А и Б сидели на трубе

— Мы с товарищем обсудим тут кое-что, а тебе... вам то есть большое спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста, — ответил за всех четверых я, — рады оказать содействие отечественной космонавтике.

И Петрович ушёл вместе с Кузьмичом в столовку, а по дороге к ним присоединился физрук Фирсов.

— Куда это они? — спросила наивная Таня.

— Водку наверно пить, — вздохнул я, — куда ещё три взрослых мужика могут так целеустремлённо двигаться.

— Фу, гадость какая, — возмущённо сообщила Лена, — я один раз попробовала эту водку, потом два часа рвало.

— А что-нибудь менее крепкое пила? — чисто из любопытства спросил я.

— Рислинг один раз попробовала... на Новый год родители налили рюмочку.

— Ну и как?

— Кислятина страшная.

— Ясно, — ответил я, — ну чего, пойдёмте тогда сериал что ли смотреть, сейчас программа Время начинается, заодно и новости узнаем.

Клуб не закрывали, так что там уже собралось с полсотни ребят и девчат из нашего лагеря, телевизор был включен и вовсю транслировал музыку Свиридова из заставки программы Время. Новости были скучными и неинтересными, про уборку зерновых и выплавку стали, поэтому я решил развлечь друзей Жюлем Верном, это когда-то был самый любимый мой писатель.

— А вы знаете, — начал я, — что Жюль Верн один их самых экранизируемых писателей в мире?

— Значит не первый, если один из? — спросил Коля, — а кто впереди него?

— Шекспир и Чехов, как ни странно, на третьем месте Дюма-старший со своими мушкетёрами, потом Конан-Дойль, братья Гримм, Андерсен, и уж на десятом где-то месте Жюль Верн. А какая самая популярная книга у него, ну для киношников, знаете?

— Капитан Немо, — сходу предложила Лена.

— Не угадала.

— Дети капитана Гранта? — посыпались другие предложения, — Таинственный остров? Пятнадцатилетний капитан? Путешествие к центру Земли?

— Всё равно не угадаете — это Михаил Строгов, десять фильмов по этому роману сняли.

— В упор не знаю такого романа у Жюля, — задумалась Лена, — про что хоть он?

— Конец 19 века, курьер русского царя едет в Сибирь, охваченную восстанием татар... ну это творческое предположение Верна, на самом деле не было такого большого восстания, по дороге у него там любовь-морковь с одной графиней, его друг детства оказывается предателем, они с графиней попадают в татарский плен, Строгова ослепляют, но не до конца, а в финале, конечно, хэппи-энд, свадьба, все танцуют и поют.

— И чего, у нас такое экранизировали? — недоумённо спросила Таня.

— Упаси бог, — ответил я, — только на Западе — русская экзотика же, Сибирь, медведи, татары и всё такое...

— — —

Сериал оказался неинтересным, я зевал всю первую серию, Лена так и вообще отлучалась на добрых полчаса, а когда мы вышли на улицу, она нас огорошила неожиданной новостью.

— Лектор-то у нас на ночь остаётся, машина за ним не пришла, говорят.

— Ну и что в этом такого, пусть переночует, утром уедет, — ответил я.

— А поселить его надумали на первом этаже дебаркадера, наверху свободного места нету...

— А вот с этого места давай поподробнее, — притормозил я.

— Куда уже подробнее, — не поняла она, — сейчас Фаина с завхозом пойдут заселять его, там, говорят, одна комната как раз для таких неожиданных гостей предназначена.

— Там же скелет, — Таня с круглыми от ужаса глазами озвучила то, что мы все сейчас думали.

— И чайник, — добавил подробностей Коля.

— Нехорошо может получиться, — это уже я сказал банальную вещь, которую кто-нибудь должен был сказать.

— Что делать будем? — Лена перешла к результирующей части нашего обмена мнениями, — в смысле Фаине будем колоться про скелет или нет?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил я.

— Я думаю, — решительно ответила Лена, — что надо рассказать про всё, что мы видели.

— Ага, и вот именно сейчас, в одиннадцать ночи все пойдут проверять наш бред, — охладил её я, — и убедятся, что это именно бред и есть — дальше-то как мы в этом лагере жить будем?

— Но ты с другой стороны посмотри, — продолжила отстаивать свою позицию она, — а если с ним чего случиться, мы ж этого себе никогда не простим.

— Лена, ты в какой стране живёшь, — остудил её я, — в Советском Союзе, правильно? И что такого может случиться в нашей стране с лектором общества Знание, если его поселят в то же самое общежитие...

— Дебаркадер, — поправил меня Коля.

— Правильно, если его заселят в общежитие типа дебаркадер, где живёт двести душ пионеров... и комсомольцев. Скелет его что ли сглодает? Что за неуместная мистика?

— Там не только скелет был, а и полностью убранная комната с чайником, — напомнила Таня.

— Ну мало ли, кто там из руководства мог чаи гонять в том месте, где ему нравится. Я резко против стука начальству. А вы? — спросил я у Тани с Колей.

— Я тоже никому ничего не хочу говорить, — ответил Коля, а Таня добавила, — а я воздержусь, как ты на голосовании за капитана.

Надо ж, запомнила, подумал я.

— Итого два голоса против, один за, один ни за кого — в соответствии с заветами демократического централизма большинством голосов решаем молчать, как рыбы.

— Я бы хоть полусловом намекнула этому лектору, что у нас на первом этаже не всё чисто, — не сдавалась Лена.

— А вот это можно, — согласился я, — кто намекать пойдёт?

— Так все вчетвером и пойдём, — сказал Коля, — мы же все вместе его встречали и рабочее место обеспечивали, значит несём за него некую ответственность .

— Вот он, кстати, идёт, — первой заметила процессию из столовки Таня, Петрович шёл не слишком уверенно, но с боков его бережно поддерживали физрук с завхозом.

— Аааа, Лена, — пьяно улыбнулся лектор, — я тут до утра остаюсь... вон там вон (и он показал пальцем на вход в фойе первого этажа), ты заходи, побеседуем.

— Щас, — зло усмехнулась Лена, — всё брошу и побегу к тебе беседовать.

Это она сказала, разумеется, не в полный голос и в сторону, но я услышал и тоже усмехнулся, но вслух сказал Петровичу следующее:

— Аристарх Петрович, тут такое дело с этим первым этажом...

— Ну ты договаривай, раз уж начал, — вместо лектора ответил физрук, — чего мы не знаем про этот первый этаж?

— Крысы там бегают, вот чего, — нашёлся я, — здоровенные, вот такие примерно (и показал между руками расстояние в 20 сантиметров). Может лучше его наверх определить, а не сюда?

— Чего ты ерунду городишь? — возмутился физрук, — я в этот лагерь третий год подряд езжу, но ни одной крысы здесь не видел.

А Петрович пьяно улыбнулся и заявил, что крыс и мышей он не боится, так что не стоит беспокойства.

— Ну мы сделали всё, что могли, — сказал я своей компании, — так что теперь будем умывать руки, как этот... как Понтий Пилат.

— Кто такой? — немедленно спросила Таня.

— Мастера и Маргариту не читала что ли? Вернёмся в город, я тебе дам, у меня есть переплетённый из журналов вариант. А Пилат это такой римский префект... ну губернатор Иудеи, который отправил Иисуса Христа на казнь, если коротко.

— А при чём тут умывание рук? — продолжила допытываться Таня.

— Он хотел спасти Христа от казни, но у него не получилось, поэтому после того, как всё случилось, он вымыл руки в чистой воде, это старинный такой местный обычай, символизирующий невиновность в пролитии крови.

— Это ты сейчас на кровь лектора намекаешь? — подозрительно сдвинула брови Лена.

— Ни боже мой, так просто... к слову пришлось — искренне надеюсь, что никакой крови сегодня ночью не будет.

Петровича повели к входу в фойе, предварительно отомкнутому, а мы вчетвером отправились по своим каютам, девочки на третий этаж, мы с Колькой на второй. По дороге Лена вдруг взяла меня за руку и сказала, что разговорчик небольшой есть. Я пожал плечами и отошёл в сторонку — мы прошли по борту второго этажа на противоположную прогулочную площадку, там обычно никого не бывало, тем более в двенадцатом часу ночи. Тут Лена остановилась и спросила прямо вот в лоб:

— Я тебе нравлюсь?

— А то ты не знаешь, — ответил я, глядя в сторону, — нравишься, конечно.

— У меня к тебе просьба тогда будет небольшая, — продолжила она.

— Говори, постараюсь выполнить... — сказал я, — если, конечно, она не будет из разряда 'достать луну с неба'.

— Не, попроще всё будет, не волнуйся, — успокоила меня она, — я в девятом классе в новую школу перехожу.

— Да ты чё, — удивился я, — и в какую же это, если не секрет?

— Не секрет — в тридцать восьмую, физико-математическую.

— Вот это да, — удивился я, — ну наверно оно и правильно в смысле подготовки к институту, в нашей-то школе ничему хорошему не научишься.

— Так я хотела тебя попросить вместе со мной туда перейти... вот такая моя маленькая просьба.

— А зачем? — продолжил удивляться я, — чтоб компания была что ли?

— Нет, не за этим — ты же отличник и в математике с физикой понимаешь много больше, чем средний ученик... вот и поможешь мне там с этим делом, если понадобится...

— А, в этом смысле... — въехал наконец я, — это будет трудновато, но я постараюсь устроить... только что мне за это будет?

— А что ты хочешь?

— Ну поцелуй меня хотя бы... больше пока ничего не надо.

Лена ломаться не стала, а робко чмокнула меня в щёку, а я в ответ крепко зажал её губы своими... через полминуты отпустил.

— Хорошо, дорогая, мы договорились. И у меня тоже к тебе просьба будет, тоже маленькая.

— Какая?

— Не выходи сегодня ночью из своей комнаты... пожалуйста.

— Даже если в туалет захочу?

— Сейчас сходи и до утра больше не надо выходить.

— Это будет трудновато, — улыбнулась она, — но я постараюсь. Скелетов опасаешься?

— Есть такая народная мудрость — бережёного бог бережёт... а стереженого стережёт.

На этом мы с ней и расстались. Ещё у меня был небольшой разговорчик с Сёмой Босовым, он назначил мне выяснение отношений на завтра после обеда, я согласился, но между делом спросил, как там у них дела в команде КВН. Сёма ничего конкретного на это мне не ответил, высказался только в том смысле, что их команда сделает нашу, как профессионал любителя.

Заснул я быстро и как убитый, слишком много событий сегодня произошла, вот и переполнилась у меня как оперативная, так и долговременная память. А проснулся от какого-то звука за окном, булькающего... глубокая ночь была, час или два, рассвет даже не просматривался... а в окне что-то серебрилось и струилось, как облако... и булькало при этом, будто воду из бутылки с узким горлышком выливают.

Я встал, подошёл к окну — из серебристого сияния неожиданно материализовался человек в военной форме и в фуражке, плавно качающийся в небесах туда-сюда. Этот человек поманил меня указательным пальцем правой руки, и я, как кролик за удавом, потащился к выходу, а потом спустился вниз на песочек. Струящийся человек окончательно к этому времени материализовался, превратившись в военного в сапогах и гимнастёрке. Погон у него не было, были петлицы с кубиками, из чего я сделал вывод, что форма 42 года и ранее. А этот гражданин тем временем взял меня под локоть и повёл к ближайшей старице, она у нас тут буквально в полусотне метров от дебаркадера раскинулась.

— Ну что, Витя, допрыгался ты, похоже, — говорил мне тем временем этот хрен, — а не надо было совать свой длинный нос туда, куда тебя никто не звал.

— Ты хоть кто такой-то, — спросил я дрожащим голосом, — обзовись для начала разговора.

— Младший лейтенант госбезопасности Фролов, — не стал упираться он, — у нас тут спецзона была в 37 году, — любезно пояснил он далее без наводящих вопросов, — вот в этом самом дебаркадере мы и содержали врагов народа.

— Подожди-подожди, — затормозил я, — какой 37 год, сейчас же на дворе 75-й, никаких спецзон давно нету...

— Нету, — неожиданно легко согласился Фролов, — но раз в год 14 июля прошлое возвращается... скажи спасибо тому попу, который нас проклял.

— А куда мы идём, товарищ младший лейтенант? — справился я.

— Щас увидишь, тут недалеко.

И действительно буквально через пару десятков метров Фролов остановился как вкопанный и начал делать приставные шаги влево, не отпуская, впрочем, мою руку из захвата. Откуда-то издали заухал филин — и откуда здесь филины, подумал ещё я, они же в лесах живут.

— Здесь, — наконец-то остановился он, — вот здесь мы их и закапывали всех, врагов в смысле народа.

— И что дальше будет? — спросил я, не ожидая ничего хорошего.

— Мертвецы из могил поднимутся, чего, — грубо отвечал он.

— А мне обязательно при этом присутствовать? — осторожно поинтересовался я.

— Если б ты не ползал по первому этажу, тогда необязательно было бы... — туманно ответил мне чекист, — а так никуда не денешься.

— Стой, — попросил я его, — раз уж ты всё равно меня сюда притащил, расскажи уж заодно, что там за чайник был на первом этаже, и что за скелет на полу лежал?

— Потом, — оборвал он меня, — начинается... да, а пока ты ещё соображать можешь, я тебе награду выдам — под полом последней каюты первого этажа, там, где чайник кипел, лежит клад, я-то его забрать не могу, а тебе пригодится... если уцелеешь сегодня...

— Каюта большая, поконкретнее не уточнишь, где там его искать?

— Справа от двери, вторая половица от стены, — любезно уточнил Фролов.

— И что там в этом кладе, если не секрет?

— Не секрет — сто десять золотых николаевских червонцев и разные украшения драгоценные, в количестве двадцать две штуки. Всё, замолчал... — почти крикнул он.

И в этот момент земля зашевелилась и оттуда заструились такие же серебристые и слоистые облака, которые я с самого начала в окно увидел. Облака сконденсировались и сформировались в десяток людей самой разной наружности — тут и мужики крестьянского вида имели место, и городские жители в пиджаках, и военные разных родов войск, судя по петлицам. Даже пара подростков имелась и одна овчарка — и все они выстроились в шеренгу и повернулись лицами ко мне. Я покрылся холодным потом, хотел закричать, но язык не послушался... а потом проснулся...

В окно уже приветливо светило солнце, где-то неподалёку чирикали воробьи и не было никаких оснований считать случившееся со мной не сном, а чем-то другим. Я встал, подошёл к окну, ничего там необычного не увидел и спустился вниз...да, надо ж лектора проведать, подумал я по дороге.

Вход в фойе первого этажа был распахнут настежь, зашёл туда, поозирался в разные стороны — ничего страшного тут тоже не было, а потом подался к той каюте, куда Петровича должны были заселить, в левый коридор, уж её-то местоположение я наизусть помнил. Вот она, номер двадцать, стучим... никто не отвечает, тогда открываем... Петрович лежал на койке в дальнем углу комнаты лицом вниз и не шевелился, в остальном тут всё так же осталось, как и в первый раз, ну за минусом чайника с конфетками. Я потряс его за плечо, он как-то сразу вздрогнул и сел, свесив ноги вниз.

— А? — спросил он спросонья, — пора вставать?

— Да, Аристарх Петрович, — подтвердил этот факт я, — пора. Вот-вот завтрак начнётся. Как спалось?