Спасти Ссср ч6

...

— Постойте, куда это вы?

Торопов встал, сунул официанту пятерку пошел к выходу. Но на полпути — развернулся и вернулся к столу

— Говорят, что тот, кто не умеет работать, тот учит как работать — сказал он — но это не так. На самом деле тот, кто не умеет работать, тот мешает работать другим.

На самом деле он совершил ошибку — и Казимир, несомненно, сказал бы ему это. Его вербовали в стукачи, и Казимир бы ему на это сказал — соглашайся. Потому что если не согласится ты — согласится другой, и он то себя проявит как последний подонок. Но у него в ту минуту просто сдали нервы. От всего — от постоянного стресса, от двойного убийства и убийцы напротив — паренька, который если быть честным до конца — почти такая же жертва, как те два деда, уверенных в собственной силе и безнаказанности, пока не увидели перед собой "чушпана" с автоматом.

Дальше — следовало ожидать козней со стороны КГБ и возможного срыва нового назначения, чему если так разобраться — Торопов не сильно бы огорчился. Он привык к коллективу, считал, что генерал его двигает наверх слишком рано... хотя Казимира всегда отличало то, что он молодым доверял, но и безжалостно их грузил. Умей справляться, а не справился — извини. Но шанс он давал всем, всегда и в любой ситуации.

Вместо этого — его тупо попытались убить.

Так получилось, что личная жизнь майора Торопова складывалась примерно так же, как у многих его товарищей... он не обзавелся супругой в то время, когда ни ты ни она еще не думают головой. А теперь было поздно. Поэтому — его личную жизнь звали Ирина, она была понятное дело, следователем и случилось у них — во время дежурства по городу. Несмотря на молодость — двадцать пять лет — за плечами у нее был развод. Мужчины — реагируют на "милицейскую жизнь" жены еще хуже, чем в аналогичной ситуации — жены.

Взяв у "тестя" машину — Москвич-2140 — он поехал на приусадебный участок по просьбе Ирины, которая не хотела нагружать плохо чувствовавшего себя отца. Просто посмотреть, все ли в порядке, нормально ли все перезимовало.

Домик не вскрыли, перезимовало все нормально. Товарищество было в хорошем месте, на берегу Волги. Проваливаясь по колено в тяжелый, сырой весенний снег, он подошел к краю обрыва. Снег уже начал сходить, кое-где у деревьев были видны темные проплешины. Волга еще не освободилась ото льда, где-то были видны черные точки отчаянных, сильно рискующих рыбаков. Но весеннее, отчаянно синее небо — выглядывало в прорехи серых туч, и солнышко уже грело, а не просто светило. И это говорило ему, что все хорошо, а скоро будет еще лучше.

И это было вранье.

К сожалению, это было вранье.

Возвращался в Казань он уже потемну. Гнал, включив фары — весенние вечера еще темные, глаз выколи. В последний момент, он увидел какую-то темную массу... это потом он увидел, что это был сдававший задом тракторный прицеп...

И вот тут — словно кто-то сверху подсказал ему, как правильно. Хотя потом он умом понял, что сыграло свою роль его раннее увлечение гонками в ДОСААФ, картингом — он вынужден был забросить, потому что работа в БКД и что-то другое были несовместимы.

Тормозить все равно смысла не было — не успеешь. И потому — он довернул руль и что есть силы — даванул на газ...

Удар был страшным — как потом установит ГАИ, скорость в момент столкновения была девяносто пять. Но он пришелся не туда, куда рассчитывали те, кто все это затеял — в середину прицепа, аккурат снести крышу и голову водителя заодно — а в зад, самым краем. Сыграли роль законы физики — инерция машины Торопова была так велика, что этот вектор сил оказался сильнее. С грохотом и треском распарываемого металла — Москвич ударил тракторный прицеп, но его не закрутило, и он, почти не меняя направления — вылетел на встречную...

Грохот. Стремительно надвигающаяся стена света. Торопов еще вывернул руль — и чудом ушел от встречного Камаза, даже не задев его. А дальше — Москвич рухнул в придорожную канаву, в которой было метра полтора спихнутого с дороги, почерневшего снега, и пошел по ней пахать, поднимая веер снега метров на пять...

Первая мысль была — живой? Живой. Сыграло свою роль и то, что он был пристегнут — он считал неправильным, если милиционер ездит непристегнутым, нарушая правила обязательные для всех. Место ДТП осталось далеко позади — машину протащило по канаве больше сотни метров.

Москвич лежал боком, он отстегнул ремень безопасности и стал выбираться. Это не так то просто было сделать, пришлось выдавить поврежденное лобовое. С третьего удара вывалил и полез из машины. Выбрался на капот, снег неприятно обжег кожу — и только тут он окончательно убедился, что — жив.

Краем глаза он заметил странное... белая Нива, кажется. Остановилась рядом с ним на полосе — но постояв, газанула и скрылась. Потом — послышалось заполошное дыхание и шаги — это бежал водила с Камаза.

— Мужик! Живой?! — крикнул он, подбегая

— Живой — выдохнул Торопов

Отделение больницы в райцентре — находилось в старинном, купеческом здании, начала века постройки, в нем пахло лекарствами, пол был скользкий. Усталый, немолодой дежурный врач, который как лучшие советские врачи владел таинством врачевания всего почти без ничего, самыми простыми лекарствами — осмотрел его, заставил следить за пальцем.

— Тошнит?

— Нет.

— Удивительно...

Он начал писать во временной карте

— Я все равно напишу вам легкое сотрясение. Больничный возьмете.

— Не до больничных.

— Здоровье — оно одно.

Торопов поморщился от ноющей боли в руке — вывих и вдобавок ушиб. Санитарка — чем-то остро пахнущим и дерущим — смазывала раны.

На лестнице послышались тяжелые шаги, в палату вошел грузноватый, немолодой мужик в форме

— Торопов... а я не поверил.

...

— Живой?

— Как видите — Торопов пошевелился на кушетке, на которой сидел

— Тарас Владимирович, ему пить можно? — обратился вошедший к доктору

— Не рекомендую — с нажимом сказал он

— Не до выпивки — сказал Торопов — разбираться надо. Ты на машине?

— Куда разбираться, ночь на дворе. Поехали, я тебя устрою на ночь. Постель гостю в моем доме всегда найдется

— Гостиница есть?

— Да брось, Торопов, какая гостиница. Если всё — то поехали.

Пришедшего Торопов знал. И не особо уважал. В отличие от многих других — этот перевелся в район сам, в самом начале федорчуковского погрома. Обратно — что интересно не спешил, значит, тут нашел что-то интересное. Говорили про него недоброе...

Утром — выдвинулись на место происшествия.

Местные ГАИшники, качая головами, составили схему происшествия. Торопов помнил — как вчера они приехали, первый спросил — а труп увезли уже? После чего — трактором Москвич выдернули из канавы. Понятно было, что машину восстановить вряд ли удастся — и это была чужая, мать ее машина. Плохо...

В колхозе провели выемку, изъяли путевой лист незадачливого тракториста. Коряво заполненный, но все честь по чести. Он должен был возить сено для скотины.

— А он разве не должен был трактор сдать по окончании рабочего дня?

Торопов посмотрел на часы. В момент столкновения было почти восемь — двадцать ноль — ноль на армейские деньги

— Да должен был...

Хмурый колхозный бригадир смотрел в пол

— А почему не сдал?

— Левые рейсы покрываешь? — неприятным голосом спросил начальник местной милиции — хочешь сам под суд вместе с этим.

— Да нет...

...

— Вы бы, товарищ, Шамиля нашего ... извинили что ли. Пропащая душа.

— Подробнее.

— С утра он... пьяный совсем был.

— И вы его до работы допустили?!

— Не допустил в том то и дело. Лег он в биндейке, до обеда лежал, вытрезвился вроде. Ну а потом поехал работать. Корма возить. Скотина то голодная. А работать некому.

...

— Вот почему он ночью и возил. Вы бы простили его, товарищ дорогой...

Председатель местный — жил в одном из типовых домов на две семьи, которые колхоз строил своим работникам, но жил в доме на две семьи один. Первое, что заметил Торопов, когда они пришли — капитальная, кирпичная большая баня и такой же кирпичный, даже со вторым этажом гараж. Ограничения по "скромности" на дворовые постройки не распространялись.

Председатель ради того чтобы встретить заезжих милиционеров, приехал с работы. Жена поставила самовар, выставила сладости

— Свои — похвалился председатель — сейчас пекарни и молокозаводы разрешили самим ставить, но мы и до Михаила Сергеевича управились. В конце концов, все для людей. Вы пробуйте, пробуйте чак-чак. В Казани такого нет

Чак-чак был вкусным.

— Вы через два года приезжайте. Тут колбасный цех поставим... все свое будет.

— Мы по поводу... тракториста вашего.

— ... Что ДТП совершил.

— Да... — председатель помрачнел лицом — может, лучше его и в колонию года на два. Может и человеком станет.

— Он вчера пьяным был?

— Может и так. Закладывает он... летом, как силос трамбовали, он трактор в яму набок опрокинул. Собрали товарищеский суд, постановили вычитать из зарплаты.

Председатель пил чай

— Но мы вам ущерб компенсируем — твердо сказал он — если потребуется, то и из колхозных денег. Не сомневайтесь

— Что с ним произошло? — спросил Торопов — почему он пьет?

— Ну... известно дело. Ушел в армию... пока служил, его Айгуль в Казани поступила. Теперь городская, его видеть не хочет... вот он и горюет.

— А колхозники что же? На это смотрят?

— Да как смотрят. Не один суд уже был. Ставили на вид, штрафовали, стыдили. А что сделаешь? Пропал человек.

Торопов не верил ни единому слову.

Попив чай с чак-чаком, они вышли на улицу... погода сегодня испортилась, в тучах — ни единого просвета. Серая хмарь весны, подтаявший снег, грязная каша на развороченной гусеничными тракторами дороге...

Напротив дома стояла Нива, председательская.

Никто и ничто не могло убедить Айдара Торопова — что это не та самая вчерашняя Нива, что тормознула, а потом скрылась...

Шамиль Алыпов...

Допрос вел местный начальник милиции. Торопов сидел на подоконнике в кабинете и молчал

— ... Теперь точно в колонию угодишь, допился. Чуть человека не убил.

— Не видел я — огрызнулся Алыпов. Был он сильным, но каким-то нескладным. Заброшенным. Сразу видно, есть у человека женщина или нет, заботится о нем кто-то или нет. Пахло спиртным, как бывает у людей, которые пьют давно и регулярно — у них от одежды пахнет.

— Не видел, потому что пьяный опять был!

— Не пил я

— Не пил?! А бригадир сказал, что ты уже с утра готовый на работу пришел! Он тебя отстранил, ты до обеда не работал, а на кушетке лежал, работничек!

— Вранье это.

— Ну, да, вранье. Про тебя все знают, что ты пьешь.

— В меру — буркнул Алыпов

— В меру?! Ты чуть человека не убил, милиционера! В меру он пьет. Все, теперь товарищеским судом не отделаешься, точно посадят.

— Можно я с ним отдельно поговорю? — негромко, но внушительно сказал Торопов

Местный майор Пронин какое-то время молчал, потом плюнул и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Торопов смотрел на задержанного. Задержанный смотрел в пол.

— Шамиль — сказал Торопов — посмотри на меня.

...

— Посмотри, посмотри. Ну?

Задержанный поднял взгляд на офицера, в нем была тупая тоска, покорность судьбе и беда. Взгляд человека, который проиграл жизни, и что хуже всего смирился с этим

— Я — майор Торопов, уголовный розыск. Знаешь меня?

— Нет...

— Это я был за рулем той машины. Которую ты должен был вытолкнуть на встречку.

— Я случайно.

— Случайно, Шамиль, в этой жизни мало что происходит. Как говорил один из моих учителей, случайность — это не познанная человечеством закономерность. Так и тут. Они ведь не сказали, что надо убить офицера милиции?

...

— Правильно, потому что за это вышка. А что они тебе сказали? Что обещали?

...

— На чем ты опять попался, Шамиль? Пьянка? Воровство?

...

— Председатель ваш — там был? На Ниве? Его на чем зацепили? Растрата?

...

— Тебе пришли и сказали, что надо кого-то проучить, верно? Потому ты и напился в тот день, так было?

...

— Или... тебе фотографию Айгуль показали?

Тракторист дернулся как от удара, но продолжал молчать

— Тебе показали фотографию и сказали, что город большой, хулиганов много. Да ты и сам знаешь, что в Казани творится. И что с Айгуль может что-то случиться.

...

— Они тебе угрожали? Или угрожали ей? Говори! — внезапно крикнул Торопов

В какой-то момент ему показалось, что задержанный вот-вот расколется, он уже хотел что-то говорить, набрал воздуха...

Но страх оказался сильнее

— Ничего я не помню — буркнул Шамиль — пьяный совсем был.

Начало марта 1986 года

Москва, Кремль

...воровство было чем-то обыденном, привычным. Когда в Москве открыли гостиницу "Интурист", то за год персонал вынес половину постельного белья, 10 тысяч вилок, ложек, ножей, около 800 чайников, около сотни напольных ваз, и даже 32 картины...

— Ну, чего, Михаил Сергеевич? Что делать будем?

— А?

— Вот ты говоришь, я тебя не привлекаю. Ну, вот, привлек. Предлагай, что делать.

— Подонок какой...

— Оценочное суждение делу не поможет. Дальше.

— На суд его! Открытый!

— Почему открытый?

— Чтобы все видели, какой подонок!

— Все увидят, и что будет? Что будет от того что люди увидят на скамье подсудимых генерала милиции?

— Поймут, что партия борется с взятками!

— Не. Они поймут, что генерал милиции, начальник областного УВД может быть бандитом. А если такое возможно, то возможно все что угодно. И что никому доверять нельзя. Милиции — в первую очередь.

— И что ты предлагаешь? Не судить что ли его?

— Судить конечно. Его и всех причастных. Просто не открытым судом, а наверное трибуналом. Они же в погонах. А так я вот о чем думаю. Его ведь кто-то выдвигал, правильно?

— Тоже надо наказать!

— Какой ты. Все тебе наказать, шашкой помахать. Я бы задумался вот о чем: как фронтовик, который насмерть стоял в сорок втором в Сталинграде стал генералом армии воров? Как произошло это перерождение, от чего? И сколько еще — таких же.

...

— Наказать кого-то конкретного очень легко. Гораздо сложнее сделать так чтобы этого больше не было. Вот с этим — проблемы...

Передо мной — лежала папка с выписками из проверочного дела КГБ. Из них следовало, что начальник областного УВД Волгоградской области, депутат облсовета, генерал-майор Константин Иванов создал мафиозную группировку и крышует системное расхищение государственного имущества в Волгоградской области. В банду помимо него входит начальник ОБХСС полковник Тютюнов, начальник вневедомственной охраны полковник Шумилов, начальник ХОЗУ областного УВД, полковник Кирилов. Все они наладили схему хищений с большинства предприятий города производящих потребительские товары — фактически, те кто должен охранять государственное имущество, его разворовывают. Системное расхищение идет на мясокомбинате, молокозаводе, ликеро-водочном заводе, кондитерской фабрике, других предприятиях, где производят то, что пользуется спросом и что легко продать из-под полы. В схему хищений вовлечен городской и областной торги, из-под полы продающие наворованное. Кроме того, эти люди обложили данью городские предприятия — все директора знают, чтобы к ним не пришли с проверкой, надо платить. Полковник Кирилов берет взятки с поступающих в Волгоградскую высшую следственную школу, так как является членом приемной комиссии. Полковник Шумилов приказывает своим подчиненных обворовывать те объекты, которые они охраняют...