Ленка-пенка

Мальчишку от моряка отцепили и передали какой-то женщине, которая плакала и причитала всё это время внизу. А моряк полез обратно, за вторым.

Вверх, вверх. Вот он снова на четвёртом этаже. И уже старший мальчишка лёг на пол и пополз к моряку. А потом...

Может, старший тяжелее был. А может, он как-то своим весом этот пол и держал, не знаю. Словом, только он ползти начал, как...

Не выдержал пол. А за ним и вся стена вниз посыпалась. И внизу всё осело кучей балок и битого кирпича, подняв огромное облако пыли.

Мужчины молча потянули шапки с голов. Некоторые крестились. Сашка тоже картуз свой снял. А я плакала, как и многие другие. Ни у старшего мальчишки, ни у этого смелого моряка шансов уцелеть там не было никаких. Кто был этот моряк? С какого корабля? Не знаю. Название корабля на бескозырке прочитать я не успела. Надеюсь, его тело потом всё-таки выкопали и сообщили капитану, как он погиб. Чтобы хотя бы дезертиром не считался. Всё-таки одного мальчика он спас.

Наконец, дали отбой тревоги. Я вышла на улицу и огляделась. Уже совсем стемнело. Нужно спешить, а то скоро люди расходиться по домам начнут. И я быстро зашагала в сторону рынка, рядом с которым, я знала, была толкучка, и можно было выменять что-то из еды. Можно было и купить за деньги, но денег даже на маленький кусочек хлеба у меня бы не хватило. Всего сорок рублей и было-то в кошельке. За сорок рублей в Ленинграде сейчас можно купить неплохую двуспальную кровать. А вот сто грамм хлеба — нельзя...

Глава 17

Вот он! Ммм... а как пахнет! Вкусный, наверное. Аккуратно оборачиваю его в чистый носовой платочек, а затем и в холщовую тряпочку. Прячу за пазуху и разворачиваюсь к дому. Ничего, что мне за него мою хлебную пайку сегодняшнюю отдать пришлось. Меня сегодня супом из кошки накормят. Зато теперь у меня есть подарок. Подарок Саше на день рождения!

Иду обратно домой. Периодически проверяю, на месте ли мой драгоценный свёрток. Не уронить бы! Мимо меня по трамвайным рельсам прогрохотал... эээ... бронепоезд, что ли? Никогда таких не видела. Но если это не маленький бронепоезд, то я не знаю, как эту штуку и назвать. Во всяком случае, башни у него были, пушки из них торчали, бронёй явно обшит. Значит — бронепоезд.

Да, бронепоезда я в Ленинграде ещё не видела. А вот танки на улицах встречала. И не всякую мелочь, а тяжёлые. Даже здоровенные КВ видела несколько раз. Их ведь у нас, на Кировском заводе делают. А переправить отсюда на Большую землю такого мамонтопотама наверняка непросто. Вот все новые КВ на Ленинградский фронт и поступают. То есть, это я так думаю. На самом деле не знаю, конечно. Ну, а куда их ещё девать? А может, это отремонтированные были. На Кировском ведь и ремонтируют их наверняка.

Я вспомнила недавний парад в Москве. По радио было слышно, как танки грохотали по Красной площади. Сколько их там было, я не знаю. Судя по звуку — не один десяток.

Вообще, парад на нас всех неизгладимое впечатление произвёл. В тот день только и разговоров было, что о параде. Мы же знаем, что фашисты изо всех сил рвутся к Москве. Думали, что там происходит примерно то же, что было под Ленинградом в конце августа. А нам тут в конце августа не до парадов было.

И тут бац — парад. Военный парад в Москве! Никто такого не ждал. А на линейке в школе наша председатель Совета дружины Ленка Голованова даже расплакалась, когда про парад говорила. Но никто над ней не смеялся. Это прямо как глоток воздуха был для Ленинграда. И в очереди за хлебом тоже парад обсуждали. Многие удивлялись. Общий настрой же был примерно таким: "Ну, мы им теперь дадим! Сейчас от Москвы прогонят фашистов, а к Новому Году и у нас блокаду снимут". Я тоже надеюсь на это. Действительно, сколько терпеть можно? Скорее бы уж.

Ой, а что это там происходит? Проходя мимо арки, заметила в глубине двора какое-то мельтешение. Какие-то люди, кричат, что-то колупают. Парень лет шестнадцати выскочил из двора и начал оглядываться по сторонам с совершенно сумасшедшими глазами. Кого-то ищет. Но, видимо, не находит. Тут его взгляд на мне остановился.

— Девочка, — говорит он мне, — а ты тут неподалёку мальчишку примерно твоего возраста не видела?

— Не видела. А что за мальчишка? Как он выглядит?

— Да, не важно как. Мальчишка нам нужен. Мы пролезть не можем.

— Куда пролезть?

— В подвал. Слишком большие все.

— Зачем в него лезть? Через дверь нельзя пройти?

— Нельзя. Понимаешь, детсад там был. По тревоге они в подвал спустились. А тут бомба. Накрыло их. Засыпало. Дом старый был, ещё позапрошлого века. А у меня там брат, Бориска.

— Где брат?

— Да в подвале же! Говорю, они в подвале, а дом развалился!

— Так, раскапывать нужно.

— Боимся. Вдруг дальше рухнет? Да и некогда копать. Мальчишка нужен.

— А зачем?

— Ну, как не поймёшь ты?! Помочь вылезти. Они ж мелкие! Четыре-пять лет. Сами не соображают, да и боятся. Ревут только. Там темно ведь. И скорее. Похоже, водопровод прорвало, затопляет подвал!

— Да мальчишка-то зачем?

— Мы ход к ним проковыряли сбоку. Но узкий он. Не выходит шире. Сильно боимся ковырять. Нужно, чтобы кто-то пролез внутрь и помог им. Воспитательницу у них, похоже, убило. По крайней мере, взрослые снизу не отзываются.

— Дети? А много их там?

— Было около сорока. Сколько выжило, не знаем. Но несколько десятков точно. Блин. Мальчишку, срочно! Где, где мальчишку найти?!

— Слушай, а обязательно мальчишку? Я не подойду?..

...Ой, ну я и обсвинилась! Куда там Сашке, когда он по канавам лазил! Вот кто свинья — так это я. По-моему, мой замечательный лыжный костюм теперь придётся выбрасывать. Обе коленки порваны, правый локоть порван, правый чулок под штанами тоже порван, голая расцарапанная коленка торчит на улицу. Весь костюм в штукатурке, побелке, кирпичной пыли и другом строительном мусоре. А рукава ещё и мокрые по локоть. А на улице-то как бы минус пять. Однако, не жарко.

Хорошо, пальто моё не пострадало. Ход в подвал проковыряли столь узкий, что даже я в пальто туда не пролезла бы. Пришлось снять и дать подержать какому-то дяденьке. Заодно и свёрток свой драгоценный дала ему, чтобы тот не потерялся у меня. И шапку отдала.

И хорошо, что пальто сняла. Там тяжело было, не повернуться. Я даже вспотела. И порадовалась тому, что Саша мне волосы отрезал. С косой мне совсем неудобно было бы там ползать. Они ещё и мокрые все были, эти дети, которых мне Степанов передавал.

Вовремя я успела. Ещё бы минут десять, и... В подвале действительно прорвало водопровод. Некоторые дети прямо в воде барахтались, а остальные на лавках стояли по колено в воде. Даже если бы не захлебнулись, десяти минут в ледяной воде вполне достаточно. И так последних мне давали почти в бессознательном виде. Они замёрзли. Степанов тоже замёрз сильно. Но он старше, да и в воде не так долго находился. А так, когда он выполз на улицу и сказал, что живых там больше нет, и так у него штаны были насквозь мокрые до самого... эээ... словом, до верхней трети бедра.

Степанов — это мальчишка примерно с меня ростом. Пока Колька бегал на улицу, где смог найти меня, внутри двора нашёлся этот Степанов. Он залез в подвал и пытался помочь мелюзге вылезти. Но у него ничего не получалось. Они пугались и не лезли.

И вот тут подоспела я. Спасали мы их так. Я просовывалась в лаз, Степанов подавал снизу очередного ребёнка, я хватала того за руки или за шиворот и кричала. После чего меня за ноги вытягивали на улицу. Ноги до щиколоток у меня вне лаза оставались. Последнего, точно так же, как репку из грядки, вытягивали самого Степанова. Его сложнее всего достать было, он тяжелее и толще других был. Чуть не застряли там с ним.

Пока я ползала, спросила, как зовут того, кто мне снизу помогает. Он отчего-то представился не по имени, а по фамилии. Ну, ему виднее. Хочет человек, чтобы его по фамилии называли — пусть. Может, он имени своего стесняется. Может, его Акакием назвали или ещё как некрасиво или непонятно.

На третий или четвёртый заполз кто-то передал мне с собой электрический фонарик. Степанову, вообще-то, раньше уже один давали, но он уже давно успешно утопил его. С фонариком дело пошло веселее. Степанову я его больше не доверяла, чтобы опять не утопил. Чуть-чуть света из лаза проникает в подвал — ну и хватит.

А вот страшно не было. Совсем не было. Наверное, некогда было бояться. Нужно было быстрее малышню вытаскивать оттуда, пока они в ледяной воде не околели.

Вытащили. Посмотрела на себя. Нда. Хрюша хрюшей.

Увидев мои затруднения, подскочил Колька и начал помогать мне отряхнуться и очиститься. Насколько это было возможно. А Бориску мы его спасли. Его уже унесли в дом греться и переодеваться.

Подошёл дядечка с моими пальто и шапкой. Помог надеть. А потом отдал мой свёрток с Сашиным подарком. Его я аккуратно за пазуху сунула. Ну, я пойду?

И тут Колька спросил меня, чем он может мне помочь? Н-да. Чем? Кушать я хочу. Но просить о таком сейчас... Не могу. Наверняка ему и самому не хватает еды. И я сказала, что ничем. Колька, кажется, понял меня. Вздохнул, а затем его взгляд упал на разрушенное здание детского сада. Просветлев лицом, он спросил: "Девочка, а, может, тебе дрова нужны?"

Глупый вопрос. Конечно, нужны. А он говорит, бери, мол, сколько хочешь. Здание-то деревянное всё, только свершу оштукатурено. Дров много.

Хм. Что ж, спасибо. Много мне не унести, но у нас каждая щепочка на счету. Покопавшись, вытащила из кучи две сбитых друг с другом доски метра полтора длиной, взвалила их себе на плечо, попрощалась и пошла домой. Раза три-четыре буржуйку протопить как следует этих досок хватит.

Шагов пять прошла, как сзади слышу крик Кольки: "Погоди!". А потом он стал громко звать какого-то Вольку. Тот вскоре нарисовался. Примерно такого же возраста парень, как и Колька. Они быстро поговорили, и Колька сказал, что донести дрова он мне поможет. С Волькой.

Мальчишки с помощью лома и лопаты, которыми недавно лаз в подвал пробивали, выковыряли из кучи мусора бревно сантиметров двадцать в диаметре и длиной метра три. Взвалили его себе на плечи, и мы пошли. Впереди я с досками, а за мной следом мальчишки с бревном на плечах.

А как же удивились мои домашние, когда я вернулась вся грязная, как свинья, зато с досками. А следом за мной ещё и бревно втащили! Бревно пришлось затолкать под папину кровать, и всё равно оно торчало ещё оттуда до самого окна.

Прежде всего — умыться. И помыть руки. В таком виде я даже переодеваться не хочу. Быстро прошла в ванную и включила воду. Кран сказал мне: "Пшшш" и из него вытекла одинокая капля воды. Как мило. Водопровод у нас тоже отключили. Причём весьма своевременно. А где мне теперь помыть руки?..

Глава 18

Это был очень грустный День Рождения. В школе Сашу тоже поздравляли весьма сдержанно. В качестве подарка ему налили полуторную порцию дрожжевого супа. Суп с отрубями нам давать перестали. Теперь дают пахнущий мылом дрожжевой суп, да и того-то совсем мало.

Соевое молоко тоже больше не дают. Сейчас мы с Сашей в баночку отливаем по четыре ложки супа из своих тарелок. Вовка совсем плох стал. Почти не встаёт с кровати. Только к стоящему в углу комнаты ведру, которое нам туалет заменяет. Канализация ведь одновременно с водопроводом отключилась.

Папа собирается в воскресенье сходить навестить дедушку Кондрата и бабу Таню. Как они там? И, хоть ему и стыдно, попросить у стариков немножко еды. Если есть. Потому что Вова тает прямо на глазах. Да и у Сашки что-то стали ноги опухать. Ему уже в валенки влезать неудобно.

И это очень опасно. Если Саша не сможет добираться до школы, то не будет получать суп. То есть, еды станет ещё меньше.

С сегодняшнего дня Сашу дежурить на чердак я больше не отпущу. Но и не дежурить тоже нельзя. Фашистские гады не будут смотреть, опух там кто, ослаб или заболел. Всё равно могут прилететь. А этой ночью Сашина очередь. И если он не придёт, то Валька один может не справиться. Пожар же — это практически верная смерть. Пока приедут пожарники, будет уже поздно. Да и приедут ли — ещё неизвестно. Могут и не приехать. В городе намного более важные объекты есть, чем наш дом. И они тоже могут загореться.

Поэтому этой ночью по тревоге на чердак я полезу. Ни разу не была ещё на чердаке, но Сашка мне всё объяснил. Там просто. Главное — успеть.

Я как-то лучше Саши переношу голод. Наверное потому, что худая. Я и до войны, помню, ела немного. Сашка же на полголовы выше меня, да и в плечах заметно пошире. Вот он и сгорает быстрее. Девочки вообще как-то лучше голод выносят.

С начала этой недели наш класс с шестым объединили. Всё равно мы больше не учимся. В школу лишь за супом и ходим. Так в нашем объединённом 5-6 классе из тридцати двух человек мальчиков только восемь. Считая Сашку. Остальные уже и за супом не приходят.

И за водой на колонку я сегодня с утра ходила. А Саша ходил в булочную. Ему повезло. Очередь была короткая. Он за полчаса обернулся. А как я с водой вернулась — Саша уже дома был.

Когда я пришла с полным чайником, Вовка под кучей одеял лежал в постели, а Саша топором отковыривал щепочки от валявшегося на полу бревна. Ну, того самого, что мне Колька и Волька принесли. На столе же, на чистой тарелке лежала причина сегодняшнего уныния всего города. Хлеб.

Норму снизили снова.

Опять!!

С двадцатого ноября нам всем полагается по сто двадцать пять грамм. Сто двадцать пять грамм в день. На столе лежит сегодняшняя пайка. Кажется, что кусок хлеба довольно большой, но это не так. Он большой от того, что на самом деле там четыре пайки. Пятьсот грамм. Еда для меня, братьев и папы. Тётя Шура ночевать домой не приходит.

Но всё равно. Всё равно! Всё равно будет праздник!! Будет!!!

Фашисты не заставят нас отказаться от праздника.

Саша растопил печку, я поставила на неё чайник и принялась нарезать хлеб тонюсенькими ломтиками. Нарезав хлеб, я стала эти ломтики сушить на буржуйке, так они получаются вкуснее. А Саша отложил в сторонку папину пайку и отдал блюдце, на котором я резала хлеб, Вовке. Так у нас было заведено. Ведь как ни старайся, как ни точи нож, а всё равно на блюдце остаются крошки. И эти крошки мы всегда Вовке отдавали. Он так смешно, по одной, подбирал их пальчиками и клал в рот! Прямо как воробушек.

Но ведь сегодня праздник! Я налила из чайника кипяток в большую кружку, а потом кинула в неё наш предпоследний кусок сахара. Размешала. Отлила из чашки себе, потом Сашке, а остаток отдала Вовке. На дне немного больше сахара, чем сверху.

Но это не всё! Позавчера Сашке чудом удалось купить двести грамм подсолнечного масла. Он просто так, по привычке, зашёл в гастроном посмотреть на пустые полки. И случилось чудо. Там была очередь. А раз очередь — значит и еда! Саша отстоял два часа, но зато домой вернулся невероятно довольный, с крошечной бутылочкой масла.

Мы уже пробовали капать масло на хлеб. Получается очень вкусно! Вот и сегодня тоже ради праздника я на каждый кусочек хлеба аккуратно капнула по две капли масла. И если хлеб сразу не глотать, а держать во рту и сосать, то вкус масла чувствуется, честное слово!