Однако трубку не положила. Очевидно не в первый раз приходят вот так и мало кто уходит после первой просьбы. Вот и я не собирался нарушать славную традицию.

— Милейшая, скажите ему, пожалуйста, что я от другой Смерти... — принялся объясняться я, но сообразил, что так это может затянуться надолго. — Знаете что? Просто передайте магистру, что пришел А.С. — он должен понять...

Секретарша кивнула и сразу заговорила в трубку. Похоже, что и сам черно-белый маг ждал развития событий:

— Просит передать, что пришел ас...да верно, А.С. — согласилась с кем-то с той стороны, после чего обратилась ко мне. — Виктор Александрович просит уточнить, какой... А.С.

— Тот, что из Канцелярии с косой, — улыбнулся я. — Но не по его душу.

Девушка быстро и точно передала мои слова. Какое-то время она слушала своего нанимателя, а потом повесила трубку.

— Проходите, — коротко сказала она мне. И уже остальным присутствующим. — По непредвиденным причинам время сеанса может сдвинуться. Прошу не беспокоиться, магистр сделает все что в его силах, чтобы свести это к ми...

Дальше я ничего не слышал. Дверь отгородила меня ото всех звуков, оставив наедине со странной и мистической атмосферой. Стеллажи с сухими травами и заспиртованными животными, стол с хрустальным шаром, черные свечи, тлеющие курительные палочки с их приторно-сладким дымом, полумрак — в общем, все чтобы создать таинственную атмосферу. Атмосферу, которую сейчас безжалостно рушил ее же собственный творец.

— Добрый день, — буднично поздоровался со мной черноволосый мужчина с аккуратной бородкой, в темно-багровой мантии. Видимо тот самый магистр Истина В.А. В данный момент он занимался тем, что открывал жалюзи и гасил свечи. — Чем я могу быть вам полезен?

— Мне сказали, что вы хорошо разбираетесь в спиритизме...

— А-а-а, — понимающе протянул магистр. — Понадобилось срочно допросить чью-то душу, а бюрократии там никак не меньше, чем на неделю. Вот и решили воспользоваться лазейкой. Понимаю, понимаю. Буду рад помочь!..

— Не совсем так, — прервал я его. — Мне необходимо, чтобы вы разыскали находящуюся в этом городе заблудшую душу и если это возможно призвали ее сюда, чтобы я мог спокойно отправить ее в Канцелярию. А если нет, то хотя бы указали место поисков. Вот в чем заключается моя просьба.

— А вы сами?..

— Не могу, — я моментально догадался, в чем состоит вопрос. Да и в чем еще он мог состоять?! — По определенным причинам сам я не могу этого сделать. Сами эти причины являются тайной, так что даже не пытайтесь спрашивать.

— А как насчет наводящего вопроса? — не сдавался Истина. — Это как-то связано с ЭТИМ?

— Не могу сказать, — холодно обрубил я. Уже второй раз мне намекали на некое ЭТО, а я даже представления не имел о чем речь. Поэтому мой ответ являлся чистой правдой.

И даже моего собеседника он вполне удовлетворил. По крайней мере вопросов на эту тему он больше не задавал.

— Значит вам всего лишь требуется найти и захомутать одну из заблудших душ? — на всякий случай уточнил он. — Нет ничего проще! Присядьте вон там, подождите несколько минут.

Я сел в указанное кресло и, положив на колени фуляр со скрипкой, принялся наблюдать за манипуляциями Виктора. Хотя по большей части смотреть было не на что. Он убрал со стола хрустальный шар, а затем и черную скатерть. Под ней обнаружилась круглая столешница, с вырезанной на ней звездой Давида и множеством непонятных символов. Маг изображающий шарлатана изображающего мага расставил по углам звезды свечи и зажег их, после этого он занял место на роскошном кресле (почти троне) и закрыл глаза. Все это время его губы беззвучно шевелились.

На этом интересная часть закончилась. Больше смотреть было не на что. Виктор просто сидел на своем кресле и что-то беззвучно шептал. Очень быстро мне стало скучно и я, чтобы хоть как-то развлечься, достал из футляра скрипку. Внимательный осмотр показал, что события на кладбище той ночью никак на нее не повлияли. Хотя я готов был поклясться, что видел, как ее придавило отлетевшей могильной плитой.

"Чудеса! — безмолвно восхитился я. — Можно даже сказать, магия!.."

Вдруг мне захотелось попробовать сыграть на ней. Я отдавал себе отчет, что ни музыкального слуха, ни таланта у меня нет, и максимум что мне удастся выдавить из нее это душе раздирающий скрип. Однако несмотря на то, что разумом я все понимал, а руки все равно помимо воли тянулись к скрипке и смычку.

И долго сопротивляться я этому не мог. Желание накатывало волнами и с каждой волной становились сильнее и сильнее. Капитулировал я до позорного быстро. Хотя для меня казалось прошла целая вечность. И по истечении этой вечности я положил скрипку на плечо, прижал ее подбородком и очень-очень осторожно, словно боясь пораниться дотронулся смычком до струн...

И в процессе своих метаний я не слышал, как голос Виктора поднялся с шепота до крика. Не видел, как над столом появилась до боли знакомая светящаяся фигура.

...как напряглись потоки силы, едва я коснулся струн.

...как под действием льющейся по комнате музыки раздвинулись пласты реальности, и рядом с душой возникла серая воронка.

...как эта воронка поглотила душу и спокойно рассеялась.

Ничего этого я не видел, не слышал и не чувствовал, потому что неистовый поток чистой буквально сияющей музыки подхватил меня с первой же ноты и теперь уносил все дальше и дальше...

Глава 6. Скрипач.

Вихрь музыки подхватил меня, унося прочь от мира. Мелодия полностью поглощала все мое внимание, и я не осознавал, где я нахожусь и что происходит вокруг. Меня это просто-напросто не интересовало.

Не представляю сколько прошло времени, но в какой-то момент это прекратилось. Нет, сама музыка не исчезла. Просто слепой поток, что подхватил меня с первых нот и до сего момента крепко удерживал в своих когтях, сменился вдруг легкой веселой мелодией. Для меня это было как глоток свежего воздуха! Муть в сознании рассеялась, одержимость исчезла. И я наконец смог вернуться к реальности.

Правда первые впечатления от нее оказались совсем не такими как я ожидал.

"Вот так сюрприз!" — мысленно присвистнул я, обозревая открывшуюся картину.

А посмотреть было на что. За время пока я находился под властью музыки, мир вокруг успел кардинально измениться. Исчез стол с вырезанной на столешнице звездой Давида, исчезли стеллажи с травами и склянками, исчезли свечи и сладковатый аромат курительных палочек. Впрочем, и хозяин всего этого, великий маг и чародей, магистр черной и белой магии и прочее-прочее, тоже канул без следа.

Если говорить коротко: не осталось ничего из стоявшего здесь ранее вероятно даже не один день, а то и недель. Зато появилось много нового. Например, картины на стенах. Великолепные портреты, будто совсем недавно вышедшие из-под кисти талантливого живописца прошлых веков. Батальные полотна, изображавшие вероятно кого-то из хозяев этого места или их предков.

Впрочем, прежде чем говорить об изменениях интерьера стоило бы упомянуть о том, что я сам почему-то заметил далеко не сразу. А именно то, что разительно изменилась сама комната. Хотя правильнее — само помещение. Оно стало куда больше, появились несколько поистине гигантских окон. Потолок покрывала одна величественная фреска, изображавшая по всей видимости рай. Естественно со всем соответствующим содержимым: ангелами, праведниками, апостолами, даже божья длань наличествовала.

Но самое главное — зал наполняли люди. Множество разодетых в шелка и напомаженных мужчин и женщин столпились вокруг одного единственного ребенка. Мальчик лет семи с поразительной сноровкой играл на скрипке. Именно он являлся источником той бодрой мелодии, что вырвала меня из беспамятства.

— Где ж это я оказался?.. — себе под нос пробормотал я.

Вернее попытался это сделать, однако не преуспел. Ни единого звука не посмело вмешаться в музыкальную идиллию. Ничто не нарушило гармонию мелодии.

— Что за?!! — попытался выразить свое удивление я, и вновь не преуспел.

Это подвигло меня внимательнее изучить все вокруг, начиная с себя. И только сейчас я обнаружил крайне любопытный факт, который должен был заметить с самого начала. Я не чувствовал своего веса, движения воздуха, температуры, запахов. Я даже не дышал. Окружающие не видели меня...вообще никак не ощущали. И коснуться хоть кого-то мне также не удавалось. Будто некая сила мешала мне это сделать. И как бы я ни силился, но какой-то зазор между мной и тем, кого я пытался коснуться всегда оставался...

Меня просто не существовало!..

— Вот тебе и винегрет... — в очередной раз безмолвно заметил я. — Что ж тут творится-то? Я себя осознаю, значит я есть. Однако никто меня не видит и ни коем образом не чувствует, значит меня нет. Что из этого верно? Теоретически и то и другое, но одно исключает другое. Фигня получается...

Чтобы разобраться в происходящем, я решил разузнать об этом месте побольше. Однако не преуспел. Потому что выйти за пределы комнаты не удалось. А здесь все оставалось по-старому: ни прикоснуться, ни достучаться до кого-нибудь. Сейчас как никогда прежде я чувствовал себя чужим.

— Ох, грехи мои тяжкие... — устало вздохнул я и присел на небольшой столик. — Вот к чему приводят игры с непонятными предметами. Кой черт меня дернул лично отсылать душу?! Ведь можно было попросить этого чародея. Не сидел бы тогда здесь как дурак...

Что делать дальше я не представлял. Просто напросто не было никаких мыслей. Да и желаний тоже. Впервые за много дней мой разум был девственно чист. И я очень не хотел, чтобы это изменилось — приятно все-таки, когда на тебя ничего не давит: нет мыслей — нет забот. К сожалению, по своему опыту я знал, что долго это не продлиться. Пустота не естественна по своей сути, а значит что-то будет стремиться ее заполнить.

Из многих зол я предпочел выбрать меньшее. А именно позволил заполнить себя звучащей музыкой. Это было и приятно и не сулило мрачных мыслей...

Правда, с другой стороны это тянуло за собой другую проблему. А именно теперь в сознание с маниакальным упорством стала биться одна песня. На удивление она подходила не только к ситуации, но и к музыке. Бороться с ней означало бы выйти из состояния, в котором я сейчас находился. А мне этого очень не хотелось. Поэтому сдался и запел. Ведь говорят же: "Хочешь избавиться от каких-то мыслей — запиши их".

Музыкант играл на скрипке — я в глаза ему глядел.

Я не то чтоб любопытствовал — я по небу летел.

Я не то чтобы от скуки — я надеялся понять,

Как умеют эти руки эти звуки извлекать

Из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил,

Из какой-то там фантазии, которой он служил?

А еще ведь надо в душу к нам проникнуть и поджечь

А чего с ней церемониться? Чего ее беречь?

Петь я в принципе любил, а вот окружающие нет. В смысле не любили когда я пел, ибо слухом и голосом меня бог если не обделил, то определенно был очень близок к этому. Так что все мои музыкальные порывы приходилось душить в зародыше. Потому что если этого не сделаю я — сделают другие. А ссориться из-за подобных мелочей мне казалось глупым.

Как бы там ни было в прошлом, но сейчас я мог петь, не озираясь на окружающих. Все равно кроме меня никто не слышит. Хотя в этот раз получалось на удивление хорошо.

"Наверное, это из-за того, что здесь я не связан ограничениями тела, а значит могу петь так как хочу, а не как получается..." — мелькнула на краю сознания отстраненная мысль и я поспешно загнал ее обратно. Чтобы не сбивала настрой.

Счастлив дом, где пенье скрипки наставляет нас на путь

И вселяет в нас надежду... Остальное — как-нибудь.

Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу,

По чьему благословению я по небу лечу.

Счастлив тот, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер,

Музыкант, соорудивший из души моей костер.

А душа, уж это точно, ежели обожжена,

Справедливей, милосерднее и праведней она...3

По чудесному совпадению ребенок закончил играть одновременно с моим пением. Отняв скрипку от плеча, он поклонился слушателям. После чего, не обращая внимания на аплодисменты, начал играть следующую мелодию.

— Прекрасно! — раздался совсем рядом мужской голос.

От неожиданности я лишь чудом не слетел со стола. И только неимоверное усилие воли позволило мне не обернуться туда. Ведь это был первый раз, когда кто-то здесь заговорил. Однако часть меня понимала, что мое любопытство бесповоротно разрушит идиллию, впервые за многие дни снизошедшую на меня.

А значит требовалось держать его при себе, что я и сделал. Тем более что все равно не ко мне обращались. А слушать чужие разговоры непонятно о чем — то еще удовольствие. В особенности по сравнению с той безмятежностью, в которой я имел счастье пребывать.

Однако говоривший имел на эту свою точку зрения, которая категорически не совпадала с моей...

— К музыке песня подходит просто идеально, — между тем продолжил он. И не успел я осознать эту фразу, как кто-то вот так вот запросто похлопал меня по плечу. — Спасибо друг, порадовал!..

У меня от этих похлопываний чуть сердечный приступ не случился. По крайней мере, будь у меня сердце — он бы не преминул случиться. А так можно сказать, отделался не таким уж и легким испугом.

"Вот тебе и никто не видит, никто не слышит, никого нельзя коснуться!" — забегали у меня в голове ошарашенные случившимся мысли.

Боясь, что это окажется лишь бредом сходящего с ума сознания, я медленно повернулся к говорившему. И как ни странно действительно обнаружил там человека, а вовсе не собаку или там кошку.

"Человек, — мелькнула в мозгу мысля. — Уже не плохо. Значит с ума я пока что не схожу. Если только не задумываться, что я неизвестно как попал черт знает куда и здесь со мной творятся нереальные вещи. Все в полном порядке, если не размышлять об этом".

Впрочем, даже несмотря на то что передо мной был человек он резко контрастировал с окружающим миром. Если подавляющее большинство здесь щеголяли одеждой из шелка бархата и прочих недешевых материалов, а также непременным атрибутом являлся парил. Даже у ребенка он был. То незнакомец наравне со мной являл абсолютно чуждый элемент этому миру. Вместо камзола и туфель на нем были простые штаны, видавшая виды рубашка непонятного оттенка серого, длинный кожаный плащ и сапоги, которые по моим прикидкам раза три как минимум обошли землю по экватору. Насчет парика я сказать ничего не мог, потому что верхняя часть головы, как впрочем, и большая часть лица, уверенно спрятались за широкополой шляпой.

— Вы меня видите? — осторожно спросил я и, не сдержавшись, продолжил. — Что это за место? Как вообще я сюда попал?!!

Однако теперь незнакомец будто бы меня и не видел. Как и все остальные он смотрел только на молодого скрипача и ни на что больше. Впрочем, в отличии от окружающих этот человек не молчал, а наоборот активно комментировал. Скорее даже не комментировал, а словно рассказывал что-то невидимому собеседнику.