Хоть и несколько не по теме, но не могу не похвастаться одним из своих самых первых прогрессорских успехов!
Когда Льва Давыдовича Троцкого в первый раз «ушли» с поста Председателя Реввоенсовета (к чему я тоже изрядно приложил руку), но напоследок «уходящий мавр» — успел сделать своё дело: приказал ввести в военных училищах обязательное обучение и регулярные игры-соревнования в «Мировую революцию».
Его словами:
«…Ведь эта игра в иных случаях даже больше, чем спорт, вырабатывают в человеке смелость, находчивость, хладнокровие, волю, а главное (чего не имеет спорт) — развивает стратегические способности. Скоро уже мы разослали всем нашим начальникам территориальных военных округов и училищ распоряжение о культивировании игры «Мировой революции» и о содействии в организации соответствующих кружков…».
Ему вторил Николай Васильевич Крыленко — одна из крупнейших фигур в политическом руководстве СССР, который прямо заявил, что рассматривает искусство игры в «Мировую революцию» — как политическое орудие стратегического значения.
Ещё дальше пошёл возглавивший Совнарком Алексей Иванович Рыков, выделивший из бюджета страны 30000 рублей золотом на организацию турниров — в том числе и международных. После чего, в СССР начался настоящий грандиозный бум этой настольной игры.
Когда же Троцкий вернулся на пост главы Красной Армии и флота, он с утроенной энергией взялся за насаждение это игры среди свои подчинённых.
Не знаю, какими способностями обзаведутся красные командиры — научившись виртуозно играть в «Мировую революцию»… Но ульяновские кустари-надомники, артельщики-кооператоры, бюджет города и волости и, я лично — наварились с того «бума», просто сказочно!
Вижу, на Тухачевского это произвело должное впечатление и, как бы погружаюсь в якобы обычное для учёных задумчиво-рассеянное состояние. Помолчав, он очень осторожно:
— Извините, профессор…
— Да, да?
— При телефонном разговоре, Вы обещали что сделаете мне «предложение — от которого я не смогу отказаться»…
Забавно было слышать его просящий тон — знал бы он, на что меня упрашивает!
— Ах, да… Группа «Трансгендер» переходит на следующий уровень экспериментов: «Суперстратег».
— «Суперстратег»?!
— Именно «Суперстратег». И я от лица Надежды Константиновны Крупской, предлагаю Вам в нём участвовать.
— То есть…?
— Совершенно верно! При согласии, Вы станете первым стратегом-трансгендером (ржу, не могу!) в Рабоче-Крестьянской Красной Армии… И единственным!
Настораживается:
— «Единственным»? Почему?
Слегка зевнув:
— Из соображений секретности. Из этих же соображений, число трансгендеров-бойцов, командиров младшего и среднего звена — не превысит число стрелкового батальона. В мирное(!) время этого будет вполне достаточно — чтоб нейтрализовать локальные конфликты. При возникновении же угрожающего положения со стороны капиталистического окружения…
Многозначительно подняв палец к лепнине высокого потолка:
— …Сами понимаете, Михаил Николаевич! Всеобщая, перманентная мобилизация и всех поголовно в трансгендеры!
Боже… Дай мне силы не лопнуть от распирающего меня сейчас — как аэростат в стратосфере, хохота.
Ещё одна «пауза», во время которой «бездарно-гениальный», мрил поди — как навешает люлей Пилсудскому, не так давно — сполна «навешавшему» ему их под Варшавой… Затем, вернувшись на грешную землю:
— В чём заключается эта самая «операция», после которой я стану «суперстратегом»?
По его глазам заметно, что он спрашивает не из-за недоверия — а из-за страха перед неведомым.
Максимально посерьёзнев, предостерегающе поднимаю палец и, стараясь не моргать — удавом на него пялюсь:
— Хирургическая операция настолько проста, что лишь её название может натолкнуть шпионов вероятного противника на верное направление! Поэтому, как человек военный…
Согласно кивает:
— Я всё понимаю. Насколько она опасна?
Очень осторожно, как с вполне определёнными намерениями — подкрадывающийся к дикой козе Робинзон Крузо:
— Сама операция довольно непродолжительна, производится под анестезией и почти безопасна. Но во время последующей двухнедельной реабилитации — реакция подопытного организма не совсем предсказуема.
Ободряюще улыбаюсь:
— Но Вы же — солдат, товарищ Тухачевский! Вы привыкли рисковать жизнью и этот риск — является вашей профессией.
Ещё одна пауза, затем:
— Почему я?
Достаю списочек и, несколько сожалеюще цокнув языком:
— Надежда Константиновна считает Вас наиболее одарённым (бугагага!) и перспективным военноначальником высшего звена. Хотя надо признаться — я ей прошлой осенью рекомендовал товарища Блюхера. Мда… Но сами понимаете, что с тем произошло в Китае, поэтому на первом месте среди претендентов — оказались Вы. Но, если откажитесь…
«Списочек», мельком продемонстрированный мной — был достаточно длинным.
— Я СОГЛАСЕН!!!
Другого ответа я и не ожидал, но для порядка деланно удивился:
— Вот, как…?
Мысленно потираю руки: дело в шляпе!
— …Вы хорошо подумали, Михаил Николаевич?
— Хорошо!
— Не передумаете, не будете сожалеть при любом исходе?
— Ннн… Нет!
Гора с плеч.
— Тогда распишитесь вот здесь.
Встаю. Протягиваю руку:
— Поздравляю, товарищ Тухачевский! Теперь — Вы один из нас, из трансгендеров. Нам осталось лишь обсудить некоторые технические детали и можно приступать…
Сажусь на место и задумчиво:
— Так, так, так… Говорят, у Вас есть имение?
* * *
«Тревожная группа» скопцов от «Всероссийской Особой Комиссии по борьбе с коррупцией» (ВОКБК), немножко задержалась — буквально на два дня и, я уже буквально извёлся развлекая Тухачевского всякими байками и, по полчаса три раза в день проводя в «гримёрке», чтоб поддерживать свой «сценический образ». К счастью, тот грезил открывающимися перед ним весьма радужными перспективами и оттого был изрядно рассеян, чтоб обращать внимание на кое-какие странности моего поведения. А из смоленского имения по требованию профессора Преображенского, заранее были удалены две его сёстры, проживающие там постоянно и сравнительно немногочисленная обслуга.
От накленной бородёнки уже появилось изрядное раздражение кожи, а сам я начал несколько беситься, когда наконец пренесли телеграмму.
Я встретил «тревожную группу» скопцов на ближайшей железнодорожной станции, критически осмотрел их и проверил знание ими «языка жестов», который сам не понимал:
— Ну-ка, поворотись, сынку! Экий, ты в этой свитке смешной стал… «Скажи» что-нибудь руками! Годится для сельской местности…
Состав группы: специалист по «обрезанию», его «ассистент», знахарь-травник — исполняющий функцию анестезиолога и «психолог-реалибетолог». Из всех, я был знаком лишь с «ассистентом» хирурга — им оказался тот самый здоровый «консьерж», встретившийся мне первым из всех скопцов.
— Ну… За дело, с Богом!
Найдя внешний вид скопцов почти безупречным, а «произношение» — почти безукоризненным, повёз на нанятой мужицкой телеге в имение Тухачевских.
Предельно подробно проинструктировав по дороге, я почти всё дорогу пытался выпытать у «анестезиолога» секрет его зелий, имея в виду Софию Премудрую и её группу ботаников-фитотерапевтов. Но лишь узнал что они приготовляются из сока болиголова, волчьей ягоды и прочих весьма ядовитых растений. Что касается конкретного рецепта, тот стойко молчал как партизан на допросе.
Ну, что ж… Дойдём своим умом!
И ещё, спрашиваю сопереживая:
— Ему не будет больно? Мужжжчина из интилигентов, как бы он не «того»…
Скопец-анестезолог успокаивает:
— Нет, больно не будет. Всё будет чувставовать, всё видеть, всё понимать — лишь без боли и движения. Как бревно будет лежать и глазищами лупать.
По приезду в имение — всё как на хорошо отрепетированном спектакле, представляю «группу учёных» в белых халатах и марлевых повязках и, ответив на естественно возникший вопрос:
— Они, что у вас? Немые?
— Конечно! По наущению ещё Владимира Ильича, в целях сохранения максимальной секретности — специально таких подбирали … Вас что-то смущает?
— Нет.
— Тогда приступим?
Кивает головой:
— Приступайте.
Раскрываю папку и, как регистратор в ЗАГСе при «окольцовывании» новобрачных, торжественно читаю:
— Михаил Николаевич! Готовы ли Вы к операции «трансгендер»?
Тот, видимо сам извёлся ожидаючи, поэтому с заметным облегчением:
— Да, готов!
— Не передумали?
— Нет!
— Ещё раз прочитайте договор и, если Вы согласны — поставьте дату и подпись.
Слегка озадаченно:
— Ведь я же уже его подписал?
Настойчиво, с нажимом, глядя прямо в глаза:
— Таковы правила: перед операцией, подопытный должен в последний раз дать три устных и одно письменное согласие… Так, что?
Пожав плечами, пробегает «по диагонали» текст мелким шрифтом (я затаил дыхание) и уверенно ставит подпись.
— Теперь последнее — самое важное.
Поворачиваюсь к «анестезиологу» и говорю:
— Две «микстурки» в студию!
Предъявляю Тухачевскому два стаканчика с лимонного цвета жидкостью:
— Если Вы выпьете из синего стаканчика — тотчас заснёте, а наутро проснувшись — забудете про меня и про наш с вами разговор. Если из красного — будете прооперированы и, при удаче — станете совсем другим человеком…
Ну, это — откровенный стёб!
На самом деле, какой из стаканчиков он бы не выбрал — результат будет один: Тухачевский навсегда потеряет свои мужские причиндалы. Даже, в законсервированном виде — на память. В отличии от китайцев, наши скопцы — отчиканное «сокровище» не берегли, а торжественно сжигали в присутствии бывшего владельца.
Не раздумывая больше, он буквально выхватывает красный стаканчик из моих рук и залпом выпивает, изрядно поморщившись. Через несколько минут глаза его стекленеют и, он падает в заботливо подставленные руки громилы-«ассистента».
— Ишь, как сомлел, — пропищал тот, уже не скрывая свою сущность, — одним словом — интеллигенция!
— Тащите «жеребца» на кушетку, братья, — скомандовал «хирург», доставая из докторского саквояджика специфического вида инструмент, — снимайте ему штаны и исподники… Ишь ты, какая добротная мануфактура!
Смотрю в забегавшие на неподвижном-застывшем лице глаза, и:
— Никогда не понимал тех, кто подписывает документ не читая. Ну… Удачи Вам, Михаил Николаевич!
И выхожу.
* * *
На самой операции я не присутствовал, как и при торжественном сожжении «адского ствола» и «ядер» в камине.
Но, воняло на всю усадьбу…
Мама не горюй!
А скопцы выли какую-то молитву, под завывания же бывшего владельца «богатства».
Конечно, после того как Тухачевский пришёл в себя — были вполне определённые проблемы…
Представляете, да?
Если не представляете — встаньте на его место.
Но только мысленно, умоляю!
«Гениально-бездарный» сперва изрядно побесился — грозя всех причастных самым жестоким образом искалечить-убить-расстрелять-повесить и на куски порубить… Затем впал в чёрную ипохондрию и хотел лишить себя жизни всеми доступно-подручными способами — только следить за ним успевай, как за шкодливым ребёнком…
Однако, время лечит!
Как физические — так и душевные травмы, или даже обе вместе — как в нашем случае.
К тому же, «психолог-реалибетолог» входящий в «тревожную группу» скопцов — знал своё дело туго, проводя многочасовые «душеспасительные» беседы:
— Вот скажи мне, человек — он ведь что такое есть? Греховная грязь и чистота божья, с ней напополам. Грязь — это всё стыдное, грешное — оно через «низ» в тебя шло, через «срам». Когда отсекли мы тебе срамное от тела, греховная грязь выйдет и из души, из сердца и ума…
-Уууыыыууу…
— …Раньше ты каким был, скажи? Злым, завистливым, до чужого добра падким. Девку или бабу увидев — норовил её повалить, да греховно обидеть. А ведь у той тоже — душа живая, вечная! А теперь освободился ты от сей тяготы — будто камень тяжкий с души скинул. Эх, кабы все так охолостились! Никто б не дрался, не воровал чужого, не забижал баб и, все б человеки — любили друг дружку, жалели и помогали друг дружке как родные братья…
Не, ну силен!
Я тоже, нет-нет, да и заходил к «пациенту» в обличии профессора Преображенского:
— Надеюсь, товарищ Тухачевский — произошедшее с Вами, не помешает нам оставаться хорошими друзьями?
— УБЬЮ, ССУКА…!!!
Едва успеваю вставлять в промежутках:
— Вы б, не орали так — послеоперационные швы разойдутся.
— …УРОЮ, ПАДЛА!!!
А скобцы оказались правы: у «попробовавшего» женщин Тухачевского — голос практически не изменился, разве несколько охрип после ругани.
— И где Вы таких слов успели нахвататься, Михаил Николаевич? Неуж в германском плену?!
Такое состояние — самый лучший заменитель «детектора лжи», поэтому пользуясь случаем — на всякий случай интересуюсь, следя за реакцией:
— А Вас там часом в шпионы там не завербовали? …Нет? Вот и ладушки!
Да, что там «слова» — сперва, он готов был меня зубами загрызть!
Ну, а потом…
Знаете, что такое «Стокгольмский синдром»?
Вот и я очень хорошо про него знаю. Тем более, я постепенно открывал ему глаза на ожидающие его блестящие перспективы — приведя в пример того же Нарсеса:
— Ругайте меня какими угодно словами, но в главном я Вам не соврал ничуть. Теперь у Вас есть реальная возможность стать «суперстратегом»! А за всё на свете надо платить — сами понимаете, товарищ Тухачевский…
Надеюсь, тщеславие у него находилось не в яйцах? Поэтому:
— …Поверьте, Михаил Николаевич, никто из историков грядущего — победителю в штаны заглядывать не будет и тем более — за мотню его щупать.
Рядом с виртуальным «пряником», всегда должен присутствовать незримый «кнут» — это основа основ эффективного менеджмента.
— А вот если мы с вами не достигнем приемлимующего консенсуса…, — показываю ему договор — подписанный последним и, намекаю на возможную незавидную альтернативу полководческим лаврам, — …ну, Вы сами понимаете — не сущий младенец, чай.
Естественно, в наших с ним беседах главной была военная тема:
