Кивнув, бывший советник спешился, и, вздохнув, зашагал к анатому. Тучный КараБансити наравне с фагорами бросал лопатой раскисшую землю. Подняв голову и заметив СарториИрвраша, он потемнел лицом, но потом, видно не удержавшись, призвывно помахал рукой — он явно наткнулся на нечто интересное.
— Ты видишь, что много веков назад здесь были укрепления, внешний обвод старой крепости, от которой лишь подземелья остались. Фагоры откопали тут такое — легенды оживают прямо на глазах...
Они подошли к ближайшей свежераскопанной траншее. Спертый могильный запах вынутой из глубины земли ударил им в ноздри.
КараБансити встал на колени на краю траншеи, не обращая внимания на то, что испачкал штаны в липкой жирной глине. На глубине в руку под слоем дерна из стены траншеи торчало нечто, что СарториИрвраш поначалу принял за старый коричневый мешок, перекрученный и грязный. Но приглядевшись, он распознал полуистлевшее тело человека! Мертвец лежал на левом боку, вытянувшись во весь рост. Судя по остаткам кожаных доспехов и сапог, он когда-то был воином. Из-под останков выглядывал ржавый клинок меча, давно лишившийся рукояти. Давление земли сплющило мертвецу череп и оттого казалось, что его изъеденный гнилью рот с торчащими наружу зубами издевательски хохочет. Пропитанная маслом кожа доспехов всё ещё была блестящей и коричневой. Само тело превратилось в мумию.
Эта находка оказалась не единственной — были отрыты и другие тела. Фагоры работали, не проявляя к мертвым интереса, выбрасывали их из траншей, точно ненужный мусор, а если приказать, то счищали с них грязь пальцами, сохраняя равнодушное выражение на тупых мордах. На глазах у СарториИрвраша из земли извлекли ещё одного солдата с зияющей в груди страшной раной. Черты лица этого воина были на удивление чётки и напоминали собой рисунок карандашом. Глазные яблоки мертвеца провалились, что придавало ему несколько меланхолическое выражение.
— Торфяная вода предохранила их от тлена, — догадался СарториИрвраш. — Это солдаты, и, несомненно, они пали в бою. Сколько лет прошло с тех пор... возможно, целый век...
— Гораздо больше, — отозвался КараБансити, спрыгнув в траншею. Там он выковырял из кусков раздавленного черепа первого мертвеца то, что СарториИрвраш поначалу принял за небольшой круглый камень, и положил на край бруствера, чтобы его друг смог внимательно рассмотреть странный предмет.
— Смотри, именно оно убило этого парня, вышибив ему мозги. Семя дерева райбарал, круглое, как пуля, крепкое, как железо. А ведь с тех пор, как райбарал давал Весной семена, минуло более пяти веков! Но в те времена люди, как ты помнишь, ещё не знали огнестрельного оружия. Очевидно, это было прошлой Весной, когда райбарал тоже давал семена. Случилось это три тысячи пятьдесят пять лет тому назад, а может, и ещё одним Великим Годом раньше, на излёте эпохи Архитекторов. Так вот, сдается мне, что противник использовал эти семена вместо ружейных пуль. При выстреле семя обжарилось огнём от сгоревшего пороха и потому оно не проросло. Вот как происходило легендарное сражение у Гравабагалинена. Нам удалось выяснить всё это только благодаря стечению обстоятельств, потому что мы собрались использовать это место для подобных же целей.
— Бедняги! — воскликнул СарториИрвраш.
— Кто — эти забытые всеми солдаты или мы?
С этими словами КараБансити выбрался из траншеи и направился к тылу бывшего редута. Там, в его задней траншее, он указал бывшему советнику на пару выкопанных тел — человека-солдата и фагора, лежащих крест-накрест друг на друге. Шкура двурогого почернела, шерсть свалялась и окрасилась от стоячей воды в ржаво-коричневый цвет овощной гнили.
— Видишь, здесь сражались не только люди, но и фагоры. Они дрались и умирали бок о бок.
СарториИрвраш фыркнул от отвращения.
— С таким же успехом они могли быть и неприятелями. Теперь нам не найти подтверждения ни этой, ни другой теории. Но сама мысль о том, что во времена прошлой Весны люди знали огнестрельное оружие, для меня очень печальна. Ведь эта Весна была временем повсеместной дикости, когда лишь Панновал и Оттасол служили оплотами цивилизации! И до огнестрельного оружия люди додумались лишь сейчас, на краю Вершины Лета! Что же ждет их следующей Весной? Доживут ли они до неё? Или будут перебиты беспощадными фагорами и род человеческий прекратится навеки?
КараБансити нахмурился. Ход мыслей бывшего друга ему вовсе не понравился. И прежде всего потому, что логика его была безупречна. Великие времена короля Дэнниса и ещё более великие легендарные времена Архитекторов давно минули, и текущее положение дел не обещало цивилизации расцвета. А ведь Зима с её Жирной Смертью придет через каких-то четыре с половиной века — и что ждёт человечество тогда?..
— Ясно одно — это очень дурной знак, — сказал он. — Я не хочу, чтобы королева королев видела и даже знала обо всём этом. ТолрамКетинету я тоже рассказывать не стану, не то у него поубавится бойцовского духа. Я прикажу фагорам закопать эти несчастные останки. Тебе же, я вижу, уже пора в путь.
Бывший советник повернулся, чтобы уйти.
— Не все из нас вновь прячут тайны, которые удается раскрыть, Бардол. Я располагаю фактами, благодаря которым, едва о них узнают в Священной Империи, по всем входящим в неё странам — да что там, по всему Кампаннлату! — немедленно будет объявлен всеобщий святой поход против анципиталов. И цивилизация точно будет спасена.
Резко нахмурившись, КараБансити уставился на бывшего друга налитыми кровью глазами.
— И за то, что начало этой чудовищной бойне будет положено благодаря тебе, ты ещё надеешься получить награду? Живи сам и давай жить другим — вот моё правило! Заботу о грядущих веках я оставляю потомкам.
— Да, так считаешь ты, Бардол, — но только не эти рогатые бестии. Их убеждения коренным образом отличаются от наших, людских. Если мы не примемся за них сейчас же, то они неслыханно размножатся и этой Зимой изничтожат всех нас. Видел бы ты эти бесчисленные стада фламбергов...
— Не давай воли чувствам, не позволяй им завладевать твоим разумом, — предупредил КараБансити. — Голова ученого должна быть холодной, иначе добра не жди. Ты сам много раз говорил мне это. Но прости меня — мне пора за работу. Думаю, что здесь, на этом поле, в земле лежит не менее нескольких тысяч тел, и я хотел бы...
Сложив руки на груди, СарториИрвраш сказал:
— Ты берешь пример с королевы и тоже прощаешься со мной холодно. Чем я заслужил такое?
Выбравшись из траншеи, КараБансити ответил:
— Её величество дала тебе то, что ты у неё просил, — книгу сказок и трёх хоксни. Теперь можешь убраться!
Нервно прикусив костяшки пальцев, бывший советник пристально взглянул на него.
— Значит и ты, Бардол, против меня? Неужели ты забыл те времена, когда мы, ещё совсем молодые, наблюдали в твой телескоп фазы Кайдау, проносящегося по небу над нами? В ту пору нам впервые пришло в голову понимание космической геометрии, правящей миром...
— Я ничего не забыл. Но ты пришел сюда с адмиралом флота Сиборнала, извечного и злейшего врага всего Кампаннлата. Ты поставил под угрозу жизнь нашей королевы и существование королевства вообще. Я не питаю горячей любви ни к ЯндолАнганолу, ни к его фагорам, но всё же верю в то, что пока Орел остаётся у власти, такие люди, как мы с тобой, можем смотреть в свои телескопы. А перевернув королевство, чего хочет эта мерзкая сиборналка, вы перевернёте и телескопы.
— Но Сиборнал — прогрессивная страна, — возразил СарториИрвраш. — Под его властью наша жизнь улучшится. Всем этим глупым войнам придёт конец. Орды фагоров тоже будут уничтожены, и наше будущее навсегда станет безоблачно.
КараБансити, напряженно приподняв плечи, с непроницаемым лицом, уставился в сторону моря.
— Ты рассказывал, что сам был свидетелем тому, как Кивассиен, некогда центр мировой культуры и родина великого ЯрапРомбри, был бездумно стёрт с лица земли ордой грязных дикарей. Та же судьба ждёт и мой родной Оттасол под пятой сиборнальцев. Лично я считаю, что под гнётом старой власти, пусть и несправедливой, наша страна будет жить благополучнее, чем под властью новой, но чужой и бесчестной. Таково моё мнение.
— Значит, вот как ты теперь смотришь на вещи, вот как живёшь? — возмутился СарториИрвраш.
— Я всегда отстаивал свой образ жизни, — угрюмо возразил КараБансити. — Мне с детства приходилось отвоевывать возможность жить так и там, как и где я хочу. Даже тогда, когда сражаться приходилось с самим королем! Иди же. Прощай, будь счастлив со своей женщиной, но помни — святоши, к которым ты так стремишься, безрассудны и жестоки, и ты сам станешь первой жертвой своего еретического открытия!
— Почему ты говоришь со мной так? — возмутился бывший советник. — Я — просто жертва. Бродяга, изгнанник. Работа всей моей жизни уничтожена. Крупица удачи — и я мог бы стать ЯрапРомбри этой эпохи... Меня не в чем винить, я хотел только знания. Но открытое мне знание заставляет меня действовать!
КараБансити покачал своей большой головой.
— Знаешь, Рашвен, ты уже в том возрасте, когда пора понять, что знание должно служить благу, а не злу и разрушению. Ты сам много раз говорил мне, что Панновал и его зловещая религия — источник всего зла в мире! Я же всегда полагал, что измена своим убеждениям равносильна преступлению. Что ж, тебе пора — твоя сиборнальская дама заждалась. Езжай, но помни, что это путь к гибели!
СарториИрвраш посмотрел на бывшего друга с вызовом, потом вздохнул. КараБансити молча отвернулся и спрыгнул в траншею, вновь взявшись за лопату.
Поняв, что разговор закончен, СарториИрвраш зашагал туда, где его ожидали Оди и хоксни. В глазах его блестели слезы. Ни слова не говоря, он забрался в седло и дёрнул повод.
Выехав за пределы земель дворца, они свернули на вьючную тропу, ведущую на север, в Олдорандо. Всего несколько дней назад по этой же дороге проехал ЯндолАнганол и его свита, держа путь к одру невинно убиенной невесты...
Глава 5.
Зло Олдорандо
Сияние в безоблачном небе двух солнц, объединивших усилия, нещадно жгло застывший в неподвижности вельд. Король ЯндолАнганол наслаждался походом — на лоне дикой природы он чувствовал себя великолепно. Его горести и радости сильно отличались от горестей и радостей обычных людей. Долгие изматывающие переходы, чередующиеся с краткими привалами, доставляли королю счастье — чего нельзя было сказать о любителе изысканных наслаждений, посланнике святейшего Це'Сарра, Эламе Эсомбере. Хотя он и возвращался домой, это путешествие не доставляло ему никакой радости, сразу по нескольким причинам.
К Олдорандо король и его свита, в том числе дюжина духовных лиц, приближались с юга, по Дороге Пилигримов, за многие века хорошо утоптанной борлиенскими паломниками, чей путь в священный Панновал пролегал через чуть менее святое Олдорандо.
Город Олдорандо стоял на перекрестке главных дорог Кампаннлата. Тропы фагоров и несколько уктов мадис пролегали совсем рядом, чуть южнее и чуть севернее городской черты. Старая извилистая Соляная дорога уходила от города на север, к озеру Дорзин и Кузинту, в недрах которого таился Панновал. На западе лежал Кейце, угрюмый и невежественный, родина хладнокровных убийц, искусных ремесленников, бродяг и злодеев. К югу от Олдорандо начинался Борлиен — дружественный и родственный, родина ещё больших злодеев, чем уроженцы Кейце.
Когда король ЯндолАнганол ступил на земли Олдорандо, эта страна вела собственную войну с варварами, столь же неудачную, как война самого Борлиена в Рандонане. Очередная война Олдорандо с Кейце приключилась как из-за неспособности короля Сайрена Станда вести переговоры и решать дела мирным путем, так и по причине гнусного нрава самих кейце. А также по причине хитроумного плана борлиенского короля.
Поставленный перед фактом уничтожения, если не сказать исчезновения Второй армии, ЯндолАнганол заключил тайный союз с кланами кейце, прирожденных кочевников и головорезов, что скритина расценила как проявление государственной мудрости. Чтобы скрепить достигнутый договор, в холмы к кейце были отправлены караваны с грузом зерна и вероника.
Что касается самих кейце, то они не придавали подобным договорам серьёзного значения, и, давно привыкнув к постоянной войне на несколько фронтов, смотрели на мир как на нечто временное и непрочное. Во время каждой передышки они ложили боевые луки в удобное место у дверей своих хижин и занимались своими обычными делами, то есть охотой, междоусобицами и кровной враждой, а также гончарным ремеслом — кейце были искусными гончарами, и их горшки и кувшины славились на весь Кампаннлат. За свои кувшины кейце выменивали у мадис ковры. Кроме того, степной народ не брезговал воровством и разбоем, знал, где можно отыскать в земле драгоценные камни и старался ублажать своих малосимпатичных нескладных женщин, на что также уходило немало времени. Вечная война, то вспыхивающая, то затухающая, благоприятно сказалась на кланах кейце — разрозненные племена сплотились и научились действовать заодно.
Каким-то чудом не перессорившись во время бурного празднования 'победы', приуроченного к дележу дара ЯндолАнганола и посвященного перекладыванию его в разнообразную более мелкую тару, главный клан кейце, самый могущественный и многочисленный, выбрал своим верховным вождем могучего и хитроумного здоровяка по прозвищу Скрумппабовр, что значило 'Крушащий головы'.
Дабы ознаменовать своё избрание на столь почётный пост, Скрумппабовр повелел изощренно казнить всех олдорандцев, на своё горе оказавшихся на исконных землях кейце во время очередного перемирия, заключенного королем Стандом. Подобная забава на местном диалекте называлась 'просадить на кольях'.
Вторым великим деянием Скрумппабовра стало восстановление оросительных сооружений на юге края и заселение тамошних деревень, опустошенных войсками Борлиена. Чтобы претворить свой план в жизнь, он предложил фагорам, вечно терпящим гонения в Олдорандо, Куайне и Панновале, поселиться на этих землях. В обмен на рабочие руки вождь кейце гарантировал анципиталам защиту от святых походов, столь популярных в Олдорандо. Язычники-кейце не видели причин притеснять фагоров — по крайней мере до тех пор, пока те пристойно себя вели и не засматривались на женщин кейце, чего, впрочем, никогда не случалось.
Новость эта пришлась по душе королю ЯндолАнганолу. Видя, как Скрумппабовр следует его примеру, он убеждался в том, что поступает мудро. Что касается Берущих, те были менее довольны. Берущие, воины-священники Священной Панновальской Империи, обладали широкой сетью агентов и соглядатаев во всех соседних странах, как считающих себя членами Империи, так и нет. Поговаривали, будто сам Киландр IX в дни своей далёкой бурной молодости тоже был шпионом, и не где-нибудь, а в самом Олдорандо.
Однажды ночью небольшой, но вооруженный новенькими мушкетами отряд отборной хоксницы Берущих, выехав из столицы Олдорандо, совершил жестокий набег на уютно расположенный в холмах Акейце, считавшийся столицей Кейце, а на самом деле большую деревню, вырезав там в одночасье около тысячи фагоров, а заодно с ними отправив на тот свет и несколько подвернувшихся под руку кейце.
