На лице королевы зажглась печальная улыбка.
— Я ценю вашу заботу, Бардол. Но думаю, что сейчас уехать лучше вам. Возвращайтесь к жене. Я же останусь здесь, поскольку именно здесь теперь мой дом. Вы ведь наверняка слышали о том, что Гравабагалинен населен душами воинов, павших здесь во время великой битвы много веков назад. Я предпочту присоединиться к сонму умерших, а не позорно бежать!
Анатом понимающе кивнул. Он прекрасно понимал, что если бывшая королева покинет отведённое ей место изгнания, король наверняка велит убить и её, и её маленькую дочь.
— Возможно, вы правы. В таком случае, сударыня, я тоже остаюсь.
Уловив перемену в лице королевы, он понял, что ей приятно слышать от него такие слова. Разобравшись с наиболее насущным, королева спросила:
— Что вы думаете по поводу предательского союза между вашим другом Рашвеном и ускуткой — ведь она, кажется, адмирал всего их флота, ни более, ни менее?
— Ускутка выглядит раздавленной, но я всё равно ей не верю, — пробурчал анатом. — Лучше будет, если она вернётся к своим соплеменникам и они все уплывут назад, в Сиборнал, как можно скорее. В рукавах сиборнальца всегда скрываются не только руки, как вы помните. На хитрость, государыня, нужно отвечать хитростью — тем более что ничего иного нам и не осталось.
— Но мне показалось, что она предана нашему бывшему советнику, даже любит его, как ни странно...
— В таком случае, государыня, она — обычный дезертир, что дает Пашаратиду законный повод для высадки на наш берег. Нужно немедля отослать её ради нашей общей безопасности.
В море появился быстро разрастающийся клуб дыма, укрывший весь Союз . Через несколько мгновений до берега донесся отдаленный грохот выстрела.
Ядро упало в море у подножия низкого утеса. Покрытое им расстояние неприятно поразило анатома. Приблизившись к берегу, сиборнальцы смогут обстрелять даже сам дворец! Видимо, манёвры на берегу и перевозка пушек не ускользнули от внимания дозорных на сиборнальских кораблях.
Выстрел с Союза был единственным. Поняв, что он слишком далеко, вновь выполнив поворот, корабль на всех парусах устремился в бухту.
Так и не прибранные с ночи волосы королевы, стоящей теперь в одиночестве, развевались на ветру. Глядя по сторонам, она рассматривала пейзаж, который мог стать декорацией для сцены её смерти. Может быть, так будет лучше для всех — смерть разом разрешит все их проблемы. Она уныло подумала о том, что близость с ТолрамКетинетом, мужчиной пылким, но бесчувственным к наслаждению женщины, не доставила ей ожидаемой радости. Но теперь её с генералом связывали определенные обязательства, и это раздражало её. По правде сказать, грубые ласки генерала, его волосатое тело только острее пробудили в ней воспоминания о Яне. Она чувствовала себя одинокой как никогда.
Безошибочным чутьем она угадывала, что и Ян, её гордый Орел, тоже одинок. И прояви она тогда лишь чуть больше выдержки, её чувственный голод и тоску можно было бы утолить гораздо успешнее...
Приближавшийся с моря муссон, переполненный дождевой водой, нес по небу волны темноты и косо падающего света. Полосы близкого ливня плясали по волнам. Облака неслись удивительно низко. Золото дружбы почти потерялась во мраке. Вглядевшись, МирдемИнггала заметила, что её добрые друзья отчаянно сражаются с волнами. То, что поначалу МирдемИнггала приняла за бревна, оказалось кувыркавшимися на водяных валах телами дельфинов. Быстро налетевший на берег ливень стегнул её каплями по лицу.
В следующее мгновение берег принял на себя удар водяной завесы. Пушка застряла, её небольшие колеса увязли в грязи. Борлиенцы упали на колени, осыпая бранью разверзшиеся небеса. Ругались и кричали все, кто мог говорить. Если ливень не утихнет в ближайшие минуты, то о стрельбе можно будет забыть — вода зальет фитили в их дырчатых жестяных банках.
С надеждой выставить пушки на выгодную позицию пришлось распрощаться. С первыми же каплями дождя поднялся и ветер. Союз нёсся к бухте с бешеной скоростью. Борлиенцы беспомощно замерли. Всё было кончено...
Но когда до входа в бухту осталось всего ничего и скала Линен уже поравнялась с правым бортом корабля, дельфины пришли в движение. Морские подданные королевы двигались строем, ближайшие приближенные и собственно двор впереди. Не прошло и минуты, как узкое горло бухты было запружено их телами.
Моряки с Союза , наполовину ослепшие от падавшей сверху воды, с испуганными криками тыкали пальцами в кишащие у бортов их корабля черные гладкие тела. Упираясь твердыми носами в бока корабля, бесчисленные дельфины не пускали его в бухту! Доски Союза затрещали и он замедлил ход.
Вскрикивая от восторга, королева МирдемИнггала, забыв обо всех печалях, бросилась к воде. Хлопая в ладоши, она подбадривала своих друзей. Вода, смешанная с песком, покрыла её платье, но она не обращала на это внимания, забыв о буйстве природы. Внезапно решившись, она сорвала его и нагая бросилась в волны. Даже генерал, устремившийся было вслед за королевой, остановился. Проплыв мимо Жреца , королева исчезла во мраке и хлещущих струях дождя.
Вскорости после того, как она оказалась в воде, рядом с ней вынырнул один из приближенных её двора и легко прихватил ртом её ладонь. Узнав в нем одного из важных чинов узкого круга, королева назвала его по имени. В суматошном ответе дельфина крылась тревога, которую она сумела распознать: держись подальше, великаны уже близко и — она не совсем смогла уловить смысл — они могут схватить тебя. Нечто из невообразимых глубин, какое-то огромное существо, учуяло её запах.
Подобное известие испугало бы кого угодно, даже королеву королев. Она повернула к берегу, до которого добралась, сопровождаемая дельфинами. Пробравшись через прибой у самого пляжа, она, морщась, натянула промокшее насквозь платье и обернулась.
До Союза было уже рукой подать — его и королеву разделяло расстояние в несколько корпусов судна. Дельфины всё ещё тормозили ход корабля, плотной массой собравшись перед его носом — и ближайший двор, и совершенно неизвестные королеве. Сквозь завесу дождя королева различила на мостике сиборнальского корабля фигуру Пашаратида — он бешено жестикулировал, отдавая команды. Ио тоже заметил её.
Пашаратид, высокий и стройный, стоял в распахнутой куртке, подставив ливню обнаженную волосатую грудь, его борода вызывающе торчала вперед, морская фуражка была лихо сдвинута на затылок. Впившись в королеву взглядом, он внезапно оживился.
У ног Пашаратида лежало длинное копьё-гарпун, с каким сиборнальцы охотятся со шлюпок на тюленей. Подхватив его за древко, он сбежал по трапу к борту, перемахнул через леер, и, держась одной рукой за веревки, принялся остервенело бить остриём вниз. После каждого удара морская вода окрашивалась красным. У бортов корабля закипела кровавая пена. Пашаратид без устали продолжал колоть, словно безумный.
У суеверных моряков дельфины считались неприкосновенными. Ближайшие друзья жутких змеев из морских глубин, эти животные, по мнению мореходов, не могли причинить вреда. Но попробуйте причинить вред дельфину, тем более убить его — и за жизнь такого глупца на борту корабля никто не даст и ломаного гроша!
Испуганные моряки попытались вырвать копьё из рук Пашаратида. Вскоре это им удалось и оружие убийства полетело за борт. Какое-то время после этого обезумевший Пашаратид ещё продолжал драться на палубе, куда его оттащили, но довольно скоро несколько матросов скрутили его и жестоко избили. Добрые друзья королевы, защитники бухты Гравабагалинен, одержали победу в неравной схватке с человеком...
* * *
Ливень и ветер бушевали с небывалой яростью. Буря достигла апогея. Высокие водяные валы в невиданном бешенстве обрушивались на берег. Королева закричала, торжествуя победу. В своем восторге она очень напоминала свою мать, Шаннану Дикую. Испугавшись, как бы королева снова не бросилась в воду, генерал ТолрамКетинет поспешно увел её от беснующихся волн.
Из тяжелого брюха туч в море и землю били молнии, которым вторили громовые раскаты. Несущиеся по небу тучи расступились, выпустив из своей завесы Золото дружбы , словно озаренное призрачным серебряным светом. Оба сиборнальских корабля разделяло едва ли треть мили и матросы на отстающем судне прилагали все силы, чтобы подоспеть ко входу в бухту сразу за товарищами.
Целая армия дельфинов, вырвавшись из горловины бухты, устремилась навстречу Золоту дружбы , словно по команде невидимого военачальника.
Внезапно море содрогнулось. Волны вокруг флагманского корабля словно вскипели. Находившиеся на берегу впоследствии клялись, что море вокруг Дружбы действительно кипело. Вода пошла водоворотами и забурлила, в ней замелькали огромные темные тела.
Вдруг поднявшееся из моря невероятных размеров существо стряхнуло с головы воду. Оно поднималось и поднималось до тех пор, пока его темя не оказалось выше мачт Золота Дружбы . На морде существа горели жарким огнем глаза, а ниже зияла огромная, как ворота, зубастая пасть и вились напоминающие угрей усы-щупальца. Вслед за первым из моря поднялись ещё несколько чешуйчатых тел, толщиной в несколько раз превышающих человеческое. Они казались порождением бури и волн.
Судя по резким, дерганым движениям голов, змеи были разъярены. Некоторые из них, постояв над водой, снова ныряли и плыли кругами, показывая над поверхностью в напитанном влагой воздухе гладкие черные тела.
Огромная голова одного из змеев вынырнула у борта Золота Дружбы , подняв водяной вал, от которого корабль закачался. Два змея принялись за дело совместно. Они что было сил вспенивали море, заставляя его бурлить. От могучего удара хвостом борт корабля затрещал.
Ещё через мгновение гигантские змеи исчезли. Там, где они последний раз появлялись на поверхности и куда нырнули уходя, вода лежала ровно, без волн, словно потрясенная чудовищным вторжением. Явившись на зов дельфинов, змеи вновь ушли туда, откуда нагрянули, в невероятные, тишайшие глубины океана. Человеку редко доводилось видеть их воочию — и тем не менее змеи-великаны составляли неотъемлемую часть круговорота жизни Геликонии, приспособившейся к суровым переменам Великого Года.
На теперешней стадии своего существования змеи были бесполыми. Период их активного спаривания давно миновал. Когда-то летучие, змеи веками предавались лишь любовным утехам, неустанно производя потомство. Подобно гигантским стрекозам, они кружили, ухаживая друг за другом, над бескрайними просторами полярных шапок планеты, где у них не было не только врагов, но и свидетелей их любовных забав.
С наступлением Великого Лета летучие змеи, совершив перелёт к океанам, поселились в морях, в основном в море Орла, названном так не слишком сведущими в орнитологии рыбаками прошлого. На далеких островах, Пуриче и Лордри, змеи сбрасывали крылья. Лишенные конечностей, извиваясь, они сползали в море и исчезали в его глубинах.
В море змеи проводили всё Лето и в начале Осени умирали. Огромные тела шли на корм ассатасси и другим морским обитателям. Их прожорливый молодняк был известен под именем скаппер, рыба-ящерица. На самом деле скапперы рыбами не были. С первым дыханием зимних холодов они выбирались на сушу и принимались обживать иную стихию, через несколько веков становясь известными уже под другим именем, внушающим ужас и отвращение: Червь Вутры.
В теперешнем бесполом состоянии змеи были взбудоражены воспоминанием о своём давнем прошлом. Воспоминания эти принесли им дельфины, со следами запаха, собранного возле королевы королев во время её месячных. Вне себя от снедающей их страсти, змеи свивались в клубок, стискивая друг друга в объятиях, что есть силы. Но ничто не могло вернуть им силу и сладость того, что они познали когда-то...
* * *
Зловещее явление из глубин сломило боевой дух плывущих на борту Союза и Золота Дружбы сиборнальцев. Гравабагалинен слыл вотчиной армии призраков. Теперь захватчики убедились в этом на собственном опыте, став свидетелями явления владык глубин. Поставив все возможные паруса, сиборнальские корабли бросились вслед буре, взяв курс на запад. Вскоре облака укрыли их, и они исчезли из вида.
Дельфины тоже исчезли. Но шторм не утихал, и волны долго ещё обрушивались на камни скалы Линен с монотонным грохотом, разносящимся по всему берегу. Защитники Гравабагалинена, не сделав ни единого выстрела, вернулись под защиту деревянных стен дворца.
* * *
Стук дождя по крыше дворца эхом разносился по его залам. Дождь утихал — слабел и звук, но тут ливень, словно спохватившись, принимался за дело с новой силой. Военный совет под председательством королевы собрался в главном зале дворца.
— Сиборнальцы изгнаны, но не разбиты, — сказал ТолрамКетинет. — Как бы они ни были сейчас напуганы, Пашаратид заставит их повиноваться. Вне всякого сомнения, они вернутся, чтобы напасть ещё раз. Поэтому нам нужно точно понять, с каким человеком мы имеем дело. Советник СарториИрвраш, расскажите нам, что за тип этот бывший посол.
Поднявшись, СарториИрвраш погладил ладонью лысину и глубоко поклонился королеве.
— То, что я намереваюсь сейчас сказать, без труда может вместиться в несколько коротких фраз, хотя при этом вряд ли может кому-нибудь показаться приятным, — начал он. — Прошу извинить меня за то, что я начну с упоминания о прошлых неудачах, но так уж устроена жизнь: будущее всегда смыкается с прошлым, и эти связи редко бывают понятны даже мудрейшим из мудрых. Сперва я должен рассказать, как...
— Пожалуйста, говорите кратко и по существу, — холодно потребовала королева.
Заметив, что Оди Джесератабхар тоже делает ему страшные глаза, он решительно перешел к ответу на поставленный вопрос, резко вскинув при этом плечи.
— В мою бытность придворным советником в Матрассиле в мои обязанности входило распутывать дворцовые интриги. К несчастью, тогда я не вполне преуспел в этом... Но во время моего бегства в Сиборнал ни кто иной, как сын королевы королев, принц РобайдайАнганол сообщил мне, что Пашаратид — подвизавшийся тогда послом своей страны — пользовался запретными услугами одной юной особы, простолюдинки, дочки содержательницы дома терпимости. Позднее сам Пашаратид признался мне, что, тайно посещая отца короля, ВарпалАнганола, он не упускал случая подсмотреть купание королевы королев, полюбоваться её нагим телом. На основании всего этого я могу заключить, что это человек похотливый, совершенно беспринципный и отчаянный, и что его, по слухам, могла держать в узде только жена — которая, насколько известно, теперь мертва. Кроме того, один колоритный тип по имени Указатель Тропы, с кем я сдружился во время перехода через пустыню к поселениям сиборнальцев, сообщил мне, что именно Пашаратид злодейски убил брата королевы, о чём бессовестно похвастался ему.
— Дух брата уже сказал мне это, — тихим голосом произнесла МирдемИнггала. — Таким образом, у нас есть все основания считать Ио Пашаратида опасным негодяем и коварным противником, способным на любую подлость.
ТолрамКетинет поднялся с места. Приняв картинную позу военного, он заговорил цветисто, как настоящий генерал, изредка бросая быстрые взгляды на королеву, чтобы узнать, как она принимает его речи и вид.
