— Впрочем, это можно понять. Мальчишки остаются мальчишками.
— Я знал, что ты поймёшь, Арисато-сан! — осторожно улыбнулся Иссей. — Значит, пропустишь?
Выражение на лице синеволосой девушки не изменилось. Ничуть.
— Я говорю, что понимаю. Это не значит, что вы не будете наказаны. В конце концов, есть правила, которые следует соблюдать. Традиции, которые нужно поддерживать. Уроки, которые нужно преподать.
Улыбка, проявившаяся на её губах, заставила во всю бить колокола тревоги в их головах.
— Так что вам следует понимать, что я собираюсь исполнить приговор всем вам.
Киба первым начал пятиться, нервно смеясь.
— Ха-хха... "Исполнить приговор" — это такие сильные слова, Арисато-сан...
В следующую секунду Гаспер спрятался за мечником, весь дрожа.
— Ребята, я боюсь! Я не хочу приговор!
Даже Саджи нерешительно попятился.
— Я думаю... — Пешка Соны сглотнул. — ...Я думаю, сейчас очень хороший момент, чтобы бежать.
Иссей уставился на него с выражением испытавшего предательство на лице.
— Ты тоже, Саджи? Я думал, ты сказал, что хочешь взглянуть на сиськи своей мастера!
— Говорил — парень продолжал с растущим беспокойством следить за женственной фигурой перед ними. — Но моё чувство опасности говорит мне, что в этот раз оно может того не стоить.
— Сиськи всегда того стоят! — заявил Иссей. — Ты не можешь бежать просто потому, что на пути возникли препятствия!
— Я не бегу — возразил Саджи. — Я предпринимаю тактическое отступление. Это проверенная временем военная тактика.
— Настоящие мужчины не отступают от своих принципов! — провозгласил его компаньон. — Мы должны твёрдо придерживаться своих убеждений! Включая сиськи!
Слуга Соны неуверенно глянул на своего приятеля, а затем собрался.
— В таком случае, ладно — парень глубоко вздохнул. — Я с тобой. Я не трус. Я не должен убегать.
— Вот так-то лучше! — весело произнёс Иссей. — Сегодня мы выстоим! Сегодня мы нанесём ответный удар! Сегодня мы увидим сиськи за этой дверью, или умрём, пытаясь!
Вместо того, чтобы быть впечатлённой, девушка сохранила ровно то же выражение лица. Единственной заметной реакцией были вздрогнувшие уголки её рта.
— Восхищаюсь вашей решимостью. И поэтому сделаю ваше наказание максимально безболезненным.
Киба нахмурился, проследив, чтобы пара извращенцев была перед ним, на тот случай, если ситуация пойдёт под откос.
— Эм, разве не в том весь смысл?.. Разве наказания не должны быть болезненными?..
Выражение лица девушки наконец изменилось. Улыбка на её лице была определённо пугающей.
— Некоторые вещи не обязательно должны быть болезненными, чтобы считаться наказанием.
Внезапно возникла волна силы, провозглашённая вспышкой синего света. Сгустилась форма, обретая плоть, укореняясь в реальности. Последовавший голос был не столько голосом, сколько гортанной усмешкой; низкой, женственной, и очень, очень неправильной.
О, Надо же. Что Это у Нас Тут? Четверо Симпатичных Мальчиков, и Все Они в Качестве Приношения Скромной Старой Мне? Ой, Ну Не Стоило. Хотя с Другой Стороны, Кто Я, Чтобы Отказываться от такого Соблазнительного Дара?
Четыре лица исказились в идентичных гримасах ужаса, когда Персона наконец завершила своё воплощение. Четыре пары ног немедленно устремились в бегство. Четыре полуголых тела грохнулись на пол, когда щупальца теней обернулись вокруг их конечностей, начав утаскивать к неизбежному року.
Не Бойтесь, Малышки. Я Буду Нежна. Расслабьтесь и Получайте Удовольствие с Матушкой Марой.
* * *
Окружающие стены не позволяли тем, кто расслаблялись в бане, видеть разворачивающееся снаружи; однако паникующие, исполненные ужаса голоса, доносившиеся до их ушей, давали более чем достаточно пищи для воображения.
— У него тентакли! — с неприкрытым ужасом воскликнул голос, который мог принадлежать только Кибе. — О господи, почему у него тентакли?!
— Если оно продолжит меня там трогать, я не смогу стать невестой! — следующим прозвучал истерический визг Гаспара.
— Оно засасывает меня! — секунду спустя донёсся отчаянный вопль Саджи. — Оно засасывает меня!
— Не беспокойся, Саджи! — воскликнул Иссей. — Я спасу тебя! Ддрайг, одолжи мне свою силу!
Послышался пронзительный визг заряжающегося оружия, а затем последовал громовой удар разряда.
— Пушка Сисек Тиамат!
Взрыв до основания сотряс помещение, в котором шёл бой.
О, Надо же. Дракона у Меня ещё Не Было.
— О, нет! — голос Иссея звучал необычно высоким тоном. — Теперь и Ддрайга засосало!
Послышался бешеный топот, когда парень попытался отступить.
— Почему не сиськи? Почему это часть женского тела, которая меня меньше всего интересует?!
Громкий чмок закончил жалобы дьявола. Блаженная тишина опустилась на баню, временами нарушаемая лишь шипением пара.
— Они... — Асия прикрыла глаза руками, пытаясь закрыться от воображения. Сейчас, когда их окатило тишиной, бывшая монашка выглянула сквозь пальцы, застенчиво глянув на товарищей по купанию. — ...Они же не мертвы?..
Судя по выражению лица Акено, она была единственной, кому представлять происходящее нравилось. Черноволосая красотка откинула голову, разбрызгав капли по спокойной поверхности воды.
— Полагаю, правильнее сказать "приговор приведён в исполнение".
Одиноко сидящая в угле, наполовину опустившись под воду, Сона, подняла полотенце, которым прикрывала голову.
— Я даже не знаю, что больше тревожит — нахмурилась наследница Ситри. — То, что он превратился в девушку, или то, что так хорошо к этому адаптировался.
Напротив от неё Риас слегка улыбнулась.
— Его никогда ничего не беспокоило. Он всегда стоик — улыбка померкла. — Даже когда не стоило бы.
Сона понимающе глянула на подругу, но остальные упустили внезапное изменение её тона.
— Арисато-сан очень добрый, как парень, — застенчиво произнесла Асия — но я не возражаю и против того, чтобы он был девушкой. Она временами может пугать, но в хорошем смысле. Это словно у меня старшая сестра, о которой я никогда не знала.
— Старшая сестра, которая всегда готова наказать проблемных младших братьев — вздохнула Акено. — Знаете, думаю, я могу даже пожалеть, когда он трансформируется обратно.
— Это потому, что Арисато-сан-девушка, — Конеко собрала общие мысли в одну простую фразу — это лучшая Арисато-сан.
* * *
После того, что Риас называла "Банный инцидент", а Акено, с явным удовольствием, "Случай с тентаклями", парни из обеих свит целую неделю отказывались встречаться с ним взглядом. Особенно Иссей. Он чувствовал себя слегка виноватым из-за того, что использовал свою трансформацию в качестве метода наказания, но взгляды преданного, которые извращенец временами бросал в его сторону, когда он поворачивался спиной, почти стоили того. К тому же, он считал это подобающей местью за то, что изначально подвергся трансформации. Его коварная часть даже задумывалась, нет ли ещё какого-нибудь метода использовать его состояние, чтобы отомстить. К счастью для него и его потенциальных жертв, у него не возникло такой возможности: как оказалось, Азазель сказал правду. Так же резко, как она произошла, трансформация выдохлась, и вдобавок это произошло, когда он спал. Он буквально проснулся в новом теле — вернее, в своём старом, не модифицированном. Это было незрелищным завершением пожалуй, самого странного эпизода его жизни, но он в любом случае был рад. Ещё немного, и он стал бы сомневаться в собственном рассудке.
Отрицательной стороной этого было то, что отмазка, подготовленная для неучастия в Собрании Молодых Дьяволов была больше недействительна. Он больше не мог привести аргумент, что ему неудобно демонстрировать публично своё изменённое тело. К счастью для него, этот вопрос был временно отложен, поскольку и Риас, и Сона были заняты хлопотами о других вещах.
Собрание Молодых Дьяволов, как он в итоге понял, было для их общества чем-то вроде церемонии совершеннолетия, и в интересах обеих девушек было впечатлить своих соперников и привести их в трепет. Уважение нужно зарабатывать, и в культуре, в которой сила основывается на свите, это уважение зачастую зарабатывается на поле боя. Игры Рейтинга и были этими полями боя, и можно понять, что две дьяволицы проводили время перед событием, готовясь к этому. Тактику следует обсудить; стратегию хорошенько обдумать и проработать. В конце концов, противники, с которыми они будут иметь дело в грядущих состязаниях, будут обладать столь же сильными свитами, как и они, если не сильнее. Он уже слышал про Сайраорга Баэля, считающегося сильнейшим дьяволом своего поколения, и Сиикваиру Агарес, чья тихая решимость вернуть величие своего клана восхвалялась всеми. Были и другие, могущественные наследники могущественных семей, рвущиеся завоевать славу для себя и своих кланов. Риас и Сона находились под значительным давлением, возможно, даже сильнее, чем другие. Они были сёстрами текущих Великих Сатан, и какой есть лучший способ заработать славу, чем победа над кровью и плотью Великого Сатаны? Было неизбежно, что многие участники состязаний будут нацелены на них. Соответственно, было неизбежно, что настроения членов свит тоже будут напряжёнными, поскольку они находятся под тем же давлением, что и их мастера. Иногда споры о том, какую тактику или стратегию использовать так раскалялись, что он предпочитал отступать, вместо того, чтобы оставаться в той же комнате и слушать, как они спорят.
Сейчас была как раз такая ситуация. Возник очередной спор, на этот раз о некоей мелкой детали, которую Риас упустила, а Сона сочла значимой. Он решил отступить на один из верхних балконов комплекса, когда слова стали слишком горячими, чтобы он мог их просто игнорировать. Не то, чтобы их спор его беспокоил; громко просто. Они были соперниками и друзьями, и как это зачастую бывает в таких случаях, они помирятся, закончив спор, а затем будут спорить снова.
Он вдохнул полной грудью ночной воздух, и ощутил дрожь удовольствия от прошедшей по телу прохлады. Освежающее чувство после давящей атмосферы в доме. Он наклонился через перила балкона, наслаждаясь прохладным ветерком, дующим в лицо. Множество мерцающих звёзд подмигивали ему, когда он глянул в темнеющее небо; россыпь созвездий, которых, как было очевидно с одного взгляда, было слишком много, чтобы они были реальными. Так же, как Великие Сатаны превратили дневное небо Преисподней в бесконечную синеву, которую он видел днём, они сделали нечто подобное и с ночным небом. Все звезды, подмигивающие ему с неба, были искусственными конструктами, старательно размещёнными в нужных позициях, чтобы имитировать то, что видно на Земле, когда солнце опускается за горизонт. Было, впрочем, ключевое различие. На Земле вид временами могут закрывать атмосферные явления, или даже просто облака. В Преисподней такого не бывало. Каждый день небеса были такими же лазурно-синими; каждую ночь небо было тем же чарующим полотном мерцающих огней и люминесцентного сияния.
Он знал астрономов, которые отдали бы руку и ногу, чтобы иметь возможность видеть звёзды с такой абсолютной чёткостью, даже если это фальшивые звёзды. Эта мысль заставила его улыбнуться. Общество, чьи лидеры могут изменять реальность под свои нужды, однако делают это столь невинно, всё ещё не укладывалось у него в голове.
Слабые звуки шагов дали ему знать, что у него есть компания. Ему не нужно было оборачиваться или здороваться, поскольку он и так знал, кто это. Присутствие переместилось, встав позади него, длинные рыжие волосы развевались на ветру.
— Красиво, верно? — произнесла Риас, приблизившись. — Среди моих самых ранних детских воспоминаний — как я допоздна оставалась в семейном поместье, чтобы взглянуть на созвездия через окно спальни.
Она кивнула в сторону моря мерцающих звёзд.
— Сложно поверить, что это просто имитации, но это так.
Он подвинулся, когда она решила наклониться через перила вместе с ним.
— Я думал, вы с Соной спорите о тактике в Играх Рейтинга.
— Спорили, — дьяволица улыбнулась ему — но мы решили устроить перерыв.
Наступившее молчание сделал неловким только вопрос, которого он от неё ожидал.
— Мы... Мы бы оценили, если бы ты пришёл и поддержал нас на Собрании Молодых Дьяволов — наконец, озвучила Риас. — Все мы. Я знаю, что ты не любишь быть в центре внимания, Арисато-сан, но зная, что ты нас поддерживаешь, мы сможем гораздо лучше показать себя в соревнованиях. Это многое для нас значит. Это многое значит для меня.
Тщательно подобранный ответ, который он подготовил, внезапно оставил его. Несколько секунд он не знал, что сказать. Часть его веселилась от его собственной неспособности отказать. Как странно, что всего несколько недель назад он бы немедленно сказал "нет", но сейчас пытался найти причину сказать "нет". Словно чувствуя его мысли, Риас повернулась к нему всем телом, с нерешительным выражением, занявшем на её лице место прежней улыбки.
— Это так плохо — позволить народу увидеть, на что ты способен?
— Нет, — он наконец сумел побороть нерешительность — но лучше, если этого не будет.
— Некоторые из них поспорили бы — нейтрально произнесла дьяволица. — Некоторые сочли бы это глупым. Если бы они могли делать хотя бы половину того, что ты можешь, они бы демонстрировали это всему миру. Они бы пытались заработать славу для себя и для своих имён.
— Они могут спорить, сколько угодно — он пожал плечами. — Они — не я.
Взгляд девушки отказывался быть направленным куда угодно, кроме его глаз. В этом взгляде не было осуждения; лишь искреннее желание понять.
— Это из-за твоего прошлого?
Он слегка улыбнулся, поскольку это был вопрос, который он не ожидал, что у неё наберётся храбрость задать.
— Что-то вроде того.
Риас внимательно смотрела на него.
— Ты... Ты хочешь поговорить об этом?
Он не хотел, но судя по её лицу, она не собиралась бросать эту тему. Он вздохнул про себя. Лучше открыть некоторые вещи сейчас, чем позволять секретам накапливаться, пока не превратятся в нечто большее, нежели просто препятствие.
— С чего начать?
— С SEES — то, как она немедленно предложила эту тему, говорило о том, что она давно планировала провести этот разговор. — Ты часто их упоминаешь. Расскажи мне о них.
— Они были моими друзьями — просто произнёс он. — Они были моими компаньонами. Они были союзниками, на которых я мог рассчитывать в бою, и людьми, на которых мог положиться в мирное время. Вот и всё.
— Это не может быть всё — или его тон его выдал, или Риас видела через краткость его объяснения. — Ты слишком часто их упоминаешь, чтобы было так просто. Собственно, это всё, что я слышала от тебя, когда речь идёт о твоём прошлом. Ты больше ни о чём не говоришь. Только SEES.
Девушка вопросительно посмотрела на него.
— У тебя что, нет никого кроме них?
— Нет.
Она прикусила губу.
— У меня нет ничего. Когда в моё тело внедрился фрагмент Смерти, он постарался, чтобы у меня ничего не было. Смерть — величайшая нейтральность во Вселенной. Она безучастна ко всему, поскольку должна оставаться безучастной ко всему. Эта безучастность, когда трансплантирована в человека, превращается в отстранённость от всего и от всех. Бесстрастие к окружающему миру. Оно превращается в апатию, и очень долго эта апатия влияла на меня во всём, что я делал и не делал.
