С другой стороны, теперь она стала прежней (или почти прежней) Назилью. Дрейфуя в ледяном тумане, девушка имела предостаточно времени, чтобы обдумать последние недели своей жизни. И с удивлением обнаружила, что в краткой творческой биографии Осы ей нравится не всё. Нет, это не было раскаянием, "дроу" и "чувство вины" — несочетаемые понятия даже на том свете. Просто некоторые свои поступки умершая девушка расценивала теперь как... некрасивые. Она видела несколько способов выполнить то же самое более изящно — с меньшей затратой сил, и порой даже с более высокими шансами на успех. Оса ломилась вперёд, словно барратх в период гона, вместо того, чтобы пойти в обход или устроить засаду. Разумеется, это экономило время, а сил у посланницы лишайника было в избытке, так что подобное поведение можно назвать разумным. Пожалуй, если смотреть на вещи шире, в нём была даже своя красота — красота берсеркерства, яростного напора, чистой неудержимой силы... Да, в этом есть некоторая эстетика... но совершенно чуждая тёмным эльфам! Она подошла бы оркам, троллям, но никак не дроу. И это противоречие... немного напрягало, если конечно можно так описать ощущения бесплотной души.
Нет, она по-прежнему не подвергала сомнению тот факт, что Мох может нагибать и использовать своих рабов, как сочтёт нужным. Просто теперь она... зарезервировала за собой право не получать удовольствия от этого процесса. А неудовлетворённая высокородная леди — это поистине страшно! Хотя сейчас, конечно, несколько поздно беситься. Всё что ей осталось — беззвучное ворчание, которое никто не услышит, до конца времён. Хорошо хоть, этот конец вроде бы не так далёк. В сравнении с умершими раньше — ей повезло.
Не успела душа девушки обдумать эту идею до конца (здесь все мысли были вялыми и тягучими, одно предложение могло крутиться в голове несколько часов), как призрачная твердь содрогнулась. Вместо привычных белых, небо распороли красные молнии, а вслед за ними донёсся раскат беззвучного грома. Назиль мысленно потеребила кончик уха — ни рук, ни ушей у неё, разумеется, здесь не было, но представить-то можно — изящный кокетливый жест. Будучи Осой, она совсем забыла, как это делалось — секс ей был доступен, а вот флирт... Правда, Ламех говорил, что она ему нравилась и такой, да и Зерт не высказывал недовольства (попробовал бы!) — но женщины дроу в первую очередь хотят нравится не мужчинам, а самим себе. А замашки Осы ей нравились с каждой минутой всё меньше и меньше...
Тьфу, опять мысли не туда ушли. Красные молнии, вот что сейчас имеет значение. Ничего подобного на Белой Равнине не бывало много веков. Неужели ей повезло, и Суд начнётся ТАК скоро? Странно, когда она умирала, Белый Судия ещё не достиг нужного уровня развития. И вообще имел довольно слабые шансы достичь хоть когда-то — по совокупности информации Серафима и лишайника, последнее воплощение Белого Духа было довольно слабым кандидатом на верховную власть. Как говорится, если уж не везёт, то не везёт во всём — безвольный Судия, с точки зрения дроу, был достойным завершением всех бед Носфера.
К счастью, местные течения (или ветры, или собственные мысли — никто ещё не понял, какие силы направляют дрейф душ на Равнине) несли её почти прямо к месту катаклизма. Был неплохой шанс, что удастся взглянуть на происходящее хоть глазком, проплывая мимо. Если, конечно, это самое "происходящее" не доберётся до неё раньше...
Однако не успев пересечь гребень очередного холма, девушка вдруг услышала... голоса. Кто-то с кем-то разговаривал. Вслух. На Белой Равнине, где отсутствует воздух, а у невольных обитателей нет ни гортани, ни ушей. Впрочем, чего удивляться, после красных-то молний... Инстинкты тёмной эльфийки не подвели даже после смерти. Сама не понимая, каким образом, она умудрилась замедлить собственный дрейф, а потом и вовсе остановиться, прижав свою сущность к поверхности льда-тумана. И вся обратилась в слух — ей даже на миг показалось, что у души отросла парочка остреньких ушек, нацеленных точно на голоса.
— Ты, конечно, зол на меня за мою маленькую провокацию, — говорил первый голос. Назили послышалась в его интонациях какая-то беспредельная насмешка — этакая отстранённая ирония, даже не зависящая от его собственного настроения. Будто говорящий слишком долго не принадлежал этому миру, и теперь, когда пришла пора в него вернуться, не мог заставить себя относиться ко всему достаточно серьёзно. — И я тебя в общем даже понимаю...
— Маленькую?! — взревел второй голос, будто составленный из тысяч чужих голосов — мужских и женских, человеческих и эльфийских, взрослых и детских. Назиль изрядно тряхнуло этим всплеском ярости, даже перспектива вокруг исказилась. — Ты это называешь маленькой, мерзавец?! Ты убил полгорода, чтобы до меня добраться! Я знаю, что у вас это в порядке нормы, но я, видишь ли, явился из другого мира, и меня такие вещи немного напрягают! Я уж молчу о том, что ты убил меня самого, и оставил мою свиту посреди враждебного города без всякой защиты! Они сейчас, небось, головы о стены разбивают...
— Ну положим, — спокойно и так же насмешливо возразил первый голос. — Может, я тебе и не друг, Влад, но не до такой же степени. Начнём с того, что горожане живы, раз уж ты о них сильнее всего беспокоишься. Жилой блок целиком представлял собой ловушку Ламеха, посторонних там не было. А выброс грунта я подавил... использовав, кстати, довольно редкий амулет магии Земли, сейчас таких не делают. И хоть бы кто спасибо сказал...
— Я скажу. За это — спасибо, — второй голос стал чуть более спокойным, примерно половина составляющего его хора умолкла. Назиль насторожила ушки ещё сильнее — упоминание о Ламехе никак не могло оставить её равнодушной. — Но что с моей свитой? Их не задело?
— Конечно нет. Ни физически, ни душевно, если я правильно тебя понял. Всадницы тебя чувствуют, куда бы ты ни пошёл, даже на Белую Равнину — во плоти или духом, как сейчас. И временную смерть Владыки от постоянной отличить тоже умеют. Лучше всего это делают Всадницы со специализацией Герольда, но ты таких вроде не создал — зря, конечно. Но на случай, если им не хватит чувствительности, я отправил подсказку через шпионов Лемарга.
— Ну что ж, и за это спасибо, — второй голос окончательно успокоился, став почти человеческим — за главным говорившим, человеческим мужчиной средних лет, теперь эхом повторяло не более десятка других, и то приглушённо. — Говоришь, временную от постоянной отличат? Извини, я вампир сравнительно недавно... можешь пояснить, какая разница?
— Разумеется. У молодых вампиров есть лишь два вида смерти — первая, когда их превращают, и окончательная, когда они рассыпаются в прах, а душа освобождается.. Третьей, малой смертью, можно считать вампирский сон — когда тело неотличимо от трупа, но душа остаётся в нём запертой — и может вернуть его к не-жизни спустя некоторое время. Чем старше и сильнее — тем сложнее заставить его сущность навсегда расстаться с телом. А пока он заперт в своей плоти, то всегда может вернуться — даже из пепла можно восстать при определённых условиях. Такой сон, вызванный не собственным желанием, а сильными повреждениями, называется у местных вампиров временной смертью — хотя принципиальных различий с добровольным покоем здесь нет, механизм тот же. Пока всё понятно?
— Да. Но раз я на Белой Равнине, а не в своём теле, то смерть всё же окончательная?
— Молодец, схватываешь на лету! Да, Ламеху удалось найти оружие, способное упокоить короля нежити. Он сам не ожидал такого "успеха" — ему ты нужен был не-мёртвым. С точки зрения любого вампира, ты мёртв окончательно и бесповоротно. Однако видишь ли, Предел так не считает. Он всё ещё повинуется тебе, а Дух не покинул душу. Как думаешь, почему?
— Потому что я ещё могу каким-то образом вернуться?
— Не совсем точно. Пределу абсолютно всё равно, что ты можешь в потенциале. Правила игры общие для всех. Белый, конечно, любит жульничать, у его Хранителей две попытки вместо одной... Но если живой Хранитель погибает без Меча, или вампир будет окончательно упокоен — исход тот же, что и для всех. Дух уходит на новое воплощение. Ламех думает, что ты всё ещё здесь из-за искажения мира. Однако он ошибается. Я не знаю, способны ли силы, закрывшие этот мир, остановить Дух Предела в его стремлении вернуться на Землю — это из раздела "что будет если всесокрушающая сила наткнётся на непреодолимую преграду". Возможно, твой ангел знает, это по его части. Но даже если нет, Дух мог перевоплотиться в одного из жителей этого мира. По законам цикла ему не нужно оставаться именно с тобой.
— Это всё очень интересно, однако я немного тороплюсь, уважаемый. Можно пропустить теоретическую часть, и сразу перейти к делу? Благодаря чему я не полностью мёртв? И как смогу вернуться, если смогу? У меня ещё некоторые дела в мире живых остались...
— Что ж, разумно, время сейчас и впрямь дорого. Так вот, окончательно мёртвым тебя назвать нельзя, потому что тебе ещё есть куда возвращаться. Твоя плоть и кровь ещё остались в мире живых, и я тщательно слежу, чтобы с их носительницей ничего не случилось — мне нужна иллюзия твоей гибели, а не сама гибель. Душа и энергия — здесь, беседуют со мной. Нужно только объединить заново эти четыре компоненты, чтобы Белый Судия вновь явился Носферу. Если бы плоть и кровь не были заняты, это бы уже случилось. Автоматически. Впрочем, тогда они бы рассыпались в прах — способ консервировать отделённые кусочки вампиров ещё не придуман. Вернее, придуман мной, но это к делу не относится.
— Носительница?! Ты имеешь в виду... Геллу?
— Ты быстро соображаешь, Влад. Да, я говорю о твоей подруге. Когда вы с ней попали в стену квантовой ловушки, её тело было уничтожено. Новое тело она вырастила себе из твоего, используя выпитую энергию Света. Поэтому она не просто твоё дитя. Она — плоть и кровь патриарха. Её сущность слишком слаба, и не может в полной мере пользоваться этим богатством, но может сохранить в целости до твоего возвращения.
— Понял. Что для этого нужно? И что случится с самой Геллой, если я займу её тело?
— Очень хорошо, что ты задал эти два вопроса вместе, потому что ответы на них напрямую связаны. Есть два варианта. Первый, самый простой и очевидный, не требует никакой посторонней помощи. Ты можешь воззвать к своей плоти и крови, пожрать душу девушки и возродиться в её теле, превратив его в своё. Не дёргайся, я знаю, что тебе этот вариант не подходит, просто на всякий случай проинформировал. Вариант второй — тот самый кинжальчик, что я тебе хотел показать перед взрывом. Взрыв он пережил. Если отрезать им кусочек тела твоей подруги — да расслабься ты, это не больно и быстро заживает, при её-то силе — он просуществует достаточно долго, чтобы притянуть и впитать твою сущность. Нехватку массы ты сможешь восполнить за счёт усиленного питания кровью — или войдя на минутку в драконий гнев. Пределу безразличны такие мелочи, как законы сохранения.
— Понял, — после секундной паузы повторил хор голосов, и Назиль задрожала от возбуждения, так как уже поняла, КТО это за холмом. Но кто, Гнилая Пасть его заешь, этот второй? Кто смеет разговаривать с Судиёй (пусть и почти упокоенным) вот так — небрежно и деловито?! — Результат тот же самый, что ты предлагал? Ты сможешь через кинжал меня контролировать?
— Смотря что понимать под контролем. Управлять тобой напрямую я не смогу. Насколько мне известно, это вообще невозможно — подчинить Дух Предела. Кинжал даст мне доступ к небольшой части твоей энергии. А заодно... погоди-ка, кажется у нас незваные гости...
Прежде, чем Назиль успела среагировать или хотя бы понять, что это о ней, нечто невероятно сильное ухватило её душу за шкирку и потащило к говорившим...
Войны в Носфере бывают разные. Это какой-нибудь год назад все были почти "на одно лицо" — схватки мелких отрядов в пустошах между полисами, практически без применения магии. А сейчас, после прихода Судии — сколько угодно, на любой вкус. Различаются по масштабам, по методам... Ну и по эмоциональному наполнению, само собой.
Бывают схватки, исполненные холодной ненависти — как например уже ставшие историей битвы Упокоителей с Воскресителями. Бывают яростные, когда пьянящее боевое безумие вытесняет все мысли, логику, и даже инстинкт самосохранения — таковы набеги орков. Бывают грустные — как зачистки Ордена Света, когда противника порой и не слишком хочется уничтожать, но нужно — и победа становится плачем по своим и чужим павшим.
Но этот бой всё же был уникален. Единственное вооружённое столкновение за последние лет сто, приносившее обеим сторонам конфликта чистую, незамутнённую радость. Сражались тролли с тёмными эльфами — знающему уже названия рас сказали бы достаточно.
Здесь никто не экономил энергию — у дроу были огромные запасы, которые требовалось истратить как можно скорее. Их противники были сами себе источниками стихийной магии невероятной мощи. Поэтому о классической средневековой резне холодным оружием не могло быть и речи... поначалу. Единственная деталь, портившая удовольствие от сражения. Рядовые воины обеих сторон скрежетали зубами — они просто физически не могли добраться до противника со своими дубинами и клинками. Правда, увлёкшихся троллей даже это не всегда останавливало. Многие, войдя в азарт, кидались в атаку прямо сквозь огонь собственных и чужих магов, сквозь буйство стихий и духов, где не могло уцелеть ничто живое... кроме тролля. Потому что некоторые (один из пяти, в среднем) всё же прорывались к вражеским рядам — искалеченные, изодранные чуть ли не в клочья... но живые, и даже в сознании. Будь у них секунд двести, они бы регенерировали все повреждения и стали действительно опасны. Но разумеется, никто им такого времени давать не собирался. Как только очередной камикадзе вырывался из-за огненной, водяной, дымной или призрачно-хрустальной завесы, из последних сил вздымая палицу, за него брались два-три десятка изголодавшихся по битве эльфийских воинов. За несколько мгновений грозное чудовище превращалось в груду нарезанного тонкими ломтиками зелёного мяса — зачарованные шпаги и сабли не оставляли великанам никаких шансов на регенерацию.
Многие эльфийские воины мечтали ответить тем же, и будь противник более сдержан в своём волшебстве, колдуй он так, как принято сейчас в Носфере — смертники уже бежали бы сквозь буйство столкнувшихся заклинаний, чтобы принять свой последний бой. В другой ситуации врождённый иммунитет дроу вполне заменил бы невероятную живучесть и регенерацию. Но дикая стихийная магия троллей била не по самому врагу, а по месту, где он находился. Что толку от неуязвимости для чистой силы, когда земля под ногами разверзается, выпуская потоки лавы, воздух пылает от частокола молний, а с неба падают ледяные клинки?
Но вот постепенно вой и грохот стали стихать — часть магов была убита, часть израсходовала запасы энергии и была вынуждена отступить в тыл для перезарядки. Командиры дроу попытались восполнить убыль огневой мощи, введя в бой пару линкоров. Зря. Их сшутили на прибрежные скалы за несколько секунд — экипажи еле успели покинуть корабли, самая утончённая защита не могла помочь против тупой грубой силы тролльих заклинаний.
