Чистилище для неудачника

А то что местность знаю, никогда не бывая тут, уже ни чуточки не удивляло. Земля уж точно не меняется, в отличии от людей. Например, про своих односумников прежде не слышал. Видать, где-то здесь без меня, они в той жизни под саблями сгинули. Все ж я четверых уложил, не кот начхал. Не путешествуй вместе, кисло бы бывшим бандитам пришлось. А сейчас живехоньки. Вывод? Судьбу можно изменить! Свою и чужую. К лучшему или худшему. Ведь для тех убитых она стала хуже, не так ли? И спасшись здесь и сейчас, давшие клятву, не давали обещания не сгинуть завтра, утянув меня за собой. Тут уж как получится. Я делаю что должно, а куда путь заведет один Крачун в курсе и посмеивается. И плевать! Я отвергаю врага человечества и добро восторжествует в итоге, а Свет осияет моих потомков. Конечно, если успею их оставить. А если нет, хотелось бы родиться снова среди своих, а не где-то в Хорсане. Уж это я заслужу...

Уже было видно деревню, когда на пригорок выскочили первые куманы. Основной отряд явно долго не выяснял подробности, а следы на вчерашнем подтаявшем снегу хорошо заметны. Мы погнали всерьез, не жалея лошадей. Главное проскочить хлипкий деревянный мостик, перекинутый через достаточно широкий ручей с крутыми берегами, а там уже частокол. Безусловно не случайно такое место для населенного пункта выбрано. И к обороне подготовлено. Здешний народец живет, держась одной рукой за соху, а вторую положив на саблю. Если и преувеличение, то не особо серьезное.

Уже столетие государь за государем старались оттяпать у степи очередной кусок, поставив цепь застав и крепостей в ключевых точках. А за спинами укреплений вырастали поселения. Естественно, ни Крымскому хану, ни Большой орде такое не нравилось и набеги происходили достаточно часто. Иногда переселенцев вырубали начисто или угоняли в рабство. Это называлось Военной границей и шли сюда только люди определенного склада. Они не слыли, а по-настоящему были сильными, ловкими, вспыльчивыми и склонными к насилию. Другие не выживали. Даже трактирщик или купец из местных могли кого угодно поставить на место. Население Берладских земель имело немалые льготы, включая почти полное отсутствие налогов и возможность войти в панство. Но за все это платили кровью.

В поселке били в колокол, значит уже заметили происходящее и мы могли б успеть, но тут преследователи начали стрелять. Меня клюнуло в спину, но кольчуга двойного плетения не дала войти в тело. Удар, тем не менее, вышел неприятный. Одна из трофейных лошадей жалобно заржала, падая с торчащей в боку стрелой. Вряд ли они целились именно в несчастную. Лошади дороги и ценятся всеми, зря их не убивают. А потом Унг вывалился из седла. Я заметил краем взгляда и затормозил, разворачиваясь. Околотень артачился, желая мчаться дальше и пришлось настоять силой, заворачивая. Встал прямо перед Асеном, затаскивающим приятеля на круп коня, похоже, Красавчик серьезно пострадал, а не просто от упадка сил грохнулся и принялся стрелять по скачущим.

Я не настоящий лучник, но четыре стрелы в воздухе держу, пока первая входит в цель. Двоих завалил, еще одному попал в коняшку, прежде чем с самого шапка слетела, сбитая противником. С грузом нам было не уйти, поэтому продолжал прикрывать еще минуту, вываливая оставшиеся стрелы во всадников. Теперь они были настороже и пользовались щитами. При этом самим не пострелять, что и требовалось. Двоих все ж зацепил, а потом и самому прилетело в плечо и бок. Если вторая опять не пробила броню, то первая все ж вкусила кровушки. Особой боли не почувствовал, но на этом все. Лук мне побольше не по зубам. Пора уносить ноги.

И тут они внезапно развернулись и стали уходить. Мимо вихрем пронеслось два десятка расцов с пиками, готовыми к удару. Кого-то догнали и прикончили, но большинство номадов, не принимая боя, ушли. Преследовать не стали. И правильно сделали. Могли и устроить засаду, да и неизвестно кто еще за холмами. А когда увидел командира понял и причину отсутствия азарта. Перепутать эту усатую, красную рожу алкоголика, хвастуна и вруна вряд ли возможно.

— Урядник Хмара Соловей, — представился старый знакомый.

Я чуть не ляпнул, как не признать старого собутыльника. При всей своей непредсказуемости и вечном попадании в глупейшие истории из-за гонора и непомерно раздутого самомнения, человек не только верный до конца, еще и прекрасный рубака. Я у него многому научился. И Войтека зарезал с его подсказки. А сотник он был прекрасный. Увы, это так и осталось его потолком. Вот разве он меня не знал и знать не мог. Мы встретились через три года. Хм... Или не встретились, а могли?

— Харугвь Расцов. А вы стала бычь хто будитэ?

Чем дальше на восток и ближе к старой Руси, тем более странно говорили. Букву 'Е' порой заменяли на 'Э' или 'И', букву 'Т' на 'Ч', 'О' всегда менялась на 'А', 'Ы' — на 'И', 'И' — на 'Я'. Не тяжелый, а чижолый, не сегодня, а сиводня. Понять при желании труда не составляло.

— Радослав Воронецкий и мои люди.

Быстро выкладываю ему свои наблюдения и подозрения. Хмара одобрительно кивает, знакомым жестом подкручивая усы. Это нечто изумительное и прекрасное. Все приличные паны с таким украшением ходят, но лишь у него аж до воротника свисают.

— Очэнь можэт бычь, — говорит задумчиво. — К Ухавецкаму сабираетесь?

— В Тернополь, — подтверждаю, ничего прямо не говоря.

А собственно почему секрет делать?

— В полк не хочу. К шайкашам лелею надежду присоединиться.

— А пчэму? Конь у тебя нэплох.

— Со степняков ничего не взять, хочу пощупать кого побогаче, — честно сознаюсь. А чего скрывать, не я один такой. — Купеческий корабль или Кафу.

— Это понятно, — тянет.

Молчу. Суетиться здесь нет причин. И чем дальше, тем меньше замечаю несуразностей в речи.

— Кго папала нэ возмут, — хмыкает с уверенностью, — но ты вродэ парэнь нэ промах и нэ из трусливых.

Ну, да. Не всякий бы сделал такую глупость, но клятва вещь обоюдная. Если они дерутся за меня, то кидать их, порушить честь. Лучше сдохнуть в бою.

— Спроси на Хортице Некраса Криворука, скаж от менэ.

Есть! — мысленно вскричал. Я и сам прекрасно знал к кому идти, а теперь могу с чистой совестью сослаться на рекомендовавшего.

— Благодарю, пан-брат, — говорю вслух. — Подсказка не лишняя.

— Всэгта к тваим услугам, — сказал Хмара серьезно и не подумав поправить.

К благородным он имел такое же отношение, как я к династии Царя царей. Папаша из мужиков, хорошо не из смердов. Говорить он об этом сильно не любил и не случайно рвался в бои. Звание сотника давало право на прапор и герб. Мечта его сбылась, но не взирая ни на что, пошел за мной до конца и погиб. А это дорогого стоит.

В деревню мы въехали победителями и местные девушки кидали на нас заинтересованные взгляды. Но мне было не до романтических ухаживаний. Завалились в здешний трактир и занялись ранениями. Стрела хоть не повредила кость и даже мясо проткнула не особо глубоко, но плечо болело. Наконечник сам вывалился на ходу, а древко сломал. Короче, ерунда. Правда пришлось резать пропитавшийся кровью рукав кафтана, прежде чем накладывать жгучую мазь из запасов Марты. Впрочем, и остальное мое войско представляло из себя скопище почти инвалидов. Асен с несколькими порезами, Унг, с обломанной стрелой в лодыжке, бурчащий про не его день, сидящий с закрытыми глазами Лях, бледный, как полотно. Похоже у него нет сил не только на лечение, но и просто встать. Один Мефодий старательно суетился, помогая с перевязками. Кажется, ему было стыдно, что не встал за моей спиной, но он даже не увидел ничего, пока мостик не переехал. Я ж команды не давал, не до того было. Сам чисто на эмоциях повернул.

Даже не покушав, все дружно завалились спать. Надеюсь хоть за оградой и при наличии расцов можно немного выспаться. Не то что не доверял своим, не умей они держать караулы, давно б в петле болтались, но вечно по ночам просыпался даже в поселках. А в поле посматривал, чтоб хлебалом не щелкали и бдили, как положено. Настороженность никуда не делась. Грабят и не таких ушлых. Кони сами по себе немалая ценность.

Подскочил со сна, еще не соображая и повертел головой настороженно, положив руку на рукоять сабли. Потом раздался новый вопль и дошло. Одного из кочевников поймали расцы. Сейчас выбивают, чего знает. А режут или пятками в огонь суют, какая мне разница. И не такое приходилось видеть и слышать. Да и сам, бывало ломал людей, когда нечто срочно выяснить требовалось. Не люблю этого, но война тетка суровая. Хуже всего приходится не погибшим, а покалеченным и попавшим в плен. Наверное, сейчас вся деревня не спит и вряд ли так уж осуждают ратников. В набег идут не для того, чтоб пряниками с медом живущих на земле кормить. А нравы здесь простые. Конокрада не просто забьют, на кол умело мужики посадят. И осуждать их не стоит. Лошади здесь важнее людей. На них не только пашут и воюют, от них частенько зависит твоя жизнь.

Как-то уже не хочется ложиться. Тихо вышел наружу. У конюшни дернулся местный мальчишка, разглядел меня и снова сел.

— Иди подрыхни, — говорю, — я сам пригляжу.

— Не-а, — отвечает, вытирая рукавом сопли под носом. — Низя. Папка выпорет.

— Твое дело.

Уж не знаю нас ли опасаются или из-за случившегося настороже, но лошадей наших обиходили, как и обещали. Расседлали, почистили, накормили. Околотень вопросительно схрапнул. Пришлось извлечь из сумки сушенную рыбу и вручить ему.

— Хороший мальчик, — похлопывая по шее, жадно жрущего, говорю. — Помог сегодня.

Схрумкав в мгновение ока он требовательно боднул башкой.

— Больше не дам, — отдавая вторую, шепчу. — На наглей.

Вещи в углу кучей сложены. Луки у куманов хороши, за них неплохо дадут. Стрел Мефодий не взял или времени не хватило. Между прочим, хорошие по два гроша идут штука. Но сейчас не до жадности. Пять сабель энтузиазма не вызвали. Сталь только у одного хороша, похоже северная работа. А вот трофейный нож удивил. Не иначе тоже добыча. Никаких клейм и надписей, однако такой стоит десятка обычных. То, чем пользуются почти все делается элементарно: к железному лезвию крепится стальной край. Стоит такому стереться или сломаться и все. Годен лишь на выбрасывание. А вот для понимающих ковка совсем иная. К стали приварены железные щечки. Они стираются гораздо быстрее стали и чем больше им режешь, тем он острее. Цена намного выше обычного, ведь работа не для простого деревенского кузнеца, да и стали используется больше. Хорошая вещь. Пистоль тоже работоспособный, хотя и старый очень. Чуток пороха, уже отлитых пуль и свинца.

Имелись еще под сотню грошей, пяток сребреников, несколько вещичек вроде фибул , шесть колец, из которых парочка явно золотых, а одно с приличным камнем, возможно рубин и массивный браслет из серебра в виде змеи, кусающий хвост. Ящера в Словении не уважают и часто объединяют с Крачуном, хотя змеи холода не любит. Это нечто идущее из древности. Степь почитает почему-то эдаких гадов, а у нас медведи с барсами в старых гербах. В данном случае не важно. Тут почти фунт серебра. Можно на куски порубить и расплачиваться не хуже, чем монетами.

На шаги поднял голову. Пленный уже не орал, может помер или рот, наконец, заткнули и в тишине хорошо слышно. Человек и не пытался таиться. Мальчишка голос не подал, значит не родич, но хорошо знакомый. Так что ничуть не удивился появлению Асена.

— Любая половина, — показываю на разложенное добро ваша. — Двое коней тоже. Унг все равно завтра ехать не сможет, поживите здесь недельку, теперь есть чем хозяев отблагодарить. А я с утра пойду.

— Не нужно, — сказал он. — Разве есть куда торопиться?

— Нет, пожалуй, — легко соглашаюсь. — Но и сидеть нет смысла. Вы сами по себе, я с Мефом сам по себе. А Тернополь уже рядом. С расцами доберетесь. Освобождаю от клятвы. Надеюсь обид не имеется.

— А если мы готовы и дальше служить?

— Зачем?

Не люблю, когда чего-то не понимаю. А сейчас очень крупно. Нет ему никакой выгоды за моей спиной дальше болтаться. В здешних землях кто такой не спрашивают. Даже беглых не выдают.

— Не в том вы возрасте и не с тем опытом, чтоб покорно повиноваться сопляку и идти куда укажу.

— Да как-то не похож ты юнака, — демонстративно разводя руками изрек. — Если б не знал с кем имею дело, а услышал рассказ, решил бы старый вояка нас вел, прекрасно знающий местность и людей.

— Я ишпан, — говорю с надменностью во взоре, — с собственным, пусть невеликим поместьем и холопами. И у меня были хорошие учителя. Не вижу ничего удивительного в умении управлять и видеть недостатки.

Кажется, ненароком лишнее брякнул. Никто не удивится, что умею драться или обустроить лагерь. Даже знание местности можно списать на изучение карты. А вот различать кочевые племена для жителя Олтении, прежде лишь пившего и на охоту ходившего, несколько странно. Хотя, чего не бывает на этом свете. Микола успел послужить на юге, почему бы не быть наставнику отсюда.

— У каждого свои тайны, — примирительно говорит Асен. — Лично меня устраивает, когда пан без гонора, зато не дурак.

— А меня нет, — отвечаю холодно, — когда в чем-то подозревают и намеки звучат странные. Не люблю иметь за спиной неизвестно что думающего разратника. Мефодия или Унга понимаю. Тебя — нет. Правду скажи.

Он шагнул наружу и посмотрел, явно проверяя где мальчишка-сторож и не слышит ли тот разговора. Потом подошел и присел на корточки рядом.

— Ты сам видел, — сказал шепотом, — Лях непростой человек. На него временами находит. Не часто, но случается. И тогда он говорит не от себя. Свыше приходит. Он потом ничего не помнит, но дважды сбывалось.

— И? — спрашиваю, уже догадываясь.

— В червень вдруг нашло снова. И сказал: 'Кончилось вольное время. Жить хотите, уходите в Дикое поле. Не сами. С ишпаном Радославом Воронецким, что из Вылчи. На нем след. С ним удача.'

Он помолчал, посмотрев с опаской. Я б тоже не знал, как отреагирует собеседник на подобные откровения.

— У меня два десятка парней было и никто не понял, когда позвал уходить. Нам и так неплохо жилось. А про Ляха только нам прежде ведомо. От своих скрывали. Что лечить может знали и то просто травником хорошим считали. Не больше. Как объяснишь? Да и ты, прости, не самый известный человек в наших краях. Поди найди еще. Только он не ошибается, — произнес убеждено.

— Веришь или знаешь?

— Уже убедился. Говорю ж, в третий раз на моей памяти.

— А 'след' — это что?

— Знать бы... Может коснулся тебя Святовит, как Ляха.

Взгляд вопросительный, но я не собираюсь откровеничать.

— Червень, когда?

— В конце месяца, — подумав, ответил Асен. — Могу уточнить у Красавчика.

— Не важно, — отмахиваюсь, прикидывая. Не иначе как раз, как в голову стукнуло. Не один прохожу Чистилище, есть и другие или это не связано, просто учуял? — Ты понимаешь, что мы дошли до Дикого поля и моя удача может не присоединить твою, а съесть? Это моя удача, не твоя!

— Мы и так живем лишние месяцы. Моих односумников накрыли через два дня после нашего ухода. Никого в живых не осталось. Все сбылось. Да и вижу, не просто душеньку потешить хочешь, сабелькой помахать. Цель у тебя есть. Глядишь, и нам обломится. Мы клятву дали, всегда спину прикроем. Поди не плохо, а?