| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Словом, на торжественном построении мы выглядели даже не на все сто, а на все двести пятьдесят. Андре Марти, вручавший нам награды от имени командования Интернациональных Сил, не мог глаз оторвать от туго обтягивающих бедра юбок. Сам Марти, с одутловатым лицом и бесцветными коротко постриженными жесткими усами, напоминающими щетку для ногтей, набрякшими веками и толстым животом, посреди которого торчала здоровенная кобура автоматического "Кольта", делавшая его похожим на шерифа из американского фильма, выглядел очень утомленным и намного старше своих пятидесяти лет.
Хелен Конти получила звание теньенте-коронеля (подполковника), знак "звезда с мечами" в серебре — он был полностью аналогичен имперскому "орлу с мечами" — и знак "фронтового летчика ближнебомбардировочной авиации" в золоте. Затем вперед вышел испанский полковник и через переводчицу объявил, что теньенте-коронель Конти за храбрость и выдающиеся достижения получает Серебряную Звезду Ордена Свободы за номером один (за Ирун), Золотую Звезду ордена "За выдающиеся летные заслуги" за номером пять (за деятельность и достижения) и медаль "За оборону Мадрида".
За Хелен начали вызывать нас, уже по алфавиту. Все получили "Мадридскую" медаль, некоторые, включая и меня, ещё бронзовую медаль "За летные заслуги" с изображением эмблемы ВВС, крылатого двухлопастного пропеллера, и скрещенных позади неё мечей, все это обрамлено дубовым венком. Бортстрелок сархенто Морис Леблан за единолично сбитый FIAT CR.32 получил золотую медаль "За летные заслуги", а сархенто Гастон Мулен, Питер ван Хельсинг и Вацлав Холичек, распилившие сбитый над Леганес "Чирри" на троих, получили серебряные медали (за 5 "Арадо", сбитых во время Рождественского Наступления, стрелки были уже представлены, но приказ ещё не был подписан).
Похоже, Республика интенсивно обзаводилась всеми положенными символами, включая и полный комплект военных орденов — в газетах уже мелькали сообщения о награждениях Большой Звездой ордена "За выдающиеся летные заслуги" французского писателя-антифашиста и командира волонтерского истребительного авиакрыла "Испания" теньенте-коронеля Андре Мальро, Золотой Звездой — командира 2-й Интернациональной истребительной эскадрильи команданте Мартина Люма, командующего ВВС Мадридского фронта генерала Дугласа, командира 2-С-4/12 (2-й эскадрильи 4-го крыла 12-го ИАП) капитана Антонио (посмертно) и командующего Республиканских ВВС Игнасио Сиснероса, и о том, что Командующий Хунтой Обороны Мадрида и Мадридским Фронтом генерал Хосе Миаха и ряд других высших офицеров за Рождественское наступление награждены орденами "Знамя Победы" и "Слава" I степени.
Из Альбасете в Барселону мы ехали поездом, и не одни — с нами ехали и танкисты из 1-й ВДБр, они должны были получить в Барселоне новые танкетки взамен пожженных франкистами под Романгордо, и группа франко-бельгийцев из 12-й Интернациональной за новыми БТР, и ещё немало военного народу. Настроение было приподнятым, и стоило поезду отойти от перрона Альбасете, как девчата, не сговариваясь, начали вытаскивать из вещмешков и чемоданчиков бутылки с вином и свертки с закусью.
В Валенсии, стоило поезду остановиться, как к вагонам хлынула толпа народу с букетами. Нас встречали, как героев. На привокзальной площади над толпой возвышался трехосный "СЕАТ Карибиас", раскрашенный черно-алыми зигзагами по оливковой зелени. На башне, украшенной алой в черном круге прыгающей пантерой, возвышалась огненноглазая сеньорита, зашитая в кожу и в черно-красном анархистском шейном платке. В одной руке она сжимала рупор, а другую картинно положила на расстегнутую деревянную кобуру штурмовой "Астры". Из первых же её слов выяснилось, что встречают именно нас, все остальные — бесплатное и очень приятное приложение. Митинг, оказывается, был собран местным комитетом Движения в честь прибытия первой в истории полностью женской боевой части ВВС, настоящих героинь Борьбы. Пылкая сеньорита также поприветствовала нас от имени FAI, CNT, городского комитета Народного Фронта, но в основном — от имени всех свободных женщин Иберии. В своей речи она сравнивала нас с ярким факелом, с солнцем и с другими лестными вещами. Досталось и всем остальным доблестным защитникам Мадрида Непобедимого, но мы были "номеро уно". Когда она закончила, я уже было вздохнула с облегчением, но, оказывается, протоколом были предусмотрены ответные речи. Теньенте-коронель Конти в своей ответной речи была значительно более лаконична — пять минут восхищения доблестью испанского народа, кулак к виску: "НО ПАСАРАН!" — и отбой. Командир танковой роты из 1-й ВДБр был откуда-то с Балкан, точнее определить национальность мне не удалось, но, по-моему, он был македонцем, его речь переводили двое, один с его языка на французский, а второй с французского на испанский, и затянул он свою речь минут на сорок пять, но при этом был так картинно хорош — высокий, широкоплечий герой с Бронзовой Звездой Ордена Свободы на груди — и что мы единодушно простили ему эту задержку. Затем очень быстро отстрелялись представитель 12-й Интернациональной, отлично говоривший по-французски и слегка смахивающий на марсельца команданте, и некий теньенте-коронель из штаба Интернациональной Ударной Дивизии, и нас отвели на торжественный обед.
Он был накрыт в ресторане расположенной напротив вокзала гостиницы, название которой закрывал огромный, во всю высоту здания, плакат с поясным изображением лохматого человека с цыганской бородой колечками и с подпухшими сердитыми глазами, одетого в некое невнятно-русское одеяние, при виде которого у меня в голове почему-то всплыло попахивающее нафталином слово "архалук". Под плакатом красовалась подпись "Miguel Bakunin". Я почувствовала гордость за Россию и слегка разозлилась на себя — оказывается, вредные привычки изжиты не до конца. Горжусь чем попало, лишь бы русское.
После обеда (совершенно потрясающего, единственное, чего нам не хватало — безразмерных желудков, чтобы не упустить ни крошки этой вкуснятины) нас снова погрузили в поезд и повезли в Барселону.
Наши девчата в полном изнеможении от количества съеденного (а некоторые — и выпитого) расползлись по купе предоставленного нам спального вагона, я же не могла оторваться от окна в коридоре. Расстилавшееся за ним водное пространство выглядело неимоверно величественно. Поезд катил вдоль моря, иногда отдаляясь от него на несколько метров, чтобы обогнуть высокую скалу, иногда приближаясь так, что в открытое окно проникал острый запах морских водорослей. Берег выглядел сплошным пляжем, а побережье — непрерывным курортом. По временам паровоз громко свистел, предупреждая станцию о своем приближении, и, весело стуча, пробегал через неё, а море то поднималось, то опускалось, и было так хорошо, что на какую-то секунду я вдруг ощутила себя вольной птицей и почти забыла, кто я, что я и где я... Но тут внизу на парапете промелькнули неумело, но старательно нарисованные яркой масляной краской плуг и молот — я очнулась. И почему-то задумалась о родине. Как там сейчас? "Зима. Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь...". "Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя...". Январь все-таки. А здесь, в Европе зима — это просто ночные заморозки и утренний ледок на лужах. Когда минус десять со снегом, это уже стихийное бедствие национального масштаба. В Лондоне в январе цветут розы!
Все-таки правы были Основоположники. Здесь-то легко быть анархо-синдикалистом или буржуазным демократом — лето девять месяцев и два урожая в год. А вот ты попробуй им побыть, когда летом плюс тридцать пять в тени, а зимой минус тридцать пять на солнце! В таком климате только коммунисты и выживают. То есть, конечно, могут выжить и всякие прочие — но недолго. Все решает география — в климатическом поясе Западной Европы, даже в наиболее "суровых" областях, человеку, выгнанному из дому, не грозит ничего, кроме простуды. У нас же бездомного прикончит первый же зимний день. Именно поэтому английское "огораживание" и ирландские "овцы, поедающие людей" — равно как и прочие примеры высасывания прибавочной стоимости из сельского хозяйства — у нас невозможны. Народ не поймет и не одобрит — вплоть до "красного петуха" и нового Пугачева. Потому что холод убивает куда быстрее, чем голод, и это в России понимает каждый. Вот почему отмена "священной коровы" либералов — частной собственности на землю — привела не к революции, как ожидали "западники", а к укреплению Империи.
Вот только жаль, что понимают это не все. Мой рара, например, не понимал. И уж тем более не понимал его брат, мой дядя. В результате я вынуждена заниматься черте-чем только для того, чтобы убрать из своего "двуглавого" позорную отметку ЧСИР и получить, наконец, возможность вести нормальную жизнь — с правом избирать и быть избранной, с правом на равную оплату равного труда, быть тем, кто я есть, в конце концов.
Иногда я думаю, что стервы из "Дочерей Лилит" в чем-то правы. Нашим европейским и американским сестрам не добиться равных прав — до тех пор, пока новая война не возложит на них равные обязанности. Великая Война 1914-1916 годов уже показала путь перемен. Следующий большой европейский конфликт окончательно сокрушит старые порядки. Мужчины уйдут на фронт — и женщины займут их места у станков, в кабинах грузовиков и даже у зенитных орудий. И когда все будет кончено — права женщин будут признаны даже там, куда не докатится вал коммунистических революций. Вот только те выводы, которые они делают из этой мысли... "Организация конфликта" — что может быть нелепей? И опасней. Конфликт, который мог бы привести хотя бы к новой всеевропейской войне, не говоря уже о Мировой, у нас есть. Вот он, кипит и булькает. Я, конечно, далека от мысли, что Франко исполняет приказ "Дочерей", но вот в самом ходе боевых действий есть что-то поразительно театральное. Словно мятежники задались целью продемонстрировать все мерзости фашизма — не хватает только ярлыка с надписью большими красивыми буквами "МЫ — МЕРЗКИЕ ТИПЫ". А организация самого восстания? Почему провалились восстания в Мадриде, Барселоне, Сеговии, Сарагосе? Ведь по уму — не было у Республики шансов, разве что в Барселоне и Мадриде — в первой сильны анархисты и каталонские сепаратисты, да и рабочего класса хватает, в Мадриде — коммунистический Пятый Полк и рабочие кварталы. А Сарагоса и Сеговия с их большими гарнизонами, нашпигованными офицерским сословием (в старой испанской армии на семь рядовых приходился один офицер, и на каждую полуроту — по генералу) и полным отсутствием тяжелой промышленности — совсем из другого теста. Там мятеж был просто ОБРЕЧЕН на победу. И что? Придавили их — даже не пшикнуло.
А если бы мятежи в Сеговии и Сарагосе победили — черта с два нам бы удалось переломить ход войны. Сарагоса — южный ключ к долине Эбро, Сеговия — ключ к Гвадарраме. Контроль над ними обеспечивает несокрушимость Арагонского фронта мятежников и постоянное нависание угрозы над Мадридом (на Гвадарраме находятся источники водоснабжения многомиллионного города и источники электроэнергии для него). Плюс разрыв транспортной связности между двумя главнейшими центрами Республики. Мы-то едем из Мадрида в Барселону через Валенсию потому, что у иностранных волонтеров в Альбасете центр присутствия, но путь через Сарагосу гораздо короче и удобнее, и именно этим путем в осажденный город подвозили оружие, боеприпасы и военную технику.
В Барселоне нас сразу же рассадили по автобусам и отвезли на базу ВСФ, на аэродроме которой нам предстояло осваивать самолеты. Возведенная незадолго до начала мятежа авиабаза, лежащая на берегу бухты, совмещала роль аэродрома самолетов с колесным шасси и гидроаэродрома и была явно велика для занимающих её частей — строили её "на вырост", ориентируясь на программу реорганизации вооруженных сил. Эту программу ФПГ "Изарра" интенсивно пробивала аж с 1927 года — исходя из необходимости роста военных заказов для компаний, потерпевших крупные убытки во время Мирового Кризиса. В 1933 году программа реорганизации, модернизации и перевооружения была принята, под неё выделены средства, начато строительство новых баз ВВС и ВМФ, начато проектирование новой системы вооружений. Все оружие, разработанное в соответствии с этой системой, поступило на вооружение в 1935-1936 годах, и в июле 1936-го в войсках оно имелось в очень ограниченных количествах, если имелось вообще. Но производство разворачивалось... В результате этого обстоятельства, по какой-то очень странной причине не учтенного мятежниками, Испанская Народная Армия с каждым днем, с каждой полученной "Эспаньолой" и УР-36 переходила из 20-х годов в 40-е, а то и в 50-е. Конечно, пока штурмовых винтовок и "единых" пулеметов хватало только элитным частям, да и то не вполне — но это искупалось широким потоком военной помощи Империи, доставлявшей в порты Испании по 20-25 тысяч трехлинеек и 2-3 тысячи "дегтярей" в месяц. Не говоря уже о поставках боеприпасов, самолетов, артиллерии и гусеничной бронетехники, производство которых "Звезде" все никак не удавалось перевести на военные рельсы — качество-то у испанцев было вполне на уровне, проблемы были в мизерных количествах...
Кроме некомплектной эскадрильи базовых истребителей ПВО ВСФ, вооруженной пятью PZL P-11, и двух эскадрилий бомбардировщиков-торпедоносцев, получавших "Катюши" вместо осевших на земле из-за отсутствия запчастей Виккерс "Вайлдбист", здесь располагались только подразделения гидропланов: пять летающих лодок, две Дорнье "Валь" и три РБВЗ-Сикорский МДР, и четыре разведчика-торпедоносца, переделанных из сухопутных бомбардировщиков заменой колесных шасси поплавками — один СБ-2 и три ТБ-1 с тщательно перекрашенными рулями направления. В русских ВСФ там был нарисован косой андреевский крест, синий на белом — и точно такой же крест, только черный на белом, несли на себе самолеты мятежников. Это совпадение уже послужило причиной нескольких несчастных случаев.
Как оказалось, в казармах и офицерских домиках авиабазы размещались штаб 1-го корпуса морской пехоты и штабы входящих в его состав бригад (сами бригады находились в палаточных лагерях к югу от города), штаб отряда морпогранохраны и штаб авиаотряда береговой обороны. Поэтому нас — временно!!! только на несколько дней!!! — разместили прямо в самолетных ангарах, где нас уже ждали вся необходимая мебель и девчата, которые должны были пополнить крыло до полного штата. Девчата были в основном из незадействованных до того скандинавских, английских и американских центров, но присутствовали и волонтерки не из "Движения" — несколько американок, англичанок и француженок, не разделяющих идеологию "Борьбы", но желающих драться за свободу Испании, и девочки из стран, где Движение и клубы "Общества" были запрещены: турчанка, пять немок и австриек, итальянка, две очень милых подружки из Южной Африки и совсем юная, лет не более семнадцати, красавица-аргентинка, которая летать не умела, зато отлично обращалась с пулеметом.
По новому штату ВВС Испанской Республики (от 01.01.1937) каждой эскадрилье полагалось 12 самолетов, в составе крыла должны были наличествовать 4 эскадрильи, штабное звено, учебная спарка, легкий самолет связи и военно-транспортный борт для переброски минимально необходимого персонала в случае необходимости. Всего 51 пикировщик, один ПББ-1У, один "Испано Аэроклуб" или другая машина аналогичного класса и один военно-транспортный самолет (штатно полагалось иметь "КАСА Аэротранспорт", но было понятно, что этих самолетов на всё и всех не хватит, и мы получим в лучшем случае какого-нибудь трехмоторного монстра, а то и вообще стрекозу "корпоративного" класса).
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
