Изменница (закончен)

Элайза

Пленницу повезли дальше. Я смотрела вослед её удаляющейся клети из окошка собственной кареты. Мне было ужасно жаль эту бедную девушку, кем бы она ни была, но, к сожалению, я ничем не могла ей помочь. Мысли о несчастной полонянке не покидали меня до самого Высьграда. Они не дали мне спокойно уснуть, и являлись причиной моей головой боли по пробуждении. Не знаю чем именно задела меня эта нежданная... не встреча даже, а так... мимолётное пересечение судеб, но я не могла отделаться от навязчивой мысли, что нечто необъяснимое связывало нас, и я была просто обязана попытаться спасти незнакомку, но не предприняла для этого ровным счётом ничего. Это стало моей ошибкой.

Угрызения совести мучили меня, а незнание происходящего просто убивало. Что натворила эта девушка? И могла ли я сделать хоть что-нибудь для её спасения? Да и надо ли было? Испокон веку люди сотнями, тысячами гибли по своей вине и безвинно. Почему судьба именно этой пленницы так тревожила меня? Что нас с ней объединило той странной невидимой нитью, которую чувствуешь, но не осязаешь?

Отвечая на мои многочисленные вопросы, Браун не мог толком сказать, в чём именно состоит вина светловолосой незнакомки, ему не удалось выяснить ничего, кроме того, что девушку называли изменницей империи. Но судя по его задумчивому виду, она и у него не шла из головы. Я понимала почему. Мой преданный воин не раз и не два говорил, что война не для женщин, и всегда очень болезненно воспринимал, когда боль и смерть касались представительниц женского пола. И пусть сейчас не война, но и мир не устоявшийся, шаткий.

К тому же Браун заметил престранную, по его мнению, вещь, заставившую моего верного спутника ещё больше засомневаться в правильности пленения узницы. Я же доверяла ему безоговорочно, да и сама, даже будучи не отягощённая излишними знаниями, мучилась сомнениями. Эту девчонку мне видеть близко не пришлось, да и не разбираюсь я во всех тонкостях военного дела и боевых подразделений. А Браун в их единственную встречу не только выслушал её собственное признание, что она всадница, но и заметил на её одежде отличия квишей. С учётом того какую ценность представляли собой крылатые всадники для Верхней Эмпирии, это обстоятельство представляло ещё большую странность, чем мы первоначально предполагали. Правда, купец Турс ловко объяснил появление этой особенности, но Браун ему не поверил, я соответственно тоже.

Но, к сожалению, мою жизнь и мою сохранность воин ставил превыше жизни и сохранности других людей, посему напрочь отказался применять силу ради попытки спасения безымянной узницы, но собирался поговорить о ней с кем-нибудь во дворце. На том и порешили.

А дворец... По прибытии туда мне волей или неволей пришлось позабыть о схваченной всаднице. В столице события стали развиваться с той стремительностью, которая меня, привыкшую к неспешному монотонному передвижению, уже отнюдь не прельщала.

Шестёрка моих лошадей процокала копытами по каменным мостовым города, проехала по парку с редкими низкорослыми горными деревцами, миновала фонтан перед дворцом и резко остановилась. Я отпрянула от окошка и, затаив дыхание, принялась ждать Брауна.

Каждый шаг воина, каждое движение являлось выверенным и размеренным. Он подошёл ровной чеканной поступью — неспешной настолько, чтобы не принизить моего достоинства долгим ожиданием, но и не стремительной настолько, дабы не показать окружающим, что мы торопимся предстать перед его императорским величеством. Её высочество принцесса Нижней Эмпирии не служанка и не фаворитка готовая явиться перед своим господином по первому зову.

— Моя леди,— Браун слегка поклонился, протягивая мне руку.

С небрежной улыбкой я положила пальцы на его ладонь и выбралась из кареты. Без видимого интереса мимолётно пробежалась взглядом по периметру двора, по лестнице, вдоль которой выстроились вышколенные слуги, и стала неторопливо подниматься по ступенькам, по-прежнему опираясь на крепкую руку старого друга. За величественной грацией и напускным безразличием пытаясь скрыть бьющую меня предательскую дрожь.

У парадных дверей вышла непредвиденная заминка. Воины Юстигалуса не пускали моих стражей внутрь вооружёнными, Браун в ответ наотрез отказывался сдать оружие и оставить меня без заслуженной защиты. Довод что племяннице императора в его императорском дворце ничего не угрожает, моего телохранителя не удовлетворил. Положение спас подбежавший к одному из имперских стражей неказистого вида кривенький мужичок, который что-то прошептал тому на ухо. Охрана у створок тут же расступилась и чуть склонила голову в извинении. Опасно вытащенные моими спутниками мечи вернулись в ножны, а я вздохнула с искренним облегчением. Только резни нам тут не хватало.

Мы прошли большой холл с резными колонами, миновали длинный коридор с высокими окнами-бойницами и оказались в тронном зале. У меня не было ни времени, ни желания рассматривать здешние красоты. Сейчас меня больше интересовал психологический аспект совершённого нами предприятия, чем эстетика местного архитектурного строения. К тому же суровые лица стражей через каждый шаг попадающихся нам на пути вовсе не настраивали на мечтательно-созерцательный лад. Мы словно вверглись на чужую территорию вовремя военных действий, оттого видимо и непроизвольно жались друг к другу под их угрюмыми тяжёлыми взорами. Вернее это я жалась к своим друзьям-воинам, а они лишь теснее сплотили вокруг меня ряды, дабы в случае опасности дорого продать и мою жизнь и свои собственные.

Стоило нам переступить порог, как император, сидевший на троне, резко поднялся и сделал несколько шагов навстречу. К моему удивлению в тронном зале почти совсем никого не оказалось, кроме самого правителя и его личной охраны. Браун проигнорировал предупреждающий знак маячившего справа от Юстигалуса воина и проследовал за мной на середину зала, где остановился в шаге за моей спиной, как только замерла я. Остальная шестерка, повинуясь мимолётному взмаху его руки, осталась чуть позади.

Сам Юстигалус словно бы не замечал появление моего стража и смотрел только на меня.

— Элайза, девочка моя, как Вы выросли!— воскликнул дядя, неожиданно раскрыв объятия, и ещё стремительней направляясь ко мне.

Можно подумать, он видел меня хоть раз с момента моего рождения! Да и жалкие крохи родственной крови давали ли ему право на панибратство подобного рода?! Но что-то я грожусь предстать перед кровником полной злюкой.

— Да ещё как выросли! В настоящую красавицу,— император подошёл почти вплотную, мне хотелось отступить, но, гордо вскинув вверх голову, я упрямо осталась стоять на месте.— Вы очень похожи на свою мать.

Он взял меня за подбородок и развязно повернул лицо то в одну, то в другую сторону. О Боги! Юстигалус смотрел на меня, словно на племенную кобылу. Мне это совсем не понравилось. Его оценивающий взгляд совершенно не похож на родственный.

Император между тем отнял пальцы от моего подбородка и отступил на шаг, как бы оглядывая меня со стороны.

— Эх, хороша!— цокнул языком.

Мои губы разошлись в кривой ухмылке. Сейчас он мне виделся скорее невоспитанным конюхом, чем истинным правителем. Но только ли мне?

Я мельком взглянула на Брауна, что каменным изваянием застыл в шаге от меня, но его лицо казалось непроницаемым. Взор устремлён в пустоту, губы крепко сжаты, тонкие ноздри чуть подрагивают. Зная его, я понимала, что такое самообладание и спокойствие даётся моему другу с трудом. Воин зол и едва сдерживается. Чтобы не совершить что? И почему такая странная реакция? Хотя странная ли? Мне мой дядюшка тоже не внушал особого доверия. А уж его неблаговоспитанное поведение достойно последнего простолюдина.

В этот момент я не могла понять, что могло заставить окружающих, включая Брауна, так опасаться матушкиного брата. Высокий, неимоверно худой, со впалыми щеками и тёмными кругами под глазами владыка производил впечатление вполне безобидного человека. Удивительно, что этот болезненного вида мужчина держал в страхе обе Эмпирии — Верхнюю и Нижнюю.

И всё же, несмотря на мягкий голос, простецкие манеры и открытую улыбку, в глазах Юстигалуса застыл лёд, выдавая в нём строгого и решительного правителя. Внешнее и внутреннее противоречие. А не является ли эта моя встреча всего лишь представлением? Антрактом перед началом первого акта?

— Да, Ваше императорское величество,— чуть склонила голову в почтительном поклоне.— Все говорят, что мы с матушкой на одно лицо.

Даже если это игра, мне не следует отступать от общепринятых правил, так что я позволю себе с готовностью вступить в неё и играть до поры до времени. В какой-то момент в голову пришла невольная мысль — неужели я наивно полагаю, что раз вступив, смогу при желании спокойно из неё выйти? Кто позволит?

А почему бы и нет? Разве я собиралась у кого-то спрашивать?!

Покосилась на Брауна. Если он моих действий не одобрял, то настолько тщательно скрывал свои мысли, что даже я не смогла об этом догадаться, а возможно он сам до сих пор оставался в неведении о моих собственных думах. Предположения, что воин согласен со мной, у меня отчего-то не возникло, хотя оно и понятно.

— Проводите госпожу в её покои,— тем временем равнодушно кинул Юстигалус, да взмахнув рукой, вяло вернулся к трону, где уселся на него, подставив кулак под подбородок, и уставился в пустоту, полностью потеряв интерес к моей персоне и не выражая никаких эмоций.

Нда уж. В этом странном человеке сочетались эмоциональность, чувственность и при этом полное безразличие. Словно бы две личности уживались в одном теле. Быть может, он и в самом деле тяжко болен? Или безумен? Или просто глубоко несчастен? Трудно так сразу сказать. Для осознания истины мне следовало понаблюдать за ним и присмотреться, чем я, собственно, и собиралась заняться, ведь пока у меня есть на это время.

6. Лечебница и дворец

Асмин

До Лечебницы добрался без приключений и даже внутрь здания попал без проблем. Тут все были привычные к тому, что всадники порой наведывались по поручениям тронквиша. А вот в палату к пленнице десятника препровождать отказались напрочь, да вот только Асмин умел получать своё, потому, не останавливаясь, смело шагнул в святая святых здешнего персонала.

Обшарпанный коридор встретил его полумраком, заполняемым гулким эхом твёрдых шагов, да невнятным лепетом шаркающего рядом надзирателя — невысокого лысеющего мужчины.

— Но, десятник,— продолжал тем временем бормотать тот,— я не имею права запускать вас в палату без разрешения смотрителя, а главный леч Свонсник сейчас отсутствует.

Всадник безразлично пожал плечами.

— Тогда отвернись!— отрезал безапелляционно.— Ибо я, один из приближённых тронквиша, подобное право имею и зайду независимо от твоего желания. Ждать возвращения какого-то там Свонсника не намерен!— всадник понимал, что Свонсник далеко не "какой-то там", ему не раз приходилось сталкиваться со смотрителем лично, и тот вызывал у него двойственные чувства — с одной стороны он казался приятным разговорчивым мужчиной, с другой — чувствовалась в нём какая-то неискренность и фальшь.— Изменница схвачена мною, и я должен допросить её, прежде чем к ней будет применено лечение. Иначе, какой смысл в поимке предателей, коли даже имена их сообщников мы узнать не в силах?

Надзиратель продолжал семенить рядом.

— Я всё понимаю, но у вас нет разрешения,— не сдавался он, пытаясь вырваться вперёд и преградить бесцеремонному визитёру дорогу.— Откуда я могу знать, что вы уполномоченное лицо? Вот если бы оно было, разрешение-то...

— Ты сомневаешься в моих словах, сопляк?— взревел Асмин, резко останавливаясь и нависая над надзирателем, который сопляком отнюдь не являлся. Мужик был как минимум раза в два старше самого квиша, но голос и авторитет последнего, заставили подчинённого Свонсника уверовать даже в столь странную расстановку приоритетов.

— Нет. Просто...— блекло-серые глаза служителя Лечебницы нервно забегали,— устав придерживается чётких правил. Наше заведение всегда их соблюдало, и я боюсь как бы...

Асмин поднял руки и положил ладони на плечи мужчины.

— Мне некогда с тобой спорить. Империя под угрозой. Ты бы хоть раз побывал на передовой, червяк, тогда бы я посмотрел на все твои, "если бы и кабы". Веди к изменнице, я сказал, и без разговоров!

— Сдайте хотя бы оружие,— вяло не то попросил, не то приказал мужичок, до предела втягивая голову в плечи.

— И не надейся!— отрезал квиш.— К девчонке проводи! Махом!

Надзиратель осмотрелся в поисках поддержки, но ждать её было не от кого. Смотритель ненадолго отлучился, а простые надзиратели и лечи не смели идти против воли самого квиша. Руки же всадника слишком существенно давили на плечи, давая почувствовать его превосходство не только в духовном, но и в физическом плане.

И надо же было именно ему попасться на глаза этому десятнику Асмину...

Тамила

— Квиш?!— растерянно выдохнула я, подскакивая на кровати.

Так вот почему голос показался мне знакомым! И, тем не менее, кого угодно ожидала увидеть тут, но только не его.

— Дверь закрой!— десятник хлопнул створкой прямо перед носом маячившего за его спиной надзирателя и, без труда приподняв неподъёмную тумбу, стоявшую у моей кровати, под моим изумлённым взором брякнул её под ручку, стопоря дверь.

"Поделом!"— не без злорадства отметила я.

— Но...— попытался было воспротивиться тот, да вот только визитёр не пожелал его слушать.

— Мира... Мира... Мира...

Черноволосый всадник между тем обвёл хмурым взглядом палату с некогда белоснежными, а теперь посеревшими, потрескавшимися стенами. Взглянул на Марту с Пенелопой и наконец-то перевёл взор на меня.

Я гордо вскинула голову и спрыгнула на пол, шлёпнув босыми подошвами о доски.

— Ну, и как тебе моя компания?— вопросила, скривившись да уперев руки в бока — к этому времени уже пришла в себя и смирилась с мыслью, что мой поимщик явился посмотреть на условия моего проживания и убедиться, что больше ему не придётся тратить своё драгоценное время на мою ловлю.— Пришлась по душе? Достойные спутницы в страну забвения. Не так ли? Или всё же передумал и решил сразу отправить на тот свет? Так я не против, лучше уж туда, чем так...— с горечью выдохнула, не выдержав нашего противостояния, да указала перстом на соседок по койкам.— Они выкачивают из нас... душу. Вы выкачиваете!

— Заткнись!— огрызнулся квиш... Асмин... кажется.— Я прилетел не для того, чтобы выслушивать твои жалобы на методы борьбы с преступниками.

Я презрительно фыркнула, но промолчала, заинтересовавшись. Зачем тогда?

Он словно прочитал мои мысли.

— Мне нужно знать, действительно ли ты всадница?— хмурый взгляд в упор.

Опять двадцать пять!

— А ты как думаешь?— усмехнулась в ответ.— Я так понимаю — ты всё ж таки заглянул в летопись вопреки своей вере, иначе не явился бы сюда с подобным вопросом? И как? Привыкаешь посматривать через плечо?

Всадник вдруг резко сорвался с места, совершил несколько шагов по направлению ко мне и, болезненно схватив за подбородок, приподнял лицо, затем повторил, чётко выделяя каждое слово: