Область трасцендентности

— Да, просто возьму и поговорю, — с вызовом бросил археолог. — Между прочим, десять минут назад я говорил с ним!

На мостике воцарилось молчание. Даже Тара отвернулась от навигационных приборов и посмотрела на капитана. Фаррел выглядел не менее удивлённым, чем остальные члены экипажа. Археолог улыбнулся, явно довольный произведённым эффектом и ушёл со связи.

— Интересно, как он собирается говорить в безвоздушном пространстве? — наконец пришёл в себя Николаенко.

— Действительно, интересно... — почесал затылок Фаррел.

* * *

Как ни странно, но Белоусов тоже задался этим вопросом, когда связь с орбитой отключилась. На мгновение он пожалел, что погорячился, но решил: 'Отступать уже некуда, нужно что-нибудь придумать'. И ответ нашёл достаточно быстро: 'Если нельзя сказать словами, попробуем азбукой Морзе'. Археолог надеялся, что этот странный шар, раз он знает все языки мира, должен знать такую простую систему шифрования.

Белоусов приказал расчехлить лазер и настроить его на минимальную мощность. Такой луч был неспособен прожечь даже бумагу, но его было вполне достаточно, чтобы заметить. Морзянку знал пилот челнока, а потому он стал сигнальщиком. Остальные археологи собрались тут же. Для приёма использовались световые панели, которые чутко регистрировали скачки светимости в любом диапазоне.

— Передавай: 'Приветствуем братьев по разуму'.

Замигал передатчик. Белоусов смотрел на него и пытался заметить хоть малейшее изменение, но тщетно. Если будет ответ, то человеческий глаз его, скорее всего, не заметит. Вся надежда на аппаратуру.

— Может быть, он не понимает нас, — сказал Радненко.

— Геннадий Алексеевич, ваш скепсис не уместен.

— Нужно немного подождать, — поддержал начальника Нахуджинов.

— Передай: 'Мы пришли с миром и просим прощения за невольное вторжение'.

Снова потоки фотонов унесли сообщение. Все ждали ответа, но шар по-прежнему не реагировал.

— Возможно, он не может нам ответить?

— Передай ещё раз, — вместо ответа сказал Белоусов пилоту.

Тот повторил послание. Артефакт молчал.

— Может он ждёт чего-нибудь? — предположил Радненко. — Или кого-нибудь?

— Ждёт, что мы подойдём? — спросил руководитель экспедиции.

— Нет, я думаю, он хозяев ждёт.

Белоусов тут же вспомнил, что шар по какой-то причине назвал его и Нахуджинова соплеменниками. Что конкретно он имел виду, непонятно. К счастью, Сергей пока молчал, пребывая в постоянном удивлении, а он пока ещё не проговорился о деталях диалога с шаром — предусмотрительно.

'Интересно, как бы оно себя назвало?' — подумал археолог и сказал:

— Я подойду. Всем оставаться здесь. Если со мной что— нибудь случится, Радненко за главного.

Возражения были жёстко пресечены Белоусовым. Впрочем, он и не думал, что может пострадать. Сейчас главное, не упустить птицу удачи и сделать всё собственными руками. Такой шанс выпадает раз в жизни и то далеко не каждой!

Белоусов направился к шару. Поскольку тот висел довольно высоко, пришлось воспользоваться антигравом. Археолог оторвался от поверхности и стал медленно подниматься вверх. Всего пятьдесят метров отделяли его от цели. Белоусов уже ощущал блаженный трепет приоткрывающейся тайны! Сердце взволнованно колотилось. Осталось всего двадцать метров, и он стал понемногу тормозить своё приближение. Десять метров... Пять... Метр... Археолог протянул руку в предвкушении того величественного мига, который разделит его жизнь на 'до' и 'после'...

Шар исчез. Белоусов только успел рефлекторно дёрнуть рукой и пролетел мимо...

* * *

На мостике в это время внимательно следили за происходящим на планете и не вмешивались. На этот раз капитан Фаррел доверил работу Белоусову. Хотя он и недолюбливал этого высокомерного человека, но не собирался спорить с ним в профессионализме по вопросу говорящих артефактов.

Когда шар исчез, все невольно ахнули. Фаррел вскочил с кресла и только потом осознал произошедшее.

— Он быстро переместился? — спросил капитан.

— Нет, приборы не фиксировали перемещения, — ответила Тара и растеряно добавила. — Он пропал...

Капитан опустился в кресло, обдумывая возможные последствия происшедшего. Неизвестный разум не хотел идти на контакт, а причина могла лежать в широком диапазоне: от пренебрежения до враждебности. В какую сторону качнулся маятник, пока неизвестно.

— Нашла! — почти прокричала навигатор.

— Где он?

— ...В десяти тысячах километрах от поверхности планеты, — ответила Тара и добавила. — Строго над лагерем.

— Что предпринимает?

— Ничего, никакого излишнего излучения. Еле заметен, почти сливается с фоновым.

— Связь с Николаенко, — потребовал Фаррел. Когда на мониторе показался капитан крейсера, передал местоположение артефакта.

— Что вы предлагаете?

— Давайте подождём. Будем держать эту линию связи открытой.

— Согласен. Ещё подождём, когда Белоусов вызовет нас, — ответил Николаенко. — Уверен, он будет не в восторге.

— Пожалуй. Кажется, шар держится на одной высоте, но двигателей я не заметил, — высказался капитан, вглядываясь в экран. Ястреб, что скажешь?

— Я тоже не могу заметить ни единого выхлопа, даже энергетического потока. Орбита не геостационарная. Он словно бы игнорирует законы притяжения, как будто бы чем-то привязан к одной точке...

— На связи Белоусов, — донёсся голос Кочеренко.

— Вы видели это?! — учёный буквально ворвался в эфир. Через подсвеченный изнутри шлем можно было видеть его горящие глаза. Выглядел археолог как взъерошенный воробей. — Я почти его коснулся! Немыслимо!!!

— Да, — как можно спокойнее ответил Фаррел, но тот не унимался:

— ...Он ушёл! Куда он мог деться?!

— Профессор, шар у вас над головой.

— Где?! — Белоусов посмотрел наверх.

— На высоте десяти тысяч километров.

— Кончайте ваши шуточки! Мне не до них!

— Ястреб, передай изображение на проектор...

Сомнения Белоусова развеялись довольно быстро, когда ему передали результат сканирования околопланетного пространства.

— Что вы предлагаете предпринять, Александр Николаевич? — спросил Фаррел.

— Нужно повторить попытку контакта, — невозмутимо заявил тот. — Мы можем подойти на челноке, а затем выйти в скафандрах.

— А вы уверены, что он вас подпустит на этот раз?

— Нам ничего другого не остаётся.

— У меня другое предложение. Очевидно, шар чего-то хочет или ждёт, поэтому наши дальнейшие действия крайне важны. Давайте соберём всех и обсудим дальнейшую стратегию.

— А шар?!

— Думаю, он никуда не денется, — ответил Фаррел.

— Нет, — послышался за кадром голос Радненко. — Мы не можем ждать.

Фаррел хотел бы знать, что стоит за последним высказыванием, но промолчал, не желая подставлять агента под удар. Николаенко тоже не стал задавать вопросов, лишь сказал:

— Белоусов, расскажите нам, что произошло с вами и Нахуджиновым, когда вы исчезли.

Археолог кивнул и рассказал. После длинного монолога повисла пауза. Все обдумывали услышанное.

— Да, действительно, скорее всего, это форма искусственного интеллекта или нечто подобное, — согласился с выводами учёного Фаррел. Тогда давайте подключим нашего специалиста.

— Юрия Степанова?

— Да, его.

— Лучше давайте нашего, — не согласился Николаенко. — Всё-таки опыта побольше...

— Обоих, — предложил Фаррел и капитан 'Непобедимого' согласно кивнул.

* * *

Происходящее на планете я наблюдал в прямом эфире. Казалось, ещё мгновение и произойдёт невероятное: рука Белоусова коснётся поверхности артефакта, но желаемому не суждено было сбыться. Представляю, как он разочаровался, когда шар исчез. Поначалу я даже не поверил собственным глазам, и некоторое время глупо смотрел на голограмму, пытаясь понять, не обманули ли меня глаза.

Но шар не пропал бесследно. Он просто отступил. И когда зазвонил коммуникатор, я как раз пытался понять, почему. На связи оказался Надеев.

— Юра, вы нам срочно нужны, — заявил старпом.

— Что-нибудь случилось?! — воскликнул я, ожидая любых плохих новостей, вплоть до атаки корабля шаром.

— Нет-нет, — поспешил развеять мои страхи Надеев, — у нас намечается важный полёт, — в коммуникаторе послышался шум и чьи-то голоса. — Ждём вас в ангаре. Срочно.

Я выбежал из зала оператора, задаваясь вопросом о причине вызова. Единственное место, куда можно было лететь, это лагерь, но зачем, непонятно.

Всего через пару минут я уже с нетерпением ждал, когда шлюзы ангара откроют мне путь — никогда раньше не преодолевал несколько уровней за столь короткий срок. Подготовка разведывательного бота проходила в ускоренном темпе, и стартовая площадка скорее напоминала муравейник. Одни техники сновали без конца, другие проводили последние тесты, третьи загружали оборудование. Сам корабль оказался весьма крупным, и по размерам, если не ошибаюсь, практически не уступал лёгкому корвету. Внешне бот напоминал 'Ястреба': те же расправленные крылья и широкий фюзеляж, но нос был не столь острым, как у рейнджера. Вход находился как раз под крылом. Корпус был покрыт тёмно-серой краской, которая скрывала корабль от глаз противника, поглощая любое излучение. Только одна надпись выделялась на нём: 'Глаз'. Что ж, говорящее название, но не мешало бы приписать слово 'Ястребиный'.

Пилот разведчика стоял рядом с ботом и разговаривал со старпомом Надеевым, держа перед ним планшет. Очевидно, они обсуждали план полёта. Чуть поодаль Вязов и Ренор о чём-то горячо спорили. Да, находка внесла свои коррективы в общий настрой команды.

Я подошёл к руководителю Научной Группы.

— А, молодой человек, — повернулся ко мне Ренор. — Наш юный герой...

— Да уж... — смутился я.

— ...И вы тоже летите с нами?

— Да, вот только пока не знаю, куда и зачем, — признался я.

— Попробуем приблизиться к аномалии, — пояснил Вязов. — Белоусов считает, что это машина, обладающая искусственным интеллектом. Возможно, потребуется ваша помощь.

— Ничего себе! — вырвалось у меня. Всё внутри ликовало! О таком я даже не мечтал! — И как мы это осуществим?

— Задача номер один, — продолжал Главный инженер, — приблизиться к артефакту настолько, чтобы можно было создать картографию излучения, попытаться заглянуть вглубь объекта. Вторая задача — повторная попытка контакта. Параллельным курсом пойдёт второй бот с 'Непобедимого'.

— Надеюсь, истребителей не будет, — высказался Ренор.

— Да, 'Чеглоки' явно будут лишними, — согласился Вязов.

— Не хватало нам только танцев с артефактами.

— Пойдёмте, надо убедиться, что всё оборудование на месте...

Салон разведывательного бота оказался довольно просторным, что меня в первую секунду удивило, хотя я сразу понял: разведывательный рейд может проходить не одни сутки и жизненное пространство просто необходимо. Здесь имелось два уровня: нижний — технический, верхний — жилой, где находилась небольшая кают-компания, и даже имелся отгороженный угол, в котором могли расположиться два-три человека. В кабину можно было попасть как с верхнего уровня, так и с нижнего, что значительно увеличивало мобильность. Вообще корабль показался мне достаточно функциональным, вот только я никак не мог понять, где же мы разместимся, если разведчик рассчитывался на четырёх человек, а нас было как минимум восемь, учитывая команду 'Глаза'. Среди них я узнал и Манулова. Выглядел бортинженер, как всегда, хмуро, и мне вспомнилась наша первая встреча.

'Неужели он всегда такой угрюмый?' — подумал я, но не стал спрашивать, тем более что на борт поднялся человек в капитанской форме, а следом за ним шли пилот и Надеев.

На всякий случай представлюсь, если кто меня видит впервые. Алексей Васильевич Северин, — представился капитан 'Глаза'. — Можно просто Алексей, — и указал на пилота. — Мирослав Горов.

— Давайте оговорим план действий, — произнёс старпом. — Времени у нас нет, придётся устраивать конференцию прямо здесь.

Тут же разрешился вопрос с местом. Оказывается, существует ещё ряд кресел, встроенных в стену — удобное использование пространства. Я вместе с остальными сел за стол, стоявший в середине кают-компании. На нём развернулись голограммы всех не присутствующих здесь участников: Белоусова и Радненко, капитанов Фаррела и Николаенко, а также моего коллеги с 'Непобедимого' Ватрушина Виктора Яковлевича...

Всего пятнадцать минут потребовалось техперсоналу, чтобы завершить приготовления к вылету, поэтому, когда мы закончили, разведчик уже запускал двигатели. Пока мы выходили из ангара и брали курс на артефакт, другой бот опускался на поверхность планеты и забирал трёх археологов. Остальным пришлось довольствоваться ролью наблюдателей и советчиков на расстоянии.

Приборы, установленные на разведчике, великолепно отображали всё окружающее пространство. Сначала я хотел пойти в кабину, чтобы непосредственно наблюдать за происходящим, но Северин усмехнулся и сказал:

— В этом нет необходимости, — и обратился к искусственному интеллекту бота. — Глаз, проецируй всю информацию в кают-компанию.

— Выполняю, — сухо ответил искин, и я подумал, что всё— таки приятнее, когда разговор ведётся на человеческом языке, хотя, конечно, компьютер разведчика имел гораздо меньше ресурсов, чем Ястреб.

'Кстати, не мешало бы проверить прямую связь'.

— Ястреб, ты меня слышишь?

— К сожалению, да, — произнёс через коммуникатор искин.

Я только набрал воздуха для ответной речи, как над столом появилась голограмма, отражающая космическое пространство в радиусе действия сенсоров. Здесь можно было увидеть 'Звёздный Ястреб' и разведчик 'Непобедимого'. Мощные сенсоры бота дотягивались до артефакта, высвечивая его крошечным шаром. Все объекты отображались условными пиктограммами. По мере движения шар и второй бот приближались, менялся масштаб, а материнские корабли уходили всё дальше. Вскоре оба разведчика уже шли параллельными курсами, приближаясь к цели. Ещё немного, и мы будем совсем близко!

— Время подлёта — десять минут, — услышали мы голос капитана Северина.

Всего десять минут. Они мне показались целой вечностью. Я как заворожённый смотрел на пиктограмму шара, застыв в предвкушении открывающейся тайны. Оставшаяся реальность попросту ушла. Существовали только мы и загадка, одна на всех. Пусть первая попытка провалилась, но теперь у нас больше возможностей склонить чашу удачи в нашу сторону. Есть второй шанс.

* * *

Два разведчика застыли в ста километрах от артефакта — настало время приступить к выполнению плана. Первым этапом шло сканирование объекта. Голограмма отображала шар в различных спектрах, но ни один сканирующий луч не дал представления о внутренней структуре объекта. Он по-прежнему оставался чёрным ящиком. Единственное, что изменилось — отражение видимого спектра, и на этот раз оно имело значение равное единице, как идеальное зеркало.

— Что бы это могло значить? — недоумевая, спросил Ренор.

— Всё, что угодно, — ответил Белоусов. Голограмма передала его задумчивость. — В любом случае, он поменял стереотип поведения. Будем надеяться, что это добрый знак.