Последовав совету Арьи, она купила побольше нефрита — благо, торки его не слишком ценили — и принялась расспрашивать о Поясном Камне, особенно о его южных отрогах. Ювелир там бывал, но давно и многого не помнил — или не хотел говорить — только Флёр и того хватило, чтобы окончательно решить отправиться в эти земли. Может быть, не в этот раз, даже наверняка — но всё же...

Товар разошёлся быстро, и Флёр, не теряя времени, отправила Вышату за припасами, а сама в компании Белы и Волманта двинулась за товарами для хитой и минъя.

И первым в их списке стояла кожа. Да не просто кожа, а гольё — не тот товар, который стоит далеко возить... Но не здесь. Минъя делали броню из высушенной сырой кожи, а лучшей считали кожу чёрных степных быков, что в изобилии разводили ашина. Хитой предпочитали дублёную кожу и обычно имели её в достатке — но когда готовишься к войне, припасов мало не бывает, так что купят они всё. Нефрит... Нефрит ими почитался священным камнем и за него могли и золото по весу отдать, а за белый так и вдвое — но белого нефрита не попалось.

Встретились на постоялом дворе уже к вечеру, изрядно утомившись и потратившись, однако же с успехом.

— Думаю, больше нам здесь ничего не надо, и завтра на рассвете пора отправляться, — заявил Бела, разливая горячий настой по стаканам. — А вот на обратной дороге, пожалуй, стоит и здешнего стекла прихватить...

— На обратную дорогу загадывать смысла нет... — Флёр зевнула. — Посмотрим, с чем идти будем... А сейчас предлагаю пойти в баню — бог знает, когда теперь получится толком помыться.

— И тебя не смущает, что здесь принято мыться всем вместе? — хмыкнул Алдан.

— Меня, — Флёр фыркнула, — после всего, что мы видели, уже ничего не смущает. Везде свои обычаи, и раз уж богом так установлено, то нам только и остаётся им следовать, раз уж мы пришли с миром.

VIII

Город Мараканда, что в восьми днях пути от Суяба, велик и многолюден. Он принадлежит стране хионитов, коих именуют также белыми ограми, однако же населяют его торки иного, чем ашина, племени, называемые синими по цвету их знамени. Синие торки славятся своим кузнечным искусством, а клинки их работы ценятся на их вес в золоте, а в стране Серес — и на двойной.

Город этот стоит близ границ империи Ашина с одной стороны и царства минъя с другой, потому в нём сходится великое множество путей и собирается великое множество товаров, так что говорят, что нет в мире такого товара, которого б нельзя было найти в Мараканде и нет языка, которого там нельзя было бы услышать.

("Описание торгового путешествия на Восток, стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь")

Царство хионитов узким языком вклинивалось между двумя империями, позволяя им величественно игнорировать друг друга — что устраивало обе стороны. И, как это обычно и бывает, ничуть не мешало торговле...

Остановив Пардуса, Флёр кивнула чиновнику с таможни и молча предъявила тамгу. По идее, этого должно было хватить — но подорожную она на всякий случай тоже выправила и держала под рукой. Как оказалось, напрасно — тамги хватило, хотя чиновник и оказался весьма подозрительным, и пошлину стребовал полностью.

Щёлкнув поводьями по шее, Флёр послала Пардуса вперёд. Новая дорога, новая страна... Пора бы и привыкнуть — но она снова чувствовала себя маленькой девочкой, впервые выбравшейся за ворота отцовского замка.

Отъехав от заставы, Флёр остановила коня на обочине и обернулась, следя за своим караваном. Четыре верблюда — немного по меркам Степи, но если вспомнить путь, который они прошли... И какой не случалось проделать никому ни с Запада на Восток, ни с Востока на Запад... Да, тогда их маленький караван смотрелся совсем иначе.

— Три дня пути, — сообщила подскакавшая Арья, — а в Мараканде надо бы отдохнуть дней пять, а то и неделю. Дальше и дорога непростая, и люди... Хитой совсем не как мы думают, имей в виду, с ними договориться сложно бывает.

— Со своими соплеменниками не враз договоришься, — пожала плечами Флёр, — а уж толмача найдём. Да такого, чтобы хоть что-то в обычаях понимал... Вот что, расскажи-ка поподробнее о городе, а то, сдаётся мне, что проводник наш там всё больше пил да ключ к замкам примерял.

Арья хихикнула и принялась рассказывать:

— Мараканда — город большой и старый, больше Айраса и, как говорят, самый старый на свете. Синие торки тут поселились лет триста назад, а до того был народ, называвшийся хатой...

— Не по их ли имени хитой стали зваться?

— Может, и так... Говорят, их купцам дальше Мараканды заходить не позволено, да и приходит их немного, но я их видела и западнее, так что многому тут верить не стоит. В самом городе всем заправляют торки, царь там только наместника держит, да и тот их собственный вождь, так что и законы там особые... Но если там только на несколько дней остановиться, то ничего особенного не заметишь.

— Особые законы? — а вот это не слишком весело. Бог знает, что может придумать местный правитель — опыт у Флёр по этой части был богатый и неприятный, несколько раз из-за этого обычная торговая поездка оборачивалась контрабандой...

— Ну да, — Арья кивнула, — почти как наши, закон для всей Степи один...

Флёр облегчённо вздохнула — всё моментально упрощалось. Уж сколотские законы она знала не хуже их самих, так что никаких неудобств не ожидалось — сверх обычного, разумеется.

— Ты-то эту дорогу знаешь?

— Так она тут, считай, одна — как не знать?

— Тогда скажи, где нам лучше на ночлег встать будет? — до вечера было далеко, но незнакомой дороге стоило подстраховаться — уж лучше лишний час простоять, чем заблудиться в темноте...

— Да у любого колодца, — беззаботно махнула рукой Арья, — они тут как раз в дневном переходе друг от друга. За три дня как раз дойдём.

— Отлично, — Флёр прищурилась, разглядывая свой караван. — Постоялых дворов тут нет, конечно?

— Ну, у колодцев есть смотрители и охрана, да и место для том расчищено, но и только. Ещё у них топливо можно купить, только это почти всегда кизяк...

Флёр пожала плечами — кизяк так кизяк, если ничего другого нет, то и он пойдёт... Тем более, что правильно высушенный кизяк отлично горел и почти не давал зловония.

— Белые огры сами караванщики из лучших — присоединился к беседе Алдан. — Вот и стараются всё устроить поудобнее для торговли. Случалось мне с ними ходить...

Прикрыв глаза, Флёр взглянула на уходящее за горизонт солнце и подняла руку. Караван остановился, Вышата спрыгнул на землю и бросился наполнять поилку, Волмант, с достоинством спешившись, отправился к смотрителю за дровами и новостями, Алдан с наёмницами ставили тому, Бела наблюдал за дорогой — а сама Флёр приглядывала за всеми. Стычка с халга по-прежнему не давала покоя — если один отряд зашёл так далеко, что помешает другим проделать тот же путь или даже зайти ещё дальше? Правда, восемь луков — довод весьма весомый, но прибегать к нему не хотелось — ненадёжное это дело. У врага ведь может и больше оказаться...

Дорога, впрочем, оставалась пустой — кто прошёл мимо, кто не дошёл и остановился раньше...

Поставили тому, разожгли очаг, разогрели похлёбку — и только тогда Флёр расслабились. Не до конца, разумеется, но всё же...

— Вот уж не думал, что на старости лет заберусь в этакую даль, — вздохнул Волмант, отложив ложку. — А оно вон как вышло. Воистину,чуден промысел Господа...

Вышата кивнул, перебирая струны — он опять сочинял былину об их путешествии, и Флёр рассчитывала услышать новый куплет уже к концу недели, а может и раньше. Бела молча смотрел в огонь, Алдан точил саблю, а наёмницы проверяли и смазывали доспехи. Вечер в дороге — сколько их было и сколько будет... Новая дорога, новые люди, новые страны — всё это для вольного торговца дело привычное. Правда, дороги этой до сих пор не видал ни один человек из западных стран... Но ведь и хионитов не встречали на торжищах Леноса и Аугена. Пока не встречали — но как знать, что будет завтра? По проторенной ими тропке пойдут другие — и оглянуться не успеешь, как проложат торную дорогу...

На рассвете караван двинулся дальше. Вышата задумчиво перебирал струны, бормоча себе под нос и время от времени хмурился и вздыхал — видимо, стихи не получались. Ора и Таис держались в нескольких десятках шагов впереди, Алдан и Бела — позади, держа наготове луки, Арья отдыхала, держась рядом с Вышатой.

Сама же Флёр писала, пристроив пачку бумаги на шее коня. Неудобно, конечно, но всё же лучше, чем держать на весу, да и Пардус не возражал, хоть и косился время от времени — что это там хозяйка делает?..

Всё это можно было бы отложить до вечера — но вечером она собиралась подробно расспросить наёмниц об их странствиях, а этот разговор обещал затянуться... И то, что разговор будет не первым, ничего не меняет — толком поговорить всё ещё не получалось. Торговое путешествие — не поездка на воды, к болтовне не располагает...

Дорога ложилась под копыта, лошади фыркали, напевал гусляр — дорожная идиллия, одним словом, вот только всё это благолепие ничуть не радовало — в чужой земле стоило ожидать худшего... Ведь халга напали посреди такого же спокойного дня.

Нападать, впрочем, никто не собирался — всё же дорога была оживлённой, а безоружных на ней не было. Лук и кривой кинжал были у каждого, у многих при себе были сабли, а у некоторых — и копья... А попробовал бы простой торговец в империи носить меч!

Тут логично следовало рассуждение о свободе и о том, какой народ наслаждается ей в наибольшей степени... Но Флёр не раз и не два убеждалась, что разные люди понимают свободу по-своему — настолько, что то, что почитается свободой одним племенем, другое сочтёт ужаснейшим рабством... Да и что есть свобода? Сама Флёр, пожалуй, не смогла бы однозначно ответить на этот вопрос — если, конечно, нашла бы время всерьёз об этом задуматься. Возможно, в старости она и займётся написанием философских трактатов, но до этого ещё надо дожить...

До следующей стоянки добрались без приключений — если не считать за таковое непристойный куплет, сочинённый Вышатой о едва не угодившем под копыта дурне. Дурень подвернулся не им, так что сам приключением считаться не мог...

Флёр, стоя у колодца, ждала своей очереди и прислушивалась к разговорам караванщиков. Говорили о разном — о ценах, о дорогах, о товарах, верблюдах, о лошадях и женщинах — обо всём, о чём говорят люди в дороге. Умея слушать, из таких разговоров можно узнать много полезного — да частенько такого, о чём и не расскажут чужаку. И не со зла — а потому что "это все знают". Зато в таком вот разговоре не только помянут, но и проболтаются о таком, что и с пьяных глаз не станут вспоминать...

Набрав воды, Флёр вернулась, обдумывая услышанное у колодца. Обычная болтовня... В которой прозвучало немало интересного, и не только о царстве хионитов и городе Мараканда — но и о халга.

Халга видели то здесь, то там, то десяток, то тысячу — пусть у страха глаза велики и тысячами можно было считать разве что опустошённые пиалы, но... В том, что халга были, сомневаться не приходилось. И это было плохо. Это было очень плохо...

Халга не просто так забирались далеко на юг — они явились не грабить, а разведать путь для нашествия. Да, оно случится не сегодня и не завтра — но не пройдёт и пяти лет, как степи исторгнут новый Потоп... И толку, что они не придут в Чернолесье — пройтись огнём и мечом по той же Паннонии им ничто не помешает.

Впрочем, сейчас она ничего сделать не может, а что могла — уже сделала, оставалось только надеяться, что её письма дошли и были приняты к сведению... И что у кого-то хватит сил их остановить — кто знает, какие силы могут выставить халга?

— Что говорят? — спросил Бела, стоило ей откинуть полог.

— Ничего, что бы тебе понравилось, — Флёр уселась у очага. — У страха глаза велики... Но похоже, что грядёт новый Потоп.

— Ты уверена?

— Теперь — окончательно. Всё было ясно ещё с нашей стычки, но теперь у меня нет сомнений. У нас лет пять в запасе...

— Мы знаем степь не хуже сколотов, — усмехнулся Бела. — Пусть приходят — Пушту им не пройти.

— Дай бог, чтобы они и не пришли туда, — вздохнула Флёр. — Ну да всё, что мы сделать могли, уже сделано, остальное же не в нашей власти... Говорят ещё, что из страны Серес купцов больше обычного приходит и железо скупают, не торгуясь.

— И получится ли у нас железо купить, как собирались? — хмыкнул Волмант.

— Полосы могут и продать, — заметил Бела. — Тем более чужакам вроде нас... Мы-то не хитой, и не написано на нас, кому мы эти полосы продавать собираемся. Да и то сказать, булат везде дорого стоит... Даже если с нас клятву возьмут железо хитой не продавать, не пропадём...

Мараканда появилась перед путниками не сразу, без спешки — как и подобает столь древнему и великому городу. Сперва над горизонтом появились башни, затем — стена, над которой развевались флаги и, наконец, ворота — грубая и узкая арка, стоявшая, казалось, со времён смешения языков... А за ней — шумный, пёстрый, многолюдный и богатый город, раскинувшийся в благодатной речной долине.

— Мараканда, — поднял руку Алдан. — Перекрёсток всех дорог. Нет товара, какого здесь не купить, и нет языка, какого здесь не услышать. Говорю тебе честно, Цэцэг — дальше на восток я не заходил.

— Бывали мы, — Таис придержала коня. — Далеко на восток никто из нас не заходил, однако ж до торговых городов провести сможем. По Дороге Шелков мы до самого Хадзина доходили, да и в Йуве бывали, для нас это труд невеликий, а деньги уже заплачены. Ты, Алдан, с нами пойдёшь или назад вернёшься?

— За Маракандой я и впрямь не бывал, — проводник потрепал коня между ушей, — но только лишь оттого, что нужды в том не случалось. А так — не запретил же Тенгри мне и дальше идти?..

— Небо не запрещает, — заметила Таис, — лишь призывает к ответу. Выбор делаем мы сами...

Молча пожав плечами, Алдан тронул коня, направляясь к ближайшему постоялому двору.

Флёр на мгновение замерла, а затем послала коня следом за проводником. О божественном стоит размышлять после бани и доброго обеда, а не в дороге, где и по сей день властвуют свои законы — ведь говорят, что люди бывают живыми, мёртвыми и идущими по морю, а Великую Степь недаром зовут Морем Трав...

Постоялый двор почти не отличается от того, что был в Суябе — разве что хозяин имел вид куда более подозрительный. Хозяин наверняка привечал контрабандистов — но Флёр это не беспокоило. Против контрабандистов она ничего не имела — сама нередко промышляла этим ремеслом...

Разбив обе томы, путешественники отправились в баню, а после разошлись — наёмницы вдвоём остались охранять шатры, Вышата ускользнул по каким-то своим делам, Волмант и Бела отправились на торг, а сама Флёр в компании Арьи нанесла визит хозяину постоялого двора.