Александр. Великий поход - 5

Кроме них во вражеских воинов методично метали стрелы и камни метательные машины, которые монарх предусмотрительно взял с собой, несмотря на возражение некоторых македонцев.

Изрядно проредив ряды защитников города, метатели прекратили свою работу, боясь задеть собственных воинов поднявшихся на стены города, где завязалась отчаянная схватка между нападавшими и защитниками. Никто не хотел уступать, согды защищали свои очаги, македонцев вдохновлял их кумир, расположившийся за их плечами. Один только вид любимого полководца толкал в бой его солдат желавших отличиться перед ним и разделить вместе его славу.

Не дожидаясь перелома борьбы на стенах, особый отряд принялся таранить запертые ворота под прикрытием щитоносной черепахи, надежно прикрывавшей солдат от камней и стрел противника летящих к ним на головы. Штурмующие стены отряды несли потери от яростного сопротивления согдов и, тогда, Александр приказал объявить солдатам, что он полностью отдает непокорный город в их руки.

Известие окрылило таранный отряд и вскоре, под удвоенным напором створки ворот разошлись и рухнули на столпившихся за ними защитников города. Стройными рядами врывались македонцы, в обреченный Кирополь, сметая все на своем пути. Пытавшихся покинуть его, встречала кавалерия, которая безжалостно изрубила всю толпу людей, выбежавших из других городских ворот.

Все мужское население, захваченное в городе, было, предано мечу, а уцелевших от резни и насилия женщин, солдаты оставили себе для развлечения. Город в назидание другим по приказу Александра был полностью разрушен.

Так двигался к Яксарту великий полководец, на берегах которого его уже ожидал Спитамен. Его арьергард точно вывел македонцев к нужному месту реки. Однако вместо того, чтобы переправиться через реку, Александр не стал торопиться с переправой. Потеряв несколько дней, он встал лагерем, терпеливо дожидаясь подхода отрядов Пердикки, Кена, Кратера и Гефестиона.

Внимательно осмотрев реку, полководец решил повторить форсирование реки, как ранее переправлялся через Окс. Македонские пехотинцы стали стаскивать с себя доспехи и раздувать пустые козьи меха, специально привезенные с собой в обозе. Вместе с ними устремились легковооруженные кавалеристы, и тут их ожидал неприятный сюрприз. Казавшийся пустынным до этого момента противоположный берег, моментально наполнился вражескими всадниками, которые принялись расстреливать переправляющихся воинов.

Весомым преимуществом в этой схватке у вражеских всадников заключалось не во внезапном их появлении, а в удобном расположении их лучников. Они могли спокойно расстреливать переправлявшихся на их берег македонцев сами, при этом находясь вне зоны обстрела стрелков противника.

Положение плывущих на бурдюках солдат было очень опасным, так как было достаточно одного попадания в мех, как воин моментально начинал тонуть увлекаемый сильным течением реки. На глазах у царя, его войска несло потери, не имея возможности дать достойный отпор. Бросившихся на выручку кавалеристов, массагеты встретили градом стрел, от попадания которых многие лошади стали заворачивать, обратно боясь утонуть в водной стихии.

Однако недаром македонцы верили в воинский гений своего горячо любимого царя. Вопреки всем ожиданиям Александр не стал приостанавливать переправу, а продолжал гнать в воду все новые и новые отряды воинов.

Одновременно к самому берегу реки македонцы подкатили метательные машины, из которых с визгом и завыванием за реку понеслись камни, стрелы и копья. Вид такого диковинного оружия и дальность, на которую они стреляли, потрясло сынов степей. Благодаря тому, что они стояли довольно плотной группой, стремясь создать плотный фронт стрел на отдельных участках переправы, массагеты понесли ощутимый урон от первых залпов. Одно удачно пущенное копье или стрела наносили моментально больше урона, чем при обычной дуэли лучников.

Ошеломленные столь быстрой и массовой смертью своих воинов, степняки моментально отошли вглубь берега, чем не преминули, воспользоваться македонцы. Когда вражеские лучники вновь собрались для атаки, многие гоплиты уже пересекли водную преграду и, построив строй, смело атаковали кочевников при поддержке конницы.

Легкая кавалерия массагетов не выдержала этого удара и отступила, освобождая место для согдийских всадников. Бой разгорелся с новой силой, и неизвестно как бы сложилась его судьба, но, правильно оценив момент, Александр сам повел в атаку своих гейтеров. Тяжелая конница медленно переправлялась через Яксарт, но под прикрытием метательных машин, она сумела преодолеть его без особых потерь.

Едва их кони почувствовали под своими копытами твердое дно, как всадники устремлялись в битву, не особо заботясь о своем боевом построении. Столкнувшись к катафрактами, согдийцы не смогли выдержать их удара и, отказавшись от первичного плана сбросить врага в воды реки, поспешили отступить от берегов Яксарта.

В этом сражении Спитамен храбро дрался против македонцев. Не один из его противников, в этот день нашел свою смерть на белом песке могучей реки. Гортанным криком подбадривал вождь бьющихся рядом с ним воинов, но победа, никак не шла к нему в руки.

Македонцы смогли полностью переправиться через реку и постепенно оттеснили согдов и их союзников от вод Яксарта. Однако это не сильно расстроило сатрапа, у него был еще один козырь в рукаве и сражение продолжалось. По знаку вождя, конные согды прекратили бой и спешно отошли прочь. Александр моментально отреагировал на это и приказал разворачивать фалангу и выстраивать конницу. Противник не мешал этому, и вскоре облачившись в свои доспехи, распевая боевую песню, македонские гоплиты уже наступали на врага.

Александр по-прежнему придерживался своего излюбленного построения с фалангой сариссофоров в центре и сильным конным правым флангом. Слева расположилась легкая конница, надежно прикрывающая свой фланг от ударов неприятеля. Ободренные своей успешной переправой, воины рвались в бой, стремясь расплатиться с противником за погибших при переправе товарищей. Отбивая шаг и неся свои смертельные сарисы, выкрикивая в адрес врагов обидные слова, македонцы решительно сближались с противником.

Казалось, что вот-вот начнется привычная для них схватка, но неожиданно все изменилось. Противник ударил с двух сторон широкой конной лавой, обрушив ее на оба фланга, полностью разрушив атакующие планы Александра. Начался яростный встречный бой к началу, которого македонцы не успели взять хороший разгон для удара. Одновременно фалангу начали обстреливать конные лучники, которые, демонстрируя свое искусство, стреляли прямо на ходу, затрудняя этим прицеливание противнику.

Македонцы все больше и больше втягивались в схватку, когда кочевники разом начали отступать и обратились в бегство. Ничто не могло удержать распаленных боем всадников, которые, громко крича, бросились в погоню за врагом. В один момент фаланга лишилась своего прикрытия с флангов, ибо конница уже унеслась далеко вперед. Спитамен искусстно используя, ложное бегство уводил македонскую кавалерию в сторону от их пехоты, на которую вновь напали конные стрелки. Теперь пехотинцы были в их полной власти. Они несли потери, пытаясь, сохранив строй сблизиться со своими мучителями.

Тем временем, скифы прекратили свой отход и, развернув коней, с удвоенной силой атаковали врага. Одновременно с ними остановились и согдийцы, обрушившись на утомленных преследованием катафрактов, а массагеты на легкую кавалерию Александра.

И тут царь понял весь коварный замысел врага. Разделив конницу на части, Спитамен связал тяжелых кавалеристов боем, предоставив скифским стрелкам спокойно расстреливать катафрактов из своих луков. Македонцы храбро сражались с врагом, но при таком раскладе битвы долго они не смогли бы продержаться.

Ах, как корил себя Александр за столь поспешную и недальновидную оценку своего противника. Уверовав в привычный победный шаблон, полководец просчитался и теперь должен был заплатить за свою ошибку высокую цену, даже возможно и головой. Царь невольно вспомнил Кира, который много лет назад, примерно здесь же потерпел свое главное поражение. С отчаянной силой Александр бросился на врага, стремясь переломить ход битвы, и одновременно страстно желая в душе чуда. И оно свершилось. Свершилось вопреки очевидному превосходству противника и благодаря преданным воинам.

Стоявший в тылу Эвмен так же подобно царю проглядел замысел степняков и ужаснулся, когда понял всю его сущность. Привыкшие к обычной битве воины резерва бестолково толкались в тылу, с опаской поглядывая на командиров, а те в свою очередь искали взглядом стратегов. Так уходило драгоценное время, но ничего не менялось, пока командование в свои руки не взял царский секретарь, Эвмен.

Именно он отдал приказ к выступлению, лично возглавив агриан — щитоносцев, лучников и греческую пехоту. Ведомые Эвменом они смело атаковали согдов яростно бьющихся с македонскими катафрактами. Подобно маленькому камню они упали на чаши весов и принесли победу своему царю.

Не выдержав близкого боя со щитоносцами надежно прикрытых пехотой и лучниками, конное войско согдийцев обратились в настоящее бегство, уступая реальной силе. Не поддавшись искусу атаковать отступающего противника, Александр поспешил на помощь легкой кавалерии яростно сражавшейся с массагетами, где ему сопутствовал успех.

Оказавшись зажатыми с двух сторон, степняки продолжали храбро сражаться но, потеряв своего вождя Сартака, поспешили оставить поле боя. И вот тут когда македонец поверил в победу, и когда уже вся конная масса царской кавалерии ринулась на массагетов, что бы полностью добить этого опасного врага, с царем произошло несчастье.

Один из саков презрев смерть, смело бросился на покорителя Ойкумены, когда все остальные его соплеменники спасались бегством.

Храбрецам часто везет, и неизвестному воину тоже улыбнулось счастье. В невероятной сутолоке яростной схватки его стрелы нашли Александра, и одна из них поразила монарха в бедро, а вторая поранила шею. Македонец зашатался и получил в голову сильный удар камнем неизвестно откуда прилетевшего. Испугавшись бросившегося на него кочевника, Буцефал шарахнулся в сторону и, не удержавшись в седле, царь упал на землю.

Подобно коршуну кинулся степняк, желая добить своей острой саблей ненавистного ему человека, но со всего маху наткнулся на копье Клита, которое верный друг выставил вперед, прекрасно спасая жизнь своего повелителя.

Все это случилось в течение одной минуты, но падение царя сыграло роковую роль в преследовании кочевников. Видя ранение, а затем падение своего кумира, многие кавалеристы поспешили ему на помощь, от чего сбили свои ряды, замешкались и упустили врага. И хотя в дальнейшем они продолжили преследовать отступающего врага, Спитамен и массагеты сумели ускользнуть.

Потери македонцев в этом сражении были очень значительны. Всего они не досчитали около двухсот человек, и более тысячи из них было ранено. Ранение самого царя сильно скрашивало их радость от победы, за которую многие благодарили Эвмена.

Не желая попусту тратить свое время, Александр приказал начать строительство новой Александрии, которую назвали Дальней. Сам монарх едва ему позволяли раны, постоянно выезжал из своего лагеря для осмотра строительства и проверки качества новых построек. Его уверенный вид быстро прогонял меланхолию в сердцах многих воинов, твердо веривших в скорое окончание похода. Этому способствовал и сам Александр, время от времени дававший туманные намеки на скорое окончание войны после разгрома Спитамена. Понесшие столь ощутимые потери, ветераны яростно сжимали в руках свое оружие и торжественно обещали принести голову мятежника для быстрого выздоровления своего кумира.

Казалось можно праздновать победу, но новая беда обрушилась на всенародного кумира и его войско. Словно по велению чужих богов, в лагере неожиданно вспыхнула эпидемия неизвестной болезни, жертвой которой стали многие войны, в том числе и сам Александр. Болезнь заключалась в урчании живота, сильных болях, спазмах и обильном и зловонном поносе. Сильных потерь в рядах македонцев не было, но ранее непобедимое войско разом потеряло свою боеспособность.

Вслед за этим, на македонцев как из рога изобилия хлынули новые вести далеко неприятные по своему содержанию. Сильно испортилась погода, задул противный нудный ветер, пригнавший в македонский лагерь кучу мелкого колючего песка. Строящуюся Александрию Дальнюю начали постоянно обстреливать мелкие группы конных скифов. На своих быстрых лошадях они приближались к строителям города и, выпустив прицельно тучу стрел, отходили при первой же опасности.

Неутомимый Спитамен быстро оправился от понесенных потерь и, пользуясь тем, что Александр застрял на Яксарте, смело атаковал Мараканд вместе со скифами. Узнав об этом, умиротворенная Согдиана вновь восстала к огромному гневу Александра.

Едва царь получил эти сведения он, следуя горячности натуры своей души, захотел сам покарать непокорных согдийцев, но особенность состояния его здоровья не позволили монарху свершить задуманное.

Александр отчаянно бранил своих докторов, требуя поставить его на ноги, но все усилия эскулапов были тщетны. Слушая гневные речи своего царственного пациента, они скромно опускали глаза и тихо радовались в душе, когда пламенная речь монарха резко прерывалась из-за мерзкого бурчания в его кишечнике. Царь забывал обо всем, включая свое божественное происхождение, и со всех ног бежал в тихий угол своего шатра, дабы облегчить свое измученное тело и истомленную душу.

Сколько бы так продолжалось, неизвестно и очень может быть, что великий завоеватель отдал бы богу душу на самом дальнем рубеже своих завоеваний и этим самым бы завершил свой нескончаемый поход. Однако на счастье Александра и к огорчению докторов, Эвмен привел к больному жреца Нефтеха, у которого по его же словам имелись скромные познания в медицине.

Эскулапы дружно встретили в штыки человека, которого весь ученый мир лагеря открыто ненавидел. Помня как в один день, рухнула слава придворных географов и геометров, врачи интуитивно почувствовали в бритоголовом египтянине опасного конкурента.

Они не зря опасались, ибо едва египтянин закончил свой осмотр больного, как он разразился громкой бранью в отношении докторов, в которой слова "бездельники и дармоеды" были самыми простыми и ласковыми.

— За что государь платит вам деньги?! — гневно вопрошал жрец лекарей, — ведь это банальная дизентерия известная даже Гиппократу, ничего не говоря о египтянах.

— Ты пользуешься сложным положением и обвиняешь нас в не компетенции, выставляя неправильный диагноз болезни царя, — с гордостью отвечали египтянину врачи. — Если ты так уверен в своих знаниях и способностях попробуй же излечи царя!

— Вылечи меня Нефтех — потребовал Александр, ухватившись за брошенную египтянином соломинку надежды.

— Будь, уверен государь, я поставлю тебя на ноги в кратчайший срок — пообещал жрец, и гордо вскинув свою умную голову, презрительно не глядя на докторов, торжественно покинул палатку монарха. В тот же день он сварил отвратительного запаха белый кисель, который представил царю как верное средство от поноса.