Искорка

Гермиона посмотрела на безучастно сидящего в кресле друга. Взгляд Гарри был растерянным. Он все еще пребывал в шоке от всего произошедшего. Еще бы, не каждый день встречаешься со своими потомками, да еще и настолько далекими.

— Гарри, ты мне нужен, — девушка присела перед ним на корточки. — Надо связаться с Гринготсом, а без тебя я ничего не смогу сделать.

— И что мне делать? — юноша поднял голову.

— Надо написать письмо, чтобы все твои сейфы перевели в Румынию, — сказала девушка.

— В Румынию? Зачем в Румынию? — Гарри удивленно посмотрел на подругу.

— Потому что мы отправляемся туда, сегодня, — решительно произнесла Гермиона. — Гарри, соберись.

— Мы можем остаться здесь, — тихо сказал юноша.

— Не можем, — жестко парировала девушка. — Ты хочешь, чтобы у тебя отобрали ребенка?

— Почему у меня, его должны отобрать? — Гарри недоуменно посмотрел на нее.

— Потому что они Малфои! Потому что им позволено все! — это было жестоко. Гермиона понимала, насколько жестоко так говорить, подливая масла в огонь. Она видела, как в глазах Гарри загорается паника, боль, отчаяние и страх. Но сейчас она не видела другого выхода заставить его действовать. Оставаться нельзя было ни в коем случае. "От Малфоев можно ожидать всего. Я не удивлюсь, если, узнав о ребенке, они постараются его отнять у Гарри. Им ничего не стоит представить его неспособным к воспитанию, запереть в какой-нибудь клинике для его же пользы", — думала девушка.

Она не доверяла Малфою с самого начала, но не стала вмешиваться в отношения друга и его парня. Кто она такая, чтобы разрушать счастье Гарри. Как же она теперь себя корила за это. "Лучше бы я вмешалась. Пусть бы мы поссорились, но я должна была прекратить их общение", — думала девушка. — "Слава Мерлину, что все случилось так... Хотя, так случилось только в этот раз..."

— Гарри, письмо, — напомнила она другу.

— Я не знаю, что писать, — растеряно произнес тот в ответ. Гермиона только вздохнула, заставила Гарри пересесть за стол, положила перед ним пергамент, всучила перо.

— Пиши, — заявила она, и начала диктовать текст письма.

Спустя два часа, заполненных сборами, кутерьмой и неизвестно чем еще, она устала и упала в кресло. Ее взгляд остановился на диване, где, свернувшись клубочком, спал ее друг. Тот выглядел таким беззащитным, маленьким и потерянным, что становилось страшно. К отбытию уже все было готово. Ее отвлек стук в окно, там сидела гринготская сова. "Ответ", — поняла она. Девушка поднялась, подошла к окну и впустила вестницу. Она боялась, что они не успеют, что Малфой может в любое время ворваться сюда, потребовать неизвестно чего, хотя умом понимала, что ему, в принципе, делать этого нет причин.

Гермиона развернула послание.

"Уважаемый лорд Поттер!

Нам грустно, что вы решили перевести свои средства из основного нашего подразделения, но надеемся, что румынский отдел нашего банка будет достоин вести ваши дела и хранить ценности вашей семьи. Мы рады, что вы все же остаетесь клиентом нашего банка. Новый поверенный уже назначен. Его имя Грокхасверт. Также улажен вопрос с приобретением замка. С этой минуты он ваш и гордо переименован в Поттер-менор. Координаты для аппарации приложены. Все защитные чары на замок уже наложены.

Мисс Грейнджер включена в список допущенных лиц к вашим сейфам. Кроме нее в списке больше никто не числится.

С уважением, директор банка Гринготс

Мрскергрев".

"Ну, вот и все", — вздохнула Гермиона. — "Пути отрезаны".

— Гарри, — подошла она к юноше. — Пора.

— Куда пора? — сонно отозвался тот.

— В наш новый дом, — вздохнула она.

— Я..., — начал Гарри, но тут же замолк. Он как-то обреченно повесил голову. — Я сейчас, — произнес он некоторое время спустя.

Гарри вышел из гостиной. Гермиона последовала за ним. Она видела его грусть, его борьбу. Но что ее сейчас радовало, так это его несопротивлению происходящему. Он, казалось, смирился с тем, что должно произойти. Гарри же шел по дому, который вроде был его, и в тоже время не был. Он никогда не чувствовал себя здесь домом, но особняк был его собственностью, первой реальной собственностью, в которой он мог жить.

— Когда-нибудь мы сюда вернемся, — прошептала Гермиона, сжав в своей ладони ладонь Гарри.

— Молодой господин позволит Кричеру пойти с ним? — раздалось за их спинами. Молодые люди обернулись и удивленно посмотрели на расстроенного домовика. Тот смотрел на них взглядом побитой собаки.

— Почему бы и нет, — наконец, выдал Гарри.

— Кричер будет самым лучшим домовым эльфом, — расцвел тот в улыбке до ушей. — Кричер последует за своим молодым хозяином, — после чего с хлопком испарился.

— Хмм, — выдала Гермиона. — Оказывается, он не такой уж и плохой.

— Просто он знает, что такое одиночество, — произнес Гарри. — Ему совсем не хочется оставаться одному в этом доме, полном темных воспоминаний доме. На самом деле этот дом никогда не был тем, куда можно прийти и отдохнуть. Он всегда нагнетал мрачные мысли. "Наверное, поэтому Сириус и рванул тогда мне на помощь", — грустно подумал он. Самое интересное, что сейчас чувство вины его отпустило. Он прощался с прошлым, уходя в будущее с чистой душой и легким сердцем. Казалось, прошлое успокоилось и решило оставить его в покое.

— Пошли, — наконец, повернулся он к Гермионе.

Девушка взяла друга за руку, а затем дотронулась до закрепленного на запястье изящного, напоминающего браслет приборчика. Мир вокруг завертелся, только сами ребята не почувствовали ничего такого, что могло бы им не понравится. Но и длилось это всего несколько секунд.

— Добро пожаловать домой, молодой господин! — поприветствовал его с поклоном незнакомый домовик. Гермиона огляделась. Они стояли перед воротами красивого замка, увитого с одной стороны плющом и виноградом.

— Лорд Поттер, мисс Грейнджер, — перед молодыми людьми появился гоблин. — Я помогу вам обустроиться на новом месте. Меня зовут Грокхасверт, я поверенный лорда Поттера.

— Спасибо, мы вам будем очень благодарны, — ответила девушка. Она заметила заинтересованность гоблина. Еще бы, тот сразу понял, что молодые люди появились тут совсем непонятным образом. — Как вам удалось за столь короткий срок все сделать?

— Маховиков времени никто не отменял, — усмехнулся гоблин в ответ снисходительно.

— Но их использования строго ограничено, и, насколько мне известно, ничего в прошлом менять нельзя, — удивилась девушка. Она даже возмутиться забыла по поводу таких нарушений.

— Вы правильно сказали, мисс Грейнджер, насколько вам известно, — Грокхасверт посмотрел на девушку.

— Вы хотите сказать, что..., — начала она.

— Я уже все сказал, выводы вы можете делать сами, — гоблин отвернулся и зашагал вперед. — Лорду Поттеру не помешало бы что-нибудь выпить, желательно сладкого. В его положении это сейчас было бы лучшим лекарством.

— Эмм, — растерялись молодые люди, прекрасно поняв, что имеет в виду гоблин. Тот обернулся и весело сверкнул глазами.

Грокхасверт показал им все, что считал нужным, сказав, что остальное они потом посмотрят и изучат самостоятельно. Замок был полностью приготовлен для проживания. Все было отремонтировано, обновлено. Какие-то вещи принесены сюда из сейфов Поттеров: картины, портреты, антикварная мебель, зеркала и вся другая утварь, а также артефакты, которые могли понадобиться в быту. Одни апартаменты, состоящие их пяти комнат, были полностью оборудованы под детскую. Гарри так и замер на пороге этого великолепия.

— Наш народ почитает мужских особей, способных наравне с женскими, принести в этот мир дитя, — тихо произнес гоблин, затем коснулся плоского живота юноши, словно благословлял и его, и неродившееся дитя.

— Спасибо, — прошептал Гарри. Он был тронут и словами, и действиями гоблина.

— Устраивайтесь, — произнес Грокхасверт. — Я прибуду через неделю, тогда мы и поговорим о вашем наследстве, а также о том, что и как мы будем осуществлять в дальнейшем.

После этих слов гоблин откланялся и покинул замок. В доме же были слышны постоянные хлопки передвижения домовиков. Кричер посчитал нужным перенести все ценное из дома Блеков в этот замок, в том числе и портрет своей любимой хозяйки, которая с момента появления Гарри и Гермионы в особняке сегодня, не произнесла ни слова. Теперь ее портрет висел в каминном зале на первом этаже и о чем-то сосредоточенно думал. Правда, ни девушка, ни юноша о таком "подарке" еще не знали. Да, и Кричер стал главой всех домашних эльфов Поттер-менора, как назвали замок на английский манер.

— Я устал, — вздохнул Гарри. Он был вымотан, как физически, так и эмоционально.

— Спальня хозяина готова, — тут же появился Кричер. — Молодой хозяин может прилечь и отдохнуть. Кричер обо всем позаботиться. Если Кричеру нужен будет ответ на вопрос, Кричер обратиться к подруге хозяина.

У Гарри не был сил реагировать на странное поведение домовика, поэтому он просто кивнул. Через десять минут он уже спал в уютной постели, свернувшись клубочком. Только морщинка на лбу говорила о его не здоровом состоянии.

Гермиона же была занята мыслями о том, как жить дальше. Она уже поняла, как, в прочем и Кричер, что все домашние заботы ей придется взять на себя. Еще ей предстояло понять, как вытащить друга из состояния апатии, в которую он начал впадать. Она понимала, насколько ему плохо и больно, но случилось то, что случилось. Гарри умел выживать, должен был выжить и сейчас, правда, в отличие от прошлых времен, теперь он был не один.

* * *

Гермиона умаялась. То, чего она больше всего боялась, произошло. Гарри к концу недели потерял всякий интерес к жизни. Она вместе с Кричером уже почти отчаялись. Эта неделя была просто ужасной.

Проснувшись на следующее утро, Гарри устроил настоящую истерику. Он рвался обратно в Англию, говоря, что все это мероприятие с отъездом одна большая, просто огромнейшая ошибка.

Ретроспектива.

Гермиона увидела мечущегося по коридору друга и, схватив его за руки, заставила остановиться.

— Гарри!

— Это ошибка, Гермиона, ошибка, — зачастил тот. — Надо назад. Я должен поговорить с Драко. Он просто... У него было плохое настроение. У всех же так бывает? И у него так случилось. На нас же столько навалилось. А он когда узнает о малыше...

— Гарри! — девушка встряхнула парня, удивляясь его хрупкости. — Прекрати!

— Герми, он просто устал, и ему не на ком было сорвать злость, а тут я..., — Гарри действительно верил в то, что говорил.

Пощечина была хлесткой и резкой. Гарри непонимающе уставился на подругу, держась за щеку.

— Ты сейчас внимательно меня выслушаешь, — девушка была зла. — Молча! — пресекла она попытку Гарри заговорить. — Так вот. Малфой — сволочь! Я сказала, МОЛЧА! — заткнула она пожелавшего возразить друга. — Он никогда, слышишь, никогда тебя не любил. Он тебя использовал, чтобы выправить семейную репутацию. Ему выгодно было быть с тобой. Как же, он ведь парень Мальчика-героя. Более того, он его имеет, — она понимала, насколько жестоко сейчас поступает. У нее сердце обливалось кровью, когда она смотрела на сжавшегося друга, в его больные, обреченные глаза. Но она не могла поступить по-другому. Она не могла позволить другу отправиться на "эшафот", созданный своими же руками. — А когда все стало лучше некуда, от тебя можно было избавиться, за ненадобностью. Как?! Очень просто, Гарри. Кто ты, а кто он. Он — аристократ до мозга костей, лощеный, знающий этикет. А ты? Ты всего лишь мальчик-герой в обносках своего кузена, с лохматой головой и в смешных дурацких очках. Ты годен был лишь на то, чтобы тебя использовать. Ты был полезен. А когда твоя польза иссякла, тебя выкинули, как отработанный материал. И никого, слышишь, никого не интересуют твои чувства на этот счет. Малфой может быть, этого и не сказал, но он явно дал понять, куда ты можешь пойти со всеми своими чувствами.

Ее жестокий, но очень справедливый монолог прервал вой. Гарри, обхватив себя руками, упал на колени, и выл, как побитый волк, у которого отняли его лес, его свободу... Гермиона держалась изо всех сил. Ей нельзя было плакать, ни в коем случае. Она должна была быть сильной, ради Гарри.

Конец ретроспективы.

После того разговора она дала распоряжение домовикам неусыпно следить за Гарри. Она оказалась права. Его трижды останавливали от попытки выбраться из замка. А потом юноша сдался, впадая в апатию. Он все больше оставался в кровати и тихо плакал. Если все оставить так, так рано или поздно Гарри совсем сдастся и прекратит жить.

Гермиона уже обдумывала, что ей делать, как явился Грокхасверт. Они заперлись вдвоем в кабинете. Сегодня Гарри снова остался в кровати, даже завтрак остался нетронутым. О чем говорили гоблин и лучшая подруга Гарри Поттера осталось тайной за семью печатью, но через два часа эти два создания с решительными выражениями на лице вошли в спальню юноши.

— Лорд Поттер, это просто непозволительно, — начал Грокхасверт. — Вы совершенно не думаете о своем ребенке. Это такой дар, а вы намерены от него избавиться.

— Я не хочу избавляться от моего ребенка, — вяло отреагировал Гарри.

— Незаметно, — проворчал гоблин. — Вы не питаетесь, а сейчас вы должны есть за двоих. Вы предались мрачному, унылому настроению, а вашему ребенку это противопоказано.

— У меня нет аппетита, — последовал ответ.

— Нет? — гоблин фыркнул. — У ВАС БУДЕТ РЕБЕНОК, ЛОРД ПОТТЕР! Потрудитесь вести себя как взрослый человек. Вы хотите, чтобы из-за вашего самобичевания уплыло все ваше состояние? Чтобы вас вспоминали как слюнтяя, плаксу? У вас есть тридцать минут, чтобы привести себя в порядок и явиться в кабинет. Нам необходимо заняться делами вашего рода.

— Но..., — начал Гарри.

— Никаких но, лорд Поттер, — заявил Грокхасверт. — Вы глава рода, так соответствуйте! — после чего удалился, оставляя Гермиону уговаривать его дальше. Ему совсем не понравилось то, что он увидел. За те семь дней, что он не видел мальчика, тот превратился в тень самого себя: нездоровый цвет лица, потухшие заплаканные глаза, и аура — закутанная в туман отчаяния и боли. "Убил бы того, кто так поступил с этим ребенком", — мрачно подумал он. План уже был продумал, осталось только привести его в действие.

Гермиона сразу же принялась за дело. Она понимала, что другу нельзя оставлять выбора.

— Кричер, немедленно плотный завтрак: что-нибудь посущественней овсянки, — приказала она вызванному домовику. Тот моментально отправился выполнять задание. А девушка занялась непосредственно другом. — Немедленно вставай и в ванну! Сколько уже можно? Ты хочешь, чтобы победил Малфой? О, он прекрасно воспитает твоего сына. Превратит его в подобие себя — такого же высокомерного, себялюбивого ублюдка!

Она даже не думала, что это ее высказывание так подействует. Но именно оно достигло в полной мере сознания Гарри. Он повернулся и посмотрел на подругу, впервые за последние дни осознанным взглядом.

— Ты, правда, думаешь, что он такой? — тихо спросил он.

— Он всегда был таким, Гарри, — жестко произнесла она.