— Ну вы даёте! У нас к ста годам так мечами не владеют, — отметил Арис, предлагая нам завтрак. Мы, естественно, не отказались. Точно, это зайцы были. Кому из людей расскажи про охотящихся в своём заповеднике эльфов — не поверят!

— Нам оружие вручают прежде, чем ходить учат, — ответил светлый.

— Ты ещё не видел, как мы стреляем, — добавил я. И продолжил: — Я хреновый стрелок. А вот этот гад ушастый в монетку налету попадает не глядя. У него пули не по прямой, как положено, а по кривой летают и за угол заворачивают.

М-м, вкуснотища! Какие-то необычные специи добавлены к мясу. Интересно, а чай они из чего заваривают?

— И какого же страшного мира вы, дети?.. — тихо спросил десятник больше для себя, чем для нас.

Я лично отвечать не собирался, потому что жевал. Но Ван подал голос:

— Нормальный мир. Только жизнь у всех разная. Иногда не уметь убивать — значит быть мёртвым.

Завтрак был закончен, костёр быстро потушен, а парадные венцы, бесполезные мантии и презентованные нам с братом плащи, коих у изначальных оказалось больше чем нужно десятку, запихнуты в припрятанный Ваном пространственный карман. Правильно, это была та самая серебряная роза, которую "принц Корвин" благополучно заныкал в кармане. Я вообще не понимаю, как эти ушастые в плащах ходят — неудобно же! Хотя, конечно, в этих своих накидках они практически сливаются с окружающим. Отряд двинулся дальше, а я тут же пристал с вопросами к брату.

— Ван, а кто такие изначальные? Они светлые или так, мимо проходили?

— Не светлые, — ответил Ван. — Они изначальные эльфы.

— А чем они от тебя отличаются? — не спешил успокоится я.

— В отличии от нас с тобой, они бессмертны.

Я поглядел на него с недоумением, убедился, что брат не шутил и выпал в осадок, следующие полчаса в нем и проведя. "В голове моей опилки — не беда!.."

Долго осмысливать сей факт было скучно и я, догнав десятника, стал выпытывать стратегически важные сведения:

— Арис, а куда мы идём?

— К нам в город, — односложно ответил рейнджер.

— А зачем?

— Как это — "зачем"? Не оставлять же двоих детей в лесу. Да ещё и детей чужого мира.

— А что с нами там сделают? Ну, приведёшь ты нас в свой город, а дальше что?

— Дальше посмотрим. Представим вас обоих Правителю первым делом.

— А расскажи мне про свой город, Арис.

Мечтательно улыбнувшись, псевдоэльф разлился соловьём. Оказалось, что город зовётся Итиилис, что значит Сияющий и более прекрасного места во всех мирах нет. Белый мрамор, белые деревья вечности с каким-то идиотским названием, хрустальные водопады и вообще, куда ни плюнь — шедевр. Минут пятнадцать послушав это бессовестное восхваление, я фыркнул:

— Как ты рассказываешь, так жить там совершенно невозможно! — Арис прервал свою восторженную речь, поглядел с бескрайним удивлением и я ехидно закончил: — Только в качестве музея посещать и сбегать, пока не затошнило от совершенства.

— Ташшас! — только и выдохнул задетый моим пренебрежением рейнджер.

— Тёмный, мерзкий и ядовитый, — покивал я. — Но я, знаешь ли, тоже сейчас могу тебе такого рассказать о Городе Ветра... — при воспоминаниях о покинутом Владивостоке стало тоскливо. — Лучше моего дома у моря места всё равно нет. — И я умолк, некоторое время снова переживая всю печальную радость, которую он мне принёс. — Я о другом спрашивал, десятник. Что я и мой брат будем делать в твоём Итиилисе? Зачем мы там нужны? Едва ли два... хм... не очень адекватных принца будут там к месту. Тем более, что я через два слова на третье понимаю твою родную речь.

— Давай сначала дойдём, — пару минут подумав, ответил изначальный, — а потом посмотрим. Не беспокойся, я вас не брошу одних. Ты очень забавный тёмный, — и ушёл вперёд, оставив меня чесать в затылке и раздумывать, обижаться на такой сомнительный комплимент или нет. Решил, что пока не буду.

Просто идти быстро наскучило. В поле зрения постоянно ошивались только три рейнджера, остальные изображали разведчиков где-то по ближайшим кустам. Арис смылся в дозор. Объектом издевательств оказался как всегда самый ближний. А нефиг строить такую кислую ро... эээ... лицо, когда вокруг лето, солнышко светит и все живы! Ван стоически игнорировал меня минут эдак пятнадцать, но я его всё же достал! И теперь радостно носился по округе, обстреливая брата мелкими чёрными разрядами. Крылья я пока не показывал и Ван не спешил демонстрировать лейтэр, посему бегали мы исключительно на своих двоих и по земле, изредка влезая на ветки. Закончилось это тем, что я, на полной скорости улепётывая от брата, со всей дури вписался в дерево. Сосна, что ли?.. Весь в смоле и опилках... в смысле, иголках...

Когда в мультиках рисуют, как несчастная жертва своего идиотизма плавно соскальзывает по стволу, на котором имела несчастье размазаться, знайте — это наглая ложь! Я рухнул на спину практически сразу, как если бы мне в челюсть основательно двинули. Я это могу даже умно описать и научно обосновать с точки зрения законов физики, когда в голове опилки с тараканами и нотными тетрадками займут свои места.

— Живой, упыряка?

Сквозь красный туман и цветные пятна перед глазами проступило лицо брата. И ещё пара озадаченно-обеспокоенных фейсов изначальных. Этих звали Таллир и Эриал. Нормальные ребята, если не учитывать, что понимаю я их очень через раз, а они меня ещё меньше.

— Ща проверю, — отозвался я, убеждаясь в наличии рук, ног и прочих конечностей, а так же в целости рёбер, шеи и головы. С последним наличествовали определённые неполадки. — Ва-ан, "заживалку" с "ледышкой" сделай...

Светлый тяжко вздохнул, забывая о том, что всего пару минут назад собрался меня прибить, принялся лечить. Прибежавший перепуганный Арис, поглядев на уже пришедшего в себя и смеющегося над своей неуклюжестью меня, только укоризненно головой покачал.

— Он всегда такой! — прокомментировал брат, заканчивая с моим лечением. — Вечно побитый и раненый попаданец.

— Ва-ан.

— Ну чего ещё?

— А я ещё и плечо выбил.

— Правое?

— Угу...

Ван схватил меня за руку, резко дёрнул.

— А-а-а, садист светлый!.. — заорал я, когда сустав с резким хрустом вернулся в суставную сумку.

— Дурак тёмный, — хмыкнул светлый, вздёргивая меня на ноги за ворот. — Больно?

— Ещё бы... — отозвался я.

— Будешь знать как молниями швыряться из засады, — сказал брат, направляясь за двумя рейнджерами.

— Это мелочно! — возмутился ему в спину.

— Зато справедливо.

Этот гад даже не обернулся для ответа. Ну-ну... а чего это тут всякие электрические заряды разлетались?

— Ирдес!..

Ван резко развернулся, и я шмыгнул за спину немного растерявшегося от такого финта Ариса. Десятник поглядел на меня, на Вана и совершенно неприлично заржал.

— Очаровательный ребёнок! — констатировал изначальный, заставив меня срочно начать обдумывать месть лютую.

— Ати есть ати, — согласился смеющийся брат.

Так. "Атис" — это младший брат, "асис" — младшая сестра. Соответственно "ати" это вроде как ласковое обращение, ну там "братишка, малыш" и прочее. Ага, ага. Глазки потупить скромненько, ручки шаловливые за спину спрятать, ножкой скромненько шаркнуть вызвав очередной приступ умиления у десятника и подозрительности у брата. Ему-то как никому известно какие черти водятся в этом омуте.

Весь день я радовался жизни, от чего в половине случаев страдали окружающие и окружающее. А я что, а я ничего... Вот иду себе песенки пою, от которых брат хохочет до слёз.

Привал объявили к заходу солнца. За день только раз перекусили почти на ходу. Меня тут кормят и дают развлекаться, значит жить можно!

К вечеру, когда готовился ужин на бездымном костре, умело разведённом изначальными, на меня напала хандра. Н-да, я а так удачно избегал её весь день...

— Ван, как думаешь, нашу пропажу уже обнаружили? — спросил я, избегая глядеть в огонь и рисуя узоры веткой на земле.

— Думаю, ещё вчера, — отозвался брат. Помолчал, провожая взглядом закат. В полголоса добавил: — Мама, наверное, с ума сходит.

— Я больше за деда беспокоюсь. Маму-то папа сможет успокоить, а вот дед может и не сдержаться... — вздохнул я. — Маньяки наверняка уже растерзали Лиса, если он не перевёл стрелки на Дааха. Как думаешь, мы вернёмся домой?

— Вернёмся, — кивнул брат. — Вопрос в том — когда.

Кошки с новой силой заскребли на душе. Эй, а ты откуда?! Ну что же ты звенишь так жалобно и ластишься к рукам как ласковый котёнок? Ты самая лучшая, моя красавица. Другая спутница мне не нужна!

А ещё я псих, потому что говорю со своей гитарой.

— Как же ты явилась, когда я тебя не звал?.. — задумчиво спросил мою чёрную красавицу, гладя кончиками пальцев серебро струн.

— Я был бы удивлён, случись по-другому, — отозвался брат. — Этот артефакт — живой... как и всё, что отец делает.

— Знаю.

— Ты ещё и менестрель, малыш? — спросил сидящий по другую сторону костра десятник.

— Менестрель — это слишком сильно сказано! Но играть умею.

Рейнджеры заинтересованно подтянулись к костру поближе. Редко их, видать, музыкой балуют.

— Споёшь нам, малыш Ирдес? — озвучил общее желание Арис.

— Ладно, — кивнул я. И добавил на старосветлом: — Только скажи сначала — этот язык ты понимаешь?

В нашем мире он уже лет сто как из обращения даже в Светлом Лесу вышел. Хе-хе, эльфы у нас говорят на нормальном русском!

— Вполне, — кивнул десятник и с ним согласился весь десяток.

Ну, тогда у меня есть что вам спеть! Было дело, мы с братом ради развлечения около сорока баллад на старосветлом выучили и ещё штук двадцать сами написали. Из выученных внимания заслуживают песен пять... С них и начнём!

Ван на мой просительный взгляд только фыркнул и отвернулся. Ну-ну, как обычно. До первой песни.

Продержался он целых три. Перед четвёртой я прижал ладонью струны и поглядел на брата в упор. Ехидно усмехнувшись, медленно взял знакомый аккорд...

— Вымогатель! — буркнул светлый с недовольным видом. И в руках его блеснул, отражая блики костра, полированный бок гитары.

Ну-ну. А то я не вижу эту радостную улыбку и предвкушение. Тебе нравится петь так же сильно, как мне! Только ты ж это хрен признаешь.

После третьей на два голоса исполненной баллады рейнджеры уже сложились пополам от смеха. Мы в своё время перевели и переложили на музыку весь сборник историй о престарелом Рыцаре и его похождениях. А чтобы это было ещё смешнее — надо уметь петь с чувством и полной выкладкой!

Хаос и бездна! Чуть ужин не сгорел! Не, я так не согласен, есть хочу!

Всё-таки эти изначальные — золотые ребята, когда морды кирпичами не делают. Спокойно позволили мне мешать у костра дежурному (не специально, я помочь хотел!), накормили до отвала, опять теперь на гитару косятся...

— Необычные у вас инструменты, — сказал Арис, пересев к нам с братом поближе. — И звучат необычно.

— Это электроакустика, — лениво ответил я. Подключёнными к колонкам в определённом режиме они могут звучат как электрогитары. — Артефакты. Мне отец делал, Вану... — я припомнил откуда у брата гитара, почесал в затылке. — Тоже папина работа.

— Угу, — покивал брат.

Гитару эту ему дедуля лет двенадцать назад подкинул. И, естественно, это папина работа, потому она и чёрная. Папа понятия не имел, как делать музыкальные инструменты, поэтому она у меня металлическая и универсальная. Звучит и как акустика и как электро. В зависимости от моего желания. Их таких всего две в мире — моя и брата.

Раскололи мы деда вдвоём, вынудив рассказать о том, как он тайно опекал Вана с самого раннего детства. Подозреваю, рассказал он далеко не всё, но нам хватило.

Тогда же я историей собственного рода всерьёз заинтересовался. И раньше знал немало, но с тех пор начал бережно собирать любые крохи сведений, будь то исторические очерки или случайно оброненное стариками слово.

— Знаешь, Арис, у нас дома музыка — это нечто особенное, — негромко сказал я. — Чего только стоят известные на весь мир пять скрипок...

— Сыграете ещё? — спросил десятник.

— Не так много достойных песен есть на том языке, который все вы знаете, — ответил я, осторожно касаясь струн лежащей на коленях красавицы.

— Весь мой отряд более-менее сносно понимает твою родную речь, Ирдес, — чуть улыбнулся изначальный. — Хотя говорю свободно только я один.

— Тогда сыграю, — кивнул я. — Ван, ты со мной?

— Не, не хочу больше, — мотнул головой светлый, расстилая плащ и устраиваясь поближе к огню. — Я послушаю.

Ну что ж... Пальцы опять независимо от желания перебирают струны. Что это я играю хоть? Хм... грустно мне что-то. Сейчас опять вложу всё в музыку, голос, и опять слышавшие меня прочтут легко всю тоску, тревогу мою... Простите, не умею по-другому.

Нет мне больше веры,

Нет больше отчего дома.

Бросился в ночь, свободе не зная меры —

Будь что будет, всё на потом!..

Моей стаей станут дикие звери.

Я предатель своей же души!

Заперты родные все двери.

Луна зовёт за собой: "поспеши".

Кровь на губах чужая.

А может своя.

Я не знал на что шёл, бросая

Вызов своей же судьбе!..

Не погибнуть бы в этой борьбе...

Я пел. Они слушали. Песня лилась за песней, я потерял им счёт, потерял счёт времени и уже почти не замечал окружающего, растворившись в музыке, став ею...

...Что?..

— Хватит, — повторил брат, крепко держа мою руку и не давая коснуться струн. — Ты сбил все пальцы.

— Последнюю... — горло резануло острой болью.

— Последнюю, — нехотя разрешил Ван.

Она уже звучит во мне. Перед этим певцом я преклоняюсь. Я склоняю голову перед голосом и искусством! Так может далеко не всякий тёмный, а этот — человек... С обычными человеческими способностями...

Каждый звук напоен жизнью, тоской, дикой жаждой!

Улететь бы птицей, прочь от проклятой земли,

С небом чистым слиться — вот о чем мечтаешь ты...

Играть с судьбой... всю жизнь и назло ей не умирать! Лететь так высоко, могут только боги... и я!

Мужество есть лишь у тех,

Кто ощутил сердцем страх!..

Кто смотрит в пропасть,

Но смотрит с гордостью в глазах!

"Ирдес! Когда ты научишься ходить?!" "Никогда, пока у меня есть крылья!.." Даже зная, как легко их сломать...

Если наступит день, когда я не захочу больше лететь, это будет день моей смерти.

...Лети, лети, не бойся,

Так можешь сделать только ты!.. #

# Кипелов — Беги за солнцем

Вот и всё. Как же я устал... Чёрная красавица сама исчезает из рук, я молча смотрю на окровавленные пальцы. У неё очень жёсткие струны. Если вовремя не остановиться и выкладываться до предела — они режут, как ножом.

Пальцы сбиты. Душа вывернута. Сил нет. Знакомый итог...