Почти любовь, почти падение

— Андрей, ты домой едешь? — спросила она, отвернувшись от Пушкарёвой.

— Нет, — спокойно отозвался он.

— Почему? Я думала, мы заедем в ресторан, поужинать, а потом домой.

— У меня ещё встреча назначена.

— С кем?

Кате, наконец, удалось с собой справиться, она компьютер выключила, и негромко проговорив:

— Извините, — в каморке скрылась.

— С кем ты встречаешься, Андрей?

— С поставщиками.

— Вечером?

— Кира, шесть часов. Для бизнеса — это не вечер.

Она прошла к столу, перед Андреем остановилась и попыталась взгляд его поймать. Отметила его позу, как он на краю стола сидел, непонятно почему к стене лицом, руки на груди сложены, и вид имел скучающий.

— Рома едет с тобой?

— Нет, — снова сказал Жданов и тут же поинтересовался: — Это тебя радует или огорчает?

Провокационный вопрос она проигнорировала, вместо этого спросила:

— А ты... потом... ко мне приедешь?

— Я не знаю, — честно ответил он. — Наверное, домой.

— Почему?

— А тебе выходных не хватило?

— Когда ты в телевизор смотрел, а не на меня? Хватило.

— Вот и давай... сегодня отдохнём.

Кира прикусила губу, всего на мгновение, потом огорчённо кивнула.

— Нет никаких поставщиков, да?

— Есть. Есть, Кира.

Она низко опустила голову, вздохнула как-то судорожно, а потом забормотала:

— Ладно, я пойду. У меня ещё дело, к Милко надо зайти. Юлиана пришла, надо успеть с ней поговорить.

Андрей почувствовал себя виноватым.

— Кира, не обижайся.

Она заставила себя улыбнуться.

— Не обижаюсь. Не обижаюсь.

Дверь кабинета за ней закрылась, и стало очень тихо. Виктория уже успела уйти домой, Катя в каморке затихла, а Андрей продолжал стоять в прежней позе и думал о том, правильно ли он поступает. Наверное, неправильно, но искушение было сильнее него.

— Катя.

Она из каморки вышла уже в пальто, пошла к двери и даже не обернулась, когда он её окликнул. Андрею снова пришлось её догонять.

— Не уходи.

— Я не хочу ужинать.

Жданов улыбнулся, стараясь её удержать, даже руки её перехватил, чтобы вырываться перестала.

— А я хочу. И ужинать хочу, и чтобы ты со мной поехала.

Она головой покачала, непослушная прядь снова на щёку упала, Катя из-за этого разозлилась, на щеках румянец вспыхнул, а Андрей носом о её щёку потёрся.

— Катя. Катя, — снова позвал он, словно она далеко была. За пальто её схватил и ближе притянул, потом развернул, словно в танце, чтоб от двери подальше была.

— Ты с ума, что ли сошёл? — начала возмущаться она шёпотом. — Андрей.

— Мы едем?

— Нет.

— Мы едем.

— Нет.

— Мы едем, — нараспев повторил он и поцеловал её. Катя ударила его по спине, когда Жданов её к себе с силой прижал, а когда его губы почувствовала, вздохнула, сдаваясь, и обняла.

— Посмотреть хочу, — проговорил он ей в губы, отстранившись. Её волос коснулся. — Сам хочу посмотреть...

Катя дёрнулась в его руках и резко обернулась, поглядела на дверь.

— Что? — спросил Андрей.

— Ты не слышал? Дверь хлопнула...

Он тоже посмотрел, потом головой покачал.

— Не слышал. — И тут же поспешил её успокоить. — Тебе показалось, Кать. — Снова её к себе притянул, заглянул в глаза. — Так что? Мы едем?

Она глаза от двери отвела, прогоняя тревогу. Ладонью по его плечу провела. И, наконец, решилась.

— Едем.

Катя жутко боялась попасться кому-нибудь на глаза, когда они с Андреем шли по притихшему офису к лифтам. Боялась, что Киру встретят. Оглядывалась по сторонам и вздрагивала при малейшем звуке.

— Спокойно, — шепнул ей Жданов, в лифт её подталкивая.

— Не могу я спокойно.

Андрей посмотрел виновато. Совершенно неожиданно почувствовал горечь, и Катю обнял. Она ненадолго к нему прижалась, а потом оттолкнула, и из лифта они вышли, как чужие. Жданов её обогнал и первым направился к своей машине. А выезжая из гаража, краем глаза заметил Малиновского, который у своей машины стоял и вслед им смотрел. Андрей на Катю взглянул, понял, что она Ромку не заметила, и вздохнул с облегчением. С каждым днём врать становилось всё труднее и противнее. А завтра ещё и Малиновскому придётся объяснять, зачем он снова Пушкарёву увёз и куда.

— Не надо нам больше сюда приезжать, — сказала Катя, когда они к нему домой приехали.

— Почему?

— Вдруг Кира приедет?

Может, мысленно согласился Андрей. Особенно после того, как он снова довёл её сегодня до слёз. Да и вообще, все выходные доводил. А Кира любит выяснять отношения. Вот дозреет до нужной кондиции и явится. А ключи от квартиры у неё есть. Андрей подумал обо всём этом, и накинул цепочку, запирая дверь, чего до этого никогда не делал. Так, на всякий случай.

— Дай я посмотрю, — шепнул он Кате на ухо, как только они в гостиную вошли. Принялся шпильки из её волос вытаскивать. Она головой затрясла.

— Подожди, Андрей. Подожди.

— Стой спокойно, — шутливо прикрикнул на неё Андрей. К дивану её прижал, Катя в спинку вцепилась, и терпела его настойчивость. И только тихонько рассмеялась, когда Жданов в её волосы носом зарылся. — Мне нравится, — сказал он наконец.

— А мне нет.

— Ты просто вредничаешь. Завтра уже никто смотреть не будет и тебе понравится.

Катя сама волосы свои взъерошила, пальцами попыталась их расчесать. Андрей наклонился и губами к её шее прижался. А Катя тут же напряглась, и из его объятий попыталась выскользнуть.

— Андрей, — пробормотала она в смятении, и он отпустил.

— Я закажу ужин, — сказал Жданов, чтобы поменять тему. А сам Катю тихонько подтолкнул в сторону спальни. — Иди.

Всё было, как обычно. Или почти как обычно. Андрей заказал ужин, знал, что привезут не раньше, чем часа через полтора, потом ушёл в спальню, но почти тут же вышел. Ему вдруг в голову пришло... Остановился посреди комнаты, уперев руки в бока, задумался, знал, что если решится, то это будет риск, но... Но делать-то что-то надо! Не с ним, а с Катей. Дальше так продолжаться не может.

В душе шумела вода, Андрей в спальню вернулся, стянул с кровати одеяло, ещё плед из шкафа достал, через минуту всё это оказалось на полу в гостиной, прямо перед камином. Разжёг огонь, а свет в комнате погасил. Огляделся. Он нашёл компромисс, и придраться Кате будет не к чему.

В спальне тоже было темно, и поэтому Андрей оставил дверь в гостиную открытой. А когда услышал, что Катя из ванной вышла, её позвал:

— Катя, иди сюда.

Она не отозвалась, притаилась там в темноте, и Жданов тогда сказал:

— Свет я выключил.

Пушкарёва к стене спиной прижалась и от обиды даже заплакала.

— Зачем ты так?

— Я хочу, чтобы ты вышла, — настаивал он.

— Мы же договаривались...

— Нет. Не было такого уговора.

Андрей был совсем рядом, стоял прямо за стеной и с Катей разговаривал. И брать её за руку и выводить насильно не собирался. Ждал, когда она сама решится. Но она не выходила, молчала, а он знал, что плачет.

— Иди ко мне. Я тебя прошу.

Услышал, как она всхлипнула, а после упрекнула:

— Ты всё испортил.

Что-то грохнуло, Катя, видимо, на что-то налетела в темноте, а Андрей так понял, что в ванную решила вернуться. В несколько шагов её догнал, в темноте к стене прижал и не сразу сумел Катины руки перехватить. Она его колотила кулачками и по плечам, и по спине, плакала, а он всё же сумел её на руки подхватить, не обращая внимания на то, что полотенце, в которое она завернулась, почти сползло.

— Андрей, отпусти! Я не хочу! Андрей!.. Ну, пожалуйста!

— Чего это ты не хочешь? — поинтересовался он, отдуваясь и морщась от того, что Катя очень метко ему кулаком между лопаток стукнула. — Ты ко мне не хочешь?

— Нет!

— Всё ты врёшь, Катерина.

Они в гостиную вышли, и она тут же затихла. Отвернулась от него, тело словно окаменело, и больше не отталкивала его и не дралась. Андрей её осторожно на пол положил, прямо на подушки, и замер над ней, руками в пол упираясь. Катя по-прежнему на него не смотрела, отворачивалась, а тени от языков пламени в камине плясали на её коже. Жданов даже отодвинулся немного, чтобы лучше рассмотреть. Полотенце сдвинул чуть ниже. Катя руку подняла, слёзы вытерла и всхлипнула еле слышно. Андрей наклонился и прижался лбом к её виску. Пушкарёва дыхание задержала.

— Не плачь, — попросил он. Губами к её щеке прижался. — Это же я. Не плачь.

Она снова слёзы вытерла, потом волосы с лица убрала.

— Обними меня, — шепнул он.

Катя только протестующе дёрнулась, и Жданов снова её за руки взял, перехватил запястья. И снова поцеловал мокрую щёку.

— Меня-то чего бояться? А уж тем более стесняться. Катя...

— Прекрати меня уговаривать! Ты не должен был...

— Может, и не должен, — согласил он. — Но это такие опасные игры, ты даже не представляешь. В темноте прятаться. Ты большего заслуживаешь.

Она недоверчиво усмехнулась сквозь слёзы.

— Правда?

— Да. — Андрей на локтях приподнялся, чтобы видеть её. — Ты сейчас такая...

— Слезь с меня.

Жданов широко улыбнулся.

— Чтобы ты убежала тут же? Нет уж. Я и так тебя еле поймал.

— Зачем?

— А чтобы тебе рассказать... что всё может быть иначе.

Она неожиданно повернула голову и открыто на него посмотрела.

— Уже было иначе.

Андрей осторожно кивнул.

— Было. При свете было, и в темноте было. И разницу я заметил. И вот эта разница мне покоя не даёт.

— Тогда зачем ты всё испортил?

— Я исправить хочу.

Катя жалко улыбнулась.

— Похвально.

— Но дело ведь не в темноте, Кать, — сказал он, и тон был печален. — Дело в тебе и во мне. Дело в том, что в темноте ты становишься... более доступной, что ли.

— Какое хорошее слово.

— Нормальное. Просто я ведь не меняюсь. При свете или в темноте. Так может и тебе постараться?

— Ты меняешься. — Катя смотрела ему прямо в глаза, и Андрея это сбивало. — Ты в темноте тоже другой. Ты меня не видишь и....

— Замолчи, — выдохнул он ей в губы.

Она снова заплакала, слёзы потекли, быстро скатываясь к её вискам.

— Я не могу. Я, правда, не могу.

Андрей её поцеловал, едва губ коснулся, потом губы спустились ниже. Целовал её шею, плечи, стараясь не обращать внимания на Катино сдержанное дыхание. Она очень старалась, её даже трясло от стараний, и запястьями осторожно крутила, которые он продолжал держать. Затем она затихла и даже расслабилась. Андрей голову поднял, в лицо ей посмотрел. И потребовал:

— Открой глаза.

Катя глаза открыла и испуганно посмотрела.

— Не закрывай глаза. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. А я буду смотреть на тебя. И у нас всё получится. — Полотенце, зажатое между их телами, вытащил и в сторону откинул. — Если ты захочешь, то получится.

Катя смотрела на него с покорностью ягнёнка, который о своей участи догадывается, но поделать с этим ничего не может. Жданов видел, как прикусила затрясшеюся было нижнюю губу. Она на самом деле была напугана, он был виноват в этом, но отступать поздно. Да и не нужно. Андрей в это верил почему-то, без всяких оснований. Он верил в лучшее.

— Обними меня, — снова попросил он. Или потребовал? И только когда к себе её прижал, шепнул: — Всё будет хорошо, ты же сама мне говорила. Просто будь со мной и всё.

Катя его руками обхватила, щекой потёрлась и вытерла слёзы о его плечо. А Жданов ещё долго шептал, как заведённый:

— Это же я. Никого кроме меня... никогда.

Смысл своих слов сам не до конца понимал, да и Катя вряд ли вслушивалась в его бормотание. В камине, совсем рядом, мягко потрескивал огонь, от него шло ровное тепло, а в крови настоящий пожар. Но сегодня кто-то внутри не хотел срывов, дерзостей, поспешности, пусть и сводящей с ума. Андрей целиком сосредоточился на Кате, и на самом деле глаз с неё не спускал. С непонятной жадностью в лицо её вглядывался, отражение каждого своего прикосновения искал. И даже когда она глаза закрыла, не справившись с собой, не стал её тормошить и спорить с ней. Губами к её волосам прижался и снова приказал себе не торопиться. Прочувствовать всё, дать ей понять, растянуть удовольствие... Что там ещё? Все слова из головы вылетели, и все клятвы и обещания с собой прихватили.

Катя в волосы его вцепилась, но пальцы тут же разжались, и рука безвольно скользнула вниз, по его спине, и на пол. А Андрей слишком поздно вспомнил, что хотел чего-то медленного, завораживающего и сладострастного. Почувствовал, что Катино тело под ним расслабилось, и тогда уже голову к её груди опустил и задышал быстро и тяжело. Потом в сторону откатился, но тут же Катю обнял. Лежали несколько минут в тишине и на огонь смотрели, как он танцует на неровных поленьях и только изредка чугунную решётку облизывает. Жданов рукой по женскому телу провёл, медленно, и наблюдал за тем, как пальцы по нежной коже скользят. Поцеловал в плечо, носом коснулся её ушка, прикрытого непривычно волнистыми прядями.

— Вот так всё и бывает... у нас с тобой.

Катя в его ладонь носом ткнулась и промолчала.

6.

Показ был назначен на пятницу. Из Лондона прилетели Ждановы-старшие, в "Зималетто" наметилось оживление, правда, привычное, приближающийся показ сотрудников всегда волновал, даже тех, кто к самому показу отношение имел весьма формальное. Но было в этом ожидании нечто цепляющее за душу. Волнение передавалось от одного к другому, и вот уже вскоре вся компания гудела, как огромный улей, в преддверии знаменательного события. Вот только Екатерину Пушкарёву больше волновал совет директоров, который был назначен на следующий после показа день. Нехорошее предчувствие не покидало, кто-то словно все её нервы в кулак зажал и она только трястись начинала, как осиновый лист, когда думала о том, как они это переживут. Андрей старался сохранять спокойствие, Катю уговаривал последовать его примеру и подбадривал её как мог. И ругал, когда она впадала в панику и начинала в сотый раз проверять и перепроверять доделанный наконец-то отчёт.

— Прекрати, отдай его мне!

— Андрей, ну подожди! — Катя за бумагами тянулась, но Жданов был неумолим. Папку закрыл и убрал от неё подальше.

— Всё там так, как нужно.

— Ты в этом уверен?

— Да.

— Очень интересно. Я не уверена, а ты уверен!

Он наклонился к ней.

— Я тебе верю. А ещё знаю, что ты глупых ошибок не допускаешь. — И тут же его голос стал мягче. — Всё и на этот раз пройдёт хорошо. Успокойся.

Катя на спинку стула откинулась, очки сняла и глаза закрыла. Они болели от целого дня работы за компьютером. Осторожно потёрла их пальчиками. А Жданов сзади подошёл и руки ей на плечи положил.

— Успокойся, — очень тихо проговорил он. — Скоро всё закончится.

— Да?

— Да.

— И что будет?

Он растерялся, услышав её вопрос.

— В каком смысле?

Катя плечами пожала.

— Что будет потом? Всё закончится, совет пройдёт... Всё наладится. И что будет дальше?

— Всё будет хорошо, — не слишком уверенно отозвался он.

Катя скептически усмехнулась, правда, Андрей этого видеть не мог.