Зверь лютый. Книга 3. Пейзанизм

Не думается. Что-то я где-то... как всегда... у нас порой...

Вон Домна самых шустрых покормила. Рыбаки. Сейчас пойдут по речке язей да карасей таскать. Может, кто из них — рыбарей? Рыбалка-то только летом. Вру. Подлёдный лов ещё бывает.

Вон на конюшне топор застучал. Пауки там денник развалили. Ивашко же говорил: доски гнилые. Теперь чинить будут. Лес зимой валят. Стало быть, лесорубов — исключить. Или просто "слухун" не приходил?

Вон коровник и овчарня открылись. Стадо во двор вываливает. Из приизбяных хлевов коровок выводят. Сейчас откроют ворота усадьбы, и пойдёт стадо на пастбище. А пасут скот... правильно. Зимой — не пасут. Пастухи постоянно выходят из усадьбы весь тёплый период. Чтобы пасти и прочие дела делать. Например, стучать и информировать. Но зимой тех же пастухов и на других работах используют. На той же лесосеке, например. Ну, предположим, что кто-то из этих серемяжных ковбоев — информатор. И что?

Раз ковбой, то прикинем по американскому триединству: возможность-мотив-улика.

Возможность у них есть. А вот с мотивом... Какой может быть у пастуха мотив рассказывать чужаку из враждебного поселения всякие новости? Подкуплен? Бред полный: тут, как в Северной Корее — ничего украсть нельзя. Потому что все друг у друга на виду. Предел кражи — кусок мяса из общего котла. Спёр и, давясь и обжигаясь, съел. Практически коммунизм. Кибуц угрянский.

Почти вся история человечества прошла под знаменем коммунизма. Первобытно-общинного. У нас тут феодализм средневековый, а живут практически все — как с отцов-прадедов заведено. По-коммунистически. От каждого — по способностям, каждому — по потребностям. Чтобы ноги не протянул.

И какие тут могут быть информаторы-агенты-соглядатые? За что такое они будут работать? Вознаграждение отпадает. За идею? Высшую, объединительную, общенациональную? Какая такая может быть "национальная идея" у "пауков"? Или — против? Против Акима? Может, по злобе? А есть основания? А может просто из желания трепануть? Для "поддержки штанов". Оно же — самоуважение. Информация идёт давно и регулярно. И оперативно. Для простого трёпа... как-то сложновато получается.

Непонятно всё. С людьми надо жить, Ванюша. А то ведёшь себя как... как настоящий попаданец — "местные все-то дураки-неучи". Без мозгов. Ага, у холерной палочки мозгов ещё меньше. А убивает на раз. Не надо нам этого попадунского высокомерия. Я сюда жить вляпнулся, а не попадировать и прогрессировать.

Рядом возник Долбонлав. Удивительный ребёнок. Возникает из ниоткуда и исчезает в никуда. Даже воздух не шевельнётся. А ещё он всегда знает — кто в усадьбе где находится. Находит и призывает. К начальнику. Такая ракета с самонаводящейся боеголовкой. Вот бы кого допросить. Но он же так ответит... Не переварить.

— Тама... Эта... Ну... Болялин сильно кличет.

Так всё-таки: "кличет" или "кричит"? Пошли. Послушаем.

Аким принимал завтрак. Вместе с отчётом верных слуг. Хорошо, что он не французский Людовик, который совмещал выслушивание отчётов о делах королевства с собственной королевской дефекацией.

Интересно, недо-боярин — вкушают-с, а остальные — наблюдают-с. Выделяя ненаблюдаемый желудочный сок и такую же, но слышимую слюну. Собаки Павлова, однако.

Где-то мне сходное описание попадалось. У лагерного врача времён "большой посадки". Начальник исправительной системы аналогично откушивал в присутствии выслушиваемых, но не приглашаемых к столу подчинённых. Совмещение производственного совещания с личным пищеварением. А вот Джордж Вашингтон полагал приём пищи глубоко интимным процессом и всегда обедал в одиночку. Может поэтому у нас такая разница в демократиях?

Я нагло стянул с блюда кусок пирога с рыбой и уселся напротив. Не поговорим, так пожуём.

Доман заканчивал доклад, подводя итоги произведённому нашествию и разграблению. Вообще-то, ничего существенного не пропало. Со слов кузнеца, из кузни спёрли половину инструмента. Яков хмыкнул и указал, что "пауки" до кузни не добрались. Так что, пусть кузнец у себя поищет. И коротенько, одним словом, обрисовал — где именно.

Как-то отметилось на краю сознание исчезновение двух молодых барашков из стада. Причём одного "пауки" просто зарезали и съели. Шкуру вернули. А вот второй — с концами. Может, потерялся где.

Наконец Аким милостиво отдал прислуживающему мужичку посуду, принял кружку пива и величественно махнул рукой. Типа: пошли все отсюда.

Все — пошли. Точнее — слуга и Долбонлав. А Доман, Яков и ваш покорный слуга...

— Ты зачем Потана в поруб посадил? Ты чего, думаешь он и вправду "паукам" расскажет?

Слишком много ушей, слишком мало данных. Доман... не знаю. Он тут не с начала. У него могут быть собственные интересы. Или просто недержание. Речи.

Акима можно исключить. Поскольку он сам владетель и против себя работать не будет. Но у деда настолько вздорные манеры... Он может и за просто так, "в порыве справедливого гнева", так болтануть... Любые оперативные схемы накроются медным тазом.

Яков — молчун преданный. Сам не сболтнёт, но вот по прямому приказу господина...

Долбонлав, судя по отсутствию звуков за дверью... может быть — ушёл, а может и — слушает. Этот мужичок-слуга... Паранойя. Верить нельзя никому. А как же "бритва Оккама"? "Не умножай сущностей"?

— Рассказывал. Сам сказал, когда прижал.

— Ишь ты — "прижал". Как?

— Так. Спрашивать умею.

Ядрёна вошь, Ванька! Это же фраза Храбрита-покойничка! Он же тебя так в порубе тогда ночью сломать хотел. А теперь ты сам те же захмычки на вооружение взял. То ли рост профессионального мастерства и степени адаптации, то ли маразм и мерзость прогрессирующие.

— Так это же здорово. (Доман аж засветился). Потан пока в порубе посидит. Сегодня с Пауками старшими поговорим. Мирком разойдёмся. Потом Иванов день, покос. А там оно и забудется.

— Ладно, идите все.

Все и ушли. А я остался. Аким указал взглядом на дверь, пришлось подняться и выглянуть на крыльцо. Ошивающийся поблизости Долбонлав оценил мой угрюмый взгляд и испарился.

— Ты мне не сын.

— Я знаю.

Как-то дед издалека начинает. Кажется, собирался меня поразить. Столь очевидной для меня истиной. Ожидаемый эффект не проявился, так что господину и владетелю пришлось снова хлебнуть пива.

— Так какого же ты тогда... ?!

— Мне место надо. Чтобы вырасти, выучиться.

— И за ради этого ты меня блудодеем ославил?! А жена-покойница чего скажет? Как преставлюсь?

— Попадёшь в рай — все грехи спишутся. А в аду ты с ней не встретишься — она душа добрая, безгрешная была.

Теология несколько притормозила выражение возмущения. Продолжим.

— Не нравится сын приблудный, назови приёмным. Не нравится сын — назови дядей или, там, братом. Мне плевать. Если я тебе родня — я могу здесь жить нормально. Если нет... то кем?

— Никем! Уходи с усадьбы! От тебя только беды и душегубство! Безобразия всякие и глупости!

Что-то рано ты начал. Моих настоящих безобразиев ты ещё не видал.

— Будем по делу говорить или как? С усадьбы я не уйду. Ты не выгонишь — слово дал. Давай думать — как от всех беду отвести.

Дед ещё подёргался, пыхтел в своё пиво, ругался вообще в никуда... Отстаивал для себя свой авторитет самого "вятшего". Неужели и я к старости тоже таким стану? А почему к старости? По мозгам мне чуть за пятьдесят. Акиму — столько же. Или маразм есть следствие не мозгов, а тела? А вздорность — часть характера, не зависящая от возраста, но с ним проявляющаяся? А может, это вообще чисто из стереотипов поведения. Которые именно "здесь и сейчас"? Владетель в возрасте должен быть самодуром и прогрессистом? Как парторг при коммуняках? Или генерал-губернатор у Салтыкова-Щедрина?

— Аким Янович, а ты вправду насчёт межевых вёрст с самого начала знал?

Дед... Ох как ему не хочется.

— Нет. Не глянул. Мне эта грамотка тогда... как в лицо плевок была. Да и вообще, обычно надел дают в верстах по реке. От такого-то места пять вёрст по реке. Там-то путевые версты. А тут: "землю окрест". Писарь, поди, ошибся. Начинать свару — и с соседями поругаться, и по делу — не солоно хлебавши. Суд-то в их сторону решит.

— А по сроку владения как? Ты же десять лет здесь сидишь.

— А они — тринадцать. Их земля — дольше.

— А если силой? Бойцов восемь-десять с усадьбы наберётся. Погонять наших немного, подучить. Недели через две...

— Дурень! Что б я таких слов! Уйди с глаз моих! Пауки придут — чтоб тебя в усадьбе не было. Дело какое себе найди. Веников вон берёзовых нарежь. Сгинь!

Так — так так. Я и сам очень интересовался окрестностями. За всё время недолгой пока жизни в Рябиновки один только раз за ворота и вышел — раков половить. Эффективно получилось. На этот раз постараюсь без... эффектов.

Озадачил своих освоением турника. Мужики несколько... выразили недоумение. "А нафига оно надо".

Здесь нет явной общефизической. Предполагается, что каждый новобранец — и так здоровый и сильный. Это не моя Россия, где "дефицит живого веса" — не "усушка-утруска в процессе хранения", а — "защитник отечества принимает присягу".

Профессиональная... ну скажем так — армия. Желающих — полно. Ещё с тобой и гимнастикой заниматься? Это только для "детских" — маленьких янычар-ублюдков, которые при дружине растут. Соответственно, и реакция моих: "мы что, сопляки необученные?". А взрослых даже и индивидуальному бою не сильно учат. "Это твои проблемы".

Отрабатывается, в основном, только взаимодействие в группе: чтобы строй не ломал, чтобы "поперёд батьки в пекло...", чтобы соседей замахом не зацепил. Индивидуальные таланты — так, чтобы командир представление имел. Но это должно быть что-то выдающееся.

Кстати, у донских казаков очень похоже было. На службе индивидуальные занятия отсутствуют. Это пехоте, лапотникам при мобилизации пришлось каждому отдельно штыковой удар ставить. А казаки... Мелехов в одном эпизоде "попал в первую шеренгу атакующей лавы". Ведь понятно, что наносить первый удар пикой, пробивая вражеский строй, или выскочить из второй шеренги в общую свалку с саблей — две большие разницы. Но — особых талантов нет, основы умеют все — пойдёшь куда поставят.

"На первый-второй расчитайсь!

Первый — шаг вперёд и в рай".

Мои сперва обиделись. Пришлось ножкой топнуть и вспомнить нормативы для кандидатов в Военный университет из числа военнослужащих срочной службы: подтягивание — 14 раз. Повторное отсутствие энтузиазма подчинённых вызвало реакцию уже в чисто прапорщицком стиле: перешли к нормативам спецназа. Подтягиваний — 25, отжиманий — 100. Тут мне вспомнился мой личный прапор. С характерной фамилии Козолупский.

В принципе, дед был нормальный. Как мы сильно потом поняли.

Но я завёлся, и уже чисто по злобе уточнил каратешный вариант — на кулаках, толчком с отрывом и с хлопками ладонями во время полёта. Самому бы попробовать... сдохну сразу. А ведь делал же до полусотни по молодости. В той ещё жизни, в том ещё теле...

Дрючок мой неотъемлемый, торба под вещички, пара мешков под веники, ножик, топорик, "тормозок" от Домны. Пошли искать березняк.

* * *

Берёза для России — дерево культовое. Не только в России. И другие народы её своим символом считают. Но у нас отношение к этой породе лиственных — особенное.

"Я в весеннем лесу

Пил берёзовый сок.

С ненаглядной певуньей

В стогу ночевал".

Два действия поставлены рядом. Потому что сравнимы по ощущению радости.

И наоборот. Было дело — строили узкоколейку по болоту. Не Боярка как у Павки Корчагина, но тоже... выразительно. По пояс — в трясине, по ноздри — в комарье, с брёвнами для гати — на плече... И — шутки шутили. Пока не дошли до края болота. А там молодой березняк. Деревца тонкие, не толще двух пальцев. Срубается одним ударом. Вот мы через них, сквозь молоденькие эти берёзки, и прорубаемся. Вроде бы и вышли на сухое, и полегче стало. А шутки кончились. Приходим с работы злые. Ощущение, будто мерзость какую-то делаешь. Как-то сильно противно. Сам себе.

А как в "Калине красной" Шукшин с берёзами разговаривает? А сколько песен, где берёза вспоминается? И всегда образ положительный, светлый. Как сама берёзовая роща. Праздник души и глаза.

Хотя бывают... в Бергамо недалеко от вокзала росли чёрные берёзы. Никогда больше таких не видел — как негритянки.

Половые органы у берёзы называются "серёжки". Как женские украшения. Ну чем ещё бабам украшаться! Всю зиму эти "серёжки" — стоят. Мда... Мне бы так... А весной наклоняются и семенем — пыльцой, осыпаются. Желтоватый дымок в роще стоит: пойдёшь с девушкой в рощу прогуляться, а потом у обоих везде такая жёлтая пыль. Следы берёзовой любви.

И горит берёза в печи жарче прочих деревьев. Уголь берёзовый вообще вещь лекарственная. При куче желудочных — просто и эффективно. И наружное делают. Здесь же ни йода, ни перекиси водорода — дёготь берёзовый. Отличное бактерицидное и общезаживляющее. И не только людям, но и всей домашней живности. А береста? На бересте половина истории Руси держится. Этих грамот вон уже больше тысячи нашли. И не только Новогородские, но и Смоленские есть, Московские, Звенигородские...

У молодой берёзы самый верхний слой коры отслаивается и такими тонкими завитушками заворачивается.

Удивительно: древесина, а на ощупь — лёгкие, мягкие. В молодости всё пытался найти женщину с такими же нежными волосами. Нашёл. Когда у дочки первые волосики появились.

Даже берёзового паразита люди на пользу себе приспособили. Чага и на других деревьях встречается, но только в ареале берёз.

И, конечно, веники берёзовые.

Лучше берёзового правильно сделанного веника в бане никакого другого нет. Лично проверял. И дубовый, и кленовый, и осиновый. Мы как-то даже до елового доэкспериментировались. Помогает. При некоторых отклонениях в острой форме.

А по жизни — нет ничего лучше берёзового. Но резать веники надо неделю до Иванова дня и неделю после. Если раньше — лист клейкий. "Липнет как банный лист". Если позже — лист сыпется. Такой веник до весны не долежит, или, после первых же ударов, одни прутья останутся.

Но с Иванова дня начинается покос. Там уже времени не будет. Так что, завтра Доман мужиков всех в лес погонит — устроим белокожим красавицам массовое обрезание. Полста веников на мужской нос в год — норма. Тысяча штук на усадьбу — минимум. Нужен хороший березняк.

Я топал куда глаза глядят. По дороге, где недавно прошло стадо.

"В жуткий зимний холод бедный замёрзший воробей упал на просёлочную дорогу и приготовился к смерти. Проходившая мимо корова ляпнула на него лепёшкой своего горячего навоза. Воробей согрелся, высунул нос и зачирикал. Пробегавшая мимо лиса услышала, вытащила певца и съела. Мораль...

А морали здесь три:

— Не каждый, кто обольёт тебя дерьмом — тебе враг.

— Не каждый, кто вытащит тебя из дерьма — тебе друг.

— Попал в теплое место — сиди и не чирикай".

Шутка старая, но по-прежнему актуальная.

* * *