Маруся-2. Попасть - не напасть

Агрохимия, ботаника и геометрия.

Откуда последняя?

А вот оттуда. Заклинание надо не просто произнести, его надо составить, рассчитать, начертить схему — видимо, это одна из причин, по которой женщин считают неспособными к магии. Кто ж дамам высшую математику преподает?

А для меня, изучавшей в школе и геометрию, и тригонометрию, и даже интегралы поймавшей за хвост, все эти 'сложные' формулы были детскими игрушками.

Арина с ужасом смотрела на учебники, но даже прикоснуться лишний раз не решалась.

Я задумалась об изобретении транспортира. А еще логарифмической линейки. Это очень полезное приспособление, кто пользовался, тот помнит. И я решила посоветоваться с Храмовым.

Сергей Никодимович заинтересовался.

Как оказалось, своего Маннхейма здесь не родилось, а если и появлялся кто-то, то быстро сливался. Другой мир, другое мышление. Деламейн и Биссакер были, и даже что-то запатентовали, но широкого распространения их линейки не получили. А моя...*

*— См. историю изобретения логарифмической линейки, прим. авт.

Тот, кто считал с ее помощью логарифмы, никогда не забудет ни вид линейки, ни какие там деления. Это не калькулятор, где ты в кнопочки тыкаешь и черт его знает, что в электронных мозгах происходит. Мы за подобную 'технику' мигом вылетали из класса и получали двойку в журнал. Математичка у нас была... бррр!

С другой стороны, сколько лет после школы прошло, а линейку я помню от и до. И основные формулы интегралов напишу, и производные, и логарифмы...

Еще и посчитаю.

Вопрос у меня к Храмову возник уже на второй день, мужчина подумал — и вызвал ко мне сначала ювелира, чтобы тот воплотил мои мечты в реальность, а потом и специалиста из патентного бюро.

Описание, обоснование, несколько примеров...

Остальное?

Остальное сделают деньги. Патент будет оформлен на имя Марии Ивановны Храмовой, и будет приносить мне доход. Большой?

Да кто ж его знает!

Сколько у нас тех линеек продавалось до изобретения калькуляторов! А ручка с таблицей умножения? А идея-то примитивная, а как полезно?

А еще штангенциркуль. И обязательно — с нониусом.

На большее я и замахиваться не стала, а вот эти три вещи подробно нарисовала ювелиру. Уж не знаю, сколько ему заплатил Храмов, но все было у меня в день бала. Почти такое же, как дома, только сделано все было из серебра. Ну да ладно, в массовое производство все равно из других материалов пойдет, а мне можно и такие.

Не так уж часто я ими пользоваться буду.

Кстати — кто додумается, неплохо заработает. Можно ведь и элитные штангенциркули делать, с инкрустациями, и логарифмические линейки с брюликами...

Все можно.

Это я и изложила Храмову.

Сергей Никодимович пообещал позаботиться о хорошей идее.

— Вы очень выгодная супруга, Машенька.

— Надеюсь. А... пока не забыла! Отец отдал приданое?

— Меньше, чем стоило бы, но отдал, — кивнул Храмов. — Вот, возьмите.

Банковская книжка, номер счета, сумма на счете.

— Что это?

— Я не оформлял вдовью долю юридически, я просто положил ваше приданое в банк, а доступ будет только у вас.

Я кивнула.

В чем-то это и правильно.

Портили жизнь только две вещи. До конца не смывшаяся краска с волос и лица — и постоянные букеты от цесаревича.

Свин коронованный, ты что, на другую бабу запасть не мог? Вот и еще один букет с утра. Роскошные розовые розы, громадная корзина. Ёжь твою рожь!

* * *

— Вынеси в гостиную, — попросила я Арину.

— Маша, тут не только букет.

— А что еще?

— Вот, смотри.

Перед моим носом покачнулся бархатный мешочек.

— И что там? Ты посмотрела?

— Ага...

— И?

Особого интереса я не испытывала. Что бы ни было — мне ничего не нужно.

— Вот!

Вот — оказался браслет. Красивый...

Изящные чеканные звенья из золота, тонкая работа, гравировка в виде роз...

— Отдай Сергею Никодимовичу, пусть отправит обратно, — распорядилась я.

— А ты не хочешь его себе оставить?

— Зачем?

— Ну... я бы оставила.

Я посмотрела на сестричку.

— Арина, а ничего, что за него потом благодарность потребуют?

— От бабы не убудет.

У меня слов не нашлось.

— Арина. Отнеси. Это. Сергею Никодимовичу.

— Сама не хочешь, мне оставь. В приданое.

— Приданое я тебе и так дам, не обижу. Ариш, не стоит принимать подарки абы от кого, ты за них потом втрое заплатишь!

— Тебе легко говорить, у тебя и так все есть.

Я демонстративно оглядела себя.

— Что у меня есть? Что есть такого, чего нет у тебя? Реквизит?

— Рек... чего?

— Мне надо одеваться и выглядеть определенным образом. И то я не слишком стараюсь. Сама видишь.

Арина выразительно скривилась.

Все верно. Простое домашнее платье, никаких украшений. Только сережки в ушах и обручальное кольцо на пальце. У Арины тоже серьги в ушах есть, кстати. Простые, золотые, без камней. Но тут закон строг.

Крестьяне, мещане, чины до восьмого класса не имеют права носить никакие камни. Покупать — могут, продавать могут, в конце концов, это всегда выгодное вложение денег. А вот носить — нельзя.

Начиная с восьмого класса можно носить полудрагоценные камни.

Потомственные дворяне имеют прав носить драгоценности, на здоровье. Любые, с любыми камнями. Исключение лишь одно — красный алмаз. Вот его можно носить только правителям, но учитывая, как их мало в мире...

Браслет был без камней. Но тонкость работы, изящество, аккуратность звеньев и гравировки... нет, это не стандартный ширпотреб.

— А может, оставим?

— Арина, мне долго упрашивать?

Сестра скривилась, но украшение отнесла. Вот и ладно.

Не нужно мне такого счастья, ни от кого. Дорогие подарки я могу принять от мужа, а все остальные идут лесом.

* * *

На бал я ехала крайне недовольная.

Да, куафер помог, чем мог. И волосы мои уложили так, что цвет особо в глаза не бросался, и украсили богато, и цветами, и лентами, и кожу напудрили — опознать во мне Лейлу было нельзя. Но цесаревич...

Эх, не умею я с такими кадрами работать. Еще в том мире терялась.

Давать каждому — простите, до костей сотрется. Да и просто противно.

Обламывать жестко — напакостят в ответ. Не раз случалось. А то как же!

Он же такой, ну просто чумовой, из грязи вылез в князи, корона на голове уже не умещается, аж на задницу съехала, и тут самому Ему отказывает какая-то коза!

Да за такое...

Вот мне и прилетало. И за такое, и за сякое, и за всякое. Везет некоторым женщинам, они как-то умеют отказывать так, чтобы никого не обидеть. А я...

Увы.

И еще раз — увы.

А потому на бал я ехала, как на каторгу. Храмов подбадривал меня, но действовало плохо. Ладно, мне просто сыграть поаккуратнее. А там...

Можно залечь дома еще на пару дней, а потом уезжать с чистой совестью.

Пару раз заезжал Романов. Уточнял насчет Милонега, но я мало что могла сказать. Дневник отдала, остальное же...

Дура была. В упор козлиной сущности под мундиром не видела.

Романов понял, покивал и отвязался. В целом, я подтвердила его теорию о бабах-дурах, так что человек не напрягался. Не стоит думать, что он такой уж узколобый. Но вот принято так.

Как во времена плантаторского Юга.

Женщина — нежное и хрупкое существо. Мужчина ее опекает. А мысль о том, что на хрупкой даме можно поля пахать и огороды окучивать... даже если она ему приходит в голову, человек все равно молчит. Ведь не поверит никто. Или того хуже — поверит.

Бледно-голубое платье, в тон сапфирам, изящно ниспадало складками.

— Машенька, соберитесь. Если все пройдет хорошо, уедем уже через три дня.

Лучшего стимула мне и не надо было. Я расправила плечи и принялась подниматься по лестнице, опираясь на руку супруга.

* * *

Первый бал, второй бал... я человек не тусовочный. И здесь я поняла это со всей определенностью.

Шумно, в глазах рябит, в носу чешется...

Дома с книжкой куда как лучше.

Да простят меня те, для кого тусовка — это профессия. Они идут 'торговать мордой', и даже успешно. Для них это работа, для них это образ жизни. А у меня нет такой нужды.

Для меня это адова каторга. Точка.

Но приходится улыбаться и кланяться, а потом кланяться и улыбаться. Получается неплохо.

Кстати, в статусе я не сильно потеряла, став из княжны Горской — госпожой Храмовой. Интересно, почему так?

Разъяснил муж.

Сильная семья, сильный юрт, незапятнанная фамилия, а разница в возрасте... что такого? Наоборот, меня будут рассматривать, как умную и предприимчивую особу.

Была молодая жена, стала молодая вдова, привилегий больше, ответственности меньше...

Прагматизьм!

Понимать надо!

* * *

В этот раз цесаревич ждать себя не заставил. Явился с небольшой свитой, раскланялся направо и налево, протанцевал пару танцев с симпатичными девушками, и соизволил заметить нас с Храмовым.

— Сергей Никодимович, рад вас видеть.

— Ваше высочество...

Супруг склонился в поклоне. Я сделала то же самое. Улыбнулась.

— Мария Ивановна, вы просто очаровательны сегодня.

— Благодарю вас, ваше высочество...

Улыбки, комплименты...

— ... надеюсь, вы останетесь в столице? Сезон только начался...

Ну да.

Сезон начинается два раза в год. Если не ошибаюсь, в том мире это были весна и осень. На лето было принято уезжать из столиц....

Здесь примерно так же. Конец лета — и начало весны, с поправкой на местные реалии. На новогодние праздники, на летний выезд на воды...

Как по мне — хуже жизни и не придумаешь. Таскаться с бала на бал, с вечеринки на прием, но кто меня спрашивать будет?

— ...танец?

— Да, разумеется, ваше высочество.

Ежь твою рожь!

Пока я была в отключке, меня тут уже ангажировать успели. На танец. И хорошо, если один.

Плохо.

Вальс.

Ладно, хорошо, что не полонез или мазурка, там бы я точно озверела, а вальс танцевать легче всего. Особо сложных фигур тут нет, слушай музыку и старайся не отдавить ноги партнеру. Если б еще этот партнер молчал!

Так нет же!

— Мария, вам нравится в столице?

— Москва всегда великолепна, ваше высочество.

— Так жаль, что вы живете в провинции...

Тебе, может, и жаль. А мне — нет.

— Провинция замечательно подходит, чтобы рожать и воспитывать детей, ваше высочество.

— Вы еще так молоды, Машенька, вам еще рано думать о детях...

— Увы, ваше высочество, женская и мужская молодость суть вещи разные. Если вы можете оставаться молодыми до седых волос, нам, женщинам, намного раньше приходится и устраивать свою судьбу, и заканчивать свой женский век.

Цесаревич хмыкнул.

— Вы не хотели бы остаться в столице на этот сезон?

— Я сделаю так, как повелит мой супруг, — похлопала я ресницами.

— Сергей Никодимович просто не понимает, что вы молоды, вам хочется развлекаться, веселиться...

Хочется.

В Березовский. К своему огороду, на свободу, и вообще...

Я же понимаю, что мы разговариваем об одном, а подтекст совсем другой.

Хотите остаться в столице?

Со мной?

Так вот, ваше высочество — не хочу. О чем и намекаю в ответ. Я замужем, я себя прекрасно чувствую, собираюсь родить мужу наследника и изменять ему не стану. Неинтересно мне ваше предложение. Никак. Цесаревич это понимает, но кому ж понравится, когда рыбка с крючка срывается? Вот и кружат меня по залу.

Не просто так, нет...

А с умыслом. Когда заканчивается музыка, мы оказываемся рядом с небольшим альковом. Туда меня и впихивают, кстати, с большой ловкостью, свидетельствующей о немалом жизненном опыте подобного рода.

— Мария...

Интересно, зачем оборудуют подобного рода комнатки? В которых из мебели только кровать размером три на три и зеркало напротив? Чулки поправить?

М-да. Здесь в обморок падать не стоит, а то на кровати и разложат. Так что...

— Ваше высочество, подобное поведение недопустимо.

Не знаю, на что рассчитывал цесаревич, но только не на подобное заявление, высказанное тоном семидесятилетней училки в хроническом климаксе.

— А...

— Чего вы добиваетесь, ваше высочество?

Да понятно, чего, но прямо-то не скажешь? Поэтому цесаревич (хорошо ж его дрессировали) мигом находит дипломатический ответ.

— Мария, я всего лишь мечтаю о минуте вашего внимания.

— Вы ее получили, ваше высочество. Что дальше?

— Если бы вы знали, насколько вы очаровательны сейчас, Машенька...

Мне осталось только закатить глаза. И тем же занудным тоном начать разъяснять.

— Ваше высочество, вот представьте. Сделали вы мне определенного рода предложение, чтобы не терять время. Взяла я и согласилась. Что дальше?

Взгляд был ошарашенным, но ненадолго. Что делать дальше, парень хорошо представлял. А вот последствия — не очень.

— Дальше, получаем мы несколько минут удовольствия на двоих. И быстро расходимся. Только вот вы — с ощущением одержанной победы, а я — чувствуя себя дешевкой и продажной девкой. Вы считаете, что это равноценный обмен?

Округлившиеся глаза цесаревича явно говорили, что он вообще о чем-то таком не думал. Оно и понятно, откуда ж такие мысли возьмутся? Он не дурак, нет. Просто дамы, которые его окружают, готовы на все. В том числе и сами о последствиях позаботятся.

— Машенька, не надо так говорить...

— Есть, ваше высочество, второй вариант. Наша интрижка затягивается, вы оставляете моего супруга в Москве, ну и меня при нем — для своего удовольствия. В этом случае я опять становлюсь продажной девкой, мой муж посмешищем, а для вас опять же никаких последствий. Хотя... вряд ли ваш отец одобрит нечто подобное в преддверии вашей свадьбы.

— Никакой свадьбы не будет, Машенька.

— Почему? — искренне удивилась я. — Не с ее высочеством Александрой, так с другой, найдут кого-нибудь, род продолжать нужно. Ах да, забыла. Вы же мне еще бастарда сделать можете, чем опозорите окончательно. Это в Европе подобное допустимо, а у нас-то не принято гнилую капусту за розы выдавать.

— А если свадьбы не будет, Машенька?

— Как вы меня успокоили, ваше высочество! Значит, и долго мучиться мне не придется. Либо отравят, либо зарежут, чего тут непонятного? Романов и постарается, с благословения его величества.

— Машенька, доверьтесь мне. Я смогу вас защитить.

Я прищурилась.

На дебила цесаревич не был похож. Вообще.

В мою душу закралось страшное подозрение. Романов, мне нужен Романов! Или — не нужен?

За такое и зарыть могут. Не дождавшись ничего... ох, ёжь твою рожь! Но не самой же лезть? Я же маг земли, это некромантия, а мне нужна магия разума.

Андрей Васильевич рассказывал — что?

Маги воды способны к управлению человеческим разумом. Только вот ближайший маг, которого я знаю — Его Императорское Величество.

Диалог мне представился просто потрясающий.

— Ваше величество, у вашего сына кто-то того-с... по мозгам поездил.

— С чего вы взяли?

— А он меня хочет того-с... поиметь.

— Тогда точно — поездил. Утюгом-с...

Смешно?