После некоторой заминки занавеска откинулась. Из паланкина вылез мужчина могучей комплекции с набыченным бойцовским лицом, с обритыми до щетины светлыми волосами и бородкой, одетый парадно — в багровую тунику с каймой из златотканых кружков, такие же шаровары и остроносые кожаные сапоги. Вид у него был, прямо скажем, подавляющий. Я запоздало вспомнил, что забыл спросить у Аудрора, почему Десфарол — если это он — имеет такую скверную репутацию в Кразмене и, в конце концов, что же такое "фрисс".

— Мира и здравия, господин. — Я сдержанно поклонился ему как равному, прижал руку к сердцу. — Я Лотмер Сланк, небесный человек с циклера "Венцлок", гарант Сделки.

Аристос ответил таким же полупоклоном. Никакого удивления, никаких признаков того, что я сказал или сделал что-то не так.

— Господин Лотмерсланк, мира и здравия, — прогудел он как из бочки. — Я Десфарол Второй Кразмени ан-Сарфарол. Чем могу быть полезен?

— Господин Десфарол, вчера мой корабль по ошибке сел близ Литимена и вы, вероятно, слышали, что случилось потом. Сейчас я иду в Кразмен, но если на меня наткнутся ксеномахи, меня убьют. Во имя милости Экуменарха, прошу, окажите мне услугу — позвольте доехать с вами до Кразмена. Слово небесного человека и гаранта Сделки — я и мой народ не останемся в долгу.

— Господин Лотмерсланк, для меня честь оказать эту помощь вам. Ни о каком долге не может быть речи. Это я буду вам премного обязан за то, что почтили меня этой просьбой. Делающий добро небесному гостю благословен пред Господом — так учил блаженный отец наш Керденор, и в это верим мы, филоксены. — Десфарол отступил на шаг, откинул занавеску. — С превеликим удовольствием прошу разделить мой паланкин и общество. Один лишь вопрос, господин Лотмерсланк. Знаете ли вы, что ваш носильщик — беглый раб и разбойник по имени Аудрор, по прозвищу Стрела-в-глаз?

— Знаю, господин Десфарол, — я счёл излишним делать оговорку насчёт прозвища. — Но этот разбойник очень помог мне. — (Действительно: если бы не Аудрор, я никогда не решился бы остановить паланкин. Как бы я сейчас добирался до Кразмена?) — И я пообещал, что добьюсь для него прощения и выкуплю на свободу. Он под моим покровительством, господин Десфарол, — вспомнил я подсказанную Аудрором формулу. — Надеюсь, это не помешает?

— Разумеется, нет, господин Лотмерсланк. Это дело между вами и его хозяином Виндриолом, мой долг лишь предупредить. Прошу только, прикажите рабу идти впереди и не разговаривать с моими слугами. А теперь, — Десфарол с полупоклоном указал внутрь паланкина, — давайте продолжим путь.

Внутри этой передвижной палатки из ярких тканей обнаружились два диванчика друг против друга. На одном сидела молодая девушка, очевидно, новобрачная из рода Ньелей. Как и Десфарол, она была одета парадно в геральдические цвета своей семьи: фиолетовое платье до пола, по подолу — белая кайма с узором из переплетающихся пилорожьих рогов, плечи и голова закутаны в белый платок с таким же фиолетовым орнаментом и бахромой из мелких жемчужин. При моём появлении ариста поспешно замотала платком лицо, оставив только глаза (большие, голубые, горящие любопытством).

— Господин Лотмерсланк, разрешите представить мою жену Кариньель, — прогудел Десфарол, между прочим, без малейшего оттенка любви и нежности в тоне. — Кариньель, приветствуйте нашего почётного гостя, небесного человека Лотмерсланка...

Он тяжело плюхнулся на сиденье — но не рядом с женой, как, наверное, сделал бы любой молодой супруг, и даже не напротив, а наискосок. Куда же сесть мне? Рядом с чужой женой, наверное, неприлично?

— Мира и здравия, госпожа Кариньель. — Я втиснулся на диван рядом с Десфаролом, напротив женщины.

— Мира и здравия, господин Лот... мерс... ланк, — не без труда выговорила она. — Моё удовольствие, моя радость видения вас гостем нас.

Кариньель, очевидно, плохо владела классическим языком и потому употребляла глаголы в самой простой форме герундия. Неудивительно. Нет ничего сложнее летьянмерского глагола. Помню, двое конкурсантов на гаранта Сделки сошли с дистанции только потому, что не смогли проспрягать сильно-слабый синкопированный глагол "жевать" в парадигме второго аориста медиопассива пересказательного наклонения: "говорят, меня когда-то давно пожевали", и т. д. Впрочем, я отвлёкся.

— Сердечно поздравляю с заключением брака, господа.

— Благодарю, — ответил Десфарол таким тоном, будто хотел сказать: "Поздравлять не с чем". Паланкин тронулся, плавно закачался. — Вы, наверное, удивлены, что наша процессия далеко не так пышна, как полагалось бы аристосу моего положения. Я бы даже сказал, так убога. Главная причина — известные вам события в Литимене.

— Не то чтобы очень хорошо известные, господин Десфарол.

— О, я вам расскажу, но, может быть, не так церемонно? Нам ещё долго ехать в обществе друг друга. Просто Десфарол, хорошо?

— Отлично, Десфарол, и тогда просто Лотмер.

Аристос поморщился.

— М-м... не хотелось бы, Лотмерсланк.

— Почему? — Я действительно слишком мало знал о местном речевом этикете.

— Позвольте, я объясню. Мы с вами беседуем как аристос с аристосом. Когда вы просите звать вас коротким именем, как раба, простолюдина или сакрария — вы роняете себя, а тем самым роняете и меня. У нас так не принято, дорогой Лотмерсланк. Надеюсь, я не обидел вас, указав на эту маленькую и вполне простительную для инопланетянина ошибку?

— Что вы, какие обиды! Благодарю, Десфарол, это очень полезные сведения. Так что произошло в Литимене?

Паланкин покачивался. Светило жарило сквозь алые и фиолетовые занавески. Сквозь благовония пробивался кислый запах овцеяков. Кариньель напротив меня молчала, как и подобает женщине в присутствии чужого мужчины, но так пожирала глазами, что становилось даже неловко.

— Ксеномахи убили эпарха и кентарха, перебили кентурию вепретапиров, а потом объявили, что эпарх был изменником и хотел передать Литимен Консорциату. Теперь они трясутся, как бы их не отправили на плаху за мятеж. Если вам интересно, главными заводилами у них неуёмный старик Фрасилет — Фрас Железная Башка, — и близнецы Трауки, ну а Ньели, Хагны, Вирисы и всякая мелкота просто подтянулись за компанию. Сами понимаете, Лотмерсланк, при таких условиях Ньелям было бы неудобно играть пышную свадьбу с человеком из филоксеновской семьи.

— А вы не знаете, кто воткнул в меня копьё? — полюбопытствовал я.

— Как не знать — тагматик Варахагн, более известный как Варах Полудурок. Он потом на каждом углу хвастался, что заколол небесного человека как свинью. Полагаю, больше не хвастается. Кстати, на вашем месте я бы Полудурка остерегался. Над ним теперь смеются, и вы по сути оскорбили его тем, что выжили. Варахагн, конечно, и боец никакой, и ума не палата, а всё-таки для него теперь дело чести — вас найти и добить.

Я постарался остаться невозмутимым.

— Но я надеюсь, мне ничего не грозит в Кразмене?

Десфарол приложил к сердцу унизанную перстнями лапищу.

— Пока вы гость Фарола, вы в безопасности. Слово аристоса! И кстати, дорогой Лотмерсланк, не окажете ли вы любезность — не остановитесь ли погостить у меня? Поверьте, мой дом вполне достоин гаранта Сделки.

Я секунду подумал.

— Благодарю от души, дорогой Десфарол, но я полагаю, что мне как официальному лицу будет уместнее остановиться у эпарха. Надеюсь, я не обидел вас этим отказом?

— Ничуть, — с сожалением сказал Десфарол. — Я понимаю ваши соображения. Не пытаюсь вас переубедить, но просто хочу, чтобы вы знали: у меня с эпархом Венантрисом скверные отношения. Только подумайте, он завёл на меня судебное дело! И за что? Сущие пустяки, мелкие пьяные шалости, от которых пострадали только рабы и простолюдины, да и то я со всеми договорился полюбовно. А этот крючкотвор Венантрис, подумайте, хочет засадить меня в тюрьму! Отказался от весьма щедрого подарка — не иначе, хочет подольше потомить и содрать втридорога. Даже прислал каких-то дуболомов арестовать меня! Разумеется, я приказал вывалять их в навозе и прогнать в тычки, но боюсь, эпарх на этом не остановится. Рассказываю только для того, Лотмерсланк, чтобы вы знали: не стоит верить всему, что вам наплетут обо мне в доме Венантриса.

"Ага, — подумал я, — теперь понятнее, почему у него не лучшая репутация в Кразмене". Спросил вслух:

— Что если эпарх пошлёт кого-нибудь арестовать вас в дороге?

— Ха! — Десфарол впервые за разговор улыбнулся, и такой улыбкой, что лучше бы он этого не делал. — Пусть это не беспокоит вас, Лотмерсланк. Со мной лучшие бойцы моей стратии — Иррат Буйный, Варт Горлорез, Аво Глазодёр, Сарим Успей-Помолиться и Мелант Вежливый. Да и сам я кой-чего стою в доброй схватке! — Он поднял руку и сжал рукоять меча, закреплённого в держателе на верхней планке паланкина. — Не вынимаю из ножен, — прогудел сурово, — потому что всякий знает — когда Десфарол Второй Кразмени ан-Сарфарол обнажает клинок, то не возвращает в ножны, пока не напоит свежей кровью!

— Я впечатлён, — почти честно сказал я. Почти, потому что умолчал о характере моих впечатлений. — Вы, вероятно, воевали?

— Да, — гордо сказал Десфарол, — я был правофланговым первой кентурии знаменной стратии простостратига Сивариспа в Песчаном походе, а потом командовал полукентурией фуражиров в Фарахидской кампании. Вот где я был на своём месте. Никто не умел выжать из крестьян столько фуража, сколько я. К сожалению, меня отправили в отставку. Совершенно вздорно обвинили в жестокости — будто можно вести войну, не запачкав белых одежд. С тех пор я на покое — но, дорогой Лотмерсланк, я из тех людей, что не созданы для мирной жизни. Всё жду, когда вновь затрубят боевые трубы, когда святейший планетарх вспомнит о своём верном, несправедливо оклеветанном воине... — Аристос поморгал. В глазах у него стояли слёзы. Серьёзно, настоящие слёзы! — Давайте отдохнём, Лотмерсланк, если не возражаете. Время сиесты, время послеполуденного сна...

— Конечно, дорогой Десфарол.

Меня и самого, признаться, разморило жарой и качкой. А ещё, когда Десфарол откинулся на спинку дивана и начал похрапывать, я ощутил облегчение. Я не привык общаться с подобными людьми. Не то чтобы боялся его... хотя кого я обманываю? Да, я побаивался этого здоровяка с его демонстративной кровожадностью и признаками социопатии. Я послал извиняющуюся улыбку Кариньели, устроился поудобнее и закрыл глаза.

Кажется, я ещё не задремал, но задрёмывал, когда ощутил лёгкий пинок по голени. Открыл глаза.

Кариньель. С открытым лицом. Бледная кожа, как у человека, почти не бывающего на открытом воздухе. Неестественно подрумяненные щёки. Широко раскрытые голубые глаза. И в глазах уже не любопытство, а мольба и отчаяние.

— Господин Лотмерсланк. — Её шёпот еле слышался сквозь богатырский храп Десфарола. — Ваше понимание: мой муж — чудовище. Его ненависть меня. Моё заточение. Моё сгноение. — Десфарол как-то судорожно всхрапнул, Кариньель вздрогнула, дёрнулась прикрыть платком лицо, но он не проснулся, и она продолжала: — Ваше благородство, господин Лотмерсланк. Ваше освобождение раба. Ваше благородство — моя надежда. Моя мольба: ваше освобождение меня.

— 11. Неловкое положение

Неловкое положение, мягко говоря.

Сочувствовал ли я Кариньели? Конечно!

Хотел ли помочь? О да! Именно таков был мой первый порыв... Мой первый безрассудный благородный порыв.

Человек, которого выгнали за жестокость из фуражиров армии планетарха, явно заслужил называться чудовищем. В моём присутствии Десфарол был почтителен с женой, но я видел, что он испытывает к ней прямо-таки физическое отвращение: даже непроизвольно отдёргивает ногу, когда случайно соприкасается. Почему?! Пусть не любит, но хоть вожделеть-то должен, ведь она молода, хороша собой? Я не понимал. Но перспективы семейного счастья тут явно не просматривались.

Хотел ли я помочь Кариньели? Да.

Мог ли? Нет.

Я не знал о местной политике сотой доли того, что знала Окенден, но догадывался: если откроется, что небесный человек помог жене аристоса-филоксена сбежать от мужа — это не прибавит Консорциату популярности в Золотой Империи; это не прибавит авторитета партии филоксенов; и это не заставит самих филоксенов сильнее любить Консорциат. Попросту говоря, будет дичайший скандал и новый политический кризис. А я и так уже наломал дров.

Мог ли я объяснить это Кариньели?

Мог ли вот так прямо отказать, глядя в её умоляющие голубые глаза?

Нет.

Увы. Я был слишком слаб для того, чтобы признаться в слабости.

— Я... я постараюсь что-нибудь сделать, госпожа Кариньель, — жалко прошептал я.

И судя по тому, как она просияла, эта позорная отговорка была принята за чистую монету.

— Моя благодарность, господин Лотмерсланк, — шепнула ариста. — Моё не сомнение в вас. Моя безмерная благодарность.

Как же я был себе отвратителен!

Планшет в кармане разгрузки звякнул сигналом. Кариньель торопливо замоталась в платок, притворилась спящей — но успела быстро и нежно погладить мне ногу своей ножкой в бархатной туфельке.

Не такой уж невинный жест признательности!

Оставил ли он меня равнодушным?

Нет!

Но Десфарол сонно приоткрыл глаза, да и на вызов надо было ответить. Я выхватил планшет, нацепил гарнитуру. В конференцию вызывала Звива.

— Как вы, Лотмер? — её голос был полумёртв от усталости.

— Еду в Кразмен, — вполголоса доложил я, — меня сопровождает местный филоксен.

— Хорошо. Я коротко. Извините, очень устала от разговоров. Мы тут почти всё уладили. Завтра нас примет планетарх. Сейчас готовится его решение. В Литимен отправят комиссию для расследования событий. Председатель и четыре человека. Будет наш представитель — скорее всего, я. Будет по одному ксеномаху и филоксену — за эти места сейчас идёт большая грызня, но тут мы никак не влияем. И будет представитель Свободных Колоний.

— Осознанцы? — поразился я. — Им-то какое дело?

— А вот такое. Влезли без мыла. Хотят проверить, не было ли с нашей стороны вмешательства во внутренние дела империи, то есть нарушения Кромнекского пакта. Формально они в своём праве, да. Теперь что касается вас. Завтра планетарх подпишет указ о назначении комиссии, и послезавтра мы прибудем в Литимен. Вам, Лотмер, придётся дать показания, и на этом всё. Потом вас доставят в Консорциат на подписание Сделки. Где вы сейчас?

Звива явно пропустила мимо ушей, что я это уже говорил.

— Еду в Кразмен, — повторил я.

— Да, это правильно. В Литимене сейчас нельзя поручиться за вашу безопасность. Собственно, даже в столице... Здесь уже были столкновения, гвардейцы-вепретапиры избили чернознаменных агитаторов, но хвала Чете, пока без трупов, иначе такое полыхнёт... Ладно, не хочу думать о самом страшном. Ещё что-нибудь хотите спросить?

— В другой раз. — (Звива была явно не в том состоянии, чтобы грузить её семейными проблемами Десфарола и Кариньели). — Отдыхайте.

— Спасибо, Лотмер. Мне действительно нужен отдых. До связи.