По правде говоря, я сам смутно представлял, почему. Но к счастью, тема не заинтересовала Аудрора, и не пришлось позориться. Мы вошли в лес, непохожий на тот хвойный, что рос на холме. Этот был лиственный, сырой, полутёмный, душный. Землю по сторонам тропы покрывал нежный белый пух плесени; над ней покачивались бледные шарики грибов на тончайших ножках. По гнилым замшелым пням ползали моллюски величиной с блюдце, все в ярко-лиловых пупырышках. Над головой колыхались крупные разлаписто-прорезные листья, свисали липкие бороды мха. Воздух гудел от насекомых. За ними гонялись довольно крупные, с ладонь величиной, сизошёрстые зверьки-летуны с чёрными перепонками крыльев, очень похожие на миниатюрных обезьянок с крыльями вместо рук; в их голых морщинистых мордочках было нечто до жути человеческое, а крики напоминали визгливый нервный смешок. Высоко над головой кто-то невидимый высвистывал удивительную песню — каждое коленце было уникальным, без единого повтора.

— Почему вы улетели с Авы? — спросил Аудрор. Он шёл здесь медленнее, с оглядкой, явно чего-то опасаясь.

— М-м... довольно трудно объяснить.

— Попробуй.

Я задумался.

— Начать придётся издалека.

— Путь не близкий, рассказывай.

— Смотри. — Я отломил ветку и прочертил по плесени несколько кругов.

— Вокруг Светила есть Обитаемое кольцо, — я обвёл его веткой. — Это область, где Светило греет в самый раз, чтобы на здешних планетах могла существовать жидкая вода и жизнь. Именно здесь вокруг Светила вращается Тёмная звезда — очень старая, очень массивная, давно потухшая, невидимая невооружённым глазом. Она резонансно расчистила... Нет, это я не смогу объяснить, потому что сам плохо понимаю. Просто поверь, что это работает именно так: Тёмная звезда выкинула из Обитаемого кольца все крупные звёзды, а всякий мусор, мелкие звёздочки и блуждающие планеты, сгребла в два Роя, которые вращаются вместе с ней на равном расстоянии от неё и Светила. Вот это Наш Рой. — Я потыкал в землю, обозначая точками его положение. — Ава, Келак и ещё сто одиннадцать населённых планет, и около полумиллиона ещё неисследованных — все находятся здесь. Среднее расстояние между соседними звёздами и блуждающими планетами в Рое — около семи световых дней, но — внимание, мы подходим к главному — эти звёзды и планеты не покоятся друг относительно друга. Они не висят каждая в своей точке, а движутся внутри Роя по очень сложным и запутанным кривым. И иногда проходят вблизи друг друга. Такие сближения всегда заканчиваются тем, что обе планеты или звезды вышвыривают друг друга из Роя: одна отлетает в сторону Светила, другая прочь. Представь, что на таких планетах живут люди. Что с ними станет?

— Одни зажарятся, другие замёрзнут, — сказал Аудрор.

— Отлично! Правильно! К счастью, такое случается очень редко, но мы хотим обезопасить себя от такой гибели, поэтому стремимся заселить как можно больше планет, ну и ещё учимся жить вне планет, на циклерах.

— А как насчёт Другого Роя?

— О нём почти ничего не известно. Другой Рой очень далеко, больше трёх световых килодней, туда ещё никто не летал. По некоторым признакам, там есть цивилизация, более развитая, чем наша, но между нами нет контакта, и мы даже не знаем, люди ли они.

Я показал на схеме всё что хотел, и мы двинулись дальше. Тропа постепенно понижалась, почва под ногами всё больше походила на грязь, воздух делался влажнее и удушливее.

— Откуда взялись люди на самой Аве? — спросил Аудрор. — Ведь вы не верите, что их создал Экуменарх?

— Люди откуда-то прилетели на Аву. Очень давно, сотни мегадней назад, видимо, когда ещё только зажглось Светило. Мы называем тот период Нулевой Цивилизацией, но совсем ничего о нём не знаем. Не сохранилось ни памяти, ни построек — видимо, с тех пор миновали десятки Больших Потемнений, цивилизация много раз рушилась до основания. Возможно, те предки прибыли откуда-то из внешних областей Галактики. Сейчас те области мертвы, почти все тамошние звёзды погасли, но гигадни назад там существовали подходящие для жизни условия. Мы, кстати, не единственные потомки колонистов Нулевой. Есть и другие парачеловеческие расы — долгопалы с Китлика-6, ночные эльфы с Эчидгере, слепыши с Розового Ада, — но все они пришли в упадок и не поднялись из первобытного состояния, а некоторые вообще утратили разумность... Э-э... Ну и как нам идти дальше?

Пути не было: окончательно раскисшая тропа тонула в зелёной тине. Я не заметил, как влажный лес перешёл в мангровое болото. Из гнилостно-зловонной воды поднимались на воздушных корнях, как на паучьих лапах, одинаковые деревья с гладкой белой корой.

— По корням, — сказал Аудрор и вскарабкался на воздушный корень ближайшего белокорого дерева. — Я это болото знаю, здесь хорошо добывать острогой слизня-ленивца. Легко перейдём. Пошли.

Действительно, деревья росли так близко, что можно было перешагивать с одного пучка корней на соседний. Корневые системы пересекались и сплетались, нередко одно дерево вырастало из корней другого, постарше. По воде, затянутой бархатистой ряской, бегали тонконогие рачки, всплескивали рыбы; неподвижно белели какие-то студенистые, бахромчатые по краю круги, будто пятна плесени. Здесь наверняка было мелко, но вода выглядела неприятно; приходилось хвататься за стволы и балансировать на переходах, чтобы не сверзиться с мокрых скользких корней.

— Я вот ещё чего не понимаю, — продолжил Аудрор. В отличие от меня, он перепрыгивал с корня на корень легко и ни за что не держась. — Вы, люди из летающего города, и здешние колонисты — вы один народ или нет?

— Ну, формально... — Я всё-таки чуть не соскользнул и в последний момент успел схватиться за толстый сук. Рана сразу напомнила о себе режущей болью. — Формально мы сограждане одного авианского государства, Халцамны, но это давно не имеет никакого значения. У нас с ними разные законы, разные порядки, даже разговорный язык уже сильно отличается.

— Но ведь колонисты тоже на чём-то прилетели? Тоже на циклерах?

— Да, но это не делает их циклитами. Здесь порядок такой. Циклер отправляется от Авы — хотя сейчас их отправляют уже и другие, самые старые колонии — и берёт с собой колонистов. Обычно добровольных, хотя бывает по-всякому. Циклер летит по замкнутой кривой, время от времени корректирует курс в полях тяготения звёзд и планет импульсами термоядерных взрывов... ладно, это лишние подробности... пойми главное, что по замкнутой кривой. На первом витке он высаживает на планеты колонистов. Ко второму витку у него обычно заканчивается запас фларда. Он облетает те же самые колонии, которые к тому времени, за двадцать-тридцать килодней, уже поднялись и развили индустрию, и собирает с них флард в обмен на фабы...

— Что такое этот ваш флард? — Аудрор начал зачем-то карабкаться на дерево, как по лестнице, по торчащим сучьям. — Не первый раз уже слышу это слово. И что такое фабы?

— Ну, с фабами просто. — Я остановился и задрал голову, следя, как Аудрор лезет в чахлую, просвеченную дневным Светилом мелколиственную крону белокорого дерева. Что ему там надо? — Фаб — это молекулярный фабрикатор-ассемблер, машина, которая может собрать что угодно почти из любого сырья, были бы энергия и время. Что угодно, кроме другого фаба, потому что наноботы-сборщики могут размножаться только в межзвёздном пространстве, вне магнитосфер звёзд и планет. Им для инициации процесса размножения требуются высокоэнергичные частицы галактической радиации... Аудрор, что ты там делаешь?

Беглый раб забрался на самую верхушку и глядел в сторону Сорханда, приложив ладонь козырьком.

— А правильно мне послышалось, что это ваша летающая машина шумит! — крикнул он, и теперь я сам услышал далёкий рокот винтов конвертоплана. — Улетают твои с Сорханда. Всё, Лотмер, конец перемирию. Отдавай-ка вещи и башмаки.

— 8. Хаос, безумие, катастрофа планетарного масштаба

— Шучу, конечно, — сказал Аудрор, когда я взобрался на дерево и устроился рядом с ним в развилке. — Я же не фрисс какой-нибудь — бросить человека подыхать среди болота.

— Я так и понял.

Надо будет спросить, кто такой фрисс, но не сейчас. Здесь, в кроне дерева, воздух был чудно свеж, и ветер почти не чувствовался — Сорханд стеной закрывал с востока болотистую низину. Отсюда потухший вулкан уже казался огромным. От кальдеры прямыми лучами расходились, разглаживаясь внизу, морщины лавовых русел. По луговым склонам темнели разбросанные купы деревьев, выпирали зубчатые гребни и башни скал. Хорошо была различима процессия — она тянулась вверх по серпантину тропы от подножия почти до самой кальдеры. А раскрашенный в камуфляж конвертоплан улетал на юго-запад. Уже слишком далеко. Никакого шанса дать ему знак.

— Им запретили открывать огонь по вашим, — ответил я на невысказанный вопрос Аудрора.

— И что теперь?

— Они должны были оставить мне сообщение. — Я поёрзал в развилке, убедился, что сижу прочно, и достал планшет. — Надо послушать. Хотя... Посмотрю-ка сначала, кто их прогнал.

Я включил камеру планшета и навёл на процессию, что поднималась на Сорханд. Увеличивал изображение, пока не проявились отдельные фигуры пеших и конных людей — каждая в десяток размазанных дрожащих пикселей, — и знаменосцы с хоругвями. Аудрор через моё плечо разглядывал экран и явно старался не выказать удивления.

— Восходящее Светило — знамя Илетов, — прокомментировал он. — Полноколечный Валул — Трауки, двуглавая змея — Вирисы, пилорог — Ньели... Фриссы Ньели! — прошипел с ненавистью. — Это их отродья убили отца в Сьерталамене! Засохшее камнедерево — Хагны, красный крест на жёлтом — литименская тагма... Да тут все местные ксеномахи! Хотя вот и грифопард планетарха, странно... А это? — он прищурился на тучную фигуру сакрария с белой хламиде и митре с тарелкообразным верхом. — Серебряное шитьё! Не иначе как сам протосакрарий Литимена. Его-то зачем притащили? А это? Не знаю такого знамени, — Аудрор кивнул на чёрную хоругвь, перечёркнутую красной диагональю.

— Это флаг Свободных Колоний, — сказал я с удивлением. — Осознанцы! Не может быть!

За чёрно-красным знаменем тянулись, однако, вовсе не северные бойцы, а копьеносцы-щитоносцы самой обыкновенной аборигенской внешности. Я не представлял, что бы это могло значить.

— И правда непонятно, — согласился Аудрор. — Ты вообще понимаешь, что происходит?

— Сейчас узнаем. — Я нацепил гарнитуру и включил радио.

Частота была выставлена та же, что и вчера — всё та же частота посадочных переговоров — и я сразу услышал голос унтер-майора Вервеля сквозь приглушённый рёв винтов.

— ... Крайне сложная. Наши пытаются добиться помощи у местных властей, но те ни мычат ни телятся, потому что на них давят ксеномахи, а за ксеномахами стоит полстраны и долбаный Север. Короче, Сланк, нам жёстко запрещено открывать огонь и вообще отвечать на провокации. Если мы хоть поцарапаем одного шм... безмерно уважаемого аборигена, вся империя изойдёт на дерьмо, репутация партии филоксенов рухнет, и наш Консорциат потеряет всякое влияние. Нам только что приказали вообще вернуться на базу, чтобы никого не нервировать. А тебе надо выдвигаться в Кразмен. Это твёрдо филоксеновский город, и с местными шишками уже есть договорённость, чтобы тебе помогли. И мы оставили тебе новую посылку. Координаты... — Вервель продиктовал широту и долготу до пятого знака после запятой. — Там есть рация. Жду связи. Привет, Сланк. Это запись. Извини, мы опять вынуждены улететь. Обстановка крайне сложная. Наши пытаются добиться помощи у местных властей, но...

Аудрор смотрел выжидающе.

— Узнал что-нибудь?

— Хорошая новость: ты всё-таки получишь свою награду. — Я вывел карту, дождался, пока Вервель снова назовёт координаты, и вбил под диктовку. — Это недалеко. Даже на гору не придётся лезть. Пошли.

— Что происходит? — спросил Аудрор, когда мы слезли с дерева и зашагали дальше над болотом с корня на корень. Теперь впереди шёл я, на каждом шагу сверяясь с картой в планшете. Нужная точка располагалась у самой подошвы горы. — Я понял, что из-за твоего прилёта началась какая-то заварушка, но почему? Зачем ты вообще прилетел?

— Начать нужно издалека.

— Я уже понял, что у тебя по-другому не бывает. Начинай.

— Я остановился на фларде. Это сокращение: Ф.Л.А.Р.Д., пять видов сырья, которое необходимо циклеру. Вряд ли ты знаешь эти слова, но... Фосфор, литий, актиноиды, редкоземельные, дейтерий. Три из них — это компоненты термоядерных зарядов-импульсоров, которыми циклер корректирует свой курс, редкоземельные элементы нужны для электроники, фосфор — для выращивания пищи. У нас, конечно, замкнутый цикл, все отходы возвращаются в почву, но всё равно какая-то часть теряется — впитывается в оболочку и так далее, поэтому запасы нужно восполнять. Самые распространённые элементы, такие как водород, углерод, кислород, мы берём из космической среды, но эти пять редки в космосе, их можно добыть только на планетах. Так вот, мы прилетаем к какой-нибудь планете и заключаем Сделку...

— Погоди.

Аудрор быстро выхватил лук и стрелу, зарядил, нацелился на что-то в воде, выстрелил вниз — выплеснулся фонтанчик, — тут же схватил стрелу за древко и вытащил. Насаженное на стрелу, как на острогу, в его руках трепыхалось крупное серое рыбообразное тело.

— Надеюсь, это не слизень-ленивец?

— Нет, — не без сожаления ответил Аудрор, — это сомик-илоед, но он тоже вкусный. — Ударом о дерево оглушил рыбу и сунул в один из мешков на поясе. — Продолжай.

— Пока циклер летит, колонисты добывают у себя флард, загружают во флард-баржи и выводят на орбиту вокруг своей звезды. Циклер прилетает и отправляет на планету одного из своих людей — гаранта Сделки. Затем циклер тоже выходит на орбиту вокруг звезды, собирает флард-баржи и отправляет на планету фабы. Когда обмен фабов на фларды завершится, гарант вернётся на циклер. Гарант — это кто-то вроде заложника, если честно. Планета удерживает его у себя, чтобы циклер не улетел с фабами, собрав весь флард. К сожалению, в прошлом один такой случай был.

Всё было сложнее, но я подумал, что так до Аудрора лучше дойдёт. И до него дошло.

— Ты — тот самый заложник?

— Да, я гарант Сделки, и пожалуйста, не называй меня заложником. — Это звучало действительно неприятно.

— Почему же ты сел у нас, а не в Консорциате?

— По ошибке, — просто и правдиво ответил я. — Говорил же, корабль сбился с курса.

— И всё?

— Да, и всё.

— Да вы такие же дураки, как мы! — радостно удивился Аудрор.

"Иногда и хуже", — самокритично подумал я, но промолчал. Мангровый лес кончился: мы дошли до подножия Сорханда. Гора в этом месте обрывалась отвесной стеной, и из неё сочилась, струилась, а местами и лилась, вода множества источников. Вся стена была хаотическим барельефом из натёков разноцветных минералов: белые, лимонные, ржаво-красные, малиновые колонны, сосульки, витые косички, гроздья, зубцы. Вода растекалась тихим зеркальным озерцом вокруг архипелага замшелых каменных глыб. Это-то озерцо и переходило подальше от горы в наше болото. Картина была настолько живописная, что я застыл, любуясь, и не сразу вспомнил, что где-то здесь спрятан подарок унтер-майора Вервеля.