Чужой среди чужих

При мысли о Цуруми у него моментально заболели зубы. Вчера вечером первым порывом было просто по-быстрому свернуть начальнику службы безопасности шею, и если бы не камеры в коридоре, он бы так и сделал. Но сейчас, по здравому размышлению, было ясно, что это бы ни к чему бы не привело. Цуруми всяко действовал не по собственной инициативе, а по приказу вышестоящего начальства. То есть Командующего Икари. Командующий Икари получил сведения о Шуте не абы откуда, а от Научного отдела, читай — Стервы Акаги. То есть в курсе его, Шута, существования было как минимум три человека, плюс уже задействованный нижестоящий персонал. Свернуть столько шей было затруднительно даже для имеющего обширный опыт Шута, да и бесполезно. Действовать придется иначе.

'Оружие придется спрятать, как и планировал. И готов прозакладывать свою швабру, что стоит мне отлучиться на более-менее продолжительный срок, на ту же рабочую смену, как моя комната будет нашпигована жучками и камерами слежения по самый потолок. Это не страшно, их легко обнаружить по остаточным психическим отпечаткам, камеры можно 'случайно' чем-нибудь закрыть, а микрофоны все равно ничего интересного не дадут. Хотя...'

На лице Шута расплылась улыбка опытного садиста, когда он представил себе предоставляемые ему возможности. Конечно, придется раскошелиться, а до зарплаты еще неделя, но ради такого удовольствия стоит и потерпеть. Недолго думая, он поставил кипятиться чайник, умылся и выложил на кухонный столик последнюю пачку одноразовой лапши. Мрачно посмотрел на то, что по недоразумению высших сил именовалось 'завтраком'. С этим определенно надо что-то делать. Скромность в быту — дело хорошее, но питаться исключительно синтетическими полуфабрикатами — такого не выдержит даже закаленный годами переездов организм псайкера.

Устроившись на матрасе с пластиковой миской в руке и парой палочек в другой, Шут уставился в окно, перебирая в голове события вчерашнего дня.

'NERV. SEELE. Евангелионы. Второй удар. Свитки Мертвого моря. Копье Лонгиния. Икари Юи. Комплиментация. И Аянами Рей. Снова Аянами Рей. Похоже, я угадал, определив ее как ключевую фигуру'.

Он намотал на палочки моток лапши и отправил в рот, попутно наблюдая за пролетевшим за окном звеном летательных аппаратов с вырвиглазым дизайном.

'Кто ты, Рей? Ангел, обретший человеческую плоть? Человек, наделенный силой Ангела? Ведь даже Икари-старший толком не понимает того, что создал. Ты готова была вывернуть мои мозги наизнанку за несколько секунд боли доставленных Командующему, но собственная жизнь тебя беспокоит не больше пылинки на одежде. Более того, ты являешься ключевым элементом в процессе Комплиментации, задуманном Командующим, в котором ты неизбежно погибнешь, но при этом продолжаешь оставаться верной ему'.

Шут отставил в сторону миску и откинулся на спину. С этими японцами и их невнятными понятиями о верности и чести были сплошные проблемы. С собратьями-славяноевропейцами было куда проще. В самом деле, надо быть вконец отмороженным, что бы бесплатно работать сверхурочно только потому, что у непосредственного начальника аврал. Или взять обороненную как-то начальником смены Камимурой фразочку — 'вам повезло, что у вас есть время спать дома'. Бред, честное слово. NERV вроде организация не бедная, а оклад у хозяйственного персонала маленький. Так что мешало набрать людей еще на одну смену, что бы было по восемь часов? Пресловутая экономия Командующего на мелочах? Э, не. Это все менталитет такой, мать его за ногу. Судя по тому, что Шуту приходилось слышать о японцах в родном мире, у них было негласное правило приходить на рабочее место за полтора-два часа до начала рабочего дня, и уходить минимум на час позже. В противном случае запросто могли уволить 'за несоответствие имиджу фирмы'. А за увольнением практически гарантированно шло самоубийство. За примером далеко ходить не надо было — сразу после атаки Четвертого Ангела акт коллективного суицида совершила небольшая группа техников, отвечавших за подготовку стационарных орудийных систем. В предсмертной записке они мотивировали свое решение тем, что считают своей недоработкой то, что пресловутые системы оказались неэффективны против Ангела, и потому не могут вынести позора. Этого Шут тоже не понимал, даже в красках нарисовав себе в воображении подобную ситуацию. Представить себя висящим в петле с выглядывающим из кармана куртки уведомлением об увольнении упорно не получалось. Зато ярко стояло перед глазами видение Камимуры, насаженного на обломок швабры как на шампур. Шут моргнул. Видение исчезло.

Коридор за дверью начал наполняться стуком и звуками шагов — трудолюбивые до трудоголизма японские соседи отправлялись на работу.

'Давайте, топайте. У меня выходной и я срал на вас с токийской телебашни!'

Громкий рык все еще голодного желудка напомнил, что самому Шуту провести день в сладостном ничегонеделании тоже не светит, и что сейчас надо оторвать свою задницу от матраса, одеться, утрамбовать накопившийся за четыре дня мусор в мешок, каким-то образом замаскировать под рубашкой оружие и топать в магазин. А по возвращении — перестирать всю одежду, в том числе оранжевую спецовку, и простыни. А потом еще пройтись с тряпкой по всей комнате, потому что вонь стоит такая, что аж глаза слезятся.

'Сегодня четверг', — подумал Шут. — 'Блять, я ненавижу четверг!'

А что делать? Кое-как натянув рубашку и брюки, Шут вытащил свое тело из комнаты, запер дверь и нехотя поплелся на улицу, волоча за собой мешки с мусором. Вообще мусор — это была отдельная история. Как выбрасывают мусор, скажем, в России? Заполняют ведро до того состояния, когда больше уже не влезает, потом берут это самое ведро, идут с ним до ближайшего бачка и вываливают в него содержимое. Все просто и понятно. Японцы же как всегда придумали черт знает что. Мало того, что мусор обязательно было упаковывать в одноразовые пластиковые мешки, так еще и его следовало разделить на сжигаемый и не сжигаемый. На взгляд Шута горело все, что было не из металла, и для него стало настоящим откровением то, что полистироловые упаковки от лапши к сжигаемому мусору не относились. Подобное непонимание на элементарных с точки зрения аборигенов вещей, в первые дни чуть не вылилось в потасовку с мусорщиками, и мордобоя удалось избежать только парочкой ментальных внушений. Тихий ужас в общем.

Уже выйдя на улицу, Шут ощутил направленное на него ментальное давление. Оно исходило от двух мужчин в простецкой одежде на противоположной стороне улицы, уж очень пристально за ним следивших. Тааак, это у нас Второй отдел. Однако этот Цуруми оперативно работает. Вчера вечером заподозрил, а с утра уже приставил наружку. А что, ребята, вас всего лишь двое? Ммм... похоже и правда. Значит, брать пока не собираются, просто мера предосторожности.

'Надеюсь, им не придет в голову устроить мне обыск прямо тут', — Шут незаметно поправил спрятанный под рубашкой пистолет. — 'Ну и что с вами делать? Убрать вас нельзя, оставлять как есть — тем более. О, идея!'

Шут перешел на другую сторону улицы и двинулся навстречу 'спецам'. Те моментально насторожились, но запрашивать подкрепление или хвататься за оружие не спешили, очень правдоподобно изображая оживленную беседу о формах наиболее ярких представительниц женского персонала NERV. И то ладно.

Тщательно выверяя каждый шаг, Шут намеревался пройти точно между агентами. Три метра, два метра, метр. Сейчас! Стиснув зубы перед неизбежной болью, Шут подвернул ногу и повалился вперед, раскинув руки. Уже падая, он успел на секунду ухватить агентов за ноги. Есть тактильный контакт. Уже лежа скрючившись на асфальте, он посмотрел наверх. Оттуда на него глядели остекленевшие глаза 'спецов'.

— Что бы не произошло, вы будете докладывать наверх, что я не вызываю подозрений своим поведением. Любые мои нетипичные действия вы должны замалчивать, — приказал Шут. — Когда я щелкну пальцами, вы забудете этот разговор, но будете следовать моим инструкциям.

И щелкнул пальцами.

Глаза агентов прояснились, они глядели на Шута с некоторым подозрением, но без страха.

— Мужики, подняться не поможете? — проскрипел тот. — Я, кажется, связки растянул.

Агенты переглянулись, но встать на ноги все-таки помогли. Один, более участливый или находчивый, спросил:

— Идти сможешь?

— Да, вполне, — ответил Шут отряхиваясь. — Но врачу все-таки показаться стоит. Дурдом какой-то, мало нам этих страхолюдин инопланетных, так еще на ровном месте спотыкаемся!

Агенты хмыкнули и вернулись к своему разговору, давая понять, что на сегодня их запасы альтруизма исчерпаны.

Шут едва заметно ухмыльнулся и отправился к станции наземного метро, не забывая прихрамывать при ходьбе.

'Один-ноль в мою пользу, Цуруми-сан. Чего еще придумаете?'

* * *

На входе в магазин Шут, уже предвкушая кратковременный, но интенсивный шопинг, повстречался с тем, кого меньше всего ожидал тут увидеть — с Ямадой.

— Здорово, Ларкин! — проорал он, чуть стоило последнему оказаться в зоне его видимости.

'Блять, тебе трудно было просто мимо пройти?!'

— Добрый день. А ты что тут делаешь? У тебя же смена сегодня.

— Да есть чуток еще времени, решил вот на обед что-нибудь прихватить.

'То есть в NERVовскую столовую уже сходить было не судьба, да?'

— Ты же обычно свое носил?

— Да так, бурная ночка выдалась. Ну, ты понял, о чем я, — Ямада гордо ухмыльнулся. — На готовку времени не хватило.

'Даже знать не хочу, какая дура решилась тебе дать. Нет, не смотреть, не смотреть, я не хочу этого знать!'

Шут мысленно скривился. В больших дозах этот не отягощенный большим умом болтун мог довести до белого каления даже обесточенный Евангелион.

— Ясно, — выдавил он из себя.

— Кстати, Еву-00 будут активировать сегодня днем, в 13:00, — понизив голос, добавил Ямада.

'Моя бы воля, я бы тебя, идиота, к стенке давно поставил, за то, что языком налево и направо треплешь!'

— Вот как? — хмыкнул Шут. — Они не беспокоятся, что он опять того... буянить начнет?

— Хрен их знает, но, наверное, головастики все предусмотрели.

'Предусмотрели они, как же. Они сами толком не понимают, с чем имеют дело. А ведь в Нулевом нет резидентной души, которая бы держала под контролем природные инстинкты Евы. Эта задача ложится на Рей, с которой только недавно гипс сняли'.

И снова Рей. Не будет ли большей удачей, если она все-таки погибнет?

'Нет, не будет. Ее заменят, а новое воплощение может оказаться куда менее дружелюбным по отношению к некоему псайкеру'.

Шут поежился. Это значило, что надо постараться сохранить статус-кво. То есть Рей должна выжить. И что может сделать обычный уборщик? Ну, почти обычный.

— Так, Ямада. Хватай свой обед и топаем в NERV.

— У тебя же выходной?

— Я забыл бумажник в шкафчике, — без колебаний соврал Шут.

— Хы, baka[1].

Шут с великолепным терпением подавил в себе желание придушить надоедливого коллегу.

По прибытии в штаб-квартиру и триумфального 'обнаружения' бумажника, Ямада умчался на рабочий участок, а Шут, косясь на камеры, прикидывал, как избавиться от уже начавшего натирать живот оружия. Коридоры рядом с подсобкой просматриваются камерами, а он и так рискует сильно повысить градус паранойи Цуруми своим появлением в штаб-квартире в нерабочее время и в гражданской одежде. Похоже, придется некоторое время таскать с собой. Ладно, следующий пункт — технический коридор C-17. Или подняться на поверхность и все-таки сходить до ближайшего магазина? Жрать охота так, что сил нет. С другой стороны, кто знает, сколько времени понадобится на исполнение плана. Он может попросту не успеть до момента реактивации Нулевого.

'Взглянем на ситуацию иначе. Если я сейчас облажаюсь, то риску подвергается не только и не столько Ангелочек, сколько я. Хоть Евангелион и не обладает психокинетическими способностями, но никогда не знаешь, что выкинет это их АТ-поле, о котором столько разговоров. А приговоренные к смерти имеют право плотно поесть. По-моему так, а не иначе. Вперед!'

Не то что бы Шут и правда предполагал свою смерть. Целостность своей собственной шкурки он ставил всяко выше блага неведомой зверушки, полу-Ангела, получеловека, и он бы в жизни не пошел на такой риск. Но чувство неизбежной опасности, сопровождавшее его большую часть жизни, позволяло принимать рискованные решения куда легче, чем большинству людей. Как и относиться к ним в определенной мере наплевательски и с немалой долей черного юмора. Но в данной ситуации ему просто хотелось пожрать, а в местной столовой ничего кроме салатов из водорослей и суши не было.

Уже направляясь к выходу из Геофронта, он настолько углубился в свои мысли, что не заметил, как налетел на капитана Кацураги.

— О, простите капитан, я вас не заметил.

— Ничего страш... это вы, Ларкин?!

— Да, это я. А в чем дело?

Взглядом Мисато можно было забивать гвозди.

— Если вы еще раз вздумаете напоить Синдзи, я добьюсь, что бы вас отправили под трибунал!

Шут напряг память, пытаясь вспомнить, когда он успел это сделать.

— Я вроде его не спаивал.

— Да? И как вы объясните тот факт, что он вчера при мне залпом выдул полную банку моего пива, а потом потребовал, что бы ему платили за пилотирование?

— Как объясню? Я бы тоже потребовал оплаты, если бы мне пришлось регулярно рисковать жизнью! И вообще, при чем тут я? Синдзи рассказывал, что вы сами в домашней обстановке не образец трезвости.

— Не юлите, Ларкин! — прорычала Мисато. — Он сказал, что впервые попробовал спиртное в вашей компании!

— А вы про тот случай. — Шут почесал затылок. — Ну, парню было хреново, поэтому я решил, что это его взбодрит... да и была то там всего пол-пинты! В конце концов, он ведь тогда вернулся домой, верно?

— Верно. И молитесь, что бы это был последний случай, когда он выпивает до совершеннолетия. Потому что иначе у вас будут БОЛЬШИЕ проблемы.

Шут не нашел ничего лучше как молча кивнуть, потихоньку сдвигаясь к манившему мерещащимся ароматом пищи проходу. Мисато подобрала с пола выпавшую из рук папку и направилась прочь. Шут уже готов был уйти, но сперва решил задать один вопрос.

— Кацураги-сама, а платить то ему теперь будут?

Мисато бросила на него полный злости взгляд.

— Теперь — будут. И не думайте, что это ваша заслуга.

'Да мне вообще насрать было', — немного обиделся Шут, но вслух ничего не сказал. — 'Хотя то, что Синдзи осмелился потребовать денег, пусть даже и выпив для храбрости — это хороший знак. Может, он не так уж и безнадежен. И чего, спрашивается, эта Кацураги так взбеленилась? Можно подумать, я его героином угостил или сводил в бордель. Кстати, насчет борделя это идея, первый сексуальный опыт должен здорово его встряхнуть, глядишь — и депрессия отступит. В Японии вроде это дело законно, а 'возраст согласия' наступает в тринадцать, так что особых проблем возникнуть не должно. Кроме Мисато, разумеется. Пригляжу наиболее уютное заведение, намекну девочкам, что защитник человечества истощен сражениями и нуждается в женской ласке... А расплатиться Синдзи теперь сможет и сам, хе-хе'.