Вино мне понравилось больше пива, хоть и было намного крепче и от запаха так в нос шибало, что всего передёргивало, зато сладковатое и яблоками пахнет. Но меня как всегда обделили налив только полкружки, обидно как тётей бить так можно, а тут нет.
После ужина мы сразу поднялись в свою комнату, где я почти сразу заснул.
Встали мы рано и, позавтракав кашей с мясом, — которого мне удалось найти только два маленьких кусочка, — и вчерашними пирожками, — которые дабы не пропали случаем, Чакор утащил с собой в комнату, — мы погрузились в телеги и поехали дальше.
Так как мы сейчас не торопились, да и раненым тряска явно не на пользу будет, то решили не гнать как в первый день пути из села в Коржин, а ехать медленнее, с таким расчётом, чтобы остановится в трактире на хуторе Мельчиха. Да и опасение было, что подуставшая Веса просто не осилит два с лишним дневных пеших перехода. Поэтому возвращение домой заняло три дня; и в последний день мы ехали спокойно, почти не спеша, дабы излишне не изматывать лошадей.
К селу мы подъехали на закате, как раз успели заехать, перед тем как солнце должно было коснуться земли, а ворота в тыне закрыть. Сперва заехали к дому Мефодия и отец помог ему занести в дом мешок с купленными им вещами. А потом к дому дяди, где отец немного задержался. Чакор получив от отца оговорённые деньги (четырнадцать серебряных), взвалил на плечо свой мешок и ушёл сам — тут ему всего-то шагов сорок до дома было. Поэтому, когда мы подъехали к дому, нас встречала вся семья.
Когда заехали во двор, первым к отцу подбежал, Савка; и, обняв, спросил. — Пап, а чего ты мне привёз.
— Привёз, привёз, потом покажу, — отец потрепал его по голове.
— Как съездили? всё хорошо? — подошедшая мать обняла отца, а потом меня, заодно и ощупав при этом.
— Всё хорошо, все живы, позже расскажу, сейчас Весу распрячь надо, а то умаялась чаи, — отец успокаивающе погладил мать и обнял Ладу и Любу.
— Пап, а нам ты что-нибудь, привёз, — Любка заискивающе поглядела на отца.
— Цыц раскудахтались, вот поужинают, отдохнут с дороги, и сами всё расскажут, — прикрикнул подошедший дед. И бросив взгляд в телегу, и нахмурившись, покосился на меня, а потом на отца, но спрашивать ничего не стал.
Отец стал распрягать Весу, а я принялся таскать мешки в дом. Потом был ужин, после которого отец рассказывал о наших приключениях, а я сидел на лавке оперевщись спиной на стену — наконец-то я дома и можно ничего не бояться.
Часть вторая. Первый шаг в маги.
Глава первая "Карна".
Дорога обогнула очередной холм, лениво пошла вверх по подозрительно прямой балке, в конце которой крутым подъёмом взобралась на насыпной вал двадцати маховой (32м) высоты, и я увидел несчётное множество домов стоящих далее по дороге. Вроде только что было поле, и раз стоят дома — вон парочка недостроенных срубов. Ни стены крепостной, ни забора завалящего, ничего. Я смотрел и не понимал — как так можно жить. У нас вокруг деревни, тын высотой в два маха(3,2м), и знаки отвращающие через каждые пятьдесят шагов расставлены, чтоб тварь какая ночью в село не пробралась. Тут же ничего не было — хотя знаки может и были просто невидно их с дороги, но без забора это всё равно считай что в поле — брр.
Мы въехали в пригород Карны; города — где я стану магом.
Пригород главного города Карнаского удела отличался от пригорода Коржина. Если пригород Коржина был по своей сути лишь большой разросшейся деревней, через которую проходила единственная дорога в город, то пригород Карны сам был похож на город — столько в нём было разных построек. Глядя на скученность одних построек, чёткие ряды других, и свободное расположение третьих, в купе с предрасположенностью однотипных строений к определённым местам, то нетрудно было понять, что пригород Карны не есть единое целое, а есть слияние отдельных застроек. Вдоль одной из рассекающих пригород на части и ведущих к городским воротам дорог засыпанных дроблёным камнем, стояли добротные дома, в которых были: постоялые дворы, трактира, кабаки, харчевни, мастерские, лавки, и прочие доходные дома. Дальше от дороги стояли жилые дома, и чем дальше были дома от дороги — тем становились они всё хуже и хуже, в самой дали даже землянки были видны. С большой долей уверенности можно было предположить, что и с других ведущих в город дорог открывались подобные виды. Заметным отличием от пригорода Коржина было и малое число лоточников* и коробейников* стоящих на перекрёстках и предлагающих свой нехитрый товар, зато пацанят предлагавших за лом* показать всё что угодно и найти всех кого надобно было как блох на своре бродячих собак, так и норовили на каждом перекрёстке запрыгнуть в телегу.
Проехав пригород, мы выехали на дорогу, ведущую к воротам города, и я его увидел.
Карна стояла на месте слияния двух широких рек — Вороти и Струмени, и сильно походила на Коржин, но во всём превосходила его: И в размахе раз в пять, а то и больше. И в высоте стен ставших на гребне крутого пятнадцати махового (24м) вала, покрытого каменными плитами, на пару махов(3.2м). И размерами башен на десять махов(16м) превышавших Кожинские в высоту, и почти в два раза в ширину. И как тут же выяснилось въездной платой.
— Две дары с копыта лапы или колеса, — сообщил молодой стражник, стоявший у въезда в небольшую крепостницу преграждавшую дорогу на мост через широкий наполненный водой ров. В то время как весь остальной десяток, прятался в тени под надвратной башней.
— С вас шестнадцать дар.
Отец расплачивается, и мы едем дальше. Сперва через крепостницу, состоящую только из шести башен, две из которых надвратные, и стен между ними. Ни каких построек на крепостном дворе не было, а вот бойницы на внутренней стороне башен и стен были. А далее по каменному мосту заканчивающимся подъёмным пролётом.
Проезжая по туннелю в крепостной стене города, поёжился от ощущения будто кожу щёткой огладили — сильное магическое возмущение так обычно ощущается.
И за воротами тут не дома как в Коржине, а стены чуть поменьше внешних, стоящие так, чтоб между ними только что и могли разъехаться две телеги. С бойницами в два ряда, и навесами, чуть ли не смывающимися над дорогой. Ну и воротами в конце с боку, в подобии надвратной башни, проехав через которые мы наконец-то оказались в городе.
Проехав чуть, увидели недорогой на вид трактир. Сходивший в него отец сказал, что там всё занято, и мы поехали дальше. Объехав ещё четыре трактира, и не найдя свободного места, отец решил попытать счастье в трактире подороже, — деньги то есть. В трактире "Приют Мастера", нам улыбнулась удача, правда за комнату на двоих хозяин запросил аж два серебряных.
— Да вы что, на этой декаде вступительные испытания в школах магов проходят. А на следующей первая осеняя ярмарка, — ответил Марк — хозяин трактира — когда отец возмутился такими ценами. — Все комнаты бывают заняты, иные в конюшне на сеновале ночуют, от того и цены вдвое больше чем обычно.
— А скоро эти испытания, и где они будут проходить? — спросил отец. Хотя бабка Варвара и говорила, и когда, и где.
— Так послезавтра в "имперской". А после, и в другие начинают принимать, кого в "имперскую" не взяли. А проходят они в школах, где и будут, учится маги, — объяснил Милобуд. — А вы чего, посмотреть хотите или способности имеются?
— Да имеются, вот, хотим в "имперскую" отдать, — отец кивком показал на меня. — Говорят, так лучше будет.
— Ну, если способности большие, то наверно лучше, а если слабые, то всё равно не возьмут, туда только сильных одарённых берут, — Милобуд пожал плечами.
— А за испытание платить надо, или нет?
— Не знаю, кто говорит надо кто нет, вы комнату брать будете, последняя.
— Будем, — отец выложил на стойку две резаны.
— Пошли, — Милобуд махнул нам рукой и, проходя мимо двери, бросил в неё. — Вацлав присмотри.
Комната оказалась ничего, размером как у Фрола, но на двоих. Вместо спальных лавок, тут были широкие топчаны*; между которыми — прямо под окном — стоял большой сундук запираемый на замок. Двоим переночевать само то будет, даже богато.
— Вот, от двери и сундука. — Марк положил на сундук два ключа.
Так как, до заката было полно времени, да и на школу глянуть не терпелось; уложив вещи в сундук, и заперев его, мы решили прогуляться.
Узнав где находится "имперская" школа, направили свои стопы к ней. Вот только ничего нам толком увидеть не удалось. Школу окружал забор из переплетённых ветвей кустов, с такими шипами, что просто подойти страшно, не то чтобы пытаться их раздвинуть и заглянуть. Только вход, да кусочек второго и третьего этажа над ним, через кованые ворота и увидели; но сильно не расстроились, — завтра насмотримся, я-то уж точно. Спрашивая у прохожих дорогу, мы пошли к торгу, по пути рассматривая дома.
Дома в основном были каменными или кирпичными, в два-три, а то и четыре этажа; встречались и саманные дома, но они, похоже, были мастерскими. Лишь у некоторых домов третий или четвёртый этаж был деревянный, а вот полностью деревянных домов не было; а в пригороде-то как я помню, стояли только деревянные дома — явно это было сделано неспроста.
Торг был раза в три больше чем в Коржине, причем в городе их было два, — Большой и Речной. В середине Большого — на который мы пришли — была площадь, на которой продавали с повозок, с двух сторон от площади шли спаренные ряды лавок, а вокруг стоял квадратом ещё один ряд лавок. Побродив по опустевшему рынку и зайдя в пару лавок, мы купили мне добротную кожаную куртку, — чтоб я совсем уж оборванцем не выглядел, всё-таки будущий маг как-никак.
Вернувшись в трактир, мы поднялись к себе и разлеглись на топчанах, дожидаясь ужина. Так как делать было нечего, я стал вспоминать прошедшее лето.
Сразу по возвращению, мы за оставшимися находками не отправились. Сев нужно было закончить, а дядя из-за ранения пахать не мог, и нам следовало ему помочь, о чём дед и объявил утром следующего после приезда дня. Дядин надел был от реки дальше нашего, и земля на нём просохла лучше и была мягче, к тому же он был уже больше чем наполовину вспахан, поэтому он достался мне. Теперь я, как и отец уходил из дому сразу после завтрака, шел к дяде запрягал Вольного и вёл его на поле. Ходить за плугом и сохой я уже умел (отец ещё в прошлом году дал попробовать и научил, что и как делать) но работать по-взрослому мне пришлось впервые и уже к обеду руки болели так, что не держали плуг. Дед знал, что так будет и велел после обеда сеять. Тётка с двоюродными братом и сестрой сеяли, а я бороновал. Бороновать мог и Говен, он всего на год младше меня, но я всё равно ни пахать не мог, ни зерно как следует разбрасывать, руки ничего не чувствовали. Добираясь вечером до дома, думал только о том, как бы побыстрей до постели добраться и уснуть до утра беспробудным сном. Самым же тяжёлым было встать утром — затекшее за ночь тело болело в три раза сильней. Как проболтался Сенька, такое веселье устроил мне дед, запретив Говену мне помогать с пахотой, мол — чтоб в учёбе был прилежней.
Но зато, через три дня после нашего возвращения, дед мне на пояс подвесил обеденный нож, как и положено взрослому мужу. По правде говоря, в середине лета я итак бы его получил — по возрасту, но как сказал дед "Пропитание добыл, семью оборонил, мужик".
Обедал я теперь за мужским столом, но радости от этого было немного, работать тоже приходилось по-мужски.
После сева к пещере мы тоже не пошли, дед только расспросил меня, как и что, и на этом всё. Отец был занят, каждый день находилась какая то важная работа, то дранку на крыше менял, то сарай сенной чинил.
Только после сенокоса мы отправились за оставшимся богатством. Отец в пешеру всё равно пролезть не мог, поэтому остался у последнего дерева у подножия кручи. Кроме припрятанного, из под камней я добыл ещё: один арбалет, меч, кинжал, метательный нож и сломанный амулет, всё простое. Собрав всё в мешок и привязав к ноге понравившийся жезл — который я решил утаить, подхватил не влезший в мешок посох и повернул в обратный путь.
На ночь мы остановились всё в той заимки у кривой осины.
Первым мы осмотрели посох, что был замотан в специально прихваченную для него холстину. В мах(1,6м) длиной, с навершием в виде головы змеи из белого чуть сероватого металла, державшей в пасти крупный камень красного цвета. Дальше посох как будто покрывали чешуйки с какими-то знаками, но он был гладкий как стекло; за нарисованной чешуёй шла рукоять из шершавой кожи, за которую можно было одновременно держаться двумя руками. Посередине рукояти было кольцо из белого металла, изрисованного чёрными линиями, складывающимися в выпуклый рисунок в виде змеи с головами на обоих концах туловища, переплетающимися между собой. После рукояти шли костяные кольца с рунами, за которыми была пядь(20см) белого металла; а заканчивался он трехгранным наконечником из голубовато-сиреневого с серым отливом металла.
У меня аж руки чесались при виде этого посоха, как хотелось его опробовать и прикарманить. Но вряд ли получится, наверняка такую вещь потребуют сдать в казну, раз на какое-то колечко грамоту пришлось получать, да и стоит он наверно немеряно.
Потом осмотрели стреломёт но испытывать не стали. Железную коробку только глянули, — всё равно непонятно что там и как её открыть. Кинжал с ножом, амулет, и меч воина, тоже только глянули, — ничего особенного; а вот меч, того в конце пещеры, мне показался подозрителен хоть никакой магии я в нём и не увидел. Чуть больше полу маха(80см) длиной, с широким в основании и сужающимся к концу клинком молочно-белого цвета, на котором были видны чуть заметные серые нити. На рукояти, вернее той штуке что должна защищать руку, были пластинки с какими-то знаками — явно неспроста сделанные.
Когда вернулись домой, дед, осмотрев всё, велел посох меч и коробку закопать в сарае для сена. Не любит дед пустого риска, так что остальные видели только простые вещи. А жезл я спрятал там же где и амулеты.
По возвращению решил расспросить Оза о трофеях.
— Оз что ты знаешь о магическом посохе в виде змеи с красным камнем в зубах, покрытого чешуйками и кольцами с рунами и какими-то магическими знаками, длиной в мах(1,6м).
"Уточните размерность, приведённая вами единица мне неизвестна".
Задумался я надолго, но всё таки сообразил что Оз спрашивал про длину, и переспрашивать не пришлось.
— Мах — это длина между кончиками пальцев разведённых в разные стороны рук.
"Объект идентифицирован. В доступе на получение информации отказано. Ваш уровень доступа недостаточен".
Хм..., отказано — это значит, что ничего он мне не скажет; а вот чего ему недостаёт?
— Оз, что ты можешь сказать о мече из белого как молоко метала с знаками на рукояти.
"Информации для идентификации недостаточно, рекомендую обозначить упомянутые знаки".
Интересно как, если я их не знаю? Последующие дни и декады шли обыденно: работа, встречи с друзьями, и расспросы Оза — по большей части безуспешные.
