— Даже если наша идеология самая лучшая и вообще спасёт галактику? — спросил Мурри. — Все будут нам кланяться и благодарить неустанно. И платить ещё. Как бы обычно за этим и распространяют.

— Распространяют. Но как раз такую, в какую в здравом уме не поверишь.

— Наши нейро-нано донесут до вас Настоящую Правду? — предположил Найу. — Даже если она не вполне настоящая.

— Она настоящая. Просто мы кое-что опустили.

— Дети на Тайат действительно дёргают морковь руками — но в рамках социалистического соревнования пионерских бригад за переходящее красное знамя, а не под страхом расстрела через повешание?

Охэйо улыбнулся.

— Бывает такое, да. Или наоборот. Счастьеносцы тоже иногда бывают. Если спрашивать тех, кого это реально коснулось, — слова, конечно, разные будут, но в общем никто не скажет, что тотальный ужас-ужас, скорее, что надо было не так активно счастьё, и вообще...

— В смысле, чёрная икра даром — это хорошо, но роботы, которые ловят прохожих и закачивают в них по десять кило икры, и хорошо, если в рот, — это всё же перебор?

— Это да. Но не надо ж придумывать, зачем это Император Зла пускает по рекам венки, сплетённые из обывателей. Все хотят хорошего. Себе. Ну, или всем, но своего. А чужое — Зло, а что говорят, что добро — так врут же.

— А про вас не говорят такое?

— Такие-то есть. Но для сарьют это больше юмор. Это у некоторых Детей можно сфоткать домик для уточки и потом делать всякие умозаключения. А если товарищ живёт в звездолете, который по галактике мотается — что тут фоткать? А в гости сарьют приглашают очень неохотно и только особо доверенных товарищей, которые лишнего не будут болтать. То есть судить можно лишь по тому, что во время официальных визитов всяких видно, а это... мало. Получается что-то типа тестов, где в кляксах каждый своё видит. Обычно видят, что там девственницам набивают в попы порох и вставляют фитили. Ну, или там девственникам.

— Слава Свету, это мне уже не грозит, — Найу хихикнул.

— Тебе другое кое-что грозит. Типа ремня.

— Ой, да я всегда готов! — Найу даже потянулся к застежке лвати. — Но я ж тоже угнетенная личность. Красоту свою бесценную изображаю — а за что? Зарплата где?

— А на что её тебе тратить, паразиту? И где?

— Но бывает же!

— Ага. На базах разных научных. У ученых. Которых мы наняли. Или пригласили просто.

— Сарьют разве зарплату не платят? — удивился Мурри.

— Те, у кого формально юрисдикция над конкретной базой, платят тем, кто там работает... в общем случае. Реально куча ньюансов с учётом, что такие товарищи вполне могут в других местах работать. Где им зарплата не нужна — вода в кране, а хлеб в столовке бесплатный. Потому что коммунизм и отстало ж дензнаки иметь.

— При капитализме проще жить, — сообщил Найу. — Можно себя просто в рекламе показывать и ничего не делать.

— В рекламу тоже не каждого берут, даже если красота прекрасная. Там тоже уметь надо. Полноценно игра актеров и прочее. Но это учить очень дорого уже и вообще Высокое Искусство, где настоящая живая дева заваривает настоящий кофе в настоящем кофейнике, и сертификат даже есть, что дева настоящая, и кофейник тоже. Вот с кофе проблемы могут быть — через экран вкуса не видно ж, а настоящий кофе дорого, и зачем тратить? И будешь щасливые рожи строить, хлебая настой из жженых опилок, по сорок чашек за раз. А плохо будешь строить — так желающих много.

— Можно роботы-пылесосы рекламировать, — буркнул Найу. — Дикарям всяким, чтобы покупали. Хотя вот как реагируют люди на них...

— Спотыкаются среди ночи и со страшным матом падают на стол с тарелками? — предположил Мурри. — Не думали, что там что-то есть же. Пылесос перемещается же, и ночью может коварно подползти. Ну и реальный дикарь ж будет от робота-пылесоса прыгать на люстру и молицца телевизору, где духи живут говорящие.

— Вот видишь, лучше жить при коммунизме, — усмехнулся Охэйо. — Где нет никаких извращений, а есть график дежурств. По уборке территории...

— А что там? Все дети общие и родители тоже? То есть ребёнок заходит в любой дом, жрёт тортик — и это норма?

— Тебе тортика жалко?

— Ну... при коммунизме жлобства нет же? То есть каждый должен быть рад, что к нему зашёл ребёнок, поел тортик, развел костёр под столом и запустил кошку в космос.

— И мы такого ребёнка наблюдаем, — заключил Охэйо. — Но человечество к нему ещё не готово. Отчего всеобщее наступление коммунизма откладывается...

— Я, между прочим, профессию готов сменить, — хмуро уже сказал Найу. — На Лиса. Или на боевую просто. Чтобы со всей этой мерзостью бороться. Я же парень всё-таки, не что-нибудь.

— Тут бороться уже поздно, между прочим. Товарищи приехали. К конечной станции. Которая... конечная.

— Другие похожие есть же.

— Есть. Но средства от счастьеносцев тоже есть, вполне кстати доступные.

— ПКО? — предположил Мурри.

— ПКО тоже можно, но дорого очень. Проще захватчикам неприятных сюрпризов устроить. Кое-где, и в том числе у Тайат есть птички, которые почти все проверки, что это таки мирная птичка — пройдут, кроме не таких быстрых и на железе сарьют, но вот только несколько ударов подряд по визору шлема — и там следующий удар будет прямо в мозг.

— Ворона-убийца с бронебойным клювом? — спросил Мурри.

— Да.

— Клюв должен быть очень бронебойным видимо, — предположил Найу. — Визор же поди не из плексигласа всё же. И птичку отдачей отбросит. Масса у неё маленькая же.

— Биологический реактивный двигатель.

— Ворона на пуканиевой тяге?

— Не такой. Ну — формально биологический. Встроенный твердотопливный заряд. Очень быстро собираемый.

— Птичку... жалко.

— А птички одноразовые в общем-то.

— Ну и из чего клюв тот?

— Формально — биологический. Реально в природе такое не растет.

— Алмазный клюв? — предположил Мурри. — Так визор ж тоже не стеклянный. Ну и пока птичка долбит — её же могут поймать рукою. И немножко сдавить. Или немного сунуть башкой в ствол штурмового болтера.

— Она не долбит. Она на таран идёт. Живой снаряд. Именно поэтому — для гарантии надо несколько птичек.

— Тогда не проще ли сразу дрон-камикадзе с кумулятивным зарядом?

— Проще. Но там сразу видно, что это. А с птичкой нет. В чём весь цимес. Внезапность действует ошеломляюще. И смысл планету захватывать, если там везде такое?..

— А тут такое есть?

— Тут нет. Скорее всего.

— И что нам тут делать?

Охэйо задумался.

— Меня эти Уважаемые Господа очень беспокоят. Запросто могут от испуга выкинуть какое-нибудь гадкое коленце. А могут и иначе...

— Могут и сбежать? — предположил Мурри.

— Могут, — согласился Охэйо. — Причём предпочтут скорее малый крылатый корабль, чем шахтерскую матку, которую ещё из внешней системы вызвать нужно.

— И после посадки которой вместо города будет готовый карьер? — спросил Найу. — Не пропадать же энергии реактивной струи.

— Да. Вот как раз матка — способна на посадку на планеты, и ей в общем-то плевать на атмосферу. При этом форма там совсем не обтекаемая, и садиться она будет постоянно тормозя двигателем, потому что иначе корпус разнесёт набегающим потоком.

— А антигравитации нет разве? — спросил Мурри.

— Антигравитация реально бывает, только в ложном вакууме. Поэтому можно насоздавать точек из этого вакуума и поместить в матрицу, чтобы получился антигравитационный материал. Который прижимает вообще всё к поверхности под ним. Но самая реальная антигравитация -вообще без антигравитации. Над кораблем создается локальное гравиполе, которое уравновешивает гравиполе планеты, и всё. Гравитация слабая потому, что утекает с браны в объемлющее пространство. А если её заблокировать, то она станет очень, очень сильной...

— Боишься, что гады убегут, а ты и не заметишь? — спросил Мурри.

— Ага. Аннита одна, а планета большая. А система ещё больше. Можно удрать куда-нибудь на Алдронату и ждать, когда сюда кто-то прилетит, случайно или не очень. А мне всё же очень не хочется, чтобы эти уроды пережили свою ошибку. И эти свадьбы с малолетними девами...

— Наверно, лучше в самом деле парни, — буркнул Найу.

Охэйо хмуро взглянул на него.

— Не лучше. Ничуть не лучше. На Суватте мне подарили мальчика для удовольствий. Когда Лиасса с ним работала — он плакал и просил убить его. А когда она на минуту вышла — разбил стакан и осколком перерезал себе горло, — Аннит помолчал. — Даже после этого его пришлось фиксировать штатными средствами медкомплекса, а потом говорить, что он не имеет права принимать такие решения в таком состоянии — ну а что ещё было сказать? — и вообще, от него польза не только как от дырки.

Мурри поёжился. Он вспомнил этого невероятно красивого — и затравленного почти до смерти мальчишку, которого Аннит взял на борт просто-напросто из жалости (и который потом всю ночь проплакал в его комнате, иногда сбивчиво рассказывая о вещах, от которых у вроде бы не наивного Мурри поднимались дыбом волосы).

— Брр! — Найу передёрнулся. По всему его телу пробежали стремительные и резкие судороги. Аннит всё ещё хмуро смотрел на него.

— Парни тоже люди, им и больно бывает, и стыдно. Такого вот просто не должно быть.

— Но ты оставишь всё, как есть? — спросил Мурри.

Охэйо вздохнул.

— Пока да. Это планета Таваго, он её населил, он и несёт за неё всю ответственность. Да, управлением — надо заниматься.

— А не ставить компьютер в виде пожизненного президента, как на той же Оттеге? — спросил Найу.

Охэйо фыркнул.

— Стоит.

— Ставить? Или самому таки заниматься?

Аннит пожал плечами.

— Иногда лучше ставить. И ставят. Появляется масса свободного времени. И не нужно выбирать, кого ставить на царство — подлеца или злодея.

— Воспитание? — предположил Найу.

— А кто этим заниматься будет? Самих сарьют мало и им вечно недосуг. А у людей — как повезёт. Почему-то вот власть всегда хотят не очень хорошие товарищи. И почему-то в личных целях только.

— Кому-то из людей мозги качественно промыть и послать прогрессором?

— Скорее сразу президентом уж. В норме так и делают. Но иногда забивают и получается нехорошо. Шесть тысяч населенных планет же, за всеми не уследишь.

— А как же построение коммунизма? — спросил Мурри.

Аннит усмехнулся. Невесело.

— А оно в программе сарьютской коммунистической партии есть. Но на практике постоянно возникает право-левацкий уклон, оппортунизм и ревизионизм. Ведь если Уважаемые Товарищи получили власть — они же типа этого достойны? И нефиг тут суетиться менее уважаемым товарищам, а то испортят ещё всё. И вообще, нерационально же, когда каждые четыре года — новый президент, а кто — никто заранее не знает. А тут всё ясно, закон о престолонаследии есть. То есть в людей хорошо конечно верить — но слегка наивно. Так и норовят, сволочи, завести кругом феодализм, рабский строй и вообще разврат.

— А если внутренние разборки, то кто может отдать приказ использовать оружие? Компьютер? Или не бывает?

— Бывает. Компьютер вполне может и имеет право, боевые дроны ж есть. На Оттеге например он так не раз уже делал.

Найу задумался.

— Вообще ладно — компьютер исполнительная власть. А законодательная? Местные вообще хоть как-то там участвуют или всё пишут сарьют?

— Тут уж от формы правления зависит. Если обычное более-менее правительство — то Народное Собрание, Великий Хурал или там Верховный Совет даже есть. Он и составляет законы. Если компьютер — у него в инструкции написано, какой закон и где его применять. Самим товарищем сарьют, который эту планету заселил. Готовый шаблон кстати есть, так что особо тут напрягаться не надо. Коррективы вполне можно вносить. Вот прописывать, что за переход улицы на красный свет — варка в масле или там кипячение — лучше не надо, коллеги не поймут. У Тайат с этим хорошо, но всё равно куча механизмов подстраховки, чтобы законы нормально работали. И это Тайат — с кучей интеллектроники, с тотальным покрытием инфосетью, с имплантами, которые очень много мониторят, и в принципе это можно использовать в некоторых случаях, с населением, которому текущая система нравится...

— Вот-вот, — сказал Найу. — Проще уж компьютер, который говорит, что если гарем из школьников нельзя — то нельзя, даже если особые заслуги.

— А другим школьникам? — спросил Мурри.

Охэйо фыркнул.

— Если нельзя, то нельзя. Никому. За такое кое-где можно и высшую меру словить. Соцзащиты.

— А кстати, решения суда о казнях кто подтверждает? — не унимался Найу. — Компьютер?

— Ну не может ж сам сарьют людей к смерти приговаривать? Это негуманно, да и на престиж с харизмой нехорошо как-то влияет. А с машины что взять? Вот помиловать — очень даже могут. Ну, если рядом случились. А что закон в этом вот случае и не предусматривал казни — так надо ж исправить судебную ошибку?

— Сами к казни присудить не могут? — спросил Мурри.

— Компьютер? Может. Если в законе написано казнить, нельзя помиловать — что бедная машина сделать может?

— Или наоборот — по закону ничего особо серьёзного или вообще ничего, а по факту — стоило бы предельно жестко наказать, — сказал Найу. — Как этого вот господина, за его малолетний гарем по факту.

— Это уже вопрос к тем, кто такой закон писал. Потому что надо предусматривать таких ответственных товарищей, которым Всё Можно, включая право первой ночи и гарем.

— А если ситуация такая, что по закону — распять надо, но вот народ в данном конкретном случае не поймет? — спросил Мурри.

Аннит вновь фыркнул.

— Что поделать, народ у нас неграмотный, не понимает, что всё для его блага. Надо воспитательную работу улучшать. Ну и полиция смутьянов плохо ловит.

— А надо хорошо?

— А как можно иначе-то?

— А почему тогда мерзость цветёт всякая?

Аннит пожал плечами.

— Ленивые товарищи. У компьютера если за убийство первой степени в морг — то значит в морг. А если людям гуманизм доверять — начинается творчество всякое. С прогоном сквозь строй двенадцать раз и так далее. Да, у нас нет зверской смертной казни — но лучше бы была. Там хоть всё быстро. Обычно.

— А ты кого-то к смерти приговаривал? — вдруг спросил Найу.

Аннит косо взглянул на него.

— Да. Много раз. Садисты, насильники, маньяки — вот такая весёлая публика.

— Не веришь в то, что каждого можно исправить?

Аннит хмуро улыбнулся.

— Я верю в возмездие. То есть можно конечно лечить — а потом? Выпускать на волю? Так пострадавшие или их родственники всё равно зарежут же, и зачем тогда мучить человека?

Мурри промолчал. У Охэйо вообще отношение к правосудию было... специфическое, ввиду тяжелого детства. Убивать тебя мы не будем, но зарыть падаль обязаны. Так что местные господа явно очень дёшево отделались. Пока что.

— А что соседи Онцутты обо всём этом думают? — между тем спросил Найу. — Тут ещё восемь планет рядом.

— Что делать — не они решают. И совсем уж массово вмешиваться не стоит.