— Это ведь всё не доказано, — перебила Лэйит едва ли не брезгливо.
— Разумеется. Слишком мало остается свидетелей, способных это подтвердить. Война на Каламии была самоубийственным безумием — но почему оно начало распространяться вдруг, внезапно, как чума? И главное, очень вовремя — почти сразу за появлением ару и совсем незадолго до того, как их раздавили, словно клопов. Если ару в самом начале вызвали такую реакцию — то теперь они могут вызвать ещё худшие, такие, что мы и представить не можем. Ваша единственная проблема в том, что вы не воспринимаете их всерьез. А когда придется, будет, увы, слишком поздно.
— Ты сам создал наше общество для мира, а не для войны, — огрызнулась Лэйит. — Девушки тоже могут быть хорошими солдатами, но только не в массе. Наши юноши в большинстве слишком избалованы, чтобы сражаться. Наша психологическая культура мало подходит для боевых действий. Если вы создали нас такими — вы же должны нас защищать.
Охэйо насмешливо поклонился.
— Положим, мы тоже были хороши, но вы начали разочаровывать меня. Я населил Тайат не просто так. Через полгода будет прохождение Найнера — и чему вы научились к этому моменту? Оголять пупки? Я не против, конечно, но этого мало. Я имею в виду — чтобы выжить.
— А что это — Найнер? — спросил Малла.
Лэйит дико взглянула на него, но Охэйо лишь улыбнулся.
— На языке Хониара — на котором я учился говорить — это значит "приблудный". Вообще-то в системе Тайат четырнадцать планет. Пятнадцатая — странница, она пришла откуда-то из межзвездного пространства. Она вращается по эллиптической орбите с периодом в девяносто лет. Сам по себе факт не очень интересный, но дело в том, что Найнер — одна из старейших известных нам планет. Ей примерно двенадцать миллиардов лет. И где-то миллиардов семь на ней существует разумная жизнь. Неплохо, а? Проблема в том, что эта жизнь небиологическая — сарьют нет туда входа, ни в виде Неделимых Сущностей, ни в виде тел. Они не подпускают к планете даже наши автоматы, а ведь такая старая раса должна знать... в общем, всё. Единственный способ добраться до этих сокровищ — обучить сновидцев, способных уловить хотя бы тень этих знаний. Это работает, Лэйит, работает — я знаю. Там, внизу, в квантовой пене, наши сны и сны Найнера становятся одним целым. Кое-что я видел сам. Но, чтобы отсеять ошибки и домыслы, нужно множество сновидцев, нужен целый народ, который посвятит себя этой задаче. Заселяя Тайат, я надеялся, что вы установите хотя бы какие-то связи с Найнером...
— Мы установили, — возразила Лэйит. — Наши обряды Единения...
— Ну, они очень... интересны, я думаю — но полезной информации дают очень мало. Каждый из нас — такая же бездна, как Найнер, Лэйит. То, что всплывает из неё, трудно отличить от другого, приходящего извне — уж я-то это знаю... Что ж, это был хороший урок: хочешь чего-то добиться — трудись сам.
Лэйит хотела возразить, но у неё не нашлось времени — они уже достигли цели.
* * *
Перед ними с мягким шипением разошлись очередные белые ворота. Малла увидел длинный прямоугольный зал, облицованный светлым камнем. Длинные лестницы с протянувшейся вдоль него террасы вели вниз, к набережной. В торцевых стенах зала чернели высокие арки и в них уходил темный, спокойный канал. Здесь было очень жарко и сыро. Влага прозрачным туманом висела в воздухе.
— Лучше снять лишнюю одежду, — предупредила Лэйит. — Иначе взмокнете, как мыши.
Они разделись до плавок (почти нагая, Лэйит держалась с непринужденной грацией) потом спустились вниз. Здесь стояло несколько белых катеров с электрическими двигателями. На одном их ожидало двое серьезных парней в серых шортах. Лишь свисавшие с поясов силовые дисрапторы говорили об их принадлежности к охране. Через минуту катер отвалил от стенки.
Это плавное, как во сне, бесшумное путешествие в почти темном туннеле казалось Малле нереальным. Лишь далеко впереди горел свет и в его слабых отблесках он видел арки поперечных туннелей, в глубине пересекавшихся едва освещенными продольными — это напоминало лежащую на земле решетку. Становилось всё жарче, висящая в воздухе влага мешала дышать и затуманивала далекие огни. Малла украдкой опустил за борт руку. Вода была горячей настолько, что почти обжигала.
Минут через пять катер вышел на свет. По обе стороны канала были каскады с несколькими уступами, с них шумно падала вода, холодная — от неё веяло прохладой. Высоко наверху Малла заметил галереи, а ещё выше — потолок с рядами ярких ламп. Впереди были громадные ворота, скорее подъемный затвор, как на плотине. Миновав их, они увидели черное озеро неведомой глубины, громадное — метров ста в диаметре, окруженное кольцевой галереей. От неё вниз, к воде, на несколько метров уходил скат из каменных глыб. От пристаней наверх вели лестницы. В стенах таинственно чернели арки радиально расходящихся туннелей, наполовину залитых водой.
Здесь было почти совсем темно. Свет ламп над галереей едва достигал конического свода, состоявшего из громадных круглых и прямоугольных выступов. Они косо поднимались наверх, к цилиндрической шахте, опоясанной огнями и уходившей в неразличимую туманную мглу. Здесь было ещё жарче — Малла весь взмок, даже его волосы слиплись. Звука почти не было, но воздух, воду пронизывала вибрация, заставлявшая дрожать даже кости — и у него, почему-то, двоилось в глазах.
— Мы под фундаментом бозонного генератора, — очень тихо сказала Лэйит. — Он поднимается отсюда почти к самой поверхности. Восемьсот метров в высоту, шестьсот в диаметре. Увидеть его целиком, конечно, невозможно. Он весит более ста миллионов тонн. Его мощность...
— Да знаю я, знаю. Я женат на девице, придумавшей эту штуковину.
— Простите, сарьют. Я не хотела...
— Пустое. Маула говорила, что этот генератор самый большой в человеческом мире. Один из самых больших. Но, если честно, смотреть тут не на что. Как насчет свежего воздуха?
* * *
Покинув подземелье, они поднялись на смотровую галерею, идущую по периметру крыши Центра. Снаружи уже была ночь и Малла удивился: ему казалось, что они пробыли внизу недолго. От высоты и обширности перспективы у него дико закружилась голова, но это быстро прошло.
Как ни странно, город был почти целиком погружен в темноту. Над редкими островками света призрачными силуэтами поднимались бледные фасады зданий. Вместо уличных фонарей тут были короткие стенки с люминисцентными лампами, расположенными примерно на высоте пояса. Потом Малла догадался посмотреть вверх.
Целые сотни крохотных лун медлительно плыли над головой — рои солекторов на орбитах высотой, наверно, в несколько тысяч километров. Вдали так же медленно ползли прозрачные столбы света, чаще всего белого, но попадались и желтые, как солома, и красные, как киноварь. Были и зеленые, и синие. Иногда какой-нибудь луч наползал прямо на Центр и мир преображался — то словно залитый очень ярким лунным светом, то глубинно-зеленый, то металлически-синий, то кроваво-красный, то оранжевый. Это вечное, беззвучное движение света казалось юноше символом могущества человека.
— Как красиво... — восхищенно протянул он. — Почему ару не сбивают солекторы?
— Зачем? Они сами их запускают, — насмешливо ответил Охэйо.
Малла удивился.
— Для чего?
— Они хотят что-то сказать нам, но мы не понимаем.
Какое-то время они все молчали.
— Куда мы отправимся дальше? — с видимым нетерпением наконец спросила Лэйит. — Назад, к кораблю?
— Нет, на пятую Станцию, — рассеяно ответил Охэйо. — Тут всё, более-менее, в порядке. Надо посмотреть, что снаружи.
— Станция? А что это? — удивленно спросил Малла.
— Наблюдательная станция, — терпеливо пояснил Охэйо. — Они расположены вплотную к периметру, но только снаружи. Бозонных генераторов там нет, лишь усилители поля. Там его обычно держат на минимальной достаточной мощности. Есть много вещей, и притом важных, которые не разглядишь отсюда. Кроме того, они нужны для связи с Потерянными.
— Кто они? Разведчики?
— Это добровольцы из городской молодежи, они не дают ару обосноваться на поверхности Тайат. Лишь благодаря им она все ещё остается человеческим миром. Но цена велика. В среднем Потерянный живет не больше шести месяцев.
— И их выпускают?
— Почему нет? Они не хотят жить спокойно, они смутьяны. Зачем их держать? Большинство, впрочем, быстро приходит в разум и просится назад.
— А те, кто не просится?
— Те погибают.
* * *
Микроавтобус быстро и почти бесшумно мчался по темным пустым улицам. Снаружи мало что можно было разглядеть, к тому же, Малле отчаянно хотелось спать — он не спал уже часов тридцать. Конечно, он должен был смотреть на город — но вот для чего, собственно?
Они свернули, поехали вдоль набережной какого-то канала, потом остановились возле небольшого здания — квадратной бетонной коробки с глухими стенами. Вновь Лэйит открыла белый щиток в стене и провела краткие переговоры. Ворота с шипением раздвинулись, они вошли в зал с белыми стенами и кафельным полом. Малла зажмурился, привыкая к свету, потом осмотрелся. Матовый светящийся потолок, по две двери в боковых стенах, одна большая прямо перед ним — все из гладкой белой стали. Откуда-то снизу доносился бесконечный ровный гул.
Здесь, внутри, было пусто. Лэйит подошла к большой двери, нажала кнопку. Белые панели раздвинулись, за ними Малла увидел просторный лифт. Они вошли в него, плавно спустились на несколько этажей. К удивлению юноши, дверь не открылась.
— Идет синхронизация, — торопливо сообщила Лэйит. Она вновь открыла щиток в стене и с кем-то тихо общалась. Доносившееся сверху гудение стало громче. — Всё, пошли. Усилитель не сможет поддерживать уровень города слишком долго.
Двери лифта раздвинулись. Малла увидел широкий длинный коридор, облицованный нержавеющей сталью. Они быстро пошли по нему. На металлических стенах осела влага, воздух тут был теплый, почти жаркий. Юноша понял, почувствовал, что они идут под дном канала.
Коридор упирался в белые стальные ворота. Они вели в лифт, похожий на первый, как две капли воды. Поднимаясь в нем, Малла вдруг ощутил себя очень легким. Вначале он удивился, потом понял, что они вышли за пределы защитного поля. Почти вышли. Или, точнее, отключилась синхронизация.
Толстые двойные панели с шипением раздвинулись. Широкий проход вывел их в просторную, ярко освещенную комнату с гладкими стенами и дверями из белой эмалевой стали. Дверь напротив лифта вела на широкую бетонную лестницу. Тремя прямыми пролетами она поднималась в небольшой, белый, ярко освещенный зал. Напротив неё в глухой стене был выход — толстый квадратный щит с гидравлическим приводом. Лэйит, набрав код, подняла его... и они оказались на улице.
Холодный ветер сразу же швырнул в лицо Маллы клуб водяной пыли, а его босые ноги погрузились в обширную лужу. Он поежился, набросил капюшон куртки, потом осмотрелся, нахохлившись. Синие ртутные фонари ярко освещали просторный двор, дождь искрился, пролетая под ними. Пятиэтажный куб Станции призрачно светлел позади. Его толстые стены, облицованные плиткой, были прорезаны узкими окнами. Их закрывали гладкие белые ставни и здание казалось безжизненным. На его плоской крыше громоздились антенны — высокие щетинистые и разнокалиберные блюдцеобразные. На бетоне пустого двора стояли плоские овальные скиммеры, свет ламп таинственными звездами отражался на зеркальных колпаках их кабин. Двор окружала шестиметровая бетонная же стена. Здесь было тихо. Нигде ни души.
Лэйит повела их к воротам. В углах ограды, изнутри, были построены стальные вышки и они поднялись на левую. Здесь, возле массивного казенника лазерной пушки, скучали двое молодых людей в белых круглых шлемах и керамических панцирях — они походили на туники из шершавых каменных пластин, одетые поверх кожаных курток. С завистью покосившись на них, Малла перегнулся через бронированный парапет.
Стену прикрывала двойная ограда из колючей проволоки, растянутой на высоких бетонных столбах. Проезд к стальным воротам был в ней единственной брешью — хоть те и были двух дюймов толщиной, как сообщила Лэйит, но подойти к ним можно было свободно. Свет закрепленных на стене фонарей выхватывал из темноты несколько метров дороги с пузырящимися лужами, всё остальное тонуло в непроницаемом мраке, из которого волнами накатывался и затихал гул мокрой листвы. Защиты там уже не было.
— Сегодня мы ничего не сделаем, уже слишком поздно, — Охэйо зевнул и поежился, обхватив руками плечи. — Вот что, Лэйит, возвращайтесь домой. Мы переночуем здесь, утром возьмем челнок и облетим округу. Наверно, это займет целый день. А пока расстанемся. Знаете, даже сарьют нужно спать.
Они вернулись в здание Станции. Здесь Лэйит покинула их с видимым облегчением. Малла с Охэйо поднялись на второй этаж, где для них были приготовлены комнаты. За одной из узких боковых дверей нашлась прекрасно оборудованная ванная и юноше подумалось, что неплохо бы тщательно вымыться. Так он и поступил.
Ванна походила на небольшой бассейн. Малла напустил в неё горячей воды почти до краев и вытянулся, блаженствуя. Его закинутые за голову руки покоились на покатом, обитом шершавой резиной бортике, босые ноги упирались в такой же шершавый загругленный край. Юноша чувствовал себя невесомым, дышалось очень легко. И мир вокруг куда-то поплыл...
* * *
— Ты готов? — крикнул Охэйо сквозь заполнивший всё вокруг рев бури.
— Готов! — Малла застегнул последние пряжки и щелкнул выключателем. Гравистат беззвучно загудел, обдавая спину вибрацией.
Почти одновременно они прыгнули вверх, в бешено несущуюся зеленовато-желтую мглу. Ветер ударил, завертел юношу, но через несколько секунд это прошло. Теперь они летели вместе с бурей, с неправдподобной быстротой скользя над крышами и с каждой секундой поднимаясь всё выше. У Маллы заложило уши. Часто глотая, он не заметил, как земля скрылась в туманных лохмотьях. Они поднимались... поднимались... поднимались во влажном клубящемся мареве и марьют казалось, что это уже никогда не закончится. Думал он лишь о том, как не потерять Охэйо. Тяжелый, бесконечный грохот пронизывал всё его тело и, казалось, стал необходим, как воздух.
Неожиданно наверху потемнело, затем из мглы выплыл грозящий черный силуэт и Охэйо обогнул его, не прекращая подъема. Бездумно следуя за ним, Малла вдруг оказался между двух чудовищных, метров по двадцать в толщину, черно-зеленых труб, казалось, бесконечно длинных: их концы терялись в дымке. Ещё выше была вторая пара труб, потом третья. Их соединяли более тонкие вертикальные и горизонтальные трубы, образуя подобие бесконечной решетки. При мысли, что эта колоссальная плывущая конструкция тянется на многие мили, у юноши стеснилось в груди. Здесь было неисчислимое множество бритвоптиц — от их мелькания рябило в глазах и он не сразу понял, что мгла здесь состоит в основном из них. Их пронзительный визг терзал уши, блеск света на клинках-крыльях резал глаза. Они непрестанно налетали на него и удары причиняли боль, даже сквозь силовое поле. Без защиты он мгновенно разлетелся бы облаком кровавых клочьев. Удары сбивали его с курса и вдруг он понял, что Охэйо нигде нет. Это было как лишиться сердца: Малла чувствовал, что умрет, если не найдет его через несколько секунд. Он метался туда и сюда, но птицы били его всё больнее и страх, уже беспредельный, становился всё сильнее и сильнее...
