Гамлет Шекспира - полный перевод

Но старикам всегда присуща осторожность,

Где юность видит лишь беспечную возможность.

Скорей, скорее — к королю пойдем.

Самим поведать лучше обо всем.

Скрывая больше мы проблем получим,

Чем если явно сей конфуз озвучим.

(Уходят)

Акт 2, Сцена 2.

(Входит Клавдий, Гертруда, Розенкранц, Гильдерстерн, и сопровождающие).

Клавдий,

Любезнейшие Розенкранц и Гильденстерн

Мы рады видеть вас средь наших стен,

За вами по необходимости послали,

О превращеньи Гамлета вы что-нибудь слыхали?

Мы затрудняемся, как сей недуг назвать,

Будто совсем другая личность, нам его и не узнать.

Похоже смерть отца так на него влияет,

Что Гамлет сам себя все меньше понимает.

Мое прошу исполнить я желанье,

Ведь с Гамлетом вы вместе получили воспитанье,

Близки вы с ним повадками и возрастом,

Так удостойте нас побыть здесь, и при том,

Его вы, развлекая, постарайтесь прояснить,

В чем суть недуга, и какое нам к нему лекарство применить.

Гертруда.

О, вас, о добрых джентльменах, Гамлет часто вспоминал,

Нет двух иных на свете, к кому чувство большей дружбы он питал,

Коль согласитесь нам помочь, и свой досуг здесь провести,

Нас это обнадёжит, и большую пользу может принести.

Конечно, вашу помощь в памяти мы сохраним,

И вас по-королевски — отблагодарим.

Розенкранц.

Ваше величество, мои король и королева,

Над нами вы имеете все право сюзерена,

Зачем же вам себя так умалять, — нас умолять,

Когда вы можете приятный нам приказ отдать?

Гильденстерн.

Мы оба повинуемся, согнули спины мы, как только можем,

Чтоб свою службу положить у трона вашего подножья,

Клавдий.

О, Розенкранц и Гильденстерн, мы за галантность вас благодарим.

Гертруда.

О, Гильденстерн, и Розенкранц, мы вам признательны, за сим,

Я вас молю, тогда не медлите, скорей идите,

И сына моего, что так неузнаваем, навестите.

Эй, кто-нибудь! Сюда извольте подойти,

И помогите джентльменам Гамлета найти!

Гильденстерн.

Пусть волей Неба, наше пребывание здесь пользу принесет.

Гертруда.

Аминь! Пусть Небо сделать так не преминет.

(Розенкранц, Гильденстерн, и часть сопровождающих уходит).

Входит Полоний.

Мой добрый господин! Вернулись наши из Норвегии послы.

И вести их для нас приятностью полны!

Клавдий.

О мой Полоний, — добрых ты вестей всегда гонец.

Полоний,

Не правда ли, мой лорд? Ведь вы мой сюзерен, и ваш венец,

Велит мне исполнять пред вами службы долг, как перед Богом,

Я исполняю долг спасения души; — что говорит о многом.

И ведь не только за политикой я поспеваю уследить,

Я полагаю, что уверенно могу вам сообщить: —

К безумству Гамлета сыскал я ключ, могучим умозаключеньем!

Клавдий.

Скорей же говори! Я жажду с нетерпеньем!

Полоний.

Уж лучше вы вернувшихся послов сперва заслушайте,

А моя новость, как финал для пира — вы ее последней "скушайте".

Клавдий.

Да будет так, — вели ввести послов!

Я с благодатью слушать их готов.

(Полоний выходит).

Клавдий,

Ты слышала его слова, любезная Гертруда?

Он смог сыскать причину, по которой Гамлету так худо.

Гертруда.

Боюсь, причина та, — не что иное,

Как смерть его отца, да скорый брак с тобою.

Клавдий.

Чтож, скоро мы все лишнее отсеем,

И истина для нас останется трофеем.

(Снова входит Полоний с Вольтимандом и Корнелием).

Клавдий.

Добро пожаловать, любезные друзья.

Какие ж новости от "брата" моего, — норвежцев короля?

Вольтиманд.

Передает он вам свой искренний привет и всяческие пожеланья,

Как вашу весть узнал, — так сразу подавил племянниковы притязанья.

Ведь думал он, что против Польши войско собирает Фортинбрас.

А пригляделся, — обнаружил, что приготовленья эти против вас.

Был так он огорчен, что возраст и недуг преодолел,

И Фортинбраса сразу взять под стражу повелел!

Король племянника так отчитал сурово,

Что тот поклялся никогда не выступать против вас снова.

После чего король Норвегии от счастья воссиял,

Три тыщи златом в год он племяшу на содержанье воинов дал!

И поручил, он Фортинбрасу — дальше с Польшей воевать,

А вас, — Ваше величество, — просил одну услугу оказать...

(Вручает королю письмо).

...Смиренно просит он любезнейшего разрешенья,

Чтоб Фортинбраса войско через ваши двинулось владенья,

Конечно соблюдая все кондиции,

Которые он расписал в своей петиции.

Клавдий (Вольтиманду и Конрнелию).

Весьма доволен я! Письмо конечно прочитаю,

И как ответить, вдумчиво поразмышляю.

Вам же друзья, спасибо за труды; всем б службу так справлять!

Сегодня ночью, будем с вами вместе пировать.

Открыт для вас стол щедрый мой,

Добро пожаловать домой!

(Вольтиманд и Корнелий уходят).

Лорд Полоний.

Как это дело хорошо завершено!

Теперь же господин мой и мадам, должно быть вам объяснено,

Что объяснять в чем долг слуги, и в чем величье короля,

И почему день — это день, ночь — это ночь, и чем ночь отличается от дня, —

Пустая трата времени. Известно всем, что краткость — остроумия душа,

Занудство ж многословное — смерть остроумья. Потому и я, спеша,

И лишних слов не тратя, буду краток. Ваш благородный сын — безумен.

Безумцем называю я его. Ведь как еще назвать того, кто ныне неразумен?

Ведь мы разумного безумцем не ославим?

(Получает уничтожающий взгляд от королевы).

Но, впрочем, эти размышленья мы оставим...

Гертруда.

Ближе к сути. Меньше вязи слов.

Полоний.

Мадам, клянусь, вязать я не люблю, и ныне не готов.

Увы, безумен — это правда, нам его по правде жаль,

И жаль, что это правда. Но откинем вдаль,

Вязь слов. Признаем просто — есть безумия дефект.

Осталось выяснить откуда проистек этот эффект.

Верней сказать — найти дефекта этого причину.

Что дал эффект, что всех нас вверг в кручину.

Итак, отбросим лишнее, остаток же от лишнего и сможет нам помочь.

Остаток же таков: Примите к сведенью, — что у меня есть дочь.

Она — дочь что имею — в своем послушании примерна,

(Вынимает пачку писем).

Дала мне эти письма. Вы послушайте, поймете все наверно.

(Читает письмо Гамлета).

"Кумиру духа моего, Офелии чудесной,

Которую зову я девою небесной,

Что в мире больше всех украшена..."

(Отрывает взгляд от письма).

Украшена он пишет, вот те на!

Подарками своими угождал,

И намекает — мол, я украшал!

Плохая фраза, пошленькая фраза,

Но вы дослушайте, — я дочитаю разом.

(Снова читает из письма)

"...А на ее великолепной, белой будто снег груди..."

Гертруда.

Так-так, постой-ка, ну-ка погоди.

Это от Гамлета до дочери твоей пришло?

Полоний.

Мадам, терпения минуту, дочитаю вам письмо.

(читает)

"Ты усомнись, что звезды из огня.

Ты усомнись, что солнце движется не зря.

Ты усомнись, что правда — эта ложь.

Но лишь мою к тебе любовь сомнением не трожь..."

Бесценная Офелия, не лучший из меня поэт.

Стихами чувства выразить, увы, уменья нет.

Но больше, чем кто-либо сможет, я тебе люблю.

Ты в это верь, о моя лучшая, адью.

Дражайшая моя, прощаюсь ничего не утаив,

Твой Гамлет. Твой навеки, пока жив."

(Отрывается от письма).

В прилежном послушании дочь показала,

Где-как общались, время, место — я узнал немало.

Все-все поведала и ничего не позабыла.

Клавдий.

Но как она его любовь заполучила?

Полоний.

Что вы думаете обо мне, милорд?

Клавдий.

Благородный ты человек, нам в служении верен и тверд.

Полоний.

Ваше лестное мнение есть мне чем доказать.

Ведь когда их любовь на крыльях вверх начала воспарять,

Не имел я и шанса до срока узнать о том,

Ведь тружусь постоянно, а не картишки праздно мечу за столом.

Но как только я об этом конфузе прознал,

Я своей возлюбленной дочери сразу сказал:

Мол, лорд Гамлет — принц, до него тебе, как до звезды.

Прекрати с ним общаться, чтоб не случилось беды.

Дверь запри, ни письма̀ ни подарка его больше не вздумай принять,

И она как прилежная дочь, мой мудрый совет, кинулась выполнять.

Ну а Гамлет, отвергнутым будучи, впал сперва в печаль,

А оттуда в депрессию, из нее в растерянность, а потом, — как ни жаль,

Впал в безумие, и в тот бред, что к жизни вокруг нетерпим,

То есть в то, из-за чего мы теперь о нем так скорбим.

Клавдий.

Думаешь, в этом сокрыта причина?

Гертруда.

Весьма возможно; он же мужчина.

Полоний.

Хотел бы знать, случалось ли такое,

Чтоб я сказал одно, — а выяснилось вдруг другое?

Клавдий.

Насколько помню, нет.

(Полоний, указывает на цепь лорда-камергера на своих плечах).

Снимите эту — с этих, — если окажется, что моя версия бред.

Уж коль обстоятельства вдруг на след меня навели,

Я истину отыщу всегда, хотя б в самом центре Земли.

Клавдий.

Все же, проверить твою гипотезу нам бы не помешало.

Полоний.

Хм, знаете, ведь бывает, что Гамлет подолгу гуляет там, где огромная зала...

Гертруда.

И правда, часто слоняется он там, между стен.

Полоний. (Клавдию).

Я выпущу к нему дочь, а мы спрячемся за гобелен.

Оттуда за их встречей легко сможем понаблюдать.

И если не из-за любви к ней Гамлет стал разум терять,

То мне не первым советником в нашей державе быть,

А только на ферме свиней и ослов разводить!

Клавдий.

Попробуем, что предлагаешь ты, предпринять.

Гертруда. (Выглядывает за дверь и видит там приближавшегося Гамлета с книгой)

Смотрите, бедняга идет прямо к нам. Видно думает здесь почитать.

Полоний.

Прочь, умоляю. Оба скройтесь из виду!

Сейчас возьму его "на абордаж", и закручу нашу интригу.

Клавдий с Гертрудой быстро уходят.

Входит Гамлет, на ходу читающий книгу.

Полоний.

С вашего разрешенья, — как мой добрый Гамлет поживает?

Гамлет.

Милостью божьей, — процветает.

Полоний.

Мой лорд, меня вы узнаете?

Гамлет.

Прекрасно знаю. Ты торгаш искусный в счете.

Мохнатых мелких шкурок продавец,

Что девы прячут, до похода под венец!

Полоний.

Ошиблись вы милорд. Торговля шкурами, — я не отмечен в этом.

Гамлет.

Тогда хотел бы я, чтоб ты был честным человеком.

Полоний.

Мой лорд. — я честен!

Гамлет.

О, кто честностью известен, —

Так мир устроен, одного хотя б найти,

В толпе из тысяч десяти.

Полоний.

Отметили вы очень верно, лорд мой.

Гамлет.

Вот солнце, что у нас над головой,

Лучами теплыми собачий труп ласкает,

И тем личинок мерзких в нем рождает.

Так бог целует падаль. У тебя есть дочь?

Полоний.

Есть, правду вы сказали, в точь.

Гамлет.

Под солнцем пусть не ходит, ведь зачать — благословенье.

Но что она зачнет, — то будет страшное явленье.

Так что — поберегись.

Полоний, (в сторону, тихо).

Твердит о дочери... все не уймется, хоть окстись,

А ведь сперва меня он вовсе не узнал,

И даже шкурами торговцем обозвал.

Как далеко и как же сильно его разум заплутал,

Поистине, я юным так же от любви страдал.

Попробую с ним снова разговор начать....

(Гамлету).

Милорд, что вы изволите читать?

Гамлет.

Слова, слова, слова.

Полоний.

А книга, — всеж, про что она?

Гамлет.

Сплошная клевета. Сатирик-плут здесь врет,

Что борода седая на лице у стариков растет.

Что лица их морщинами изрыты,

Глаза слезами мутными, как янтарем покрыты,

Что ум у них уже изрядно притупился,

И между бедер инструмент поизносился.

Хоть описание его меня как будто убеждает,

Однако, думаю, что он неправду излагает.

Вот ты, — коль нужно, то сдаешь назад, как краб ползет,

Так ловко, — что и время за тобою вспять пойдет!

И потому, хоть лет тебе и сильно больше, чем есть мне,

Я думаю, наш возраст уже где-то наравне.

Полоний, (В сторону).

Безумен. Но в его безумии своя система; вот ее б сыскать...

(Гамлету)

Милорд, быть может, вы желаете на воздух выйти, погулять?

Гамлет.

На воздух, — суть на Небо, — путь лежит через могилу.

Полоний.

Действительно...

(В сторону) Как иногда его ответы попадают "в жилу".

Его безумье — мысли стрел прям в яблочко вгоняет,

Там, где рассудок с рассужденьем близко в цель не попадают...

Так, ладно, мне пора с ним распрощаться.

И встречу с дочерью ему устроить постараться.

Полоний. (Гамлету)

Мой господин, прошу смиренно, отправится мне долг мой исполнять,

И время более у вас не отнимать.

Гамлет.

Отнять вы можете лишь то, — что сам без страха отдаю;

Лишь жизнь мою. Лишь жизнь мою. Лишь жизнь мою.

Полоний.

Кхе-кхе... Прощайте, и пусть свет рассеет мрак.

Гамлет. (В сторону)

О, скучный, старый ты дурак.

(Полоний уходит).

(Входят Розенкранц и Гильденстерн).

Полоний.

Вы Гамлета искали — вот же он стоит.

Розенкранц. (Полонию).

Спасибо, Бог вас сохранит.

Полоний выходит.

Гильденстерн.

Мой почтенный лорд.

Розенкранц.

Лорд самый дорогой.

Гамлет.

Кого я вижу вдруг рядом с собой?

И Розенкранц и Гильденстерн, здесь оба?

Вы мои славные и добрые друзья до гроба!

Как поживаете?

Розенкранц.

Как всякий, кто жизнь свою обычную живет.

Гильденстерн.

Уже мы счастливы, — коль жизнь больших потерь не принесет.

Фортуна нас губами не лобзает...

Гамлет.

Но и к ногам своим не повергает?

Розенкранц.

Пожалуй, что не первое и не второе.

Гамлет.

Выходит, вы посредь, — у талии? Иль ниже, — в ее мягоньком "бутоне"?

Гильденстерн (смеется).

Ну да, пасемся у ее интимных мест.

Или стараемся хотя бы быть окрест.

Гамлет.

Пасетесь там, где нужно. Ведь Фортуна — шлюха; всем известно...

Ну ладно, есть ли у вас новости? Мне интересно.

Розенкранц.

Плохих — особо никаких. Быть может это признак, что мир честнее стал.

Гамлет.

Раз честней — видать, почти что Страшный Суд настал.

Но признаков, что ваша новость — правда, что-то незаметно...

Друзья, позвольте мне спросить вас более конкретно:

Пока что невдомек моему слабому уму,

Зачем Фортуна вас закинула сюда, в тюрьму?

Гильденстерн.

Тюрьма?!

Милорд, категоричны вы весьма.

Гамлет.

Да, Дания — тюрьма. Разве она еще на что похожа?

Розенкранц.

Раз так, тогда весь мир — темница тоже.

Гамлет.

Да. И хорошая темница; много разных отделений,

Но Дания — из худших филиалов, вне сомнений.

Розенкранц.

Мы... думаем иначе, господин.

Гамлет.

Это нормально. Мир во мненьях не един.