— С Саске будет все нормально?
— А?
Грохот стоял такой, что находясь рядом нужно было орать во всю глотку.
— Саске, — кричал Наруто, — нормально?
— Да! Драться не может! Потом будет здоров! — проорал я.
Из-за того, что мелкий показал на ухо, пришлось наклониться, повторить и еще добавить:
— Не лезем в ближний бой с Кабуто! Используем клонов и техники!
Наруто понятливо закивал.
Я рано расслабился, посчитал, что теперь можно отсидеться. Ага, фирма ООО "Счаз" всегда к вашим услугам! К нам пожаловал Кабуто. Выскочил прямо из-под земли, как черт из табакерки!
Якуши играючи развеял четырех блондинов и с некоторой задержкой и опаской моих фантомов. Похоже, что танто в опасной близости от своего горла он хорошо запомнил. А еще я отметил, что некоторые порезы уже успели воспалиться. Отлично! Яд все-таки действует.
Атака Шизуне была безуспешна: от сенбонов из хитрого устройства на руке Кабуто ушел, развоплотив пару клонов Наруто, и отскочил от ядовитого облака, выплюнуго Шизуне ему чуть ли не в лицо.
Мне лишь оставалось порадоваться, что Наруто предпочитал действовать из-за спин клонов, отгоняя Кабуто железом, вынуждая держать дистанцию и стоять на пути летящих камней, а не за спиной краба.
Руки взмокли, я забыл уже, скольких клонов сделал, так что на следующей двойке решил поменять тактику, пока еще есть чакра.
Очкарик метнулся к нам, пытаясь ударить кулаком в грудь моего клона, но провалился, когда его атака не встретила сопротивления. Совсем немного, но этого хватило следовавшему за иллюзией теневому дублю, чтобы левой рукой потянуть правую руку Кабуто на себя, а правой нанести один сильный и точный удар навстречу — в солнечное сплетение.
Очкарик пытался что-то сделать, но клон ему не дал. Захват, и дубль рывком сваливается с врагом в облако яда. Борьба в партере в такой ситуации то, что надо.
Впрочем, мне не довелось долго радоваться успеху.
Клон развеялся, как и облако дыма, не рискну туда лезть. Кабуто не видно. Где эта сволочь?
Чужие эмоции рядом с временной напарницей.
— Сзади, — крикнул я Шизуне.
Она, мгновенно развернувшись, нанесла прекрасный низкий удар ногой.
Вылезший из земли Кабуто с трудом заблокировал его одной рукой, а второй нанес встречный удар, судя по всему — скальпелем чакры. Хлынула кровь. Шизуне зашипела рассерженной кошкой, неловко отпрыгнула. Нормально стоять уже не может. Опять ударил по ногам, гад!
Но подвижность Кабуто тоже ограничена. Возможность!
Наношу удар танто, пытаясь отрубить очкарику руку.
Достал?
Нет.
Брызжет кровь.
Чья?
Бью еще раз, но уже целясь клинком в шею. Даже если поцарапаю — уже хорошо.
Но клинок останавливает непонятно откуда появившийся у Кабуто кунай.
У меня на одну руку больше так, что бью в лицо, целясь по треснутым очкам, но мой удар проходит над седой головой.
Проклятье! Не вертись, когда тебя убивают!
Кабуто ловко ткнул по внутренней стороне предплечья, так что у меня искры из глаз посыпались. Секунда дезориентации и говнюк легко отвел удар, а сам на всякий случай, немного проваливался в землю, чтобы по голове не прилетело.
Не успел сглотнуть кровь из закушенной губы, как уже мне пришлось защищаться. Один удар я заблокировал, второй окончательно вывел из строя левую руку.
Чакроскальпель Кабуто я даже не заметил, таким слабым было его свечение, но он сумел что-то разрезать в левой руке. От третьего удара я отскочил, придерживая нерабочую руку.
Кабуто метнулся за мной и этим воспользовалась Шизуне бросив в очкарика сенбоны и в этот раз пару даже попала, но никакого видимого вреда не причинила. Но Якуши, наконец, прервал технику подземного плавания. Потративший много чакры, усталый, отравленный, с сочащимися кровью покрытыми порезами руками, потный и грязный, едва давивший надсадный кашель, но все еще боеспособный, в отличие от нас с Шизуне.
Вздрагивая от боли и от отвратительного ощущения подступающего истощения, я успел создать пару клонов, когда Кабуто увернулся от новых сенбонов Шизуне, скрывшись под землю, будто солдатиком с моста нырнул.
А я так надеялся, что мне никогда в реальном бою не понадобятся одноручные печати. И не был уверен, что получится. Но вот жить захотел — и получилось. Не уверен только, что это мне поможет.
Кажется, я проиграл. И возможно, не только бой, но и жизнь.
Почуяв чужие эмоции, я прыжком ушел в сторону, вместе с клонами образовав треугольник, в середине которого оказался вынырнувший Кабуто.
Меня захлестнула ярость. Если сегодня мне предстоит умереть, то я уйду не обреченно подняв лапки, а заберу с собой эту сволочь!
— Ур-ра-а-а! — взвыв, насадил свою почти неработающую левую руку на кунай шпиона. От боли аж потемнело в глазах. Удар. Усиленный ветром танто, едва не располовинил второй кунай, которым Якуши закрывался.
Увы, только едва. Он тоже умеет усиливать оружие чакрой.
Кабуто отпустил кунай, застрявший в моей руке и ударом развеял клона слева от него, но не смог до конца увернуться от удара второго — получив резаную рану во всю спину.
Пытаясь уйти от клинка дубля, очкарик приблизился ко мне.
Я попытался ударить его налобником в переносицу... И Кабуто воспользовался моим же усилием, чтобы бросить навстречу последнему клону и тем самым развеял его.
колено, несущееся мне в голову. Темнота.
Ни звуков, ни ощущений... на мгновение показалось — умер. Но затем, словно сквозь вату и звон пришли звуки, знакомые голоса, затем боль и горячая ладонь на лбу.
— Живой, — прошептал я, сам не понимая, спрашивал ли, удивлялся или все разом.
— Братец-Ирука, ты как? — встревожено спросило меня бежево-желтое расплывчатое пятно.
— Был бы мозг, было б сотрясение, — подавил приступ тошноты. — Ох, проклятье. Мозг у меня есть.
— Вы шутите?! Конечно у вас сотрясение! — воскликнула Шизуне зло, после того, как она поводила руками над моей головой, стало значительно легче, но настроение стремительно уползало под плинтус, рассерженно шипя и огрызаясь.
Когда я смог сесть, ни Орочимару, ни змей, ни Кабуто не было, слиняли. Зато Цунаде лечила Джирайю, а Шизуне — меня и себя. Наруто, на удивление, был цел.
Злость подручной Сенджу меня раздражала, потому дожидаться окончания лечения я не стал.
— Жить буду, и дальше я сам справлюсь, — буркнул, отстранившись, — помогите лучше себе, Шизуне-сан.
Фыркнув "хам", она уковыляла к Саске, который ее тоже отшил, повязав эластичный бинт поверх свежего шрама.
— Надо извиниться, — я опять распластался по земле, — но так ле-е-ень...
Поняв, что помирать я не собираюсь, Наруто просиял, и взахлеб начал рассказывать, как он отделал очкарика. Мелкий все еще был возбужден после боя, так что понять с его слов, что произошло, было задачей нетривиальной.
— А он! — взмахнул руками, будто сражаясь с тенью невидимым кунаем. — А я такой! А они, и тут бах! Все бегом!
Начав заживлять крупные порезы и ссадины, оглянулся на странные шаркающие шаги. Опять Шизуне?!
Но это был Саске, который на поврежденную ногу старался не переносить весь вес и походкой напоминал хромую цаплю.
— Не так все было, Ирука-сенсей!
Когда Учиха присоединился к разговору стало гораздо понятнее, что произошло, когда я отрубился.
Узумаки защищал Учиху от непонятно зачем атаковавшей того змеи. Похоже, это было сделано для отвлечения внимания. Саске активировал печать, но это привело только к тому, что он потерял сознание. Блондину пришлось призывать очередного краба. К тому времени, как Наруто закончил со спасением Учихи, я уже почти проиграл свой бой. Но когда Кабуто меня вырубил, Узумаки уже атаковал его. Блондин отреагировал правильно. Он напал, на ходу создавая клонов.
Очкарик развеял дублей, но на этом все его успехи закончились. Увидев, мое состояние Наруто вызверился, задействовал силу Кьюби, стал быстрее, сильнее и покрылся оболочкой красной чакры, которая растворяла и отражала ян-чакру поблекших и ослабевших скальпелей. Шпион не ожидал такого увеличения скорости и силы противника и его внезапной неуязвимости, за что был нещадно бит. За Кабуто попыталась вступиться здоровенная змея, но расенган в морду заставил ее отступить. Итого Орочимару понял, что здесь ему ловить нечего, прихватил отравленную, помятую и обожженную тушку своего миньона и свалил вместе со змеей. Крутых полетов Цунаде с мечом главной жабы не было. Это не понадобилось. Мы сами справились.
Жаль, что Кабуто не добили. Наверняка он еще доставит нам кучу неприятностей.
Хотя, дадут боги, он от ядов и ран сдохнет!
А Цунаде Наруто проорал чтобы она наконец собралась и помогла спасти братца-Ируку, после чего та поборола свой страх (гемофобию) только чтобы понять, что кроме поверхностных ран и небольшого сотрясения я в порядке и в помощи вообще-то не нуждаюсь.
Встряхнувшаяся Цунаде не только подлечила нас, но и вместе с Джирайей вломила Орочимару знатных звиздюлей. Наруто был восхищен ее крутостью и силой. А я почувствовал себя почти отомщенным. Вот убей они хотя бы одного Кабуто... но мечтать не вредно.
Похоже, Цунаде и Джираяй посчитали ниже своего достоинства добивать подручного Орочимару. Придурочные лицемеры! Нашли время и место прикидываться чистоплюями!
А Саске еще долго плевался в адрес калеки-извращенца с руками мертвеца и его шестерки, пытаясь не сильно морщиться от боли.
Кстати, просматривая потом в памяти наше столкновение с Орочимару, я заметил один забавный и очень симптоматичный момент. Если присмотреться, то было очевидно, что Змеемордый всегда присматривал за Кабуто, и старался лишний раз к нему спиной не поворачиваться. Вот такой интересный неосознанный жест. И тревожный, учитывая силу и живучесть Змеиного саннина. Мне такие враги, как Якуши Кабуто, в живых не нужны.
Как там в каноне было: победили Злюку-змеюку и сияя широкой улыбкой учапали в закат? А вот фиг!
Немного подлечившись, нестройной толпой инвалидов мы поперлись в город — восстанавливаться.
Ковыляя по дороге назад, я думал о том, что в первый раз со времен столкновения с Забузой-Виктором я был так близок к смерти.
Я как-то незаметно успел привыкнуть побеждать чисто, без превозмогания, без нокаутов и потери сознания. Было неудобно перед пацанами, что не смог увернуться и дальше они сражались сами по себе... Но если вспомнить, что я в роли шиноби год с чем-то, то и не так все паршиво. Продержался, выжил даже.
После таких выводов настроение стало получше и только Саске продолжал предаваться грусти над книжкой, иногда, перечитывая страницы по нескольку раз, задумавшись о чем-то совсем другом.
Наруто пришел в себя быстрее всех и уже рвался тренироваться, только ему не дали, сказав, что сопровождения нет.
Да было!
Просто Джирайя решил, что помирает и оставить себя одного не позволял, вот и сидели все в гостинице, изредка высовываясь во внешний дворик, где упражнения можно было делать только самые безопасные для окружающих, чтоб нас не прогнали.
Джирайя целый день лежал пластом, стонал и охал, а я бегал по его поручениям то за последним стаканом воды, то за плотным обедом. Я бы с удовольствием послал его на три веселых буквы, но отношения портить не хочется, да и показывать характер перед Цунаде — не самая удачная мысль. Сенджу, как я уже понял, любит подхалимов. Я не Чацкий, могу затолкать свою гордыню куда подальше, чтоб сытно есть и спокойно спать, не ожидая удара в спину от новоявленной каге.
Что еще можно сказать о Сенджу Цунаде? В своем настоящем облике она выглядела гораздо старше, но красота — в глазах смотрящего и Джирайю не смущал вид его возлюбленной. Лечила Цунаде качественно, даже на скорую руку, так что я мог выполнять поручения Джирайи без особых неудобство от недавних ран.
Джи же... ну, он склонен драматизировать, порой переигрывая слишком очевидно. Этими ужимками добиться жалости Сенджу ему так и не удалось, потому что та его лечила хоть и хорошо, но нарочито небрежно и без жалости.
— Шизуне-сан, когда восстановится печать Цунаде-самы? — однажды спросил я, не удержавшись.
— Почему это вас волнует? — прищурилась ученица Сенджу, будто у нее сверхсекретные данные выуживали.
— Домой хочется, — честно сказал я, облокотившись о стену. А затем сон, как рукой сняло, потому что лишившись опоры в виде моего бока, Наруто начал заваливаться на спину. Как только умудрился заснуть стоя?
— Уже завтра днем, — расслабилась Шизуне. — Или ближе к вечеру.
Покивав, устало вздохнул и, удерживая мелкого за шкирку, пошел обратно в номер, заприметив в дверях Цунаде.
— Спасибо, Сенджу-сама, — поклонился, уступая ей дорогу.
Смерив меня взглядом, Цунаде весело фыркнула:
— Не могу понять, за что ты меня все время благодаришь.
— Если бы не вы, мне пришлось бы лечить и лечиться самому, а в своих знаниях я не до конца уверен.
— Ирьенин значит?
Кивнул, будто смутившись, и улыбнулся.
Очешуенно! Что ж вы все такие подслеповатые?! Я несколько раз демонстрировал мистическую руку, а вы... Впрочем, что это я, в самом деле? Кто я такой, чтобы на меня внимание обращать? "Не опасен и ладно".
Медальку от Госпиталя "за не полную криворукость", я показал через силу, ожидая от острой на язык Сенджу какую-нибудь колкость, когда она заметит ранг.
— В-ранг, — задумчиво вертя бляшку в руках, — совсем зеленый полевой ирьенин.
— Если вам не трудно, дадите пару уроков? — расплылся в самой доброй улыбке, которую только смог из себя выжать.
Ухмыльнувшись, Сенджу картинно взглянула вверх, будто задумалась, а затем произнесла с улыбкой:
— Нет.
Перестав держать лыбу радостного идиота, отошел к стеночке, поближе к пацанам, рассевшимся на подоконнике.
Ну, я особо и не рассчитывал на бесплатные занятия. Впрочем, на платные — тоже. И вообще я у Сенджу учиться не хочу... потому что она меня учить никогда не станет. Ой, к чертям этот аутотренинг, все равно обидно и хочется! Если уж она из Сакуры смогла что-то толковое сделать...
Чем лучше становилось Джирайе, тем дольше Цунаде находилась вне своего номера. Как по мне, так лучше бы отсыпалась больше, быстрее домой бы вернулись!
Пока не было фиолетового ромбика на лбу, Цунаде выглядела на все сто... лет. Она так стеснялась своего реального облика, что попросила Шизуне выгонять нас с пацанами из номера каждый раз, когда шла лечить Джи, ведь в такие моменты она не поддерживала на себе иллюзию молодухи с арбузами вместо груди.
— Так, ребята, пока уважаемые саннины заняты, а нам нечем заняться, давайте разберем прошедший бой во всех подробностях. — уводя в сад, сказал я. — Время сделать выводы у вас было и мне интересно послушать, что вы поняли.
Двор-колодец напоминал зимний сад, потому что все более-менее крупное, кроме сакуры, торчало не из земли, а из горшков, умело замаскированных камнями и вьющимися растениями. Тут, в тени от растущих деревьев, нашлось место и для пруда с одной чахлой кувшинкой, и настила с низкими пуфиками и подушками. Находиться тут было приятнее, чем в номере с Джирайей. Там духота и запах болезни, здесь — свежий воздух и прохладный ветерок.
