— Я, государь, архиепископ Собора Его Святейшества Це'Сарра Панновальского, — пояснил Улбобег, — и, таким образом, наделен Его Святейшеством правом в подобных случаях действовать от имени самой Церкви.
— В свою очередь я, — поспешно подхватил Эсомбер, — по сию пору удерживаю при себе подписанную королевой МирдемИнггалой грамоту с разрешением на развод, каковую должен был передать на подпись Его Святейшеству Це'Сарру... или архиепископу его Собора ещё несколько теннеров назад — прошу прощения за то, что вынужден был произнести при вас это оскорбительное слово анципиталов...
— Посему, мы сделали всё возможное, — продолжил Гуаддл Улбобег не без удовольствия, — чтобы высвободить Его Святейшеству побольше времени в ходе его визита в дружественную державу, сняв с него часть его крайне утомительных обязанностей...
— Тем более, что вопрос касался весьма приятной темы... — вставил Элам Эсомбер.
— О да, конечно, и чтобы не беспокоить ваше величество понапрасну...
— Всё, достаточно! — не выдержав, заорал Сайрен Станд. — Ближе к делу, болтуны! Довольно проволочек!
— Вот именно, то же самое сказал нам и король Борлиена несколько часов назад, — согласно кивнул Эсомбер, даря присутствующих лучезарными улыбками. — Ближе к делу и довольно проволочек — речь, достойная его величества... Так вот, данной нам свыше властью мы законным образом скрепили брак между королем ЯндолАнганолом и вашей дочерью, Милуей Тал. Обряд был очень простым, но чрезвычайно трогательным. Жаль, что вашему величеству не удалось присутствовать.
Его величество потрясенно опустился на пол мимо кушетки, но тут же вскочил на ноги с криком:
— Так они уже обвенчались?
— Да, ваше величество, обвенчались согласно всем канонам нашей святой Церкви и теперь зовутся 'муж и жена', — согласно кивнул Гуаддл Улбобег. — Я возглавлял церемонию и принимал от новобрачных клятвы, заменяя Его Святейшество в его отсутствие.
— А я был свидетелем и держал кольца, — вставил Эсомбер. — Кроме того, присутствовали оба капитана стражи короля ЯндолАнганола. Фагоров, тороплюсь сообщить, не было. Это я гарантирую.
— Так они обвенчались? — повторил Сайрен Станд, поводя вокруг диким взглядом. И упал на кушетку, на руки жене, потеряв сознание.
— Имеем честь поздравить ваше величество с законным браком дочери, — развязно закончил Эсомбер. — Мы уверены, что счастливей этой пары не будет на свете!
* * *
На следующий день перед закатом небесная дымка рассеялась. Ранее, в полдень, в Олдорандо прибыл сам Его Святейшество, Це'Сарр Панновала Киландр IX.
Его Святейшество, глубокий старец с редкими белыми волосами, немедленно по приезду улегся в отведенных ему роскошных покоях, отдыхать после тягот дальнего пути и воистину ужасных новостей.
Пока усталый Це'Сарр лежал под шелковым одеялом, местные отцы церкви, уцелевшие придворные, и, наконец, сам король Сайрен Станд наведывались к нему в спальню, дабы принести лихорадочные извинения за религиозный разброд и беспорядки, столь безвременно постигшие святое королевство Олдорандо.
Все слова извинений Его Святейшество выслушивал молча и спокойно, ничем не выдавая охватившего его гнева. Наконец он повелел устроить на закате Фреира специальную службу — но не в городском соборе, а в часовне при дворце, — где он обратится с пастырским словом к собравшимся, чтобы разрешить все их сомнения. Кощунственные слухи о том, что фагоры якобы древняя и мудрая раса, стоявшая значительно выше людей, он объявит наглой ложью еретического борлиенского короля, который будет публично отлучён от Церкви и подвергнут самому суровому проклятию. Затем, чтобы направить праведный гнев против нечестивых двурогих в достойное русло, будет объявлен всеобщий святой поход. Каждый желающий принять в нём участие, будь он хоть бродягой, получит прощение всех грехов и щедрую оплату из бездонной панновальской казны. Таким путём беспорядки не только будут усмирены, но и послужат величайшему триумфу Святой Церкви.
Услышав всё это, посетители Це`Сарра покинули его, полностью удовлетворённые и предвкушающие невиданный триумф святой веры. Сам же Це`Сарр задумался о том, как искоренить ересь внутри самой Церкви. Он уже понимал, что это окажется непросто. Но пока в его дряхлом теле будут сохраняться силы, он не опустит священного меча. Голоса еретиков не будут звучать громче гласа Бога, никогда.
* * *
Как и было условлено, служба началась на закате Фреира. Древний старик, Це'Сарр говорил тихим и исполненным благородства голосом, проклиная нечестивого борлиенского короля и объявляя священную буллу о всеобщем святом походе против богохульных двурогих. Даже война против ненавистного Сиборнала будет отложена. Все силы грозной панновальской армии обратятся на истребление фагоров, сперва в Кейце, а потом и в нечестивом Борлиене. Затем объединенные силы Священной Империи двинутся в высокогорья Нктрикха, дабы навеки стереть с лица Геликонии двурогую нечисть. Мощь мушкетов и пушек принесёт Святой Церкви победу над всеми её врагами, старыми и новыми...
На эту поистине историческую службу явился и король Олдорандо, и его жена, и королевский наперсник Кимон Эурас, и престарелый Гуаддл Улбобег, и даже сам наследник Це`Сарра Тайнц Индредд, обычно крайне равнодушный к ритуалам Церкви. В общем, явились все, кто только мог. Кроме тех двоих, что стояли рядышком в Белом павильоне в Парке Свистуна...
Только что совершив покаянную и благодарственную молитву, король ЯндолАнганол принял бичевание и теперь обмывал окровавленную спину, подставляя её под горячую воду термальных источников, которую лил из кувшина молодой раб. На востоке уже зажигались звезды. На западе ещё догорали отблески величественного заката. Стояла тихая безветренная погода. По земле время от времени пробегала дрожь, словно бы нетерпеливого ожидания грядущих роковых событий...
— Зачем ты так жесток с собой, муж мой? — испуганно воскликнула Милуя Тал, торопливо появляясь в купальне. Она была босиком, в одной полупрозрачной мантии из белого сатара. — К чему истязать плоть, из которой состоит твоё тело? Или твоя плоть не устраивает тебя? Тогда из чего ты хочешь состоять?..
— Страдания моей плоти укрепляют мой дух и воздают за страдания Всемогущего, принимающего на себя всю ярость нечестивого огня Вутры, — мрачно произнес король. — Я не собираюсь просить тебя подвергнуться тому же ритуалу, но лучше тебе оставить эту тему!
— Но твоё тело дорого мне. Теперь твоя плоть принадлежит мне, и если ты и дальше будешь причинять ей вред, я убью тебя. Когда ты заснёшь, я сяду тебе на лицо своим задком и задушу!
Бросившись к мужу, она крепко прижалась к его мокрому телу и стояла так, пока её мантия не промокла насквозь. Король отослал раба вон и принялся ласкать и целовать молодую жену.
— Твоя юная плоть тоже дорога мне, — но я поклялся Акханабе, что не познаю тебя плотски до тех пор, пока тебе не исполнится двенадцать.
— О нет, Ян! Это невозможно! Это ещё целая вечность! Я такая слабая и доверчивая девушка — меня ничего не стоит соблазнить, видишь? — Милуя прижалась щекой к его щеке.
— Полтора года — это совсем немного, и если мы подождем, ничего плохого не будет, только польза.
Но Милуя набросилась на него как дикая кошка, и, свалив в воду, начала игривую борьбу, весело хохоча.
— Я не собираюсь ждать, не собираюсь! Я уже всё знаю о том, что должна делать жена, и собираюсь стать твоей женой вся, до последней частицы!
После этих слов она перешла к страстным поцелуям. Потом он всё же оттолкнул её.
— Ты мой маленький огонёк, ты моя золотая, моя веселая малышка. Но мы всё-таки подождем до тех пор, пока наша свадьба не будет объявлена, — а кроме того, мне ещё нужно как-то объясниться с твоими родителями.
— Но им и так уже всё известно! — взмолилась она.
Стремясь отвлечь её от опасной темы, он сказал:
— Послушай дорогая, у меня есть для тебя маленький свадебный подарок. Сейчас это всё, что у меня есть. Когда мы вернемся в Матрассил, я осыплю тебя подарками с головы до ног!
Засунув руку в карман лежавшей на полу туники, он достал оттуда часы с тройным рядом цифр и подал Милуе. Теперь они уже не казались королю зловещими, до конца сыграв свою жуткую роль...
На циферблате значилось:
...
07: 31: 15/18: 21: 90/19: 24: 40
Приняв подарок из рук супруга, Милуя озадаченно на него посмотрела, удивлённая, но не испуганная. Она попыталась застегнуть часы вокруг головы как обруч, но ремешок не сошелся у неё на затылке.
— И где же я должна их носить?
— Как браслет.
— Хорошо, может быть, я так и сделаю. Спасибо, Ян, замечательная вещица. Я примерю её... позже.
Милуя отложила часы на бортик — и вдруг одним быстрым движением стянула через голову мокрую мантию, оставшись совсем голой.
— Можешь рассмотреть меня и убедиться, что не переплатил!
Король начал молиться, — но когда она вылезла из бассейна и пустилась грациозно танцевать по комнате, его глаза отказались закрываться. Выбравшись из воды, он схватил её, и, подняв на руки, отнёс наверх, к постели.
— Что ж, прекрасно, моя очаровательная Милуя. Мой лакомый кусочек. Наш медовый месяц начнется сейчас же!..
* * *
Из состояния тихого счастья их час спустя вырвал грозный трепет земли и глухой гул, такой слабый, что причиной ему могло быть не землетрясение, а подземный взрыв или обвал. Лампа свалилась со стола на пол, прогнившая кровля опасно затрещала. С потолка посыпалась штукатурка, полетели доски. В страхе соскочив с постели, они замерли в ожидании нового толчка.
— Может, лучше выйти наружу? — спросила Милуя. — Этот старый павильон вот-вот может рухнуть!
— Подожди минутку. Наверно, землетрясение закончилось.
Король оказался прав. Гул обвала затих окончательно и наступила жуткая, неестественная тишина.
В этой тиши мысли в голове короля шевелились подобно земляным червям. Он чувствовал, что сейчас произошло нечто непоправимо ужасное, нечто такое, что разрушит всю его жизнь. Он думал о клятвах, которые приносил — и нарушил все до единой. О людях, которых любил, — но всех предал. О надеждах, которые лелеял, — а после оставлял. В наступившей тишине он нигде не мог найти успокоения — даже в стройном, покрытом испариной теле стоявшей совсем рядом юной жены...
Его мрачный взгляд остановился на предмете, принесенном ей снизу во время перерыва между ласками. То были те самые проклятые часы, когда-то принадлежавшие БиллишОвпину, — порождение неизвестного мира, отравившие всю жизнь короля за последние теннеры его бедственного существования. Их цифры равнодушно мигали, словно отмеряя последние мгновения его недолгого счастья...
Внезапно разъярившись, он схватил часы за ремешок, и, размахнувшись, наотмашь ударил их об деревянный столб, подпирающий крышу.
К огорчению короля, часы не разбились, лишь их прозрачный верх покрыли трещины. Но всё же страшный удар вывел из строя их таинственный механизм: извивавшиеся цифры погасли, исчезли, словно их и не было. Окошечко в корпусе стало серым и пустым. Вмиг утратив всю свою пугающую неестественность, часы стали просто нелепой испроченной безделушкой...
Злобно усмехнувшись своей быстрой победе, король вновь наотмашь размахнулся — и выбросил часы в дальнее, выходящее на север окно, надеясь, что они долетят до обрамляющего парк канала и канут в нём, навсегда избавив мир от своей жуткой тайны...
Избавившись от часов, он замер, тяжело дыша, совершенно голый, страшно напрягшись, поняв вдруг, что сейчас произойдет нечто ужасное, словно разбив эти богохульные часы, он освободил всех заточенных в них демонов Вутры. Через мгновение Милуя Тал тоже встала рядом с мужем, положив руку ему на плечо.
— Всё в порядке, Ян, успокойся. Ты поступил правильно, выбросив эту жуткую вещь. Меня она тоже напугала и я рада, что больше её нет здесь. Фу, чем здесь так воняет?..
Молча и не сговариваясь, они отступили от окна, откуда в комнату проникал восхитительно прохладный воздух... и ужасный запах серы, словно вдруг открылись врата самой преисподней.
— Откуда эта вонь, Всемогущего ради? — пробормотал король. — И где моя верная стража? Почему никто не явился проведать меня, когда этот проклятый балаган едва не рухнул мне на голову?!
Прислушавшись, король понял, что от казарм Первого Фагорского не долетает ни звука. Зато долетает некий другой звук, знакомый и ужасный. Неожиданная страшная тревога обуяла его.
— Я кажется слышу треск огня...
Внезапно повернувшись, Милуя подбежала к противоположному окну и уже оттуда закричала:
— Ян, Ян! Посмотри, что творится! Дворец!..
Бросившись к жене, король выглянул в окно.
Стоявший за каналом и площадью дворец был охвачен пожаром. Внешний деревянный фасад был ещё цел, но середина крыши провалилась и в самом сердце дворца пылало невидимое пока пламя. Клубы багрового дыма поднимались, казалось, к самым звездам.
— Должно быть, подвал рухнул из-за землетрясения. Нужно пойти посмотреть — может быть, мы чем-то сможем помочь. Скорей, скорей, там моя бедная мать!
Птичий голосок Милуи Тал выдавал пронзительные тревожные трели, уже неразборчивые от волнения.
Потрясенные, они быстро оделись и выбежали наружу. Фагоров в парке нигде не было видно — но как только они выщли на площадь, то увидели двурогих.
Первый Фагорский в полном боевом снаряжении охранял дворец, не сводя с него розовых неподвижных глаз. Перед строем фагоров беспомощно стояла толпа горожан, не в силах сделать хоть что-нибудь. Фагоры не подпускали людей к огню. Те, кто пытался это сделать, лежали на земле бездыханными. Городской стражи и гвардейцев нигде видно не было...
Король ЯндолАнганол решительно бросился к дворцу, устремившись прямо на цепь фагоров, — но едва он приблизился к двурогим вплотную, путь ему преградили острия их копий. Предводительница фагоров Гххт-Мларк Чзахн отсалютовала своему господину обнаженным мечом и заговорила:
— Вам нельзя подходить ближе, государь, это опасно. Мы принесли порох в это проклятое гнездо сынов Фреира, туда, где под землей у них прибежище веры, когда худшие из них сошли вниз. От предков к нам пришла весть, что король зла и король-церковник готовят убийство всех ваших слуг — тех, что состоят в гвардии, и тех, кто остался в Борлиене. Нам пришлось предотвратить это, убив этих подлых людей и всю их стражу.
— Кто приказал взорвать дворец? — спросил король, от потрясения еле понимая, о чём идет речь. — Предки не могли предложить вам такого!
Стоящее перед ним существо с прозрачными розовыми глазами подняло огромную трёхпалую руку и поднесло её к голове короля, словно желая вложить в неё свои слова.
— Приказ предков пришел ко мне давно. Когда-то в древности это проклятое место звалось Хрр-Брххд Идохк. Это было святое место, пока...
Окончание фразы король ЯндолАнганол не расслышал, поскольку стоящая рядом с ним Милуя Тал безостановочно закричала на одной высокой мучительной ноте:
— Моя мать! Моя мать! Моя мать! Моя бедная мать!
— Вы убили моего сына... он был там... в дворцовой темнице... — пробормотал король.
