Пара девушек ещё долго после того, как он ощутил возвращение Палладион в его разум, продолжали утюжить ландшафт. Он посчитал, что это вышло несколько показушнее, чем стоило бы, но в конце концов не мог их винить. Они пытались продемонстрировать аудиенции и своим соперникам, на что они способны. Они пытались впечатлить существ, которые однажды будут влиять на их судьбы и пути, которыми они пойдут.
И если улыбки на их лицах что-то значили, они пытались впечатлить и его.
И он был впечатлён. Каждый раз, когда он пытался вмешаться и поддержать свои Персоны, они закрывали ему путь, не позволяя присоединиться к битве. Он обменивался ударами с Конеко быстрее, чем мог бы уследить обычный человек. Он парировал молнии Акено своими барьерами, хотя сам обмен оставил его смущённым надолго. Каким-то образом девушка ухитрилась использовать свои электрические атаки так, что это выглядело провоцирующе, и то, как усики энергии словно целились только в определённые части его тела, было, мягко говоря, интересно.
Даже Гаспер приложил руку к попыткам остановить его. Попытка парня заморозить его оказалась легко рассеяна, но секунды, которые он потратил на то, чтобы освободиться, были ценными секундами, которые он мог потратить на что-то другое.
И это было основой их стратегии. Задерживать его, пока они выбивают воплощения по одному. Если его не задерживал Иссей, то это был Киба. И если не Киба, то Конеко. А когда невероятная защита некоматы наконец не выдержала, её место заняла Акено. Это была рулетка оппонентов. Постоянно вращающееся колесо врагов. Постоянно сдерживающее его, чтобы он на секунду не успевал спасти ценного союзника. Постоянное блокирование его, так что когда он подходил к конкретной битве, её итог уже был определён. То, насколько хорошо эта тактика работала, почти пугало; то, насколько хороша была их координация и командная работа, захватывало дух.
Он не удивлялся открытому восхищению, пронизывающему его мысли. Что его удивило, так это отсутствие другой эмоции.
Он должен был испытывать гнев за потерю своих Персон. Он должен был чувствовать раздражение за каждое их поражение. Этого он боялся, когда сперва придумал это испытание. Что зрелище поражения воплощений, которых ценил превыше всего, вызовет у него раздражение и ярость. то зрелище поражения этих пустых сосудов, всего, что ему осталось от SEES, окрасит его отношение к тем, кто их поверг.
Но ничего из этого не произошло. Не было ярости, не было ненависти. Каждый раз, когда Персона была сражена и возвращалась в его сознание, он ощущал, словно на его плечах оседает аура спокойного принятия. Каждый раз, когда воплощение проигрывало своему оппоненту и отступало обратно в его разум, он ощущал остатки тепла его ухода, словно каждое из них одобряло его принятие и оставляло своё благословение.
И когда они погрузились в спокойные воды Моря Душ, молчаливые и не возражающие, нечто... нечто сказало ему, что ему больше нет нужды призывать их снова. (Давыдов: а как же Церберу с Иссеем поиграть?)
* * *
Пожалуй, было уместно то, что последний удар нанесла Риас.
Чёрный удар демонической энергии врезался в Пентесилею, пробив в её груди дыру размером с кулак. Воплощение уже было повреждено. Отсутствующая нога, по милости сверкающих клинков Кибы. Отсутствующая рука, вырванная из гнезда в стычке с Конеко. Дымящиеся зигзаги шрамов перечёркивали верхнюю часть её тела, следы молний Акено. Сила Разрушения Риас лишь ускорила конец уже побеждённого врага.
И всё же она отказывалась исчезать. Повреждённая, израненная до той степени, когда другие воплощения давно вернулись бы туда, откуда пришли, Персона Митсуру всё ещё оставалась парящей перед ним, защищая его собственным телом, непокорная до конца. Инстинктивно он понимал причину, и это знание заставило его положить руку на гладкую спину Пентесилеи.
Его охранительница напряглась. Он улыбнулся, и в этот раз в этом его выражении не было печали или остатков скорби. Лишь неоспоримая истина.
— Спасибо — всё, что он сказал.
Персона ещё несколько секунд парила перед ним, прежде чем наконец среагировала. Лёгкий кивок её головы, принятие его выбора, и затем она исчезла, исчезла из реальности, отступив в глубины его сознания. И остался лишь Орфей, парящий в воздухе над ним.
Он повернулся к ним, тем, кто лишили его воплощений, которые он ценил превыше всего, и слова, которые он избрал сказать им, не могли быть более уместными.
— Прекрасная работа.
Они широко улыбнулись ему и дуг другу. Тот факт, что их победа была получена за его счёт, не беспокоил его так, как он ожидал. Частично из-за того, что в их победе ещё не было уверенности.
Асия просияла ему.
— Значит, мы победили?
Он почти сожалел о том, что должен был сказать.
— Нет.
Он мотнул головой в сторону сияющей фигуры Орфея. Они проследили за его взглядом и заметили то, что происходило с момента исчезновения Пентесилеи — а именно, что прежде бесцветное тело Персоны обретало тот же кроваво-красный оттенок, что и Доспех Чешуи Иссея (Давыдов: Redz goez fasta!)
— Ещё один.
Я — это Ты, и Ты — это Я.
Из Моря Твоей Души Я Явился.
Я — Кульминация Кривых Путей, что Ты Прошёл.
Я — Конец Бесконечного Путешествия, что Ты Предпринял.
Я — Орфей Телос.
Мастер Судьбы.
Глава 22
— Оно поменяло цвет — всё, что успела произнести Акено. В следующую секунду в неё врезалась высокомощная Гарула, отправив в полёт, словно кувыркающуюся куклу. Дьяволица, впрочем, сумела на лету выровнять баланс, и приземлилась на все четыре конечности.
— Ой, надо же, Арисато-кун — улыбнулась она ему, поднимаясь. — Вот как ты хочеь играть.
Но он не слушал. Ни дразнящий тон её голоса, ни что-либо другое, если уж на то пошло. Он ощущал знакомую пульсацию мощи в своих жилах. Она заполняла каждую клетку его тела, распространяясь пожаром, наполняющим его теплотой, которую он давно не ощущал. Все другие Персоны, которых он призывал до того, были гранями его личности, аспектами его психики, обретшими разум и форму. Орфей Телос был на ступеньку выше остальных. Это была одна из его трёх Высших Персон, вторая, которую он показывал этому миру. Это была кульминация достижений его прошлой жизни, физическое свидетельство созданных им вечных уз. Это была вершина всего, чего он достиг, ощутимое доказательство того, что достичь невозможного ни в коем случае не невозможно. Это был он в его лучшей форме, на пике силы, такой, каким он должен был быть.
С трансформацией Орфея толпа умолкла. Они не имели понятия о значении этого действия; они не могли. Орфей Телос был его собственным творением, тем, что могло существовать, лишь пройдя все его переживания. В этом мире не было его аналога. Но хотя зрители не понимали значения его призыва, они определённо могли понять чистую мощь, излучаемую золотым телом Персоны.
Где-то на полпути своего самоанализа он закрыл глаза; сейчас они резко открылись. Широко. Бдительно. Сосредоточенно. Больше не ограничиваться, не сдерживаться ради того, чтобы сдерживаться. Он собирался выиграть битву, и подвести её к тому итогу, который сочтёт нужным.
— Смотрите внимательно — неспешным, ровным дыханием возникли слова. — Вот как сражается пользователь Персон.
К их чести, это никак на них не подействовало
Киба бросился на него со стороны, два меча мелькали размытыми лентами. Иссей швырнул себя в его спину, занося бронированный кулак для удара. Конеко проскользнула под его обороной, намереваясь подсечь ноги.
Трое против одного. Это было прекрасно скоординированная атака, превосходная попытка повергнуть его, прежде чем он сможет среагировать. Но вся их координация не меняла того факта, что они всего на миг запаздывали.
Скорость Кибы, как Рыцаря, опережала остальных, так что о нём следовало позаботиться в первую очередь. Глаза мечника расширились, и клинки в его руках лязгнули, сложившись в блокирующий крест. Удар сердца спустя массивная лира Орфея обрушилась на поспешный блок дьявола. Киба ухнул от напряжения, а затем его ноги не выдержали, и он болезненно ударился коленями о землю. На лице парня была добродушная капитуляция, когда рука аккуратно опустилась ему на грудь.
— Это же будет больно, верно?
— Немного — признал он.
Дьявол скривился и приготовился. Гарула, ударившая из его ладони, отправила мечника в полёт, точно так же, как сделала это с Акено. Впрочем, он не видел, приземлился ли Киба так же; приближающийся кулак Иссея не позволил такой роскоши.
Багровая перчатка была в сантиметрах от его тела, когда он поймал её свободной рукой. Удар был силён, и он впечатлился про себя, как далеко продвинулся извращенец. Но там, где у Иссея была сила, у него была инерция. Лёгкий проворот ноги, небольшое изменение стойки, и парень отправился в полёт через его голову; бросок дзюдо, прямо по учебнику. Иссей ударился спиной оземь с такой силой, что дух выбило со свистом.
Почти одновременно та же рука отпустила руку парня и перехватила лодыжку ноги Конеко. Девушка удивлённо замела на полпинке. Прежде чем она смогла среагировать, он подбросил её с тем же текучим изяществом, с которым швырнул Иссея через плечо. Орфей был наготове, и золотая лира врезалась в талию Конеко, как бейсбольная бита в шар. Девушку унесло прочь с такой скоростью, что её тело выглядело размытой полосой. На миг он обеспокоился, что некомата врежется в одну из толстых стен амфитеатра, но в последнюю секунду Конеко оправилась и остановилась, прорыв борозду в земле, в паре метров от болезненного столкновения. Он воспринял это с облегчением; в подобных, битвах, как эта, бывают травмы, но он не хотел, чтобы они становились калечащими. (Давыдов: Диа, Карл, Диа! А так же Сумеречное Исцеление и даже Рекарм...)
Он повернулся к последнему противнику, потерявшему опору, но не волю сражаться. Опустил взгляд, и обнаружил кобальтово-синий ствол ручной пушки, направленный ему в лицо. Тот факт, что колышущаяся сфера колдовской энергии уже покидала жерло пушки, было свидетельством того, как глубоко он провалился в ловушку. Он почти ощущал ухмылку Иссея за багровой личиной Доспеха Чешуи.
— Сюрприз.
Ракукажа остановила снаряд на месте. Защитное заклинание окутало его в тот же миг, как он призвал его, и мерцающий разряд, что несомненно закончил бы бой, вместо этого встретился с барьером, предназначенным останавливать неостановимое. Его рука инстинктивно поднялась к груди, куда была нацелена пушка; так что когда трещащая сфера столкнулась с барьером и остановилась, это выглядело так, словно он поймал снаряд рукой, хотя на самом деле большую часть работы проделало заклинание. Хотя, конечно, парень предположил первый вариант.
То, как визор Доспеха Чешуи был направлен на колышущуюся сферу сфокусированной энергии, удерживаемую в его руке, говорило об открытом и искреннем восхищении.
— Это... так... круто!
Чистый энтузиазм, излучаемый голосом дьявола, заставил его улыбнуться — в то время, как он бросил снаряд обратно в лицо его создателя.
— В таком случае, можешь забирать.
Взрыв заставил его покачнуться, и отбросил Иссея. Он был готов поклясться, что извращенец на лету смеялся. То, как парень приземлился, растянув руки и ноги, походило на упавшего на спину жука.
— Пофиг — Пешка Риас поднял кулак в воздух, в то время как его союзники поспешили к нему. — Всё равно круто!
Асия и Гаспер помогли ему подняться. Киба и Конеко тоже подошли поближе, и он ощутил, как освежающая аура Сумеречного Исцеления окутала всех их своим тёплым объятьем. Он подождал, пока это ощущение растает, прежде чем заговорить.
— Это была достойная попытка. Хотите попытаться снова?
Они хотели, и в этот раз атаковали его все вместе. Акено возглавляла нападение, в её руке трещало копьё молнии. Иссей следовал сразу за ней, и рядом с ним был Киба, завершая авангард. Краем глаза он видел Конеко, снова пытающуюся зайти с фланга. А позади рыщущей некоматы — Гаспер и Асия, элементы поддержки, пытающиеся загнать его в полное окружение.
Снова его превосходили числом. И снова это просто не имело значения.
Копьё молнии метнулось к нему с заметной скоростью, усиленное демонической силой и ускоренное собственными естественными изяществом и проворством Королевы. Обычный человек мог бы выполнить одно заклинание, прежде чем электрокопьё нанесло удар. Он последовательно создал три, и каждое было произведено столь же безупречно, как и все остальные. Такова была сила призванного Орфея Телоса, и таково его мастерство Арканы, когда он управлял им.
Обнуление Электричества лишило копьё молнии, как ветер гасит пламя зажжённой свечи. Обнуление Пронзания затупило остриё теперь обычного копья, сточило его остриё на молекулярном уровне, так что не осталось ничего даже отдалённо острого. Отражение Удара отразило оставшуюся кинетическую энергию обратно к её источнику, изогнуло силу ударав направлении наносящей его.
В самый последний момент он перенаправил энергию не во владелицу копья, как намеревалось изначально, а в само копьё.
Даже сейчас, когда время замедлялось боевым настроем разума, и реакции измерялись считанными миллисекундами, он всё ещё помнил причину, по которой принял предложение Сайзекса.
Он был здесь, чтобы испытать их, а не ранить.
Выражение лица Акено, когда её драгоценное копьё внезапно угасло, врезалось в его грудь, не вонзившись, а затем разлетелось в её руках, он долго будет помнить и ценить. Королева Риас отступила, понимаемо ошарашенная, и подняла почерневшие осколки того, что прежде было копьём, к своему лицу.
— Да уж, не каждый день такое увидишь — так же быстро, как возникла, растерянность исчезла, сменённая проказливостью. — Полагаю, вот что происходит, когда слишком сосредотачиваешься на создании древка.
Он как раз закатывал глаза, когда Акено вдруг откатилась в сторону, открывая стремительные фигуры Иссея и Кибы. Оружие обоих парней было наготове, и они были исполнены решимости сделать своё дело, несмотря на понимание, что противник им не по зубам. Он вознаградил их храбрость тем, что встретил их лицом к лицу. Его отмеренные шаги направили его в сторону Кибы, в то время как одновременная команда отправила Орфея на перехват Иссея.
Ошибкой мечника было то, что он снова попытался провернуть блиц. Это было простительной ошибкой; скорость была тем, что почти позволило парню его превозмочь, и он не винил Кибу за применение этой тактики снова, учитывая, что она почти сработала в первый раз. В конце концов, сила Рыцаря — в его или её природной быстроте. Но лиши их этой быстроты, нейтрализуй их способность захватывать инициативу, и они станут тем, чем всегда были — стеклянными пушками в полном смысле этого выражения.
Он наложил слой Поглощения Рассечения поверх Обнуления Огня, сплёл два заклинания воедино, в единый защитный барьер, и укрыл им свою правую руку как раз вовремя, чтобы отразить первый из двух мечей Кибы. Пылающий клинок, что всего миг назад плевался огнём, врезавшись в защищённую конечность, мгновенно угас, а затем безвредно лязгнул о поднятую руку. Рефлексы, однако, не подвели Рыцаря, и он переключился на атаку своим вторым оружием — лишь для того, чтобы его встретила вторая рука, укрытая Поглощением Пронзания. Немедленно последовала Сукунда, и вслед за отдачей двух блокированных ударов Киба обнаружил, что его преимущество в скорости и уклонении оказалось нейтрализовано.