Отсутствовали Гаррус и Найлус недолго и вернулись, оставив свою броню в арсенале. Что любопытно, подаренное мною оружие осталось в каюте. Надо, кстати, и Гаррусу что-то интересное подарить. Вот только что именно? У меня не так много артефактов, которые могут ему подойти.
Забавно, как может измениться мировоззрение, отношение к реальности, желание что-то делать и выбор стороны из-за одной-единственной случайности... А ведь все могло бы пойти совсем по другому сценарию, и, кто знает, возможно, сейчас бы уже шла Жатва, а я с интересом наблюдала за геноцидом с борта Властелина. Такой вариант имел все шансы на исполнение. Если бы не одна случайность...
— О чем задумалась? — тихо спросил Найлус, садясь на край кровати и протягивая мне контейнер с едой.
— Да о том же. О случайностях и их последствиях.
Двери санузла разошлись, пропуская в каюту нагого Сарена, вытирающего голову полотенцем. Освободившееся помещение тут же занял Гаррус.
У турианцев, как и у азари, и кроганов, не было такого понятия, как табу на наготу. Они вообще не понимали, как можно стесняться данного природой тела. Что в этом неприличного? Это же естественно! Да как вообще может быть неприлично собственное тело, если оно здорово и хорошо развито? Для турианцев это было совершенно непонятно и ненормально, и к такой заморочке людей они отнеслись хоть и с уважением, но как к обычному сдвигу в психике другого вида. Просто приняли как факт, даже не пытаясь понять причин возникновения такой глупости. Мало ли у кого какие заскоки на религиозной или культурной почве?
Сарен уже на интуитивном уровне легко вычислял мою возможную реакцию, а потому совершенно себя не утруждал соблюдением никому не нужных и не интересных правил приличия расы, которую он недолюбливал. Знает же, что мне так же все равно, в каком виде он ходит в домашних условиях, как и ему. Лишь бы было удобно. А сейчас мы находились ДОМА.
— И что за случайность на этот раз? — улыбнулся Найлус, чуть отведя мандибулы.
Сарен удивленно глянул на братца, перевел заинтересованный взгляд на меня. Я только улыбнулась, чуть качнула головой. Он хмыкнул, подхватил со стола контейнер с едой, сел на край кровати.
— Одно-единственное решение, принятое на борту "Нормандии" в зале для брифингов. Когда я рассматривала стоящего у экрана практически незнакомого мне турианского Спектра. — сказала я, открывая крышку и изучая содержимое.
Найлус удивленно моргнул.
— Вот как?
— Именно так. Можно сказать, это было судьбоносное решение, определившее мои дальнейшие действия в этой жизни.
— И что привело к его появлению?
— Личная симпатия. Ты мне понравился. — честно призналась я, накалывая мясо на вилку. — На инстинктивном уровне.
Удивление щедро разлилось по менталу. Я с удовольствием прожевала нежнейшее мясо. Себастьян — волшебник! Не знаю, какой он аналитик, но повар — превосходный! Надеюсь, Хакет его не отберет у нас.
— А что было бы, если бы я тебе не понравился? — с интересом спросил Найлус.
— Была вероятность, в которой я в первых рядах наблюдала бы за Апокалипсисом галактического масштаба. — спокойно ответила я. — С борта Властелина. Под боком у полностью индокринированного Сарена Артериуса. Это — тоже было бы интересным развитием событий.
Сарен от такого заявления подавился и закашлялся.
— И насколько этот шанс был велик? — спросил он, отдышавшись.
— Пятьдесят на пятьдесят. — лениво отозвалась я, глядя, как расширяются в понимании синие глаза. Да-да. Именно так могло и произойти, если бы мне не понравился Найлус. — Единственный разумный, кто еще мог бы меня заинтересовать во всем Пространстве Цитадели настолько, чтобы я решила бы потратить уйму сил на спасение всего Цикла — это Гаррус.
— Мог?
Я пожала плечами и пояснила:
— Друг — это, конечно, хорошо. Но не настолько, чтобы заставить меня ТАК напрягаться. — честно призналась я. — Друзья приходят и уходят, но никогда не становятся частью души. Так, как стали вы.
— Даже я? — тихий хриплый голос.
Я улыбнулась.
— Ты — особенно. Ты сам, добровольно и осознанно, целиком и полностью отдал себя мне. По сути, ты теперь принадлежишь мне. То, что ты сделал — необратимо. И не факт, что даже в следующем перерождении не всплывет какой-то отголосок.
Он равнодушно пожал плечами. Восхитительное безразличие к собственной судьбе! Решение принято, приведено в исполнение и все, вопрос закрыт. Прелесть! Еда его интересует больше чем его же собственное будущее!
— И что? — спросил он.
Отличный риторический вопрос, убивающий любые доводы! Но — не в этом случае. Сейчас узнаешь, "и что".
— Я — собственник, Сарен. Как и любое относительно бессмертное существо. И у меня та же заморочка, что и у многих других долгоживущих, ощутивших на себе касание Всетворящего: я не могу не любить свое.
В ответ — ни тени удивления. Уже знает. Быстро он разобрался в моих заскоках. Хотя, чему я удивляюсь? Сама же открыла ему доступ... а он — умный и расчетливый.
— Опасная особенность.
— Считай это инстинктом и защитным механизмом.
— От чего?
— От деградации.
— И ты, зная, к чему это может привести, все равно позволила мне закончить начатое? — скептически спросил он.
Я перенесла пустой контейнер на стол, окинула турианца ленивым взглядом и спросила:
— Ты реально считаешь, что я бы отказалась от такого дара из-за подобной мелочи?
— Разрушение личности — это для тебя мелочь? — сухо спросил Сарен.
— А до этого дойдет? — полюбопытствовала я.
— Нет. Не дойдет.
Четкий ясный ответ разумного, принявшего окончательное решение. Я только и смогла что покачать головой. Он меня порой изумляет. Он решился на ТАКОЕ, а сам меня упрекает наплевательским отношением к личности... Обожаю эту сволочь! Еще и других приплел под это дело!
— И вы обсуждали именно это?
Тихий смешок Найлуса.
— Не только.
— Я так понимаю, возражений нет? — вкрадчиво спросила моя личная сволочь.
Я глянула на Сарена.
— Странный вопрос. Какие могут быть возражения?
— Ничего странного, учитывая, о каких последствиях ты говорила.
— Это ты спрашиваешь у существа, у которого смыслом жизни уже пару сотен лет было только любопытство?
— Любопытство? — искреннее и яркое удивление Найлуса всколыхнуло ментал.
— Да. Первый, базовый каскад. Именно оно заставляло меня многие жизни хотя бы попытаться узнать, что твориться в новом мире, не давая скатиться в ленивую апатию и безразличие.
— Что является осью Якоря? — негромко спросил Сарен.
— Отрицание одиночества и установка найти истинную семью. — честный и искренний ответ.
Я же обещала ему ответить на этот вопрос после того, как он создаст свой Якорь. Вот я и ответила, раз уж он его вновь задал.
Сарен моргнул и чуть заметно вздрогнул.
— Ты сознательно вбила себе в основной императив желание найти семью?
Я пожала плечами.
— Мне очень просто, понятно и доступно разъяснили, к чему может привести одиночество и закукливание на себе самой. А шансы на это были очень большие. Я к тому времени уже перестала нуждаться в чужом присутствии. Лень и нежелание решать проблемы неинтересных мне разумных очень способствуют изоляции. Очень легко пойти на поводу вопроса "А оно мне надо?", дав ответ "Нет, не надо". Итогом будет стагнация и последующая деградация.
— И ты решила подстраховаться таким образом?
— Да.
Он покачал головой.
— И это меня ты назвала отморозком!
— Сарен, все перерожденцы немного с приветом. Только у каждого свои сдвиги в психике и своя особая сумасшедшинка.
Тихий хриплый смешок. И вопрос, от которого меня обсыпало холодом:
— Что означает "истинная семья"?
— Я говорила тебе, что ты иногда слишком умный? — хмуро спросила я, пристально глядя в синие глаза.
— Говорила. — благостно ответил он. — Ты ответишь?
— Истинная семья — это то, что вы собираетесь сделать.
— Мне нравится твоя честность. — Сарен окутался голубым пламенем биотики, пищевой контейнер в его руках поднялся и аккуратно переплыл по воздуху на стол.
Вот говнюк! Честность ему нравится! Как же! Этот гад просто и красиво исключил любые сомнения в правильности принятого им решения не только и не столько у себя, сколько у Найлуса. Манипулятор. Сам же Сарен для себя расставил все точки над "И" когда решился на импринтинг. Жесткий и по-своему жестокий расчет холодного разума, решившего поставленную перед ним задачу. А побочные эффекты? Ну так за все требуется заплатить соответствующую цену. Сарен потерю личной свободы посчитал приемлемой платой за здравый рассудок, здоровье, целостность личности и избавление от разъедающего душу одиночества.
Из душа вышел довольный и разомлевший Гаррус. Найлус, проходя мимо, на мгновение встретил его взгляд. Мгновение едва заметного ступора, Гаррус заморгал, дернул мандибулой из-за легкого дискомфорта после передачи воспоминания по ментальному каналу. Быстро они привыкли к ментальной связи...
— Как интересно. — он приземлился на кровать и в наглую потянул на себя одеяло.
— Не дам. — я ухватилась за край, не давая этому прохиндею оставить меня на довольно прохладном воздухе. — Ты мокрый.
— Рир, не жмись. В каюте для нас прохладно.
— И ты собираешься стянуть одеяло с меня? — скептически спросила я, глядя в ехидные кристально-голубые, искрящиеся от смеха глаза.
— А почему я не должен стянуть с тебя одеяло? — растопырив в ухмылке мандибулы, спросил Гаррус, получающий море удовольствия от такого ребячества.
— Ну, потому что мне будет холодно.
— А ты ближе подвигайся.
Тоже логично.
Одеяло, перетягиваемое нами, подозрительно затрещало. Это же очень крепкая ткань... Возню закончил Сарен: он просто приподнялся и одним рывком подтянул меня ближе, не сказав ни единого слова. А ведь он ощутимо подмерз: его мелко-мелко трясло от холода.
— И ты молчал?
В ответ усмешка.
— А я должен был что-то сказать?
— А почему нет?
Он не нашел что ответить и просто промолчал. Гаррус милостиво поделился отобранным одеялом, давая возможность нам укрыться.
— Вообще-то, на корабле достаточно одеял. — сказала я.
— Так интереснее. — ухмыльнулся во все клыки Гаррус.
— Сложно поспорить. Не считая того, что мы вроде как взрослые разумные. И Спектры Совета.
Парень отмахнулся.
— Ты это Азуне скажи. Он тебе подробно расскажет, с какой стороны мы в его понимании взрослые. И насколько.
Вот засранец! Но обаятельный.
— Ты еще предложи это Удине рассказать, чтобы услышать, что он скажет! — фыркнула я.
Тихий хриплый смешок и:
— Это возмутительно! — очень точно копируя картавый говор и интонации посла протянул Сарен.
Я и Гаррус на мгновение впали в ступор, а потом заржали в голос.
— Ты что, с ним сталкивался?
Сарен полыхнул раздражением и яркой брезгливостью, поежился.
— Было дело. — согласно кивнул а"тура. — Я редко покидал Системы Терминуса и Аттический Траверс, так что с людьми сталкивался довольно часто. Поверь мне, послу было из-за чего орать.
— А он орал?
— О да! Он — орал.
— Странно, у меня возникло стойкое ощущение, что посол Удина тебя определенно опасается.
Он кивнул, чуть заметно поморщился, а меня обожгла резкая и довольно острая боль в груди.
— Показывай, что там у тебя.
Спорить он не стал и просто чуть откинулся назад, опершись о руку.
Действительно, просто трещина. Глубокая, до мышц, пересекающая левую грудную пластину по диагонали. Из нее медленно сочилась темная синяя кровь. При любом движении это некритичное, но очень неприятное ранение остро болело. Хитин регенерирует довольно медленно, и в естественных условиях такая трещина будет зарастать около месяца, доставляя массу удовольствия ее обладателю.
Прокусив палец, я провела им по трещине, аккуратно размазывая свою кровь по ране. Пара мгновений, зуд регенерации, и от трещины осталась только извилистая линия.
— С каждым разом заживает все быстрее. — отметил Сарен, с каким-то академическим интересом в голосе.
— Это уже предел. Я подстроилась под твою биохимию и геном. По-хорошему, злоупотреблять таким лечением не стоит: моя кровь достаточно активная, чтобы со временем при частом попадании в организм начать на него воздействовать.
— И чем это грозит? — в хриплом голосе даже отголоска обеспокоенности не промелькнуло.
— Есть шанс получить кое-какие особенности метаморфа.
— Разве это плохо?
— Я и не говорила, что это — плохо. Скорее, могут быть какие-то забавные казусы. Людей очень пугают любые непонятные изменения их тела.
— Я — не человек.
— Я раньше видела подобные проявления только на людях. — пояснила я. — У них довольно нестабильный и легко поддающийся изменениям геном. Как это отразится на тебе — понятия не имею.
— Посмотрим.
И все. Посмотрим. А то, что из-за причуд собственного организма и моей крови с хранящимися в ней ДНК-слепками он может в лучшем случае обрасти чешуей или костяными шипами, так его это мало волнует. Знает же, что я все исправлю. Или научу его контролировать собственный организм.
Сарен зябко повел плечами, а потом просто усадил меня себе на колени, крепко обнял, чуть подрагивая от холода. Я откинулась ему на грудь, устраиваясь удобнее. Чего уже дергаться-то и в позу вставать, если дело дошло до привязки такой силы? Так у нас сложилось, и всех устраивает результат. Каждый из нас получил то, что хотел. И то, что ему было нужно. Я вообще в восторге от своих турианцев: никаких лишних дерганий и выматывания нервов себе и другим. Принятое решение немедленно приводилось в исполнение, а после — никаких терзаний, мозгоклюйства или ревности. Поговорили, пришли к устраивающему всех троих решению и все, вопрос закрыт.
Я поежилась. Действительно, холодно. Да и Сарен не особо теплый, хоть и начал медленно отогреваться. Турианцы — те еще мерзляки.
— Поднять температуру в каюте на пять градусов. — четко и внятно произнесла я.
ВИ команду определил и выполнил: зашумела чуть громче система вентиляции, ощутимо потянуло теплым воздухом. Скоро каюта нагреется.
Голову прострелило острой болью, а из носа вновь потекла кровь, закапав на руку Сарену. Гаррус наклонился, осторожно стер кровавую полосу с подбородка, растер между пальцами. Красная. Хорошо, что чернота уже ушла.
— Опять истощение? — голубые глаза смотрели пристально и тяжело, все веселье исчезло мгновенно.
Я кивнула.
— Ментальные удары Жнеца очень мощные. Пришлось использовать резервы организма. Даже то, что я обычно не трогаю. Результат тебе знаком.
Гаррус покачал головой, легко скользнул пальцами по моим волосам.
— Насколько все плохо?
Легкое воздействие, и волосы послушно отрасли на нужную мне длину, рассыпавшись по спине Сарена. Мягкие и волнистые. Такие, какие нравятся Найлусу и Гаррусу. Мне это вообще ничего не стоит, а они получают массу удовольствия. Мне не сложно сделать им приятное. Тем более, в такой мелочи.
— Не критично.
