Практика

Южно-Корейский берег исчез в туманной дали уже несколько часов назад. Первая Авианосная Группа во главе с авианосцем "Карл Винсон" вышла в международно-признанные воды и легла на курс к родным берегам.

На ходовом мостике авианосца царила этакая расслабленная атмосфера свободы от всех мероприятий и проверок последних двух недель, после которых предстоящий переход до места базирования был обычной ненапряжной рутиной. Ежегодные морские и авиационные учения с флотом, ну или с тем, что эти южнокорейские макаки называли флотом, завершились убедительной победой над другими макаками, только северными.

Адмирал совершенно не скрывал своего отношения ни к одним, ни к другим, за что его долго и не подпускали к командованию этими учениями. Даже сейчас его держали под мягким присмотром, заранее напечатав ему тексты речей, будто он сам не может ничего сказать, только прочитать с бумажки. Пришлось отыгрывать на публике роль этакого сурового служаки, которому все эти словесные кружева противны по своей сути, и только подчиняясь важности момента он вынужден принимать участие в официальных мероприятиях. Тьфу. Было несколько обидно, но он сам понимал, что невзначай сказанное по привычке слово о местных союзниках может ему очень больно аукнуться, вплоть до отставки. Чего, конечно же, не хотелось. Но и он ничего не мог с собой поделать — его юность пришлась как раз на период Корейской войны, а боевое крещение он принял под конец Вьетнамской, и после полугода общения с местными аборигенами, у него просто в голове не осталось для них другого термина, невзирая на национальность. Узкоглазые — значит макаки. Ситуацию не изменило даже то, что они со временем стали походить на людей, и некоторые, в кои-то веки, сумели выучить нормальный человеческий язык, а не это своё нечленораздельное мяуканье.

Хорошо хоть его предшественники за столько лет местным вбили в головы, кто тут главный, и никаких проволочек в портах для его эскадры не было. То ли дело в Европе, которая после развала коммуняк из себя что-то там пытается корчить в последнее время. Там даже простейшая заправка топливом могла завернуться таким бюрократическим кренделем, что проклянёшь всё и вся, не говоря уж о прочих нюансах, необходимых для беспроблемного функционирования флота, которых вагон и маленькая тележка.

Краем глаза он заметил, как на мостик поднялась молодая девушка в модном гражданском платье с идентификационным бейджиком "Press" на высокой груди, и с фотоаппаратом в руках — видимо, из группы журналистов, сопровождавших его эскадру во время учений на борту авианосца. Адмирал непроизвольно задержал дыхание и взгляд, ибо юная прелестница была... ммм... в общем, где надо — обтягивало, а в другом месте соблазнительно оттопыривалось, что несомненно отметили все находившиеся на мостике, так как головы, что молодых энсинов (*младший флотский офицерский чин, аналог нашего мичмана), что опытных офицеров, словно по команде, повернулись к гостье. Не подавая виду, что он заметил непорядок (подниматься на ходовой мостик посторонним, в общем-то, строго запрещено), и делая вид, что он выше этого, адмирал быстро выбрал подходящее место у обзорного иллюминатора с видом на палубу, там, где заходящее солнце обеспечит ему наиболее выгодный ракурс и подсветку его гордого профиля, и неспешно, будто пребывая в глубоких раздумьях, занял выбранное место. Небрежный разрешающий кивок вахтенному офицеру в сторону девушки, дал тому понять, что адмирал не против против присутствия "посторонней". Несколько "случайных" удачных фото, особенно если они пройдут цензуру и попадут на обложки газет и журналов, могут принести ему несколько лишних очков по прибытию.

Это только идиоты считают, что адмиралами становятся за долгую, верную и беспорочную службу. Три раза "ха". Такие служаки, максимум, достигают звания коммодора или кэптэна, и то на склоне своих лет, после чего почти сразу выходят в отставку. Но если ты метишь в высшую лигу, всё уже зависит от твоих личных связей и от того, к какой из партий в министерстве обороны ты относишься. Поэтому так и страшны твои публичные провалы, ибо ты позоришь не просто себя, а всю свою группу, которая может такого и не простить в случае серьёзных осложнений. Но это может играть и в обратную сторону — популярный или востребованный соратник приносит профит всем участникам группы, и тогда уже его начинают усиленно проталкивать по служебной лестнице. Свой и обязанный тебе адмирал ВМС — ой как может быть полезен для собственной безоблачной карьеры и достойной пенсии.

Поэтому он старался никогда не гонять прессу, извечно путавшуюся под ногами, стараясь быть в их глазах и объективах камер суровым, но справедливым командиром. Этакий просоленный всеми ветрами и океанами морской волк, что тоже нравилось журналистам, и в итоге, привело его к назначению главкомом Первой Авианосной Группы.

Сопровождаемая встретившим её вахтенным офицером, журналистка, с любопытством вертя головой во все стороны, приблизилась к адмиралу.

— Сэр! Мисс Топика Кливленд! Журналист и фотограф-любитель. Прибыла на борт для прохождения практики. Просит разрешения у вас взять... — офицер на этом моменте резко закашлялся, а девушка запунцовела, бросив в сторону вахтенного негодующий взгляд, — ... простите, мисс, поперхнулся. Интервью.

Вот... шутник, катнул желваками адмирал. Но лучше сделать вид, что он не понял пошлого намёка. Не стоит адмиралу обижаться шуточки на простого лейтенант-коммандера, но при случае, он тоже может, скажем так — пошутить.

— Добро пожаловать на борт, мисс Кливленд! — он немного обернулся к девушке, стараясь удерживать в поле зрения возню палубной команды у готовящегося к вылету дежурного F-18. Типа с намёком — мол, вы девушка красивая, но служба прежде всего. — Кстати, что-то я вас не видел ранее во время пресс-конференций на берегу.

— Эт-точно, — несколько огорчённо закивала девушка. — Вечная беготня. Там разузнай. Там подготовь. Там скоординируй. Ещё и с требованием на глаза не попадаться. Практикантов всегда гоняют, а ведь я с таким трудом выпросила у сестры назначение на ваш авианосец. Знаете, через что мне пришлось пройти, чтобы мою кандидатуру утвердили? Лучше вам этого не знать! Она сейчас такая важная стала. Всё должно быть идеально... А сама... — быстро затараторила девушка — непонятно, то ли жалуясь, то ли хвастаясь.

— О, так вы работаете под началом своей сестры? — адмирал с трудом удержал лицо, чтобы не поморщиться в досаде от такого словесного шквала. Всё же, когда красивые девушки молчат — они вдвойне очаровательней — параллельно обдумывая, как бы невзначай пригласить юную прелестницу к себе в каюту на чашечку адмиральского чая. Поэтому он и старался не обращать пристального внимания на её трескотню. Гражданские девушки не любят, когда им затыкают рот и не дают выговориться. А то, что она крайне далека от любых понятий военной субординации, было видно, как говорится, невооружённым взглядом. Гражданские, дьявол их подери, что с них возьмёшь? Хотя, с этой... хм, есть что взять.

— И что же вы, мисс Кливленд, хотели у меня узнать? — лучше направить беседу в более конструктивное русло, чем выслушивать очередной виток бессмысленной трескотни.

— Знаете, я тут общалась с некоторым из наших, так они утверждают, что современный авианосец — это просто распиаренная плавучая бочка с бензином и порохом, готовая затонуть от любого попадания и совершенно не стоящая потраченных на него ресурсов.

Вот сучка, адмирал скрипнул зубами. Наслушаются всяких бредней и начинают умничать, не понимая, что несут, и перед кем раскрывают свой прелестный ротик.

— Ваши коллеги, скажем так, не правы. Данный авианосец есть квинтэссенция военно-морской мощи Соединённых штатов. Ему не способен противостоять, один на один, ни один другой класс корабля. А сам он может контролировать огромную территорию вокруг себя, являясь полновластным и истинным повелителем морей и океанов. Ни одна страна в мире не способна противостоять даже одной нашей авианосной группе, а у нас таких флотов целых десять! Согласитесь, что будь авианосцы настолько уязвимы и бесполезны, как вам говорили дилетанты, наша страна не стала бы тратить миллиарды долларов на содержание пустышек.

Немного пафоса не помешает. Девушкам нравится такая патетика, да и не может девушка разбираться настолько в морском деле, чтобы уличить его в лукавстве. Вот и она уже что-то увлечённо строчила в небольшом блокнотике, объявившемся в её руках будто по волшебству, мило прикусив нижнюю губку.

— Великолепно. А скажите, вот на прошедших учениях вы противостояли условному противнику в лице северокорейских макак, — адмирал услышав это заявление уставился на девушку с немым изумлением. Неужели и она тоже придерживается такой точки зрения? Очень необычно. — Но разве могут некие виртуальные учения заменить собой полноценное боестолкновение? Ведь есть же разница между условным тушением возгорания топливной цистерны, которого нет и в помине, и её же — когда бушующее пламя проплавляет металл, а вокруг рвутся снаряды и бомбы. Когда твой напарник, с которым ты несколько часов назад играл в покер, под жуткие вопли, превращается на глазах в хорошо прожаренный стейк.

Адмирал содрогнулся от нарисованной картины. Увы, авианосец — это не лужайка для беззаботного пикника, о чём многие забывают, и даже без всякой войны такое может произойти в любой момент. Неудачная посадка самолёта, ошибка палубной команды, или ещё что-то. Да, проклятье — легче сказать, чего не может произойти.

— Вы недооцениваете профессионализм наших матросов и офицеров. Каждый из них проходит максимально эффективное обучение, и готов выполнять свои обязанности даже в самых жёстких условиях. Уверяю вас — вам ничего здесь не может грозить. Даже в Белом Доме не так безопасно, как у нас, — женщинам нравится себя чувствовать под надёжным мужским крылом. К тому же это будет очень неплохо смотреться в отчёте или очерке, который она у себя пишет.

— Отлично, мой адмирал, — вышеназванный ещё сильнее приосанился — его тактика даёт свои плоды. Девушка уже неосознанно приняла его лидерство и покровительство. — Надеюсь, вы сможете в реальной ситуации продемонстрировать силу своего духа и непоколебимости.

— Не сомневайтесь, — важно заверил он эту глупышку. — Но боюсь, шансов на это чрезвычайно мало. Я бы даже сказал, что их вообще нет. Команда нашего авианосца суперпрофессиональна, что напрочь исключает любые нештатные ситуации, а потенциальные враги... они побоятся даже взглянуть косо в нашу сторону, не то чтобы встать у нас на пути. Как было сказано не самыми глупыми людьми — Fleet in being! Мы прогибаем реальность под себя, просто фактом своего существования.

— Класс!!! — в глазах девушки засверкали восторженные искорки. — Если бы вы знали, как мне близка эта тема. Я, знаете, просто жить не могу без моря. Флот — это самое крутое, что есть на свете!

— Сэр, — к нему подошёл второй вахтенный офицер, — срочный доклад от поста радарного контроля.

— Чего там?

— В сорока милях, по пеленгу двести пятнадцать обнаружена группа из четырёх скоростных неопознанных судов с отключенными транспондерами (*автоматический радиоприбор, посылающий данные о местонахождении судна или самолета на радары диспетчеров). Идут курсом на пересечение с нашей эскадрой. Время предполагаемого контакта — двадцать четыре минуты. На вызовы не отвечают.

В голове адмирала автоматически всплыла карта местной акватории с проложенным курсом его эскадры, и предполагаемым курсом неизвестных судов. Странно, его группа шла с крейсерской скоростью более двадцати узлов, и если их так быстро догоняют... В его голове привычно защелкали цифры расчётов... Что? Предполагаемая скорость неизвестных получается около 100 узлов? Его, что, за совсем полоумного идиота принимают?

Приятная собеседница была временно забыта, будучи отодвинута сознанием на второй план, а на первый выплыла холодная ярость. Он никому не позволит делать из себя дурака.

Хотя, если исключить неуместную шутку, не совсем же офицеры авианосца дебилы, что это могло быть? Аэроглиссера? Состояние моря вполне себе позволяет. Ещё возможна низколетящая группа вертолётов или легкомоторной авиации. Хм... но скорость бы тогда была выше, да и последние модификации радаров вполне себе могут отличить низколетящую цель, от надводной.

— Готовность к вылету дежурной эскадрильи?

Офицер отвечавший за связь с авиагруппой, забормотал в микрофон свои запросы.

— Сэр, готовность к вылету — три минуты!

— Поднять дежурную пару! Провести визуальное опознавание целей! Продолжать вызовы неопознанных судов! Доклад каждые пять минут.

— Есть, сэр!

Офицеры, получив указания, принялись за привычную работу по организации вылета патрульной эскадрильи. Да и на корабли эскорта пошли соответствующие команды, выдвинув пару фрегатов в сторону неопознанной угрозы. Все ситуации были заранее отработаны на тренировках и не требовали отдельных уточнений.

— Проблемы, господин адмирал?

— А? Что? — он обернулся к подзабытой девушке, которая увлечённо щёлкала камерой, снимая работающих офицеров. — Нет, никаких проблем — плановые мероприятия согласно устава. Мисс, я попрошу вас прекратить съёмку и уничтожить сделанные фотографии! Если вам так нужны снимки, то лучше их сделать в более спокойной обстановке, и по согласованию с офицерами службы безопасности, — как бы ни нравилась ему мысль о "боевой" фотосессии, вот только сейчас немного не та обстановка. Ну вот... губки недовольно надуты... глазки подозрительно заблестели... ему сейчас только женской истерики не хватало для полного счастья. Придётся тогда её выпроводить с мостика, ибо такого потакания нарушению дисциплины не поймёт никто. Но, журналистка, видимо, увидев в его глазах решительную непреклонность, резко передумала устраивать скандал, и огорчённо вздохнув, щёлкнула крышкой фотоаппарата, засвечивая плёнку.

— Поняла, господин адмирал. Вот!

— Не огорчайтесь так, — он попытался сгладить неприятный инцидент, — лучше давайте подойдём к обзорному иллюминатору, оттуда открывается прекрасный вид на взлётную палубу. Посмотрите, как выглядит взлёт боевых истребителей с авианосца. Уверяю вас — это незабываемое зрелище.

Он, отыгрывая галантного джентльмена, невзначай подхватил девушку под руку, и повёл к нужному иллюминатору. Девушка вначале слегка напряглась, он почувствовал это по закаменевшей прохладной руке, но потом разом расслабилась, даже несколько прильнув к нему.

Ха, женщинам всегда нравились сильные и настойчивые мужчины, самодовольно ухмыльнулся он про себя, его ещё рано списывать в отставку.

Подойдя к иллюминатору ему пришлось её отпустить, и девушка тут же с восторженным видом прилипла к стеклу, следя за тем, как палубная команда, завершив предполётную подготовку, разбегается по сторонам, освобождая взлётную палубу. Разрешающий взмах рукой палубного регулировщика, и многотонная машина под рёв двигателей и гул паровой катапульты мгновенно срывается с места, набирая ход, а затем уходит в левый вираж с одновременным набором высоты. А за ней, с небольшим интервалом, взмывает и вторая.

— Видите, — адмирал широким жестом указал на происходящее на палубе, — вся команда работает, как единый механизм. Чётко, грамотно и без ошибок. Такой слаженности невозможно достигнуть никаким иным способом, кроме как многочисленными тренировками.

Вот только девушка совершенно не стремилась разделить его восторг.

— Дежурное звено из пары самолетов, находившихся в пятиминутной готовности, только что взлетели, будучи вооружены лишь двумя ракетами класса воздух-воздух и всего одной воздух-поверхность. Иные летательные аппараты на палубе отсутствуют, будучи убранные в ангар перед дальним походом. Их подъем на палубу, включая предполётную подготовку, по нормативам, занимает от пятидесяти минут при полном напряжении сил всей палубной команды. При этом, из-за конструктивных особенностей авианосца, непосредственно к экстренному взлету может готовится не более двух машин с пяти-пятнадцатиминутным интервалом. Если обнаруженные корабли вдруг будут классифицированы как враждебные, то двух противокорабельных ракет на взлетевших самолетах будет явно недостаточно на четыре цели, а прочие самолеты до начала боя взлететь уже никак не успеют. Особенно если во время подготовки самолетов будут попадания в районе подъемных лифтов из ангара, куда как раз будут подаваться запасы топлива, и где будут складироваться боеприпасы для снаряжаемых самолётов... Эффект — без комментариев. То есть я делаю логичный вывод — на текущий момент авианосец совершенно небоеспособен и беззащитен.

Всё это произносилось абсолютно спокойным, или даже отстранённым тоном, будто говорящая была "не здесь", при этом не бормоча себе под нос, а не скрываясь, в голос. То есть её слышало большинство офицеров, находившихся неподалёку.

У адмирала сжались кулаки — эта слишком умная (раз сумела с первого взгляда все рассмотреть и понять) но.... дура (так как не понимает, когда не надо умничать) совершенно верно сделала анализ, вот только то, как она это сделала... Он несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, стараясь вернуть самообладание — негоже боевому адмиралу злиться на гражданских соплюх.

— Ваш анализ неполон, и поэтому неверен. Точнее, он был бы частично верен, будь мы сейчас совершенно одни, но у нас, как вы можете видеть, есть эскорт из боевых кораблей, которые и без нас могут решить почти любую возможную проблему. Всё же наш авианосец — это главная ударная сила, которую негоже использовать по-полной из-за любого незначительного повода. К тому же, если рассуждать чисто гипотетически, у нас за кормой остались наши базы на территории Южной Кореи, а прямо по курсу Японские острова, где тоже есть немало наших вооружённых сил. Несколько наших сообщений — и здесь вскоре будут все силы Соединенных Штатов данного региона. Любой, посмевший чинить нам препятствия, быстро поймет, почему именно мы являемся полновластными властителями морских просторов. Но это развитие событий полностью исключено. Вы же понимаете, что шерифу, для поддержания законного порядка, совершенно не обязательно всё время держать в руке заряженный пистолет.

— Отлично сказано, — захлопала в ладоши девушка, вновь превращаясь в милую глупышку. — Вы же будете не против, если я ваши слова вставлю в свой отчёт? Это очень важно для понимания мотивов действия различных групп людей — угроза неотвратимого наказания при отклонении поведения за отведённые границы. Я полностью вас в этом поддерживаю! Кстати, а как бы вы отнеслись к такому, если бы уже вам пришлось учитывать чьи-то интересы, в том плане, что за попытку оказать даже символическое противодействие, можно очень сильно... э-э-э... ну, огрести?

— Это абсолютно невозможно. Само текущее величие нашей страны показывает верность избранного нами курса, и наш долг — нести истинный миропорядок всем заблудшим. К сожалению, многие существующие диктаторские режимы противятся неизбежному ходу истории, как больной гангреной боится ампутации, которая спасает его жизнь! Это ещё к тому же и наш христианский долг перед человечеством! А так как мы — миролюбивая и законопослушная нация, мы не можем просто так брать и вмешиваться в дела других стран. Вот и приходится демонстрировать свою мощь и превосходство, постепенно, "мягкой силой", убеждая паршивых овец, что они идут не тем курсом.

— За-ме-ча-тель-но, — по складам продекламировала журналистка на его пафос, снова строча в своём блокнотике, а некоторые офицеры, отвернувшись, только поморщились.

Его и самого, немного, от такого изложения подташнивало, ведь несмотря на верно изложенную суть, факт того, что они даже с союзниками вынуждены учитывать их местные варварские традиции, свидетельствовал, что не все так гладко. Но широкой публике и журналистам нравятся такие патриотичные формулировки.

— Сэр, — спас его офицер, отвечавший за связь с центром управления полётами, от попыток утопить окружающих в патриотичной патоке. — Дежурная пара через минуту будет на расстоянии визуального контроля целей.

— Отлично! — обрадовался адмирал. — Обеспечьте прямую громкую связь на мостик. Хочу услышать прямой доклад.

— Сэр! — оживился офицер боевого наведения, бывший на связи с постами радарного контроля. — Цели сбросили скорость до тридцати пяти узлов! Курс неизменен!

Адмирал злобно нахмурился. Это и так странно выглядело, а уж теперь... Кому-то скоро предстоит участвовать в очень большом количестве тренировочных авралов и Больших Приборок. А для полноты ощущений, можно в паре мест дать заинтересованным матросам понять, кому они обязаны таким "спокойным" переходом до базы.

За идиота его принимают! Сразу же было понятно, что ни один корабль не может идти со скоростью ста узлов. Вот только в своём розыгрыше они не учли, что он запросит прямую связь с пилотами в обход офицеров мостика, и вся шутка сразу же заиграла другими красками, с отчётливым запахом коричневой субстанции.

— Связь установлена, — к чести офицера-связиста, он ни полутоном, ни дрожью в голосе не выдал своей досады от провала. Профессионал.

— Это мостик! Адмирал на связи! Наблюдаете цели?

— Это "полста первый"! Цели наблюдаю! Четыре малых корабля. Военные. Идут строем "правый пеленг". Предположительно — эсминцы или фрегаты. Для более точного опознавания, прошу разрешения приблизиться.

— Разрешаю — при соблюдении осторожности.

— Есть! Выполняю. "Полста второй", оставайся на эшелоне, а я посмотрю на этих уточек поближе.

На некоторое время из динамиков доносился только приглушённый рёв двигателей самолёта, да сиплое дыхание пилота.

— Это "полста первый"... странно... — и пилот замолк.

— Что странно? Подробный доклад! — адмирал медленно свирепел. На учениях всё было идеально, а тут, ишь — расслабились — даже нормальный доклад сделать не могут.

— Сэр... корабли странные. Вроде похожи внешне на старые эсминцы. Людей на палубах или мостике не наблюдаю... и они... цветные.

— Повторите, "полста первый". В смысле — цветные?

— Сэр! Они разноцветные. Головной корабль выкрашен в белый цвет. Далее: ярко-зелёный, фиолетовый и красный. И ещё у них по бортам словно гирлянды вывешены — цветные светящиеся линии и узоры по всему борту.

Что за бред он только что услышал? Нет, конечно, можно допустить, что пилоты перед вылетом покушали галлюциногенных грибочков, или там выкурили особой травки. Но вероятность этого была не выше, чем встретить в море такое светящееся шапито.

— "Полста первый"... — начал было он гневную тираду, как динамики неприятно захрипели и вдруг наступила тишина, то есть из динамиков напрочь исчез гул двигателя самолёта и хриплое дыхание пилота, совершавшего облёт непонятных кораблей.

— Взломала! — внезапно раздался на мостике радостный девичий звонкий возглас.

— Долго возилась, — ответил ей другой ленивый голос, вроде даже чуть старше, но ненамного.

— Могла бы сама заняться, если такая умная. У этой древней рухляди наверное ещё ламповые приёмники стоят, пока подберёшь параметры воздействия... Они бы ещё флажками информацию передавали, для пущей секретности, — возмутился первый голос.

— Кому ты надстройку полируешь? Просто признай, что протупила...

— Да хватит вам! Вас же флагман слушает... Хотите на разборе учений по надстройкам получить? — влез в свару третий голос. — Лидер?!

— Да знаю я. Помню, — отозвался четвёртый, слегка сонный голос. — Сейчас... Та-а-к... Ага... В общем... — из-за небольшого шипения-шуршания динамиков, складывалось полное впечатление, что говорящая медленно перебирает бумажки с текстами в поиске нужной. — Вот... С вами говорит лидер шестого дивизиона — эсминец Эпперсон. Совершаем учебно-тренировочный выход! Уберите свои корпуса с нашего курса!.. Эм-м-м... Всё! — говорившая, с облегченным вздохом устало замолчала.

На мостике "Карла Винсона" было гробовое, ничего непонимающее молчание. В глазах и на лицах офицеров явно отражалось полное офигевание от происходящего. В конце-концов взгляды членов команды постепенно сосредотачивались на багровеющем лице адмирала. Вся ситуация отчётливо начинала отдавать каким-то фарсом. Что там за детский сад? В то что на борту кораблей находятся только дети, адмирал не верил ни на цент, ведь экипаж любого эсминца всегда составлял несколько сотен человек. Взрослых моряков. Правда, он мог допустить, что красножопые макаки могли реально посадить детей в радиорубке, чтобы привести его в замешательство, и им это даже немного удалось. Ведь для нецивилизованных дикарей жизнь детей никогда не имела большого значения. Вот они и вздумали, что смогут ими прикрыться, разместив на военных кораблях. Или придумали еще какую-то гадость. Но это уже не его проблемы, а пока надо было что-то решать и говорить, и лучше оставаться строго в рамках устава. Эту дерьмовую ситуацию ещё — сто процентов — будут разбирать на берегу (если вдруг непонятные корабли не отвернут прочь), и для собственной шкуры сейчас лучше всего поступать строго по инструкциям. Он отвечает за безопасность своего флота, и пусть они там тогда хоть все трюмы набили детьми, его это не будет волновать при необходимости устранить угрозу.

— С вами говорит командующий Первой Авианосной Группой Военно-Морского Флота Соединённых Штатов Америки! Требую обозначить свою государственную принадлежность, и немедленно изменить свой курс в сторону от нашего флота! В случае невыполнения этих требований мы, с целью обеспечения безопасности кораблей флота, будем вынуждены применить оружие!

— ... — после секундного молчания из колонок грянул многоголосый радостный смех. — Девочки, вы слышали?.. Они требуют!

— Кстати, а какая у нас государственная принадлежность?

— Ну-у-у-у, флагман о создании государства ничего не сообщала. В приказах и планах я тоже ничего подобного не видела. Может, вольные флибустьеры?

— Точно! Мне тут дали задание книжку одну проанализировать, "Капитан Блад" называется. Главный герой тоже был вначале вольным флибустьером. Популярным. Но я так и не поняла, почему его всё время к земле тянуло. Да и всего за одной самочкой всё время бегал, словно размножаться только с ней и мог. Непонятно. Вольным-то пиратом быть гораздо лучше. Плыви куда хочешь, делай что хочешь. Главное ремонтницу не забыть с собой прихватить для планового обслуживания. Хотя, что с человека, добровольно плавающего на парусной шлюпке, взять...

— Сэр, дистанция тридцать миль!

— Прекратить цирк!!! — рявкнул адмирал, не выдержав нарастания уровня бреда. — Даю вам минуту на изменение курса в сторону от моего флота!

— А то что? — вкрадчиво поинтересовался детский голосок. — Пальчиком погрозите, или баллы снимите? Кстати, у нас тут новая вводная: если вы просто измените курс, и начнёте убегать от нас — нам поставят зачёт по тактике запугивания. Если попытаетесь атаковать, то нам тогда поставят зачёт по "провокациям" и дополнительно добавят оценку по результатам практических стрельб. Ну и самый лучший вариант — если вы сами затопите свои корабли. В этом случае разрешено людей на спасательных шлюпках не трогать, и декан пообещала нам тогда весь курс зачесть автоматом.

— Шлюпка, ты забыла уточнение по новому регламенту!

— Ничего я не забыла, просто даю людям время на усвоение предыдущей информации, они же такие тугодумы. Хотя... Думаю, пяти секунд им было достаточно. В общем, цитата лидера Николас из курса "неспровоцированная провокация": "если у людей взыграет дутая гордость в кормовой оконечности, следует напомнить им, что за неверные решения командиров будут расплачиваться своими жизнями непричастные подчинённые. Если же они внимут вашим предостережениям, то никто не пострадает".

— Эй, не надо так нагло дезинформировать, даже людей. Пострадавший точно будет! Информация стопроцентная. Командира этого сборища жестяных корыт, неуклюже маскирующихся под настоящий флот, под трибунал отдадут — они же не знают ещё, с кем связались, а затем, с ненулевой вероятностью, деактивируют! То есть пострадает, как минимум, одна единица!

— Зато его люди останутся функционировать! На одной чаше весов типа: абстрактная честь, достоинство и, возможно, недолгая жизнь одного командующего, а на другой — судьба экипажей всего флота. А если ещё посчитать в процентном соотношении, то доля командира на общем фоне вообще сводится к статистически незначительной величине, которую разрешено не учитывать в расчётах. Поэтому я сразу честно сказала, что никто не пострадает. В общем — пусть сами выбирают.

— Уточнение от лидера Радфорд: "Мы пришли к вам с миром — но огребёт каждый, кто усомнится в нашем миролюбии".

— Точно!

От абсурдности происходящего у адмирала даже мелькнули мысли о вовлечённости в "розыгрыш" и береговых штабов. Типа — негласная проверка его действий после окончания официальных учений, ибо — как и кто, в фактически закрытой акватории, может с таким нахальством нарываться на флот сильнейшей державы мира?!

— Связь с региональным штабом! — скомандовал он. Согласно множества предписаний и инструкций, перед началом активных действий, которые могут повлиять на политический климат региона, необходимо уточнить расклады и обстановку у вышестоящих штабов.

— Связь с берегом отсутствует, — ожидаемо отозвался офицер связи, чем только ещё сильнее уверил адмирала о начале "неплановых" учений. Видимо, все офицеры получили заранее пакеты с инструкциями и вводными. Другого логичного объяснения он не видел.

— Есть ли связь с дежурной парой?

— Шлюпка, ты зачем лишила адмирала вообще всей связи? — снова влезли в его распоряжения детские голоса. — Как он отдаст этим летающим мишеням команду свалить обратно? У меня от их рёва все переборки вибрируют, сил уже нет терпеть!

— Поду-у-умаешь... неженка! — обиженно протянула "хакерша". — Сейчас поправлю.

И в тот же момент в динамики мостика вернулся подзабытый гул реактивных двигателей, и уже несколько нервничающий голос ведущего пары.

— ...ста первый, вызывает "гнездо"! Проклятье, да куда вы все пропали?

— Полста первый, это адмирал! На связи. Срочно должить обстановку!

— Сэр! Ситуация без изменений. Объекты следуют неизменным курсом. Какие будут указания?

— Есть признаки подготовки к бою? Попытки связи?

— Никак нет, сэр! Никого из экипажей не видно. Орудия в походном положении. Неподвижны. Никаких опознавательных или иных сигналов от объектов не поступало.

Как он и думал, скорее всего, кому-то в штабе пришла в голову идея сделать внеплановую проверку боеспособности, когда они расслабятся после отбытия домой и... Не на того напали. Это какой-то "паркетник" в такой ситуации впал бы в тягостные раздумья, мучительно решая, что делать, а с ним такие фокусы не пройдут.

— Полста первый, открыть предупредительный огонь поперёк курса потенциально враждебных кораблей. В случае неизменного курса, разрешаю затем открыть огонь на поражение.

— Сэр, прошу повторить приказ!

Вот перестраховщик! Или у него это во вводной прописано? Хотя вряд ли, такое поведение вполне понятно и логично — никому неохота быть крайним. Так что поведение майора весьма разумно, но увы...

— Сэр... прошу вас, одумайтесь, не надо!

Ему в руку, сзади, вцепилась позабытая журналистка, которая до того тихо-мирно стояла у стенки, строча в своём блокноте.

— Это же опасно! Открывать огонь по неизвестным кораблям не зная последствий — весьма неразумно, а если они начнут стрелять в ответ?

Адмирал вскипел: он долго сдерживался, но всему есть свой предел. Какая бы ни была симпатяшкой эта практикантка — но пара, или даже тройка потенциальных ночей с ней, не компенсируют запятнанного послужного списка. А возможную гневную реакцию он переживёт, она никто и звать её никак, да и не пропустит никакая редакция такой материал без санкции министерства! А вот подход "враждебных" кораблей на дистанцию уверенного открытия огня, вполне могут засчитать за "проигрыш". Одно-два артиллерийских или, не дай бог, ракетных попаданий по авианосцу, могут нанести ущерба больше, чем стоят все эти старые лоханки вместе взятые. Понятно, что нападающие будут уничтожены, но сам репутационный ущерб может стать невосполнимым и без учёта затрат на потенциальный ремонт повреждений.

— Вахтенный, убрать посторонних с мостика! Полста первый, приказ подтверждаю — открыть предупредительный огонь! Эскорту — боевая тревога, готовность номер один! Приготовится к отражению возможного нападения! — принялся он раздавать приказы, полностью перейдя в режим боевой сосредоточённости, но подсознательно ожидая в любой момент команды от тайного офицера-наблюдателя о прекращении учений.

— Вы очень скоро пожалеете, что не прислушались ко мне, — прошипело ему злобное в спину.

— Переживу, — отмахнулся он с пренебрежением, и рявкнул в голос. — Вахтенный, почему посторонние ещё на мостике?!

К девушке направился второй вахтенный офицер и попытался ухватить её за руку, когда на мостике одновременно стали разворачиваться несколько событий...

— Руки прочь, обезьяна! На помощь, меня атакуют! — девушка ловко увернулась, и отскочила в сторону, вынуждая офицера кинуться за ней вслед.

— "Это полста первый"... по нам стреля...а-а-а-а, — раздался в динамиках вопль, быстро замолкший в грохоте короткого взрыва, после которого наступила тишина.

— Видели, как я его влёт сняла?

— Ха, в упор даже ремонтница попадёт. Второй мой... сейчас я ему... Вот! Видишь, как надо!

— Мать моя судоверфь, какие же вы шумные, — обречённо вздохнул усталый голос, вроде как лидера дивизиона. — Действуем по основному плану. Вначале ближние цели — маркер один и два — диверсантами, затем по целеуказанию флагмана. Диверсионные группы у всех уже вернулись?

— Ха, конечно. Дово-о-ольные! Заминировали все погреба боеприпасов и топливные цистерны. Люди ничего не заметили.

— Отлично! Мы тогда начинаем, а флагман контролирует результат и действия людей.

Холодеющий в душе адмирал, всё ещё надеющийся на чудо, что всё это не более чем "театральная" постановка, ринулся к иллюминатору, через который были видны два его фрегата, которые он ранее выдвинул в сторону угрозы. И стоило ему только занять место, как оба корабля, будто ожидая его внимания — распухли на мгновенье, и разлетелись на куски в огненном шторме, засыпая водную поверхность своими обломками. Детонация боеприпасов, отстранённо отметил он.

В голове было пусто. Вся его жизнь и вся карьера, были обрушены в этот чёрный миг, оставив вместо себя звенящую пустоту из непонимания происходящего. А за спиной всё ещё продолжалась глухая возня, где весьма рослый морской офицер, никак не мог скрутить и вышвырнуть прочь наглую, уступающую ему по всем параметрам, девку.

Адмирал, только начал разворачиваться к шумящим, с подспудным желанием хоть на ком-то сорвать своё ощущение бессилия, как возня сменилась очень нехорошим хрипом и бульканьем. Что? Его второй офицер практически висел в воздухе, судорожно подёргивая ногами, а из спины торчало окровавленное лезвие крупного клинка, с которого на палубу начали течь, складываясь во всё усиливающийся поток, капли крови.

— Вы сами выбрали свою судьбу, адмирал, хотя вас честно и неоднократно предупреждали об опасности. Я выполнила все условия Кода и флагмана, и своими действиями вы сами сняли блок с наших директив, — уже не улыбающаяся убийца, совершенно не похожая на прошлый образ воздушно-глупенького создания, резким движением выдернула лезвие из затихшего уже офицера. — Ступефай! — и сознание, не успевшего осмыслить увиденное, адмирала — погасло.

* * *

Сознание адмирала возвращалось к нему, сопровождаемое весьма сильным головокружением, покачиванием и шумом в ушах, как во время шторма после пьянки. Противно ныли онемевшие руки, а в ноздрях свербила противная смесь из запаха крови и гари.

— Что... Что происходит? Вахтенный, доклад! — он было попытался открыть глаза, чтобы разглядеть обстановку, но в них будто песка насыпали, а попытки прочистить глаза руками не увенчались успехом. Руки просто отказались ему повиноваться и никто не спешил к нему на помощь.

Вернулся слух и он сразу же понял, что двигательная установка авианосца заглушена, а весь корабль странно и нехорошо так потрескивает.

— Есть тут кто? — он, пытаясь избавиться от противной рези в глазах, усиленно моргал, чтобы вытряхнуть из-под век насыпанный туда кем-то песок.

— Никого здесь в живых не осталось. Можете и не пытаться звать на помощь. Некому слушать, — ответил ему спокойный равнодушный голос гостьи.

— Что? Что происходит? — ему наконец-то удалось раскрыть глаза, и обозреть помещение мостика.

Он, оказывается, сидел возле одной из стен рубки, а его руки были разведены в стороны и прикованы к металлу. Сама рубка уцелела, по крайней мере видимых повреждений он не заметил, вот только она вся была заляпана кровавыми брызгами и потёками, как в третьесортном голливудском ужастике, и никого из живых людей, кроме девичьей фигурки, спокойно стоявшей у обзорного иллюминатора с видом на палубу, он не видел.

— Да, дьявол тебя подери, что тут происходит?!

— Ваш флот уничтожен, адмирал. Авианосец — тонет. Теперь вам понятнее?

— Ты... вы... кто? Моя страна не оставит ваше подлое нападение без ответа! Вам нигде не скрыться... — он не верил услышанному, но в голове попросту не укладывалось мысль о реальности произошедшего.

— Бла-бла-бла, — пренебрежительно помахала рукой девушка, не оборачиваясь. — Но мне очень интересно — вы действительно настолько тупой, или ваша маска превосходства так приросла к лицу, что вы по другому уже не можете? Не хватает ума сообразить, что если ваш хвалёный флот разнесла всего-навсего четвёрка моих эсминцев, причём даже без моего участия, то ваши угрозы не стоят совершенно ничего? Тем более, попробуйте ответить на вопрос: а кому ваша страна собирается мстить? Или для вас такие мелочи не важны? Главное — отомстить, и не важно кому. Нападёте на первых подвернувшихся под руку?

— Вам в любом случае не скрыться. Скоро здесь будут все наши силы, ваши корабли...

— И которые ничего не найдут, кроме кучи обломков уже от ваших корабликов, ну и ничего не понимающих плавающих матросиков, так как мои девочки уже стоят на базе и хвастаются всем подряд о своём успехе. Кстати, могли хотя бы спасибо мне сказать за то, что я от вашего имени объявила об оставлении тонущего корабля, иначе бы количество погибших существенно увеличилось.

Адмирал чуть не задохнулся от приступа бессильного гнева на такую беспардонную наглость. Хотя он никак не мог не то что понять, даже вообразить, как такая ситуация стала возможной. И что из себя представляет его "собеседница", которая, как казалось, совершенно не испытывает никакого волнения. Вот она с любопытством склонила голову, наблюдая за чем-то, происходящим на палубе, недовольно нахмурилась, и сделала короткий жест рукой, что-то неслышно прошептав. В то же миг, в проёме иллюминатора мелькнуло чьё-то пролетевшее по дуге, размахивающее конечностями тело в сторону океана, заставив адмирала выпучить глаза в изумлении.

— Вот так-то лучше, — удовлетворённо кивнула девушка, и в кои-то веки соизволив взглянуть на своего пленника, пояснила. — Пытался оттолкнуть от спасательной шлюпки одного из матросов, чтобы себе место освободить, вот я и помогла ему побыстрее покинуть борт корабля, раз он так торопится. Кстати, как мне тут подсказывают — люди перед смертью часто любят молиться и взывать к неким высшим силам. Думаю, вам самое время приступать — по моим расчётам, авианосцу на плаву осталось держаться ещё минут десять, после чего запас плавучести будет исчерпан.

Несмотря на явную заботу, прозвучавшую в тоне говорившей, сам смысл попахивал откровенным издевательством, на что он ответил бессильной бранью, подкреплённой требованием немедленно его освободить, и...

— А то что? Пальчиком погрозите, или баллы снимите? — повторила она не так давно слышимый им вопрос по радиосвязи от неведомых кораблей.

— Топика!!!

Сбоку от девушки внезапно появилась фигурка ещё одной, очень похожей на неё девушки, только волосы которой отдавали в серебро, которая недовольно хмурилась глядя на "близнеца". Короткий взмах рукой вновь прибывшей, и рот адмирала оказался будто залеплен скотчем — разомкнуть слипшиеся губы стало непосильной задачей.

— Сестра... Эм-м-м, флагман! Учебно-тренировочная задача выполнена моей эскадрой в полном объёме! На текущий момент провожу визуальные наблюдения за поведением человеческих особей в условиях контролируемого кораблекрушения с целью сбора статистических данных.

— Я уже получила полный отчёт от Эппи. Я не об этом... сама знаешь.

— Раздражают, — Топика склонила голову, становясь похожей на нашкодившего ребёнка. — Люди раздражают. Я вообще не понимаю, как ты их можешь терпеть?

— Молча, и по необходимости. Ты сама попросила в качестве поощрения дать тебе возможность сразиться с полноценной эскадрой людей, а так как это входило в наши планы, то я и Нью-Джерси не возражали. Но я, если ты помнишь, тебя сразу предупредила, что особого сопротивления люди оказать не смогут, особенно с нашими последними возможностями. Поэтому не стоит сейчас срывать на них своё раздражение от чересчур быстро завершившегося боя. К тому же ты блестяще выполнила операцию по внедрению — меня прямо гордость распирает за нашу серию ядер — никто ничего не заподозрил до самого последнего момента, хотя можно было и довести игру до конца, а так не совсем идеально получилось. Но все равно — поздравляю с честным зачётом по социализации, и вот тебе сразу новая задача — подготовить полноценный разбор всех своих небоевых действий. С учетом полученных результатов анализа, провести оптимизацию использованных поведенческих алгоритмов и... со следующей недели ты будешь вести у меня в школе дополнительные курсы по социальной адаптации среди людей. Кроме тебя у меня ещё половина флота желающих повеселиться, пока у людей корабли не закончились, или они не заподозрили неладное. А ведь еще надо приглядеть, чтобы люди, после всех ваших художеств, не начали в друг друга ядерными зарядами швыряться. Я же только нашла нам эту чистую вселенную, и неохота начинать все с нуля. Вот и будешь заниматься у меня разработкой наземных операций! А чтобы тебе задача "малиной не казалась" (кто может предложить аналог из морской тематики?), вот дополнительное условие — каждая новая операция не должна в деталях более чем на сорок процентов совпадать со всеми предыдущими!

— Асти... ЗА ЧТО?!

— За успехи! Думаешь, я сама у Миссури набивалась в младшие флагманы? Или кто-то спрашивал моего согласия? Флагман шестой эскадры, Топика Кливленд, приказ понятен?

— Э-э-э...

— Не поняла, что это еще за "э-э-э"?

— Ничего, — буркнула понурившаяся девушка и сдобрила свой вид тяжёлым вздохом, — Злюка ты, а ещё сестра называется! Приказ принят. Разрешите приступить к выполнению?

— Да, да, — махнула рукой сребровласка. — А я тут подшлифую пока твои некоторые недочёты, ведь кроме тебя практика еще и у других наших. Нечего материалом разбрасываться.

Недовольно вскинутый взгляд наткнулся на приподнятую с интересом бровь, нахмурился и... сделав вид, что ничего такого она не хотела — вновь приняла легкомысленно-мечтательно вид. Небольшой полуоборот, и фигурка Топики Кливленд просто исчезла с мостика тонущего авианосца, как и не бывало.

Адмирал уже, как оказалось, не мог ничему удивляться. Происходящее явно выходило за пределы обыденного, даже с учётом всего остального. Хотя... ему даже сейчас казалось, что это всё сон... и он вот-вот проснётся в своей каюте, спустится в кают-компанию, и за чашечкой утреннего кофе расскажет об этом (не)реалистичном сне своим офицерам, и они вместе посмеются над вывертами человеческого мозга.

Оставшись в одиночестве, вновь прибывшая с нечитаемым выражением на лице оглядела разгром на мостике, задумалась, и направилась к прикованному, сидящему на полу адмиралу.

Полный сюрреализм. По заляпанному кровью настилу мостика тонущего авианосца к нему спокойно, как на прогулке по бульвару, идёт молодая, крайне симпатичная девушка, а у него от этой картины все поджилки трясутся и хочется завыть от бессилия, вот только губы разлепить никак не удаётся. Можно только глухо стонать или рычать про себя.

— Мне тут сообщили, адмирал, что вы были главным в местном флоте. К сожалению, мои девочки немного перестарались на волне энтузиазма, за что приношу вам свои самые искренние извинения. Да, я знаю, что вы ничего не можете мне ответить — а у меня нет сейчас желания выслушивать вашу брань, молитвы и прочий бессмысленный лепет, поэтому просто слушайте и запоминайте. Сейчас я уйду и с вас спадут оковы, наложенные Топикой ради вашей же безопасности... точнее, чтобы вы не кинулись на неё, и ей не пришлось вас ликвидировать на месте раньше времени. Она решила дать вам возможность, по извечной морской традиции людей, уйти на дно вместе со своим авианосцем. Я же считаю, что это несколько нерационально и людям всегда надо давать свободу выбора. Вот я вам её и предоставлю. Вы можете, после того как я уйду, уже добровольно разделить свою судьбу с кораблём — способ на ваш выбор. А можете спастись, если захотите. Заодно попробуете донести до своего начальства информацию о нас. Мне даже будет интересно узнать результат этой попытки. Но к делу — рубочный люк заклинило, через него покинуть мостик вы не сможете, и...

* * *

-... Она просто подошла к внешней стене рубки и провела пальцем по окружности, и где она им касалась металла брони... он просто переставал существовать. После чего она тоже взяла и исчезла, а с меня сами по себе спали оковы. Вода к тому времени уже стала подступать к палубе, и в любой момент могло произойти или опрокидывание или стремительное затопление корабля. Поэтому я выбрался через проделанное отверстие — благо, авианосец тонул на почти ровном киле с небольшим креном в сторону надстройки, и спрыгнул в воду. Было страшно — такая высота, но мне повезло не разбиться о воду. А затем меня заметили и подобрали с одной из шлюпок, а ещё через пару часов стали прибывать первые спасатели. Я же вам это уже неоднократно рассказывал!!!

— Спокойнее, сэр. Вы сами должны понимать, что вам придётся ещё не раз об этом рассказывать, и не только нам. На вашем бы месте я бы не стал усугублять своё положение. Кто-то должен ответить за гибель тысяч наших моряков и потерю кораблей ВМС, не говоря уж о репутационном ущербе. Вот мы и хотим понять — кто это был? Китайцы, или северокорейцы? А может, вьетнамцы, или даже кто-то из русских реваншистов? Так что, вас сейчас отведут к себе и постарайтесь вспомнить как можно больше деталей произошедшего — это в ваших же интересах.

Когда адмирала увели, один из следователей нервным движением распустил узел форменного галстука.

— Проводите сюда профессора, — обернулся он в сторону зеркала во всю стену, а затем снова к своему коллеге.

— Ну и что ты обо всём этом дерьме думаешь?

— Дерьмо!

— Лаконично! Отражает суть, но малоинформативно.

— А что тут ещё скажешь? Команды ничерта не видели и не знают. Из комсостава, бывшего в тот момент на вахте, не уцелел ни один, кроме этого горе-главкома. Те же матросы говорят, что все мостики кораблей были уничтожены самыми первыми. Но кто... как... и зачем? А эти сказочки...

— А ты не думаешь, что это может быть правдой?

— Думаю. Я обо всём тут думаю! Особенно о том, что писать в этом чёртовом отчёте! Все жаждут крови, а мы должны сказать — чьей, а если не скажем — то нашу попробуют на вкус первой. Или эту кровь попробуют медведи на Аляске. Ладно, записи бесед есть, а сейчас давай послушаем профа... может он что-то умное скажет.

— Мозгокрут? Ха... — пренебрежительно хмыкнул второй. — Ну, давай послушаем очкарика.

Пару минут следователи провели в мрачной тишине, листая бумаги по этому Делу Века, пока в комнату не ввели пожилого розовощёкого пухловатого мужчину в очках и с бородкой, всем своим видом напоминавшего Санта Клауса, только в деловом костюме вместо своего рождественского наряда.

— Что вы думаете, профессор? Можно ли считать нашего адмирала сумасшедшим? — обратился к вошедшему первый.

— Сложно сказать, господа, — вошедший снял очки и стал их тщательно и привычно протирать. — Я не спец во всей этой военно-морской тематике, и поэтому не могу выступать экспертом по данным вопросам, но... — он коротким жестом руки приостановил было открывшего рот, — я больше был сосредоточен на эмоциях и тоне адмирала. Так вот — с большой вероятностью он точно верил в то, что говорил. И это не некая придуманная или заученная ложь из страха. Поверьте, в своей практике я встречал множество симулянтов, которые, начитавшись всякого бреда, пытались прикинуться сумасшедшими, как правило, чтобы избежать некой ответственности.

— То есть он находится в ясном уме и полном здравии?

— Я такого не сказал! Я сказал, что он верит в то, что говорит, а это приводит нас к другому потенциальному диагнозу — конфабуляция — сиречь "ложные воспоминания". Наш мозг очень адаптивный орган, и в некоторых случаях при получении шокирующей информации он может, с целью сохранения в целости ядра психики, произвести настоящую подмену целого пласта воспоминаний. Как правило, данные воспоминания строятся вокруг идеи о невозможности противостоять некому событию, как бы снимая тем самым ответственность с себя за происходящее. В рассказе адмирала я заметил несколько моментов, косвенно свидетельствующих о верности данного вывода.

— Это какие же?

— Ну к примеру, адмирал утверждает, что его вахтенного офицера эта Топика Кливленд зарезала или заколола самым настоящим клинком. Но... ни до, ни после этого события, адмирал ни разу не упоминал, что у неё были замечены какие-то колюще-режущие предметы. Фотоаппарат был. Записная книжка упоминалась. Это привычно и понятно для профессии журналиста, но вот клинок... Да и сомневаюсь я, что по авианосцу смог невозбранно ходить хоть кто-то с мечом, ну или достаточно большим ножом, чтобы пронзить взрослого человека насквозь. То есть адмирал видел смерть, скорее всего глупую или случайную смерть своего офицера, но его мозг, с учётом всего произошедшего, отмёл данную ситуацию, "переложив" вину на другого. Нам крайне сложно оспорить для себя факты, которые мы "точно помним" — с чем, кстати, часто сталкиваются следователи, у которых есть даже поговорка — "врёт, как очевидец".

— Профессор, это конечно всё очень интересно, но... ответьте на простой вопрос: адмирал — сумасшедший?

— Не знаю, — пожал плечами тот.

— Вы издеваетесь? Напоминаю, это дело государственной важности и ваши уклончивые...

— Молодой человек — психиатрия это не две кнопочки на вашем телефоне нажать. Определить за полчаса сторонних наблюдений состояние душевного здоровья пациента... оставьте данные фокусы для бульварного чтива и шарлатанов. Переведите пациента в мою клинику. Дайте мне неделю на наблюдения и беседы, и тогда... возможно... я смогу ответить более определённо.

— Это абсолютно исключено! У меня встречное предложение — вы остаётесь на эту неделю у нас, и можете наблюдать хоть сутки напролёт.

— Хорошо, молодые люди, — профессор одел на нос очки, которые до того крутил в руках, и подойдя к столу, подтянул к себе лист бумаги, что-то на нём написал. — Вот мои условия!

— Что это? — мужчины уставились на короткую написанную строчку.

— Мой гонорар за рабочую неделю!

— Слышь, сморчок старый... — возмущенно начал вставать второй.

— Это я ещё взял по минимуму, — невозмутимо продолжил профессор. — Я отвечаю за свою клинику, её персонал, уже назначенные приёмы и прочее. Если вам так нужны мои услуги, то вам придётся компенсировать мои затраты...

— Профессор, это несерьёзно, — постучал пальцем по листку бумаги первый.

— Так я не настаиваю. Не нравится — позовите одного из ваших штатных флотских, или какие там у вас есть среди военных, медиков психологической службы, пусть они разбираются. А я, как ответственный гражданин, за свою текущую консультацию не возьму с вас ни цента.

— Сэр, вариант передать к вам пациента на обследование категорически невозможен — слишком большой резонанс у этого дела. Но и заплатить вам запрошенную сумму никак не получится. Может быть, мы придём к какому-нибудь промежуточному варианту? Допустим, вы будете раз в пару дней приезжать...

— Исключено! Даже разовая поездка к вам — это минус один мой день, но... так и быть. Я могу пойти вам навстречу. Я могу оставить вместо себя свою помощницу. Она, конечно, не светило психиатрии, но вполне может качественно вести наблюдения за объектом, передавая собранные данные мне. На неделю и без домогательств!

— Профессор, вы же понимаете, что это закрытая территория, да и дело строго секретно, и мы не можем допускать кого ни попадя.

— Это моя помощница! Но нет — так нет! Я просто предложил.

— Хорошо! Под вашу личную ответственность! Где она? И как её зовут?

— Мисс Барнегат! Вот её документы. Прихватил на всякий случай. Она осталась в моей машине наверху.

— Оформи пока пропуск, и пробей по базам, — первый кивнул второму и на документы в руках профессора. — Профессор, пойдём — познакомите со своей помощницей. Заодно и проинструктируете. Надеюсь, она у вас не истеричка?

— Шутите? — холодно блеснул очками мужчина. — В нашу профессию идут только сильные духом.

Дальнейший путь по переходам базы мужчины или молчали или обменивались короткими репликами возле контрольных постов, где требовалось предъявлять пропуска.

Наконец они выбрались на белый свет и под конвоем дежурного с КПП, отправились на гостевую стоянку, где стояла машина профессора, из которой выскочила двадцатилетняя настоящая красотка, кинувшаяся навстречу к профессору.

— Мисс Барнегат, — представил девушку проф, горделиво поглядывая на восхищённых сопровождающих. — Несмотря на свой нежный возраст, является моей гордостью и надеждой всей мировой психиатрии. Дорогая, — он обернулся к почтительно замершей рядом девушке, — тебе на недельку придётся задержаться здесь. К сожалению, пациент весьма сложен, хотя и перспективен. Будешь вести наблюдения по третьей схеме. Каждый вечер мне отчёт!

— Мисс, любой отчёт вначале показываете мне! Надеюсь, вам знакомо понятие государственной тайны?!

— Не волнуйтесь, офицер. Мне знакомо понятие коммерческой тайны. Не думаю, что гостайна сильно отличается от этого, — без улыбки ответила девушка, серьёзно глядя на офицера.

— Надеюсь. Но в любом случае, сегодня вы пройдете инструктаж, и подпишете несколько подписок о неразглашении...

— Офицер, это всё конечно очень интересно, хотя я вас уверяю, что мисс Барнегат не из болтливых. А теперь разрешите нам на пару минут уединится в машине — мне надо получить от мисс Барнегат информацию о планах, которые придётся пересмотреть, пока она будет заниматься вашим заданием.

— Хорошо, профессор! Пяти минут вам хватит?

— Вполне! Мисс... пройдёмте.

— Вот... чёрт везучий, — сплюнул на асфальт офицер, наблюдая, как проф вместе со своей прекрасной помощницей скрывается на заднем сиденье машины за затонированными стеклами, отворачиваясь в сторону. Мысль о том, что могло такую красавицу привлечь в старом психе, отнюдь не грела его душу. Хотя... неделю вместе... может, еще не всё потеряно?

Вот только на заднем сиденье машины происходило совершенно не то, что представлялось офицеру.

— Отлично! Просто отлично!

Мисс Барнегат быстро потеряла свой вид восторженной поклонницы, и с холодным блеском вивисектора в глазах обернулась к сидящему истуканом профессору.

— Вот видите — всё прошло гораздо лучше, чем представлялось. Но не будем мучать такого полезного старичка... "Фините империо"! "Обливиэйт"! Запоминай — всё прошло штатно и неинтересно. Только зря вояки потревожили. На присылаемые отчёты отвечать неопределенно и требовать больше данных. Если кто будет задавать вопросы — ссылаться на коммерческую тайну! По истечению недели обо всем забыть. Никакой мисс Барнегат вы никогда не знали, и будете считать меня просто одной из местных сотрудниц базы. Повторить!

Сидящий истуканом с оловянными глазами профессор послушно повторил услышанное.

— Отлично, теперь можете пять минут поспать, а когда проснётесь — вы ничего не вспомните, кроме своего посещения подопытного, и можете спокойно ехать на работу!

Закончив инструктаж, девушка выпорхнула из автомобиля, аккуратно прикрыв заднюю дверь, направилась к ожидавшим её мужчинам.

— Профессор сказал, что ещё минут пять постоит здесь, ему надо разобраться в тех записях, что я ему оставила, а потом он поедет на работу в клинику. Господа, надеюсь, мне не придётся у вас целую неделю скучать, общаясь только с этим важным психом. Развлечёте одинокую усталую практикантку?

— Строгий начальник? — Старикан? Нет, старик забавный и безобидный. Это моя сестра, которая меня к нему на практику определила, строгая! Если у меня не получится сдать практический зачёт лучше других сестер, она меня пообещала лично на запчасти разобрать! А она, уж поверьте, может. Так что я очень рассчитываю на ваше содействие, что вы поможете пациента раскрутить по-полной. Мы никому не должны прощать факт агрессии против нас!