18. Беркана

18. Беркана

Берёза — покрыта зелеными листьями;

Локи принес удачу в обмане.

(Англо-саксонская руническая поэма)

Я стоял на палубе, любуясь морем и предвкушая скорое возвращение домой.

Как ни крути, а за последние годы я все же сделался изрядным домоседом. И пусть от очередного путешествия остались приятные впечатления (не говоря уж о кактусах, которые ныне обретались в моей каюте), я все же ужасно соскучился и по Блумтауну, и по тетушке Мейбл, и даже по моему беспутному кузену...

— Мистер Кин? — почтительно осведомились рядом.

— Да? — оглянулся я.

— Вам сообщение, — услужливый стюард чуть поклонился и протянул серебряный поднос с белеющим на нем листком.

Неужели дома что-то случилось? Или в Кампочите опять беспорядки?

Я взял листок телеграммы и пробежал его глазами.

"Отпуск. Срочно. Месяц. Д. Ларример"

"Приплыли!" — мрачно подумал я...

Увы, в действительности до порта назначения оставалось еще плыть и плыть — пару дней при хорошей погоде.

Признаюсь, в первый момент я не поверил. Шутка, глупый розыгрыш, не более!

Мое ответное послание тоже было кратким: "Что случилось? Кин", хотя ужасно хотелось поставить несколько вопросительных и восклицательных знаков.

Вдобавок, как выяснилось, расчет на два дня пути оказался слишком оптимистичным. Погода испортилась, пароход изрядно болтало, а свинцово-серые тучи нависали, казалось, над самой водой. Чуть позже начался дождь и поднялся шквальный ветер, так что капитан попросил пассажиров покинуть открытые палубы, а также извинился за то, что обед оставит желать лучшего. По такой погоде не могло быть и речи о том, чтобы доставить на "Атлантик" свежие сливки и клубнику!

Оставалось только скучать в салоне или у себя в каюте да ждать новостей... Вскоре я получил ответ, он отличался крайней лаконичностью: "Знакомства объявлению. Д. Ларример"

Я прочел эту нелепицу и чуть не сел мимо стула. И что это должно означать?! Неужели Ларример на старости лет решил обзавестись собственным домом и детишками? Признаюсь, мысль эта казалась абсолютно бредовой — мой дворецкий, как и я, убежденный холостяк. Конечно, мало ли что в жизни бывает, но... что за спешка?

Нет, ерунда! Я с силой потер виски. Что за глупости приходят в голову! Ларример ведь не уволился, а всего лишь попросил отпуск на месяц! Едва ли он рассчитывал, что семейная жизнь окажется столь быстротечной. Тут крылось что-то иное, но что? Выяснить это с помощью телеграфа оказалось непросто...

"Когда? Срочность? Кин" — отстучал по моей указке телеграфист и почти тут же получил ответ. "Завтра. Важно. Д. Ларример" — гласил он, и я впервые пожалел, что давно бросил курить.

Кажется, мой дворецкий всерьез вознамерился немедленно умчаться в голубую даль! Но не мог же он оставить на произвол судьбы моих несчастных крошек?! Они останутся без присмотра — на два дня, а то и на все три, если шторм не уляжется! Мои бедняжки будут изнывать от голода и жажды, будут плакать от одиночества, а я ничего не могу с этим поделать!

Я встряхнул головой, изгоняя панические мысли.

"Кактусы?!" — возопил я при посредстве телеграфиста, который косился на меня с явным сочувствием. Должно быть, у меня был совсем дикий вид — от беспомощности хотелось ударить кулаком по переборке, и сдерживать чувства стоило немалых усилий.

"Мэри. Инструкции", — лаконично отозвался телеграф.

Судя по ответам Ларримера, настроен он был серьезно, и мне вряд ли удалось бы его отговорить.

Ах, как жаль, что с борта парохода нельзя просто позвонить на берег! Быть может, не ограниченный вынужденной телеграфной краткостью, я бы нашел нужные слова?

Мэри — девушка старательная, но у нее мало опыта ухода за кактусами! Что, если она станет слишком обильно их поливать? Или, скажем, позабудет вовремя закрыть окна? Я с ужасом представил своих красавцев, от неправильного ухода ставших дряблыми, морщинистыми или покрытых прозрачными пятнами...

В волнении я отправился в свою каюту. Сейчас мне как никогда был нужен совет, да и стаканчик горячительного не помешал бы...

Я распахнул дверь в свою каюту и остановился в удивлении. По комнате фланировал призрак, отчетливо различимый даже в хмуром дневном свете.

— Хоггарт, что вы тут делаете? — поинтересовался я, прикрыв дверь. Не хватало еще, чтобы меня услышали в коридоре!

— Прячусь, — буркнул он, отлетая в дальний угол. — Что, не видно?

— Хоггарт, — вздохнул я, ослабляя узел галстука. Мне как-то не хотелось вступать с ним в пререкания, хотя я мог бы сказать, что он действительно виден. — Это моя каюта. Я устал и хочу остаться один. Надеюсь, это понятно?

Конечно, прозвучало это не слишком вежливо, но иного обращения он не разумел, я давно это усвоил.

— А то что? — нагло спросил он, отлетая, впрочем, подальше.

Наплевав на призрака, я полез в тумбочку за коньяком, щедро плеснул в стакан и с удовольствием отпил.

— Ну ты, паря, хоть постеснялся бы! — возмутился Хоггарт, с завистью причмокнув. — Сам пьешь, а я должен любоваться?!

— Я вас не приглашал, — напомнил я и сделал еще глоток. У призрака дрогнул кадык, словно он сглотнул голодную слюну. — И вы, кажется, соскучились по Николь?

В самом начале обратного путешествия мне пришлось познакомить Хоггарта с Николь, как я окрестил отличный экземпляр Parodia nivosa, прихваченный мною из поездки в Кампочиту.

Белые колючки Николь оказали поистине волшебное действие на дурной характер призрака. Видимо, следует повторить дозу проверенного "лекарства".

— Не-е-ет! — провыл Хоггарт, отчего я едва не подавился коньяком. — Только не кактус! Только не это-о-о!

— Хм, — признаюсь, столь бурная реакция меня весьма удивила. — Хоггарт, что за концерт?

Разумеется, особой любви к моим питомцам вредный призрак не питал, однако и такой паники они до сих пор у него не вызывали.

Хоггарт насупился, скрестил руки на груди и отлетел в дальний угол.

— Ну же, не мнитесь, — поторопил я. Коньяк почти вернул мне утраченное душевное равновесие. По крайней мере, жизнь уже не казалась такой беспросветной, а будущее — нарисованным исключительно темными красками.

Призрак молчал, но из каюты не улетал.

Я вздохнул.

— Хоггарт, я же могу и у вашей супруги поинтересоваться... — прозрачно намекнул я.

— Не надо! — призрак взмыл к потолку, словно увлекаемый сильным порывом ветра.

— Хм, — снова повторил я, начиная смутно о чем-то догадываться. — Семейная размолвка? Прямо во время свадебного путешествия? Ну же, Хоггарт, рассказывайте. Или летите к жене и дайте мне отдохнуть.

— Ладно, — скандальный призрак поник и признался шепотом: — Да не, не ругались мы. Просто... того.

— Что — того? — поднял брови я и подбодрил себя еще глотком коньяку.

— Ну... Лиззи... Она женщина страстная...

Склочный и беспринципный призрак мялся и краснел (точнее, зеленел), как пансионерка.

— И что же? — подбодрил я. Обсуждать дам не совсем прилично, но в чисто мужском обществе допустимо.

— Вот она меня и... ну, того, привязала... и на кактусе! — выдавил сизо-зеленый от смущения Хоггарт.

В чем-то я его понимал — однажды мне тоже довелось... хм, свести с кактусом весьма близкое знакомство. Но Хоггарт был настолько забавен, что я, каюсь, расхохотался. Надо же, а с виду миссис Хоггарт — сама скромность! Впрочем, о ее бурном прошлом забывать не стоило.

— Ну чего ты ржешь, как конь! — обиделся призрак. — Лиззи у меня образованная. И читать горазда, и писать, и даже пансион почти закончила!

— Неужели подобному ее научили в пансионе? — не поверил я.

Если я не ошибаюсь, нравы во времена юности миссис Хоггарт были менее строгими, но не настолько же!

— Да не, — отмахнулся Хоггарт. — Она книжку в капитанской каюте нашла... Какого-то маркиза. Хотела, говорит, аристократическим манерам научиться. Только ты, парень, никому, понял?

— Клянусь! — торжественно пообещал я, подняв правую руку.

Действительно, кому я мог проболтаться о... хм, особенностях личной жизни призраков? Сама мысль, что они не чужды плотских радостей, была весьма неординарна. Или это следовало называть, скажем так, слиянием душ?

— Вот и ладно, — Хоггарт слегка оттаял и даже подлетел поближе. И попросил, понизив голос: — Ты, парень, это... Не выдавай меня, ладно?

— В каком смысле не выдавать?

— Ну... Я сказал Лиззи, что у меня морская болезнь, — потупился Хоггарт.

Я хмыкнул: вообразить, как от болтанки тошнит призрака (надо думать, эктоплазмой), мне никак не удавалось. (Даже призраков, предающихся разнузданным духовным утехам, представить было проще.) Впрочем, цвет лица у Хоггарта вполне соответствовал его заявлению — сизый с прозеленью, как у страдальца со стажем.

— Почему же ее не приключилось, когда вы в первый раз пересекали Атлантику? — поинтересовался я, пытаясь избавиться от ощущения нереальности происходящего.

— Так и кактуса не было! И шторма тоже, — резонно заметил Хоггарт. — Так что я пока тут побуду!

— Хоггарт, вы обнаглели, — я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Мой мир как будто задался целью перевернуться вверх тормашками.

— Ну... — он помялся и выдавил: — Пожалуйста!

— Ладно, — махнул рукой я.

От коньяка клонило в сон. Надеюсь, мне не приснятся мои несчастные питомцы, брошенные на произвол судьбы жестокосердным Ларримером!

Но что я мог поделать?! Увы, крыльями я не обзавелся, да и с... хм, наследством шамана разобрался не до конца. Иначе мог бы хоть взглянуть на своих бедняжек...

Признаюсь, без верного Ларримера мое холостяцкое логово даже вообразить было сложно. Вот так всегда: стоило уехать всего-то на полгода, а дома все уже пошло наперекосяк!

Пожалуй, без совета мне действительно не обойтись...

Минут десять спустя я хмуро смотрел на перевернутую руну беркана. И что бы это значило? Препятствия, ожидание, неприятности с близкими...

Кто бы ни подразумевался под "близкими", будь то тетушка, Сирил или мои бедные питомцы, стало ясно, что бездействовать невозможно! И пусть пока я не мог ничего сделать непосредственно, это ведь не означает, что исчерпаны все возможности как-то повлиять на ситуацию!

Оставлять Мэри одну нельзя, тем паче что беркана означала также женщину, а перевернутая, соответственно, могла символизировать женщину в весьма затруднительном положении...

Я крутил в руке плашку с руной и задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла.

Насупившийся призрак, похожий на моль-переростка, висел в уголке, исподлобья наблюдая за моими манипуляциями.

"Хм, а это идея!" — подумал я и позвал:

— Хоггарт, можно вас?

— Чего тебе, паря? — хмуро спросил он, неохотно подлетая ближе.

За окном окончательно потемнело, хотя час был еще не слишком поздний, да и качало изрядно. Буря разгулялась не на шутку! Хороший хозяин собаку в такую погоду на улицу не выгонит, но то собака...

— Хоггарт, у меня есть для вас задание, — сообщил я, пытаясь сесть ровно, подумал и уточнил коварно: — Далеко отсюда. Мне нужно, чтобы вы слетали в Блумтаун, и поживее: дело не терпит отлагательств!

Призрак задумался, потом встрепенулся.

— А, ладно, согласен я! — и, оглянувшись пугливо, добавил вполголоса: — К этому и Лиззи не придерется!

— Вот и отлично, — я спрятал улыбку.

Вот уж не думал, что Хоггарт окажется таким подкаблучником! У его супруги, должно быть, незаурядный педагогический талант!

— А чего мне там делать? — вспомнил Хоггарт, уже зависший на низком старте.

— Найдите моего кузена Сирила, — велел я. — Передайте ему: пускай пока поживет у меня и присмотрит за домом.

Сирил видит призраков и даже знаком с Хоггартом, так что это не должно было вызвать затрудений.

— Понял! — кивнул призрак и растворился в воздухе, а я со вздохом принялся стягивать рубашку.

Разумеется, моего кузена нельзя считать образцом ответственности, однако выбора не было. Надеюсь, вдвоем с Мэри они сумеют продержаться до моего приезда...

Однако на второй день отсутствия Хоггарта я несколько забеспокоился... Вдобавок из-за отвратительной погоды заняться мне было решительно нечем: капитан Баренс, неиссякаемый источник морских баек, безвылазно торчал на мостике, оранжерея была заперта, бридж я терпеть не мог, а компании, чтобы расписать пульку, не нашлось. Пустопорожние ресторанные беседы о колониальной политике Англии и англо-бурской войне я тоже переносил с трудом, как и общество посторонних вообще. Особенно, если эти посторонние были богатыми снобами в летах, имеющими особо ценное мнение по любому вопросу, чего бы он ни касался, а таких на "Атлантике" было большинство. Меньшинство составляла молодежь, с которой у меня тем более не имелось ничего общего.

Мне оставалось лишь маяться от безделья в своей каюте, читая шесть номеров "Географического альманаха" кряду — проще говоря, все те, что я пропустил из-за путешествия в Мексику, — но надолго их хватить не могло, как ни старался я растянуть удовольствие...

Когда до слуха моего донеслись то ли шорох, то ли поскребыванье, я встрепенулся и поднял взгляд.

У косяка взволнованно колебалась (точь-в-точь кисейная занавесь на ветру!) призрачная фигура в старомодном платье, с которым несколько не сочеталась кружевная мантилья.

— Здравствуйте, миссис Хоггарт, — произнес я с некоторой неловкостью, вставая.

— Здравствуйте, мистер Кин, — вежливо откликнулась она. — Можно мне войти?

— Конечно! — я церемонно предложил ей стул и лишь потом спохватился, что призраку он точно ни к чему. Отчего-то я волновался. — Что вас привело ко мне?

— Простите, что побеспокоила, — она церемонно зависла в дюйме от сиденья и сложила руки на коленях. — Я не могу найти мистера Хоггарта!

— Боюсь, мэм, я отправил его, с поручением, — вздохнул я, усаживаясь напротив.

— А куда отправили? — она чуть подалась вперед. — Здесь, на корабле? Может, я слетаю за ним?

Значит, он даже не счел нужным предупредить жену? А мне теперь отдувайся!

— Домой, в Блумтаун, — пояснил я. — Простите, миссис Хоггарт, я как-то не подумал, что прерываю ваше свадебное путешествие...

— Не извиняйтесь, сударь! — отмахнулась она и, опустив глаза, принялась теребить ленту на чепце. — Если бы не вы, никакой свадьбы бы вовсе не состоялось!

Я кивнул, признавая ее правоту.

О том, что Хоггарт уже должен был вернуться, я благоразумно умолчал, не желая нервировать его и без того встревоженную супругу. Последовать за ним она все равно не могла — по какой-то причине пересекать текучую воду, в отличие от мужа, она не умела, а на корабль ее провел сам Хоггарт. На это он и рассчитывал, удирая куда подальше: вслед бы Лиззи точно не кинулась!

Однако Хоггарт так и не появился до самого прибытия в порт, и уже я начал всерьез волноваться!..

Взволнованная миссис Хоггарт следом за мной проследовала по трапу.

"Как же хорошо, что никто здесь не видит призраков!" — подумал я и тут же поймал ошарашенный взгляд носильщика. Парнишка мотнул головой, протер глаза грязными кулаками... Миссис Хоггарт, к счастью, была особой сообразительной и мгновенно растаяла, словно туман под жгучим солнцем.

Увы, настоящий туман оказался куда устойчивее. Хотя по календарю был еще только конец августа, погода стояла сырая и промозглая, и выбираться из теплого салона автомобиля не хотелось.

Впрочем, утренний Блумтаун был очень хорош: умытые дождем мостовые, благоухание осенних цветов в ухоженных садах, зеленеющие лужайки перед особняками, аккуратно подстриженные живые изгороди...

Я втянул носом запах родины (кроме аромата цветов ветерок донес еще сладковатый запах навоза) и ностальгически улыбнулся. Как бы ни любил я путешествия, есть особая прелесть в возвращении в родные пенаты!

Такси лихо притормозило у крыльца, я выпрыгнул, взбежал по ступенькам и надавил кнопку звонка. Минута, вторая... Никто не отозвался.

Хм, странно! Одиннадцатый час, Мэри давно пора прийти на работу! Да и Сирил должен быть где-то тут, если не загулял, конечно. Да и Хоггарт куда-то запропастился... Что такое?

Я подумал и стукнул в дверь кулаком. Раз, другой. Тишина!

— Мистер, а куда вещи-то нести? — пропыхтел за спиной водитель.

— Поставьте пока на крыльцо и обождите немного, — попросил я и, обойдя дом, толкнул дверь черного входа.

Она была не заперта и, признаюсь, я несколько заволновался. Переступив порог, я хлопнул дверью и только собрался крикнуть банальное: "Эй, есть тут кто-нибудь?", как раздался женский стон, и навстречу мне выскочил кузен с выпученными глазами и окровавленным полотенцем наперевес.

— Вик, это ты! — небритая физиономия Сирила просияла таким восторгом, что мне даже стало как-то неловко.

— Сирил, ты кого-то убил? — поинтересовался я с опаской.

— Наоборот! — выдохнул Сирил и с явным облегчением упал в обморок.

"Что тут происходит?!" — подумал я, несколько раз глубоко вздохнул, снял пальто и перчатки, перетащил кузена в ближайшее кресло, отпер входную дверь и пошел искать Мэри. Она девушка (точнее, уже женщина — как-никак у них с Сэмом уже трое детишек) разумная, должна суметь внятно объяснить, что случилось!

С первого взгляда на кухню я понял, что расспрашивать не придется...

В большой кастрюле на плите кипела вода, и комнату наполнял пар. Мэри, держась обеими руками за огромный живот, сидела на кухонном столе и тихо постанывала.

В своих путешествиях я видел достаточно, чтобы понять, что происходит. В конце концов, и животные, и дикие племена не стыдились родов! Теоретически я даже знал, что нужно делать, но не приведи господь применять эти знания на практике! Впрочем, выбора не было...

Я еще раз глубоко вздохнул и отправился приводить кузена в чувство.

Пара пощечин и пара глотков коньяка — и Сирил почти очухался, только иногда вздрагивал и заполошно озирался. Кажется, нежданное зрелище произвело на хрупкую психику моего кузена неизгладимое впечатление... Этак он, чего доброго, сделается убежденным холостяком, а тетушка мне этого не простит!

— Сирил, свяжись с доктором Милтоном! — велел я, убедившись, что он уже способен воспринимать речь и даже вполне членораздельно говорить. — Не понимаю, почему ты до сих пор этого не сделал?

— Я хотел, — оправдывался Сирил, с трудом усаживаясь ровно, и отхлебнул еще коньяка. — Но Мэри сказала, что не надо. Ну, ей же виднее!

— Виднее? — хмыкнул я, впрочем, не став развивать эту тему.

Как же я не подумал, что у Мэри попросту нет денег на хорошего врача, да и у Сирила наверняка пустые карманы!

— Мэри сказала, что все в порядке, сама справится. — Сирил, кряхтя, как старый дед, поднялся на ноги. — Я же не знал! Я хотел позвать ее мужа, но я понятия не имею, где он работает!

С кухни раздался душераздирающий крик, и мне стало не до объяснений кузена.

— Врача! Быстро! — приказал я через плечо и опрометью кинулся к Мэри.

Она, уже не в силах сдерживать стоны, едва заметила мое появление.

Я подошел и взял ее за руку, дожидаясь перерыва между схватками.

— Здравствуйте, сэр, — слабо улыбнулась она, когда боль ненадолго отступила. — Вы вернулись!

— Добрый день, Мэри. Да, я вернулся, — согласился я, с тревогой подмечая, что очередной приступ уже на подходе. Значит, дело плохо — времени почти нет.

Конечно, я не раз видел роды, но принимать их как-то не доводилось. Тем более не у туземок, а у изнеженных англичанок! Разумеется, Мэри это не впервой, да и к изнеженным дамам ее никак не отнесешь, но все равно мне было не по себе. Увы, я ничем не мог ей помочь. Хотя...

Я метнулся к комоду, выдвинул верхний ящик. Так и есть! Блокнот, какие-то письма, перо, чернильница... ага, вот огрызок химического карандаша! Взяв его, я подошел к Мэри: бедная женщина уже ничего вокруг не замечала, чуть не плача от боли. Я взял ее безвольную руку, помусолил карандаш, вывел на округлом белом запястье руну беркана и прикрыл глаза...

Из полузабытья меня вырвал слабый женский голос:

— Спасибо, сэр, что помолились за нас!

Вздрогнув, я открыл глаза и, подумав, не стал объяснять, чем занимался на самом деле.

— Как вы, Мэри?

— Хорошо, — прерывисто дыша, ответила она. — Только... Мне ж рано еще!

— Боюсь, это уже не важно, — ответил я. — Потерпите, скоро приедет доктор. — И, упреждая возражения, добавил: — Не переживайте, я все оплачу.

— Вы так добры, сэр! — прошептала она и, не в силах сдержаться, снова застонала и выгнулась дугой...

Время тянулось ужасно медленно! Все, что я мог сделать — сидеть рядом с Мэри, держать ее за руку и молиться, как умею, поэтому, когда наконец хлопнула дверь и в кухню бодрым шагом вошел доктор Милтон (по-прежнему энергичный, несмотря на возраст), я обрадовался ему, как родному.

Конечно, в отличие от моего слабонервного кузена, в обморок я падать не собирался, однако был искренне рад перепоручить Мэри доктору!

Как выяснилось, по телефону Сирил его вызвать не смог — тот уехал по вызову на какую-то ферму. Кузен, недолго думая, велел таксисту, который только-только закончил выгружать мои вещи, как можно скорее гнать на ту самую ферму. Впрочем, полагаю, он был готов и не на такие подвиги, лишь бы снова не оставаться один на один с роженицей!

Мы с Сирилом, как и подобает мужчинам в таких экстремальных ситуациях, перебрались в кабинет. Кузен был бледен, а коньяк глотал, как воду.

— Сирил, успокойся, — увещевал я, наконец-то с наслаждением вытянув ноги. Хотелось перекусить — завтрак давным-давно превратился в воспоминание, однако домашние деликатесы мне не светили — вряд ли Мэри сумеет приготовить хоть что-нибудь в ближайшее время. — Доктор справится. Все позади.

— Позади? — кузен прислушался к приглушенному воплю, донесшемуся из кухни, передернулся и одним глотком ополовинил свой стакан. — Я как вспомню! Брр!

— Лучше расскажи, как тетушка? И миссис Вашингтон? Что тут у вас вообще нового?

— Да ничего, — скривился Сирил, допив свой коньяк, и недрогнувшей рукой налил себе еще. — Ты же знаешь, Блумтаун — тихое болото!

— Ну, не такое уж тихое, — заметил я, вспомнив некоторые дела, в которых мне довелось разбираться за последние годы.

— Тихое! — возразил кузен уверенно. — Ничего не происходит. Тоска зеленая!

— Хм, — только и сказал я.

Кажется, Сирил изрядно захмелел. Впрочем, пил он на пустой желудок, да еще и после таких переживаний, так что ничего удивительного я в этом не видел.

Кузен вылакал еще порцию коньяка и потянулся налить себе снова, но я отобрал графин и отставил подальше.

— Хватит с тебя!

— Жадина! — надулся Сирил, плюхаясь обратно в кресло. Он по-прежнему был в домашнем костюме, даже за доктором махнул в таком же виде. — У меня, может, этот... стресс!

— У тебя похмелье, — строго ответил я, принюхавшись. От коньяка такого амбре не бывает, тем более, от только что выпитого. — Посмотри на себя, на кого ты похож?

— Ну и пусть, — Сирил потер небритую щеку. — И хватит читать мне нотации! Ты совсем как мама... Стареешь, наверно.

— Ладно, — сказал я, вставая. — Можешь сидеть тут и жалеть себя, а я пошел.

— Куда? — буркнул кузен, не очень уверенно поднимаясь.

— В оранжерею, — объяснил я. — Нужно перенести туда моих новых питомцев и осмотреть коллекцию. А ты сиди. Все равно я тебе своих крошек не доверю!

Это верно, такие ценности ему в руки лучше не давать, тем более, носить горшки придется на третий этаж, а Сирил еле на ногах держится.

— Ну и ладно! — обиделся Сирил и демонстративно отвернулся. — Нужны мне твои кактусы!

Я вздохнул: не знаю, как Блумтаун, а кузен уж точно не изменился! — и отправился за первой партией питомцев.

Держа в руках три горшка, я легко взбежал по ступенькам (сказывались физические нагрузки в путешествии), толкнул дверь и... и оцепенел.

Нет, оранжерея не была разгромлена, на первый взгляд, даже кактусы уцелели, но... тут явно что-то произошло! Грязь на полу, осколки стекла у окна и форточка, заткнутая подушкой, говорили сами за себя!

Я сгрузил свою драгоценную ношу на стол и торопливо проверил самые ценные экземпляры. Так, Astrophytum на месте, Lophophora williamsii тоже, и Obregonia denegrii... После беглого осмотра мне показалось, что все в порядке. Крошка Ariocarpus Fissuratus даже выпустил цветочный бутон!

Стоп, а где же?.. Я лихорадочно огляделся. Может, Ларример или Мэри куда-то ее переставили?! Но нет... Сигрид бесследно исчезла!

В сердцах я произнес несколько слов, не подобающих джентльмену, и отправился за кузеном.

Он сидел у окна, по-девичьи подперев щеку кулаком, и тоскливо смотрел на улицу.

— Сирил! — прорычал я.

— Что? — недоуменно оглянулся он. — Вик, что такое?

— Ты еще спрашиваешь?! — я с трудом переборол порыв схватить кузена за ухо и поволочь наверх. — Сирил, я же тебя как человека просил, присмотри за домом!

— Как человека? — фыркнул он. — В смысле, призрака прислал?

— Да хоть бы и почтового голубя! — я с трудом выдохнул сквозь зубы. Давно я не был настолько разъярен! — Сирил, в оранжерею пробрались воры. Судя по свежим следам, этой ночью. А теперь скажи мне, где ты был в это время?

— В оранжерею? — не поверил он. — И что там красть? Кактусы?

— Хоть бы и кактусы, — ледяным тоном ответил я. — Так где тебя носило?

-Я был в клубе, — уверенно ответил Сирил. — Уходил вечером — все было в порядке. Сегодня пришел, хотел перекусить, заглянул на кухню и попросил чаю. Мэри взялась было за чайник, и вдруг...

Он передернулся, вспомнив пережитое.

-Ладно, поговорим позже, когда протрезвеешь, — поморщился я. — Сейчас я еду в полицию. А ты иди проспись, а то еще начнешь инспектору рассказывать о призраках!

— Подумаешь... — Сирил, опираясь на подоконник, встал и с трудом утвердился на ногах. — Ну и пойду! Значит, говорить о призраках нельзя, а разговаривать с ними можно, да?

Но я не стал больше слушать его пьяную болтовню, вышел из кабинета, сдержав желание хлопнуть дверью, и спустился вниз.

С кухни доносился тонкий детский плач, почему-то... хм, да, кажется, на два голоса.

— Мистер Кин, здравствуйте! — пожилой доктор выглянул на звук шагов. Его морщинистое лицо разгладилось, глаза сияли. — С вашей кухаркой все в порядке. Двойня! И, должен сказать, просто поразительно легкие роды! Я даже не ожидал.

— Передайте Мэри мои поздравления! — искренне сказал я. Слава богу и... хм, не только ему. — А теперь простите, я должен спешить! Запишите ваш визит на мой счет, пожалуйста.

Надеюсь, Ларример додумался содержать мое авто в порядке?..

С первого же взгляда я понял, что надежды мои были беспочвенны. То есть, возможно, Ларример когда-то протирал машину тряпочкой, но в последнее время ему явно было не до того, и пыль ровным слоем покрыла все блестящие поверхности. А Сирил, похоже, без разрешения брал мой экипаж покататься и пустить эту самую пыль в глаза девицам! Хорошо, не разбил, только вот крыло немного поцарапал...

Тяжело вздохнув, я завел железного коня и убедился — точно, кузен брал его напрокат, топлива осталось маловато! Ну что ж, решил я, заеду заправиться и заодно велю вымыть и отполировать автомобиль.

В гаражах я поймал первого попавшегося парнишку в промасленном комбинезоне и кивнул на свой "лайтштерн". Тот восхищенно прицокнул языком и кинулся за ветошью, ведром с водой и полиролью.

-Мистер Кин! — окликнул меня еще один паренек в таком же комбинезоне. — Добрый день!

-Добрый день, — отозвался я, пытаясь вспомнить, где же я его видел.

-Я Джек, — напомнил он, подходя ближе и безуспешно пытаясь оттереть черные от смазки руки. — Вы нас тогда нанимали, помните? Меня, Майка, Пита...

— А! — вспомнил я. — Извини, не признал, ты уже совсем взрослым стал...

— Ну так, — хмыкнул паренек. — Красивая машина у вас! Давно не ездили? Смотрю, Дик под капот полез, масло менять, наверно?

— Да, полгода в гараже стояла, а недавно кузен взял покататься, только не проверил, все ли в порядке, — чуточку приврал я.

— Бывает...

— Как остальные ваши ребята? — спросил я из вежливости.

— Ничего. Все работать устроились, кто куда. Держимся изо всех сил, — сказал он довольно мрачно. — Мест мало, куда уехать — денег нет, а тут поджимают...

-Кто? — удивился я.

-Да приезжие, — пояснил Джек. — Не слыхали? С шахты понаехали...

-Ничего не понял, — нахмурился я, но ответить он не успел, прозвучал резкий сигнал.

-Простите, мистер, на обед пора. Времени на перерыв всего ничего, а перекусить надо, — он отбросил ветошку. — Машину вашу только после обеда отдадим, уж извините. Погуляйте пока, что ли?

При слове "обед" у меня заурчало в животе. Дома меня ждала неприбранная кухня (Мэри-то переправили домой, Сэм, наверно, прибежит вечером прибраться, но это когда еще будет!), невменяемый Сирил и в лучшем случае пара бутербродов. Это если кузен не слопал все припасы из кладовой, а он мог...

-А где вы обедаете? — спросил я с интересом.

-Да тут рядышком, за углом, мисс Лайт столовую держит, — отозвался он, хотя я был уверен, что Джек достанет бутерброды в промасленной бумаге и усядется вон хоть на снятое колесо. — Сейчас все наши туда ходят, потому как горяченького похлебать — первое дело! А то утром вскочишь, с собой собирать некогда, да и, честно скажу, мистер, лень. У кого жены — те берут обед с собой, а нам, холостякам, только в столовую.

-Не возражаешь, если я составлю вам компанию?

Джек уронил кепку.

-Вы?! В нашу столовую?!

-Ну а что такого? — хмыкнул я. — Есть очень хочется, я с дороги, в доме бардак, кухарка при мне рожать начала... А в ресторан не хочется.

-Так мы простое едим... — осторожно произнес он.

-Джек, я, бывало, гусениц с удовольствием употреблял, — сказал я. — Пойдем, правда, у тебя же перерыв...

Наверно, я обеспечил местных дам поводом для сплетен на полгода вперед, когда в компании десятка работяг ввалился в скромное заведение, источающее кулинарные ароматы. Признаюсь, есть хотелось так, что довольно жидкого перлового супчика я взял две порции, с удовольствием закусил копченой селедкой с хлебом и подозрительно зеленоватым сыром (решив, что французы проращивают на нем плесень нарочно, а родная лучше) и запил парой стаканов чая.

-Никогда б не подумал, что вы, мистер, за одним столом с нами есть будете, — впечатленно произнес Пит (пришлось знакомиться заново, я всех уже перезабыл).

-А что тут такого? — удивился я.

-Ну так вы ж богатый и вообще...

-Богатые тоже жрать хотят, — изрек доселе не знакомый мне парень по имени Вилли. — Только стоя, поди, непривычно?

-Мне по-всякому привычно, и стоя, и лежа, — улыбнулся я, с удовольствием допивая чай. Видимо, на сытый желудок меня посетило озарение, и я спросил: — Джек, ты напомнил, как я вас нанимал... Ну, стекла мне побили...

-Ага, было дело, а что?

-Опять то же самое. Вернулся — выбиты стекла в мансарде... на чердаке по-вашему. И цветок украли. Не самый ценный, но мне лично он был дорог... Кто это у вас опять орудует?

-Из наших к вам никто не полезет, — помотал головой Пит. — Вас все знают. Малышня все бегает посмотреть, нету ли знака на флюгере, вдруг чего вам понадобится разузнать, это они завсегда...

-Это приезжие, точно, — сказал Вилли, шумно прихлебывая чай. — Я слышал, пару домов обворовали, и там в форточки лазили. Значит, кто-то мелкий был, а у понаехавших малышни полно, сплошь девчонки, к серьезной работе пока не приставишь, а вот в форточку залезть они точно могут...

-Погодите, — поднял я руки и заказал всей компании по порции капустного пирога и еще по стакану чая. — Какие приезжие? Откуда они взялись? Джек сказал, с шахты, но почему они к нам-то подались?

-А! Вас же долго не было, мистер! — сообразил Пит. — Вы и не знаете... Ну, недалеко тут был шахтерский поселок. Мужчины, ребята покрепче — все под землей работали. А давно говорили, что там опасно, но жить-то на что-то надо, вот и лазили... Крепь треснула — обвалом больше ста человек накрыло. Вроде их не всех еще и достали...

-Угу. Остались одни бабы с детьми, в том поселке что сидеть? Там уже заработать негде, — подхватил Джек. — Подались кто куда, и к нам, и в Джорджтаун, и вообще по округе. Но у нас тут тоже им не рады. Работать и без того есть кому. Правда, одна приезжая мусорщицей устроилась. Здоровенная бабища, одной рукой лошадь держит, второй мешки грузит. Остальные подались кто стирать, кто полы мыть, а дети так, неприсмотренные, не до того. Они в старые дома вселились, где раньше чокнутые маляры жили, — добавил он.

-Чокнутые маляры? — нахмурился я. — Художники, что ли?

-Ну да, наверно, они. Те съехали, дома вроде сломать хотели, а тут такое случилось... вот тех и поселили, пока не решат, что с ними делать.

-Понятно, — сказал я. — Спасибо, я и не знал о происшествии. В газетах не писали, видимо, не сочли важным...

-Время, — напомнил Вилли. — Пошли, парни. Мистер, машину вашу сейчас отполируем в лучшем виде. И заправить надо бы как следует.

-Само собой, — кивнул я.

Автомобиль мне отполировали до солнечного сияния, просто смотреть больно, от царапины и следа не осталось (хотя ума Сирилу я все равно вложу, решил я).

-Джек, — спохватился я, уже усаживаясь за руль, — Пит сказал, что ваши младшие все высматривают условный знак... Можешь попросить их побегать по округе, особенно там, где беженцы поселились? Посмотреть, порасспрашивать, вдруг что-то узнают?

-О вашем цветке? — правильно понял он. — Да, конечно, дело-то ерундовое! Только, мистер, сейчас нам никак не отлучиться. Вечером скажу. Ну, если мимо кто будет пробегать, непременно передам!

-Хорошо, — сказал я, расплачиваясь честь по чести. — Тогда пусть сразу ко мне бегут, я покажу, как растение выглядит.

-Конечно, мистер, живо прибегут! — заверил Джек и помахал мне вслед.

Путь мой лежал в полицейский участок, в котором будто бы ничего не изменилось, даже у двери дежурил тот же самый полицейский. На мое счастье, инспектор Пинкерсон оказался на месте и радостно вскочил мне навстречу.

-Давненько вас не было, мистер Кин! — заговорил он, энергично встряхивая мою руку. — Запропали совсем! Кузен ваш только отмечается...

-Что он опять натворил? — нахмурился я.

-Да по мелочи, то столб фонарный сломал, то пьяным шатался, — отмахнулся он.

-Какой столб?!

-Ну в который на машине въехал, — пояснил Пинкерсон, усаживаясь за стол и жестом предлагая мне сесть напротив. Я последовал его приглашению. — Столб упал — и прямо в бакалейную лавку угодил. Стекла вдребезги, лавка загорелась...

Я закрыл лицо рукой и застонал.

-Так фонарь и стекла кузен ваш оплатил, а пожар — это дело другое, под него бакалейщик хотел недостачу на триста фунтов скрыть, — довольно сказал инспектор. — А еще у него в подполе самогонный аппарат нашли. Он во время пожара взорвался, некогда было досмотреть, видимо.

-Пинкерсон, скажите, что вы это придумали, — попросил я.

-Нет, чистая правда. Даже суперинтендант Таусенд не верил, пока я ему все заключения и прочие бумажки не показал, — сказал он и задрал длинный нос, сделавшись похожим на самодовольного грача. — Так это еще не все! Когда разбитую машину оттаскивали, ломовая лошадь угодила ногой в канаву и ногу-то сломала. Полисмен уже хотел ее пристрелить, что ж ей мучиться? Только рядом лорд Блумберри с женой случился...

-Пинкерсон!!! Вам романы надо писать!

-Не надо, я не умею складно сочинять, — произнес инспектор. — Это я вам как из отчета рассказываю. В общем леди заплакала, лорд взбеленился, послал за своим ветеринаром, ну вы его знаете наверняка, O'Ши его фамилия...

Еще бы я не знал!

-Говорит, не смейте лошадь трогать, и хозяину заплатил за нее, сколько положено. Приехал ветеринар, встала кобыла, хоть и хромает, ну так лорд ее нам в участок отдал, мало ли, чего отвезти-привезти без спешки... А в банке, куда лорд ехал...

-Пинкерсон, банк-то тут причем? — возопил я, схватившись за голову.

-Как причем? Ваш кузен его грабить ехал, да спьяну в столб врезался, — с удовольствием заключил он. Посмотрел на меня искоса и добавил: — Очень спьяну. Я поэтому решил, пусть будет просто авария, без попыток ограбления, а вы уж ему там сами горячих пропишете!

-Я его убью, — сказал я совершенно серьезно.

-Тогда я вас арестую. А вот тяжкие телесные... можно списать на несчастный случай, — совершенно серьезно произнес Пинкерсон.

Да что же это такое! На полгода уехать нельзя!

-Он хотя бы к женщинам грязно не приставал? — спросил я.

-Не в курсе, — ответил инспектор, поворошив свои листочки, грудой сваленные на столе. И как он в них ориентируется? — Ну да за это с ним невеста сама расправится, если что. Видал я ее собачек, они ему живо задницу располосуют... гм... Так вот, а счетовод в банке, как оказалось...

У меня начало дергаться веко. В исполнении Пинкерсона все вроде бы мелкие происшествия приобретали ярко окрашенный детективный оттенок и отлично увязывались друг с другом. Нет, верно, ему необходимо написать книгу!

-А вы вроде бы обмолвились, что мистер Таусенд вернулся? — вставил я в его речь. — Он уже суперинтендант?

-Да! Приехал наконец, как хорошо! А то не люблю я с финансами возиться и прочим, я хочу преступления расследовать, — сказал Пинкерсон довольно. — Кстати, вот мы с ним как раз решали, что делать с мистером Кертисом, вас вспоминали, мол, без вас он распустился вконец...

-Надо к Таусенду наведаться, — кивнул я.

-Он рад будет, — заверил инспектор.

-Пинкерсон, — опамятовался я, — у меня тут дом обокрали, почему я и приехал...

-Что сперли? — деловито спросил он, выдрал из блокнота листок и нацелился на него карандашом. Н-да, кое-что не меняется со временем. Если блокнот Пинкерсону и помог, то лишь отчасти, а я-то надеялся...

-Да в том-то и дело... Кактус. Нет-нет, — взмахнул я руками, видя его выражение лица, — для вас, возможно, это чепуха, а мне он был душевно дорог!

-А подробнее?

-Влезли в оранжерею в мансарде, разбив форточку. Вроде бы ничего больше не пропало, кабинет заперт, как обычно, сейф тоже... серебряные ложки, может, украли, но я не проверял, не до того было. Да и черт с ними, с ложками!

-Мистер Кин, — вздохнул Пинкерсон и опустил подбородок на руки. — Тут дела не заведешь. Ну, разве что это заказная кража! Слушайте, а ведь и правда! — инспектор нехорошо оживился, подскочил и схватил какую-то папку с полки. — Может, это кто-то из ваших? Ну, кактусоведов? Нанял мелюзгу какую-нибудь, чтоб из вашей коллекции самое ценное украсть! Кто это мог быть?

— Вряд ли, — подумав, покачал головой я. Сигрид, конечно, мне безмерно дорога, однако скорее по сентиментальным соображениям. В остальном же — вполне заурядный кактус, хоть и красивый. Так я и объяснил инспектору: — Самые ценные экземпляры остались нетронуты. Discocactus horstii — красивое растение, однако не столь уж редкое.

— Диско... кактус? — повторил Пинкерсон с трудом. — Это что?

— Похищенная, — сказал я скорбно. — Ах, моя красавица Сигрид!

— Сигрид? — не понял он. — Девушка, что ли? Ваша, да? И когда вы успели? Только вернулись же! А говорите, ничего такого не украли!

Глаза инспектора сверкали: еще бы, похищение людей в нашем тихом Блумтауне! На этом и карьеру сделать можно.

— Постойте, — поднял ладони я. — Инспектор, Сигрид — это не девушка, а кактус. Просто, хм, я даю своим питомцам имена.

— Понятно, — услышав, что его грандиозная идея не подтвердилась, инспектор мигом остыл. — Ладно, мистер Кин. Простите уж, мне сейчас не до того — у нас тут творится кое-что нехорошее, все заняты именно тем делом. Представляете, как в книжке какой — дама дает брачные объявления, затевает переписку... а потом о помощи просит. Денежной, само собой. И так ловко все обставляет, что мужчины ей сами деньги привозят. Ну понятно, выбирает одиноких и в годах. А потом ищи ее свищи! И хитрая какая — ни домовладельцы, ни почтальоны ее так и не вспомнили. Вроде бы они дело имели с совсем другими людьми: то детьми, то старушками. А дама от безнаказанности совсем берегов не чует... Недели две назад ее жертву отравленной нашли, а на днях еще один джентльмен в собственном кабинете умер. Правда, с последним делом непонятное что-то — может, сердце, а может и яд...

Я вздрогнул от ужасного предчувствия. Нет, нет, неужели Ларример мог купиться на такое объявление?! Уехал неведомо куда, обвенчается с незнакомкой, а она его... Ужасно!

— Ну, — продолжил инспектор, несколько смутившись, — это я так думаю, что там дело в объявлениях. У жертвы дома письма нашли, подписано некой мисс Блэк. А суперинтендат со мной не согласен. Совпадения, говорит!

Подумав, я изложил Пинкерсону историю странного исчезновения Ларримера.

-Интересно, — сказал он, постучав пальцами по столу. — Очень интересно! И что, ваш дворецкий даже не оставил адреса? Где искать его, куда писать?

-Признаюсь, не в курсе, — вздохнул я. — Я приехал, а на пороге кузен весь в крови...

Пинкерсон схватился за карандаш и уставился на меня, а я поспешил сказать:

-Нет! Никаких преступлений! Просто кухарка рожать начала... Ей, может, Ларример оставил координаты, но, как вы понимаете, всем нам было чуточку не до того.

-А вы "Джеральдтаун Геральд" выписываете? — спросил вдруг инспектор.

-Да, — кивнул я. Эту газету издавали в соседнем городке, и почему-то именно там всегда оказывались самые интересные спортивные новости.

-Ага... Объявления дают именно в нее, — пояснил Пинкерсон. — Но кто, мы выяснить не можем, по телеграфу присылают. А на телеграф кто угодно прийти может... Думаете, ваш Ларример тоже пал жертвой?..

-Не дай боже, — искренне произнес я. — Будем надеяться, что нет, он все же рассудительный пожилой мужчина!

Пинкерсон вдруг пошевелил носом.

-Селедка... — мечтательно произнес он. — Пища моей юности...

Где он научился так выражаться, хотел бы я знать!

-Пинкерсон, — сказал я, чтобы сменить тему, — а правда, что к нам переселились жены погибших шахтеров?

-Угу, — ответил он. — Пока в домах под снос живут, куда их денешь? Девушек в услужение разобрали, тетеньки постарше кто готовит, кто полы драит... Ваша тетушка, кстати, дамский комитет по этому делу возглавляет, в смысле, кумекают, куда их пристроить-то. А мелюзга у них не при деле. Хулиганят, очень даже, особенно по приезду повадились — голодные, воровали здорово, да и сейчас шалят. Местные их приструнили, да всех уму-разуму не научишь... А вам зачем?

-Мне мои старые знакомцы сказали, что дети приезжих шалят, — пояснил я. — Может, они окна и побили. Ладно, Пинкерсон, с Сирилом я поговорю... и очень серьезно поговорю, спасибо, что рассказали мне, а не его матушке.

-Ну так я что, не мужчина, — философски ответил он, и я чуть не уронил стул. — Пошалил, вы его накажете, да и все, а миссис Стивенсон с миссис Вашингтон ему плешь проедят.

-Еще раз спасибо, Пинкерсон, — выговорил я. — Всего доброго. Наведаюсь-ка я к Таусенду, пожалуй...

Он помахал мне вслед, я выскочил из участка и перевел дух, потом сел в машину и завел мотор. Пришлось еще подождать, пока протащится груженная всякой всячиной телега, запряженная прихрамывающей лошадью.

Но Сирила я если и не убью, так побью точно!

Суперинтендант встретил меня с распростертыми объятиями, схватил за плечи и радостно потряс.

-Эк вы загорели! — сказал он. — Далеко ездили, поди?

-Только не начинайте домысливать дедуктивным методом, как Пинкерсон, — взмолился я. — Да, был в Мексике по делам, загорел! Кстати, поздравляю с назначением.

-Так вы у него уж побывали? Сочувствую, он меня скоро с ума сведет! И да, спасибо. Идемте в гостиную, сейчас чаю подадут...

-Мне Пинкерсон нравится, — честно сказал я, присаживаясь к столу, но тут же снова вскочил. — Миссис Таусенд! Рад видеть! Только отчего у вас такой расстроенный вид?

-Я дала этой чертовой Джилл расчет, — ответила она, так швырнув поднос, что булочки раскатились по всему столу, я едва успел спасти парочку от падения на пол. Такое выражение из ее уст повергло меня в шок, а уж продолжение...

— Проклятая девка воровала все подряд, даже мое нижнее белье! На кой оно ей, она же втрое меньше! Про деньги и продукты я уж молчу... Вечно все забывала, чай заварить толком не умела... А самое ужасное — она залила мои герани! Вы же помните, мистер Кин, как я их люблю, а тут приехали... господи боже! Половина сгнила, другие засыхают! Ах!..

-Ужасно, — согласился я, переведя дух. За время моего отсутствия многое переменилось.

Хорошо, что в деле полива кактусов я мог положиться на Ларримера и Мэри... до недавнего времени.

После чаепития у Таусендов я направился домой: нужно было привести оранжерею и Сирила в порядок.

Правда, по приезду я передумал: кузен храпел так, что я понял — если разбудить его сейчас, толку все равно не жди. Словом, я отправился в оранжерею — прибираться и оценивать ущерб, — и едва услышал стук в заднюю дверь.

Оказалось, это явился Сэм, муж Мэри. Он являл собой зрелище одновременно забавное и трогательное: старший сынишка сбегал к нему на работу сказать, что у него родились близняшки, по такому поводу хозяин расщедрился и отпустил Сэма почти сразу после обеда, а он, проведав жену и детишек, поспешил ко мне.

-Спасибо, мистер Кин, — бубнил он, комкая в руках кепку. — Оно, конечно, не в первый раз, а все равно боязно. Да и на доктора у нас денег нету, а мало ли что...

-Сэм, перестаньте, не такие это траты! — отмахнулся я грязной рукой (как раз подметал рассыпавшийся грунт).

-Я это, приберусь, сэр! — тут же сказал он, окинув взглядом угвазданную кухню. Если бы тут оказался Пинкерсон, он непременно сочинил бы историю о поваре, который зарезал конкурента (или любовника жены, или кредитора), разделал его, приготовил и подал на ужин. — Что еще сделать надо? Раз уж отпустили-то...

-Вы бы лучше жене помогли, — попенял я, хотя от помощи отказываться не стал.

-Там соседка при ней, — сказал Сэм, снимая куртку и засучивая рукава, — она в этих делах всяко больше меня понимает! А тут дел-то... Может, еще что надо?

-Да, в оранжерее стекло вставить, — кивнул я. — Закончите тут, поднимайтесь, я буду там.

Пока Сэм отмывал кухню, я собрал осколки стекол, брезгливо выкинул испачканную и отсыревшую подушку (нельзя было картонкой закрыть выбитое окно, что ли?), а потом подумал, да и нацепил на громоотвод носовой платок. Для этого пришлось опасно высунуться из окна, но я не зря полгода провел в условиях, далеких от тепличных. Возраст возрастом, но я все-таки умудрился не вывалиться из окна...

Сэм живо закончил внизу, вставил стекло, заодно починил шатающийся стеллаж, помог мне передвинуть большую подставку с тепличкой для кактусят, словом, очень помог. Я искренне поблагодарил его, вознаградил парой фунтов, как он ни отнекивался, и велел идти к Мэри. Провожать уж не стал, не заблудится, благо, не первый раз в этом доме!

-Сэр! — раздался я его голос снизу. — Тут какие-то попрошайки...

Кажется, я уже когда-то это слышал...

-Какие попрошайки, Сэм?

-Дети, сэр! Говорят, вы их звали! Прикажете прогнать?

-Не вздумай! — отозвался я, спускаясь по лестнице. — Ого...

За порогом сгрудилось десятка полтора ребятишек самого разного возраста. Присмотревшись, я заметил среди них нескольких девочек, хотя они мало отличались от мальчишек: тоже были одеты в мешковатые штаны на лямках, рубашки и носили кепки.

-Здрасьте, сэр, мистер Кин! — сказал явный предводитель, рыжий веснушчатый паренек лет десяти на вид. — Я Фил!

-Очень приятно, Фил, — ответил я. — Это вам Джек сказал, что мне нужны быстрые ноги и зоркие глаза?

-Не, это Ханна с голубятни заметила, — мотнул он головой, и белокурая девочка кивнула.

-Я завсегда в эту сторону смотрю, — сказала она неожиданно хриплым голосом и сплюнула с истинно босяцким шиком. — Думала, брешут, а тут гляжу — о! Платок мотается! Я и сказала...

-Ага, только мы подумали, что Ханна сама брешет, — добавил Фил, — но поглядели, а платок и правда висит, как Джек говорил. Я до него сбегал, он и сказал, что мы вам нужны! Вот мы и пришли!

-Прекрасно, — сказал я. — Вы очень вовремя! Вы, должно быть, знаете, кто я такой?

-Конечно, мистер, — отозвались сразу несколько голосов. — Вы частный сыщик!

-Тише... — попросил я и оглянулся, будто недоброжелатели и шпионы таились в каждой сточной канаве. — Верно... Так вот, мои юные друзья, пока я был в отъезде, кто-то пытался забраться в мой дом через мансарду. Это там, наверху, где стеклянная крыша...

-Циркач, что ли? — удивился Фил, посмотрев вверх. — Как туда забираться-то? Или, может, он ученую обезьяну туда послал?

-А что сперли? — деловито спросила Ханна.

-В том-то и дело: пропала вещь, которая не имеет ценности для посторонних, но дорога лично мне, — пояснил я. — Украли кактус.

-Это чего такое? — переглянулись дети.

Я подумал, вспомнил о кактусе Мэри, который она не стала забирать домой — там ее малыши могли уколоться или, что хуже разбить горшок и погубить растение, — взял его с подоконника и показал ребятне.

-Примерно такая вот штука.

-У мистера Кина их полным-полно, и все разные, — пояснил Сэм.

-А-а... — протянула Ханна. — Это как у миссис Таусенд герани? Только те без колючек и цветут красиво...

-Кактусы тоже красиво цветут, — обиделся я, — только не у всякого хозяина. Кстати, откуда вы знаете миссис Таусенд?

-Так она Джилл выкинула пинком под задницу, — непосредственно ответила девочка и поправила кепку на белобрысых косичках. — Та домой приперлась в соплях, мать ей еще и добавила, потому как такое место поди найди, а эта дура даже цветочки поливать не сумела, как было велено! А из-за нее теперь вообще никого из наших туда не возьмут. Тетка-то, поди, всем знакомым рассказала, откуда у нас руки растут...

-Погоди-погоди, — нахмурился я. — Из ваших... Так ты из шахтерского поселка?

-Ага, — подтвердил Фил. — Она, эта Джилл, потом вон Энни, Джейн, Милли, Кэт и Оскар.

-Это я, — сообщила чернявая девочка, чем-то похожая на цыганку. — Мама почему-то решила, что Оскар — это женское имя.

-Они самые нормальные. — заверил Фил. — В смысле, соображают, что в гостях, а в гостях пакостить — себе дороже. Вон как Джилл...

-Миссис Таусенд сказала, что она подворовывала.

-Во-во! А я о чем? Так это, мистер, чего вы хотели-то?

Я поразмыслил, потом сказал:

-Ну-с, раз среди вас есть дети шахтеров, то все упрощается. Во-первых, мне нужно, чтобы вы разузнали, не пытался ли кто-то забраться ко мне в дом. Вряд ли это был взрослый — вы верно сказали, что на чердак разве что циркач залезет. Взрослый вскрыл бы дверь, я полагаю. А форточником вполне может быть ребенок, вроде вас...

-Это мы живо разведаем, — солидно кивнул Фил. — А еще что?

-Посмотрите, поспрашивайте, нет ли у кого похожего растения? — попросил я. — Не возьму в толк, зачем его взяли, но мне очень хотелось бы его вернуть! Возможно, даже за вознаграждение...

-Ясно, — сказала Ханна и посмотрела на прочую босоногую гвардию. — А нам вознаграждение?

-Это само собой, — усмехнулся я, вынул из кармана два соверена и отдал Сэму. — Будьте любезны, разменяйте и отдайте им.

-Будет сделано, сэр! — ответил он, принимая деньги. — Ну, пошли! Да не вопите на всю улицу, не у себя дома... Всего доброго, сэр!

Я махнул рукой, запер дверь и выдохнул с облегчением. Казалось бы, с делами на сегодня покончено, но... Оставалось еще одно важное дело, а именно Сирил.

Сказать, что разбудить кузена было сложно, значит, ничего не сказать. Выглядел он омерзительно, и я принялся приводить кузена в нормальное состояние. От одного лишь вида горячего чая его едва не стошнило, воды в него удалось влить всего стакан, да и тот немедленно попросился наружу, а чего-нибудь вроде квашеной капусты в доме не было. Тогда я проинспектировал кладовую, свои чемоданы и решил воспользоваться народным мексиканским рецептом.

В стакан (рюмки явно было маловато), смазанный оливковым маслом, я вылил пару желтков, залил текилой (вот запас и пригодился!), от души добавил красного и черного перца, немного табаско и выжал лимон. Пить это Сирил отказался наотрез, но, поскольку его организм был измучен чрезмерными возлияниями, а я чувствовал себя бодрым и помолодевшим на несколько лет, то справился с кузеном без особого труда.

Где-то с полчаса после насильственного лечения Сирил не мог разговаривать вообще и только судорожно пил воду, потом чай, потом говяжий бульон, кастрюлю с которым я нашел в кладовой и даже разогрел, снова воду... Краски быстро возвращались на его лицо, а вскоре он обрел и дар членораздельной речи.

-А теперь скажи мне, — произнес я, поняв, что Сирил уже вполне вменяем. — Зачем ты намеревался ограбить банк? Причем на моей машине!

-Ты сам ее мне отдал, — сипло запротестовал он.

-Ты о черном лимузине? Ага... То есть "лайтштерн" ты поцарапал в другой раз?

-Угу... — Сирил хлебнул еще бульона. — Когда девушек в Лондоне катал... Но там же почти не видно!

-Да бог с этой царапино! Зачем тебе понадобился банк?

-Поверишь ли, не помню, — удрученно сказал кузен. — Как ехал и собирался пробить стену машиной, а потом вынести деньги и убежать с добычей по крышам, помню, а дальше провал... И до того тоже провал. На спор, что ли?

-Ну, — мрачно сказал я, — путь к стене тебе преградил столб, а на лбу у тебя шишка. Немудрено, что ты все позабыл, если не врешь, конечно!

Кузен всем своим видом заверил, что не врет, и потянулся к текиле, но я отставил ее подальше.

-Хватит с тебя, — мрачно сказал я. — Ты скоро докатишься до абсолютно непотребного состояния. Провалы в памяти уже налицо, вдобавок тебя не раз арестовывали за езду в пьяном виде, ты неоднократно дебоширил, приставал к дамам, а теперь решил банк ограбить? Думаешь, наутро достаточно состроить умильную рожицу, посмотреть страдальческим взглядом, и тебе все простят? Скажи спасибо, что инспектор Пинкерсон не стал возбуждать дело против тебя, на него-то твои гримасы не действуют!

-Вик, потише... — простонал Сирил, держась за голову, и я сделал ему еще целительного коктейля, а он машинально выпил. — У-ух...

Прокашлявшись, он вдруг замер, потом потерянно сказал:

-Я вспомнил.

-Что?

-Зачем я собирался ограбить банк.

-И зачем же?

-Мирабелла накануне рассказывала, как на Диком Западе и по сию пору грабят дилижансы и даже поезда, — убитым голосом произнес кузен. — Про банки я уж вообще молчу! Ну я и решил...

-Что ты решил?! — ужаснулся я. — Стать бандитом? Тебе слава Джесси Джеймса покоя не дает? И это мой кузен, господи...

-Легко тебе говорить! — вспылил Сирил. — Ты наследник! А у меня в кармане ни пенса, только то, что вы с мамой даете... А у Мирабеллы свое состояние!

-Хватит, — поморщился я, — я уже понял, куда завела тебя пьяная логика. Надеюсь, ты хотя бы раскаиваешься? Впрочем, о чем это я...

-Я больше так не буду, — мрачно пообещал кузен. — Дай еще этой гадости, вроде в голове просветлело...

Я соорудил еще коктейль, только текилы налил полглотка. Хватит с него!

Остаток дня я провел вполне плодотворно: съездил на почту, чтобы отправить письмо Фрэнку (на адрес Географического общества, поскольку я не знал, где сейчас носит моего зятя), дать телеграмму в само Географическое общество о том, что я жив-здоров и скоро пришлю обработанные записки о путешествии, а заодно сообщить в "Вестник садоводства" о том, что я все-таки раздобыл якобы мифический кактус!

Правда, тут я придержал коней: кто же поверит мне на слово? Нет, следовало тщательнее подготовить эту сногсшибательную новость для публики...

В глубокой задумчивости я вышел с почты и решил прогуляться, благо под вечер погода сделалась изумительно теплой, и не поверишь, будто на дворе конец августа!

Я выпил чашку кофе в новом заведении, купил газету у разносчика и уселся на скамью, чтобы просмотреть новости Блумтауна. Однако порыв ветра едва не вырвал газету у меня из рук, и, складывая ее поудобнее, я наткнулся взглядом на вывеску. "Цветная фотография! Быстро и недорого!" — гласила она.

"Вот что мне нужно!" — сообразил я. Если я сфотографируюсь со своим сокровищем, любой поверит, что я не сочиняю небылицы... Но нести кактус в фотоателье я не желал: конечно, Alteya cannabis стойко перенесла трансатлантическое путешествие, но это не повод подвергать ее излишнему риску! Впрочем, это мелочи!

С этой мыслью я и направился в ателье. Фотограф сперва не мог взять толк, чего я от него хочу, потом увидел деньги, и взгляд его прояснился. Ждать до завтра я не собирался, так что мастер вместе со своей громоздкой аппаратурой живо устроился в моем автомобиле, и я двинулся домой.

Как уж устанавливали освещение и выбирали композицию, я лучше умолчу. Скажу лишь, что в итоге я должен был сделаться счастливым обладателем нескольких фотоснимков: Луиза одна, Луиза с Николь (ее историю я собирался поведать отдельно), я с Луизой, я с ними обеими и даже Сирилом. Кузен порывался схватить Луизу, пока я не объяснил, как действует яд этого с виду безобидного растения, присовокупив, что компост из Сирила определенно выйдет скверный, и мне такого удобрения и даром не нужно!

И пусть только кто-нибудь посмеет заявить, будто снимки поддельные!.. По судам затаскаю, клянусь своим юридическим образованием!

*

Эти приятные хлопоты занимали меня до темноты. Я перекусил в городе, так что ужинать не собирался, Сирил, в котором, по-моему, бульон булькал на уровне ушей, — тем более. Конечно, я мог бы поделиться с ним аппетитными пирожками, две дюжины которых предусмотрительно купил на случай непредвиденной голодовки, или паштетом и сэндвичами с ветчиной (все это я благоразумно запер в багажнике автомобиля, зная, что Сирил преотменно умеет вскрывать дверь кладовой), но он пока хранил гордое молчание. Правда, от сдобных булочек к чаю не отказался, но что те булочки для взрослого мужчины?

Так и есть! Вот я услышал шуршание, скрежет, сдержанное ругательство... Так и есть, кузен покушается на кладовую! Ну-ну, пускай...

Тут к возне Сирила добавился другой звук — кто-то настойчиво барабанил в заднюю дверь.

-Кто там? — бдительно отозвался кузен, выслушал ответ и крикнул мне: — Вик! Тут к тебе какие-то босяки!

-Иду! — отозвался я и живо спустился вниз. Сирил сделал вид, что просто решил выпить чаю... если бы он при этом еще воды в чайник налил, цены бы не было его актерским талантам.

За дверью оказались уже знакомые ребята.

-Мы весь квартал обегали, — шмыгнув носом, сказал Фил. — Чтоб взрослые форточники орудовали — про такое не слыхали.

-Мы уж знаем, кого спрашивать, — добавил другой мальчишка, кудрявый и курносый, как негритенок. Может, правда мулат? Хм, этак и пара Наоби найдется... — Они этак не промышляют. Заметно слишком!

-Во-во, — подтвердил Фил. — И потом, все ваш дом знают. Дураков нету, все в курсе, что вы с полицейскими на короткой ноге..

-Скорее всего, это правда наши, — сказала Ханна, — но они не сознаются.

-Это ясно... — я взялся за подбородок. — А еще что-нибудь узнали?

Ватага дружно развела руками.

-Я видела какой-то цветок, — сказала вдруг Оскар. — На окне в одном доме. Только темно, я не разглядела. Но на этот вот похоже — не с листьями, а круглое такое...

-Где, где ты его заметила?! — вскричал я.

Оскар почесала в затылке, сбив кепку на нос, потом сказала:

-Не, мистер, я так не объясню. Это показывать надо.

-Так покажи!

-Не, сейчас не пойду, — помотала она головой. — Поздно, мамка заругается...

-Я заплачу! Хочешь соверен? — спросил я, и глаза Оскар было вспыхнули, но она тут же повторила:

-Не, мистер. Мамка вломит. Не докажешь, что я по-честному столько заработала, а не... ну, вы знаете, поди.

-Так я ей сам скажу, — удивился я.

-Тогда она точно решит, что вы этот... растлитель, — пояснила Ханна. — Лучше не надо, мистер, а то она и Оскар побьет, и вас на весь город ославит. Мы утречком прибежим. Сейчас все одно ничего не видать, у нас там фонари не горят.

-Утром так утром, — вздохнул я и дал им еще горсть мелочи — осталась после дневной прогулки. — Только приходите пораньше и не стесняйтесь стучать как следует!

И как мне дожить до утра? Я уже приготовился к бессонной ночи, к раздумьям о том, где же моя бедная Сигрид, что с ней, не замерзла ли она, не обожглась ли на солнце, не выбросили ли ее из дома...

Но тут в парадную дверь позвонили.

Открывать поплелся Сирил, снова споткнулся обо что-то (чемоданы я убрал с прохода!), выругался, потом позвал меня:

-Вик, снова к тебе гости!

Я со вздохом поднялся и пошел вниз (ах, Ларример, на кого вы меня покинули, Сирил даже доложить не умеет!), чтобы недоуменно уставиться на сияющего улыбкой Пинкерсона.

— Добрый вечер, инспектор, — произнес я. — Проходите, пожалуйста.

— Спасибо, мистер Кин! — он стянул шляпу, кинул ее на вешалку и недоуменно уставился на чемоданы, стыдливо задвинутые в угол.

— Простите, у меня не прибрано, — извинился я.

— Это вы меня простите! — на диво вежливо возразил Пинкерсон. — Я, конечно, не вовремя. Поздно, без приглашения и все такое. Но у меня возникла гениальная идея!

Я подавил вздох. Пинкерсон — умный малый, но слишком уж увлекается...

Мы устроились в гостиной. Я налил инспектору коньяка из почти иссякших запасов (Сирил изрядно потрудился!) и приготовился слушать.

— Я о том деле, которое я сейчас расследую, — начал Пинкерсон, грея в ладонях бокал. — Наш суперинтендант считает, будто те случаи вообще никак не связаны. И вообще, вовсе необязательно, что та дама их убила! Так-то подобных случаев много было, только без смертоубийства. Может, совпадение, говорит, или намеренно нас на такую мысль наталкивают, чтоб с толку сбить...

— Но вы с ним не согласны? — заметил я и устроился поудобнее. В мягком кресле меня сразу разморило.

— Не согласен! — энергично подтвердил он. — Я уж вам говорил, мистер Кин! Думаю, эта Черная Вдова их через объявления завлекает и... того! Ну, вы поняли.

— Простите, но какое я к этому имею отношение? — я деликатно подавил зевок. — Относительно Ларримера я все вам рассказал.

— Ну... — Пинкерсон засмущался, потом вскочил и принялся расхаживать по комнате, расплескивая коньяк (налил я ему от души). Остановившись вдруг, он обернулся и выпалил решительно: — Мистер Кин, я хочу поймать его на живца! Объявления, конечно, не в нашей газете печатают, но подают-то их в Блумтауне, это мы точно выяснили!

Соображал я после всех сегодняшних перипетий, конечно, медленно, но на это меня хватило...

— И вы хотите, чтобы этим живцом стал я? — от потрясения я даже проснулся.

— Ну да! — подтвердил он без малейших сомнений в моем согласии на подобную авантюру. — Сами посудите, мистер Кин, как-то же та дама жертв отбирает? Узнает как-то об одиноких да обеспеченных... Да и по внешнему виду, поди, подбирает, чтоб не вовсе сморчок какой-то: такой на любовь с первой фотокарточки не поведется! Ну вот скажите честно, может она на меня клюнуть?

— Нет, — вынужден был признать я, приглядевшись к нему. — Разве что вы были бы тайным миллионером, и об этом знала вся округа.

— Да вам ничего и делать не придется! — заверил Пинкерсон, пылая энтузиазмом. — Я и объявление сам размещу! Телеграммой!

— Объявление? — переспросил я слабым голосом. — Какое еще объявление?

— Ну так брачное же! — объяснил он прямодушно. — Для этой... Черной Вдовы!

— Так, — я встряхнул головой и с силой растер виски. — Еще раз, инспектор... Вы хотите от моего имени направить объявление о знакомстве?

— Ну да! — подтвердил он и, аккуратно поддернув брюки, уселся в кресло. Потом извлек из кармана кипу разнокалиберных бумажек и порядком изгрызенный карандаш. — Вот, я тут набросал примерно, послушайте-ка... "Образованный и обеспеченный джентльмен сорока семи лет, холостой и бездетный, зовет на счастливый брак даму или девицу приятной наружности. Расстоянием не стесняться. Во избежание излишней переписки желательна фотографическая карточка." Как вам, а?

Голос Пинкерсона звучал гордо.

— Э-э-э, — протянул я, сглотнув. — Но ведь мне еще нет сорока семи!

— Ничего! — отмахнулся он. — Она тех, которые постарше, выбирает. Я решил, что пятьдесят — это уже многовато, еще немножко — и старик! А вот сорок семь — в самый раз, мужчина в самом расцвете лет, солидный, но не старый... Это человеческая психология, я читал, — добавил Пинкерсон таким нравоучительным тоном, что я не выдержал и ухмыльнулся. — Ну и вообще, вы, может, просто хорошо сохранились!

— М-да, — только и сказал я. Энтузиазм Пинкерсона бы да вместо движителя ротора турбины на электростанции в Кампочите — они бы все окрестные города снабжали...

— Наверно, надо еще и внешность указать, — озаботился он, по-своему поняв мою усмешку. — Гхм... как бы это... Высокий и стройный джентльмен, блондин с благородной проседью и голубыми глазами ищет ту, что составит его мужское счастье и разделит с ним радости жизни...

Он вдохновенно принялся черкать в своих записях, кажется, уже нисколько не сомневаясь в моем согласии.

С другой стороны, вдруг и правда в сети этой Черной Вдовы, как высокопарно именовал ее инспектор, попался Ларример? От одной мысли о том, что мой верный дворецкий может сейчас валяться где-то в канаве с разбитой головой, во рту стало горько.

— Вы мне льстите, — заметил я, запивая неприятный привкус коньяком.

— Ничуть! — отмахнулся Пинкерсон, не заметив иронии. — Надо ж вас покрасивее расписать! Чтоб она точно клюнула...

— У вас весьма бурное воображение, — вздохнул я, смиряясь с его сумасшедшей идеей. И правда, чем я рискую?

— Не такое уж и бурное, — польщенно заулыбался он. — Я тут образцы почитал. Для вдохновения!

И протянул мне потрепанный номер "Джеральдтаун Геральд".

— "Бедная, но честная девушка двадцати трех лет", — прочитал я первое попавшееся объявление, — "красивая и интеллигентная, ищет человека, который бы спас её от нужды и порока, куда её толкает тяжёлая жизнь. Будет благодарная своему будущему мужу".

— Мне там больше другое нравится! — доверительно признался Пинкерсон. — Про русалочьи глаза!

Я быстро нашел требуемое объявление.

— "Красивая, с русалочьими глазами, вся сотканная из нервов и оригинальности, зовет на праздник жизни интеллигентного, очень богатого господина, способного на сильное яркое чувство"... Хм, да вы романтик, инспектор!

— Ну что вы! — смутился он и принялся распихивать по карманам свои записки. И как он в них ориентируется? — Тут дело такое: объявление денег стоит, чем оно длиннее, тем, стало быть, объект состоятельнее.

Я признал, что он в чем-то прав.

— В общем, договорились! — сказал он. — Я прямо сейчас на телеграф. И, как говорится, будем искать женщину!

Хм. А ведь беркану можно трактовать и так!..

Окрыленный инспектор ушел, а я решил что все-таки нужно попытаться вздремнуть хоть часок-другой.

Сирил пропал бесследно, словно растворившись в темных глубинах дома. Надо думать, забился в какой-нибудь угол и, давясь от жадности, пожирает оставшиеся булочки! В животе у меня подозрительно заурчало...

Ночь я провел как на иголках, не сомкнув глаз ни на минуту. Как там моя Сигрид? Или это вовсе не она, а девочка видела какой-нибудь молочай? Молочаи неприхотливы, а с виду многие похожи на кактусы...

Я извелся так, что встал еще до рассвета, спустился на кухню, чтобы выпить чаю, и с изумлением застал там Сирила. Очевидно, кузен оголодал настолько, что решил приготовить себе завтрак и теперь, ругаясь, обреченно взирал на сковороду с полуобгоревшей тушкой сельди. Я прищурился: судя по всему, кузен додумался жарить рыбу нечищеной и без масла!

— Сирил, что ты делаешь? — осведомился я, зажимая нос и открывая окно.

-Не видишь, готовлю, — огрызнулся он. — То есть пытаюсь...

— Сирил, тебе сколько лет? — устало вздохнул я, прислонившись плечом к дверному косяку.

— Ну... Тридцать два, — сознался он. — И что?

— То, что пора бы тебе уже повзрослеть! — признаюсь, сил на выволочку Сирилу у меня не было. — Ты до сих пор полагаешь, что булки растут на деревьях? Тебе не хватает ума сообразить, что рыба не сама прыгает на сковородку уже чищеной и разделанной?

-Конечно, опять Сирил дурак, — буркнул он и вывалил свою стряпню в мусорное ведро. — Я бы с удовольствием сделал сэндвич, но у тебя в кладовой шаром покати!

-Правильно, меня же не было дома, — кивнул я и сжалился: — Иди поройся в багажнике. Там сэндвичи и пирожки. Еще булочки и паштет.

-Я мигом! — просиял кузен и рванул за провизией.

Не успел я доесть свою порцию, как в дверь постучали.

-Это мы, мистер! — услышал я уже знакомые голоса. — Вы готовы?

-Вполне! — ответил я, дожевывая и прихлебывая чай. — Минуту... Войдите пока, не стойте за дверью...

-Что же это вы, мистер, всухомятку? — удивилась Ханна. — Или у вас прислуги нет?

-Временно нет, — вздохнул я и объяснил, в чем дело.

-А кладовка у вас где? — деловито спросила Оскар, подвинула к плите табуретку, вскарабкалась на нее и живо развела огонь. — Ага...

В четыре руки эти две малявки живо притащили из кладовой яйца и прочее, и через пару минут на сковороде уже аппетитно шипела яичница с беконом.

-На себя-то сделайте, — велел я, опомнившись. — Да не стесняйтесь!

Яичница и оставшиеся пирожки вмиг исчезли со стола, и я почувствовал себя совершенно счастливым.

-Вот как бывает, когда в доме нет женской руки, — поучительно сказал я Сирилу, пока девочки мыли посуду.

-Кто бы говорил!

-У меня есть Мэри, просто пока она не может работать, — напомнил я. — А ты? Так вот придется жить своим домом, даже яичницу поджарить не сумеешь!

-А ты? — передразнил Сирил. — Тебе кто мешал это сделать?

-Гм... я об этом не подумал, — сознался я. — Я вообще не знал, есть ли в кладовой яйца. Но, в конце концов, их можно и сырыми выпить. Или сварить. В общем, Сирил, тебе пора жениться!

-Не понял, как из моей кулинарной несостоятельности вытекает необходимость женитьбы? — опешил он.

-А ты разве не собирался взять в жены миссис Вашингтон?

-Ну мало ли, что я собирался! — возмутился кузен. — Имею я право передумать?

-Я бы на это не рассчитывал, — сказал я, сходил за шляпой и вышел, оставив последнее слово за собой...

Конечно, девочки впервые ехали в таком роскошном автомобиле, а потому изо всех сил старались не напачкать, а вели себя, как мышки.

-Вот тот дом, мистер, — сказала Оскар, когда мы подъехали к бывшему кварталу художников. — Видите? С чердаком таким... Облезлый. Вот в нем я и видела тот цветок, не знаю уж, ваш или нет. Вы езжайте, а мы пойдем себе, а то вдруг увидит кто...

-Погоди, возьми хоть денег! — спохватился я.

-Вы нам уже давали, да еще накормили, — ответила Ханна. — А тот это цветок или не тот, еще не известно! Спасибо, мистер, нам бежать надо!

С этими словами обе выскользнули из машины и растворились между покосившимися обветшалыми домами.

Я вышел из автомобиля и посмотрел на указанный дом. По забавному стечению обстоятельств он был мне хорошо знаком: именно там я приобщался к высокому искусству с помощью художников наив-направления! Как много лет минуло с тех пор, подумал я с ностальгией, некоторые из тех энтузиастов и прославиться успели, видал я рекламные проспекты лондонских выставок...

Этот дом, несмотря на облезлые стены, выглядел чуть получше остальных, тут хотя бы помыли окна и покрасили рамы. Но это ерунда, главное, на подоконнике стояла моя Сигрид: я узнал бы ее из тысячи по кончикам ее иголок! И она цвела, моя бедная девочка, оставшаяся на полгода без хозяина...

Безо всяких сомнения я взбежал на крыльцо и постучал в дверь. Открыли не сразу, на пороге очутилась девочка ростом едва мне по пояс.

-Здравствуй, — сказал я, — а взрослые дома есть?

-Только я, — ответила она. — Взрослые днем работают, вы не знали, мистер?

Я поперхнулся от неожиданности.

-Скажи, пожалуйста, ты из тех, кто переехал из шахтерского поселка?

-Да. Вы заходите в дом, мистер. Брать у нас нечего, на бандита вы не похожи, вроде приличный джентльмен, — она посторонилась, пропуская меня. Где-то в глубине дома хныкал ребенок. — Вы из комитета этого? Как его?..

-Попечительского? Нет, я по другому делу... Кстати, как тебя зовут?

-Агнесс, — ответила она равнодушно. — Можно Несси, можно Энн, это как вам удобней, мне все равно. Так что за дело у вас?

Я присмотрелся. На вид ей было лет семь-восемь, хотя судя по худобе... наверно, больше. В форточку она пролезла бы запросто.

-У тебя на окне стоит цветок, — сказал я. — С колючками. Он мой.

Девочка вздрогнула и попятилась. В луче света, упавшем из приоткрытой двери, стали видны штопаные-перештопанные чулки и слишком короткое платьице, из которого она давно выросла. У Энн были красивые темные глаза и очень серьезное выражение лица.

-А чего это вы так решили? — спросила она.

-Будто я мою Сигрид не узнаю, — ответил я. — Откуда взяться такому растению в вашем районе? Ладно бы герань или бальзамин...

Девочка потупилась.

-Если это ты влезла ко мне на чердак и взяла Сигрид, то верни, пожалуйста, — попросил я. — Она мне дорога. Если хочешь, я взамен подарю тебе... да хоть ту же герань. С кактусом ты не справишься, погибнет, жалко же.

Энн всхлипнула, но тут же сжала губы и выпрямилась.

-Вы же в полицию заявите...

-Да нет, зачем? Кто станет искать похитителя кактусов, сама подумай?

-Я не нарочно, — произнесла она. — Я... просто цветок такой красивый! У нас дома было много всяких, летом, конечно, ну и зимой вот герани цвели, у меня самые красивые! А забрать мне их не дали...

-Почему это? — удивился я.

-Потому что меня из милости соседка взяла, за детьми смотреть, пока сама работает, — мрачно ответила Энн. — А все мои в шахте остались. И отец, и мама с сестрой... Все же работали, Линн уже десять было, ее наняли отвалы разбирать, а мне рано еще... Ну и вот. И кому мои цветы нужны? Только вещи взяли, и то мало, не унести было...

Я промолчал, поежился — это было тяжело слышать.

-То есть ты сиротка? — спросил я, вспомнив, что тетушка Мейбл возглавляет какой-то очередной комитет: быть может, она сумеет помочь? Девочка кивнула. — А что ты умеешь делать?

-Все умею, — серьезно ответила Энн. — Работать только негде. Тут ребята злые, дерутся ужас как сильно! Вот я только одной леди помогаю телеграммы на почту носить, и все.

-А готовить умеешь? И еще что-то?

-Умею... из того, что есть, стирать, ясно, штопать, прибираться... Линн меня всему учит. Она на два года всего старше, но она умнее!

-Постой, ты же сказала, что вся твоя родня осталась в шахте, — не понял я.

-Да, — был ответ.— Только Линн меня не оставила. Учит вот потихоньку.

-Может, тебе это... кхм, кажется? — осторожно задал я вопрос.

-Нет. Линн здесь, — твердо произнесла Энн. — Она всегда со мной, она никогда меня не бросит... Так чего вы хотели-то, мистер, а?

Я открыл рот... И закрыл. Из темного угла за спиной девочки показался Хоггарт, который отчаянно жестикулировал, пытаясь подать мне какой-то знак. Смысла его кривляний я не понял и слегка покачал головой.

Тогда призрак умоляюще сложил руки на груди, сделал большие глаза и кивнул на девочку. Хм, а вот это уже интересно! Чтобы Хоггарт за кого-то просил?! Не иначе, скоро небо на землю упадет...

-Послушай, Энн, — произнес я, — ты, как я понял, цветы любишь?

Она кивнула.

-Я вам отдам сейчас ваш этот, с колючками, — сказала она. — Я не нарочно. Увидела — бутон, ну и... Подумала — там таких много, и не заметит никто, что цветок пропал. Поставила вот на солнышко, он и распустился, хороший такой... Но мы больше ничего и не взяли. Там внизу у вас кто-то топать начал и ругаться, и мы убежали...

"Сирил вернулся с попойки!" — понял я и произнес:

-Я не сержусь. Скажи, а не хочешь ли ты пойти в услужение к солидной даме?

-А она драться не будет? — опасливо спросила Энн.

-Миссис Таусенд?! Да что ты! Отругать может, но не более того... И ей нужна помощница — герани поливать. У нее лучшие призовые герани в нашем графстве. Целый цветник...

-Ух ты! — Энн широко распахнула глаза, но тут же сникла. — Но нас же двое, мистер.

Я нахмурился.

-Линн, — напомнила она. — Моя сестра. Я без нее никуда, а эта ваша миссис не согласится на двоих...

Хоггарт в своем углу вдруг буквально подскочил на месте и ткнул пальцем.

Зажмурив здоровый глаз, я присмотрелся к тому, на что он показывал... Так и есть! За плечом Энн стояла еще одна девочка, чуть постарше и повыше ростом, но тоже худенькая и не в платье-обдергайке, а в штанах, как мои маленькие гостьи. Вот это новость...

Так вот почему Хоггарт прятался, понял я наконец: Энн способна видеть призраков!

-Я думаю, миссис Таусенд не станет возражать, но только если ты не станешь упоминать сестру вслух, — обтекаемо сказал я. — Советуйся с Линн, но помалкивай о ней, ладно?

— Ага! — лицо Энн озарила робкая улыбка. Кажется, девочка привыкла, что за упоминания о сестре ей достаются лишь косые взгляды, а то и тумаки.

Она метнулась на кухню и принесла мне Сигрид. Та дивно цвела!

-У тебя легкая рука, — похвалил я, придирчиво осмотрев растение и не найдя видимых изъянов. — Так поедешь к миссис Таусенд?

-Ну а отчего бы не попробовать? — рассудительно сказала та. — Я только пальтишко да ботинки возьму, мистер. Больше и нечего, все младшим отдали, я выросла уже из этого. И еще соседке скажу, чтобы за мелюзгой смотрела...

"Боже, что скажет тетушка?" — подумал я. Впрочем, меня больше интересовало, что она скажет, узнав о похождениях Сирила! На фоне его приключений с фонарем судьба маленькой сиротки явно не котировалась.

На пороге я обернулся — Хоггарт каравеллой плыл следом за нами. Я приотстал, позволяя девочке первой выскочить на улицу, и сказал тихо: "Хоггарт, вас там жена ищет, вы не забыли?"

Кажется, призрак икнул. Потом судорожно кивнул — и растворился в воздухе.

При виде моего золотистого автомобиля Энн вытаращила глаза. А увидев сад миссис Таусенд — в это время года он был несказанно хорош, — потеряла дар речи...

-Виктор? — удивленно встретил меня суперинтендант. — Что-нибудь случилось? Не то чтобы я не рад был вас видеть, но...

-Да понимаете, я миссис Таусенд служанку нашел, причем совершенно случайно, — пояснил я. Энн осторожно высунулась из-за полы моего пальто.

-Это ваше "случайно" хуже мировой войны, — изрек Таусенд, разглядывая чумазое диво. — Дорогая! Иди посмотри!

Миссис Таусенд выплыла на зов, увидела девочку и всплеснула руками.

-Господи! — воскликнула она. — Ты когда ела последний раз?!

-Вроде вчера, миссис, — та изобразила неуклюжий реверанс. — Ну и так... чай с хлебом сегодня.

-Что на тебе за ужасное тряпье? Когда ты мылась?!

Энн вжала голову в плечи.

-Миссис Таусенд, она сирота, из тех переселенцев, — осторожно сказал я. — Конечно, она слишком мала, вдобавок, вы предубеждены против этих людей... Однако, думаю, Агнесс может вам пока помочь. Ей некуда идти.

-Ах вот как! — та уперла руки в бока. — Вы сказали, миссис Стивенсон возглавляет комитет?.. Ну так мне нужно с ней побеседовать! Она чересчур мягка...

Я содрогнулся, представив этот тандем. И еще я представил, как отреагирует тетушка, узнав, что слишком мягка, оказывается!

-Иди на кухню, — велела миссис Таусенд девочке. — С плитой разберешься? Ставь греть воду в большой кастрюле, я тебе потом помогу снять горячую. Тебя нужно отмыть, не дай бог вши... А платье... О боже, Джордж, ну почему ты сидишь и ничего не делаешь?!

-А что, мне нужно вскочить, отловить на лугу лорда Блумберри овцу, остричь ее, спрясть шерсть и соткать сукно на платье этой девочке? — флегматично отозвался он, раскуривая трубку. — Уволь, дорогая. Тебе нужна подмога по хозяйству, ты и занимайся с нею. Кстати, как ее имя?

-Агнесс, — повторил я. — Но она отзывается на Энн.

-Джордж, — повелительно произнесла миссис Таусенд. — Немедленно езжай и купи хоть какое-нибудь готовое платье. Ребенок не может ходить в таких обносках! И поживее!

-Но я выпил за обедом! Прикажешь мне оштрафовать самого себя?

Супруги переглянулись и уставились на меня.

-Я подвезу, — сказал я. А куда мне было деваться?

Почти невидимая на свету Линн улыбнулась и сделала неуклюжий реверанс, после чего исчезла. Видимо, полетела вслед за сестрой. И как бы мне предупредить Джорджа?..

— Ну вы даете, Виктор! — покачал головой Таусенд, выслушав по дороге мой немудреный рассказ. — Вечно вы всем помогать рветесь!

— Уж простите, — развел руками я. — Ничего не могу с собой поделать.

— И как мне теперь с ней быть, а? — Таусенд потер переносицу и пригладил бакенбарды. — Додумались же, очередную воровку ко мне пристроить!

— Энн хорошая девочка, — возразил я тихо и посмотрел на него искоса, склонив голову к плечу. — А что воровала... Так не от хорошей жизни, согласитесь, Джордж?

— Эх! — Таусенд махнул рукой. — Ладно уж, Виктор, уговорили. В людях вы разбираетесь, я уже не раз убеждался.

— Спасибо за доверие, — иронично сказал я..

В общем, когда через час я высадил Таусенда у его дома, он уже нес все необходимое для девочки.

От приглашения на чай я отказался. Конечно, Таусенды — милая пара, однако, признаюсь, я уже немало помотался сегодня. Зато (я скосил глаза на Сигрид, блаженно растопырившую колючки на соседнем сиденье) все закончилось хорошо!

С этой оптимистической мыслью я и распахнул дверь в свой особняк.

*

Устроив бедняжку Сигрид на прежнем месте, я убедился, что остальные мои питомцы чувствуют себя прекрасно. Правда, мое дивное настроение пошло прахом, когда я услышал, как чертыхается внизу Сирил, сражаясь с непокорной плитой.

Сообразив, что порядка (и обеда!) в доме не будет минимум пару недель, пока не вернутся Мэри и Ларример (если вернутся оба!), я совсем затосковал. Конечно, можно уехать в Лондон — в Географическом обществе меня будут рады видеть. Но на кого оставить оранжерею? Доверить моих бедняжек Сирилу? Ни за что! Больше я никогда не совершу столь опрометчивого поступка!

От одной мысли, что могло статься с моими питомцами под присмотром кузена, у меня нехорошо засбоило сердце.

Чтобы успокоиться, я вынул из кармана мешочек и фляжку, подумал — и, глотнув обжигающей жидкости из фляги, вытянул наугад одну руну.

М-да. Беркана, на этот раз в прямом положении. Полагаю, это следует расценивать как совет создать очаг спокойствия, отгородиться от суеты внешнего мира... Легче сказать, чем сделать!

Есть хотелось все более ощутимо, и я отправился на кухню. Сирил, как я и думал, отыскался там. От булочек не осталось даже крошки, в кладовой я нашел только крупу, немного бекона, лук с морковью и пару яиц. Судя по скорлупе в мусорном ведре, кузен последовал моему совету и выпил их сырыми... Странно, что бекон не слопал, хотя... интересно, это отпечаток мышиных зубов или человеческих?

На кухне сильно пахло чем-то горелым, и я снова открыл окно. Честное слово, если Мэри прибьет Сирила любимой сковородкой за то, что тот сжег на ней очередной свой кулинарный шедевр, я возражать не стану!

-Что ты готовил на сей раз? — спросил я.

-Хотел поджарить яичницу, — вздохнул он. — И даже на масле! Но кто же знал, что она так быстро горит? Отвернулся буквально на минуту, и поди ж ты...

-И чем это ты так увлекся? — спросил я, вглядываясь в конверты на столе, и тут же возмутился: — Сирил! Кто тебе разрешил вскрывать мою корреспонденцию?

— А? Что? — он попытался сгрести бумаги в кучу, но не успел, я уже все увидел, да и косвенных улик было более чем достаточно!

Руки кузена оказались перепачканы типографской краской: видимо, Сирил начал с газет (которые в отсутствие Ларримера, конечно, никто не проглаживал), а потом заскучал и принялся за письма.

— Мои письма! — с укоризной сказал я и присел за стол.

— А, так я твои не читал, — с очаровательной детской непосредственностью отмахнулся мой великовозрастный кузен.

— А это что? — я кивнул на вскрытые конверты.

-Вик, ну что ты, в самом деле? За кого ты меня принимаешь? Я только рекламу читал!

И Сирил продемонстрировал мне какие-то буклеты.

— Зачем? — удивился я. — Не думаю, что ты выбираешь корсет или мазь от... хм, мужских проблем.

— Да ну, скажешь тоже! — он насупился. — Так, полистал от скуки... Зато я нашел себе хобби!

— Какое? — с опаской уточнил я.

— Буду наблюдать за птичками! — Сирил помахал брошюркой с малиновкой на титульном листе.

От неожиданности я аж поперхнулся очередной нотацией.

Кузен заботливо похлопал меня по спине.

— Ты шутишь? — наконец откашлявшись, я повернулся к Сирилу.

— Не-а, — он присел на край стола и легкомысленно покачал ногой в модном узконосом ботинке. — Ну Вик, ты же сам мне говорил, что нужно найти себе занятие. И мама говорила...

— М-да.

Признаюсь, я полагал, что нравоучения Сирил пропустил мимо ушей.

— И Мирабелла тоже, — со вздохом закончил он.

Я спрятал улыбку, наконец поняв причины столь резких изменений: женщина способна полностью изменить жизнь мужчины вне зависимости от его желания. Собственно, поэтому я и не женат.

— Вообще-то мы имели в виду, что тебе стоило бы найти работу, — сообщил я без особой надежды.

— Нет уж, увольте, — протянул кузен и скривился. — Я пробовал, мне работать не понравилось.

Ну что ты с ним будешь делать, а?..

-Вик, поесть бы... — вздохнул он.

-Вон кладовая, в ней что-то есть, ты сам сказал, — ответил я.

-Но что с этим делать?! — воскликнул Сирил, и я тяжело вздохнул.

Потом встал, снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и закатал рукава.

-Неси всё сюда, — велел я. — А потом налей кастрюлю воды и поставь на огонь! И сковородку помой...

-А что ты собрался готовить? — с интересом спросил Сирил.

-Ирландское рагу, — мрачно ответил я, разглядывая ингредиенты. — Не бойся, не отравлю...

Скоро в кастрюле уже варилась каша с овощами и беконом. Выглядела она не слишком аппетитно, но пахла весьма и весьма недурно... После пары суток пути, бывало, и не такое съедали, а уж горячую (пусть и немного пригоревшую), с маслом и вареными яйцами — смели бы моментально. Как, впрочем, и мы с кузеном.

-Не подозревал в тебе таких талантов, — сказал он, сыто икнув. Потом подумал и добавил обиженно: — И потому ты и не женишься? Сам по хозяйству можешь того-сего, если приспичит?

-Именно, мой бестолковый кузен, — благодушно ответил я. — Уж с голоду возле кладовой не умру!

Сирил тяжело вздохнул и без напоминания принялся мыть тарелки...

-Имей в виду, — сказал он, — в кладовой больше ничего нет. Капусту я не считаю.

-Отлично, — вздохнул я. — Будет повод наведаться к тетушке. Сдам тебя ей с рук на руки, а заодно и перекушу...

*

Прекрасным теплым днем мы приближались к дому тетушки Мейбл.

Я рулил, наслаждаясь подзабытым ощущением (в Мексике автомобиль пока поди сыщи!), а кузен крутил головой и напевал какую-то развеселую песенку.

— Сирил, — не выдержал я, сворачивая на подъездную аллею, — прекрати, пожалуйста. Ты ужасно фальшивишь!

— Какие мы нежные! — фыркнул он. — И вообще, сейчас это модно!

Я лишь поднял бровь, и кузен умолк. Мода модой, а раздражать меня более необходимого он не рисковал. Даже волосы пригладил, но это уже не про мою честь. Тетушка страшна в гневе!

Чета Стивенсонов сидела за столом: сверкала серебром пузатая крышка, под которой, судя по аромату, было сокрыто сочное жаркое, аппетитной горкой высился печеный картофель, поблескивало масло в масленке...

-Добрый день! — радостно сказал я.

— Ах, Виктор, — тетушка Мейбл скупо улыбнулась и подставила для поцелуя напудренную щеку. Сирила она словно не заметила. — Добрый вечер.

Полковник коротко кивнул и поспешил скрыться за газетой.

А блудный сын непринужденно плюхнулся на ближайший стул и принялся за обе щеки уписывать картофель.

— Тетушка, с чего вдруг такая немилость? — непритворно удивился я. — Признаюсь, я очень соскучился...

— Я тоже, — кивнула она, как-то напряженно меня разглядывая. — Должна признать, путешествие пошло тебе на пользу: загорел, постройнел...

— Как-то неодобрительно вы это говорите, — заметил я и склонил голову к плечу.

— Ну что ты, — неубедительно запротестовала тетушка, постукивая пальцами по столу, и взгляд ее сделался тяжел. — Я очень... — она запнулась и поправилась: — чрезвычайно рада, что ты наконец взялся за ум! Однако ты мог бы положиться на мой жизненный опыт и знание людей!

— Кхм, — кашлянул я, прикидывая, что именно она имела в виду.

Не мои мексиканские приключения, это точно. Тогда что? Неужели миссис Таусенд уже успела сцепиться с тетушкой Мейбл из-за беженцев? Или она о родах кухарки? Или... Да мало ли родственницы могут найти в жизни взрослого мужчины поводов для недовольства!

Сирил, негодяй, ел так, что аж за ушами трещало (и тем наверняка надеялся смягчить материнское сердце). Хотя эти уши — чуточку оттопыренные, крупные — наверняка не упустили ни словечка из сказанного.

— Тетушка, — наконец сказал я, устав от неопределенности, — вы о чем?

— Вот об этом! — и она величаво кивнула на лежащий на столе свежий номер "Джеральдтаун Геральд".

Я присмотрелся... точно! Колонка брачных объявлений!

Признаюсь, еще немного, и я бы покраснел. Ох уж этот Пинкерсон! Наверняка задействовал какие-нибудь связи, чтобы объявления попали в газету поскорее...

— Виктор, — продолжила тетушка укоризненно, — почему ты не пришел ко мне? Я бы охотно познакомила тебя с одной из дочерей моих подруг...

Сирил поперхнулся, вспомнив выводки этих самых дочерей. Выводки, поскольку более всего эти девицы напоминали куриц, только в шелках и рюшах. Впрочем, перьев — на шляпках и в прочей отделке — тоже было предостаточно.

Я глубоко вздохнул... и пошел ва-банк. А что мне еще оставалось?

— Тетушка, понимаете, это в интересах расследования!

— О, — только и сказала она, приглашающе указывая на стул рядом, и кивнула лакею.

Тетушка смилостивилась и соизволила меня накормить. А я, признаюсь, к этому часу изрядно проголодался.

Однако затем мне пришлось рассказывать все без утайки...

— Как любопытно, — только и сказала тетушка Мейбл, когда я умолк, и постучала холеным пальцем по газете. — Выходит, это неправда? И ты вовсе не вознамерился связать себя, наконец, узами брака?

Сирил даже перестал жевать, так явственно слышалась угроза в ее мягком обычно голосе.

— Возможно, когда-нибудь... — ответил я неопределенно и поспешил сменить тему. — Тетушка, а откуда вы узнали, что объявление дал именно я?

В конце концов, имени в газете точно не называли! Или я убью Пинкерсона...

— Вик, — тетушка посмотрела снисходительно, — неужели ты думаешь, что в Блумтауне можно сохранить в тайне такие вещи? Твой посыльный, конечно, ушлый малый, но...

Она сделала многозначительную паузу.

"Все-таки я его убью!" — подумал я обреченно.

Не посыльного, разумеется, он-то ни при чем! Не сомневаюсь даже, что соответствующий приказ отдал ему лично инспектор, и тот сболтнул что-нибудь на почте, а оттуда уж, из этого рассадника сплетен, информация просочилась к тетушке. С другой стороны, так наживка, должно быть, выглядит куда привлекательнее. А уж лучше я, чем мой бедный Ларример!

Вспомнив о своем верном дворецком, я поспешил откланяться, но сперва вручил родственникам сувениры из жаркой Мексики. Тетушке я привез роскошную кружевную мантилью, а полковнику — теплое пончо экзтической расцветки и сомбреро с полями выдающейся ширины (оно было не меньше тележного колеса, это уж точно).

— Какая интересная штука, — заметил он довольно, примерив сие одеяние, больше всего напоминающее плед с дыркой для головы. — Удобно.

И, прищурив глаза, полковник дернул себя за ус. А я вообразил его сидящим в кресле у камина: под широкими полями сомбреро можно и подремать, пока тетушка рассуждает вслух, скажем, о воспитании драгоценного сыночка. Главное, не захрапеть, а то достанется на орехи!

— Вик, погоди! — окликнул меня запыхавшийся кузен (а меньше нужно в гостиной сидеть и больше на свежем воздухе бывать!), когда я уже уселся в автомобиль. — Возьми меня с собой, а?

"Я тебе еще пригожусь!" — вспомнилась фраза из сказки.

— Зачем, позволь узнать? — склонил я голову к плечу. — Ты же только что приехал!

— Ну-у-у, — протянул он, потупившись. — Мама собралась инспектировать какое-то там жилье для беженцев и все такое... А мне эта ее благотворительность уже в печенках сидит!

— Хм, — я завел мотор, и кузен заторопился:

— Вик, ну хочешь, я пока у Мирабеллы пару слуг одолжу? У тебя же надо убрать там, готовить...

А вот это предложение было дельным: у тетушки Мейбл слуг всегда было немного, а у меня самого ситуация с ними сложилась и вовсе катастрофическая.

— Ладно, — вздохнул я. — Садись.

Кузен просиял и словно по волшебству оказался внутри.

— Давай тогда сначала к Мирабелле, — предложил он, захлопнув дверцу. — А потом подбросишь меня до центра, ладно?

— Ну ты и обнаглел, — констатировал я. Впрочем, в этом ничего необычного не было. — А матушке своей что скажешь?

— А, я уже сказал, — махнул рукой он, — что нашел себе хобби. А теперь надо ведь всякие прибамбасы для этого дела купить: бинокль, сачок, что там еще нужно? Кстати, ты же одолжишь мне денег?

Я только глаза закатил...

* * *

Надеясь подольше избегать бдительного присмотра любимой матушки, Сирил развил бурную деятельность. Для начала он и впрямь уговорил миссис Вашингтон одолжить мне горничную, кухарку и лакея. Затем он добрый час провел в небольшом магазинчике, о чем-то живо разговаривая с молоденькой продавщицей. Хм, надеюсь, он ей не свидания назначал?

Я же сидел на открытой веранде кафе напротив, наслаждаясь теплым августовским вечером, чашечкой вкусного чая с молоком (ах, как мне недоставало в путешествиях этого уютного комфорта!) и думал о своем.

А именно о том, что не стоит более ждать у моря погоды: Ларример исчез уже несколько дней назад, да еще при столь странных обстоятельствах, а я даже не удосужился обыскать его комнату!

Разумеется, меня извинял захвативший меня водоворот престранных событий, но...

Я решительно встал, расплатился за чай и вознамерился выволочь драгоценного кузена из того магазинчика за шкирку, раз уж он совсем позабыл о совести. Однако у Сирила за долгие годы общения со мной, должно быть, развилось некое чутье, и он подскочил к автомобилю вперед меня.

— Вот! — он гордо потряс увесистым свертком. — Теперь у меня есть все необходимое, чтобы стать настоящим натуралистом!

Последнее слово он произнес сочно, со смаком, еще и глаза прищурил довольно...

По дороге в мой особняк Сирил щебетал что-то, подобно тем самым птичкам, которых столь внезапно возлюбил. Он изо всех сил притворялся милым воркующим голубем. Хотя, зная моего кузена, я мог сказать, что ему больше подошел бы павлиний хвост или хотя бы малиновая грудка...

М-да, на месте миссис Вашингтон я бы дважды подумал, прежде чем связываться с таким разгильдяем. Впрочем, я ведь не женщина, откуда мне знать о том, что у них на уме?

Надо отдать ей должное, миссис Вашингтон прислугу вымуштровала отлично. Всего за несколько часов мой дом приобрел вполне жилой вид, и даже с кухни тянуло запахами чего-то незнакомого, но, несомненно, аппетитного.

— М-м-м, — нос Сирила повернулся в ту сторону, как флюгер на ветру. — Вкусно пахнет!

— Это радует, — сдержанно заметил я, мысленно отметив, что нужно проверить моих питомцев и отдельно пронаблюдать за Сигрид — как еще сказались на ней все эти треволнения?

Пока я составлял в уме список неотложных дел, кузен сбросил свою ношу на ближайший столик, распотрошил пакет и попятился.

— Ну, мне пора! — жизнерадостно сообщил он, накидывая на шею ремешок бинокля.

— Эй, куда это ты собрался? — спохватился я. — Мы ведь только приехали!

Хм, кажется, я уже сегодня это говорил...

— Дела, — махнул рукой Сирил уже с той стороны порога. — Извини, спешу. Вернусь поздно!

И был таков.

М-да, похоже, мне следовало привезти в подарок его невесте лассо или бола. В семейной жизни с Сирилом они ей точно пригодятся!

— Сэр, какие будут распоряжения? — почтительно осведомился лакей.

А я подумал, что со стороны моего кузена весьма опрометчиво так вести себя на глазах у прислуги миссис Вашингтон. Глаз даю, что ей сегодня же обо всем донесут...

К обеду Сирил так и не явился, видимо, довольствовался малым, как птички небесные. Зато меня почтил визитом другой гость.

— Сэр, к вам инспектор Пинкерсон! — важно сообщил лакей, тощий, как жердь. Держался он так, словно эту самую жердь проглотил. Он уточнил с некоторым сомнением: — Впустить?

— Разумеется, — ответил я, впрочем, без особого энтузиазма.

По-моему, некогда тихий Блумтаун в последние годы стал центром странных событий, убийств и прочих подозрительных происшествий. Не хотелось думать, что к этому как-то причастен я, но все указывало именно на это.

— Не надо меня провожать! Спасибо, сам найду! — донесся из холла голос Пинкерсона. — Ну же, я знаю, где кабинет!

— Сэр, — вежливо, но настойчиво возразил лакей, — мистер Кин изволит обедать. Прошу за мной.

— О, — кажется, инспектор несколько растерялся. — Ладно.

И широким шагом вошел в столовую, где я как раз закончил вкушать ростбиф с грибами. Все же в чисто английской кухне есть свои прелести!

— Здравствуйте, инспектор, — благодушно произнес я, — присаживайтесь. Рамзи, еще один прибор, будьте добры.

— Я не хотел навязываться, — смутившись, пробормотал полицейский. А глазки-то при виде изобилия на столе заблестели! — Очень неловко вышло, м-да.

Но он все же уселся, прижимая к себе внушительную сумку.

— Инспектор, — заметил я мягко, — вы можете оставить свои вещи. Думаю, тут они будут в целости и сохранности. Или у вас там сверхценные вещественные доказательства? Похищенная корона Капетингов или какой-нибудь алмаз раджи?

— А? Что? — не понял Пинкерсон, но тут же сообразил: — А, нет, пока не доказательства... но я надеюсь, что они ими станут. Это всё ваше!

И, вскочив, он вывалил на ближайшее кресло целый ворох разномастных писем.

Каких тут только не было! Конверты надушенные и покрытые подозрительными пятнами, разрисованные нежнейшими хризантемами и из дешевой желтой бумаги, толстенные и почти невесомые, надписанные изящным тонким почерком с завитушками и корявыми каракулями...

— Что это? — осведомился я, не торопясь брать это в руки.

— Ну письма же! — Пинкерсон посмотрел на меня с недоумением, мол, что тут непонятного, и потер кончик длинного носа. — От девиц, которые хотят познакомиться. Кажется, вы пользуетесь успехом, мистер Кин! Только, уж извините, придется вам самому читать и отвечать. А то я же в этих всех правилах этикета — как свинья в апельсинах!

Я с ужасом посмотрел на это изобилие, а затем тряхнул головой, избавляясь от видения себя, погребенного под завалами корреспонденции. И это ведь только первые ласточки!

— Постойте, но ведь у вас, кажется, была подозреваемая? — уточнил я на всякий случай.

— Ну да, — кивнул он.

— И вы просили всех претенденток выслать фотокарточки? — продолжил гнуть свое я и глотнул воды, чтобы промочить внезапно пересохшее горло.

— Вы же видели объявление, я написал, что карточка желательна. — Инспектор кровожадно вонзил нож с вилкой в аппетитный кусок мяса и добавил, едва прожевав: — Понимаете, мистер Кин, у нас нет ее точных примет!

Я даже поперхнулся бренди, которого щедро плеснул себе, чтобы успокоиться.

— Постойте, — кое-как восстановив дыхание, я знаком попросил лакея убрать приборы. Аппетит куда-то пропал. — То есть вы действуете наобум? И вообще, как это — нет примет? С ваших слов я понял, что пострадавших было немало.

— Да, — он понурился, едва не обмакнув в тарелку кончик носа. — Заявлений у нас множество. Только, понимаете, они толком-то ничего не помнят! Ну, потерпевшие.

— Хм-м-м... — протянул я. — Тогда с чего вы решили, что действовала одна и та же дама? Как вы ее назвали: Черная Вдова?

— Мне так подсказывает сыщицкое чутье, — ничуть не смутился он и тоже отложил приборы. Тарелка сияла чистотой, видно, инспектор с утра был на ногах и порядком оголодал. Что ж их там, в полиции, совсем не кормят, что ли?.. — Давайте начистоту, мистер Кин?

— Давайте, — кивнул я, уже понимая, что мое согласие на участие в этой авантюре было поспешным.

— Ну понимаете, в полицию заявили пятеро, и есть еще те двое, убитые. Почерк один, понимаете?

— В смысле, письма написаны одним почерком?

— Да нет же! — воскликнул Пинкерсон с досадой от моей недогадливости. — Я имею в виду сходство манер, повадок и всего такого. А так-то она разными именами называлась, а писала разными почерками... И внешность все потерпевшие разную описывали! И ладно бы волосы — парик раздобыть несложно, но и черты же менялись! То ли она как-то гримируется, то ли я неправ, и это разные женщины... Эх!

Он махнул рукой и торопливо глотнул из своего бокала. Облизнулся и уставился на него с удивлением.

— А недурно, мистер Кин!

Я лишь улыбнулся. Сам я предпочитал напитки покрепче, но этакой страсти сейчас предаваться невместно.

Но к делу! Конечно, при описанных обстоятельствах неудивительно, что Таусенд отнесся к версии Пинкерсона скептически. Но я уже не раз сталкивался с этим въедливым следователем, и знал, что нюх на дела у него отменный.

— Знаете, — я задумчиво постучал пальцами по столу. — Если вы не против, я хотел бы осмотреть вещи моего дворецкого. В вашем присутствии, понимаете?

— Чтобы придать обыску официальность, — понятливо кивнул он и промокнул губы салфеткой. — Что ж, я готов!

В комнате Ларримера было как-то пустынно. Впрочем, он всегда отличался повышенной аккуратностью, так что глупо было ожидать найти разбросанную одежду или бритвенные принадлежности.

В шкафу не оказалось дорожного костюма и выходного, а вот те два, в которых Ларример исполнял свои обязанности, остались на месте. Не хватало также выходных штиблет и верхней одежды (да, он тот еще щеголь, вдобавок старается соответствовать статусу). С одной стороны, это обнадеживало — он явно собирался вернуться. С другой — подтверждало версию о том, что мой дворецкий мог пасть жертвой какой-то обольстительницы.

Не нашлось также тех самых бритвенных принадлежностей, вернее, всего старомодного несессера, который я помнил с детства, и, что самое странное, исчез аквариум с неизменной золотой рыбкой!

-Ну не на свидание же он с ней отправился, он же не вы, — сказал Пинкерсон, когда я изложил ему свои наблюдения.

-То есть? — не понял я.

-Вы, по-моему, вполне могли бы пойти на встречу с дамой с кактусом наперевес, вместо цветка в петлице, — пояснил инспектор и принялся потрошить ящики секретера. — Но, скорее, это Ларример оказался доверчивой рыбкой, заглотил наживку, а кто-то ловко подсек бедолагу... Так, счета, счета, это какая-то старая корреспонденция... Глядите-ка, газета!

-И объявления обведены... — похоронным тоном произнес я, сглотнув.

-Так-так... — Пинкерсон расправил газетный лист и прочитал: "Милая прелестница томится в одиночестве в ожидании своей судьбы. Необходим опытный привлекательный кавалер в летах, чтобы получить отличное здоровое потомство ко взаимной выгоде". Хм... А вот еще: "Ищется пара для пышной опытной красавицы, уже не раз состоявшей в браке и имевшей детей. Желателен молодой активный мужчина." Вот дамочки пошли, а!

-Да-а... — протянул я, разглядывая подобные объявления. — Это же надо такие эпитеты подобрать! "Золотая вертихвостка"! Должно быть, какая-нибудь кокотка.

-И обойдется в самом деле дорогонько, — вздохнул Пинкерсон и посерьезнел. — Однако неужто ваш Ларример мог попасться на такие разбитные объявления? Я бы еще понял, если бы он искал спутницу жизни средних лет, не молодую девицу. К тому же, насколько я понимаю, он хоть и обеспечен, но не богат, а таким подавай капиталец!

-Да, как-то мне сложно представить, что должно было произойти, чтобы Ларример вот так сорвался с места... — вздохнул я. — Хоть письмо бы написал! Нет, обошелся телеграммами...

-Может быть, он рассчитывал вскоре вернуться? — предположил инспектор. — Потому и не стал писать много. Но, видимо, угодил в сети...

-Уж как вы меня утешили, слов нет! — воскликнул я.

-Ладно, эти объявления мы проверим, — сказал он и по-приятельски потрепал меня по плечу. — Найдем, что за вертихвостка такая сманила вашего дворецкого! А чтобы дело двигалось поскорее, садитесь-ка за письма, мистер Кин... Заодно и не будете думать о скверном, отвлечетесь...

-Пинкерсон, — произнес я, — скажите, а мне за добровольное вспомоществование полиции в расследовании полагается какое-нибудь вознаграждение?

-Я могу написать о вас в "Вестник полиции", — охотно предложил инспектор, — в лондонский!

-Спасибо, лучше не стоит, — пробормотал я, памятуя о его эпистолярных успехах.

-Если хотите, я вам помогу с ответами, — добавил он. — Только недолго, у меня еще дел по горло.

-Право, не нужно, — с нажимом ответил я, только представив, в каком стиле он сочинит письма...

"Двадцать седьмого августа сего года, примерно в два часа двадцать семь минут пополудни, вследствие того, что я увидел Вашу фотокарточку, у меня произошли сбои в работе сердечной мышцы..."

Неповторимая полицейская манера, ничего не попишешь!

-Ну тогда я пошел, — заявил он. — До встречи! И не отлынивайте, мистер Кин, это в ваших же интересах!

За ним закрылась дверь, а я вздохнул, взял бутылку коньяка и пошел читать письма...

Разбудил меня грохот.

Признаюсь, я даже был рад, что меня выдернули из кошмаров, в которых толпа девиц, вдов и старых дев тянула ко мне руки, норовя оторвать хоть кусочек...

Бр-р-р!

Несомненно, подобные видения стали закономерным следствием просмотра на ночь фотографических карточек потенциальных невест.

Некоторые даже Пинкерсона впечатлили, он сам сказал (он ведь сунул длинный нос в письма, прежде чем передать их мне), а ему довелось многое повидать! Впрочем, мне тоже (чего только стоили дикарки с изуродованными татуировками лицами, странные девушки с длинными-длинными шеями, унизанными металлическими кольцами или с тарелками в нижней губе!), однако помогало это слабо.

Один портрет в точности воспроизводил классический образ строгой няни, за малейшие провинности лишающей детей сладкого и ставящей их коленями на горох. Другой являлся воплощением злой ведьмы из сказки (ах, эта бородавка на крючковатом носу!). Третий и вовсе больше напоминал ужасную людоедку, чем настоящие людоеды...

Я встряхнул головой, изгоняя из нее воспоминания, и босиком выглянул в коридор.

По лестнице, шатаясь и громко напевая неприличную песенку, шествовал расхристанный Сирил.

— Где ты был? — поинтересовался я, подавив зевок.

— Я?! — удивился он, ткнув себя пальцем в грудь. — Ну... Я... Птичек наблюдал! Ночных! Вот!

Кузен воздел палец, и я молча схватил его за шкирку, не обращая внимания на пьяные угрозы, оттащил в комнату и запер.

Сирил тут же затянул очень жалостливую песню о вскормленном в неволе молодом орле, которого жестокие люди заперли в клетке.

И где он такого набрался только? Эта орнитология на него дурно влияет, вот что. Завтра же передам кузена с рук на руки тетушке Мейбл! Не хватало только, чтобы из-за выходок Сирила расстроилась свадьба! Поди найди другую такую женщину, которая и тетушку устроит, и Сирила сумеет держать в ежовых рукавицах...

* * *

Наутро я, невзирая на возмущение и попытки отбиться, отконвоировал кузена к тетушке Мейбл.

— Сволочь ты, Вик! — буркнул он, мрачно глядя на увитую розами и виноградом веранду у дома. — Я же все сделал, что обещал! А ты?!

— Я тоже, — пожал плечами я. — Сроки твоего пребывания в моем доме мы не оговаривали.

Иногда юридическое образование очень полезно, я отмечал это неоднократно.

Сирил окинул меня хмурым взглядом и нехотя выполз из автомобиля. Передвигаться нормально он не мог: кажется, в голове его любое резкое движение отдавалось болью.

Тетушка обнаружилась в холле. Она как раз надевала перчатки.

Хм, интересно, куда это она собралась в столь ранний час?

— Вик? — удивилась она, поправляя печально поникшего клювом дрозда на шляпе. — И Сирил, дорогой!

Сирил покорно поцеловал маму в щеку, и даже вид зверски замученной птички его не заинтересовал. Он был более занят тем, что старался не дышать на родительницу ядреным перегаром.

— Здравствуйте, тетушка, — я улыбнулся. — Куда вы спешите? Может быть, вас подвезти?

— Ах, не нужно, — она отмахнулась. — За мной заедет Мирабелла. Ты что-то хотел?

— Да, — решился я. — Во-первых, я завез Сирила. А во-вторых, хотел бы попросить вас о небольшом одолжении. Видите ли, мне нужно ответить на письма милых дам...

С улицы посигналил автомобиль.

— А, понимаю, — оборвала меня тетушка. — Но ничем не могу помочь. Видишь ли, миссис Таусенд обвинила меня в небрежении! Меня! Она заявила, что я не занимаюсь должным образом делами бедных шахтерских семей!

— Кхм, — только и ответил я.

Не зря ведь говорят, что любое доброе дело не остается безнаказанным... И никогда не знаешь, что вырастет из зернышка, брошенного в землю!

Тетушка поджала тонкие губы и продолжила чопорно:

— Мы с Мирабеллой решили доказать, что она неправа! — она решительно стукнула зонтиком по полу, да так, что паркет затрещал. Должно быть, я выглядел расстроенным, поскольку тетушка смягчилась: — Если хочешь, Вик, возьми в библиотеке письмовник. Там есть общепринятые ответы на письма.

С улицы вновь посигналили, теперь уже дольше и нетерпеливее.

— Ах, мне пора! Простите, убегаю!

И тетушка, улыбнувшись нам напоследок, торопливо вышла из дома.

— М-да, — я уныло почесал бровь.

Возможно, в этом загадочном "письмовнике" и содержались ответы на стандартные приглашения в гости или вежливые открытки к Рождеству, однако едва ли так разъяснялось, как отвечать на целые страницы, исписанные романтической чушью. Я уж не говорю о посланиях "опытных дам", изобилующие пассажами вроде: "Я снимаю подвязку с правой ноги и медленно распускаю шнуровку корсета..."

— Слушай, Вик! — прервал мои мрачные размышления оживившийся Сирил. — А давай я вместо тебя буду на письма отвечать? Наймешь меня секретарем, а?

— Ты? — усомнился я.

— А почему нет? — он приосанился. — Я же пользуюсь успехом у девушек!

Пожалуй, успехом он пользовался у "воробышков" — горничных, бедных поэтесс и прочей мелюзги. Но хоть часть писем можно на него свалить, и на том спасибо!

А на самые перспективные (разумеется, в плане расследования!) придется отвечать лично...

-Так и быть, — сказал я. — По рукам. Садись и поехали обратно, время не ждет!

* * *

— Ну ничего себе! — при виде груды писем Сирил присвистнул. — Да ты у нас самый завидный холостяк в округе!

Нужно было срочно пресечь поток насмешек (а заодно и предупредить возможность, что кузен от моего имени наобещает чего-нибудь нежелательного), а потому я поднял бровь и пообещал ласково:

— Сирил, я же могу и правда жениться. На какой-нибудь пожилой леди, которая охотно станет воспитывать моего непутевого кузена...

Он передернулся, но возразил:

— Так тебе же с этой грымзой жить!

Я пожал плечами: брачные узы задушат меня в любом случае, так что личность избранницы особого значения не имела.

Оценив мою серьезность, Сирил притих и с опаской (кажется, он сожалел об отсутствии длинной палки) пошевелил конверты.

— М-да, — сказал он наконец и с решительным видом засучил рукава, словно приступающий к полостной операции хирург. — Начнем-с! А что искать-то?

— Странное, — пожал плечами я. — И еще, инспектор говорил, что преступления совершаются ради денег. Так что ищи корыстный интерес.

— Корыстный интерес? — переспросил Сирил и фыркнул. — Думаешь, хоть кто-то из них не ищет выгоды?

— Ищут, — согласился я. Ну не влюбились же они разом в мои прекрасные глаза, в самом деле! — Поэтому я и сказал искать странное. Вот тебе копии прошлых писем этой... кхм, Черной Вдовы. Не думаю, что она всякий раз меняет манеру. Так что ищи, Сирил, ищи!

Он душераздирающе вздохнул, но деваться было некуда. Сам ведь вызвался!

Каюсь, я малодушно сбежал, отговорившись делами.

Усевшись в автомобиль, я некоторое время колебался, соображая, куда бы податься, а потом рванул с места.

Дорога до фотографического салона заняла всего четверть часа. Владелец как раз колдовал над почти готовыми фото, когда я постучал в дверь.

— Да-да, — откликнулся он, поднял голову и расплылся в улыбке. — Здравствуйте, мистер Кин!

Меня он явно отлично запомнил. И неудивительно — едва ли каждый день доводится снимать кактусы!

— Доброго дня, — откликнулся я.

— Вы по делу? — поинтересовался он. — Простите, я немного занят...

— Надеюсь, за час управитесь? — спросил я. — Видите ли, я хочу сфотографировать еще несколько своих любимцев.

— О! — смуглая физиономия фотографа просияла и даже напомаженные усы, кажется, бодро приподнялись. — Несколько?

— Ну... — я поколебался, потом махнул рукой. — Давайте уж все. На память.

Благо, я вполне мог себе это позволить!

— Простите, мистер Кин, — очень вежливо уточнил он. — А все — это сколько?

— Хм, — я потер подбородок, прикидывая. — Сотни четыре.

Из его рук упала и со звоном разбилась стеклянная пластина...

Впрочем, спорить со столь выгодным клиентом мастер не стал, безропотно выполняя все мои требования. Даже сделал фото постмортем с давно почившим Люциусом — espostoa lanata, чьи трогательные белые "волосы" отлично сохранились даже теперь...

Все это заняло большую часть дня. Наконец фотограф сообщил, что на сегодня закончил и сослался на то, что у него попросту нет достаточных запасов материалов для столь масштабной работы. Вернуться с тем, чтобы продолжить, он обещал через день-другой, когда раздобудет все необходимое.

Я рассчитывал, что Сирил за это время успел как следует потрудиться. И правда: за чаем кузен выглядел взъерошенным, дерганым, а еще от него отчетливо попахивало коньяком.

— Сирил, — неодобрительно заметил я, принюхавшись. — Ты опять напился?

— А ты бы на моем месте не напился? — мрачно спросил он и, сунув руку в карман, вытянул пачку писем. — Вот. Это твои.

— Хм? — поднял бровь я.

— Ну, ты же просил отложить самые подозрительные, — пожал плечами он и взял вилку.

Божественный запах бекона заставил щеки Сирила немного порозоветь. Надо признать, слуги миссис Вашингтон вовсю старались нам угодить. Даже закуски к чаю подали плотные, насыщающие и тело, и разум, а не сэндвичи с тонюсенькими ломтиками огурца, как принято во многих домах.

— Ясно, — кивнул я и принялся расправляться с бутербродами.

Хотя, признаюсь, аппетит мне предстоящие эпистолярные забавы все-таки испортили...

Два часа спустя я молча встал, вынул бутылку из тайника и щедро плеснул себе заветного напитка. И только когда обжигающая струйка скользнула по пищеводу, в голове немного прояснилось.

Бр-р, как же я все-таки был прав, когда твердо решил остаться холостяком!

Поколебавшись, я все же вытянул руну. М-да, все та же беркана... Похоже, мне советовали не кобениться и довести дело до конца.

Как там говорят французы: "Ищите женщину?"

Я одним глотком допил кактусовку и в расстроенных чувствах отправился в оранжерею. Мне остро требовалась порция чего-то милого, нежного и прекрасного... Только не прелестных дам!

Впрочем, от последних сбежать не удастся, это уже было ясно, как день. Перед обедом письма с посыльным отправились к инспектору, а я принялся играть в карты с Сирилом. Это успокаивало... Ну, по меньшей мере, отвлекало — кузен научился жульничать, и я несколько раз ловил его на этом.

Полночи я без сна прокрутился в постели, а когда наконец забылся беспокойным сном, привиделось мне такое, что я вскочил с воплем.

С минуту я приходил в себя, пытаясь угомонить бешено колотящееся сердце, затем с силой растер лицо руками. М-да, приснится же такое!

— Вик, что случилось? — заспанный кузен заглянул в мою спальню без стука.

— Ничего, — я откинул одеяло и встал, про себя радуясь появлению Сирила: благодаря этому видение сонма прекрасных дам, осаждающих мой особняк, наконец померкло. Девушки во сне столь страстно желали заполучить меня в законные мужья, что даже завязали несколько дуэлей — на зонтиках и вязальных спицах, выясняя, кто из них пытается протиснуться ко мне без очереди. Воздух звенел от яростных криков: "Ангард! Защищайтесь, сударыня! А вы не думайте, что преклонный возраст оправдывает вашу наглость! Вас здесь не стояло, нахалка!.." Какая-то амазонка попыталась пробиться к моему дому верхом, раздавая удары стеком направо и налево, и даже сшибла с соперницы шляпку, но тут ее за ногу стащили с седла, и наездница исчезла под ворохом разноцветных юбок, только нога в щегольском сапожке мелькнула...

Польщенным эдакой популярностью я себя не чувствовал. Скорее ощущал себя кроликом, загнанным сворой гончих.

— А, ну тогда я пойду еще подремлю, — кузен прикрыл зевок ладонью и ушел к себе.

Утомленный работой Сирил не спустился ни к завтраку, ни когда принесли ответы на вчерашние письма, ни даже когда я отбыл на первое из назначенных свиданий (всего Сирил счел подозрительными восемь писем, я же решил пока начать с четырех, а там посмотрим).

Признаюсь, предстоящее меня несколько нервировало. В роли наживки я чувствовал себя весьма неуютно, да и покорителем сердец никогда себя не считал.

Первое рандеву было назначено в соседнем городке, Илкли. Несколько сотен домиков расположились на берегах живописной речки, тут же, на набережной, разместились паб и кондитерская.

Разумеется, я держал путь в кондитерскую — леди непозволительно появляться в заведениях для джентльменов, которые могли оскорбить их чувства и нести угрозу для хрупкого дамского здоровья.

Хотя, признаюсь, увидев первую претендентку воочию, я мог бы поспорить с этим утверждением. Высокая крепкая девушка, устроившись за столиком у окна, читала журнал, недовольно хмуря темные брови, и так увлеклась, что мне пришлось кашлянуть.

— Мистер Кин? — спросила она, протягивая мне руку на мужской манер.

Пришлось сознаться:

— Да, это я. Мисс Калхоун?

Она лишь кивнула. Я осторожно взял пальчики леди, но она насупилась еще сильнее и крепко пожала мне руку.

— Присаживайтесь! — велела она без особых церемоний, открыто разглядывая меня. — Я много о вас слышала, мистер Кин.

— Надеюсь, только хорошее? — натянуто улыбнулся я и попросил официанта принести кофе, горячего шоколада и пирожных.

— В основном, — ответила она, и я откинулся на спинку стула.

М-да, похоже, ближайший час — другой окажутся весьма занятным времяпрепровождением.

— И что же побудило вас, мисс Калхоун, написать мне? — осведомился я, отпивая чай, принесенный расторопным официантом.

Девушка была довольно симпатичной, однако в глазах ее не было того особенного блеска, который появляется у дам с матримониальными намерениями. Да и платье — аккуратное, темно-синее, практичное, скорее подходило не для свидания с кавалером, а для загородной прогулки.

— Конечно, не желание выйти замуж, — сообщила мисс Калхоун спокойно и вздернула нос. — Я хотела поговорить с вами о Географическом обществе. И о том, как недопустимо притеснять женщин, не давая нам права вступать в Общество!

— Хм, — только и сказал я, откашлялся и заметил осторожно: — Боюсь, вам лучше обратиться по этому вопросу к сэру Келли, нашему председателю. Я всего лишь один из членов общества...

— Ничего, — отрезала эта несгибаемая амазонка. — Сэр Келли отказался меня принять, но я не отступлюсь!

На мгновение она привиделась мне в пробковом шлеме, тропической форме и со слоновьим ружьем наперевес. С такой сталось бы обставить и охотников-мужчин!

— Мисс Калхоун, — заметил я мягко, — я ровным счетом ничего не имею против женских... хм, прав. Однако я в этом вопросе действительно ничего не решаю!

— Но вы можете выдвинуть предложение! — возразила она уверенно. Видно было, что девушка давно готовилась к чему-то подобному, а эта история с брачным объявлением оказалась ей сильно на руку.

— Постойте, — вдруг сообразил я. — А откуда вы узнали, что это именно мое объявление? В газете ведь нет обратного адреса и фамилии, только адрес для писем.

Мисс Калхоун усмехнулась.

— Мистер Кин, не будьте столь наивны! — сказала она, и я чуть не подавился. — Блумтаун — маленький городок. Конечно, сплетни разнеслись сразу.

"Ну, спасибо, Пинкерсон!" — мрачно подумал я. Местным дамам только дай понять, что обеспеченный холостяк намерен связать себя узами брака... Не успеешь оглянуться, как окажешься у алтаря!

К счастью, со стороны мисс Калхоун мне это явно не угрожало. Пылко изложив мне свои взгляды относительно женской эмансипации вообще и дам-путешественниц в частности, эта милая леди немного присмирела, и у нас даже завязалась вполне приятная беседа. У нас было множество общих тем: путешествия, опасные хищники, география, даже автомобили! Жаль только, к кактусам она не проявила ни малейшего интереса. Впрочем, должен же у человека быть какой-то недостаток, не так ли?

В конце концов мы мило распрощались (хотя перед этим долго препирались: мисс Калхоун настаивала на том, что сама оплатит свой заказ, и в итоге я капитулировал) и договорились переписываться и впредь. Я, со своей стороны, обещал попробовать поколебать старомодные убеждения сэра Келли, хотя наверняка обещать ничего не мог...

От подозрений в отношении мисс Калхоун я почти отказался. Такая не стала бы завлекать и травить — она бы просто и без затей подстерегла жертву в засаде и выстрелила в лоб!

Далее буду краток: ни одна из оставшихся претенденток особого впечатления на меня не произвела.

Мисс Пасс, кажется, действительно верила, что она медиум, но денег на проведение сеансов просить не пыталась. С ней мы, кстати, тоже очень мило побеседовали о спиритизме: я хорошо помнил ухватки Сибиллы, поэтому сумел выдержать разговор в нужном духе, а вдобавок заверил мисс Пасс, что лично созерцал призраков. По-моему, она и замуж-то особенно не стремилась, ей хотелось поговорить с родственной душой...

Мисс Дарем постоянно разглагольствовала о планах по покупке фермы, но опять же, намеревалась сделать это на собственное приданное, чтобы не зависеть от прихотей мужа. С его стороны предполагалось равное партнерство, но увы, я ничего не смыслил в сельском хозяйстве, и, убедившись в этом, мисс Дарем сразу остыла.

Вот от мисс Гейт, весьма манерной девицы, уверенной в собственной неотразимости, мне пришлось буквально сбегать: мне показалось, что она вот-вот свяжет меня по рукам и ногам, привяжет к задку экипажа и в таком виде повезет брачеваться.

Когда мы проходили мимо церкви, ощущение грядущей опасности стало невыносимо острым...

Каюсь, я поступил некрасиво: пригласил ее пройтись после чая по улице, отошел на секундочку якобы за газетой и спрятался в переулке, а оттуда перебрался в мужскую парикмахерскую, где потребовал срочно меня побрить, и пену, пену взбить попышнее! Если мастер и заподозрил что-то неладное, возражать все равно не стал, и я мог наблюдать краем глаза сквозь пыльное стекло, как мисс Гейт прогарцевала мимо моего убежища...

И никто, никто из этих девиц не разбирался в кактусах! Одна даже имела неосторожность сказать: "Ах, какой прок в этих колючках?"

Я добрался домой, не чуя под собой ног от усталости. Язык тоже едва ворочался, столько мне пришлось произнести любезностей без малейшего на то желания... Признаюсь, я уже мечтал найти наконец эту Черную Вдову и отомстить ей за все свои мучения!

Плотный обед и бокал коньяка почти примирили меня с реальностью, и тут лакей доложил о приходе инспектора Пинкерсона...

Сирил в мое отсутствие сбежал (чтобы наблюдать за птичками, как значилось в небрежной записке, начертанной его рукой) и до сих пор не вернулся, так что мы с Пинкерсоном могли спокойно пообщаться наедине.

— Здравствуйте, инспектор! — произнес я, прикидывая, какими словами выказать свое отношение к его авантюре.

— Здравствуйте, мистер Кин, — ответил он как-то пришибленно и опустил очи долу. — Как успехи?

— Пока никаких, — сознался я и, пригласив присаживаться, тоже плеснул ему коньяка. Кажется, инспектору требовалось расслабиться.

Он с благодарностью кивнул, но не сделал ни глотка, пока я повествовал о своих сегодняшних свиданиях, сидел, понурившись, и крутил в руках пузатый бокал.

Хм, определенно, с инспектором было что-то не так. Куда подевалась его неуемная энергия? По окончании рассказа он даже не задал мне ни одного вопроса, да и записывать ничего не пытался!

Понятно, что Пинкерсон за мной по возможности присматривал, но слышать мои разговоры с "невестами" он не мог. И, насколько я его знал, сейчас полицейский должен был настаивать на максимально дословном воспроизведении всех реплик, кои он бы тщательно законспектировал.

Вместо этого он, казалось, всецело погрузился в свои думы.

— Инспектор, — окликнул я, когда пауза затянулась, — с вами все в порядке? Инспектор!

— А? — встрепенулся он, отставил так и не тронутый бокал, посмотрел на меня и снова отвел взгляд. Столь странное поведение полицейского тревожило меня все больше. Что же стряслось?

А Пинкерсон все кусал губы, о чем-то напряженно размышляя.

— Мистер Кин! — наконец решился он и поднял на меня взгляд. — А та блондинка, с которой вы сегодня прогуливались у церкви — кто она?

— Блондинка? — опешил я. — Не припомню такую.

— Ну как же! — он даже слегка оживился и поерзал в кресле. — Очень красивая девушка, такая трепетная, нежная, хрупкая...

— Пинкерсон, — медленно сказал я, все еще не веря, — вы что же, влюбились в подозреваемую?

Желтоватое лицо инспектора залила яркая краска. Он вскинулся, открыл рот, чтобы гневно возразить... и поник.

— Наверное, — признался он как-то потерянно. — Но она такая! Такая! Эти золотистые косы, эта родинка над губой...

Инспектор умолк, глядя в стену затуманенными глазами, а я встряхнул головой, надеясь, что это его безумие не заразно.

— Постойте, — произнес я негромко. — Я отлично помню этих девушек. Среди них не было ни единой блондинки! Мисс Калхоун — брюнетка, мисс Пасс — шатенка, как и мисс Дарем, а мисс Гейт вообще рыжая! Кстати, это с ней я проходил мимо церкви. И могу вас заверить, никаких родинок у нее на лице нет!

С минуту мы с инспектором смотрели друг на друга.

— Не может быть, — тихо сказал он. — Но как?!

Я только пожал плечами. Что тут скажешь?

Признаюсь, я немного досадовал на себя. Надо же, не разглядел ничего подозрительного! Более того, счел обычной охотницей на богатого мужа.

Оставалось выяснить, кто же из нас ошибался...

— Постойте, — спохватился я, — у меня ведь есть ее фото!

Карточки хранились тут же, в ящике комода, и мы вместе склонились над портретом мисс Гейт.

— Не может быть, — теперь сказал уже я.

У девушки на фото были светлые косы, а над пухлой верхней губой кокетливо красовалась аккуратная родинка!

От всей этой чертовщины буквально голова шла кругом! Тут впору заподозрить себя в помешательстве...

Выпроводив инспектора, я отправился спать, но еще долго лежал в постели без сна. Что происходит, хотел бы я знать?!

Во всяком случае, ясно одно. Кто бы из нас ни видел истину, полагаться на инспектора Пинкерсона в этом деле я больше не мог...

Утром я проснулся совершенно разбитым. Долго рассматривал свою помятую физиономию в зеркале, тщетно пытаясь придумать, что теперь делать. Как вывести мисс Гейт на чистую воду? Если, разумеется, я не ошибся, а поручиться за это я уже не мог.

Не может ли случиться, что наследство старого шамана потихоньку сводит меня с ума? Вот и странные видения пошли... Можно заподозрить, что инспектору что-то такое померещилось, но была ведь еще и фотография!

Задумавшись, я умудрился порезаться бритвой и в результате опоздал к завтраку.

Лакей миссис Вашингтон где-то раздобыл гонг, которым в моем доме не пользовались никогда — я запретил Ларримеру подобное издевательство над своим слухом еще сто лет назад.

"Ах, Ларример, старый верный Ларример! — подумал я мрачно, морщась от гула. — Где же он теперь?"

Дни утекали один за другим, и шансов отыскать дворецкого живым оставалось все меньше.

— Доброе утро, — сказал я кузену, который спал за столом с открытыми глазами.

— Доброе, — мрачно отозвался он, помотав головой, словно надеялся, что от этого нехитрого действия в ней наступит просветление. — Вик, слушай... Я тебе тут еще нужен?

— Хм, — ответил я, расправляя салфетку, — а ты что же, намерен дезертировать?

— Ну, — он ковырнул омлет и отложил вилку. — Знаешь, я тут подумал... Зря я так с Мирабеллой!

— Поссорились? — коротко поинтересовался я, и Сирил поднял на меня воспаленные глаза. Похоже, он вовсе не спал этой ночью.

Кузен передернул плечами и кивнул. Он открыл рот, покосился на невозмутимого лакея у буфета — и закрыл.

— Вы можете быть свободны, — сказал я, проследив за его взглядом. — Дальше мы справимся сами.

Слуга поклонился и нехотя вышел из столовой.

— Ну, рассказывай! — велел я, когда за ним закрылась дверь.

— Да нечего особо рассказывать, — нехотя ответил кузен, кажется, передумав откровенничать. — Мирабелла сказала, что я веду себя как... ну, как мальчишка. И что она разрывает помолвку!

Я только крякнул, с трудом справившись с желанием отвесить Сирилу подзатыльник. Доигрался!

— Надеюсь, ты рад? — поинтересовался я сухо, намазывая тост паштетом.

— Не издевайся, — попросил кузен уныло и взъерошил волосы на затылке. — Что мне делать, Вик?!

— Ты спрашиваешь совета? — я отложил бутерброд и склонил голову к плечу. — Зачем? В конце концов, ты сделал все, чтобы это произошло.

Сирил не взвился, не стал язвить в ответ, лишь понурился еще сильнее.

— Я дурак, — признал он тихо. — Думал... Да черт знает, о чем я думал! А теперь она не хочет со мной разговаривать.

М-да, похоже, миссис Вашингтон надоели попытки воспитать Сирила. Или же она решила применить последний довод, и кто я такой, чтобы мешать ей в этом? Кузену давно пора образумиться.

— Сирил, — сказал я медленно, — ты прав в одном: ты идиот. Не думаешь же ты, что у такой женщины, как миссис Вашингтон, не имеется достаточно поклонников?

— Ну да, — еще тише ответил он, повесив голову.

— А ты сделал все, чтобы у нее не было другого выбора, — продолжил я безжалостно. — У тебя есть... точнее, была невеста, — при слове "была" кузен дернулся, как от удара, — которую ты мешал с грязью своими шашнями с какими-то непонятными девицами. И ты думал, она будет это терпеть? Уж прости за нравоучения, но ты действительно болван.

— Но ты раньше мне ничего такого не говорил! — огрызнулся кузен.

Я хмыкнул: в этом весь Сирил. У него всегда виноват кто-то другой.

— Сирил, сколько тебе лет? — поинтересовался я ласково. — Ты что, ребенок, которого нужно водить за ручку и наказывать за шалости? Нужна тебе эта женщина, — так добейся ее, провинился — извинись, а не размазывай сопли!

Он вскинул голову и воззрился на меня потрясенно.

— А ты думал, я стану тебя утешать? — продолжил я, подняв бровь. — Сирил, тебе давно пора повзрослеть. Если надумаешь мириться с миссис Вашингтон, кое в чем помогу, но не больше.

— И в чем ты поможешь? — тут же приободрился этот шалопай.

— При случае подтвержу миссис Вашингтон, что девиц ты... хм, обихаживал по моей просьбе. — Пообещал я. — Ради расследования. Но это в первый и последний раз!

— Спасибо, Вик! — просиял он.

Конечно, в воспитательных целях стоило бы предоставить его объясняться самому. Только, боюсь, с невестой он бы тогда расстался. А это не в моих интересах, да и нервы тетушки Мейбл стоило пощадить. Бог знает, на что способен ее драгоценный сыночек, пустившись от расстройства во все тяжкие. Пусть лучше будет под присмотром жены.

— Только, — спохватился я, — надо довести расследование до конца. Иначе она тебе не поверит. К тому же тогда я могу не кривить душой.

— Что нужно делать? — тут же с готовностью вскочил он.

Я вздохнул: цены бы кузену не было, научись он сначала думать, а уж потом делать.

Зато мне в голову пришла отличная идея. Если у нас с инспектором Пинкерсоном имеются такие расхождения... хм, во взгляде на мисс Гейт, то для разрешения спора стоит привлечь третье лицо.

Разумеется, арбитром может выступить, скажем, Таусенд. Вот только если мисс Гейт — та самая Черная Вдова, то появление суперинтенданта ее наверняка насторожит. Улик у меня против нее пока нет совсем, и при таком раскладе я потеряю всякую возможность их раздобыть.

А вот случайная встреча с моим кузеном подозрений не вызовет...

— Есть у меня кое-какие идеи, — сообщил я туманно. — Но для начала нужно написать письмо с извинениями.

— Мирабелле? — не понял Сирил.

— Нет, — покачал головой я. — Некой мисс Гейт. Ты должен помнить ее письмо.

— О! — он округлил глаза. — Так ты тоже провинился?

— Сирил, — сказал я строго, — эта дама — подозреваемая в убийствах. Расстались мы вчера не то, чтобы очень хорошо. По правде говоря, я от нее попросту сбежал. А теперь возникла нужда вновь с ней пообщаться, понимаешь?

Кузен бессовестно расхохотался, разом позабыв о своих проблемах.

— Вик, — выдавил он сквозь смех, — ну ты даешь! А я думал, ты... ну, с женщинами...

Он сбился и умолк, а я лишь улыбнулся. То, что я не делаю свою личную жизнь достоянием общества, еще не говорит о ее отсутствии, не так ли?

Припомнив несколько особенно приятных... хм, эпизодов, я едва не потерял нить разговора.

— Итак, первое, напиши письмо и назначь новую встречу. Скажем, за чаем, — спохватился я. — В кондитерской в центре Блумтауна. Второе, ты должен тоже туда заглянуть, якобы случайно. Только умоляю, Сирил, больше никаких девиц!

Он яростно закивал.

— Обещаю!

А я задумался о том, как кузен сможет подать мне знак в присутствии обсуждаемой особы.

— Если ты увидишь рядом со мной блондинку с родинкой над губой, — сказал я медленно, — ты скажешь, что тетушка ждет меня завтра к обеду. А если рыженькую и без отметин на лице — скажешь, что приглашение на обед отменяется. Запомнишь?

Он только хлопал глазами.

— Ну ты даешь, — даже с уважением проговорил он наконец. — Рыжая, блондинка... Ну у тебя и жизнь!

Прозвучало это с нескрываемой завистью.

— Это подозреваемая, — напомнил я. — И, Сирил, не ошибись. От этого очень многое зависит.

— Ты думаешь, я совсем идиот? — внезапно обиделся он. — Все я запомнил. Блондинка с родинкой — на обед. А рыжих мама терпеть не может, поэтому никаких обедов!

Я только вздохнул, надеясь, что мой безалаберный кузен ничего не перепутает.

— Да, кстати, — вспомнил я. — Сирил, я давно забываю спросить. Ты не замечал в последнее время за Ларримером чего-нибудь... хм, странного?

— Странного? — вытаращился он на меня. — Да он вообще странный! Эти его рыбки, и этикет, и... Мне иногда кажется, что он вот-вот поставит меня в угол или отшлепает!

Я лишь пожал плечами.

— Такое желание, мой дорогой кузен, испытывают все, кто более-менее близко с тобой знаком. И все же? Можешь что-нибудь необычное вспомнить?

Конечно, спросить об этом я должен был давно, но по приезду столько всего на меня навалилось...

— Ну, — он всерьез задумался. — Мне показалось, он как-то... тосковал, что ли. Потом еще и рыбка умерла. Но он попросил, и я привез ему из Лондона новую!

— Хм, — только и ответил я, не став спрашивать, что он делал в столице. — После этого Ларример успокоился?

— Не совсем, — признался Сирил неохотно. — Честно говоря, я по ошибке купил не такую рыбку... Короче, мальчика.

Настала моя очередь смеяться. Хотя, полагаю, моему бедному дворецкому смешно не было, когда череда Атенаис прервалась столь нелепо.

— Ну а что? — пробурчал кузен, защищаясь. — Рыба она и есть рыба, я предпочитаю копченую!

Слава богу, Ларример этого кощунства не слышал, иначе беднягу бы хватил удар!..

Оставив Сирила выдумывать оправдания и извинения для мисс Гейт, я поднялся в свой кабинет.

Эта Черная Вдова, как ее именовал инспектор, начинала всерьез меня злить. Мало того, что покусилась на Ларримера, так еще и беднягу Пинкерсона охмурила!

Во всяком случае, такое объяснение нравилось мне куда больше, чем предположение, что я попросту свихнулся. А такая вероятность тоже существовала...

Так и не надумав ничего толкового, я намеревался снова погадать, но, поразмыслив, отказался от этой идеи. Самое неприятное, что я больше не мог доверять ни себе, ни своим... кхм, способностям.

Побродив из угла в угол еще несколько минут, я решительно поднялся в оранжерею и, прихватив верного Конно-идею, отправился к Таусендам.

В конце концов, этот кактус уже не раз меня выручал, а Джордж Таусенд давно доказал свое здравомыслие, которого мне сейчас так недоставало...

Суперинтедант искренне обрадовался моему появлению.

— Виктор! — воскликнул он, откладывая раскуренную трубку, и, привстав, протянул мне руку. — Как я рад вас видеть!

— Взаимно, Джордж, — откликнулся я, пожимая его ладонь. — Вы в порядке?

Причина для тревоги у меня была: давний приятель сидел в кресле, опустив ноги в тазик с горячей водой, остро пахнущей горчицей. На плечах у него лежал клетчатый плед, а на столике громоздились аптечные флакончики.

— А? — он моргнул и объяснил со вздохом: — Дороти показалось, что я как-то нехорошо кашляю. Вот и...

Он махнул рукой.

— Только показалось? — уточнил я, склонив голову к плечу.

Таусенд уже совсем не молод, к тому же давно и много курит. Неудивительно, что у него проблемы с легкими!

Скорее странно, что меня впустили к больному, пусть даже на правах старого друга. Хотя впустила-то меня Энн, миссис Таусенд куда-то отлучилась. А девочка, видимо, просто побоялась отказать.

— Да ну! — он только вздохнул. — Да не стойте, Виктор. Присаживайтесь. Ну, с чем пожаловали?

Дверь в гостиную отворилась, впуская Энн с подносом. За столь недолгое время она успела разительно преобразиться: чистые волосы, заплетенные в косу, отливали золотом, отмытое личико оказалось вполне миловидным, а на губы то и дело наползала веселая улыбка. Кажется, малышка обрела дом!

"И не одна, — подумав я, заметив в тени гардин мерцающую фигуру, с одобрением наблюдающую за сестренкой. — Ну и отлично!"

Одной проблемой меньше.

Когда чай был разлит, и девочка ушла (призрак по-прежнему таился в углу, и я решил не обращать на него внимания), Таусенд поинтересовался:

— Так с чем пожаловали, а? — он отхлебнул чая и спохватился: — То есть не подумайте, что я не рад вас видеть. Но мне показалось, у вас какое-то дело?

— Вы правы, — кивнул я, отпивая пахнущий медом и чабрецом напиток. — В общем...

И я рассказал все без утайки: и о призраках, и о "двуликой" мисс Гейт, и о внезапно вспыхнувшей страсти Пинкерсона. Умолчал я лишь о выпавшей "беркане", сочтя, что это мое личное дело.

Впрочем, суперинтендант и не требовал раскрыть все мои источники.

Выслушал он меня молча и предельно внимательно, и заговорил лишь когда рассказ — и чай — закончился.

— Вы полагаете, Виктор, что эта мисс Гейт обвела Пинкерсона вокруг пальца? — Таусенд не отрывал от меня внимательного взгляда, пощипывая пышные бакенбарды. Такая обильная растительность на лице давно вышла из моды, но Таусенд не изменял привычкам своей молодости.

— Варианта всего два, — пожал плечами я. — Либо его, либо меня.

— Говорите, фотография соответствует описанию, которое дал Пинкерсон? — осведомился он раздумчиво, болтая босыми ногами в тазике с уже остывшей водой.

— Да, — я склонил голову к плечу. — Но, согласитесь, Джордж, прилепить мушку над губой несложно, как и надеть парик. Изображение ведь не очень хорошего качества, и такие нюансы разглядеть невозможно.

— Тогда почему, — взгляд Таусенда сделался пронзительным, — эта мисс Гейт не воспользовалась теми же уловками для свидания с вами, Виктор? И с чего вы решили, что в заблуждение именно ввели Пинкерсона, а не вас?

— Вот и проверим, — снова пожал плечами я. — Понимаете, Джордж, я ведь просто... хм, ошалел от всего этого, иначе сразу повнимательнее присмотрелся бы к фото всех претенденток. А так... — я развел руками.

— То есть вы думаете, что эта мисс Гейт намеренно изменила внешность, а потом как-то сумела внушить Пинкерсону, что он видит совсем другое? — Таусенд с сожалением покачал головой. — Виктор, лично вам я доверяю. Но, поймите, звучит это фантастично!

— Более фантастично, — возразил я тихо, — чем призраки?

— О, — он уставился на меня, откашлялся и спросил уже совсем иным тоном: — Думаете, она тоже что-то такое умеет?

— Иных вариантов у меня нет, — вздохнул я. — Зато это бы объяснило все. И расхождения в показаниях потерпевших, и то, что мы с Пинкерсоном увидели двух разных девушек.

— Хм, — он раздумчиво потер подбородок и кивнул: — Продолжайте!

— Давайте рассуждать логично. Если мисс Гейт преступница, то какой смысл ей возбуждать подозрения? Скорее всего, я должен был увидеть именно то, что запечатлено на фото и что увидел инспектор: очаровательную хрупкую блондинку с родинкой над губой.

— Тогда почему на встречу с вами она попросту не надела парик и не прилепила мушку?

Таусенд задумчиво прикусил ус.

— Понадеялась на свои способности, — хмыкнул я. — Зачем возиться, если можно попросту внушить нужную картинку? К тому же с поддельной прической всегда есть риск, что заметят фальшь. Или, скажем, парик сползет...

— В общем, она погорела из-за самонадеянности? — усмехнулся он.

— Еще не погорела, — напомнил я. — Пока у нас против нее ничего нет, кроме домыслов.

— И что вы предлагаете? — он остро взглянул на меня. — Ну же, Виктор, ни за что не поверю, что у вас нет плана!

— Есть, — признался я. — Будем ловить на живца, как и предлагал инспектор Пинкерсон.

— Хотите назначить новое свидание? — сразу догадался Таусенд. — Хм, а это может сработать. Только как вы убедитесь, что на верном пути?

— Это несложно, — я пожал плечами. — Во-первых, я хочу показать мисс Гейт Сирилу. А во-вторых, она ведь где-то делала тот портрет. И сомневаюсь, что парик и нарисованная родинка укрылись от профессионального взгляда.

— Хотите, чтобы мы порасспросили фотографов? — Таусенд на мгновение задумался и кивнул: — Сделаем. Что еще? Понятно, надо будет организовать вам полицейское сопровождение...

— Нет! — возразил я. — Джордж, она ведь сумела заморочить голову Пинкерсону. Где гарантии, что она не сможет провернуть то же с другими?

Таусенд хлопнул глазами и завис, видимо, вообразив, как по управлению бродят толпы полицейских, обуянных наколдованной любовью.

— Чтоб меня черти взяли! — выругался он тоскливо. — Только всякой магической мути нам недоставало!

Я лишь криво улыбнулся.

— В любом случае, — сказал я успокаивающе, — меня ей провести не удалось. Так что я пока попытаюсь... хм, ее прощупать. А вы разузнайте об этой мисс Гейт побольше. Договорились?

— Договорились, — вздохнул Таусенд. — Только вы уж там осторожнее, ладно? Если на ее совести и правда два убийства, она и перед третьим не остановится!

— Не думаю, — возразил я. — Если она делает это ради денег, то не станет просто так убивать, сначала попробует что-нибудь вытянуть.

— Хм, — он подергал себя за бакенбарды и согласился нехотя: — Ладно. Но будьте осторожны! В этой истории слишком много белых пятен.

— Конечно, — пообещал я легко и поднялся. — Считайте это разведкой, Джордж!

Такой поворот Таусенду не пришелся по вкусу, хотя он нехотя признал, что иного выхода нет...

На душе у меня было тяжело. Оставалось надеяться, что мисс Гейт не откажется от нового свидания. А также что она действительно имеет отношение к этой истории, иначе шансы Ларримера становятся вовсе мизерными.

Заезжать домой я не стал. Позвонил с почты домой и получил рапорт Сирила, что он послал для мисс Гейт телеграмму с извинениями.

Соблазн самому попытаться что-нибудь о ней разузнать я стойко подавил. Не хватало только попасться ей на глаза и тем самым вызвать подозрения! Пусть лучше этим займутся подчиненные Таусенда, и лучше в штатском.

Мне же оставалось только ждать...

Время я решил потратить на визит к лорду Блумберри, который обрадовался мне как родному и потянул к своим драгоценным лошадям. По мне автомобили куда интереснее, но высказывать это мнение увлеченному лошаднику я поостерегся.

Часы до чая пролетели незаметно.

В кондитерской в этот час было многолюдно, и все (абсолютно все!) дамы дружно обернулись на меня. Под прицелами любопытных взглядов я чувствовал себя неловко, однако вежливость возобладала.

— Доброго дня, — учтиво сказал я всем сразу и направился к дальнему столику.

Водрузил на него Конно-идею, заказал чашку чая с сэндвичами и попросил газету. От отрытого окна приятно тянуло легкой прохладой.

Мисс Гейт долго ждать себя не заставила, я едва успел дойти до колонки с объявлениями о свадьбах и похоронах.

Я встал ей навстречу.

— Здравствуйте, мисс Гейт! Премного рад вас видеть.

— Взаимно, — прощебетала она, протягивая мне руку.

Улыбка ее мне показалась неестественной, хотя, возможно, я был просто предвзят.

За чаем мисс Гейт щебетала о каких-то пустяках, а я потихоньку ее рассматривал, убеждаясь, что по-прежнему вижу рыжеволосую девушку. Мисс Гейт обладала приятной внешностью, однако красавицей я бы ее не назвал: слишком мелкие и острые, "лисьи", черты.

На фею и ангела, как описывал ее инспектор, она не походила даже отдаленно. Хотя влюбленные редко отличаются здравомыслием.

Я пропускал мимо ушей ее болтовню, пытаясь понять, насколько она опасна.

"Насколько проще с туземками! — с ностальгией думал я. — С "цивилизованными" женщинами куда сложнее. Поди пойми, искренне она улыбается, или просто из вежливости!"

— Надеюсь, с вашей тетушкой все в порядке? — спросила мисс Гейт вдруг, отставив чашку.

— А? Что? — спохватился я.

— Вы написали, что ваша тетушка серьезно отравилась, — объяснила мисс Гейт, и я чертыхнулся про себя. Надо было хоть поинтересоваться, что ей там наплел Сирил!

К тому же сам кузен бессовестно опаздывал. Пусть только попробует забыть и не прийти!

— Благодарю, — поспешно сказал я. — Кажется, рыба оказалась несвежей.

— А я думала, грибы, — удивилась она.

— Кхм, — ответил я, отведя взгляд.

Неожиданный порыв ветра швырнул мне в лицо пыль, и я заморгал, пытаясь от нее избавиться.

— Что с вами, мистер Кин? — встревожено спросила мисс Гейт, заглядывая мне в лицо. — Все в порядке?

— Да-да, — ответил я, по-прежнему часто моргая.

Глаз застилали слезы, изображение двоилось...

Я машинально зажмурил пострадавший глаз — и тут же картинка обрела отличную четкость. Мисс Гейт, собственной персоной, рыжая и хмурая!

Стоило открыть оба, как изображение начинало расплываться.

"Я дурак! — понял я обреченно, когда сообразил, что это неспроста. — Надо было просто посмотреть на нее другим глазом!"

И правда, — если взглянуть иначе, передо мной представала юная очаровательная леди с ангельски-светлыми волосами и лазоревыми глазами...

От сердца отлегло. Значит, я не свихнулся! Это все шутки моего "наследства".

Мисс Гейт смотрела на меня... странно. Пришлось экстренно брать себя в руки и улыбаться.

— Вы говорили о пьесе по романам миссис Маккристи? — припомнил я. Рассуждала о театре она с явным знанием предмета. — Продолжайте, прошу вас! Вы так интересно рассказываете!

Обычно эта фраза нейтрализует любую даму, однако мисс Гейт оказалась крепким орешком.

— Боюсь, вам это неинтересно, — ответила она, поднимаясь. — Простите, мне...

— Вик, вот ты где! — перед столиком наконец оказался запыхавшийся Сирил.

Ну что же, лучше поздно, чем никогда!

— Здравствуй, Сирил! — я искренне ему обрадовался, хоть и хотелось отшлепать шалопая. И ведь четвертый десяток уже давно разменял! — Что-то случилось?

Сирил перевел взгляд на мою спутницу и вдруг растерянно захлопал глазами.

— Сирил! — окликнул я и напомнил с нажимом: — Надеюсь, с тетушкой Мэйбл все в порядке? Не придется отменять сегодняшний обед?

— А? Что? — кузен еще пару раз хлопнул ресницами и спохватился: — Нет, мама ждет тебя сегодня. А у тебя планы не изменились?

И, улучив момент, украдкой мне подмигнул.

"И что это значит? — несколько растерялся я. — Ответ кодовый, но с непредусмотренными планом дополнениями..."

Ладно, надо будет попозже расспросить.

— Мисс Гейт, позвольте вам представить... — начал я, но кузен невежливо перебил.

— А мы знакомы!

— Правда? — неподдельно удивился я. Почему же тогда он не опознал ее на фото?!

— Ну... немножко, — легкомысленно ухмыльнулся он. — Ты же помнишь, я одно время увлекался поэзией.

— Помню, — я кивнул.

Такое забудешь!

— Ну а мисс Гейт — художница. Мы несколько раз встречались на вечеринках. Помните меня?

— Помню, — согласилась она как-то напряженно. — Простите, мне пора!

— Позвольте, я вас провожу, — предложил я, решив не упускать такой шанс. — Я на машине.

С кузеном я могу потолковать по душам и позже, а вот другого случая больше разузнать об этой подозрительной даме может и не представиться.

— Право, не стоит, — она принялась отнекиваться, явно не чая от меня избавиться. — Не хочу вас утруждать.

— Ну что вы! — возразил я. — Это мой долг джентльмена. К тому же теперь меня мучает любопытство. Надеюсь, вы позволите мне взглянуть на ваши картины?

Просьба была довольно бестактной, но я рассудил, что все творцы без исключения любят делиться своими работами.

Мисс Гейт не оказалась исключением.

— Ну хорошо, — согласилась она, поколебавшись несколько мгновений.

Я так увлекся, что едва не позабыл бедного Конно-идею на столике!..

Адрес, который назвала мне мисс Гейт, оказался знакомым.

— Это в квартале художников? — уточнил я, выруливая с центральной улицы в путаницу переулков.

— Да, — подтвердила она как-то напряженно. — Вы знаете, куда ехать? Бывали?

— Знаю, — усмехнулся я. — Доводилось. Когда-то я даже нарисовал картину в стиле наив.

— О-о-о! — протянула она, кажется, впервые глядя на меня с искренним интересом.

Зачем-то раскрыла сумочку, закрыла, громко щелкнув замочком, нервно поправила сережку, затем перчатки...

Я напрягся. Кажется, добыча собирается ускользнуть.

Но мисс Гейт меня удивила. Скрыться она не пыталась, как и отговорить меня от визита. Хотя, прямо скажем, в рамки приличий он укладывался с трудом.

— Сюда, — только и сказала она, когда я притормозил возле неказистого старого дома.

Когда-то это явно был особняк, теперь же его перестроили в многоквартирный дом, где квартиры не дороги, зато тесны и неудобны.

Мисс Гейт открыла дверь своим ключом (похоже, прислуги у нее тоже не было) и мы поднялись на третий этаж, под самой крышей. Здесь пахло сыростью и сифонило изо всех щелей, не говоря уж о запахе красок и растворителя.

Впрочем, для художников протекающая черепица значит куда меньше, чем хороший свет. Внизу окна выходили на сумрачную каменную улицу, здесь же широкие рамы без занавесок наверняка пропускали днем достаточно света.

Большую часть квартиры занимала мастерская, а под спальню отведена была коморка в дальнем углу. Тут же стоял стол с посудой и несколько разнокалиберных стульев.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила хозяйка немного смущенно. — Я сейчас заварю чай.

— Спасибо, я не хочу, — отказался я и, изобразив крайнюю заинтересованность, подошел к развешанным по стенам полотнам. — Я вас не задержу надолго.

— Ну хоть чашечку! — настаивала мисс Гейт.

— Спасибо, не нужно, — повторил я, оглянувшись. — Мне нужно заглянуть к одному другу...

Она стояла возле столика, и на спиртовке уже грелся чайник.

Я прошелся вдоль картин — ярких, даже избыточно, каких-то надрывно-пронзительных.

"Мисс Гейт идет рыжий, — подумал я, остановившись возле изображения распластавшейся на жертвенном камне девицы в белом. Сама жертва едва прорисована, зато жрецы и идол изображены поразительно ярко. — Какой взрывной темперамент!"

Легкие шаги за спиной застали меня врасплох.

Я даже почти успел обернуться. Но только почти: на затылок обрушился удар и наступила темнота...

* * *

— Что вы с ним сделали? — знакомый голос звучал слишком высоко. Тревожно? — Ну же!

Кто бы ни был его собеседник, ответить на этот вопрос он не пожелал.

Сирил нехорошо засопел. Кстати, он-то откуда тут взялся?!

Голова раскалывалась от боли и категорически отказывалась соображать.

Пожалуй, стоило подать признаки жизни, иначе...

— Сирил, — тихо окликнул я. Собственный голос показался мне постыдно слабым.

— Вик! — с явным облегчением откликнулся он и тут же оказался рядом. — Живой!

— Да что мне сделается? — усмехнулся я, не без труда фокусируя взгляд на его лице. То ли в глазах расплывалось, то ли за плечом кузена что-то подозрительно мерцало... — Помоги сесть, а?

Я валялся на полу, как тряпичный тюк. Неподалеку лежал серебряный чайник — похоже, это им меня стукнули по голове.

Поморщившись, я нащупал солидную шишку. М-да, а ведь так можно и убить!

— Фух, — кузен так громко перевел дыхание, что я улыбнулся шире.

— Сирил, неужели ты обо мне волновался? — поддразнил я. — Как ты тут оказался, кстати?

— Ну-у-у, — протянул он, кажется, смущенно, и выкрутился: — Деньги-то у тебя!

Понятия не имею, куда подевалась мисс Гейт, но судя по бесшабашному поведению Сирила, опасность с ее стороны нам явно не угрожает.

— Кхм, — с его помощью я уселся-таки в кресло (валяться на полу некомильфо!) и напомнил: — Ты же мой наследник!

И наконец увидел хозяйку квартиры, перемотанную, как мумию. Веревок для нее Сирил не пожалел, а сверху еще для надежности обмотал полосатым шарфом.

Правда, заботливо положил на кровать в углу.

— Ну-у-у, — снова замялся он.

Наблюдать за борьбой гордости и родственной любви на его лице было весьма любопытно.

— Так почему ты ринулся меня спасать? — не выдержал я — И как ты, кстати, вообще здесь оказался?

— За птичками наблюдал, — буркнул он, отведя взгляд.

— Да ну? — я поднял бровь. Голова отозвалась на это острой болью, и я передумал гримасничать.

— Правда! — возмутился кузен почти искренне. — Ну, я как раз наблюдал за стаей короткоклювых гуменников... А тут примчался твой Хоггарт и начал вопить, как оглашенный!

— Хоггарт? — удивленно переспросил я и потер ноющий затылок. — А он-то как к этому причастен?

— Не знаю, — пожал плечами Сирил. — Только он так кричал, что пришлось бросать все и мчаться к тебе.

— Мчаться? — снова переспросил я, осторожно садясь, и ощупал затылок. М-да, шишка, но похоже, ничего страшного. — И на чем же, позволь спросить, ты мчался? Только не говори, что на своих двоих! Ты бы не успел.

— Ну-у-у, — кузен замялся и, кажется, чуточку покраснел. — Вик, ты же забрал машину! А моя в ремонте! Пришлось взять велосипед... — он замялся и добавил честно: — В смысле, отобрать. У почтальона.

Я застонал. Только очередного разбирательства с полицией мне не хватало! Впрочем, в данном случае действия Сирила вполне подпадают под понятие крайней необходимости.

— Ну а что мне оставалось делать? — насупился кузен. — Кстати, я же не мог при ней сказать. Эту твою мисс Гейт я помню брюнеткой. Поэтому сразу понял, что тут что-то нечисто! И вообще, это все Хоггарт виноват!

— Сирил, — сказал я с чувством, — я постараюсь эту историю замять, если ты извинишься... — он с готовностью закивал, и я добавил: — Только, умоляю тебя, не вздумай заявить, что тебя подстрекал призрак!

— М-да, — ответил он глубокомысленно и почесал в затылке. — Тогда как я тут оказался?

Из-за ноющей головы думалось мне с трудом.

— Скажи, что к тебе прибежал посыльный. — Решил я. — Мальчик с запиской от меня.

— Ага, — согласился Сирил легкомысленно, о чем-то задумавшись. — Слушай, Вик, надо же позвать полицию, так?

— Думаю, она уже на месте, — отозвался я, услышав свист и топот на улице. Малейший шум отзывался в голове острой болью.

— Но откуда?! — вытаращился Сирил. — Я же никого не успел позвать!

Я не стал расстраивать кузена самым очевидным вариантом. Скорее всего, почтальон сообщил о грабеже, и полиция, так сказать, торопилась поймать злодея по горячим следам.

Впрочем, вряд ли его успели бы найти так быстро.

— Думаю, это Хоггарт. — Ответил я, всматриваясь в подозрительное свечение в углу. И чуть повысил голос: — Да, Хоггарт?

— А что сразу я? — буркнул тот, показываясь на свет божий. — Это все Линн!

— Линн? — удивился я. — Сестра Энн?

— Ну да, — махнул рукой призрак. — Эта вот дамочка, — он ткнул пальцем в беспомощную мисс Гейт, — нанимала Энн. Ну, телеграммы относить. Об объявлениях.

Недостающие кусочки головоломки наконец встали на свои места.

— Линн услышала мой рассказ Таусенду, — медленно сказал я, морщась от боли в голове, — и решила проверить?

— Что-то вроде того, — согласился вредный призрак. — Только она сама постеснялась, вот и позвала меня на помощь.

Я хмыкнул, а Хоггарт приосанился и добавил:

— Эта мисс Гейт никогда ей не нравилась. Но куда деваться? Им же не до жиру было! За любую работу хватались, вот и...

Эту в высшей степени любопытную беседу прервал приближающийся грохот на лестнице.

Хоггарт потихоньку испарился, а дверь едва не слетела с петель. Следом за бравыми констеблями в квартиру мисс Гейт ворвался сам суперинтендант.

— Виктор? С вами все в порядке? — резко спросил он, мгновенно оценив ситуацию.

Полицейские тем временем принялись рыскать по квартире, переворачивая ее вверх дном.

— Почти, — честно сказал я и, поморщившись, потер висок.

— Вы пострадали? — встревожился он. — Удар по голове, да? Вам надо к доктору!

— Пустяки, — откликнулся я. — Всего лишь небольшая шишка. Кстати, полицейскому доктору стоит сделать анализ вон тех склянок. Думаю, в одной из них сильное успокоительное.

— Успокоительное? — Таусенд пригладил бакенбарды и пристально посмотрел на меня. — Что-то вы не выглядите... кхм, успокоенным, Виктор!

— Я не стал пить, — ответствовал я, поднимаясь на ноги с помощью кузена. — Кстати, думаю, тот джентльмен умер от передозировки снотворного. Вот она и перестраховалась.

— Ну да, — недоверчиво протянул Таусенд, покосился на притихшую мисс Гейт и понизил голос: — Виктор, не рассказывайте мне сказки, ладно? Терять-то ей уже нечего!

Я только пожал плечами.

— Ладно, — Таусенд обернулся на арестованную, а потом притянул меня за рукав и спросил на ухо: — Она ничего такого не выкинет?

— Не знаю, — вздохнул я, признавая его правоту. Если уж она бедного инспектора Пинкерсона походя очаровала, то кто может поручиться, что она не проделает тот же фокус с конвоирами? — Думаю, кляп и веревки ей помешают.

И тут же заметил жадный взгляд, брошенный одним из констеблей на грудь в вырезе блузки мисс Гейт.

— Рочестер! — рявкнул Таусенд, от которого это тоже не укрылось. — Марш на улицу!

— Да, сэр, — откликнулся тот и, словно сомнамбула, затопал прочь.

— Я могу... хм, попробовать, — нехотя сказал я. — Только без свидетелей.

Это было бы грубым нарушением протокола, но что поделать?

— Ладно, — вздохнул Таусенд и потер подбородок. — А мне можно присутствовать? Клянусь, я не буду мешать. Вы же понимаете...

Он не договорил, но я действительно понимал. Моего юридического образования и жизненного опыта вполне доставало, чтобы понимать: процесс над мисс Гейт обещает быть громким, поэтому в любые нарушения вцепятся и адвокаты, и пресса.

— Хорошо, — согласился я...

Таусенд быстро выставил вон остальных полицейских и соорудил кляп для мисс Гейт.

— Сирил, ты тоже иди, — велел я.

— Вик, но я же не могу тебя бросить! — взывал кузен, чьи глаза горели предвкушением. Он нутром чуял что-то интересное, и сопротивлялся всеми силами. — Ты же на ногах не стоишь!

Я только усмехнулся.

— Сирил, — сказал я ласково. — Я тебе очень признателен и все такое, но теперь — брысь! Думаю, миссис Вашингтон тебя уже заждалась.

— Вот еще! — независимо пожал плечами кузен, но отчетливо побледнел и засобирался: — Ладно, если ты уверен...

— Уверен! — отрезал я, и Сирил наконец ушел, прихватив с собой и Конно-идею.

Слегка пошатываясь от накатывающей слабости, я двинулся к мисс Гейт.

Она заерзала, безуспешно пытаясь отодвинуться, и угрожающе вытаращила глаза, когда я присел перед ней на корточки.

Стараясь не обращать внимания на неотступную головную боль, я принялся расстегивать пуговички на блузе мисс Гейт.

— Кхм, — кашлянул Таусенд, но вмешиваться не стал, за что я был ему благодарен.

Я добыл из кармана вечное перо и быстро нарисовал на коже мисс Гейт руну "беркана", после чего привел ее одежду в порядок.

— Готово, — вздохнул я, не без труда поднимаясь на ноги.

— И все? — недоверчиво переспросил Таусенд.

— И все, — подтвердил я устало. — А чего вы ожидали, Джордж? Танца с бубнами?

— Не знаю, — он чуточку смутился и посмотрел на притихшую мисс Гейт, которая сосредоточенно хмурила брови.

Судя по брошенному на меня гневному взгляду, применить свои... кхм, особые способности ей никак не удавалось.

Даже не ожидал, признаюсь, что это будет так просто!

— Надеюсь, это не позволит ей ввести полицию в заблуждение, — сказал я, мечтая наконец очутиться в постели. А еще лучше — в оранжерее с моими крошками. Уверен, через час-другой мне станет легче. Разве можно не переполниться восторгом, любуясь красно-оранжевыми лепестками с лиловой центральной полосой красавицы Летисии, отменного экземпляра Rebutia heliosa?! Или не взбодриться, коснувшись очаровательных колючек Gymnocalycium?

Мои грезы о питомцах прервал Таусенд, который велел немедля отправить меня к доктору, сочтя мечтательное выражение моего лица признаком сотрясения мозга.

— Постойте! — спохватился я. — Джордж, пожалуйста, расспросите мисс Гейт о Ларримере. Нам с Сирилом она ничего не сказала.

— Конечно, Виктор, — кивнул Таусенд и вдруг, приблизившись, крепко пожал мне руку. — Спасибо вам за помощь!

— Пожалуйста, — пробормотал я и прикусил язык, чтобы не ляпнуть: "Обращайтесь еще!"

Боюсь, я староват для таких приключений!..

Именно старым и усталым я ощущал себя, с некоторым трудом выбираясь из такси возле своего особняка. По словам врача, у меня серьезных повреждений не было — всего лишь небольшой ушиб головы, избыток какой-то успокоительной пакости и нервы.

Дожил! Нервы...

Расплатившись, я медленно поднялся по ступенькам. Что-то было не так, но что?

Озарило меня, когда на стук никто не отозвался. Свет в доме не горит!

Хорошо хоть из-за отъезда Ларримера я начал носить с собой запасной ключ!

Мой особняк был тих и пуст. Везде идеальный порядок, даже на кухне, оранжерея (это я проверил первым делом) оказалась в целости и сохранности, мой кабинет тоже.

Но куда все подевались?!

В столовой обнаружился холодный обед, заботливо накрытый серебряными крышками, среди которых сиротливо белел обрывок бумаги.

Я одним прыжком оказался у буфета (куда и подевались усталость и головная боль) и схватил записку.

"Вик! — гласили прыгающие строчки, выведенные неразборчивым почерком моего кузена. — Прикрой меня от мамы. Я женюсь!!!"

И, как будто этой сногсшибательной новости было мало, постскриптум сообщал, что этот шалопай намерен невесту попросту украсть, если она не согласится замуж добровольно! Ну а слуг отпустил, чтобы "избавиться от лишних свидетелей"! Хорошо хоть не додумался перестрелять их, по примеру обожаемых грабителей банков.

А меня он, видите ли, просил "прикрыть от мамы"! И, надо думать, от полиции, если миссис Вашингтон заявит о похищении.

Вот только перевоспитывать Сирила уже поздно, да и дрессировке он подается с трудом. Если уж тетя Мейбл на пару с миссис Вашингтон не справились, то мне и подавно не стоит об этом переживать. Пусть с ним разбирается полиция, больше покрывать его выходки я не намерен!

Подумав, я плеснул себе коньяка, прихватил несколько сэндвичей и отправился в оранжерею...

Час спустя, успокоившись и подобрев (что было по большей части заслугой моих питомцев, а по меньшей — коньяка), я тихонько дремал над книгой, когда в дверь требовательно позвонили.

Поначалу я решил проигнорировать позднего гостя, но когда звонок повторился, спохватился. Вдруг это Сирил или появились новые сведения о Ларримере?!

Торопливо сбежав по лестнице, я распахнул дверь, за которой обнаружился расхристанный Пинкерсон.

Вид у него был потерянный и несчастный, а в руке инспектор сжимал бутылку коньяка.

— Мистер Кин? — спросил он тихо. — Можно войти?

— Конечно, — я отступил, впуская его, и не выдержал: — Что-то новое? Есть сведения о Ларримере?

— А? — он вскинул на меня воспаленные глаза, поморгал и сообщил устало: — Мисс Гейт утверждает, что тут она не причем.

Голос его на имени дрогнул, и я сообразил, почему он в таком состоянии. Беднягу так и не отпустило!

— Ясно, — только и сказал я, понимая, что расспросы об этом будут неуместны и невежливы.

— Выпьете со мной? — спросил он, приподнимая бутылку. — Ну, не чета тому, которым вы меня угощали, конечно...

— Ничего, — вздохнул я. — И не такое пили.

— Ностальгируете? — слабо улыбнулся он. Точнее, дернул уголками губ, силясь изобразить улыбку.

— Немного, — согласился я, жестом велев ему идти следом.

Поразмыслив, я прихватил из столовой остатки обеда, бокалы и направился в оранжерею.

Конечно, в кабинете удобнее, зато кактусы могут унять любую тоску — в этом я был твердо уверен.

— Ух ты, — Пинкерсон при виде моего колючего царства даже слегка оживился и принялся крутить головой. — Красота-а-а!

Звучало это весьма уважительно.

— Благодарю, — откликнулся я, как бы невзначай отбирая у него бутылку.

М-да, и правда, не лучшего качества пойло. Хотя потом можно и подменить выпивку, вряд ли в таком состоянии он заметит.

Пока я на скорую руку готовил застолье, Пинкерсон бродил по дорожкам, то и дело замирая перед каким-нибудь особенно впечатляющим экземпляром.

— Слушайте, мистер Кин, — нерешительно проговорил инспектор, вернувшись "к столу". Потер кончик длинного носа и спросил, словно в воду с обрыва кинулся: — А сложно их выращивать? Я бы купил у вас парочку. Только я же все время на работе...

— Ничего, — я щедро плеснул ему коньяка и пододвинул ближе блюдо с сэндвичами. — Некоторые виды совсем неприхотливы. И в полицейском управлении они приживутся. Хотите, подберу парочку?

— Конечно! — он улыбнулся, на сей раз непритворно, и одним глотком опрокинул в себя коньяк.

Хм, ну это пойло только так и можно потреблять, так что я последовал его примеру...

Пинкерсона отпустило не сразу. Он сидел, сгорбившись и поникнув орлиным носом, и пил коньяк как воду.

— Как я мог не заметить?! — наконец не выдержал он. — Опытный полицейский и так попасться!

— Не расстраивайтесь, — вздохнул я и почесал стеклянный глаз. — Со всеми бывает.

— Но вы-то на удочку не попались! — он горестно вздохнул и одним глотком допил коньяк.

В действительности Пинкерсон не виноват. Не мог же он предположить, что мисс Гейт... хм, обладает некоторыми необычными способностями! Ей попросту не повезло — я не вижу иллюзий и не чувствителен к внушению.

Только едва ли стоит объяснять это все инспектору. О моих специфических возможностях он не осведомлен, и я бы предпочел, чтобы это осталось тайной.

Другой вопрос, что Таусенду стоит намекнуть подчиненному, что не все проблемы решаются в лоб и не все загадки можно объяснить простым... хм, париком. Хотя, разумеется, на суде будет фигурировать именно такая версия.

Жаль, что показания призраков к делу не приобщишь. Впрочем, полицейские и так справятся. Найдут того фотографа — не мог же он не заметить, что клиентка в парике! У них на это глаз наметан. Расспросят соседей, знакомых, да и Энн в крайнем случае тоже опознает нанимательницу. Все это уже дело техники.

Поколебавшись, я встал (Пинкерсон даже не обратил на это внимания, зачем-то пристально разглядывая дно опустевшего бокала) и медленно пошел вдоль рядов.

Наконец остановился у горшочка с небольшим кактусом, обладающим слегка вогнутыми шипами. Пожалуй, подойдет.

— Возьмите, — велел я, протягивая инспектору горшок. — Это Gymnocalycium valnicekianum, ее зовут Кейтлин.

— Кейтлин, — повторил он чуточку заторможено. — А... Вы уверены, мистер Кин?

— Конечно, — кивнул я. — Этот вид кактусов неприхотлив. К тому же, уверен, вы станете хорошо о ней заботиться.

— Спасибо! — выдохнул Пинкерсон и прижал новую питомицу к груди, едва не уколов об нее кончик своего выдающегося носа. — Ну что, Кейт, мы с тобой любого преступника расколем, да? Исколем и расколем, вот!

— Удачи, — хмыкнул я, в красках вообразив себе эту сцену. Допрос с применением кактусов, спешите видеть!

Инспектор тем временем осторожно погладил колючки и перехватил горшок поудобнее.

— Ну... Мне пора, наверное.

Возражать я не стал.

Только тихо улыбнулся, наблюдая, сколь заботливо обращается нетрезвый инспектор со своей новой "помощницей"...

Я уже приготовился ко сну и протянул руку, чтобы погасить свет, когда снизу раздался грохот. Судя по звуку, кто-то колотил во входную дверь, притом, похоже, ногами!

"Сирил!" — мелькнула мысль и я чуть ли не кубарем скатился по лестнице.

Рванул засов, дернул ручку... и уставился на замершего на пороге Ларримера.

— Живой, — выдохнул я с невероятным облегчением.

— Да, сэр, — откликнулся он без особой радости. — Разрешите войти, сэр?

В одной руке он сжимал вместительный саквояж, а второй с трудом удерживал аквариум.

— Конечно, — я посторонился. — Где вы были, Ларример? Мы с ног сбились, вас разыскивая!

— Это долгая история, сэр, — вздохнул мой верный дворецкий, перешагивая наконец порог дома. — С вашего разрешения, я сначала поставлю вещи.

— Конечно, — повторил я и, подумав, уже привычно отправился на кухню.

После коньяка в голове слегка шумело, а рассказ Ларримера стоило воспринять со всей серьезностью и внимательностью.

— Что вы делаете, сэр? — с таким негодованием вопросил дворецкий, что я поднял взгляд от плиты.

— Варю кофе, — ответил я исчерпывающе.

— Сэр, позвольте мне! — он ловко отодвинул меня в сторону и принялся колдовать над напитком.

Я лишь улыбнулся, присел на ближайший табурет и вытянул ноги.

— Я ужасно соскучился, Ларример, представляете?

— Я тоже, сэр! — с запинкой признался он, не оборачиваясь.

— Так что у вас стряслось? — поинтересовался я, получив наконец чашку с ароматным напитком.

Дворецкий неодобрительно покосился на меня (не подобает хозяину сидеть на кухне!), однако нотации читать не стал.

— Это очень грустная история, сэр, — скорбно сообщил он, вытянувшись напротив. — Моя милая Атенаис умерла!

— Я знаю, — кивнул я и пригубил кофе. — Сирил рассказывал. Примите мои соболезнования.

— Спасибо, сэр, — он моргнул, пытаясь избавиться от набежавшей на глаза влаги. — И мистер Кертис купил мне взамен... самца!

В голосе его прозвучало такое возмущение, что я торопливо глотнул кофе, пряча улыбку. Для Ларримера это действительно было проблемой, как бы подобное не выглядело со стороны.

— Только не говорите, что вы лично отправились в Лондон, чтобы обменять рыбку!

— Нет, сэр, — вздохнул Ларример, отвел взгляд и сгорбил плечи. — Понимаете, сэр, мне очень тяжело об этом говорить...

Я едва не подавился: никогда не видел его в таком состоянии!

— Вы здоровы, Ларример? — встревожился я. — Что-то стряслось?

— Позвольте, я объясню, сэр, — он шагнул в сторону и вдруг тяжело опустился на табурет, отчего я едва не запаниковал.

Мой чопорный дворецкий позволил себе сесть в присутствии хозяина, да еще и без разрешения?! Да скорее небо упадет на землю!

Однако небо падать не спешило, а Ларример неподвижно замер на стуле.

— Знаете, сэр, Атенаис Первую мне подарила дама, — вдруг признался он. — Мисс Деррик, моя... моя первая и единственная любовь.

Голос его дрогнул, а я от неожиданности едва не облился кофе. Вообразить влюбленного Ларримера не получалось никак.

— Кхм, — я прочистил горло и выдавил с трудом: — Продолжайте, прошу вас.

— Аделаида... то есть, прошу прощения, мисс Деррик подарила мне рыбку на память.

— Вы давно расстались? — спросил я осторожно.

— О, очень давно, сэр, — Ларример поджал губы. — Сорок пять лет назад.

Смотрел он упорно в стену.

— Кхм. Похвальная преданность, — выдавил я. — Значит, вы держали рыбок в память о мисс Деррик?

— Да, сэр, — он кивнул седовласой головой. — А месяц назад она вдруг мне написала. Сказала, что разыскала меня через старых знакомых. Что она вышла на пенсию и... и подумывает, как теперь жить. Она ведь так и не вышла замуж и... и у нее осталась только рыбка — тоже совсем одинокая...

Говорил он с трудом, запинаясь, а я смотрел на него во все глаза.

Воистину, чужая душа — потемки!

— И вы решили... кхм, составить ее счастье? — поинтересовался я старомодно. Исповедь Ларримера что-то такое навевала.

— Да, сэр! — он горько вздохнул. — Я помчался к ней, как на крыльях, но...

— Но это была уже совсем не та мисс Деррик, которую вы помнили, верно? — спросил я мягко. — Память оказалась лучше действительности, ведь так?

— Да, сэр! — повторил Ларример и вдруг вскинул на меня выцветшие голубые глаза. — Но это ничего, я ведь тоже не молодею. Только понимаете... у нее тоже оказался самец!

— И что? — не понял трагедии я. — Купили бы еще двух самочек.

— Но, сэр! — он даже привстал от возмущения. — Как вы не понимаете?! Она даже не разбиралась, самец это или самка! Просто купила рыбку. Как предлог, понимаете, сэр? А я... ради нее...

Голос его сорвался, и Ларример шмыгнул носом, как мальчишка.

— Я оставил вас, сэр! Бросил на произвол судьбы ваших питомцев! И ради чего?! Я так виноват перед вами, сэр!

— Ничего, Ларример, — ответил я и, встав, успокаивающе похлопал его по плечу. — Все ведь в порядке.

— Правда, сэр?

Он смотрел на меня с такой надеждой, что я, не колеблясь, солгал:

— Правда!

— Уф, — Ларример перевел дух и на мгновение прикрыл глаза, после чего поднялся и расправил плечи, вновь превращаясь в идеального дворецкого. — Значит, вы не сердитесь на меня, сэр?

— Не сержусь, — я искренне улыбнулся и протянул ему руку, которую он, поколебавшись, осторожно пожал. — Не расстраивайтесь, Ларример. Кое в чем мы с вами похожи.

— В чем же, сэр?

Я усмехнулся и похлопал верного слугу по плечу.

— Мы — старые холостяки, Ларример!

Руна беркана — символ роста и развития, ассоциируется с пробивающимся ростком. Женская руна, в прямом положении означает здоровье, материнство.

Применяется для образования и защиты домашнего очага, а также как оберег для детей. Символизирует семью и родственников.

Имеет мощное магическое и целительное действие, применяется для снятия воспаления, а также при родах. Также считается, что она защищает от обмана и иллюзий в отношении себя и окружающих.