Лекарь

— Наверное, мне надо завести любовника.

Ему показалось, он ослышался. С мгновение он смотрел на свои руки, замершие на ее спине — золотистые на фоне молочной кожи. Потом продолжил массаж, сказав вежливо:

— Вот как?

Хели уже минут десять сосредоточенно изучала свое лицо в зеркало. Он должен был помнить, что такое долгое молчание ее не к добру. Она длинно вздохнула:

— Я старею. Клянусь, только месяц назад этой морщины и в помине не было. Спрос на меня и так невелик. А скоро совсем упадет. Надо что-то с этим делать, не находишь?

Он должен поддерживать разговор. Даже если этот разговор ему не по вкусу. Добавив на ладони янтарного масла, Викар одним длинным сильным движением провел ладонями по ее ногам — от ягодиц до пяток.

— У вас уже есть кто-то на примете?

Хели вновь вздохнула.

— Если бы... Мои ровесники вовсю бегают за молоденькими девчонками, а те, кто старше, кажутся мне глубокими стариками.

Викар задумчиво растирал ее ноги.

— Может, и вам стоит обратить внимание на молодых?

Хели фыркнула.

— Какой молодой дурак на меня клюнет? Ни рожи, ни кожи, и в кошельке ветер гуляет!

Насчет кожи он мог бы поспорить. Ему казалось, она просто светится — как снег на горных склонах — и щедрая россыпь веснушек нисколько ее не портила. Впрочем, здесь у всех белая кожа, пора бы к этому привыкнуть. Так же как к ее разговорам. Она слишком откровенна, слишком открыта — до грубости на его утонченный вкус. Викар обхватил ладонями ее щиколотку. Хели боялась щекотки, и массировать ступню следовало осторожно. Работа приучила его равнодушно смотреть на тело — будь оно мужское или женское. Сейчас он окинул Хели оценивающим взглядом: насколько привлекательна она может быть для мужчин? Сам он предпочитал женщин попышнее — мягких, сладких. Сдобных. Хотя бедра неплохи. Плотные ягодицы. Округлые ляжки. Он никогда не представлял, что раздвигает их, чтобы...

Ты только что это представил.

Викар поспешно перевел взгляд на ступню в своих ладонях. Сосредоточился на ней. Промассировал каждый палец. Взялся за вторую. Хели захихикала и дернула ногой.

— Извините, — сказал он машинально. — Переворачивайтесь.

Хели повернулась на спину, скрестив на груди руки. Он взял ее за руку, и она подтянула покрывало повыше. Его каждый раз удивляло противоречивость этого жеста. Она спокойно подставляла его прикосновениям свой зад, и стеснялась, если он видел ее грудь... Кисть небольшая, но крепкая. И слишком крепкие для женщины мышцы.

— А, может, вам выйти замуж? — предложил он.

Хели чуть не подпрыгнула.

— Я уже была замужем! С меня хватит!

Она была замужем. Он не знал.

— И где теперь ваш муж? — спросил осторожно.

Хели вновь фыркнула.

— В могиле, слава богам! Жаль, не я его туда отправила! Нет уж, ни один мужчина больше не получит надо мной власти!

Может, еще никто и не захочет. Он оставил эту оскорбительную мысль при себе, но Хели вдруг засмеялась:

— Хотя никто особо и не пытается!

Викар промолчал. Она скосила глаза, разглядывая его сосредоточенное лицо. Многое бы она отдала, чтобы понять, что он думает. Или хотя бы чувствует. Смуглое лицо. Опущенные темные ресницы. Красивый крупный рот. Тонкий нос. В проколотой ноздре — золотое украшение в виде цветка. Темно-каштановые длинные волосы забраны в косу. Плечи широкие, прямые. Обнаженные руки жилисты. Сильные, но могут быть нежными. Стройный, гибкий. Двигается легко, непринужденно. Если не двигается — тоже непринужденно. Осанка прямая. Ничего о себе не рассказывает.

Хели улыбнулась — сама себе. Ей бы описание преступников составлять. Или заняться, наконец, собственными делами.

— Хватит на сегодня, — сказала она.

Викар тут же отступил. Собирал свои склянки, пережидая, пока она промокнет масло с тела и оденется. Услышав за спиной напряженное пыхтение, оглянулся. Хели пыталась застегнуть ремень. Правая рука плохо слушалась, Хели бранила ее шепотом, но не просила о помощи. Она никогда не просила о помощи. Викар подошел и молча застегнул пряжку. Хели вскинула глаза. Сказала с улыбкой:

— Еще и сухорукая!

— Вы не сухорукая! — отозвался он резко, но тут же вернулся к своему обычному ровному тону. — Сами видите, рука двигается все лучше и лучше. Вы поправитесь.

— Да, — согласилась Хели. — Если тебя к тому времени не выкупят. И кто тогда будет возиться со мной, лекарь?

Она задумчиво посмотрела на него.

— Ведь тебя же выкупят, правда?

Он сам себя мог выкупить.

А заодно — и целый корпус плененной рокнарской армии.

Викар показал на ее меч.

— Госпожа, не пора ли вам сменить одежду?

— Меня зовут Хели! — привычно поправила она.

— Простите, госпожа, — так же привычно отозвался он.

Хели придирчиво осмотрела свою черную форму. Отставив ногу, полюбовалась начищенным сапожком.

— Что тебя не устраивает?

— Война закончилась, госпожа, — подсказал он.

— Спасибо за напоминание! И что дальше?

— Не пора ли вам сменить одежду на женскую?

Насмешливо вздернув бровь, Хели уставилась на него. Глаза зеленоватые, в рыжую крапинку. Словно в глазах ее тоже были веснушки.

— Что, лекарь, у вас в Рокнаре женщины не носят мужскую одежду?

И не воюют.

Он сделал примирительный жест.

— Просто мне казалось, раз вы приглашены ко двору...

— Я приглашена к князю в качестве диковинки! — решительно сказала Хели. — И должна вести себя соответственно! Так что облачайся в свою хламиду, лекарь, и идем дразнить гусей!

Спорить было бессмысленно. Он оделся: широкая рубаха из шелка тонкого, бордовая туника из шелка плотного, накидка из белого альпака. Когда он застегнул за ухом золотистую вуаль, скрывающую его лицо вплоть до самых глаз, насмешливо наблюдавшая за ним Хели заметила:

— Я, наверное, смотрюсь с тобой, как ворона рядом с райской птицей! Это все?

Он кивнул, незаметно для женщины пряча в складках одежды граненый кончар. Меч Хели, конечно, выглядит внушительней, но сейчас она им плохо владеет.

— Знаешь, — сказала Хели. — Я совершенно не скучаю по юбкам, но черный цвет надоел до смерти. Не заказать ли мне красную форму? Но чтобы цвет — вырви глаз!

Смеясь, она сбежала по ступенькам лестницы. Черный действительно ее не красит. Этой женщине подошли бы густые насыщенные цвета — цвета самой земли. И золото. Много золота.

— Но у вас остается ваш замок, — напомнил он, когда они шли по длинному мосту. Встречные оглядывались на странную пару, но он не обращал внимания, а Хели это только развлекало.

Она привыкла уже к его манере разговора — Викар просто продолжал начатую ранее тему. Сказала с улыбкой:

— Ну да, ты же видел это сокровище! Недаром вы целых два месяца цеплялись за Осколец.

Они просто не могли оставить маленькую крепость в тылу на марше к столице. В ней укрылись остатки разбитой армии фальков, которые могли в любой момент ударить рокнарцам в тыл. Следовало просто выждать, пока голод и болезни сделают свое дело в крепости, но командующий Мидар предпочел штурмовать. А гарнизон вкупе с солдатами — обороняться. В результате они увязли: до тех самых пор, пока из столицы не подоспело войско князя Фалька. Множество мелких прорех, вроде ничтожного Оскольца, разорвали в клочья знамя рокнарской победы...

— Ну что, многие польстятся на такое сокровище? — продолжала насмехаться Хели. Он серьезно обдумал ее вопрос.

— Любой, кто потерял на этой войне свои владения. Любой, кто захочет стать лордом. Желающих будет немало, только позовите.

— Не собираюсь я никого звать, — буркнула Хели.

Группа придворных, выходящих из замка, поприветствовали ее небрежными кивками. Один, проходя мимо, намеренно толкнул плечом рокнарца. Вернее, попытался — в самый последний момент Викар мягко уклонился в сторону, и выпад пришелся в воздух, лишь тонкий шелк колыхнулся от движения. Увидев, что глаза хозяйки гневно сощурились, Викар поспешил ее отвлечь.

— Осколец — ваше владение?

— Теперь да, — Хели завернула голову, провожая скалящихся мужчин недобрым взглядом.

— Теперь?

— Стал моим с тех пор, как мой братец имел глупость подставиться под стрелы при первом же штурме.

И она возглавила гарнизон.

А он штурмовал крепость.

— Сегодня прием, — беспечно заявила Хели, — твои соотечественники явились выразить свое почтение Фальку. А заодно и на княжну взглянуть.

Он едва не сбился с шага. Конечно, он знал о прибытии делегации, вся столица трубила об этом. Но он не собирался встречаться с соотечественниками. Не сейчас.

— Я подумала, — продолжала Хели, — ты захочешь их увидеть. А то и словом перемолвиться. Сможешь передать послание на родину.

Она старалась как лучше. Добрая женщина. Он не должен испытывать желания ее задушить.

— Спасибо, госпожа, — ровно отозвался Викар. — Вы очень добры. Слишком добры.

Стайка райских птиц, подумала Хели. Золотистые, красные, багряные одежды. Цвета осени. Национальные цвета рокнарцев? Надо потом расспросить Викара. Она покосилась. Лекарь стоял за ее плечом, как слуге и положено. Глаза цвета темного меда неотрывно следили за послами. Из-за шелка вуали она не видела выражения его лица. Он никогда не улыбался, и оттого казался старше. Хотя сколько ему лет, она так и не узнала. Она ничего о нем не знала. Он не отвечает на вопросы, но очень любит задавать их.

Что там творилось, и о чем говорилось, не было слышно, они стояли слишком далеко от кресла Фалькона. От нечего делать Хели разглядывала княжеский двор. Сегодня здесь было много военных, что не удивительно. Мундиры черные, бордовые, коричневые, синие, зеленые, и — она улыбнулась — красные. Хотя в парадном зале было тесно, рядом с ними оставалось пустое пространство. Заметив это, Хели вызывающе зевнула и прислонилась плечом к колонне. Она терпеть не могла стоять на одном месте — идти, бежать, действовать — но только не пребывать в вынужденном ожидании. Продолжая скучающе рассматривать окружающих, перехватила взгляд мужчины в таком же черном, как у нее, мундире. Он поклонился ей — низко, насколько позволяла спина соседа перед ним. Удивленная Хели замедленно кивнула в ответ. Она его не знала. Или не помнила?

Как не было внимание Викара занято сородичами, он заметил этот обмен безмолвными приветствиями. Чуть повернув голову, посмотрел на мужчину. Тот тоже глядел на него. Во взгляде не было неприязни, враждебности, любопытства, брезгливости — всего того, к чему он привык, повсюду сопровождая Хели. Человек просто смотрел на него, как мужчина смотрит на другого мужчину — оценивающе. Он даже едва не кивнул Викару, тот был готов поклясться, что заметил микроскопическое движение подбородка, но в последний миг передумал. Викар отвернулся.

Он запомнит его. Рослый, как все северяне (вероятно, они просто тянутся к своему бледному солнцу), светлые глаза, светлые, коротко стриженые волосы. Крепкие челюсти, мощная шея, широкие плечи. Форма офицера среднего звена.

Делегация отступила от княжеского кресла, полумесяцем разворачиваясь к залу. Викар напрягся. Только у двоих были закрыты лица. Остальных он не знал. Они с Хели далеко, в полумраке, его просто не увидят...

В это время крайний рокнарец повернул голову и посмотрел прямо на него.

Хели ворчала, переминаясь с ноги на ногу:

— Ну, пошла тягомотина!

'Тягомотиной' она назвала церемонию представления послам Рокнара важных сановников князя, его военоначальников, знатных лордов... Было их не счесть, и она заранее тосковала. Зевнула, на этот раз деликатно прикрыв рот ладонью.

— А теперь я хочу познакомить вас с нашей героиней, защитницей крепости Осколец, леди Хели...

Подавившись неоконченным зевком, она поспешно выпрямилась. Дьявол бы побрал Фалька, пресветлого князя нашего! Нашел, кем хвастаться! И перед кем! Люди расступились перед ней, оглядываясь, улыбаясь и перешептываясь. Хели ничего не оставалось, как пойти по освобожденному проходу. Сделав несколько шагов, она ощутила непривычную пустоту за спиной и непроизвольно оглянулась. Викар по-прежнему стоял у колонны.

Прятаться нет смысла. Теперь, когда он обнаружен, ему будут заданы вопросы. Жаль, он не знает ответов...

Викар двигался бесшумно, но Хели все равно уловила, когда он присоединился к ней — спину обвеяло теплом. Хели принужденно улыбнулась навстречу улыбке князя, вложила руку в его раскрытую ладонь. Повернулась к послам. Черные, карие, золотистые глаза смотрели на нее — без удивления, без неодобрения или одобрения. Но она вдруг остро ощутила, как вызывающе нелепо выглядит рядом с этими разряженными южанами в своей поношенной черной форме. Нужно было, разнообразия ради, послушать сегодня Викара и надеть новое платье. Вдруг они воспримут ее одежду как оскорбление?

Посол, лицо которого прикрывала багряная с золотой ниткой вуаль (цвет клана, а, может, указание на должность?), чуть склонил голову. Тяжелые, морщинистые веки, очень темные глаза. Его манера говорить ровно и мягко напоминала Викара.

— Мы поражены доблестью и стойкостью женщины фальков.

— Не меньшая доблесть нужна, чтобы прекратить войну, — отозвалась Хели. — Я восхищаюсь мудростью принца Лайкара.

Густые, черные с проседью брови посла взлетели.

— Леди говорит по-рокнарски?

— Немного. Кое-кто утверждает, что мой рокнарский вульгарен.

Взгляд посла скользнул за ее плечо, тут же вернулся, и рокнарец произнес что-то вежливое. Освобожденная жестом князя, Хели с облегчением отступила. Старший из послов больше не смотрел на Викара, зато поглядывал второй, а один, с открытым лицом, таращился и вовсе уж неприлично. Викар, сложив на животе руки, смотрел в пол. Может, молитву читает, кто его разберет...

Хели посмотрела влево — княжна Мария искала ее взгляда. Хели улыбнувшись, подмигнула девушке. Напряженное серьезное лицо Марии слегка расслабилось. Она сегодня была чудо как хороша. Белая кожа худенького лица, голубые распахнутые глаза, светлые волосы уложены тугими кольцами под жемчужной сеточкой; а уж платье из вишневого бархата с золотой тесьмой наверняка подходит под рокнарское понятие о роскоши. Только жарко же в нем! Розмира, тетка княжны, удостоила Хели неприязненного взгляда, прежде чем вновь начать торжественно улыбаться. Она Хели не одобряла. Никто не одобрял Хели. Даже сама Хели не всегда себя одобряла.

— Ну что ж, все оказалось не так страшно, — заметила Хели. Она сидела на скамеечке у открытого в сад окна, и наблюдала, как служанка расплетает золотые косы княжны. Мария передернула плечами.

— Бр-р-р! Под их взглядами я не могла и слова вымолвить. Они, наверное, подумали, что я дурочка.

Хели хмыкнула.

— Насколько я понимаю, для рокнарцев главное — чтобы ты была не уродина и благонравного воспитания.

Откинувшись, легла головой в проем окна, расстегнула ворот мундира. Вечерний ветер охлаждал влажную кожу шеи и груди. Пробормотала:

— Как и для наших мужчин, впрочем... А еще ты принесешь обеим странам мир.

— Ох, я все это понимаю! Только мне страшно, так страшно!

Хели лениво повела взглядом,