Мальчик из будущего. (Черновик).

Название: Мальчик из будущего.

Аннотация:

Мог ли даже мечтать не совсем простой мальчик из самого обычного московского детдома перенестись из Российской Федерации 2016 года в Советский Союз 1969 года?... нет, вот он как раз мечтать мог. Причина: поскользнулся, упал, очнулся. Следствие: сотрясение, гипс, ой нет... удивление, радость и прошлое вокруг.

Пролог.

— Мальчик, передай на билет, — услышал я за спиной, грубый прокуренный женский голос.

Мельком обернувшись, я молча взял протянутую банкноту в пятьдесят рублей и, привстав на цыпочки, дотянулся до кондуктора, пришлось протискивать руку между двумя слипшимися телами. Получив сдачу и билетик, я протянул всё это женщине, которая стала всё тщательно подсчитывать.

Смысла в этом я особо не видел, пока я одной рукой передавал плату на проезд, то другой давно вытащил из её кошелька сто рублей. Мог и больше, однако не стоит, бедная она. А деньги взял по той причине, что эта женщина уже три минуты тыкает мне мокрой рыбьей головой в область поясницы, напачкав футболку, да и мокро теперь там, пахнет. Неприятно. Так что будет компенсацией. Так-то в троллейбусах я не работаю, да и вообще на маршрутном транспорте стараюсь не мелькать, а то и вломить могут что на чужой точке работают и не башляю. Моя стихия рынки или другие толкучки. Причём вот уже как пять лет работают один, скрывая свой способ заработка. Сам я детдомовский, нужно же было как-то существовать, тем более интересов у меня множество, а возможностей нет. На рынке около нашего детдома я не тусуюсь, там две команды работают. Мало ли увидят. И так, сколько предложений в первое время получил, влиться в команды, когда попал в детдом. Но я всегда был одиночкой, так и продолжал жить. Зубрила — как меня называли в детдоме. Это одно из самых ласковых прозвищ. Наш вундеркинд — как меня обзывали преподаватели и воспитатели. Я у них гордость, на все олимпиады и соревнования езжу. Вот такой вот я незаменимый человечек. На математическую олимпиаду кого пошлём? Конечно Ларина. Соревнования по боксу среди юниоров? Естественно Макса Ларина, у него же первый разряд. В физике, химии, литературе, или истории? Я везде впереди.

Правда, среди детдомовцев уважением я всё же пользуюсь. Дерусь очень хорошо, но не это главное. Наверное, не только в детдоме, но и во всей Москве нет более шкодливого ребенка, чем я. При айкью в сто пятьдесят единиц, тринадцатилетнем возрасте и ничем не примечательной внешности, разве что я был рыжим, я был самым хулиганистым из нашего детдома. Мои проделки начали обсуждать с семи лет, как у меня погибла мама, и я оказался в детдоме. Кто мой отец я не знаю до сих пор, в свидетельстве о рождении был прочерк.

Что-то я отвлёкся. О себе я могу рассказывать долго, и поверьте, вам будет и весело и грустно. Сейчас же я возвращался с самого крупного рынка на окраине Москвы, сегодня хорошо подогрел одного растяпу на 'лексусе', в кармане пятнадцать штук деревянных, плюс триста евро. Теперь я смогу на неделю вперёд оплатить услуги Жаклин. По уму я давно перерос своих сверстников, но как оказалось и тело торопилось повзрослеть. Особо в смущении или неуверенности я замечен не был, так что решил сам поискать партнёршу. Этот вид взаимоотношений мужчины и женины интересовал меня с одиннадцати лет, так что я перелопатил горы литературы, как в библиотеках, так и в интернете, так что многое знал. После прочтения книги по акушерству, могу сказать, что роды я теперь приму без проблем, память идеальная. Каждую букву на станицах помню, или тот же рисунок. Ну а когда настало время, это случилось полгода назад, сразу решил окунуться в новые ощущения. Партнёрша мне повстречалась в тот же день. Она была проституткой, но элитной, работающей на квартире, клиенты сами приезжали к ней. Я набрал гору рекламы на эту тему, позвонил по первому же номеру и наткнулся на Жаклин, или Женю, как значилось по паспорту. Та с малолеткой поначалу не хотел иметь дела, но из любопытства назначила встречу. Там уж я не оплошал. С тех пор я пропал. Всё что не 'заработаю', я несу ей, потому что меня реально подсадили на крючок. Я не наркоман, хотя и знаю что это такое, есть у нас кто колется в детдоме, но, похоже, у меня обошлось и без уколов. Девчата в детдоме сказали что, похоже, я влюбился. Отрицать не буду, хотя и пытался по привычке проанализировать, что такое эта любовь. После долгих анализов вывод был один — это просто болезнь и её надо лечить.

Лечиться я пока не хотел, меня всё устраивало. В детдоме я вёл себя, как прежде, ездил на соревнования, если такие случались, старался не привлекать к себе внимание. Забросил шкоды, это то и привлекло ко мне больше всего внимания. На шкоды у меня просто времени не хватало.

Покинув переполненный салон автобуса, проверив на месте ли сегодняшняя выручка, я вприпрыжку побежал к Жаклин. У неё сегодня никого, я уже звонил, уточнял, так что сегодня она моя. Так-то этим не совсем законным заработком я занялся с девяти лет. Намучившись от безденежья, решил начать именно с работы щипача. Как и всё до этого, не смотря на то, что меня никто не учил, у меня всё получалось идеально, ни разу не был схвачен за руку. Ещё бы, я предварительно три месяца изучал работу таких вот щипачей, составлял графики, рисовал схемы, тренировался на манекенах, пока впервые не вышел в поле. В общем, стал вполне неплохим щипачом за эти четыре с половиной года. Теперь я мог использовать интернет, у меня был ноутбук, который тщательно оберегал, заказывал разные реактивы, которых не было в школьной химлаборатории. В общем, тратил деньги на своё развитие и на мелкие радости. На одежду не тратил, я особо не притязательным был, а в детдоме нас кормили и одевали. Даже один раз помог нашей воспитательнице, в тайне ото всех сунул ей пятьдесят тысяч рублей в сумочку. Мои накопления за полгода. У неё муж умер, у нас плотником работал. Хороший мужик. Деньги передал тайно, не афишировал, хотя Надежда Игоревна и пыталась вернуть деньги, но не нашла кому. По-моему я единственный в нашей группе кто не кричал что деньги мои. После этого та что-то стала подозревать, задумчиво на меня поглядывала. Однако поминки справила хорошо, это главное. Я не особо жадный был, хотя хапать под себя любил, но это общая черта всех детдомовских. Все мы тут жуткие собственники.

Поднявшись на лифте на нужный этаж, я скользнул в открывшуюся после звонка дверь и был послан моей нимфой в душ. Быстро раздевшись, нырнул в ванную комнату, где встал под плотные струи горячей воды. Видимо от шума воды я пропустил дверной звонок, потому как, выключив воду и растираясь, вздрогнул, когда вдруг дверь распахнулась, я её не запирал, и ко мне ворвался здоровый бык в кожаной куртке. Тот видимо ожидал увидеть здесь взрослого мужика, а обнаружил лишь испугано сжавшегося от неожиданности мальчишку. Правда, среагировал он сразу. Ухватил меня за загривок, и вышвырнул наружу, пинком придав ускорение в сторону зала. Кувыркнувшись через голову, я быстро обмотал торс полотенцем и отполз к Жаклин, она лежала в своём полупрозрачном пеньюаре, всхлипывая у дивана, вытирая окровавленные губы. Они были разбиты.

— Ещё раз спрашиваю, — хмуро сказал холёный мужчина в дорогом костюме, сидевший на стуле, два его быка закончив осмотр квартиры, встали рядом. — Где флешка? Она пропала сегодня днём после моего посещения твоей квартиры.

— Не знаю я ни про какую флешку, — простонала Жаклин.

— Она не хочет говорить, — повернулся неизвестный мужчина к одному из быков.

— Вам же русским языком сказали, что не видела она никакой флешки, — вскочив и перегородив дорогу быку, сказал я, выставив руки ладонями вперёд.

Это не особо помогло, мало того что по голове прилетело, отчего долго стоял звон, так мне ещё по рёбрам прошлись когда я упал. Кажется, одно хрустнуло. Когда я перестал трясти головой, то замер. Бык щупал пульс у Жаклин, по её становившемуся взгляду я понял, что она мертва. Перестарались.

— Суки-и! — мой крик, наверное, слышало пол дома.

Откуда взялись силы, уже не скажу. Схватив со столика длинную заколку Жаклин, я воткнул её в глаз холёному и отлетел от удара второго быка.

— Избавься от него! — взвизгнул холёный, видимо заколка до мозга не дошла, или промахнулась, но глаз я повредил точно.

Я ещё чувствовал, как меня подняли. Чувствовал, как по коже скользнула тюль, дуновенье ветерка на балконе, а после свободный полет. Семнадцатый этаж. Без шансов. Лишь одно огорчало, полотенце в комнате осталось, разобьюсь голышом. Я же умру от стыда. После этого наступила темнота.

* * *

— Смотри, веки дрогнули, сейчас глаза отроет, — услышал я совсем рядом звонкий мальчишеский голос. Судя по пыхтению детворы рядом немало. Где я? Купидоны?

Не знаю, я как-то религией не интересовался и из всех детей кто входил в эту святую когорту помнил только купидонов. Это такие перекормленные кудрявые розовые младенцы-нудисты, что с луком сеют радость. Хм, влюбляют вроде, но причем тут я? С Жаклин у меня была чисто платоническая дружба. Она учительница — я прилежный ученик, любовью там и не пахло, чтобы не говорили девчата из детдома. На секс я подсел, есть такое, но любовь? Так откуда эти детишки и жив ли я? Вроде под окнами Жаклин газон был, это что, я не умер, разбился и теперь на всю жизнь останусь инвалидом? Не хочу, лучше смерть.

Я бы так долго лежал, слушая гомон, но вдруг услышал уже другой голос. Вполне взрослый, мужской, с лёгкой хрипотцой.

— А ну пионеры в сторону. Евгеньев, что произошло?

— Не знаю, товарищ инструктор. Я на вышку поднялся, оттолкнулся и когда сальто делал, этот парень мимо пролетел. Молча, мне кажется, он был без сознания, руками не махал. О воду почти плашмя ударился. Выше меня только одна площадка была, взрослая, но я когда поднимался, там никого не видел, спрятался, наверное. Я в воду следом вошёл, выплыл, а он лицом вниз, видимо от удара совсем сознание потерял. Наша группа в воду попрыгала и мы его вытащили. Почему-то голого. Наверное, как Сашка три дня назад в воду прыгал и от удара о воду трусы потерял. Женька с Сашкой поискали, но трусы парня не нашли. Он не дышал, я сделал искусственное дыхание, как вы учили. Вода из легких полилась, кашлял, но в сознание не приходил.

В это время я почувствовал, как меня ощупывают, и приподнимают веко, отчего я рассмотрел широкоплечего загорелого мускулистого мужика со свистком на длинной бечевке, болтающейся на шее. Ниже его не видел, весь он голый или нет. Пояснение неизвестного паренька, который видимо меня и спас, немного, совсем чуть-чуть прояснило обстановку. Почему-то я упал не на газон, а в бассейн или ещё куда. Не знаю, где эти вышки стоят. Я полгода греблей занимался, а не прыжками в воду. Дальше проанализировать не успел, разговор продолжился и я навострил уши, стараясь не показывать, что пришёл в себя. А так я действительно плохо себя чувствовал, было тяжело дышать, живот, грудь и лицо буквально горели, похоже, ими я плашмя и ударился о воду. В общем, боль в теле намекала как мне сейчас нехорошо, но это ничто по сравнению с тем, что я снова владел своим телом и главное чувствовал ноги и руки. Даже незаметно пошевелил ими.

— В неотложку позвонили?

— Анька убежала звонить к телефону-автомату.

То, что мы находимся под открытым небом, мне было известно, когда веко поднимали, за спиной инструктора видел голубое небо с барашками облачков. Чуть в стороне стояло что-то массивное и деревянное, но я видел это нечто не полностью. Видимо пресловутая вышка.

— Это хорошо. Сейчас давайте его приподнимем и перенесём на скамейку. Не стоит ему на краю причала лежать.

Я почувствовал, как мне приподняло несколько рук, с десяток точно и после недолгого переноса положили на полукруглые валики скамейки. Вот на причале мне удобнее было лежать, там доски прямые, а эти прямо в тело впились полосками.

— Ой, у него полотенце сползло, — слышал я, как где-то неподалёку ойкнула девочка, и послышалось сразу несколько девичьих хихиканий, на разные голоса.

Решив, что больше ничего узнать не удастся, инструктор послал одного из мальчишек за аптечкой, я решил очнуться, показать, что в сознании. Да и судя по ощущениям, кто-то вернул мне полотенце на место.

— Ой, смотрите, глаза открыл, — снова ойкнула та же девчонка.

Инструктор сразу же стал меня осматривать и задавать вопросы.

— Ты можешь говорить?

Я на миг замер широко открытыми глазами разглядывая плакат на вышке. До этого я его не видел. Там была нарисована молодая девица, прыгающая с вышки, и написан лозунг: Всесоюзная спартакиада студенчества.

Чуть ниже ещё один на эту же тему. Читать про попаданцев я любил, любой из мальчишек кто у нас знал эту тему, мечтал о переносе, я исключением не был. Неужели?..

— Так как? Ты меня понимаешь, можешь говорить?

Я перевёл взгляд на инструктора, задержавшись на его плавках, никогда не видел такого древнего фасона, и сказал немного глубоким потусторонним голосом:

— Мир вам земляне. Мы жители Венеры прибыли к вам на планету неся предложение дружбы и сотрудничества. Наш звездолёт был сбит американцами и пришлось прыгать, — глядя на ошарашенные лица инструктора и мальчишек, девчат скрывала спинка скамейки, я не выдержал и заржал.

— М-да, удивил, — усмехнулся инструктор. — Ну раз с чувством юмора у тебя всё в порядке, значит и разум не потерял. Это хорошо. Как на вышке оказался?

— На спор, — вздохнув, ответил я.

Пока я собирался свести общение в минимум, пусть медики приедут и заберут меня в больницу, там уж накачавшись информации можно спланировать, как жить дальше. Пока постараемся отвечать кратко, выдавая как можно меньше информации.

— Как тебя зовут?

— Максим. Макс Ларин.

— Где твои родители?

— Отца я не знал никогда, мама умерла в начале этого лета. Я решил, что детдом не для меня и поехал путешествовать. Море хочу видеть, в Сочи ехал.

— Откуда ехал?

— Из Сибири, мы с мамой жили в небольшой деревне.

— Ехал в Сочи, а приехал в Москву?

— Хотел посмотреть какая она, — снова вздохнул я. — Мне город понравился, две недели уже тут живу. С мальчишками познакомился, вроде хорошие парни, а столкнули. Я прыгать не хотел, высоко.

Инструктор посмотрел на конопатого парнишку стоявшего рядом облокотившегося руками о колени, но тот пожал плечами, выдуманных мной городских мальчишек он не видел.

— Плавки у тебя были?

— Трусы чёрные семейные были, — коротко ответил я.

Задать ещё какой либо вопрос инструктор не успел, три девчонки галдя, объясняя дорогу, привели врача. Это был мужчина в белом халате и кожаным саквояжем, с бородкой и в круглых очках, на шее старинный фонендоскоп. М-да, я действительно был в прошлом, глаза меня не обманывали, но всё равно мало информации, я даже не знаю какой сейчас год.

Узнав, что произошло с подробностями, огорчённо покачав головой, тот занялся мной, простукивал, проверял. Когда он щупал бок, я даже закричал от боли, но дальше всё прошло нормально.

— Что с ним? — с тревогой спросил инструктор.

— Похоже, ребро сломано. Вы когда его несли, он не стонал?

— Он без сознания был...

Пока инструктор и врач общались, я припомнил, что действительно, когда меня несли, была тянущая боль в боку. Но на это место меня не трогали, так что я как-то не обратил внимания. А врач именно на больное место нажал.

'Так-так-так, похоже, перенёсся я вместе с переломом, которым меня наградил тот бык с поломанными по-боксёрски ушами. Значит и синяки должны выплыть как на теле, так и на лице. На лице точно есть, вон как врач его осматривал, да и бок в некоторых местах долго ощупывал и простукивал. Хм, интересная информация для размышления', — мысленно прикидывал я, но проанализировать новую информацию не успел, врач договорился о помощи на случай переноса. Меня забирали.

— Сам сможешь идти? — спросил врач.

— Пока не попробую, не скажу.

— Сейчас я тебе наложу тугую повязку на грудь, чтобы зафиксировать поврежденное ребро, потом и попробуем.

Пришлось, морщась принять сидячее положение, приподняв руки дожидаться, когда мне туго прибинтуют грудь. Это действо нисколько не мешало мне с интересом осмотреться, разглядывая парк, где мы находились. Было видно аккуратно подстриженные кусты. Везде чисто и прибрано, на каждом углу урны. Высокие плакаты на тему спорта. Все времён Советского Союза. Но какие-то наивные что ли. Даже не определюсь сказать какой сейчас год. По ним не определишь. Рядом плескалась вода озера, именно озера, а не бассейна. С одной стороны было огорожено, был пирс и вышка. С другой песчаный берег. Я лежал на скамейке той территории, где готовились к прыжкам или плаванью спортсмены. Дальше высокие трибуны для зрителей. Сейчас пустые. Кроме семи парнишек в плавках и инструктора было двенадцать девчат в закрытых однотипных купальниках и смешных шапочках, что группкой стояли неподалёку. По тропинкам прогуливались отдыхающие, но к нам они не сворачивали.

Инструктор, пока меня перевязывали, и я осматривался, с вопросами не отставал, пришлось отвечать. На первый вопрос, где моя одежда? Я ответил, что на верхней площадке вышки. Двое мальчишек наперегонки сломя голову побежали к ней. Быстров вернувшись, отрицательно покачали головой, одежды естественно найдено не было. Когда с перевязкой было закончено, один из мальчишек принёс мне шорты, похоже, свои собственные.

— Бери, у меня в сумке другие есть, запасные, — требовательно сунул их он, когда я попытался отнекиваться.

Врач помог мне их одеть, а то мне неудобно было. Сами шорты были слегка тесноваты, все же их хозяин был младше меня на пару лет, но налезли, а это главное. Они были немного стрёмные, тёмно-синие с одним карманом впереди. Страшноватые. Но дарённому коню, как говорится, в зубы не смотрят.

Попытавшись встать, я тут же плюхнулся обратно, застонав от боли в боку. Врач подхватить меня не успел, я неожиданно для него попытался встать.

— Ну как же ты так голубчик? — возмущался тот. — Голова кружится?

— Да, сразу в бок повело. Видимо сотрясение.

Всё же нести меня не пришлось, переждав головокружение, я с помощью врача встал, и мы с ним немного прошли, до следующей скамейки.

— Ну что ж, думаю, дойдём до машины, — резюмировал тот и, подхватив свой саквояж, стал ожидать, пока я попрощаюсь с ребятами и девчатами.

Скотиной такой я не был, что добро забывает, всё же спасли меня. Так что сердечно попрощался со всеми, кто был из молодёжной школьной группы по прыжкам в воду. Всё же я не выдержал и поинтересовался, почему на плакате про студентов, а они школьники. Выяснилось, студенты тренируются вечерами, от обеда, а сейчас одиннадцать дня, время школьных команд. Развеяли моё недоумение.

Всё же нас без сопровождения не отпустили. Инструктор строго настрого велел детям не лезть в воду, подхватил меня на руки и понёс к выходу из парка, а врач заспешил следом. Пока меня несли я с интересом осматривал фасоны прогуливающихся отдыхающих, дивясь одеждой. В чём дети бегали, плакаты изучал. Вытянув голову, попытался рассмотреть стенд с газетами, но меня пронесли далеко от него. Вот проезжая часть, шум которой всё приближался пока мы на неё не вышли, у белой машины с красными крестами, дало мне больше информации. Все машины были старинного вида, круглые, с выступающими крыльями, фары не внутри корпуса, а снаружи на неких ножках. Ну у всех, но и такие были. Машины как в фильмах про гангстеров тридцатых годов. Шучу конечно, но старинных для меня 'Волг' и 'Побед' хватало. Грузовиков много. Из современных пролетела 'Газ-24' новенькая, как будто только с завода. Видимо служебная, чёрная. Информацию по советским и российским машинам я изучал и знал когда стали выпускать эти 'Волги'. Ориентировочно сейчас тысяча девятьсот семидесятый год, плюс-минус пару лет. Точнее позже узнаю. Уже легче. Это не съёмки фильма про советский период, и уж тем более не розыгрыш, да и кто меня будет разыгрывать? Нет, это реальность.

Водитель при нашем приближении выскочил и открыл дверь, боковую. Машина была универсал, тоже кажется 'Волга', сзади широкая дверца открывались, но меня решили посадить на заднее сиденье. Кстати, его внутри не оказалось, были бортовые, по бокам. Ничего устроился и поблагодарил неизвестного для меня инструктора. Даже познакомиться не успели. В принципе вряд ли бы когда больше встретимся, так что прощай незнакомец и спасибо тебе.

Врач сел тоже сзади, но напротив, с другого борта. Водитель вернулся на своё место и, запустив двигатель, спросил:

— Куда? В Детскую?

— Нет, давай к нам в Склиф, тут ближе, — ответил врач.

Водитель только кивнул и, посмотрев в боковое зеркало заднего вида, повёз нас в неизвестном направлении. В одну из больниц Москвы. Склиф, я так подозреваю — это Склифосовского. Я жадно разглядывал город. Что ж, если вспомнить современную мне столицу, небо и земля, не сразу и улицы то распознаешь, до того изменения коснулись всего. До больницы доехали быстро, уже через десять минут въехали на территорию и подъехали к дверям приёмного отделения скорой.

Выйти мне тоже помогли и завели внутрь, где меня принял дежурный врач. Или фельдшер, я не понял. Пока врач что меня привез, заполнял карточку, меня быстро опросили, записав данные, только откуда я сказать не смог, поставили прочерк, из Сибири и всё, пусть ищут, повели в палату хирургического отделения. Вела пожилая санитарка. Она же всё объясняла, охая надо мной, и показывала. Разместила, помогла расстелить выданное бельё, лёг я уже сам, стараясь лежать на спине, чтобы не тревожить ребро.

Всего в палате было шесть кроватей, на двух лежали двое больных мужского пола, я с ними поздоровался, когда вошёл, представившись. Один представился дядей Лёшей, второй Саньком, на вид ему было лет семнадцать, со сломанной ногой лежал, сложный перелом. Ещё две кровати тоже были заняты, мятое постельное бельё лежало, а вот шестая кровать, путая, только панцирная сетка и свёрнутый матрас. Как только баба Зина, как звали санитарку, вышла, я тут же пошевелился и, скрипнув пружинами кровати с трудом встал:

— Ты чего Максим ходишь, баба Зина прямо же сказала, чтобы лежал не вставая. В туалет захотел?

— Газету, — кивнул я на газету, что лежала на тумбочке одного из отсутствующих соседей. — Сегодняшняя?

— Нет, три дня ей уже.

Подойдя, я перевернул газету и всмотрелся в дату. 6 июня 1969 года. Теперь я знаю, какое сегодня число, девятое, понедельник. Меня что-то в пот бросило, поэтому мелкими шагами передвигаясь, пошатываясь, я вернулся к кровати, оба моих соседей были не ходящими, у дяди Лёши перлом таза, я снова лёг и с облегчением вытянул ноги. Босиком шлёпал, да и состояние так себе, отлежусь, надеюсь, пройдёт. Я даже проанализировать свежую информацию не успел, вырубило сразу, как свет в комнате выключили.

Разбудили меня к вечеру, ужин был. Мне принесли ужин в палату, как и другим соседям. Двое отсутствующих уже появились, сразу познакомился с ними. Один токарь получивший удар током, отчего у него отнялась одна рука. Лечили. Второй живчик, как выяснилось таксист. После автоаварии лечил сломанные рёбра. Он себе хорошо так грудную клетку повредил о рулевое колесо.

После ужина за мной пришла медсестра и отвела в рентген кабинет, где мне сделали снимок, после чего я вернулся обратно и лёг на кровать. Это недолгое путешествие забрало у меня все силы, едва дошёл. Зря от сопровождения отказался. Хоть ненароком пощупал бы медсестру. Она ничего, фигуристая.

Уснуть не успел, слушал радио, интересно было, когда пришла баба Зина. Она принесла больничную пижаму по моему размеру. Кстати да, все в пижамах ходят, а я в одних шортах. С учётом синяков покрывающих тело, вид фееричный. А тут выдали, наконец, забрав шорты. Дальше я продолжал лежать ещё около часа, пока меня не вызывали в процедурную. Как выяснилось, сегодня дежурил как раз мой врач и когда принесли снимок, он решил мной заняться. У меня действительно был перелом одного ребра и трещина в соседнем, ребро немного сместилось нужно вправлять и накладывать новую повязку. Дождаться окончания процедуры у меня не получилось, вставляли ребро по живому. Вырубило.

Очнулся ночью на своей кровати, с новой фиксирующей повязкой, из-за острого желания сходить в туалет. Мочевой пузырь готов был вот-вот лопнуть. Стараясь не разбудить соседей, я встал, света из окна хватало, чтобы рассмотреть куда ступаю. Только половицы скрипели, да дверь когда я её открыл. Медсестра сонно подняла голову, когда я вышел в коридор и направился в туалет.

— Как ты? — негромко спросила она.

— В туалет хочу. Грудь ноет, но терпимо.

— Хорошо, иди, а то не успеешь.

Шагать я и так не прекращал, так что быстро оказался в туалете. Свет горел, поэтому зайдя, сразу устремился к унитазу и, сделав свои дела, испытывая немалое облегчение, я прошёл к раковине, разглядывая себя в зеркало. М-да, видок ещё тот. В одних синих полосатых больничных штанах, которые приходилось придерживать, чтобы они не спали, рубаха видимо в процедурной осталась, или у кровати висела, в потёмках я её не рассмотрел. На груди торс опоясывала тугая белоснежная повязка. По всему телу синяки, из-под повязки показывалась огромная гематома. На челюсти левее лелеет синяк, на скуле ещё один. Трещина на губе. Под глазами ничего не было, а так я это я. Та же рыжая шевелюра, наглые зелёные глаза, и обаятельная улыбка. Норма всё.

Потрогав синяки, определяя насколько они болят, я умылся и попил воды из-под крана. Наклоняться больно было, пришлось всё проделывать, сложив ладони пилоткой, наполняя их водой. Нормально, и напился и умылся. Закрыв кран, подволакивая ноги, сил поднимать выше не было, я вышел в коридор. Оказалось, медсестра разбудила врача. Он в ординаторской спал и тот меня ждал. Пришлось снова идти в пыточную-процедурную. В этот раз осмотр врача удовлетворил и он меня отпустил. Кстати, в помещении рубахи я не нашёл, значит в палате. Добравшись до кровати, лёг и, завернувшись в колкое шерстяное одеяло, почти сразу уснул.

Проснулся, когда громко взревело радио, где играла музыка, симфоническая, кажется Шопена. Открыв глаза, я определил, что сна ни в одном глазу, выспался, наконец, а то вчера как сонная муха ходил. Осторожно, стараясь не потревожить ребра, потянулся, скрипнув кроватью, и спросил у бодрствующих соседей:

— Сколько времени?

— Спи, шесть утра, сейчас новости будут по 'Маяку'.

Сашка дрых без задних ног, только локоть торчал из непонятно как вывернутого одеяла, но я спать не хотел, о чём и сообщил соседям, мол, выспался. Спросив газету я лёг на место и стал с интересом её читать, стараясь побыстрее влиться в местную жизнь. Вон, соседи помогут, научат, подскажу. Главное поменьше косячить в незнаниях и речи, чтобы внимания не привлекать. Прочитав газету, я заскучал, больше литературы не было, а что было, я читал, это про художественные книги. Вот у Сашки на тумбочке лежала пачка учебников, он на мехмате в МГУ учился. На первом курсе и чтобы не отстать продолжал учиться, приятели ему приносили задания и забирали готовое.

Тот спал, спрашивать я не стал, взял верхний учебник, в который была в виде закладки вложена тетрадь, и стал изучать, что нарешал Сашок. Высшей математикой тут и не пахло, такие программы в старших школьных классах проходят. В моё время. Я их прошёл и темой владел. Изучив решение задачи, что вчера решал Санёк, я нашёл три ошибки, карандашом дяди Лёши внёс на полях правки, указав на ошибки. Из трех готовых решений в двух были ошибки, одно правильно. Вернув тетрадь на место, я с интересом пролистал учебник, ох и древность, решения задач на уровне каменного века. С учётом того что я по собственной инициативе для саморазвития самостоятельно учил весь учебный объём университета, то для меня эти задания были что тьфу. Я уже на последних курсах задачки решал, даже мысленно писал лабораторные и курсовые, поэтому знакомая тема. Я вернул учебник на место, забрал всю остальную стопку и за полтора часа, до самого наступления завтрака успел изучить все учебники. Что ж я теперь знал всю учебную программу факультета мехмата за первый курс. Вообще ничего сложного. Вот взрывчатку сделать в химлаборатории было сложно, чтобы не поймали, а тут так, больше на логику решения.

Я как раз вернул учебники, сложив их так, как они были сложены до меня, и разбудил Сашку, принесли завтрак, а сам направился в помещение столовой. Утром, когда проснулся и бегал в туалет по маленькой, то предупредил медсестру что в состоянии дойти до столовой. Так что мне теперь обеды не будут носить. Не хотел санитарку напрягать, ей и так двух лбов кормить в одной только нашей палате.

Таксист и токарь пошли со мной, мы сидели за одним столиком. Таксист ел осторожно, а токарь одной рукой, вторая как бездействовала, так бездействовала. Он её не чувствовал. Когда я пил сладковатый чай, то поглядывая на соседа, решил рассказать ему одну историю. Кстати, реальный случай.

— Дядь Толь, я сам из Сибири, у нас там тоже много всего случается. Был такой случай, мне мама рассказывала. Одного лесника ударило током. Серьёзно ударило, даже след остался и у него отнялись ноги. Ничего сделать не могли, даже не чувствовал. Всё испробовали. Он вернулся домой, пытался жить. За ним жена ухаживала. Так его сын решил воспользоваться последней надеждой. Рядом в поселении шаман жил, он к нему и обратился. Тот согласился посмотреть. Пощупал, опросил и сказал: 'Клин клином вышибают. Лечить нужно тем же'. Сын пробросил провод и, не колеблясь с согласия отца, ткнул оголённые подключённые к бытовой сети провода к спине лесника. Ничего не случилось, того подёргало, на спине новый след-ожёг остался, но ног он не чувствовал. Они прогнали шамана, хотя тот и говорил, что нужно подождать. А потом на второй день лесник вдруг почувствовал, что что-то колет в ноге, он стал их чувствовать. На третий день смог встать на ноги, а через неделю набрав подарков, поехал к тому шаману и просил у него извинений. Вот такая история. У меня мама медсестрой была, она именно в той больнице и работала, где лесника пытались лечить. История почти из первых рук.

— Как интересно, — услышал я за спиной. — А где именно это произошло?

Обернувшись, обнаружил, что сзади стоит наш лечащий врач, который видимо всё прекрасно слышал. Чего это он тут делает, дежурство то закончиться должно, домой уже должен был уйти отсыпаться.

— В одном небольшом городе в центральной части Сибири, — честно глядя в его глаза ответил я.

— Прохвост, — улыбнулся тот и, посмотрев на моего соседа, строго помахал тому пальцем, чтобы он не занимался самолечением, после чего махнул мне рукой. — Идём, там к тебе пришли. В процедурной пообщаетесь.

— А кто пришёл? У меня родственников нет. В Москве знакомых тем более. Я никого не жду, — насторожился я.

В действительности понять, кто мог прийти, было не сложно, наверняка работник социальной службы, и сотрудник поли... э-э-э, милиции, для оформления. Будут в детдом оформлять, ну и родителей искать, к собаке не ходи. Вряд ли ошибся, я такую возможность предполагал. Просто не думал, что они так рано придут, надеялся день другой у меня будет.

Встав, я проследовал за врачом, всё равно деваться не куда. После завтрака меня разморило, да и каждый шаг в бок стал отдаваться. Так что когда вошёл в процедурную, рубаху у меня можно было выжимать. Доктор моё состояние заметил. Осмотрел, опросил самочувствие и сказал гостям, чтобы надолго меня не задерживали, но сам не вышел, сел у окна. В помещении действительно оказалось двое, только вот сотрудника милиции я не обнаружил. Женщины оказались из газеты, отчего я с некоторым облегчением вздохнул. То, что дети школьной спортивной группы спасли мальчика, стало известно в определённых кругах. Того пионера решили наградить, всё же к этому шло, вот и меня опросить решили. Я всё честно рассказал, из того что помню. Добавив, что очень благодарен пионерам за своё спасание. Так же выложил свою краткую отредактированную биографию. Сирота, решил увидеть море, но пока вот задержался на полпути в Москве. Эта версия мне нравилась, и я её придерживался. Я действительно никогда не видел море. У меня над кроватью висел постер с заходящим в волны океана большим и красивым солнцем. Я как это фото увидел, сразу понял, буду жить на берегу моря. Вышло очень трогательно, тем более я говорил от чистого сердца и мне верили.

Закончив с моим опросом, обе дамы покинули ординаторскую и я, посмотрев на закрывающеюся дверь, растеряно спросил:

— А они из какой газеты?

— 'Пионерская правда', — улыбнулся врач. Слушал он с удовольствием, ничуть не стесняясь.

— Надо будет почитать заметку. Интересно же.

— Как себя чувствуешь?

— Сил набрался, до палаты дойду.

— Хорошо. Иди.

В это время в ординаторскую влетела медсестра с криком:

— Василий Васильевич, Сомин пальцы в розетку сунул!..

Когда я зашёл в палату, то Сашка затряс тетрадью со своего места.

— Это правда, ты решил?

— Мама в институт поступала, я ей помогал. Задачки-то плёвые, — немного устало вздохнул я и лёг на кровать, разглядывая белёный потолок и лапочку без абажура.

— Помоги мне с задачами, а то я что-то подзапустил себя.

— За тебя решать? — искоса я посмотрел на того.

— Нет, помочь разобраться. Решу я всё сам.

— Это можно. Скучно тут, а так хоть чем-то займусь. Скажешь, помогу.

— Давай сейчас, к обеду Фёдор придёт. Заберут тетради с готовыми решениями, отнесёт учителям на проверку. Нужно успеть.

— Сейчас так сейчас, — легко согласился я.

Не зря, Сашка оказался интересным собеседником и много что рассказал о своей школьной жизни. Он, как и другие соседи по палате помогали мне освоится в мире.

С нашим соседом всё было нормально, от удара током он даже сознания не потерял. До вечера в ординаторской просидел о чём-то с врачом разговаривал. Вернулся, лег на кровать к нам спиной и долго щупал руку. Наутро мы проснулись от крика:

— Чувствую!

Сотрудник милиции всё же пришёл, в этот же день, но после пяти часов. Как раз перед ужином, из-за чего я чуть его не пропустил, ладно мужики в палате договорились и мне оставили на тумбочке. Старший лейтенант, что вёл мой опрос, не играл верю-не верю, просто спрашивал и записывал ответы. Закончив, он попрощался с врачом, тот не уходил, оказалось, была его смена и, распрощавшись со мной, ушёл. Перед уходом он сказал, если не найдут моих родственников, то определят в детдом. Заявку он оформит, как и требуемые бумаги. Против этого я не возражал, имею в виду по поводу оформления в детдом. Мне нужно легализоваться и это наилучший способ. Тем более что такое детдом я знаю, в Москве выжил, выживу и тут. А вот насчёт поиска родителей, вряд ли у милиции что получиться, но пусть пытаются, в результатах я был уверен.

В действительности я решил этим летом рвануть на море, а что в той жизни сколько собирался, но так и не сподобился, а тут мало ли что со мной случиться, я уже после своего полёта на воду дую. Нет, побываю на море, и как надоест обратно в Москву. Думаю, примут беглеца, тем более я планирую записку оставить, так мол и так, решил как Том Сойер отправиться в путешествие, ждите обратно к осени. Сейчас начало июня, к июлю восстановлюсь, вылечусь, меня заберут в детдом. Неделю пущу на освоение, и всё, можно отправляться в путешествие. За это время и средства добуду. Пальцы-то такие же ловкие. Не смотря на занятие боксом, я их продолжал разрабатывать и тренировать навык.

Работал я всегда по одной клиентуре. Они редко появлялись на рынках, но в карманах у них всегда что-то было. Простых людей я не грабил, последнее не отбирал, так же и тут собираюсь сделать, но хапуг, тех, кто живёт за чужой счёт опустить на денежки это для меня зов дога. Вон, к одному больному в соседней палате ходит жена. В дорогой заграничной одежде, вся в золоте. Мол, сморите плебеи как надо жить, так вот это мой клиент. Тут я её не трогал, ещё чего, это может привести ко мне, а я всегда осторожен, но кто меня интересуют, думаю, вы поняли. За последнее время я привык, что у меня на кармане всегда есть наличность, жить очень помогает, а сейчас ни копейки. Да у меня даже карманов для денег нет, шорты, подаренные, и те забрали, моё единственное и первое имущество.

* * *

— Не крутись, — строго сказала воспитательница, что приехала забирать меня в больницу.

С Ниной Андреевной я познакомился неделю назад, она сама приехала ко мне, узнать как дела, заодно моему лечащему доктору предъявила документы на то, что я направляюсь в их детдом. В больнице я провёл три недели, рёбра зажили, так что я спокойной походкой здорового человека с лёгкостью на душе покинул больницу. Нина Андреевна привезла мне весь комплект одежды. Ещё неделю назад я стал щеголять в чёрных трусах и белой майке, а сегодня уже появилась верхняя одежда, почему-то снова шорты. Серые с карманом на правой ягодице, потом желтая майка, белая кепка, носки чёрные, и главное, серые плетёнки. Детская летняя обувь. Сандалии. Забавная обувь, но как ни странно довольно удобная. Я к ней быстро привык. Как одел, осмотрел себя в зеркало в коридоре, так и привык. Вот вид, попугай бледнее выглядит, специально подобрала разнотипную одежду, чтобы она не сочеталась вместе?

Перед уходом попрощался с соседями и, прихватив свои личные шорты, подаренные, направился следом за воспитателем к выходу. Машина нас не ждала, много чести, к трамвайной остановке пошли. Естественно я постоянно крутил головой, отчего меня изредка одёргивали. Изучал местную жизнь. В трамвае, а мы проехали четыре остановки, обнаружил работу щипача. Он к какой-то сварливой бабе подошел и залез в сумочку. Я покачал головой в огорчение. Такие крикливые как раз самые наблюдательные, и схватив за руку милицию не позовут, сами бить будут, да ещё народ в поддержку позовут. Самые неудобные клиенты. Этот ловок был, вытащил кошелёк и наткнулся на мой насмешливый взгляд. Я показал большой палец и махнул рукой, чтобы проваливал. Сорокалетний мелкий мужичок, удивлённо моргнул, но испарился быстро, сойдя на ближайшей остановке. Кстати, крикливая тоже на ней сошла.

Воспитательница ничего не заметила, она стояла в проходе, глядя в другую сторону. Свободных мест не было, стояла и задумчиво смотрела в окно. Она, по моему мнению, была немного недалёкая, умной не назовёшь. Да и по виду не особая красавица, да ещё склонная к полноте, не замужем, поэтому голодная и злая на мужиков. Теперь что это такое и как определяется, я знал. Когда она неделю назад пришла, познакомилась, бельё выдала, а то у меня под больничной пижамой ничего не было, ну и стала проверять уровень моих школьных знаний. В детдоме умным я прослыть не хотел, поэтому пришлось тупить. Так как опрос проводился в палате, Нина Андреевна так и не смогла понять, почему мои соседи хихикают, насмешливо хмыкают, или откровенно ржут. Последнее это Сашка. Она краснела, бледнела, думала, над ней издеваются, но всё же закончила и ушла, определив уровень моих знаний. В общем, возрасту они соответствовали, значит всё хорошо, можно определить в ту же возрастную группу. Одним словом я буду осенью поступать в восьмой класс. Опять. В прошлой жизни я экстерном прошёл два класса и учился в девятом. Тут идти этим же путём мне не хотелось, снова мной все дыры будут закрывать лишая личной жизни. Вон у директора сколько дипломов и кубков, выигранных с моей помощью. Я не говорю что там всё моё, но десятая часть точно.

Всё же я не удержался, подвернувшимся случаем и в плотной толкучке достал из кармана костюма одного мужчины бумажник, позаимствовал три рубля, у него их около сорока было, я взял одной купюрой и вернул тот на место. Будет моим НЗ. Кто его знает, когда я смогу выбраться с территории детдома. А наличка всегда пригодится.

Как оказалось, детдом был совершенно пуст, никого в нём не было. Мы прошли внутрь, где меня познакомили с директором и ещё раз опросили. Тут же я и узнал, что все дети в пионерлагерях, ну и в трудовые лагеря некоторых отправили. Воспитатели разъехались по отпускам. Сегодня я должен был переночевать тут, а завтра меня отправят в один из лагерей. Сопровождать меня поручили той же Нине Андреевне, я числился в её группе.

— Идём за мной, я покажу спальную комнату твоей группы, — сказал Нина Андреевна, и я из кабинета директора направился за ней.

Что ж, большое помещение на сорок кроватей. По свёрнутым на кроватях матрасам и отсутствию белья становилось понятно, что помещение пока не жилое. Вместе с воспитателем я получил бельё, расстелил на своей кровати, третья во втором ряду, после чего мне показали детдом и территорию. Покормить обещали бутербродами и чаем, кухня не работала, а завтра отвезут в пионерлагерь, где находится часть воспитанников теперь уже нашего детского дома.

После этого воспитательница ушла, она жила неподалёку в общежитии, а за мной приглядывала местная сторожиха, детдом действительно был пуст. Эта же сторожиха и должна была покормить меня. Кстати, я всё же смог выудить, почему меня сегодня забрали из детдома, а не завтра. Можно же было сразу из больницы оправиться на автовокзал. Оказалось, директор детдома уезжала в трёхнедельную командировку, а она хотела со мной познакомиться, ну и получилось так.

Гуляя по огороженному парку, я осматривал территорию. Изредка по моим губам скользила кривая усмешка. Вот уж не ожидал оказать в детдоме наших противников. Да-да, и в моё время он существовал, выжил и в девяностые и позже. С парнями из этого детдома мы были на ножах, в основном из-за делёжки территорий для прокорма, так что более-менее наружный фасад я знал, за это время только цвет покраски здания изменился, а так всё так же. Вот внутри я никогда не был и об изменениях ничего не скажу. Изучал внутреннюю планировку с интересом. Хватило запомнить схему спасения по пожарной безопасности на всех трёх этажах, чтобы запомнить, что где находится.

Время было полуденное, едва три часа. Нина Андреевна забрала меня сразу после обеда, так что я пока был сыт. На территории кроме меня и сторожихи никого не осталось, заберут только завтра, поэтому решив, что до вечера можно погулять, я сказал сторожихе, бабе Вале, что пойду спать, соорудил куклу, чтобы она долго меня не хватилась, и выскользнул в парк. Там протиснулся между прутьев решётки, судя по блеску, я не первый кто ходит этим путём и оказался на улице. Вздохнув пьянящий воздух свободы, счастливо улыбаясь и щурясь как довольный кот, я направился навстречу своим приключениям. Завтра отбытие, нужно подготовиться, чтобы не ехать с пустыми руками. Время есть, успею. Баба Валя сказала, что к шести меня разбудит, ужинать будем, так что к этому времени нужно вернуться.

Когда Нина Андреевна к девяти часам пришла за мной, я уже был готов.

— Откуда это? — резко спросила она, указав пальцев на тот предмет, что привёл её в такое возбуждённое состояние.

— Что? — проверив на всякий случай не расстёгнута ли ширинка, всё в порядке, у меня её вообще не было, сделал я непонимающий вид и крутнулся на пятках осматриваясь.

— Это то, что ты держишь в обеих руках над головой, рассматривая пол.

— Ах вы про гитару? — с облегчением уточнил я. — Это подарок. Соседи по палате скинулись, и вот подарили. Таксист час назад привёз.

Нина Андреевна сразу поскучнела. В прошлый её приход, это когда она мои знания проверяла, те её взбесили, так что я был уверен, проверять она не пойдёт. А для её спокойствия, что, мол, гитара не краденная, я показал ей чек из магазина. Мол, передали вместе с подарком как раз на такой случай. Тут возразить воспитательнице было нечего и, уточнив у сторожихи, как я себя вёл, махнула рукой в сторону автобусной остановки.

Что ж, музыка это ещё одна моя страсть. В пришлой жизни я по интернету заказал и оплатил настоящую 'испанку', но хранил её у Жаклин, в детдоме простая гитара была, и этой пару раз чуть ноги не приделали, про 'испанку' что уж говорить. Гитара пропала в том мире, а тут мне попался магазин музыкальных инструментов, зашёл, увидел чёрную лакированную кубинскую шестиструнку и пропал. Быстро пробежался, собрал денег и вернулся. Облом, продавать ребенку не захотели. Фигня. Договорился с алкашом за рубль и купил гитару. Шестьдесят семь рублей. Смешные деньги за такое сокровище. Естественно чехол и запасные струны я не забыл. Ну и по магазинам прошвырнулся, так что в чехле с гитарой кое-что было, по карманам тоже, воспитательница проверять не стала. В общем, ехал не пустой. Вернулся вчера вовремя, сторожиха не засекла, а утром разыграл представление, радость как будто мне её только что вручили, в общем, зрительница была довольна. Даже сыграл ей романс, вызвав слезу. Хорошая песня, жалостливая.

В этот раз нам повезло, троллейбус был полупустой, так пройдя в салон и купив билеты, мы сели на свободное место. Положив чехол с гитарой на колени, а воспитательница рядом, у прохода, я стал изучать других пассажиров. Мне была интересна модель поведения каждого, привычки и манера одеваться. Рисковать ставить гитару на пол я не стал, колени почти упирались в противоположную спинку, ещё поломаю, а так надёжнее.

Куда мы едем я не знал, воспитательница не посчитала нужным мне об этом сообщать, кроме того что путь наш лежал в пионерлагерь 'Петушок'. Мне уже по названию он сразу разонравился. Я и не знал, что у пионерлагерей могут быть названия как у детских садиков. В принципе, сразу сбегать я не планировал, хотел познакомиться с детдомовскими, немного узнать о своём теперь детдоме, а сейчас даже не знаю. Что я говорить буду, что был в 'Петушках'? Да у нас в будущем за одно слово зачморить могут. Тут пока этого нет, не понимают, но всё равно не комфортно. Ладно, посмотрим на месте.

Достав из кармашка чехла жестяную коробочку леденцов 'Монпансье', я открыли ее, и бросил в рот один кругляш. Во рту как будто произошёл фейерверк, взрыв вкуса. Хорошо быть ребёнком, зрение, слух, а главное вкусовые рецепторы очень чувствительны. Нужно радоваться и пробовать всё пока ребёнок, вот я всё и пробовал. Протянув коробочку воспитательнице, дождался, когда она, вздохнув, возьмёт одну, убрал баночку обратно в кармашек.

— Подарок, — отрезал я, когда Нина Андреевна хотела спросить, откуда у меня леденцы.

Дальше мы ехали молча. Я смотрел на улицу, разглядывал прохожих или машины. Радость перемещения за эти три недели немного притупился, но я всё равно был счастлив. Мелькали улицы, проспекты, мы сменили троллейбус на одной из остановок, оказалось, маршрут у нас был с пересадкой, и ехали дальше. Так вот, пока ехали, я размышлял о своей дальнейшей жизни. Насчёт занижения своих знаний во время проверки, похоже, я был не прав. Сейчас, когда я середнячок, за шалости меня быстро поставят на учёт в школе милиции, а вот отличника, занимающего первые места на всякий спартакиадах или конкурсах, это уже совсем другое дело. Репутацию будут беречь. Сейчас мне тринадцать с половиной, но ощущал я себе более взрослым, примерно шестнадцати-семнадцати лет. Конечно, и такие недоросли не думают о будущем и портят его. Я же такого не хотел, чтобы биография у меня была чистая как белый снег, это откроет для меня многие дороги в будущем. Да, значит, снова будем становиться отличником. Насчёт дельнейшего существования тоже стоит подумать. Что будет после детдома? Инженерная, преподавательская и другая работа не по мне. Вот творчество это ещё ничего, делай что хочешь, лежи и поплёвывай в потолок. С моими знаниями будущего, какие направления музыки будут более востребованы населением, я легко проложу дорогу на местный Олимп. Значит первый шаг, музыкальная школа, чтобы было нужное законченное для этого образование.

Вот примерно такие планы и были. Нужно только кое-что уточнить у сопровождающего. Мы как раз вышли на остановке и направились к большому двухэтажному зданию с большой вывеской 'Автовокзал'. Перед зданием, была стоянка для автобусов, занята она была не вся, с десяток стояло. Хм, 'Зил'. Не знал, что этот завод кроме грузовиков ещё и автобусы выпускает. Хотя на маршрутах в Москве как раз такие автобусы и ходили, я просто внимания на эмблему не обращал. Вот рядом стоял другой автобус. Уже 'Лиаз'. Новенький на вид, жёлтого цвета. Всего было восемь таких 'Лиазов' и всего один 'Зил'.

Так вот, по привычке крутя головой, я заспешил за воспитательницей, та быстро шла в сторону здания с кассами.

— Нина Андреевна, разрешите вопрос? — я всегда с воспитательницей говорил предельно вежливо, что было заметно, ей нравилось.

— Спрашивай, — замедлив шаг, величаво кивнула она.

— Я бы хотел поступить в музыкальную школу, получить музыкальное образование. Это реально сделать в нашем детдоме?

— Не совсем поняла, причём здесь реальность, но радует, что ты наш детдом уже считаешь своим. У нас есть уроки музыки, но рядом на соседней улице имеется нужная школа. Мы можем тебя записать туда, это достаточно просто.

— Я бы хотел, чтобы записали. Это поможет мне получить музыкальное образование. Я хочу писать слова и музыку для песен, а чтобы это делать нужно хоть какое-то образование.

— А ты я смотрю, уверенно смотришь в будущее, — улыбнулась та, даже остановившись от неожиданности.

— А что делать, папы нет, мамы нет, кто-то должен заботиться обо мне. Кто если не я? Тем более опыт в написании стихов и мелодии, чтобы создать из них песню, хорошую песню, у меня есть.

— То есть у тебя есть готовая песня, которую ты сам написал? — вытаращилась та на меня.

— Могу исполнить.

— Сейчас билеты возьмём и пока ожидаем, покажешь что умеешь, мне самой интересно.

— Без проблем.

Билеты в кассе были, показав какие-то документы, воспитательница получила на руки билеты. Причём я не заметил, чтобы она их оплачивала. Повернувшись ко мне, она сказала:

— Отправление через тридцать минут, идём в зал ожидания, там продемонстрируешь своё творение.

Мы прошли в зал ожидания, надо сказать не пустой, где я неторопливо снял чехол, немного поиграл, проверяя звучание, за это время начал собираться народ, после чего ударив по струнам, спел весёленькую детскую песенку:

В каждом маленьком ребенке

И мальчишке и девчонке

Есть по двести грамм взрывчатки

Или даже полкило!

Должен он бежать и прыгать

Все хватать, ногами дрыгать

А иначе он взорвется, трах-бабах !

И нет его!

Каждый новенький ребенок

Вылезает из пеленок

И теряется повсюду

И находится везде!

Он всегда куда-то мчится

Он ужасно огорчиться,

Если что-нибудь на свете

Вдруг случится без него!.. Г. Остер

Играя, я смотрел на маленькую девочку лет трёх, которая действительно была очень суетливой, многие это замечая, улыбались, потому что песня была в тему. Девчушка же засмущавшись, спряталась в складках материнского платья, под смех зрителей. Закончив играть, я покосился на задумчивую воспитательницу и взял чехол, собираясь убрать гитару обратно, но она вдруг спросила:

— Это единственная песня, которую ты написал, или ещё есть?

Слушатели, которые стояли рядом и не спешили расходиться, насторожились. Оп-па, мало того что тут поёт молодой певец, так ещё и сам пишет. Интере-е-есно.

— Есть хулиганская. Тоже детская, и ещё одна более взрослая.

— Давай с хулиганской.

— Без проблем.

Сделав гитарный перебор, слушая звучание и начал наигрывать, весело улыбаясь, запел:

А я маленькая мерзость, а я маленькая гнусть!

Я поганками наелась и на пакости стремлюсь

Я людей пугаю ночью, обожаю крик и брань,

А я маленькая сволочь, а я маленькая дрянь...

У меня четыре зуба — восемь шей

У меня большие губы — до ушей

Я диету соблюдаю много лет

Тараканов поедаю на обед... Маслов С.

Когда я закончил, то слушатели стали рукоплескать, молодежь, непривычная, бодрая и веселая песенка привела в восторг, но и более взрослые слушатели восприняли её спокойно. Вот воспитательница, надо сказать всё же дослушав песню до конца, быстро сказала с некоторой угрозой в голосе:

— Только попробуй её в пионерлагере исполнить.

— Я постараюсь, — улыбнулся я так, что можно было понять. Ещё как спою.

— Давай третью, она надеюсь более спокойная?

— Конечно. Мечты и желания семнадцатилетнего мальчишки.

Мудрые книжки

Брошены в стол, джинсы — под мышку,

Встал и пошел.

В школу сегодня — явно не в кайф,

Значит, зажигаем драйв!

Славный денечек, птички поют,

Сяду в тенечке, пива попью.

Пачка "Пегаса" вроде цела,

Значит, мамка не нашла

Ветер в голове, а я влюбленный

Во всех девчонок своего двора,

В мире столько мест, где я еще ни разу не был.

Ветер в голове, портвейн крепленый

И песни под гитару до утра,

А над головой распахнутое настежь небо... Трофим.

В этот раз, как народу, так и аплодисментов было больше. Песня немного была мной переделана, сейчас не то время петь про Совков или Каплан, но даже с монтажом прошла на ура. Встав, я раскланялся и громко сказал:

— Исполнял автор слов и музыки воспитанник детдома Максим Ларин.

Я как тот хомяк, моё значит моё. А маэстро, которые и смогли создать эти шедевры, ещё напишут. Никакими душевными терзаниями за воровство песен я не страдал. Глупость какая. Кто успел того и тапки. Они своё в моём будущем получили.

— Время. У нас автобус, — напомнил я задумчивой воспитательницей.

— Последняя песня для тебя слишком взрослая. Это точно ты её написал?

— Да, надо будет авторство оформить. Вы поможете мне с этим?

— Поможем. Думаю, директор обрадуется. У нас одна девочка, она уже повзрослела и покинула детдом, тоже песню написала, но спела её другая певица, даже по радио выпускали и на пластинках. Если ещё и твои песни знаменитыми станут, это хорошо для детдома.

— Конечно, — согласился я. — Если надо я ещё песни напишу. Даже политически правильные.

— А вот это ты молодец.

Убирая гитару в чехол, я кивал и улыбался подходившим слушателям, пожал пару рук, после чего повесив гитару на плечо, у меня там длинный ремень был и, поблагодарив слушателей за их поддержку, заспешил за воспитательницей, действительно через десять минут автобус уходил, нужно поспешить. К моему удивлению, кондуктор, что проверял у нас билеты, прежде чем пропустить в салон автобуса, а также сам водитель, мне были знакомы, они вовремя моего выступления стояли среди слушателей. Водитель это подтвердил, воскликнув:

— О, молодое дарование, с нами значит едешь?

— Я еду с сопровождающим, а она уже с вами, — уточнил я.

Жизнерадостно заржав тот подтолкнул меня ко входу, мол, заходи. Пройдя в салон, автобус был если не полон, то мест свободных мало оставалось, сел рядом с Ниной Андреевной, которая пребывала в тяжких раздумьях и, положив гитару на колени, грифом на плечо, спросил у неё:

— Нам долго ехать?

— Почти пять часов, Максим.

— Ого, это в какие же дали мы едем?

— Ржев, знаешь город такой?

— Ого, до него же километров двести пятьдесят?!

— Столько примирено и есть. Пионерлагерь находится именно там.

— А что поближе ничего не было?

— Сейчас я понимаю, что нужно было оформлять тебя куда поближе. Но свободное место было только там, вот и приняла путёвку. Там больше шестидесяти пионерлагерей, отличная природа, водоёмы. Наши воспитанники там часто бывают, жалоб не было. Хорошие места.

— А для армии гибельные, — вздохнул я. — Ладно, посмотрим... Хм, даже интересно будет.

Автобус ещё не торопился уходить, осмотревшись, я попросил отлучиться по маленькой.

— Если водитель отпустит.

— Отпустит, — уверенно ответил я, и передал гитару. — Посторожите.

С водителем проблем не возникло, он широкой рукой отпустил меня, сказав, что я особо могу и не торопится. Время и в пути наверстаем. Меня действительно немного припёрло, тут я не играл, поэтому быстро сбегав в отхожее место, на обратном пути завернув в буфет, где купил две бутылки воды, в дороге могут пригодиться, и вернулся обратно.

Автобус вышел в рейс практически во время, так что, не особо нарушая скоростной режим, мы покинули окрестности Москвы и, выехав на Ржевскую дорогу, направились к городу. Я дремал на своём месте, цепко держа гитару в объятиях, а воспитательница, достав небольшой блокнотик что-то писала, изредка прерываясь и задумываясь, после чего продолжая. Заглянув, я обнаружил планы, графики и какие-то схемы. Пару раз мелькали мои имена. Смотреть было не очень удобно, но, похоже, воспитательница пока свежа память, составляла список дел по моему возвращению, что будем делать, и куда бегать. Регистрация песен, запись в школе и всё такое.

Как оказалось, можно было не запасать воды. Автобус заезжал во все населённые пункты по пути, так что купить воду было не проблемой. В одном городке, в половине пути от Ржева, мы остановились на полчаса, пообедав в придорожном кафе. Пока Нина Андреевна сидела в салоне и охраняла гитару, я сбегал к киоску Союзпечати, где купил с десяток тетрадей, пачку конвертов, баночку с тушью, перья, карандаши, и другие письменные принадлежности. Все мне это упаковали в плотную бумагу и перевязали бечёвкой, оплатил шесть рублей семнадцать копеек. М-да. Бумага и писчие принадлежности нужны мне были для тренировок, такими я ещё не пользовался, руку надо набить.

Естественно Нина Андреевна поинтересовалась, что у меня в руках. Честно пояснив, что это, я был немного удивлён последующим вопросом. Мол, откуда у меня деньги? Ответил, что мне сунули их после озвученного репертуара в зале ожидания 'Автовокзала'. Крыть той было нечем, лишь спросила, почему я взял?

— Дают — бери, бьют — беги, — пожал я плечами, на что воспитательница только махнула рукой.

Дальнейший путь прошёл без проблем, даже вспомнить было нечего. Я в кафе поел харчо, впервые попробовал это блюдо, поэтому обпивался водой, что-то с супом перемудрили, почему такой острый? До Ржева мы не доехали, сошли чуть раньше. Даже не у населённого пункта, а на перекрёстке дорог.

— Далеко идти? — первым делом спросил я, когда автобус отъехал, вешая за спину гитару и беря свёрток с писчими принадлежностями в левую руку, а бутылку с водой, в правую.

— Нет, километра четыре. Там дальше деревня небольшая, Петухово. Рядом с ней и находится пионерлагерь.

— Ага, с названиями разобрался. Тогда идём, посмотрим какое там житьё-бытьё.

— Может не понравится? — улыбнулась воспитательница.

— Не понравиться сбегу, — пожал я плечами. — Не вижу в этом проблем.

— Куда сбежишь? — даже остановилась Нина Андреевна.

Остановившись и обернувшись в пол-оборота, я спокойно пояснил:

— Не волнуйтесь, к началу сентября я вернусь, я же помню нашу договорённость. Нужно учиться, да и музыкой заниматься.

— А почему сразу в детдом не хочешь вернуться? — спросила воспитательница, она подошла ко мне и дальше мы шли неспешным шагом.

— У вас есть мечта, Нина Андреевна?

— У всех она есть.

— У меня как вы понимаете тоже. Я мечтаю увидеть море. Поживу дикарём на берегу всё лето, и вернусь загорелый, с белоснежной улыбкой на лице и счастливый. К концу лета буду, обещаю. Да и куда мне идти?

— Ты это всё-таки брось, на море он собрался, — немного возмутилась Нина Андреевна. — Веди себя как все. Кстати, ты пионер?

— Конечно. Только галстук так и не научился завязывать, мама это всегда делала.

— Хм, извини что напомнила.

— Ничего, я сильный. Да и привыкаю уже, — вздохнул я, и добавил. — Когда я вырасту, то буду жить на берегу моря. Из окон моего дома будет вид на красивейшие закаты. В Адлер поеду, точно, в Адлер.

— Мечтатель.

Никаких попуток нам так и не попалось, пока шли, дорога как была, так и оставалась пустой, лишь ветер гонял пыль. Впереди действительно виднелась деревня, но мы раньше свернули на укатанную полевую дорогу, дошли до брода. Но перешли речку через пешеходный мостик, что находился рядом с бродом. От речки до лагеря было всего метров триста, дошли быстро. Пройдя ворота, детворы вокруг хватало, были и более взрослые ребята и девчата чем я, мы направились в сторону административного домика. Нас провожали взглядами, но не останавливали. Некоторые здоровались с воспитательницей и та им отвечала, вот этих детей я рассматривал более внимательно, встречая такие же взгляды. Точно из детдома детвора.

Директор пионерлагеря оказался на месте, он появление нового воспитанника воспринял спокойно, радости в его голосе не было, правда и огорчения тоже. Прибыл и прибыл. Получив документы на меня, он попросил воспитательницу остаться, а мне выйти. Мнение о лагере у меня ещё составлялось, но в одном я был уверен однозначно, мне тут уже не нравилось.

Усевшись на ступеньки крыльца, положив рядом гитару, достал из кармашка в чехле леденцы и, открыв, бросил один леденец, липнувший к рукам, в рот. Убрать не удалось, маленькие набежали, второклашки вроде. Леденцов мне было не жалко, раздал всё, после чего убрал пустую баночку обратно, пригодится для мелочи. Для тех же иголок и ниток. Меня засыпали вопросами, так что сидеть было не скучно. Пока я отвечал на первый, мне успевали задать ещё с десяток, пока отвечал на одиннадцатый, ещё с три десятка. Ох и тарахтелки. Пацаны ещё ничего, а вот девчата ну очень любопытные. Узнав что я из детдома, многие понимающе покивали, тут такие как я были. Про гитару спросили, ну и остальное.

Спас меня директор, что вышел на крыльцо, следом за ним уже вышла Нина Андреевна. О чём они вели беседу, подслушать не удалось, благодаря пионерам и октябрятам, что стояли у крыльца, но судя по красному лицу Нины Андреевны, дошло до споров.

— Постройте отряды, — велел кому-то директор.

Пока вожатые командовали, я последовал за директором, и встал рядом. Наконец ровными линейками встретились отряды. Хм, а детей тут хватало. То-то мне показалось лагерь большой.

— Вниманию отдыхающим, — громким и надо сказать поставленным голосом сказал директор, вокруг тут же наступила тишина, и дети стали слушать, о чём говорит местное начальство. — У нас появился новый отдыхающий. Это Максим Ларин их Московского детдома. Из какого вы знаете, у нас много отдыхают из него. Прошу отнестись к новичку с пониманием, показать расположение, что у нас и где находится. Максима мы записали в шестой отряд. Вожатая, займитесь новичком. На этом всё.

— А мне что, слово не дадут?! — возмутился я.

— А есть что сказать? — теперь во взгляде директора появилось хоть какой-то интерес.

— А то как же, — сделав шаг вперёд, я осмотрел толпу детей, выстроенную в квадраты отрядов и громко стал рекламировать себя. — Максим Ларин, тринадцать с половиной лет от роду. Без меры обаятелен, девчата держитесь...

— Ларин! — громким шёпотом зашипела Нина Андреевна, под хихиканье детей.

— Так я и не про школьниц, это же дети, ничего интересного. Я про вожатых... Так вот, без меры шалун, но черту не перехожу. Умею играть во все игры. На гитаре тоже, пою и играю. Хорошо дерусь, второй разряд по боксу...

— Ларин, почему я не знаю?! — снова влезла Нина Андреевна.

— А вы не спрашивали, — мгновенно отрезал я. — Могли и понять по сбитым костяшкам на пальцах.

— Что ещё я не знаю?

— Полгода греблей занимался, довольно успешно. Потом год восточными боевыми искусствами, в частности джиу-джицу и карате. Тайский бокс не особо понравился. Хотя два месяца изучал его. Год занимался спортивной стендовой стрельбой, но разряд не получил, раньше надоело и ушёл. Вот в лёгкой атлетике мой любимый спорт, бег на дальние дистанции. Не раз первые места занимал. Этот спорт мне очень интересен. Не раз помогал в жизни. Бывает такая ситуация, где спасают только быстрые ноги.

— Хорошо сказал, молодец, — усмехнулся директор. — Ты закончил?

— Да вы что, я ещё и не начинал себя расхваливать...

— Считай, закончил. Отряды, разойдись. Евгения, займись новичком. Больно он шустрый, — напомнил вожатой директор и, подхватив за локоть немного растерянную Нину Андреевну, повёл её обратно в свой домик.

Меня почти сразу окружили дети, как из моего теперь отряда, так и из других, вопросы сыпались с разных сторон, но меня спасла девушка с пионерским галстуком на шее, по виду ей было лет шестнадцать. По мне, то уже вполне сформировавшаяся, личико чистое, а не как у её соседки в сплошных прыщах, вполне можно закрутить. Посмотрим, как сложиться и не свалю ли я отсюда раньше. Меня повели по лагерю к домику, где и жил наш отряд. Пока шли, у меня была возможность осмотреть сам лагерь. Кстати, вполне на уровне, новенькие казармы и другие строения, дорожки асфальтированы, везде разметки. Чисто и аккуратно, всё как в сказке. То есть видимость счастья тут вполне на уровне, а как в реальности, посмотрим.

Толпой, вот им делать что ли нечего, кроме как меня сопровождать, мы прошли к нужному строению, и прошли внутрь. Там, мне указали на свободную кровать и выделили бельё. Я сложил часть вещей в свою тумбочку и повесил над кроватью гитару. Тут был вбит крепкий гвоздь. Не смотря на то, что одноотрядники явно желали со мной пообщаться, вожатая отвела меня в одну из комнат в нашей казарме, кстати, это был читальный зал, ну или нечто подобное. Дверь она заперла. Да ещё подпёрла, чтобы сюда никто не смог проникнуть.

— Мне уже раздеваться? — завлекающим голосом, спросил я.

Та густо покраснела, и немного резко ответила, явно пытаясь меня осадить:

— Не думай тут о себе наглый мальчишка. Я тебя для другого позвала, хочу знать, что за фрукт оказался в подчинённом мне отряде.

— Очень сладкий фрукт. Поверь, сорвёшь, не пожалеешь.

— Может, хватит? — устало спросила та.

— Ну ладно, — уже спокойным голосом сказал я. — Что хотели? Только давайте быстрее, а то мне сейчас там гитару поломают. Вон, уже кто-то тренькать пытается.

— Мне нужно знать, что ты умеешь? В чём я на тебя как на пионера могу положиться?

— Хороший пловец, так что если за кем на пляже нужно присмотреть, например, за малышнёй, обращаетесь спокойно. Разнять драчунов, тоже без проблем. Боксировать я люблю. Если нужно отбить соперницу от любимого мужчины, тоже без проблем. Это так, мало ли такая услуга пригодится вам лично. Вожу машину, но не очень хорошо, показали, дали покататься, однако практики не хватает. Бегаю хорошо, но это вы уже слышали. Рисую так себе, не дано мне это, но писать умею красивым почерком. Вроде всё. Если что не упомянул, скажите.

— Гитара?

— Владею неплохо, голос есть, как мне говорили. Тоже можно использовать, репертуар большой.

— Хорошо. Теперь давай я тебе расскажу распорядок в отряде. Что можно и что нельзя.

Выслушав, иногда согласно кивая, я поднял руку, когда вожатая закончила, и сказал:

— Хотелось бы сразу сообщить. Скорее всего, ночевать в отряде я буду редко.

— Почему?

Встав, я подошёл к девице и, ткнув ей пальцем в ложбинку между грудей, достаточно серьёзно и жёстко сказал:

— Видите ли, Евгения Павловна, я уже состоялся как мужчина и женщина у меня была. Мне понравилось и останавливаться я не хочу. Дрочить под одеялом это не моё, поэтому если не найду партнёршу в лагере, поищу в деревне. Там я уверен, сговорюсь, поэтому и сообщаю, меня ночами может и не быть. Не смотрите на меня так и не краснейте, поймите это всего лишь физический процесс, такой же естественный, как справлять нужду, и даже полезный для здоровья. Хотя в СССР секса нет, у меня он есть, и бросать я это дело не собираюсь. Ни-ко-гда. Я надеюсь, понятно расставил акценты?

— Более чем, — оттолкнув мою руку, пыхтя ответила красная как варённый рак, вожатая, не зная что мне сказать она буркнула первое что пришло на ум. — Узнаю, что не ночевал в отряде, сообщу Евгению Олеговичу, нашему директору.

— Да мне без разницы.

Девушка привела себя в порядок, дождалась, когда краснота пройдёт и выпустила меня в общую комнату. Судя по хихиканью вокруг, её вид никого не обманул. Заметив, что моей гитары на стене нет, я грозно обвёл всех присутствующих и прямо спросил:

— Кто взял мою гитару без спроса?

— Старшие мальца прислали за ней, — ответил один из парней.

Ему было по виду как мне, да и большинству столько же. В соседнем помещении была уже комната девчат, тоже моих сверстниц, но почти все они были здесь, за малым исключением.

— Кто такие? — напрягся я, похоже, сейчас будут разборки.

— Десятого отряда, там десятый класс. Взрослые уж, курят.

— Показывай, где они, — требовательно велел я ему.

— Ты куда это собрался? — заступила мне дорогу вожатая.

Прижавшись к ней, я в засос поцеловал её, так же как меня целовала Жаслин и у меня крышу срывало. Оставив ошеломлённую девушку стоять в коридоре, похоже, репутацию я ей изрядно подмочил, вышел из нашего строения, и быстрым шагом направился по дорожке к другому строению, через три от нас. Бежавший рядом сверстником быстро пояснял, кто там главенствует и верховодят.

— Не волнуйся. Не в первой с такими шакалами обращаться. Сейчас зайду и вежливо попрошу его вернуть мою гитару. Мою вежливость в детдоме все знают.

Паренёк не побоялся зайти за мной следом, в комнату парней. Не останавливаясь, я направился к лохматому крепкому парню, который лежал в трусах и майке и тренькал на моей гитаре. Второй рядом сидел на соседей кровати и осматривал кармашки на чехле. Он повернулся, когда я подходил, кто-то из присутствующих в комнате возгласом предупредил его. Быстро сделав два шага, я оттолкнулся от пола, немного взлетев и, вложив в удар кроме притяжения ещё и свой вес, нанёс ему в лицо удар правым кулаком. Мой коронный, как тренер по боксу говорил. Всё, этот не соперник, в ауте, сполз на пол без сознания. Так же молча, ногой, причём стопой, приложив и свой вес, влепил в лицо второму, начавшему вставь с перекошенным от ярости лицом. Мотнув головой, был отчётливо слышен хруст челюсти, он откинулся на подушку. Я аккуратно забрал из его рук гитару, положив на соседнюю койку, и запрыгнув на кровать, стал с силой опускать стопу правой ноги на его лицо. Уже превратил ему её в кашу, когда меня оттащили в сторону другие присутствующие в комнате хозяева. Раздав несколько ударов, я освободил пространство вокруг себя. Мне тоже пару раз прилетело, ухо правое начало ныть, зло осмотрел, кто меня окружает и угрюмо сказал:

— Это одна падла грабли к моим вещам протянет, я приду и как сейчас это сделал, вежливо попрошу вернуть, а труп в речке притоплю. Надеюсь, я понятно пояснил? Вопросы будут?

— Ту дурной, ты чего с Пашкой сделал?! — возмущённо спросил один из парней, с татуировками на руках. — Вернёмся в детдом, мы тебе там покажем.

— Белые тапочки заказывает, гопота приблатнённая, — сплюнув, ответил я.

Подняв с пола чехол, я вернул всё на место. Прошёлся по карманам вырубленного под возмущённый ропот зрителей, мало ли что пропустил, нашёл пачку денег и тоже прибрал. Будет арендной платой за гитару. Убрав внутрь свою драгоценность, застегнул и, закинув её на плечо, направился к выходу. На меня смотрели угрюмо, но не тронули. В комнате было с десяток крепких парней, ну и пара дрищей, но мне никто не заступил дорогу и я, ухватив за локоть своего проводника, вышел наружу.

— Ну ты дал... — изумлено пробормотал тот, тряхнув головой, после чего неожиданно протянул мне руку. — Юра.

— Макс, — пожал я ему ладонь.

— Ты действительно боксёр?

— В действительности у меня первый разряд, но я всем говорю что второй. Это помогает в драке, все думают, что я не очень хорошо наношу удары, а в драке им неприятный сюрприз.

— Жестоко ты с Пашкой.

— Нужно сразу показать, что ко мне лучше не подходить. Сейчас я это продемонстрировал явно. Детдомовские только силу понимают. Они поняли. Кстати, где тут обувь можно помыть, а то они в крови? Да ещё и на ногах брызги.

— Идём, покажу. Там у столовой кран наружу вывели, и бочку поставили, там можно незаметно помыться. К умывальникам не пойдём, увидят ещё.

Сходив к бочке, где я отмылся, мы вернулись в строение, нас там уже ждали. Юра, как и я отвечал уклончиво, попросил не описывать того что он видел, а те молчать будут. Слух, конечно, пойдёт, вон у медпункта нездоровое шевеление, но это только слух. Естественно обустроиться мне не дали, за мной прибежала вожатая, а почти сразу следом вошёл директор и Нина Андреевна, она ещё не уехала. Выгнав всех жильцов из комнаты, кроме меня, директор подошёл ближе и зло спросил:

— Ларин, ты что сделал с Сорокиным и Хлыновым?

— Вообще ничего не делал. А кто это? — искренне удивился я.

— Ты их избил и изувечил в соседнем здании.

— Вот вы о чём? — обрадовался я. — Но я тут не причём. Действительно, когда я проходил мимо этого здания, там дрались двое взрослых парней, я в окно видел. У одного лицо в крови было. В комнату я не заходил и что было дальше, не видел.

— Но избил их ты.

— Свидетели есть? — коротко спросил я. — Что они сами говорят?

— Говорить они пока ещё не могут, но другие указывают на тебя.

— Вы покажите, где они эти другие, будьте уверены, скоро они скажут что обманули вас.

— Угрожаешь, маленький наглец? — прошипел тот.

— Предупреждаю. Кто меня тронет, тот ответ и получит. В тройне. Это жизненный принцип.

Обернувшись, директор махнул рукой, сказав Нине Андреевне:

— Забирайте это чудовище, ему в моём лагере не место.

Он стоял ко мне спиной, поэтому не видел, как по моим губам скользнула довольная усмешка. Правда, воспитательница всё испортила.

— Это ваша работа, перевоспитывать таких подростков. Я его не заберу. Раз он уже оформлен в вашем лагере, занимайтесь им. Евгений Олегович, мальчик конечно не простой, но с ним вполне можно договориться, как я успела убедиться. Просто найдите компромисс и все будут довольны.

'Блин, зря я её дурой считал. Вполне умная баба', — подумал я.

— Значит, не заберёте?

— Нет. Сами подумайте, как это отразиться на вас, если вы в тот же день приняв ребенка, тут же выгнали его. Причём ни за что. Ведь действительно, никто не тыкает пальцем в Максима и не говорит что это он, а до вас дошли лишь слухи. Соседи пострадавших молчат. Предъявить мальчику нечего, он прав.

— Ладно, но контроль теперь за ним будет усиленным. Я уже вызывал скорую, скоро должны приехать и забрать пострадавших. Это же ЧП, самое натуральное ЧП, — взмахнув руками, директор вышел из комнаты, и покинул домик.

Вздохнув, Нина Андреевна, не обращая внимания на присутствующую вожатую устало спросила:

— Как тебе тут, нравиться?

— Да не особо. Дыра-дырой.

— Только вот попробуй сбежать, — тут же зашипела воспитательница. И что они все на меня шипят?

— Посмотрим, но ничего не обещаю, — туманно ответил я.

Помахав рукой, провожая уходящую Нину Андреевну, она торопилась к дороге, там скоро должен проехать рейсовый автобус до Москвы, я вздохнул и почесал затылок. В лагере я, можно сказать, прописался, дальше посмотрим, всё же несколько часов тут провёл. На ужине я уже побывал, так что сейчас было личное время отдыхающих. То, что оно у меня будет, я об этом заранее подумал, из-за чего и купил писчие принадлежности, вместе с бумагой. Главное проблема перо, с карандашом у меня проблем нет, но вот писать, используя жидкие чернила да ещё этим пером. Нужно нарабатывать навык. Это планы на ближайшее будущее, дальше посмотрим.

* * *

Лопата аккуратно подковырнула интересный предмет, на который я натолкнулся щупом и на белый свет появилась расползающуюся на глазах кобура, причём явно не пустая. Кинувшись к находке, я встал на колени и аккуратно извлёк её из земли. Осмотрев со всех сторон, стряхивая землю, вытащил из кобуры 'ТТ', на вид вполне нормальный, даже пятен ржавчины особо не было. Вот магазин выщелкнуть не получилось, отмывать и чистить нужно. Наклонившись, я поднял обрывки кобуры и вытащил из кармашка запасной магазин. Полный, в нём желтел патрон, когда я пальцем его очистил. Это хорошо. Рабочие патроны к пистолету у меня были, нашёл в сейфе разрушенного артобстрелом блиндажа, а теперь и средство инициации появилось, то бишь оружие. Не зря я тут ковыряюсь уже вторую неделю.

Да именно так, вот уже как две недели, из интереса начав поиски, я настолько увлекся, что про всё забыл. Для своего увлечения чтобы не привлекать внимания, я даже стал завзятым рыболовом. Нужно же было чем-то замаскировать свой интерес и причины пропаж из лагеря. В первый день, одолжив у деревенских удочек, я после завтрака оставил записку, что ушёл на рыбалку и пропадал до вечера. На самом деле одолжив лопату, якобы для копания червей, щуп сделал сам из толстой проволоки, загнув один конец как рукоятку, вот и занялся поиском. Около деревни не искал, тут всё деревенские сами вымели, спрятал удочки на опушке и уходил вглубь леса на поиски. Леса тут обширные, но заблудится я не опасался, у меня всегда была высокая оценка по спортивному ориентированию. Как было видно, за две недели ни разу не заблудился и всегда при необходимости находил места своих прошлых раскопок. Я там оставлял лопату и щуп, не с собой же носить.

Естественно на поиски я не тратил все дни в неделях, три-четыре, не более. Да и в самом лагере я стал вести себя тише воды ниже травы. Популярность была, это так, когда зажигали пионерские костры, весь лагерь вокруг меня собирался, когда я пел песни. О гитаре теперь не беспокоился, её никто не смел тронуть, более того ещё и охраняли. Пропадёт, кто играть петь будет что-то новое и неизвестное? Так что за свою красавицу я был спокоен. Хлынов вернулся из больницы на следующий день, второй остался. Ему лицо восстанавливали хирургически. О деньгах Хлынов не напоминал, что меня удивило, сорок рублей однорублёвыми купюрами сумма большая. Даже для работающего человека сумма солидная не то что для подростка, но он вообще меня игнорировал, как будто ничего не случилось. Я тоже не напоминал, оно мне надо? С директором у меня теперь нормальные отношения, хотя он и знал, что это я поработал с обоими пострадавшими, но свидетели теперь в один голос говорили, что пострадавшие сами упали и неудачно ударились. Это не я, Хлынов с ними поговорил после возвращения. Оба пострадавших всё подтверждали, так что обвинения с меня были сняты. Для директора тоже было наилучшим раскладом, что свели всё на бытовую травму. Второй конфликт с директором возник, когда я впервые вечером вернулся с раскопок, под видом усталого рыбака, с удочками в одной руке и двумя мальками на верёвочке в другой. Не понравилось ему, что я без спросу ушёл. Поспорили немного, но договориться не смогли, и я продолжал уходить ни у кого не отпрашиваясь.

В принципе в лагере меня приняли за своего. С вожатой я больше не заигрывал, чем заметно её успокоил, да и не хотелось как-то. Уставал на раскопках так, что фактически приползал обратно, поэтому даже на стороне не искал развлечений. Нет, точно нам бром в чай и компот добавляют. Про кисель не скажу. Я его не пил, не любил. Не по причине неприязни именно к этому напитку. В принципе кисель я любил, а из-за того что его всегда из чёрной смородины делали, а её я как раз на дух не переносил. Так вот, в лагере я себя вёл как агитатор и активный пионер. На всех утренниках и работах был, своим видом и делом подталкивая других отдыхающих. Игры судил, да и вообще становился незаменимым человеком. Это всё когда я не бегал 'на рыбалку'. К счастью к моим постоянным отлучкам стали привыкать. Я прямо так и сказал директору, дело любимое, не брошу. Утром буду уходить, вечером возвращаться. Директор был вынужден согласиться. Хотя и поставил мне это на вид, лишь вытребовал от меня информацию, где я рыбачу, чтобы если что можно было срочно вернуть в лагерь на случай проверки. Я сказал, что в низовьях речушки у запруды. Естественно меня там не было, да я в тех окрестностях ни разу не появлялся. А о запруде от деревенских узнал. Познакомился во время совместного купания на речке. Единственный песчаный пляж, куда водили отдыхающих, был у деревни, так что общение было не только у меня, хотя вожатые и присматривали, чтобы пионеры не бегали в деревню. Ещё как бегали, единственный магазин в округе был там.

Вот так вот я и жил. Когда было желание, а оно было всегда, пока не пропадало, я брал удочки и бежал на километр вниз по течению, забрасывал, их, жёстко крепил, чтобы не унесло и убегал на раскопки. Вечером если везло, пару плотвичек было на крючках, насаживал на срезанную ветку и нёс в лагерь как доказательства своей страсти. Ха, директор говорил, что деревенские прямо с огородов рыбача, больше ловили. Отрицать не буду, но я-то не рыбачу, а маскирую под это дело. Сам я до этого рыбалкой никогда не занимался, из Москвы не выезжал. Где рыбачить-то было? А тут устало возвращаясь с раскопок, но с удовлетворением в душе, откопал 'мосинский' карабин в неплохом состоянии, начал вытаскивать плотвичек и насаживать на веку. Да решил немного посидеть отдохнуть. Тут у меня как клёв пошёл, почти на ничего, вон жучков ловил и использовал как наживку. Вот тогда я и понял что такое настоящая рыбалка. Сорок штук наловил, еле до лагеря допёр. В этот день никто не ехидничал насчёт моего умения ловить. После этого я всегда с пол часика перед возвращением в лагерь сидел с удочкой, у меня поддельная страсть стала настоящей, но раскопки всё же затмевали рыбалку. Теперь по самим раскопкам, за эти две недели, кроме сегодняшнего пистолета, я много интересного нашёл. Тут действительно шли страшные бои. Нашёл немецкий мотоцикл, в лесу стоял, присыпанный ветвями и листвой, осмотрел, но не трогал, хотя энтузиасты и могли привести его в порядок, тут руки приложить нужно. Пару танков было, один так по башню в торф ушёл на краю болота. Его опознал как 'тридцатьчетвёрку' ранних сороковых годов выпуска, второй что-то иностранное, что по ленд-лизу получали. Артсистемы были, в основном приведённые в негодность, в окружении старых воронок. Нашёл шесть винтовок 'Мосина', два немецких карабина, один 'МП' в отличном состоянии, вроде 'сороковой' но тут я не сильный специалист. Потом карабин откапал, в очень приличном состоянии. Цинки с патронами у меня уже были, три штуки, так я когда привёл карабин порядок, в лесу пол цинка из трёх расстрелял. Ох и звон тогда ушах стоял. Всю одежду отмачивал, да и сам купался, чтобы запах пороха отбить. Умение стрелять пригодилось, всё же стендовой стрельбой занимался, только вот карабин больнее пинался, на плече огромный синячище, но пули в мишень со ста метров в одну точку укладывал, когда пристрелял оружие.

Дней пять назад случайно наткнулся на яму, из которой брёвна торчали. Понял что это блиндаж, начал раскопки и не прогадал. Кроме уже описанных цинков с патронами, нашёл ящик с гранатами, испробовал в озере, бахнуло хорошо, значит 'лимонки' рабочие. Потом на 'ППШ' наткнулся, во вполне неплохом стоянии, ещё два карабина было, но состояние ужасное, повреждены взрывом. Следом сейф откопал. Гранатой и вскрыл его. Внутри из интересного кроме пачек патронов к 'ТТ', оказался 'парабеллум'. Кобура стала немного жёсткой, но вполне ничего, использовать можно. Кармашка для запасного магазина на кобре я не нашёл, но два запасных магазина было, тут же лежали, в сейфе. Ещё был эсэсовский кинжал, так же как и пистолет в отличном состоянии. В сейфе мной были обнаружены бумаги, документы штурмшарфюрера Клауса Шнитке. А так же рапорт командира стрелкового батальона, штаб которого видимо занимал этот блиндаж, о захвате разведчиками языка. Не знаю, успели ли отправить немца дальше в штаб полка, а потом и дивизии, но рапорт, документы и оружие пленного остались в сейфе. Дата размыта была, но вроде сорок второй год.

Ещё в сейфе была невскрытая банка оружейного масла. Именно она позволила мне привести оружие в порядок. С разборкой и чисткой проблем не встало, мне было интересно, я и достаточно быстро освоил всё оружие. Сегодня вот, из 'ТТ' и 'Парабеллума' немного пострелял, чтобы не расстреливать все патроны. Вполне приличное оружие. Жаль только что 'Парабеллум' был, 'Вальтер' куда компактнее. Но ничего, тоже неплохо. Всё оружие, это я про винтовки, автоматы, карабин и гранаты, спрятал в схроне. Потом заберу. Оружие действующее, с боезапасом и даже гранатами. Сегодня с утра тоже была отличная находка, пистолет. После чистки я немного пострел из 'ТТ', пробуя какой у него бой и больше раскопками не занимался. А прихватив часть откопанного оружия, направился к месту рыбалки, нужно искупаться и постираться. Кстати, у одной 'мосинки' ствол был погнут, но сам механизм был в порядке. Со скуки нашёл ножовку и сделал из винтовки обрез. Пробовал стрелять. Сперва к дереву привязывал, бечёвкой спрятавшись за дерево за спусковой крючок тянул, я так всё незнакомое оружие проверял, а потом уже сам, с рук. Вполне нормально бахает, там, куда целил, здоровенные дырки появляются. Обрез я тоже взял, отсыпав полсотни патронов.

Последние два дня я стал замечать, что интерес к раскопкам у меня стал пропадать, наигрался. Много безымянных могил было, я все останки сносил в одну общую. А вчера съездил во Ржев и подкинул все найденные медальоны с координатами находок в музей, пусть сами дальше работают, и тех кого я нашёл и перезахоронил, выведут из списков пропавших без вести. Точные координаты братской могилы я дал. Естественно тут могут появиться официальные поисковики, поэтому решив, что пора прекращать раскопки, всё что надо у меня уже было, я передал медальоны и найденные документы, очистив свою совесть. Сегодня так, в последний раз копнул, тем более сегодня поисковики точно не появятся. А тут раз и такая интересная находка. В общем, постреляв и почистив оружие после стрельбы, ветошь у меня была, я уже к обеду вернулся к месту, где оставил удочки. Клевало тут классно, всегда с уловом возвращался. Естественно при раскопках мне много мусора попадалось, касок было множество, что зачастую отбивало копать дальше, но как я уже описывал, и интересное было. Один раз на артсклад наткнулся, мгновенно унёс ноги, когда понял что это.

Про свою поездку во Ржев. Я ведь не только передал пакет со своими находками, причём так чтобы меня не видели, подбросил то бишь, но и решал другие вопросы. Покатавшись на маршрутах и побывав на рынке, я собрал энную сумму и стал делать закупки. Вроде того рюкзака что сейчас висел у меня за спиной, именно в нём на данный момент находились оба пистолета с запасом патронов, обрез и кинжал 'СС'. Классный у него клинок. Так вот. Собирая средства по городу, я брал немного, где рубль, где трёшку, чтобы не лишать людей последних средств к существованию. Набралась приличная сумма, тем более о трофеях с Хлынова забывать не стоит. После этого я, наконец, приоделся, а то у других детей есть сменка, а у меня не была. Купил два комплекта одежды, летнюю походную, с крепкими туристическими ботинками и курткой с капюшоном, 'аляска' называлась. Дорогая собака. Сейчас всё это на мне, разнашиваю. А так же и выходную одежду приобрёл. Пионерскую. Белоснежную рубашку, пилотку, два пионерских галстука. Один запасной. Шорты по размеру, и брюки. Три комплекта былых гольф, туфли и сандалии. Если где надо будет официально выступать, то не придётся занимать всё у соседей, как уже бывало, теперь своё было. Естественно заскочил в магазин 'Охотник и Рыболов' где купил большой рюкзак. Это я про тот, что при мне был, котелок, кружку, глубокую тарелку, ложку и вилку, включая складной нож. Два тонких шерстяных одеяла взял, и кусок лёгкого брезента для навеса, с мотком тонкой витой верёвки, не синтетика, но похоже. В аптеки купил перевязочного материала, и всего того что пригодится в походе. Я стараюсь ко всему подготовиться, в жизни это помогает. В магазине консервы купил, сухарей, крупы, соли, чая и сахара.

Рюкзак полный был, еле допёр из города до пионерлагеря. На автобусе туда и обратно, но ведь и по городу и к лагерю пёхом шёл. Естественно рюкзак спрятал в лесу, я же не идиот его в наш домик нести, палево. Сразу поймут, что я к побегу готовлюсь. Кстати, завтра ухожу, рано утром, все уже привыкли, что я в шесть утра совершаю пробежки и занимаюсь на территории спортгородка, так что не обратят внимания, что я ушёл. У меня уже всё было готово, вещи для путешествия были, продовольствие и остальное тоже. Все находки копа спрятал, причём на другом берегу речки, чтоб поисковики не нашли. Замаскировал хорошо, в схроне оружие и боеприпасы пробудут лет пять, без каких либо последствий для себя, масла оружейного я использовал много для консервации. Это конечно не то, что нужно, но пропитав старые тряпки, выменянные в деревне, для консервации пойдёт. Вот в принципе и всё.

Накупавшись, я постирал свою вчера купленную одежду и, подождав, когда она высохнет, с уловом в левой руке направился к схрону. Оно было в дупле. Достав всё из него и сложив всё в рюкзак, набив его доверху, 'Парабеллум' и обрез были на дне, а вот 'ТТ' положил сверху, мало ли какая ситуация сложиться, тут же переоделся. Походную убрал в дупло, рюкзак спрятал на вершине дерева, привязав его к ветке. Верёвкой поднимал, иначе никак. После этого придав себе привычный вид, я направился в лагерь, в руках у меня были удочки и естественно сегодняшний улов. Отдаю его на кухню, бывает уху делают, но обычно так себе жарят.

Когда я по берегу реки вышел к деревне и лагерю, то обнаружил там нездоровую суету. Свернув сперва в деревню, я навсегда уезжал, снасти вернуть надо, после чего поторопился вернуться в лагерь. Там у ворот я спросил у первого же малька, что происходит:

— 'Зарница', в 'зарницу' играть будем, — успел ответить тот на бегу. — Сейчас автобусы приедут.

— 'Зарница'? — задумчиво протянул я, в моём голосе было явно слышно интерес.

Об этой игре мне столько раз уши прожужжали, что я понял, что мой побег откладывается на неопределённое время. Такое веселье я точно не пропущу. Подскочив на месте, я сломя голову побежал к столовой, нужно от рыбы избавиться. Я обычно мало её приносил, поварихи для себя жарили, ну или начальству, мне было откровенно пофиг, я им так и говорил, а потом определимся, что будем делать дальше. Сдав рыбу, я быстро ополоснулся под умывальником и побежал к своему отрядному домику. Нужно торопиться, ручейками отдыхающие школьники стекались на главную площадь, где обычно проводилась линейка. Причём, почему-то все в новенькой одежде, праздничной. Не понимаю, если на игры едем, надо что похуже одевать, всё же испачкаться можно. Странно. Да и парни с девчатами старших отрядов тоже были заметно возбуждены, хотя их заставить что-то делать это постараться нужно. Это я про некоторых парней, из тунеядцев, как их в лагере называют. А тут впереди всех идут. Чудеса.

В лагере было непривычно, пустая волейбольная площадка, хотя там до темноты раздавались крики команд, свистки судей, и удары по мячу, другие площадки тоже опустели. Такое бывает только во время линейки. Добежав до домика, оттуда выходили последние, я забрал гитару, переодеваться мне не во что было и, догнав нашу группу, встал на своём месте. Между Пашкой Соломины, и Серёгой Красновым.

— Вовремя ты, — шепнул Сергей. — Вон, уже автобусы подъезжают. Семь штук всего. Половина лагеря едет. Сейчас объявят кто.

— Подождём и узнаем.

Естественно меня в списке участников игр не было. Директор, который лично перечислял фамилии по списку, когда назвал мою фамилию, глянул и ехидно улыбнулся. Специально оставил сволочь. Однако просто так я сдаваться не собирался:

— Это что месть? Очень низко, позорите звание заслуженного учителя РФССР.

— Ларин. Ты вообще можешь хотя бы притворится, что уважаешь учителей и старших?

— Кого уважаю, к тому так и отношусь. А вот оставлять меня, это подло.

— Ты остаёшься, я так сказал! — рявкнул тот. — Ещё слово, тебе рот кляпом заткнут.

— Вы только обещаете, — буркнул я и заткнулся под яростным взглядом директора.

Тот, запинаясь, изредка зло поглядывая на меня, продолжил зачитывать фамилии участников. Наш отряд весь отправился, что девчата что пацаны. Из старших отрядов тоже, вот самые малые, они все остались. Дальше последовала загрузка в автобусы. Кстати, старшие отряды погрузили отдельно, да и отправили раньше. Как мне пояснили малые, у старших своя игра, 'Орлёнок'. Не слышал про неё, не рассказывали. Ну да ладно. Наконец после получасовой неразберихи пионерлагерь опустел, в смысле участники игр уехали, директор тоже, и заместитель директора пионервожатый Толик, велел всем расходиться. Он, как и я был недоволен, не взяли. Всего в лагере осталось два вожатых, все остальные уехали.

В принципе таким обломом я не расстроился. Не поехал, так не поехал, тем более в подобных играх я никогда не участвовал и печалиться не стоит, не знал, что пролетело мимо, а рассказы других участников, это только рассказы. Зато был железобетонный повод свалить из лагеря, мол, не понравилось отношение и всё такое, мол, я обиделся и уехал на море. Во директор на сковороде попрыгает когда узнают что свалил я по его вине. Нина Андреевна в это вряд ли поверит, она была в курсе, что я так и так собирался покинуть лагерь, но хоть что-то.

Вернувшись в здание своего отряда, непривычно пустое, повесил гитару на стену и стал готовиться к эвакуации, то есть собрал свои вещи в узелок. Потом в рюкзак уберу. Делать было нечего до ужина ещё полтора часа, с малышнёй играть неохота, поэтому я решил оставить директору памятный подарок на память. Как мне пояснили, вернуться участники игр только через три дня, в палаточном городке жить будет, поэтому директор увидит мой прощальный привет только при возвращении.

Добрался я до его домика незаметно, с отъездом половины лагеря, тот как-то опустел, хотя шуму и гаму даже кажется, прибавилось, малышня на игровых площадках старалась. В домик я проник через окно, отжал штапики, вытащил стекло и открыл окно. Дальше я работал не отвлекаясь, шутка моя должна быть издевательской, но не материальной, чтобы привлечь и доказать не смогли.

Пришлось поломать голову, но я всё же нашёл выход. Теперь, при попытке включить свет, все лампочки вспыхнут и полопаются. Задачка плёвая. Ящики стола не открывал, это уже подсудное дело, мало ли что там, просто оставил в комнате кота, хорошенько взбесив его, так что дальнейший разгром уже учинил кот, демонстративно сделав большую лужу посередине стола. М-да, перестарался я, пытаясь взбесить его. Этот кот из деревни был, бегал через мостик к кухне, вкусняшки у поваров выпрашивал, так что его все знали. Когда я вернул стекло на место и, забив штапик, стерев свои отпечатки, направился обратно, на полпути меня перехватили пару девчат. Оказалось, Толик разрешил их отряду купаться, а отправить не с кем, почти все вожатые уехали. Пришлось до ужина приглядывать за бесившимися в воде детьми. Потом был ужин и наконец, наступила ночь. В этот раз Толик решил устроить пионерский костёр, естественно попросив меня прийти с гитарой. Понимая, что это мой последний концерт в лагере, я задал жару. Так что до полуночи досиделись, многие зная песни подпевали. Хорошо время провели, мне тоже понравилось. Мне полюбились вот эти посиделки у костра.

Ждать утра я не стал, свидетелей нет, я один ночевал, поэтому вернувшись к себе, свернул рулоном матрас, оставил аккуратно сложенным бельё, чтобы сдать на склад можно было, оставил записку, забрал свои вещи и выскользнул в окно. Снаружи Толик прогуливался с одной из вожатых, смотрели тихо ли в лагере. Никто, не бегает ли между отрядными домиками. Я же ушёл тихо. В этот раз записку я оставил не на видном месте как обычно, а в пустой тумбочке, чтобы сразу меня не хватились. Выиграл дополнительное время.

Добежав до схрона, взлетел по ветвям наверх, отвязал рюкзак и спустил его вниз, перехватывая веревку, чтобы не заскользила в руках. Спустившись следом, я переоделся в походную одежду, убрав ту в которой ходил в лагере в рюкзак, пистолет за пояс, гитару прицепил к рюкзаку и, подсвечивая фонариком, направился через лес в сторону автотрассы. Смысла двигаться в сторону Москвы не было. Что мне там делать? Столица находился в противоположной стороне от той, куда я стремился. Что нужно делать я уже продумал. Мне рассказывали про Адлер, это рядом с Сочи. Вот туда я и собирался направиться. У меня была карта железнодорожных путей, быстрее всего добираться через Ржев. Мне нужно перебраться во Ржев, там был прямой маршрут в Адлер. Там лучше всего пристать к таким же путешественникам, сыграть пару раз, сами примут, для сотрудников правоохранительных органов я этом случае стану невидимкой. Скажу что еду в Сочи к тётке, она меня встретит на перроне, а на месте уже сориентируюсь. Тут главное до железной дороги добраться. Всё же до неё тридцать км с хвостиком. Даже чуть больше, с условием, что нужно обходить город.

В своё время я слышал рассказы ребят. Везунчики, они отдыхали на море. Так вот, им рассказали про такой способ путешествия более старшие воспитанники детдома, которые уже выпустились, те от своих старших, а те от своих. В общем, раньше, значит, при Советском Союзе, можно было добраться до юга на электричке, сел на неё до конечного маршрута, сошёл, купил билет на электричку дальше и так можно добраться до самого моря. Иногда и покупать не приходилось, к крупным группам молодёжи контролёры сами не подходили. Реально, так и было. Правда, отправлялись они из Москвы. Но не думаю что во Ржеве по-другому. При том, что мне в кассах на пассажирский поезд билета не продадут, без сопровождающего естественно, то можно добраться и на электричках. Если смотреть в оба, то доберусь без проблем, тут главное ушами не хлопать. Вот билеты на электрички мне продадут без проблем, но ни как на нормальный пассажирский.

Шагал я осторожно, мало ли в ямину какую провалюсь, ноги поломаю. Сейчас ночь, тем более лес, помощи не докричишься, вот и приходилось смотреть, на что и куда ступаю. У меня конечно в одном из боковых кармашков есть сигнал охотника, то есть сигнальная ракета, но это пятьдесят на пятьдесят, увидит кто или нет. Прошёл я лес и нашу речушку вброд, пришлось до колен брюки закатывать, повесив ботинки на шею, потом вышел на полевую дорогу. Дальше уже побежал. Мне ещё выспаться хотелось. Дальше дело немного сложное, я пробрался на территорию машинотракторного двора и, найдя нужный 'газон' забрался в кузов, где, облокотившись о рюкзак, спокойно уснул на скамейке. Водитель этой машины каждое утро привозил молоко в лагерь, от него я и узнал, подслушав разговор с директором, что завтра будет другая машина, мол, его завтра направляют во Ржев за новым двигателем. Раз такая возможность, я разве её упущу? Конечно нет. Тем более один раз с автобусом прокатило добраться до города, это не значит, что повезёт во второй раз. Выкручиваться пришлось, чтобы в автобус попасть и выйти в нужном месте.

А пока есть время, можно выспаться. Кузов у машины чистый, не пыльный, помытый на мойке, так что спал я спокойно, укрывшись одним из одеял. Лавка была достаточно шкиркой, чтобы лежать, хотя за ночь я во сне пару раз с неё и падал. Но возвращался на место.

Шофёра Сергеем зовут, машина полу укрытая. То есть кузов наполовину закрыт, наполовину открыт, полу фургон, как я понял, называется, вряд ли он меня заметит, а дальше видно будет.

Утром меня разбудило тарахтение двигателя и дрожание корпуса машины. Проснувшись, я протёр глаза и осмотрелся. Ещё темно было, но машина развернулась, проехала ворота, вроде голоса были и, покачиваясь на неровной грунтовке, запылила к шоссе. Через пару минут мы выехали на трассу Москва-Ржев и неторопливо покатили во Ржев. Пока всё нормально, это не могло не радовать. Попив воды из фляги, я подкрутил завод новеньких часов и, достав сухпай, сел завтракать. Уже почти рассвело, так что можно. Когда припёрло по маленькой, я сначала убедился, что сзади никого нет, редкие попутные машины нас обгоняли, после чего прямо из кузова помочился на дорогу. Нормально, хоть так, но еду. Хм, а если по большому захочу?

Где-то минут через пять машина начала притормаживать, удивлённо выглянув, я обнаружил автостопщиков, трёх парней с сумками. Ага, водитель решил подкинуть народ. Те забрались в кузов, обнаружили меня сидевшего на лавке со стороны кабины, поздоровались и тоже расселись. Так болтая, мы ехали дальше. Они сошли раньше, а мы так и трюхали на шестидесяти километрах в час во Ржев, пока, наконец, не показались его окраины. Теперь нужно прикинуть, как незаметно покинуть машину, чтобы водитель ничего не заметил. Он, сажая пассажиров так и не узнал, что в кузове был заяц. Он думал, кузов пуст, а пассажиры — что тот в курсе, и все промолчали.

Покинуть машину удалось по случаю. Грузовичок ехал через весь город, видимо склады, где находился нужный двигатель, находились с другой стороны, а Сергей решил не объезжать город, и поехал через него. Это мне и помогло. Где-то в центре, мы встали на железнодорожном переезде, там шлагбаум был опущен. Подойдя к заднему борту, я приподнял рюкзак перевалив его через борт и на верёвке спустил на проезжую часть, так как с гитарой и им самим за спиной я бы прыгая, скорее всего ноги переломал. А так гитара висит за спиной, я перелез через борт и спрыгнул рядом с рюкзаком. Дальше не сложно, отвязал верёвку, переместил рюкзак за спину, повесил на плечо гитару и, придерживая её одной рукой, направился в сторону пешеходной дорожки. То бишь тротуара. Всё это я делал не торопясь, позади заднего борта грузовика. Водитель всё равно ничего не мог видеть, поезда из-за которого закрыли переезд, пока не было, вот и я не особо торопился. Правда за нашей машиной начинала скапливаться автоочередь, первой была чёрная правительственная 'Газ-24', новенькая, с антеннами рации и радиоприёмника. Водитель с интересом наблюдал за всеми моими движениями, а вот женщина что сидела сзади, брезгливо поджав губы, смотрела куда-то в боковое окно, видимо поезд высматривала. Кстати, поезда не было, прошла дрезина с рабочими и проезд открыли. Но я уже успел отойти от грузовика метров на двести и встал в тени ивы, ожидая, когда он уедет.

Причина такого моего решения, было желание подождать пока грузовик отъедет подальше, так как мне было нужно в туже сторону, а я не хотел, чтобы Сергей увидел меня и опознал. К сожалению, он меня знал, я помогал разгружать бидоны с молоком, когда в составе своего отряда был дежурным по столовой. Мы ему тогда ногу придавили. Точно запомнил. Наконец переезд начал очищаться и я, пройдя следом по деревянным плиткам тротуара, пересёк два железнодорожных полотна и, уйдя в одну из улиц, направился к ЖД-вокзалу. Я уже тут бывал и когда проезжал переезд запомнил, что вокзал был справа. Так и оказалось. Добрался я быстро, уже через полчаса был на месте. Сейчас мне нужно в кассы, зайти и купить билет на электричку. Хорошо тут не указывается куда еду. Так что можно спокойно добраться до конечной.

В кассах народ был, но отстояв небольшую очередь, я без каких либо проблем, приобрёл бумажный квадратик билета на электричку. Главное было нужное направление, а дальше разберёмся. Хотелось пить, до отправления ещё три часа, так что я вышел наружу и, помыв стакан, с удовольствием попил газированной воды с сиропом. Впервые это чудо я попробовал ещё в Москве, когда меня забрали из больницы, и я отправился смотреть город. Как попробовал, так и влюбился в эти газированные автоматы, так что когда видел, обязательно покупал стаканчик другой, а мелочь для этого я всегда держал в кармане.

Допив второй стакан, я с беспокойством осмотрелся и побежал искать туалет. Нашёл к счастью быстро, так же быстро отлив. Не, второй стакан точно лишний был. Помыв руки, я вышел наружу и отошёл в сторону сев на лавку. На перрон пока не выходил, не хотел там мелькать. Так же от моего внимания не уходили группы молодёжи. Я приметил три такие которые более-мене мне подходили. Однако мне нужна та, что двигалась в Адлер, чтобы не мучиться с поиском новым сопровождающих-прикрытия. Идеально сразу бы таких найти.

В это время рядом остановилась и припарковалась бежевая 'Победа', из которой выскочили два молодых парня в пиджаках и девушка в светлом платье и туфлях-лодочках. Переключив внимание на них, я стал их изучать. Делать пока нечего, через часок в буфет вокзальный схожу, позавтракаю. Или не рискнув, куда-нибудь в городскую точку общепита. Так что пока делать нечего я как тот энтомолог изучал поведение жителей этого государства. Не смотря на то, что парни спешили к кассам, девушка их задержала у стоявших неподалёку от скамейки, где я сидел, автоматов с газировкой. Парни тоже были не прочь выпить и стали проделывать те же телодвижения что и я несколько минут назад. Слушая их разговор, я насторожился. Парни почему-то хотели сдать билеты на поезд 'Мурманск-Адлер', причём им нужно было поторапливаться, сам поезд будет на вокзале через час. Быстро прикинув все варианты, я обратился к парням:

— Извините, что вмешиваюсь в вашу высокоинтеллектуальную беседу. Но я слышал, что вы хотите сдать билеты. Я бы не прочь приобрести один. Надеюсь, вы мне продадите по той же цене что и купили в кассах?

— Да он над нами издевается, — протянула девушка, с интересом меня разглядывая и делая мелкие глотки из стакана.

— У нас два билета в вагон СВ, так что тебе парень не потянуть их покупку.

— Два билета в СВ? — насторожился я.

Что это за зверь такой СВ, я знал. Путешествовать одному, когда всё двухместное купе принадлежит только тебе, не это ли предел мечтаний? Зачем мне нервничать сидя на лавках электричек, когда я могу добраться до Адлера с максимальным комфортом?

— Я мог бы приобрети оба билета. Цена вопроса?

— Пятьдесят.

— Наценку делаете, — огорчённо покачал я головой.

— А ты найди свободный билет в разгар сезона отдыха на Юг, — предложил тот парень что пониже. — Сам увидишь, как будут штурмовать плацкартные и купейные вагоны.

— Хорошо, устраивает, но с условием, что вы мне кое с чем поможете. Сейчас вырву листок из тетради, и девушка своим девичьим почерком напишет от якобы имени моей мамы, чтобы проводница присмотрела за мной до Адлера, а там, мол, встретит тётка.

— А ты прохвост, — протянула девица, после чего насторожилась. — Кстати, а почему ты один?

— Не нашёл такую же красавицу как спутницу жизни, — улыбнулся я. — Не волнуйтесь, записка с подстраховкой, я со старшим братом еду, он ушёл пирожков купить. Кушать охота.

— Тогда ладно.

Бартер произошёл, я получил два билета, вроде настоящие, и уплатил за них озвученную цену. Мне в ответ красивым округлым почерком написали всё то, что я продиктовал. На этом мы и закончили. Молодая компания уехала, а я покрутив в руках билеты, решил проверить. Мало ли на мошенников нарвался. Надорвал один из билетов и сходил в кассы, с просьбой узнать, нужно ли менять надорванный билет или нет. Кассирша его осмотрела и сказала, что примут и такой. Это меня порадовало, подмену она не обнаружила, билеты действительно были на сегодняшний поезд на Адлер, так что всё в порядке. А то я уже жалею, что не увёл у парней свои деньги, решив отпустить их с заработком.

Ходить туда-сюда с тяжёлым рюкзаком и ещё гитарой было не совсем удобно, но ничего, оставить не с кем, а в камеру хранения я сам сдавать не хотел, не доверял. Опыта поездок на поездах у меня не было никакого, но то что лучше запастись едой с собой, знал, в фильмах видел. О том, что на таких поездах дальнего следования, есть вагоны-рестораны, тоже был в курсе. Однако своё это своё. Посмотрим в пути, как всё получиться.

Насчёт еды я сразу озаботился, как только отошёл довольный от касс, кстати, я и свой билет сдал на электричку. Осмотревшись, отошёл от здания вокзала и направился к небольшой пельменной. Там купил чебуреков, ещё пирожков с разной начинкой, всё старался брать свежим, пару бутылок газированной воды, и всё на этом. Остальное для долгих поездок не годилось. Нужно ещё на перроне посмотреть, может там продают. Продавщица покупки по моей просьбе завернула в бумагу и перевязала бечёвкой. Пришлось доплатить пятьдесят копеек, но не жалко. Потом я немного поработал на перроне, но несильно борзел, так же понемногу вытаскивая. У меня после покупок билетов остаюсь всего тринадцать рублей. А так мелкими доходами, что уж говорить, кражами, снова довёл до шестидесяти рублей. Пока хватит.

Поезд подошёл даже немного раньше, чем я его ждал, пришлось поторопиться на перрон, а потом искать свой вагон. Поезд тут стоял всего пятнадцать минут. Наконец через два вагона от тепловоза я обнаружил свой, вот они специально людей путают, ставя вагоны не по порядку? я подошёл к проводнице.

— Здравствуйте, шестое СВ, — протянул я проводнице два билета, готовясь отвечать на вопросы которые не могут не последовать.

— Ты один, мальчик?

— С мамой должен ехать, видите два билета, но её сегодня срочно вызвали на работу, проверка в магазине, где она работает. Она у меня директор. Проинструктировала, что делать и как себя вести, и отправила на вокзал. Отец в командировке, поэтому и не мог привезти. Мама записку написала, вот, в Адлере меня тётя Аня встретит.

Проводница быстро пробежала текст записки, и убрала её к себе в карман, поинтересовавшись:

— А билет второй почему не сдал, мать ведь наверняка велела?

— Велела, — согласился я. — Но я тут подумал, а зачем мне с кем-то неизвестным ехать, когда всё СВ моё будет? Не стал сдавать, один хочу путешествовать.

— Ну смотри. Если захочешь, подсажу попутчика, вместе же веселее, — забросила та удочку.

— Одному лучше, — отрицательно мотнул я головой.

— Идём, устрою тебя. Бельё выдам, когда город покинем, туалетом пока не пользуйся, да и закрыт он.

— Ага, — кивнул я, с интересом крутя головой, шагая за проводницей.

Как и ожидалось, купе было двухместным. Диваны с высокими спинками, занавески на окне, всё сделано хорошо и радовало глаз, над окном были ручки радиоприёмника с сеткой динамика, тут и радио слушать можно было, прибавляя или убавляя громкость. Убедившись, что я вполне усвоился, веду себя нормально, не ношусь всё разрушая, а пытаюсь положить на багажную полку рюкзак, проводница мне помогла, после чего покинула купе напарившись ко входу в вагон, ожидать других возможных пассажиров. Рюкзак сдавшись, наконец, покоился на багажной полке, я поправил лежавший на столике у окна пакет с едой и водой, после чего более детально осмотрел купе и, вздохнув, посмотрел на рюкзак, который я только с помощью проводницы засунул на багажную полку, нужно переодеться в более лёгкую одежду.

Дотянувшись до рюкзака, я на нём повис и, дёргаясь всем телом, всё же заставил покинуть багажную полку. Положив на пустое сиденье, туда, где гитара лежала, всё равно попутчика у меня нет, я достал праздничную одежду и переоделся в неё, убрав походную. Ну вот, молодой пионер едет покорять юга.

О море-е-е море-е, мир бездо-онный

Пе-енный шелест волн прибрежных...

Над тобой встают как зори

Над тобой встают как зори

Нашей юности надежды... Ю. Антонов.

Гитара звенела у меня в руках, а я негромко напевал одну из лучших песен Антонова. Про море, значит лучшая. Вот так я тихо и наигрывал пока состав, наконец, не дёрнулся и не пошёл вперёд. Убрав гитару, не в чехол, так положил, а сам чехол убрал под диван, на котором сидел, там оказалось можно много что хранить. Жаль мой пузатый рюкзак туда не уберёшь. Да и ладно, тут на втором диване полежит, ничего с ним не будет. Когда мы покинули Ржев и, набирая скорость, застучали колёсами по стыкам рельс, я вскрыл пакет и, достав немного скользкую от жира бутылку, налил в свою новенькую кружку воды, пить хотелось. Тем более я так торопился, что в пельменной успел перехватить лишь чай с бутербродами, чем только растравил аппетит. Организм у меня молодой растущий, его подкармливать нужно.

С бутербродов уже час прошёл, чай надо. Вот тут, когда я пил воду ко мне предварительно постучавшись, заглянула проводница. Она меня поначалу и не признала, одно дело мальчишка-путешественник, в соответствующей одежде и виде, а тут как будто пионер только-только с торжественной линейки по приёмку в пионеры. Чистенький аккуратненький, весь такой прилизанный и причёсанный. Всё где надо сидит как надо, глаз не оторвать.

— Извините, — та было хотела закрыть дверь, но тут её взгляд упёрся в рюкзак на втором диване. Она стрельнула глазами с него на меня и обратно и наконец, опознала.

— Что-то случилось Мария Антоновна? — поинтересовался я.

— Я думал, опозналась. Идём, бельё будешь получать. Кстати, как насчёт чая?

— Был бы не против, причём не в одном стакане, а двух, кушать очень хочется.

— Сейчас бельё выдам и принесу.

— Я один на вокзале был? Не устали?

— Нет, трое село.

— Мария Антоновна, можно чаю, пожалуйста? — выглянула из другого купе женщина лет тридцати на вид. — Два стакана.

— Сейчас молодому человеку бельё выдам и принесу.

Пока мы занимались приёмом и выдачей белья, я уточнил насчёт вагона-ресторана, как туда дойти, например, узнал какие на поезде правила, как себя можно вести, а как нет. Было видно, что проводнице нравилось моё любопытство, отвечала она с охоткой и достаточно подробно. Кстати, вагон-ресторан находился сразу за нами, дальше остальной состав. Ну вот, а я продукты покупал. Кто же знал?

Одной ходкой унеся всё в своё купе, я попробовал расстелить бельё и остался доволен, получалось. Это не могло не радовать. Но пока свернул и убрал на второй диван, когда понадобится, тогда и расстелю. Только сел, как проводница принесла два стакана с чаем, всё как и договаривались. Хм, а мне тут всё больше и больше нравилось. Пирожков я взял много, это мне так казалось, когда покупал, но когда подошёл к концу чай из второго стакана, выяснилось что половину я уже схомячил. Вкусные паразиты. Остальное завернул и убрал. Стаканы я сам отнёс провидице, заодно ноги размял.

У себя в купе я включил радио, там пела Пьеха, а потом Магомаев, и стал повторно чистить 'ТТ', всё равно заняться нечем, а в лесу я это делал хоть и трижды после нахождения, разобрав полностью, но сейчас была не полная разборка. Вот так привычно натирая детали тряпочкой пропитанной оружейным маслом, я и слушал песни одного из самых популярных певцом этого времени под стук вагонных колёс, подпевая ему в такт. Насчёт неполной разборки я передумал, и сделал полную разборку, ещё раз проверив все детали, в лесу как я уже говорил, хоть и делал это качественно, всё равно мог что-то пропустить. Того что ко мне может внезапно заглянуть проводница, я не опасался, дверь была заперта изнутри, поэтому и работал совершенно спокойно.

До вечера трижды заказывал чай, проводница уже привыкла, что я заказываю всегда два стакана, я со скуки перебрал и почистил всё своё оружие, в смысле 'Парабеллум' и обрез, доведя их состояние практически до идеала. Ну немного приукрасил, но теперь я был уверен что оружие не подведёт, сомнения больше боеприпасы вызывали.

Обедал я теми же пирожками с чаем, съесть нужно, а то испортятся, а вот ужинать собирался в вагоне-ресторане, тем более он до одиннадцати ночи обычно работал, я уточнял у Марии Антоновны. Прикинув, что делать до вечера, я даже хлопнул себя по лбу. Как я сразу не начал этим заниматься, а ведь планировал же? Но планировал я заниматься записыванием своих песен и нот для последующей регистрации уже на отдыхе, чтобы по прибытию в Москву сразу записать их на себя, а раз сейчас есть свободнее время, почему не заняться? В общем, я достал перо, тетради, все принадлежности, включая баночку с растворителем, это чтобы кляксы убирать, и начал творить.

Кстати, чуть позже выяснилось, что растворитель не особо помогает, больше промокашками пользовался. Однако с каждым часом, число клякс случайно оставленных на листах сокращалось, так что я был вполне доволен. Даже покачивание вагона не особо мешало. Написал шесть песен и нот к ним. Прилично за такое время. Сейчас семь вечера, поэтому я не стал убирать писчие принадлежности, а вот тетрадь спрятал в рюкзаке.

Подумав, я сходил к проводнице, сейчас у меня никого не было, за вещичками не присмотришь, поэтому я попросил проводницу закрыть моё купе. Она это сделала, поэтому я довольный направился ужинать в вагон-ресторан. Он был если не переполнен, то близко к этому. Показатель, между прочим, народ откроенной отравой питаться бы не стал. Тут были разные люди из разных слоёв общества. Офицеры один столик заняли, четверо их было, сверкая золотом новеньких погон. Обычные семейные люди, представители чиновничьего аппарата, этих сразу можно узнать по внешнему виду. Я уже научился различать. Хм, и даже были из уголовной среды. Заняли они два столика друг напротив друга, сразу за офицерским столиком.

'Хм, а этого я знаю. На моих глазах кошелёк у бабы одной подрезал в троллейбусе. Точно он', — подумал я, узнав знакомого щипача.

Что интересно тот тоже меня узнал. Сперва безразлично мазнул взглядом, потом внимательно посмотрел и удивлённо моргнул. Показав ему большой палец, теперь точно убедился, что я это я, прошёл дальше, за воров и обратился к немолодому мужчине, что читал газету сидя в гордом одиночестве за столиком:

— Разрешите?

— Пожалуйста, — не глядя на меня, кивнул тот, и зашелестел газетой, переворачивая лист.

Официантку пришлось ждать долго, она металась между другими столиками, это дало возможность изучить мне меню, то есть я поспрашивал у соседей, что есть в наличии и чтобы они посоветовали взять, чтобы не быть утром вынесенным из вагона вперёд ногами синим. Так что я взял щи, они чем старше тем вкуснее, но тут, к сожалению свежие подавали, с каплей сметаны, макароны с котлетой и подливой, чай заказал с ватрушкой. Порции были не сказать что большие, поэтому поел хорошо. Правда на ватрушку сил уже не хватило, как и возможностей, завернул в лист газеты, который мне любезно предоставил уже ушедший попутчик, и направился было к выходу, но не тут-то было.

Дорогу мне заступил один шкет лет шестнадцати, именно шкет, худой что твой Кощей, и вежливо, что странно, пригласил за свой столик. Посмотрев на мужчин, что вальяжно сидели за столом, я пожал плечами и согласился. Среди них сидел и тот щипач. Причём вёл себя не так как подчинённый, а как будто на первых ролях, я бы подумал, что он тут, если не главный, то очень близко. Положив свёрток с куском ватрушки на с трудом найденное свободное место столика, я сел на то место, где раньше шкет сидел, и вопросительно посмотрел на хозяев столика.

— Сом, — протянул щипач мне руку через столик.

— Макс, — пожал я ему руку и, покрутив стальной браслет с часами, протянул обратно хозяину. — Часы хорошие, но у меня свои есть.

— Не-е, вы видели?! — в восхищении хлопнул тот себя по ляжке, обращаясь к коллегам по ремеслу. — Мало того что я ничего не почувствовал. Так ещё часы я на левой руке ношу, а она под столом была.

— Да, зря вы ту толстуху отработали. Я таких знаю, очень крикливые, бьют больше, и гнаться могут пока не загонят, при этом воплями привлекая внимание. Неудобный клиент.

— Это точно, только она кошелёк засветила, хороший куш был.

— Возможно, — согласился я. — Но я бы не рискнул. Я мажоров беру, когда деньги нужны.

— Это кто?

— Золотая молодёжь и их родители.

— Хм, мажоры?.. — как будто пробуя на вкус, сказал вор. — Хорошее слово, надо запомнить. Ты сам кто по жизни, а то я всё разобраться не могу?

— Как и вы, чалюсь у хозяина. Детдом. Сейчас в бегах, из пионерлагеря дал дёру, на 'Зарницу' не взяли. Наверняка всех на уши поставили. Все дороги перекрыли, всё же особо опасный пионер сбежал. Отдыхать на море еду. Планирую к концу лета вернуться. Уроки начинаются, а я свою биографию портить не хочу. На будущее планы большие.

— Это какие же, если не секрет? — закуривая, спросил Сом. — Если что я тебя всегда устроить могу, нам такие как ты нужны.

— Я на себя работаю, только на себя, запомни это Сом. Повторять не буду. А насчёт чем заняться, я собираюсь стать композитором и поэтом. Буду писать стихи для песен и мелодии для них же. Магомаеву, например. Слышал сейчас по радио, как он про королеву красоты пел. Хорошо исполнял.

— Ты песни пишешь? — уточнил удивлённый Сом, невольно опуская руку с папироской.

— А то.

— Может, что исполнишь, у нас и гитара в купе есть. Как? Шкет сейчас сбегает.

Невольно посмотрев на парня, что сидел рядом, как это я случайно угадал с кличкой, задумался и согласно кивнул, уточнив:

— Бегать не надо, у меня своя гитара. Сейчас принесу.

Подхватив свёрток с ватрушкой, на завтрак пойдёт, я покинул вагон-ресторан, народу мне кажется, даже прибавилось, гулял народ хорошо, как и пили. Заглянув к проводнице, попросив открыть дверь, я даже не дал ей уйти. Оставил ватрушку, подхватил гитару и отправился обратно, так что она снова заперла за мной двери и сонно зевая пошла к себе. Моё возвращение воры встретили возгласами одобрения, гитара тоже произвела впечатление своей новизной и блеском лакировочного покрытия. Мне тут же освободили место, достаточно чтобы не мешать при исполнении, поэтому устроившись поудобнее, я сделал привычный проверочный перебор, слушая как звучит гитара, кстати, красиво получилось, и посмотрел на Сома:

— Что бы хотели услышать? Грустную лирическую, боевую, злую или весёлую?

— Грустная есть?

— Грустная? Есть одна.

Тронув гитарные струны, настраиваясь петь эту песню, у меня всегда спазмом перехватывает горло и в глазах стоят слёзы, зато голос при этом звучал как надо, выбивая у слушателей такие же слёзы.

В Казахстане под Каpагайлы, на кypганах из Солнца костры.

Там в степях есть свобода всегда долгожданн-а-я.

Среди стаи матёрых волков, где нет слов, человеческих слов,

Рос мальчонка и жизнь та была очень странная

Стая сном и охотой жила, и мальчишку всегда берегла.

Был он просто волчонок для них, только слабенький.

Молоко у волчицы сосал, и забавно, так странно играл,

Очень умный, смышленый такой, хоть и маленький.

Вот, однажды, где солнце встаёт, появился большой вертолёт.

И как птица над стаей повис, серо-чёрная.

А вокруг непроглядная степь, в дальний лес ещё можно успеть,

Стая молча рванула к нему, обречённая.

Солнце в песок или в зенит, в полдень жара злей.

Ведь человек плохо бежит — волк убегает быстрей.

В тишине автомат затрещал... 'Мальчик, стой!' — кто-то дико кричал.

Стали падать один за другим волки серые.

Волки быстро бежать не могли, человека спасали они,

И старались, толкая его, озверелые.

У волков, ведь не как у людей, в одиночку спасаться не смей,

И мальчонку они одного не оставили.

Умирали от огненных ран, а заря опалила курган,

Алой кровью омыла песок, чуть разбавила... А. Маршал.

Когда я, замерев, положил правую руку на струны, в вагоне звенела оглушительная тишина. Я так ушёл в песню, что не следил за окружающими, лишь перестук вагонных колёс слышался в отдалении. Сом сидел у окна, склонив к стене голову, и по его щекам текли слёзы. Он молчал, но другие молчать не стали, как волной пошли вскрики, голоса и просьбы исполнить ещё что-то. Меня хлопали по плечам, теребили за макушку, а я смущённо улыбался, а спазм после песни никак не проходил. Всегда так.

— Ещё что-нибудь? — спросил я, когда шум потихоньку стал стихать. — А что хотите?

— Ещё про волков что есть? — спросил Сом, причём его голос звучал так, что слышно было хорошо, хотя вроде и не громко спросил.

— Есть. 'Охота на волков' называется. Одна из моих любимых. Песню написал не я, её написал Владимир Высоцкий.

Снова сделав привычный перебор, тут же наступила тишина, все устроились так чтобы видеть меня и слышать. Офицеры рядом, тоже сидели и внимательно смотрели, приготовившись слушать.

Рвусь из сил, и из всех сухожилий, но сегодня опять, как вчера,

Обложили меня, обложили, гонят весело на номера.

Из-за ели хлопочут двустволки, там охотники прячутся в тень.

На снегу кувыркаются волки, превратившись в живую мишень.

Идет охота на волков, идет охота. На серых хищников — матерых и щенков.

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками Егеря, но не дрогнет рука!

Оградив нам свободу флажками, — бьют уверенно, наверняка!

Волк не может нарушить традиций, видно, в детстве, слепые щенки,

Мы, волчата, сосали волчицу и всосали: "Нельзя за флажки"!

Идет охота на волков, идет охота. На серых хищников — матерых и щенков.

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, кровь на снегу и пятна красные флажков... В. Высоцкий.

Когда я замолчал, то более спокойно осмотрелся. Народ уже более-менее освоился, так что стал требовать ещё песни, тут же слышались заказы. Кому весёлых подавай, алкогольная душа требовала праздника, кому лирических, кому матерных. Последний сразу заткнулся, видимо сообразив, что попросил у пионера спьяну.

Все кто находился в вагоне ресторана за малым исключением ехали на юга. Вот я и решил поднять им настроение, подать немного праздника. Сом вон сидел и смотрел в окно, всё то время что я пел и даже когда закончил.

На недельку, до второго,

Я уеду в Комарово

Поглядеть отвыкшим глазом

На балтийскую волну.

И на море буду разом

Кораблём и водолазом

Сам себя найду в пучине,

Если часом, затону.

На недельку, до второго,

Я уеду в Комарово.

Сам себя найду в пучине,

Если часом, затону... М. Танич.

Песня была воспринята на ура, меня упросили исполнить её на бис и даже пытались помогать спеть пьяными голосами. Исполнив ещё пару, 'Не волнуйся тётя' и 'Гранитный камешек в груди', я сказал что баста, хватит. Переубедить меня не смогли, но перед уходом Сом снова попросил меня сесть к нему за столик, поговорить, мол, надо. Мне не жалко было задержаться.

— Растравил ты мне душу, Макс. Про волков это ведь как про нас, представил себя на их месте, аж сердце защемило, как с первой песней. Песни Высоцкого я знаю, но эту не слышал, не довелось. Проси что хочешь, всё сделаю.

— Да мне ничего и не надо. Всё есть.

— Насчёт того что ты знаешь какое будет твоё будущее, ты прав, это твоё. Не бросай, я хочу, чтобы эти песни на пластинках и по радио звучали. Ты талант, запомни это. Скажи из какого детдома? Парни время от времени будут забегать к тебе, проверять всё ли в порядке. Гостинцы подбрасывать, смотреть, чтобы не забижали. Знаю я, какие там порядки.

— Меня сложно обидеть, — скупо улыбнулся я. — Первый разряд по боксу, и против старших парней выйти могу. Да что могу, выходил уже пару недель назад. Один в нокауте, другому лицо заново сшивают.

— Сурово.

— Не люблю, когда мои вещи без спросу берут, особенно гитару.

— Да. За такую вещь и прирезать можно, не то что рожи набить. Молодец... Сам в Адлер?

— Угу, дикарём хочу на берегу пожить. Комнату снимать накладно, не в плане денег, а вопросов. Ещё сдадут и обратно отправят, а я до конца лета на море планирую пробыть.

— Хорошие планы. Держи адрес, мы если что тут будем отдыхать. Кстати, ты не сказал из какого детдома.

— Энский детдом, — всё же сказал я, изучая каракули, что были написаны на вырванном из блокнота листе бумаги.

— Это на Маховой?

— Рядом, на соседней улице. Там ещё театр через три здания.

— Ага, знаю, где это.

— Кстати, — уже собираясь встать, вспомнил я о мучащем меня вопросе. — А почему Сом?

— В молодости усы у меня были роскошные, от них пошло. У самого-то погоняло есть?

— Было.

— И какое?

— Рыжий, какое оно у меня ещё может быть?

— Ах ну да. Бывай Рыжий, может, свидимся ещё. Хотя почему может, буду в Москве, обязательно загляну.

— Я буду в детдоме или в музыкально школе. Она там же рядом. Если нет, то я занимаюсь своими делами.

— Найдём, не волнуйся.

Попрощавшись со всеми, кто находился в вагоне-ресторане, я покинул его. Уф, тяжело это устраивать такие концерты, все плечи поздравлениями отбили, лучше бы больше в ладони хлопали, сами себе руки отбивали. Вернувшись в купе, я повесил гитару на ремень, привёл себя в порядок и, прихватив зубную щётку, зубную пасту в тюбике, редкая вещь, а так же полотенце, зашёл в туалет, он у нас был общим с соседним купе. Хм, хорошо меня в вагоне ресторане привечали. Ушёл туда в восьмом часу, а вернулся почти в десять.

С Сомом я ещё не раз встречался в вагоне-ресторане, точнее дважды. Во время обеда и ужина, он со своей компанией был там. В обед меня поприветствовали, я тоже, тем более знал их по погонялам, познакомили в начале встречи, а вот вечером всё же уговорили дать ещё один концерт. Особо репертуар я свой старался не раскрывать, как я уже говорил, как тот хомяк, вдруг украдут. Нет, зарегистрирую, а потом уже можно. Так что спел тоже самое, что вчера исполнял, ну и парочку новых. Детских про злюку и про маленьких детей. Всё было воспринято с тем же восторгом что и вчера. Хорошо, значит, эти песни будут иметь успех, что не могло не радовать.

Всё свободное время я проводил у себя, и постепенно толстая офицерская тетрадь пополнялась записями. Я хранил её как зеницу ока, старался не покидать купе, а когда уходил, просил запирать. Песни были не младше семьдесят пятого, чтобы в плагиате не обвинили, специально уточню это. Наконец к вечеру второго дня, я специально пораньше поужинал, чтобы не голодать пока себе место для отдыха ищу, поезд прибыл в Адлер. Попрощавшись с проводницей, хорошая тётка, я ей чаевые оставил, а вот попытку сдать меня с рук на руки несуществующей тётке, пресёк. Ещё чего. Наконец поправив лямке рюкзака, тяжёлый зараза, я направился с перрона к выходу с вокзала, придерживая одной рукой гитару. Одет я был в походную одежду. Не хотел портить свою праздничную, почти повседневную. Кстати, Сома я так и не заметил, как и его людей, а именно он всё же верховодил в шайке. Знакомые по вагону-ресторану были, но немного, один так приветливо кивнул мне, узнав.

Оказавшись на площади, я проскочил тот бедлам, что там царил, ох зазывал хватало. Кстати, судя по плакатам у города юбилей, сто лет со дня основания. Машину или другую технику, вроде общественного транспорта брать я не стал, а пошёл вниз по улице. Море, я хотел увидеть море. Сам не заметил как ноги всё быстрее перебивая, несли меня к тому, о чём я мечтал половину своей сознательной жизни.

Надо сказать, вид мне понравился, сев на лавку у какого-то забора, с которой открывался просто восхитительный вид, я сидел, положив рюкзак рядом и не отрываясь, смотрел на закат. Ничто не смогло бы меня оторвать от этого зрелища, и не отрывало, пока солнце не скрылась за горизонтом. Проведя по щеке, она была мокрой, я вздохнул. То о чём я мечтал уже больше пяти лет, исполнилось. Я увидел морской закат, самое красивое зрелище, когда-либо виденные мной в той и этой жизни.

— Я уже час за тобой наблюдаю, — вдруг услышал я со стороны старческий голос. — Никогда не видел, чтобы так увлечённо и жадно смотрели на закат.

Немного смущённо улыбнувшись, я быстро привёл лицо в порядок и посмотрел в сторону говорившего, заодно и, осмотревшись, пытаясь понять, куда привели меня ноги, а то столько раз сворачивал на улицах, что странно вообще к морю вышел, а не к горам. В проёме открытой калитке ведущей на территорию двухэтажной усадьбы, стоял старик, на вид ближе к восьмидесяти и с любопытством на меня смотрел. Света ещё хватало, так что мы различали друг друга. Я находился в частном секторе, вокруг только и были такие постройки. Вырасту куплю себе такую же дачу и будут тут жить на берегу моря.

— Мечты сбываются, — немного дрогнувшим голосом сказал я.

— Ты один тут? Как звать?

— Я к тётке приехал, она там дальше живёт, сейчас пойду, а то потеряла, наверное. А зовут меня просто. Максим Ларин.

— Ларин, Ларин, — задумчиво попробовал тот на языке. — Не припомню из соседей, чтобы кто-то носил такую фамилию.

— У неё другая фамилия, это я Ларин. Извините, я пойду, пора на постой вставать.

— Ну-ну. Если дикарём приехал, спустись к пляжу, влево поверни и иди вдоль него около километра. Выйдешь на другой пляж. Там дикари и останавливаются, палатки разбивают. Вместе всё же безопаснее, если что, помогут.

— Спасибо, но я лучше у тётки поживу, — весело ответил я.

Старик закрыл калитку и, судя по хрусту гравия, направился к дому, а я, забрав рюкзак и гитару, помедлив секунду, стал спускаться к пляжу. Старик не обманул, я издалека рассмотрел лагерь дикарей, когда подошёл ближе расслышал и музыку. Причём он оказался лагерем автолюбителей. Машин там хватало. Что ж, будем устраиваться, только где-нибудь в сторонке. Обособленно. Главное подальше от отхожего места, которое явно должно быть где-то рядом с лагерем.

* * *

Длинно и протяжно зевнув, я лениво высунул голову из палатки и осмотрелся, пытаясь определить какая же это падла меня разбудила своим звонким голосом аж в девять часов утра. Все знают, что я до одиннадцати сплю, а потом на пробежку выползаю. В Адлере я уже три недели и надо сказать что эти три недели были самыми счастливыми в моей жизни. Купался с утра до вечера, даже не догадывался, что могу проводить в воде столько времени, на морские прогулки ездил, на лодках гонял, рыбачил. Ох, эта рыбалка. Вечерами у костра пел песни, автолюбители сразу сообразили, какой им ценный приз достался. Кстати, на второй день один мужчина лет двадцати пяти и предложил подкинуть до города и купить, наконец, мне палатку. Я и сам собирался да всё никак из воды вылезти не мог. Правда ехать никуда не нужно было, одна группа отдыхающих уезжала и продала мне четырёхместную палатку с навесом у входа, производства Польши. Почти новая. Женя, как звали отдыхающего, предлагал накинуть денег, если у меня не хватит, но у меня деньги были, поэтому приобрёл её. Люблю просторы. Так что я теперь спал в палатке, а не под навесом, как первые четыре дня. Особо меня не трогали, не беспокоили. Конечно, были приставучие. Почему ты один, где родители, но я отбрехался. Уже привык, как-то само собой происходит. В общем, сказал, что в Адлере у меня тётка, и даже заплатил одной женщине торгующей пирожками собственного приготовления, чтобы она мне пару раз их в лагерь принесла. Отдыхающие её видели, приняли за тётку, то что я деньги ей за пирожки и доставку заплатил, это они не видели, и с тех пор вопросы отпали. Если кто из новеньких удивлялся, старожилы поясняли, мол, тётка сдаёт все квадраты у себя на участке, а пацану хочется дикарём пожить. Но она приходит, смотрит как он, пирожки носит. Легенда классная. Вот я отдыхал и радовался жизни.

Только сегодня я решил выспаться, пропустив тренировки. Была причина. По странному стечению обстоятельств в Сочи следуя гастрольному туру приехал сам Муслим Магомаев и у нас с ним была назначена встреча. Правда, он пока об этом не подозревал. Причина моего желания встретится с ним, это подарить пару песен. Должен же с чего-то я начать, продвигать свои песни, а такой певец это мечта любого композитора. У меня были ещё планы на него и как раз те две песни, что я ему подарю, пойдут как бы в плату. Я уже узнавал, филиал организации, которая занимается регистрацией авторского права, находится в Краснодаре, пять часов на автобусе по разбитой дороге, и примерно столько же на машине. Вот я и подумывал, не попросить ли его сопроводить меня до нужной организации и не помочь ли с регистрацией. Думаю в присутствии такого человека, который может поручиться за меня, препонов не будет, да и документы не спросят, всё равно их у меня нет. Запишусь под настоящими данными, дав адрес детдома. Дальше разберёмся. Сегодня в обед он пребывает, до завтрашнего дня у него время на отдых и акклиматизацию, а уже завтра первый вечерний концерт. А вот мне нужно с ним встретится уже сегодня, вот и отдыхал набираясь сил, а тут спать не дают. Убью. Затащу в палатку и запытаю. Голос девичий, значит нормально запытаю. Думаю понравиться. Тут я наткнулся взглядом на источник голоса и поморщился. Это-то чудо откуда здесь взялось? То-то думаю голос знакомый. Как бормашина мозг сверлит.

— Вот он, я его нашла, — тут же воскликнула та.

— Изыди, — воскликнул я и попытался спрятаться в палатке, но меня с хохотом за ноги вытащили в четыре девичьих рук. Тут же с визгом отпрянув.

Ну да, сплю я нагишом. Что тут такого? Как будто они меня голым не видели. Видели, именно с ними у меня пьяненькими и было, под утро я свалил. По крикам и стонам было видно, что им очень понравилось наша групповушка где я один был трезвым, но блин не воспользоваться случаем после стольких дней воздержания?.. У меня нет такой силы воли. Да и вообще. Девчатам понравилось, первые ко мне со слюнявыми поцелуями полезли, какие ко мне вопросы? Я же сказал им, что мне шестнадцать лет, просто хиленький и тщедушный, вроде поверили. Вот только как они меня нашли, я же не говорил, где остановился, только представился хоть и настоящим именем. Три дня ведь прошло после той ночи, но отыскали всё-таки.

— Лезь давай, — меня подтолкнули в палатку и когда я натянул сохнущее не верёвке бельё, влезли обе и испытывающе разглядывая, спросили. — Так шестнадцать или нет?

— Ну четырнадцать, — не хотя ответил я, -... почти. По закону не подсуден. Ни за что.

— Молчи уж. Нашим родителям наплевать подсудный ты или нет. Воспользовался моментом и изнасиловал двух семнадцатилетних комсомолок не знавших ещё мужчину, — пустила одна слезу.

— Как там тебя, Лара да? — поморщившись, спросил я. — Какое изнасилование? Если бы я не сбежал, вы бы там меня досуха выжали. Нетронутые, как же. Очередь передо мной длинной от Москвы... до Серпухова.

Последнее я добавил быстро, так как у моего носа появились два девичьих кулачка. Однако я сказал правду, девушки знали что такое секс, опытными их конечно не назовёшь, но старались от души. Ладно, хоть кусок пляжа мы пустынным выбрали, лишь луна нам подсвечивала. А так мне та ночь понравилась, я бы не прочь повторить.

— Так чего надо? Только не говорите, что повторить хотите, в жизнь не поверю.

— Ты вроде говорил что боксёр?

— Ух ты ну ты, — хмыкнул я. — И кто же обидел таких раскрасавиц? Да и то, что я боксом занимаюсь, что-то не припомню, чтобы сболтнул. Не было такого.

— Я ему сейчас точно в лицо ногтями вцеплюсь, — повернулась одна из девиц ко второй.

— Успеешь ещё, — осадила её та. — Не говорил, но по кулакам было понятно, у брата такие же, а он боксом занимается. Так что?

— Хотелось бы озвучивания, что вы хотите и какую плату я получу.

— А та ночь после танцев разве это не плата?

— Аванс скорее, да и то не полный.

— Ты права, я тоже хочу расцарапать ему всё лицо, — сказала Лара и обе девицы кровожадно посмотрели на меня. Но я лишь с улыбкой разглядывал их, особенно крепкие грудки, торчащие вперёд, и открытые красивые коленки. Сидели те так, что невольно показывали волнующие формы. В общем, тело у меня среагировало и, судя по красноте лиц и шей те это заметили.

— Нахал, — всхлипнула Ира, но заметив, что на меня её слёзы не действуют, знаю я такие способы, вздохнула и кивнула, договоримся. — Так что, поможешь нам отбиться от ухажёров?

— Где они, сколько и как выглядят? — деловито спросил я и сделал вид, что закатывают рукава несуществующей рубашки.

— Объясним, — синхронно кивнули те.

— Хорошо, когда будет первая выплата? Можно не здесь, людей много. Предлагаю прогуляться. Я тут уже присмотрел рядом пару тихих уголков, которые никто не посещает, все на море бегут, купаться.

— Ты первая, — толкнула Лару, Ира, и та кивнула. — Я тут вас подожду.

Аванс я получил от обоих, когда они трезвые тоже вполне ничего, хотя и пришлось постараться чтобы довести их до кондиции, с брёвнами спать мне не хотелось, а тут вынужден был рты зажимать, чтобы не стонали и не кричали. Так вот. Получив часть оплаты, я их собирался до окончания отпуска на оплату пробивать, мы направились к автобусной остановке. Те подлецы что не давали девчатам проходу, а одну чуть не изнасиловали вечером, случайный прохожий их вспугнул, похоже окончательно довели девчат. Кстати, одна дочка директора санатория под Сочи, вторая дочка начальника торга. Связи у обеих о-го-го, но отцов они привлекать категорически не хотели, как и милицию. Что ж, время есть, пообщаюсь с наглецами, и можно в Сочи ехать. Сами девчата жили в Адлере, у тётки, а наглецы через три дома от них, сняв всю фазенду.

— Подожди, — Лара остановилась, когда до остановки осталось метров двадцать, что-то усиленно обдумывая. — Это что получается? Чтобы отвадить уродов которые нам не нравятся и которые пытались нас изнасиловать, мы нанимаем мальчишку оплачивая постелью?!.. Да ещё и должны ему остались?!.. Ну ты и!..

— Я хороший, — засмеялся я и, обойдя обеих разгневанных фурий, подошёл к остановке и стал терпеливо ждать автобуса.

Он тут каждый час проезжает, я-то знаю. Моё настроение стремительно поползло вверх. Надеюсь Сом и Ко ещё здесь, самому лезть в разборки мне как-то не хотелось. Я лучше посредником поработаю, получая плату. Ну рыжий я, ну нахал, но ведь и хитрый немного. Только пусть не говорят, что им со мной не понравилось, как будто я не помню, как у них глаза блестели.

Да тут сам воздух и атмосфера к разврату подталкивают, тем более, сколько уж у меня женщины не было? Сам уж не помню, в прошлом мире только с Жаклин и всё. Ладно хоть дело с мёртвой точки сдвинулось, а то я уж реально стал думать что нас в пионерлагере бромом пичкали. Кстати, Ира москвичка, надо будет потом пробить её адрес. Зимой к ней можно будет бегать отовариваться, мне она вполне понравилась.

Осмотревшись, я предложил:

— Идём пешком, чую нам тут долго на солнцепёке стоять, ждать. Тут идти километра полтора до окраины.

Возражать мне не стали, вот и потопали мы потихоньку в сторону Адлера. Пока шли, я болтал без умолку. Со стороны казалось, что я просто несу что в голову придёт, перескакивая с одной темы на другую, но на самом деле я вёл допрос обеих девушек. Мне в них было многое непонятно, вот я и прояснял для себя некоторые моменты, скрывая свой интерес за шквалом других вопросов. Например, отец директор санатория в Сочи, а дочка тут, ну и остальные вопросы. По отдыху выяснить удалось, что обе подружки в санатории у отца Лары уже прожили две недели, о чём вспоминать не любили. Тотальный контроль работников по приказу отца, постоянно было нужно вести себя как примерным девочкам, ну и остальное, никаких мальчиков. В общем, потерпев, те и смылись к тётке Иры. Вот тут раздолье. Как я понял, напредок обе слабоваты были, а тут развернулись. Странно, чего же от парней гоняют, неужели такие отвратные и прыщавые?

Так болтая, мы достигли окраины и направились по улочкам в сторону дома тётки Иры. Пройдя мимо, мне показали со стороны, в каком домике они живут, вполне мило, мы, наконец, дошли до фазенды, где жили те, кто серьёзно оскорбил и обидел девушек. Я решил сначала посмотреть на них, прикинуть, что ждать, после чего можно и к Сому идти. Парни были на территории участка, несмотря на утро и возможность искупаться, кто-то из них загорал, а один на циновке вообще сидя медитировал.

— Вот они, бей их, бей, — подталкивая в спину, шептала Лара.

— Вот эти?! — в моём тоне было ясно слышно сомнение.

— Они-они. Аванс получил? Получил, иди и бей.

— Ага, только я с начала с ними поговорю, потому как чем больше я на них смотрю, тем более понимаю, что наврали вы мне в три короба, а я уши развесил. Стойте тут, я на участок к ним зайду, познакомлюсь. Если наврали, неделю сидеть не сможете, выпорю.

Такой вывод я сделал на основе наблюдения за тройкой молодых парней старше меня года на три-четыре. Все трое имели отличную спортивную форму, развитую рельефную мускулатуру, и я готов поклясться, что они являлись профессиональными спортсменами. С пьяна девчат кадрили? Три раза ха, сто процентов с ними инструктор, значит постоянный режим и контроль. Но всё же нужно пообщаться.

Отойдя от девчат, я пару раз стукнул в калитку, привлекая к себе внимание, и приоткрыв её, на половину пройдя на территорию участка, громко спросил:

— Можно?

— Проходи коли не шутишь, — услышал я ответ от открытой двери белёного извёсткой дома.

Там стоял мужчина лет тридцати пяти на вид, в шортах и майке, но с передником впереди. Судя по поварёшке в руке и переднику, он занимался приготовлением обеда, завтрак вроде как уже прошёл. Судя по мускулатуре, он тоже был профессиональным спортсменом. Сто процентов боксёр.

— Доброго утра. Познакомиться с вами зашёл. Я тут с девчатами-соседками любофф кручу, а они пожаловались, что вы им проходу не даёте, пьяные пристаёте, чуть до изнасилования не дошло. Решил с вами поговорить так сказать по-мужски, — ударил я кулаком о раскрытую ладно. — А подошёл, увидел спортсменов, причём явно соблюдающих режим. Наврали?

Спортсмены слушали меня, всё шире улыбаясь, некоторые с трудом подавляли смешки. Инструктор, едва заметено улыбаясь, уточнил:

— Говоря о девчатах, вы молодой человек, имели ввиду двух девушек, что проживают через три дома от нас? Одна светленькая повыше, другая тёмненькая пониже. Так?

— Они самые.

— Молодой человек, поговорите с ними. Их навязчивое внимание к моим воспитанникам изрядно мешает нам отдыхать и заниматься своими делами. Изнасилование действительно чуть не произошло, но Михаил чудом смог вырваться и убежать. Бить девушек у него рука не поднялась. Тем более у всех моих воспитанников есть девушки, что ждут их дома.

Мельком обернувшись, врушки уже успели убежать, я кивнул, вздохнув:

— Похоже, они хотели отомстить не только вам... Хорошо, я поговорю. Если что, займу их так, что им будет не до вас.

— Благодарю, — кивнул тот.

Осмотревшись, я прикинул кое-что и спросил:

— Секция бокса?

— Именно так.

— Я так и понял, меня только смутил один из ваших учеников, что медитирует, но я не пойму в каком направлении йоги. Карма-йога или бхакти-йога?

— Вы разбираетесь в этом? — искренне удивился тот. — Я-то прожил год в Индии, получил бесценный опыт, а у тебя он откуда?

— Мне часто встречаются хорошие люди, — уклончиво ответил я. — Да и занимался я физическим развитием, а не аспектом душевного и духовного развития, мокши. Кстати, вы ведь учите своего ученика мокши? Плохо контролирует себя на ринге?

— Именно так, — брови инструктора ещё больше поднялись. — Молодой человек, у меня появилось острое желание с вами побеседовать на разные темы. Никогда ещё не встречал молодого юношу столь искушённого в разных темах.

— Боюсь, сейчас не могу, — мельком посмотрев на часы, ответил я. — У меня через несколько часов назначена встреча с Мусолимом Магомаевым в Сочи. Если только вечером, после возвращения, конечно если не задержусь в городе. Если что я остановился в лагере дикарей-автолюбителей. Он тут в километре. Спросите Макса-гитариста, там все меня знают.

— Что ж, хорошо, буду иметь в виду, — ошарашенно пробормотал инструктор. — Меня Олегом Игоревичем зовут. Братский.

— Максим Ларин. Воспитанник энского детдома города Москвы. Будете в наших краях, заходите, — всё же оставив за собой последнее слова, я покинул территорию участка.

Погрозив кулаком явно разочарованным девчатам, они выглядывали из-за соседского забора, направился в сторону лагеря. Я уже договорился с одним автолюбителем, что тот подбросит меня до Сочи. Я ему карбюратор подкрутил, ещё немного доделал, отчего машина должна была летать. Вот и посмотрим, заодно испытав. Я этот способ вычитал в журнале 'Юный техник' за 1988 год. Нашёл стопку этих журналов в нашей библиотеке и прочитал все. Запомнил этот номер, особенно про кустарную доработку двигателя, и вот решил применить на практике. Интересно же. После дообработки, запчасти собирали всем лагерем, всем было интересно, нужно было испытать машину. Закончили мы доработку вчера вечером, мотор запускали, работал нормально, хотя Сергей, хозяин 'москвича' говорил, что работать стал немного по-другому. Сыто урчать стал, как он выразился.

Добравшись до лагеря, я подошёл к палатке, у которой стоял тёмно-зелёный 'четыреста восьмой', но хозяев не обнаружил.

— Максим. Они купаться час назад ушли, — сообщила соседка, что на костре готовила обед. Время одиннадцатый час, пора уже. Хм, а я даже не завтракал. Ладно, ещё успею.

Сбежав где по каменистому, а где песчаному косогору на пляж, я осмотрелся и, обнаружив две курчавые головы, что покачивались на волнах, громко свистнул. Всё повернулись в мою сторону, а этим хоть бы хны. Пришлось три раза повторить, пока не досвистелся. Вот одна голова осталась на месте, перевернувшись на спину и выставив титьки третьего размера, а вторая широким брасом поплыла к берегу.

— Что время уже? — улыбаясь, спросил Сергей, осторожно ступая по гальке, выходя на берег.

— Ага. Время-время ай-лю-лю.

— С нами Антон Павлович едет. Хочет посмотреть, что получилось. Сам знаешь, он в СТО работает, понимает. Поглядим, что ты навертел.

— Да он и так во время работы крутился, под руку лез, — возмутился я, не желая слушать ворчание этого сорокалетнего мужика. — Будет ворчать, я ему снова ключом по лбу заеду, для симметрии, будет две шишки как два рога.

Дождавшись пока Сергей оботрется полотенцем и, одевшись, будет за мной подниматься на кручу к лагерю, я сбегал к себе, чтобы взять всё что необходимо, и уже ждал у машины. Антон Павлович был тут же. Задерживаться мы не стали, сели в раскалённую под жарким августским солнцем машину, у Сергея не было тента, чтобы накрыть её, да и у многих не было, у половины считай, и так с открытыми окнами покинув лагерь, поехали через Адлер на противоположную сторону, чтобы выбраться на дорогу к Сочи.

Пока ехали через Адлер, Сергей всё слушал мотор, восхищаясь:

— Как звучит. Ах как звучит.

— Всё дорога, давай, втопи педаль, — велел сидевший рядом с водителем Антон Павлович, я как тот шейх устроился на заднем сиденье со всеми удобствами.

Мотор действительно немного работал по-другому, но машина всё рвалась и рвалась вперёд. Когда стрелка дошла до ста километров в час, я немного забеспокоился. Не за машину, дорога тут не сказать, что ровная, а лететь с обрыва вниз мне как-то совсем не хотелось. Однако эти гонщики умудрились разогнаться до ста тридцати, и уверен, смогли бы больше, только вот дорога не позволяла, был бы прямой участок. В общем как надо мной не издевались, но всё же показались окраины Сочи. Там меня довезли до центра, высадили и погнали обратно. Ожидать я не просил, на автобусе вернусь. Надеюсь движок мы не загубили, я говорил что нагрузку он не выдержит, но водитель всё жал и жал на педаль газа, Шумахер недоделанный.

Как только 'Москвич' отъехал, всё же пятой скорости на трассе не хватает, я так и сказал. В принципе при максимальной скорости в сто двадцать километров в час, разогнаться в сто тридцать, да ещё на ровной трассе, это постараться надо. Я-то думал, мощностью двигателя процентов на пять скакнёт, а тут явно больше. Интересно, какой стал расход? Так вот, как только машина отъехала, порыкивая мотором, я осмотрелся и спросил у ближайшего пацана, что ждал свой маршрутный автобус, ну или троллейбус, судя по проводам на столбах:

— Не знаешь, где Магомаев остановился?

— Я его видел, — тут же похвастался тот. — Он из машины вышел и в гостиницу зашёл. Волосы у него чёрные и белая рубашка...

Ответ меня не удивил, весь город знал, когда тот прибудет, так что мальчишки точно должны были выпасать его. Посмотрев на здание, на которое тот указывал, поинтересовался у довольного подростка, тот был на пару лет младше меня:

— Не выходил ещё?

— Нет, я бы видел. Отсюда хорошо видно, а у меня с собой бинокль. У отца незаметно взял, он у меня военный моряк.

— Понятно, — кивнул я, и направился ко входу в гостиницу.

За мной наблюдал не один десяток любопытных глаз, с интересом провожая взглядами. Я был одет вполне нарядно, не забыл повязать пионерский галстук. В общем, в чистенькой и свежей одежде, как с картинки. Локтём к боку прижимал тетрадь, больше при мне на первый взгляд ничего не было.

— Куды? — заступил дорогу привратник у дверей.

— Не понял, — я с искренним удивлением посмотрел на него. — Это что вы меня в свой отель не пускаете? Да вы знаете кто мой отец?!.. Первый секретарь горкома. Или вы не знаете в лицо своих постояльцев?

— Проходите, — уступив дорогу, тот открыл дверь.

Вот не думал, что получиться через парадные двери проскочить. Я планировал попробовать таким наскоком, а потом через чёрный вход, а тут раз и пропустили. Все планы мне поломали, я даже немного растерялся. Как-то не рассчитывал, что удастся пройти через парадный вход. На миг замерев за дверями, осматривая роскошный, но что немаловажно прохладный холл, прикидывая свои дельнейшие шаги, и мысленно махнув рукой на лопнувший основной план, решил импровизировать.

С ленцой подойдя к стойке портье, я положил на столешницу тетрадь и сказал администратору:

— Здравствуйте. У меня назначена встреча с товарищем Магомаевым.

— Простите. Мне об этом ничего не известно.

— Странно. Мы договаривались встретиться в гостинице сегодня в обед. Может, позабыл? Напомните Муслиму Магометовичу, что пришёл Максим Ларин, воспитанник детского дома из Москвы, тут нахожусь в детском санатории. Я ему свои песни привёз, он их хотел посмотреть, изучить. Хочу подарить ему две штуки. Очень хорошие, хитами станут.

Меня всегда поражала наивность людей проживающих в этом времени. Вот если обычного советского обывателя закинуть к нам в будущее, он не выживет, никаких шансов. Доверчивые очень. Понимаю, что пользоваться этой доверчивостью не очень хорошо, но иногда, как сейчас происходило, когда это необходимо, я пользовался без сомнений.

Позвонив в номер певца, администратор извинившись за беспокойство, сообщил обо мне, и не сколько секунд слушал что говорят с той стороны линии, не уверенно добавив что я, мол, принёс рукописи с песнями. После этого ещё немного послушал, и снова извинившись за беспокойство, положил трубку на аппарат, посмотрев на меня. Сам я, имея беспечный вид, был сжат что та тугая пружина.

— Ну что, вспомнил? — спросил я.

— Нет, не вспомнил, но пожелал пообщаться. Андрей, проводи юношу.

Последнее было настолько неожиданно, что я немного растерялся. Конечно, была надежда, что известного всемирного певца заинтересует никому неизвестный мальчишка, якобы пишущего песни, и действительно заинтересовало. Местный работник сопроводил меня на четвёртый этаж, и предварительно постучавшись, узнав можно ли войти, приоткрыл дверь, чтобы я прошёл в номер. Кстати, хороший номер, дорогой. Я такой отделки в Союзе ещё не видел, стандарт будущего. Хотя вот хрустальная люстра явно лишняя.

Заметив, что меня с интересом разглядывает черноволосый мужчина восточной внешности, в халате и с каким-то тёмным напитком в стакане, я осторожно поинтересовался, с подозрением осмотрев его:

— Простите, это вы Муслим Магометович?

— Ну ты и нахал, — удивлённо посмотрев на меня, тряхнул тот головой. — Обманом проник ко мне в номер, так ещё даже не знаешь, с кем разговариваешь.

— А как опознать? Я вас только на обложке пластинки видел, а там вы моложе, да и сейчас тени неправильно падают на лицо, меняя облик. А обманом, так ведь по делу. У меня действительно, что есть вам предложить. Гитару свою не прихватил, у вас есть, а то могу напеть?

— Гитары нет, а музыканты мои сбежали на пляж. Если действительно есть что предложить, так напой.

— Кхм, песни больше под ваш голос, да и аранжировка поможет понять, но слушайте так.

Прочистив горло, я спел 'Родительский дом', а потом 'День победы'. Причём меня не останавливали, пел от начала до конца, и слушали действительно очень внимательно. Закончив, пока певец задумавшись о чем-то размышлял, я пояснил какая музыка должна звучать при второй песне. Добавив, что она выстрелит как бомба.

— Первая мне действительно понравилась, Максим, хорошая. Мелодия для неё есть?

— Есть, и для второй тоже. Но один я там не сыграю. Ноты приготовил.

Передав листы с от руки написанными нотами, подождав пока он закончит их просматривать, хотел было задать вопрос, но тот успел первым.

— Ты действительно из детдома?

— Да, скрывать не буду, врать почему-то не хочется, скажу правду. Сбежал в середине июля из пионерлагеря. Хотел дикарём на море пожить, мечтал на море побывать, три недели живу в лагере автолюбителей. Никогда не был таким счастливым, летом в следующем году снова сюда сбегу. Так не отпустят ни на какие уговоры. А тут услышал, что вы будете в Сочи, и подумал, а вдруг? У меня тетрадь с записями моих песен и нот. Хочу композитором стать, слова для песен писать. Уже с десяток сам исполняю.

— То есть у тебя в тетради плод твоей работы? — осторожно спросил Магомаев. — Разреши посмотреть?

— Конечно. Тут сорок песен и нот к ним

— Присаживайся пока, в графине вишнёвый сок.

Осторожно, как будто вместо тетради взял хрустальную вазу, Муслим Магометович углубился в чтение и почти на полчаса выпал из жизни. Налив себе соку я попил, действительно очень хотелось, и второй стакан больше смаковал, таская печенье из вазочки, позавтракать-то не успел, а время обеда уже. Наконец певец оторвался от моей тетради и задумчиво на меня посмотрел.

— С десяток песен очень даже ничего, особенно 'Волчонок' хорош, но остальные-то детские.

— А я кто? Кем являюсь той аудитории и пишу. Пока, потом и взрослые начну писать.

— 'Ветер в голове' скорее не для тебя, подростковая песня, но в народ легко уйдёт, будут исполнять с гитарами во дворах. А вот 'Сироту'... верю, что ты написал... Кхм...

Я начал жизнь в трущобах городских,

И добрых слов я не слыхал.

Когда ласкали вы детей своих—

Я есть просил, я замерзал.

вы увидев меня не прячьте взгляд

ведь я ни в чем, ни в чем не виноват.

Продекларировав куплет из песни, Магомаев посмотрел мне в глаза и спросил:

— Это действительно твои песни?

— В плагиате никто не обвинит, — встретив его взгляд, честно ответил я.

— Я бы взял пять песен, действительно хиты.

— Я обещал вам две песни подарить, — разведя руками, виновато улыбнулся я.

— Денег хочешь? — с прищуром кинул тот на меня взгляд и я понял, что если соглашусь, моментом потеряю его уважение.

— Нет, не в этом дело. Я их ещё не зарегистрировал, а ближайшее место, где можно это сделать...

— Краснодар. Я в курсе.

— Детдомовского и выгнать смогут, но если вы мне поможете их зарегистрировать и споёте мои песни, то есть дав трамплин моим песням в жизнь, то эти пять понравившихся ваши. Дарю. Кроме вас их никто исполнять не будет. Разве что 'День победы', тут для другого голоса писалось, всё же вы немного, но до него не дотягиваете. У вас свой стиль.

— А ты умеешь убеждать, Максим. 'Волчонок' наиграть сможешь?

— Конечно, руку уже набил, пел её. Слушатели были в восторге, многие плакали.

— Подожди меня здесь, сейчас гитару принесу.

'Ха, инструментов нет. Так бы и сказал, лень идти было, а сейчас заинтересовался', — мысленно хмыкнул я, оставаясь сидеть в кресле.

Певец вернулся минут через пять, причём не один, а в сопровождении трёх мужчин, двоим лет по двадцать пять, а третьему явно за сорок, старик уже. Познакомив меня со своим администратором и двумя музыкантами, остальные действительно отдыхали, купаясь в море, протянул гитару и попросил спеть 'Волчонка'. Настроив себя на нужный лад, я спел. Опытные музыканты сразу уловили ритм, один так закрыв глаза, явно пребывал там, в песне.

— Сильная, — с явным уважением и интересом протянул администратор, дядя Адик.

— Давай остальные четыре.

Кроме тех четырёх, хуже всех у меня получилось 'День Победы' тут другая аранжировка нужна и голос, а так я ещё и пару детских песен спел. Они тоже пришлись по душе музыкантам.

— Хорошо поёшь, талант, — сказал Гоша, музыкант, кстати гитарист.

— Так что, Муслим Магометович, договорились? — спросил я.

— Беру, — решительно рубанул тот воздух рукой, а его администратор кивнул, он был согласен.

— Регистрация, — напомнил я. — Если поторопиться можно успеть сегодня. Но в принципе и до завтра подождёт.

— Завтра мы заняты, дядя Адик с тобой прокатиться, и поможет всё сделать. Тебя это устроит?

— Конечно, — довольно кивнул я.

Мне даже в голове не пришлось просить лично певца съездить со мной, не та фигура, а вот его люди это вполне реально, на такой результат я и рассчитывал. Дядя Адик которого назначили моим сопровождающим уже было встал, но у певца это было не всё ко мне.

— Максим, обещай, что после регистрации сразу вернёшься в детдом.

— Ну-у-у... — заныл я, так как до конца лета, никак не желал возвращаться.

— Обещай, — уже твёрже, попросил тот.

— Да я только попробовал, губы смочил, а вы меня обратно гоните, — весь сгорбился я от расстройства, но жалость ни у кого из присутствующих ко мне так и не проснулось, после чего махнул рукой. — Ладно, вернусь.

— Сразу после регистрации.

— Умеете вы с детьми обращаться. Ладно, сразу после регистрации вернусь.

— Ну и хорошо, — неожиданно широко улыбнулся тот. — Где твой дом я запомнил, найду. А дядя Адик тебя на поезд потом посадит, и сообщит в детдом, что ты найден, чтобы встретили... Ты что-то сказать хочешь?

— Матерное пойдёт? Больше ничего другого на языке не вертится, а вслух сказать не могу не так воспитан.

Мой пассаж вызвал смех присутствующих, а певец только улыбнулся.

— Максим, ты сам должен понимать, что находишься в том возрасте, когда за тобой глаз да глаз нужен.

— Понимаю, — вздохнул я.

Вернув гитару и прихватив тетрадь, я последовал за администратором музыкальной группы, то есть музыкального сопровождения певца. Задерживаться мы не стали. А сразу спустившись, прошли к стоянке машин. У администратора оказалась люфтовая явно сделанная на заказ красно-белая 'двадцать первая' 'Волга'. До Краснодара мы даже не заметили как доехали, болтали всю дорогу. Очень живым в общении оказался дядя Адик, а в номер сидел букой. На дорогу ушло почти четыре часа, да и то потому что сильно торопились. Сама дорога на половину грунтовой была, убитой, где чуть не шагом плелись, но всё равно скорость поразила. Быстро доехали.

— Надо бы спросить куда ехать, — осмотревшись, предложил я, на въезде в город.

— Обижаешь, мне по работе положено знать адрес такой организации. Тем более я тут уже несколько раз был.

Это действительно оказалось так, не плутая, мы доехали до нужного здания и, оставив машину, прошли внутрь. Время было пятый час, но филиал ещё работал. На регистрацию у меня ушло почти час, из-за чего работникам пришлось задержаться на полчаса, они до пяти работали, но ничего, всё оформили, как и положено. Когда мы отъехали, я попросил найти какую-нибудь закусочную, пояснив, что не обедал сегодня, да что уж говорить и не завтракал.

Заехали в общепитовскую столовую и спокойно тут полдничали, плотно так. Мне даже очень понравилось, особенно гуляш из говядины. Уф, наконец-то наелся. После этого мы ехали обратно и на выезде из города я спросил:

— Дядь Адик. Скажите, а разрешение на исполнение песен Муслиму Магометовичу лучше через нотариуса оформлять, или так можно написать?

— Хочешь бумагой подтвердить?

— Ну знаете, слова это слова, а вдруг какой певец начнёт их исполнять не спросив моего разрешения или Муслима Магометовича? А у вас будет бумага, только вы можете это исполнять, мол, ша с нашего поля, это не твоё.

— Насколько я в курсе, с тобой должен быть опекун, в данном случае представитель детского дома. Юридически, только так можно подписывать у нотариуса такие соглашения, а вот обычную расписку можно написать и так. Хотя юридической силы иметь она не будет.

— Жаль, с нотариусом надёжнее.

— Это точно. Кстати, завтра же и отправим тебя в Москву из Адлера. Вещи у тебя есть?

— А как же, даже палатка имеется. Польская четырёхместная с тентом в комплекте. Дикарём живу в лагере автолюбителей.

— Надо бы прямо сейчас пока не стемнело съездить и забрать. А переночевать и у нас сможешь, номеров хватает, поселим с кем-нибудь.

— О, с дивчиной какой-нибудь, — тут же оживился я. — Тогда я согласен.

— Мал ещё с дивчинами тебе общаться.

— Я в самом рассвете сил.

— Ну-ну, юморист. Дорогу до лагеря покажешь?

— Покажу. Вот только я хотел с одним интересным человеком пообщаться, сегодня встретились, да видно не судьба. Да и вечер уже, не успеем.

— Хороший?

— Похоже что да. Негатива от него я не заметил.

— Какое интересное выражение, надо запомнить. А кто он?

— Братский, боксёр.

— Да ладно?! Сам Олег Братский? — удивлённо посмотрел тот на меня. — А я ведь все его бои видел... Заедем обязательно.

— Если успеем то я только за, сами знаете.

— В гостиницу заезжать не будем, сразу к Олегу Игоревичу заедем.

— И в лагерь.

— Ну и в лагерь тоже, — отмахнулся тот. Было видно, что мои вещи его как раз меньше всего волнуют.

— А что этот боксёр так известен? Что-то я о нём не слышал.

— Мастер спорта, золотая олимпийская медаль. Его необычная техника боя привлекла многих. Жаль он ещё молодым на преподавательскую работу ушёл...

Дядя Адик до самых окраин Сочи описывал, как бывал на боях Братского и видел его живьём, он из-за него и боксом в тридцать лет занялся, два года в секцию ходил, но я думал не об этом. Когда я сам ходил в секцию мы обсуждали многих известных боксёров, так вот Братского там точно не было, тем более олимпийское золото взял. Это вот меня и насторожило. Я тут уже два месяца, ну почти, но ни одного сигнала о том, что нахожусь не в своём прошлом, не было. Да и не так и хорошо я знал советские времена, но про Братского я ничего не слышал. Параллельный мир? Или всё же его методика не включена в учебную программу. Не знаю. Сто мильёнов хотя бы за интернет.

Тут водитель, когда мы въехали на окраину раскинувшегося на побережье города, упомянул что Братский сейчас не в фаворе в Спорткомитете, и его задвигают на последние роля, хотя учеников набрать и дали. Это немного прояснило обстановку, правда, всё равно вычёркивать спортсмена из списков олимпийских чемпионов, это слишком даже для наших. Может, действительно просто убрали из учебной программы и нам о нём не сообщалось? Блин, вот теперь и гадай, моё прошлое или нет.

Добравшись до Адлера, мы сначала проехали в лагерь автодикарей. Успели до темноты, хотя был поздний вечер, и солнце скоро коснётся горизонта. Там в лагере я собрал вещи и удачно толкнул свою палатку новичкам, да и по приличной цене, хотя её и не драл. Закинув рюкзак на заднее сиденье 'Волги' попрощался со старожилами, с которыми знаком с первого дня, и мы поехали к Братскому. Вот тут не повезло, на фазенде было пусто, пребывая в разочаровании, мы оба поехали в Сочи.

Именно в Сочи меня и ждала неприятная новость в серой юбке. Именно так. Оказалось помощник дяди Адика, пока мы ездили в Краснодар, через гостиничного администратора успел найти номер нашего детдома, созвонится, прояснить ситуацию насчёт меня, и дал адрес, где меня найти. Те пока мы были в Краснодаре, связались с местными службами, и когда мы вернулись в гостиницу, меня и взяли под тёплые рученьки. Причём, особо не слушая возражений, сразу увели. Причина такой торопливости стала понятна, когда мы на автобусе доехали до ЖД-вокзала, у нас были билеты на поезд что отходил в полночь. Едва успели. Билеты были на плацкарт, сопровождающая сорокалетняя неопрятная женщина мне не особо нравилась, слишком грубо та себя вела, постоянно меня одёргивая. Поэтому я больше молчал и смотрел в окно, наблюдая за пейзажем уплывающим назад. И чёрт меня дёрнул связаться с певцом? Сейчас бы проблем не знал. Я реально сожалел о своей идее, и клял свою удачу за то, что удалось с ним встретиться и подарить пять песен. Кстати, никаких расписок я так и не написал, отдал текст и ноты и всё. Интересно как он без моей помощи будет осваивать эти песни? Это сколько нужно тренировок и репетиций провести, чтобы добиться нормального звучания, а я бы помог, проиграв мелодию раз пять, добиться отличного звучания. В общем, сэкономил бы время музыкантам. Но тут они сами поторопились от меня избавиться. Даже немного было обидно.

В общем, повздыхав, на следующее утро, мы всю ночь удалялись от Адлера, я мысленно махнул рукой, и решил жить дальше. Ведь жизнь не заканчивается на том, что меня увезли от моря, но то что частичка моей души там осталась, это была ясно.

Сопровождающая мне действительно не нравилась, не знаю откуда она взялась, но я даже привстать со своего места не мог чтобы не получать грозный окрик. А вот когда она потянулась за моим рюкзаком, небрежно отодвинув гитару, решив порыться внутри, вот тогда я не стерпел и сказал, что если она полезет в мой рюкзак, я всем сообщу, что она полезла ко мне в штаны, и пыталась целовать. После этого та отпрянула, и смотрел на меня несколько удивлённо и злобно. Похоже, таких способов применяемых детьми в будущем здесь ещё не использовали, даже в голову не приходило обвинить в домогательстве. Хм, надо запомнить. Дружбы у нас явно не возникнет. Кто же додумался таких вот аутсайдеров ставить на работу с детьми, даже с сиротами?

Дальше до обеда мы приглядывали друг за другом, не доверяя. Ну мне то она правильно не доверяла, я планировал как от неё избавиться, а что та думала, я без понятия. Сама поездка в плацкарте ярко показала свою разницу по сравнению вагоном СВ. Я бы честно говоря предпочёл обратно ехать также, на СВ, но почему то нам таких билетов не выделили. Искренне жаль.

Пару раз я в туалет бегал, попросив моряка на соседней полке приглядывать за моим рюкзаком. Мол, та злая тётка в серой юбке явно на него настроилась, точно своровать что-то хочет. Так что пока ходил, был спокоен за свои вещи. Я подумывал избавиться от сопровождения, банально оставив её на перроне очередного городка, но там много случайностей, нужно что-то понадежнее. Довольно быстро мне надоело строить козни на счёт сопровождающей, в принципе та пока мне ничего не сделала, поэтому я продолжил лежать на своей верхней полке, места нам ещё ничего достались, не то что в коридоре, я наигрывал на гитаре, разминая пальцы. Хотя нет, насчёт места я бы не сказал, что прямо вот так повезло. Рядом туалет, жара, запах идёт, не самое приятное соседство, тем более из-за жары я вон постоянно потный, окошко открывают не сильно, продуть может моментом, одним словом царила тут духовка, вот я и старался побольше пить воды и поменьше двигаться.

В принципе Анна Егоровна, моя мучительца-сопровождающая делала тоже-самое. Она, по-моему, с утра всего один раз выходила. С продовольствием проблем не было, при ней была сумка с сухпаем, консервы, сырокопчёная колбаса, сырки и хлеб. За кипятком к титану бегали. До конца маршрута должно было хватить, тем более я тоже не пустой ехал.

Честно говоря, было скучно, и эта поездка мне очень не понравилась. Радио в плацкарте не было, я не нашёл на нашем месте никаких переключателей. Может они, где и есть, но не у нас точно. У меня был небольшой переносной приёмник, как в фильме 'Три плюс Два', я только на шее не носил. Не знаю, что за модель была у героев фильма, но мне удалось купить с рук пятилетнюю 'Спидолу-10'. Не прогадал, за всё время отдыха ни разу не подводила, приём чёткий и чистый, лишь батарейки разок поменял и всё, купил с одним запасным комплектом. Так вот он реально спасал по вечерам в лагере, но пару дней назад сели последние батарейки, а запас я всё никак не мог купить, так что приёмник тоже был бесполезен. Скукота, от этого я всё больше ненавидел сопровождающую. Понимаю, что её вины в этом не было, но на кого-то же мне нужно было злиться. Блин, ну зачем я к Магомаеву пошёл?..

Когда поезд остановился на Курском вокзале Москвы, я одним из первых выскочил из поезда, от души проорав:

— Что я ещё раз поехал на плацкарте!

Отведя душеньку, я угрюмо дождался когда, наконец, выйдет сопровождающая, под смешки тех, кто слышал мой спич, и направился за ней к выходу. Оказалась дама не местная, город совсем не знает, пришлось взять на себя роль проводника. С рюкзаком и гитарой залезть в троллейбус задача почти титаническая, но насчёт метро опаска у меня была ещё с привычных времён. Металлодетекторы и всё такое. Как это не странно звучит, но всё оружие у меня было с собой. В рюкзаке. Сам понимаю, что сейчас необходимости в нём практически нет, жизнь тут безопасная, но это всё психологические отголоски ещё той жизни. Кстати, там у меня пистолет был, 'Макаров' свистнул у пьяного мента табельное оружие. Запасного магазина не забыл. Мне его не жаль было, про других ментов не скажу, но это ещё та сволочь, данью обкладывал, взятки брал, на всём зарабатывал. Пару раз старших девчат наших прихватывал, нагло пихая наркоту в карманы и чтобы не получать срок заставлял спать с собой. Именно тогда я у него ствол и увёл, после таких случаев об одном из которых мне случайно удалось узнать. Сами девчата не рассказывали, боялись.

После этого думаете, его уволили? Ага, как же. Как служил так и служит, как будто ничего не было. Мне кажется, он вообще скрыл что у него оружие пропало, другой на его место сунул перебив номер и все дела. А оружие я держал по привычке, просто шобу было. Понимаю, что и палка стреляет, но и я воспользуюсь оружием, именно тогда когда это потребуется ситуация. Я не из тех, кто обращается в милицию. Понимаю что милиция сейчас и полиция будущего — это две совершенно разные структуры, но не доверяю и всё тут. Проще самому как это и делал в том мире, всегда делал.

В общем, выбор был троллейбус, однако понимая, что в детдоме меня всего обшмонают, от оружия нужно было избавляться. Не в том смысле, что навсегда, просто пока на время спрятать. Ничего в голову не пришло кроме как камер хранения на вокзале, тем более оружие было чуть сбоку, завёрнуто в материю, легко достать и убрать в ячейку. На пути к исполнению этого плана было только одно препятствие, и звали его Анна Егоровна. Правда, все те схемы что я придумал ещё в поезде, здесь не пригодились, я поступил проще. Она шла чуть впереди, я стал замелять шаг, когда шёл за ней, шмыгнул в боковой проход и устремился к багажным ячейкам. Ушёл в то место где поменьше людей. Нашёл пустую, закинул монет, быстро из рюкзака убрал всё лишнее. Помимо оружия, боеприпасов, двух гранат и ножа 'СС', ещё и приёмник убрал, с небольшой пачкой наличности. Мало ли. Оставил в рюкзаке одежду и мелочёвку. Потом закрыв дверцу, запомнив код, я бегом рванул обратно. Анна Егоровна обнаружилась у дверей, где активно крутила головой. Пресекая её вопросы, спокойно подойдя, пояснил:

— В туалет ходил, невмоготу было.

— Идём, — ухватив меня за руку, та повела к остановке. Больше она меня из поля зрения не теряла.

Доехав с одной пересадкой до нужной остановки, тут пару минут идти до нашего детдома, я поправил лямки рюкзака и пошёл впереди, показывая дорогу. Гитара висела сбоку. У меня уже рефлекс выработался всегда её придерживать левой рукой. Даже когда без неё хожу. Рука шарит, где она. Когда показался детдом, я указал на него и сообщил:

— Вон он.

Дети уже стали появляться на территории, малые носились во все стороны на игровой площадке. Кстати, я тогда удивлялся, что детдом совершенно пуст, но ведь есть ясли, малые возрастные группы, их то в лагеря не отправишь, но выяснилось, что их всех с трёх детдомов на лето отправили в один, давая воспитателям и персоналу отдохнуть, к концу лета возвращали обратно. Вот и всё, а я голову ломал, у нас такой практики не было. Открыв калитку, я прошёл на территорию, помахав рукой сторожихе, она подметала у крыльца.

— Здравствуйте, баб Валь.

— Ой, — всплеснула та руками. — Максимка вернулся.

— Отдохнул и вернулся полным сил, — скалился я, показывая белоснежные зубы.

— Идите в административный корпус, директор ещё не ушла. Вовремя успели.

Где нужный кабинет я знал, так что повёл сопровождающую куда нужно. Та, постучавшись, прошла в кабинет, а я остался в коридоре, сев на подоконник. Тут никаких стульев и скамеек не было. Вот и всё. Осталось подождать, когда меня вызовет директриса, объясниться, покаяться, хотя и не виноват, но обязательно, директрисы это любят, и можно вживаться.

Вызвали меня через пару минут, я даже заскучать не успел. Постучавшись и заглянув в кабинет директрисы, получив от неё разрешение, прошёл и встал у стола, глядя на неё невинными глазами.

— О твоём побеге на море мы после поговорим, — достаточно холодно сказала она, и мельком посмотрев на сопровождающую, что сидела на стуле, спросила. — Почему ты нам не сказал, что владеешь иностранными языками? Анна Егоровна сама слышала, как ты что-то объяснял немцам в троллейбусе, показывая на карте города. Настоящим немцам. Причём на их языке.

— Когда меня опрашивали, вопросов на эту тему не задавали, — пожал я плечами.

— Как не задавали? Должны были.

— У меня спросили, владею ли я французским языком, я честно ответил, что нет.

— У нас только учительница французского, поэтому вопрос был закономерен, — поморщилась директриса просчёту своей сотрудницы проводившей опрос. — Какими языками ты владеешь, кроме русского конечно?

— Английским почти в совершенстве, практиковался два месяца в разговоре...

— Где?!..

— Радио слушал, и повторял. Это не сложно. Когда в Ленинграде жил, там работали финские станции. У меня там мама два месяца на курсах была. Я пользовался возможность. Ещё в совершенстве испанским владею. Этот язык я учил самостоятельно, в школе у нас его не было, но было два специалиста из этой страны, поэтому говорю очень хорошо, четыре года мы с ними общались только на испанском, практика языковая имеется. Вот немецкий я плохо знаю. Всё понимаю, а объяснить, сложности возникают. У нас 'немка' в школе всего года преподавала, усвоить сложно было. Читаю на всех. На немецком хуже, пишу так же. Это всё.

— Хорошо, оставь вещи и подожди пока в коридоре.

Оставив рюкзак, я прихватил гитару, ещё её не оставлял и вышел, меня не остановили, так что снова усевшись на подоконнике, прижавшись лбом к прохладному стеклу смотрел как внизу носятся малыши. Воспитательница, которая вроде как должна была за ними присматривать, сидела на скамейке и сонно клевала носом. Лишь изредка встряхиваясь от очередного громкого вопля или девчачьего визга. Тогда бывало, кому-то попадало. Малыши действительно расшалились.

В коридоре пришлось прождать минут сорок, пока моя сопровождающая не вышла, и даже не посмотрев на меня, с пачкой документов в руке пошла куда-то в сторону лестницы. Кстати, пачка с моими сопроводительными документами замено похудела. Наверное, обратно собралась отправиться, помню, что та изучала рейсы в железнодорожной кассе. В этот раз директриса сама вышла, чтобы меня позвать, секретаря не было, пока оформляли документ по моему возвращению, та постоянно куда-то бегала. То ли в архив, то ли ещё куда.

— Походи, присаживайся, — указала директриса на стул и, заняв своё место, несколько секунд пристально разглядывала меня, но сообразив, что смутить меня не получается, прямо спросила, явно показав этим свой интерес. — Это правда что сказала Нина Андреевна, ты пишешь песни и сам их поёшь?

— В некотором роде да, — осторожно ответил я. — В пионерлагере всем нравилось, просили ещё петь.

— Не вовремя ты сбежал, было несколько музыкальных детских конкурсов, куда тебя можно было бы записать.

— Я не совсем желаю светись своё лицо. Популярности на этом не делаю, — откровенно ответил я.

У меня было достаточно времени подумать, всё равно делать при возвращении в Москву было нечего, вспомнив, как ведут себя местные звёзды, как в будущем детей-актёров преследовали фанаты. Нет уж, мне такого счастья не надо. План в плагиате песен какой был? Безбедное существование и спокойная сытая старость, а сейчас что? Нет, на такое я никогда не пойду и петь сам не буду. Интервью в газете ещё может дам, да и то если мои песни пойдут, но без фото. Хоть как на меня пусть давят, но без этого. У меня вся душа переворачивалась, как предоставлю, что меня на улице будут узнавать. Бр-р-р. Против того чтобы моё имя и фамилия стали известными, я ничего не имел, а вот личико засвечивать, увольте.

— Почему? — удивилась та.

— Евгения Антоновна, я не смогу выступать при народе. В компании ещё получается, а вот как показало несколько неудачных опытов, в зале я теряюсь, бекаю и мекаю. Я не против буду, если мои песни исполнят более талантливые воспитанники нашего детдома. И фотографироваться я не люблю, я не фотогеничный.

— Да есть такая беда у некоторых обладающих голосом людей, бояться петь при публике. Это что-то с психологией связано, — сделав умное лицо, покивала та. — Сейчас хотелось бы решить вопрос об авторстве...

— Евгения Антоновна, этого не требуется. Я подарил пять своих песен Муслиму Магомаеву и тот помог оформить все мои песни и музыку в соответствующей организации. Мы с его администратором дядей Адиком в Краснодар ездили. Потом он попросили меня вернуться в детдом, и вот я тут.

Сказать, что директриса была ошарашена, значит, ничего не сказать. Магомаев тут был личностью, его песни пели все и знали от мала до велика, то есть натуральная звезда, как сказали бы в будущем. В общем, меня почти час пытали, как всё происходило, особо скрывать я не стал, но судя по виду директрисы та на мои уловки из тех, что я использовал, чтобы проникнуть в номер к певцу внимания не обратила. Когда мы закончили с этим делом, та стала винить меня в побеге. Видимо, чтобы осмыслить полученную информацию она и сменила тему. Тут я играл по-настоящему. Склонил буйную голову, и жалобно вздыхая во всём соглашался. Плохой я и поступил не правильно, это так, но вот на счёт больше так не буду, этого обещания добиться директрисе от меня не удалось. Я прямо так и сказал, следующим летом дикарём снова уеду на море. Никакие кандалы меня не остановят. Та повздыхала, задумалась, и спросила:

— 'Артек' знаешь?

— Детская зона, где все ходят строем и почти не видят моря? Нет уж спасибо. Дикарём лучше, удачный опыт у меня имеется.

— Максим прекрати, — поморщилась та. — Все кто был в этом лагере, отзываются о нём с восторгом. Давай договоримся, если твои песни станет петь сам Магомаев, и они станут известными, я всё сделаю, но отправляю тебя в 'Артек'. Договорились?

— Ну хорошо, — на несколько секунд задумавшись, нехотя кивнул я. До следующего лета далеко, всё может измениться.

— Вот и отлично. А сейчас спой мне что-нибудь, а то ведь я даже не слышала ни твой голос, ни репертуар.

Мне было не трудно, и я исполнил часть своего репертуара. Судя по блестевшим глазам директрисы и её задумчивому виду, она уже прикидывала, как меня использовать, пришлось вывести её из этого состояния.

— Евгения Антоновна?

— Да? — вздрогнула та и непонимающе посмотрела на меня. — Что случилось Максим?

— Я насчёт музыкальной школы.

— Всё будет дорогой, всё будет. Сегодня уже не успеем, завтра выходной. Значит, в понедельник мы тебя устроим в школе.

— Я бы ещё хотел дополнительно брать уроки немецкого языка, подтянул бы его. Французский тоже буду учить.

— Решим и этот вопрос. На сегодня достаточно, до завтра отдыхай. А в понедельник пообщаемся. У меня к тебе много вопросов.

— Не пробелам, я пока буду тут.

— Вот и хорошо. Ещё пока ты тут, хотелось бы попросить тебя о помощи. Детдом уже начал работать, часть воспитателей с отпусков вышли, но не все, малышей у нас хватает. Хотелось бы, чтобы ты помог воспитателям и освободил им часть времени. Через две недели начнут прибывать остальные дети, включая из твоей возрастной группы, там станет легче.

— Нянькой малышам побыть?

В принципе я и в прошлой жизни с удовольствием возился с детьми малой возрастной группы, у меня там и любимчики были, так что ничего сложного в просьбе я не видел.

— Именно. Ты меня Максим правильно понял.

— Я не против.

— Вот и отлично. А пока иди поужинай, время уже подошло.

— До свидания, — вставая и подхватывая явно осмотренный рюкзак, сказал я.

— До свидания, — кивнула директриса.

Покинув кабинет, я с некоторым облегчением вздохнул и направился к себе. Нужно вещи убрать. Под директрису я не прогнулся, не показал себя мямлей, но и дал понять, что договорится со мной вполне возможно и наше сотрудничество будет на пользу обоих. Надеюсь, директриса поняла, что я хотел сказать, по виду вроде поняла. Ладно, поживём, увидим. Перейдя на энергичный шаг, до меня донеслись ароматы из столовой, перешёл в соседнее здание и стал подниматься на следующий этаж, спальная комната моей группы была выше.

Девять месяцев спустя. Москва. 7 мая 1970 года. Четверг. Приготовленный к сносу дом на улице Советской. 15 часов 11 минут.

Быстро осмотревшись, я оттолкнулся и, перелетев через пропасть рухнувшего лестничного пролёта с арматурами внизу, оказался на противоположной площадке и двинул дальше. Через два дня сюда прибудет команда строителей для ликвидации ветхого строения, будут сносить его большим экскаватором с многотонной блямбой вместо ковша, пару ударов и дом рухнет, подняв огромное количество пыли. Так вот, я был в курсе, что строители, разбирая обломки, в остатках печи найдут клад. Золотые монеты самодельные слитки, немного наличности в банкнотах царских времён, ювелирку и револьвер. Строители всё это сдали, получили премию и об их находке писали газеты. Вот такая заметка и попала мне на глаза. Да-да, именно этим я и живу, воровство осталось в прошлом, хотя чтобы не терять навык я тренируюсь, полезное умение. Кладами я интересовался только так, пара парней из моего детдома, того что в будущем, были профессиональными искателями. Они были братья-нелюдимы, никого в компанию к себе не брали и работали только парой. Один раз я случайно видел, как они ехали на новеньких скутерах, значит, их бизнес даёт прибыль. Где они держат технику, не знаю, но у и меня был левый гараж, снятый на подставное имя. Почему им такой не иметь? В общем, я серьёзно заинтересовался этой темой. Поднял весь архив по находкам, прочитав заметку и про этот случай. Да и много чего. В одной Москве было найдено более сотни кладов, и главное я знал где. Треть уже были найдены, но остальные ждали, ждали меня. Всю зиму я был занят, но с весной стал работать. Это уже третий мой поход и надеюсь, что он тоже будет не пустышкой.

Кстати, кому интересно, поясню, почему я в прошлой своей жизни не занялся этой профессий, хотя как я уже понял, интерес к копу у меня был. Всё очень просто, когда я уже набрался информации, и присматривал себе небольшой проносной металлодетектор, обоих братьев убили. Забили арматурой. Это как-то резко охладило моё желание заняться поиском сокровищ. Воровство оно как-то безопасней. Максимум что побить могут, сделав калекой, да в полицию сдать, вот и всё. А тут совсем жесть. Однако оказавшись тут, я вдруг понял, что то моё увлечение может пронести пользу. Это я ещё когда в больнице лежал, сообразил. Всё равно делать нечего вот и прикидывал, как разбогатеть и ни от кого не зависеть. Море было моей мечтой, а чтобы там жить, нужно иметь средства. А тут при попадании, то что я скрупулёзно всё изучал по найденным кладам, чтобы составить схему тайников, где их прячут, как и с помощью чего, всё это мне пригодилось. Не как прячут, тут другое. Я помнил, где клады находятся и когда их найдут. В этом году найти должны были три клада из известных мне, те что попали в прессу. Два я уже вскрыл, это третий. Потом четвёртый клад будет, найти его по моим воспоминаниям должны в январе следующего года, случайно. Обвалиться крыша и при ремонте найдут выдолбленный в стропиле тайник. Чуть позже я и им займусь. Остальное подождёт год, мне бы уже найденное переварить. Хотя чего переваривать? Так же сделаю запасы на будущее.

Простучав фомкой по кирпичной трубе дымохода, я прислушался, есть ли где звук пустоты? Пока глухо, то есть сплошной кирпич, но я не унывал и продолжал простукивать. Обнаружив у пола, как последующий удар вызвал совсем другой звук, я присел на корточки, и двумя ударами сбив часть штукатурки, стал ковырять раствор между кирпичами. Тот подавался легко. Угу, песка много, а цемента почти нет. Это явно заделывал тот, кто убрал клад в тайник. От следующего удара жало фомки соскочило, и я проехался костяшками пальцев по шершавой стене, зашипев от боли и неожиданности.

— Вот чёрт! — громко ругнулся я и, посмотрев на поцарапанные пальцы, стал слизывать кровь. Кожаные заусенцы, попадая на язык, вызывали неприятные ощущения.

— Акакий будет сердиться, — вздохнув, констатировал я.