Книга пятая. Дракон. Главы 9-15

Глава 9. Совет стаи

— А кто это? — уточнил я.

— Старейшина нашей стаи и ее глава, — пояснил Лар.

— Ладно, не будем заставлять ее ждать. Пошли.

— Нет, Алекс, полетели, — поправил меня дракон, подошел поближе и подхватил меня передними лапами.

— А может, я лучше на шею тебе сяду? — спросил я, но в ответ почувствовал сильное раздражение дракона.

— Алекс, никогда и никому не упоминай, что ты катался на моей спине, понял? — сказал мне Лар и прыгнул вниз.

У меня захватило дух, когда я вверх тормашками следил за проносящейся мимо скалой. Почти у самой воды дракон выровнялся и замахал крыльями, набирая высоту. И только тогда я поинтересовался:

— А почему?

— Потому что большего позора для дракона представить невозможно, — ответил Лар.

— Понятно, — смущенно сказал я. — Не волнуйся, никто об этом не узнает.

Удобно устроившись в лапах дракона, я следил за проносившимися мимо скалами, но полет длился недолго. Всего через пару минут мы приземлились на скалистом выступе, где сидели два дракона. Я мельком разглядел новых персонажей, которые, увидав нас, презрительно фыркнули и отвернулись. Сильно от Лара они не отличались, разве что были немного крупнее, а расцветка чешуи имела желтоватый оттенок. Спрыгнув на камень, я огляделся. В скале имелось большое, выплавленное в камне отверстие, куда мы и направились. Длинный ход вел в недра горы, слегка понижаясь. Иногда от него отходили маленькие ответвления, заканчивающиеся тупичками.

Не всегда они были пустыми. В некоторых я увидел мирно дремлющих драконов, а пара были забиты ворохом какого-то мусора. Через несколько минут мы вышли в большую пещеру, где насыщалась троица крылатых ящеров. Останки оленя ясно показывали, что к началу завтрака мы с Ларом опоздали. Желудок настойчиво напомнил, что трое суток без еды для него оказались очень напряженными, и решительно потребовал чем-то себя набить. Но мой дракон не стал останавливаться возле трапезничающих, а проковылял к дальней стене пещеры, где виднелось еще одно отверстие. Я, обломавшись с перекусом, пошел следом, по примеру Лара не обратив никакого внимания на остальных. Вот только присутствующим в пещере драконам такое игнорирование явно не понравилось, поэтому один из них ехидно спросил:

— Рикко, ты привел нам десерт?

Лар только нервно повел крылом, не отвечая на подколку.

— Так ведь в нем мяса всего на один укус! — поддержал его второй. — Или ты его взял на пробу?

Драконы засмеялись, а я окинул их взглядом и покачал головой. И ежу понятно, что весь этот спектакль был затеян лишь для того, чтобы посмотреть на мою реакцию. Думаю, все в стае за три дня должны были узнать о том, что произошло. Ведь случай-то явно не рядовой — человек выжил в синем пламени! Такое всех на уши поставит. Поэтому эти трепачи просто старались вывести меня из равновесия и хотели заставить возмутиться или испугаться. А может и то и другое сразу. Ну, признаюсь честно, в какой-то степени им это удалось.

— Эй, иди сюда, сладенький! — позвал третий дракон.

Ну, все, ящерицы, вы меня достали! Я развернулся и направился прямо к драконам. Те оживились, готовясь к представлению, а Лар обернулся и с тревогой воскликнул:

— Алекс, не связывайся с ними!

Но я не обратил внимания на предостережение, подошел поближе и остановился прямо напротив драконов. Наверняка со стороны это смотрелось комично — маленький человек перед тремя гигантами. Впору вспомнить слона и Моську.

— Ну и что ты будешь делать, сладенький? — спросил один из них, а остальные засмеялись.

Я же молча достал из ножен кинжал, а потом сделал шаг и тремя быстрыми ударами вырезал из оленьего крупа кусок мяса с полкило весом. Не обращая внимания на драконов, я впился в него зубами и начал рвать, проглатывая большими кусками и практически не жуя. Мой желудок очень обрадовался пище и всеми силами меня поддерживал, поэтому на то, чтобы умять добытое мясо, у меня ушло всего полминуты. За это время драконы перестали смеяться и только смотрели на меня, не произнося ни слова. Проглотив последний кусок, облизав окровавленные пальцы и вытерев рот рукавом, я сказал им:

— Благодарю за приглашение, — и величественным кивком, которым частенько пользовался Фариам во дворце, я попрощался с рептилиями, развернулся и пошел к ошеломленному Лару.

Тот никак не мог выйти из ступора, поэтому, подойдя к нему, я спросил:

— Так мы идем к Мудрейшей или нет?

Дракон молча развернулся и вошел в проход, который спускался еще ниже, забирая вправо. Спустя полвитка этой спирали я спросил у ковыляющего рядом Лара:

— А почему все так очумели, когда я без спросу взял их завтрак? Что, наглость приводит драконов в шок?

— А разве люди едят сырое мясо? — задал встречный вопрос дракон.

— Нет.

— Вот тебе и ответ. А вообще, ты их очень удивил. Представь картину со стороны — появляется маленький слабый человечек, которому каким-то чудом удалось родиться в источнике. Естественно, защитники не могли упустить великолепный шанс попугать его. Вот только человек этот мало того, что не испытывал никакого страха перед ними, так еще и воспользовался традицией приглашения, о которой никто из людей не знает. И самое главное — он ел сырое мясо! Причем с наслаждением, а после трапезы безмятежно поблагодарил пригласивших и спокойно удалился. Все это заставило этих защитников здорово пересмотреть свои взгляды, ведь в тебе оказалось гораздо больше от дракона, чем они думали.

— Ладно, в принципе, понятно. Никто не ожидал от таракана, что он будет воевать с тапком. А что за традиция?

— Долго рассказывать, — ответил Лар.

— А ты опять память сбрось, — нашел выход я.

— Ладно, держи, — сказал дракон, остановился и посмотрел мне в глаза.

На этот раз передача была намного быстрее. Или объем знаний по сравнению с первой был небольшим, или же просто Лар ускорил процесс. А спустя секунду я уже знал о том, что традиция приглашения существует у драконов многие тысячелетия. Суть ее в следующем — если кто-нибудь из стаи приглашает дракона к совместной трапезе, то даже если он будет кровным врагом остальных, его никто не посмеет тронуть, пока он не насытится и не вернет приглашение. Это долгое время являлось у драконов чем-то вроде обычая белого флага, когда парламентеру гарантировалась безопасность во вражеском гнезде. Но такая традиция применялась только во время войны кланов, а с течением времени она постепенно трансформировалась и стала обозначать буквально следующее — если ты пригласил другого дракона к своей трапезе, то считаешь его равным себе, или другом. Если же он отвергает это предложение, то автоматически становится злейшим врагом, так как не признает тебя достойным себе. В словах защитников в пещере, естественно, четкого предложения не содержалось, но формально они меня все же пригласили, так что больше не имеют никакого права шутить надо мной или презирать, ведь уже признали равным. Какой это был удар для драконов, я даже боюсь представить. Моська одним укусом отхватила слону его хобот и гордо удалилась восвояси!

Пока я ехидно улыбался, думая о трех защитниках, мы уже пришли. Длинный ход привел нас в большую пещеру, на одной стороне которой тихо журчал источник, разливаясь большой лужей, а на другой находилось огромное ложе, сооруженное из соломы и каких-то тряпок. На нем лежала большая и очень старая драконица, к которой мы и направились. При нашем приближении Мудрейшая подняла голову и пристально взглянула на нас своими большими усталыми глазами с ярко оранжевыми радужками. Внезапно я почувствовал примерно то же странное ощущение, как и тогда, когда впервые увидел Мирина. То же некое чувство родства, которое заставляло меня думать, что эту драконицу я уже давно и хорошо знаю.

— Я привел его, — сказал Лар, легонько наклонив голову.

— Спасибо, внучек, можешь идти, — ответила драконица.

Внучек? Ни фига себе картинка вырисовывается, подумал я, провожая взглядом удаляющегося Лара. Оказывается, я спас родственника самого главного дракона в стае. Ну, или не самого, если вспомнить перебранку у источника. Повезло, ничего не скажешь! Полагаю, в том случае, если бы на месте Лара оказался кто-нибудь другой, меня бы сразу сбросили в океан.

— Не стоит думать о драконах настолько плохо, — сказала Мудрейшая, прервав мои размышления.

— Простите, — потупился я. — Я не был знаком с представителями вашего вида до сегод... э-э... Короче, первого дракона я увидел только три дня назад, поэтому автоматически примеряю на вас психологию других разумных рас. Если этим я нанес вам тяжелое оскорбление, то еще раз прошу прощения и обещаю исправиться.

Посмотрев в мои честные-пречестные глаза, Мудрейшая сказала:

— Нет никакого оскорбления, но все же воздержись думать о подобном перед собратьями.

— Ну, они-то как раз мысли не читают, так что с ними все гораздо проще, — улыбнулся я.

— Нет, Алекс, я говорила о драконах. Теперь тебе придется свыкнуться с мыслью, что ты являешься одним из нас. И хотя вопрос о твоем принятии в стаю будет решен только после полудня, но уже сейчас привыкай осознавать себя не человеком, а драконом.

Интересное кино! Подобного я совсем не предполагал. Я надеялся лишь поблагодарить драконов за новые возможности, извиниться за подпорченный источник, да и слинять потихоньку, но становиться одним из них...

— А может не нужно меня сразу в стаю-то? — попытался я прикинуться дурачком. — Может, будет лучше просто отправить меня подальше, да и забыть о моем существовании?

Мудрейшая так посмотрела на меня, что я поспешил добавить:

— Если оправлять внапряг, я и сам уйду, не стоит беспокоиться!

— Алекс, почему ты не хочешь быть одним из нас? — спросила драконица.

— Я совсем не это имел в виду... — попробовал было отмазаться я.

— Ты считаешь, что драконы недостойны стать твоими братьями?

— Ну, один уже вроде стал...

— Так почему?

Я затруднялся с ответом, мысли перепрыгивали одна на другую, не давая их четко сформулировать. Разозлившись, я плюнул, а потом взглянул драконице в глаза и, действуя на чистой интуиции, постарался ей передать свои воспоминания о споре в пещере с источником, о презрительном отношении драконов на площадке, о случае с защитниками, сдобрив все это своим сомнением по поводу того, нужно ли ломать существующие устои драконьей стаи. Похоже, мая передача знаний удалась, потому что взгляд Мудрейшей неожиданно потеплел, а она спросила:

— Где ты так научился передавать мыслеобразы?

— Лар показал, — пожал я плечами.

— Так значит, вы с ним знакомы уже долгое время? — уточнила драконица.

— Нет, я же говорю, первого дракона...

— Это я уже слышала. Но как же ты смог научиться этому умению, которое подвластно только драконам, и за такой короткий срок? У нас детеныши постигают его годами, а иногда и десятилетиями.

— Не знаю, — честно ответил я. — Само получилось. Да и вообще, маги тоже используют подобное, правда, в несколько ином варианте. Так, например, я много раз передавал другим свои навыки, считывал чужие знания... Но ваш способ намного удобнее.

Мудрейшая посмотрела на меня с сомнением, а потом сказала:

— Оставим это, и давай лучше поговорим о грядущем совете. Несмотря на то, что многие драконы не хотят принимать в ряды стаи полукровку, я считаю, что так будет правильно. Ты мой внук, а мое слово еще многое значит. Разумеется, Сарионо задумал обратить этот случай против меня, чтобы самому занять место главы стаи. Именно его ты слышал у источника. Этот дракон уже давно мутит воду в стае, надеясь сместить меня. Сейчас тех, кто его безоговорочно поддерживает, не так много, но после этого совета все может измениться. Однако тебе нужно знать только одно — ты будешь принят в стаю! Пусть даже это окажется моим последним решением.

"Ни чего себе у них тут разборки! — подумал я. — И не права Мудрейшая тысячу раз, когда обвиняла меня в непочтительности. Драконы драконами, а ведь все, как у людей!"

Уловив мою мысль, драконица тяжело вздохнула, а я спросил, стремясь сгладить впечатление:

— Скажите, как получается, что все драконы могут читать мои мысли, а я их — только когда они обращаются ко мне?

— Потому что они могут закрывать свой разум, а ты пока этого не умеешь, — ответила Мудрейшая. — Но раз ты стал драконом, тебе еще очень многому предстоит научиться. Именно поэтому тебе необходимо остаться в нашей стае.

Я только кивнул, признавая разумность довода. Не знаю, как долго мне придется быть с драконами, но обучиться управлению всеми способностями, которые дала мне кровь Лара, необходимо, несмотря ни на что. Вот только жалко, что с моим появлением у драконов наступят большие перемены. Как бы они не перегрызлись совсем.

— Не волнуйся, в одной стае еще никогда не случалось войн. Драки за обладание самками были, дуэли случались, но братоубийственной резни не было никогда. Это прерогатива людей.

— Рад за вас, — только и ответил я.

Интересно, а что за дуэли такие, и по какому поводу они обычно устраиваются? Неужели, таким способом драконы выбирают главу стаи? Радикально, ничего не скажешь. Прямо как у альтаров сотни лет назад. Мудрейшая рассмеялась.

— Нет, Алекс, глава выбирается из наиболее достойных драконов общим голосованием. Именно он решает судьбы всех членов стаи, может приказывать остальным, руководствуясь своим разумом и пониманием, что будет лучше для стаи. Глава также может назначать дуэли — когда решает, что вражда нескольких драконов угрожает всей стае. Обычно они проходят до смерти, потому что изгнание уже давно не применяется, но иногда заканчиваются примирением. Последняя дуэль в нашей стае была сто восемьдесят лет назад.

— Беру свои мысли назад, — сказал я. — Драконы — очень демократичная раса.

Тьфу, она же не знает, что такое демократия!

— Я хотел сказать...

— Не трудись, Алекс. Я прекрасно тебя поняла, — перебила меня Мудрейшая. — В мыслеречи не важны сами слова, так как передаются не они, а понятия, которые ими обозначают.

Для проверки я перешел с общего на русский:

— То есть, можно вообще общаться одними образами?

— Не все на это способны, поэтому у нас сохраняется традиция обычного общения, — ответила драконица, причем ее голос звучал у меня в голове на моем родном языке. — Это только между ближайшими родственниками может проходить обмен прямыми, неоформленными образами, а в остальных случаях это считается дурным тоном.

Мда... Похоже в мысленном общении существует еще немало секретов и нераскрытых возможностей, часть из которых мне предстоит в скором времени выяснить. Но вначале нужно научиться закрывать свои мысли, ведь сейчас выходит, что я говорю всем окружающим то, что думаю. А думаю я много и иногда совсем без цензуры, что совсем не хорошо.

— Алекс, ты хотел бы еще о чем-нибудь меня спросить? — поинтересовалась Мудрейшая.

Я задумался. На языке вертелись тысячи вопросов, но все они были малосущественными и вполне могли быть адресованы Лару. С драконицей тоже хотелось бы поговорить о разном, но лучше будет это сделать уже после итогов совета, в которых я не так уверен. Поэтому я не нашел ничего лучше, чем спросить:

— А как вы освещаете свои пещеры?

Мне показалось, что Мудрейшая ехидно прищурилась.

— Никак, — последовал ее ответ.

— Но ведь здесь все прекрасно видно? Не может быть такого, чтобы сюда достигал солнечный свет, или же сияние источника. Про эту пещеру я еще молчу, так как здесь есть вода, и если колодец достаточно освещен...

— Алекс, драконам не нужен свет. Они прекрасно видят даже в полной темноте.

— Но я ведь не дракон, — парировал я.

Мудрейшая вздохнула и сказала:

— Посмотри в воду.

Не понимая, что она от меня хочет, я развернулся, подошел к воде и вгляделся в большую лужу, поверхность которой слегка подрагивала. Ну и нет тут никакого колодца, вода струйкой вытекает из недр горы, а потом стекает вниз по желобку, падает в лужу а из нее утекает в почти незаметную трещину в полу. Откуда тут берется свет — непонятно.

— Подойди ближе, — посоветовала драконица.

Подчиняясь, я прошел еще несколько шагов и остановился у самой лужи, потом пожал плечами, наклонился и мельком посмотрел на свое отражение...

— Мля-я-я... — выдохнул я, глядя на импровизированное зеркало.

В голове раздался радостный смех драконицы.

"А сразу сказать не могла?" — подумал я недовольно и наклонился ближе, рассматривая свои выпученные от удивления ярко желтые глаза с вертикальными зрачками.

Сюрприз, однако. И не скажу, что приятный. Нет, с одной стороны, видеть в полной темноте — это круто, полезно и вообще, о такой способности я мечтал с детства, но вот с другой... Как же я с такими глазами на люди-то покажусь? Ладно, обычные спокойно удовлетворятся маскировкой, но ведь маги вмиг просекут фальшивую личину. Глаза — это вам не уши. Они постоянно находятся в движении, они живут своей жизнью. И никакая маскировка не сможет на все сто отобразить глаза человека, а одного подозрения в моем случае хватит для полного провала.

Зачерпнув воду в ладони, я напился, думая о том, что мои глаза наверняка еще и светятся, как и у всех драконов. Ведь в полной темноте никаких отражений на воде быть не может, а я себя увидел. Значит, мои зрачки испускают какое-то легкое свечение, и возможно, именно оно позволяет ориентироваться крылатым в кромешной тьме. А кроме того, я ведь в пещере увидел глаза Лара, хотя там было очень темно и у меня еще не имелось такой полезной способности... Но это все — несущественные мелочи. Главное — моя цель накрылась медным тазом, а это весьма обидно.

Развернувшись к драконице, я отошел от родника и констатировал:

— В общем, мага из меня не получилось. Буду переквалифицироваться в дракона. Вот родственники обрадуются! О, кстати о них. Как у драконов с родственными связями, которые образовались после кровного братания?

— Почти как и у всех рас, — ответила Мудрейшая. — Только за исключением того, что им не запрещается спариваться.

— То есть? — не понял я.

— Во всех развитых человеческих королевствах, насколько нам известно, существует запрет на связь между родственниками, причем даже кровными. У нас, драконов, такого запрета нет, и это во многом связано с источником. Именно поэтому даже родным брату и сестре можно спариваться и производить на свет потомство. А почему это тебя так волнует? У тебя что, много родственников, которые могут забрать тебя из нашей стаи?

— Да так, совсем чуть-чуть, — улыбнулся я. — Два вождя, три короля, три принца и две принцессы. И это только самые ближайшие, потому что дальнюю родню я даже сосчитать не берусь.

Мудрейшая после моих слов очень удивилась, а потом ошеломленно спросила:

— Но как?

Секрета не было никакого, поэтому я ответил:

— Лар не первый мой кровный брат.

Драконица понимающе кивнула, и опять поинтересовалась:

— Алекс, скоро начнется совет, ты бы хотел еще что-нибудь узнать?

— Ну, про совет вряд ли, ведь мне там отводится роль статиста. Если я правильно понял, моей задачей будет не высовываться и думать поменьше? — дождавшись еще одного кивка, я продолжил: — Тогда мне очень хотелось бы знать, что делал Лар так далеко от стаи? Или это секрет?

— Совсем нет. Рикко улетел подальше от гнезда на время линьки. Так делают все драконы, потому что в этот период они становятся чрезвычайно раздражительными и опасными для окружающих.

Теперь я понял, почему у Лара такая блестящая чешуя. Действительно, если вспомнить всех встреченных мной драконов, то контраст очень заметен — у других она сероватая и не отражает солнечные лучи. Надо будет спросить его, где он бросил старую чешую, так как такое сокровище еще может мне пригодиться. Мудрейшая тем временем приподнялась на своем ложе и подошла ко мне совсем близко. Наклонив голову, она заглянула мне в глаза, и внезапно я четко ощутил ее эмоции — гордость, радость и надежду.

— Алекс, я не предполагала, что ты так спокойно отнесешься к тому, что стал полудраконом. Я думала, что мне придется сильно постараться, чтобы сохранить твой разум от потрясения... Видимо, я не настолько хорошо знаю людей, как мне казалось.

В ответ я машинально погладил драконицу по чешуйчатой морде и улыбнулся:

— Ну, любой другой человек на моем месте уже давно бился бы в истерике... да и вообще не стал бы помогать Лару. Я же к такому привычен. Более того, мне не раз приходилось меняться, так что практика имеется. А по поводу разума... Мои родственники уже давно втихомолку считают меня психом, но я не обижаюсь, признавая справедливость данного утверждения.

— Нет, Алекс, ты не сумасшедший, — возразила Мудрейшая. — Похоже на то, что ты и раньше был больше драконом, чем человеком, а наша кровь просто усилила эти качества. Кстати, а что у вас случилось с Рикко? Он ничего мне не рассказывал, кроме того, что ты спас ему жизнь, вылечив от смертельного ранения.

— Прошу прощения, но я не хочу об этом говорить. Спрашивайте у него.

— Хорошо, — кивнула драконица. — Тогда ты можешь идти и общаться с братом в свое удовольствие. До совета осталось не так много времени, а я должна еще кое-кого повидать.

Я уже и сам понял, что слишком долго надоедаю главе стаи, поэтому только поклонился и направился к выходу.

— Алекс, — догнал меня голос Мудрейшей уже в тоннеле. — Я не буду против, если ты захочешь обращаться ко мне на "ты", ведь мы же родственники.

— Хорошо... бабушка, — отозвался я с улыбкой.

— И на всякий случай запомни, что прикасаться к чешуе на голове дракона разрешается только близким или партнеру при спаривании.

"Не фиг руки распускать!" — перевел я совет в понятные образы и услышал смех Мудрейшей.

Выйдя в пещеру, где завтракали защитники, я увидел только Лара, который тут же спросил:

— Как прошла беседа с Мудрейшей?

— Отлично, — ответил я. — Узнал много нового. Сколько у нас времени до совета?

— Совсем чуть-чуть, а что ты хочешь сделать?

— Да так, пообщаться с тобой на разные темы.

— Тогда пошли в зал торжеств, там будет намного удобнее.

Мы вышли из большой пещеры и свернули в какой-то узкий ход, где Лару постоянно приходилось нагибать голову и прижимать плотнее крылья к спине. Спустя несколько минут такого блуждания ход расширился, а потом и вовсе вывел нас в большой грот, где огромным кольцом лежали большие камни, а в центре располагалась гранитная плита. Грот открывал потрясающий вид на океан и бескрайнее небо. Посмотрев на него, я внезапно понял, что мои глаза совершенно не слепит яркий свет солнца, что обязательно должно было произойти после долгого блуждания по темным пещерам. Видимо, органы зрения драконов намного совершеннее человеческих и могут моментально подстраиваться под смену освещения. В общем, еще один плюсик в копилку моих изменений.

В гроте никого не наблюдалось. Подойдя к одному из булыжников, Лар залез на него и уселся поудобнее, свесив хвост. Я забрался на соседний и тоже сел на холодный камень, подтянув к себе ноги, машинально копируя позу брата.

— И о чем ты хотел поговорить? — спросил Лар.

— О драконах. Скажи, например, сколько вас в стае?

— Пятьдесят шесть, — грустно ответил дракон и, не дожидаясь вопроса, пояснил: — Наша стая считается одной из самых малочисленных. В последние три сотни лет детенышей рождается все меньше, а большое количество старших драконов погибло в схватках с шершанами. Многие объясняют это тем, что наш источник за тысячелетия потерял всю свою силу и стал не таким большим, как раньше. Но только Мудрейшая помнит, каким он огромным был полтысячелетия назад.

— Сколько?! — потрясенно воскликнул я, вспоминая драконицу, и признал: — А так по виду и не скажешь!

— Мы можем жить гораздо дольше людей, — пояснил Лар. — Так что не удивляйся. Правда, немногим удается дожить до столь преклонного возраста.

— А тебе тогда сколько стукнуло?

— Семьдесят три цикла, — огорошил меня брат.

— Да ты же мне в дедушки годишься!

— Нет, Алекс, у драконов совсем иное понятие времени. Хоть мы и можем жить тысячелетия, но процесс взросления протекает гораздо медленнее. И если мыслить человеческими категориями, то мой возраст соответствует примерно двадцати вашим годам.

— Спасибо, утешил, — отозвался я. — А кто такие шершаны?

В ответ брат посмотрел мне в глаза и поделился мыслеобразом большого осьминога, который нападал на драконьи гнезда, взбираясь по скалам. Размеров он был поистине гигантских и очень напоминал кракена из виденного мной фильма про пиратов. Вместе с образом мне передался ужас Лара перед этими тварями, которые погубили смертельными объятиями не один десяток драконов.

— Ну и мерзость, — сказал я и вспомнил о том вопросе, который хотел срочно прояснить. — Лар, а ты свою старую чешую куда дел?

— Сжег.

— Зачем? Чтобы никому не досталась?

Дракон слегка смутился.

— Нет, просто от злости... Алекс, тебе не понять, что значит, когда у тебя две десятицы дико чешется все тело. Ощущения настолько мучительны, что спустя некоторое время после начала линьки ты начинаешь терять рассудок. Именно поэтому, испытав облегчение, я просто сжег все вокруг.

— Надеюсь, это было не в человеческой деревне? — уточнил я.

— Нет, что ты. Туда я прилетал только подкрепиться, а линял у одной неприметной скалы, о которую так хорошо было чесаться... — Лар даже мечтательно закатил глаза, вспомнив об этом. — Ну а после этого я вернулся в свое логово, чтобы слегка перекусить, но внезапно почувствовал сильную жажду, поэтому отправился к речке, где долго плескался. Когда же я вернулся, и хотел было доесть свой завтрак, то увидел тебя. Кстати, Алекс, тебе еще повезло, что у меня было хорошее настроение после линьки! Иначе я просто убил бы непрошенного гостя.

— И еще раз спасибо! Кстати, тебе тоже очень повезло, что я полночи провел в седле, иначе вместо меня ты бы увидел летящую в голову деревянную чурку. И это зрелище наверняка оказалось бы последним в твоей жизни.

Дракон нахмурился, а я в ответ невинно улыбнулся. Да, я знаю, что он мог бы прочесть мои мысли еще на подходе к норе, но ведь опыт лесного стража мне бы очень помог. У эльфов, сидящих в засаде, есть такое правило — сливаться с местностью, а без полного отрешения от себя это невозможно. Так что еще неизвестно, кому из нас повезло больше.

Внезапно я поймал себя на мысли, что совсем не чувствую дискомфорта, сидя на камне. А ведь по идее у меня уже давно должны были начать затекать ноги, да и копчик точно должен был занеметь. Но я сидел, болтал и чувствовал себя прекрасно. Видимо, драконья кровь своей густотой препятствовала этому, и я теперь вполне могу целую ночь спать на камнях, особо не тревожась о неприятных ощущениях, которые появятся наутро.

Хлопки крыльев и шорох камней на площадке отвлекли меня от мыслей. Это прибыли те драконы-защитники, которых я встретил в пещере. Пройдя в грот, они кивками поприветствовали нас и забрались на камни в противоположной стороне кольца, переглядываясь друг с другом. Глядя на их мимику, я сообразил, что они разговаривают. Но тогда почему я их не слышу?

— Потому что драконы умеют скрывать свои мысли, — пояснил Лар. — И когда они общаются друг с другом, то передают их только своему собеседнику, а не всем окружающим, как ты.

— А ты можешь меня этому научить? — попросил я. — Пока мы не отправились на совет. Потому что я вполне могу подумать что-нибудь такое, после чего меня не только в стаю не примут, но еще и отпинают хорошенько, прежде чем выкинуть в океан.

— За такой короткий срок это не получится, ведь совет начнется совсем скоро. Видишь, стая уже начала собираться.

Обернувшись, я увидел, что на площадку перед гротом один за другим опускаются драконы и драконицы. Значит, совет будет проводиться здесь? Хорошо, никуда идти не нужно... или лететь. Но я вполне могу за оставшееся время научиться закрываться. Ведь у драконов есть такой прекрасный способ общения — мыслеобразы.

— Лар, ты просто передай мне свое умение, как обычный мыслеобраз, — попросил я брата. — Это ведь совсем просто.

— Нет, это невозможно, — ответил дракон. — Иначе мы бы не тратили десятилетия на обучение птенцов, а сразу передавали бы им все свои навыки.

— Ты ошибаешься, это возможно, но вы почему-то этим не пользуетесь, — возразил я и разочарованно вздохнул. — Но тогда хотя бы передай мне образ того, что ты понимаешь под мысленным общением и как сам закрываешь свои мысли.

Дракон взглянул мне в глаза, и я получил еще один кусочек его памяти. Оказывается, для того, чтобы не транслировать свои мысли всем окружающим, нужно просто закапсулировать свой разум, а мысли передавать напрямую своему собеседнику, протягивая кратковременную связь, вроде канала, между своим и его сознанием. Проверяя, правильно ли понял, я мысленно окружил свою голову непрозрачным коконом и подумал, не глядя на Лара:

"Похоже, он уже начинает жалеть, что получил такого братца".

— И вовсе нет, — ответил Лар. — Тебе показалось.

Мне осталось только констатировать, что с защитой мыслей у меня ничего не получилось. Нужно будет потом узнать о ней гораздо подробнее, причем сосредоточиться именно на ощущениях, которые сопутствуют установлению этой своеобразной блокировки. И тут у меня даже дух перехватило, а мысли о защите разума как ветром сдуло, потому что передо мной продефилировала молодая драконица с чешуей нежно-изумрудного цвета.

"Вот это красавица!" — подумал я, провожая ее взглядом.

Драконица повернула ко мне морду и пренебрежительно фыркнула в ответ, а потом забралась на один из соседних камней и принялась старательно делать вид, что меня не замечает.

— Маррико, — сказал Лар. — Первая красавица в нашей стае. Многие драконы делают все возможное, чтобы она только обратила на них внимание. Вот только ей очень нравится водить их всех за хвост, не выказывая никому благосклонности.

Далее Лар сказал очень длинную фразу, которая воспринялась моим сознанием как неясный набор звуков, трансформировавшихся затем в одно слово — стерва.

— А лет ей сколько? — спросил я, внимательно разглядывая драконицу.

— Чуть за сотню, — ответил Лар.

"Мда, в самом соку, — подумал я, восхищаясь прекрасным созданием. — Вот это фигурка! А какие ножки, изящно согнутые в коленях, а какая талия, а шейка, а этот очаровательный хвостик, что так кокетливо обвился вокруг. Богиня! Никогда не видел более совершенного создания. Так и хочется... Эй, да ведь она же меня слышит!"

— И не только она, но и все здесь присутствующие, — добил меня Лар.

Кончики моих ушей покраснели, но потом я еще раз взглянул на драконицу и прислушался к ее ощущениям. Никакого недовольства не было, наоборот — я почувствовал интерес и слабую симпатию ко мне.

"А ведь ей понравилось то, что я наплел, — подумалось мне. — Неужели она настолько обделена комплиментами сородичей, что обращает внимание на мысли какого-то полудракона?"

В ответ Маррико, которую я для себя уже переименовал в Мару, повернулась ко мне мордой и фыркнула со всей возможной презрительностью. Вот только из ее эмоций я понял, что она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Сделав вид, что очень оскорблен ее выходкой, я отвернулся и стал размышлять, с чего бы это у меня внезапно проснулся интерес к драконицам. Ведь ясно же, что у нас слишком разная весовая категория, но сейчас я с трудом удерживался от похабных мыслей на ее счет. Что это? Неизвестно откуда взявшаяся зоофилия или же драконья кровь сильно поменяла не только мое тело, но и пристрастия к противоположному полу? Ну, мыслей о сексе с животными у меня никогда раньше не наблюдалось, да и сомневаюсь, что драконов можно к ним отнести, значит, все-таки второе. Печально. Наверняка со стороны будет интересно наблюдать за тем, что я буду делать, когда природа все-таки возьмет свое. Я ведь на комплиментах точно не остановлюсь, приглашу ее на свидание. Например, полакомиться свежеубитым оленем или посмотреть на великолепный закат, а потом после предварительных ласк...

В следующий момент в моей голове раздался женский хохот, похоже, принадлежащий Маре, а потом и гневный крик Лара:

— Алекс, прекрати позориться!

— Извини, но если бы ты соизволил меня научить закрываться, то ничего этого бы и не произошло! — нашел оправдание я.

— Сразу после совета я затащу тебя в самую дальнюю пещеру... Нет, прекрати думать о таком! Как тебе не стыдно! Я хотел сказать, что упрячу тебя подальше и не выпущу, пока ты не сможешь закрывать свои мысли от остальных!

— А я что, против? — буркнул я.

И тут меня просто оглушил смех, издаваемый почти всеми присутствующими драконами. Многие силились оставаться невозмутимыми, но все равно глядели на меня со смешинкой в глазах, а некоторые в открытую скалили морды в улыбке и хохотали от души. Недоумевая, что послужило тому причиной, я задумался и вдруг осознал произошедшее, после чего мои уши запылали огнем. Драконы ведь не слышали реплик Лара, поэтому со стороны ситуация выглядела следующим образом — я начал восхищаться Марой, потом перевел внимание на Лара, а после мимолетной мысли, заставляющей сильно усомниться в моей ориентации, и ответа брата, сказал, что не против. Именно это и послужило причиной всеобщего веселья. Опустив глаза, я разразился длинной матерной тирадой на русском, а потом подумал, что после такого позора впору пойти топиться. Эта мысль подняла новую волну драконьего смеха, поэтому я сделал вывод, что если крылатые и примут меня в свою стаю, то лишь на место шута, которое, судя по их веселью, до сих пор вакантно.

Постепенно драконы успокаивались, но веселье продолжало царить на совете, потому что вновь прибывающим доброжелатели охотно пересказывали случившееся, после чего в моей голове вновь раздавался смех. Интересно, почему их разговоры я не слышу, а вот смех — вполне? Только потому, что драконы хотят, чтобы я его услышал? Да нет, глупость. Скорее всего, при сильных эмоциях блокировка попросту исчезает, а это нужно осмыслить. Вполне возможно, ее механизм кроется как раз в сфере чувств и работает не как своеобразная стена, защищающая разум, а как некий генератор "белого шума".

Вскоре в гроте собралась вся стая. Все камни оказались занятыми, и некоторым драконам даже пришлось сидеть на полу, но они ничуть от этого не страдали. А через несколько минут веселье стихло совсем, потому что из того самого хода, откуда только недавно вышли мы, появилась четверка драконов — Мудрейшая и ее телохранители.

— Ты не прав, Алекс, — поправил меня Лар. — Тот дракон, что идет рядом с бабушкой — Сарионо, а два других — его лучшие друзья. Видимо, все это время они втроем пытались уговорить Мудрейшую не поднимать вопрос о принятии тебя в стаю.

"Хрен у них вышло! — подумал я, наблюдая за непроницаемой мордой драконицы. — Таких сосунков она на завтрак ест! Обломался возмутитель спокойствия, миром решить проблему не удалось. Чувствую, на совете будет очень интересно."

— Алекс, мы не питаемся сородичами, — раздался в голове усталый голос моей новой родственницы. — И я же просила тебя думать поменьше!

Я со смущением постарался выбросить все мысли из головы и молча смотрел, как мимо проходит Сарионо со своими шестерками. Дракон не удостоил меня ни презрительного взгляда, ни даже фырка, что несколько повысило оценку, которую я дал ему. Теперь я бы мог охарактеризовать его так: умный, расчетливый, крайне опасный, настоятельная рекомендация — убить при первой же возможности. Но дракон об этом не знал и спокойно прошествовал в противоположную сторону грота, а Мудрейшая забралась на гранитную глыбу и обвела всех присутствующих взглядом янтарных глаз. Все движение в зале торжеств замерло. Дождавшись полной тишины, драконица заговорила:

— Итак, все вы знаете, зачем мы здесь собрались, но я все-таки озвучу причину. Сегодня мы должны решить, станет ли Алекс полноправным членом нашей стаи или же окажется один. Защищать его буду я и мой внук Ларрико, а протестующую сторону сегодня, как и много раз на советах до этого, займет Сарионо. Прошу высказываться!

"Вот это да! Так это никакой не совет получается, раз есть защитник и обвинитель. Впору кричать — встать, суд идет!"

Мудрейшая покосилась на меня, и я поспешил заткнуться, хотя сделать это было очень нелегко. Сарионо поднялся, привлекая всеобщее внимание, и начал говорить:

— Братья и сестры, все вы знаете, что никогда у нас не было мира с людьми. Все вы прекрасно помните, как еще несколько сотен лет назад на нас охотились эти жалкие двуногие, убивая при первой же возможности. И что же получается? Теперь, мы будем принимать в стаю потомка тех, кто убивал наших предков?

"Ну, я, собственно, не из этого мира, так что данный довод можно вообще отбросить с легкостью" — подумал я.

Головы всех присутствующих синхронно повернулись ко мне.

— Простите, больше не буду перебивать, — сказал я, потупившись.

Сарионо продолжил:

— Этот человек недостоин находиться рядом с нами, поскольку не обладает достаточной мудростью, позволившей ему хотя бы сравниться по уровню развития со средним представителем драконьего племени!

"Сам дурак! — отреагировал я, не обращая внимания на возмущенное шипение Лара. — Если я за десять минут смог научиться передавать память, то это уж никак не свидетельствует о моей тупости! Вот если бы еще насобачиться закрывать мысли... но это дело самого ближайшего будущего."

Сарионо продолжил обвинение, не обратив внимания на мою реплику.

— Данный человек несдержан, необразован, нахален, самолюбив, не проявляет должного уважения к старшим и ведет себя как едва вылупившийся детеныш! И вообще...

"Да, это все я! Готов подписаться под каждым словом. И нахален, и самолюбив, и свое образование хотел было подправить до того как с Ларом повстречался. Про неуважение к старшим вообще молчу, так как, в основном, проявляю банальную вежливость в разговоре, но все равно сперва решаю, достоин ли этот старший моего уважения. Ну а слегка подурачиться и впасть в детство никогда не вредно. Это помогает не свихнуться."

Дракон, перебитый мной, снова продолжил катить на меня бочку:

— В этом человеке нет ничего, что позволило бы ему остаться в стае. Он не нужен нам, а признать его нашим братом будет верхом глупости! Я закончил, Мудрейшая.

Восседавшая на граните драконица кивнула и сказала:

— Мне полагалось опровергать эти обвинения, но Алекс, к моему большому удивлению, справился сам, — некоторые драконы при этих словах посмотрели на меня и дружелюбно оскалились. — Поэтому я только отклоню последнее заявление Сарионо. В Алексе течет кровь дракона. Он и сам является драконом, хотя и в оболочке человека, а для того, чтобы в этом убедиться, достаточно лишь заглянуть в его глаза. Но Алекс является драконом не только благодаря своему телу, но и благодаря характеру. Некоторые из вас это уже поняли, не так ли?

Мудрейшая повернулась к троице защитников. Те в ответ лишь синхронно кивнули, а старая драконица продолжила:

— И, кроме того, Алекс обладает удивительным мышлением, которое позволило ему остаться в здравом уме после рождения. Наверняка немногие из вас были бы спокойными и невозмутимыми, если бы вдруг обрели новое тело, а этот человек воспринял свое рождение, как должное. И последнее, что я хотела бы сказать — Алекс нужен нашей стае. Он обладает уникальным сочетанием способностей дракона и человеческого мага. Именно он может помочь нам всем выбрать другой путь, именно он способен дать стае новую жизнь.

Драконица замолчала, оглядывая собравшихся, а я пробормотал себе под нос:

— А еще я петь умею, много ем и обладаю всеми возможностями половозрелого самца, способного доставить удовольствие партнерше... Млять, да что ж меня все на эту тему тянет-то!

В моей голове вновь раздался дружный смех, причем больше всех веселилась сидевшая неподалеку Мара. Сарионо же недовольно рыкнул, подошел к самой гранитной глыбе, не обратив внимания на смех драконов, и спросил у главы стаи:

— Мудрейшая, разреши поговорить без свидетелей?

Драконица кивнула и уставилась в глаза Сариона. Я сообразил, что они сейчас принялись меня обсуждать, а я совсем ничего не слышал. Непорядок! Постаравшись отрешиться от смеха в своей голове, я сконцентрировался на драконах в центре круга, проверяя свою догадку по поводу "белого шума". Ведь если попытаться усилить свою ментальную чувствительность, так же, как усиливал зрение или слух, я наверняка смогу воспринимать мысли драконов, причем даже те, которые они хотят скрыть. Ну а в момент общения, когда они слегка опускают завесу на разумах, это должно оказаться чуточку легче.

Поначалу у меня ничего не выходило, но я не сдавался и продолжал концентрировать свой разум, пытаясь найти верный способ. И внезапно в голове будто лопнул мыльный пузырь, и я услышал десятки разных голосов, создающих в моем сознании какофонию.

— ...никогда так не смеялся...

— ...Сар получил знатный щелчок по носу, наверняка...

— ...он дракон, как и говорит Мудрейшая, хоть и...

— ...довольно симпатичный для двуногого.

Похоже, последняя мысль принадлежала Маре, но я не спешил радоваться, а попытался отделить от себя весь этот поток голосов, сконцентрировавшись только на Мудрейшей и Сарионо. Не сразу, но это у меня получилось. Голоса затихли, превращаясь в еле слышный гул на грани слышимости, а затем и вовсе остались только двое, ведущие напряженный диалог. Я внезапно осознал, что всегда могу вернуть себе это ощущение и слышать мысли других драконов, но не стал над этим задумываться, а сосредоточился на смысле диалога.

— ...ты добиваешься раскола в стае?

— Нет, у меня уже достаточно сторонников, чтобы свести все разногласия к минимуму.

— Почему же ты не хочешь дать мне спокойно закончить свой век? Почему тебе обязательно нужно получить власть еще при моей жизни?

— Я не стремлюсь получить власть над стаей и совсем не претендую на звание вожака...

— А раньше ведь пытался занять это место.

— Я тогда был еще совсем юным, поэтому это не заслуживает внимания. Сейчас же я только хочу одного — благополучия для Мокрого Листа. А ведь если мы примем в нашу стаю человека, то совсем недалеко и до идеи вновь попробовать сосуществовать рядом с людьми. Мне напомнить, чем это оборачивалось в предыдущих случаях?

— Не нужно. Я понимаю твои опасения, но вижу гораздо больше тебя. Алекс может вернуть нашей стаи былое величие.

— Снова твои пророческие сны?

— Можешь в них не верить, но я видела, что его появление даст нам всем новую жизнь.

— Появление его? Этого жалкого земляного червяка?

— Попрошу не выражаться, ящерица желтопузая! — не выдержал я.

— Что-о-о!

По гроту раздался рык разъяренного дракона.

— Ты осмелился подслушивать наш разговор?! — закричал Сарион и пошел ко мне, раздраженно хлестая по бокам своим хвостом.

— Если бы речь шла не обо мне, я бы покурил в сторонке, — спокойно ответил я. — Но так вы говорили о моем будущем, то просто не смог удержаться.

— И как же тебе удалось пробить нашу защиту? — спросила Мудрейшая, не делая попыток подняться и встать на защиту дракона.

— А я и не пробивал, — пожал плечами я. — Просто сосредоточился, а потом вдруг начал слышать мысли всех драконов стаи. Тяжело было вычленить ваш разговор среди всей этой мешанины, но у меня получилось.

— Поразительно! — воскликнула драконица, одновременно ошеломленно выдыхая воздух из пасти.

Тем временем Сарион дошел до камня, на котором сидел я, и зло посмотрел в мои глаза. Наши головы находились примерно на одном уровне, поэтому я не пошевелился, полагая, что если вдруг дракону захочется меня схватить, то клинки за моей спиной заставят его отказаться от этих мыслей. Спокойно встретив поток злости, которой окатил меня дракон, я спросил:

— Ты же сам говорил, что я некультурный и все такое прочее. Почему же сейчас удивляешься тому, что я рискнул вас подслушать?

— Ты жалкий червяк! — закричал дракон. — И хотя ты сумел уцелеть в источнике, все равно останешься червяком, способным лишь на то, чтобы ползать!

Его ярость полностью отвечала моим планам, поэтому я не обратил внимания на предостерегающий возглас Лара и сказал:

— Так попробуй меня цапнуть, ящерица! Что, лапы коротки? Или боишься червяка, который может тебя больно укусить?

Дракон торжествующе оскалился, а потом развернулся ко всем и заявил:

— Итак, призываю всю стаю в свидетели. Этот недодракон оскорбил меня, подслушав разговор и осмелившись назвать меня трусливой ящерицей. Я при вас вызываю эту ошибку жизни на дуэль. Я хочу кровью смыть позор, нанесенный мне его поступками!

Я поднялся на своем камне и ответил:

— Принимаю твой вызов, ящерица!

Глава 10. Дуэль и ее последствия

Дракон поглядел на меня и довольно оскалился, а затем обратился к Мудрейшей:

— Глава стаи, подтвердите необходимость дуэли!

Но драконица слегка привстала на гранитной глыбе и заявила:

— Никакой дуэли не будет! Алекс еще не член стаи и дуэльный кодекс на него не распространяется. Поэтому я своим решением признаю обиду, нанесенную Алексом Сарионо по недомыслию, несущественной.

— А вот и дудки! — я соскочил со своего камня и встал рядом с драконом. — Никакого недомыслия не было, оскорбление было нанесено умышленно, так что со своей стороны прошу подтвердить необходимость дуэли!

Ошеломление окружающих драконов было столь велико, что буквально захлестнуло меня.

— Алекс, ты что творишь?! — воскликнула Мудрейшая.

— То, что нужно, — ответил я. — Ты же прекрасно понимаешь, что мы не уживемся вдвоем с ним в одной стае, а дуэль — прекрасный повод остаться мне одному. Так что искренне советую тебе согласиться на ее проведение.

— То есть, ты намеренно спровоцировал Сарионо на вызов? — уточнила драконица.

— Ага, — бесшабашно улыбнулся я.

Немного подумав, Мудрейшая объявила всем:

— Я признаю необходимость дуэли. Алекс, ты, как вызываемый, должен назвать время ее проведения, а также выбрать тех, кому позволишь наблюдать за схваткой.

— Здесь и сейчас, — отозвался я. — А свидетелями пусть будут все члены стаи.

В ответ драконы зашевелились, переглядываясь и поводя крыльями. Стоящий рядом Сарионо уже подрастерял былую уверенность. Он догадывался, что у меня в рукаве есть какой-то козырь, но не понимал, какой именно, поэтому начинал нервничать. Ну, ему перед смертью это будет только полезно. Как я и рекомендовал себе с самого начала, оппонента, мутящего воду в стае, необходимо срочно устранить. И дуэль является отличным способом.

— Да будет так, — кивнула драконица. — Приготовьте площадку для дуэли.

Драконы встали со своих мест и принялись откатывать часть камней к стенкам, чтобы обнажить ровное пространство каменного пола. Сарионо посмотрел на меня несколько удивленно и фыркнул в ответ на мой веселый оскал. Глядя на то, как работают драконы, ворочая камни, я хотел было помочь им магией, но потом решил, что крылатые и сами неплохо справляются.

— Алекс, что ты задумал? — спросил меня спустившийся со своего насеста Лар.

— Убить гада, — просто ответил я.

— У тебя ничего не выйдет! — заявил брат.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что я знаю, что ты надеешься только на оружие, которое висит у тебя за спиной. Но на дуэли запрещено использовать любой предмет, кроме своего тела.

— Мля-я-я... — протянул я и схватился за голову.

И о чем я только думал! Хотел разыграть великолепную комбинацию... Да что там! Разыграл, как по нотам, а в итоге оказывается, что совершил большую глупость. Мудрейшая величаво спустилась со своего постамента и направилась к нам.

— Алекс, зачем ты все это затеял? — спросила драконица, подойдя поближе.

— Да так, внезапно очень захотелось умереть, — буркнул я. — А на дуэлях хоть магией разрешено пользоваться?

— Между магами и драконами никогда не было дуэлей. Да и не действует на нас магия, — ответила Мудрейшая.

— Ну, тогда у меня есть шанс, — приободрился я.

— Нет, Алекс, только тень шанса, — грустно произнес Лар.

— Спасибо тебе, брат! — ехидно сказал ему я. — Умеешь ты поддержать в трудную минуту, как никто другой!

— Он прав, — сказала Мудрейшая. — Ты поступил глупо, настаивая на дуэли. Остается надеяться только на то, что Сарионо не нужна твоя смерть.

— И ты туда же, — посмотрел я на драконицу и недовольно покачал головой. — Злые вы, уйду я от вас.

Отвернувшись, я стал смотреть на то, как драконы подготавливают площадку для дуэли. Смешно было наблюдать, как четверо драконов с огромными усилиями катят с виду совсем небольшой камешек, а один всеми силами старается хотя бы пошатнуть булыжник размерами всего раза в два меньше себя. Глядя на них, мне в голову пришла весьма интересная мысль, и я спросил брата:

— Лар, а сколько ты весишь?

— Не знаю, а что?

— Надо проверить, — сказал я и приказал ему: — Не двигайся.

Быстренько нырнув ему под брюхо, я согнулся и растопырил руки. Наша поза была прямым продолжением темы, над которой ухохатывались все драконы, поэтому не удивительно, что я тут же услышал громкий смех. Но сейчас мне это все было до лампочки, поэтому я попросил брата:

— А теперь медленно подтягивай к себе лапы.

Лар послушался и стал медленно наваливаться на меня. Напрягая мышцы, я старался удержать его на своей спине, чтобы понять, хотя бы приблизительно, сколько он весит. На плечи упала тяжесть, которая прижимала к полу, но я сопротивлялся ей, пытаясь выяснить свой предел. К сожалению, это быстро прекратилось, поэтому я подумал, что Лар банально боится меня раздавить, и сказал:

— Не бойся, я крепкий, навались всей массой!

— Больше не могу.

— Почему?

— Ты и так меня держишь на весу, — просветил меня Лар и добавил с иронией: — Может, бабушку попросить, чтобы уселась сверху?

Повертев головой, я обнаружил, что действительно держу поджавшего лапы брата исключительно на собственном горбу. Но я не чувствовал запредельной тяжести, а наоборот — ощущал, что при желании могу так простоять довольно долго. Все-таки моя догадка оказалась верной — драконы очень легкие. И хотя их тело выглядит крупным и массивным, но весят они не больше обычной коровы. Или даже меньше, потому что коров я в своей жизни тоже никогда не поднимал. Наверняка их кости пустотелые, а воды не так много, как в организме человека. Иначе как же еще они могут преспокойно летать?

И в этот момент произошло непредвиденное. Задумавшись, я потерял равновесие и начал клониться вперед. Лар, не сообразив, что к чему, и не подумал выставлять лапы, чтобы предотвратить падение. Именно поэтому я с матерным криком рухнул на каменный пол, и замер, придавленный драконьей тушей.

— Алекс, ты как? — обратился ко мне брат.

— Млять! Просто замечательно! — отозвался я. — А если ты с меня слезешь, то вообще почувствую себя бесподобно!

— Извини, я думал, что ты все еще экспериментируешь, — смущенно ответил Лар, приподнимаясь с моей помятой тушки.

Я перевернулся на спину и оценил повреждения. На удивление, я почти не пострадал, и даже все ребра остались целы. Единственное, что доставляло сильную боль, так это свороченный на бок нос. С хрустом и слабым стоном я вернул его на место, а через полминуты понял, что он стал совсем как новенький. Все-таки с новой аурой жить намного веселее. Размазав кровь по лицу (к слову, ее оказалось не так много), я поднялся и увидел ехидный взгляд Сарионо.

— Мне, конечно, безумно интересно наблюдать за тем, как вы тут спариваетесь, но хочу заметить, что площадка для дуэли уже подготовлена.

"Ладно, уел! — подумал я, глядя на морду дракона. — И как же такого шутника не отпинать?"

Драконы освободили от камней половину зала торжеств, а сами расселись полукругом на небольшом отдалении, готовясь к зрелищу. Помня о правилах, я снял перевязь с мечами и кинжал с пояса, а потом подумал и скинул еще и куртку с жилеткой. Сарионо в этот момент отошел в центр пустой площадки и обернулся, поджидая меня. Я посмотрел на своих родственников, которые сохраняли на мордах траурное выражение и заявил, чтобы их подбодрить:

— Если я не вернусь, можете считать меня идиотом!

Однако по взглядам Лара и Мудрейшей я понял, что им для этого моя смерть вовсе не обязательна. Вздохнув, я направился в центр площадки и остановился напротив дракона, пристально глядя ему в глаза. Так мы постояли несколько минут, но лишь я успел подумать о том, кто же должен подать сигнал к началу поединка, как Сарионо ударил. Его удар был вполне предсказуемым, поэтому я даже не пользовался своей интуицией, чтобы уйти от мощного хвоста, хлестнувшего в том месте, где я стоял мгновение назад. Но вот от второго удара лапой мне пришлось уворачиваться и откатываться по полу, собирая всю грязь на свою рубашку.

Дальнейшее очень напоминало игру в догонялки. Сарионо старательно пытался меня либо схватить, либо задеть хвостом, но мне все время удавалось ускользнуть от его когтей. Однако долго так продолжаться не могло, тем более, что дракон даже не запыхался, гоняя меня по всей площадке. Именно поэтому я попробовал нападать сам. Первый же удар, который я нанес ногой в брюхо, оказался безрезультатным. Хоть он и был мощным, но противник даже не охнул, хотя и замедлился. Наверняка от удивления, что я вдруг надумал сопротивляться. Воспользовавшись этим, я подпрыгнул и с разворота, подражая Чаку Норрису, ударил дракона по морде.

Этот прием принес результат, но не тот, на который я рассчитывал. Противник взревел и кинулся на меня, вынудив продолжить игру в догонялки. Просчитывая свои дальнейшие действия, я искал уязвимые места на теле дракона. Их было не так много, но пару мне все же посчастливилось обнаружить. Одним оказалось солнечное сплетение, располагавшееся почти на том же месте, где и у людей, а вторым являлся нос, очень чувствительный и нежный. Причем если о второй уязвимой точке я помнил по полету с Ларом и приберегал напоследок, то в солнечное сплетение ударил дважды. Первый раз во время прощупывания и легонько, а второй получился совершенно случайно. Во время одного из перекатов, спасаясь от когтей, я нырнул под дракона, а когда тот попытался придавить меня, чтобы без помех вытащить за шкирку, распрямился, словно пружина и ударил его обеими ногами в грудь.

Получилось замечательно. Дракон издал сдавленный рык, полный боли, и в следующее мгновение рухнул на камень. Лишь быстрая реакция позволила мне откатиться от этой падающей туши, иначе поединок на этом бы и закончился. Сарионо некоторое время лежал на полу пещеры и судорожно пытался вдохнуть, а я раздумывал, подойти мне для добивания, или лучше не рисковать понапрасну. Наткнувшись на злой взгляд приходившего в себя дракона, я понял, что опять слишком долго думал. Сарионо сумел-таки вдохнуть и поднялся на лапы, а потом снова пошел в атаку, но действовал уже более осторожно. Поэтому я искренне пожалел, что не добил его, когда представилась такая возможность.

Став холодным и расчетливым, дракон свел на нет все мои попытки его достать. Я знал, что он читал мои мысли, но ничего не мог поделать, ведь при ударе всегда рассчитывал не только предполагаемый результат, а еще и пути отхода или хотя бы возможность нанесения следующего. Именно поэтому Сарионо мог начинать торжествовать, но не делал этого.

"Умный, гад!" — подумал я, подпрыгнув и пытаясь ударить дракона в бок.

Но в ответ он хлестнул хвостом, про который я совсем забыл. И на этот раз удар оказался удачным, так как в воздухе у меня увернуться не получилось, поэтому мою тушку отнесло далеко к стене. Почувствовав, как от удара жалобно хрустнули ребра, я едва успел откатиться от приближающейся туши, а потом, используя стену, как упор, вырваться из уже сжимающейся когтистой лапы. Снова оказавшись на середине площадки, я окинул взглядом то, что осталось от моей рубашки. Теперь она представляла собой окровавленные лохмотья, годные разве что на растопку. Именно это зажгло у меня внутри огонь ярости.

— Все! Мне надоело! — сказал я, срывая остатки ткани со своего торса и идя навстречу противнику.

Ускорившись, я пробежал несколько метров и подпрыгнул, нанося жестокие удары в шею. Как я и предполагал, Сарионо привстал на задние лапы, что позволило мне атаковать незащищенное брюхо. Два удара в солнечное сплетение. Кулаками, потому что ноги были заняты печенью. А потом, едва приземлившись, я снова подпрыгнул и ударил отшатнувшегося противника по морде. Вот только последний удар вышел смазанным, что позволило дракону полоснуть перед собой лапой, оставившей глубокие кровоточащие царапины у меня на груди.

Все еще находясь в состоянии ускорения, я схватился за нее и, используя инерцию, подлетел к голове и вцепился в небольшие рожки. Развернувшись, я уселся прямо на шею Саррионо, а потом принялся молотить его затылок прямо за гребнем. Не обращая внимания на содранную чешуей кожу на кулаках, я продолжал бить в одно и то же место. Дракон обиженно взревел и схватил меня своей лапой за ногу. Сильным рывком он сдернул наездника со своей шеи и швырнул прочь. Перекатившись по полу, я понял, что от боли теряю всю свою осторожность, но был этому только рад. Но и боль вскоре вытеснила неуправляемая ярость, заполнившая меня без остатка и превратившая в дикого зверя.

Оскалившись, я зарычал, глядя на своего разъяренного противника. Рыку, который раздался из моей глотки, мог бы позавидовать любой тигр, но я уже ничему не удивлялся и кинулся на дракона, желая только одного — убить, уничтожить, растерзать! Поднырнув под лапу, я схватился за нее и рывком дернул дракона на себя, опрокидывая навзничь. Не давая ему подняться, я страшными ударами по правому боку вынудил противника жалобно зарычать. Но это было только начало. Очутившись перед самой мордой, я ударил его в нос своими кулаками, а затем хорошенько приложил между рогов. Сарионо издал полурык-полустон и закрыл морду лапами, одновременно хлестнув впереди себя хвостом.

Я поймал этот гибкий отросток и рывком дернул на себя. Дракона развернуло. Ухватившись за хвост покрепче, я усилил свои мышцы магией, а потом с яростным рыком швырнул рептилию в ближайшую стену. Дракон успел слабо взмахнуть крыльями, прежде чем шмякнуться о камни, и сполз вниз мешком с картошкой, силясь подняться. Но я не собирался его так оставлять, поэтому сделал два гигантских прыжка и оказался прямо перед мордой, из ноздрей которой сочилась темная кровь. Стремительными ударами я начал молотить по его челюстям, заставляя голову противника дергаться в разные стороны.

Сарионо вновь попытался зарычать, выставив вперед свои лапы, чтобы просто защититься от моих ударов, но я ухватился за них и рывком опрокинул дракона на бок, а затем схватил его за рожки и вновь с разворота швырнул в стену. Второй раз этот прием сработал не так эффективно, но все равно я воспользовался моментом и, не давая ошеломленному противнику пошевелиться, прыгнул к нему на шею. Дико зарычав, я крепко сжав ноги и принялся молотить кулаками по макушке дракона. В каждый свой удар я вкладывал всю ярость, которая полыхала внутри меня. Сперва дракон пытался освободиться и оторвать меня от своей шеи, но его когти оставляли лишь глубокие порезы на моих ногах. Продолжая бить кулаками по голове, я все сильнее стискивал захват, помогая себе магией, душа своего противника.

Мои руки уже давно были разбиты в кровь о твердую чешую дракона, ноги были исполосованы когтями до самых костей, но я не обращал внимания на боль, маячившую на задворках сознания, и продолжал бить, борясь с необычайно острым желанием вцепиться в Сарионо зубами. Спустя некоторое время дракон перестал сопротивляться и все свои усилия направил только на то, чтобы вдохнуть. Затем он рухнул на бок, заодно приложив меня о твердый пол. Но я не разжимал хватки и продолжал бить противника, рыча от ярости. Не сразу я понял, что Сарионо больше не сопротивляется, а когда же, наконец, осознал это, то остановился и услышал слабый голос в своей голове, который едва пробивался сквозь громкие удары моего сердца.

— Пощади...

Тяжело дыша, я не спешил разжимать хватку. Как известно, лучший враг — мертвый враг. Но потом я вдруг вспомнил, что стая постепенно вырождается, припомнил свою характеристику, данную этому дракону, и понял, что потерять такого самца для крылатых было бы просто непростительно. Ослабив свой захват, я позволил Сарионо вдохнуть. Тот со свистом наполнил легкие воздухом, но не делал попыток подняться. Чувствуя, что все порезы от когтей уже затянулись, я убрал ноги с шеи дракона, а потом медленно встал. Ярость уходила, оставляя после себя усталость и сожаление. Сожаление от того, что все так быстро закончилось.

Да, когда я начал дуэль, то думал только о том, чтобы грамотно провести поединок, но когда вышел из себя, то начал испытывать упоение этой схваткой. Несмотря на боль, я наслаждался каждым мгновением боя с сильным противником, и теперь мне хотелось все повторить. Однако я засунул это желание куда подальше, посмотрел на тяжело дышавшего дракона, все еще не поднимающего голову с пола, и сказал, глядя в его полуприкрытые глаза:

— Ладно, живи.

Это вышло слегка хрипло. Видимо, рычание было не очень полезным для связок. Потирая разбитые костяшки, кожа на которых быстро восстанавливалась, я оглядел место дуэли. Кое-где виднелись капли моей крови, а кое-где наверняка и драконьей, что сочилась из разбитого носа Сарионо. В общем, хорошо повеселились. Но если бы не магия, хрен бы я выиграл. Ведь именно она позволила мне так лихо швырять драконью тушку. Банальное усиление мышечной ткани и еще одно хитрое плетение стабилизации, которому я научился от эльфов. Это плетение фиксировало мага по отношению к окружающему и не давало двигаться с места. Как привязка плетений к магу, но только наоборот. Это плетение я накинул на гранитную глыбу, лежавшую в центре пещеры, и когда мне требовалось стать намного тяжелее, чем в действительности, просто активировал его и мог спокойно кидать дракона об стенку. Кстати, для чего оно эльфам было нужно, ушастые так и не сказали. Может быть, чтобы по ветвям деревьев лазать, не боясь сорваться, но это и не важно. Такое бесполезное, как я считал ранее, знание неожиданно очень помогло мне в трудную минуту и позволило победить. Воистину, никогда не знаешь, что в жизни пригодится!

Повернувшись к наблюдателям, я увидел полсотни ошеломленных драконов, смотревших на меня, а затем подошел к Мудрейшей и осведомился:

— Это все, или мне обязательно нужно добить противника?

Драконица с трудом вышла из состояния глубочайшей задумчивости и объявила всей стае:

— Дуэль окончена, Алекс победил! Попрошу всех привести зал торжеств в подобающее состояние, после чего мы продолжим совет.

Драконы зашевелились, а ко мне подскочил радостный Лар.

— Алекс, у тебя получилось!

Не в силах сдержать чувства, он подхватил меня передними лапами и прижал к своей груди.

— Эй, ты чего? Задушишь ведь! — прокряхтел я в братских объятиях.

— Прости, — ответил дракон и поставил меня на пол. — Просто я уже и не думал, что ты сможешь одолеть Сарионо, когда он принялся гонять тебя по всему залу. Но тут ты вдруг так зарычал, а потом принялся его молотить. Я думал, что от него живого места не останется! А когда ты швырнул своего противника в стену, я наконец-то догадался, зачем тебе было нужно знать, сколько весит дракон.

В разговор вклинилась Мудрейшая:

— Алекс, это было очень безответственно, глупо и недостойно настоящего дракона! Ты не должен был соглашаться на эту дуэль, ничего не зная ни о ее правилах, ни о своем противнике! И уж тем более тебе не стоило советовать мне, как поступить, да еще и на глазах всех присутствующих!

Я стыдливо опустил взгляд. Мда, действительно, некрасиво получилось.

— Но я очень рада, что ты победил, — мягко добавила драконица, видя мое искреннее раскаяние.

Подняв взгляд, я обнаружил у на ее морде широкую улыбку и сам улыбнулся в ответ. Десяток минут драконы приводили зал в порядок, возвращая камни на место. Я же осматривал результаты боя на своей одежде. Цитируя известный фильм, мои брюки превращаются... превращаются брюки... Нет, не в элегантные шорты, а в половую тряпку. Если отрезать все лохмотья, в которые трансформировались обе штанины, то получатся замечательные семейные трусы. Рубашка, аналогично, восстановлению не подлежала. Так что теперь придется мне носить куртку с жилеткой прямо на голе тело, ведь моя лошадь с вещами осталась неизвестно где. Сапоги тоже сильно пострадали, но на них я хотел попробовать одно из восстановительных плетений, да и все равно выбрасывать не собирался, потому что босым ходить не привык.

Пока остальные работали, Сарионо медленно приходил в себя, утирая лапой все еще бегущую из носа кровь.

— Голову задери вверх, — посоветовал я ему. — Должно помочь.

Дракон как-то странно на меня посмотрел, но послушался, а я отвлекся на других членов стаи, которые очень желали поздравить меня с убедительной победой. Все они подходили, называли свое имя и выражали восхищение боем, а одна молодая маленькая желтая драконица, которой не исполнилось еще и тридцати, скромно призналась, что ей очень понравился мой рык. Правда, вконец смутившись, она тут же убежала и спряталась за спинами взрослых, но я понял, что приобрел у драконов популярность. Мара меня поздравлять не захотела, но когда все расселись по камням, устроилась на соседнем, согнав с него какого-то дракона, и продолжила старательно делать вид, что меня не замечает.

Сарионо тоже занял свое место рядом с приятелями и все поглядывал на меня. Вот только я на него больше внимания не обращал, потому что знал — подлянку он мне устроить не сможет, а в открытую вражду теперь соваться вряд ли станет, так что инцидент можно было считать исчерпанным. А когда все затихли, Мудрейшая опять заняла свое место на гранитной глыбе и обратилась к присутствующим:

— Вернемся к обсуждению. Итак, только что Алекс доказал, что хоть и обладает человеческим телом, но ничуть не уступает одному из сильнейших драконов нашей стаи, а это лишь подтверждает мое утверждение — он достоин быть среди нас! Но прежде чем я спрошу о вашем решении, мне хотелось бы знать, кто еще желает высказаться и оспорить мое мнение?

Драконы переглянулись между собой, а потом раздался голос:

— Я хочу сказать.

Это был Сарионо. Он тяжело поднялся со своего места и подошел к гранитной глыбе, а затем развернулся прямо ко мне. Я только задумчиво хмыкнул. Похоже, этому дракону синяки и шишки ума совсем не добавили, но такое упорство вызывает уважение. В общем, пускай говорит. Может даже обозвать меня червяком пару раз — я не обижусь и на дуэль его вызывать больше не буду. Во всяком случае, сейчас, пока он не восстановился полностью, иначе это будет уже не так интересно.

Дракон посмотрел мне в глаза, а потом обратился ко всем:

— Я ошибался на счет Алекса, называя его человеком. Он истинный дракон, пусть и в другом обличье. Теперь я это понимаю... хотя мне и пришлось заплатить за это понимание своей кровью.

Он замолчал и подошел к моему камню.

— Алекс, я прошу у тебя прощения за свои слова и хочу спросить, не примешь ли ты мое приглашение к совместной трапезе?

Драконы, и так едва шевелившиеся, после этого заявления вообще замерли каменными статуями, даже забыв о необходимости дышать. Все ждали, что отвечу я. Улыбнувшись, я не стал затягивать паузу дольше необходимого и сказал:

— Сарионо, мы оба сегодня были несдержанными и вели себя как неразумные птенцы. Я также прошу прощения за свои слова и с радостью принимаю твое приглашение.

Дракон слегка кивнул и отошел на свое место, а Мудрейшая обратилась ко всем:

— Итак, пришло время принять решение. Кто хочет, чтобы Алекс остался в нашей стае, встаньте!

Я обводил взглядом поднимающихся драконов. Поразительное единодушие! Лар рядом со мной аж подскочил, а Мара наоборот — величественно поднялась, скосив глаза на меня.

"Да вижу, вижу, — ухмыльнулся я. — И фигурку твою в полной мере оцениваю. Знаешь, а если бы ты еще потянулась как кошка..."

— Итак, в связи с единогласным решением всех присутствующих я утверждаю: отныне Алекс — член нашей стаи! — провозгласила Мудрейшая.

Драконы издали одобрительный рев, а у меня внутри отчего-то стало разливаться приятное тепло, и на губах появилась счастливая улыбка. Меня приняли в стаю. Можно даже больше сказать — меня приняли в семью, поскольку все эти драконы в той или иной степени родственники. Но почему же мне так хорошо, ведь это не первая семья, в которую меня принимали? И тут же я понял глупость этого вопроса — ведь первый раз был простой формальностью, истинные чувства среди присутствующих там не встречались. И только наедине с родственниками я понял, насколько важен для них, и насколько важны они для меня. А здесь я чувствую искреннюю радость всех членов стаи и радуюсь сам, что влился в эту большую семью. А вот насколько влился, покажет время.

После того, как Мудрейшая объявила об окончании совета, мне довелось выдержать еще несколько минут поздравлений, пожеланий и просто радостных возгласов. Некоторые сопровождались приглашениями, от которых я и не думал отказываться, но это все продолжалось не так долго, чтобы сильно мне надоесть. Драконы постепенно разлетелись по своим делам, оставив меня с братом и бабушкой наедине.

— Вот и все, — сказала драконица. — Теперь ты в стае.

— И что дальше? — поинтересовался я.

— Ты будешь учиться. Завтра с утра мы будем заниматься с тобой основами мысленного общения. Заодно и я вспомню, как обучать молодых.

— А сейчас мне что делать?

— Иди, отдыхай. После поединка тебе нужно хорошенько выспаться. Рикко, помоги ему добраться до своей пещеры.

Брат кивнул, а Мудрейшая развернулась и направилась обратно к себе. Мда... Иди, отдыхай, значит? А где подкрепиться на сон грядущий, не сказала! От того мяса, которое я утром опустил в желудок, остались только воспоминания, а хотелось бы набить его чем-то более реальным.

— Лар, а где у вас тут можно добыть еду? — спросил я, вместе с братом направляясь из грота на посадочную площадку.

— В лесу, — ответил брат.

— А конкретнее? Где он находится, как туда добраться?

— А что такое?

— Жрать я хочу, вот что такое! — не выдержал я.

— Может быть, я смогу в этом помочь? — раздался голос Сарионо.

Оглянувшись, я обнаружил дракона, который и не думал никуда улетать после совета. Сейчас он был без своих подручных, поэтому выглядел не так помпезно. Да и после того, как я его помял немного, трудно было вспоминать о том, что он являлся предводителем оппозиции, которая еще недавно пыталась свергнуть власть в стае.

— Спаситель! — воскликнул я. — Если не дашь погибнуть позорной голодной смертью, за мной будет должок!

— Между членами стаи не бывает долгов, — заявил Сарионо. — Полетели!

Он развернулся, готовясь прыгнуть, но я остановил его:

— Постой! А тебе сейчас можно летать? Я ведь тебя здорово о стенку приложил, вполне возможно, что-нибудь сломал. Может, лучше оклемаешься с десятицу?

Развернувшись, дракон смерил меня удивленным взглядом, а потом заметил:

— А ты странный, Алекс. Так заботишься о том, кого еще недавно пытался убить.

— Ну, мы же поумнели, — пожал плечами я.

— Не переживай, кости драконов намного прочнее, чем у людей, так что со мной все в порядке.

Лар снова подхватил меня на лапы и подошел к Сарионо, а потом вместе с ним спрыгнул с утеса. Вновь я ощутил сказочное чувство полета, и вскоре мы выровнялись, набрали высоту и, заложив крутой вираж, развернулись обратно к скалам. На этот раз лететь пришлось долго, минуя утесы, и снизились мы лишь тогда, когда серые камни сменились густым лесом. Десяток минут драконы нарезали круги, высматривая что-то в лесу. Вскоре это мне надоело, и я спросил их:

— Что ищете?

— Добычу, — последовал слаженный ответ двух драконов.

— И что вам предпочтительнее? — поинтересовался я.

— Ты о чем? — не понял Лар.

— Я говорю, кем вы предпочитаете питаться? Недалеко отсюда на западе есть стадо оленей, на севере стайка больших птиц, похожая на тетеревов, а прямо под нами большое кроличье поселение. Поэтому я и спрашиваю, какое вам мясо больше по душе?

— Ты все это увидел сквозь гущу листвы? — изумился Сар.

— Парни, я маг. Мне пофиг любая листва, потому что я вижу ауры. Давайте уже, выбирайте поскорей, и полетели за добычей, а то у меня уже желудок к спине прилип!

— Пусть будут кролики! — решил Лар.

Сар возражать не стал, поэтому мы снизились, выбрали для посадки небольшую полянку, аккуратно приземлились и отправились за кроликами. Далеко ходить не пришлось, определил я их местоположение довольно точно. Однако, несмотря на жуткий голод, несколько минут я с улыбкой понаблюдал за драконами, которые пытались разрыть кроличьи норы в поисках их обитателей. Особенно комично выглядел Лар, когда поднял большую груду земли, а кролик выждал момент, когда дракон отвернулся, метнулся прямо из-под его лапы и исчез в кустах. Обернувшись на мой смех, брат недовольно сказал:

— Я посмотрю, как ты их добывать будешь! У тебя ведь нет таких когтей.

Вместо ответа я сформировал десяток магических захватов и вытащил кроликов из норок, спокойно осведомившись:

— Вам хватит, или достать еще?

Ошеломление драконов было для меня лучшей наградой. Не зря я терпел голод, наблюдая за их охотой, теперь мое ожидание позволило увидеть занимательную картинку отвисания челюстей у крылатых рептилий. Достав еще пару жирных кроликов себе, я подхватил все тушки и понес на полянку. Разделив добычу между драконами, я принялся свежевать своих. Драконы поступали гораздо рациональнее, откусывая куски от кроличьих тушек, не обращая внимания на шкуру, кости и потроха. Поэтому к тому времени, как я начал поджаривать мясо на магическом огне, кролики у драконов уже подходили к концу. Взяв первый горячий кусочек, я быстро затолкал жирное мясо в рот и перешел к следующему.

— А почему ты не ешь мясо сырым? — прервал процесс моего насыщения вопрос Лара.

Я задумался. А действительно, зачем тратить время на приготовление? Взяв кусок свежатинки, я отправил его в рот. Как говорится, почувствуйте разницу! Но оказалось, что разницы как таковой и не было. Нельзя было сказать, что жареное мясо отличается вкусовыми качествами в лучшую сторону, особенно без соли и специй. Поэтому я честно ответил брату:

— Потому что оно жуется лучше.

В общем, остальную порцию я уминал сырой, стараясь только заглушить голод, а не почувствовать удовольствие от пищи. Под конец второго кролика в небе раздались хлопки крыльев и спустя несколько секунд на нашей поляне появились гости. Две великолепные драконицы спустились с небес, чтобы скрасить нашу трапезу своим присутствием.

— Можно к вам присоединиться? — спросила Мара, складывая крылья за спиной.

Поглядев на Сара, я предоставил право отдуваться ему, так как формально это была его трапеза.

— Мы не будем против, — ответил дракон. — А что заставило вас искать себе компанию?

— Риша захотела познакомиться поближе с новым членом стаи, а меня попросила сопровождать ее, — ответила Мара.

Ага, так я тебе и поверил! Но не будем портить такой великолепный спектакль.

— Подождите здесь немного, я принесу кроликов, — сказал я и скрылся в кустах, где драконами уже была проделана широкая просека.

Спустя несколько минут я вернулся на поляну, держа в руках шестерых упитанных ушастых. Двух я отдал драконам, а остальных разделил между драконицами и вернулся к своей добыче. За трапезой велась неспешная беседа ни о чем. При этом Мара все так же старательно меня игнорировала, общаясь больше с Саром, а Риша вовсю болтала с Ларом. Тот настолько разомлел от внимания драконицы, что вскоре окончательно позабыл о недоеденном кролике в лапах.

Вскоре мясо подошло к концу, мой желудок заполнился, и вполне закономерно наступила жажда. Оставив драконов беседовать дальше, я отправился на поиски ручейка, который увидел сверху. Долго блуждать не пришлось. Ручеек оказался совсем небольшим, но мне вполне хватило, чтобы напиться и отмыть свое тело и волосы от подсохшей крови. Когда я раздумывал, не постирать ли мне одежду, а вернее ее остатки, в кустах раздался шорох, а потом рядом со мной появился Сар. Утолив свою жажду, он повернулся ко мне как раз в тот момент, когда я старался ровно отрезать лохмотья от своих штанов и превратить их в нечто приличное.

— Алекс, а почему ты пощадил меня? — спросил дракон, следя за моим занятием.

— Может, мне тебя жалко стало, может, ты мне понравился, а может, я просто дурак, который не умеет просчитывать последствия своих действий, — ответил я. — Выбирай, что захочешь.

Отрезав лохмотья, я оценил результат. По-моему, нормально вышло. Чуть выше колен, как вполне приличные шорты. Вот только одна штанина слегка короче другой, но это можно легко исправить.

— Нет, в бою твоей жалости я не почувствовал, да и симпатии тоже. И по поводу последнего варианта категорически не согласен. Ты вполне грамотно рассчитывал все свои действия в схватке... До того как пробудил в себе зверя. Да и потом ты верно предположил, что я не буду тебе мстить после боя. Так что глупым тебя также назвать нельзя. Так почему же ты оставил меня в живых?

Я снова принялся рассматривать свои шорты. Похоже, я слегка перестарался — теперь та штанина, что была чересчур длинной, оказалась короче.

— А почему тебе так нужна причина? — уточнил я. — Разве без этого ты спать спокойно не можешь?

— Пожалуйста, ответь, — попросил Сар.

— Потому что я подумал, что твоя смерть будет для стаи невосполнимой утратой. Боюсь ошибиться, но думаю, что ты достойный дракон во всех смыслах этого слова. И когда-нибудь ты займешь место главы... или вожака. Извини, я еще плохо знаю вашу систему власти.

Блин! Вновь подрезанная вторая штанина оказалась кривой, но я уже плюнул на это, потому что подумал — если буду снова ее ровнять, от штанов почти ничего не останется. Надев свои шикарные семейные трусы, я осмотрел одежку и решил — сойдет! Хоть не голозадым останусь, и то — хлеб.

— Алекс, я чувствую, что ты чего-то не договариваешь, и та причина, которую ты мне озвучил — еще не вся правда. Скажи, почему ты сохранил мне жизнь?

Нет, этот дракон меня сегодня доведет!

— Потому что мне надоело убивать! — ответил я, глядя ему в глаза. — Ты не можешь представить, что такое — поглощать энергию тысяч убитых тобой. Ты не знаешь, что такое — убивать всех вокруг, утопая по колено в крови. Ты не представляешь, что значит — потерять ощущение ценности жизни, как своей, так и чужой. А я все это знаю, и испытал на себе. В моей жизни был такой момент, когда я превратился в бездушного убийцу. Но моя смерть позволила мне вновь стать собой, и я не хочу больше вспоминать то время, когда я видел в своих врагах не людей, а всего лишь куски живого мяса... Но и это не вся правда, потому что, если честно, это не я сохранил тебе жизнь, а ты сам смог достучаться до моего разума, затуманенного яростью. Если бы ты продолжил сопротивляться, то я просто убил бы тебя, и поверь, нисколько об этом не пожалел. Но ты ведь не такой дурак, как я, и знаешь, когда нужно отступить... Доволен?

Я заплел свои подсохшие волосы в косичку, завязал ее веревкой, и спросил:

— Пошли назад?

— Идем, — ответил Сар.

Развернувшись, мы отправились к полянке. Пробираясь между деревьями и стараясь не задеть их своими крыльями, дракон сказал мне:

— Спасибо, Алекс.

— За что? — не понял я.

— За все. За то, что сохранил мне жизнь, за то, что объяснил причины, за то, что помог взглянуть на все это по-новому... Алекс, а вообще, сколько тебе циклов? Когда я увидел тебя впервые, то решил, что ты подросток, но твои слова говорят о том, что ты очень многое повидал. Так сколько?

— Около полусотни, — ответил я с улыбкой. — Точно не считал, да и свои дни рождения давно перестал праздновать. Тем более, что у меня их аж три штуки... Хотя, нет, теперь четыре.

Дракон замолчал и вплоть до самой полянки не проронил ни слова, но когда мы выбрались из кустов, Сарионо признался:

— Я рад, что ты в нашей стае.

Я вспомнил то ощущение, которое испытал после объявления решения драконов, и честно сказал:

— Знаешь... я тоже.

А потом было возвращение на скалы. Лар теперь нес меня, будто большую драгоценность, стараясь лишний раз крепко не сжимать. Не знаю, что уж ему наплели драконицы в наше отсутствие, но когда я об этом спросил, он наотрез отказался отвечать. Опустив меня на площадку перед знакомой пещерой, он поинтересовался, не нужно ли мне чего, а потом, получив отрицательный ответ, улетел куда-то с Ришей. Посмотрев на солнце, которое начинало клониться к горизонту, я понял, что за этот день жутко устал, поэтому зашел в пещеру и улегся прямо на камнях, подложив ножны под голову.

Но и на этом суетный день еще не закончился. Когда я начал задремывать, рядом появилась весьма радостная Темнота, которая обняла меня и прошептала на ухо:

— Алекс, я горжусь тобой!

— А чем именно? Просвети, сделай милость. Мне тоже погордиться охота, — сказал я с улыбкой.

— У тебя получилось! — радостно заявила подруга. — Ты шагнул на новую ступень! Я даже не представляла, что для этого тебе понадобится стать драконом.

— То есть, теперь для меня обучение в Академии уже бесполезно? — уточнил я.

Жалко, конечно. Такой вариант с разведкой ломается. Хотя, поломался он уже давно, это просто я еще по старой привычке сожалею о несбыточном. Но ответ Темноты меня сильно удивил.

— Нет, Алекс. Тебе нужно научиться всему, что знают маги этого мира. И сейчас твоя задача намного усложнилась, ведь тебе будет гораздо труднее постигать основы, которые, как ты думаешь, не имеют никакого значения.

— То есть, новая ступень совсем ничего не значит?

— Глупый, — погладила меня по голове Темнота. — Я же говорила, что ступени — это всего лишь этапы твоего развития. Та, на которой ты находишься сейчас, досталась тебе, прямо скажем, совершенно случайно.

— Да ладно? — усомнился я.

— Поверь, я не имею к этому никакого отношения. Это целиком и полностью твоя заслуга. Но все равно, это еще далеко не конец пути. Сейчас ты получил те способности, о которых пока даже не подозреваешь. Ты обрел огромные возможности, но еще не догадываешься, как ими пользоваться. Поэтому теперь ты должен, прежде всего, учиться, не отвлекаясь на разные мелочи. Учиться, впитывать знания и совершенствоваться.

— Слушаюсь! — браво ответил я, приложив руку к пустой голове.

Абсолютно пустой, так как никаких нужных знаний там пока не наблюдалось. А Темнота засмеялась и подхватила меня на руки. Вновь испытав сладостное чувство полета, я понял, что все возвращается на круги своя. У меня опять появилась цель, к которой я буду стремиться, у меня снова возникли задачи, которые я стану решать. Да, я обрел новые удивительные возможности, но вместе с ними и новые проблемы, с которыми еще предстоит разбираться. И я прекрасно понимал, что для этого мне придется еще долго и упорно работать над собой.

Но ведь за все в этой жизни нужно платить?

Глава 11. Немного о драконах

Когда я проснулся на следующий день, было еще совсем темно. С удовольствием потянувшись на жестком каменном полу, я встал, вышел из своей пещеры и посмотрел на темный океан и только-только начинающее светлеть небо. Прохладный морской ветерок мигом забрался мне под одежду и мягкими пальцами пробежался по коже. Я только улыбнулся этому приятному ощущению щекотки и подошел к самому краю выступа. Океан внизу все так же бился о скалы, бурля и пенясь, но казался весьма хмурым и неприветливым.

Усевшись на самый краешек, я свесил ноги и, глядя вдаль, принялся раскладывать мысли по полочкам. Что поделать, люблю я это занятие, а рядом с драконами размышлять не слишком удобно. И причина вовсе не в том, что мне было стыдно своих мыслей, просто не хотелось до конца открываться перед ними. Хоть драконы и стали моей родней, но все-таки потаенные уголки своей души нельзя показывать даже самым близким. Это точно не принесет ничего хорошего. Поэтому я смотрел на воду, слушал мерный рокот прибоя и подводил итоги всему произошедшему.

Итак, я стал драконом, хотя, несмотря на заверения Мудрейшей, все же частично, так как оставался в своем теле. Это давало мне массу преимуществ, ведь новые способности вытеснять старые возможности вроде бы не собирались. Я уже успел оценить значительно повысившуюся скорость регенерации, объем магического резерва, а также общую крепость тела. В схватке Сар меня так здорово приласкал своим хвостом, что я должен был переломиться пополам, но мои кости выдержали. И даже ребра я сломал только при неудачном ударе о стену. Так что можно было утверждать, что прочность моего скелета возросла в разы.

В общем, выходило, что теперь я стал практически бессмертным. Причем не только бессмертным, но и неубиваемым. Хотя, надо признаться, меня мучили вопросы о том, что же произойдет, если меня лишить головы (а вдруг новая вырастет?), или как мое тело отреагирует на повреждение головного мозга (а так ли он мне нужен для жизни?). Вспомнив мага на горном перевале, я решил, что степень повреждений моей черепушки для летального исхода должна оказаться весьма значительной, но выяснять это на практике пока не хотелось... Ладно, это все шуточки, а если вернуться к перечислению плюсов недавнего рождения, то можно отметить, что кроме всего вышеперечисленного я получил некоторое увеличение ментальных способностей, так как смог услышать драконов на совете, и не стоит забывать о великолепном зрении, которое позволяло в кромешной тьме видеть, как днем.

Вот так поглядеть — сплошные бонусы. Но есть еще и другая сторона медали — для обучения магии теперь нужно искать обходные пути, так как дорога в имперские Академии для меня закрыта. И дело не только в моих глазах, которые не спрятать под личиной. Моя аура слишком насыщенная, поэтому вряд ли ее сможет скрыть плетение маскировки. А даже если мне это удастся, все равно энергетический фон в пространстве вокруг меня наверняка будет повышаться, что сможет заметить любой маг. Ведь на этих скалах есть синее пламя, а я никакого понижения уровня силы не чувствую. И тут есть два варианта — либо за несколько дней я настолько притерпелся к энергетической аномалии, что считаю ее нормой, либо драконы одним своим присутствием компенсируют отток энергии. И второй вариант мне казался более достоверным. Хотя я мог и ошибаться — слишком маленьким был тот источник, который меня изменил, чтобы утверждать про аномалию наверняка.

Но и это только часть проблемы, а главное — я действительно изменился, и с этим уже ничего не сделать. Я и раньше себя человеком не считал, а тут вообще превратился не пойми во что. Наверняка теперь на людях мне всегда придется носить маскировку, потому что вряд ли родным и всем прочим понравятся мои пронзительно желтые глаза с вертикальными зрачками. Если уши, рост, оттенок кожи и прочее еще можно простить, то глаза будут вызывать явную ксенофобию у окружающих, причем на подсознательном уровне. В общем, я пришел к очень простому выводу — жить по-прежнему уже не удастся. Придется всерьез становиться драконом.

Я вздохнул и провел языком по зубам. Эх, даже щетки нет, чтобы избавиться от неприятного запаха. Осталась в сумках на моей лошади вместе с одеждой, солью со специями, картой, разными походными мелочами и даже травяным чаем, который я так и не попробовал. Мда, Клуп точно обрадуется моим вещам, а я вот теперь вынужден ходить практически без одежды, и никакое золото и драгоценные камни не поможет — ближайшая одежная лавка находится отсюда во многих десятицах пути.

Короче, подведем итоги — я на диком юге, отрезан от цивилизации и наполовину превратился в дракона. Весело, ничего не скажешь. Остается только разузнать побольше о своих новых родственниках и овладеть новыми возможностями своего тела. Наверняка это займет не меньше месяца, а там поглядим, что делать дальше. Даже если все мои первоначальные планы отправились под хвост дракону, унывать не стоит. В самом крайнем случае после обучения отправлюсь на охоту за каким-нибудь имперским магистром, чтобы забрать у него знания и таким способом научиться магии.

Пока я размышлял, небо окончательно посветлело, и на востоке показалось восходящее солнце, прочертившее блестевшую яркими бликами дорожку на воде. Глядя на светило, я подумал, что этот скалистый берег наверняка какой-нибудь мыс или полуостров, иначе солнце вставало бы над землей. Вдалеке послышались слабые хлопки крыльев. Обернувшись к скалам, я увидел, как все драконы стаи, собравшиеся сейчас на площадке зала торжеств, один за другим бросаются вниз и летят навстречу солнцу. Это было красиво — их стремительное пикирование, а потом медленное устремление ввысь. На фоне восхода их силуэты казались темными, будто высеченными из живого камня.

Когда драконы оказались в небе, на скалистом выступе осталась только одна фигура, не собиравшаяся следовать за остальными. Мудрейшая, подобно мне, наблюдала за тем, как вся стая неторопливо сбивается в несколько уродливый клин, и начинает неспешное слаженное движение в воздухе. Когда-то я смотрел передачу о жизни подводного мира и видел, как двигается косяк рыб, иногда очень синхронно меняя направление. Нечто подобное происходило и у драконов. Они вдруг начинали делать резкие развороты, затем складывали крылья и падали вниз, а потом вновь набирали высоту.

Я не видел смысла во всем этом действе, но внимательно наблюдал за ним, чувствуя черную зависть к крылатым. Да, испытанное однажды сладостное и захватывающее чувство полета, причем наяву, а не во сне, уже невозможно было забыть. И сейчас я искренне жалел, что не смогу присоединиться к стае и вместе с ними парить в небесах, выделывая воздушные пируэты. А драконы все продолжали плести в воздухе необычные кружева, проверяя крылья на прочность и подставляя себя потокам ветра...

Да они же танцуют! Эта догадка пришла ко мне неизвестно откуда, но я вдруг понял, что она верна. Весь этот утренний полет был единым танцем, в котором принимала участие вся стая... Ну, почти вся. Мудрейшая все так же продолжала стоять на площадке каменным изваянием, одинокой маленькой фигуркой, наблюдавшей за танцем драконов. А они продолжали рассекать воздух на фоне солнечного диска, выползавшего из воды. Но вскоре их движения стали менее синхронными, как будто драконы устали. Затем пара чуть не столкнулась в воздухе, свернув не туда, а потом ощущение танца и вовсе пропало. Стая уже не выглядела единым клином, а вскоре драконы разлетелись, кто куда. Десяток набрали высоту и начали медленно планировать, несколько полетели к ближайшим скалам, а остальные вернулись к площадке, на которой стояла Мудрейшая. Один из драконов отделился от остальных и полетел ко мне. Им оказался Лар, который вскоре приземлился рядом со мной и радостно сказал:

— Высокого неба! Проснулся?

— Уже давно, — ответил я. — А не расскажешь, что это вы только что вытворяли?

— Полетели к Мудрейшей, я объясню по дороге.

Брат подхватил меня на лапы, не дав ответить, а потом прыгнул вниз. Краткие мгновения падения не дали мне того ощущения, что я испытал, кувыркаясь в воздухе на своих псевдокрыльях. Снова почувствовав укол острой зависти к драконам, я постарался загнать ее в дальние уголки моего разума и стал слушать рассказ Лара.

— Традиция совместного полета существует уже многие тысячелетия. В этот момент все драконы стаи собираются вместе и просто отдаются во власть неба, стремясь почувствовать единение. Когда и почему это началось, уже никто не помнит, но именно совместный полет позволяет нам оставаться одной стаей, одной семьей.

— А почему Мудрейшая не принимает в этом участия? Или главе как-то несолидно? — поинтересовался я.

— Бабушка уже более десяти циклов не может подняться в небо, — грустно ответил Лар.

Все остальные вопросы у меня тут же улетучились, вытесненные сочувствием. Сложно даже представить, что довелось пережить старой драконице, когда она поняла, что больше не сможет летать. Никому не пожелаю подобного. Это ведь все равно, что ослепнуть или оказаться в инвалидном кресле. Сочувствие постепенно перерастало в безмерное уважение. Это как же она держится столько лет, да еще и умудряется руководить всей стаей? Вот это сила духа! Я бы точно так не смог.

— И никто из драконов не смог бы, — подтвердил Лар мои мысли. — Когда кто-то из нас теряет возможность летать, то сразу уходит из жизни, не в силах выдержать разлуку с небом.

— И что же дало ей силы пережить это?

— Не знаю, я не интересовался. Да и мне все равно, если честно. Я просто рад, что бабушка решила остаться, ведь после смерти моих родителей у меня не осталось никого ближе нее.

Мы приземлились на площадку среди остальных драконов, переговаривающихся между собой, я поприветствовал всех, пожелал им высокого неба и подошел к Мудрейшей.

— Ты хотела меня видеть?

— Алекс, ты не забыл, что сегодня у нас состоится первый урок? — ответила драконица. — Пошли, мне предстоит тебя многому научить.

Пройдя сквозь толпу драконов, мы направились к пещере Мудрейшей. Шагая по тоннелям в толще камня, я все думал о том, что только что увидел. Драконий танец — красивая штука, да и сама традиция хорошая. Может быть, это именно она сплачивает стаю в единое целое. И очень жаль, что я не могу принять в этом участие. Нет, нужно что-нибудь придумать для полетов, потому что просить Лара подкинуть меня повыше — это наглость. Ну, один раз так можно сделать, ну два, десять, но ведь потом он просто начнет посылать меня подальше, а на одной левитации далеко не улетишь. Нужно думать, экспериментировать и найти то плетение, которое позволит мне вновь насладиться полетом.

Мое первое занятие было целиком посвящено мысленному общению. Мудрейшая подробно объяснила мне все его принципы, сбросила несколько десятков мыслеобразов, и в результате с теорией я более-менее разобрался уже через полчаса. Да, такой тип общения очень удобен, практичен и намного быстрее, чем обычная речь, в чем я уже успел убедиться. Одно плохо — при нем соврать очень трудно, потому что вместе с мыслями передаются и эмоции собеседника, что позволяют моментально почувствовать ложь. Также я выяснил, что расплывчатый поток сознания, не оформленный в словесную форму, драконами не воспринимается. В общем, все было довольно просто и понятно, поэтому мы сразу перешли к практике.

А вот тут результатов не было. Я так и не смог научиться закрывать свои мысли, несмотря на все старания Мудрейшей. Она уже и пыталась объяснить, как это делается, и показать на практике, и сбрасывать мыслеобразы, состоящие из одних ощущений при процессе, но у меня ничего не получалось. А те ощущения драконицы, которые я старался вызвать у себя, никак на мои результаты не влияли. В расстроенных чувствах я заявил бабушке, что являюсь полным кретином, не способным к обучению, но в ответ она попыталась меня немного успокоить:

— Алекс, не переживай так. У драконов на овладение этими навыками уходят годы, поэтому у тебя все впереди. И, кроме того, ты же смог услышать всех нас на совете, поэтому еще не так безнадежен, как сам считаешь. Более того, я могу точно сказать, что подобное удается лишь некоторым драконам, поэтому можешь собой гордиться.

— Ага, — печально вздохнул я. — Чтобы все окружающие смеялись и пальцами тыкали, мол, вот ведь странный какой — ничего не умеет, но жутко этим гордится.

— Ладно, можешь не гордиться, но лапы опускать не смей. Если у тебя после первого занятия не наступило результата, то это еще не повод бросать все. Ну а теперь, пока ты отвлекся, давай с тобой поговорим об истории нашей стаи...

Следующие два часа я увлеченно внимал Мудрейшей. Оказывается, драконы были не первыми существами, населившими этот мир, но главенствующими. Как гласили их легенды, создатель мира населил его всеми разумными и неразумными расами за очень короткий промежуток времени, а драконов создал в последний момент, приказав им, чтобы банально следили за порядком. Именно поэтому он обеспечил драконам максимальную неуязвимость, большие возможности, а также долгую жизнь, по сравнению со всеми остальными расами. Вот только сразу после сотворения крылатые больше своего создателя никогда не видели, поэтому вскоре поняли, что он покинул новый мир.

Три или четыре тысячелетия они добросовестно исполняли свои обязанности, присматривая за остальными расами и не мешая их развитию. Они не допускали крупных войн на истребление и изредка помогали слабым короткоживущим расам. Но со временем случилась большая пакость — в рядах драконов начался раскол. Некоторые стали уверять остальных, что выполнять функции наблюдателей за порядком вовсе не обязательно, ведь создатель забыл о своем мире, оставив все на произвол судьбы, поэтому им можно жить в свое удовольствие. Другие, особо продвинутые, начали убеждать всех, что нужно подтолкнуть остальные расы в развитии, активно помогать им и в итоге заставить жить правильно, то есть так, как было угодно драконам. Ну а третьи вообще проповедовали принцип здорового пофигизма, то есть считали, что нужно остаться в стороне и понаблюдать за хорошей потасовкой, а потом взять выживших под свое крыло. И все вышеперечисленные ни в какую не желали слушать тех, кто еще придерживался заветов создателя.

С этого момента и начались проблемы. Сторонников всех четырех идей было примерно поровну, споры и противоречия переросли в лютую ненависть, и через несколько сотен лет разразилась Война Кланов. Она была безжалостной и беспощадной. Драконы сражались насмерть за свои убеждения, не желая расходиться миром. Эта война продолжалась почти три столетия, после чего из всей расы уцелела едва ли десятая часть особей, причем, в основном тех, кто проповедовал принцип невмешательства. За это время в мире также было много чего интересного, а именно — глядя на драконов, все передрались со всеми. Случилось то, чего так опасался создатель — многие расы попросту исчезли, а некоторые выродились и перешли на полузвериное существование. Поэтому сегодня в мире больше не встретить орков, троллей, кентавров... а еще много таких рас, которые даже в земных книгах не встречались. Гоблины превратились в маленьких человекоподобных зверей с зеленоватой шерстью, а дриады не выдержали гонений и всем народом ушли из жизни, переродившись в деревья.

Когда же драконы поняли, что вскоре и их не останется, то оставили в сторону разногласия и решили объединиться. Но было уже поздно, пока они вели переговоры, обсуждая, как же быть дальше, пока налаживали связи между уцелевшими стаями, прошло немало времени. И когда крылатые вновь пришли к выводу, что лучше все-таки жить в мире и согласии, выяснилось, что как раса они уже никому не нужны. Тем, кто еще проповедовал замысел создателя, пришлось обломаться, потому что как только они становились на пути агрессивных рас, ведущих захватнические войны, то тут же уничтожались. А когда пытались мирно уговорить их жить дружно, то просто посылались подальше.

В общем, крылатые выяснили, что их время ушло. Из сотен разумных рас, населявших этот мир, остались десятки, которые стали гораздо сильнее, закалившись в упорной борьбе с остальными. Именно тогда состоялся первый Совет Вожаков, на котором драконы приняли решение, как им жить дальше. На нем присутствовало около сорока стай, которые решили больше не спорить друг с другом, а жить так, как кому нравится. Пять стай отправились на север этого материка, десяток поселились на восточной части, чуть меньше оказались разбросанными по остальной его территории, отчего-то обделив вниманием запад, несколько стай отправилось на острова в океане, а остальные вернулись на материк, расположенный в другом полушарии.

Кстати, от Мудрейшей я узнал, что всего материков на этой планете пять. Один — тот, на котором мы сейчас находимся. Он самый большой по площади и напоминает земную Евразию. Второй расположен на северном полюсе и большей частью покрыт снегом и льдом. Третий существует на юге и представляет собой раскаленную пустыню, где почти ничего не растет, и не наблюдается разумной жизни. Четвертый и пятый находятся на другом полушарии. Один из них сильно вытянут в длину, и по размерам где-то в два раза меньше нашего, а второй представляет собой огромный остров вулканического происхождения, окруженный скопищем крохотных островков.

На этих островах живет народ ихтиандров, которые чувствуют себя одинаково комфортно как на суше, так и в воде благодаря своим жабрам. Они совсем не похожи на русалок, так как имеют вполне полноценные ноги с небольшими ластами, а не хвост, да и людей напоминают слабо. Мудрейшая сбросила мне образ этих ихтиандров, которые являлись плодом своеобразного слияния геномов дельфина и человека. Весьма забавные существа, надо отметить. Они были совсем дикими и за долгие тысячелетия так и не сумели выйти из первобытного состояния, поэтому на их материке никто из драконов не селился.

На большом материке противоположного полушария планеты разумная жизнь присутствовала, но была представлена только людьми, давно уничтожившими все остальные расы и сейчас ведущими между собой отчаянную грызню. Именно на нем, как я уже говорил, обретались все стаи, которые плюнули на заветы создателя и начали жить в свое удовольствие. Вот поэтому мир там все еще не наступил, а средний уровень развития аборигенов можно отнести к бронзовому веку.

Также было еще несколько стай драконов, которые отправились... Еще не догадались, куда? Не буду томить — на тот материк, который ранее принадлежал гномам. Вот эти проповедовали принцип активного вмешательства, сразу поставили коротышек на колени и начали вести их за уши к культурной жизни. Именно они дали сильный толчок к развитию технологий, именно они сделали магов материка сильнее всех в мире, именно они всячески поддерживали те эксперименты, которые привели к гибели материка, и они же своей силой инициировали создание новой разумной расы, которая и стала причиной преждевременной кончины своих создателей.

В общем, пять тысячелетий назад материк погиб, а стаи драконов, которые там обитали, исчезли бесследно. С ними погибли их идеи, поэтому сейчас среди драконов остались только три клана — слуг создателя, неприкаянных и пофигистов. Последних было большинство, неприкаянные обретались на другом материке, но вот моя стая относилась именно к первым. Она вместе с тремя другими контролировала почти весь юг материка, сохраняя расы зверолюдей от полного вымирания. Кстати, количество стай после Войны Кланов увеличилось ненамного. Сейчас их насчитывалось около пяти десятков и средняя состояла из полутора сотен особей.

А теперь о моей стае. Она появилась только в конце войны, когда один из молодых вожаков, потеряв в жестокой битве всю свою родню, решил создать новую стаю. Было несколько сотен драконов и дракониц, которые, подобно ему, остались без родичей, поэтому он решил сделать небывалое и объединить их всех. И ему это удалось. Больше от отчаяния все драконы-одиночки просились в его стаю, так как понимали, что в крупные их просто не возьмут, ведь победители никогда не уживутся с проигравшими, а в средние они сами не хотели идти, потому что боялись получить статус иждивенцев. Так вскоре появилась новая стая, которая получила название "Мокрый лист".

История изобилует разными объяснениями причин, побудивших вожака так обозвать свою семью. Одна из них, очень душещипательная, повествует о том, как этот дракон стоял на краю скалы, переживая из-за потери близких, и собирался закончить свою жизнь, бросившись на острые камни. Но в тот момент, когда он уже сделал шаг к пропасти, ветер принес мокрый кленовый листочек и приклеил к его носу. Дракон чихнул и задумался, над своеобразным знаком с небес, а потом передумал убиваться и родил гениальную идею, которую блестяще воплотил. "Повелители неба", "Властелины бури", "Громовержцы" и прочие смеялись над таким названием, но эта стая вскоре стала самой крепкой и дружной из всех. Наверное, просто потому, что ее членам было нечего терять и от этого они сплотились еще больше, став спасательным кругом друг для друга.

Место на этих скалах стая получила в тяжелом бою с остальными, так как оно считалось очень надежным и хорошо защищенным. Но через несколько столетий проявилась его неприятная особенность. Шершаны, периодически появлявшиеся из глубин океана, уносили с собой много драконьих жизней. Однако поменять место было уже невозможно. Драконьи гнезда являлись редкостью и, как правило, все уже давно были занятыми, так как множество источников пострадало в Войне Кланов. Что интересно, для магов или обычных людей уничтожить гнездо было весьма проблематичным, но для драконов это труда не составляло. Именно поэтому Мокрому Листу пришлось довольствоваться выбранным гнездом, раз за разом отражая нападения шершан. Естественно, это не всегда удавалось сделать без потерь.

Кроме того, в новой стае было гораздо больше драконов, чем дракониц, поэтому проблема рождаемости стала очень острой. Поначалу помогал источник, но постепенно он ослаб и больше не давал малышам такой силы, чтобы доживать до трех-четырех сотен лет. Именно поэтому сейчас в стае осталось так мало особей. Но все равно драконы продолжали делать свою работу, а ее результаты впечатляли — за почти шесть тысячелетий количество рас зверолюдей уменьшилось всего на три, да и то, по естественным причинам. В сравнении со всем остальным континентом, это был очень весомый результат.

Несколько тысяч лет назад драконами предпринимались попытки объединения с магами, приводившие к потерям как среди одних, так и среди других. Потом вообще случилась большая война, где погибло очень много драконов, но и магов было уничтожено немало. А вскоре конфликт сам собой угас, и между противниками установился напряженный нейтралитет. Маги, по молчаливому уговору, не лезли в драконьи стаи, а драконы не пытались их поджарить при встрече, и не нападали на людей. Причем одиночные выходки как с той, так и с другой стороны в расчет не принимались — дураков везде хватает. Про подробности войны с магами Мудрейшая рассказывать не захотела, упомянув только то, что в это время стая Мокрого Листа уменьшилась вдвое. Поэтому я так и не смог понять, как же велись боевые действия, но решил не настаивать на этом.

В общем, после этого рассказа я наконец-то понял, чем занимались драконы, а то уже начал потихоньку думать, что они тут целыми днями только и делают, что танцуют, едят и спариваются. Разумеется, за свои мысли я тут же попросил прощения у недовольной Мудрейшей, и признал, что люди тоже не фонтан — третью часть жизни проводят в постели, а все остальное время пытаются в нее кого-нибудь затащить. Бабушка юмор не оценила и продолжила обучать меня ментальному общению, прервав затянувшуюся историческую перемену.

Спустя три часа бесплодных попыток я сидел злой, раздраженный и уже начинал ругаться матом, догадываясь, что делаю что-то неправильно. Но вот понять, что именно, так и не удавалось. Под конец Мудрейшей надоели мои матерные мысли, которые я всеми силами старался спрятать, и она меня послала... тренироваться в одиночестве. Поднявшись с каменного пола, я в расстроенных чувствах спросил у драконицы, не бросит ли она со мной заниматься, но ее ответ меня успокоил. Бабушка устало вздохнула и сказала:

— Алекс, ты обладаешь феноменальным усердием, огромной целеустремленностью и великолепной памятью. Если бы к этому всему добавить хоть немножко терпения, ты был бы идеальным учеником. Так что не надейся, заниматься я с тобой не перестану. Но все-таки сейчас попрошу уйти, потому что я едва сдерживаюсь, чтобы не стукнуть тебя хвостом. А твои словечки, которые заставят любого дракона позеленеть от стыда, оказываются такими заразными... Так что брысь отсюда! — рявкнула Мудрейшая. — Завтра продолжим!

Радостный, что еще легко отделался, я поспешил проститься и смылся подальше от раздраженной драконицы. Выйдя на площадку перед входом в пещеры, я не обнаружил там Лара и решил его дождаться, потому что чувствовал потребность набить желудок. Взглянув на солнце, я понял, что дело близится к вечеру, и уселся на камни, размышляя над итогами первого занятия. Результаты совсем не радовали. Вроде бы и технология проста, и знания есть, но вот не получается у меня выстроить защиту вокруг своих мыслей, хоть убей! Так что придется и дальше позориться перед драконами. Тренироваться наедине я не стал, ведь ничего нового у меня не получится, а если вдруг и выйдет — как я смогу проверить результат? Драконов-то рядом нет.

И тут прямо как по заказу рядом послышались хлопки крыльев. Но это был не Лар. Рядом со мной на каменную площадку опускалась Мара. Последив за красивым приземлением драконицы, я отвернулся. Не было у меня настроения выслушивать ее ехидные фырки и наблюдать за демонстративным игнорированием тоже не хотелось. Но в этот раз она меня сильно удивила. Подойдя ко мне, Мара поинтересовалась:

— Кого ждешь?

Пытаясь не допустить ни тени изумления в свои мысли, я ответил:

— Лара.

— Он сейчас с Ришей. Наверняка до самой ночи болтать будут, — просветила меня драконица.

Болтать? Мда, нужно заняться сексуальным воспитанием младшего братишки. Пусть хотя бы узнает, чем нужно с девушками заниматься. В ответ я услышал искренний смех драконицы и посмотрел на нее. Мара очаровательно улыбалась, так что я в ответ тоже показал зубы и подумал, что такой она мне нравится гораздо больше.

— А зачем он тебе нужен? — отсмеявшись, спросила собеседница, присаживаясь на камни рядом со мной, обвив лапы хвостом.

Оценив позу и грацию, с которой это было проделано, я ответил:

— Хочу попросить его снова свозить меня в лес.

— Зачем?

— Поохотиться. Я с самого утра не ел, а уже день к концу близится. Самое время чем-нибудь подкрепиться.

— Но ты ведь только вчера... — начала было драконица, но осеклась и добавила: — Ой, извини, я забыла, что ты обладаешь человеческим телом.

— А ну-ка поясни, что ты имеешь в виду? — заинтересовался я.

— Ну, люди же очень часто едят. Не то, что драконы, — пояснила Мара.

— Да ну? — удивился я. — И сколько раз в день вы набиваете себе желудок?

— Нет, Алекс, мы питаемся лишь раз или два в десятицу. Но если приходится далеко летать, то немного чаще.

Я был сильно удивлен, ведь полагал, что крылатым нужно минимум полкоровы в день, а тут оказывается, что не все так просто. Наверняка из-за сильно замедленного обмена веществ им можно есть раз в пять дней. Да это и правильно, а то прокормить такую тушу, а вернее полсотни... это же никакой живности в окрестных лесах не хватит!

— Тушу? — переспросила драконица, недовольно нахмурившись.

— Не придирайся к словам, я не тебя имел в виду, — отмахнулся я.

Вот и еще один момент из жизни драконов стал ясен, но со мной большая проблема. Я же не дракон... полностью, так что придется мне охотиться каждый день... Хотя, может, и не каждый. Я прислушался к себе. Ощущение голода было, но оно не доставляло особых неудобств, а скорее напоминало, что желудок пустой. Да и вообще странно, что голод пришел ко мне только сейчас, ведь я пропустил и завтрак, и обед. Такого раньше со мной не случалось, и даже если я был увлеченно занят каким-то делом, о трапезе никогда не забывал. Как говорится, война войной... Так что изменения в моем теле скелетом, кровью и глазами не ограничились и затронули еще и обмен веществ. Однако голодать по четыре дня, чтобы затем нажраться на пятый, было совсем не в моем стиле. Ладно, раз брат занят, придется отправляться на охоту самому!

Я поднялся и прикинул высоту скалы. Если прыгнуть вниз, то разгона не хватит, чтобы потом подняться вверх и, развернувшись, полететь в лес. Придется пользоваться левитацией. Пожелав драконице на прощание сладких снов, я активировал плетение и поднялся метров на двести. Там взял в руки мечи и сформировал свое плетение крыльев.

— Ну, поехали... Тьфу ты! Полетели! — скомандовал я себе и развеял плетение левитации.

Сразу же я начал падать, но только совсем неудачно, головой вниз. Когда же я извернулся и попытался поймать крыльями ветер, то сумел только самую малость замедлить свое падение, прежде чем навернуться о скалу, по которой сперва проехаться мордой, потом перекувыркнуться и в самом конце акробатического этюда упасть плашмя перед ухохатывающейся драконицей. Мысли, которые в этот момент проносились в моей голове, полностью попадали в раздел "вырезано цензурой". Со стоном я поднялся и укоризненно поглядел на Мару, а потом проверил свое тело. Ну, вроде бы ничего не отбил. Пара царапин и синяков на лице уже затянулись, так что можно повторить эксперимент.

На этот раз я поднялся повыше, вбухав в левитацию кучу энергии, и уже там активировал свой растянутый кокон. Второй опыт был удачнее, я смог даже немного выровнять падение, прежде чем зацепился за верхушку скалы и кубарем полетел вниз. Приземление вышло гораздо более болезненным — я вывихнул плечо. Маты и удары о скалу в попытке его вправить ничего не дали, а зацепиться было просто не за что — везде голые камни. Хихиканье сверху отвлекло меня от боли. Оказывается, Мара не утерпела и последовала за мной, чтобы посмотреть на результат второй попытки.

— Да, Алекс, летаешь ты очень плохо... — констатировала драконица. — Но вот приземляешься еще хуже!

И она опять весело засмеялась.

— Спасибо, меня Лар уже просветил на этот счет, — недовольно буркнул я. — А ну-ка подержи меня за руку. Сильно сожми и не отпускай!

Мара взяла в свои лапы мою покалеченную конечность и крепко схватила, стараясь не задеть когтями. Я рванулся изо всех сил, плечо хрустнуло и встало на место.

— Все, можешь бросить, — сказал я, чувствуя, как боль отступает.

Помассировав руку, я размял ее и подумал, что нужно делать третью попытку, иначе я в лесу буду только ночью, а потом же еще назад возвращаться...

— Нет, Алекс, я больше не хочу смотреть, как ты калечишься! — решительно заявила Мара и схватила меня лапами.

— Эй, ты чего? — не понял я, но драконица уже замолотила крыльями и тяжело поднялась в воздух, постепенно набирая скорость.

"А без прыжка со скалы намного сложнее, — заметил я мимоходом. — Но тоже можно, что и было продемонстрировано."

— Не тяжело? — спросил я, когда мы уже миновали скалы и продолжили полет над кронами деревьев.

— Не волнуйся, — ехидно ответила Мара. — Когда я захочу тебя бросить, то обязательно перед этим попрощаюсь.

Усмехнувшись, я стал искать подходящее место для охоты. Жертвой опять были выбраны кролики. Просто птиц долго ощипывать, оленя бить не хочется — его я сразу не съем, а тащить тушку в скалы... Нет, Мара не настолько грузоподъемная, а бросать груду отличного мяса не позволяла моя хомячная натура. Поэтому, найдя скопление ушастых, я дал команду на снижение, и уже через полминуты мы были на небольшой полянке, а через пять — наслаждались нежным кроличьим мясцом. Мара, хоть и не была голодна, но компанию поддержала, умяв одну тушку, а потом смотрела, как насыщаюсь я. Второй кролик для меня был явно лишним, это я понял уже на его середине, но мужественно доел до конца, пообещав себе, что завтра на охоту не пойду. Нужно попробовать, сколько продержится мой измененный организм.

Когда я вытирал окровавленные пальцы о траву, драконица вдруг спросила:

— Алекс, а ты говорил, что умеешь петь. Это правда?

— Хочешь послушать? — спросил я с улыбкой.

— Очень.

Наедине со мной Мара внезапно оказалась довольно приятной личностью, безо всей напускной стервозности, о которой упоминал Лар, поэтому я думал недолго и затянул "Зверя" своей любимой "Арии". Проигрывая у себя в голове музыку, я спел первый куплет и перешел к припеву. Произнося первые его строчки "Ты небесный ангел, ангел поднебесья. В этой жизни странной ты не моя", я посмотрел на драконицу, чтобы оценить ее реакцию на слова. Но Мара прикрыла глаза и словно отрешилась от происходящего, так что нельзя было понять, нравится ей мое пение или нет. Поэтому я перестал наблюдать за ней и весь ушел в песню, которая очень мне нравилась. Под конец я стал петь уже для собственного удовольствия, а когда слова закончились, я еще посидел немного и поднял взгляд на драконицу. Ее глаза были полностью закрыты, а кончик хвоста подрагивал от волнения. Почувствовав, что я на нее смотрю, она очнулась и прошептала:

— Это было великолепно. Я никогда раньше не слышала ничего подобного.

— Всегда пожалуйста, — ответил я и поднялся. — Ну что, полетели домой?

— Алекс, спой еще что-нибудь! Ну что тебе стоит? — драконица так умоляюще на меня посмотрела, что я вновь вызвал в памяти знакомую музыку и запел:

— "Закрой глаза, коснись меня. Ты пахнешь соблазном и медом..."

Хоть эта песня была с подтекстом, который не давал мне покоя уже второй день, но исполняя ее, я не чувствовал ничего такого. Просто отдавался музыке и дарил песню драконице, погружая ее в состояние блаженства. Допев последний припев, я прогнал из своего сознания легкую грусть, подаренную песней, и вновь посмотрел на Мару. А та положила свою голову на передние лапы и совершенно не замечала, что из ее глаз по чешуйчатым щекам текут слезы. Я не стал ничего говорить, просто молча ждал, пока она придет в себя. Когда же оцепенение прошло, драконица поднялась и слегка смущенно вытерла слезы лапой, а потом вдруг спросила:

— Алекс, а почему ты поешь двумя разными голосами?

— То есть? — не понял я.

— А ты что, сам не замечаешь? — удивилась она. — Я ведь прекрасно слышу, что ты поешь одним голосом, а в голове у тебя звучит совершенно другой.

— Ни фига себе! — удивился я и уселся на землю.

Требовалось все обдумать. Похоже, Мара слышит песни в моей голове, но именно так, как я извлекаю их из памяти. Поэтому мне совершенно не нужно напрягать связки, чтобы передать ей песню. Достаточно просто вспомнить и мысленно ее прослушать. Так-с, проверим!

Для эксперимента я выбрал одно из творений Макаревича. После небольшого блюзового вступления, в моей голове зазвучали слова "Он был старше ее, она была хороша. В ее маленьком теле царила душа...". Мне можно было даже не спрашивать, слышит ли меня Мара или нет, так как она снова закрыла глаза и замерла, всей душой впитывая то настроение, которое создавала эта печальная песня. А когда затихла последняя строчка, она плакала, уже не стесняясь своих слез. Глядя на нее, я пожалел, что выбрал именно эту песню среди многих, и попытался успокоить драконицу. Подошел к ней, ласково погладил по щеке и прошептал:

— Тише, Мара, это всего лишь песня. Не нужно так расстраиваться. Хочешь, я вспомню что-нибудь веселое и жизнерадостное? Только прекрати плакать, иначе я сам начинаю переживать.

Драконица всхлипнула совсем по-человечески, и ответила:

— Нет, Алекс, не нужно. Это была прекрасная песня.

— Тогда прекращай сырость разводить, — улыбнулся я. — Слезы тебе не идут.

И вдруг я вспомнил то, о чем предупреждала меня Мудрейшая, и убрал руку с морды драконицы, а чтобы сменить тему, спросил:

— А разве у вас нет своих песен? Почему ты так бурно реагируешь на мои?

Мара вытерла слезы и сказала:

— Есть, конечно. Только они совсем другие. Наверняка, тебе они покажутся странными.

— Можешь спеть хотя бы одну? — попросил я.

— Алекс, это не песни в твоем понимании этого слова, а просто... просто... Я даже не знаю, как это объяснить. Слушай.

Она посмотрела мне в глаза и ко мне мощным потоком потекли образы, сменяющие друг друга. Только это была не банальная передача информативных пакетов. Нет, образы были емкими, глубокими, сопровождавшимися яркими чувствами. Человеческий язык не в силах передать всю полноту этой песни, это нужно ощутить всей душой, но я все же попробую.

Разгон. Падение, радость. Стремительный взлет до хруста в костях.

Ветер, бьющийся под крыльями. Дикий восторг.

Крутой вираж, перехватывающий дыхание.

Свист ветра в гребне, ласковые потоки воздуха, обтекающие тело.

Снова взмахи крыльев, стремление покорить необъятную высь.

Полет. Простор и свобода, опьяняющая своей безграничностью.

Сумерки, прохлада, сильный встречный ветер, сбивающий с курса.

Тяжело дышать, из глубины поднимается злость.

Я смогу. Я не слабак. Я в родной стихии!

Ветер, превращающийся в ураган, хлесткие удары ледяного дождя.

Намокшие крылья. Тяжесть, тело начинает уставать. Не сдамся!

Мгла. Нет ориентиров. Полет в неизвестность, сквозь нарастающую бурю.

Ветер крутит, как пушинку, выворачивая крылья.

Ярость заполняет тело. Не покорюсь тебе!

Гром, вспышки молний, смерч захватывает в самую середину.

Крылья не помогут. Отчаяние закрывает глаза.

Но силы еще есть. Сражаться, бороться, вырваться из воздушного плена!

Как сильно колотится сердце. Рывок. Еще один. Свобода!

Ветер злой, но уже не выламывает крылья.

Нет ничего. Только дождливое небо и бушующий внизу океан.

Нет цели впереди. Я потерялся! Но ветер поможет.

Подхватить потоки, слиться с ним воедино. Он рядом, он не бросит.

Усталость. Невыносимая тяжесть, наваливающаяся на крылья.

Прости, друг, я больше не выдержу!

И снова ветер. Он подхватывает в свои объятия, поднимает ввысь.

Рассвет. Поднимающееся солнце. Блики на чешуе. Умиротворение.

Спасибо, что дал мне это увидеть.

Крылья отказывают. Ветер пытается подхватить.

Поздно, сил уже нет. Я не смог. Прости.

Сложенные за спиной крылья и стремительное падение в океан.

Только чтобы вновь ощутить свист ветра в гребне.

— М-мать твою! — потрясенно выдохнул я, когда песня закончилась.

Это было нечто! Как будто сам все это испытал! Вот это ощущения! Я вытер непрошенные слезы под взглядом драконицы и ошарашенно спросил:

— Что это было?

— Одна из песен драконов, — ответила Мара. — Называется "Ветер".

Да, только так и не иначе! Отличное название и поистине великолепная песня. Теперь я прекрасно понимал, что все песни, которые были мне известны, и в подметки не годятся этому шедевру. Ведь только после него я вдруг четко осознал, что без восхитительного чувства полета не смогу жить дальше. Я хочу посоревноваться с ветром, хочу почувствовать себя хозяином неба, хочу летать!

— Прости, Алекс, — внезапно сказала драконица, потупившись. — Я не думала, что эта песня так на тебя повлияет. Не думала, что ты сможешь понять это...

Не думала... Ну, спасибо! Только утром я испытал чувство зависти ко всем имеющим крылья, а вот сейчас отчетливо понимаю, что уже не смогу жить без неба. Просто не сумею.

— Прости меня, — вновь сказала Мара, а я внезапно услышал, о чем она думает.

Она жалела, что разбудила во мне эту тоску. Она боялась, что я в отчаянии брошусь на камни, потому что источник не дал мне крылья, а дракон без них — это лишь объект сочувствия. Ведь сейчас все в стае сочувствовали мне, так же, как и Мудрейшей, утратившей возможность летать. Поэтому Мара всерьез опасалась, что я не смогу найти в себе силы жить дальше.

Драконица поняла, что я ее услышал, и сразу постаралась сменить тему, весело спросив:

— Полетаем?

Я только кивнул в ответ, и она подхватила меня на лапы и поднялась в воздух. Хотя до моей пещеры было недалеко, но мы пролетели этот путь за час. Мара благодарила меня за песни, подарив танец с ветром. Он помог мне справиться с моими чувствами, поэтому, когда наступила ночь, и мы опустились на площадку перед моим местом обитания, я уже полностью пришел в себя. Драконица осторожно поставила меня на пол и спросила:

— Ну как?

— Здорово! — улыбнулся я.

— Завтра еще полетаем, — быстро сказала Мара.

Я понял, что она все еще беспокоится, поэтому кивнул и послал ей свою уверенность, что все будет хорошо, а сам ответил:

— И полетаем, и попоем.

— Хорошо, — обрадовалась драконица. — Я буду ждать тебя после занятия с Мудрейшей. Высокого неба!

— Попутного ветра! — отозвался я.

Мара развернулась и спрыгнула со скалы, а я проводил ее взглядом. Зря ты меня сейчас жалеешь, красавица. Не знаю как, но я буду летать. Это я понял в тот самый миг, когда отзвучала последняя строчка твоей песни. Потому что ни один дракон не может жить без неба. Потому что мне уже не дано забыть сказочное чувство полета. Потому что воздух — моя стихия. И я обязательно научусь летать или же сдохну в процессе!

Глава 12. Небо не для людей

Следующие пять дней были очень похожими друг на друга. Утром после драконьего танца Лар относил меня к Мудрейшей, где я пытался добиться хоть каких-то успехов в овладении новыми знаниями. По ее совету, я старался научиться терпенью и хотя бы не ругаться матом, но в защите своего разума так и не продвинулся. Зато у меня начал получаться драконий выдох, что было весьма неожиданно. Представлял он собой некий сгусток сырой силы, направленный на воспламенение окружающего, и очень смахивал на то, как я подогревал металл в кузнице, только был раз в десять мощнее.

Когда я первый раз дыхнул подобным образом, чуть не спалив ложе Мудрейшей, драконица даже не стала меня ругать и пояснила, что рассказала мне об этом приеме только для того, чтобы я не слишком зацикливался на одной защите. Но даже она удивилась, что выдох стал у меня получаться после получаса занятий, ведь для драконов это было невероятно быстро. Поразвлекавшись немного подобным образом, слегка оплавив пол и стены, а также устроив парилку, дохнув пару раз на родник, я пришел к выводу, что кроме как для баловства этот выдох больше никуда не годен. Сил уходит немало, а польза такая же, как от мощного огненного мяча. Вот только последний сделать намного быстрее, а энергии на его создание уходит раз в десять меньше.

В общем, я сделал вывод, что этот прием может применяться только против драконов, потому что их магия не берет, а при сильном и долгом выдохе можно нагреть чешую и этим причинить противнику немалые повреждения. Кстати, когда я спросил у Сара, почему же он не пользовался этим приемом на дуэли, тот ответил, что Лар всем разболтал еще в первый день, что я способен поглощать силу драконьего выдоха.

Однако я учился не только этому. Целыми днями я постигал основы жизни драконов, правила культурного поведения в стае и общения с сородичами. В этом мне помогала не только Мудрейшая, но и все остальные драконы, которые терпеливо переносили мои мысли и пытались воспитывать, каждый на свой манер. Вскоре я осознал, что занял место в стае рядом с молодыми дракончиками, которым еще не исполнилось и сорока лет. Все обо мне пытались заботиться, защитить от неведомых опасностей и помогали, чем только могли, напрочь позабыв о том, что этот "несмышленый птенец" только недавно отпинал одного из сильнейших драконов стаи.

Кстати, с Саром мы как-то совершенно незаметно подружились и подолгу разговаривали на разные темы. Его больше интересовали отношения в человеческом обществе, ну а меня, соответственно, то же, но в драконьей стае. Часами я рассказывал ему о политике, об экономике, чувствуя неподдельный интерес собеседника. Даже поделился некоторыми знаниями психологии, которая у людей и драконов не слишком отличалась. Да, несмотря на то, что у этих рас была разная продолжительность жизни и совсем иная структура общества, во многом они походили друг на друга и мыслили примерно одинаково.

Сарионо совершенно неожиданно для меня оказался отличным драконом, поэтому я даже пожалел, что думал о нем настолько плохо. Нет, он не пытался захватить власть в стае исключительно ради самой власти. Просто этот дракон полагал, что так будет лучше для всех, ведь некоторые последние решения Мудрейшей вызывали у него большие сомнения. Узнав об этом, я рассказал ему о той роли, которая должна играть оппозиция у людей, то есть помогать обнаруживать ошибки в действиях главы государства, указывать на них и предлагать, если такое возможно, лучший вариант. Когда дракон узнал об этом, то долго восхищался тем, как у двуногих все хорошо организовано. Естественно, я не стал сообщать ему, что идеальной оппозиции не бывает, поэтому она, как правило, сама стремится во власть, считая себя лучше и умнее. Но, я надеялся, что у драконов подобного не произойдет. Кстати, на следующий день после нашего разговора на эту тему Мудрейшая поинтересовалась у меня, почему это Сар вдруг пришел к ней извиняться за свою недальновидность. Ну а я только улыбнулся и подумал о том, что теперь у главы стаи не осталось никаких серьезных проблем. Кроме меня, разумеется.

Но, вернемся к моему распорядку дня. Сразу после занятий, продолжавшихся или до обеда, или до самого вечера (смотря насколько хватало терпения Мудрейшей), мы вместе с Марой отправлялись летать, после чего где-нибудь в уединении пели друг другу песни. Иногда к нам присоединялись Лар с Ришей, а также Сар, который оказался большим любителем песенного искусства. Как выяснилось, он даже пробовал сочинять сам и как-то раз, немного смущаясь, исполнил нам свою "Балладу о дожде", которая оказалась весьма неплохой. На время дружеских бесед мы улетали далеко от скал, выбирая или живописную лесную полянку, или же пляж на берегу океана, и весело проводили там время. Потом я ужинал, если был голоден, вместе с поддерживающими компанию драконами, и отправлялся назад в свою пещеру.

Кстати, мое тело действительно сильно изменилось, поэтому я мог обходиться без пищи и воды пару дней, особо не напрягаясь. Кроме того, я вдруг поймал себя на мысли, что сырое мясо больше не кажется мне таким неприятным, как раньше. Наоборот, я даже стал чувствовать удовольствие от моей трапезы, что наводило на определенные мысли. Но я над этим не сильно задумывался, ведь были проблемы поважнее. Мара, которая после нашего первого полета стала уделять мне все больше внимания, оказалась очень занятной драконицей. Умной, сообразительной и веселой, с кучей положительных черт характера. Поэтому я наслаждался общением с ней, вызывая зависть у остальных драконов стаи. Вот только наши отношения дальше простого общения не заходили. Я пытался не смущать драконицу своими мыслями и держал гормоны в узде, а она отвечала мне пониманием.

Правда, один раз ей все же удалось меня очень удивить. Все произошло буднично. Сидя на берегу и глядя на гоняющихся в воздухе друг за другом Лара с Ришей, я поинтересовался у подруги, не зашло ли у них дальше игр, потому что пара складывалась просто идеальная. А в ответ Мара заявила:

— Не волнуйся, Алекс, когда наступит время, думаю, все произойдет само собой.

— А вообще им не рано этим заниматься? — уточнил я.

— Нет, драконы могут спариваться уже после сорока циклов, когда выходят из подросткового возраста, поэтому этим двум сейчас самое время.

Мда, счастливые! А вот мне с сексом придется обломаться на ближайшие месяцы, потому что никого подходящего в ближайшей округе не наблюдается, а искать себе представительниц зверолюдей что-то не хочется. Хоть они и выглядели довольно соблазнительно (Мудрейшая передала мне несколько мыслеобразов), но слишком уж походили на животных, поэтому это попахивало извращениями. Грустно вздохнув, я оторвал взгляд от резвящейся парочки и заметил веселый взгляд Мары.

— Знаешь, Алекс, будь ты покрупнее раза в три-четыре, я бы не отказалась потереться с тобой хвостиками, — внезапно заявила драконица.

— Эх, и тут непруха! — вздохнул я в ответ. — А вообще, чтобы ты знала, в сексе главное не размеры, а умение. Кстати, не знаю, как драконы, но большинство людей на этот счет очень обидчивые, и я не исключение. Так что все, пошел топиться с горя!

Сбросив одежду, я нырнул в прохладную соленую воду, провожаемый смехом Мары. В общем, на любовном фронте у меня перемен не наблюдалось, что не слишком радовало. Но я не унывал, потому что у меня было еще одно занятие, отвлекающее на себя много сил. Я учился летать. После того как меня возвращали в мою пещеру, я прощался с драконами и делал вид, что засыпаю, но на самом деле старательно прорабатывал новые варианты плетений. А как только на скалы опускалась ночь, я экспериментировал над собой, потому что темнота преградой уже не являлась. Но и здесь у меня не было совсем никаких результатов. Вернее, были, но чаще всего чрезвычайно болезненные.

Я изменял свое плетение кокона, добавлял ему размеров, прочности, экспериментировал с формой, но ничего не получалось. Когда я увеличивал площадь, края тут же начинали заворачиваться, невзирая на силовые контуры. Когда я изменял форму, это сразу сказывалось на грузоподъемности крыльев, причем не в лучшую сторону. Когда я пытался изменить плетение, добавляя структуре прочности, выходил пшик — оно либо разрушалось, либо трансформировалось в нечто совсем неудобоваримое. Или же вообще теряло свои свойства и переставало держать воздух, что добавляло моим экспериментам абсолютно ненужную остроту ощущений.

В общем, все пять ночей ничего не дали, кроме осознания того, что я очень живучий. На многократные ушибы, переломы и сотрясения я даже перестал обращать внимания, только шипел от боли и ругался матом, в очередной раз вправляя вывихнутые суставы. Как бы я ни экспериментировал, какие задумки бы не претворял в жизнь, кончались они одинаково — падением в океан или на ближайшие скалы. Те драконы, которые не очень крепко спали, могли по ночам слышать результаты моих опытов — глухие звуки удара о скалы (напоминавшие громкий шмяк) и вдохновенные многоэтажные конструкции, слабо заглушаемые шумом прибоя. Заканчивал я эксперименты только перед самым рассветом, когда совсем не держался на ногах, или же просто от того, что вырубался после особо удачного удара о камни. Тогда я на короткое время забывался в объятиях Темноты, пропуская утренний танец стаи. У меня просто не было никаких сил смотреть на их полеты, понимая, что мне до этого еще очень далеко.

К сожалению, магия не давала мне того, на что я так надеялся. Плетение левитации не позволяло подняться на большую высоту, поэтому мое планирование иногда даже и не начиналось из-за небольшого разгона. А просто служить парашютом мои магические крылья отказывались, поэтому можно было смело утверждать, что Бэтмэн летал только по законам фантастики, но никак не физики с аэродинамикой. От отчаяния на пятый день я даже попытался прикрепить на спину плетение, которое я назвал воздушной трубой. Это было мое личное изобретение, полученное из плетения воздушной струи. Видоизмененное, и закрепленное магическими захватами на спине, оно дало мне некоторую надежду на успех.

Но надежда разбилась о скалы. Когда я активировал плетение, то тут же начал дико вращаться в воздухе, переворачиваясь сверху вниз. Крылья ничего не дали, потому что просто не захватывали так много воздуха, чтобы остановить вращение. Восстановив два поломанных ребра после очередного приземления, я попробовал прикрепить трубу на живот и уменьшить мощность плетения. Все повторилось с той лишь разницей, что на этот раз я вращался в противоположном направлении. Тогда я сделал гениальную вещь — сформировал две трубы, чтобы компенсировать их силу. Этот эксперимент прошел более удачно, потому что мой полет проходил по одной линии, однако я вдруг понял, что не могу менять направление движения. Просто воздушные струи не давали мне этого сделать, сводя на нет усилия магических крыльев. А буквально через несколько секунд я понял еще и то, что сломанный позвоночник теперь не является для меня серьезной травмой.

Восстановившись, я долго думал над проблемой. Ведь если поместить трубу сзади себя, то я просто не смогу на нее опереться. И даже привязка не поможет, так как идет она от мага, а не наоборот, а то плетение эльфов, которым я пользовался на дуэли, может контактировать только с физическими предметами. Если же поместить трубу впереди, на длинных захватах, чтобы самому не страдать от воздушной струи, то этот вариант становиться диким. Инерцию ведь еще никто не отменял, а труба должна будет реагировать на натяжение моих захватов, изменяя свое положение. Поэтому, когда на поворотах меня будет заносить, труба станет поворачиваться еще больше, а потом вообще пойдет цирк — меня станет болтать в разные стороны.

Нет, был, конечно, такой вариант, при котором четыре трубы помещались на перевернутый щит, представляя собой магический аналог ковра-самолета, но такая конструкция была невообразимо сложной, а кроме того, мне вряд ли удалось бы добиться согласованной работы всех этих двигателей. Поэтому перед самым рассветом я сделал нечто, крепившееся на подвижных захватах, чтобы менять положения труб при полете. Поднявшись на предельную вышину, я вновь активировал свою конструкцию и почувствовал себя истребителем. Вот только я зря надеялся, что изменение положения труб что-то мне даст. Максимум, что я добился — это дикого вращения. Крылья так и остались бесполезными, поэтому со всего размаху я впечатался в скалу и раздробил себе челюсть.

Подвывая от боли, я попытался вернуть костям нормальное положение и сохранить зубы, которые собрались было покинуть меня после удара. А все это произошло только потому, что мой кокон не закрывал голову, которая представляла собой самое уязвимое место в моем организме. И я не мог даже сделать своеобразный шлем, слегка растянув плетение кокона, потому что он сразу схлопывался, лишая меня кислорода. Он ведь и так держался с дыркой только потому, что удерживался силовой петлей и обхватывал мою шею. Если я его перемещу дальше, то он тут же закроется, а никаких дырочек для носа в нем сделать просто невозможно. А использовать еще и стандартный кокон для защиты не получается — эти плетения очень похожи и поэтому при близком контакте взаиморазрушаются. Встроить в стандартное блок самовосстановления тоже не получалось — это не маскировка с плавающей структурой. После такого изменения кокон превращался в доспех из одного куска стали, а подобное мне и даром было не нужно.

Пока я занимался челюстью, мне пришло в голову — а зачем вообще нужны крылья? Забыв о боли, я начал рассчитывать вариант с двумя воздушными трубами, которые крепились бы на моих руках и тянули бы меня за собой. Да, эта идея точно должна сработать! Будет истребитель с вертикальным взлетом и посадкой, причем последнее — очень важно, потому что мне до чертиков надоело биться о скалы. Пощелкав пришедшей в норму челюстью, я начал конструировать новое плетение в виде своеобразного наруча, к которому прикреплялась воздушная труба. Спустя десяток минут у меня получилось нечто, которое я сразу же нацепил на конечности. Настало время для пробного запуска.

Медленно вливая силу в плетения, я поднял руки вверх и активизировал трубы. Поток воздуха сразу же стал холодить мои голые ноги. Никакой кокон я набрасывать в этот раз не стал, так как без него трубы было закреплять гораздо проще. Увеличив подачу силы, я почувствовал, что напор воздуха начал медленно меня поднимать. Обрадовавшись, я добавил еще больше энергии и взлетел вверх. Когда высота оказалась вполне достаточной, я передвинул руки вперед. Меня тут же рвануло следом, а полет стал походить на горизонтальное скольжение. Правда, насладиться возможностями Супермена мне не удалось. Меня тут же начало вертеть вокруг своей оси, но, слегка изменив наклон труб относительно друг друга, я постарался выровняться. Вращение замедлилось, а потом и вовсе остановилось, но я летел кверху пузом.

Спустя еще несколько секунд мне все-таки удалось развернуться, и я увидел стремительно приближающуюся скалу. Видимо, все-таки сила воздушной струи была невелика, поэтому снизился я гораздо быстрее, чем предполагал. Добавив энергии в плетения, я постарался вскинуть руки вверх, но это движение запоздало и я со всей дури врезался в скалу, едва смягчив удар ногами. От столкновения меня развернуло и понесло на острые камни, и в этот миг я совершил свою самую главную ошибку — не сумел удержать руки параллельно. А сила в плетениях была немаленькой, поэтому, как только я после удара слегка развел их в сторону, то испытал на себе все те ощущения, которые чувствовали приговоренные к четвертованию.

Кто не знает, это такой вид казни, когда человека привязывают за конечности к лошадям, а потом заставляют тех бросаться в разные стороны. Вот и мои плетения, почувствовав слабину, рванули прочь. Нет, мои руки не оторвались, энергии оказалось недостаточно, но с противным хрустом были вырваны из суставов. В глазах потемнело от боли, поэтому я поспешил развеять плетения и тут же рухнул вниз, даже не пытаясь остановить падение. Последнее, что я ощутил в ту ночь — это сильный удар о необычайно жесткие камни.

Меня нашли на рассвете, когда драконы начали просыпаться и готовились к танцу. Зрелище было малоаппетитным. Выдернутые руки не сумели вправиться сами, поэтому лежали, как у изломанной куклы, вокруг все было заляпано моей кровью, так как длинный, острый и словно специально направленный в небо камень пронзил меня насквозь. Переполох поднялся знатный, поэтому к тому времени как я пришел в себя, над моей тушкой собралась практически вся стая. Первым, что я услышал, был голос зовущего меня Лара.

— Брат, очнись! Алекс! Ну же!

Я поморщился от боли и попытался сплюнуть каменную крошку, прилипшую к губам. Драконы, видя, что я пошевелился, подняли радостный гвалт, но их голоса словно взорвали мой мозг. Оглядевшись, я увидел только обеспокоенные морды и тревогу в глазах, поэтому попробовал пошевелиться и тут же скривился от боли. Осмотревшись внутренним зрением, я сразу заметил камешек, что вонзился мне в левый бок и пробил насквозь. Попытавшись пошевелить руками, я ничего не добился, поэтому попросил брата:

— Лар, подними меня.

Тут же когтистые лапы схватили меня за плечи, вызвав еще один стон. Но ненавистный камешек поднялся со мной, поэтому я попросил:

— Кто-нибудь, выдерните из меня эту гадость.

Подбежавшая Мара схватилась когтями за это копье и рывком извлекла его из тела. На этот раз я сдержал стон, а потом понаблюдал, как затягивается рана. И хорошо еще, что это каменное копье мне сердце не пробило. Двадцать сантиметров выше, и все — отлетался! А когда на боку остался только небольшой шрам звездочкой, я обратился к Лару:

— Можешь уже поставить меня на землю.

Брат выполнил мою просьбу и сразу же накинулся на меня с обвинениями:

— Алекс, ты что творишь?! Последний разум потерял?! Ты же запросто мог умереть!

— Но ведь не умер, — устало ответил я. — Возьми меня за руку.

Продолжая обвинять меня в дурости и всеми силами выражая свою злость, Лар помог мне вправить конечности. Я слышал его раздражение, смешанное с липким страхом, и понимал, что брат очень боялся меня потерять. Поэтому я молчал, не мешая ему выпускать пар. Он был в своем праве, ведь я действительно вел себя неразумно. Что мне стоило предположить подобное развитие событий? А еще хвастался своим логическим мышлением...

— И если ты еще раз попробуешь без меня подняться в небо, я тебя сам убью! Понял?! — закончил брат.

— Понял. Можешь начинать прямо сейчас, свои опыты я не оставлю, — ответил я, разминая руки, которые вновь начали мне подчиняться.

— Яйцо! — в негодовании крикнул дракон и отвернулся, шумно выдохнув.

Поглядев на драконов вокруг, я понял, что все они поддерживают моего брата, поэтому вздохнул, опустил взгляд на окровавленные камни и обратился к стае:

— Простите меня... Я не думал, что так получится.

— Алекс, ты нас так напугал! — Мара сменила брата на посту обвинителя. — Зачем ты это вообще с собой делаешь?!

— Летать учусь, — ответил я, осматривая дыры в одежде.

Мда, скоро мне придется ходить голышом, хотя вряд ли для драконов это будет хоть как-то оскорбительно. Одежды они не носят, да и не видят никакого смысла в том, что я не хочу ее снимать, считая это одной из моих странных привычек. Таких, как предварительное свежевание дичи, или же ежедневное купание.

— Не нужно больше так делать. Пожалуйста, Алекс, — неожиданно жалобно попросила драконица.

Остальные выразили одобрение с ее словами, но я молча уставился на камни, так как прекрасно понимал, что мои эксперименты прервутся только в двух случаях — либо я научусь летать, либо в следующий раз разобьюсь уже окончательно. А в следующую секунду на камни шумно опустился прилетевший откуда-то Сар, который без предисловий сказал всем:

— Полета сегодня не будет. Алекс, тебя ожидает Мудрейшая.

На этот раз меня подхватила Мара, но Лар полетел рядом с ней, все еще злясь на мои выходки.

"Ничего, — подумал я. — Скоро должен остыть. Я прекрасно понимаю, что он беспокоится за меня, но и он должен понять, что без неба я не смогу."

— Прости, — тихонько прошептала драконица. — Я не предполагала, что это так далеко зайдет.

Я понял, о чем она говорит, и постарался передать свои мысли только ей, как это меня учила делать Мудрейшая. Может, хоть сейчас получится.

— Мара, не вини себя. Во мне течет драконья кровь, поэтому я все равно почувствовал бы потребность в небе. Рано или поздно. Так что не переживай понапрасну, я ведь все равно слишком мал для тебя.

— Дурак! — не оценила попытку пошутить драконица. — Ты не представляешь, что я подумала, когда обнаружила тебя в луже крови!

— Так это ты меня нашла?

Ничего не скажешь, повезло, блин! Как утопленнику. Был бы на ее месте Лар, можно было наверняка обойтись и без такого шума, а так всю стаю на крыло поднял. А ведь у меня почти получилось! Нужно сегодня еще раз попробовать, соединить наручи особым захватом, и добавить...

— Не смей! Слышишь! Не смей больше этим заниматься!

— Но у меня же начался прогресс... — попробовал возразить я, но драконица резко меня оборвала:

— Нет! Если ты еще раз попытаешься летать сам, то больше я не буду с тобой общаться!

Сильный удар. Намного ниже пояса. От необходимости раздумывать, что мне важнее — дружба с Марой, или возможность научиться летать, меня спасло приземление на площадку перед залом торжеств. Там нас уже поджидала половина стаи, а другая как раз садилась рядом, почетным эскортом проводив от места моего падения. На морду Мудрейшей было даже страшно смотреть, такого выражения я на ней еще никогда не видел. Казалась, она могла меня испепелить одним лишь взглядом. Мысленно простившись со всеми, я подошел к драконице и склонил голову, ожидая разноса. И он последовал.

— Недоношенное яйцо! Как ты посмел так над собой издеваться! Это подло и низко по отношению ко всем нам! И самое главное, вместо того, чтобы тренироваться, он целыми ночами занимается непонятно чем!

Наверное, у меня было слишком удивленное выражение лица, потому что драконица сочла нужным пояснить:

— Думаешь, я не знала о твоих ночных проделках? Да мне уже в первую ночь доложили, что какой-то недоумок решил разбить свою голову о скалы! А одну ночь я сама наблюдала за тем мазохизмом, который ты называешь опытами. Как ты мог? Как ты вообще решился на такое?! Если уж о себе не думаешь, то подумал бы об остальных! Или ты полагаешь, что Рикко так легко будет потерять брата? А может, считаешь, что я смогу жить дальше с осознанием того, что не уберегла своего внука?! Алекс, в ту ночь, когда я наблюдала за тобой, мне было очень больно. Больно видеть, как ты раз за разом калечишься, оставляешь капли крови на скалах, но все равно повторяешь все заново... Алекс, я не смогла больше следить за тобой, и остальным приказала, чтобы не мешали, надеясь, что ты вскоре сам поймешь всю бесплодность этой затеи. Но вижу, что не помогло. Твои попытки становятся все опаснее и никому неизвестно, сможешь ли ты выжить в следующей... Ты просто не представляешь, что я пережила, когда мне передали образ твоего разбитого тела на камнях!

— Но я почти научился летать... — попытался возразить я.

— Хватит! Мне это все надоело, поэтому я, как глава Мокрого Листа впредь запрещаю тебе заниматься подобным. Иначе мне придется изгнать тебя из нашей стаи.

Млять! Допрыгался, кузнечик! Ну кто мне мешал отлететь подальше в лес и заниматься этим там, чтобы никто не увидел? Так ведь нет, время решил сэкономить! Вот теперь придется думать, как проводить опыты не на себе, а, к примеру, на кроликах... Хотя, это глупость, конечно, но придется теперь все расчеты вести мысленно, а проверять конструкции, только будучи на сто процентов уверенным в успехе...

— Нет, Алекс! Отныне ты будешь летать только вместе с Ларом! Забудь о своей магии, она не даст тебе крылья!

Но у меня теперь новая фишка — воздух!

— Я сказала, прекрати! Небо не для людей!

Вот и все. На последних словах Мудрейшей у меня внутри будто что-то оборвалось. Ага, как же, полудракон, сочетание лучших качеств рептилий и магов, надежда стаи... И все равно она считает меня человеком. А что самое обидное, она права. Да, мне никогда не стать драконом, не почувствовать ветер своими крыльями. Я так и останусь уродцем, недодраконом, как когда-то обозвал меня Сар. И нет мне места среди крылатых!

Мудрейшая сконфуженно опустила взгляд, а потом подошла ко мне, потерлась щекой о мою голову.

— Прости, Алекс. Прости за мои слова. Ты действительно дракон. Сильный, смелый, целеустремленный... Таким был и мой сын когда-то. Он был нашим вожаком долгие годы, но в одной из схваток с шершаной потерял крыло... и не смог жить без неба. Алекс, я не хочу вновь пережить эту боль. Просто не смогу. Я не хочу потерять тебя... Пожалуйста, пойми...

Драконица открылась передо мной, и ко мне потекли ее воспоминания. Я увидел большого, золотисто-зеленоватого дракона со сверкающей на солнце чешуей. Вожака, очень похожего на Лара лет так через сто. Все драконицы стаи были счастливы, когда он обращал на них свое внимание, все детеныши хотели походить на него. Картинка сменилась. Я увидел темную дождливую ночь, ощутил беспокойство и страх, и принялся наблюдать за тем, как два огромных осьминога карабкаются по скалам прямо к гнезду, а драконы пытаются сбить их вниз. Они слаженно подхватывали крупные камни, загодя заготовленные как раз для этого, а потом вместе с ними поднимались в небо и пикировали на шершан. Не долетая до них совсем немного, драконы выпускали камни из лап, и эти снаряды били тварей с огромной силой. Камни хоть и были небольшими по размерам, но весили наверняка под сотню кило, да еще с таким ускорением... Я только посочувствовал тупым тварям.

Но, к моему большому удивлению, этот верный способ сейчас не слишком помогал. Шершаны с завидным упорством продолжали карабкаться вверх благодаря своим мощным присоскам на щупальцах и, казалось, совсем не обращали внимания на удары снарядов. И хотя в серой шкуре тварей виднелись рваные дыры из которых сочилась слизь, видимо, оставленные острыми краями камней, но заметных неудобств им это не доставляло. Откуда-то пришло понимание, что камнями шершан таких размеров нельзя убить, так как их шкура слишком прочная, а само тело представляет собой один сгусток мышц. И даже выдох может причинить осьминогу только боль и еще больше разозлить его, но никак не уничтожить. Поэтому драконы и стараются просто сбросить тварей со скал на камни внизу. Именно поэтому они позволили осьминогам подобраться к гнезду так близко, не успев остановить или отогнать их в тот момент, когда они только-только вылезли из воды.

Но в этот раз стая столкнулась с большими трудностями. Шершаны были очень крупными, таких еще ни разу не видели в округе, поэтому верное средство не помогало. Однако драконы не сдавались и сосредоточили свое внимание на одной твари. Не знаю, как им это удалось, но два десятка крылатых почти синхронно поднялись в воздух с камнями в лапах, а затем спикировали, обрушивая град ударов на гигантского осьминога. И это принесло результат. Я увидел, как одна из тварей срывается вниз и разбивается о камни, орошая их своей кровью и слизью, но вторая, оставленная без внимания, карабкается дальше. Вот она уже забралась на выступ и направляется в пещеры. Там же яйца! Целых три, предмет гордости всей стаи, так как в редкие циклы появлялось даже одно, не говоря о двух сразу. И сейчас они под угрозой, потому что драконы не успеют ни подобрать новую порцию камней, ни набрать с ними высоту, прежде чем чудовищное порождение океана скроется в скале.

Но в этот момент золотистый дракон бесстрашно бросается прямо на шершану и пытается ослепить ее, или хотя бы отвлечь на себя. Сильный удар — и вот уже один глаз поврежден, но второй все еще помогает твари хорошо ориентироваться. Стремительный бросок щупальца, и дракон, так неосторожно подставившийся под удар, рвется прочь, стремясь сбросить мощные присоски со своего крыла. Но уже поздно, щупальце сжимается, захватывая его и подтаскивая к пасти с длинными ядовитыми клыками. И тогда дракон делает то, что спасает ему жизнь. Он нащупывает когтями опору и стремительно разворачивается, ломая опорную кость крыла и разрывая перепонку. Стремительный бросок, и щупальца уже не могут его достать, а тупая тварь тащит себе в пасть лишь оторванное крыло. Тогда следует разворот, и заход с другой стороны, где находится здоровый глаз, пока остальные отвлекают шершану на себя. Прыжок, хлесткий удар хвостом, и тварь окончательно ослеплена и машет щупальцами во все стороны. А дальше выдохи, когти и челюсти драконов делают свое дело. Сочащаяся слизью тварь постепенно замирает и общими усилиями сбрасывается вниз, где хищные рыбы уже начинают разбираться с останками первой. Золотистый дракон восторженно ревет, запрокинув голову в небеса, несмотря на то, что кровь хлещет из остатков крыла на спине. И этот рев победителя подхватывается всей стаей...

Картинка вновь сменяется. Этот же дракон лежит на камнях, глядя на заходящее солнце. Он будто постарел лет на сто, хотя я откуда-то знаю, что с момента боя прошло всего три дня. Отсутствие крыла производит жалкое зрелище. И даже чешуя поблекла, хотя раньше ярко сияла на солнце. Остальные стремились помочь ему пережить потерю, просто побыть рядом, но он никого не хочет видеть, и сейчас только лежит и смотрит вдаль. Вот уже сутки без движения.

Последняя картинка сопровождается звуками. Шум прибоя, крики каких-то птиц. Дракон стоит на краю площадки зала торжеств. Сейчас он уже не такой печальный, как раньше. В желтых глазах таится надежда. Может быть, потому, что сегодня он впервые заставил себя посмотреть на утренний полет стаи. Слышен диалог:

— Зачем ты меня сюда позвал?

— Я хочу попросить тебя кое о чем.

— Конечно, дорогой. Все, что захочешь.

— Позаботься о стае, мама.

— Хорошо, но что ты... Не-е-ет!

Покалеченный дракон одним прыжком достигает края скалы и бросается вниз...

Я вынырнул из потока образов и нежно прижался к щеке старой драконицы. Я понимаю тебя, сочувствую твоей потере, и ты это знаешь. Но я не такой, каким был он, и не собираюсь так глупо обрывать свою жизнь. Я слишком сильно ее ценю. Да, я не имею крыльев, но не смогу никогда отказаться от мечты о небе и ты должна это понять.

— Пожалуйста, не стремись умирать, Алекс... Я не переживу твоей гибели.

— Хорошо, не буду, — покорно согласился я и обхватил чешуйчатую морду руками, прижимаясь к ней своим лицом. — Но и ты не лишай меня надежды.

Драконица только обняла меня передними лапами и прижала к себе еще плотнее, а в мое сознание полились ее чувства. Надежда, любовь и печаль. Она знала, каково это — потерять небо, но нашла в себе силы жить дальше. И теперь мне тоже нужно найти в себе смелость жить без постоянных мыслей о нем.

Когда мы оторвались друг от друга, то обнаружили, что стая уже покинула эту площадку и разлетелась, чтобы не смущать нас. И только на самом краю обнаружились Сар, Мара и Лар с Ришей. Они наблюдали за нами, старательно делая вид, что смотрят совсем в другую сторону. Усмехнувшись, я обратился к Мудрейшей:

— Ну что, пришло время занятия?

— Нет, Алекс, не сегодня. Сейчас тебе нужно просто отдохнуть и побыть с друзьями. Иди, развлекайся. Завтра продолжим твое обучение.

— Слушаюсь, бабушка! — браво отрапортовал я и вновь погладил драконицу по щеке. — Не волнуйся, если буду умирать, я тебя обязательно об этом предупрежу.

— Иди уже, экспериментатор!

Обернувшись и получив дополнительное ускорение по заду, щедро подаренное мне лапой Мудрейшей, я пошел к остальным и радостно осведомился:

— Чем займемся? У меня впереди целый день свободный!

При взгляде на мое улыбающееся лицо драконы тоже повеселели, а Мара выдала дельное предложение пойти подкрепиться. Разумеется, я поддержал ее всеми конечностями, а остальные были совсем не против. Добирались мы долго, видимо, спутники решили устроить мне воздушную прогулку, во время которой я совершенно ни о чем не думал, кроме как о ветре, бьющем в лицо. На этот раз меня нес Лар, нагло вырвав почти из самых лап Мары, но за все время путешествия так со мной и не заговорил, продолжая дуться. Когда мы приземлились на каменистом пляже и направились в лес, я чуть отстал и подошел к ковыляющему позади всех брату. Ткнув его в бок, я спросил:

— Чего ты?

Тот только хмуро на меня посмотрел и пошел дальше. Нет, так не пойдет! Я ускорил шаг и остановился прямо перед ним.

— Может, хватит уже обижаться? Ну, сделал я глупость, с кем не бывает? Так что, теперь со мной вообще разговаривать не будешь?

— Буду, но потом, — сердито ответил брат и попытался меня обойти.

Но я сместился вбок и вновь загородил ему дорогу. Между деревьями на берегу было не так много места, чтобы развернуться, поэтому дракон только недовольно фыркнул, а я заявил:

— Пока ты не объяснишь, что с тобой происходит, никуда я тебя не пущу! Или думаешь, тебе одному за меня переживать можно? Давай, колись!

— Чего?

— Рассказывай, говорю, почему ты весь такой взвинченный?

— За тебя сильно волновался, — ответил дракон и вновь попытался меня обойти.

— Ну уж нет! Я хоть и не научился закрывать свои мысли, но понять, что ты чего-то не договариваешь, вполне способен, — сказал я и вновь преградил ему путь.

— Да лети ты к облакам! — возмутился Лар.

Это типа "пошел ты на...", понял я. Нет уж, я бескрылый, не прокатит!

— Алекс, остальные ждут, пошли уже! — предпринял последнюю попытку брат.

— Подождут, никуда не денутся! — отмахнулся я. — Так, не хочешь по-хорошему? Залезть тебе в голову и считать всю твою память за последние дни? Бабушка этому меня уже научила, правда на практике знания я пока еще не опробовал. Вот и случай удобный будет!

Лар вздохнул, и устало опустился на траву.

— Ну что с тобой? Это из-за Риши? — попытался я догадаться. — Давай я с ней поговорю? А может научить тебя, как галантно обращаться с девушками? В этом я хоть и не большой мастер, но пару советов вполне могу дать.

— Риша тут не при чем, — сказал брат. — Это совсем другое.

— Так не тяни драконицу за хвост! — поторопил его я.

Было видно, что Лар еще колеблется, но потом он взглянул мне в глаза и обреченно произнес:

— Алекс, я скоро умру.

В моей голове лихорадочно замельтешили мысли. Как это могло случиться? Неужели заражение? Ну да, ведь я забыл проследить за тем, чтобы из раны был удален весь мусор. Или же сок того дерева, куда вонзился мой клинок, очень ядовит, а из-за того, что у драконов замедлен обмен веществ, это проявилось только сейчас. И ведь, гад крылатый, раньше ничего мне не сказал! Так, нужно срочно варить лимэль. Если на эльфов, гномов и людей он действует практически одинаково, то и дракона может на лапы поставить. Только его нужно много, ну это не беда, сделаю. Главное, чтобы все необходимые компоненты нашлись. А пока нужно выяснить подробности.

— Быстро перечисли мне симптомы. Как, когда это началось, как проявляется?

— Около шести дней назад был первый случай. Тогда у меня во время полета отказала передняя лапа. Сначала была жуткая боль, а потом она онемела, так что я не мог ей пошевелить. Потом начались жуткие боли во сне. Сначала небольшие, которые вызывали только плохие кошмары, а потом я стал часто просыпаться из-за этого. А сегодня ночью у меня после дикой боли онемела половина тела. Проснувшись, я долго не мог понять, кошмар это или нет, но потом разобрался, что все происходит на самом деле. Постепенно чувствительность вернулась, и я смог снова заснуть, но перед самым рассветом меня подняла дикая боль во всем теле и ощущение того, что я падаю и разбиваюсь насмерть... Похоже, мне недолго осталось, Алекс. Я знаю о такой болезни, она бывает у старых драконов, а вот теперь появилась и у меня. Скоро мне перестанут подчиняться крылья, а когда это случится в полете... я умру. Именно поэтому я так волновался за тебя, когда сегодня ко мне прилетела Мара. Ведь кому-то нужно остаться с бабушкой. Именно поэтому я нес тебя сегодня, ведь, быть может, мы летели вместе в последний раз... — дракон тяжело вздохнул. — Алекс, у меня к тебе будет большая просьба. Когда меня не станет, присмотри за бабушкой, ладно? И скажи Рише...

В этот момент я не выдержал и расхохотался. Понимаю, это было невежливо, да и вообще по-хамски, но я не мог успокоиться. Мой смех больше был похож на легкую истерику, но я не стал себя останавливать, вместе с ним выплескивая всю тревогу, напряжение и страх за брата. Подумать только, ведь я всерьез начал думать, что могу его потерять, а тут вон какое дело... Глядя на удивленно-обиженную морду дракона, я выдал еще одну порцию хохота, согнувшись пополам и ухватившись за живот. Ага, он мне тут завещание свое оглашать начал, а я сразу ржать... Нет, все-таки надо взять себя в руки, иначе обидится вконец.

Едва сдерживая прорывающиеся наружу смешки, я начал объяснять:

— Могу обрадовать или огорчить, это уже тебе решать. В общем, Лар, ты не умираешь.

— Но ведь боль...

— ...передалась тебе от меня. Это свойство характерно для кровных братьев. Прости, я не думал, что ты у меня такой чувствительный. Просто у остальных моих кровных родственников это проявляется намного слабее. Наверняка они вообще не ощутили последствий моих экспериментов... Хотя, это надо будет у них уточнить.

— Так я не умираю? — выражение на морде брата было таким комичным, что я опять расхохотался, а потом, вытирая слезы, ответил:

— Нет. И боли твои — всецело моя заслуга. Странно, что ты этого не заметил, когда к тебе прилетела Мара, ведь мои выдернутые руки должны были тебе о чем-нибудь сказать.

— А онемение тела ночью?

— Это я себе позвоночник сломал. Так сильно хряпнулся о выступающий камень, так что даже кокон не помог... Лар, извини меня. Я должен был тебе об этом сразу рассказать, но даже и не вспомнил. Прости.

— Так всю эту боль ты получал в своих ночных экспериментах? — удивленно спросил дракон. — Нет, бабушка абсолютно права, ты — недоношенное яйцо!

Брат поднялся и пошел прямо на меня. Чтобы не быть затоптанным, мне нужно было отскочить в сторону, но я пошел другим путем и повис у Лара на шее, пытаясь примириться.

— Братишка, только не нужно злиться. Ну, прости идиота, я не специально! А хочешь, я тебя научу на большом расстоянии общаться? Это совсем несложно, но доступно только кровным братьям. А еще я могу тебе подсказать, что Раше говорить, чтобы произвести на нее впечатление. Да и вообще, я хоть и глупый, но очень полезный!.. Ла-ар?

Остановившись, дракон расхохотался. Совсем как я недавно. Его смех также очень напоминал истерику, но я не мешал брату выплескивать с ней все негативные эмоции. Пускай посмеется. Смех, говорят, продлевает жизнь, хотя смех над другими наоборот — сокращает. Особенно в их же присутствии. Сейчас же он послужит Лару лучшим лекарством для снятия стресса.

— Алекс, ты просто невозможен! — сказал дракон, справившись со смехом.

— Прямо как Алона, — пробормотал я.

— Кто это?

— Наша сестренка. Я потом тебя с ней познакомлю. Уверен, вы быстро найдете с ней общий язык на почве неприязни к старшему брату.

Дракон перестал улыбаться.

— С чего ты взял, что я испытываю к тебе неприязнь?

— Да это шутка просто, не обращай внимания. Так ты больше не злишься на меня?

Лар подумал и ответил:

— Нет, Алекс, даже не обижаюсь. Все-таки ты мой брат, и я принимаю тебя таким, какой ты есть... Вот только не нужно больше таких болезненных опытов, ладно?

— Идет. Теперь на испытания новых плетений я буду обязательно приглашать тебя, чтобы ловил меня, если что.

Вдали послышался шорох, и вскоре перед нами появилась Риша.

— Вы долго еще разговаривать будете? Там Сарионо оленя добыл.

— Пошли скорее! — поторопил я брата и быстро последовал за драконицей.

А потом была совместная трапеза, где я хорошенько подкрепился и восстановился после большой кровопотери. Дружеская беседа была совсем не помехой насыщению. По умолчанию, никто тактично не касался темы полетов, моих сегодняшних экспериментов и тому подобного, поэтому я был только благодарен драконам за их понимание. После того, как от оленя остались одни косточки, я устроил концерт по заявкам, вспоминая свои любимые песни, а затем стал слушать, как поют другие. Песни драконов были разными, насыщенными светом, солнцем, зеленой листвой и морской соленой пеной. Они погрузили меня в состояние глубокой меланхолии. Замкнувшись в себе, я смотрел на драконов, которые внимательно слушали Сара, рассказывающего легенды времен юности его дедушки. Внезапно я понял, что мне нужно немного побыть одному и прийти в себя, поэтому поднялся и с улыбкой сообщил, что хочу пойти прогуляться.

Лар было решил пойти со мной, а Мара вообще молча поднялась с травы, но Сар спокойно ответил:

— Иди, Алекс, мы тебя будем ждать здесь.

Кивком поблагодарив его за то, что он понял мое состояние, я направился на берег, после недолгой прогулки по лесу вышел на каменистый пляж и уселся на границе самой воды и суши, не обращая внимания на то, как волны лижут подошвы моих сапог. Глядя на океан, я представлял себе того дракона, который был в воспоминаниях Мудрейшей. Он не смог жить без неба, а я смогу? Да, теперь я выяснил, что же помогает старой драконице пережить эту разлуку с высотой — обещание, данное сыну. И она до самой смерти будет главой этой маленькой стаи, потому что это обещание дает ей силы жить дальше. А что даст силы мне?

Несмотря на все слова бабушки, я все-таки понимаю, что не являюсь драконом. И даже если смогу летать с помощью своих плетений — это все равно будет жалкое подобие настоящего полета. Ведь от того, что инвалиды пересядут в кресло с электромотором, они не начнут ходить, а если я придумаю какое-нибудь плетение, которое поднимет меня в воздух, оно все равно не сможет заменить мне крыльев. Разве мои новые способности этого стоят? Этот бесконечный резерв, высокая регенерация и все прочее. Стоят они той тоски, которая поселилась у меня в груди? Я не мог найти ответ, поэтому просто сидел и смотрел на волны, выбросив из головы все мысли.

Спустя час ко мне подошел Сар и молча присел рядом. Крылатый. Зависть вспыхнула с новой силой, породив новые мысли. А если попробовать поменять облик? Превратиться в дракона? Ведь Темнота говорила, что я могу осуществить подобное, если сильно захочу... Хотя, нет, это нереально. У меня ничего не получится даже при огромном желании. Для того чтобы стать эльфом мне не нужно было прикладывать никаких усилий, ведь я им был раньше. А чтобы стать драконом, мне нужно будет полностью перестроить все свое мироощущение, координацию движений, даже банальный центр тяжести и еще кучу подобных вещей. Но самое главное, для этого нужно знать, как это правильно сделать, ведь для того, чтобы перестроить тело, нужно четко почувствовать, чего ты хочешь в результате.

Кроме того, даже если я каким-то образом сумею изменить свое тело, просто собрав все необходимые образы и ощущения из памяти какого-нибудь дракона, то остается вопрос — что делать дальше? Ведь в таком виде к родственникам не заявишься. Да и потом — чтобы стать драконом, нужно отказаться от тела человека, а к этому я пока не был готов. Может быть потом, когда жажда полета достигнет катастрофической отметки...

— Алекс, с тобой все в порядке?

— Да, — ответил я. — А что?

— Просто ты сидишь и ни о чем не думаешь. Это на тебя не похоже, — покачал головой Сар.

Ни фига себе! Он что, не может меня прочитать? Или это я думаю слишком несвязно, чтобы дракон смог уловить мыслеречь? Нужно проверить. Сар, ты — большая желтопузая ящерица!

— Что скажешь? — обратился я к дракону.

— О чем?

— О том, что я сейчас подумал, — уточнил я, внутренне ликуя.

— Но я не услышал ни одной твоей мысли, — удивился Сар.

— Получилось! — радостно воскликнул я. — Я научился закрываться! Теперь еще выяснить бы, как это у меня вышло.

Спустя долгие минуты размышлений, я понял, что причина этому — некое ощущение где-то в затылочной части мозга, причем совсем не то, о чем говорила Мудрейшая. Именно оно создавало специфический "белый шум", который попросту заглушал мои мысли, не давая им выбраться наружу и стать доступными для прослушивания драконами. Через полчаса, благодаря неоценимой помощи Сара я зафиксировал в своих умениях возможность вызова этого ощущения и сделал вывод:

— Хоть что-то хорошее за день! Пошли к остальным?

Сар фыркнул, поднялся с камней и осведомился:

— А ты топиться раздумал?

— И не собирался, — ответил я, идя к лесу. — А почему ты так решил?

— Да все Мара... Ты слишком долго не возвращался, поэтому она буквально пинками выгнала меня с полянки и послала проверить, не утопился ли.

Улыбнувшись, я подумал, что когда о тебе есть, кому волноваться, топиться еще рано. Эх, жалко я не дракон!

— Ты дракон, — сказал Сар. — И не смей думать иначе. Пусть без крыльев, пусть без когтей, но все равно ты уже далеко не человек. И кстати, почему ты не закрываешься?

— А зачем? — невозмутимо ответил я. — Вы меня все равно уже знаете, как облупленного, Мудрейшая даже материться научилась, так что стесняться я не собираюсь. Когда нужно будет о чем-нибудь подумать без свидетелей, тогда и буду прятаться, а пока — пусть все идет, как раньше. Да и Маре, думаю, это не слишком понравится.

Мы с драконом вернулись на поляну, а потом все вместе отправились домой, причем в этот раз сделали большой круг почета, полетев через океан. Когда вдали появились знакомые скалы, я попросил Лара поднять меня повыше, а потом активировал свои крылья и несколько минут наслаждался ощущением полета. На недовольные бурчания брата, что я обещал больше не экспериментировать, я спокойно заявил, что это не эксперимент, а использование рабочей версии. Несколько минут парения в поднебесье позволили мне забыть о зависти, тоске и всем прочем, и дали возможность почувствовать себя в своей стихии. Жаль только, что они очень быстро пролетели.

Когда я подлетел к скалам, то вызвал немалое удивление присутствующих там драконов, наблюдавших за моим полетом. Специально для публики я даже заложил крутой вираж, прежде чем пойти на снижение у своей пещеры. Но вот приземление как всегда подкачало. При подлете я постарался как можно больше погасить скорость, а потом, оказавшись на площадке, смягчил удар ногами. Не вышло! Инерция все равно была такой, что меня кубарем протащило по пещере. Остановившись, лишь поцеловавшись со стеной, я осмотрел себя и понял, что на этот раз ничего не сломал, поэтому вышел встречать остальных драконов.

К моему удивлению, приземлилась только Мара, а остальные улетели дальше, видимо, к Мудрейшей, докладывать ей о моей прогулке. Драконица тоже надолго не задержалась, потому что я ее сам спровадил, сказав, что хотел бы немного отдохнуть. Мара посмотрела на солнце, только-только миновавшее зенит, но все равно не стала навязываться и улетела, напоследок посоветовав мне не делать глупостей. Но я и не собирался. Наоборот, я лег на каменном полу и сделал самую умную вещь за все эти дни. Дождавшись появления своей подруги, я улыбнулся ей самой очаровательной улыбкой из тех, которые имелись у меня в наличии, и сказал:

— Привет. У меня тут возникла одна небольшая проблемка... Поможешь?

Глава 13. Поиски крыльев

Темнота приблизилась, провела рукой по моей щеке и спросила:

— И что же ты хочешь?

— Только одно — совет, как мне получить крылья.

Подруга печально вздохнула и отстранилась от меня.

— Я знала, что драконья кровь доставит тебе еще множество неприятностей, но не предполагала, что это произойдет так скоро.

— Прости, не хотел тебя расстраивать, но я не вижу выхода, — сказал я. — Все мои знания не смогли помочь мне научиться летать. Поэтому прошу, подскажи, как мне стать крылатым?.. Или же как избавиться от этой тоски по небу?

Темнота ответила печально:

— Алекс, это невозможно. Чтобы избавиться от жажды полета, тебе нужно уничтожить частичку себя, но ты на это просто не пойдешь. А обретя крылья, ты окончательно превратишься в дракона. Это не твой путь.

Эти слова убили во мне всякую надежду. Тоска разгорелась с новой силой, а в голове билась только одна мысль — я никогда не смогу летать! Только теперь я понял, как сильно на меня повлияла кровь Лара. Она изменила не только мое тело, но и душу, подарив то, что доступно лишь крылатым — стремление в небо. И я осознал, что отныне это будет медленно меня убивать, высушивая изнутри. Да, я не давал никаких клятв, как Мудрейшая, и мне будет намного тяжелее справиться с этой тоской, которую способен прогнать только полет. Так может мне сразу убить в себе дракона, чтобы больше не испытывать эти муки? Но ведь тогда придется потерять Мудрейшую, брата, стаю. Готов ли я пойти на это? Пока нет, но вскоре мне придется сделать этот выбор, потому что жить с таким тяжким бременем просто невозможно. И я не знаю, что произойдет, когда тоска по небу станет невыносимой. Возможно, мне очень захочется последовать за тем золотистым драконом... и я не уверен, смогу ли отказать себе в этом.

Внезапно Темнота сказала:

— Есть один способ...

Радость, охватившая меня, заставила забыть обо всем.

— Я слушаю.

— ...но ты им не сможешь воспользоваться, — огорошила меня подруга.

Но я не стал сдаваться и опускать руки. Если выход найден, то это уже половина дела.

— Почему? — спросил я.

— Потому что это невозможно для твоего уровня развития.

Что? Неужели та ступенька, на которой я сейчас нахожусь, еще недостаточна для того, чтобы получить крылья? Мне не хватит энергии? Так источник под боком. Думаю, я смогу забрать силу у него, а если не хватит, то в Гномьих горах есть еще один...

— Нет, Алекс, я говорю не об этом. Тебе просто не хватит мастерства, чтобы воспользоваться этим способом. Вот если бы ты сперва подучился, привел в соответствие свои магические навыки...

Я понял, к чему клонит Темнота, но ответил:

— Ты же знаешь, что я так и хотел поступить. Но вышло иначе, и теперь мне закрыт путь в имперские Академии.

— Но ведь есть еще Фантар. Там ты вполне сможешь подтянуть свои знания...

— Нет! Даже если я и поеду туда, то не смогу долго выдержать такое существование. Там ведь даже нет гор, чтобы заглушить эту тоску... И ты это знаешь, поэтому прошу, расскажи о твоем способе!

Я буквально физически ощущал, как колеблется Темнота. Что происходило в ее мыслях, я даже боялся представить, и не шевелился, боясь неосторожным движением все испортить. Наконец подруга приняла решение и подошла ко мне. Я взглянул на нее с мольбой и надеждой, а в ответ услышал вздох и шепот:

— Смотри.

Перед моими глазами появилось плетение. Сложное, причудливое и какое-то... чужеродное, что ли. Я видел много разных структур у альтаров, имперцев, фантарских магов, но такое кружево встретил впервые... Хотя нет, не впервые. Вглядевшись в структуру отдельных блоков, я вдруг вспомнил колечко, которое все еще лежало у меня во внутреннем кармане. Было ясно, что автор у этих плетений один и тот же. И могу поспорить на все, что угодно, сейчас он находится рядом со мной.

— Запоминай, — прошептала Темнота.

Я сосредоточился и начал впитывать в свой мозг эту структуру, чтобы потом иметь возможность создать ее самому. Кто только недавно хвастался своей способностью за секунду запоминать сложные плетения? Кто думал о том, что маги этого мира очень медленно соображают? Кто возвел себя на Олимп магического искусства? Это был знатный щелчок по носу, потому что на запоминание структуры этого плетения я потратил целых десять минут. И только тогда, когда понял, что мне удастся легко сформировать его без оригинала, я весело сказал подруге:

— Готово. И почему ты думала, что у меня это не получится? Как говорится, сложно, но можно. Кроме того, это еще далеко не мой предел, так что зря ты волновалась. А теперь скажи, что оно мне даст и как работает? А также объясни, почему некоторые блоки как бы оторваны один от другого, и поэтому структура кажется какой-то покалеченной? И вот здесь я бы завернул этот поток, потому что, похоже, он идет в никуда...

— Алекс, не нужно спешить, — сказала подруга. — Ты уверен, что все запомнил?

— Да, и смогу с легкостью сформировать его сам... Ну, может не с легкостью...

— Тогда запоминай следующую часть.

Часть? Так это была только часть? А я тут как наивный ребенок хвастаюсь, что для меня это плевое дело! Ну да, собрал кубики в башенку, отличился! А ведь мне нечем гордиться-то. И странно, что подруга спокойно выслушивала весь мой горделивый треп, а не поставила хвастунишку на место. Я почувствовал стыд и посмотрел на Темноту, но сразу же забыл обо всем, потому что передо мной появилось еще одно плетение, похожее на предыдущее, но уже совершенно иной структуры. Оно было значительно сложнее предыдущего, потому что состояло из нескольких образований, вложенных друг в друга, поэтому для того, чтобы в них разобраться, необходимо было в первую очередь вычленить элементы, а это было сделать не так-то просто. И еще, я заметил, что некоторые свободные блоки были очень похожи на те, что я видел в первом. Именно они давали то ощущение покалеченности, незавершенности. Теперь я понял, что некоторая их часть представляет собой связующие звенья, предназначенные для соединения с этим куском структуры. Но ведь в нем гораздо больше таких блоков, чем нужно. Значит, для общей картины наверняка не хватает еще одной или двух частей...

Оборвав себя, я с новыми силами вернулся к запоминанию. На этот раз дело шло туго. Мне пришлось потратить двадцать минут, чтобы только осознать все это, и еще столько же, чтобы отложить структуру в памяти. И только тогда, когда я приобрел уверенность в том, что смогу его заново построить, вновь обратился к подруге:

— Все, давай следующий кусок.

Всего частей было девятнадцать. Некоторые из них оказались совсем простыми, как первая. Но иные представляли собой нечто такое, что отбивало у меня всякое желание думать, что я являюсь приличным магом. На запоминание всего этого, по моим ощущениям, у меня ушло больше двух суток. Сложнее всего было разучивание последних элементов. Дело в том, что они представляли собой подобия встречавшихся ранее, поэтому после этого мне еще приходилось просить Темноту, чтобы она показала первоначальные части. Но все равно эти различия почти свели меня с ума, пока я не запомнил их все.

После того, как мы разобрались с отдельными частями, я стал пытаться воспроизвести все целиком, соединяя элементы. Пару раз пришлось вмешаться Темноте, потому что некоторые части я крепил не туда. На то, чтобы воспроизвести всю структуру, мне пришлось потратить не меньше пяти часов. Некоторые части получались легко, но другие приходилось цепко держать в сознании, потому что они постоянно грозили развеяться. Если бы раньше мне кто сказал, что я полный бездарь в магическом оперировании, то я бы просто послал его куда подальше. Ведь я мог одновременно формировать несколько сотен простых плетений, или удерживать до сотни различных плетений среднего уровня сложности. Но то, что показала мне Темнота, потребовало от меня неимоверного умственного напряжения, причем только для того, чтобы просто сформировать его.

А вот когда я с этим справился и оценил результат, то понял, что победил. Структура плетения была просто нереальной сложности. Я даже не представлял, пользуются ли здешние маги чем-то подобным или им банально не хватает мастерства. Однако я осознавал, что это далеко не предел, ведь мое колечко было гораздо сложнее и по качеству, и по количеству подуровней структуры. А в глубине души у меня закрадывались подозрения, что наверняка существуют плетения и посложнее амулета Избранника Темноты.

Глядя на плавающее перед собой магическое образование, я понял, что теперь имею полное право начинать собой гордиться, так как все, что я создавал ранее, было детскими игрушками. А это... Данное плетение в сравнении с универсальной защитой, самым сложным плетением, которое я когда-либо знал, выглядело как сверхмощный компьютер рядом с дешевыми китайскими часами.

— Похоже, все, — сказал я подруге, не отрывая взгляда от полученного результата.

Плетение покачивалось передо мной и поворачиваясь разными боками, подчиняясь моему сознанию. Оно создавало ощущение какой-то монолитности, совершенства и... незавершенности? Приблизив его, я вновь вгляделся в структуру. Она напоминала шарик с толстыми и прочными стенками из пористого материала различной степени рыхлости, но внутри отчего-то была пустая область. Это было неправильным и сразу создавало ощущение, что в плетении чего-то не хватает. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что в каждой части, из которых состоял шарик, есть свободные одинаковые блоки, которые были направлены внутрь шара.

Глядя на них, я стал раздумывать. Может, я что-то неправильно сделал? Напутал с масштабом или вектором? И тогда эти блоки должны быть одним, который объединил бы и сжал всю структуру? Я попытался подтянуть части друг к другу, но плетение было устойчивым и на мои попытки не реагировало, отчаянно сопротивляясь этому сжиманию. Оставив свои намерения, я подумал, что наверняка нужно было начинать именно с центра, и уже хотел было развеять всю структуру и выстроить заново, но был остановлен Темнотой.

— Алекс, не спеши, — сказала подруга. — Ты правильно догадался, что это плетение еще не завершено, но неверно истолковал все остальное.

— Но как же его закончить? Поместить несколько частей друг в друга? Но ведь они же будут при этом взаимодействовать и разрушаться? Или же...

— Нет, Алекс. Все просто — нужна последняя часть. Главная.

— Все, молчу. Показывай! — заявил я и развеял всю структуру, которую с таким трудом собрал.

— Смотри, — сказала Темнота и явила... чудо.

Передо мной появилось плетение, которое по сложности превосходило все остальное вместе взятое в несколько раз. Так же, как и мое кольцо, оно состояло из десятка различных подуровней. То есть, большая структура делилась на малые блоки, которые в свою очередь можно было разделить на еще меньшие плетения, а те также состояли из различных частей, которые были сформированы из более мелких блоков, которые в свою очередь...

— Что это? — спросил я, не в силах отвести взгляда.

— Это — тело дракона, — ответила Темнота.

Я услышал в ее голосе нотки удовлетворения. Да, она знала, что я сейчас думаю только о том, что этот уровень мне уже не потянуть. Я просто не смогу это все запомнить, а уж о том, чтобы воспроизвести... Стоп! Что она сказала?

— То есть, при активации этот кусок плетения может создать живого дракона? — ошеломленно спросил я.

— Именно, — ответила подруга.

— Но... Но ведь это... Это уровень бога! И тогда получается, что ты...

— Да, Алекс. Я являюсь создательницей этого мира, — сказала подруга.

Это прозвучало так спокойно и буднично, но произвело на меня впечатление удара пыльным мешком по голове. Да, я предполагал, что Темнота — это не просто какая-то сущность, которая испытывает ко мне симпатию и избрала для неких ведомых только ей целей. Я одно время даже начал предполагать, что она является местной богиней, но то, что сейчас услышал, совершенно выбило меня из колеи. Глядя на темную фигуру, я подумал, что если бы находился сейчас в реальном мире, то наверняка испытывал бы сильную необходимость на что-нибудь присесть. Но так как мы обретались в полусне, то это попахивало откровенным позерством. Поэтому я неимоверным усилием вернул на место отвисшую челюсть и спросил:

— Значит, все это... только твоих рук дело?

— Да, — ответила Темнота.

— Но почему тогда так нерационально? Почему нужно было создавать так много различных рас? Зачем было вообще оставлять драконов, чтобы они наблюдали за всем этим? Ведь можно было бы сделать множество материков, на которых...

Искренний смех подруги прервал бесконечный поток моих вопросов. Недоуменно посмотрев на нее, я заткнулся, но не обиделся, глядя на то, как веселится Темнота. Интересно, что же послужило причиной этого веселья? Мне ведь тоже посмеяться охота.

— Ох, Алекс, прости, но я просто не смогла удержаться, — все еще срываясь на смех, обратилась ко мне подруга.

— Да, ничего, я не обижаюсь... Ваше Создательство.

— Как-как? — переспросила Темнота и снова рассмеялась.

Я развел руками:

— Ну, тогда Ваше Творейшество... Хотя нет, звучит плохо. Первым делом в голову лезет ассоциация с тварью, а не с творцом. Тогда Ваше Созидательное Величество? Нет, это длинно и коряво. Может, Ваше Демиуржество?.. Блин, как с тобой сложно!

Смех Темноты за время моей тирады только усиливался. Глядя на нее, и я тоже улыбнулся, но все же подумал, что наверняка титул создательнице миров вообще не положен. Или же я чего-то не понимаю, а в их среде тоже есть определенная иерархия. Например, демиургу, создавшему один-два мира полагается статус "начинающий", а тем, кто благодаря своей буйной фантазии и неуемной энергии выдал на гора больше сотни миров, дается титул "мастера" или же звание "опытного пользователя".

"Ага, — хихикнул я. — А тем, кто засоряет межмировое пространство недоделанными мирами или жуткими порождениями хаоса, Верховный Демиург-Администратор дает бан за флуд."

— Алекс, прекрати, пожалуйста! — сквозь смех взмолилась Темнота.

Хоть я и планировал еще порассуждать на эту тему, но внял просьбе подруги и начал думать о плетении, которое увидел. В принципе, если разложить его на мелкие детали, то можно запомнить. Пусть не сразу и не целиком, но наверняка мне это удастся. Нет, я не имею права сдаваться, ведь призом будет небо, которое мне так хочется покорить.

Отсмеявшись, Темнота подошла ко мне и сообщила с некоторым удивлением:

— Знаешь, Алекс, а ведь ты не первый мой избранник, которому я рассказала об этом.

— И что? — спросил я, не дождавшись продолжения.

— Я очень удивлена, что ты не собираешься менять свое отношение ко мне, — призналась подруга.

— А надо? — уточнил я. — Если тебе так хочется, могу пару молитв разучить и восхвалять тебя при каждом удобном случае.

— Нет, что ты! Ничего этого не нужно! Я же не примитивная богиня, которая питается силой верующих.

— Тогда чему ты удивляешься? — не понял я.

— Тому, что ты так спокойно это воспринял.

Я тут же припомнил свои ощущения в момент осознания того факта, что передо мной создательница этого мира, и слегка покачал головой. Не сказал бы, что это произошло спокойно.

— Я говорю не об этом, Алекс, — сказала подруга. — Понимаешь, те избранники, которые узнали о моей сущности, тут же начинали благодарить меня, поклоняться передо мной, молить, чтобы я сказала им, что нужно сделать, чтобы заслужить мою благосклонность, пытались приносить мне жертвы... и еще десятки вариантов, о которых я даже не хочу упоминать. Но ты... После осознания этого факта ты не поменял своего отношения ко мне, и продолжаешь считать меня своей подругой!

— Тебе это не нравится? — осторожно осведомился я, когда она замолчала.

Темнота обняла меня и прошептала в самое ухо:

— Не смей думать о подобном! Мне доставляет огромное удовольствие общаться с тобой как с равным, а не выслушивать восхваления тупого раба, ползающего передо мной на коленях. Я не хочу, чтобы ты превратился в одного из тех несчастных, которых свела с ума одна мысль о том, что я снизошла для общения с ними. Мне нравится, что ты видишь во мне подругу, и не считаешь это чем-то неестественным. Алекс, я рада, что не ошиблась, сделав тебя своим избранником, и верю, что именно тебе удастся пройти свой путь до конца!

Я почувствовал легкий поцелуй на щеке, улыбнулся и спросил:

— А может, раз пошло такое дело, скажешь, что я должен буду сделать?

— Нет, время еще не пришло, — ответила подруга, разжимая объятия.

Я разочарованно выдохнул:

— Вот незадача! А я так надеялся... Ладно, пока у нас вечер откровений, может быть, скажешь мне свое имя? Так, просто ради интереса. Я же не думаю, что ты единственная создательница во всем... э-э... как это называется?

— Сопряжение — более близкое понятие, — подсказала Темнота.

— Вот-вот, — радостно подхватил я. — Должны же вы как-то между собой различаться?

— Алекс, мое имя тебе ничего не скажет. Ты просто не сможешь его воссоздать.

— Да ладно, я же эльфийским владею, так что могу воспроизвести любой набор звуков.

Темнота улыбнулась и сказала:

— Ты не понял. Мое имя нельзя воссоздать речью, это больше похоже на... Хотя, проще будет показать.

На меня вдруг упал мыслеобраз, придавив собой разум и сознание. Я раньше при общении с драконами и не предполагал, что образы могут быть "тяжелыми", но сейчас создалось именно такое впечатление. По-моему, он был таким информативным, что все мои знания рассветной школы по объему намного ему уступали. Этот образ развернулся в моем сознании феерией цветов, звуков, запахов, тактильных ощущений и всего прочего. Вообще, переводя в словесную форму, можно сказать, что я увидел яркую картину, которую даже не смог осознать, так как она была даже не объемной, а насчитывала гораздо больше измерений, чем три. Она рождала в моей душе чувство восхищения и радости. Я услышал музыку, которую не под силу было воспроизвести ни одному земному оркестру. Просто не существовало таких инструментов, чтобы воссоздать все эти звуки, которые сливались воедино и создавали ощущение легкой грусти и бездонного пространства. Я почувствовал своей кожей прикосновение, которое можно было разделить на ощущения от нежнейшего шелка, холодной острой стали, влажной травы, мыльной пены... остальное я просто был не в силах определить. Я ощутил запахи, которые не были ароматами известных мне цветов. Какой цветок может издавать запах вожделения? А какие духи смогут передать аромат восторга?

Но самое главное — я внезапно понял, что все то, что я ощутил, это едва ли половина образа, потому что он был рассчитан на чувства, которых не было у человека. Поэтому я никогда не смогу не то что воссоздать, а даже целиком услышать имя моей подруги. Во всяком случае, в ближайшие лет сто. Чтобы полностью осознать его, мне наверняка придется стать богом, что, откровенно говоря, настораживает. Поэтому я только взял этот образ и спрятал в запасниках своей памяти, работая по принципу "авось пригодится".

Вынырнув из неведомых глубин подсознания, я ошалело посмотрел на Темноту, все еще чувствуя на языке привкус симпатии. Как вообще у симпатии мог появиться вкус? Хрен его знает, но, тем не менее, это было именно так.

— Ну и как тебе мое имя? — иронично спросила Темнота.

— Мда... — восхищенно протянул я и уточнил: — А нет чего-нибудь покороче? Так сказать, сокращенный вариант для близких родственников и друзей?

Подруга снова рассмеялась, а потом ответила:

— Алекс, зови меня, как и прежде. Мне так больше нравится.

— Нет проблем, — улыбнулся я.

— А сейчас тебе уже пора отдохнуть...

Темнота потянулась ко мне, готовясь подхватить мое сознание, но я покачал головой.

— Нет, подруга, дело еще не закончено. Покажи-ка еще раз последнюю часть.

Темная фигура застыла в ошеломлении.

— Но ведь ты же сам решил, что это тебе не по силам.

— Если браться только за то, что по плечу, не будет никакого роста и развития! — откровенно паясничая, озвучил я мудрую мысль. — Так что показывай, буду пытаться запомнить. Тем более, ты же сама недавно сетовала, что мне не хватает знаний. Вот и будет возможность их пополнить.

Подруга не спешила демонстрировать мне последний фрагмент мозаики. И хотя я не читал ее мысли, но догадывался, о чем она думает. Ведь все то, что Темнота продемонстрировала мне до этого, служило только одной цели — показать мне мой уровень мастерства. И когда я, пыхтя от натуги и едва не портя воздух, все-таки создал канву плетения, она предъявила мне самую важную его деталь, чтобы я проникся и понял, что это для меня абсолютно невозможно. Однако я не стал оправдывать ее ожиданий и отказываться от мысли, что все-таки смогу это сделать, а просто ждал. Ждал, глядя на молчавшую Темноту, и надеялся, что она сделает правильный выбор.

— Поразительно, — прошептала подруга. — Я опять ошиблась в тебе...

Передо мной вновь возникло плетение тела дракона, но прежде чем заняться его разбором, я спросил:

— Кстати, а сколько времени прошло? По моим ощущениям, мы здесь уже где-то дня два-три, а в реальном мире?

— Там только наступает рассвет, — ответила подруга.

"Нормально, — подумал я. — Время терпит, особенно в таком состоянии. Так что можно спокойно сосредоточиться на запоминании плетения."

На то, чтобы запомнить всю структуру последнего фрагмента, мне потребовалось десять дней. Порой мое сознание просто отключалось, и тогда подруга нежно укрывала меня своим черным одеялом и позволяла несколько часов отдохнуть. Но после сна я не выныривал в реальность, а оставался в том самом пограничном состоянии и вновь продолжал разбор плетения. Но запоминание оказалось как раз не самым сложным процессом. Труднее было затем воспроизвести плетение, потому что формировать все его части следовало одновременно, иначе части просто сливались друг с другом, нарушая целые блоки. На это у меня ушло еще два дня, заполненных бесплодными попытками сформировать магическую структуру... по образу, блин, и подобию, чтоб его!

Когда же мне удалось в первый раз создать его целиком, я даже не понял, что произошло, и продолжал тупо контролировать структуру, удерживая ее от распада. И только тогда в мое сознание проник голос подруги:

— Алекс, у тебя получилось.

С недоверием я посмотрел на фрагмент, который и не думал распадаться, а потом осторожно отпустил его. Плетение не развеялось, не нарушилось, а продолжало висеть передо мной, поражая своей сложностью. Получилось. Сил радоваться не было. Вообще, я с трудом вышел из полуавтоматического состояния, в котором пребывал все эти дни, и пока даже не мог толком осознать, что сотворил.

— Алекс, ты как? — обеспокоенно спросила подруга и подошла ко мне.

С трудом ворочая мыслями, я ответил:

— Пока еще не знаю. Но через часок должен прийти в себя.

Темнота размахнулась и отвесила мне сильную пощечину, от которой я отлетел на несколько шагов и приземлился на спину. Приняв сидячее положение, я ощупал челюсть, и только потом сообразил, что в таком состоянии мне уж точно ничего не грозит. Поглядев на подругу, я криво усмехнулся и сказал:

— Да, ты права. Так будет намного быстрее.

— Я же говорила, что ты еще не готов к этому!

— Ну и ладно. Зато у меня получилось!

Да, у меня вышло! Дикая радость заполнила меня, перехлестывая через край. Я вертел получившуюся часть плетения и не мог найти в ней изъянов. Она была именно такой, какой нужно. Я все-таки смог это сделать! Но для закрепления можно и проверить. Я развеял структуру перед собой и принялся выстраивать ее заново. На этот раз мне хватило всего часа, чтобы добиться результата. Наверняка мне помогало осознание того, что один раз я это уже сделал, поэтому второй дался намного легче. Основы психологии, мать бы их! Если бы еще Темнота не твердила, что это невозможно, я потратил бы меньше времени на освоение всего этого плетения.

Осмотрев полученный результат, я начал создание остальных кусков. На этот раз я их формировал одновременно, ведь они были намного проще, чем основной фрагмент, поэтому уже через пятнадцать минут я смотрел на совершенную структуру плетения, которое поможет мне обрести... А кстати, что оно вообще должно делать? Ответ подруги не заставил себя долго ждать.

— С помощью этого плетения ты можешь создать для себя тело дракона.

— То есть, обратиться? — уточнил я.

— Нет, именно создать, — повторила Темнота. — Данная конструкция изымает твою энергетическую структуру, сознание и память из оболочки, которую затем разрушает, а взамен создает новую форму, в которую и помещает все то, что является твоей сущностью. К оборотничеству данное плетение не имеет никакого отношения, потому что не является изменением существующего тела.

— Ага, — кивнул я. — Тогда дай угадаю, для того, чтобы вернуться обратно, мне нужно будет построить такое же плетение, но последним фрагментом будет структура тела человека?

— Да, — подтвердила Темнота. — И кстати, структура твоего нынешнего тела гораздо сложнее, поэтому для того, чтобы вновь стать прежним, тебе придется очень постараться.

— Сложно — не значит невозможно! — парировал я. — Так что после того, как я попробую стать драконом, ты мне покажешь, как вернуть себе человеческий облик, ладно?

— А ты не хочешь узнать его сейчас? — удивилась подруга.

— Нет. Сейчас я мечтаю только об одном — попробовать активировать плетение в реале. Да, чуть не забыл, сколько ему нужно силы?

— Тебя это не должно волновать, — усмехнулась Темнота.

— Ну, тогда спасибо за науку, я пошел!

Но не успел я даже попытаться вернуться в свое тело, как моя подруга подошла ко мне и решительно сказала:

— Не сейчас. Ты слишком устал, поэтому тебе необходимо отдохнуть, иначе вместо дракона ты рискуешь превратиться неизвестно в кого.

— В шершану? — усмехнулся я, чувствуя, что действительно вымотался за все это время.

— В лучшем случае, — прошептала Темнота. — А можешь и в гигантского ядовитого слизня... Спи, Алекс...

Я закрыл глаза и вновь почувствовал, что лечу. Это было прекрасное чувство, которое напомнило мне о цели всех моих усилий и этого неимоверного умственного напряжения. Скоро, совсем скоро я получу крылья! Это была последняя мысль, промелькнувшая у меня в сознании, прежде чем я отключился.

Не знаю, спустя какое время я пришел в себя, но первым, что увидел, был каменный оплавленный потолок пещеры. Большой и явно не моей. Затем до меня донесся размеренный звук капающей воды, и я понял, что нахожусь в гостях у Мудрейшей. Попробовав пошевелиться, я обнаружил, что лежу на большом ложе из сухой травы, а рядом спит старая драконица. Аккуратно, чтобы не разбудить бабушку, я активировал плетение левитации и поднялся над ложем, не производя никакого шума. Опустившись на камень, я поглядел на Мудрейшую. Похоже, что она сильно постарела за эти дни. Вот этой морщинки на ее морде точно не было. Наверняка она думала, что я больше никогда не очнусь, поэтому очень переживала.

Глядя на бабушку, я почувствовал сожаление и раскаяние. Да, все-таки я — недоношенное яйцо, потому что так и не научился задумываться о последствиях своих поступков. Это для меня пролетело четырнадцать тяжелых трудных дней, а здесь наверняка прошло всего три... Но зато каких! Я даже боялся подумать, что испытали драконы, обнаружив на следующий день мою бесчувственную тушку. Однозначно, не радость. И самое главное — что мне стоило проснуться на рассвете и сделать перерыв в занятиях? Так ведь нет, побоялся, что на следующую ночь Темнота окажется не в настроении, и передумает меня учить. Эх, взрослеть мне нужно! И срочно.

Мягкими шагами я направился прочь из пещеры. Проходя по извилистому ходу, я разглядывал драконов, мирно спящих в своих пещерках. Увидел Лара, крылья которого слегка подрагивали. Видимо, ему снилось что-то беспокойное. Заметил Сара, растянувшегося на спине, Мару, свернувшуюся калачиком. Все они спали, не думая просыпаться от легкого шороха моих шагов. Мысли свои я закрыл загодя, чтобы ненароком не разбудить стаю, поэтому беспрепятственно добрался до выхода и остановился на площадке.

Была глубокая ночь. Звезды ярко сияли на небосводе, а прибой все так же мерно шумел внизу. В недрах скал спала стая, а до рассвета было еще часов пять. Самое время поэкспериментировать. Последнее слово заставило меня передернуть плечами. Все-таки во мне еще были живы воспоминания о недавних ночных экспериментах. Кстати, пока есть куча времени, можно задуматься над тем, что же я вытворял в эти дни. Несомненно, я вел себя как глупый подросток, захотев получить все и сразу. По уму ведь стоило спокойно сесть, рассчитать нормальные варианты плетений, протестировать их сначала виртуально, а уже потом заниматься испытаниями на себе.

Но я, как последний дурак, с упорством, достойным любого барана, раз за разом испытывал плетения, которые были настолько несовершенными, что просто страшно становилось. Сейчас я только диву давался, почему вдруг без подготовки и предварительной проверки напяливал на себя видоизмененный кокон и поднимался вверх, даже не удосужившись проверить, станет ли он держать воздух после всех изменений. И еще очень удивлялся тому, что решил попросить помощи у Темноты только после пяти дней такого безумства. Ну а про мое безответственное отношение к родственникам можно было вообще не вспоминать. Так что впору спросить — что со мной происходит, и от чего это я вдруг резко поглупел?

Спустя несколько минут размышлений я нашел причину. Просто Лар был очень молод, поэтому вместе с кровью мне передалась часть его черт характера — таких как безрассудство, упрямство, опрометчивость, недальновидность. Вернее, они, конечно, не передались в буквальном смысле, а просто усилились. И теперь можно говорить о том, что именно благодаря этому братанию я скинул лет десять, вновь вернув себе молодость. Именно поэтому в последнее время меня часто подмывало устроить какую-нибудь дикую выходку. Именно потому я натворил много глупостей, пока был рядом со стаей.

Разобравшись в себе, я смог с облегчением вздохнуть. Все оказалось совсем не смертельно, а даже наоборот. И теперь я легко смогу себя контролировать, а также привести свой характер в порядок. Ведь мне не потребовалось много времени для того, чтобы пережить переходный период после братания с Алоной. Во многом мне помогло то, что я упорно занимался в рассветной школе. Да и после того, как в числе братьев у меня появился Ренард, также не прошло много времени, прежде чем я вновь привел в норму психику, так как был всерьез занят войной. Ну а потом, когда со мной побратались остальные, я так же легко смог устаканить свою личность во время неспешного похода к столице.

Внезапно я понял, что и сейчас благодаря занятиям с Темнотой я сумел привести в норму свой характер. Ведь если бы этого не произошло, начал бы я вообще размышлять на эту тему? А так ощущаю, что стал абсолютно таким же, как и раньше. Ну, кроме того, что вдруг полюбил летать. Все-таки был и другой плюс в этих занятиях, кроме того, что я научился создавать одно нереально сложное плетение. Все мои черты характера пришли в норму, а психика вновь претерпела некоторые изменения, скомпенсировав влияние крови Лара. Конечно, не полностью, так как это было невозможно, но все же довольно ощутимо. Так что теперь я уже не ощущал себя глупым подростком, не способным отвечать за последствия своих поступков.

Улыбнувшись, я поднялся с камня и понял, что пришло время от размышлений перейти к делам. Сосредоточившись, я стал формировать центральную часть нового плетения и тут же осознал, что в реальности это делать намного сложнее. Пару раз мне приходилось начинать все заново, потому что мое плетение просто расплывалось, но через полтора часа упорных усилий я добился того, что передо мной появилось то, что Темнота назвала телом дракона. Стабилизировав его, я попытался было начать формирование всего остального, но потом понял, что без моего внимания основа начинала распадаться.

Недоумевая, с чего бы это могло быть, я попробовал вновь, но все шло к тому, что пока я буду создавать окружение, лишенная контроля основа развеется. Тогда я сделал единственно правильный выбор — внедрил в плетение блок, который отвечал за самовоспроизведение и поддержание структуры, взяв его из плетения маскировки. Естественно, мне его пришлось на несколько порядков усилить, так как плетение маскировки было намного проще. Но, сделав это, я напитал блок энергией и понял, что за основу можно было больше не волноваться. Ее структуру развеет разве что постороннее вмешательство. После этого я принялся формировать остальные части, причем по отдельности, чтобы облегчить себе работу, снабжая их подобными блоками. Они совсем незначительно меняли структуру и могли быть впоследствии безболезненно удалены.

Закончив построение, я оглядел результат. В реальности плетение выглядело еще масштабнее и сложнее. Оглядев его со всех сторон, я понял, что первый этап закончен, и перешел ко второму — удалению лишних блоков из структуры. Вот только они почему-то не хотели извлекаться. Невероятно, но после их вырезания нарушалась вся форма целых частей! Поразмыслив над этим феноменом, я так и не пришел к какому-нибудь выводу, но понял, что если их все удалить, то плетение я точно не смогу удержать. Просто не хватит способностей. И если в том состоянии между сном и реальностью я еще мог контролировать всю конструкцию, то наяву мне это не под силу. Права была Темнота, мой уровень магических умений еще оставляет желать лучшего.

Но ведь, с другой стороны, эти блоки и не мешают. Они никои образом не должны повлиять как на работу плетения, так и на ее результат, а значит, их можно оставить. Взвесив все за и против, я решил рискнуть. Причем это был не безрассудный риск, которому я подвергал себя несколько дней назад. Нет, я все точно рассчитал, соотнес со своим опытом, и только потом принял решение продолжить эксперимент. Осторожно, не спеша я стал вливать энергию в плетение. Темнота не сказала, сколько силы для этого было необходимо, поэтому я решил заполнить его под завязку. Все-таки речь шла о создании нового тела, а в таком деле экономить нельзя. Когда плетение засияло ярким солнышком, я остановился, а затем пробормотал: "Ну-с, приступим!" и активировал созданную магическую структуру.

Вначале ничего не происходило, поэтому я уже начал было волноваться, что ничего не вышло, но потом плетение задвигалось, задергалось и начало меняться. С удивлением я наблюдал, как из него вырастают длинные яркие щупальца, которые двигались и все больше удлинялись.

— Ну и осьминожка! — восхитился я, следя за активизацией плетения.

И тут одно из щупальцев схватило меня за ногу. Тотчас к нему присоединились остальные, которые начали обвивать мое тело плотными кольцами, сжимая в объятиях. Никаких неприятных ощущений не было, поэтому я не сопротивлялся, полагая, что так и нужно. И даже когда щупальца начали меня подтаскивать в середину плетения, ничего плохого не заподозрил. Но на грани сознания вдруг прозвучал дикий крик Темноты, который слышался слабым шепотом:

— Не-е-ет!!! Остановись!!!

Вот тогда я понял, что процесс пошел совсем не так, как было запланировано, и попытался освободиться. Плетение на мои жалкие потуги никак не реагировало. Попытавшись его развеять, я не преуспел, а когда вспомнил про то, что являюсь Темным магом и хотел просто лишить структуру силы, край сияющей сферы коснулся моего тела. Дикая боль резанула по нервам и сразу же вышибла сознание прочь. Но я не попал в объятия Темноты, и даже не очутился на поле с черными кристаллами, а просто отлетел подальше от своей тушки и смог наблюдать за дальнейшей работой плетения.

Оно, словно гигантский осьминог, засовывало меня прямо в пасть. В ту область, где располагалась структура драконьего тела. Прижав мои ноги к груди, щупальца обвили меня со всех сторон и истаяли, а я так и остался в самой середине магической сферы, окружаемый со всех сторон внешними блоками. И тогда плетение стало сжиматься. Оно буквально впивалась в мое тело, а также врезалась в ауру, оставляя на ней следы повреждений. Хотя, как можно на плазме оставить следы? Выяснилось, запросто! В местах проникновения она покрывалась рубцами, которые очень ярко светились, вызывая ощущение порезов на живом теле. А плетение продолжало сжимать свои объятия, удобно устраиваясь внутри меня, и используя ауру в качестве носителя. Наконец, когда оно забралось практически полностью, яркая вспышка на короткий момент лишила меня сознания.

Когда я вновь пришел в себя, то обнаружил, что лежу на камнях в позе эмбриона. Вытянувшись, я попробовал привстать. В глазах еще плясали огоньки и плавали разноцветные круги, но факт оставался фактом — я был жив.

"Вероятно, ничего не получилось" — со вздохом подумал я.

Оглядевшись вокруг, я понял, что моя отключка не заняла много времени. До рассвета все еще оставалось несколько часов, а драконы и не думали просыпаться. Подвигавшись немного в разные стороны, я провел инвентаризацию. Вроде бы все на месте, ничего не болело. Да и на моей ауре повреждений не наблюдается. Но все-таки нужно взглянуть повнимательнее. Сосредоточившись, я внутренним зрением начал оглядывать свою... хм... короче, свой сгусток плазмы. Никаких посторонних образований ни в нем, ни на нем я не обнаружил. Хотя, что это за ерунда?

Присмотревшись внимательнее, я понял, небольшое пятнышко на ауре было привязкой к клятве, которую давала мне Снежана. Даже странно, что она сохранилась. Ведь когда моя аура менялась после битвы в степи, все привязки к парням из моего отряда просто были уничтожены. Однако, поразмыслив немного, я пришел к выводу, что на клятву верности не влияет изменение ауры носителя. На нее влияет только смерть, а ведь я в тот момент умер без дураков. Ну а при рождении моя аура только поменяла свою структуру, а не отделилась от тела, так что плетение сохранилось и даже находилось в рабочем состоянии.

Подумав, что нужно будет как-нибудь связаться с графиней, а то уже полгода не видел, я вынырнул в реальность. Итак, подведем итоги — вместо замены тела получился пшик. Все усилия пошли дракону под хвост, а усилия-то были немаленькими. Ну и что теперь? Попробовать еще раз? Так ведь рассвет уже скоро, а свидетели мне при опытах точно не нужны. В общем, нужно дождаться ночи, а уж потом... Эх, как жаль, что ничего не вышло. Я ведь уже начал мечтать о том, что сегодня получу крылья, смогу потанцевать вместе со стаей, встретить рассвет в небе. Задумавшись об этом, я вдруг начал представлять, что чувствуют при этом драконы, и вспомнил ту самую песню, которую исполнила для меня Мара. И тотчас словно наяву ощутил все эти прекрасные моменты полета через бурю, наперегонки с ветром, почувствовал крылья за своей спиной...

На краткий миг мое сознание поглотил мрак, а когда я вновь пришел в себя, то понял — кое-что изменилось. Создавалось такое впечатление, будто я завис над каменным полом, который сейчас отчего-то располагался гораздо ниже, чем следовало. Вот только я точно не применял плетение левитации, поэтому наклонил голову вниз, чтобы посмотреть, на чем же стою, и увидел большое чешуйчатое серое брюхо и когтистые лапы.

— Мать вашу! — воскликнул я в изумлении, но из моей зубастой пасти вырвалось только громкое рычание.

"Я — дракон!" — произнес я уже мысленно и покачнулся. И тут же почувствовал, что мой хвост автоматически оперся о камни и позволил мне не рухнуть на спину.

Хвост? Я же чувствую его! Пошевелив своей новой конечностью, я пододвинул ее поближе и взял в лапы. Затем подергал для верности и ощутил легкую боль, что исключало возможность сна... Или все-таки нет? С Темнотой никогда нельзя утверждать этого наверняка, ведь один раз она уже подарила мне весьма реалистичный сон. Но зачем ей делать это сейчас? Только чтобы уменьшить мою тоску по небу? Нет, нелогично получается, поэтому можно с большой вероятностью заявить, что я все-таки нахожусь в реальности, а не в мире грез.

Опустившись на передние лапы, я понял, что находиться в таком положении гораздо легче, поэтому продолжил осваивать новое тело. Я походил взад-вперед, поприседал, даже подпрыгнул пару раз... Нет, что-то явно не то! Я ведь никогда раньше не был драконом, так откуда знаю, как нужно двигаться, как поворачиваться, да и вообще как шевелить хвостом? Ведь по идее мне даже ходить надо было учиться заново! Но, похоже, мне досталось драконье тело вместе с бонусом — всеми навыками, необходимыми для его слаженной работы. А ведь получается, что я и летать тоже могу!

На пробу я пошевелил крыльями за спиной, потом развернул и оценил их размах, соотнеся с размером входа. Мда, судя по размерам, я немного больше Сара, а ведь тот далеко не малявка в драконьей стае. Попробовав ими взмахнуть, я задел свод пещеры, потому отошел на самый край и повторил свои эксперименты там. Откуда-то пришло понимание, как нужно двигаться, чтобы взлететь с места, каким образом складывать крылья, чтобы не зацепить поверхность... Нет, точно, нехилый бонус!

Оставив всю осторожность, я подошел к краю, а затем безо всякого страха прыгнул вниз. Ветер тут же расправил мои крылья и наполнил их. Чувствуя безумный восторг, я едва сдержался, чтобы не заорать. Почти перед самыми камнями, о которые бились волны, я выровнялся и стал набирать высоту. Пара десятков взмахов, и я уже в бескрайнем небе, подхваченный надежными руками ветра. Заложив вираж, я ушел вправо, потом попробовал свечой взвиться ввысь, затем штопором ушел к самым волнам, выровнявшись и касаясь воды своей лапой. Это было счастливое безумство, наполнявшее меня чистой радостью и почти детским счастьем. Все мое естество заполнила одна единственная мысль — я умею летать!

Глава 14. Танцы и небо

Мой полет продолжался где-то около часа. За это время я успел насладиться новыми возможностями и оценить способности своего драконьего тела. Ни на секунду я не пожалел, что решился на этот эксперимент, ни разу не усомнился в правильности своего выбора. И только когда я почувствовал накапливающуюся в мышцах усталость, решил повернуть назад. Подлетая к скалам, я заложил лихой вираж, а потом спикировал вниз, прямо на площадку зала торжеств. Однако я немного не рассчитал скорость, поэтому меня по старой доброй традиции кубарем пронесло по камням и спустя два оборота впечатало в гранитную глыбу посередине зала.

Зашипев от боли, я схватился за пострадавший нос. Теперь-то мне стало понятно, что чувствуют драконы, когда им приходится принимать на него удары. Поднявшись и зажимая морду передними лапами, я пошевелил крыльями и понял, что ничего не сломал, не порвал и вообще — отделался только ушибом морды. Отняв лапу, я обнаружил на ней кровь. Мда, сильно расквасил. Задрав голову к небесам, я вновь подошел к краю и уселся недалеко от него. Что ж, теперь нужно подождать остальных. Представляю, что они подумают, когда увидят, насколько я изменился.

Кровь все не унималась. Она текла, попадая в глотку, и затрудняла дыхание. Шмыгнув носом, я подумал о том, что потерял некоторые свои преимущества, которые имел в предыдущем теле. Например, регенерацию, которая является весьма полезной штукой. А теперь придется смотреть в небо минимум минут десять, пока кровь не остановится. Я вновь хлюпнул носом и зло подумал: "Да что же ты никак не уймешься! Был бы я человеком..."

И тут у меня вновь потемнело в глазах, а когда я опять ощутил власть над телом, то обнаружил, что стою на четвереньках, задирая голову к звездам. Вот только она что-то не задиралась, поэтому мне приходилось поворачиваться боком. С удивлением я осмотрел себя. Я вновь находился в своем теле, полуголом и с мечами за спиной. Кстати, я ведь даже не задумался о том, куда они делись после превращения, видимо, так ошалел от осознания того факта, что стал крылатым и чешуйчатым. А ведь при разрушении моего тела они по любому должны были остаться на полу пещеры.

Машинально прижав руку к носу, я потер его и понял, что он уже не болит, а когда посмотрел на ладонь, то не увидел на ней крови.

— Та-а-ак! — протянул я и уселся на пол. — Будем рассуждать здраво.

Я нервно хихикнул. Какое уж тут здравое рассуждение! Но пройдемся по фактам. Итак, я смог стать драконом, причем со всеми необходимыми навыками опорно-двигательной системы. Но ведь потом я смог вернуть себе обычное тело, несмотря на то, что Темнота утверждала, что это невозможно. Кроме того непонятное исчезновение мечей и одежды очень сильно сбивало с толку, ведь подруга-то говорила только о теле. В общем, выходит хрен знает что! Или это все-таки сон, где все возможно?

О последнем размышлять совсем не хотелось, поэтому я вновь осмотрел свою ауру, и в который раз не смог обнаружить на ней ни следа от действия плетения. Решив повторить эксперимент, я максимально точно вспомнил свои ощущения и эмоции, которые испытывал в первый раз, представил себя драконом и страстно захотел стать крылатым. Короткий миг темноты — и я вновь большой и хвостатый. Кстати, теперь я обратил внимание на то, что моя чешуя, оказывается, не серая, а серебристая. Потрогав свой нос, я посмотрел на лапу и не обнаружил крови, хотя она за несколько минут никак не могла уняться. А если бы и так, все равно бы остались пятна на чешуе, а она выглядит чистой и совсем как новая... Новая?

А если допустить, что плетение все же удачно активировалось, но каким-то образом осело в моей ауре, и теперь по желанию может наделять меня новым телом дракона? Тогда это объясняет и отсутствие крови и боли в разбитом носу, а также то, что крылья совершенно не чувствуют усталости, хотя я ими здорово поработал. Ладно, теперь попробуем испытать еще кое-что. Я попытался сформировать простейший магический захват, подхватил им один из камней для сидения и поднял его в воздух. Тот взлетел как миленький, а я убедился — в драконьем теле мне остается доступной магия, что доказывает удачную активацию плетения Темноты.

"Нет, я отказываюсь что-либо понимать!" — подумал я и снова сменил облик. Или я уже притерпелся, или это стало происходить намного быстрее, но теперь миг черноты перед глазами казался крошечным и почти незаметным.

— Проведем следующий эксперимент, — пробормотал я, снял мечи с курткой, а потом взял в руку здоровенный булыжник весом килограмма в три.

После этого я вновь пожелал оказаться драконом, а спустя миг с удивлением рассматривал свою пустую лапу, в которой не было никакого камня. Посмотрев на пол, я обнаружил там только мечи и драную куртку. Нет, это уже не смешно и противоречит всем законам логики и элементарной физики. Если клинки с одеждой еще можно понять — на них подействовало мое плетение, и они изменялись вместе со мной, то исчезновение камня объяснить было никак нельзя. Он же должен был оказаться у меня в лапе, или хотя бы упасть на пол, когда предыдущее тело разрушилось!

Мда, как говорится, встречайте, я выезжаю. Подпись — ваша крыша. Нет, нужно срочно посоветоваться с Темнотой, иначе я точно лишусь остатков здравого смысла. Сосредоточившись, я представил себя в обычном теле, и тут же произошла смена. Причем на этот раз это произошло моментально, как будто просто поменялась картинка. Оказавшись в старом теле, я тут же зашипел от боли и принялся шепотом материться. Дело в том, что булыжник, про который я благополучно забыл, выпал у меня из пальцев и ударил прямо по мизинцу на ноге. Попрыгав немного на одной конечности, а потом пнув со злости экспериментальный камень, я слегка успокоился, затем лег и постарался расслабиться.

Спустя несколько минут я ощутил рядом с собой присутствие Темноты и обрадовался. Все-таки происходящее не было сном, и не зря я старательно отгонял от себя мысли о нереальности происходящего.

— Скажи, можешь объяснить, что вообще происходит? — спросил я с надеждой.

— Тебе покороче, или сразу со всеми подробностями? — уточнила подруга.

— Давай сначала покороче.

— Ты идиот!

Не дождавшись продолжения, я ухмыльнулся и спросил:

— А вариант с подробностями?

— Пожалуйста. То, что ты сделал с моим плетением, было глупо, непрофессионально, рискованно и совершенно безответственно! Тебя могло вообще размазать по камням, так что даже следа от ауры не осталось бы!.. Но благодаря твоему везению, плетение все же сработало, хотя и не так как нужно.

— Это я уже понял. А поконкретнее? — попросил я подругу.

— Во-первых, ты изменил плетение, добавив в него два десятка лишних блоков, благодаря которым оно не развеялось после активации, а продолжило существовать. Во-вторых, ты влил в него чрезмерное количество энергии, из-за чего оно сработало совсем неправильным образом. Вместо того чтобы распылить твое тело и взять энергию у него, оно просто создало новое тело. В-третьих, твои блоки позволили сохранить его структуру неизменной, так что оно в результате осталось в твоей ауре, питаясь от нее и поддерживая твое старое тело в момент смены.

— То есть? — не въехал я.

— Если говорить языком, понятным и детям, то ты вместо велосипеда соорудил космический корабль, на котором катаешься с горки. Твой вариант плетения создал особый пространственный карман, в который при активации помещается твое старое тело. Причем вместе со всем, что на нем надето, или находится в руках, как ты уже успел убедиться. Это происходит потому, что плетение формирует некий кокон вокруг тебя, который перемещает все, кроме сознания, которое переносится во вновь создаваемое тело. Причем это новое тело после того, как становится ненужным, не помещается в пространственный карман, а превращается в обычную энергию, которая вновь возвращается в твою ауру.

— Ладно, с этим вроде понятно, — почесал я затылок. — Хотя мне все-таки ужасно интересно, как образуется этот карман и чем занимается без меня мое истинное тело.

— Ничем, — пояснила Темнота. — Этот карман не является реальностью в твоем понимании. Его пространство ограничивается тремя измерениями, поэтому там нет времени.

— Ну, мне сильно полегчало! — с иронией заявил я. — А вот объясни, пожалуйста, мне один очень странный момент. Моя аура, согласно изначальному плану, должна была перенестись в новое тело, но я уже успел убедиться, что регенерация в драконьем отсутствует, поэтому можно сделать вывод, что этого не происходит. А тогда, собственно, и возникает вопрос — а как же я могу пользоваться магией?

— Алекс, умение магического оперирования не является способностями, определяемыми аурой. Это свойство разума, для которого аура — просто источник энергии.

Ну да, все вполне логично. Ведь могут же магичить церковники, которые не являются одаренными, а кроме того, благодаря плетению клятвы я неоднократно пользовался магией в телах своих бойцов, поэтому довольно странно, что сейчас об этом отчего-то позабыл. Но теперь выходит, что мои предположения о том, как Алкис делал своих сторонников магами, в корне не верны. Он не изменял их энергетическую оболочку, награждая особыми способностями, он просто обучал их магии, неким хитрым способом довольно быстро "раскачивая" энергетический резерв обычных людей.

В общем, не стоит забывать, что магия — это результат работы сознания. Именно поэтому я смог создать плетение в драконьем теле, которое само по себе является отличным источником силы. Но ведь это еще не все странности. Если плетение не разрушает тело, но при этом переносит все, кроме сознания, то как я могу пользоваться своей памятью? Я сильно сомневаюсь, что за столь короткий промежуток времени плетение способно считать всю информацию из моей черепушки, перебросить ее в создаваемое тело, а потом, при обратной смене, проанализировать ее на предмет изменений и вернуть на прежнее место.

— А это уже вопрос к тебе, — сказала подруга. — Я не могу сразу разобраться в том, что ты сделал с моим плетением. Да, в моем варианте оно должно было переместить всю твою сущность в новое тело, но ты же превратил его непонятно во что, поэтому переносится только твое сознание, но не все остальное. И даже память остается в истинном теле, но ты благодаря некоему каналу связи с пространственным карманом получаешь к ней доступ, даже не осознавая этого.

Ох, как все запущено! Недаром ведь говорят, что один дурак может натворить такое, что и десять мудрецов не разберутся.

— Ну и что ты теперь скажешь? — поинтересовалась Темнота.

Нет, общение со мной влияет на подругу не лучшим образом. Вот и нотки ехидства прорезались.

— А ведь неплохой кораблик вышел! — усмехнулся я в ответ. — Нет, кататься с горки на нем, конечно глупо... Значит, будем потихоньку учиться на нем летать!

Темнота грустно вздохнула.

— И когда же ты поумнеешь... Алекс, ты хоть понимаешь, что мог бы умереть?

— Да все я прекрасно понимаю, — огрызнулся я. — Как и то, что ты отчего-то забыла меня предупредить о том, что создавать такое плетение в реальности намного сложнее, так как становится намного проблематичнее его удерживать. А ведь если бы ты вспомнила про этот момент, я просто потратил бы еще пару ночей на тренировки, и все получилось бы, как нужно. Но ты так не хотела, чтобы я становился драконом! Да и правильно, вдруг я после этого не захотел бы превращаться обратно... Так ведь?

Темнота молчала, но я знал, что был прав. Ей очень не хотелось, чтобы я сворачивал со своего пути. Ей не было нужно, чтобы я забывал о необходимости магического образования. Так я что, против? Зачем же тогда перестраховываться, если в итоге это приводит к очень серьезным последствиям?

— Прости, Алекс... — прошептала подруга. — Я боялась, что ты не захочешь вновь становиться человеком.

— Я и так давно уже не человек, — возразил я.

— Не юродствуй, я совсем иное имела в виду... Мне страшно, Алекс. Я боюсь потерять тебя, я боюсь снова ошибиться, как это случалось много раз до этого. Именно поэтому я надеялась, что у тебя ничего не выйдет... Прости.

Я почувствовал ее искреннее раскаяние и понял, что не в силах обижаться. Да, конечно, нужно было покорчить из себя оскорбленного в лучших чувствах, а заодно получить в виде дополнения к извинениям какие-нибудь ответы на вопросы или парочку новых плетений... Но я просто не мог злиться на свою подругу, которая не раз спасала мне жизнь, а сегодня подарила небо. Поэтому я подошел к темной фигуре, осторожно обнял ее за плечи и прошептал на ушко:

— Давай просто забудем обо всем. Ведь ничего непоправимого не произошло... Но больше ты так никогда не делай, ладно?

— Хорошо, Алекс, — прошептала Темнота и сама обняла меня. — А на какие вопросы ты хотел бы получить ответы?

— Ну-у-у... — задумчиво протянул я, подыскивая варианты. Однако в голову ничего путевого приходить не желало, поэтому я спросил о ерунде: — А почему драконы не могут пользоваться магией?

— Потому что я их такими создала. Если бы они стали всемогущими, то, вероятнее всего, спустя какое-то время остались бы единственной разумной расой в этом мире.

— Логично, — кивнул я и отстранился. — Ну, ладно, мне уже пора. Скоро стая проснется.

— Иди, Алекс, — сказала Темнота, а в следующее мгновение я открыл глаза на площадке перед залом торжеств.

Небо светлело, через несколько минут из воды должен был показаться краешек солнца, поэтому я не стал мешкать и отправился в недра горы. Шагая по извилистому ходу, я слышал, как просыпаются драконы, как шелестят их крылья, как трутся о камень чешуйки. Я хотел успеть добраться до пещеры Мудрейшей, пока она не проснулась, и это мне удалось. Никем не замеченный, я дошел до самого родника и понял, что зря волновался. Драконица еще спала, поэтому я подошел к воде и принялся утолять свою жажду, а потом умылся, приводя в порядок лицо. Не мешало бы перекусить, но это еще успеется.

Повернувшись, я встретился со взглядом бабушки.

— С добрым утром! — радостно поприветствовал я ее.

Старая драконица поднялась со своего ложа и быстрым шагом подошла ко мне. Я был готов к чему угодно — к удару хвостом, лапой, крылом по голове, но вместо этого Мудрейшая схватила меня и прижала к своей груди.

— Алекс, ты жив!

— Жив, что мне сделается? — пробормотал я, обхватывая морду драконицы и прижимаясь к ней лицом.

Я ощутил ее радость и неимоверное облегчение, поэтому снова подумал, что все это не стоило ее тревог и волнений. Можно было вполне обойтись и без страданий родственников, поэтому я вновь почувствовал себя не драконом, а последней свиньей и прошептал:

— Прости. Прости, если сможешь.

Взглянув в глаза Мудрейшей, я увидел там слезы, поэтому только прижался плотнее и постарался передать ей все свое раскаяние, сожаление, и осознание того, что я поступил очень плохо. В ответ я получил искреннюю любовь, понимание и... прощение.

— Алекс?

Лар появился не совсем вовремя, но я был очень рад его видеть, поэтому недовольно оторвался от морды Мудрейшей и подошел к нему. Обняв дракона за шею, я весело воскликнул:

— Привет, братишка! Как ты тут без меня? Не скучал?

— Что с тобой было? — взволнованно спросил Лар, прижимая меня лапой к себе. — Ты не просыпался три дня!

— Ну, если учесть, что я пять ночей не спал толком, то все вполне закономерно. Зато теперь выспался, наконец. Полон жизни и энергии!

В пещеру ворвалась Мара. Остановив взгляд на мне, она с порога заявила:

— Алекс — ты гад бесхвостый! Стоит только тебя оставить на полдня одного, как ты тут же что-нибудь выкидываешь! Яйцо недоношенное, ты хоть знаешь, как мы переживали?! Ну, что молчишь?

— Ты тоже мне очень нравишься! — ответил я, отпуская шею Лара. — Обнимемся?

— Ну уж нет! Я на тебя обиделась, поэтому знай, что больше никогда тебя носить не собираюсь! Пусть кто-нибудь другой с тобой летает!

Фыркнув, драконица развернулась и гордо удалилась, испытывая огромное облегчение, узнав, что со мной оказалось все в порядке. А потом на шум забежал Сар, Риша, собрались остальные, и вскоре в пещере Мудрейшей стало тесно. Буквально все драконы спешили увидеть меня и убедиться, что я жив и здоров. Глядя на них, я снова испытал стыд за то, что доставил стае так много волнений, но одновременно ощутил приятное чувство от осознания того, что я им не безразличен.

Постепенно все успокоились, а потом дружно последовали в зал торжеств. Наступал рассвет, и стая хотела танцем отметить мое чудесное выздоровление. Весело переговариваясь и перешучиваясь, мы вышли на площадку. Краешек солнца уже выглядывал из океана, создавая светлую дорожку на воде. Глядя на нее, драконы начали взмывать в воздух, спеша встретить рассвет в полете. Спустя несколько минут на каменном выступе остались только мы с Мудрейшей. Я подошел к самому краю и, наткнувшись на обеспокоенный взгляд старой драконицы, сказал ей с улыбкой:

— Ты была права, небо не для людей. Небо для драконов!

Развернувшись, я распахнул свои серебристые крылья и прыгнул навстречу ветру. Быстро набрав высоту, я полетел догонять стаю, уже успевшую выстроиться неровным клином. Аккуратно подлетев сзади к драконам, я пристроился с самого краешка и полетел рядом. Внезапно клин повернулся, и я поспешил повторить это движение, не отставая от остальных. Странный какой-то танец, думал я, взмахивая крыльями. В прошлый раз, когда я наблюдал за ними, было совсем иначе. Или это они специально для меня начали представление с небольших поворотов?

Драконы пока не замечали, что в танце появился новый участник, поэтому никакого удивления я не ощущал, а раскрывшись, как тогда на совете, почувствовал нечто странное. Дело в том, что стая почти не ощущала никаких эмоций! Да, это было парадоксально, так как во мне все еще бурлил восторг по поводу того, что я умею летать, и радость от встречи с небом. Но даже если предположить, что драконы просто воспринимают полет как нечто обыденное, за долгие годы привыкнув к нему, то все равно ощущается странная пустота в их разумах и какая-то... отрешенность. Словно все они вдруг превратились в механических кукол, выполняющих какой-то сложный ритуал, причем, скорее, по обязанности, чем по желанию.

Продолжая слышать драконов, я взлетел чуть повыше и начал наблюдать за их танцем, анализируя все движения крылатых. Острие клина было тупым. Впереди летело три дракона — Сар, Шарико и Харито, именно они задавали направление для всей стаи. Но только это все происходило как-то по инерции и не подчинялось никакой логике. Вот Сар решает взмыть ввысь, и стая устремляется за ним, набирая высоту. Спустя некоторое время уже Шарико ложится на левое крыло и делает поворот с резким падением. Причем не вся стая синхронно выполняет это движение, некоторые просто слегка запаздывают и оказываются в числе отстающих. А тут вдруг Харито вновь решает набрать высоту и хлопает крыльями. И тотчас порядок клина становится совсем нарушенным, а потом Сар вновь пытается увлечь всех за собой.

Проанализировав увиденное, я понял, что это не банальное соперничество, или нечто подобное. Создавалось впечатление, что драконы сами не знают, что хотят сделать, поэтому их танец носил хаотичный, спонтанный характер. И еще это чувство механичности движений... В какой-то момент я осознал — они танцуют только потому, что так нужно, а не потому, что им так хочется. Именно поэтому они отрешаются от себя, пытаясь следовать за лидерами стаи, именно поэтому они не испытывают того наслаждения от полета, которое ощущаю я. Это нужно срочно исправить! И я смогу это сделать, ведь моих чувств хватит на всех. Ну а если я смог одновременно слышать мысли полусотни драконов, то наверняка смогу передать им все то, что царит у меня в душе.

Я рванулся вперед, догнал стаю, которая все еще меня не заметила, пронесся над самым клином и очутился впереди, создав ему такое нужное острие. Отпуская на свободу свои чувства, я весело обратился ко всем:

— Привет, ребята! Что-то вы вяловато двигаетесь сегодня. Ну, ничего, это мы сейчас исправим. Все за мной!

Я взмахнул крыльями, а потом внезапно сделал переворот и устремился к воде, слыша удивление, ошеломление и радость остальных. Я внезапно почувствовал, что они устремились за мной следом, в точности повторив мои движения. В их сознаниях стали просыпаться эмоции. Сначала блеклые, но потом разгоравшиеся все ярче, захватывающие их целиком. У самой воды я набрал высоту, проведя лапой по волнам и почувствовав необычайную легкость, а потом вдруг взмыл вверх. Стая следовала за мной, не отставая. Прямо у хвоста летели Сар с Харито, а вот Шарико слегка отстал.

"Непорядок" — подумал я, и дракон тотчас догнал остальных.

Это заставило меня с удивлением задуматься над тем, могу ли я передавать свои желания всем остальным. Решив попробовать, я представил в своем сознании, как стая разделяется надвое, а потом одна группа заходит сверху, а вторая снизу. Это было невероятно, но драконы меня послушались. Не видя глазами, но чувствуя разумом, я внезапно ощутил, что клин, подчиняясь моим командам, разделился надвое, а потом вновь превратился в единое целое, но летел уже более компактно.

— Эх, потанцуем! — воскликнул я и принялся с увлечением руководить процессом.

Вначале я разбил драконов на восемь групп, а потом стал перемещать их в шахматном порядке, выписывая кружева в небе. Я ощущал, что всем это нравится. Драконы испытывали неподдельный восторг и радость от того, что их танец наконец-то обрел форму и смысл. Закружив их спиралью, я устроил мертвую петлю с разделением надвое, а потом вновь собрал клин, чувствуя беспрекословное подчинение... Нет, даже не подчинение, а нечто совершенно иное. Я понимал, что именно в этот момент мы стали единым организмом, в котором мне выпала роль головного мозга, а остальным достались функции конечностей. И я воспользовался этой возможностью, передавая всем образ захватывающего танца, рожденный в моем сознании.

Но, кувыркаясь в поднебесье вместе с остальными, я вдруг почувствовал, что кое-чего не хватает. Долго размышлять не пришлось — какой же приличный танец без музыки? С ней дело должно пойти намного интереснее. Итак, что бы мне выбрать? Полечку или марш не хочется, потому что в воздухе все движения приобретают плавный характер, хочешь ты этого или нет. Поэтому я выбрал короля танцев — вальс, вспомнил знаменитую музыку Петрова из фильма "Берегись автомобиля" и заставил ее звучать в своем сознании, транслируя драконам.

В первые мгновения я почувствовал, что теряю свою связь с ними, так как ошеломление крылатых было настолько сильным, что строй едва не распался. Но я уверенно выровнял его и вновь разделил на группы, теперь на пары. Подлетев к Маре, я закружился вместе с ней, чувствуя, что все остальные повторяют наши движения. Ну и что, если получались пары одних драконов, это же не секс, а всего лишь танец! Поэтому, нисколько не стесняясь, я руководил движениями всех танцующих, перемещая их в ведомом только мне порядке. Да, это было сложно, потому что в небе существовало три измерения, но я совсем не обращал на это внимания, чувствуя остальных, отдавшихся на волю моего разума, и получающих от этого лишь наслаждение.

Танцуя в небе под замечательную музыку, я понял, что именно этого так не хватало драконам. Ведь вся их традиция встречи рассвета — не что иное, как попытка почувствовать друг друга, ощутить рядом крыло собрата, испытать радость от того, что ты не один. Именно для этого они собираются ежедневно, пытаясь постичь это чувство, слегка подзабытое по неведомым мне причинам. Именно поэтому они отрешались от всего, чтобы своими случайными мыслями не спугнуть этот восхитительный момент.

Музыка подошла к концу, танец стал замирать, драконы, повинуясь моему сознанию, собрались в клин, и полетели к скалам. Но внезапно я почувствовал их сожаление от того, что все так быстро закончилось.

— Не устали? — обратился я к ним.

В ответ на меня навалилась волна сильных чувств и ощущений, а также искреннего желания продолжить утренний танец, поэтому я оскалился и заявил:

— Ну, тогда держитесь!

Для следующего танца я решил выбрать музыку Хардимана, которую слышал когда-то, глядя на великолепное танцевальное представление. Не любил я балет, да и шоу как таковые, но эта музыка меня чем-то зацепила, поэтому я еще долго слушал ее на своем плеере. Без визуального ряда она совсем не потеряла своих достоинств, была прекрасной и завораживающей, поэтому сейчас я вспомнил одну из тем, подходящую моменту.

После небольшого вступления зазвучала суровая кельтская мелодия в сопровождении четкого ритма. Как раз то, что нужно для танца в воздухе. Она словно воспроизводила звуками тот полет над дикими скалами и свист ветра в крыльях. Подчиняясь моему сознанию, драконы образовали хоровод, который вращался вокруг своей оси, внезапно меняя направление движения. Затем вдруг вывел еще одно кольцо, которое стало кружиться в противоположном направлении. Подчиняясь наитию, я заставил их проникнуть одно в другое и поменяться местами, затем поэкспериментировал с высотой полета, а потом расцепил кольца, превратив их в цепи.

Музыка сменила темп движения, который стал более быстрым и настойчивым. Цепи драконов танцевали отдельно, вращаясь и делая кульбиты. Я был на краю одной из них, наблюдая за стаей не только своими чувствами, но и зрением. Затем, решив пошалить, я повел драконов в лобовую атаку друг на друга, а в последний момент, когда уже видел перед глазами скалящуюся морду Сара, свернул вправо. Все драконы повторили мой маневр, и цепи миновали друг друга, словно выполняя лихой маневр земных летчиков-истребителей. Вот только я не ощущал никакого страха собратьев, который обязательно должен был появиться перед угрозой столкновения, а лишь дикий восторг. Все они знали, что я не могу навредить им, поэтому без оглядки доверили мне свои жизни.

Больше я так экспериментировать не стал, одного раза было вполне достаточно, поэтому просто вспоминал все фигуры высшего пилотажа и переносил их на стаю, подчиняя ритму музыки. А он вновь изменился, стал более быстрым и дерганым, заставлял резко менять направление полета и выписывать сложные кружева в воздухе. Чувства драконов просто заливали меня, даря поистине экстатическое состояние. Я почувствовал, что еще совсем немного, и просто отдамся на волю эмоций и забуду обо всем, но перешел к последней части танца.

Повинуясь моим мыслям, драконы рассыпались в воздухе, а я остался кружиться в центре, затем ко мне присоединился Сар, Мара, стали подлетать остальные... Постепенно образовывался настоящий смерч из чешуйчатых тел, сверкающих на солнце. А музыка все убыстрялась, и вот вихрь стал сжиматься, устремляясь в небо по спирали. Я был со всех сторон окружен своими сородичами, которые дарили друг другу и мне самому это восхитительное чувство упоения быстрым танцем. Музыка достигла своей кульминации, вихрь закручивался все плотнее, драконы всеми силами стремились сжать кольцо вокруг меня, но наступил финальный аккорд, после которого я свечой взвился в небеса, чувствуя, как подо мной раскрывается гигантский цветок из драконов, разлетающихся в разные стороны.

Я поднимался все выше, отдаляясь от стаи, и вскоре окончательно вернул способность связно мыслить, после чего обнаружил, что ветер срывает с моих глаз слезы счастья. Да, этот танец был просто великолепен. Не знаю, почему драконы ежедневно занимались жалким его подобием. Что, разве не хватало музыки? Вряд ли. Можно танцевать и в полной тишине, ведь чувство радости полета никуда не денется. Так почему же? Но я не хотел сейчас задумываться над этим вопросом, и просто парил в небесах, ощущая восторг, подаренный мне остальными.

Однако в крыльях уже давно начала накапливаться усталость, поэтому я решил приземлиться. Поискав взглядом площадку зала торжеств, я снизился, а затем аккуратно опустился на каменный пол. На этот раз я ничем не ударился, не перекувыркнулся, а произвел образцово-показательную посадку недалеко от Мудрейшей, наблюдавшей за нами. Но ощущение восторга все еще было настолько сильным, что мои лапы даже подрагивали, поэтому я просто откинулся на спину, распластав крылья на полу, и уставился в небесную даль, уходящую в бесконечность. Как же это прекрасно, иметь крылья! Какое же это счастье, обрести возможность находиться в этой бескрайней синеве! Никому из людей этого не дано понять. Поэтому сейчас я заново переживал все те ощущения, которые подарил мне танец, а в голове крутилась только одна строчка из любимой песни — "Есть только небо, вечное небо".

Постепенно все мои чувства пришли в норму, а сознание прояснилось от эйфории. Я с трудом поднял голову и огляделся. Все драконы уже давно приземлились и сейчас стояли, окружив меня большим кольцом, и с изумлением рассматривали мое тело. Я понял, что нужно вернуть свой привычный облик, и спустя мгновение уже поднимался на ноги, отряхивая остатки своей одежды от каменной крошки. Драконы не произнесли ни слова, все также глядя на меня с удивлением и... почтением? Что за...

Но мне не суждено было додумать эту мысль, потому что из круга вышла Мудрейшая и подошла ко мне. На чешуйчатой морде старой драконицы обреталась широкая и счастливая улыбка. В моей голове внезапно раздался ее радостный голос:

— Наконец у нашей стаи появился вожак!

И бабушка торжественно склонила передо мной голову. Поглядев на остальных драконов, я увидел, что они все повторяют ее движение, кланяясь мне. Я не слышал их мыслей, так как не стал сейчас активировать эту свою способность, но зато ощущал их эмоции. Радость и счастье, а также гордость... за меня?

— Ну и что это означает? — недовольно осведомился я, когда Мудрейшая подняла голову.

— Только то, что ты сегодня стал нашим вожаком, — ответила драконица.

— И как это меня угораздило, не расскажешь?

— Ты позволил стае танцевать. Это не дано никому, кроме вожаков... Подумать только, я не смогла сразу разглядеть в тебе эту особенность, хотя прекрасно помнила, что ты прочел мысли всех драконов на совете. А еще принудительно пыталась научить тебя закрывать свой разум, вместо того, чтобы сразу заставить тебя осознать свое предназначение!

— Так, давай быстренько объясни мне, кто такие вожаки, и почему ты считаешь, что я один из них, — попросил я драконицу.

В ответ она взглянула мне в глаза и скинула мыслеобраз, который подарил мне это знание. Итак, если коротко и оставив все ненужные подробности передать все то, что я осознал, то можно сказать, что вожаки у драконов встречаются редко, примерно раз или два в поколение. Функции вожака предельно просты — он объединяет своим разумом всю стаю, превращая ее в единую семью. И если глава — это практический лидер, то вожак является лидером идейным. Именно он решает, что нужно делать стае, именно он определяет всю дальнейшую жизнь соплеменников, именно он превращает всех драконов в один слаженный организм.

Способности вожака к чтению мыслей других приводят к тому, что ему удается не допускать никаких ссор между членами стаи. Он может легко контролировать обычных драконов, ну и, само собой, способен управлять всеми в полете, превращая его в танец ради удовольствия. Я правильно догадался, что именно этим скрепляются стайные узы между драконами, но кроме этого, таким способом лучше всего можно почувствовать наслаждение полетом. Когда летаешь в одиночестве — это нечто совсем иное, нежели групповой танец, поэтому традиция утренних полетов восходит к временам зарождения расы.

Последним вожаком стаи Мокрого листа был именно тот золотистый дракон, сын Мудрейшей. Он ушел из жизни, когда его сын Лар был совсем маленьким. С той поры стая осталась без вожака. Первое время бабушка пыталась взять на себя его обязанности, но у нее банально не получалось. Драконицы никогда не обладают этими способностями. Потом упавшее знамя попытался подхватить Сар, понадеявшись, что у него это лучше выйдет, но и ему пришлось отступить. Именно поэтому вот уже больше полусотни лет Мокрый Лист остается без вожака, именно поэтому драконов из этого гнезда больше не приглашали на Совет Стай, именно поэтому среди членов стаи нередко возникали противоречия, именно потому утренние полеты драконов вскоре превратились в повинность.

Вынырнув в реальность, я возмутился:

— Но я не хочу быть вожаком!

Несколько драконов захохотали, а остальные оскалились в улыбках. Мудрейшая тоже усмехнулась и ответила:

— Алекс, если бы ты не хотел этого, то не подарил бы стае свой танец. Кстати, как у тебя это получилось? За всю свою жизнь я никогда не видела ничего подобного!

— Добавил немного музыки, — признался я.

— А как же тебе удалось обрести крылья? Я уже думала, что ты не сможешь справиться с тоской по небу.

— Все магия, — ухмыльнулся я. — Теперь я узнал, как можно превратиться в кого угодно... Ладно, со мной разобрались. Как говорится, вожак выбирает сам себя. Ну а если я, к примеру, обучу этому Лара, то смогу самоустраниться с этой должности?

— Алекс, у стаи никогда не может быть двух вожаков, — покачала головой Мудрейшая.

Повернувшись к брату, я ехидно прищурился и сказал:

— Все, братец, ты попал!

— Нет, Алекс, ты не совсем понял... — попыталась было пояснить мысль драконица, но я прервал ее:

— Я все прекрасно понимаю, так что оставим это.

Взглянув ей в глаза, я передал ей уверенность в том, что у меня получится. Да, я прекрасно понимаю, что два лидера никогда не уживутся рядом, поэтому одному из них придется уйти. Но ведь я все равно не смогу долгое время оставаться в стае. У меня есть свой путь, по которому я должен идти на радость Темноте. Поэтому я знал, что когда-нибудь мне придется покинуть драконов и вновь попытать счастья в человеческих землях, но для этого я должен приобрести уверенность в том, что в мое отсутствие со стаей ничего не случится. Поэтому я обязательно научу Лара, как слышать всю стаю, я непременно сделаю из него лидера, каким был его отец. Ведь это именно его кровь наделила меня этой способностью, которая, по сути, являлась примерно тем же, что и Дар Основателя. И поэтому брат вскоре станет новым вожаком Мокрого Листа, хочет он того или нет.

Обведя взглядом донельзя торжественные драконьи морды, внимательно наблюдавшие за мной, я недовольно спросил:

— Ну и чего вы на меня уставились? Что, раз сумел превратиться в дракона, значит, изменился? Или вы меня боитесь, потому что я внезапно стал вожаком? Скажите, почему же вы смотрите на меня, будто на какое-то чудо? Я все тот же Алекс, недоношенное яйцо, недоумок и все прочие эпитеты, которыми вы награждали меня еще час назад. И я нисколько не поменялся, не стал почтительнее, вежливее и вообще... Какого хрена? Думаете, мне приятно, если вы вдруг начнете видеть во мне только вожака, а не личность?

Драконы молчали, улыбки на их мордах начали исчезать, но они смотрели на меня все с той же почтительностью, которая была знакома мне еще по Городу. С легкой грустью я осознал, что если так и дальше будет продолжаться, то жизнь в стае станет для меня просто невыносимой. И тогда мне придется уйти гораздо раньше, чем планировал, потому что я просто не смогу выдержать этого поклонения и пустоты вокруг себя.

Но внезапно вперед вышел Сар и обратился ко мне:

— Алекс, не бойся, я не собираюсь менять своего отношения к тебе. Для меня ты так и останешься другом, которому можно доверить защищать свои крылья.

Следом за ним вышла Мара:

— Я тоже не собираюсь считать тебя кем-то другим! И вообще, даже если ты и стал вожаком, я не буду отказываться от своих слов и носить тебя! Сам будешь летать за мной, как миленький!

Среди драконов послышался смех, началось шевеление.

— Алекс, как ты вообще мог подумать, что я брошу тебя! — послышался голос Лара. — Ты же мой брат, а вожак ты или нет — не так важно.

— И я! — воскликнула стоящая рядом Риша. — Мне очень нравится с тобой общаться и вообще... Алекс, ты же не перестанешь петь нам свои песни?

— Нет, — усмехнулся я.

Все, образовавшийся ледок отчуждения был сломан. Пустота вокруг меня никогда не образуется, ведь в этой стае есть те, кто мне дорог. Они никогда не станут считать меня другим. А остальные, глядя на них, постепенно смогут перебороть то легкое убеждение, что вожак — это нечто запредельное и недостижимое для простого дракона.

— И я тоже! И я! — легонько подпрыгивая, крикнула маленькая желтая дракошка.

— Что "и ты", солнышко? — обратился я к ней с улыбкой.

— С вами... со всеми... вот... — совсем застеснявшись, дракошка спряталась за спинами взрослых, провожаемая их смехом.

Мудрейшая рядом со мной снова усмехнулась и сказала:

— Алекс, не переживай, ничего не изменится. И то, что ты стал нашим вожаком, не отделит тебя от всей стаи. А с теми, кто вдруг вздумает считать тебя выше, чем остальные, я сама побеседую и напомню кое-какие уроки, которые они умудрились забыть.

— Спасибо, — смущенно сказал я.

С такой мощной поддержкой я точно не буду ощущать себя божеством среди простых смертных, чего и добивался. Нет уж, спасибо великодушно! С альтарами я этого вдоволь нахлебался, потому не хотел бы повторять пройденное. Хорошо хоть драконы не знают о... Блин! Об этом думать вообще нельзя, иначе придется тут же линять из стаи! Мудрейшая посмотрела на меня с легким недоумением, услышав мои мысли, которые я по глупости не успел закрыть, но от расспросов меня спас вопрос Мары:

— Алекс, а что ты говорил, когда лежал на камнях в теле дракона? Было такое впечатление, что ты молился, повторяя только несколько слов.

— Нет, Мара, это была всего лишь строчка из песни, которая вдруг пришла мне на ум, — ответил я, обрадовавшись удобной возможности сменить тему.

— Споешь? — с надеждой спросила драконица.

— Конечно, — весело ответил я и обратился ко всем: — Усаживайтесь поудобнее, сейчас начнем концерт.

Сам я опустился на пол, по-турецки скрестив ноги, и дождался, пока остальные драконы усядутся и застынут в ожидании. После этого я снова раскрылся, охватив разумом всех в стае, и достал из памяти одну из моих любимых песен. Закрыв глаза, я стал передавать ее драконам, полностью поглощенный ощущениями, которые возникли в моей душе при звуках музыки. Вначале нежно зазвучала флейта, рождая ощущение дуновения легкого ветерка, а затем после небольшого вступления полилась сама песня, заставляющая вновь ощутить радость полета в поднебесье.

Я вспоминал для стаи песню группы "Мельница", которая называлась "Дракон". Весьма символично, не правда ли? К слову, среди всего песенного творчества земных исполнителей можно отыскать совсем немного творений, героями которых являются крылатые рептилии. А среди найденного далеко не все можно было спеть самим драконам, не опасаясь оказаться, мягко говоря, не понятым. Во всяком случае, прочие я демонстрировать крылатым совсем не собирался. Но эта песня была просто великолепной, она вызывала сильные эмоции, затрагивала самую суть души и заставляла погружаться в себя целиком, без остатка. И я не стал сопротивляться, отдавшись на волю рождаемых ею чувств.

А когда последние аккорды угасли, я открыл глаза и с трудом освободился от необычайно сильных эмоций окружавших меня драконов. Оглядев застывшие чешуйчатые морды, я украдкой вытер непрошенные слезинки, появившиеся в уголках глаз, и посмотрел на Мудрейшую, сидевшую прямо передо мной. По ее щекам стекали крупные капли, блестевшие алмазами в лучах поднимающегося солнца. Да, все-таки я был не прав, есть шедевры в земной музыке!

Постепенно стая начала приходить в себя. Драконы зашевелились, переглядываясь друг с другом, а потом посмотрели на меня с обожанием и восхищением. Но как только кто-то из них попытался поблагодарить меня за песню, я поднялся на ноги и разом нарушил все возвышенное состояние, царившее в душах крылатых рептилий, весело спросив:

— А кто хочет подкрепиться?

Глава 15. Новый облик

Подкрепиться хотели многие, но сопровождать меня на охоте вызвалось всего десяток драконов. Как всегда это оказались Мара, Сар, неразлучная парочка Риша с Ларом, и еще шестеро драконов, которые сумели перебороть в себе чувство чрезмерного уважения к новому вожаку стаи. Оставив остальных, не спешивших разлетаться по своим делам, на площадке, мы поднялись в воздух и направились в ближайший лес. Глядя на драконов, оставшихся в зале торжеств, я улыбнулся и подумал, что наверняка они сейчас будут перемывать мне косточки. Ну и пусть, я не обижусь. Тем более что вместе им будет легче вновь почувствовать во мне того самого Алекса, который еще недавно устроил из совета балаган.

Своим магическим зрением я обнаружил небольшое стадо оленей, к которому и повел драконов. Бедные животные наверняка не испытывали большего страха в своей жизни, чем в тот момент, когда их окружила толпа голодных чешуйчатых хищников. Но мы удовлетворились всего тремя крупными оленями, которым быстренько свернули шеи. Вернувшись в свое обычное тело, потому что драконье не ощущало голода, я вырезал из туши своей добычи печень и большой кусок грудинки, а потом вместе с остальными стал насыщаться. В первые минуты я думал только о том, чтобы поскорее набить желудок, так как столько времени обходился без еды, что даже успел подзабыть, что такое чувство насыщения. Но когда голод поутих, я стал уже более адекватен, поэтому смог услышать вопрос Лара:

— Алекс, а каково это стать вожаком?

— А каково иметь хвост, крылья, чешую? — парировал я.

— Замечательно! — ответил брат.

— Ну, я вообще-то не на этот ответ рассчитывал, — усмехнулся я. — Надо было крылья вообще не упоминать... Я просто хотел сказать, что для меня это совершенно обычно. И я вовсе не ощущаю, что стал кем-то другим, а в моей душе не появилось гордости или другой подобной ерунды от осознания того факта, что я занял важное место в стае. Просто утренний танец доставил мне море удовольствия, поэтому я знаю, что снова его повторю, и это все.

— Странно, — произнес Сар. — Ты говоришь об этом, как будто становился вожаком раз в десятицу. Для нашей стаи это небывалое счастье, которого мы так долго ждали, а для тебя — всего лишь обыденность.

— Наверняка привык уже, — сказал я, продолжая жевать мясо.

— Привык? — уточнила Мара.

— Я уже становился вожаком и неоднократно, — спокойно пояснил я драконам. — Один раз мне пришлось стать командиром большого отряда, потом мне поклонялось человеческое племя, причем немаленькое, ну а затем я ощутил на себе, что означает быть принцем целого королевства. Поэтому сейчас для меня звание вожака не принесло ничего, кроме неприятного предчувствия, что мне еще придется много работать. Именно потому я и хочу от него поскорее избавиться, потому что мне очень надоело отвечать за других.

Драконы даже есть перестали, удивленно взирая на меня.

— Ты — принц? — спросил Лар. — Но почему ты нам об этом не рассказывал?

— А вы и не спрашивали, — отмазался я. — Тем более что это не является тем, чем можно было гордиться.

— Ты настолько плохой принц? — несколько по-детски спросила Риша.

— Ужасный, — подтвердил я с ухмылкой. — Продержался в королевстве всего полгода, а потом сбежал подальше, чтобы не помереть с тоски.

— А что мы еще о тебе не знаем? — поинтересовалась Мара.

Я только таинственно улыбнулся. Нет, все я вам рассказывать точно не собираюсь, да и лень, если честно. Так что даже не пытайтесь меня уговаривать, иначе после того, как я поведаю вам о своей жизни, мне придется покинуть стаю.

— Почему? — удивилась Мара. — Разве ты делал в своей жизни что-то настолько плохое, что даже рассказать страшно? Вроде того, что ты пытался охотиться на своего брата?

— Лар, это ты растрезвонил? — недовольно посмотрел я на смутившегося Лара.

— Прости, Алекс, но Маре я не смог долго сопротивляться.

— Не вини брата, — внезапно встала драконица на его защиту. — Он прав, когда я чего-нибудь хочу, то добиваюсь этого, невзирая на любое сопротивление. Мне даже пришлось ему слегка крылья потрепать, пока он не заговорил.

Я засмеялся, представив эту картину допроса. Да уж, сильная женщина!

— Нет, этим моментом я как раз таки горжусь, и не вижу в нем ничего постыдного. Я ведь вышел на охоту, полагая, что драконы неразумны, — все мои сотрапезники кроме Лара и Мары недовольно заворчали, так что я поспешил добавить: — Ну да, бытует среди простых людей такое мнение. Что поделать, глупые создания.

Драконы успокоились и вернулись к оленям, а я поспешил сменить тему:

— А скажите, что вообще обязан делать вожак? Мудрейшая показала только общую картину, а мне нужны подробности, чтобы избежать неприятных сюрпризов в дальнейшем.

Просвещать меня вызвался Сар.

— Кроме того, что вожак должен руководить совместным утренним полетом, он обязан заботиться обо всей стае. То есть, следить за тем, чтобы хватало пищи, воды, чтобы было нормальное гнездо, заботиться о потомстве... Нет, не то, что ты подумал. Не превращаться в няньку для малышей, а просто выставлять охрану яиц, назначать воспитателей, которые никогда не оставят детенышей без присмотра. Также вожак должен руководить всеми в том деле, которое нам дал создатель. Именно он решает, вмешиваться ли в судьбу отдельных рас, или же будет лучше, чтобы они сами справились с неприятностями, которые им уготованы. Только он делает выбор, каким способом помочь слабым и беззащитным... но также может решить, что будет правильнее оказать содействие в их истреблении.

Вот как? Короче, сплошные обязанности и никаких прав. Но мне очень интересно, а как именно драконы вмешиваются в судьбу рас? Как они вообще их контролируют? В чем заключается эта работа надсмотрщиков? В ответ Сар только пристальнее вгляделся в мои глаза, а потом сбросил мыслеобраз. Развернув его, я узнал, что напрямую драконы стараются никогда не вмешиваться. Даже несмотря на то, что они практически неуязвимы для магии, частично уязвимы для оружия людей и могут легко выиграть любое сражение, воюя за одну из сторон. Они лишь следят, высматривают, фиксируют поведение отдельных представителей, а потом уже делают выводы о настроениях расы в целом.

Оказывается, если дракон захочет, он может прочитать мысли разумного существа на расстоянии многих километров. Правда сам в этот момент становится очень уязвимым, так как полностью уходит в себя и не реагирует на внешние раздражители. Именно это помогает крылатым вовремя заметить признаки агрессии расы по отношению к другим, а в дальнейшем решать, как предотвратить войну на истребление. Ведь это на остальной части материка народы и государства очень различаются как по ресурсам, так и по численности, поэтому в схватке всегда остается победитель. Но на юге, где племена зверолюдей не превышают пятидесяти тысяч особей и примерно одинаковы по силам, любая война подвергает риску уничтожения обе стороны. Именно поэтому драконы стоят на страже мира и порядка. Миротворцы, блин!

Вынырнув в реальность, я только покачал головой. Нет, меня это не прельщает. Наблюдать за другими, контролировать их, вытирать сопельки и следить, чтобы детишки не передрались между собой... Фу! Совершенно напрасное и бессмысленное занятие. Так что я прекрасно понимаю тех драконов, которые переселились на материк в другом полушарии. Живут себе в свое удовольствие и в ус не дуют. Но больше всего я разделяю убеждения тех драконьих стай, которые проповедуют принцип пофигизма — наблюдают за дракой издали и делают ставки на победителя. Как говорится, выживают сильнейшие. Должен остаться только один... в смысле одна раса. Разумеется, кроме драконов, которые вообще вне игры. Так что на месте вожака мне с такими убеждениями долго не задержаться, своя же стая прогонит.

— Алекс! — гневно воскликнул Сар.

— Млять! — прошипел я, поняв, что забыл закрыться.

Ой, что сейчас будет...

— Как ты мог подумать, что стая может отказаться от тебя?! Как ты мог предположить, что мы не сможем понять твои взгляды?! Да ни одна стая в здравом уме не станет прогонять своего вожака, каким бы он ни был!

Посмотрев на сердитые морды драконов, я опустил взгляд и пробормотал:

— Извините, я не хотел вас обидеть... Просто, думаю, что мне, такому эгоисту и законченной сволочи, среди вас точно не место.

— Но почему?! — хором воскликнули драконы.

— Да потому что я никогда не буду разделять ваши убеждения! — мрачно ответил я. — Просто я слеплен из другого теста, для меня не существует возвышенных идеалов, высоких целей. И я никогда не стану заниматься такой работой, которую делаете вы. Мне просто нет никакого дела до всех рас, которые обитают в этой местности. Пусть хоть передерутся между собой, я даже пальцем не пошевелю, чтобы им помешать! И я не хотел рассказывать вам о своей жизни только потому, что вы сразу поймете, что я очень от вас отличаюсь.

— Алекс, не говори так, — жалобно произнесла Мара. — Ты являешься драконом, одним из нас...

— Нет. Даже если я получил драконье тело, моя душа все равно не изменилась. Она не стала чище, благороднее, бескорыстнее... ну и дальше по списку. И я уж точно не один из вас, потому что не поддерживаю идеи создательницы в той части, где говорится о том, что драконы не должны позволять прочим расам перегрызться друг с другом. Наоборот, я думаю, что хорошая кровавая баня пойдет этому миру только на пользу. Пусть насмерть передерутся те десятки или сотни рас, которые сейчас есть. Пусть сбросят все напряжение, ненависть, агрессию... После этого останется всего несколько видов разумных, которые будут самыми выносливыми, сильными, закаленными в жестокой борьбе. Допускаю, что они будут равными по возможностям, поэтому начнется стремительный прогресс, который продлится не меньше тысячи лет, пока им всем будет хватать места. А затем — новая война, и опять восстановление, развитие... Лишь бы к этому времени расы не успели изобрести атомное оружие, а так — плевать. В борьбе повышается выживаемость вида, а то, что вы устроили здесь — это не борьба, это просто существование. И я никак не разделяю этих взглядов.

— Но ведь драконы уже несколько тысяч лет не допускают больших войн на этих землях, — попытался было убедить меня Сар. — Все здешние расы существуют в мире, а те, кто не может ужиться с другими, надежно изолированы. И почему же ты не считаешь это успехом?

— Да потому что это не так. Ты говоришь, что здесь наступил мир? Охотно верю. Но есть ли процветание? Есть ли развитие? Драконы устроили на этих землях некое подобие резерваций, где каждая раса варится в собственном соку многие сотни лет. Но я могу с уверенностью заявить — все они живут так же, как и тысячи лет назад. У них нет никакого подъема культуры, технологии. Они просто остановились в развитии. А знаете, что произойдет еще через тысячу-другую лет? Все эти расы окончательно превратятся в зверей. Может, у них еще и сохранится какая-то частичка разума, но они будут ей пользоваться лишь для того, чтобы добыть пищу, или завладеть самкой, или... Ладно, вижу, вы поняли.

Драконы ошарашено молчали, но потом Лар спросил:

— А что же тогда делать?

— Э, нет! — поднял я руки. — Меня не спрашивайте! Я ведь только рассказал вам о своей точке зрения и привел примеры того, что она очень отличается от вашей. А что делать и кто виноват — это уже вопросы не ко мне... Да и вообще, зря я затеял весь этот разговор, только вас в сомнение ввел.

— Но тогда почему же ты считаешь себя сволочью? — уточнила Мара. — Ведь твоя точка зрения не является чем-то ужасным, или мерзким. Ведь ты говоришь, что схватка только помогает развитию, но сам же не развязывал войны, не истреблял разумных...

Мара запнулась, потому что я криво усмехнулся. Похоже, что мое пребывание в стае подходит к концу. Ну что же, это должно было случиться... Вздохнув, и не глядя на остальных, я ответил:

— Я участвовал в самой крупной войне последнего столетия. Именно благодаря мне был практически уничтожен целый народ, а сам я истребил почти третью его часть... Но я ни о чем не жалею, и если бы мне предложили все переиграть, сделал бы это снова, потому что считаю, что так будет лучше!

Драконы застыли в недоумении. Похоже, прямо на их глазах из вожака и объекта уважения я внезапно превратился в мерзкого ядовитого слизня, которого не то, что раздавить — смотреть на него противно.

— Но почему?... Почему ты так поступил? Разве уничтожение народа принесло тебе удовлетворение? — спросил Сар.

— Нет, я делал это не для собственного удовольствия. И мне никогда не нравилось убивать разумных, я поступал так только по необходимости. А сделал я это лишь для того, чтобы на землях, которые я считаю своим домом, наступил мир.

— И как? — иронично осведомился дракон после недолгого молчания. — Получилось?

Недоумевая по поводу причин такой резкой перемены настроения, я ответил:

— Да, все вышло замечательно. Народ, который считал меня своим вождем, вернул обратно свои земли и сейчас занимается их обустройством. Королевство, где я нашел друзей, избежало захвата. Да вообще весь запад материка после этого объединился и теперь работает сообща, мои братья и семья получили спокойную жизнь, а все жители земель... Мля-я-я...

— Что, неужели дошло? — со смешком спросил Сар.

Я покосился на дракона и продолжил переваривать ту мысль, которая неожиданно пришла мне в голову. А ведь я ничем не отличаюсь от драконов! И хоть на словах такой весь из себя умный и продвинутый, могу сколько угодно доказывать, что противостояние — двигатель прогресса, а войны не всегда во вред, но ведь на самом деле... На самом деле я такой же, как они! Да, я сделал все это, чтобы только помочь родным и друзьям, то есть, как ни крути, для себя лично. Но ведь результат все равно один — я добился мира в отдельно взятом регионе, чем и занимаются всю жизнь драконы моей стаи. Пусть в мелочах это и не совпадает, ведь я не разделял расы, а наоборот пытался их перемешать, но ведь итог тот же — мирное сосуществование.

Так что я могу возмущаться, не соглашаться с их убеждениями, спорить до хрипоты, но сама моя жизнь опровергает любые слова. Да, мотивация у меня была иная, да, я не верил в высшую цель, замысел создательницы, но сам выполнял те же функции, что и крылатые — помогал другим уцелеть. И даже эльфам помог выжить, выковыряв их из своего леса, хотя был уверен в том, что у этого народа нет будущего. Зачем? Только ли для того, чтобы обеспечить Мардинану приток свежей эльфийской крови и вливание хороших лучников в ряды войска?

И я даже не могу ничем оправдать свои поступки, так как сам понимаю, что это будет звучать глупо. Да, я ненавидел ушастых, желал им смерти всей душой, но потом повзрослел, остепенился и помог. Да, я плевал на других с высокой колокольни, заботясь только о себе, но когда в моей жизни появились друзья, то я изменился и понял, что означает ответственность за других. Так что сволочью я до сих пор считаю себя только по привычке, а на самом деле... герой? Вот уж не дай бог! И вообще, как с героизмом сочетается уничтожение целого народа?

Но тут я вспомнил слова Сара "или помочь в их истреблении" и задумался. Значит, все-таки для пользы дела можно устроить геноцид? Уничтожить одну расу, чтобы остальные жили долго и счастливо? Какая-то странная философия. С одной стороны, требуется сохранить как можно больше рас, но с другой допускается ликвидация нескольких для общего блага. Нужно будет уточнить потом у одной знающей особы, является ли эта установка изначальной, или же возникла уже со временем. Но ведь тогда, по логике вещей получается, что я полный идиот? Не герой, не сволочь, а нечто совсем иное. И если раньше я гордился такой своей натурой, то теперь ясно вижу, что все мои поступки говорят совсем о другом. Вот как иногда бывает полезно посмотреть на себя со стороны!

— Так, ребята, — обратился я к драконам. — Мне очень нужно подумать.

— Не будем тебе мешать, — весело откликнулся Сар и расправил крылья.

Но я вновь превратился в дракона и сказал:

— Не трудитесь, заканчивайте трапезу, и Мудрейшей не забудьте отнести завтрак, а я полечу на берег.

— Сделаем, Алекс, — отозвался Лар, а я взмахнул крыльями и поднялся в небо.

Спустя несколько минут полета я опустился на каменистый пляж и присел, обернув хвост вокруг тела и уставившись в океан. Солнце уже поднялось над водой, знаменуя начало нового дня, сзади тихо шелестел зеленый лес, прохладный ветерок ласково обдувал мое тело. Глядя на волны, я размышлял, в кого же превратился за несколько лет пребывания в этом мире. И ведь самое главное, я даже не ощутил, как это произошло! Я был таким законченным эгоистом, гордился этим и всячески лелеял свой непробиваемый характер, а сейчас вдруг понял, что вплотную подобрался к рангу героя. Забочусь о других, спасаю всех, до кого могу дотянуться, вязну в чужих проблемах, взваливаю на себя ответственность за судьбы совершенно безразличных мне... Тьфу! Самому противно!

А ведь изменился я очень сильно. Всего полтора года назад, когда я попал в этот мир, мне бы даже не пришло в голову спасать Лара. Оставим тот факт, что я не знал, как это сделать, и был слабым магом, ведь тогда у меня был бы под рукой лимэль. Так что гипотетически, если бы подобная ситуация произошла раньше, я просто добил бы дракона и забрал его драгоценную чешую, а сейчас меня коробит от одной мысли, что я мог так поступить. И кто же я после этого? Герой? Вряд ли, мозги мне еще не настолько отшибло. Защитник? Так ведь я долго решаю, прежде чем кого-либо защищать. Вождь? Но я в принципе не способен вести за собой других, раз даже в себе не могу толком разобраться. Так кто же я?

— Дракон! — последовал ответ.

Подняв голову вверх, я наблюдал за тем, как на берег рядом со мной опускается Мара. Драконица сложила крылья, подошла поближе и уверенно заявила:

— Алекс, ты дракон и всегда им был! Ты переживаешь, что изменился, что утратил свой характер, но это неправда. Как же ты не понимаешь, что именно теперь обрел свой истинный облик! Именно сейчас ты стал самим собой. Пусть этот процесс протекал незаметно, пусть он лишил тебя тех качеств, которые, как ты полагаешь, были очень необходимыми, но все это уже в прошлом. Теперь ты стал тем, кем всегда желал быть. Может, неосознанно, инстинктивно догадываясь, что так будет лучше, но ведь именно ты являлся причиной всех изменений, происходивших в твоей душе. Ну а сейчас они подошли к концу, и из маленькой некрасивой ящерицы вырос великолепный дракон. И хоть ты все еще думаешь, что утратил себя, я уверена в одном — истинный Алекс сейчас находится передо мной.

Я задумчиво поглядел на драконицу и понял, что она права. Пусть и не на все сто, но все-таки права. Я действительно менялся на протяжении всего времени, взрослел, развивался, узнавал что-то новое. И хоть я потерял некоторые грани своей личности, но так ли они нужны для камня, который под опытной рукой ювелира превращается в бриллиант? Нет, разумеется, драгоценностью я себя не считал, но отчего-то в голове возникло именно такое сравнение.

— Алекс, ты — тот, кем являешься. Пусть пока не полностью осознав себя, но это лишь дело времени, — подтвердила мои мысли Мара.

Дракон? А пусть будет так! Я был беглецом без роду и племени, воином короля, убийцей, потрясавшим степь, героем большого королевства, а вот теперь пришло время стать драконом. Что ж, мне даже самому интересно, что я смогу натворить в новом облике, но с уверенностью могу сказать — скучно не будет!

— Вот таким ты мне нравишься гораздо больше! — сказала драконица, глядя на мою ухмылку.

— Да я и сам себе таким нравлюсь, — усмехнулся я.

Действительно, что-то я увлекся самокопанием, причем совершенно излишним. Но зато оно дало мне возможность осознать, кем я стал по прошествии немалого временного отрезка. И тот, в кого я превратился, мне нравился! Да, наверняка во мне уже не осталось черт характера, которые не претерпели бы изменений, но одна все еще сохранилась — себя я люблю и уважаю. И даже то, что иногда могу называть идиотом, полудурком и прочими возвышенными и высокохудожественными эпитетами, совершенно на это не влияет.

— Спасибо за поддержку, — серьезно сказал я стоявшей рядом драконице. — Мне это действительно было необходимо.

— Всегда пожалуйста, — нежно ответила Мара, сделала еще шаг и потерлась щекой о мою морду.

Это оказалось неожиданно приятно, поэтому я инстинктивно потянулся к ней, желая продлить это ощущение. Когда я прикасался к морде драконов в человеческом теле, то не чувствовал ничего кроме шершавой чешуи. Ну, может быть, намного лучше улавливал эмоции крылатых рептилий. Но вот в своем новом облике это вызывало совершенно иные чувства, сравнимые разве что с поцелуем.

"А ведь и Маре это нравится!" — понял я спустя несколько секунд такого потирания.

Драконица подошла еще ближе и обняла меня передними лапами, прижимаясь всем телом. Естественно, я не сопротивлялся и протянул лапы в ответ, начав нежно ласкать когтистыми пальцами ее чешуйчатое тело.

— Ох, Алекс... — прошептала Мара, получая наслаждение от моих прикосновений.

Я удвоил усилия и стал почесывать область под самыми крыльями, по реакции драконицы ощутив, что это самое чувствительное место на теле. Эмоции Мары всколыхнули во мне уже давно забытые желания, и я почувствовал разливающееся внизу живота приятное тепло и тяжесть. Что, неужели мои больные сексуальные фантазии наконец осуществятся? Драконица задышала чаще, я услышал охватывающее ее возбуждение, рождающее у меня ответное чувство. Внизу живота уже вовсю полыхал пожар. Я привстал с камней, чтобы плотнее обнять тело Мары, но потом столкнулся с проблемой... Просто я даже не представлял, что мне делать дальше! Как вообще драконы занимаются этим? В какой позе? Да и вообще, извиняюсь за интимные подробности, но на теле дракониц также не было никаких первичных половых признаков, что сразу же вызывало в памяти известный всем анекдот про рыбака и русалку.

Мара почувствовала мое замешательство, слегка отстранилась и спросила:

— Что случилось, Алекс? Почему ты остановился?

— Извини, подруга, но я просто не представляю, что нужно делать, — смущенно признался я.

— Так ты что, еще не вышел из подросткового возраста? — она посмотрела мне на брюхо и весело продолжила: — Хотя нет, твое тело уже достаточно развито для спаривания.

Проследив за ее взглядом, я также наклонил голову и увидел, что внизу моего живота ряды чешуек разошлись... Как говорится, а вот и он! Поглядев на откровенно веселящуюся Мару, я укоризненно сказал:

— И вовсе я не подросток! Я нормальный половозрелый самец! Вот только мой опыт на этой почве ограничивается лишь двуногими представительницами прекрасного пола, а с драконами по понятной причине я еще не успел испытать все радости плотской любви. Так что тебе придется научить меня всему, что знаешь... Или для тебя это тоже в первый раз?

— Нет, что ты! Но Алекс... — драконица хихикнула. — Я даже и не предполагала, что ты окажешься таким милым и совсем неопытным.

Она вновь подошла ко мне и потерлась мордой о шею, прошептав:

— Доверься мне, я подскажу, что нужно делать.

Мы вновь продолжили предварительные ласки. Подчиняясь советам драконицы, я почесывал ее за гребнем, терся о гибкую шейку, обвивал ее лапу своим хвостом. Наконец возбуждение Мары достигло нужного уровня, и она легла на спину, распластав крылья на камнях и открывая свое брюхо.

— Иди ко мне... — донесся ее шепот.

Теперь я увидел, что и у драконицы внизу живота разошлись ряды чешуек, открывая нежную плоть. Долго себя ждать я не заставил, поэтому аккуратно подошел и постарался нежно прилечь на тело Мары, не помяв ее крылья. Естественно, с первого раза не получилось, но драконица была терпеливой и не торопила меня. Наконец у меня все вышло, вернее... хм... вошло, и я сразу же испытал потрясающее чувство. Нет, я не оконфузился, перейдя к самому интересному, но внезапно почувствовал, что сливаюсь с Марой не только физически, но и в энергетическом плане. Наши ауры соединились и ко мне потекли ее чувства безумного восторга и наслаждения.

Я раньше никогда этим не занимался с магами, поэтому не мог сказать, чувствуют ли остальные разумные расы нечто подобное или нет. Продолжая ласкать тело драконицы, я начал двигаться, доставляя ей удовольствие, одновременно пытаясь слегка отгородиться от ее чувств, захлестывающих меня бурным потоком. Да, слияние аур дает очень многое, позволяя усиливать ощущения в несколько раз. Это никак нельзя сравнить с обычным удовлетворением физиологической потребности. Интересно, а мои чувства она слышит, или нет?

Пытаясь отвлечься, чтобы не допустить скорого финала, я посмотрел на наши тела магическим зрением. На этот раз у меня это замечательно получилось. То ли дало о себе знать то, что я находился в драконьем теле, то ли наш контакт нарушил монолитную защиту драконов от магии, но я четко увидел наши ауры. Они сияли кусками света, перетекая одна в другую, и обмениваясь энергией между собой. А у этого тела тоже есть аура, удивился я, начиная ускорять движения, ощутив желание Мары. Видимо, плетение Темноты создало полноценного дракона, хотя и предполагалось, что в него будет помещена моя истинная аура. Так что мое тело — это совсем не пустая оболочка, а вполне реальный живой организм со всеми атрибутами и достоинствами, одно из которых я сейчас использовал по прямому назначению.

Кстати, несмотря на очень распространенную поговорку, хвост процессу нисколько не мешал. Причем ни мне, ни драконице. Наоборот, он создавал лишнюю точку опоры и обеспечивал более плотный контакт с телом, обвиваясь вокруг Мары, которая сейчас обхватила меня всеми своими лапами и прижала к себе. Подчиняясь ее желаниям, я снова ускорил движения и увеличил амплитуду, дожидаясь взрыва. И вскоре он последовал. Тело Мары изогнулось в экстазе, меня буквально захлестнула волна наслаждения, которой я едва мог сопротивляться, драконица издала громкий рык и еще плотнее прижала меня к себе, заставляя остановиться. Когда все закончилось и наслаждение немного схлынуло, я посмотрел на Мару. Она лежала на камнях со счастливой улыбкой, закрыв глаза. Давая партнерше немного времени, чтобы прийти в себя, я снова перешел к нежным ласкам, почесывая ее шейку и потираясь о морду. Наконец, спустя десяток минут, она вернула себе способность внятно мыслить и прошептала:

— Алекс, это было великолепно! Еще никто из драконов не мог доставить мне такой радости. Спасибо тебе.

— Всегда готов! — весело ответил я и стал вновь почесывать область в районе спины.

Внезапно я почувствовал дискомфорт, но сперва не понял, чем он вызван. Потом дискомфорт перешел в острую боль, и я с непроизвольным рыком вскочил с тела драконицы, держась за пострадавший орган. Чешуйки внизу живота Мары опять встали на место и жестоко прищемили мне очень нежный предмет гордости. Нет, я понимаю, что это тело можно бить, калечить или даже убивать (хотя по поводу последнего меня терзают смутные сомнения), но вот так издеваться-то зачем? Глядя на мою позу и обиженное выражение морды, Мара зашлась в хохоте.

"Ага! — подумал я. — Ей-то смешно, а вот мне чуть не оторвало самую необходимую часть тела!"

Отсмеявшись, драконица сказала:

— Прости, забыла тебе об этом сообщить. Но скажи, почему ты не испытал радость вместе со мной?

— А разве драконицы могут делать это только один раз? — изумился я.

Мда, как же это печально. Сексуальное воспитание крылатых совсем никуда не годится!

— Так ты что же, специально сдерживал свои чувства, чтобы доставить мне больше радости? — изумилась Мара. — Знаешь, Алекс, ты открываешься мне с очень неожиданной стороны. Обычно все наши драконы только и думают о том, чтобы побыстрее достигнуть вершин блаженства, а с тобой это продолжалось так долго...

Пять минут — это долго? Ни фига себе! Нет, драконы совсем не умеют заниматься сексом! И это очень странно. Столетия жизни, сколько времени на совершенствование — а все равно получается, как у диких животных.

— Ты вообще как себя чувствуешь? — виновато уточнила драконица, глядя на мой пострадавший орган.

— Жить буду, — ответил я. — И готов к продолжению банкета!

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Мара.

"А что имею, то и введу!" — мысленно хихикнул я и пояснил:

— Все-таки мне кажется, что драконы способны на куда больше, чем привыкли использовать, поэтому предлагаю все это повторить!

— Повторить?

Драконица тяжело поднялась с камней и подошла ко мне.

— Прости, Алекс, но у меня уже не получится. Мне жаль, что ты не сумел испытать радость вместе со мной.

Мда, все-таки напрасно я сдерживался, предполагая долгие утехи. Нужно было просто поддержать ее чувства и дойти до финала, но я, дурак, решил произвести впечатление и покрасоваться.

— Прости, Алекс, — вновь сказала Мара, прочитав мои мысли. — Я что-нибудь могу для тебя сделать?

— Ну-у-у... — протянул я и подумал о еще одном виде секса.

— Что?! — возмущенно отшатнулась драконица. — Я никогда не буду этого делать! Нет, какие же люди все-таки извращенцы!

В ответ я подумал, что она просто еще не все знает, чем вызвал еще большее негодование Мары. Наверное, не стоило все так живо представлять...

— Алекс, я от тебя такого не ожидала! — гневно воскликнула драконица и развернулась.

Ну уж нет! Я так просто сдаваться не собирался, поэтому в два прыжка настиг Мару и нежно обхватил ее за плечи, а потом потерся о шейку своей мордой, шепча:

— Ну, прости, виноват — исправлюсь... Просто у людей считается, что в сексе нет грязных приемов. Просто у партнеров не принято делать то, что противно другому, а то, что доставляет радость обоим — наоборот, только приветствуется. Так что извини, что я о таком подумал. Я прекрасно понимаю, что у драконов все это физически сложно выполнить.

Эмоции Мары подсказали, что я на верном пути, поэтому я подключил к делу лапы, вновь начиная с предварительных ласк, но уже не руководствуясь знаниями, полученными от моей опытной партнерши, а осмеливаясь экспериментировать самостоятельно. Спустя минуту дыхание Мары участилось, и я понял, что драконы все-таки могут заниматься этим чаще, чем один раз. Просто у них отчего-то не возникает такого желания. Но вот у меня-то оно было. Пострадавший орган рвался в бой, поэтому я усилил воздействие и добился того, что драконица протяжно застонала и стала опускаться на камни. Подхватив ее на лапы, я перенес Мару в более ровное место и осторожно опустил, не прекращая поглаживать блестящую чешую. Взглянув на низ ее живота, я понял, что желанный момент настал, и опустился сверху.

Хоть на этот раз я хотел дойти до финала, но все равно не допустил никакой халтуры и отдался делу целиком. Я улавливал малейшие желания Мары и делал все так, как она хотела. Но потом не спешил ускорять процесс, превратив его в сладкую пытку, искусственно понижая уровень ее возбуждения. Наконец драконица издала протяжный жалобный стон, и я понял, что пора переходить к заключительной части. Увеличивая силу и скорость движений, я доводил ее до экстаза, отпуская свои чувства. Когда же блаженство захлестнуло меня, я почувствовал, что Мара вновь прижала мое тело к себе, и целиком отдался на волю эмоциям.

Да, такого я еще никогда не испытывал. Куда там людям с их несколькими секундами экстатических судорог! Взрыв наслаждения буквально снес мое сознание и растворил его в себе. Но краешком разума я еще успел подумать, что это все — наверняка результат слияния двух наших аур. И все эмоции довольно обычны, но благодаря этому фактору они усиливаются многократно, что дает поистине непередаваемые ощущения.

Придя в себя, я понял, что лежу на боку рядом с шумно дышащей Марой, и испытал сожаление, что все закончилось. Хотя, если честно, я даже и не представлял, сколько находился в этом состоянии экстаза, прежде чем снова обрел способность мыслить. Поглядев на драконицу, которая лежала с закрытыми глазами и все еще переживала бурю эмоций, я обнаружил, что весь низ ее живота, хвост и камни под ней залиты белесой жидкостью. Я с удивлением подумал, что количество семени, которое требуется драконам, чтобы оплодотворить самку, неоправданно велико. Уже только по этому одному этому фактору можно было сделать вывод, что у данной расы серьезные проблемы с размножением.

А вот мне интересно, после нашего развлечения будут серьезные последствия, или удастся обойтись без этого? А то ведь не хочется в таком раннем возрасте заводить себе детей... Хотя, кого я стесняюсь! Пока Мара в отключке, можно смело признаться, что я вообще не планирую заводить потомство. Так что нужно прояснить этот момент у подруги и заодно выяснить, когда же у дракониц начинаются "те самые дни". Хотя, если принять во внимание их жизненный цикл, может быть, будет правильно говорить "те самые годы"?

Мара наконец начала приходить в себя. Она зашевелилась, повернулась на бок, собрав крылья, и поглядела на меня глазами полными немого обожания.

— Ну вот, — удовлетворенно констатировал я. — А сколько скромничала... "Не получится, не получится", — передразнил я драконицу. — Трудно ли, умеючи?

— Алекс, это было... так... так... — попыталась передать мне мысль Мара, но я перебил ее:

— Да не трудись, я ведь испытал почти то же самое, поэтому могу сказать, что это была фантастика чистейшей воды! Странно, почему драконы не занимаются этим все свободное время. Интересно, где же этот своеобразный тормоз находится, и какой он — психологический или все-таки на уровне физиологии?

— Мы занимаемся этим не чаще раза в месяц, — просветила меня Мара.

— А почему?

— Драконы просто раньше не могут восстановить свои силы.

— Понятно, — протянул я, еще раз взглянув на живот драконицы. — Но мне это, похоже, не грозит, так как я каждый раз после обращения получаю новое тело. Так что могу сделать еще один дубль хоть сейчас. Хочешь?

— Нет, Алекс, — устало произнесла Мара. — Такого наслаждения я еще не испытывала никогда в жизни и впервые чувствую пресыщение радостью. Спасибо тебе.

— Не за что, — ответил я и поднялся на слегка подрагивающие лапы.

Мда, похоже, что сил на это и правда ушло немало. Понятно теперь, почему драконам приходится так долго восстанавливаться после спаривания. Интересно, а я вообще летать способен, или же лучше снова сменить тело и создать новое? А как же Мара? Мне придется нести ее до скал?

— Не волнуйся, Алекс, — ответила драконица. — Через некоторое время я полностью приду в себя.

Ну и ладушки! Оставив Мару в тумане ее эйфории, я потопал к океану, планируя окунуться. Плескаясь и шумно отфыркиваясь от попадавшей в ноздри воды, я недоумевал, почему же драконы так не любят купаться. Понятно, что к чешуйкам грязь не липнет, да и никаких выделений типа пота и жира совсем не наблюдается, но ведь лишать себя такого удовольствия... Рядом послышался плеск. Оглянувшись, я понял, что и драконица, вдохновленная моим примером, решила выкупаться. Веселое настроение после секса требовало выхода, поэтому мы с ней немного подурачились, устроив догонялки в воде с шумом, смехом и брызгами. А потом просто долго лежали на камнях и разговаривали о разном.

Спустя несколько часов драконица полностью пришла в себя, а когда солнце перевалило зенит и медленно стало клониться к закату, мы решили возвращаться на скалы. На этот раз полет выдался тяжелым. Крылья словно наполнили свинцом, поэтому никакого удовольствия нам обоим он не доставил. Проводив Мару до ее жилища в горе, я отправился восвояси, чувствуя спиной завистливые взгляды встреченных по дороге защитников. Грузно приземлившись на площадку у своей пещеры, я подумал и сменил тело. Вот только большого облегчения это не принесло. Я совсем забыл, что прежде чем измениться, налопался до отвала, поэтому меня тут же стало клонить в сон. Вспомнив о том, что сегодня ночью мне выспаться не довелось, я не стал себе в этом отказывать и улегся у дальней стены.

Но в следующий миг по закону подлости в моем кармане активизировался один из разговорников. Достав монетку и сжав ее в кулаке, я услышал голос Шаракха:

— Алекс, ты почему не отвечаешь?!

— Ой, прости, папа. Дело в том, что мне недавно показали одно хитрое плетение, благодаря которому я могу создавать себе новое тело дракона. Однако при этом старое исчезает вместе с разговорниками, поэтому я не то, что не мог ответить, но даже и не подозревал, что кто-то меня вызывает. А что случилось?

— Кроме того, что ты уже девять дней не подаешь вестей о себе, ничего, — ответил Шаракх, усмехнувшись. — Рассказывай, как там ты поживаешь? Нашел с драконами общий язык?

— Ну, как сказать, — хмыкнул я. — Во-первых, оказалось, что драконий характер был у меня всегда, во-вторых, я сам стал драконом, в-третьих, меня приняли в стаю и сделали ее вожаком. Про бешеный успех среди дракониц позволь умолчать, так как это очень интимное дело. Так что решай сам, насколько я успешно нашел общий язык с крылатыми.

После недолгого молчания отец задумчиво протянул:

— Мда-а-а... Я предполагал, что ты учудишь нечто подобное, но не думал, что все зайдет так далеко. И что, теперь останешься со своей стаей?

— На какое-то время, — ответил я. — Пока не выясню всех возможностей своей второй ипостаси. Но потом нужно будет возвращаться в Империю, потому что я и так потерял много времени на всякую ерунду. А вы там как?

— У нас все в порядке, Алона всерьез занялась магией, Мирин помогает мне разгребать дела королевства, а Шаринон готовится к встрече важного гостя — имперского посла.

— Посла? Император все-таки предпринял еще одну попытку наладить контакт? — удивился я. — И что, только в Подгорное королевство?

— Нет, во все части Нового Союза. Однако Ренард категорически отказался, а Виллианерд сразу предупредил, что встретит имперское посольство стрелами в мягкие места, так что на контакт пошли только я и Фариам.

— Но зачем... Все, не отвечай, до меня дошло.

Понятно, что Император хочет иметь свои глаза и уши во вражеском образовании, поэтому посольство будет состоять только из одних шпионов и вообще очень пронырливых людей, которые будут стремиться выяснить все, что возможно. Первое желание, которое вызывает эта новость, — развернуть посольство и отправить в обратном направлении, сопроводив превосходным пинком под зад. Но ведь это Ренард может себе такое позволить, да ушастые, потому что оскорбление, нанесенное им предыдущим послом, было чрезвычайно сильным. Подробностей я до сих пор не знаю, но подозреваю, что эльфы сами же и вызвали эту ситуацию, так как в противном случае давно нашли бы способ примириться. Это я раньше думал, что все так удачно складывалось, но пообщавшись с Вилли, понял, что такой хитрый правитель просто так ничего делать не будет.

Вот и выходит, что держать удар придется гномам и Мардинану, ведь и Фариам с моими кэльвами, и Шаринон со своими гвардейцами вполне смогут организовать качественную охрану и наблюдение за посольством, заодно выясняя, кто, зачем, почему и все прочее. Ведь умеючи можно скормить послам такую нехилую дезу, что имперские аналитики будут месяцами лбы морщить, разгребая полученные сведения. В общем, все правильно. Будь я рядом с семьей в момент принятия этого решения, высказался бы только "за".

— Только нужно обязательно исключить из посольства всех магов, — вспомнил я. — Иначе от них будет больше вреда, чем пользы.

— Алекс, это было главным условием на переговорах, — ответил Шаракх. — Император согласился безо всяких возражений.

Видимо, сильно припекло, а наша граница уже давно находится под надежной охраной, так что никто из шпионов не может просочиться незамеченным. Вот и приходится делать вид, что Империя белая и пушистая и хочет только мира со своими соседями.

— Но все равно нужно будет проверить... — начал было я, но отец меня оборвал:

— Алекс, мы подумали об этом в первую очередь. У нас есть твои амулеты, а на границе постоянно будут дежурить фантарские маги, так что не беспокойся.

Я вздохнул и констатировал:

— Похоже, я вам совсем не нужен.

— Ну почему же, — усмехнулся Шаракх. — Я вот уже давно хочу с тобой посоветоваться по поводу торговых пошлин, которые...

— Э, нет! — перебил его я. — У тебя советники для этого есть, пусть они мозги напрягают!

Шаракх хохотнул.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Мда, несмотря на то, что мы почти месяц не виделись, ты ничуть не изменился.

— Тебя это огорчает?

— Нет, Алекс, я уже давно принимаю тебя таким, какой ты есть... А расскажи, какие они, драконы? У нас ведь они только в легендах упоминаются, а там нет никакой достоверной информации.

— Ну, драконы — это не чудовища из сказок. Они — такая же разумная раса, как и все остальные, вот только к магии инертны и оружие их почти не берет. Хищные, здоровые, крылатые, общаются мысленно, живут долго. Созданы для поддержания порядка в мире, но сейчас, в основном, благополучно плюнули на это занятие. С людьми и прочими двуногими не уживаются совсем, но у меня есть кое-какие мысли на этот счет. Если вкратце, это вся информация о них.

— Вот тебе и легендарные существа, — пробормотал отец. — Ладно, не буду тебя больше отвлекать. Иди и дальше... покоряй дракониц своим обаянием. Только не забудь с Миром и Алоной связаться, а то они очень переживают по поводу тебя и даже спят плохо.

— Ладно, — ответил я и простился с Шаракхом, подумав о том, что родственникам все же перепало немало ощущений от моих ночных экспериментов.

После разговора с отцом я дисциплинированно связался со всеми по очереди. Узнал, что Ваз загружен делами, наваленными на него отцом, по самые уши, но мужественно переносит трудности. Выяснил, что Фариам готовит нехилую интригу с имперским послом, который должен прибыть уже завтра. Обрадовался, что у Ренарда в семье ожидается прибавление (Альвана недавно сообщила мужу радостную новость). Ну и напоследок поговорил с Миром и Алоной, которые в этот момент решили вместе потренироваться и усовершенствовать свои навыки рассветной школы. Алоне пришлось долго и подробно рассказывать о своей жизни в стае, а Мирину (когда сестренка попрощалась и убежала к эльфам) об особенностях секса у драконов. Так что следующие два часа я был очень занят, а потом без сил откинулся на каменный пол и закрыл глаза.

И тут же попал в объятия Темноты, которая радостно воскликнула:

— Алекс! Ты просто гений! То, что ты сотворил с моим плетением, не поддается никакому описанию!

— Но, думаю, ты все же разобралась в том, что произошло, — утвердительно полюбопытствовал я.

— Да, — ответила подруга. — Представляешь, уровень слакации благодаря твоим новым элементам резко повысился, а энергонасыщение переходов позволило ревинентно-прогальным давнарам увеличить свой...

— Эй, постой! Давай еще раз сначала и по-русски, пожалуйста! — взмолился я.

Темнота засмеялась. Видимо, у нее действительно было очень хорошее настроение. Сжалившись, она перешла на понятные мне понятия:

— Твои новые блоки особым способом образовали взаимодействие с похожими образованиями моего плетения и усилили его структуру, изменив некоторые составные части. Именно поэтому оно сработало не так как запланировано, а начало создавать карман, в которое помещало твое тело. И кстати, большое спасибо, Алекс, ты мне дал много пищи для размышлений.

— Всегда пожалуйста! — отозвался я. — Может, ты меня еще чему-нибудь научишь, чтобы я тут же, не отходя от кассы, попробовал его испортить?

Темнота улыбнулась, а я продолжил:

— А если серьезно, у меня появилась парочка вопросов по поводу моего плетения. Во-первых, почему у меня появляется аура, ведь предполагалось, что тело станет лишь оболочкой для меня. Во-вторых, можно ли его применять на других? И еще, это плетение стандартно, или же можно произвести его некоторую модификацию? Например, изменить модель с мужской на женскую.

— То есть, ты уже хочешь наделить им всех своих родственников? — поинтересовалась Темнота.

— Ну, нечто вроде этого, — скромно ответил я.

— Это невозможно! — категорично сказала подруга.

— Но почему?

— Подумай сам и вспомни, что ты был рожден в драконьем источнике, а вот остальные такой силой не обладают. Их энергии не хватит на создание нового тела, и в результате они погибнут, ведь аура старого тела просто исчезнет, а новое будет создано только частично. Ты хочешь для них такой участи?

— Мда, облом, — вздохнул я.

А ведь я уже начал мечтать о том, что всех наделю способностью к моментальному превращению, а о такой мелочи как необходимая энергия и позабыл вовсе. И этому не поможет даже братание с каким-нибудь драконом, потому что это гарантированная гибель, так как больше ни у кого нет такой ауры, какая была у меня, и не найдется такой силы, чтобы сдержать быстрое разрушение организма. В общем, мечты остались несбыточными.

— Ладно, тогда скажи, что там по поводу ауры?

— Алекс, ты ведь уже понял, что основная часть плетения создает полноценный живой организм, который обладает всеми необходимыми свойствами, включая ауру. Да, я не стала специально для тебя изменять структуру, а воспользовалась уже готовым шаблоном. Именно поэтому ты получаешь навыки владения новым телом при его смене.

— Ну, я просто хотел проверить свою догадку... Постой, а в это "все необходимое" случайно не включается сознание?

— Нет, — усмехнулась Темнота. — Можешь не переживать.

Отлично, можно вздохнуть с облегчением. Ведь очень неприятно было бы осознавать, что сменой тела я фактически убиваю создаваемого плетением живого дракона, замещая его личность своей.

— Тогда у меня остался последний вопрос. Это наблюдение за расами и истребление неугодных — твоя директива, или крылатые сами догадались?

Мне показалось, что Темнота резко погрустнела, теряя весь свой радостный настрой, но все же ответила:

— Я предполагала, что они станут сдерживающим фактором, позволяющим всем разумным уживаться друг с другом... Но не получилось. Я очень сильно ошиблась в расчетах.

— Сочувствую, — произнес я. — И прекрасно тебя понимаю. Я ведь тоже в прошлой жизни занимался подобным. Хоть материалы у нас с тобой были разные, но смысл остается один и тот же. И я до сих пор знаю одно справедливое утверждение, которое гласит, что всю радость нахождения ошибки в своей работе портит осознание собственной тупости... Извини, это я, разумеется, про себя.

— Можешь не извиняться, — печально проронила Темнота.

Чтобы ее подбодрить, я весело спросил:

— А хочешь, анекдот расскажу? Смешной и в тему? — не дожидаясь ответа, я продолжил: — Умер однажды Эйнштейн и попал в гости к создателю. Эйнштейн, чтобы ты знала, это один из самых гениальных ученых на Земле. Так вот, при виде создателя он взмолился и попросил: "Покажи мне формулу устройства мира". Тот подумал немного, а потом достал мел и начал писать на черной доске длинню-у-ущую формулу. Эйнштейн посмотрел на нее и говорит: "Ну, вот об этом я уже знаю, вот об этом догадывался, но вот тут у тебя ерунда какая-то выходит!". А создатель ему так грустно-грустно и говорит: "Да я и сам уже это понял".

Темнота рассмеялась, а потом подхватила меня на руки и унесла с собой, предоставляя такой желанный отдых после долгого трудного дня.