| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Спустя три часа бесплодных попыток я сидел злой, раздраженный и уже начинал ругаться матом, догадываясь, что делаю что-то неправильно. Но вот понять, что именно, так и не удавалось. Под конец Мудрейшей надоели мои матерные мысли, которые я всеми силами старался спрятать, и она меня послала... тренироваться в одиночестве. Поднявшись с каменного пола, я в расстроенных чувствах спросил у драконицы, не бросит ли она со мной заниматься, но ее ответ меня успокоил. Бабушка устало вздохнула и сказала:
— Алекс, ты обладаешь феноменальным усердием, огромной целеустремленностью и великолепной памятью. Если бы к этому всему добавить хоть немножко терпения, ты был бы идеальным учеником. Так что не надейся, заниматься я с тобой не перестану. Но все-таки сейчас попрошу уйти, потому что я едва сдерживаюсь, чтобы не стукнуть тебя хвостом. А твои словечки, которые заставят любого дракона позеленеть от стыда, оказываются такими заразными... Так что брысь отсюда! — рявкнула Мудрейшая. — Завтра продолжим!
Радостный, что еще легко отделался, я поспешил проститься и смылся подальше от раздраженной драконицы. Выйдя на площадку перед входом в пещеры, я не обнаружил там Лара и решил его дождаться, потому что чувствовал потребность набить желудок. Взглянув на солнце, я понял, что дело близится к вечеру, и уселся на камни, размышляя над итогами первого занятия. Результаты совсем не радовали. Вроде бы и технология проста, и знания есть, но вот не получается у меня выстроить защиту вокруг своих мыслей, хоть убей! Так что придется и дальше позориться перед драконами. Тренироваться наедине я не стал, ведь ничего нового у меня не получится, а если вдруг и выйдет — как я смогу проверить результат? Драконов-то рядом нет.
И тут прямо как по заказу рядом послышались хлопки крыльев. Но это был не Лар. Рядом со мной на каменную площадку опускалась Мара. Последив за красивым приземлением драконицы, я отвернулся. Не было у меня настроения выслушивать ее ехидные фырки и наблюдать за демонстративным игнорированием тоже не хотелось. Но в этот раз она меня сильно удивила. Подойдя ко мне, Мара поинтересовалась:
— Кого ждешь?
Пытаясь не допустить ни тени изумления в свои мысли, я ответил:
— Лара.
— Он сейчас с Ришей. Наверняка до самой ночи болтать будут, — просветила меня драконица.
Болтать? Мда, нужно заняться сексуальным воспитанием младшего братишки. Пусть хотя бы узнает, чем нужно с девушками заниматься. В ответ я услышал искренний смех драконицы и посмотрел на нее. Мара очаровательно улыбалась, так что я в ответ тоже показал зубы и подумал, что такой она мне нравится гораздо больше.
— А зачем он тебе нужен? — отсмеявшись, спросила собеседница, присаживаясь на камни рядом со мной, обвив лапы хвостом.
Оценив позу и грацию, с которой это было проделано, я ответил:
— Хочу попросить его снова свозить меня в лес.
— Зачем?
— Поохотиться. Я с самого утра не ел, а уже день к концу близится. Самое время чем-нибудь подкрепиться.
— Но ты ведь только вчера... — начала было драконица, но осеклась и добавила: — Ой, извини, я забыла, что ты обладаешь человеческим телом.
— А ну-ка поясни, что ты имеешь в виду? — заинтересовался я.
— Ну, люди же очень часто едят. Не то, что драконы, — пояснила Мара.
— Да ну? — удивился я. — И сколько раз в день вы набиваете себе желудок?
— Нет, Алекс, мы питаемся лишь раз или два в десятицу. Но если приходится далеко летать, то немного чаще.
Я был сильно удивлен, ведь полагал, что крылатым нужно минимум полкоровы в день, а тут оказывается, что не все так просто. Наверняка из-за сильно замедленного обмена веществ им можно есть раз в пять дней. Да это и правильно, а то прокормить такую тушу, а вернее полсотни... это же никакой живности в окрестных лесах не хватит!
— Тушу? — переспросила драконица, недовольно нахмурившись.
— Не придирайся к словам, я не тебя имел в виду, — отмахнулся я.
Вот и еще один момент из жизни драконов стал ясен, но со мной большая проблема. Я же не дракон... полностью, так что придется мне охотиться каждый день... Хотя, может, и не каждый. Я прислушался к себе. Ощущение голода было, но оно не доставляло особых неудобств, а скорее напоминало, что желудок пустой. Да и вообще странно, что голод пришел ко мне только сейчас, ведь я пропустил и завтрак, и обед. Такого раньше со мной не случалось, и даже если я был увлеченно занят каким-то делом, о трапезе никогда не забывал. Как говорится, война войной... Так что изменения в моем теле скелетом, кровью и глазами не ограничились и затронули еще и обмен веществ. Однако голодать по четыре дня, чтобы затем нажраться на пятый, было совсем не в моем стиле. Ладно, раз брат занят, придется отправляться на охоту самому!
Я поднялся и прикинул высоту скалы. Если прыгнуть вниз, то разгона не хватит, чтобы потом подняться вверх и, развернувшись, полететь в лес. Придется пользоваться левитацией. Пожелав драконице на прощание сладких снов, я активировал плетение и поднялся метров на двести. Там взял в руки мечи и сформировал свое плетение крыльев.
— Ну, поехали... Тьфу ты! Полетели! — скомандовал я себе и развеял плетение левитации.
Сразу же я начал падать, но только совсем неудачно, головой вниз. Когда же я извернулся и попытался поймать крыльями ветер, то сумел только самую малость замедлить свое падение, прежде чем навернуться о скалу, по которой сперва проехаться мордой, потом перекувыркнуться и в самом конце акробатического этюда упасть плашмя перед ухохатывающейся драконицей. Мысли, которые в этот момент проносились в моей голове, полностью попадали в раздел "вырезано цензурой". Со стоном я поднялся и укоризненно поглядел на Мару, а потом проверил свое тело. Ну, вроде бы ничего не отбил. Пара царапин и синяков на лице уже затянулись, так что можно повторить эксперимент.
На этот раз я поднялся повыше, вбухав в левитацию кучу энергии, и уже там активировал свой растянутый кокон. Второй опыт был удачнее, я смог даже немного выровнять падение, прежде чем зацепился за верхушку скалы и кубарем полетел вниз. Приземление вышло гораздо более болезненным — я вывихнул плечо. Маты и удары о скалу в попытке его вправить ничего не дали, а зацепиться было просто не за что — везде голые камни. Хихиканье сверху отвлекло меня от боли. Оказывается, Мара не утерпела и последовала за мной, чтобы посмотреть на результат второй попытки.
— Да, Алекс, летаешь ты очень плохо... — констатировала драконица. — Но вот приземляешься еще хуже!
И она опять весело засмеялась.
— Спасибо, меня Лар уже просветил на этот счет, — недовольно буркнул я. — А ну-ка подержи меня за руку. Сильно сожми и не отпускай!
Мара взяла в свои лапы мою покалеченную конечность и крепко схватила, стараясь не задеть когтями. Я рванулся изо всех сил, плечо хрустнуло и встало на место.
— Все, можешь бросить, — сказал я, чувствуя, как боль отступает.
Помассировав руку, я размял ее и подумал, что нужно делать третью попытку, иначе я в лесу буду только ночью, а потом же еще назад возвращаться...
— Нет, Алекс, я больше не хочу смотреть, как ты калечишься! — решительно заявила Мара и схватила меня лапами.
— Эй, ты чего? — не понял я, но драконица уже замолотила крыльями и тяжело поднялась в воздух, постепенно набирая скорость.
"А без прыжка со скалы намного сложнее, — заметил я мимоходом. — Но тоже можно, что и было продемонстрировано."
— Не тяжело? — спросил я, когда мы уже миновали скалы и продолжили полет над кронами деревьев.
— Не волнуйся, — ехидно ответила Мара. — Когда я захочу тебя бросить, то обязательно перед этим попрощаюсь.
Усмехнувшись, я стал искать подходящее место для охоты. Жертвой опять были выбраны кролики. Просто птиц долго ощипывать, оленя бить не хочется — его я сразу не съем, а тащить тушку в скалы... Нет, Мара не настолько грузоподъемная, а бросать груду отличного мяса не позволяла моя хомячная натура. Поэтому, найдя скопление ушастых, я дал команду на снижение, и уже через полминуты мы были на небольшой полянке, а через пять — наслаждались нежным кроличьим мясцом. Мара, хоть и не была голодна, но компанию поддержала, умяв одну тушку, а потом смотрела, как насыщаюсь я. Второй кролик для меня был явно лишним, это я понял уже на его середине, но мужественно доел до конца, пообещав себе, что завтра на охоту не пойду. Нужно попробовать, сколько продержится мой измененный организм.
Когда я вытирал окровавленные пальцы о траву, драконица вдруг спросила:
— Алекс, а ты говорил, что умеешь петь. Это правда?
— Хочешь послушать? — спросил я с улыбкой.
— Очень.
Наедине со мной Мара внезапно оказалась довольно приятной личностью, безо всей напускной стервозности, о которой упоминал Лар, поэтому я думал недолго и затянул "Зверя" своей любимой "Арии". Проигрывая у себя в голове музыку, я спел первый куплет и перешел к припеву. Произнося первые его строчки "Ты небесный ангел, ангел поднебесья. В этой жизни странной ты не моя", я посмотрел на драконицу, чтобы оценить ее реакцию на слова. Но Мара прикрыла глаза и словно отрешилась от происходящего, так что нельзя было понять, нравится ей мое пение или нет. Поэтому я перестал наблюдать за ней и весь ушел в песню, которая очень мне нравилась. Под конец я стал петь уже для собственного удовольствия, а когда слова закончились, я еще посидел немного и поднял взгляд на драконицу. Ее глаза были полностью закрыты, а кончик хвоста подрагивал от волнения. Почувствовав, что я на нее смотрю, она очнулась и прошептала:
— Это было великолепно. Я никогда раньше не слышала ничего подобного.
— Всегда пожалуйста, — ответил я и поднялся. — Ну что, полетели домой?
— Алекс, спой еще что-нибудь! Ну что тебе стоит? — драконица так умоляюще на меня посмотрела, что я вновь вызвал в памяти знакомую музыку и запел:
— "Закрой глаза, коснись меня. Ты пахнешь соблазном и медом..."
Хоть эта песня была с подтекстом, который не давал мне покоя уже второй день, но исполняя ее, я не чувствовал ничего такого. Просто отдавался музыке и дарил песню драконице, погружая ее в состояние блаженства. Допев последний припев, я прогнал из своего сознания легкую грусть, подаренную песней, и вновь посмотрел на Мару. А та положила свою голову на передние лапы и совершенно не замечала, что из ее глаз по чешуйчатым щекам текут слезы. Я не стал ничего говорить, просто молча ждал, пока она придет в себя. Когда же оцепенение прошло, драконица поднялась и слегка смущенно вытерла слезы лапой, а потом вдруг спросила:
— Алекс, а почему ты поешь двумя разными голосами?
— То есть? — не понял я.
— А ты что, сам не замечаешь? — удивилась она. — Я ведь прекрасно слышу, что ты поешь одним голосом, а в голове у тебя звучит совершенно другой.
— Ни фига себе! — удивился я и уселся на землю.
Требовалось все обдумать. Похоже, Мара слышит песни в моей голове, но именно так, как я извлекаю их из памяти. Поэтому мне совершенно не нужно напрягать связки, чтобы передать ей песню. Достаточно просто вспомнить и мысленно ее прослушать. Так-с, проверим!
Для эксперимента я выбрал одно из творений Макаревича. После небольшого блюзового вступления, в моей голове зазвучали слова "Он был старше ее, она была хороша. В ее маленьком теле царила душа...". Мне можно было даже не спрашивать, слышит ли меня Мара или нет, так как она снова закрыла глаза и замерла, всей душой впитывая то настроение, которое создавала эта печальная песня. А когда затихла последняя строчка, она плакала, уже не стесняясь своих слез. Глядя на нее, я пожалел, что выбрал именно эту песню среди многих, и попытался успокоить драконицу. Подошел к ней, ласково погладил по щеке и прошептал:
— Тише, Мара, это всего лишь песня. Не нужно так расстраиваться. Хочешь, я вспомню что-нибудь веселое и жизнерадостное? Только прекрати плакать, иначе я сам начинаю переживать.
Драконица всхлипнула совсем по-человечески, и ответила:
— Нет, Алекс, не нужно. Это была прекрасная песня.
— Тогда прекращай сырость разводить, — улыбнулся я. — Слезы тебе не идут.
И вдруг я вспомнил то, о чем предупреждала меня Мудрейшая, и убрал руку с морды драконицы, а чтобы сменить тему, спросил:
— А разве у вас нет своих песен? Почему ты так бурно реагируешь на мои?
Мара вытерла слезы и сказала:
— Есть, конечно. Только они совсем другие. Наверняка, тебе они покажутся странными.
— Можешь спеть хотя бы одну? — попросил я.
— Алекс, это не песни в твоем понимании этого слова, а просто... просто... Я даже не знаю, как это объяснить. Слушай.
Она посмотрела мне в глаза и ко мне мощным потоком потекли образы, сменяющие друг друга. Только это была не банальная передача информативных пакетов. Нет, образы были емкими, глубокими, сопровождавшимися яркими чувствами. Человеческий язык не в силах передать всю полноту этой песни, это нужно ощутить всей душой, но я все же попробую.
Разгон. Падение, радость. Стремительный взлет до хруста в костях.
Ветер, бьющийся под крыльями. Дикий восторг.
Крутой вираж, перехватывающий дыхание.
Свист ветра в гребне, ласковые потоки воздуха, обтекающие тело.
Снова взмахи крыльев, стремление покорить необъятную высь.
Полет. Простор и свобода, опьяняющая своей безграничностью.
Сумерки, прохлада, сильный встречный ветер, сбивающий с курса.
Тяжело дышать, из глубины поднимается злость.
Я смогу. Я не слабак. Я в родной стихии!
Ветер, превращающийся в ураган, хлесткие удары ледяного дождя.
Намокшие крылья. Тяжесть, тело начинает уставать. Не сдамся!
Мгла. Нет ориентиров. Полет в неизвестность, сквозь нарастающую бурю.
Ветер крутит, как пушинку, выворачивая крылья.
Ярость заполняет тело. Не покорюсь тебе!
Гром, вспышки молний, смерч захватывает в самую середину.
Крылья не помогут. Отчаяние закрывает глаза.
Но силы еще есть. Сражаться, бороться, вырваться из воздушного плена!
Как сильно колотится сердце. Рывок. Еще один. Свобода!
Ветер злой, но уже не выламывает крылья.
Нет ничего. Только дождливое небо и бушующий внизу океан.
Нет цели впереди. Я потерялся! Но ветер поможет.
Подхватить потоки, слиться с ним воедино. Он рядом, он не бросит.
Усталость. Невыносимая тяжесть, наваливающаяся на крылья.
Прости, друг, я больше не выдержу!
И снова ветер. Он подхватывает в свои объятия, поднимает ввысь.
Рассвет. Поднимающееся солнце. Блики на чешуе. Умиротворение.
Спасибо, что дал мне это увидеть.
Крылья отказывают. Ветер пытается подхватить.
Поздно, сил уже нет. Я не смог. Прости.
Сложенные за спиной крылья и стремительное падение в океан.
Только чтобы вновь ощутить свист ветра в гребне.
— М-мать твою! — потрясенно выдохнул я, когда песня закончилась.
Это было нечто! Как будто сам все это испытал! Вот это ощущения! Я вытер непрошенные слезы под взглядом драконицы и ошарашенно спросил:
— Что это было?
— Одна из песен драконов, — ответила Мара. — Называется "Ветер".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
