Промышленникъ (Агренев-3)

Главный "экспедитор" с интересом полистал жиденькую стопочку листов, и почувствовал легкий приступ ностальгии. Ночная Варшава, хитрец-букинист, гордый (и тем глупый) упрямец из профессуры, его более сговорчивые товарищи... Каждый из этих людей оставил свой след на сероватой писчей бумаге.

— Надеюсь, по результатам твоей практики придется заводить отдельную укладку, а то и две. Далее. После того как порадуешь подполковника, передашь ему мое письмо. Ответа ждать не надо, уезжай.

— Куда?

— В Олькуш. Присмотри там себе имение по вкусу, приценись, купи. Затем навести нашу заставу, и не забудь про подарки. А заодно полюбопытствуй, как там поживает первый магазин офицерского экономического общества Ченстоховской бригады. Ну и самое главное. Вот по этому адресу проживает управляющий одного небольшого банка. Он располагает некоторыми сведениями об одной интересующей меня особе, но делиться ими категорически не желает. Более того, и его подчиненные поголовно честные и ответственные люди. В любом другом случае я бы только порадовался за банкира Вавельберга, умудрившегося подобрать себе по-настоящему неподкупный персонал, от управляющего и до ключевых клерков — уж как не старался Вениамин Ильич, так ничего выяснить и не смог. А я очень хочу узнать, как дела у милой баронессы фон Виттельсбах, и...

Молодой аристократ с усталыми глазами, на какое-то мгновение сжал мягкие подлокотники своего кресла так, что кожа обивки жалобно заскрипела.

— Мне крайне надоело ждать. Выясни, куда именно перечисляют ренту с ее имения, и не забудь напомнить труженику банковского дела про то, что молчание — золото.

— А?..

— Да-да, та самая Софья Михайловна.

— Да нет, командир, я не об этом. Зачем мне имение покупать?

— А, вот ты о чем? Затем, что ты хочешь стать потомственным дворянином. И к этому званию ведут много путей, по которым можно идти одновременно. Купить имение в Польше, стать почетным гражданином, потом благотворительностью выслужить пять орденов — это один путь. Другой — построить за свой счет что-то нужное для власти, например, несколько больниц, причем там, где тебе укажут. Хотя пару орденов при этом все одно желательно иметь. Третий состоит в том, что ты можешь поступить в одно из военных училищ империи. Два года вольноопределяющимся — и у тебя первое офицерское звание. А там по случаю совершишь подвиг, Георгий на грудь, да дворянскую грамоту в карман.

Долгин позволил себе проявить скептицизм, хотя с общим направлением был вполне согласен.

— Такую награду так просто не дают, да и на действительной военной службе надо состоять. Но даже если и так — где это я в мирное время найду батарею орудий, которую надо захватить, или вражеского генерала?

— Сейчас нигде. А вот лет через восемь, в году этак тысяча девятисотом, я тебе и батарею, и генерала организую очень даже легко. Причем без всякой военной службы.

Гриша напрягся.

— Война? С кем?

— Да ни с кем. Просто большая заварушка в Китае, с небольшим нашим участием. Я разве не упоминал про нее? Неважно. Так что, пойдешь вольнослушателем?

Бывший унтер задумался. Причем очень даже глубоко: хотя теперь он богат и вполне образован, для многих и многих он остался на уровне отставного унтера пограничной стражи. Не сказать, чтобы этого было так уж мало... Но для разговора на равных с этими самыми многими, и уж тем более для выгодного во всех смыслах брака — все же явно недостаточно.

— Не тороплю. Вопросы по поездке?

— Управляющий. Как далеко можно зайти?

Александр помолчал, обдумывая пределы своей откровенности. Затем поднял на собеседника взгляд, в котором на неуловимое мгновение плеснула нешуточная злоба, и медленно, с расстановкой произнес:

— Он стоит между мной, и моим ребенком. Порежь его на лоскуты, если понадобится, но я должен знать. Где и как живет баронесса!

И уже обычным голосом, на глазах успокаиваясь, добавил:

— Мне нужен положительный результат, а детали на твое усмотрение.

Григорий с большим трудом подавил желание подскочить, и вытянуться по стойке смирно. И совсем не смог задавить удивление на лице. У командира есть наследник?!! Да и перепады настроения какие-то слишком странные и резкие, уж не случилось ли чего? К его сожалению, дальнейшему разговору грубо помешали, негромким стуком в дверь.

— Ну!?

Начальник охранной смены, от сдвоенного недовольного рыка своего начальства (и непосредственного, и самого главного), как-то даже сгорбился, страстно желая всего наихудшего. Не отцам-командирам, нет! Этим сволочным посетителям, из-за которых "прилетело" почему-то именно ему.

— Александр Яковлевич, там к вам господин Пильчиков. Говорит, что ему назначено, но визитки вашей у него нету. Письмо какое-то передал, сказал — его рекомендации. И опять эти пришли, за пожертвованиями. Гнать?

Князь, при известиях о "этих" непроизвольно поморщился. Что-то в последнее время к нему зачастили всякие собиратели благотворительных пожертвований: на новую церковь, на приют для бездомных, в помощь голодающим, на музей изящных искусств и тому подобные неотложнейшие нужды. Кстати, в случае с голодающими обычно добавляли — Тамбова или Рязани. В других местах, по всей видимости, дела обстояли получше. И с приютами, и с музеями, и с голодом. Ну или, как вариант — просто из других мест до Сестрорецка еще никто не добрался.

"Не припомню, чтобы тетушка упоминала про какой-то особый голод в Рязани? Или упоминала, но я прослушал? Так-с, полюбопытствуем, что это за господинчик ко мне пожаловал, и кто его рекомендует. Ага, мировое светило химической науки, Димитрий Ваныч Менделеев, опять направил ко мне очередного претендента на грант. Хм, профессор физики. Любопытно!".

— Давай вначале "этих", потом господина Пильчикова.

— Слушаюсь!

"Ну вот, прямо родным повеяло".

Просители у фабриканта надолго не задержались: предъявили отзывы о своей деятельности, (в том числе обязательный от министерства внутренних дел), уточнили, что на общественных началах радеют о благополучии аграриев Воронежской губернии, и зачитали кратенькую речь о бедственном положении последних.

"Накаркал. Уже и из Воронежа добрались!"

Минус четверть часа и пять тысяч рублей — примерно так можно было выразить результат этой встречи. А еще немножко давила жаба. Так, едва заметно наступала своей лапкой на горло, исключительно ради напоминания о себе.

"И не дать нельзя — заклюют как скупердяя, начнут трепать имя в обществе. Обзовут торговцем смертью, или еще кем, похуже. И давать постоянно тоже нельзя — карман, он ведь не резиновый, да и ассигнации я пока не печатаю. Сбежать, что ли, на месяцок, в ближнее забугорье? Отдохнуть, развеяться, а то уже и забыл, когда в последний раз делал что-то в свое удовольствие, а не в чужое. Например, можно съездить в Коврово. Давно ведь хотел? Или Кыштым? Нет, не вариант. Из-за весенней распутицы это будет не поездка, а заплыв. Эх, куда б мне бедному податься... Чтобы не стать еще беднее!".

— Ваше сиятельство, имею честь представиться: профессор Пильчиков, Николай Дмитриевич.

— Рад нашему знакомству.

Высокий мужчина с умными глазами и манерами рафинированного интеллигента аккуратно уселся на предложенный стул, покосился на рекомендательное письмо, что как раз вертел в руках хозяин кабинета, и осторожно кашлянул. Что-то он не почувствовал особой радости, ни в голосе, ни в жестах князя Агренева.

— Дмитрий Иванович отзывается о вас в самых лестных выражениях, господин профессор. Более того, он настоятельно рекомендует обратить на вас самое пристальное внимание, так как ваши работы необычайно перспективны. Могу я поинтересоваться, о чем идет речь?

— Видите ли... Исследуя природу электромагнетизма, я обнаружил теоретическую возможность передачи сигналов на дальние расстояния. Конечно, пока все мои выкладки не подкреплены никакими серьезными расчетами, или убедительными опытами, но тем не менее! Я полностью уверен в возможности создания беспроводного телеграфа. Полностью! Более того, я так же уверен, что с помощью этих сигналов возможно осуществлять дистанционное управление самыми различными механизмами.

— Вот как.

Хозяин кабинета и главный инспектор обменялись взглядами, значения которых профессор физики понять так и не смог.

— Продолжайте, прошу вас.

— К сожалению, мои идеи не нашли должного понимания у руководства Харьковского университета, где я имею честь преподавать некоторые физические науки. Все, на что я могу рассчитывать — небольшие лабораторные исследования и помощь своих ассистентов, что, как вы понимаете, совершенно недостаточно для серьезной научной работы. Абсолютно недостаточно! Признаюсь честно, я совсем было отчаялся, и даже подумывал все отложить до лучших времен. О чем и написал в своем очередном письме господину Менделееву — у нас с ним, знаете ли, имеется небольшая постоянная переписка на научные темы, да-с. В своем ответном послании он упомянул вас, ваше сиятельство, а так же тот факт, что вы покровительствуете многим ученым. Так же он весьма настоятельно советовал не оставлять свои исследования, и не обращать внимания на закосневших в своем невежестве ретроградов... Собственно, я тут же бросил все свои дела и выехал в Сестрорецк. Вот-с.

"Диагноз ясен. Берем? Рекомендации хороши, тема профильная, в любом случае придется присматривать. Опять же, телемеханика... Берем! Будет на пару с Поповым изобретать мне радио. На пару, но все же в полной независимости. Попов в Питере, а Пильчиков в Ковров? Да, как вариант сойдет".

— Если я правильно вас понял, вы желаете собственную лабораторию, штат помощников и неограниченное финансирование. Так?

Судя по слегка порозовевшему Николаю Дмитриевичу, это была его самая заветная мечта. Предаться чистой научной работе, не отвлекаясь на пошлые бытовые мелочи и мещанские дрязги — что может быть лучше для настоящего исследователя и ученого?

— Пожалуйста, прочитайте вот это, и если вас все устраивает, подпишите.

На стол перед Пильчиковым, немного обалдевшим от такого плавного перехода в беседе, мягко легли два экземпляра "золотого" контракта. Наблюдая, как его будущий служащий читает судьбоносный для себя документ, работодатель окончательно убедился, что перед ним именно фанатик от науки. Милейший Николай Дмитриевич мельком и словно бы нехотя проглядел страницу, на которой был указан размер его жалования и прочие материальные блага. Чуть более внимательно ознакомился с пунктами о сохранении тайны работ (в том числе и насчет сдержанности в переписке с посторонними лицами), причем то, что, образно выражаясь, вход к князю стоил рубль, а выход полновесную тысячу, его абсолютно не смутило. И наконец — скрупулезно перечитал все, что касалось обеспечения его научных исследований. Кое-что так даже по три раза подряд, старательно убеждаясь, что это не сон.

— Сколько времени вам требуется на переезд и сопутствующие хлопоты? Супруга, дети?

— К счастью или несчастью, таковых не имею. Так что готов приступить со следующей недели.

"Определенно, фанатик. Мне чертовски везет!".

— Что же, ваша готовность радует. К следующему понедельнику я жду от вас список необходимого оборудования для лаборатории, ее штатное расписание и примерную смету расходов. Кстати, у вас уже есть какая-нибудь программа исследований?

"Хм, толково, вполне толково. Стоп!".

— Простите, как вы сказали?

Профессор запнулся на полуслове, слегка пожал плечами и послушно повторил:

— Хотя тема моих исследований и сходна с таковой у господина Попова, все же они различаются. Например, я считаю более перспективным использовать при опытах катушку Румкорфа, в то время как уважаемый...

Взгляд князя вдруг приобрел пугающую глубину.

— Простите еще раз мою невежливость, Николай Дмитриевич. А каким образом вы узнали, как именно ведет свои исследования ваш коллега?

— Он несколько раз списывался со мной по известным вам вопросам, и в числе прочего мы с ним обсуждали и причины неудач в проводимых им опытах. Собственно, мы с ним даже поспорили. Так сказать, заочно. К сожалению, каждый из нас так и остался при своем мнении...

— А эти письма, они у вас сохранились?

— Разумеется! Хотя многие его идеи довольно-таки спорны, все же в них определенно имеется некое рациональное зерно. Было бы настоящим расточительством его терять. В спорах рождается истина!

— Вы несомненно правы. Ну что же, жду вас через неделю.

Долгин уже давно потерял нить происходящего при нем разговора, и чтобы не впасть в уныние от обилия незнакомых слов и терминов, начал почитывать газеты, напечатанные во Втором Рейхе. Несомненные успехи в изучении немецкого языка уже вполне позволяли ему не только свободно читать и говорить, но и пытаться сымитировать ганноверский акцент. К сожалению, последнее пока получалось очень коряво. Уход посетителя прошел для начинающего полиглота (в планах на изучение стоял и английский) как-то незаметно, зато тихий непонятный хруст прозвучал настоящим громом. Оторвав глаза от очередного заголовка, напечатанного довольно-таки красивым готическим шрифтом, Григорий увидел непонятное и оттого весьма тревожное зрелище: его командир успешно притворялся хамелеоном. Вначале пошел красными пятнами, потом побледнел, затем побагровел... А рядом с правой рукой мелкими обломками чернело нечто, совсем недавно бывшее толстым карандашом.

— Письма, значит!!!

Главный инспектор с возрастающим недоумением и тревогой наблюдал за другом, готовясь непонятно к чему. Вернее, очень даже понятно к чему: правая рука князя время от времени поглаживала предплечье левой, а этот жест для него двоякого толкования не имел.

— Гриша, срочно закажи нам билеты, на вечерний экспресс до Питера.

— Александр Яковлевич, может, лучше утренним поездом отправимся? Вечерний, он ведь и прибывает поздно, не застанем никого на местах. Опять же, доглядчики от жандармов наверняка привяжутся, а их запутать тоже время надо. Утром?..

Фабрикант длинно вздохнул и замер. А через минуту напряженного молчания сухо кивнул:

— Утром.

Затем слегка расслабился и еле слышно пробормотал, обращаясь уже к самому себе:

— Как же мне иногда не хватает Семы-Семинариста!

* * *

Как не торопилась Наталья разделаться со всеми своими многочисленными обязанностями, а все ж таки немного опоздала. Но особо не расстроилась — все одно первые полчаса молодой хозяин ничего интересного не делает, только разминается. Закончив наводить порядок, и неспешно пройдясь по комнатам и коридору, горничная остановилась напротив неприметной дверцы и огляделась по сторонам. Никого! Тихо стукнула дверь, пропуская гибкую девичью фигурку, затем едва слышно прошуршала метелка, коей предусмотрительно подпирали изнутри ручку замка, и все стало как и прежде — будто бы никто и не заходил в небольшой полутемный чуланчик. Который, между прочим, несмотря на свои весьма скромные размеры, имел два очень больших достоинства. Во-первых, он примыкал к гимнастической зале, в которой как минимум три раза в неделю занимался князь, а во-вторых, под потолком у него имелась круглая отдушина для вентиляции, обеспечивающая чудесный вид на все место занятий. Сиди себе на лесенке, да наблюдай — и не надо у двери зад отклячивать, как некоторые! Вспомнив про Дарью, первая горничная пренебрежительно (но вместе с тем очень тихо) фыркнула — вот уж кому вообще ничего не светит. Хотя и старается изо всех сил, коза деревенская, улыбается да глазки строит, видать чего-то там себе напридумывала. Зря! Аккуратно (не дай бог сверзится с высоты) поднявшись под потолок, Наталья устроилась на своем "шестке" поудобнее, и осторожно заглянула за ажурную гипсовую решетку, прикрывающую не только отверстие в стене, но и ее интерес.