варшава 44

Останавливать колонну автомашин перевозящих раненых не стали. Пропусти и еще две небольших колонны с солдатами. Через полчаса уже собирались сниматься и переносить охоту на завтра, когда вдалеке раздался гул грузовика.

Вскоре из-за поворота показался и сам грузовик. Как только мы с Яном вышли на дорогу, машина остановилась, и сидевший в кабине рядом с водителем унтер-офицер выскочил для доклада. Худощавый, немного выше меня, с русыми волосами, выбившимися из под фуражки, серыми глазами он застыл в строевой стойке и представился: — 'Господин гауптман, унтер-офицер Лебовски транспортная рота ... пехотной дивизии'.

Предъявив жетон сотрудника СД, я поинтересовался у него: — 'Куда следуете и что везете, унтер-офицер?'.

— По приказу штаба армии эвакуируем документы и часть дивизионного интендантского имущества в Краков, господин гауптман. — Ответил он.

Ну не бывает так! Чтобы вот так с первого раза и на тебе то, что нужно. Или фарт попер или подстава!

— У вас квалифицированный водитель?

— Да. Он хоть и из русских, но специалист очень неплохой. Можете не беспокоиться он с нами уже второй год, машину содержит в порядке.

— Хорошо. Пусть поможет моему водителю. У нас какие-то проблемы с карбюратором.

— Яволь, — и повернувшись к машине, сказал водителю — Михаэль помоги водителю господина гауптмана.

Водитель сорвался с места и подбежал к мотоциклу.

— Предъявите документы свои и на груз. Что видели по дороге? Меня интересуют партизаны и одиночные солдаты.

— Прошу, — предъявляя мне, документы сказал унтер. — Мы никого не видели.

— Понятно. Почему вы едете одни? Разве вам не доводили приказ о движении только в составе колонны из-за опасности нападения партизан?

-Доводили. Мы двигались в составе колонны перевозящей раненых, но из-за поломки задержались неподалеку в селе. После устранения неисправности хотели ее догнать. Колонна должна была пройти по этой дороге.

— Колонна недавно проходила мимо нас, и вы скоро можете ее догнать. Пойдемте, покажите, что у вас за груз, — заводя унтера за грузовик, сказал я. Его водитель вместе с Иваном возился около мотоцикла.

Короткий удар ножом прекратил жизненный путь унтер-офицера. То же самое произошло и с его водителем. Свободного места в плотно заставленном всевозможными ящиками и мешками кузове хватило для всех, в том числе и для трупов немцев, которые нельзя было оставлять на месте нападения. Отвезем подальше и надежно спрячем в лесу.

Загрузиться и прибрать за собой успели вовремя. Мимо нас прошла еще одна колонна грузовиков. Так что следовало поторопиться.

'Опель' завелся, что называется с 'полпинка'. Мотоцикл сначала заставил поволноваться, но потом завелся и бодро пофыркивая, встал во главе нашей импровизированной колонны. Переодеваться я не стал, успею. Ехать нет ничего, надеюсь, что по дороге никто проверять документы у нас не будет. Так оно и получилось.

До места доехали быстро и без происшествий.

На ночь мы решили остаться у машины втроем, отправив Самуила к остальным парням. Утром они должны были присоединиться к нам. До того как уйти Самуил помог разобраться с трупами, которые мы предварительно раздев сбросили в промоину, засыпали снегом и листвой.

Вечер и ночь прошли у нас в подготовке формы, разборе и изучении имущества перевозившегося в грузовике. Если с первым мы закончили быстро, то со вторым пришлось основательно повозиться. Опломбированные мешки вскрывать не встали, а вот ящики осмотрели все. Очень интересное в дивизии имущество знаете ли. Вот только знать бы как оно относится к военной службе, если ему место в музее.

Почти половина ящиков было заполнено предметами антиквариата, иконами и старинными книгами на европейских языках. Все перечисленные предметы были аккуратно упакованы и пронумерованы. В каждом ящике имелась опись, заполненная по всем правилам музейной бюрократии с описанием внешнего вида и веса. Неплохо господа оккупанты прибарахлились на российской земле. Мне вот только непонятно почему все это оказалось и хранилось в дивизионных тылах и главное, почему перевозилось без соответствующей охраны.

По идее такие трофеи вообще-то еще пару лет назад должны были закончиться. У немцев для этого специальная команда имеется, идущая сразу же за передовыми частями, подгребающая все более или менее ценное на оккупированной территории и отправляющая все собранное централизованным способом в Германию. А тут на третий год войны такие ценные трофеи в простом грузовике вывозятся. В то, что это трофей какого-то одинокого чина пусть и занимающего высокое положение не верю. Одиночка даже если он охрененный специалист в области сбора и хранения культурных ценностей этого сделать не смог бы — нет у него такой возможности. Тут специально подобранная команда нужна. Хотя бы для того чтобы все это правильно оформить. Не получится это и у простого командира дивизии — сразу сдадут кому надо, а это серьезными последствиями грозит. Так что не будет он этим заниматься. По мелочам вполне реально мог бы, а вот по крупному — не станет. Инстинкт самосохранения скажется. Так что данную коллекцию явно серьезная и хорошо подготовленная контора собирала. А вот дать команду перевезти с места на место два десятка ящиков не зная, что в них, комдив вполне может.

И еще один вопрос, почему эти ящики в накладной не указаны? Унтер мог бы, конечно, что-то сказать по этому поводу, но увы... Поспешил я. Можно было бы и просто его оглушить, а не идти по самому простому пути.

Вообще унтер довольно странный тип. С неплохим послужным списком — один штурмовой пехотный знак в серебре чего стоит. А кроме того еще у него на выходном мундире, найденном в ранце, были серебряный знак 'За ближний бой', 'Крест военных заслуг' 1 степени с мечами и 'Мороженое мясо'* (обиходное название медали 'За зимнюю компанию на Востоке 1941/42 г.', Восточная медаль). Тогда почему так подставился мне под удар? Не ожидал? Возможно...

Кроме представленных мне документов в его сумке нашлось несколько бланков командировочных и отпускных билетов с открытой датой. И все они были только на него, а вот на водителя документы были только в одну сторону. Странно это. Видно возвращение водителя в часть не планировалась.

Ну да ладно, не будем голову забивать ненужными проблемами и вопросами, своих более чем хватает. Достаточно и того что мне для запланированного вполне подойдут и документы унтер-офицера и машина да и груз тоже. В оставшихся ящиках находилось саперное имущество, в том числе и взрывчатка.

Утром к нам присоединилась группа Самуила. Несколько часов потребовалось на то чтобы переодеть их в немецкое обмундирование и проинструктировать. Отчет Кузнецова я отдал Ивану. Ему же достались документы и погоны гауптмана Зиберта, граната, которую он засунул в карман куртки. По гранате нашлось и у ребят. Прощание было недолгим. Мы крепко пожали друг другу руки и расстались.

'Опель' аккуратно развернувшись на поляне, по своим старым следам медленно выехал на трассу, а парни по тропинке ушли в лес.

Итак, игра началась. Гауптман Зиберт со своей группой идет к фронту, а уроженец Дрездена унтер-офицер Пауль Лебовски следует по указанному в командировочном удостоверении маршруту в Краков.

Очередную колонну на запад не пришлось долго ждать. Пять тяжелых грузовиков, натужно гудя моторами, прошли мимо нас. Мы пристроились к ним в хвост.

На первой же остановке старший колонны — артиллерийский лейтенант вызвал меня к себе. Проверив предъявленные мной документы и спросив о маршруте нашего движения, он милостиво разрешил нам следовать вместе с ними дальше до Лемберга (Львова).

Достопамятные для Кузнецова Куровичи проехали без проверки, хотя жандармский пост на въезде присутствовал и даже досматривал легковой автомобиль с парой немецких офицеров.

Мне показалось, что жандарм на посту в город подозрительно долго изучал поданные мной документы. Затем он что-то уточнил у своего напарника в караулке и, отдавая назад документы, разрешающе махнул рукой часовому у шлагбаума, чтобы тот поднял его.

— Николай Васильевич, куда мы теперь?

— На выезд, в сторону Кракова, а дальше по маршруту.

* * *

*

ИЗ ДОНЕСЕНИЯ НАЧАЛЬНИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ МИНИСТЕРСТВА ПО ДЕЛАМ ОККУПИРОВАННЫХ ВОСТОЧНЫХ

ОБЛАСТЕЙ РЕЙХСЛЕЙТЕРУ А. РОЗЕНБЕРГУ О ВЫВЕЗЕННЫХ

С УКРАИНЫ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ИСКУССТВА 14 сентября 1944 года

Рейхскомиссар Украины поместил вывезенные из Киева и Харькова картины и произведения искусства в Восточной Пруссии в следующих местах:

1. Имение Рихау под Велау.

2. Имение Вильденгоф (владелец — граф Шверин*).

Речь идет о 65 ящиках, о содержимом которых прилагается подробная опись**. Что касается других 20 ящиков, 57 папок и одного свертка гравюр, то инвентарной описи на них пока не имеется.

Среди картин находится большое количество старинных икон, произведения знаменитых мастеров немецкой, голландской и итальянской школ XVI, XVII и XVIII вв. и работы лучших русских художников XVIII и XIX вв. В общем, все эти фонды состоят из ценнейших произведений искусства, вывезенных из государственных хранилищ Украины и представляющих собой даже по поверхностной оценке стоимость во много миллионов. Кроме того, это единственное на германской территории собрание такого рода, имеющее международное значение, и оно будет важно в этическом и культурно-политическом отношении для каждой группы, с которой империя пожелает сотрудничать сейчас или в будущем.

Довожу это до Вашего сведения.

*Шверин фон Крозигк Лютц Иоганн (1887-1977) — министр финансов Германии, член Имперского Совета обороны. После краха Гитлера был 'министром иностранных дел правительства К. Деница'. Как военный преступник содержался в Ландсбергской тюрьме, но был помилован.

** В описи перечислены произведения искусства, вывезенные с Украины: иконы мастеров XV и XVI вв. Московской, Новгородской и других школ; картины И. К. Айѓвазовского, В. В. Верещагина, В. М. Васнецова, К. А. Савицкого, К. П. Брюллова, В. Г. Перова, В. А. Тропинина, К. Д. Флавицкого, Ф. А. Васильева и других художников.

Глава

В Кракове

Пристроившись к хвосту очередной колонны, мы уже к вечеру подъезжали к Кракову. На въездном посту в город скопилось достаточно много автомашин. Фельджандармы во главе с вахмистром тщательно проверяли документы у водителей. Пока шла проверка, Ян, забравшись в кузов, быстро переоделся в штатское и спрятался в заранее подготовленное место между ящиками. Светить документы убитого водителя или гражданские документы Каминского я не хотел. Кто его знает насколько они подлинные и как к ним отнесется полиция. Проблем мне и так хватает.

Проверяющий мои документы вахмистр показался смутно знакомым. Хотя откуда у меня тут могут быть такие? Тем не менее, я стал копаться в своей памяти. И ведь вспомнил! Бывает же такое!

1980 год я в гостях у своего школьного немецкого друга Марка. Мы рассматриваем его семейный альбом. Среди снимков было и несколько снимков времен второй мировой войны. На них в основном был изображен молодой унтер-офицер вермахта с симпатичной и запоминающейся бляхой и 'Железным Крестом' на груди. Марк, видя мою заинтересованность, сказал, что этого его дед Густав, благополучно переживший войну и после нее долгое время служивший в полиции Веймара. Показал Марк мне и фотографии остальных своих родственников и знакомых живших в то время. Деда Марка я видел всего один раз, когда он приезжал на день рождения своего сына — отца Марка. Кстати наша учительница фрау Марта была дочерью этого унтера от первого брака. Я, конечно, могу ошибаться столько лет прошло, но попробовать следовало.

— Господин вахмистр разрешите задать вам вопрос?

— Слушаю вас унтер-офицер — скучающим голосом буркнул проверяющий. — Простите, вы случайно не из Веймара и вас не Густавом зовут?

-Да, я оттуда и меня зовут Густав. Но вас я не знаю и, по-моему, никогда раньше не видел. Вы не из Тюрингии. Если я не ошибаюсь, то вы родом из Дрездена.

— Да я из Дрездена. Мы с вами встречались в Веймаре. На берегу ручья Асбах и в 'Weimarhalle'* (городской центр для проведения различных общественных мероприятий построен в 1932 году, с 1952 года до вывода ГСВГ Дом Офицеров Советской армии, в 1998 году полностью перестроен), а затем около Национального музыкального театра рядом с памятником Гете и Шиллеру я видел ваших жену и дочь Марту. Я был дружен с семейством Kuhlmann и несколько раз до войны приезжал к ним. Вместе мы гуляли по городу, и они представили меня вам.

— Возможно. Я действительно дружен с этим семейством. Но почему-то вас совершенно не помню.

— Ничего страшного. Как там наши знакомые и сам город. Я давно там не был и не получал оттуда известий.

— С городом все благополучно. Несколько дней назад получил письмо оттуда. Бомбардировки союзников его пока обходят стороной. Семейство Kuhlmann с началом войны переехало в Берлин. Скажите, а вы случайно не тот парень, что встречался с Лоттой.

— Да, это я и именно с ней мы были, когда встретили вас.

— Тогда все понятно. Вы надолго в Краков?

— На пару дней. Мне надо сдать груз, а сегодня я это точно не успею сделать и хотелось бы подремонтировать машину. Так что завтра и послезавтра точно пробуду в городе.

— Понятно. В твоих документах говорится о водителе из русских, где он?

— Оказался не управляем и склонным к побегу. Пришлось с ним разобраться.

— Сдал в лагерь или гестапо?

— После выезда из Лемберга (Львова) пристрелил при попытке к бегству. Зачем создавать проблему ребятам, если я и сам ее могу решить без проволочек?

— Молодец, что не стал разводить бюрократию. Рад был встретить человека бывавшим в моем родном городе.

— Если у вас есть время, то мы могли бы где-то посидеть за кружкой пива и вспомнить его улочки да и вообще хорошо провести время.

— Заманчивое предложение. Я завтра вечером должен быть свободен и знаю неплохой кабачок. Так что мы действительно можем встретиться. Знаете город?

— Откуда. Я первый раз в этом 'urdeustche Stadt'* (нем. старинном немецком городе).

— Тогда давайте завтра в 17 часов встретимся у городской ратуши, она расположена на рыночной площади. Вам ее любой покажет.

— Понял, буду обязательно.

-Лишние талоны на посещение борделя у меня есть.

— У меня тоже их хватает.

— Мы поняли друг друга...— Со смехом сказал вахмистр, отдавая мне документы. Затем он рассказал, как добраться до жд. станции, где находился склад, куда мне согласно накладной найденной у Лебовски требовалось сдать груза.

Город поразил меня своим совершенно мирным видом. Сверкающие окна, превосходные и чистые мостовые, крыши, покрытые снегом. Везде ходят люди в приличной одежде с кожаными воротниками, в добротных зимних ботинках. Хватало на улицах и симпатичных женщин и раненых фронтовиков.

Яна высадил в двух кварталах от складов. Он должен был пройтись по своим знакомым, восстановить контакты и постараться выйти на польское подполье. На быстрый результат я не рассчитывал, но был бы рад любым контактам. Встретиться мы должны были через двое суток в 'Мариацком соборе'* (по легенде, он был построен на месте деревянной церкви в 1222 году. На его фасаде расположены две неодинаковые башни: одна из них — 'Хейналица' (82 м), с высоты которой каждый час разносится сигнал точного времени, и украшена готическим шпилем с золотой короной на конце. На другой башне, которая пониже (69 м), размещена костельная колокольня и часовня времен Ренессанса. Внутреннее убранство составлено из множества стилей, что называется полихромным характером. Главный элемент интерьера — алтарь Вита Ствоша, который является самым большим из средневековых алтарей Европы).