|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Луций Цаэлиус. Рим. 86 год до н.э.
Вы когда-нибудь думали, насколько тяжела жизнь ланисты? Особенно ланисты, вынужденного уехать из своего родного города и заниматься своим ремеслом в блистательной столице Римской республике — центре человеческой цивилизации?
Нельзя сказать, что Луциус жалуется, но такой сильной конкуренции гладиаторских школ больше нигде не найти. В ремесле ланисты, как и в торговом деле, главная трудность — это вырывание денег из рук конкурентов. Только вот во время этого процесса теряются не товары и чистая прибыль, а кровь рабов, проливающих ее во славу дома своего господина.
Вторая проблема в ремесле ланисты — выбор раба, являющийся своего рода искусством, требующим от рабовладельца сочетания остроты взгляда и обычного везения.
Простой человек может спросить, при чем здесь везение? На что может ответить любой человек, хоть немного разбирающийся в гладиаторских боях, ответит — это основной фактор для любого боя, особенно боя с участием новичков. Их победа несла деньги для хозяина и опыт для самого бойца, а поражение несло лишь одни потери для обоих.
Слава Немезиде, у Луциуса подобное было всего пару раз! Когда ноша отца, пала на плечи наследника, он только вошел в возраст, не лишившись наивности присущей любому юноше. Именно на этой наивности его и поймали торговцы, подсунув пару сильных, но совершенно неконтролируемых рабов, что было равносильно испорченному товару. По прибытии в лудус, они в первый же день были сильно избиты Наставником. На этом дело не закончилось и в течение всего обучения они не придавали должного значения тренировкам, отчего и погибли в первых же боях.
Эту ошибку он больше не повторил. Теперь он часто брал с собой Наставника, который отлично разбирался в человеческом товаре. Через год Луциус полностью перенял эти навыки и смог самостоятельно выбирать хороших рабов.
Когда дом Цаэлиусов располагался в Капуе, он был самым прославленным и сильным но, не смотря на это, добиться такой же славы в Риме не получилось. Только единожды, чемпион лудуса удостаивался участия в главном бою, где был повержен в бою лучшим гладиатором столицы.
В Риме действовали совсем другие правила, нежели в Капуе. Лучшие бои доставались домам, имеющим обширные связи в сенате и толстый кошелек, остальным же оставалось либо хватать огрызки с господского стола, либо вырываться вперед, плетя интриги и заводя полезные знакомства.
Если применить достаточно усилий, появится возможность занять политическую должность, после которой останется недалеко до места одного из членов сената, если ты конечно не безродный бродяга.
Скоро он узнает об успешности его первой интриги, направленной против одного старого дома поддерживаемого нынешним легатом, Гаем Флавием Фимбрием.
Фамилия Каниниусов всегда была под сильно протекцией, но кого это волнует? Ставки в жизни слишком высоки, чтобы обращать внимание на мелочи.
Во время раздумий, Луциус внимательно смотрел в бронзовое зеркало, которое отражало довольно сильного мужчину лет двадцати пяти. Не зная его истинного происхождения, можно было с полной уверенностью сказать, что он принадлежит к знати, но это было не так. Как и все ланисты, он занимал место немногим выше обычного ремесленника в иерархии нынешней республики. Острый нос, светлые волосы и внимательно изучающий взгляд голубых глаз выдавали в нем далеко неглупого и уверенного в себе мужчину. Его несомненная уверенность подкреплялась крепким натренированным телом, которое подвергалось тренировкам с ранних лет. Каждое движение было плавным, неспешным, ясно давая понять, что в боевых искусствах он искусен не менее, чем бойцы его дома.
Устав от мрачных размышлений, Луций сел на мраморные плиты зала и с наслаждением опустился в имплювий, располагающийся под открытой крышей каждого дома, принадлежащего состоятельному гражданину.
По легкому взмаху руки одна из рабынь присела рядом с господином и стала старательно омывать его ноги. Эта черноволосая, юная девушка, захваченная два года назад у галлов, уже знала все жесты и предпочтения господина. Каждый раб в этом доме индивидуально обучался дисциплине у Наставника его школы.
Сквозь плеск воды, издаваемый рабыней, Луциус расслышал скрип, неспешно открывающийся входной двери. Ланиста сразу распознал в чужаке человека, привыкшего не привлекать к себе лишнего внимания.
— Господин, ваше поручение выполнено. — из прихожей раздался суховатый фальцет, от которого Луциус невольно поморщился. Ему совершенно не нравился обладатель этого голоса.
— Октавиус, я же предупреждал, говори тише в моем доме. Твой голос слишком раздражителен даже для ушей рабов.
— Прошу прощения, господин... — с трудом скрыв раздражение, собеседник поклонился и сделал паузу, ожидая вопросов от хозяина дома.
— Глава дома Каниниусов больше не сможет проводить свои игры?
— Конечно, господин. — широкая улыбка, больше напоминающая оскал шакала, исказила лицо и так не отличающееся особой привлекательностью.
— Мальчишка?
— Цел, и не похоже, что сильно расстроен. Видимо, он не питал особой любви к своему отцу.
— Можешь идти. Деньги за услуги у Фелисии. Ровно столько, как и договаривались.
— С вами приятно иметь дело. Обращайтесь...
Когда дверь захлопнулась за спиной Октавиуса, Луций позволил себе громко выругаться. Не смотря на то, что он нуждался в подобного рода услугах, ему не нравилось к ним прибегать, тем более, общаться с личностями подобными Октавиусу.
Решительно встряхнув головой, он выбросил из своей головы мысли о восьмом сыне своего отца. Цель превыше всего. Личная неприязнь к сомнительным личностям не должна мешать интересам и амбициям Луциуса, которых хватит ему на всю оставшуюся жизнь.
После смерти главы дома Каниниусов его место займет сын, не так давно вошедший в возраст. Маловероятно, что он сразу сможет взять все дела лудуса в свои руки и не потерять большей части того, что у них осталось. Можно было бы покончить и с младшим, но Луцию претило устранять невинных людей, если можно было обойтись без этого. Опять же, смерть обоих родственников может заронить сомнения. Сейчас, смерть главы дома спишут на отравление и отправят в рабство какого-нибудь купца, у которого проводилась закупка продуктов.
Осталось лишь дождаться, когда прибудет слуга с важной новостью. Затем Луций, "случайно" оказавшийся рядом со школой Каниниусов, одним из первых выскажет соболезнования семье погибшего, и возьмет нового главу дома под свою опеку.
Повинуясь мимолетному жесту, рабыня облила голову своего господина.
Прохладная вода прогнала лишние мысли, теперь, глупые мечты больше не мешать острому разуму, который будет ему необходим как никогда, чтобы разыграть партию в свою пользу.
Кто знает, как далеко ему останется до цели после этой победы?
После того как Луциус оделся, с противоположной от входа стороны, подул легкий сквозняк, заставивший поежиться от холода.
— Господин, время. — голос раздался со стороны лудуса, построенного на другой стороне дома. Оттуда уверенно шел сильный мужчина, сорока лет. Он был одет в кожаный доспех, открывающий большую часть тела, являясь минимальной защитой бойца, которая не стесняла движений.
О нем можно было сказать два слова: сильный и опытный. Мускулистое, покрытое огромным количеством шрамов тело, красноречиво говорило об обоих факторах. Особо выделялась рана, оставленная в давние годы на лице этого сурового человека. Шрам от нее пересекал лоб с правой стороны, и затем спускался к левой щеке через носовую перегородку. После подобной травмы, человек определенно не мог дышать носом.
Каждый раб в этом доме, включая самого хозяина, звал этого человека Наставником, поскольку настоящее имя ему было приказано забыть, после того как он получил эту должность от бывшего владельца лудуса.
Когда-то он был чемпионом, но после серьезной раны, от которой ему с трудом удалось оправиться, отец Луциуса был вынужден сделать его новым учителем школы, боясь потерять опыт одного из лучших гладиаторов республики.
— Конечно, Наставник, как скажете. — сделав несколько хлопков в ладоши, Луций заставил выбежать рабов из помещения.
Помимо обучения гладиаторов и слуг, Наставник занимался и с самим хозяином, повышая его мастерство, как бойца. Подобные уроки проходили с самого детства, поскольку бывший глава дома, считал, что хозяин школы сам должен уметь драться, прежде чем готовить для этого людей. В детстве Луциус ненавидел отца за это решение, но после нескольких рискованных авантюр с личным участием, убедился в полезности приобретенных навыков.
— Прошу, господин. — наставник бросил своему господину один из затупленных мечей, взятых в оружейной лудуса. Обычно ими занимались только гладиаторы, но после нескольких ранений, Луциус решил отбросить лишний риск, поскольку схватки с Наставником довольно непредсказуемы, и клинок не всегда удается сдержать вовремя.
Как только меч оказался в его руке, Наставник молниеносно атаковал, целя в левое плечо. Вовремя среагировав, Луциус отразил удар. Не дожидаясь пока его клинок уйдет в сторону, Наставник сделал резкий выпад ногой, надеясь попасть по колену, но своевременно разорвав дистанцию ланиста смог избежать подлого удара.
Прошло двадцать секунд, на протяжении которых они старательно прощупывали защиту друг друга, но опыт старого гладиатора показал свое и он сумел найти брешь в обороне своего противника. При отражении меча, Луциус завел правую руку слишком высоко вверх, отчего его голова оказалась открыта для противника, чем тот и воспользовался. Безукоризненный удар кулаком снизу нацеленный в подбородок успел задеть ланисту самым кончиком, выведя на пару секунд из равновесия, но этого мгновения хватило, чтобы гладиатор нанес решающий удар.
Отхаркивая выступившую изо рта кровь, Луций видел, как Наставник убрал руки за спину и отошел в сторону.
Все верно. В бою нет правил. Можешь ударить противника головой или кинуть в него щит, тебя никто за это не осудит. Главное выпустить достаточно крови на арену для удовлетворения жажды крови зрителей.
— Как в твои годы можно... оставаться настолько... быстрым? — всего минута боя, а Луциус уже изрядно измотался.
— Только с помощью тяжелых тренировок, без них, я бы проигрывал вам половину схваток. — Ланиста удивленно вскинул брови. Половину? Не слишком ли он самоуверен?
Подняв меч, Луций встал в стойку, приглашая своего противника для нападения. Учитель усмехнулся и атаковал, целя в область живота. Отведя меч в сторону, Луций оттолкнул противника, надавив мечом на гарду соперника. Оказавшись на расстоянии в пару метров друг от друга, они стали кружить по залу в поисках слабых мест.
Громкий шум открываемых дверей прервал начавшийся поединок. Виной этому был запыхавшийся раб, что без спроса вбежал в дом. Обычно он находился в городе, проводя закупку продуктов для кухни и собирая сплетни, ходившие в черте города.
— Господин, глава дома Каниниусов скончался сегодня ночью!
Услышавший новость Наставник замешкался со следующей атакой, чем Луциус немедля воспользовался, проведя жесткий удар ногой по коленной чашечке. Последовавший за ним удар в корпус не оставил вопросов на счет победителя.
— Мне стоит поехать и выразить соболезнования его семье. — посмотрев на улыбку хозяина дома, любой бы записал бы его в подозрительные лица. Было лишь одно но. Улыбку видели только рабы, лишенные права голоса.
Стараясь унять охватившее его возбуждение, Луций опрокинул на себя еще один кувшин с прохладной водой и приказал рабам не распрягать повозку, вернувшуюся из столицы. Лудус Каниниусов находился на приличном отдалении от черты города, и поездка обещала быть долгой.
О мерах безопасности принятых практически сразу с появлением гладиаторских боев стоит рассказать подробнее. Каждый знает, что гладиаторы — сильные бойцы, равные в бою нескольким римским солдатам и подними они восстание, то смогут не только спасти, но и обучить рабов, занимающихся мирной деятельностью. Поэтому было принято решение вынести школы гладиаторов за черту города, установив между ними довольно крупные расстояния. Для безопасности столицы, по окраинам установили дозорные башни с обзором на все лудусы, и, если будет замечен хоть один признак бунта, то туда отправится отряд солдат для подавления начинающегося восстания.
Разумеется, учитывая опасность обученных рабов, в каждом лудусе есть собственная стража, набранная из опытных бойцов. Часть их охраняла входы и выходы, другая часть находилась на постах возле оружейной комнаты, где хранилось боевое оружие гладиаторов.
Сами дома ланист действительно представляли собой небольшие крепости, обнесенные стеной способной выдержать небольшую осаду. Во внешнем дворе располагался дом для рабов, занимающихся хозяйственной деятельностью, а так же казармы стражников которые несли службу у ворот и в доме.
Сам дом поделен на две части: жилую, и сам лудус. В жилой части находилась спальня хозяина, комнаты для гостей, внешнее строение для обычных рабов, зал в центре дома, оружейная комната и балкон, выходящий на внутренний двор, где тренировались гладиаторы. Во вторую часть дома вела всего одна дверь, расположенная в главном зале. В основном там были камеры, где держали гладиаторов, столовая и комната стражи. Только оттуда можно было выйти во внутренний двор.
Луций не без гордости считал свой лудус, одним из самых укрепленных, переняв часть паранойи от своего отца. У него в памяти даже всплыл один из бесчисленных разговоров с отцом:
— Мальчики, запомните, никто не хочет, чтобы ваши гладиаторы подняли восстание. Ни вы, ни сенат. — зрелый мужчина устало откинулся к спинке скамьи и сделал несколько глотков вина из своего бокала, затем он сделал неуловимый жест и мы тоже немного отпили из свих бокалов. — Вы должны осознавать ответственность, но не перед сенатом, как вы сейчас наверняка подумали. И не перед мирными жителями, которые обязательно пострадают. Вы должны осознавать ответственность перед самим собой. В вашей жизни нет, и не будет никого ценней, чем вы сами. Угадайте, кого первым попытается убить дикий зверь, насильно удерживаемый хозяином в клетке?
— Хозяина.
— Хозяина. — ответили я и мой младший брат хриплыми голосами.
— Правильно. Зверь никогда не смотрит наперед, зверь видит только то, что перед ним.
Рабы спешно стаскивали с повозки мешки и несли на кухню. Завидев хозяина наблюдающего за ними, они резко ускорились, вызвав усмешки стражников стоящих на воротах.
Когда последние мешки были убраны, к нему подошел пожилой раб все это время наблюдающий за рабочими.
— Господин, мы выгрузили продукты и приготовили повозку для вас. Теперь можно отправляться.
— Хорошо, Крэг, позови одного стражника. Он поедет со мной. — Луциус решил уточнить, чтобы старик не выбрал сопровождающего со страшной харей как в прошлый раз. — Когда отправимся в город, заглянем на рынок рабов. В последнее время я понес небольшие убытки. Нужно найти новый товар.
Школа Каниниусов располагалась южнее городской стены, возле тракта, ведущего в Помпеи. Лудус Цаэлисов же напротив был построен рядом с северной дорогой, поэтому самый короткий путь пролегал через саму столицу. Учитывая размер и население Рима, проще всего этот путь было преодолеть на повозке, приготовление которой недавно закончили рабы, постелив туда ковер и несколько подушек.
— Поехали.
— Подождите, господин. Стражник сейчас будет.
И действительно из лудуса вышел Лектор, лучший мечник среди этих бездельников, за что Луций его и ценил. Правда есть у этого бойца один недостаток...
— Доброе утро, господин. — Луциус кивнул и заранее приготовился к наплыву информации, поскольку и Лектор и Крэг были большими любителями потрепать языками.
Крэг тряхнул вожжами, и лошади послушно тронулись с места. Практически сразу, как только повозка вышла из ворот лудуса глазам открывались поля, постилающиеся на десятки километров вокруг.
— Это опасно, жить среди полей. Вдруг, какой полоумный раб решит все поджечь, ведь тогда наш лудус может пострадать! — в этот раз первым начал разговор Лектор.
— Выбирать не приходится. Для постройки школ отводятся специальные места, а поля — это основное пропитание столицы, поэтому строить их далеко от столицы приводило бы к лишним проблемам для правителей Рима. Они считают, пусть ланисты сами решают свои проблемы. — Крэг задумчиво пожевал свою бороду и продолжил. — Они просто загнали сюда побольше рабов и заставили их работать. Насколько я знаю, здесь работает большая часть невольников, если не считать шахт. Надзиратели говорят им какие фрукты и овощи выращивать, при этом они не жалеют кнута для придания веса своим словам.
— На пропитание огромного населения столицы, уходит большая доля выращиваемых продуктов республики. — Луциус не удержался и влез в разговор. — Ведь даже этого недостаточно для того чтобы прокормить всех. Продукты везут из других регионов, особенно те, которые не могут вырастить здесь.
Оглядевшись Луций в который раз поразился, что такие огромные поля не могут прокормить один город. Все-таки Рим не зря называют столицей человеческой цивилизации.
На каждом поле трудилось около десятка рабочих, над которыми стояли надзиратели, изредка взмахивающие кнутами, после которых в воздух поднимались красные капли, ярко выделяющиеся фоне встающего солнца. Всю эту картину наполняли резкие вскрики, прерываемые голосом надзиратели или очередным взмахом кнута.
Через несколько минут пути, повозка резко провалилась в небольшую яму, отчего возница разразился руганью.
— Дороги на север совсем исхудали, не то, что южные. Торговцы, везущие товар из Помпей тщательно следят за их качеством. — спрыгнув, возница критически оглядел застрявшее колесо. — Всего минуту господин, мы быстро исправим эту неприятность. Лектор, слезай, помоги мне.
Пока мои слуги суетились с колесом, к повозке нерешительно подошел молодой раб, судя по всему один из тех племен, которые бежали с насиженных мест от агрессивных племен галлов.
— Господин, смилуйтесь, я попал сюда совершенно случайно, мы лишь бежали, в поисках...
Не дослушав, что тот ему говорит, Луций со всех сил пнул невольника в грудь, отчего тот упал на землю, подняв облако пыли. Подошедший за ним охранник, поклонился мне, принося свои извинения, после чего нанес удар обухом кнута, стараясь не оставить видимых ран.
Каждый выживает так, как может. Мужчина должен либо принять судьбу, либо бороться, не ища помощи у других — так считал Луциус.
— Бережный. Не хочет товар испортить, а воспитывать их кто будет? Нам бы его к Наставнику, мигом жизни научит. — подошедший возница проводил раба взглядом и уселся на место, тронув вожжи.
Повозка снова тронулась в сторону столицы.
— Господин, я часто думал о том, как устроена ваша республика и не могу понять одного. Вот вы завоевываете земли, получаете рабов. Вы устраиваете набеги, получаете рабов. Делаете продукты, используете рабов. Делаете оружие, используете рабов. Даже в поисках ублажения своей похоти, вы опять же используете рабов, не смотря на то, что у вас есть прекрасные жены. Спрашивается, как вы жили без рабов. Хоть кто-нибудь обходится без рабов на этих землях?
Раб задал интересный вопрос, вопрос далеко не глупого человека. Наверное, поэтому Луций позволял ему столько вольностей, в том числе и общение с собой.
Собравшись с мыслями, Луциус ответил:
— Ответ очевиден. Никто. Вся республика построена на рабах, на системе, где сильный, использует слабого. Стоит случиться очередному восстанию, как экономика страны значительно подорвется на несколько лет. Ты сам видишь что все, кто работают на полях, облачены в серые тоги. Грек, фракиец, галл, чернокожие, и даже несколько римлян проданные собственными отцами за долги. Эти плантации показывают за чей счет, все еще существует Рим, все больше и больше расширяющийся во все стороны света.
— Напоминает жадного старика на костылях...
Ланиста улыбнулся забавному сравнению старика. Монеты, до которых так охоч старик — это новые земли, а костыли — это рабы, усердно держащие гигантскую страну на ногах.
Пока они вели разговор, ход телеги немного изменился. Приближенность столицы сказывалась на качестве дорог.
На горизонте уже виднелись стены города, покоренные лишь единожды, во время одного из самых крупных набегов галлов еще при предках Луциуса.
Как ни странно, но на самом деле городские стены Рима ничем не отличались от стен других городов. Такими стенами обнесен практически каждый город республики. Высотой всего в восемь метров, с башнями на которых стояли несколько дозорных ведущих наблюдение за лудусами.
Единственное, чем могли похвастать стены Рима — их надежность. Менее развитые государства имели более хрупкие укрепления из глины, тогда как Римские стены, были выложены из притесанных друг к другу камней при использовании раствора основанного на щебне, являлись более надежным укреплением.
Солнце начало медленное восхождение над горизонтом, освещая лучами все великолепие ворот Рима. Массивные, толщиной около пятидесяти сантиметров, открываемые с помощью нехитрых механизмов и труда нескольких стражников, ворота вызывали невольное уважение у любого чужестранца или провинциала.
К воротам тянулась длинная цепочка людей, которые хотели попасть в город. Рабы в серых тогах, солдаты, сопровождающие офицеров, крестьяне, несколько горожан и брат по ремеслу.
Раздавшийся голос прервал Цаэлиса от созерцания.
— Почтенный Луций, дозволите осмотреть вашу повозку? — Лектор работал не только стражником, но еще и быстрым допуском в столицу. Благодаря его старым знакомствам, их всего за несколько монет осматривали без очереди, после чего пропускали в город.
— Конечно. — открыв небольшой сундучок, он достал оттуда кошелек и быстро обойдя повозку для вида вернулся к сослуживцам.
— Все готово, почтенный. Больше не смеем вас задерживать.
— Благодарю.
Только повозка проехала ворота Рима, как на новых посетителей обрушился городской шум, к которому Луциус до сих пор не мог привыкнуть.
Дети бегали по улицам порой с деревянными мечами, порой по мелким поручениям, пытаясь заработать пару монет на сладости. Один воришка успешно улепетывал от раскрасневшегося торговца. Рабы сновали между прилавками по заданиям своих хозяев. Группа стражников расталкивала горожан пытаясь добраться до обнаглевшего грабителя.
И все эти движение происходили по центру дороги, поскольку края занимали многочисленные прилавки, плотно прижавшиеся к стенам домов.
Это кстати довольно сильно веселило Луциуса, поскольку красивые римские дома резко вступали в контраст с далеко не лучшего вида лавками.
Но сейчас его не интересовало внутреннее убранство города. Луциусу был нужен аукцион по распродаже рабов, который устраивали в центре города, неподалеку от храмов. Именно туда направлялась их повозка, ведомая толпой, так же намеревавшейся поучаствовать в торгах или выставить свой товар.
Через десять минут плутания по закоулкам Рима, повозка вышла на широкую дорогу, ведущую к центральной площади, когда Луциус зацепился взглядом за одного человека.
— Неплохо. — невольно вырвалось у ланисты, когда он увидел бугристую спину одного из рабов ведомых торговцем. — Почтенный, постойте!
Быстро спрыгнув с повозки, Цаэлис подбежал к хозяину раба.
— Куплю этого фракийца, без торга, за пятьдесят динариев.
— Господин, я, конечно, понимаю, что он выглядит довольно сильным, но эта цена для него слишком велика, над вами будут смеяться. И, как уважаемый торговец должен добавить, что он не обуздан.
Огромная гора под два метра ростом не могла быть легко обуздана. Цаэлис знал, что люди от рождения обладающие таким телосложением могли признать только силу. Но у него в отличие от торговца была эта сила, и со временем она воспитает из этой горы настоящего чемпиона.
Да, Луций действительно переплачивал, но этот гигант быстро себя окупит, а на аукционе его еще и могли перекупить конкуренты. Да и опущенный взгляд будущего гладиатора был далеко не бездумным.
Ланиста решил не тянуть с покупкой и, отсчитав почти все деньги, имеющиеся при нем, отдал их торговцу.
— Это даже лучше, арена любит строптивых. — Луций передал раба Лектору. — Возьми с собой пару стражей для охраны, и отведи раба в лудус. Пусть Наставник сразу же за него принимается, а я отправляюсь в дом Каниниуса.
Покинув шумную столицу мира, они выехали на южную дорогу, которая была не в пример лучше северной. Лудус Каниниуса так же располагался среди полей, в отдалении от города, но, не смотря на это, возле него царило настоящее столпотворение. Складывалось впечатление, что перед домом устроили гладиаторские бои.
Множество солдат, которые судя по отличительным знакам, состояли в личной охране легата, расталкивали кучкующихся граждан. Небольшая их часть охраняла рабов и гладиаторов, заранее предотвращая все попытки к бегству.
Иногда через толпу зевак проходили люди в красивых тогах и, игнорируя солдат легата, проходили внутрь дома. Тут же было несколько моих коллег, которые намеревались неплохо поживиться. Обученный товар мог принести неплохую прибыль, особенно если ты уже видел его в деле.
Под товаром, естественно, подразумевались рабы.
Не желая тратить время на приветствие коллег по ремеслу, Луций ускорился и прошел в дом бывшего конкурента. Как он и ожидал, там был легат с семьей и близкие родственники.
'Похоже, сегодня удача на моей стороне, никто из конкурентов не подумал использовать связь с мальчиком, чтобы подобраться к легату' — мысленно ухмыльнулся Луций.
Воспользовавшись тем, что мать нового главы дома разговаривает с легатом, Луций подошел к оставшемуся в одиночестве молодому Каниниусу, теперь единственному мужчине рода.
— Приветствую нового главу лудуса. Меня зовут Луций Цаэлис. Я пришел выразить свои соболезнования по поводу смерти вашего отца. — безусый парень стоящий напротив Луция не лил слез, но и не радовался тому, что лудус наконец достался ему в единоличное владение. Он выглядел абсолютно равнодушным, словно все происходящие его не касалось, или он не хочет, чтобы оно имело к нему какое-либо отношение.
— Спасибо, но вы зря называете меня новым главой лудуса, отец не учил меня им управлять до взросления, а то, что он успел мне преподать, не дает мне право называть себя ланистой.
Это плохо, глупость его отца станет проблемой Луциуса, но с другой стороны у него появилась отличная причина для того, чтобы контактировать с юным Каниниусом. Сблизившись с тем, кто имеет протекторат легата, у Луция тоже будет шанс получить эту протекцию. Если же отношения с легатом продвинуться дальше деловых, то это открывает очень хорошие перспективы для дома Цаэлиса.
— Тогда, если у вас есть желание, я могу обучить вас управлять школой гладиаторов. Заключать сделки на бои, выбирать товар, учить его, ну и, конечно же, другим секретам нашего ремесла. — брови парня выразительно подпрыгнули. Было видно, что таких слов он не ожидал услышать от человека, являвшегося прямым конкурентом отца. — Не буду скрывать, у меня есть корыстный интерес, но я думаю, это не плохое предложение для вашего дома. Ты сумеешь стать ланистой, способным управлять лудусом, а взамен окажешь мне несколько услуг, которые принесут нам взаимную пользу. В оправдание своего желания я бы хотел сказать, что приемник у меня пока отсутствует, и было бы довольно забавно... попробовать обучить столь юного человека.
— Я подумаю над вашим предложением, Луций Цаэлис.
— Я очень на это надеюсь, Анафер Каниниус.
На самом деле его лицо говорило о том, что он сразу же принял решение, и определенно в нужную Луциусу пользу.
— Приветствую. Не имею честь быть с вами знакомым. — к ним подошел блондин с серыми глазами. Жесты, мимика, походка — все выдавало в нем человека привыкшего повелевать.
Зато я тебя знаю — говорило выражение лица Луция. Гай Флавий Фимбрия, легат недавно избранного консула Люциуса Валерия Флакка, который вскоре должен будет отправиться в Азию, на войну с Митридатом, царем Понта. Цаэлис не только знал легата, но и собирался его использовать в своих целях.
— Я Луций Цаэлис, ланиста, недавно переехавший в блистательную столицу республики из Капуи. Пришел выразить свое соболезнование дому Каниниусов в связи со случившейся трагедией.
— Он предложил показать мне, как управлять лудусом.
'Плохо, что мальчишке не хватает терпения, нужно будет с этим что-то делать, чтобы в будущем он не портил мою игру. Долгое время мне придется с ним нянчиться, чтобы через легата заиметь связи с влиятельными людьми'.
— Было бы замечательно, если бы вы смогли обучить сына моего старого друга, но тебе наверняка захочется что-то взамен, не так ли, ланиста? — то, что он сейчас упомянул мое положение в обществе, было умышленным оскорблением, это было понятно для любого человека имеющего опыт общения с людьми из старых семей.
Ланиста — мясник. Ремесло недостойное знатного господина. Ремесло, которое не подпустит обладающего им, к влиянию, к власти. Еще ни разу ланиста не попадал в сенат, но Луций всегда любил обманывать ожидания окружающих.
— Конечно, я имею и свои цели, например, для начала бы я хотел, чтобы два наших дома устроили бои в честь предыдущего владельца лудуса. Разумеется, это можно устроить только с вашей поддержкой, — ланиста сделал небольшую паузу и закончил, — легат.
— Это хорошее предложение. Я поговорю с консулом. — легат повернулся к жене предыдущего главы и сделал легкий поклон. — Прошу меня извинить, но мне требуется навестить консула, уже через неделю нам нужно будет выдвигаться из республики, а подготовки все еще не закончены.
Неделя — это довольно короткий срок, но Луций попытается выжать из этой ситуации максимум. Подождав, пока легат выйдет из дома, он развернулся к парню, решив начать его обучение на месте.
— Самое главное для владельца лудуса — это рабы, так что начнем именно с них.
С мальчишкой ему пришлось провозиться до самого вечера, пока тот не отправился по каким-то своим делам.
Похоже, отец его действительно не обучал, поскольку мальчика приходилось знакомить с основами. Хотя, стоило отдать должное, все, что говорил ланиста, тот схватывал буквально на лету, чем несказанно радовал новоявленного учителя. Возможно, в будущем он будет не плохим союзником для Луция.
Предаваясь мыслям о будущем, Луциус распахнул дверь, разделяющую его лудус от дома. Обычно он смотрел на тренировки рабов с балкона, но сегодня он решил почтить своих гладиаторов личным присутствием.
Что представляет собой лудус? Обычно лудус — это пристройка к дому главы школы. С основания первых гладиаторских школ, их было принято огораживать высокими стенами от остального мира. Если дом хозяина не имел стен, то они обязательно возводились вокруг территорий отводящихся рабам арены.
Разумеется, стены, окружающие школу, должны быть достаточно высоки, чтобы отбросить мысль о побеге даже у самых сумасбродных рабов.
В некоторых лудусах для невольников построены отдельные бараки, что, несомненно, говорит о процветании школы, раз она может позволить себе такое количество рабов, что для них требуются отдельные строения. Опять же такой лудус занимает гораздо больше территории, что усложняет контроль над невольниками. Иногда гладиаторы жили в подвалах, где для каждого были отведены камеры. В случае же с Луциусом, все гладиаторы проживали на первом этаже, той части, которая отводилась школе, а обычные работники в строении при самом доме. Бывший хозяин школы всегда считал, что подвальная сырость может стать причиной заболеваний, а это пустая трата ресурсов. От бараков Гилиус отказывался, придерживаясь мнения, что в доме и школе ланисты должен быть абсолютный контроль. В принципе, Луций поддерживал мнение усопшего отца в этом вопросе, но считал, что обычным рабам и гладиаторам необходимо контактировать как можно меньше.
Настоящий человек должен пользоваться головой, чтобы избежать подобного. Помимо места проживания рабов к лудусу так же относится столовая рабов и, конечно же, тренировочное поле — небольшая площадь засыпанная слоем песка, как и сама арена, где бьются гладиаторы. Далеко не все знают, что поле битвы не зря засыпано песком. Не познавшие боя могли сказать, что так удобнее, другие бы сказали, что для красоты или подлых приемов, но все гораздо банальнее. Песок хорошо впитывает кровь.
В центре поля воткнуто четыре тренировочных столба, вокруг которых крутились новички. Остальные гладиаторы работали в паре, отрабатывая тактику боя с противниками, владеющими разным типом оружия. Иногда им приходилось прерываться, чтобы выслушать совет Наставника, либо указание на ошибки.
При очередном выговоре, тренер заметил Луция. Прекратив занятия, он подошел к хозяину.
— Наставник, построй гладиаторов в ряд, я осмотрю их. Необходимо решить кто готов к участию в следующих боях.
Кивнув своему господину, Наставник сделал одно жесткое движение, после которого все рабы поспешно построились перед Луцием.
Тридцать мускулистых мужчин. Каждый держал в руках тренировочное оружие. По сравнению с жилистым Луциусом, они смотрелись настоящими гигантами способными согнуть его одним движением.
Сегодня он покажет всем новичкам, кто кого сломает в случае столкновения!
— В скором времени наш дом удостоится чести провести несколько боев на арене. Поэтому я должен решить, кто из вас наиболее достоин, пролить кровь на арене! — сделав небольшую паузу, Луций выбрал взглядом первого кандидата. — Гот, ты первый. Посмотрим, как у тебя обстоят дела с последней проверки.
Приняв меч из рук наставника, римлянин начал небольшую разминку.
В прошлый раз этот гладиатор показал плохие результаты, поэтому не был выпущен на арену. Посмотрим, каких результатов он достиг за последние две недели.
— Начали!
Стоило лишь чуть пригнуть колени, как режущий удар слева был легко пропущен. Режущий справа в бок был так же проигнорирован, после небольшого шага назад. Повторившийся удар справа и последующая попытка подсечь ноги были прекращены встречным ударом ноги. Для очередного удара гладиатор сделал слишком широкий замах, за что поплатился сильным ударом в челюсть.
Немного постояв и придя в себя, тот снова начал атаковать.
После двух серий атака принесших гладиатору только кучу синяков, Луциус решил, что пора заканчивать. Поймав замедлившийся взмах гладиатора, римлянин заставил того выронить клинок.
— Закончили. Не смотря на такую агрессивную серию атак, мне ни разу не пришло поднимать меч, а ты уже дышишь как рабыня во время насилия. В этих боях ты не участвуешь, твой рост незначителен. Наставник! Займись им всерьез.
— Да господин.
У этого Гота есть задатки для того чтобы стать отличным гладиатором, но у него нет желания развить их. Для таких рабов приходится искать индивидуальный подход, иначе они не приносили прибыли.
Завтра в тренировочном поединке он намерен выставить тех, кто принесет ему успех, ну и заодно проверит новичка.
Вернувшись в дом, Луций удовлетворенно заметил, что рабы накрыли стол для позднего ужина. Подозвав одного из рабов к себе, он указал на пустой бокал и после того как тот наполнил бокал, отдал распоряжение:
— Пригласи Наставника ко мне за стол. У меня сегодня хорошее настроение.
В Риме не было принято, чтобы рабы находились за одним столом с господами, но кто с него спросит, когда он в своем доме? У него был свой подход к слугам и из-за мнения других людей менять его не собирается.
Наставник прибыл через пару минут, и поклонившись застыл в дверном проходе.
— Проходи. Садись. — Луций махнул в сторону стола, где уже была приготовлена новая тарелка.
— Благодарю, господин.
— Как Кира? Ребенок? — у Наставника в отличии от других рабов было множество привилегий. Его можно бы было назвать 'свободный рабом' существуй такое понятие. Луций разрешил ему женщину, в которую он буквально влюбился с первого взгляда как увидел на торгах, связанную и беззащитную. Потом, когда она только заимела ребенка, старый гладиатор долго пытался скрыть этот факт, пока ланиста лично не встретил ее. После этого он наказал своего самого верного слугу пятью ударами кнута, но ребенка разрешил. Сейчас этот сорванец надоедал всем взрослым слугам, но на глаза Луциусу старался не попадаться, следуя строгому наказу своего отца.
— В полном здравии. Господин, вы не против, если рабы будут обучать его письму и другим языкам?
— Только чтобы вовремя выполняли все поручения и свои обязанности. Если это повлияет на чью-то работу, будешь отвечать своей спиной.
— Да, господин.
— Но я позвал тебя не для этого. Приготовь новичка и лучших бойцов. Завтра устроим спарринги, но не до крови. Гладиаторские бои пройдут в ближайшие дни, как только легат переговорит с консулом. — Луций поднялся из-за стола, Наставник тут же повторил действие за ним. — Сиди. Как закончишь трапезу, прикажи слугам все убрать. Мне предстоит многое обдумать.
Поднявшись к себе в спальню, Луций с удовольствием развалился на кровати. Сегодня был тяжелый день и все чего он хотел — это снять напряжение, отдохнуть.
— Господин Луций? — в комнату заглянула очаровательная девушка в серой тоге.
— Цирсея?
— Хотите, я вам помогу?
— Проходи, любимая. — Луций обнял свою рабыню и крепко поцеловал в губы.
Через три дня. Арена Рима.
Роскошная колесница подъехала к воротам арены Рима распугав горбящихся попрошаек.
Дверь медленно отварилась, пропуская хорошо одетого раба. Встав рядом, он протянул руку вглубь кареты, оттуда раздался тяжелый вздох и негромкое шуршание, после чего появился тучный человек, тяжело опирающийся на руку своего слуги. Оценив фигуру толстяка, Луций прикинул, что тот набрал около ста сорока килограмм, что объясняло двух рабов, поддерживающих его с разных сторон.
— Сенатор Парфониус. Приветствую вас на гладиаторских играх. — пересилив свою гордость Луций поклонился, поклонился гораздо ниже чем следовало. Он знал, что люди, подобные этому толстяку, любят раболепствие. Открытая лесть вышестоящему сословию воспринималась как должное.
— Надеюсь игры и ставки будут достаточно высоки, чтобы я не пожалел о своем присутствии здесь. — поросячьи глазки уперлись в лицо Луциуса. Иногда они закрывались, сбрасывая пот, который капал с его головы.
Луцию потребовалось несколько секунд, чтобы унять гнев, проснувшийся из-за слов борова который появился в этом мире на все готовенькое, являясь при этом таким ничтожеством.
— Я вас уверяю, зрелище организованное нами, будет самым ярким воспоминанием.
— Очень надеюсь на это. — тяжело пыхтя сенатор направился ко входу на арену. — Где же молодой глава школы Канниниусов?
Этот вопрос заставил прервать мысли о кровавой расправе над толстяком и вновь развернуться в сторону арены.
— Он появится к началу игр, свалившиеся на его плечи обязанности требуют много времени.
— Я бы хотел с ним поговорить, как он появится. Прошу как можно скорей направить его ко мне. — махнув рабу с веером, толстяк наконец скрылся за воротами амфитеатра.
— Как скажите, сенатор. — Луциус красочно представил, как ударяет это хряка по яйцам и тот падает на колени перед ланистой. После чего он резким движением руки вырывает его кадык, орошая землю фонтаном крови.
Улыбнувшись своим мыслям, Цаэлиус развернулся к не иссякающему потоку зрителей.
Он не знал, где задерживается мальчишка, но начало обещает неплохой успех, даже если пацан пропадет. Внутрь уже прошли несколько сенаторов и успешных купцов приглашенных легатом. Знакомства с несколькими слоями общества обеспечат ему если не успех, то хотя бы шанс для достижения поставленной цели.
Постояв еще несколько минут, Луциус решил, что пора возвращаться. Скоро начнутся первые бои, а он еще не успел переговорить с каждым успешным игроком в этой жизни.
Удобнее устроившись на кресле подия, он бросил удовлетворенный взгляд на соседей.
Благодаря обширным связям легата, у них получилось устроить эти игры в максимально короткие сроки, при этом набрав целую арену зрителей вкупе с влиятельными гостями, среди которых присутствовал даже сам консул с несколькими членами сената. Не было лишь самого Гая, который был вынужден в спешке откланяться из-за срочных вестей с востока.
Луций вспомнил, какое приятное и позабытое чувство — сидеть в подии, на одном из главных мест перебрасываясь ленивыми фразами с влиятельными толстяками из сената. Хотя он должен отдать должное — не все из них раздулись до невероятных размеров, превратившись в помесь свиньи и человека.
Например, сенатор Ливс. Строгое лицо не выражающие эмоции, пронзающий взгляд, уверенная походка и натренированное тело. Создавалось впечатление, что он чеканил слова, одной громкой и отчетливой фразы всегда хватало, чтобы вопросы не повторялись. Бывшая карьера военного, хорошие связи в армии, властность и качества лидера сделали его главой одной из трех политических сил в сенате.
Так же среди них выделялся юный Ромул, представляющий партию из наиболее молодых и амбициозных людей. Жилистый, выращенный в благородной семье он не знал невзгод, хоть и воспитывался в строгости. По слухам этот парень хорошо владел клинком и искусством греко-римской борьбы. В сенате его знали как не плохого интригана. После нескольких его успешных проектов становилось понятно, что он смотрит на несколько ходов вперед в отличие от своих врагов.
Главы третьей партии, на боях не было, но учитывая, что в ней были люди вроде Парфониуса, Луциус решил не рассматривать возможность оказаться под покровительством бездельничающих консерваторов.
Чуть дальше сидело несколько состоятельных купцов, способных себе позволить место в подии наравне с устроителями боев и политической верхушкой. Работорговцы, контрабандисты, владельцы азартных заведений, честные купцы или люди, играющие на вкладах и займах.
— Вы, наверное, впервые находитесь в одном ложе с большей части света Римского сообщества? — задал вопрос молодой сенатор, сидящий по правую руку от Луциуса.
— Да, в моих последних крупных игр не было столько состоятельных граждан нашей республики. Нечасто мне доставались хорошие бои, даже учитывая высокое мастерство моих рабов.
— Я смотрю, вы и сами хороший мастер в этом деле. — взгляд сенатора Ромула демонстративно прошелся по фигуре Луция.
— Мой отец с детства приучил меня к тяжелым тренировкам, несмотря на мое господское положение. Пожалуй, не каждый гладиатор Римской арены сможет выстоять против меня.
— Ваша самооценка на высоте. Что же заставляет вас так думать? — Луциус не понимал, отчего сенатор первым завел с ним разговор, предполагалось, что знакомство нужно ему, а не наоборот. Видимо Ромул тоже хочет сыграть в свою игру, осталось лишь узнать какую.
— Меня обучал бывший чемпион, который из-за травмы больше не может участвовать в боях, но для него осталась роль Наставника, с которой он отлично справляется и по сей день.
— Раз вы так уверены в своих силах, то я возьму смелость пригласить вас к себе, немного поиграть клинками.
— Боюсь, это невозможно. Моя школа немного... груба.
Ромул засмеялся и с улыбкой повторил свое предложение, намекнув, что его учитель тоже был далеко не самым праведным человеком.
— Ну же, сенатору нельзя отказывать, особенно если его предложение может оказаться выгодным для вас в дальнейшей перспективе.
— Что может быть выгодного в небольшом поединке, кроме разве что опыта? — открытая улыбка сенатора не вводила Луциуса в заблуждение. Его пытаются завербовать либо использовать. Если с первым он был бы согласен, то насчет второго он имел совершенно иное мнение.
— Лишь намекну, что в сенате еще нет, не одного представителя вышедшего из вашей касты, и было бы хорошо, если оказавшийся там представитель был бы нам... благодарен.
— Почему же я? — вполне очевидный вопрос вырвался из губ ланисты с небольшим придыханием. Похоже то чего он хотел, может достаться ему без особых усилий!
— Вы чужой человек, у вас нет связей. К тому же вы не такой растяпа, как большая часть моих товарищей в сенате. — сделав короткий кивок, в сторону Парфониуса, он подставил кубок под кувшин стоявшего рядом раба.
Сделав короткий глоток, Ромул продолжил разговор.
— Даже недалекий человек поймет, что вы весьма неглупы и никогда не остановитесь на достигнутом. Пообщавшись с вами более тесно, я дал бы более уверенный ответ.
— Вы правы сенатор. С удовольствием приму ваше приглашение. — несмотря на оставшиеся сомнения по поводу цены подобного вопроса, Луциус все-таки подумал, что принял правильное решение.
Общению не суждено было продолжиться. Их прервал звук негромких голосов и разворачивающихся на своих стульях людей. На входе в подиус стоял мальчишка, наконец-то появившийся на своих первых играх.
— Приветствую благородных граждан и правителей Рима. Простите за задержку, к сожалению, я не могу быстро решать все проблемы лудуса, в силу моей неопытности. Теперь я здесь и думаю, что мы можем начать игры, ради которых мы все здесь собрались. — ложь. Совсем недавно Луций лично посылал гонца в лудус Каниниусов, и там мальчишки не было, как и не было его в самых популярных местах центральной части города. Где же он на самом деле пропадал все это время?
Договорив, мальчишка сел через кресло от Луциус. Место между нами занимало первое лицо страны — консул. Луций Валерий Флакк, который пока игнорировал происходящее, разговаривая со своей женой.
Немного успокоив мысли, Цаэлис налил себе хорошего вина сделанного из ягод, выращенных на Помпейских виноградниках. Стоило сделать всего пару глотков, как двери на арене открылись, выпуская гладиаторов.
Похоже, началось. От сегодняшних игр зависит многое.
Сделав пару глотков вина, Луциус поднялся со стула и вскинул вверх руки, призывая толпу к тишине.
— Граждане Рима! Сегодняшние игры посвящены ушедшему из нашего мира великому человеку! Человеку, чей род стоял у истока гладиаторских боев. Человеку, который и сам немалого достиг на сием поприще. Человеку, чье имя мы увековечим в нашей памяти кровью пролитой на песках этой арены!!!
Со всех сторон раздались громкие крики толпы жаждущей зрелищ. Ромул же не спускал с Люциуса заинтересованного взгляда.
Вновь вскинув руки и дождавшись гробового молчания, он продолжил:
— Но наступают новые времена! Величие Рима растет вместе с расширением его границ. Приходят новые поколения и сменяют нас, продолжая начатое. Так же произошло с этим родом. Еще недавно, юный Каниниус стал мужчиной, а сегодня он тот, кто защитит свою семью. Поприветствуем нового главу дома Каниниусов устроившего эти игры для нас!!!
Мальчишка поднялся под громкие аплодисменты и заговорил:
— В первом бою будут участвовать рабы, еще не успевшие вкусить крови на арене. Рабы, как и я, еще недавно бывшие простыми людьми, а теперь ставшие гладиаторами, которые должны драться на песках арены за своего господина, за свою жизнь! Если вы беспокоитесь насчет крови, то забудьте об этом. Экзотические животные, привезенные из разных уголков мира, обеспечат вам кровь лучше неопытных гладиаторов!!!
Мальчик махнул рукой, давая знак начать игры.
— Потрясающая речь для столь юного мужчины. — благосклонно кивнул консул мальчишке.
— Ваша похвала многое значит для меня, господин консул.
Как Луций и ожидал, бои с хищниками прошли на ура. Рычащие хищника, крики рабов, откушенные конечности. Фракиец, которого ланиста определил для пробы на этот бой, показал себя просто отлично.
Когда ему в руки дали меч, и выпустили против льва, фракиец сначала растерялся, чем зверь и воспользовался, бросившись на человека. Голод способен сделать берсеркером даже из самого ленивого зверя на планете.
Добежав до человека, зверь совершил длинный прыжок, намереваясь свалить зазевавшуюся добычу. Но этому не суждено было случиться. Гладиатор, наконец, сбросил с себя оцепенение и выпустил меч из рук, рванув навстречу летящей туше.
Они встретились, когда зверь был еще на середине своего прыжка. Немного поднырнув чтобы когти зверя не задели его, раб попросту схватил его своими огромными руками и быстрым движением развернул немаленького монстра в воздухе. Луциус увидел, как вздулся каждый мускул громилы. Присев на колено он быстро опустил тушу монстра на колено.
Раздавшийся громкий хруст и жалобный крик кошки звучал нереально в наступившей тишине.
Прозвучала пара хлопков. Чуть погодя их подхватили еще несколько человек. Через пять секунд каждый зритель начал громко аплодировать. Этот шум мог оглушить неподготовленного человека, но Луциус уже привык слышать подобное. Крики толпы были музыкой для его ушей.
Теперь, когда фракиец начал познавать арену, он не сможет остановиться. Жажда крови и криков толпы, будет вести его по дороге воина, вплоть до того момента когда он станет чемпионом или умрет. Арена, как женщина, если ты познал ее, то никогда не забудешь об этом.
— Отличный боец. Он принадлежит вам, Цаэлиус?
— Это еще не обработанный материал сенатор...
— Зовите меня Ливс. Я привык к такому обращению. — над ареной пронеслись приветственные крики ознаменовавшие начало парных боев.
— Я купил его только вчера. Непослушный, но сильный раб. Так просто, его верность мне было не получить, по крайней мере не кнутом. С дикарями, отрицающими всякие ограничения — это не сработает. Поэтому я решил воспользоваться пряником. Выставив его на бой без тренировок, я поставил все и не прогадал. Теперь он отведал вкус славы и крови.
— Смотрю, у вас свой подход к рабам.
— К каждому рабу свой подход, нужно лишь определить какой...
— К каждому рабу нужен свой подход. Конечно, всегда остается шваль неспособная принять даже малейшей помощи, но таких вы должны определять сходу. Бандиты, воры, насильники — это наименее удачный состав рабов. Максимум для них — это умереть в первых же боях, но и продают их из тюрем по довольно скромной цене. Вот как этот. — мужчина подошел к одному из рабов выстроившихся перед ним. Тот активно стрелял глазами в стороны, словно высматривал способ для побега. — Бегающий взгляд. Самый отчетливый признак проблемного раба.
Мальчики без интереса наблюдали за своим отцом. В столь юном возрасте они все еще не воспринимали происходящее вокруг всерьез, но глава дома Цаэлисов намеревался исправить это.
— Сейчас мы возьмем по одному такому неблагополучному рабу, каждый из которых будет закреплен за вами. Все поняли Луций, Луциус?
— Да, отец.
— Да, отец.
— Кстати, я заметил, что вас называют и Луцием, и Луциусом. Это же разные имена, насколько я знаю?
— Все верно. Дело в том, что у меня двойное имя — Луций-Луциус.
— Но вашего отца звали иначе, не так ли?
— Да, его звали Нумерий. Второе имя я взял от погибшего брата.
— Довольно сентиментально, не так ли?
— Просто отдаю долг его жизни. — Луций не испытывал делиться своими искренними переживаниями с посторонним человек, поэтому он поспешно сменил тему.
На протяжении всех парных боев они с Ливсом болтали о всяких пустяках. Он показался мне честным, открытым человеком. Военным человеком. Человеком, которому нечего делать в политике. Рано или поздно его сожрут другие пираньи, и даже широкие связи в армии не помогут ему остаться на плаву.
Последний бой закончился. Из четырех бойцов сошедшихся в центре арены, на ногах стоял только один, тяжело опирающийся на гладиус, чтобы не упасть в песок на глазах горожан.
Остался последний бой. Бой, тщательно спланированный и разработанный вплоть до малейших движений.
В последнее время дом Каниниусов потерял былую славу из-за того что им не посчастливилось потерять своих лучших бойцов за один период. Именно по этой причине Луций не мог выставить своего лучшего бойца на главный бой. Им пришлось импровизировать, и создавать отличную постановку, чтобы зрители были удовлетворены. Каниниус выбрал своего самого быстрого бойца, против моего гала, который обладал редким талантом используя сразу два клинка, длинный и короткий.
Маленькие и быстрые галлы должны были показать, как они умеют пускать кровь, из мелких порезов. Постановка была нами так хорошо поставлена, что у зрителей сложится впечатление долгой и серьезной битвы между равными соперниками, сражающимися на грани.
Естественно 'победит' боец мальчишки, так как этот день — день во славу Каниниусов. В последний момент парень должен помиловать бойца и скажет что-то вроде того, что это был славный бой, но с него хватит и смерти отца, поэтому более причин для убийств нет. Если толпе понравится битва, то она только поддержит решение. Это была еще одна причина, почему мы решили сымитировать последний бой.
Дождавшись, когда крики толпы стихнут, мальчишка поднялся со своего места.
— Как вы все знаете, недавно погиб мой отец, прежний владелец лудуса! Он погиб от отравления, но я знаю, что его намеренно убили! — что, откуда он знает!? Неужели кто-то смог определить яд? Октавиус, ублюдок, я знал, что тебе нельзя доверять. — Сегодня в моем сердце пылает огонь ненависти к этим убийцам, и лишь еще больше крови может затушить его!
К концу речи Луций смог унять эмоции и встретил взгляд своего ученика с добродушной улыбкой.
Маловероятно, что через яд он сможет найти ниточки к Октавиусу, чтобы выйти на эту личность, даже Луцию понадобились весьма сомнительные связи. Тем не менее, следы, ведущие к нему, стоит убрать, хоть и, рискуя потерять связи с теневой стороной Рима.
Закончив речь, мальчишка резко взмахнул рукой, ознаменовав начало боя.
Двоерукий галл вышел против грека с мечом и широким круглым щитом чуть выпуклым в центре. Он позволял отражать удары так, что они плавно соскальзывали с поверхности, гася силу удара.
Галл быстро рванул к цели и смог сразу же навязать свой бой. С ходу отклонив клинок в сторону, гладиатор отточенным движением ноги резко ударил по щиту, отбросив и на некоторое время, выведя противника из равновесия. Не желая упускать шанс, он сразу ринулся к отброшенному противнику и сделал резкий выпад мечом, целя в открытое плечо, но очнувшийся грек вовремя успел отвести удар в сторону, отчего клинок не пронзил тело противника, а лишь оставил небольшую царапину, из которой брызнули алые капли.
Грек контратаковал. Он бросил щит под ноги, заставив гала взвиться в воздух. Режущий удар поверху должен был снести голову противника, но тот невероятным усилием сумел увернуться. Острие клинка лишь содрало кожу с щеки противника.
Их противостояние продолжалось еще минут пять. Попеременно нанося удары, к этому времени, противники были все красные от крови, и темп их битвы значительно снизился. Близилась кульминация этой пьесы.
Когда бойцы снова сошлись на арене, определился победитель. Грек сумел провести удачную комбинацию, оставив глубокую рану на ноге гала, отчего тот упал на колени и похоже больше не мог продолжать бой. Гладиатор подошел к поверженному противнику и, занеся над ним меч, вопросительно посмотрел на подий.
Дальнейшую судьбу проигравшего, решит устроитель игр.
— Дорогие друзья! Эти бойцы показали нам невероятные навыки, но остаться должен только один. — Луций зло глянул на говорившего мальчишку. Похоже, тот начинает делать неверные выводы. После таких слов, верно только одно решение.
Рука парня вытянулась вперед с ровно лежащим пальцем. Секунда и... палец опускается вниз, под аккомпанемент раззадоренной толпы.
Повторяя движение пальца, вниз опустился клинок победителя. Голова с растерянным взглядом в глазах, медленно покатилась по песку, оставляя за собой красный след.
— Такая же учесть, постигнет убийцу моего отца. — сказав это не своим голосом, мальчишка сел на место, под рукоплескания толпы, которая сегодня получила отличную жертву на алтарь своей кровожадности.
Проглотив слова, готовые вырваться с губ, Луциус поднялся для заключительных слов. По правилам тот, кто начал говорить первым, последним должен закончить.
— Объявляю наши бои законченными. Ждем вас на следующих играх!
Богачи начали расходиться, не забывая прощаться с хозяевами игр. Общаясь с очередным купцом, Луций не упускал из виду мальчишку. У него было много вопросов, на которые мальчишка мог ответить, сделав пару неосторожных движений, но тот вел себя вполне естественно. Либо он был слишком уверен в себе, либо он ничего толком не знал.
— У вас отличные бойцы. Почему раньше я о вас ничего не слышал? — к Луциусу подошел толстяк Парфониус, закрыв мальчишку собой.
— Скажем так, меня задавили. Видите ли, я был лучшим в своем городе, поэтому местные управители рынка гладиаторов решили убрать меня, в первых же играх поставив моего молодого чемпиона против лучшего гладиатора столицы. Уничтожив его, они задвинули меня на вторые роли.
— Я позабочусь о том, чтобы у вас были отличные бои. Как-нибудь я зайду к вам в лудус для осмотра ваших бойцов. Зная качество ваших рабов, я узнаю, когда ставить за, а когда против. Надеюсь, мы найдем общий язык.
— Я буду рад помочь, сенатор.
Тяжело переваливаясь, Парфониус направился к лестнице.
Как только бегемот, выдающий себя за сенатора, скрылся, Люциус тихо выругался.
Мальчишки не было, поэтому все гости проходили через него. Поведение парня становилось все более подозрительным. Сначала опоздание, потом эти странные полунамеки и наконец, исчезновение с дебютных боев.
Следующий сенатор заставил оторваться Луция от тяжелых мыслей и натянуть на себя вежливую улыбку.
Сразу после окончания боев, Цаэлис направился в небогатые района города. Ему было необходимо решить проблему с Октавиусом. Из всей компании только он знал имя нанимателя, значит, полностью выдать Луциуса мог только он.
У него было два выбора: либо хорошо припугнуть мерзавца, либо решить проблему на месте, убрав исполнителя, что будет гораздо надежнее.
Когда дома стали гораздо меньше и отличались лишь степенью потрепанностью, ланиста понял что оказался там, где надо. Наблюдая за детьми, бегающими вдоль улиц, нормальный человек бы задумался: помыть этих или сделать новых? Их родители тоже не внушали доверия. Мужчины оценивали каждого проходящего, а женщины бегло стреляли глазами в разные стороны. Воры, проститутки, разбойники, вышибалы, хозяева убогих забегаловок, все они без исключения были опасны для неподготовленного человека.
Его пусть пролегал в самые темные глубины этого района. Среди халуп возвышался неплохой дом, принадлежащий Октавиусу, который успел сколотить неплохое состояние своими темными делами.
Когда он вышел к особняку, сбоку раздался шорох, заставивший Луция резко обернуться и схватиться за гладиус. Из-за угла вышел неприметный человек, который скорее всего следовал за ним как только он вошел в районы трущоб.
— Похоже, больше прятаться не надо, я и так довольно далеко тебя завел и все успели собраться. — из-под капюшона блеснула желтозубая улыбка и рука бандита скользнула в плащ. Через пару секунд он вытащил нож, который нисколечко не походил на тот, который использовали для готовки.
Оскалившись, нищий со всех сил рванул в сторону рабовладельца. Сделав дилетантский замах, тот попытался распороть живот Луцию. Ланиста сделал встречный шаг и резко выбросил левую руку вперед. Кулак просто размозжил лицо противника и тот опрокинулся назад, оставляя в воздухе кровавые капли. Гладиусом в правой руке, Луций проткнул врагу грудную клетку, заставив врага жалобно всхлипнуть.
Звук сзади заставил Луциуса рвануть в сторону. Предостережение было не лишним. За ним стоял бандит, сжимающий в руках натянутый лук. Еще двое заходили с разных сторон, похоже, не хотели зря нарваться на стрелу от своих же союзников.
Они попробовали напасть одновременно, но Луций сделал один шаг в сторону и четким ударом ноги выбил ему коленную чашечку. Заорав нечеловеческим голосом, тот повалился, держась за колено. Этот уже не боец.
Шаги, всего в метре от него заставили вновь обернуться с одновременным взмахом меча, заставившим третьего противника отшатнуться в ужасе.
Враг, который остался слева, тоже дал о себе знать. Свист дубины, от которого Луций уклонился, немного наклонившись, испугал его. Так можно и здесь остаться, словив всего один удар от никчемного бродяги.
Не вставая, он перекатился вперед, прямо под ноги противнику с дубинкой. Завершив кувырок, он не стал использовать хитрые приемы и просто выкинул клинок вперед, плотно насадив разбойника на меч.
Резкая вспышка боли обожгла плечо Луциуса. Воспользовавшись замешкой, когда ланиста вытаскивал клинок из тела противника, арбалетчик сделал успешный выстрел.
Не тратя лишних секунд на то, чтобы обломать болт, Луций развернулся на девяносто градусов и встретил сталь предпоследнего бандита. Этот был опытнее других, и дрался увереннее, чем его предшественники. Он даже сумел отразить два удара, прежде чем погибнуть от режущего удара распоровшего шею.
Луций стал поворачиваться к последнему противнику и охнул. Десять сантиметров холодной стали вошли ему в живот и сделали режущие движение вверх, к ребрам.
— Приветствую, господин.
Этот гадкий голос Луциус ни за что не забудет. Похоже, именно Октавиус был тем самым лучником. Он воспользовался уверенностью Луция того, что стрелок не станет вступать в ближний бой, и попытается сделать еще один выстрел.
— Вы и вправду не так просты, как мне говорили. Апий, страхуй меня. — из-за дома вышел еще один стрелок и навел свое оружие на ланисту.
Проклятый предатель! Взгляд стоящего на коленях Луциуса, видимо многое смог сказать Октавиусу.
Главарь бандит рассмеялся каркающим смехом и продолжил разоблачающий монолог:
— Честно, я не хотел вас сдавать новому нанимателю, но потом я вспомнил ваши взгляды, пренебрежение, и ощущение, словно вы давали мне подачки, как попрошайке, словно я не стоил даже грязи между пальцами ваших ног. Да, как боец я может вас и не стою, но посмотрите! Именно я победитель, а вы стоите на коленях. Вот ваше место.
Луций не знал, что заставило его взметнуться в прыжке, накопившийся адреналин, ярость, злость или что-то еще, но он вскочил и одним ударом снес голову врага. В глазах разбойника удивление успело смениться ужасом, после чего его взгляд потух в падающей на землю голове. Испуганный лучник даже не подумал выстрелить, боязно вздрогнув, он отступил назад и предпочел скрыться в темных подворотнях.
Ланиста воткнул меч в землю и оперся на него. Он не собирался падать. Еще слишком много дел осталось у него на этом свете. Найти этого неизвестного нанимателя, найти мальчишку, отправиться к сенатору, воспитать их с Цирсеей детей! Так много дел и так мало времени!
Несмотря на это, он чувствовал, как его тело ослабевало с каждой минутой и все больше опиралось на клинок. Через несколько секунд его сознание, наконец, померкло.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
