1. О том как долг и обстоятельства создают Героя

Жизнь прекрасна, если правильно подобрать антидепрессанты.

FT

1

Здравствуйте — я Серафим, я Кровавая Графиня и Темный Ангел и еще с полдюжины столь же высоких и неприятных титулов, не отражающих и сотой доли того, кто я есть. Нет, не думайте это не прогрессирующая мания величия, а чистая правда. Я единственная возможность спасти этот мир...

Давайте все по порядку. Когда-то все было совсем не так. Я была обычной ни чем не примечательной студенткой второго курса института Серафимой Николаевной Камышевской и училась на специалиста по связям с общественностью. Там были и обычные студенческие будни со скучными лекциями и уморительными практиками и столь же разухабистые праздники и выходные с дискотеками и попойками. Девочкой я была разной. В прямом смысле. Многие мои друзья и знакомые всегда терзались вопросом, о том, как я так легко изменяюсь. Я могу грустить и через минуту вспомнив веселый анекдот громко смеяться, с легкостью перехожу от линии поведения "божий одуванчик" к "прожженной стерве", от пятилетки до мудрой старухи. О том какая я на самом деле знали люди, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. Из увлечений рисование, музыка, походы по музеям, магазинам, археология и история. Литературные предпочтения: русская классика — Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой и современное фэнтези, с основой в виде мэтра Толкиен. Личной жизни я не радовалась. Парочка безобидных увлечений не в счет. Да это и было закономерно. Писаной красавицей я не была. Полноватая и высокая. С коротко подстриженными золотистыми крашеными волосами. Единственным, что мне всегда в себе нравилось, это глаза, насыщенно карего цвета с нехарактерным для славян разрезом.

Вся эта история началась с неожиданного подарка, сделанного поздним летним вечером, когда я возвращалась домой со дня рождения подруги. Добираться от нее до моего дома, надо было весьма путано, с несколькими пересадками да еще в конце пересечь не вполне пригодный для прогулок поздним вечером парк. И вот я буквально вывалилась из переполненной маршрутки, но, слава богу, на нужной мне остановке. Все, я практически дома. Потирая бок, и мысленно вопрошая у молчаливого неба, для чего некоторым людям достались такие острые локти, куриные мозги и знает ли водитель этой распроклятой маршрутки, что он возит, и где педаль тормоза, а где газа, я шагнула под сени старых кленов парка.

Для того чтобы вам было яснее, опишу вкратце историю этого места. Когда-то на рубеже девятнадцатого и двадцатых веков здесь уже было старое кладбище и церковь. В середине двадцатых годов прошлого века церковь разграбили и закрыли и устроили танцплощадку. Затем тут существовал парк аттракционов с замечательными карусельками. Ах, какие тут были лошадки, просто прелесть...кхм. Потом их убрали и сделали просто парк для неспешных прогулок и тихого семейного отдыха. В таком виде он и находится до сих пор. Днями тут носятся молодые мамаши со своими ненаглядными карапузиками, степенно прогуливаются парочки всех статей, мастей и возрастов, а подростки потягивают пиво, сидя на затерявшихся в кустах лавочках. Все чинно и мирно. Ближе к ночи же парк наводняет совсем иная публика. Тут шныряют в поисках новой жертвы маньяки, пьянствуют бомжи, различные неприятные личности насильно предлагают получить "нереальный кайф" в таблетках и порошках, и слоняются бледные призраки законченных наркоманов в поисках "дури". Этот маленький лесок был настоящим двуликим Янусом. На всю территорию только два горящих фонаря у главных входов/выходов. В длину парк составлял примерно километр, а в ширину в самом широком месте всего метров пятьсот. Безопаснее конечно было обойти парк, но моим самым главным недостатком была и остается лень, и поэтому ни о каких обходах я и не думала. А как оказалась зря.

Я быстро шла по асфальтовой дорожке, стараясь не стучать каблуками и прислушиваясь к шуршанию листвы вокруг. Мне осталось пройти ровно половину пути, когда, поравнявшись с недавно отремонтированной кафешкой я заметила странное сияние воздуха справа и мгновением позже из яркой вспышки на меня вывалился странный, пахнущий гарью и тухлятиной субъект. С придушенным визгом я рванулась в сторону, но не достаточно быстро, и моему новому знакомому удалось сбить меня с ног. Не переставая визжать, как сломанная пожарная сирена, я с пинками вылезла из-под навалившегося тела и на четвереньках отползла на несколько метров. Подхватившись с асфальта и приготовившись поставить новый мировой рекорд по бегу на дистанции менее двухсот метров на каблуках, я неожиданно снова рухнула на землю, ссаживая коленки. Обернулась на неожиданно появившуюся из воздуха персону. Этот гад держал меня за лодыжку! Я уже набрала в рот новую порцию воздуха для визга, когда он неожиданно ловко подтянулся, придавил меня к асфальту и зажал рот мокрой ладонью. В эту секунду у меня внутри все заледенело. "Вот и все. Прощайся с этим милым светом дорогая Серафима. — Пронеслось у меня в голове. — Сама виновата, идиотки кусок". Но вместо того чтобы начать свое грязное дело, этот маньяк что-то прохрипел. Уже было приготовившееся меня покинуть сознание задержалось на пороге из чистого любопытства (уверена, когда-нибудь оно меня и погубит). О чем это ему захотелось поболтать? Ничего не поняв из его каркающих фраз, я отрицательно завертела головой. Он закрыл глаза, которые при ближайшем осмотре оказались серо-голубыми, а когда открыл, то нормальным, слегка хрипящим русским языком сказал:

— Не кричи и я обещаю, что отпущу.

Я истово закивала, при каждом кивке, больно ударяясь затылком об асфальт, но, не обращая на это внимания. Подумаешь, шишка будет, какие мелочи.

Недоверчиво прищурившись, он убрал руку. Я, как и обещала, молчала. Быстро зыркнув по сторонам и с особой опаской присмотревшись к продолжавшему неясно мерцать воздуху, он прохрипел:

— Как тебя зовут?

— Серафима. — К моему удивлению и гордости, голос хоть и был сильно писклявым, но не дрожал. А он продолжил спрашивать.

— Дата рождения?

— Десятое августа тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

Он удивленно моргнул.

— Десятое чего?

— Августа. — Не понятно, что его так удивило, аж затрясся весь.

— Номер месяца?

— Месяца чего?

— Твоего рождения, дура!

Мне стало обидно. Как так, я тут лежу перед ним...кхм, пардон под ним и изгаляюсь, а он еще и обзывается, засранец такой. О своем не выгодном положении я и не вспомнила.

— Ты что полный кретин?!

То, что я ответила оскорблением на оскорбление, ему очень не понравилось. Он сдавил одной рукой мое горло и, перекрыв почти весь доступ кислорода, тряхнул как куренка.

— Отвечай!

— Вос-сьмой. — просипела я с трудом.

Все еще продолжая перекрывать мне доступ воздуха, и, кажется, даже не замечая этого, маньяк задумчиво прикрыл глаза и забормотал. Из всего его диалога с самим собой я запомнила только последнюю фразу "Кажется, подходит..." после, которой стала пинаться, лягаться, царапаться, и удушено хрипеть. Недоуменно и недовольно присмотревшись к моему посиневшему лицу, он поспешно разжал руку. Первый глоток воздуха вошел со свистом, второй с хрипом, третий с кашлем. В тот момент я была уверенна, что ничего чудеснее в мире быть не может. Пока я медленно приходила в себя, он рывком поставил меня на ноги и стал стаскивать с пальца другой руки украшение. За нашими спинами вновь вспыхнул воздух и оттуда вылетел настоящий огненный шар, только огонь был ослепительно белого цвета, и ударил прямо в спину моего неожиданного знакомца. Он только успел передать мне перстень и сжать его в моем кулаке, так что острые грани пребольно впились в ладонь, как этот шар, разбившись о его спину, превратил его в клубы пепла. Он даже не вскрикнул.

Я стояла столб столбом и тупо пялилась на кучку пепла у своих ног и из самых темных глубин моего подсознания подняло голову кровожадное и жестокое чудовище, возжелавшее, почему-то отомстить за смерть моего негаданного знакомца. Все еще пребывая в шоке, я наклонилась и зачем-то расшивыряла горсть праха. Под ним оказался черный крошечный глиняный кувшинчик на цепочке. В таких иногда носят приятно пахнущее масло. Выпрямившись, я, наконец, пришла в себя и поняла, что прямо у меня на глазах только что в мгновение ока заживо сгорел человек. Пусть он и был предположительно маньяком или просто чудиком, но все же. Не выдержав нахлынувшей волны липкого ужаса, я разразилась очередным воплем, способным поднять всех здешних жителей (это раньше было как никак кладбище). В ужасе, оглядывая окружающий мир и снова готовясь, простится с сознанием, в надежде все же встретится позже (а не слететь с катушек окончательно), я заметила, что мерцание все того же распроклятого воздуха усилилось, и вновь задержавшееся сознание подкинуло дельную мысль сматываться от сюда побыстрее, не дожидаясь очередного подарочного "шарика" ОТТУДА.

Наверное, мне все же удалось поставить рекорд в беге, жаль, некому было его зафиксировать. До дверей своего подъезда я буквально долетела, и неминуемо заподозрила бы себя в пространственном перемещении, если бы не помнила сливавшиеся в черно-зеленую массу деревья вокруг. В полной безопасности я себя почувствовала только тогда, когда мама заперла за мной входную дверь. И все равно не отпускало ощущение чужого пристального взгляда, от которого противно скручивало спазмами живот и сосало под ложечкой. Отговорившись усталостью, я быстро прошла в свою комнату, разделась и легла спать в надежде, что весь этот ужас окажется просто кошмарным сном и останется в прошлом. Как я тогда ошибалась...

На следующее утро я проснулась с адской головной болью. Казалось, что кто-то со всей силой лупит кувалдой изнутри по черепу. И при любом резком движении мир мгновенно расплывался перед глазами. К счастью на момент моего пробуждения дома никого не было — родители ушли на работу, а дедушка уехал на дачу. Так что вся наша трехкомнатная квартира была в моем полном распоряжении на следующие семь-восемь часов. Радуясь, что никто из семьи не слышит моих замогильных стонов, я сползла с кровати и, шаркая подошвами тапочек, побрела в ванную. Из огромного во все стену зеркала над раковиной на меня глянула такая жуткая харя, что я даже невольно обернулась посмотреть, не стоит ли этот монстр за моей спиной. Убедившись в собственном одиночестве, я принялась подробнее рассматривать свою загульную мордочку. Бледное до зелени, осунувшееся лицо, на виске мерно билась ярко голубая жилка, вокруг красных, как у упыря глаз круги, нос распух, щеки впалые и на лбу испарина.

— Нда, ты само совершенство Сима. — Пробормотала я, лениво плеща прохладной водой себе в лицо и размышляя от чего бы я так погано себя чувствовала, ведь вчера у Вики на празднике почти и не пили.

На кухне вместо завтрака, от одного взгляда на который к горлу подкатил рвотный комок, проглотила пригоршню таблеток от головы и пошаркала обратно в кровать. Проходя мимо зеркала в комнате, я, случайно бросив взгляд на свое отражение, заметила то, что ускользнуло от осмотра в ванной. Шея. А точнее синяки на ней. Присмотревшись получше я вспомнила, что такие синяки бывают при удушье. Но откуда?

— Что за...?

Не успела я договорить, и в сознание хлынул поток воспоминаний о вчерашнем вечере. Парк. Незнакомец. Странные вопросы. Огненные шары. Серый пепел под ногами. Страх. Бег. Облегчение.

В себя я пришла сидя на полу. Когда успела сесть? Что бы подтвердить свои воспоминания я метнулась к куче одежды, сваленной на стул у стола, не обращая внимания на резкие протесты головы. Перерыв все, я нашла то, что искала в заднем кармане вчерашних шорт. Кольцо и кувшинчик. Кувшинчик выглядел также как и вчера, но на его поверхности удалось рассмотреть рисунок в виде крыльев, словно обнимающих бока сосуда. Принюхавшись к плотно заткнутому пробкой горлышку, я ощутила аромат яблока, розы и грозы. Самое приятное сочетание запахов, какое мне только доводилось обонять. Не долго думая, я накинула цепочку на шею и принялась за кольцо. Впервые взглянув на него осмысленно, я чуть его не выронила. Это оказался массивный серебряный перстень с лихвой закрывающий полторы фаланги пальца. В центр кольца был вставлен крупный кроваво-красный камень в осыпи маслянисто поблескивающих мелких черных камушков. В целом это кольцо навевало мрачные ассоциации и являлось мечтой гота. Поддавшись неожиданному порыву, я его надела. В ту же секунду в глазах сначала потемнело, потом ярко вспыхнул огонь, а мгновением позже я вновь смотрела на необычное украшение, а по телу разливалось приятное тепло и расслабленность. С трудом, добравшись до постели, я вновь провалилась в сон и проснулась только часа через четыре из-за надрывавшегося в прихожей телефона. Звонил отец спросить, как я себя чувствую. Как я ни старалась, но ответ больше подходил пришепётывающему простуженному слону, чем пышущей здоровьем и бодростью юной деве, какой я старалась казаться. Пробурчав что-то утвердительно-сомневающиеся, он попросил сходить в магазин и купить продуктов на вечер. Я неохотно согласилась и повесила трубку и только тогда обнаружила, что завалилась спать в украшениях. Цепочку с кувшинчиком я решила оставить на месте. Кольцо же, с трудом стянула и запихнула на самое дно моей шкатулки с разными брюликами, подальше от родительских глаз, которые, несомненно, спросили бы, откуда у меня такая вещица. А слабо им рассказать? Вот мне слабо. Мысленно пообещав себе сходить к знакомому антиквару-старьевщику дяде Толе, я засобиралась в магазин.

Между теоретическим обещанием "схожу, узнаю" и его практическим исполнением прошло две недели. Момент я выбрала, как нельзя удачный — мама отбыла в командировку, дедуля все еще торчал на даче, а папа никогда не отличался повышенной подозрительностью и в хорошем настроении, да еще и выходной, с легким сердце отпустил меня под вечерок в самый захолустный и опасный район города. В отличие от папы, я не была стопроцентно уверенна в своей безопасности и для собственного душевного здоровья решила прихватить самого надежного из своих друзей — соседа Димку. Несмотря на устрашающую внешность накаченного питбуля, Дима был характера кроткого и мирного, и ни в чем предрассудительнее грызения ногтей он в свои двадцать два замечен не был. Но самым замечательными его чертами были: молчаливость и исполнительность. Поэтому, взяв с него предварительно клятву молчать о том, куда мы сегодня едем и, получив в ответ всем известное "Нем как могила", я с легким сердцем отправилась на остановку.

Добрались до места относительно быстро — всего за два часа — учитывая наши всеми любимые пробки. Еще с полчасика, поплутав по подворотням, мы, наконец, достигли цели. Перед нами возвышался двухэтажный каменный довольно современный домик. Как я знала, дядя Толя построил его на свои кровные денежки года два назад, снеся предварительно старую развалюху. На первом этаже располагался собственно сам магазин и что-то типа склада, на втором жил сам дядя Толя в гордом и счастливом одиночестве.

Открытие антикварного магазина не было мечтой сорокашестилетнего холостяка Анатолия Викторовича, и стало жестокой жизненной необходимостью, после того, как он унаследовал обширную коллекцию старинных редкостей своего отца, которую люто ненавидел с самого детства и ревновал к ней родителя. Просто выбросить старые вещи, дяде Толе помешала неожиданно забредшая мысль, о том, что это "старое барахло" можно выгодно продать. В последствии он не раз, по моему мнению, проклял эту идею. Ему не только вот уже пять лет не удается полностью продать отцовскую коллекцию, но ему еще стали приносить новые вещи с просьбой их перепродать. Вначале он отказывался, но потом смекнул, что на этом можно основать крупный бизнес и принялся за это дело в серьез. Планы так и остались планами, но предприимчивому дяде Толе все же удалось сколотить небольшое состояние и позволить себе некоторые излишества. Спросите, откуда я все это знаю? Охотно отвечаю. Когда-то мы были хорошими соседями в деревне, и в то время дядя Толя частенько бывал у нас в гостях и предавался одному из своих любимых занятий — жаловался и рассказывал о своей нелегкой судьбе. Основным слушателем его жалоб была я, потому что меня он очень любил и бесконечно баловал подарками. Закончились те милые деньки два года назад, когда после смерти бабушки нам пришлось продать второй дом в деревне. Дядя Толя был безутешен и на прощание просил заходить, когда понадобится, и дал мне адрес. За все это время его помощь понадобилась только однажды при продаже старинного бабушкиного зеркала. И вот снова пригодился адресок.

Я толкнула входную дверь, предварительно оставив Диму на улице, и с порога возгласила:

— Дядя Толя! Здрасте! Это я, ваша любимая вишенка!

Анатолий Викторович мгновенно оторвался от пухлого фолианта и радостно улыбнулся во все свои неполные двадцать восемь зубов, и, выбравшись из-за прилавка, стиснул меня в объятиях.

— Серафимочка, ангел мой, вишенка спелая. Как выросла, как похорошела. Совсем взрослая, красивая девушка стала. — Мужчина смахнул настольгическую слезинку. — А была такой милой крошкой.

Я скептически хмыкнула.

— Ну, дядя Толя вы преувеличиваете. Не такая уж я и красавица. Размером не вышла.

Анатолий Викторович нахмурился.

— Это ты имеешь в виду тех сушеных вобл, что сейчас так и зыркают с обложек этих ваших "гламурных" изданий? — Мужчина в сердцах сплюнул. — Да у них и смотреть нечего, как только одежда с них не сваливается. Чисто вешалки. Так что выбрось дурные мысли из головы. Ты лучше их в сотни раз.

Я смущенно потупилась.

— Спасибо, дядя Толя.

— Да не смущайся. Что приехала? Ведь не просто старика проведать? — он притворно скрючился и зашаркал обратно за прилавок, изображая немощного старца.

Я засмеялась.

— Не прибедняйтесь, вы еще вполне и вполне. А приехала я по делу к вам, вы уж не обижайтесь.

Вздохнув, Анатолий, Викторович перешел на деловой тон.

— Что отец таки надумал продать тот милый сундучок для драгоценностей восемнадцатого века? Это мы с удовольствием приобретем. А что он сам не приехал? Весь в делах что ли?

— Нет, я приехала к вам одна по личному вопросу. Нужна ваша консультация антиквара.

— Что?! Как одна приехала? Да вы умом тронулись девушка? У нас же самый страшный район в городе!

Я примирительно подняла руки и состроила виновато-раскаивающуюся мордочку.

— Ну не беспокойтесь дядя Толь, я не совсем одна. Со мной надежный боевой товарищ. Я его снаружи оставила местность прощупывать, так сказать.

— Сейчас посмотрим на твоего товарища... — пробурчал мужчина и пошел к двери. Рывком открыл. Осмотрел Диму с ног до головы. Уважительно присвистнул и удовлетворенно кивнул.

— Неплохо. Сойдет.

Я гордо вздернула подбородок.

— Мозги у меня всегда правильно работали.

— Ладно-ладно не задавайся. Что у тебя там, показывай.

Я кивнула. Полезла в сумку и выложила на столешницу кольцо. Дядя Толя разглядывал его минут пятнадцать. Что-то протирал, отскабливал, чистил и бормотал непонятное. После положил кольцо обратно на прилавок и хмуро воззрился на меня. Под этим тяжелым взглядом мне стало неуютно и захотелось стать много меньше, а в идеале истаять дымком или на худой конец закопаться поглубже в землю, но я старалась, чтобы эти желания не отразились на лице. О глазах мечтать уже и не приходилось. Посверлив меня еще немного взглядом, Анатолий Викторович, наконец, задал закономерный и ожидаемый вопрос.

— И где ты это взяла?

К этому вопросу я была готова и выдала сильно отредактированный вариант своих приключений в парке, но без странных личностей, мерцающего воздуха и огненных шаров. Получилось что-то в стиле "Я иду себе, иду. Гляжу, хлоп, оно там и валяется". Вышло не шедеврально, а хотя бы относительно надежно, хоть и без оригинальности.

— Нда-а-а. Что-то не верится. — Сомнения и насмешки в голосе антикварщика хоть ковшом черпай.

Я наигранно надулась.

— Вы думаете, я вру?! — взвыло оскорбленное творческое достоинство.

— Скорее не договариваешь.

— Почему так сложно поверить, что мне в руки могло случайно попасть что-то ценное?!

Дядя Толя хмыкнул и, смотря на кольцо, тихо произнес:

— Просто тебе случайно попалось в руки не просто что-то ценное. Тебе под ноги рухнуло целое состояние.

Я тоже опустила глаза на прилавок. В свете лампы рубин в центре кольца загадочно переливался гранями, и создавалось впечатление, что внутри него мерцает огонь.

— Оно что, такое дорогое?

— О, да. Оно может стоить несколько миллионов.

Я в удивлении воззрилась на дядю Толю.

— Несколько миллионов рублей за кольцо?

На этот раз мужчина сам удивленно поднял на меня взгляд.

— Кто говорит о рублях?

— ???

— Бери выше.

— Долларов? — мой голос стал на два тона ниже.

Анатолий Викторович, к моему ужасу и тут отрицательно покачал головой.

— Несколько миллионов евро? За это? Но как?! — эта фраза уже произнесена с оглядкой и на грани слышимости.

— Сейчас объясню. Я конечно не ювелир, но в общих чертах расскажу. — Дядя Толя тоже зашептал, беря в руки кольцо и показывая наглядно. — Начнем с того, что все камни чрезвычайно высокого качества и великолепной огранки. Рубин довольно крупный, но не он дает такую стоимость, а вот эти двадцать два черных бриллианта по одному карату каждый. Такой вид камня чрезвычайно редок их в мире не больше десятка. Оправа из чистого серебра очень высокой пробы. На ободке какие-то странные символы, я таких раньше не встречал, какой-то шифр или древний язык. Но самое главное, что этому кольцу не менее трех сотен лет и именно это делает его таким дорогим. Кто-нибудь его еще видел?

— Нет, я не показывала родителям. Что мне делать, дядя Толь?

Мужчина протянул мне кольцо и с улыбкой произнес:

— Ничего. Успокойся. Я думаю, ты, вряд ли захочешь отдать его в какой-нибудь музей или выставишь на аукцион, — я забрала кольцо и, запихав поглубже в сумочку, отрицательно завертела головой. — Тогда, если оно тебе нравится, носи на здоровье и говори всем, что это просто талантливо сделанная бижутерия, хорошие стекляшки. И все.

Я кивнула в ответ, тепло попрощалась и вышла за дверь. На улице уже порядком стемнело, и Дима сидел на низкой лавочке у дома напротив и бессовестно дрых. Распинав своего негодящего охранничка, направилась в обратный путь. Всю дорогу я думала над словами антиквара и, подходя к дому, дала себе обещание, никогда не одевать это кольцо, закопать его поглубже и не вспоминать о нем. Но я слово не сдержала, а стоило бы. Возможно, в противном случае, ничего бы не случилось. 1111111

После этого визита, прошло пять с половиной месяцев, за которые я редко, но все же вспоминала о кольце и иногда даже вынимала его на свет и долго любовалась переливами граней. За это время со мной произошли незаметные на первый взгляд перемены. Сильно возросли физическая сила и выносливость, хотя в прошлом я отличалась хилым здоровьем. Усилилась интуиция. Теперь с возвращением в институт у меня не было проблем с тестами, даже если я впервые изучала материал. Обострились все чувства — слух, осязание, зрение вернулось в норму. Память превратилась в абсолютную. Сперва меня это удивляло. Потом радовало и приводило в восторг, от осознания своей уникальности. Затем стало пугать, после того как я нечаянно подслушала разговор двух преподавателей в противоположном конце коридора института. Причем в коридоре было полно народу, все кричали и смеялись и расстояние было без малого метров сто. А мне удалось так четко различить каждое слово, будто они были в шаге от меня.

В тот момент я впервые испугалась происходящих со мной перемен. В голову пришло древние изречение мудрецов "Чем больше сила, тем больше ответственность". Если мне дали такие способности значит, с меня и спросят соответственно, и это беспокоило. Я не люблю брать на себя излишнюю ответственность. Вообще не люблю ответственность.

Самым удивительным стало то, что мне подчинился огонь. Это было здорово. Это было прикольно. Это было исполнение детской мечты. Кого-то захватывали горные вершины. Кто-то мечтал прочувствовать на себе мощь ураганного ветра. Кому-то доставляло удовольствие рассматривание медленно набегающих на берег волн. Я все свою сознательную жизнь грезила огнем. Жаркий, испепеляющий, непокорный и грациозный, властный и опасный. Я часами с удовольствием смотрела, как прогорает свеча. Теперь грезы стали реальностью. При некотором напряжении я взглядом зажигала свечу, взмахом ладони гасила ее. А однажды сидя дома и прищелкивая в такт с ритмом одной популярной песенки, от очередного щелчка на ладони загорелся огонек. С перепугу, стряхнув его на пол, я увидела, как он погас, не долетев до паркета. Сколько я позднее не пыталась повторить фокус, но у меня не получалось, хотя я точно запомнила то ощущение — словно к ладони ластился мягкий пушистый комочек.

Несмотря ни на что время шло, и приближался долгожданный праздник — Новый Год, а вместе с ним зимние каникулы и последующая зимняя сессия — жаркая, несмотря на погоду за окном, пора для студентов. Благодаря моим новоприобретенным возможностям я на зависть окружающим с легкостью освободилась от подавляющего числа экзаменов — из шести положенных я должна была сдавать только один, да и тот только потому, что преподавательница меня на дух не переносила. И окрыленная радужными перспективами я собиралась, как следует оторваться в праздники. Мне в долгом споре удалось победить родителей и уговорить отпустить меня встречать Новый Год с друзьями на даче у щедрого и гостеприимного одногрупника Ваньки Катышева. После целого вечера ругани, предки смерились с тем что "их малютка выросла и в каких-то вопросах стала самостоятельной личностью". Придя к компромиссу в виде того, что после оставшееся до окончания каникул время я проведу как порядочная девочка — в кругу семьи, мне высочайшим повелением разрешили ехать. Затискав до посинения маму и папу, я весь следующий день развивала столь бурную деятельность по сбору себя, что никто из домашних не рисковал высовывать нос из своих комнат.

Вечеринка удалась на славу. Как нам только не удалось раскатать по бревнышку Ванькину дачу до сих пор остается для меня секретом. Настроение было приотличнейшее. Мы гуляли всю ночь, которая выдалась на редкость хорошей — мелкий снежок из редких туч, проглядывающее между ними звездное небо и умеренный морозец. Пускали петарды. Играли в снежки и лепили снеговиков. Еще под утро встретили такую же, как нашу компанию студентов, но из другого института. Их парням не понравились наши парни и понравились мы (девчонки у нас действительно были симпатичные). Наши мальчики проявили свои глубоко закопанные до поры до времени рыцарские качества и вступились за нашу честь, так сказать. Потасовка была грандиозная. Просто Ледовое побоище на снегу. Обойдя кучу дерущихся мальчишек, мы с девочками подкатили к противоположной женской стороне и предложили разнять этих героев до того как случиться что-то серьезное. Предложение было принято на ура. Определившись, кто кого из наших парней тащит, мы вступили в сражение. Как оказалось во время. Враждующие стороны были разняты со счетом две разбитые губы и фингал под глазом с нашей стороны, и три губы и один нос — их. Мило распрощавшись, мы отправились зализывать раны.

На следующее утро первого января, которое для всех остальных уже было вечером, мы все дружно загрузились на электричку и поехали в город. Из-за сильного бурана в области мы добирались на лишние два часа дольше, и вместо обещанных родителям шести часов я прибыла в город в восемь. Едя в совершенно пустом автобусе, я красочно представляла, какой скандал затеет мама, как папа будет сердито буравить меня взглядом, а дедушка заведет свою старую пластинку о пороках современной молодежи и про "наше время". Присовокупив к этому, то, что я забыла зарядить мобильник, и он отключился, я мысленно взвыла. Хорошее настроение испарилось, как туман в жару, и резко захотелось повеситься. Решив сразу покаяться во всех грехах, я немного успокоилась, но судьба-злодейка видимо решила, что мне этого мало и добавила еще. В трех кварталах от моего дома у автобуса заглох двигатель. Как раз напротив одного из входов/выходов того памятного парка. Сдавленно матерясь, я решила идти пешком. Закинув на плечо сумку с вещами, я бодро пошагала в сторону дома, стараясь не обращать внимания на колючие снежинки, так и лезущие в лицо.

Пройдя метров двадцать, я неожиданно ощутила пробежавшие по спине мурашки, и это было совсем не от холода. Кто-то наблюдал за мной, подсказывала интуиция. Резко обернувшись, я внимательно осмотрела пустую, не считая пару припаркованных машин, улицу. Именно эта пустота и бросилась в глаза в первый момент. Наша улица, хоть и не была центральной, но движение машин и пешеходов здесь всегда было выше среднего, а тут никого и такая тишина, что становилось не по себе. Создавалось впечатление, что в городе кроме меня никого больше не было. Передернув плечами, я сосредоточилась и заметила на противоположной стороне высокого человека в длинном пальто с капюшоном, надвинутым прямо на глаза. В ту же секунду я поняла, что это его взгляд неотрывно следит за каждым моим движением. Мне сделалось дурно. В голове застучало, подвило живот, зачесались ладони, и сердце застучало как бешенное, ухнув куда-то в область желудка. Стараясь соблюдать внешнее спокойствие, я развернулась и пошла в свою сторону, сосредоточившись на взгляде в спину. Чем острее я его ощущала, тем жарче мне почему-то становилось. Но далеко уйти мне не удалось. Сделав не больше десятка шагов, я услышала хлопок со стороны наблюдателя и обернулась туда. И со всего размаху врезалась носом в чью-то грудь. Не успела я удивленно (как это кто-то так бесшумно подошел?) извиниться, как меня схватили за горло, подняли над землей и с силой приложили спиной о столб. Сумка выпала из рук, и я отчаянно начала вырываться. Откуда-то снизу раздался смешок и злой дребезжащий голос прошипел:

— Наивная. Думаешь, сможешь вырваться исчадие Ада? Говори где оно, и твоя смерть будет быстрой.

Оставив бесполезные попытки вырваться из крепкого захвата я присмотрелась к нападавшим. Держал меня верзила, размером в полтора раза большим, чем Шварцнегер, с тупой как валенок рожей. А задал вопрос наверняка этот маленький старичок с внешностью Мерлина. Видела я их в первый раз и соответственно не знала, какого рожна им от меня надо, о чем не замедлила им сообщить. Вся напускная доброжелательность слетела со старика, и его всего аж перекосило со злости. Он что-то каркнул на неуловимо знакомом языке своему дружку, и тот сжал горло сильнее, перекрывая свободный доступ воздуха, от чего у меня поплыли цветные круги перед глазами.

— Кольцо, тварь! Где оно?!

Все мои мысли в этот момент были сосредоточены на очередном глотке кислорода, и я не сразу въехала в вопрос.

— Кольцо? Какое нафиг кольцо?! — голос упал до хриплого сипения. Смотреть на все учащающееся мельтешение мира перед глазами, я больше не могла и закрыла их. Кто-то, судя по всему, дедуля стащил с меня перчатку и схватил за руку. И медленно по руке вверх стала подниматься боль, с каждой секундой увеличиваясь и захватывая все новые частички руки. Мне хотелось кричать и вырываться, но я не могла. Не могла, потому что на это не было сил и еще, я подсознательно знала, что не должна. Не должна доставлять им удовольствие своей слабостью. И я терпела. А старик что-то говорил (скорее орал), и я услышала только два слова:

— ...!... кровавое Око...!

В ту же секунду как я это услышала, у меня в голове что-то щелкнуло, и я поняла чего им надо. Мое кольцо. То самое что я пол года назад получили из рук странного субъекта. То самое что носила на осмотр дяде Толе. То самое что лежит у меня на дне сумки, завернутое в запасную пару варежек. То самое что наделило меня странным даром. Как только я вспомнила о даре, жар все это время скапливающийся в нутрии меня, и который в совокупности с болью не было сил терпеть, вдруг резко вышел, и внутри стало пусто. В этот миг перед глазами кто-то, похоже, зажег огонек. Я приоткрыла глаза, и если бы меня не держали, то рухнула бы от удивления. В десяти сантиметрах от моего носа пылал настоящий огненный шар размером с кулак. На лицах моих противников отразились одинаковые эмоции: растерянность, удивление и страх. Хватка верзилы ослабла и я, вдохнув воздуха, победно прохрипела:

— Сволочи. — И шар прицельно метнулся в лицо державшего меня громилы, расплескавшись по его роже.

Секундное молчание, а затем грянул впечатляющий вопль и я, не чем более не сдерживаемая, рухнула в низ. Кувыркнувшись в сторону и прихватив сумку, я дала деру в противоположную сторону, надеясь затеряться в хорошо знакомых мне подворотнях или встретить какую-нибудь помощь. Мысль пробежаться до моего дома, даже не забрела в мою бедовую голову. Мельком оглянувшись, я увидела, как тот отвратный старикан пытается выбраться из-под рухнувшего на него громилы. Тот был в полном шоке и неадекватен. Мысленно пожелав ему остаться совсем без морды, я больше не оглядываясь, понеслась во двор. Пробежав его на сквозь и завернув за два дома, я вылетела на мелкий плохо освещенный перекресток, на котором, к моей искренней радости стаяла заведенная иномарка. Даже не подумав о том, что это может быть машина старика и его подельника, рванула переднюю дверь пассажирского места. На месте водителя сидел мужчина. Молодой и симпатичный и разговаривал по телефону. Когда я нагло уселась на сиденье и захлопнула за собой дверцу, он поднял на меня широко открытые удивленные изумрудно-зеленые глаза. Не отрывая от меня взгляда, он медленно попрощался со своим собеседником, сложил телефон-расклодушку и с вежливой улыбкой обратился ко мне.

— Простите, девушка вам не кажется, что вы ошиблись дверью? — у него был потрясающий голос, мягкий, обволакивающий и невыразимо глубокий. В него можно было влюбиться, услышав только пару слов. О погоде, например. Я поспешила стряхнуть с себя оцепенение.

— Я сильно извиняюсь, но мне очень нужна ваша помощь. — Голос немного дрожал и был жалким до невозможности. Что бы он меня не выкинул из машины в объятия той сладкой парочки, я постаралась состроить подходящую гримаску. Но тут же поняла, что не сработает. Его лицо перекосилось лишь на крошечную единицу времени, но и этого было достаточно, что бы разглядеть раздражение и злость. Я мгновенно поняла, что он думает, что его хотят надуть и облапошить.

— Простите, я ни чем не могу вам помочь. Выйдите из машины. Мне бы не хотелось выпихивать вас насильно. — Если бы он обладал способностью замораживать голосом, я бы тотчас же превратилась в глыбу льда. Не смотря на неприятное ощущение того что, он вполне способен выполнить свою угрозу, я не могла допустить и мысли о том, что бы покинуть машину, дававшую хотя бы минимальную защиту. Я подалась вперед, что бы как-то убедить его помочь мне. И в тот момент как я влезла в скудное пятно света далекого фонаря, шарф на моей многострадальной шее окончательно развязался и явил взору несговорчивого водителя уже начавшиеся наливаться синевой синяки. Он осмотрел их очень внимательно, поднял глаза на меня. Я попыталась вложить в свой ответный взгляд всю безвыходность своего положения, страх, неловкость и надежду на его помощь. В его лице ничто не дрогнуло. Он отвел глаза и нажал какую-то кнопку на приборной панели. Открылась дверь.

— Выходите, я вам не верю. — Произнесено с невероятной усталостью.

— Но.... — я не могла подобрать слов. Он видит как мне плохо, как я нуждаюсь в его помощи, и все равно выставляет меня за дверь? Как можно быть таким бесчувственным?!

От его взгляда меня пробрал холод от пяток до корней волос. Я отвернулась и, закусив губу, медленно вылезла из машины. Прежде чем захлопнуть дверь, я вновь взглянула на него, глазами вопрошая "Почему?!". В ответ только равнодушие. Наверное, именно из-за этого потрясения я не заметила как из-за, ближайшего угла выскочили старик и громила. И заметила я их только тогда, когда огненный шар в два раза больше моего растекся по стволу дерева. Я резко рванулась в сторону и бросилась вниз по улице. Сзади раздавались гневные крики старика и шипение плавящегося снега от вхолостую пущенных шариков. Неожиданно эти звуки перекрыл визг тормозов, и меня подрезала знакомая иномарка. Передняя пассажирская дверца распахнулась, и водитель спокойно сказал, глядя на медленно приближающихся (я здорово оторвалась) преследователей:

— Садитесь.

Я, не раздумывая, рухнула на сидение и захлопнула дверцу. Мужчина круто вывернул руль и, пролетев мимо ошеломленной парочки, мы рванули. Проехав до первого перекрестка, мы свернули на право и затерялись в незнакомых мне улочках. Через пять минут мы выехали к хорошо знакомому мне рынку, расположенному далеко от места действия. Поставив машину на стоянку перед воротами рынка, спрятавшись за грузовик, мужчина заглушил мотор. Несколько минут мы просидели в напряженном молчании, ожидая, что в любой момент из-за какого-то угла выскочит или машина или сами преследователи. Но время шло, а они все не появлялись и я, расслабившись повнимательнее пригляделась к своему спасителю. Скудного света уличного фонаря вполне хватало для этого. С первого взгляда он показался мне просто симпатичным, но сейчас я увидела, что он настоящий красавец. Правильно очерченные черты лица, твердый подбородок, аристократический нос с небольшой горбинкой. Темные волосы до плеч, слегка завивались на концах. Не смотря на то что, он сидел, заметно, что высокий и фигура, скрытая под одеждой наверняка спортивная. Стильный прикид — длинное черное пальто, под ним бордовая рубашка и темные брюки. В общем, мужчина-мечта, на которого не стоит и заглядываться. Вокруг него девушки, наверное, так и вьются.

— Ну и как? Нравлюсь. — Насмешливый голос вывел меня из задумчивости.

— Что?... — я растерялась. Парень повернулся ко мне всем корпусом, облокотившись на подголовник, и улыбался. И улыбка эта была теплой. Она делала его красоту живее и интереснее. В его зеленых глазах плясали озорные искорки.

— Спрашиваю — нравлюсь? — повторил он. Я не раздумывая, зачарованно кивнула

-Ага.... — и покраснела. Затем постаралась придать своему лицу скептическое выражение. — Но вы не в моем вкусе.

Он хмыкнул.

— Ну и хорошо, — затем стал серьезнее. — Я хочу извиниться за то, что не поверил вам сразу. Просто я весьма недоверчивый тип. Особенно, после того как меня два года назад обманули подобным образом.

Я кивнула.

— Извинения принимаются. Но неужели я была так похожа на обманщицу. Синяки у меня вполне настоящие, — я вытянула шею, пытаясь рассмотреть ее в зеркало заднего вида. — Чуть не придушили гады.

— Дайте, я взгляну.

И не успела я возразить, как он включил светильник и принялся ощупывать мою шею. Пальцы у него были длинными и нежными, но в них чувствовалась сила. От каждого его прикосновения у меня по телу пробегали мурашки. Закончив осмотр, он выключил лампочку.

— Ничего серьезного. Трахея не повреждена. Пару дней поболит и пройдет, а синяки, к сожалению, сойдут полностью только через полторы недели. Придется все это время вам походить в шарфе или в кофтах с высоким воротом.

Я согласно кивнула. Опыт лечения у меня уже был.

— А вы неплохо разбираетесь в медицине. Вы врач?

— Да, почти. Я практикант.

— А какая у вас специализация? — спросила я для поддержания разговора.

Молчать не хотелось. Тут же в голову начинали лезть непрошенные мысли о том, что этот старик и его дружок, наверное, и есть те самые люди, убившие того, кто отдал мне кольцо. Неужели оно настолько ценно, что ради него точно убили одного человека, собирались убить меня и неизвестно, сколько людей погибло до этого?

— Я хирург.

— Вау. Здорово. — На этом разговор увял. Долго молчать не было сил, и я спросила, то с чего и надо было затевать весь этот разговор.

— Вот уже и болтаем как приятели, — тут я немного загнула. — А даже и не познакомились. Меня зовут Серафима.

И протянула, руку для рукопожатия.

— Красивое и редкое имя. Я Максим. Для друзей просто Макс. — он улыбнулся и сжал мою ладонь. Я улыбнулась в ответ.

— Сима. Тоже только для друзей.

Так бы мы, наверное, и продолжили друг другу улыбаться, но неожиданно воздух перед машиной засиял как тогда в парке и из него вышли уже знакомые мне двое.

— Попалась, тварь. Теперь ты так просто от меня не уйдешь! — проскрежетал старичок и принялся плести что-то аховое. Я почувствовала, как пространство начинает закручиваться спиралью.

— Черт! — это уже Макс. — Как они так незаметно подкрались?!

Я схватила его за плечо.

— Плевать. Драпаем отсюда!

— О'кей.

Машина завелась с пол оборота. Резко вывернув руль, Макс практически с места вдавил педаль газа до упора, но было слишком поздно. Я кожей ощущала, что мы катастрофически опаздываем и то, что творил тот старичок нас все равно зацепит. Мы только успели выехать на широкую дорогу и начали разгоняться, как сзади что-то бухнуло, сверкнуло, и вся дорога перед нами превратилась в гладкий лед. Колеса перестали сцепляться с дорогой, и абсолютно неуправляемая машина на скорости в девяносто километров в час заскользила вперед к повороту, на котором нас гостеприимно поджидал бетонный столб. Максим попытался поправить ситуацию, развернув машину задом, но не успел. Со всей своей скоростью машина влетела в столб стороной водителя. Единственное что я успела сделать это прижать к себе сумку с вещами, другой рукой покрепче вцепиться в Макса и со всей страстностью пожелать "Я не хочу умирать! Сделайте с нами все что угодно, но я не хочу умирать!".

Перед ударом я закрыла глаза. И почувствовала, как метал машины, сминается, как он скрепит и ломается, столкнувшись с более крепким бетоном. Затем было ощущение, что кто-то выдернул меня из того кошмара, протолкнул в чудовищно узкий проход и выкинул с другой стороны. Во время этого падения я перестала ощущать плечо Максима, которое сжимала все это время. Затем был сильный удар животом о что-то твердое. Я услышала и почувствовала, как от этого хрустнули, ломаясь, мои ребра и рука держащая сумку. С трудом, приоткрыла глаза. Первым, что я увидела и ощутила, стал лед, припорошенный снегом, холодивший мою щеку. Чуть приподняв голову, я увидела горные вершины, почувствовала яростный ветер, трепавший полы моего пуховика и поняла что я точно не в городе. Максима ни где не было видно. В живот и многострадальные ребра упиралась сумка с вещами. Боль обрушилась внезапно и прошила меня от пальцев на ногах, до кончиков волос. Не сумев сдержаться, я закричала. Это был нечеловеческий ор, полный боли и отчаяния. Но новая волна боли как это не странно принесла облегчение, отключив сознание.

В себя я приходила долго и мучительно. Мне совсем не хотелось возвращаться, зная, что там меня ждет боль и холод. Но, постепенно не смотря на все мои отчаянные попытки оставаться в том блаженном забытье, в котором я была, меня начало медленно затягивать обратно. Самым первым ощущением было тепло. Нет, даже скорее жар и давление этого жара на грудь. На достоверность возвращения слуха я не полагалась, так как тишина вокруг меня так и не исчезла. Приятным было то, что боли не было. Невыразимое облегчение от этого, сменилось тихим ужасом от мысли "А вдруг меня парализовало?". Как только эта мысль осозналась, я мгновенно открыла глаза и попыталась сесть. С большим трудом я приподнялась на локтях и медленно, помогая себе руками, полууселась, опираясь спиной о подушки. После такого простого действия я минут пять приходила в себя и осматривалась. Я лежала на большой двуспальной кровати, накрытая как минимум тремя тяжеленными одеялами — именно от этого мне и было так тяжело и жарко. Попытавшись отодвинуть лишние, я увидела свои руки и впала в шоковое состояние. Нет, руки были целы и неплохо слушались, но это были не мои руки. Это были, как говориться кожа да кости с длиннющими четырехсантиметровыми ногтями. Так могли бы выглядеть руки какой-нибудь модели страдающей анарексией, но только не девочки-пышечки какой была я. В дополнение на обоих моих худющих запястьях болтались два широких золотых браслета с непонятными знаками. В окружение этих малопонятных символов были вправлены большие и красивые камни, необычного пронзительного аквамаринового цвета с золотыми искорками внутри.

Со странной смесью чувств я продолжила бороться с лишними одеялами. Отодвинув их, на сколько смогла, я с волнением оглядела и ощупала себя всю. И повторно впала в шок. От меня на самом деле осталась только в лучшем случае половина, в худшем — одна треть. Кости выпирали отовсюду, и я на себе прочувствовала смысл выражения "мешок с костями". Именно им я и была. Я, конечно, мечтала о похудании, не смотря на все дифирамбы моих друзей о том, что хорошего человека должно быть много, но столь радикальное решение проблемы меня совсем не радовало. Такой быстрый сброс веса чрезвычайно вреден для здоровья и .... Стоп! С чего это я взяла, что быстро похудела? Еще не известно, сколько я тут провалялась. И где это "тут"? Отвлекшись от своего внешнего вида, я внимательнее осмотрела место, где находилась. Комната была большой и с высоким потоком. Прямо напротив кровати было огромное окно, занавешенное темной шторой. Кроме кровати из мебели присутствовали: тумба у постели, низенький столик, диван и два кресла, одно из которых было придвинуто вплотную к кровати и в данный момент пустовало. На тумбочке стоял поднос с графином с водой со стаканом и светильник в виде металлической феи держащей над головой тускло светящейся шарик.

Почувствовав внезапно непреодолимую жажду, я, проигнорировав стакан, с невыразимым удовольствием опорожнила, по крайней мере, литровый кувшин. Вернув сосуд обратно на тумбочку, я счастливо откинулась на подушки и решала что лучше — подумать о своем нестандартном положении или вздремнуть, когда судьба приняла решение за меня. С права еле скрипнула входная дверь, и у меня появился посетитель, которому я могла бы задать так и рвущиеся с языка многочисленные вопросы. Вернее это была посетительница. Высокая, статная, красивая и темноволосая девушка в струящемся темно красном платье. Как только она вошла осветительный шарик вспыхнул ярче и залил умеренно ярким светом все темнеющие до этого углы. Заметив, что мое нынешнее положение существенно отличается от предыдущего, она громко воскликнула, и быстрым шагом преодолев разделявшее нас расстояние, начала что-то мне выговаривать. Судя по тону, она стопудово не одобряла моего самоуправства. Выслушав до конца ее, несомненно, весьма познавательную лекцию, я помахала перед ее лицом рукой, показала на свой рот и по складам медленно произнесла:

— Я вас не понимаю.

Собеседница склонила голову на бок и нахмурилась. Потом неожиданно просветлела лицом (видимо до нее, наконец, дошел смысл все повторяемых мной жестикуляций) и, дотронувшись пальцем до моего лба, через секунду отстранилась и, открыв глаза, улыбнулась.

— Так лучше?

Я улыбнулась в ответ.

— Да гораздо.

— Что ж, если мы нашли с тобой общий язык, не потрудишься ли ты объяснить мне, зачем ты самостоятельно села?

Я растерялась. Она могла спросить меня о чем угодно, но выбрала эту тему. Такая патологическая забота похожа на врачебную, а на врача эта дама не тянула. И на медсестру тоже. Такие типажи зажигают по вечеринкам с большими дядями, а не возятся с бедными больными.

— Эээ.... Ну.... Я....

Под ее настойчивым и неумолимым взглядом я съежилась и, переведя дыхание, выдала ей свои сбивающиеся мысли и не заметила, как помимо всего рассказала ей свою историю чуть ли не с рождения. Ее мой рассказ удивил, но не настолько как я думала. Оказалось, что подобные случаи переселения хоть и чрезвычайно редки, но все же случаются.

Эта девушка была странная. Чем больше я на нее смотрела, тем глубже и опаснее мне она казалась. За внешностью клубной кокетки скрывалась умная и неумолимая особа, с многолетним опытом, отражавшимся в глазах. Да... в глазах. У нее были совершенно особенные глаза. Кажется обычные прозрачные серые глаза, но иногда в них отражалось само время, остановившееся и присевшее послушать наш разговор. Выслушав мои заикания, она кивнула и после щелчка ее пальцев, одно из верхних одеял исчезло, а в левом углу зажегся не замеченный мной ранее камин. С доброй искренней улыбкой она села в кресло и объяснила свои действия.

— Ты права, три одеяла это перебор, но мы не рисковали зажигать камин пока, ты не придешь в сознание. Ну, на всякий случай, ты понимаешь? — я кивнула, не понимая смысла ее слов. Только что на моих глазах совершилась магия, и я не могла думать ни о чем другом. А посетительница продолжала говорить и я с трудом, но вырвалась из плена манящих идей, о том чему мне удастся тут научиться, и прислушалась к ее речи. Сомнения о том, что у меня не хватит сил, были решительно и упрямо отброшены. — Теперь одно одеяло явно лишнее, а второе тонкое и легкое, так сильно давить не будет, но его все же придется оставить. По ночам и, особенно в это время года, даже не смотря на горящий камин, здесь бывает чертовски холодно. А мерзнуть ты будешь зверски. В этом я уверена.

— Почему?

Она замялась. Бросила на меня сожалеющий взгляд и с неподдельным сочувствием произнесла.

— Ты сильно исхудала за время исцеления, и греть себя сам твой организм пока не сможет.

Зацепившись за то что, она сама затронула интересующую меня тему, я жадно поинтересовалась, отчего так.

— Если ты позволишь, я осмотрю тебя и в процессе все расскажу. — Я кивнула. — Ложись.

Я сползла обратно на кровать с невыразимым удовольствием. Признаться честно сидеть я уже устала. Она вдохнула, расслабила плечи, закрыла глаза и сжала мою правую ладонь, а от нее вверх побежали мурашки. Ощущение было такое, словно каждая клеточка моего организма перевернулась или по мне промаршировали какие-то мелкие насекомые. Ощущение не неприятные, а скорее неожиданные и непонятные. Мысленно прикинув, я была уверенна, что эта женщина провела некую диагностику моего состояния. С каждым увиденным здесь чудом магии, я все больше жаждала прикоснуться к ее тайнам и с трудом сдерживала себя, что бы ни начать расспрашивать свою целительницу. Странные ощущения исчезли, и женщина довольно улыбнулась.

— Ну вот. С тобой все в порядке, не считая истощения, но это легко поправимо. Будешь много кушать, дышать полезным горным воздухом и делать нужные упражнения и все будет как раньше.

На счет "как раньше" я была не вполне согласна. Мечта иметь идеальную фигуру забила в барабаны и затрубила в фанфары у меня в голове, настойчиво требуя исполнения.

— А если я не хочу как раньше? Если я хочу быть... эээ... меньше чем раньше? — я непроизвольно покраснела.

Понимающе хмыкнув, моя собеседница откинулась на спинку кресла, и лукаво подмигнув, продолжила.

— Все будет, как ты захочешь. Когда мы с мужем нашли тебя, ты была в очень тяжелом состоянии, — тяжкий грустный вздох, — у тебя были сломаны четыре ребра и правая рука в двух местах. Еще было сотрясение мозга, — еще один вздох, но уже мой. Бедная моя головушка, третий раз уже бьюсь ею о различные твердые предметы. — И чудовищное обморожение. Если бы не браслеты мы бы с тобой так мило бы не общались.

Я досадно поежилась. Неприятно было сознавать человеку, привыкшему к тому, что его могут вытащить даже с того света, что его спасло только чудо в прямом смысле этого слова. И нормальный человек возблагодарил бы бога за щедрость и успокоился, и не стал бы допытывать свою спасительницу о том, как это самое чудо устроено. Но на нормальность я уже давно и не претендую.

Подивившись моему неугасимому интересу и чрезмерной болтливости (еще бы, полтора года высшего образования высоко оплачиваемого болтуна или точнее PR-специалиста сделали свое дело) женщина стала объяснять, наглядно показывая.

— Здесь золото специальной зачарованной чеканки и с выбитыми на всей поверхности заклинаниями излечения на староастенском языке. Сами по себе заклинания работать не могут — им нужна постоянная энергетическая подпитка. Именно роль питающего элемента и исполняют здесь кристаллы. Эти кристаллы очень редкого вида добываются только в одном месте — в горах хребта Драконий Хвост.

— А почему только там?

Моя собеседница немного замялась, но продолжила.

— Эти кристаллы образуются только в горах, где живут драконы. И так как хребет единственное доступное место обитание этих ящеров, то только там их и добывают. Они ценны тем, что при накапливании в них магической энергии не увеличивают размеры, в то время как другие виды сильно этим грешат. В самом маленьком таком кристалле может содержаться столько энергии, что хватит стереть с лица земли какой-нибудь крупный город типа Асвии или Кальнора. Самое главное накопить, а это уже вопрос времени. Что еще тебя интересует? Я заметила, ты девочка ужасно любознательная.

— Вы правы. Попав в неизвестное мне место, я вцепляюсь в знания о нем руками, ногами и иногда еще зубами. Вот вы говорите о накоплении энергии в кристаллах. А долго ли вы заряжали эти?

— Последний раз они полностью разряжались лет двадцать назад. — Моя собеседница задумалась. — Да это было, когда мой сын очень сильно обгорел. Тогда ни его исцеление ушел весь остаток магии. Но ты не беспокойся энергии в браслетах предостаточно. К тому же не смотря на то что, они были в действии мы с мужем постоянно их подпитывали.

Я не обратила внимание на вопиющее несоответствие возраста моей собеседницы и давности произошедшего события. Я ломилась к вожделенному знанию напролом, не обращая внимания на важные детали.

— А почему вы решили тратить на меня их драгоценную энергию? Вдруг кто-то из членов вашей семьи серьезно поранился бы, и понадобилась бы помощь браслетов? Ведь есть какие-то лечебные заклинания? Почему вы не использовали их?

На моих словах о неожиданном ранении она непонятно почему скептически фыркнула.

— Члены моей семьи чрезвычайно редко случайно ранятся или болеют. Мы отличаемся наикрепчайшим здоровьем. — При этих словах она загадочно улыбнулась, и у меня засвербело в копчике от сознания того, что здесь скрыта некая тайна. Тайны я обожала, но больше конечно любила их разгадывать. От этого я получаю особое удовольствие. И эту тайну я пообещала себе раскрыть. Жаль, мне не дали. Как оказалось, ларчик открывался чудовищно просто. Сами хозяева открыли его, ужасающе грохнув крышкой и загремев костями скелетов на дне, но об этом позже. — А на счет заклинаний это ты права. Они действительно есть и требуют столько же энергии, сколько тратят браслеты. Никакой выгоды.

— Значит, такими браслетами пользуются повсеместно? Если они такие удобные?

Впервые за наш разговор моя собеседница по настоящему погрустнела. Глухая тоска затопила ее глаза и отразилась на голосе.

— Нет. Таких браслетов осталось очень мало. Они создаются попарно. Каждый из пары отвечает за излечение особого вида болезней или ран. Когда один из пары теряется или исчезает, второй лишается половины возможностей и требует больше энергии. На сколько мне известно парных осталось только пять, не включая наши. Одиночные я даже не считаю.

— А почему их не восстанавливают и не создают новые?

— Технология изготовления подобных вещей была утрачена более ста пятидесяти лет назад и восстановлению не подлежит.

— Утрачена? Но как? Это же невозможно!?

Криво ухмыльнувшись, моя посетительница встала и разгладила складки подола.

— Возможно, девочка. Возможно. Во время кровавой двадцатилетней гражданской войны и государственного переворота возможно все. А теперь спи. Тебе вредно много болтать. Лежи, отдыхай. Ночь на дворе. Браслеты я сниму завтра. Пусть подпитают тебя силами, я малость изменила их настройку.

Она уже взялась за ручку двери, а я уже почти уснула, когда неожиданно вспомнила что, так и не узнала имя той, с кем так долго протрепалась.

— Постойте! Мы ведь так и не познакомились.

Она рассеяно повернулась, и удивленно усмехнувшись, кивнула.

— Ты права. Совсем заболтала, демоненок. Я Вестия. И в следующий раз давай сразу на "ты".

— Отлично, я согласна. Меня зовут Серафима. Можно просто Сима.

— Хмм. Серафима. Очень необычное имя, ну да ладно. Как только я закрою дверь ты уснешь. Поняла?

— Ага.

Вестия наверно сопроводила свои слова соответствующим заклинанием, потому что щелчка замка я так и не услышала, провалившись в объятия Морфея.

* * *

Дверь закрылась за женщиной в темно-красном платье с легким щелчком. В неосвещенном коридоре от стены отделилась большая темная тень, имеющая очертания высокого широкоплечего мужчины и приблизилась к ней.

— Ну, как она?

— Вроде в порядке, но я все же оставила браслеты еще на одну ночь. На всякий случай. Я ее усыпила, пусть малышка выспится.

Мужчина издал шуршащий смешок, и даже во тьме коридора была заметна его широкая ослепительная улыбка.

— Тебе не кажется, что за прошедшее время она успела выспаться на много лет вперед?

В ответ на легкую иронию в словах мужчины, женщина только тяжело вздохнула.

— Дай-то боги. В следующие лет пять ей будет некогда дышать не то, что спать.

Собеседник отреагировал на ее слова весьма странно — он перестал улыбаться и как-то даже подобрался, словно большой кот перед прыжком.

— Ты думаешь это она?

— Я уверена на все сто процентов. — Еще один тяжелый вздох. Женщина отошла от двери и, подхватив мужчину под локоть, повлекла его к повороту коридора на лестницу, освещенному падающим из окна бледным лунным светом. — Когда я сканировала ее состояние, то заглянула в память. Она видела Сомьера и получила от него Дар, многократно усилившийся от взаимодействия с ее собственными способностями. Здесь ее ждет нелегкая судьба. Ни что в мирах Творца не делается просто так. После того как она восстановиться и пообвыкнится в этом мире ей надо будет ехать в Университет.

Мужчина скептически фыркнул.

— Зачем? Мы сами дадим ей все необходимые знания.

Женщина отрицательно покачала головой.

— Нет. В наших силах только ввести ее в этот мир и мир магии. Не больше, но и не меньше. Ее стихии Огонь и Тьма в равных соотношениях. А мы с тобой Воздух и Вода с превалированием Тьмы, в виду нашего специфического происхождения. В магии Огня, наши знания не распространяются дальше двух курсов и базовых заклинаний. Принципы построения конечно одинаковые, но каждая стихия имеет свои особенности...

Мужчина поморщился и оборвал ее на середине предложения.

— Ладно-ладно, дорогая, я все понял. Прошу, не надо лекций. Вот что значит призвание — "учитель". Тебя хлебом не корми, дай прочитать лекцию. По поводу и без оного. И когда ты избавишься от этой привычки? Ведь больше ста лет уже не преподаешь.

В этот момент они подошли к окну, и свет двух лун выхватил из мрака виноватую улыбку женщины.

— Наверное, никогда. Ты прав. Мое призвание — это преподавание. Я очень скучаю по Университету.

— Я тоже Вестия. Я тоже...

Они завернули на лестницу, и дальнейший их разговор остался в тайне. Да был ли он неизвестно.

2

На следующее утро я проснулась в прекрасном настроении и значительно посвежевшая. Отсутствовала вялость и усталость. Я чувствовала себя бодро и резво принялась выбираться из постели, наивно полагая, что после длительного пребывания в постели и сильного истощения, смогу легко встать на ноги. Результат оказался вполне закономерным — как только мои ноги коснулись пола и ощутили сильно уменьшившийся вес тела, но тут же протестующе заныли, мгновенно онемели и подогнулись, и я, гремя костями, грохнулась на пол с громким нецензурным русским народным воплем, в литературе заменяющимся словом "Тля!". Подумав, добавила еще несколько нелестных эпитетов о собственных умственных способностях и с превеликим трудом забралась обратно на оказавшуюся непомерно высокой постель. Как только мне удалось принять невинный вид, в комнату со стуком вошла Вестия.

— О, ты уже проснулась? Давно? Как себя чувствуешь?

— Да. Проснулась недавно, а чувствую себя прекрасно. Энергия во мне так и бурлит.

Вестия одобрительно кивнула, направилась к противоположной стене и открыла дверь незамеченною мной при осмотре. Через некоторое время она вышла оттуда с длинным халатом, и, помогая мне попасть в рукава, говорила.

— Ты сильно не обольщайся. Силы в тебе действительно сейчас много, но толково использовать ее ты пока не сможешь.

— Почему? — я не успела забыть свое фиаско и спрашивала только для подтверждения своей практики теорией так сказать.

— Потому что твоему организму необходимо полностью восстановиться после истощения. И именно этим мы станем заниматься с этого дня. По моим прикидкам ты сможешь вернуться к нормальному состоянию где-то через пару седмиц при условии твоей полной отдачи этому процессу. Ты как, готова?

Я, не размышляя, кивнула, хоть и не представляла все последствия своего столь поспешного согласия.

Вестия довольно улыбнулась.

— Вот и отлично. Ты пока посиди, а я пойду, свистну слуг, что бы помогли перенести тебя в ванну и помогли с мытьем.

Я с вздохом кивнула, даже не пытаясь протестовать и бить себя в грудь, уверяя Вестию и себя в первую очередь, что могу дойти до ванны самостоятельно. В дверях женщина столкнулась с незнакомым мужчиной.

— Прости, дорогая. Я не знал, что ты уже разбудила нашу гостью.

— Ничего, Верих. Сима, позволь представить тебе моего супруга Вериха Майвара. Дорогой, это Серафима.

— Здравствуйте, господин Майвар. Можете звать меня просто Сима.

Он с улыбкой поклонился.

— Тогда и вы можете звать меня просто Верих. У вас очень необычное имя Сима.

Я с удовольствием разглядывала Вериха. Он был полной противоположностью своей жены. Голубоглазый, с пышной гривой вьющихся светлых волос до плеч, кое-где перемежающейся тоненькими косичками, смуглокожий с аккуратной бородкой-эспаньолкой, высокий, широкоплечий и весьма атлетичный, он вызывал ассоциации с русскими Добрынями и скандинавскими варягами. В общем, весьма привлекательный мужчина средних лет. Он сразу навевал чувство надежности и спокойствия, уверенности в своих силах.

— Спасибо, — я улыбнулась в ответ — ваша жена сказала тоже самое.

Он удивленно приподнял правую бровь и посмотрел на Вестию. Она кивнула на его немой вопрос. Верих хмыкнул.

— Что ж, это значит лишь то, что мы с моей супругой одинаково думаем. Ваше имя слишком необычно для слуха жителя нашего мира и вам, возможно, придется его сменить, что бы ни привлекать внимание к себе.

Я состроила удивленную рожицу.

— Зачем мне менять имя, если я не собираюсь оставаться здесь настолько долго?

Верих и Вестия обменялись непонятными мне взглядами, и вместо мужа ответила женщина.

— Мне невероятно тяжело это говорить, но ты вряд ли сумеешь вернуться в свой мир. Для путешествия между мирами необходима демонова туча энергии и особые магические знания Перворожденных, которыми они не стремятся делиться с остальным магическим сообществом. Но даже если тебе каким-то чудом удастся раздобыть эти знания, ты не сможешь вернуться.

От этих слов внутри меня что-то резко оборвалось, комната перед глазами стала расплываться, сознание стремительно покидало насиженные места, но титаническими усилиями я заставила себя вернуться в норму. И задать один тревожащий меня вопрос.

— Почему? — мой голос был тихим и хриплым.

Верих сожалеющее улыбнулся и, присев на край кровати, взял меня за руку. Я ухватилась за него, как утопающий за спасательный круг. Я пыталась увидеть в его глазах хоть проблеск надежды на то, что я смогу вернуться домой. В их глубине светилось сожаление, сочувствие, понимание и еще что-то странно непонятное, похожее на вожделенную надежду. Надежду на что-то великое и грандиозное. И я без промедления схватилась за это ускользающее чувство. Мне было нужно это. Нужно было верить во что-то, что бы ни захлебнуться в том океане отчаяния, что накатывал на меня с каждым разом все сильнее и сильнее, стремясь захлестнуть с головой. Теперь что бы и кто бы мне ни сказал, я буду верить в надежду. В надежду на спасение из этой ловушки.

Полностью окунувшись в свои переживания, я непроизвольно отключилась от реальности и полностью прослушала наверняка выдающийся монолог Вериха, услышав только последние слова:

— ... вселенское равновесие не позволит тебе вернуться, потому что в своем мире ты погибла.

Слышать такое было нелегко. Очень нелегко, но я выдержала и лишь пожала плечами, нерешительно улыбаясь. У меня снова появился смысл и цель жизни, и никто не сможет свернуть меня с проложенной в даль дороги.

— Надеюсь, вы разрешить мне пожить у вас пока я не обустроюсь тут? И поможете подобрать новое имя, потому что я в ваших именах ни чер... демона не понимаю?

После этих моих слов на лицах Вериха и Вестии попеременно отразились удивление, неверие и затем счастье. Странно яркое и буквально обжигающее. Они с радостными улыбками бросились меня обнимать и уверять, что помогут мне во всем и не оставят без поддержки даже в самую трудную минуту. После того как массовая истерия немного спала, Верих мгновенно принял деловитый вид.

— Ну что ж, Сима, начнем с малого. С восстановления твоего организма и приведения тебя в надлежащую форму. Как ты понимаешь, руководить этим процессом буду я, так как у меня предостаточно опыта в этой области. Сегодня тебя ждет ванна, плотное питание и небольшая двадцатиминутная прогулка по дому. Я думаю, мы найдем, что интересного тебе показать. На сегодня этого будет достаточно. Я не планировал, чем мы будем заниматься, но с уверенностью могу сказать, что часы до полудня будут посвящены умственному труду и знакомству с нашим, а теперь и твоим миром в обществе Вестии. Послеполуденное время отдается мне и физическим упражнениям. — Он осмотрел меня и наметив основные фронты работ. — Работа нам предстоит большая и трудоемкая, так что сегодня набирайся сил и готовь свою волю к тяжелым испытаниям.

Он плавно поднялся, потрепал меня по голове на прощание, как какую-то малолетку, и вышел за дверь. Радостно улыбающаяся Вестия, выскользнула за дверь искать слуг для приготовления ванны, и я осталась одна.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я постаралась настроиться на предстоящие события и, как мне тогда казалась, мне это удалось. Но уже на следующее утро я в этом разуверилась. Приготовиться к такому мне было невозможно. Со следующего дня начался кошмар. Точнее он начался после полудня, когда за меня взялся Верих. Это была настоящая военная муштра, а начиналось все весьма безоблачно.

Утром меня разбудила улыбчивая пухленькая женщина служанка Мариса, с которой я познакомилась во время вчерашнего купания. Разбудила ни рано, но и не поздно — часов в девять. В самый раз как говориться. С ее помощью я встала, умылась, оделась и доковыляла до столовой на первом этаже (мои апартаменты, как и все жилые помещения, кроме комнат прислуги, располагались на втором). Там я позавтракала. Еды было на удивление много, и заботливая Мариса стояла надо мной, пока я все не съела. Мои робкие попытки оставить часть этого маленького пира недоеденным были мягко, но решительно пресечены словами "Госпожа просила доесть все". Уверенная в том, что если попытаюсь повторить, то мне втолкают остатки насильно, я поднатужилась и без возражений доела. После я прогулялась по дому самостоятельно — сил после такого завтрака прибавилось, и прогулка получилась хоть и медленной (катафалки и то ездят быстрее), но я шла сама, только изредка придерживаясь за стены или мебель.

По прошествии получаса я постучала в дверь библиотеки и после слов "Заходи!" вошла. Когда я попала сюда вчера, то минут десять находилась в ступоре. Книжные полки вздымались вверх так высоко, что светильники не могли рассеять мглу под потолком, но это было невозможно. Я помнила, какой высоты потолки в других комнатах первого этажа и она была другой. На мой ошеломленный взгляд ответили смешком и объяснением, что такое пространственное расширение. Из потока магических терминов и формул, приведенных специально для меня (в которых я ни фига не поняла — у меня, и дома то были проблемы с физиками и химиями) я узнала, что здешние маги научились расширять строго ограниченное пространство. И даже сейчас это помещение производило сильнейшее впечатление. Напротив двери было большое окно, заливавшее все пространство ярким солнечным светом. Ближе к нему стояли три стола составленные буквой "Т". За ними и сидела моя "преподавательница". Я подошла и уселась напротив, с опаской глядя на две немаленькие стопы неприподъемных фолиантов. Вестия облокотилась на стол и улыбнулась.

— Доброе утро Сима. Как спалось?

Я довольно оскалилась.

— Спасибо, просто великолепно. Хотя завтрак был слишком...эээ...объемным.

— Привыкай, — она хмыкнула. — Теперь ты будишь так питаться каждый день.

— Почему?

Женщина вздохнула и объяснила, что обед у меня будет весьма скромным, потому что перед физическими нагрузками вредно объедаться и следующим нормальным приемом пищи будет ужин не раньше шести часов вечера. Я задумалась. Логично. Дома я даже в каком-то "здоровом" издании читала нечто подобное. Согласно кивнув, я поинтересовалась, чем мы будем заниматься. Деловито зашелестев страницами пары раскрытых книг и исписанными листами бумаги, она ответила:

— Я наметила некоторый план. Первые два занятия я дам тебе основные обычаи, метрические и религиозные знания. Затем перейдем к географии и краеведенью, параллельно будем изучать историю. Затем литературу и научные знания. Так же покажу несколько магических методик улучшения и увеличения памяти, доступных только магам. О, да я чуть не забыла — обязательно пройдемся по остальным расам.

Я с энтузиазмом кивнула, в душе, радостно потирая руки — мне попался поистине великолепный преподаватель. Такие как она обожают свою работу и в состоянии обучить кого угодно и чему угодно. Попадаются такие жемчужины в учителях крайне редко, у меня за все мою жизнь их было только трое. Но на пути к знанию стояла маленькая, но непреодолимая проблема.

— Здорово. Мне нравиться. Только вот в чем загвоздка, я не умею читать на вашем языке.

От моих слов отмахнулись как от надоедливой мухи.

— Не беспокойся об этом. Когда мы с тобой впервые разговаривали, то я вложила тебе в голову знания двух мне самой известных языков — даргадского или Общего и темного фай'эрля — языка дроу. Это знание подразумевает и то, что ты сможешь не только понимать других и говорить сама, но и читать и писать свободно. Вот попробуй. — Она придвинула ко мне две книги одну толстую и вторую — тоненькую и маленькую. — Одна из них исторический трактат об образовании религии Светлого Венценосного, а вторая томик стихов темных эльфов.

Я начала с большой. Открыла на середине и вгляделась в вязь незнакомых знаков. Сначала ничего не происходило, а затем написанное стало расплываться перед глазами и стоило мне моргнуть, как я поняла, что написано на этой странице. Я прочитала ее до конца и перевернула. Ощущение было такое, словно я с самого детства знала этот язык. Я взялась за томик стихов — тоже самое. И это притом, что я не забыла родного русского, теперь я просто могла свободно говорить на всех трех языках и думать на них. Еще я поняла, что с того момента как Вестия передала мне знания языков, позавчера, я говорила на Общем, даже не понимая этого.

— Потрясающе! — я отложила книги. — И что, так можно передавать любое знание?

— Нет. Ты слишком много хочешь. Ученые-маги телепаты работают над вопросом трансляции прочего знания, но не могут добиться результата вот уже двести лет.

— Нда, жаль. — Я огорченно вздохнула. — А как бы стало проще.

— Не ищи легких путей девочка, — с грустью произнесла Вестия, — они слишком часто...

— ...Ведут в Бездну. Да я знаю, спасибо.

Женщина с недоумением воззрилась на меня и, мотнув головой, произнесла:

— Ладно, хватит лирики. Нам надо изучить очень много материала, а сегодня мы потратили почти час на пустые разговоры, и у нас осталась не так много времени до того как мой супруг заберет тебя на свои занятия. Приступим?

— С удовольствием.

За два часа работы Вестии удалось впихнуть в меня всю систему мер, которая не сильно отличалась от привычной мне (главными отличиями стали длинна года — тринадцать месяцев, меры длинны — верста, сажень, аршин, локоть, ладонь и палец, мера объема и мера массы), и самые основные сведенья о мире в который я попала. Назывался он Эрлан. Так его называли сначала эльфы, а за тем и остальные народы. Всего рас было семь: эльфы (темные и светлые), драконы, орки, гномы, айтры, тролли и, наконец, люди. В научной среде велся давний спор о причислении гоблинов к разумным расам, но успеха он не имел (ввиду прискорбного отсутствия у них этого самого разума). Основной религией была вера в Создателя и его наместников в этом мире — Богов. В последние двести лет необычную силу приобрела религия Светлого Венценосного. Завезенная из загорной страны Тсау-Дзе, она была необычайно бойкая, жестокая и люто ненавидящая магов, в особенности темных. Именно ее последователи и разожгли упомянутую в нашу первую встречу с Вестией гражданскую войну. Сейчас существуют три крупные страны — Вахорд, Аталазия, Кохрия и пять Вольных Княжеств, образовавшихся после развала, существовавшей более семи веков, империи Даргард. Все они плюс территории эльфов, орков и уже упомянутая Тсау-Дзе называются Аманта. Дом Вестии и Вериха находился в горах Каваджи рядом с городом Ней'о. Де-юре этот город принадлежал Кохрии, но де-факто не подчинялся большинству ее законов имея свои. Это был город вольных странников, наемников и прочего, не всегда законопослушного, народа. Он был последним пристанищем для многих скрывающихся от законов стран Аманты, как и все эти горы, иногда именуемые горами Отверженных. За ними располагались обширные степи населенные кочевыми племенами варваров, а за ними шли неизведанные земли. Весь рассказ сопровождался наглядной демонстрацией упомянутых областей на огромной карте занимавшей место на стене свободной от полок с книгами.

На этом интереснейшую лекцию прервал приход Вериха. Он зашел неслышно и неожиданный звук его голоса во время паузы заставил меня подскочить на стуле, на пару пальцев.

— Ну, как ваши успехи?

Вестия встретила мужа доброй улыбкой и приветственным кивком, а я перекошенной физиономией и бешено колотящимся сердцем.

— Все замечательно. Серафима схватывает знания буквально на лету. — Говорила женщина, а сама лукаво стреляла глазами в мою сторону. — Обучать ее для меня огромное удовольствие.

Верих недоверчиво хмыкнул.

— Судя по ее лицу, она твоего удовольствия не разделяет.

Вестия фыркнула и отмахнулась от этих слов.

— Да, нет. Она просто не услышала, как ты вошел, и испугалась. Немного.

Ступор удивления, в котором я пребывала, наконец, спал и я весьма красноречиво высказала, что я думаю, о подкрадывающихся идиотах и куда им следует пойти, и что там с собой сделать. Глаза моих слушателей постепенно расширялись и к концу моего бурного монолога походили на пятаки. Момент осознания всего, что я сказала в слух, и я залилась краской стыда за свои ругательства под оглушительный хохот Вериха и укоризненное качание головы Вестии.

— Такая молодая и симпатичная девушка и так грязно ругаешься. Где ты нахваталась этой гадости?

Я начала что-то невнятно блеять в ответ, краснея еще отчаяние, чем раньше (хотя куда дальше!!!), когда посмеявшийся мужчина хлопнул меня по плечу (да так что у меня плечо чуть из рукава платья не выпало).

— Не теряйся малышка! Это было здорово. Не все так умеют. А ты Вестия не пили девочку, в мире существуют личности, с которыми общаться на другом языке и не получится.

— Надеюсь, ей не придется с такими общаться, — проворчала женщина.

— Уж кто бы говорил! — хохотнул Верих. — Не ты ли пригвоздила к полу бравую команду Сиплого Вроки двумя предложениями, от которых покраснели даже тролли?

Вестия поморщилась.

— Как долго ты будешь припоминать мне эту историю?

— Пока длиться наша жизнь, любимая — ехидно пропел мужчина, ловко увернувшись от пущенного в него фолианта.

— Нахал! И за что я тебя терплю только?

Он поднял книгу и, убрав упавшие с лица волосы, улыбнувшись, ответил.

— За то, что я не даю тебе зарасти пылью скуки и добропорядочности.

Я с удовольствием наблюдала за милой семейной сценой, незаметно улыбаясь. Разборки между мужем и женой они и в другом мире бесплатный цирк.

— Ладно. Ты прав. — Усмехнулась женщина. — Ты за чем пришел?

Верих прищелкнул пальцами и кивнул.

— Ах, да. Я собственно пришел за Серафимой. Ей пора идти обедать, переодеваться и отправляться на мои занятия. — Он легко поднял меня со стула. — Пойдемте девушка.

И подхватив под руку, без проблем выволок слабо сопротивляющуюся меня из библиотеки. Я успела только махнуть на прощанье Вестии.

Обед и, правда, был весьма скудным — маленькая чашка супа и кусок темного хлеба. Расправившись с этой нехитрой едой, я поднялась к себе, с трудом (руки и ноги все еще плохо меня слушались) самостоятельно переоделась в свободные штаны, рубашку и туфли на мягкой подошве, напоминающие балетки. Завязала отросшие ниже плеч волосы в пучок и направилась в бальный зал, где меня, по его словам, ждал Верих.

Во время вчерашней экскурсии я мельком там побывала. Это было еще одно помещение с расширенным пространством и походило оно на футбольное поле. Зайдя, я в дальнем углу увидела мужчину одетого, так же как и я в штаны и рубашку, и пошла к нему. Без лишних слов он преступил к тренировке и показал пару упражнений, попросив повторить. Я попыталась и была нещадно обругана, узнав о себе много нового. Оказалась я не имею понятия о равновесии, распределении силы и прочих вещах, которые, по словам Вериха, знает любой. Я кивнула и сказала, что я не любой, и я не знаю. Мой преподаватель схватился за голову и стал объяснять. Медленно и помногу раз, повторяя как клинической идиотке. За пять часов адских мучений я выполнила еще с дюжину подобных упражнений, включавших кувырки, стойки, сальто, мостики, приседания, отжимания. Были упражнения на силу, гибкость и растяжку.

В конце я была выжита как лимон. Каждая мышца ныла и дрожала, некоторые дергались. В голове шумело, кружилось и темнело. Постанывая сквозь зубы, я на одной воле доползла до столовой, запихнула в себя ужин, стараясь не смотреть что, я ем — вид еды вызывала острые рвотные позывы. Пробурчав на прощание разговаривающим Вериху с Вестией что-то типа "Спокойной ночи" и взобралась на второй этаж. Добредя до своей комнаты, я рухнула на кровать с хриплым, но счастливым стоном-криком "Наконец-то! Кровать!!". Лежа я стащила с себя одежду, разбросав ее вокруг и только забравшись под одеяло, отключилась.

Так продолжалась две недели. До полудня я познавала свой новый мир в компании улыбчивой, терпеливой и приятно удивленной моим трудовым энтузиазмом Вестии. А после полудня, под руководством не менее терпеливого Вериха, посылая ему мысленные проклятия, осваивала управление своим телом. Спустя эти две недели я заметила потрясающий результат — тело подчинялось мне полностью. Я могла очень многое из того, что считала ранее для себя невозможным, например, сесть на шпагат, делать сальто в воздухе и много чего еще. Недели через три я рассказала о своих ощущениях Вестии, а затем и Вериху. Женщина искренне за меня порадовалась, а мужчина недоверчиво хмыкнул и усилил интенсивность моих тренировок. Я стонала и ругалась на себя, на него и весь окружающий мир, но работала с полной отдачей, понимая, что так для меня будет лучше.

Шел второй зимний месяц.

К середине третьего я стала заинтересованно поглядывать на стеллажи с мечами, шпагами, кинжалами и другими острыми железками, в оружейной комнате в задней части дома. Меня с давних пор манила к себе простая красота, и изящество холодной стали клинков. Я часто задумывалась над тем, каким бы был наш мир, если бы враги встречали друг друга на расстояние меча, а не палили подло в спину из винтовки. Заметив мой интерес, Верих тяжело вздохнул и присовокупил к нашим занятиям еще и уроки фехтования. Для этого дела были нужны недюжинные интуиция и координация, благо после ежедневных полуторамесячных тренировок с последним у меня было более чем в порядке, а первое как у любого мага тоже не вызывало нареканий. К концу зимы прибавилось еще и метание кинжалов. В общем, зиму я провожала нагруженная заботами, но абсолютно счастливая. Я наконец-то нашла себя.

Наступала весна. Моя первая весна в этом новом мире.

Я с удовольствием смотрела на себя в зеркало. Из него на меня глядела изящная и грациозная девушка, с тонкой талией, высокой грудью, сильными руками и ногами. Длинные, отросшие за три месяца еще на два пальца волосы, достающие теперь до лопаток, были заделаны в высокий хвост, у висков пара прядок была закреплена маленькими, в форме полумесяцев, заколками. Расправив складочку, на подоле бархатного, насыщенно-изумрудного цвета, платья, я с наслаждением потянулась. Счастливая улыбка невольно заползла на мои губы, когда я бросила взгляд на распахнутые створки окна. За ним буйно зеленела первая трава на склонах холмов, весело щебетали птицы, и солнце щедро одаривало теплом каждого вышедшего из дому в этот день. На дворе стояли первые дни кайпана — месяца рассветов. С трудом верилось, что еще две недели назад везде, где сегодня была зелень, лежал снег.

Этот день радовал не только прекрасной погодой, но и осознанием того, что мои "преподаватели" устроили мне каникулы, позавчера уехав на целую неделю по своим делам, не пожелав со мной поделиться их сутью. Не став настаивать и мысленно радостно потирая руки в предвкушении блаженного, долгожданного отдыха, я пожелала им приятного пути, на что в ответ получила их пожелание, вернувшись домой, застать именно дом, а не пепелище или глыбы обвала. Усмехнувшись, я пообещала, что постараюсь. Честно признаться их опасения были весьма верны. Десять дней назад у меня произошел неконтролируемый выброс магической энергии, спровоцированный моим плохим настроением вследствие первого дня естественного женского недомогания. Я вспылила по поводу того, что Верих, сам, находясь не в лучшем расположении духа, в весьма грубой форме указал мне на ошибки в очередном разучиваемом мной ударе. Сильнейшая обида вытеснила из головы все разумное, оставив только пламенной желание кого-нибудь убить. Из-за вопиющей нереальности осуществления этого желания я разъярилась еще больше и устроила показательную истерику с крушением мебели и патетическими воплями. Все это время во мне незаметно накапливалось напряжение, и когда я закончила буйствовать, дикая тяжесть неожиданно пропала и сиротливо стоящий в углу зала блестящий черный рояль, на котором изредка поигрывала Вестия, не просто вспыхнул, а взорвался, моментально превратившись в груду обгоревших щепок и оплавленного металла. Поразившись моей разрушительной силе, мы все здраво рассудили, что мое воздействие надо ограничить. Как? Предложение Вериха магическим путем закапсулировать мои способности, было резко отвергнуто Вестией, считавшей, что любую сдерживающую сеть магические способности быстро подточат и разорвут. И в этом случае выброс будет таким, что можно будет лишиться не только дома, но и преизрядного участка горного склона. Я присвистнула. "Не фига себе, сказала я себе!" — подумала я в тот момент. В напряженных размышлениях прошел целый день и, наконец, под вечер мне пришла в голову одна идея. Я ее тут же озвучила. Супруги посмотрели на меня, потом друг на друга и хором высказались о том, что идея просто гениальная. Мне было чрезвычайно приятно. Суть моих мыслей заключалась в том, что энергию, мною накапливаемую, можно перераспределять в различные артефакты-накопители, к примеру, в те же исцеляющие браслеты. В тот же вечер перенастроенные браслеты застегнули на моих руках. Как только во мне скапливался переизбыток магической энергии, он тут же должен был впрыскиваться в камни. Удачность эксперимента подтвердилась через два дня, когда произошел следующий выброс. После этого весь дом перевернули вверх дном и раздобыли еще парочку неактивных амулетов, неиспользуемых из-за нехватки энергии. По подсчетам Вестии браслеты накопят полный заряд недельки через три, и тогда их можно будет заменить чем-то еще. Предложение женщины отправить меня учиться в Университет Высшей Магии Аманты следующей зимой была принята единогласно при моем горячем одобрении.

Оторвавшись от воспоминаний, я вышла из комнаты и растерянно замерла на первой ступеньке лестницы ведущей вниз. Ну, вот я свободна. И что мне делать с этой самой свободой? За три с половиной месяца привыкнув к строгому распорядку дня и полной загруженности, мне было немного непривычно от отсутствия чувства, что надо идти и делать то-то и то-то. Пораскинув мозгами я решила осмотреть территорию поместья моих преподавателей, которую раньше я могла лицезреть только из окна. Подумав еще, я решила совместить приятное с полезным, и вернулась в свою комнату, захватить необычайно интересную книгу по истории империи Даргард и ее магии. Одну из длиннющего списка обязательной для прочтения дополнительной литературы, составленного Вестией для меня еще в самом начале наших с ней занятий, и одеялом. Взяв, их я спустилась в низ и зашла в комнату, в которой обычно собирались свободные от дел слуги. Сейчас там сидело две девочки-служанки, пожилой мужчина охотник, дровосек и лесничий в одном лице и три молодых парня — пастухи. Мне нужен был человек способный отвести меня на место, с которого бы открывался наилучший вид на дом и окрестности. С этой просьбой я и обратилась к собравшемуся народу. Мужчина кивнул и стал подниматься, когда его опередил один из парней.

— Я могу отвести сиятельную тиссэ на такое место!

Услышав этот звонкий голос, я не сдержавшись, поморщилась. Ччерррт! Это был Лас. Моя ходячая головная боль. С того дня, как только Вестия представила меня всей домовой челяди, как почетную гостью и полноправную госпожу, этот парень при любом удобном случае увивался за мной хвостиком, похоже, влюбившись с первого взгляда. И был чрезвычайно навящив и самоуверен. Он был симпатичным малым, и все юные девочки и девушки поместья были в него влюблены в разной степени. И он искренне полагал, что и со мной все будет так же просто. В начале мне было приятно его обожание, затем оно стало вызывать улыбку и смех, а теперь это переросло в глухое раздражение и я старалась избегать его общества любыми путями. Вплоть до того, что когда я узнавала, что этот юнец будет находиться дома, я старалась, как можно реже выходить из комнаты (туда он, слава Богу, не совался) или быть постоянно в обществе Вестии или Вериха. И как я его не заметила? А, он просто сидел спиной, когда я вошла, и теперь сиял радостной улыбкой от предвкушения возможности романтического времяпрепровождения в моем обществе. Ага, щас!

— Извини Лас, — мой голос упал до температуры минус, ветер северный — но я предпочту компанию Видэна.

Я с достоинством склонила голову в сторону пожилого дровосека. Улыбка Ласа сильно подувяла, но он не сдался.

— Сиятельная тиссэ, но разве вы не знали, что он два дня назад перенес серьезный сердечный приступ?

Блин! Действительно. Мужчина страдал сердцем и у него недавно, как я слышала со слов Вериха, опять был рецидив. Гнать куда-то пожилого человека после такого, только из нежелания терпеть рядом присутствия этого влюбленного самодура было бы просто жестоко. Придется идти вместе с Ласом и постоянно окорачивать его поползновения в мою сторону. В крайнем случае, дам в зубы, решила я.

— Я извиняюсь. Это действительно так. Мои пожелания скорейшего выздоровления, грии. — Я тепло и ласково улыбнулась мужчине. — Пошли. Не хочу терять не минуты этого чудного дня. — Это уже вновь засиявшему Ласу.

— Тиссэ позволит мне взять некоторые вещи? — счастливо пропел он.

— Да. Только шевелись быстрее! — рыкнула я и вышла в холл. Паренек догнал меня уже у дверей, натянув коричневую вязаную куртку и взяв привычный посох пастуха и сумку, в которой что-то позвякивало.

— Я бы посоветовал вам тиссэ накинуть шаль, — раздался сзади голос охотника — на улице все еще дует холодный ветер.

Я развернулась для благодарности и с изумлением заметила на его губах лукавую улыбку и ободряющее подмигивание. Я поклонилась и вопросительно кивнула на возившегося в сумке парня. Мужчина кивнул. Я скривилась и отмахнулась, как бы говоря — "не волнуйтесь, как-нибудь справлюсь". Он хмыкнул и медленно пошел в глубь дома, а я действительно накинула самую теплую шаль. На всякий случай. Как никак это будет лишней преградой для влюбленного парня.

— Вы готовы?

— Да — буркнула я, — веди.

И мы вышли, на залитое солнечным светом, крыльцо дома.

Шли мы минут двадцать. Поднимались вверх по склону к какому-то Птичьему Гнезду. Именно так, оба слова с большой буквы, с придыханием произносил Лас, глядя на меня, когда я спрашивала, куда он меня собственно ведет. Его постоянное внимание жутко раздражало, но я старалась по мере сил держать себя в руках. Пока получалось, но я знала, что на долго меня не хватит, и возможно домой я вернусь одна, прикопав этого переполненного гормонами юношу в какой-нибудь пещерке. Несколько попыток этого молодца невежливо ко мне прижаться и полапать пресекались быстро и жестко — его правая рука уже слегка распухла от трех моих душевных шлепков. Но упертый Лас не сдавался, и все продолжал попытки покорить сердце прекрасной дамы. Меня то бишь. Я не покорялась.

Обогнув малюсенькую рощицу низкорослых берез, мы вышли на каменный выступ, с которого открывался восхитительный вид на усадьбу, ее окрестности и даже был виден Ней'о у подножия гор. Я застыла, восхищенно обводя взглядом прекраснейшую картину, пожалев, что у меня нет с собой фотоаппарата. Простояв так пару минут я спохватилась и развернулась к Ласу, что бы вежливо (столь дивное место не хотелось оскорблять похабными словами) попросить его отвалить куда-нибудь, и увидела на лице парня радостную улыбку.

— Вам нравиться вид, тиссэ? — пропел он.

Я постаралась выдавить из себя благожелательную улыбку.

— Да спасибо. Ты привел меня именно туда куда надо. — Я поспешно отвернулась и не заметила блеснувших хитростью глаз.

— Если я угодил уважаемой тиссэ, то не сочтете за дерзость мое прошение о вашем подарке.

Чего?! Какого подарка?! Я присмотрелась к хитрющим прищуренным глазищам и вздохнула. Этот маленький ... нехороший мальчик задумал какую-то каверзу. Но подумав что в прошении и его толковании, он не сможет перехитрить меня, ввиду явного отсутствия у него специфического опыта, то с ним можно и поиграть. Ведь просьба это палка о двух концах?

— И чего же ты хочешь...? — я тщательно скопировала тон голоса золотой рыбки из советского мультика, чуть не добавив "старче?".

Глаза его загорелись, руки задрожали, я думала он прямо там, в обморок грохнется, от переизбытка чувств. Справившись с волнением и придав своему лицу абсолютно фальшивое безразличное выражение (актерских способностей у парня ноль целых фиг десятых) он столь же неправдоподобно изобразил равнодушный голос.

— Всего лишь ваш поцелуй, тиссэ.

Я едва не задохнулась от возмущения, хоть и знала, что он попросит что-то этакое. Желание сразу же заехать ему по лицу или куда пониже, что бы ни приставал к бедным переселенкам из чуждых миров (немного перегнула палку с патетикой) было нестерпимым, но мощнейшим усилием воли я заставила себя мыслить и отложить контактный метод на потом. Вдумавшись в его просьбу, я едва не расхохоталась Ласу в лицо. Столь бездарная просьба могла трактоваться тысячами способов в зависимости оттого, что есть поцелуй и куда собственно целовать. Поразмыслив, я решила не быть столь жестокой как мне хочется, а отблагодарить юношу реальным поцелуем. Но не туда, куда он хочет.

— Место действительно симпатичное, — я обвела рукой пейзаж, и парень затаил дыхание. — И ты реально заслуживаешь награды.

Лас облегченно выдохнул. Он явно был убежден, что ему откажут. Эээ нет дорогой, отказ это еще не самое страшное, что может с тобой случиться.

Я сделала несколько шагов и очутилась вплотную к юноше и слегка наклонилась (я была чуть выше его). Юноша неожиданно залился краской смущения, зажмурил глаза и вытянул губы трубочкой. Я, стараясь не рассмеяться в самый ответственный момент и не испортить все дело, приподняла его лицо за подбородок и... звонко чмокнула его в лоб. После чего спокойно отстранилась и начала расстилать одеяло недалеко от края выступа. Сложив его в два раза, я уселась поудобнее и взяла в руки книгу, намеривалась погрузиться в ее содержание, когда подозрительная тишина за спиной, где стоял Лас, заставила меня обернуться. Парень застыл вытянувшись в струнку и разве что не сиял как красно солнышко от счастья. В его глазах, бездумно глядящих куда-то мимо меня, не смотря не на что, горел щенячий восторг. Эк его проняло то, а что бы было, если бы я его по-настоящему поцеловала? От такого переизбытка чувств его бы инфаркт хватил.

— Кхм. — Я с сомнением попыталась привлечь его внимание.

Его взгляд стал более осмысленным и вменяемым.

— Да, госпожа? — выдохнул он.

— Не мог бы ты, уйти. Мне необходимо побыть одной.

— Уйти? — весь его облик кричал непониманием.

Я выругалась про себя, поразившись его непонятливости.

— Мне нужно прочесть эту книгу — я помахала перед ним "Историей Великой Империи и ее Магов". — А я усваиваю наибольшее количество информации в уединении.

— Да зачем вам эта дурацкая книжка. — Он внаглую уселся рядом, приобняв меня за плечи. — Давайте лучше посидим с вами пообщаемся. — И сально подмигнул мне.

Ага, сейчас! Уже бегу. Все с тобой ясно молодой человек. Тебе лучше не давать поводов для твоей бурной фантазии. В ней ты, наверное, уже представил, как мы женимся, заводим детей, старимся и умираем в один день как в детских сказках. Только ты забыл спросить, желает ли выбранная тобой кандидатка на роль жены утвердиться на нее. А кандидатка была против. Сильно против.

Стараясь сдержать желание разорвать его на мелкие кусочки, я спокойно, методично и быстро вывернула Ласу указательный палец. И прежде чем он успел взвыть от боли, наверняка прошившей его руку до самого плеча, я смачно двинула ему локтем в нос. Парень с воем опрокинулся на спину, отполз метра на четыре, и с ужасом глядя на меня, бережно прижимал к себе кисть руки, даже не пытаясь вправить палец или вытереть обильно стекающую из носа кровь. В его глазах плескалась детская обида.

Я с невозмутимым видом продолжала внимательно следить за преображением его реакций. Наконец он немного успокоился. По крайней мере, прекратил девчачий слезоразлив. Наверно я старомодна, но придерживаюсь мысли, что настоящие мужчины не плачут. От боли так точно. Прочистив горло, он, опустив глаза в землю, прохрипел:

— За что?

Честное слово, мне его было так жаль, что я едва не рассердилась на себя и не бросилась утешать этого маленького обиженного мальчика. Именно так он и выглядел в этот момент. Выдержки еле хватило. И постаравшись выглядеть равнодушной, я с жесткой ухмылкой произнесла:

— Я давно заметила, что если мужчина не понимает намеков и категорических отказов, то лучше всего проводить внушение болью. И чем больнее будет, тем лучше он запомнит, что принуждать женщину, к чему бы то ни было категорически непростительно и нежелательно. Ты не понял прозрачнейших из моих намеков, а посылать тебя по давно тебе известному адресу уже безнадежно, поэтому я решилась на крайнюю меру. Надеюсь тебе понятно, что когда женщина говорит "нет" это и значит "нет", а не "да" и не "может быть". Понятно?

Парень судорожно дернул головой, что можно было принять за кивок и, подняв виноватые и наполнение слезами (надеюсь раскаяния) глаза прошептал:

— Да. Простите меня я...

Я махнула рукой.

— Хорошо, что понял. Иди сюда.

Он отполз еще на пару сантиметров.

— Да не бойся ты, — я дружелюбно улыбнулась. — Тебе надо вернуть палец на место.

Лас отчаянно замотал головой.

— Лас.... — я многозначительно приподняла бровь и требовательно протянула в его сторону руку.

Как загипнотизированный он протянул мне свою. Я покрепче ухватилась за конечность.

— Терпи, сейчас будет больно.

И с громким хрустом многострадальный палец встал на место.

— Вот и все. А теперь иди, отдыхай. Я сама доберусь обратно.

Все еще подвывая, парень встал и, шатаясь, побрел по направлению к особняку, но, не сделав и десяти шагов, он взволнованно обернулся.

— Вы, правда, сами дойдете?

— Да. — Я улыбнулась еще шире. — Я крепкий орешек.

Он согласно вздохнул и ушел. Я прождала еще минут пять, но он так и не вернулся. Ну, наконец-то! Слава Богу — одна! И я с удовольствием окунулась в мир "Истории Империи".

Оторваться я смогла только на середине книги, и скольких усилий мне это стоило, не знаю даже я (меня даже в меньшей степени заинтересовал странный гул, донесшийся откуда-то снизу). Книга была ОЧЕНЬ интересной, написанной скорее как художественное произведение, а не исторический труд. Посмотрев на небо, я с удивлением отметила, что солнце давно перевалило за полдень. Желудок жалобно заурчал, напоминая, что завтрак был давно, а время обеда уже прошло. Согласившись с его доводами, я встала, и когда наклонилась что бы сложить одеяло, затрещали кусты в березовой рощице и на выступ вывалился белый в черную полосочку мохнатый мячик. Он подкатился к самым моим ногам, и мягко стукнувшись о них, возмущенно мяукнул. Я растерянно присела и взяла это чудо на руки. И это чудо оказалось настоящим тигренком! Только не рыжим, а белым. Завозившись у меня на коленях, он заурчал и открыл глаза. Огромные голубые, как небо над головой, глаза. Я посмотрела в них и пропала, поняв, что ничто и никто на свете не сможет его у меня отнять. С нежнейшей улыбкой я почесала его за ушками, подбородок, животик — котенок мурчал и жмурился от удовольствия. Он был крупным, почти как новорожденный. Вот повезло его маме — такой очаровашка уродился. Маме.... Страшная мысль запоздало постучалась в мою голову — тигрица никогда не оставляет своих детей на долго одних и когда она найдет ребенка, она найдет и меня. Ой, мама! Что же делать?

— Где твоя мама, малыш? — ласково проворковала я, продолжая осматривать окрестности.

Тигренок, словно поняв, что у него спрашивают, горестно заворчал и издал звук до боли похожий на всхлип. Я удивленно прижала его к груди, продолжая поглаживать по головке, и нашептывала всякую утешительную чушь. Господи, что я делаю? Неожиданно со стороны рощи раздались торопливые шаги, слишком тяжелые для тигрицы — это был явно кто-то из дома, заволновавшийся, что меня долго не было. Через секунду на поляну вышел грии Видэн с взволнованным лицом.

— Тиссэ, вы в порядке? Там, в низу случился обвал, и мы испугались что вы... — он неожиданно замолк и остановился, уставившись на тигренка у меня на коленях. Переведя дыхание, и судя по всему справившись с удивлением, он спросил — Вы знаете, что вы держите на руках?

Я прижала тигренка к себе еще теснее и отрицательно помотала головой. Интересно, что он мне скажет. И он сказал, да так что я еле сумела подобрать челюсть от удивления.

— У вас на руках детеныш горного или снежного тьегра. Самого опасного хищника в этом мире. Судя по всему, это именно его мать наши люди из поместья сейчас откапывают из-под завала.

Я удивленно покосилась на тигренка. Значит, ты в этом мире — снежный тьегр и остался без мамы. Бедненький, как же тебе наверно грустно. Ты остался один. Детеныш согласно заурчал и зарылся мне в подмышку. За этим задумчиво проследил Видэн.

— Скажите, тиссэ, этот малыш пробовал вас царапнуть или укусить?

Я возмущенно замотала головой.

— Нет. С чего вы взяли?

— Тьегров считают самыми кровожадными и неумолимыми убийцами во всем животном мире.

— Кровожадными? — я искренне удивилась. — Такую прелесть?

— Да. Но и они же самые преданные и хорошие телохранители. Человеку, которого тьегр избрал своим, может чувствовать себя как за каменной стеной. И я искренне рад, что вы оказались под такой защитой. Насколько я знаю сейчас вы единственная имеющая тьегра-хранителя.

— Но как?

— Тьегры могут стать хранителями человека только в случае гибели их матери в их раннем детстве. Сейчас все именно так, вы оказались единственным человеком достойным доверия, любви и преданности маленького тьегра. А теперь пойдемте домой. Нужно накормить вашего телохранителя.

Видэн помог мне подняться, собрал вещи. Попытался ради любопытства потрепать тьегренка, но тот зарычал, оскалился и выпустил когти. После этого мужчина резко изменился в лице и быстро повел меня в усадьбу.

Я шла, не разбирая дроги. Меня заботила только одна мысль. На секунду выпущенные когти детеныша в свете солнца блеснули серебром. Мне показалось или это, правда?

* * *

Быстро ведя тиссэ Симу в поместье, Видэн искоса поглядывал на задумчивую девушку. С самого первого дня, как он ее увидел, то ощущал в ней некую чуждость и необычность. Никто кроме его хозяев не знал, что в далекой юности, он закончил два курса в Академии Прикладных Магических Наук по специальности оракул. И он ощущал, что с каждым днем вокруг этой странно-завораживающей его девушки начинают закручиваться линии судеб многих людей. Старый следопыт был уверен — эта тиссэ изменит мир. И обретение тьегра хранителя — это только первая странность в длинном списке.

3

Я с умилением наблюдала за тем, как мой маленький питомец с удовольствием уплетает свой завтрак — молоко с размоченным в нем белым хлебом. И вспоминала прошедшую неделю. Когда я появилась в доме с тьегром на руках, у людей был шок. Они не могли поверить в то, что видят. Оказалось, что с самого раннего детства здешних детей учат опасаться целой кипы разных страшилищ. И не последнее место в этой кипе занимали тьегры — самые кровожадные, жестокие и хитрые животные. Они были так же умны, как и люди и на них не действовали многие заклинания, что делало их почти идеальными убийцами. Узнав же от Видэна, что я стала хозяйкой снежного тьегра, и он признал меня, люди сначала снова впали в ступор, а затем разразились целым фонтаном противоречивых чувств — от зависти до искренней радости и поздравлений. Под руководством мужчины был разработан рацион питания моего малыша — молоко с хлебом на завтрак, нежные кусочки мяса на обед и овощи на ужин. Тьегр остался доволен, а я не переставала удивляться многообразию знаний этого человека.

Три дня никто не рисковал приближаться ко мне, когда рядом был тьегр, но потом слуги осмелели и освоились на столько, что однажды несущаяся с поручением непререкаемой женщины-экономки Талузы, служанка невозмутимо перепрыгнула через играющего кисточками ковра детеныша.

Завтра возвращались Верих с Вестией, и я с опаской раздумывала, как мне представить им нового жильца. И хотя Видэн уверял меня, что все будет в порядке, смутные сомнения продолжали бродить у меня в сознании. Сомнения вызванные иногда нестандартным поведением моих приемных родителей, как я с недавнего времени именовала эту семейную пару, приютившую и давшую мне так много. Раньше я не придавала значения их странностям, списывая их на неизвестные мне обычаи этого мира, а теперь, разобравшись во всех хитросплетениях, поняла, что и по обычным меркам этого мира они ведут себя подозрительно....

Мои размышления прервал сытый вздох тьегра. Малыш блаженно жмурился на лучи солнца, бьющие из окна моей комнаты, и подставлял под мою руку свой изрядно надувшийся после кормежки животик. Почесывая мурлыкающего от удовольствия тьегра, я в который раз уже размышляла, над поименованием моего хранителя. В голову почему-то настойчиво лезло имя самого известного тигра, и за неимением других альтернатив я все же решилась назвать моего питомца именно в его честь. Шутливо воздев над тьегром свою ладонь и глядя прямо в заинтересованную голубизну его глаз, я торжественно произнесла:

— Нарекаю тебя Шерханом, — и, усмехнувшись, добавила — или просто Ханом.

В тот же миг в глазах словно взорвалось солнце и, теряя сознание, я услышала торжествующий тигриный рык.

В сознание я пришла, оттого, что тьегр с остервенением лизал мое лицо. Я открыла глаза и вздрогнула. Я видела сама себя, но как-то странно. Краски были более насыщенными и глубокими, мир обрел болезненную четкость. В голове была полная каша. Мои мысли, логичные и привычные перемешались с абстрактными и иррациональными желаниями и инстинктами кого-то другого. Кого-то незнакомого, но близкого и родного. Все это длилось доли секунды, затем я моргнула, и все вернулось в норму. Я видела потолок над головой и чувствовала давящую тяжесть на груди. Я опустила туда взгляд и чуть повторно не потеряла сознание — на меня смотрел Шерхан, я в этом не сомневалась, но он вырос! Если раньше он был размером с годовалого ребенка, то теперь приблизился размерами к чрезвычайно крупной овчарке. Переварив все этот, я вспомнила, что Видэн говорил что-то о чрезвычайной важности ритуала наречения именем тьегра. Что-то насчет того, что это сильно меняет отношения хранителя и его подопечного, что между ними возникает связь. Какая связь я поняла через мгновение.

Увидев, что я пришла в сознание Шерхан слез с меня, лежащей на кровати, и уселся на пол, не сводя с меня сияющих голубых глаз. Я с трудом, потирая отдавленную тьегром грудь, тоже села, испытующе смотря на него.

— И кто бы мне подсказал, что же сейчас случилось? — задала я вопрос в пустоту, не надеясь, что мне ответят. Но ответили.

"Все в порррядке. Случилоссь то, что должно. Ты так долго тянула с именем, что я уже уссстал ждать".

— Кто здесь? — для проверки спросила я. Мне естественно никто не ответил, но я и не нуждалась в ответе. Я уже знала, не знаю, откуда, но знала, что этот глуховатый голос с рычащими и свистящими нотками в голове принадлежит моему хранителю.

"Ты такая недогадливая?" — тихий смешок и Хан обнажил значительные клыки (прямо саблезубый тигр!) в подобии улыбки. Сомнений не осталось, и я тяжело вздохнула.

— Нет, я догадливая. Просто такая туша как ты мало ассоциируется у меня в голове с малышом, которым ты был мгновения назад и с этим голосом у меня в голове.

"Но ты не удивлена...?" — недоверчивое сомнение, приправленное легким ехидством.

Ощущать чужие эмоции было трудно, сознание не готовое к принятию нового постояльца порывалось прекратить все эти издевательства и погаснуть, но я держалась, понимая, что все происходящее очень важно. Установление эмпато-телепатического канала (по-другому это назвать ну ни как нельзя) — вещь хрупкая и легко повреждаемая в первые моменты. Если я отключусь сейчас, то другого шанса понимать и чувствовать тьегра как себя саму не будет, а я уверенна на сто процентов, что в некоторых жизненных ситуациях мне это чертовски пригодится.

— С чего бы? Я много читала и слышала о таком явлении в своем родном мире, а здесь прочитала еще больше и получила весомые подтверждения. Так что меня этим не удивишь.

"А чем удивишь?" — жгучее любопытство.

— Вот если ты мне сейчас прямо тут спляшешь канкан, то может и удивишь.

"Что такое канкан?"

— Зажигательный танец, исполняемый полуобнаженными танцовщицами для развлечения мужской части аудитории. — С ухмылкой ответила я. Знаю, что издеваться над слабыми нехорошо (это, еще смотря в каком смысле "слабыми"), но ничего не могу с собой поделать.

"Ты вредина, хозяйка" — обиженно заворчал Хан.

— А ты думал ты тут один остряк-самоучка?

"Нет, не думал. Ты забавная и с тобой не скучно. И ты меня любишь..." — последняя фраза была буквально пропитана удивлением.

— А почему ты так этим удивлен?

"Хозяин и слуга не могут любить друг друга" — не слишком уверенно.

— Дурачок, — я протянула руку, и он уткнулся в нее холодным и влажным носом. В моем голосе плескалась мягкая укоризна и нежность, — вассальные отношения предполагают взаимную привязанность и помощь слуги и хозяина. Только в этом случае их союз будет приятным и продуктивным. А тебя я с самого начала воспринимала, и буду воспринимать в независимости от обстоятельств, скорее как друга чем как слугу.

"Спасибо. Для меня это важно..."

— Я понимаю. А теперь может, пойдем, прогуляемся? Тебе наверняка хочется поразмяться.

"Ты даже не представляешь как!" — жадный вздох, и Шерхан мгновенно оказался у закрытой двери и выжидательно-нетерпеливо уставился на меня. Я не заставила себя ждать, и мы пошли во двор.

Встреченные нами по дороге слуги даже не удивились. Они уже устали и привыкли, что я шокирую их постоянно. Ну, вырос тьегр за один день, эка невидаль?!

Мы вышли на залитый солнцем двор. Хан тут же унесся гоняться за бабочками, птицами, мухами и прочей живностью (как был котенком так им и остался), а я вдохнула полной грудью сладковатый аромат весенних цветов и улыбнулась. Я счастлива!

На следующий день вернулись Вестия и Верих. Прогнав после завтрака небольшой разминочный комплекс упражнений Вериха, я вместе с ноющим и вроде еще прибавившим в росте, Ханом отправилась на прогулку. Играя с тьегром в саду, я услышала топот копыт и всмотрелась в даль. С этого края сада было отлично видно дорогу, ведущую от города к поместью и двух всадников неспешной трусцой едущих к дому. Без труда, узнав в них моих приемных родителей в этом мире, я, успевшая по ним зверски соскучиться, сорвалась с места и понеслась к ним на встречу. На последнем шаге я сильно оттолкнулась ногами и, сделав изящное сальто, приземлилась метрах в трех перед лошадьми. Им это очень не понравилось. Впрочем, как и их седокам. Успокоив вставшего на дыбы коня, ехавший впереди Верих рявкнул:

— Дура! Ты что творишь?! А если бы я не успел затормозить?!

Попытавшись изобразить на лице искреннее раскаяние, я скромненько потупила сиявшие от удовольствия созерцания его судорожно сжатой на рукоятке меча руки, глаза. У меня получилась застать учителя врасплох, и от сознания этого на душу пролился водопад собственного восхищения.

— Простите меня. — С меня в тот момент можно было писать картину "Кающаяся Магдалина". Само смирение и раскаяние. Верих фыркнул, заметив в моем неосмотрительно поднятом взгляде ехидные огоньки. — Впрочем, я была уверенна, что вы успеете.

Вестия громко и с удовольствием рассмеялась.

— Великолепно, малышка! Ты его отлично подловила. Хотя ты действовала опрометчиво. Такой прыжок весьма рискован. — В конце она уже откровенно хмурилась.

Я кивнула.

— Ты права. Это было рискованно. Но риск оправдан. — Я бросила взгляд на все еще сжимавшую оружие ладонь Вериха. Это не осталось незамеченным и женщина, хмыкнув, согласно кивнула.

Неожиданно эту идиллию встречи нарушило громкое утробное рычание. Я вздрогнула. От этого звука мурашки побежали по коже. Казалось, он пронзил все окружающее пространство мощными волнами инфразвука. Мужчина, не раздумывая, выхватил меч, Вестия материализовала в руке комок чего-то черного и мерзкого, повеяло холодом. Я резко развернулась. Звук доносился откуда-то справа и сверху. Я подняла взгляд. На небольшом уступе, с которого я спрыгнула всего несколько минут назад замер тьегр. Но какой! Из оскаленной пасти доносился все усиливающийся рык, клыки заметно отливали серебром, глаза горели яростным голубым огнем, полностью поглотив зрачок, тело отклонено назад, каждая мышца напряжена — я четко поняла, что он готов прыгнуть и, проследив куда, метнулась наперерез. Его целью был Верих. Как бы не повернулась ситуация один из них непременно пострадает. И при всей своей уверенности в силе и преданности Шерхана, я была уверенна, что защищать надо именно его самого. Рычание притихло, мышцы тьегра самую малость расслабились — он недоумевал.

— Серафима, в сторону!! Это тьегр! — крик женщины, полоснул по нервам. Хан вновь напрягся и перевел взгляд на нее.

— Я знаю! Нет!! — этот крик предназначался и животному и Вестии. Оба они застыли в изумлении.

"Хозяйка, почему!? Они же монстры?!..." — рычание до неузнаваемости исказило и мысленный голос тьегра.

— Почему ты его защищаешь? Это же дикий зверь?! Уйди с дороги! — странно, но в голосе Вериха мне то же почудилось рычание.

Обе фразы, произнесенные одновременно, слились в моем сознании в безумную какофонию звуков, голова от перенапряжения чувств была готова расколоться. Я на мгновение зажмурилась, пытаясь отгородиться от реальности и успокоить чувства. Медленно и неохотно напряжение отхлынуло, и я облегченно вздохнула и открыла глаза. Обе враждующие стороны не спускали друг с друга глаз, ожидая нападения в любой момент, но все же изредка взволнованно поглядывали на меня. Наверное, я слишком долго "отсутствовала". Такая ситуация меня в корне не устраивала. Посчитав, что проще объяснить все родителям я и обратилась к ним.

— Верих, Вестия успокойтесь. Этот тьегр ничего мне не сделает, потому что он мой и просто испугавшись вас, попытался меня защитить. — Выдав сию убийственную по содержанию фразу и оставив родителей ее переваривать, я развернулась к Шерхану. Он все еще был напряжен, но напряжение было скорее удивленное. Как следует сосредоточившись, я обратилась к тьегру мысленно, постаравшись нащупать тот невидимый канал по которому ко мне приходили его мысли. Это удалось с первого раза. В сознание хлынули отрывки образов, мыслей и чувств Хана. С усилием, отгородившись от этого шквала, я спросила.

"— Что случилось? Почему ты так разъярен?"

"Ты спрррашиваешь почему?! Это же пррримерррзкие тварри. Нежить! И ты запрросто стоишь с ними и общаешься?!"

"— Да о чем ты говоришь? Какие твари? Это мои приемные родители. Я же тебе о них рассказывала. Так что успокойся, я боюсь, что Верих сам на тебя бросится. И при всей своей любви к тебе я вряд ли смогу его остановить".

В его чувства скользнул страх и тут же испарился.

"Какие ррродители, о чем ты говорришь? Это же нежить!"

Я раздраженно зарычала. Получилось не хуже чем у Хана.

"— Что ты заладил "нежить-нежить"!? Я тебе говорю они мои родители. И если ты немедленно не успокоишься... успокойся это ПРИКАЗ!"

Взрыв его возмущения, прорвался через все мои барьеры. Он кричал.

"Да какие они тебе ррродители!! Это же вампирррша и оборррротень!!" — его слова хлыстнули бичом по занавескам моего разума. И на единый миг против моей воли меня затянуло в водоворот сознания Шерхана, и я увидела окружающую реальность его глазами. Ровное зеленовато-коричневое колыхание ауры земли и камней; моя ара, сплетающаяся из невесомых лент тьмы и огня с мягким дрожащим золотистым сиянием неистраченной силы; и ауры Вериха и Вестии, рваные серо-коричнево-грязние полотнища, трепещущие на неощутимом ветру, с пятнами цвета несвежего мяса и вкраплением мутного синего и жемчужно-серого сияния. От одного их вида меня едва не вывернуло на изнанку, и поняла, что у настоящих живых людей таких аур быть точно не может. Единым слитным усилием я выдернула себя из мыслей тьегра и вернулась к реальности. Туман перед глазами рассеялся, что бы окружающий мир поплыл перед глазами. Голова взорвалась яростной болью, и я с шипением осела на землю.

— С тобой все хорошо? — встревоженный голос Вестии и ее пальцы мягко сжимающие мои плечи. Она пытается поймать мой взгляд, но я отворачиваюсь. На глаза наворачиваются слезы. И совсем не от головной боли. Наконец она поймала мои глаза в плен своих. — Что случилось?

— Почему вы не сказали? — неужели этот хриплый шепот мой?

— О чем? — это уже Верих. В голосе чувствуется обреченное напряжение. Он уже догадался, что я спрошу.

— О том, что вы не люди. — Я переводила спокойный взгляд с ошарашенной Вестией на грустно улыбающегося Вериха и обратно. Наконец женщина взяла себя в руки и то же улыбнулась.

— А разве это так важно для тебя? Не наши чувства, мысли, поступки, а то глупое свойство тел, которым нас наделили против воли? Так ли это важно, что мы не люди. Ведь иногда люди могут быть более жестокими и беспощадными чем все живые и неживые в этом мире.

Ее слова пролились бальзамом, на мою душу уже почти погрузившуюся в омут отчаяния. Господи, что я делаю? В чем упрекаю? В том, что они не такие как я? Это неправильно! Нет, неправильно! Они так много сделали и дали мне и ничего не попросили взамен. Да и какая разница, главное я по настоящему полюбила их. Как родителей, которых они мне заменили. Я шмыгнула носом и тоже улыбнулась.

— Простите. Просто что-то ум за разум зашел. Это действительно не важно. — Произнесла я как можно бодрее, но не сдержалась, и голос все равно сорвался на дрожание. — Вы же не сердитесь?

— Нет малышка, как можно — и я утонула в их объятиях. Душа медленно заполнялась спокойствием и уверенностью, которые я исподтишка перекачивала в тьегра. И мои труды не пропали даром. Мягко приземлившись рядом и заставив инстинктивно отшатнуться родителей, он подошел и ласково ткнулся головой мне в живот.

"Прости, я ошибся в них. Они и вправду не такие, какими я их вообразил. Ты простишь?"

"— Извинятся нужно не передо мной, а перед ними".

Он чуть поворчал.

"Сама скажи, что я извиняюсь, я с ними говорить не способен".

"— Ладно".

И уже для родителей.

— Шерхан сильно извиняется. Он перенервничал.

На лицах родителей образовалось невероятное удивление. Верих хмыкнул.

— Об этом мы поговорим отдельно. А пока пойдемте-ка домой, а то что-то мы тут задержались. — Он с легкостью, которая меня всегда поражала (теперь я знаю, откуда она у него и почему у меня так не получиться, наверное, никогда), втащил меня в седло и посадил перед собой. — Держись девочка.

И мы тронулись. Впереди я с Верихом, с права, не сводящий с меня глаз, Шерхан, левее и чуть позади Вестия. Так мы и въехали в поместье. Во двор высыпали слуги, приветствуя своих господ и меня. Тьегра некоторые все же обходили стороной. Потом был праздничный обед в честь вернувшихся, а потом обещанный разговор. Очень длинный и познавательный.

Мы удобно расположились в одной из множества гостиных. Я единолично оккупировала диван, у моих ног растянулся Шерхан, настороженно поводящий ушами, а супруги заняли два кресла напротив меня. Верих был полностью расслаблен и умиротворен и с удовольствием потягивал красное вино из хрустального бокала, с прищуром поглядывая на жену. Вестия же была немного напряжена и сосредоточена — на ее гладкий лоб набегали морщины. Мне не дали даже задать интересующие меня вопросы, и, шумно выдохнув, как перед прыжком, она заговорила первой:

— Рассказ, наверное, я возьму на себя, а любезнейший супруг меня продолжит. Моя история началась пятьсот лет назад, когда я, будучи самой прекрасной и завидной невестой Фастена, в двадцать лет появилась на балу, в честь приезда наследника престола империи Даргард, во дворце градоправителя. К тому времени я пережила два весьма бурных романа и считала себя весьма успешной в любовных делах и была уверенна, что смогу устоять перед чарами любого, даже самого обольстительного, мужчины. Отец весьма недовольный моей как он говорил "ветреностью" поставил условие — выйти мне замуж до конца года, но любимый старший брат, уговорил его не начинать ему (отцу в смысле) подбирать мне женихов, а дать время мне свыкнуться с мыслью о замужестве — не больше трех месяцев — и посмотреть, кого я могу подобрать сама. "В конечном итоге последнее слово все рвано останется за вами, отец" — так он говорил ему. После целой недели скандалов и истерик я и отправилась на этот бал, с целью найти себе богатенького молодого дурачка, которым я смогла бы легко манипулировать и не изменять своего образа жизни. В тот вечер я напоминала себе охотника, но в последствии я поняла, что была добычей.

Вестия невидяще смотрела куда-то выше моего правого плеча и на губах ее плавала снисходительная улыбка по отношению к себе из прошлого. Меж тем речь ее лилась дальше и захватывала меня все больше и больше.

— Блеск, шик и роскошь того вечера навсегда остались у меня в памяти. Я блистала и сияла как самая яркая звезда на небосклоне, отшивала одних соискателей моей руки, другим обещала кое-что, третьим расточала сладкие улыбки и нестройные смешки. Я была королевой, пока не возник ОН. Появился в зале сразу после полуночи в свите принца и случайно брошенный мной в ту сторону взгляд уже не оторвался от него до конца вечера. Я следила за ним повсюду, далеко послав всех своих кавалеров, и не могла понять, что же меня так манило к этому, на мой вкус, весьма непримечательному мужчине. Рост чуть выше среднего, все высмеивающие глаза серо-зеленого цвета, каштановые волосы в свете светошей отливали рыжиной, короткая бородка, подвижные черты лица — в принципе ничего необычного разве только некоторая бледность, но это совсем не бросалось в глаза. Ради эксперимента я осмотрела зал и увидела, что не одна я заинтересовалась персоной сопроводителя, а вернее охранника принца — от него словно исходил манящий женщин аромат. На последнего я глянула мельком, и издали, и ничего примечательного в нем не обнаружила — да хорош собой, да принц, но он меня не интересовал. Внутри разгоралась борьба двух пламенных желаний — желания подойти и заполучить этого мужчину и всесильная гордость. Битва была не долгой и когда позорно проигравшая гордость удалилась в глубины моего сознания, я решительно двинулась в его сторону. План знакомства продуманный до мелочей уже сформировался у меня в голове. И мы встретились. И с того дня на протяжении многих лет не расставались. Еще до помолвки он рассказал мне, что он не человек вовсе, а старейшина одного из кланов вампиров — Яморей О'Сайху. Для меня и всей семьи это был жуткий шок и не бывать бы свадьбы, если бы не ходатайство самого принца. В те времена такие браки хоть и были редкостью, но все же существовали.

Как муж и жена мы прожили вместе в любви и согласии шесть лет. За это время я стала не плохим магом и с удовольствием окуналась в новую для меня сферу интриг и большой политики. Когда мне исполнилось двадцать шесть, Яморей сделал мне еще одно предложение — стать одной из его рода. На обдумывание ответа у меня ушло больше седмицы. Я знала, что если я решусь на этот шаг, то пути назад у меня не будет и мой любимый перестанет быть просто мужем, а станет Кровным Отцом, что гораздо больше и меньше одновременно. Через десять ночей я пришла к нему и просто сказала "Да". После второй сотни лет жизни я, как обращенная главой клана, перестала бояться солнца и смогла вести почти нормальную человеческую жизнь, разве только раз в неделю мне нужна была кровь...хе-хе-хе... но многие тогда сидели на разных стимуляторах. А чем кровь не стимулятор? Я смогла легко устроиться на работу в Университет Высшей Магии на Факультет Воды на Темную кафедру и преподавала там почти сто восемьдесят лет. Пережила на этой должности гражданскую войну и развал империи. Но после этого мне удалось проработать только сорок два года. После крушения Даргарда начались активные гонения на представителей темных народов, а таких как я при удаче вообще сжигали на кострах.

Женщина зябко передернула плечами.

— До сих пор мне трудно верить в то, что я осталась единственной выжившей из семьи О'Сайху. Весь остальной клан, включая Яморея, полег под стенами Малгардара — Темной Цитадели. После падения империи и последующих активных чисток смогли выжить только три из тринадцати кланов вампиров — О'Тано, О'Дигро и О'Варсе — вобравшие в себя немногих выживших из других семей. Ко мне тоже приходили несколько раз, да и по сей день приходят, прося примкнуть к какому-то из трех кланов. Последний раз приходили за пару дней до твоего прибытия, но я даже не стала их слушать.

Как только в комнате смолкло эхо последнего слова, во взгляд Вестии вновь вернулась осмысленность, и она сфокусировала его на мне. Усмехнулась, поняв, на сколько увлекла меня ее история (потом она говорила, что ей показалось, будто я сплю с открытыми глазами). Верих сделал вид, что подавился последним глотком вина и закашлялся, возвращая мое внимание. Я вернулась из далеких даль, где проживала в воображении жизнь моей мамы-вампирши и смущенно порозовев под понимающими лукавыми взглядами, спросила:

— Но как вы встретились с Верихом, и попали сюда?

Они переглянулись. Одинаково усмехнулись. В этот раз рассказывал Верих, и у него это получалось не хуже чем у его супруги.

— Моя история не столь драматична и интересна как история моей драгоценной жены. Я родился в 1479 году в этом особняке, пожалованном нашей семье в давние времена становления империи Даргард. Как повествуют семейные хроники, мои предки присоединились к Основателю Империи одними из первых, за что в конечном итоге и получили графский титул и эти территории в близ Ней'о, где и выстроили этот дом.

В семнадцатилетнем возрасте я с блеском поступил в Университет Высшей Магии на Факультет Воздуха. Вторым направлением у меня была Тьма из-за моей оборотнической способности. Я этого очень стеснялся и слыл в семье потомственных природных оборотней ненормальным. Но в ходе учебы я выяснил, что быть оборотнем это здорово и дает много дополнительных возможностей, которыми не обладали мои согрупники-люди. Был у меня даже период призрения к ним как к слабейшим существам, но после пары разговоров с нашими кураторами я резко и навсегда поменял свое мнение, признав, что люди хоть и слабы физически, но сильны хитростью и изобретательностью.

Впервые эту красавицу я увидел на третьем курсе, — взгляд Вериха обращенный на Вестию был столь нежен и глубок по гамме чувств в нем сплетавшемся, что мое собственное присутствие в гостиной показалось мне кощунственным. Я была приятно удивлена тем, что на протяжении такого долгого времени эти двое все еще любят друг друга, — и больше не мог думать ни о ком ином. Я делал все, что бы привлечь к себе ее внимание, и мне было глубоко наплевать на то, что я всего лишь студент третьекурсник, а она преподавательница, женщина более взрослая, нежели я, да к тому же еще и четырехсотлетняя вампирша.

Вестия рассмеялась.

— Да, все так и было. Он заваливал меня цветами и конфетами. Писал стихи и любовные записочки в форме сердечек. Ты даже пытался петь серенады под моим окном, но твои вокальные потуги были прерваны, кажется уже на втором куплете одним цветочным горшком и двумя огненными шарами, если я не путаю, дорогой?

Верих постарался нахмуриться и изобразить на лице оскорбленное достоинство, но всю картину портили глаза, так и лучащиеся смехом.

— Ты права. И тот горшок отбил мне не только желание продолжать пение.

На пару минут вся комната утонула в раскатах тройного громового хохота. Просмеявшись первой Вестия продолжила.

— Все его попытки привлечь к себе мое внимание были чрезвычайно милыми, и он даже весьма меня заинтересовал, но у меня просто не было времени на его поощрение. В то время я готовилась в любой момент бежать из Университетов и постоянно жила на чемоданах и с натянутыми нервами. В итоге я продержалась еще два года и, выпустив свой последний курс, сбежала сюда, рассчитывая скрыться в этом, весьма либеральном ко всему, городе, даже не подозревая, что мой страстный воздыхатель тоже родом отсюда.

— Да, я помню, каким ударом для меня стал твой уход в отставку. — Грустно вздохнул Верих. — Я тогда в течение месяца испытывал на всех возможных преподавателях свои возможности в дипломатии и вызнал-таки, почему и куда ты исчезла. И окрыленный радужными перспективами возможной встречи, я еще активнее, чем раньше вгрызался в гранит науки и закончил-таки Университет Высшей Магии с отличием и многими поощрительными и наградными листами. После выпускных экзаменов сразу рванул домой и продолжил наступление по всем фронтам, и с поддержкой родни и друзей, мне удалось взять сию неприступную крепость и уговорить эту кровопийцу стать моей женой.

Вестия шутливо отвесила ему подзатыльник, чтоб, само собой не обзывался.

— Да, Сима. Он не оставлял меня ни днем ни ночью. И я даже оглянуться не успела, как согласилась выйти за этого блохастого пса.

Верих надулся.

Я усмехнулась — эти двое как бы не ругались, души друг в друге не чают. Странно, что у них нет детей. Спросить что ли? А спрошу.

— А дети у вас есть? — как можно невиннее осведомилась я.

Ответила Вестия. Верих все еще дулся.

— Дело в том, что способность к деторождению у вампиров очень сильно ограничена. И даже в самом лучшем случае мы можем иметь только одного ребенка. И не важно от кого от смертного ли или от собрата. Благодаря воле богов наша семья вписывается в этот "лучший случай" и у нас есть замечательный сын Фаран. Ему тридцать лет и он с отличием окончил Университет Магии по Факультету Воздуха, Воды с направлением Тьма. — В ее голосе отчетливо слышалась материнская гордость.

Меня свербило задать вопрос, но, считая его бестактным, я терпела и наблюдала, как женщина пытается извиниться перед мужем за "блохастого" и уговорить перестать строить из себя маленького мальчика. Наконец Верих сдался и, заметил, как я невольно нетерпеливо ерзаю на диване от неудовлетворенного любопытства.

— Деточка, у тебя на личике написано такое отчаяние, что, я боюсь, что ты либо окончательно загубишь обивку дивана, протерев ее до дыр. Либо лопнешь от неутоленного любопытства, так же испортив милую моему сердцу обивку. Что же тебе покою не дает, малышка?

Я недовольно скривилась. Как с пятилетней право слово. Но если приглядеться, то мои восемнадцать с его высоты в сто тридцать лет и кажутся пятью. Ладно, прощу. Не буду закатывать скандалы с битьем об пол и фонтанами слез от несправедливости жизни, а то, правда, буду как маленькая. Вопрос важнее. И не стесняясь более ничего, я выдала:

— А к какой расе относится ваш сын? Ведь смешение крови вампиров и оборотней в пропорции один к одному, дает любопытный результат.

Супруги переглянулись — их явно озадачил мой вопрос. Мужчина пожал плечами, предоставив право ответа жене. Но она не ответила, а сама задала встречный вопрос.

— А как ты думаешь?

Ну, смотрите, сами напросились. И я начала рассуждать, опираясь на бездну информации по данному вопросу, хранимой в голове (был у меня такой период в жизни, когда я активно увлекалась этой темой, с подачи одной своей подруги для которой "вампирский вопрос" и все что с ним связно хоть как-то — больной мотив):

— Скорее всего, ваш сын унаследовал способность отца менять облик с человеческого на...эээ...нечеловеческий скажем так. Внешний вид второй ипостаси завит от того, чья же кровь оказала чуть более сильное воздействие. Две жажды — крови и плоти — столкнувшись в одном теле, не уничтожили друг друга, а ослабили, сведя необходимость своего потребления к минимуму и давая возможность утолять голод простой человеческой пищей. Пропала или не появлялась вообще боязнь солнечного света, но привязка к лунным фазам хоть и слабая, но осталась. Сильно возросла регенерация — его не может убить и кол в сердце, но раны от огня все же заживают долго и болезненно. На счет силы, ловкости и скорости я и не говорю — они поднялись на недосягаемую высоту. Явно должна быть способность к полетам без помощи магии, умение общаться с животными, мощнейшая телепатия и эмпатия и, конечно, пресловутый звериный нюх. Я почти уверена, что ваш сын единственный представитель этого нового вида. Возможно, до него такие особи и появлялись на свет, но чрезвычайно редко. Как мне думается вампиры и оборотни хоть, и не ненавидят друг друга в вашем мире, но не жаждут идти на более тесный контакт. Случаи рождения дампиров и то можно, наверное, встретить чаще.

С каждой моей фразой лица сидящих напротив меня все больше вытягивались и темнели. На них читались недоумение, неверие, любопытство и весьма неприятный для меня страх. Первым на этот раз опомнился Верих и суховато осведомился:

— И откуда у тебя такие познания в этом вопросе? У вас, что — это общедоступная информация?

Я постаралась сдержать стремящуюся на губы улыбку. Она была бы сейчас неуместна. Весьма.

— Много читала в детстве. — Такой ответ общественность категорически не понравился, и я его постаралась развернуть. — Одно время я весьма увлекалась этой темой и прошуршала все возможные источники информации. И избегая дополнительных вопросов, я сообщаю, что в моем мире есть только легенды о существах подобных вам и подавляющее большинство в обществе считает их простыми элементами фольклора. Тех же, кто утверждает их реальность, и правдивость считают чокнутыми и психами. А изучала я все это только потому, что пыталась получить ответы на серию вопросов "А что если...". И из солидарности с подругой, которая пытается отнести себя к тем самым "психам".

Долго после моих слов в комнате стояла полнейшая тишина. Мне казалась, что мои приемные родители мысленно переговариваются между собой, но все мои попытки пробиться к ним (к тому времени я основательно поднаторела в ментальных техниках) встречали глухой ментальный щит. Закончив недоступные для меня разговоры, они обратили на меня немного виноватые лица.

— Прости, за наши сомнения. Просто когда кто-то говорит о твоем ребенке то, что ты тщательно скрываешь даже от него самого, здравый смысл испаряется, и ты перестаешь что-либо понимать. — Голос у Вестии и, правда, виноватый.

— Конечно, я понимаю вас. Забота о детях это главное в жизни их родителей.

Верих кивнул моим словам и, поднявшись, с удовольствием потянулся до хруста в костях.

— Кстати о детях, — проронил он. — Как мне кажется на сегодня достаточно этих разговоров. Сейчас на столько поздно, что "завтра" подошло непозволительно близко и всем пора спать. В особенности одной юной девушке, которая завтра мне будет показывать, насколько она отлынивала от занятий в мое отсутствие.

Я тяжело вздохнула и, поднявшись с дивана, сладко зевнула. Дааа, Верих прав, завтрашнее занятие никто не отменял и хорошо выспаться это один из залогов если не успеха, то хотя бы шанса не ударить в грязь лицом или же при падении не слишком сильно разбрызгивать грязь по сторонам. Пожелав приемным родителям спокойной ночи, я отправилась спать.

* * *

На следующий день после этого Верих заставлял Серафиму проходить полосу препятствий и прогонял почти все выученные ею боевые связки в рукопашную и с оружием. С полосой у нее не было никаких проблем (пара падений не в счет) — ее она проходила быстро и не принужденно, и он гордо улыбался про себя, внешне сохраняя суровый вид — его работа дала не просто хорошие результаты, а великолепные. Воля девушки его поражала, когда надо она могла скрутить свою гордость в бараний рог и запихнуть подальше. Неукоснительно следовала его рекомендациям, иногда весьма странно их интерпретируя, но он списывал все это на то, что она из другого мира. Что его по-настоящему волновало так это ее неуемная страсть к экспериментам, риску и авантюризм. С такими увлечениями эта оторва долго не проживет. Хотя... — думал он, наблюдая за тем, как девушка делает комплекс упражнений на растяжку, — если сможет держать необдуманные желания в себе, то станет весьма грозной противницей. Возможно, даже она сможет восстановить... На этом он сам себя оборвал. Нет, хватит мечтать. Все будет, как будет. Отвлекшись от размышлений, Верих стал пристальнее следить за тем, как Сима работает с мечом. Каждый раз он давал ей разные мечи — девушке не стоило привыкать к какому-то одному пока у нее не появиться свой собственный клинок. Вот уже два месяца как он заказал одному знакомому торговцу оружием какой-нибудь необычный клинок для нее, но так ничего стоящего и не попалось. На следующей неделе — думал он, — стоит начать обучать ее двуручному бою. Только вряд ли она потянет "равные" клинки. Наверное, лучше "старший" для правой и "младший" для левой руки. Да и лучше не меч, а кинжал добротный гномий подобрать. Заметив очередную ошибку в действиях девушки против искусно наведенной им иллюзии, он зло сплюнул (неужели так трудно запомнить пару движений и угол разворота клинка?!) и рявкнул, одновременно рассеивая иллюзию:

— Стоп! Ты опять ошиблась! Со мной, тоже самое.

С наигранно тяжким вдохом Серафима принялась защищаться, и сразу стало ясно, что она работала с иллюзий спустя рукава специально, что бы он сам взялся за меч. Он нанес тот же удар что и ее фантомный противник, и она с блеском его отбила и быстро перешла в атаку. Такого разворота мужчина никак не ожидал — клинок рыбкой порхал у нее в руке. Решив заканчивать этот фарс и преподать, начинающей наглеть, ученице урок, он увеличил силу ударов. Девушка тут же нахмурилась, поняв в чем дело. И в следующий раз, когда их клинки должны были соприкоснуться, буквально на пол пальца увела лезвие в сторону, при этом уходя вниз. Мужчина смог увидеть только кончик ее косы взметнувшийся вверх. Если бы не его нечеловеческие реакции, сила инерции протащила бы его еще на пару локтей вперед, а так он сделал только шаг и, остановившись, почувствовал покалывание в левой подмышке. Повернул туда голову. Там замерла тяжелодышащая, мокрая как мышь, но довольная собой Сима; кончик ее меча упирался ему в подмышку под таким углом, что при минимальном нажатии в момент достиг бы сердца. На губы девушки медленно заползала торжествующая улыбка — она впервые одержала над своим учителем победу. Другие его немногочисленные ученики могли добиться такого результата, дай Боги только через два года после начала занятий, не через два месяца. Это просто невозможно!

В полной тишине бального зала раздался усталый, но счастливый голос девушки:

— Туше, учитель! — и выпрямившись, опустила меч.

Верих тоже распрямился, задумчиво оглядел ее с ног до головы и кивнул своим мыслям — "Как она делает то, что невозможно, я не знаю". И улыбнулся.

— Браво, девочка! Ты прогрессируешь.

— Спасибо Верих! Это все благодаря тебе. — Ну, прямо сама скромность. Он недоверчиво фыркнул.

— На сегодня достаточно. Не задирай нос слишком сильно, у меня еще будет время тебя побить. Ты поможешь мне донести клинки до оружейной?

Ее только что потушенный усталостью азарт, вновь вспыхнул с новой силой — в этой комнате она могла находиться часами, с восторгом разглядывая всевозможные виды оружия. Развешивая по местам в оружейной мечи, он опять, уже в который раз, заметил ее блестящие восхищением глаза. Такого фанатичного увлечения он еще не встречал ни у кого. В этот раз особого внимания удостоился стеллаж с луками — двумя эльфийскими и пятью человеческими (три с магической начинкой). С грустным вздохом она спросила:

— А стрелять из лука я буду учиться?

Мужчина недоуменно вскинул брови.

— Тебе мало рукопашного и мечного боя? Хочешь освоить еще и лук? Зачем?

— Просто на всякий случай. Вдруг в будущем понадобиться, а я не умею.

Резонно, но что-то в этой непомерной жажде защититься всеми возможными способами есть. Да и нам с Вестией будет спокойнее отправлять ее учиться вооруженной до зубов, чем с надеждой на "авось пронесет", думал мужчина.

— Может быть. Посмотрим на твои дальнейшие успехи.

Девушка счастливо просветлела лицом.

На пути в столовую, Верих вспомнил вопрос, не дававший ему покоя с самого начала тренировок (а это почти три месяца).

— Серафима, — она подняла голову, — все хотел тебя спросить, что за слово ты употребляешь каждый раз, когда падаешь или пропускаешь удар?

Серафима покраснела.

— Ну, эээ... это ругательство.

— Да я понял. А что оно означает?

Она покраснела еще сильнее.

— Эээ... женщину легкого поведения. Ну..., или... блудницу.

— И это все?

— В общем да. А что тебе мало?

Верих пожал плечами.

— Нет. Просто странное какое-то ругательство.

Краснота с ее лица медленно пропадала, а в глазах девушки зажегся огонек интереса.

— А каким пользуешься ты в таких случаях?

На этот раз порозовел мужчина.

— А зачем тебе?

— Вестии пожалуюсь, как ты при мне ругаешься. — По ее хитрому взгляду сразу понятно, что не пожалуется, но все вышесказанное примет к сведенью. Дальнейшие ее слова полностью подтвердили его догадку. — Да нет. Не буду я жаловаться. Просто не всегда же мне выдавать совсем уж неприличные выражения. Нужно такое слово... — она пошевелила пальцами, формируя мысль, — всеобъемлющее такое.

Мужчина задумался, а действительно каким. Пока он думал они дошли до столовой. Зашли. Там никого не было, но ужин уже был на столе. Они расселись и начали накладывать себе еду. Прожевав первую ложку салата, Верих, наконец, определился с ответом.

— Наиболее часто, не только я, но и многие другие, в особенности маги, употребляют названия разной нечисти. Один раз я слышал, как один мой коллега после неудачного алхимического эксперимента, оттирая стены, со смаком перебрал, чуть ли не весь классификатор нежити и нечисти. Обычно ограничиваются просто словами: "демон" — все употребляют, "упырь" — в основном "любим" магами, а крестьяне предпочитают — "леший". А мне весьма импонирует словечко из темноэльфийского фай'эрля — "шакхор". Его смысл варьируется от "А чтоб все..." до "Я всех... и через... и во все места..." и еще дроу так зовут какого-то мерзкого пещерного демона. И вообще оно может нести очень много смысловых значений. Еще неплохое — "д'хассе". Оно более культурное и...как бы...социально-приемлемое. И вообще фай'эрль дроу весьма богат ругательствами. Пусть он и не затмевает троллий по количеству, но берет глубиной смыслов. Да ты и сама должна знать. Ты же получила от Вестии его совершенное знание, со всеми глубокими подтекстами и смыслами.

На этом увлекательное путешествие в мир ненормативной лексики пришлось свернуть, потому что вошла Вестия, страстно пекущаяся о нравственности Серафимы. Задумчивый вид последней, наводил Вериха на мысли о том, что в скором времени они станут свидетелями изрыгания ею богатых на содержание тирад на темноэльфийском.

4

Жара на улице стояла удушающая — казалось, что сам воздух плавился. Вся трава приникла к раскаленной земле и медленно иссыхала, полностью оправдывая древнее название эурона — месяц сохнущей травы. Месяц уже перевалил за середину — совсем недавно мы отпраздновали день рождения Вериха.

И чего меня понесло в такую жару на прогулку в город, спрашивала я себя, бредя по полу пустой Базарной улице (забавно, обычно базарными бывают площади) — даже пройдошистые и жадные до выгоды нейонцы предпочитала пересиживать это пекло в тени навесов или дома в компании прохладительных напитков. Собственно в оправдание своего столь неумного поступка, я могла сказать только одно — когда я отпрашивалась гулять у супругов Майвар, на улице было ранее утро (не позднее девяти) и ни что не предвещало такого палева. На то что бы добраться до города пешком мне понадобилось два часа с частыми остановками, вызванными проказами моего сильно подросшего за три с половиной месяца тьегра. И к тому моменту, когда я вошла в город, жара как раз подошла к планке перенесения "выше человеческих сил".

Единственным положительным моментом, было то, что одета я было соответственно погоде. Очень легкий и очень открытый голубой сарафан, длинный, почти до щиколоток, но с двумя разрезами до середины бедер и мягкие сандали на толстой подошве, непропускавший жар земли к ступням. На моей голове красовалась, купленная предусмотрительной Вестией, соломенная шляпка с густо-синей лентой и широкими полями, прикрывавшая мои темные волосы. Посмотрев на себя перед выходом я даже не нашла к чему придраться — в таком виде я могла бы преспокойно разгуливать и дома в своем мире.

Я как раз разглядывала всевозможные фигурки, вырезанные из дерева на лотке у заморенного и полусонного от жары старичка, как на соседней улице раздался впечатляющий взрыв, и вверх с ревом рванулось двухсаженное пламя. Взрывной волной опрокинуло и меня и проснувшегося от неожиданности старичка и его фигурки. Не задумываясь о последствиях, я рванулась к месту пожара, по дороге потеряв шляпу. Благо пробежать надо было до ближайшего поворота налево. Когда я вылетела на соседнюю улицу, моим глазам открылась трагическая картина. Лавка одного из третьесортных магов, которая и послужила эпицентром взрыва, сгорела дотла, наверное, вместе со своим хозяином. Ближайшие справа и слева дома тоже было уже не спасти, а за третьи и дома той улицы, с которой я только что прибежала, пожарные могли и побороться. Надо отметить, что в этом мире пожарными или тушителями, как тут говорили, работали исключительно маги Воды, но не обязательно окончившие Университет, а хотя бы проучившиеся два курса и овладевшие методами вызова стихии. К слову сказать, с момента взрыва прошло уже минут десять, а местные пожарники так и не появились. "Ну, где вас упырь носит? Сгорит же улица к ядреной бабушке!" — думала я, нервно озираясь, то в один конец улицы, то в другой. Жалкие попытки уже собравшейся приличной толпы народу потушить огонь по старинке — ведрами и тазами с водой успеха не имела никакого. Несколько появившихся магов принадлежали стихии Земли, но их слабые попытки засыпать огонь песком выглядели не лучше тазиков с водой.

— Ну, где же... — в который раз уже вслух начала я и тут же заткнулась, вспомнив, куда подевались тушители. Вот уже два дня все наличные бригады работали и ночью и днем на тушении леса к юго-западу от Ней'о. Площадь горения была огромной, и справиться с огнем, по словам Вериха, удается очень медленно и работы там как минимум еще на день-два. Изначально в городе была оставлена одна сильно урезанная бригада на экстренные случаи, но вчера вечером начальник службы тушения, окрыленный сужением периметра пожара, отозвал из города и их, оставив горожан беззащитными. Внутри от мысли о том, во что может вылиться подобное этому возгорание, все похолодело — была реальная возможность, что выгорит полгорода, прежде чем кто-то сообразит послать гонца в леса. Помочь еще могла Вестия — она первоклассный маг Воды, но у меня не было возможности с ней связаться (почему тут нет сотовой связи?!).

И неожиданно меня осенило — я могу помочь. Дальше этой помпезной фразы осинение не пошло и пришлось додумывать самой. Я маг Огня, по словам Вестии весьма сильный и уже овладела зачаточными навыками контроля и могла вызвать огонь в любом количестве и почти в любое время. Вслед за этим мысли понеслись вскачь — если я мочу вызывать огонь, то, наверное, могу и впитывать его тоже в любых количествах! Для проверки я нашла бесхозную деревяшку, присела на корточки и выщелкнув на нее небольшой язычок пламени, подожгла и стала наблюдать как сухое дерево радостно затрещало сгорая. Четко поймав момент, когда пламя было самым высоким, я провела над ним ладонью и приказала:

— Иди сюда! — Огонь качнулся в мою сторону и втянулся в разогревшуюся ладонь. Есть!

Не медля больше ни секунды, я рванулась в сторону пожара, немилосердно распихивая мешающих мне людей. Вырвавшись из толпы, я встала четко напротив уже прогоревших остатков лавки мага и развела руки в стороны. По плану каждая из них должна была впитывать пламя с одного конца улицы, благо, что дотянуться до противоположной стороны улицы языки пламени еще не могли. Пока я проводила свои исследования, сгорел еще один дом, и занялись еще три. В голове мелькнул страх — а вдруг не получиться? Вдруг не смогу удержать такую прорву энергии внутри и сама прогорю? Но это был только момент. Воля и неожиданно пришедшее чувство долга взяли трепещущее от страха сердце стальной хваткой и заставили успокоится. Я глубоко вздохнула, с усилием отгородилась от шумевшей толпы и погрузилась в состояние полумедитации. Встряхнув еще раз ладонями, я прошептала, обращаясь к огню, на темном фай'эрле:

— Сахаманте трео!

На мгновение пламя словно замерло, а затем качнулось в мою сторону и тоненькими ручейками потекло в мои медленно нагревающиеся ладони. Как только процесс пошел, огонь не затронул более ни одного предмета, а наоборот стал собираться. Ручейки превратились в полноводные реки, потом в бушующий поток, а затем и в ревущие смерчи, ввинчивающиеся в мои руки. Я этого уже не видела. Я была полностью поглощена процессом перирабатывания огня в энергию, но уже на середине поняла, что не смогу вместить в себе столько, что не смогу удержать такое количество энергии безопасно для себя. И когда мои резервы заполнились до отказа, огонь потек сквозь меня частично преобразованным. Я понимала, что то, что я делаю полнейшее безумие — приносящее мне один только вред, но заставляла себя продолжать. И когда последний ручеёк огня прошел сквозь меня, я с радостью скользнула в холодное и гостеприимное забытье, ничего не чувствуя.

* * *

Десятилетняя Сома стояла, прижавшись к отцу, и со слезами наблюдала, как загорается их дом. Там остались все ее игрушки и не съеденные на обед вкусные пирожные. Неожиданно из толпы людей выбежала растрепанная красивая девушка в голубом как небо сарафане. Эта девушка встала лицом к огню и, не обращая внимания на окрики папы и всех людей, наставила на огонь руки. Ее губы шевельнулись, но девочка не смогла расслышать, что она сказала. Последовавшее за этим мгновение показалось Соме очень длинным, и потом огонь стал втягиваться в разведенные руки той странной девушки! Вся толпа ахнула — такого поворота событий никто не ожидал. Огонь стал медленно отступать, и Сома счастливо заулыбалась, увидев, что огонь не сильно испортил их с папой дом и может, даже не тронул ее игрушек и пирожных. Как вдруг ее отец, внимательно наблюдавшей за девушкой-магом (а кто еще может впитывать огонь?) слишком сильно сдавил ее руку, воскликнув:

— Светлый Создатель!

Девочка, даже не успев заплакать, посмотрела в ту же сторону, и ее рот широко открылся от удивления. По телу и волосам девушки стекали вниз красные искры, прожигая одежду. Когда огонь окончательно погас, на ней остались жалкие лохмотья, едва прикрывавшие голое тело. Девушка качнулась, смертельно побледнела и стала падать на спину. У самой земли ее успел подхватить на руки, словно из воздуха соткавшийся высокий светловолосый и бородатый, голубоглазый мужчина. Рядом с ним стояла взволнованная женщина. Больше ничего девочке увидеть не удалось — всех троих загородили разные люди, и папа повел ее домой.

* * *

В себя я пришла в ванне. Рядом, положив руки мне на плечи, стояла донельзя взволнованная Вестия. Заметив, что я пришла в себя она шумно с облегчением выдохнула.

— Ну, наконец-то ты вернулась! А то уж мы с Верихом успели испугаться. Думали, ты и в сознание не придешь.

Прежде чем ответить я внимательнейшим образом оглядела себя, и не заметила ни каких перемен. Это радовало. Только кожа на кончиках пальцев скукожилась, что свидетельствовало о том, что в этой ванне я пролежала как минимум час, а как максимум — пол дня, за распахнутым настежь окном пылал багровый закат.

— Что со мной случилось? Почему я в ванне? — при каждом слове казалось, что в горле словно проводили наждаком — боль была адская. Такое бывало, когда горло пересыхало. Я сама с трудом узнала свой голос.

— Тебе не стоит перенапрягаться, — Вестия была сама заботливость. Она поднесла мне чашку с приятным на вкус вязким напитком. Я ее с удовольствием выпила и буквально почувствовала, как он мягко обволакивает мое изодранное горло, и боль медленно, но неуклонно отступала. Воодушевившись, я повторила вопрос. Женщина вздохнула.

— Давай сначала определимся с твоим самочувствие, а потом уже поговорим. Как ты? Ничего не болит, ни жжет? — Я покрутила головой, нет мол. — А как с магическим резервом? — Этот вопрос по интонации был более настороженным.

Я задумалась и погрузилась в себя. Яркий горящий шар, как я представляла себе свою силу, все так же пылал и даже кажется, увеличился в размерах.

— Все в полном порядке. — Уверенно доложилась я.

— Позволь я проверю. — Нерешительно попросила Вестия.

Я пожала плечами и полностью открылась, позволяя вампирше заглянуть в мой колодец силы, но, инстинктивно не подпуская ее ментальные щупальца слишком близко. Женщина сосредоточилась и я ощутила совсем мимолетное касание ее сущности и она снова пропала. Поняв что с досмотром все я вновь захлопнулась и на всякий пожарный забаррикадировалась. Пару недель назад я обнаружила, что мои приемные родители изредка лазят ко мне в мысли, и мне это не то что бы ни понравилось, но я была сторонницей мнения, что мысли человека это только его мысли, если только он не захочет их сам озвучить. Поэтому, воспользовавшись теми немногими знаниями, что у меня были, я создала пластичный, крепкий и не сильно энергоемкий щит (в последствии это стало предметом множества моих споров с преподавателями). Все мои действия не остались незамеченными Вестией и, хмыкнув, она пошла за полотенцем, проворчав что-то типа "Хорошая смена растет...".

Я, не рассчитав силы, слишком резко встала. В тот же миг голова взорвалась острой болью, и вся комната пустилась в пляс по круговой. Не удержав равновесия, я со всего размаху плюхнулась обратно в ванну, выплеснув при этом не меньше половины. Благо пол в ванной комнате был выложен из плиток белого мрамора, и оборудован несколькими водостоками и вся вода ушла в трубы, но прежде все же подмочила ноги Вестии (хорошо, что она была босиком, а то крику бы было...).

— Прости! — я все еще держалась за голову, боясь, что она прямо сейчас развалится на части. Вестия, которой было адресовано извинение, то разтраивалась у меня перед глазами, то собиралась в одну.

Женщина, интуитивно поняв мое состояние и не обращая внимания на мокрый пол, подошла, перекинула полотенце через плечо и дотронулась прохладными ладонями до моих висков. Боль стала медленно притупляться, головокружение унималось и минуту спустя, я чувствовала себя почти полностью здоровой. Легко подняв меня из ванной, Вестия ловко вытерла меня и помогла одеть нечто напоминающее сарафан из белой и почти прозрачной тонкой ткани. После в полном молчании окинув меня критическим взглядом, вывела меня из ванной, поддерживая как паралитика. Мои попытки самостоятельного передвижения были жестко пресечены с первого же раза.

— Может, перестанем играть в молчанку? — недовольно проворчала я, стараясь приноровиться к шагу приемной матери. — Ты в ванне обещала мне кое-что рассказать, когда закончишь осмотр.

Не отреагировав вампирша довела меня до моей комнаты, втянула меня внутрь — там, в кресле сидел, а при виде нас вскочил, взволнованный Верих.

— Все в порядке? — вопрос оставил после себя двоякое ощущение: с одной стороны мужчина был готов в ту же минуту начать скорбеть и одновременно в нем сплетались все оттенки надежды на лучшее. Потрясающе! Как он добился такого результата?

Мы с Вестией высказались одновременно.

— Все замечательно! — и широкая счастливая улыбка. Это я.

— Лучше чем могло бы быть. — Тоже улыбка, но более спокойная и удовлетворенная сопровожденная заботливо-снисходительным взглядом в мою сторону. Это соответственно Вестия.

Переварив оба высказывания и поняв, что оба они положительны Верих громко и облегченно выдохнул, сделал несколько шагов и заключил меня в сильные и нежные объятия. Сразу стало спокойно, улеглась даже та вздорная обида на Вестию. Именно так на меня действовали объятия этого большого кота (именно в кота, напоминающего сильно выросшую рысь, он превращался при смене облика) — умиротворяюще и успокаивающе, вселяя уверенность, что все будет хорошо.

— Не смей нас так больше пугать, малышка. — Буквально промурлыкал он мне в ухо. — Мы едва не поседели от страха. Не стоит тебе так испытывать наши нервы, а то однажды ты рискуешь найти в доме двух нервных и буйных истериков.

В такие моменты я согласна на все. Отказать — это было выше моих сил.

— Договорились, но может мне кто-нибудь объяснит, что все-таки демон побери, случилось? — отступать от намеченного дважды вопроса не хотелось и не моглось. Мне нужны были ответы.

— А разве... — мужчина отстранился и растерянно уставился на Вестию, — ты ей не сказала!

— Сейчас расскажу. — И уже мне. — Ты бы прилегла. Не стоит сегодня больше перенапрягать организм больше чем сейчас.

Я не протестуя, выскользнув из рук Вериха, и распласталась на кровати. Ткань простынь и наволочек приятно холодили кожу, а в распахнутое настежь окно залетали порывы прохладного и влажного воздуха с легко ощутимым привкусом озона. Без сомнения этой ночью будет гроза.

Вестия устроилась у меня на кровати, а Верих вернулся в свое кресло. Повисла задумчивая тишина. Я никуда не торопилась и они, судя по всему, тоже. Наконец Вестия, переведя взгляд за окно, на медленно собирающиеся на небе тучи, начала рассказывать.

— Как тебе уже известно, магами называют тех людей, которые способны оперировать излишками своей энергии. В основном, это сводится к изменению реальности и пространства, и довольно редко, времени. При всех заклинаниях, энергия магом растрачивается и при полном опустошении резервов силы, он должен ждать до тех пор, пока энергия вновь не стечется в резерв из окружающей среды. Но чрезвычайно редко рождаются маги, которые могут самостоятельно накопить потраченные силу, вытягивая ее из источников наиболее им доступных — огня, воды, земли или воздуха. Четыре стихии — универсальные источники силы. Но такие маги, с течением времени и при должной практике, способны безгранично увеличивать свой резерв, становясь почти равным по силе богам. — Вестия хмыкнула и обернулась ко мне. Ее серые глаза превратились в две ледышки, холодно и отстранено смотрящих прямо мне в душу. — Но у такого всемогущества есть один весьма серьезный недостаток. С течением времени, накапливая мощь, маг постепенно и неотвратимо теряет разум, становясь в конечном итоге либо существом почти равным растению — безвольным, апатичным и тупым, либо агрессивным фанатиком, жаждущим неограниченной власти и господства. Первый путь не так ужасен как второй. За всю историю магических наук таких извергов было не больше пяти. И каждый раз за их устранение магическое сообщество платило страшную кровавую плату.

Я слушала молча, внимательно наблюдая за изменением выражения лиц моих родителей по ходу того, как женщина раскрывала мне все "прелести" моего дальнейшего пути. В сознании постепенно формировался вопрос и ответ на него. И поняв, что вампирша закончила рассказ, я решилась спросить:

— То есть ты хочешь сказать что, то, что я сделала сегодня в городе и было тем самым накоплением энергии?

Супруги одновременно кивнули.

— Значит, я уже ступила на эту кривую дорожку, и буду теперь медленно сходить с ума?

— Нет. — Вестия покачала головой.

— Тогда, простите, какого шакхора вы мне тут качаете мораль? Мои действия были совершенно оправданы и не имели эгоистичных мотивов. Все что я хотела, это спасти город и дома от пожара.

— Мы понимаем, — с улыбкой произнес Верих — но просто предупреждаем тебя, что б ты не слишком увлекалась этими делами. К тому же у всего этого есть и обратная сторона.

— Какая? — Что еще такого милого они мне сегодня расскажут?

— Почти каждый маг, наделенный властью, желает еще большей власти. И с усердием оголодавшего вурдалака ищет себе собственного карманного мага-накопителя, так сказать, для достижения своих не всегда уместных целей. Для таких охотников не проблема, отыскав накопителя и закачав в него уйму энергии, полностью сломать его личность и превратить живого человека в аморфное и слабое существо. Поэтому тебе не стоит распространяться, кому ни попадя о своих дарованиях. — Взгляд мужчины был серьезен как никогда. Он поднялся из кресла и потянул Вестию к выходу. — А теперь отдыхай. Тебе надо как следует выспаться. Пусть дармовая сила и бурлит у тебя в крови, ты и потратила уйму сил на прорыв и расширение своего резерва в первый раз.

Я, не возражая, согласно улыбнулась и помахала им рукой. Когда дверь уже почти закрылась за супругами, Вестия неожиданно стукнула себя ладонью в лоб и круто развернулась в мою сторону.

— Вот демон, совсем забыла! К нам в то время пока ты была в отключке, приходил Старший того квартала, в котором случился пожар. Он страстно желал видеть "ту героиню, что спасла меня и всех жителей от голода и холода" (последнее слово этой цитаты вызывало у меня весьма сильные сомнения) и отблагодарить тебя.

— И судя по тому, что этот мужчина весьма известный и богатый торговец, то ты можешь рассчитывать на нечто большее, чем просто "спасибо" и тортик. — Встрял Верих с нахальной ухмылкой.

Я предвкушающе причмокнула губами. Ммм, может и правда перепадет что-то стоящее? Ах, мечты, мечты...

— Завтра посмотрим. — Уверенно пробурчала я, закрывшейся с легким щелчком двери.

В наступившей в комнате тишине стали отчетливо слышны далекие раскаты грома. Тонкие шелковые занавески раздувались парусами от порывов залетающего в комнату ветра. Горизонт затянули низкие сизо-фиолетовые тучи, готовые в любой момент разразиться ливневым потоком. И не смотря на то, что глаза и в самом деле слипались, я стойко дождалась первой ослепительно яркой молнии с оглушающим громом пронзившей небо и землю. А вот шума хлынувшего секундой позже дождя я уже не услышала. Я спала.

Следующее утро выдалось великолепным. Дождь прекратился рано утром, уже после рассвета и свежая умытая зелень с радостью сверкала капельками росы на солнце, и казалось, что весь сад усыпан тысячами бриллиантов. С удовольствием, полюбовавшись на эту красоту и вдохнув чуть прохладный и влажный воздух, я в прекрасном настроении вприпрыжку понеслась завтракать. Сегодня мне хотелось прыгать, плясать и веселится. От вчерашнего задумчивого и хмурого настроения не осталось и следа. Те неприятные известия осели где-то в подсознании и не мешали мне своей гнетущей атмосферой.

Улыбающимся ураганом я пронеслась по дому, буквально на ходу смолотила завтрак и поспешила на занятия к Вестии, которая решила впихнуть в меня начала травоведения и зоологии этого мира. Из-за моего смешливого настроения позаниматься нам так и не удалось. Каждый раз, когда женщина пыталась рассказать мне о том или оном растении или животном я тут же придумывала смешную рифму к нему или вспоминала и адаптировала под этот мир анекдот, и мы вместе смеялись до тех пор, пока у меня не стали болеть щеки и пресс от постоянного смеха. Именно такими, сползающими под стол от смеха нас и нашел Верих, как всегда пришедший, что бы забрать меня к себе на тренировку. Судя по его вытянутому лицу, он был немного шокирован. Даже очень сильно. Я бы даже сказала, что на минуту он потерял дар речи. И не удивительно. За те полгода, что я прожила у них в доме, я не проявляла своего весьма острого язычка, старалась скрыть свою язвительную натуру. А сегодня мне хотелось веселиться самой и смешить других. На первом пункте я поставила крестик — Вестию мне удалось довести до истерики от смеха за пол часа, не рекорд конечно, но все же неплохо. А вот повеселится, я решила за счет Вериха. Я понимала, что это может быть опасно, что я буду буквально дергать кошку за усы, но это не умиряло моего нездорового энтузиазма, а наоборот добавляло в кровь адреналина.

С милой улыбкой я распрощалась с все еще подхихикивающей женщиной и смеренной монашкой прошествовала на тренировку. В последнее время мы тренировались на улице, в тени деревьев очень похожих на клены. Я играючи прошла полосу препятствий и с той же легкостью разделалась с фантомными войнами и приготовилась к спаррингу с Верихом — именно тогда я планировала все веселье. И как только мы с ним обменялись первой серией ударов я начала свою игру. Я не сражалась, а с усмешкой утекала от его ударов, даже не поднимая меча и каждый его выпад, встречая ехидным подхихикиванием (одному Создателю ведомо каких трудов мне это стоило, но видеть медленно проступающую злость на лице моего ничего не подозревающего "противника" было безумно приятно). В конце мой учитель вконец озверел в прямом смысле — его вполне человеческий крик превратился в глухой звериный рык, а черты лица начали плыть, уступая место звериному оскалу. Он уже мало сознавал, что это простая тренировка и, не соизмеряя силу ударов, рубился по-настоящему. Я поняла, что зашла слишком далеко и единственным способом его остановить была бы смерть одного из нас. По спине пронеслись мурашки, но страха не было. Откуда-то из глубин подсознания пришло решение и я, не задумываясь, начала действовать. Мир перед глазами подернулся дымкой, и передо мной во всей красе предстала изнанка мира, или ментал или обратная сторона реальности, расцвеченная яркими красками аур. Как я и предполагала, мой учитель удерживался между двумя ипостасями неведомым мне способом, но зверь медленно брал вверх. Из потоков клубящейся во мне силы я сплела огненную сеть и накинула ее на закаленное лезвие меча. "Должно продержатся с десяток секунд" мелькнуло в голове. Клинок полыхнул огнем и Верих шарахнулся в строну — в это время он был больше зверем, а они все боятся огня. Протянув в его сторону руку, от которой к нему тянулись черные нити, я крикнула:

— Верих! — казалось от этого крика, больше похожего на инфразвуковую волну, содрогнулась сама реальность, и нити оторвавшись от моих пальцев, впились в ауру мужчины, в мгновение, гася в ней вишневые огоньки звериной сущности.

Я рывком вернулась в привычную реальность. И тут же поймала на себе недоверчиво-испуганно-удивленный взгляд Вериха. Я перевела глаза на зажатый в руке меч — от славного клинка осталась только рукоять и лужица шипящего на земле металла. "Жаль, хороший был меч" подумалось мне.

— Как ты это сделала? — голос оборотня был спокоен. Слишком спокоен. Он с таким усилием натянул на себя это спокойствие, но из-под него все равно выглядывал дрожащий от страха хвост.

— Что? — мой голос так же спокоен, но не наигранно, а совершенно честно.

— Как ты смогла остановить мою трансформацию?

— Я не знаю. — Абсолютно честно.

— То есть, как не знаешь? — искреннейшее и обиженное удивление.

— А вот так! — сорвалась на крик я. — Не знаю и все! Хоть бей, хоть режь — не знаю и все! — И уже гораздо тише. — Я, правда, не знаю. Это просто пришло откуда-то из глубин памяти...и...даже...кажется...не моей...

Я зажмурилась, пытаясь вспомнить свои ощущения. Это было как взрыв, как вспышка из прошлого. Не моего прошлого. Нечто подобное я испытывала тогда в парке, когда у моих ног оседала горстка пепла оставшаяся после того темного (в том, что он был темный у меня уже давно не возникало сомнений) мага — что-то черное, зловещее, жесткое, но сострадающее и честное, стремящееся помочь окружающим. На мгновение мне показалось, что шторку, за которой хранился этот Секрет, отдернули, оттуда брызнула непроглядная тьма и я, испугавшись, отшатнулась, а штора вернулась на место. Нет, я не могла вспомнить...и понять себя. Внезапно мне на плечо опустилась теплая ладонь. Я вздрогнула и обернулась — там улыбался Верих.

— Не терзайся малышка. Когда придет время, ты все вспомнишь. — Его голос окутывал меня нежным и пушистым покрывалом, успокаивая и отодвигая непонятные подозрения.

— Ты что-то знаешь об этом?

— Да.

— Расскажешь?

— Нет.

— Почему?

— Ты сама все поймешь. Раньше или позже.

— Хорошо. — Я доверилась ему. Полностью и без всяких задних мыслей. Если он сказал что это время придет, значит, оно и правда придет. И хорошо, что я не узнаю всех тайн своей темной стороны прямо сейчас. Древние верно говорили "Меньше знаешь, крепче спишь". А мой сон мне очень дорог.

Прочитав мое решение в моих глазах, Верих встряхнул меня и с безмятежной улыбкой подтолкнул меня в сторону дома, забрав предварительно остатки меча.

— Иди, освежись и переоденься. Через час мы поедем в город.

Я уже сделала с десяток шагов, но остановилась и, обернувшись, удивленно спросила:

— А на фига?

Верих хмыкнул.

— Не "на", а "за".

— Что "за"? — непонятки какие-то.

— За фига, а точнее за благодарностью за спасение имущества одного богатого купчины. Да и градоправитель, может быть, расщедриться хотя бы на похвальный лист. — Последнюю фразу он произнес с очень сильным сомнением.

— Он что такой жмот? — удержаться от любопытного уточнения было выше моих сил.

Тяжелый вздох и грустное:

— Временами по-другому и не скажешь.

Я хмыкнула и зашагала к дому. Моя жадность уже радостно потирала ручонки предвкушая, сколько всего замечательно стрясу с того "купчины", а может и с градоправителя.

* * *

И никто не подозревал, что далеко от этих мест на заболоченной равнине в старых развалинах некогда великой Башни глубоко под землей ожил и засветился тусклым потусторонним светом черный камень, в форме человеческого черепа и рядом материализовалась слегка прозрачная фигура, закутанная в темную мантию. Из-под капюшона сверкнули невероятно яркие и живые серо-голубые глаза. И раздался тихий голос похожий на шелест старой опавшей листвы.

— Наконец-то она пришла. Как долго я ждал...

* * *

Мы выехали в город вдвоем с Верихом — Вестия предпочла остаться дома и не подвергать свою чувствительную вампирскую кожу "солнечным надругательствам". Успевшие загореть мы только пожали плечами.

Сегодняшний день разительно отличался от вчерашнего, жара была не такой удушающей и даже иногда дул прохладный ветерок. По словам мужчины в этом году эурон выдохся очень быстро, не успев уничтожить слишком много урожая, как иногда бывало. Как говорил отец, такая погода или более прохладная продержится еще с месяц, а в конце сиунона, как раз когда мне нужно будет отправляться в Университет, задуют северные ветра, которые значительно выстудят воздух и температура будет не выше пятнадцати градусов (безумно радует что температуру воздуха они тут измеряют, как и у меня дома). Все эти погодные изыски волновали меня очень мало — мы как раз въехали в город.

На знакомой улице меня встречали как героиню — приветственными криками, улыбками, счастливыми лицами и яростным желанием всучить чего-то в благодарность. Когда мы добрались до дома того торговца, который сгорел бы следующим не вмешайся я (стена, обращенная к пепелищу на месте соседнего дома, была слегка обгорелой), наши осмотрительно захваченные объемные седельные сумки были на половину забиты всяческим барахлом. Отказаться от искренних подарков было бы просто не вежливо.

Оставив лошадей снаружи, мы вошли в лавку, занимавшую по моим прикидкам, весь первый этаж этого двухэтажного почти особнячка. Где-то в глубине помещений звякнул колокольчик. Внутри дома было прохладнее и пахло пирожными и выделанной кожей. Буквально через секунду к дверям с лестницы на второй этаж выбежала меленькая девочка лет восьми или десяти и с любопытством уставилась на меня. Я, не удержавшись, состроила рожицу с высунутым языком и сведенными к носу глазами. Девочка захихикала, и я искренне улыбнулась в ответ — всегда любила детей, а они, как не странно, любили меня.

— Вижу, вы уже познакомились с моей младшей дочерью? — слева раздался глубокий басок. Я обернулась. Хозяин лавки производил впечатление: высокий, с широкими и мощными плечами и приметным животиком уже не могущим спрятаться за широкой рубашкой. В темно-русых вьющихся волосах затерялись нитки седины, как и в окладистой бороде в форме лопаты. Вокруг мутно-зеленых цепких глаз залегли морщинки — этот человек явно знает цену хорошей шутке. В правом ухе болталось колечко-серьга. Но самым главным было то, что он не вписывался в интерьер аккуратной лавки и конторки, за которую он только что сел. Гораздо уместнее, на мой взгляд, он смотрелся бы в кузне с молотом и возле наковальни, в рядах солдат идущих на великую битву в должности сотника или десятника, или, на худой конец, предводителем банды наемников-бандитов, но ни как не скромного торговца. Встряхнув хвостом и отгоняя раздумья, я вежливо улыбнулась.

— Да. Она у вас просто прелесть.

— Спасибо.

Наступило непродолжительное молчанье, во время которого отец девочки весьма выразительно посмотрел на лестницу, и разочарованно вздохнув малолетка, унеслась наверх, перепрыгивая через ступеньку. Наконец избавившись от лишних ушей, он покинул конторку и протянув мне руку, представился:

— Тапрон Дол, сотник кохрийской армии в отставке. — Рукопожатие было не сильным, всего лишь до легкого хруста моих костей (мысленно я уже простилась со всей кистью). В мыслях я поставила себе галочку около "военного". Что-то подсказывало, остальные две его предполагаемые мною профессии тоже поучат подтверждение.

Я ответила вежливой и теплой улыбкой.

— Сайфарема Камшен. Можно просто Сайфа. — Собственное новое имя слетело с уст пока нечего не значащими для меня звуками.

Месяц назад у нас состоялся большой семейный совет, на котором было решено переименовать меня и дать более соответствующее этому миру имя. Мой выбор пал на почти полную анаграмму моего первого имени. "Сайфарема" со староастенского переводилось как "утраченная мудрость". Фамилия придумалась сама собой. С тех пор приемные родители именовали меня исключительно Сайфой и даже оформили мне документ, аналог моего паспорта, называющийся личник. Это был прямоугольник плотного пергамента с моим именем фамилией, датой рождения, официальным местом проживания, именами родителей и множеством официальных печатей, обернутый тесненной кожей с гербом Кохрии — птицей (предположительно орлом) парящей над горами, сворачивающимся плотной трубочкой. Но вернемся к нашим баранам, точнее торговцам.

— Очень рад. Позвольте выразить вам свою благодарность за спасение моего дома и всех жителей от огня. — При этих его словах моя искренняя улыбка превратилась в звериный оскал с намеком "Достали!". Заметив эти изменения, мужчина хмыкнул.

— Что допекли наши соседи?

— Вы даже не представляете насколько! — Я скривилась, будто проглотила целый лимон.

— Это они могут. — Добродушный смешок. Обмен более существенными по силе рукопожатиями с Верихом (оборотню не опасно). — Думаю, у вас не так много времени, так что давайте пройдем в зал, и вы посмотрите, что вам взять.

Он уже отошел, когда я все же решилась спросить:

— Скажите, неужели вы все же вот так запросто отдадите нам любой свой товар?

От пристального и оценивающего взгляда торговца что-то в животе заворочалось и похолодело. Мозг старательно продумывал два вопроса: "Не обидели ли мы его?" и "Что делать если да?".

— То, что вы сделали для нас всех, не имеет цены и вряд ли уважаемый градоправитель расщедриться вам на что-то большее, чем его обычное недовольное "Спа-а-асибо". Поэтому от лица всех жителей нашего города я предоставляю вам в распоряжение свой магазин. В нем вы всегда сможете приобрести все что угодно и совершенно бесплатно, как и любую консультацию в любое время суток.

В первый момент я просто не поверила своим ушам. Потом мне показалось, что это просто издевательство. Я быстро глянула на Вериха, он в отличие от меня был абсолютно серьезен и, заметив мой взгляд, кивнул, мол, все правда, соглашайся. Не в жизни ни поверю что торговец (кем бы он там не был в прошлом) отдаст что-то забесплатно. ОФИГЕТЬ! Переварив сказанное, я не смогла удержаться от едкого комментария.

— А не боитесь, что мы выберем все подчистую?

Ехидно усмехнувшись, господин Дол махнул ракой.

— Нет, не боюсь. Заходите!

Философски пожав плечами, я шагнула за ним, ощущая за спиной надежный тыл в лице молчаливого Вериха, изображавшего как мне показалось телохранителя суперзвезды — серьезный, молчаливый и сосредоточено следящий за каждым вдохом объекта, меня то есть. Задумавшись о причинах такой разительной перемены (по дороге он болтал почти без умолку, я только успевала поддакивать, издавать восклицания, и сосредоточено хмурить брови), я неожиданно наткнулась на железно звякнувшее препятствие. Вынырнув из своих мыслей и оглядевшись по сторонам, я потрясенно застыла с неприлично широко открытым от восхищения ртом — со всех сторон меня окружало оружие и средства защиты от оного самых разных форм и размеров. Настоящий арсенал вполне способный как я подозреваю поспорить с городским если не количеством то качеством. При повторном взгляде я поняла, что подавляющее число в этой массе металла составляют мечи и топоры, кинжалы и даже пара секир и...невероятно!...настоящая булава — здоровенный шар размером с кулак взрослого мужчины, утыканный толстыми, в палец длинной шипами. Сколько такая фиговина весит, да вместе с рукояткой я побоялась даже представить. Встречались луки и вполне приличные даже на мой постиндустриальный взгляд самострелы или арбалеты. Кольчуги и нагрудники имелись самые разные, на любой самый взыскательный вкус — от тончайших эльфийских, до толстенных гномьих, с всевозможными чеканками и финтифлюшками в которых я ни демона проклятого не разбираюсь. Чего тут не было так это копий, что странно, но не преступно.

И в центре всего этого великолепия царил довольно улыбающийся моему зачарованному взгляду Тапрон, снисходительным похмыкиванием встречая каждый мой завороженный вздох. Верих как я уже говорила, безмолвствовал, но и его, судя по блестящим глазам, тоже проняло. Или банально жаба душила.

— У меня созрел вопрос. Можно задать? — голосом записной отличницы вопрошала я. Мне милостливо кивнули.

— Где вы раздобыли эту шакхорову кучу железа?!

Взгляд хозяина лавки подернулся мечтательной пеленой давно и безвозвратно прошедших лет.

— Что-то сковал сам в юности или уже тут, когда осел и остепенился, кое-что очень специфическое из военных компаний привез, а что-то, простите, банально на тракте своровал. — Последнее заявление сопровождалось хитрым взглядом в мою сторону — поведусь или нет? Я, мысленно поставив, галочки у двух оставшихся его занятиях, прикинулась дурочкой и сделала вид что повелась. Картинно расширив глаза и приоткрыв рот в хорошо сыгранной смеси удивления, неверия, ужаса и любопытства я выдохнула:

— На тракте? Так вы разбойник!? — завывания в лучших традициях "Какой кошмар!".

Хозяин согласно хохотнул.

— Разбойник не разбойник, а добра я в те времена нажил преизрядно. Кое-что до сих пор не продал, хотя стой поры, уже лет двенадцать прошло.

В голове вертелся назойливый мотивчик всем известной песенки "А мы разбойники-разбойники-разбойники, пиф-паф и вы покойники-покойники-покойники...". Со скидкой на большую распространенность в этом мире холодного оружия следовало бы петь "Вжик-вжик", а не "пиф-паф". Я хихикнула, при минимальной переделке эта вполне детская песенка могла бы стать гимном здешних "работников ножа и топора".

На меня бросили недоуменный взгляд — что это почтенный хозяин лавки, а в прошлом разбойник-воин-кузнец, мог смешного сказать?

— Простите. Просто смешное вспомнилось. — Я постаралась придать лицу более подобающее выражение, но уверена, что мои горящие веселыми искорками глаза портили все впечатление. — А есть ли среди этого оставшегося металлолома что-то стоящее?

По чуть потемневшим глазам торговца быстро стало ясно, что мне не стоило оскорблять коллекцию этого милого мужика. Ту же идею донес, только с другой стороны, и чувствительный щипок за задницу от Вериха. Я ойкнула. Блин! Вечно попадаю в такие неловкие ситуации из-за своего чрезмерно болтливого языка. Мысленно сделала глубокий вздох — придется извиняться. Состроила виноватую мордашку.

— Простите. Я не хотела обидеть вас и ваши...эээ...и ваш товар. — Надеюсь, искренности в моем голосе хватило... Фух, подействовало. Черты лица торговца расслабились, и воинственный огонь оскорбленного достоинства притух в глазах.

— Принимается. — Миролюбиво буркнул он и начал снимать со стен разное оружие и складывать его на свободный прямоугольный стол, с обтянутой светло серой тканью похожей на фетр столешницей, в центре комнаты. Несколько минут спустя на нем лежали два малых топора похожих на индейские томагавки, четыре кинжала длинной ладони полторы, два метательных ножа и три меча. Последним я уделила внимание в первую очередь. Первый — точь-в-точь незабвенная японская катана, только светлоэльфийского образца, из светлого похожего на платину металла (если, правда из нее, то лучше не представлять реальную цену этого клинка — с ума сойти можно) и с гравировкой по всему лезвию в виде постоянно шевелящегося побега плюща. Второй, тяжеленная бастарда, которую я могла держать только двумя руками, с прямым отточенным как бритва лезвием, с серебряной полосой и простой крестообразной гардой. От обоих недвусмысленно и мощно несло магией, наложенной еще во время ковки. Третьим оказался легкий и скромный полуторник, в простых деревянных ножнах, на которые искусно был нанесен узор из языков пламени. Магический ореол вокруг него был гораздо больше и с лихвой перекрывал своих собратьев. Взяв в руки, и не пытаясь обнажить, я буквально обнюхала его. Ножны пахли гарью и чем-то кисловато терпким. К моим исследованиям присоединился Верих. Он провел над мечом рукой и удивленно присвистнул. Глянул на господина Тапрона.

— К магу носили?

— Да все три, зачарованы.

— Как?

— Эльфийский чаровался с помощью магии леса и классической. Ну, там нержавение, вечная заточка и прочая лабуда. Второй то же самой только плюс заговоры против нежити и нечисти.

— А этот?

Верих вернул мне клинок в ножнах.

Хозяин лавки нахмурился вспоминая.

— А, этот. Что-то странное он говорил. Не понял я. Заговоренный он точно чуть ли не на все и против всего. И есть в нем нечто специфическое, вроде как хозяин у него необычный должен быть.

Оборотень хмыкнул и бросил заинтересованный взгляд на меня. Я вопросительно подняла брови. Он опять хмыкнул и повернулся к торговцу.

— Необычный — это какой?

— Маг. Сильный.

Лукаво прищуренные глаза Вериха смерили меня с ног до головы и обратно.

— Ну, чего? — не вытерпела я.

— Да вот думаю, может, попробуешь?

— Что?

— Может, понравишься мечу?

— Я? — он наверно пошутил.

— Нет, моя бабушка, — раздраженно буркнул Верих. — Конечно ты!

Я недоверчиво фыркнула и взялась за рукоять. Ладонь мгновенно потеплела, ощущая мягкость замши, обтягивающей рукоятку. Зажглись мерно пульсирующим оранжевым светом узоры на ножнах, создавая впечатление настоящего костра. Рука потянула клинок наружу. Появление каждого сантиметра лезвия сопровождалось брызгами искр. Не желая затягивать, я рванула меч, рассыпая вокруг себя снопы искр.

— Ни шакхора...! — хриплый шепот-выдох хозяина. Многоуважаемый Тапрон выразил наше общее мнение тем чудом, что перед нами предстало.

С самого начала я предполагала нечто такое. У меня просто обязано было быть какое-то невероятное оружие (сказочный меч-кладенец нервно курит в сторонке). Что ж в который раз убеждаюсь, что интуиция меня не подводит. Клинок в полтора локтя длинной, с расширенным и сильно изогнутым кончиком, похожим на язычок огня, мягко переливался гравировкой изображавшей все те же языки пламени, казалось весел не больше кухонного ножа. Простая крестообразная гарда трансформировалась в расправившего крылья дракона, обхватывающего рукоятку, хвост которого заменялся лезвием меча. Навершение рукояти скалилось вполне реалистичной, на мой взгляд, мордой дракона, зажимающей в пасти крупный рубин. На груди у дракончика был такой же только поменьше. Настоящее совершенство. Каждая чешуйка, каждая складка кожи и каждый напряженный мускул был настолько четко выполнен, что казалось, что в любую минуту этот стальной ящер взмахнет крыльями и улетит по своим делам.

Все это я подмечала совершенно ошалевшим сознанием. С того момента как на свет появился первый сантиметр лезвия, мое сознание пребывало в блаженной прострации. Я бы, наверное, так и осталась стоять, тупо таращась на оружие, если бы не твердая рука Вериха легшая поверх моих судорожно сжатых ладоней. Я вздрогнула. Посмотрела на мужчину глазами, в которых одновременно, должно быть отражались счастье, растерянность и ужас — непередаваемый коктейль. И я, ухватившись за горящие в его взгляде заботу и беспокойство, вылезла из бездны чувств, затягивающих меня. Глубоко и со свистом вздохнула и разжала пальцы. Меч обиженно мигнул и, упав в предупредительно подставленную ладонь Вериха, принял вид самого стандартного, даже слегка щербатого и проржавевшего старого полуторника. Мужчина, ничуть не стесняясь, вогнал его обратно в ножны, отложил на край стола.

— Мы его берем. — Спокойный ровный голос.

— Ага. — Торговец все еще был не в себе. И судя по расширенной радужке и немного дебильному выражению лица вернется он не скоро.

Через пять минут мы покинули лавку в полном молчании. Стараниями Вериха я обзавелась двумя кинжалами-близнецами и четырьмя метательными ножами вместе с очень удобной перевязью для их ношения.

Обратную дорогу проделали так же молча. Оборотень о чем-то сосредоточено размышлял, а я вспоминала ласковое тепло меча и была уверена, что никакого другого такого надежного друга у меня не будет.

На следующий день я начала тренироваться со своим новым оружием и поражалась, как просто у меня получаются сложнейшие комбинации атак и защит. С какой легкостью и удовольствием я в показушных вращениях красовалась перед довольно улыбающимся наставником. В тот же день я познакомила своего стального Драгоньера (так я назвала меч, потому что звать его просто мечом или клинком, у меня язык не поворачивался, он был, несомненно, чем-то большим) с Шерханом. Тьегр увлеченно обнюхал моего стального защитника и удовлетворенно заявил:

"Неплохая штучка. Мне нравится. Уверен он будет тебя хорошо охранять. — Потом подумал немного и с хмыканьем добавил, — у него обширный опыт по защите впечатлительных барышень".

"— Это кто тут впечатлительная барышня?!" — вознегодовала я.

Тьегр ухмыльнулся, продемонстрировав ряд белоснежных клыков, которым позавидовал бы тираннозавр и вразвалочку отправился на охоту, не обращая внимания на мои гневные окрики.

Вот гад!

5

Середина третьей седмицы сиурона выдалась солнечная и теплая. Редкие пушистые облачка, подгоняемые ленивым, но ласковым ветерком медленно и торжественно пересекали небосклон. В доме было на удивление тихо. Наверное, потому что вместе со мной и Шерханом дома осталась только старая ключница, ввиду возраста и не лучшего состояния здоровья не могущая принять участие в праздничных мероприятиях по случаю дня рождения короля Кохрии Джадиса II. Что касается меня, я просто не хотела портить свои счастливые воспоминания об этом городе и его благодарных жителях (хотя большинство со мной по праву может не согласиться) тем пьяным дебошем, что обязательно начнется ближе к ночи. Все слуги поголовно (исключая вышеупомянутую старушку) были со мной не согласны и со счастливыми лицами еще с утра унеслись веселиться в город. Присутствие Вериха и Вестии на празднике с утра до утра как владетелей земель Ней'о было обусловлено некой древней и туманной традицией, поэтому, не слишком правдоподобно пожалев о моем отсутствии, они отбыли вслед за слугами, пожелав мне не скучать, а ключнице подать обед и ужин. От вредной бабки было не допроситься и снега зимой, поэтому, не стесняясь, я к обеду натащила на западную террасу первого этажа всякой непортящейся снеди и с удовольствием провела весь день за блаженным ничегонеделанием. Перебрасывание колкостями с вяло отбрыкивающимся тьегром не в счет.

После заката атмосфера дома претерпела существенные изменения — прибыл неожиданный гость.

Как только багровый диск солнца скрылся за горизонтом, ключница, цедя слова сквозь плотно сжатые зубы, осведомилась, не нужна ли мне ее помощь и может ли она отбыть ко сну. Смерив ее ленивым презрительно-оценивающим взглядом (как смотрит на кусок не совсем свежего мяса голодный, но брезгливый человек) и, ощутив некое ее волнение "А не перегнула ли я палку с этой соплячкой? Она может и ух чего...", я царственным взмахом руки отправила старуху на покой (жаль не вечный). Минут двадцать я еще слышала ее пыхтения, сопения и брюзжание, но потом дом совсем затих и казался вымершим. Тьегр отпросился на ежевечернюю охоту, и, не смотря на некий дискомфорт, оттого, что останусь в огромном особняке одна, я дала согласие и не успела договорить, как Хан сиганул прямо с балкона, только я его и видела.

Ватная тишина дома мурашками прокатилась по всему телу.

Постаравшись отгородиться от неприятных ощущений, я вышла на балкон, вдохнула полной грудью свежий сладковатый воздух и принялась наблюдать шикарный фейерверк, устроенный в честь дня рождения монарха нейонскими магами-огневиками — зрелище впечатляющие. Наши красные и золотистые зонтики, не шли ни в какое сравнение с их алыми драконами, танцующими эльфами и сражающимися рыцарями. Представление на столько меня увлекло, что я даже не заметила, как в доме появился посторонний — из дивной сказки меня вырвал немного хрипловатый, но мягкий голос, в котором цвело неприкрытое удивление.

— А собственно, где все? — Незнакомый голос.

Мозг только отметил эту деталь и не успел развить мысль далее, как месяцами тренируемое тело уже действовало — резким движением запястья я вытряхнула метательный кинжал из ножен в рукаве и с разворота, даже не успев взглянуть на вопрошавшего, метнула его в сторону чуть приоткрытой двери. Послышался чмокающий звук, но не такой как при попадании в тело. От метания второго ножа меня остановил обиженный и возмущенный возглас из-за двери с точащим по середине кинжалом.

— Эй, дамочка, вы чего? Я же вам ничего не сделал!

Я маленько перевила дух — не грабитель и не убийца, эти наверно не стали бы выяснять кто их и за что, но клинок не убрала и на всякий пожарный случай послала Хану просьбу вернуться. Мне ответили недовольным ворчанием (я застала его посредине трапезы), но я ощутила, что он приближается. Далековато, правда, ну да ничего, продержусь. Я завела руку с оружием за спину и самым суровым голосом спросила:

— А вы сами чего? Пугаете тут честных и беззащитных тиссэ! И вообще вы ведете себя невежливо, я, что с дверью разговариваю?!

Из-за створки послышалось сопение и тихое хихиканье, и гость, наконец, показался.

— Просто хотел удостовериться, что вы больше не будите кидаться разными острыми предметами. — Навстречу мне вышел среднего роста молодой мужчина лет двадцати пяти или чуть больше, с прямыми черными волосами, стянутыми в конский хвост и сияющими озорством синими глазами. Черты лица мягкие и даже немного текучие, но приятные и пленяющие своей неопределенностью. В общем, симпатичный парень. Даже чем-то знакомый, но не пойму чем. — И на счет беззащитности... — он с хмыканьем выдернул мой кинжал из двери и подбросил его на ладони — ... это вы загнули.

Я сперва смутилась, и начала было уже краснеть, как вспомнила о выдержке. И вообще допрос еще не закончился!

— Извиняюсь, рефлексы. — Пробормотала я и бодро начала наступление — А вы собственно кто сами такой?

— Я хозяин этого дома.

— Чего? — глаза мои невежливо полезли на лоб, и голос стал ехидным донельзя.

Незнакомец споткнулся взглядом о мое скептическое выражение лица и поспешил исправиться.

— Точнее я сын хозяина этого дома.

Мне стало действительно стыдно. Вот это я дала! Чуть не заколола сына Вериха и Вестии, Фарана — совершенного ребенка и талантливого мага, о скором приезде которого мне сообщили не далее как позавчера. Теперь понятно кого он мне напоминал — своих родителей (Вериха в большей степени). В отместку за неловкость я решила над ним пошутить.

— Извините гэлир Фаран. Я очень рада познакомиться с вами. Я — Сайфа, ваша сестра.

Надо было видеть его выражение лица при моих последних словах. Оно вытянулось и посерело. Мужчина двумя шагами преодолел разделяющее нас расстояние (а это без малого полторы сажени) и вцепился мне в плечи как клещами и, тряся как молодую яблоньку, хрипло воскликнул.

— Вы шутите?!

Ответить я не успела. Именно в этот самый момент в комнату с балкона запрыгнул тьегр и, заметив меня в объятиях незнакомца не разбираясь, бросился на него, свалив на пол и придавив своей немаленькой тушей. Хан уже раскрыл пасть, что бы прикончить врага, но я все же успела вмешаться.

— Хан, стой! Не трогай его!

"С какой это рррадости?"

— Он мне не враг.

"А мне кажется врраг..." — нетерпеливое рычание прокатилось в глотке зверя.

— Успокойся, если будет необходимо, я сама с ним разберусь. — Я нагло улыбалась в лицо ошарашенному мужчине, догадавшемуся, что я разговариваю с тьегром. Тот к счастью прислушался к моим словам, и пасть закрыл, но слезать с пленника пока не торопился.

"Пока вы тут не разберетесь я пожалуй на нем посижу. От греха подальше... и к жертве поближе...хе-хе-хе"

— Я прошу прощения за своего питомца, — я с виноватым выражением лица потрепала Хана за ушами, — он у меня весьма вспыльчивый и чересчур ответственно относится к своим обязанностям.

Вымученно улыбнувшись, Фаран почти прохрипел:

— Бывает. — Он перевел дыхание и добавил — А вы не могли бы попросить его слезть с меня, все-таки он не домашняя кошечка.

— Только если вы ему пообещаете, что не попытаетесь на меня напасть.

Мужчина смело посмотрел в глаза зверю и выдохнул:

— Обещаю.

Я заметила, как дрогнул, расширяясь, зрачок Шерхана, и тьегр покинул свой живой насест, заняв стратегическую точку у входной двери, откуда он мог допрыгнуть в любой конец комнаты. Я протянула руку Фарану и помогла ему подняться. Он с удовольствием вздохнул всей грудью, и, слегка поморщившись, потер ребра.

— А у вас тяжелая зверушка. Как он меня припечатал к полу так такое ощущение, словно на мне дракон танцевал.

— Потанцуй на вас дракон, от вас мало бы что осталось. — Серьезно уточнила я.

Он легко рассмеялся и рухнул на диван, с любопытством рассматривая меня.

— Вы абсолютно правы тиссэ.

— Зовите меня просто Сайфа.

— Конечно. Как хотите сестра. — Он особенно выделил голосом последнее слово.

Я усмехнулась.

— Раз уж мы родственники, то давайте перейдем на "ты". Не возражаете?

— Обеими руками "за". — И он, правда, поднял руки вверх, словно голосуя.

Я присела в кресло напротив.

— Кстати, на счет нашего родства...

— Да-да, что на счет него. — Мужчина заинтересованно подался вперед. — На вид тебе лет двадцать и я что-то не припоминаю, что бы у меня ранее была младшая сестра. Да и кузин у меня не имеется.

— Ты совершенно прав. — В моих глазах плясали искорки смеха, но я смеялась скорее над собой и всей ситуацией, а не над ним. — Я стала твоей сестрой всего три месяца назад. Твои родители меня официально удочерили.

Он смерил меня любознательным взглядом.

— Интересно. Что-то раньше я не замечал за родителями такого благородства. Может, расскажешь.

Я вздохнула и перевела взгляд на темное небо, усыпанное звездами, прислушалась к веселым крикам, доносящимся из города.

— Расскажу, конечно. Тут сложная ситуация... — и я рассказала ему все то, что случилось со мной в родном мире (умолчав некоторые даже мне не понятные детали) и как я прожила свои первые месяцы в Эрлане.

Когда я закончила рассказывать, он некоторое время молчал, глядя в пустоту, а потом широко улыбнулся и приглашающее похлопал ладонью рядом с собой на диване. Я заинтересовано пересела. Фаран улыбнулся еще шире и, стиснув меня в объятиях, прошептал мне на ухо:

— Добро пожаловать, сестренка!

Мне было спокойно и хорошо. Все сомнения и страхи как-то отошли на второй план. Я улыбнулась в ответ и положила голову ему на плечо.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста. — В его голосе колокольчиками звенел смех. — А теперь может, расскажешь подробнее, как ты обзавелась таким охранником.

Сдвоенный косой взгляд в сторону входной двери, где бдительно посапывал во сне тьегр. Сдавленное хихиканье.

— О, да. Слушай, как все было...

Мы проболтали всю ночь. Сперва я рассказала все о себе, за тем он поведал о себе. Как оказалось студенческая жизнь одинакова во всех мирах и, не смотря на разницу в возрасте, мы с Фараном очень похожи — воспринимаем жизнь сквозь призму смеха, не забывая о серьезности. С ним было легко общаться, и я абсолютно точно ощущала, что за весь разговор он ни разу мне не солгал. Так нас и нашли утром Вестия и Верих — спящими в обнимку на диване у открытого балкона и с охраной в виде непреподъемной туши Шерхана, которого еле заставили проснуться.

Нас разбудили радостные крики четы Майвар, узревшей после длительного, почти годового отсутствия своего ненаглядного отпрыска, который спросонья не вполне понял, кто его так настойчиво теребит и, приняв свою мать за нехорошего человека, ворчливо послал ее во всем известное место. Немая сцена. Родители в шоке — Вестия в обиженном, Верих с трудом сдерживал хохот. Уже проснувшаяся я к этому времени возмущенно задохнулась и спихнула спавшего на краю дивана мужчину. На пол, после короткого полета, он приземлился с громким нецензурным (как я потом узнала) воплем:

— Дгыр врогр! Ты чего?! — обиженное недоумение в широко раскрытых, но еще полусонных глазах.

— Засранец, как ты с матерью разговариваешь?! — я все еще была возмущена, хотя почти догнала Вериха, уже слегка синеющего от попыток сдержать хохот от столь "трогательного" воссоединения семьи, по желанию рассмеяться, но сдерживалась.

— С матерью? — Фаран растерянно осмотрелся и, заметив скрюченную фигуру отца, повернутую к нам спиной с меленько подрагивающими плечами и звуковым сопровождением как у закипающего чайника "фр-фррр-фхххсс-ссф", и мать с сосредоточенно нахмуренными бровями, начал медленно заливаться краской.

— Эээ... — все, что он смог выдавить в первый момент и его тут же прервал уже несдерживаемый неприличный ржач Вериха приправленный моим чуть более мелодичным хохотом. Окончательно смутившись, он резко поднялся и обнял тут же расцветшую от этого Вестию.

— Извини, я...

Отсмеявшийся Верих с широченной улыбкой хлопнул сына по плечу с такой силой, что будь Фаран обычным человеком, то перелом плеча был бы ему обеспечен.

— Не оправдывайся, сын мы все понимаем. Столько времени вдали от дома... ты, наверное, отвык от родных голосов и вежливой побудки, э?

— Что-то в этом роде. — Блудный сын, скромно улыбаясь, с удовольствием ответил на крепкие медвежьи объятия родителя.

Я, сидя на диване, смахнула несуществующую слезу умиления от столь милой семейной картины, хотя где-то внутри шевельнулась, загнанная в самые темные уголки сознания, тоска по дому, друзьям, маме и папе. "Как они там интересно? Нет, стоп!". Я залепила себе мысленную пощечину, когда уже в уголках глаз знакомо защипало в предвещении натурального слезоразлива. Я тряхнула головой, вновь отгоняя мрачные мысли. "Все будет хорошо, я вернусь, как и обещала. Вернусь, слышите меня!!".

Пока я блуждала в своих мыслях, окружающая картина претерпела некоторые изменения. Я услышала только последние слова Вестии:

— ... Вижу с Сайфаремой вы уже познакомились? — это было скорее утверждение, чем вопрос. Еще бы! Если нас нашли спящими на одном диване, то было бы весьма глупо предполагать, что мы не знакомы. Такое со мной могло произойти только с очень сильного перепою, а в близлежащем пространстве не виднелось ни одной пустой бутылки из-под спиртного.

— Да. Мы знакомы. — Это было сказано с ехидной усмешкой, сопровожденной косым взглядом на попорченную вчера дверь и лежащие на низком столике среди полупустых тарелок с остатками фруктов два моих метательных ножа. — Сестру вы мне подобрали знатную. Всегда о такой мечтал.

Я в ответ лишь фыркнула и, сползла с дивана, направилась в сторону к зеркалу, с намереньем привести свою гриву, отросших до середины спины волос, в более приемлемый вид, а то чует мое сердце, что после ночи елозенья головой по неудобным диванным подушкам там творится черте-чего в стиле "Врыв на макаронной фабрике". Взглянув на являющую суть поверхность, поняла, что не так уж далека от истины и принялась кое-как пальцами расчесывать свои буйные локоны.

Со стороны родителей ответил Верих с доброй усмешкой, посланной в мою сторону.

— Мы тоже. Милая, правда?

Ехидный хмык.

— Несомненно, отец.

Я развернулась и нагло показала всем собравшимся язык и состроила рожицу. Вестия мелодично рассмеялась:

— Хватит дурачиться! Пойдемте лучше завтракать.

И сразу три вопроса.

— А есть чем? — это Верих.

— А кто готовит? Чур, не я! — это, конечно же, я.

— А может сначала освежиться? — это Фаран, не успевший вчера из-за наших посиделок помыться и переодеться после дороги и только сейчас я почувствовала, как от него весьма явственно попахивало потом и его, и конским. Его вопрос подходил и мне, прикинувшей, что, можно сказать, семейный завтрак и мое чудовищно измятое платье не слишком соответствуют друг другу. И я подняла руку как при голосовании.

— Поддерживаю!

Вестия удивилась.

— Что поддерживаешь?

Я поднатужилась и выдала:

— Поддерживаю упомянутое ранее Фараном предложение освежиться перед завтраком.

— Что же, хорошо. Идите, умывайтесь и переодевайтесь, а я пока потороплю прислугу, а то мне уже чудиться мощный храп нашего повара, несущийся из кухни... — задумчиво протянула Вестия в сторону чуть приоткрытой двери.

Верих фыркнул, по видимому обиженный игнорированием его вопроса и, подхватив супругу под ручку, направился прочь из комнаты со словами:

— Вспоминая, как он вчера хлестал вино на празднике и волочился за каждой неосмотрительно оказывающейся рядом дамой, то твое предположение имеет место быть.

Мы с Фараном остались в комнате одни (Шерхан слинял на утреннюю охоту еще до начала всего этого безобразия). Переглянулись и пожали плечами. Одновременно направились к выходу и оказались у двери. Я обернулась к парню, задорно усмехнулась и, подмигнув, рванулась вперед с криком:

— Кто первый до второго этажа!

Выигранная за счет неожиданности фора в пару секунд, и жестоко оспариваемая соперником, принесла победу и моральное удовлетворение во время отсчитывания десяти щелбанов по лбу моего новоиспеченного названного брата.

К завтраку я вышла минут через двадцать. К тому времени в малой столовой, рассчитанной, максимум человек на шесть собралась вся семья. Родители расспрашивали Фарана о его путешествии по странам Аманты. Последние пять лет, сразу после окончания Университета Магии, он провел, переезжая из города в город, из страны в страну. Побывал, насколько я знала из рассказов Вестии и Вериха, даже у дроу и светлых эльфов, заезжал в степи орков и целый год отходил под парусом у одного из шести пиратских баронов. Пираты охотно берут в команду магов (хотя те редко идут на такую работу). Особенно мастеров, особенно мастеров Воды и Воздуха, в просторечии именуемые погодниками.

С моим появлением разговор неожиданно прервался. Я услышала только последнюю фразу Фарана сказанную тихим и серьезным голосом:

— ...как и говорят, там остались одни развалины, но даже они завораживают. Хотя местные упоминали, что в последнее время...

Дальше мне послушать не удалось, заметившая меня первой Вестия, раньше слушавшая сына со скорбно заломленными бровями и печальным лицом, радостно воскликнула:

— О, Сайфа, а вот и ты! Мы только тебя и ждем. Присаживайся, и давайте начнем. — Я послушно села за большой, локтя четыре в диаметре, стол, накрытый на четверых. А Вестия все щебетала с несвойственным ей навязчивым энтузиазмом. — Как прекрасно мы смотримся все вместе, как одна большая семья! Правда, Фаран?

Парень немного натянуто улыбнулся и кивнул.

— Ты права мам. Но все же давайте преступим к завтраку, я голоден как стая драконов.

— Надеюсь, вести ты себя за столом будешь гораздо аккуратнее дракона, а то может нам сходить за зонтами, пока ты не облил нас своими слюнями и соусом?

Тон Вериха был абсолютно серьезен, хотя его удивительные синие глаза сверкали от смеха. Он повернулся, и тепло и естественно улыбнулся, одарив волной легко различимого удовольствия. Видимо они всегда так общались с сыном (и получали обоюдное удовольствие) — подкалывали друг друга и не удивлюсь, если окажется, что они и счет ведут удачным подколкам, оставшимся без ответа. Как мы с мамой. Я незамедлительно хмыкнула, а Фаран заметно скуксился — скривился так, словно проглотил целый лимон без сахара.

— Ха-ха. Надейся, отец. Отличная шутка, хоть и грубовата немного. Признаю твою победу — четыре-один.

Верих мгновенно откинулся на спинку кресла с хитрым и довольным выражением лица.

— Прекрасно, что ты наконец-то стал принимать важность авторитета и опыта. А теперь и вправду не помешает подкрепиться — и, обернувшись ко мне, спросил — Что будешь малышка?

И не успела я ответить, как в мою тарелку начали перекочевывать некоторые блюда из незаметно принесенных хмурыми (а пить меньше надо!) слугами — творог, фруктовый и овощной салат и еще что-то. Вестия на все махинации своих мужчин лишь тяжело вздохнула, возведя глаза к потолку, наверняка мысленно вопрошала у него, за что ей все это. Еще раз вздохнула и посмотрела на меня.

— Мужчины!

Я заухмылялась в ответ и закивала.

— Как ты права!

Противоположный пол, уже вплотную занявшийся пережевыванием пищи смог ответить лишь невнятным мычанием.

Завтрак прошел на удивление весело и познавательно, не смотря на странное поведение приемных родителей, особенно Вестии, в самом начале. Фаран поведал несколько забавных историй из своих путешествий и из студенческой жизни — я заливалась хохотом и совсем не чувствовала себя чужой, как могло бы быть. Когда слуги унесли последнюю тарелку, Фаран удовлетворенно откинулся на спинку стула со счастливым вздохом.

— Ты не представляешь мам, как я скучал по еде нашего повара. Со всеми основаниями могу сказать, что никто в странах Аманты не готовит блинчики с канией лучше его.

Вестия польщено улыбнулась. Насколько я знала, она вытащила своего нынешнего шеф-повара буквально из нищеты, привезя его из третьесортного портового кабака Левона, где тот ежедневно готовил рыбное рагу пьянчугам-матросам.

— Спасибо. Я уверена Кир будет очень доволен твоей похвалой.

— Да, не сомневаюсь. Жаль наслаждаться теплом домашнего очага я буду не больше месяца.

Верих изумленно поднял глаза от чашки отвара катои.

— С чего вдруг?

Фаран грустно вздохнул и потер переносицу.

— Магистр Хорсуне настоятельно просил меня прибыть в Асвию не позднее середины бренгонира. Какие-то у него неотложные дела ко мне.

— Какие дела? — настороженно зыркнув на меня, спросила Вестия.

— Кто такой этот магистр Хорсен? — полюбопытствовала я, не понимая всех странностей этого утра. В особенности той настороженности и нерешительности, с какой на меня смотрела женщина.

— Магистр Хорсуне. — Поправил меня Фаран с недовольным лицом. — Он мой маг-наставник.

— Ты не слишком его любишь, мне кажется. — Отметила я его гримасу.

— Ты абсолютно права. — Согласился парень. — Не смотря на то, что он мой наставник мы сильно друг друга недолюбливаем. У него одной из ведущих стихий является Свет, и он истово ненавидит всяческие порождения зла, коими, по его поистине непробиваемому убеждению, являюсь я и вся моя семья. Его заставили взять меня в ученики. На тот момент в Университете не было ни одного свободного мага-погодника достаточно сильного и умелого, чтобы научить меня справляться с моей собственной силой. — Тяжелый вздох, явно свидетельствующий о сложности и многогранности этих непростых отношений Фарана со своим наставником. — Он восхищался мной как магом и ненавидел мою истинную природу. — Злая усмешка на мгновение исказило его симпатичное лицо. — Он даже предлагал мне пройти ритуал Очищения, что бы как он выразился освободиться от "дурной наследственности" и не пожелал понять, что я не могу избавиться от половины собственной души.

— А что за ритуал? — я живо загорелась жгучим любопытством.

После моих слов скривилась вся семья.

— Это один поганенький ритуал созданный в рамках покорения стран бывшей империи Даргард религией Светлого Венценосного, ярым приверженцем которой насколько я знаю, является наставник Фарана. — равнодушно ответил Верих.

— А в чем заключается его поганость? — я не могла просто так пройти мимо дармового знания. Ответила мне Вестия, совсем не скрывающая отвращения к выбранной мной для разговора темой.

— Суть этого ритуала, заключается в вытравливании истинным Светом в живом существе, на котором он проводится, всего того, что не есть Свет. При этом в большинстве случаев если объект не умирает во время проведения, то в конечном итоге становится почти растением, без желаний и эмоций, а иногда и разума. Для подобных мне существ, у которых Тьма это основа, на которой зиждиться все наше существование это вернейшая и мучительнейшая смерть. И я слишком часто видела, как погибали мои братья и сестры входе этого ритуала.

Последние слова женщина буквально выплюнула, не к кому конкретно не обращаясь, и такая ненависть пылала в тот миг в ее глазах, что я порадовалась, что она не владеет Огнем. Верих сжал ее ладонь и успокаивающе погладил. Вестия со свистом вздохнула и, подняв на меня глаза, прошептала:

— Извини, я...

— Я все понимаю. Не извиняйся. — Ободряюще улыбнулась я и обратилась вновь к Фарану. — Но раз твой наставник такая, извиняюсь, сволочь, что же ты к нему едешь? Послал бы его к демону на рога и побыл бы с семьей.

Фаран мрачно хмыкнул и одним глотком прикончил свой отвар, прежде чем ответить.

— Тут все очень сложно. Я просто не могу ему отказать. Хоть период наших официальных отношений и подошел к концу вместе с моей учебой в Университете, но он все еще имеет право попросить меня о помощи, а я чисто из уважения не могу, да и не имею права отказать.

— Когда у тебя появиться наставник ты все поймешь сама. — Наставительно заметил Верих.

— Надеюсь. — Пробормотала я, а про себя подумала "Если он будет этот наставник". Что-то подсказывало, что в Университете у меня с этим будут проблемы.

Верих неожиданно встрепенулся.

— Кстати на счет Университета и твоего отъезда, Сайфа. Тебе надо срочно отправляться в город. Сегодня там открывается конная ярмарка и тебе непременно надо там быть.

— Зачем? — удивилась я. — Разве вам нужна лошадь?

— Не нам, а тебе.

— А мне-то зачем?

Верих выразительно взмахнул руками в возмущении.

— Ты же отправляешься в путешествие, — неторопливо как маленькой разъяснял он — и тебе естественно понадобиться конь.

— А разве я поеду не на Морковке?

Я имела в виду очаровательную гнедую тонконогую и задорную кобылку, на которой я, под руководством Вериха, осваивала премудрости верховой езды и разъезжала все это время. Мы с лошадкой очень сдружились и души друг в друге не чаяли. Шерхан даже начал меня к ней ревновать.

— Нет. И без пререканий. Твоя кобылка вряд ли выдержит полноценное путешествие. — Тон Вериха не оставлял сомнений в том, что он говорит правду. Во всяком случае, он наверно гораздо лучше меня разбирается в постояльцах своих конюшен. — Так что не ной и собирайся. Через полчаса вы с Фараном отправитесь на ярмарку.

Я покорно кивнула и, поднявшись, направилась к себе, но тормознула у двери, с удовольствием вслушиваясь, как Верих осадил собственного сына не пожелавшего составить мне компанию.

— Отец я намеривался сегодня побыть дома и отдохнуть с дороги.

— Ты уже вчера наотдыхался. — легкий смешок, напоминающий о сегодняшнем утреннем шоу "Побудка".

— Почему бы тебе самому с ней не сходить?

— Во-первых, я вчера очень устал...

— Я устал не меньше!

— Во-вторых, у тебя появился шанс опробовать усвоенные у орков премудрости...

— Я могу их опробовать и в другой раз, мне не к спеху!

Недовольный выдох Вериха.

— И, в-третьих, сын ты проиграл мне сегодня с разгромным счетом, а значит, проспорил желание. И тебе уже известно, в чем заключается его суть.

Немного обиженный смешок Фарана и скрип кресла расстающегося с его пятой точкой.

— Ты всегда смотришь на два хода вперед, пап. И ладно, я схожу с Сайфой на эту ярмарку. — Сзади послышались шаги, и я не успела скользнуть в дверь, когда названный брат легонько подтолкнул меня в спину и тихо шепнул на ухо. — Ненавижу когда он ведет себя подобным образом.

Мы вышли из столовой.

— Почему? — мое неосмотрительное любопытство опять высунуло свой нос.

Прошли по коридору к лестнице, поздоровались со старшим лакеем. И только на лестнице он мне ответил.

— Потому что в такие моменты я ощущаю себя младенцем перед умудренным старцем, который вместо вещания мудрых мыслей о бытие, занят разрабатыванием новых способов обжуливания честных граждан.

Я хихикнула.

— Под честными гражданами ты подразумеваешь себя? — ехидно подколола его я.

— Иногда. — Не менее ехидно ответил он мне.

Из дома мы отбыли через полчаса. Погода была отличная. Солнце грело, но не жарило, маленькие облака неслись по небу подгоняемые ветром с севера, в порывах которого уже чувствовалось приближение далекой не неумолимой осени. Ехали мы по настоянию все того же Вериха не на лошадях, а в повозке, которой терпеливый Фаран учил меня управлять по дороге. Все было довольно просто. Самым главным было дать понять лошади, что возничий главный, а не она и не давать ей слишком разгонятся или замедляться. Единственным осложнением было, то, что мои руки быстро уставали от постоянного натягивания вожжей. Но, не смотря ни на что, я обучилась очень быстро и где-то к середине пути уже сама уверенно правила повозкой, а парень погрузился в молчание, откинувшись на спинку сидения и наблюдая за облаками. Через несколько минут я устала от тишины нарушаемой только скрипом колес и природными звуками (пение птиц, жужжание насекомых) и решила выспросить, о чем он разговаривал с родителями, что могло так взволновать Вестию и каким боком это касается меня. Не теряя времени на хождение вокруг да около, я спросила прямо в лоб.

— О чем таком вы разговаривали, когда я спустилась?

Фаран оторвался от неба и перевел на меня затуманенный далекими мыслями взгляд.

— Когда?

— Да прямо перед завтраком.

Он нахмурился.

— А, тогда... — задумчивая пауза — я рассказывал родителям о своих путешествиях.

Я нетерпеливо тряхнула волосами, стянутыми в хвост.

— Это понятно. А о чем конкретно? Я слышала обрывок фразы о каких-то развалинах.

— Развалинах? — недоверчивое недоумение. Он внимательнее всмотрелся в мои горящие любопытством глаза, явно на ходу что-то прикидывая (говорить мне правду или нет?). — Развалинах.... Да я говорил о развалинах Темной Башни.

Я жадно подалась вперед. На территории Аманты существуют только одни развалины Темной Башни.

— Ты был у башни Малгалдар? — Фаран кивнул. — Ну и как они выглядят? — Он усмехнулся. Я мгновенно поняла, что сморозила глупость. — Да я понимаю, что все развалины выглядят одинаково: каменные глыбы, деревянные щепки и все такое, но ЭТИ развалины чем-то отличаются от других?

Парень опять уставился в небо и медленно заговорил.

— Честно признаться от башни там мало что осталось — сплошной хлам, как ты и сказала, камни, доски и прочая лабуда скопившаяся за почти полтора столетия. — Он задумчиво улыбнулся. — Хотя и они производят незабываемое впечатление. Особенно в лунном свете. А чем отличаются? Ну не знаю.... Разве что только светятся по ночам, но это свойство камня, а не что-то магическое.

Ободренная его словоохотливостью я спрашивала дальше, не забывая между делом подхлестывать неторопливо плетущегося коня. Я бы с удовольствием растянула этот разговор на подольше, но мне бы хотелось приехать на ярмарку сегодня, а не через неделю.

— А зачем ты ездил в Малгалдар? И как нашел туда дорогу? На сколько мне известно местонахождение тропы через Мертвые топи утеряно!

Он опять усмехнулся. На этот раз снисходительно как ребенку и впервые за все время нашего общения я почувствовала разделяющий нас возрастной барьер.

— Ищущий да обрящет. — С пафосом провозгласил он явно цитату из значительного труда философа или писателя. С удовольствием вздохнул полной грудью и продолжил уже нормальным голосом. — На самом деле это не так уж и трудно для того, кто с самого детства слушал рассказы матери и во время учебы почти все свое свободное время проводил в библиотеке и добился от своего несговорчивого наставника пропуск в спецхран. — Мимолетная улыбка в мой адрес. — А насчет зачем...хотел проверить одну теорию. — Туманно закончил он.

Я не могла успокоится. Мне было нестерпимо важно узнать все или, если не все, то, как можно больше. Зачем мне это я не понимала, просто чувствовала, что это необходимо, словно чей-то голос в голове нашептывал "Спрашивай, спрашивай, спрашивай дальше..."

— Что за теория?

Фаран со свистом выдохнул.

— Тебе не надоело спрашивать меня? Я ощущаю себя как на допросе.

— Ты не ответил.

— Хорошо! Но если я отвечу, ты от меня отстанешь?

— Смотря, что ты ответишь. — Уклончиво заметила я, про себя улыбаясь.

Он недовольно фыркнул.

— Мама говорила мне, что Башня снаружи и внутри не соответствует размерами. Внутри у нее больше чем снаружи. Ну, ты ведь уже знакома с методом пространственного расширения. — Я незамедлительно кивнула, вспоминая библиотеку и бальный зал в нашем доме. — Ну вот. А в Башне все помещения были пространственно расширены. Это именно маги Малгалдара впервые смогли добиться такого эффекта. Но, как ты понимаешь, по развалинам не особенно поймешь, что и как там было столько лет назад. Но ходит еще одна теория о том, что Башня имела множественные подземные уровни, на которых находились все самые ценные помещения, материалы, разработки и тому подобные штучки, то есть Малгалдар рос как бы не высоту как Светлая Башня, а в глубину. Вот я и пытался обнаружить вход на подземные уровни, и ничего у меня не вышло. Для перемещения между уровнями маги Башни использовали стационарные телепорты, накопители которых разрядились за такую массу лет, а моего запаса не хватило и на половину. Рисковать и пытаться переместиться по неисправному телепорту я не стал, мало ли, может и нет тех подземных уровней...

"Есть, — пронеслось у меня в голове, — просто ты туда не попадешь". В сознании замелькали образы незнакомых полутемных и наоборот ярко освещенных залов с людьми. Это опять чужая, непонятно откуда взявшаяся, память всколыхнулась и опять затаилась. Сколько я не пыталась вспомнить что-то еще. Поругавшись про себя, я решила не говорить Фарану о своих...или чужих...в общем не говорить об обретенном только что знании. Как он и хотел, я прекратила спрашивать и в полном, но довольном каждый своим (он — отсутствием вопросов, я — полученными ответами), молчании мы въехали в оживленный город чуть позднее полудня и сходу свернули к торговым рядам, откуда уже доносилось призывное ржание копытного товара.

День приближался к вечеру и я уже совершенно не чувствовала своих ног. За шесть часов мы обошли всю ярмарку раза четыре и никак не могли подобрать мне коня. Я если честно была готова взять себе почти любую, такими красивыми они все были: гнедые, вороные, белые как снег, серые как туман и в яблоках, тонконогие и воздушные, подобные дыханию и мощные и агрессивные как истинные воины, эльфийские и оркские, из Вахорда и смешные пони из варварских степей. Такого изобилия я себе даже представить не могла, но, по словам Фарана, ни одна мне не подходила. В последние полчаса я ныла не переставая о том что хочу домой к еде и кровати и отчаявшийся найти по его собственным словам "нечто эдакое" Фаран все охотнее и охотнее со мной соглашался.

— Нда, не повезло нам. — Огорченно смотря по сторонам, поделился со мной парень, тяжко вздыхая, на обратном пути опять через все ряды к нашей повозке оставленной под навесом в начале торговых рядов (на самом деле при отсутствии торговцев это был пустырь пустырем, с землей вытоптанной до состояния брусчатчатой мостовой). Известие о том, что мы сворачиваемся, и все же едем домой, прибавило мне сил, но сделать еще парочку ходок вокруг толпы, в которой зачастую было не понятно, кто ржал громче — лошадь или покупатель — я бы не смогла даже за все сокровища этого мира.

— Почему ты так думаешь?

— Чаще всего купцы в первый день выставляют на торг самых лучших и представительных своих животных. И если мы не нашли тебе коня сегодня, то вряд ли найдем завтра и в последующие дни ярмарки.

Во мне проснулось сочувствие к измотанному и опечаленному неудачей больше меня Фарану.

— Ну, не расстраивайся. Может мне просто подходит что-то среднее, а не самое лучшее. — Хотя в душе я так не считала, но постаралась подбодрить своего спутника. Судя по оскорбленному взгляду, каким он меня окатил, он был со мной не согласен, и я поспешила исправиться. — Ну ладно, ладно. Может, я ошиблась и достойна лучшего, но по твоим словам тут для меня ничего нет. А все те, кого выбрала я, ты отверг весьма яростно. — Мягко попеняла я в самом конце, уже собираясь забраться на переднее сиденье, как справа из толпы раздалось яростное ржание, испуганные крики зрителей и отчаянный мат торговца.

Отступив от повозки, я, не раздумывая, обернулась и время на миг застыло, что бы мгновением позже понестись вскачь прямо на меня подхваченное развивающейся гривой угольно-черного коня. Зрители с криками бросались врассыпную, но я ничего не видела завороженная агрессивной красотой мчащегося животного: высокий, с мощной и изящной шеей, с тугими мускулами, перекатывающимися под шкурой. Он был само совершенство, именно то, что мне нужно. Витая в облаках я не замечала реальности, а как оказалось зря. В себя, меня привел отчаянный визг некой насмерть перепуганной женщины. Очнулась я весьма вовремя, чтобы успеть вскинуть в защитном жесте руки, отлично сознавая, что это вряд ли поможет остановить лошадь, мчащуюся на меня с чудовищной скоростью и весящую несколько сотен килограмм. Но...о чудо!...он остановился! Не веря своим глазам, я стояла напротив этого чудовищного красавца (простите за каламбур) на подгибающихся коленях и пыталась унять бешеный стук сердца, вознамерившегося проломиться сквозь мои ребра. Неожиданно он потянулся ко мне, я сжалась в предчувствии опасности, но конь всего лишь ткнулся влажным и холодным храпом мне в шею и даже кажется, ласково фыркнул мне в ухо, заставив подняться на дыбы все волосы на моем теле. Я нерешительно протянула дрожащую руку, и животное мгновенно переключило все свое внимание на нее: обнюхал, облизал и начал тереться мордой. Я хихикнула и стала почесывать сперва переносицу, затем подбородок и с уже ни чем несдерживаемым смехом шею. В этот момент он был больше похож на кота чем на коня.

Нашу идиллию нарушил визгливый голос торговца.

— Благие боги и Создатель Всевышний! С вами все в порядке? — Подскочил он ко мне, протиснувшись сквозь ряды замиревших от удивления зевак. Я не успела и рта раскрыть для ответа, как конь всем корпусом развернулся к купцу и угрожающе оскалившись, зарычал почти как мой тьегр. Я и не подозревала, что конское горло может издавать подобный угрожающий звук. Тощий противненький мужыченка-торговец, с жиденькой козлиной бородкой, резко отпрянул назад, неистово осеняя себя знаком Создательного Круга. — Нечисть проклятущая! Нужно было тебя на мыло отправить, стервец!

Судя по всему, конь прекрасно понял смысл последней реплики торговца и угрожающе двинулся на него. Мне это не понравилось и недолго думая я зашла вперед и со всей силой дернула за конец веревки создававшей некое подобие уздечки на лошадиной морде, заставляя его обратить на меня внимание свои поразительных темно-фиолетовых глаз.

— Ты что делаешь, а? — ласково обратилась я к коню. — Что делаешь? Надо тебе проблемы? Не надо поверь мне. Сейчас я все улажу.

И, не обращая внимания на притихшую и несколько офигевшую от всего происходящего толпу, я обратилась к сильно бледному мужчине, явно находящегося на пороге инфаркта.

— Скажите милейший, а не продадите ли вы мне этого коня?

Как я и подозревала слово "продажа" возымело наичудеснейший эффект, переплюнувший все самые новые лекарства и заклинания в области целительства. Купец мгновенно принялся разливаться передо мной соловьем, описывая, как хорош мой конь и как ему (торговцу разуметься) жаль с ним расставаться, но только для благородной леди...и так далее и тому подобное на протяжении десяти минут. Я выслушивала его с вежливой, но чуть кривоватой улыбкой и когда улыбка стала больше похожа на одну из гротескных масок в древних театрах, обозначающую крайнюю степень бешенства, вмешался доселе молчавший и выжидающий Фаран.

— Многоуважаемый гэлир, мы не слепые и прекрасно можем самостоятельно оценить все достоинства вашего товара, просто назовите цену.

Столь бесцеремонно прерванный торговец подавился новой порцией восхвалений и, насупившись, буркнул:

— Сто золотых.

Толпа ахнула. Я едва не потеряла нижнюю челюсть, а Фаран лишь пренебрежительно фыркнул. Цена была не просто не маленькая, а чудовищно завышенная. Примерно столько же стоил небольшой загородный домик с немаленьким куском земли под всевозможные нужды. Самая породистая и выносливая лошадь стоила не больше пятидесяти, но и это было ОЧЕНЬ много. Фаран выжидательно посмотрел на меня, как бы спрашивая, действительно ли мне нужен именно этот конь. Я закивала и прижалась к мощной конской шее. Парень вздохнул, и его глаза зажглись азартом. Он явно обожал торговаться. На дальнейшие выверты оппонентов я не обращала внимания, полностью поглощенная обласкиванием коня, которого я уже решила назвать Мраком, за его густо черную шкуру, которая словно поглощала дневной свет, и только краем уха ловила вздохи и крики толпы, когда цена то понижалась, то вновь взлетала на необозримые высоты.

Торг закончился минут через пятнадцать полной победой Фарана, которого единодушно поддержала толпа зрителей, восхищенная падением цены со ста золотых до двадцати. Мужик находился в абсолютной прострации и ни как не мог понять, как он дал себя уговорить на такую разумную цену и растерянно пялился на мешочек с деньгами в своей руке, когда довольный донельзя Фаран, сам сияющий не хуже новенького золотого, обратился ко мне:

— Ну, как?

— Ты о чем? — я оторвалась от нашептывания всяческих похвал "моему конику" в настороженно оттопыренное конское ухо.

— О том, как я ловко отвел нашу семью от разорения ради твоей животинки. — Парень протянул руку, что бы погладить Мрака по морде, но тот, как и в случаи с торговцем предостерегающе оскалился и клацнул зубами буквально в паре миллиметров от пальцев Фарана. Такое безобразие я пресекла на корню, легонько стукнув коня по храпу и погрозив пальцем в знак того, что так поступать нельзя. Уверенность в том, что лошадь поймет все мои маневры, была просто железная.

— Давай еще раз, — обратилась я к своему названному брату — что бы он понял, что тебя обижать не стоит, и мне ты ничем не угрожаешь.

— Может не надо...

Я не стала даже слушать его жалкий лепет (неужели он испугался?) — хватило одного специфического взгляда, чтобы он вновь хоть и с опаской потянулся к Мраку. Конь скосил на руку глаза, но никаких попыток оттяпать ее не предпринимал и спокойно отнесся к поглаживанию.

— Вот видишь, какой он у меня умница! — счастливо вскинулась я, прильнув к лошадиной шее.

— Нда, лапочка. — Недоверчиво протянул Фаран. — Просто мечта.

— Что я слышу, в твоем голосе присутствует сомнение?

Он переполошился, явно заметив в моем голосе скандальные нотки.

— Нет что ты! Я считал и до сих пор считаю, что этот конь лучшее, что мы сегодня здесь видели. Просто он...как бы поточнее выразиться... кажется мне странным.

Я недоверчиво хмыкнула, приматывая конец веревки, являющийся якобы уздечкой к более или менее надежному штырю у бортика повозки. Фаран забрался на козлы, поднял вожжи. Я уселась рядом. И лишь через полчаса, когда мы были на полдороги к дому я, любуясь все еще не до конца изученными созвездиями неба Эрлана, ответила, казалось бы, ни к кому не обращаясь.

— В этом мире меня на каждом шагу поджидают чудеса, странности и магия здесь в порядке вещей. За более чем полгода я смирилась и перестала чему бы то ни было удивляться. И знаешь — я повернулась к Фарану со счастливой широкой улыбкой, — для меня не будет удивительным, если этот конь окажется на самом деле каким-то демоном или заколдованным принцем. Я приму это как данность и поступлю согласно мудрому завету моих предков.

Фаран внимал моим словам как зачарованный, и смотрел так, словно пытался запечатлеть мое лицо в этот миг в своей памяти навечно.

— Какому? — выдохнул он.

Я усмехнулась и вновь вернулась к рассматриванию звезд, в который раз поражаясь, какие они тут большие и как их много. Но с ответом не помедлила.

— Предки говорили "Если не можешь изменить ситуацию, то стоит расслабиться и попытаться получить от нее удовольствие". Вот я и стараюсь получать удовольствие с каждым вдохом и каждым шагом. Серостью и трясиной повседневности я по горло была сыта и у себя дома.

Оставшееся время мы проехали в абсолютной тишине нарушаемой только мерным перестуком колес телеги и копыт Мрака, плетущегося следом. Добравшись до дома, я постаралась как можно быстрее и уютнее устроить своего нового питомца на конюшне, попутно объяснив ему правила поведения приличной лошади в чужой конюшне "не ломать, не кусать, не сбегать" и упорхнула наверх спать, даже забыв пожелать Фарану спокойной ночи.

Я жаждала остаться одна, но моему желанию не дали воплотиться — в комнате находилась Вестия.

— О, вы вернулись! Наконец-то, а то мы уже начали волноваться. Как прошла ярмарка? Удачно? Удалось купить коня?

Я уселась на кровать и принялась стаскивать сандалии на высокой шнуровке, очень похожие на древнегреческие.

— Да, все отлично. Коня купили. Я его уже в конюшню отвела и устроила там. Зовут его Мраком. Он очень умный, хоть и немного агрессивный.

Женщина нахмурилась и склонила голову на бок, внимательно рассматривая каждый сантиметр моего тела.

— Что-то случилось?

— Нет. Все в полном порядке. Я просто очень устала и хочу как следует выспаться перед завтрашним отъездом.

Вестия кивнула каким-то своим мыслям, ласково улыбнулась.

— Я понимаю. Отдыхай. Я обо всем расспрошу сына. — Она уже сделал несколько шагов к двери, когда видимо вспомнила. — Ах, да. Совсем забыла. Я тут тебе принесла твои вещи, которые были при тебе, когда мы тебя нашли прошлой зимой. — Женщина махнула рукой в сторону кресла у открытого окна. — Я подумала, что ты, возможно, захочешь взять что-то из них с собой в Университет.

Я на мгновение застыла. За те восемь месяцев, что я прожила в Эрлане, мне в голову ни разу и не пришло спросить, куда делась моя сумка с вещами. Мне просто некогда было еще и этим интересоваться — столько всего навалилось сразу. Вестия незаметно выскользнула из комнаты, оставив меня одну. Нет не одну, а наедине. Наедине с памятью, которою я все это время гнала подальше от себя. Медленно подошла к креслу. На нем лежали моя спортивная сумка и стопка одежды, что была на мне в тот роковой день — куртка, джинсы, свитер, носки и даже нижнее белье, на полу стояли мои замшевые сапоги. Я провела пальцами по ткани куртки, смяла в кулаке шерстяной свитер и вдохнула стойкий аромат моих духов, намертво впитавшийся в шерсть и показавшийся таким родным и близким, что на глаза непроизвольно навернулись слезы. Не обращая на них внимания, я переключилась на сумку. Медленно расстегнула молнию и раскрыла ее полупустое чрево: блестящая шелковая густо-синяя блузка, в которой я встречала новый год, запасной свитер и шарф, две пары перчаток, пакет с шампунем, мылом и зубной щеткой, косметичка с помадой, тушью и документами, разряженный мобильник и кошелек. Взяла в руки паспорт. Раскрыла, полюбовалась на свое ужасное, как и у всех, фото в паспорте. Вернула на место. К горлу подступил комок, ни вздохнуть и не выдохнуть, слезы потекли нескончаемым потоком. Я схватила все, что у меня осталось от моей старой жизни, и бросила на кровать, опрокинула сумку, высыпая ее содержимое на покрывало, отбросила ее и с то ли стоном то ли всхлипом повалилась на всю эту кучу и постаралась зарыться в нее, стать ее частью. Меня душили рыдания. Все то, что я все это время упорно загоняла в себя, выплеснулось наружу — отчаяние, страх, боль, тоска, жажда вернуться домой обуяли меня и заставляли буквально трястись от рыдания. Вдохнуть удавалось через раз и только спустя какое-то время, я поняла, что не просто рыдала, я буквально выла от тоски, от желания вновь обнять маму, услышать дедушкино ворчание и увидеть папину улыбку; желание вернуться и рассказать всем им — друзьям, родным — так много того, что я не сказала раньше.

Эта буря чувств нахлынула на меня с головой, очень долго крутила в своем водовороте, но все же выбросила опять в реальность, ослабевшей, хрипящей сорванным горлом и совершенно мокрой от слез. Так я не плакала никогда в жизни, но на душе, как ни странно, стало немного легче, пропало то пожирающее меня заживо чувство глубокого отчаяния, оставив после себя мягкою и светлою надежду на будущее. На то что бы встать, заново переложить все вещи в сумку, и переодеться самой ко сну не было ни сил, ни желания, и я, подтянув к себе поближе подушку, так и уснула на груде вещей...нет...на осколках своего прошлого, обещавших подарить мне счастливые сны-воспоминания.

Я уснула даже не подозревая, что вместе со мной за окном плакал дождь, барабаня по подоконнику.

* * *

Фаран задумчиво смотрел вслед стремительно исчезнувшей в недрах дома Сайфе. После того откровенного разговора, по пути домой девушка полностью ушла в себя, ни на что не реагируя, и даже не пожелав ему спокойной ночи, умчалась к себе.

За его спиной раздалось звонкое, вызывающее ржание и пару глухих ударов. Фаран тяжело вздохнул и вернулся в конюшню, что бы приструнить зарвавшегося жеребца и внимательнее к нему присмотреться. Что-то в нем было не так. Мужчина не знал что именно, но смутные подозрения неотступно глодали его душу, не давая покоя, настойчиво вертящейся на задворках сознания мыслью.

В сарае было темно хоть глаз выколи. Ни одного огонька, как всегда. Их нерадивый конюх в который раз забыл оставить светильник в помещении и забрал его домой. Мужика совершенно не волновало то, что кто-то может покалечиться, споткнувшись обо всюду разбросанный конюшенный инвентарь. Если бы Фаран был человеком, то он, несомненно бы, высказал все что он думает о таком "незаменимом" работнике. Благодаря врожденным особенностям он легко добрался до последнего углового стойла, ни разу даже ничего не задев. Там его встретила только пустота.

От удивления он резко подался вперед, не веря собственным глазам:

— Какого...! Шакхор!— неожиданно темноту стойла рассеяли две светящиеся тускло белым светом точки. Резкий свист и щелчок зубов всего в паре пальцев от его носа. Спасли только отменные реакции — в противном случае он остался бы без него.

Существо в стойле разочарованно зашипело и, сделав пару шагов, частично попало в едва пробивающийся в щель единственный лунный лучик. На первый взгляд это была морда обычной лошади, но если присмотреться, то можно найти много отличий. Самыми заметными были глаза — похожие на уродливые бельма, тускло светящиеся молочным светом, казалось, в них клубился туман, на завихрения которого можно смотреть вечно. В некоторых местах на морде шерсть уступала место темно-зеленой чешуе как у ящериц или змей. И конечно абсолютно несвойственные лошадям клыки, длиной не менее двух пальцев, торчащие из-под верхней губы. Шипение повторилось, но к нему прибавилось и пока глухое недовольное рычание, и злобное перестукивание копыт. Фаран подался назад и поспешил выскочить из конюшни. Сердить таких существ, насколько он помнил чрезвычайно опасно для жизни. Не забыв накинуть символический крючок на столь же символическую дверь, мужчина поспешил дамой — родители должны знать, какой гость у них сегодня.

Быстрее всего нашлась Вестия — она со скорбным выражением лица стояла вплотную к двери в комнату Сайфаремы, из-за которой доносились душераздирающие рыдания. Он нахмурился "Ну что еще случилось?". Подойдя ближе, он уже открыл рот что бы спросить что здесь происходит, но его остановил резкий затыкающий взмах материнской ладони. Затыкающий в прямом смысле слова — простейшее заклинание немоты весьма качественно склеивает губы и не дает произнести ни одного осмысленного слова, раздается только мычание (чаще недовольное и понятно почему). Фаран не сопротивлялся и терпеливо дождался, когда мать удовлетворенно вздохнула и одобрительно посмотрела на дверь, которая пару минут назад прекратила содрогаться от стенаний хозяйки комнаты. Небрежный щелчок пальцев и губы сына обрели долгожданную подвижность.

— Что ты хотел спросить? — внимательный взгляд серых глаз, казалось, был готов пробуравить его насквозь.

С удовольствием проведя языком по губам, стирая липкие воспоминания от заклинания, мужчина спросил:

— Что тут у вас стряслось?

— Ничего непоправимого, дорогой не беспокойся. — Небрежный взмах руки и женщина медленно направилась к лестнице. Фаран последовал за ней, озабоченно оглянувшись на дверь в комнату девушки.

— Ты уверенна?

— Абсолютно.

— И все же...

Мать недовольно фыркнула.

— Тебе вряд ли захочется вникать в дебри устройства женской души, сынок.

— Не попробуешь, не узнаешь. — И ехидная ухмылка.

— Не простившись достойно с прошлым, невозможно встретить будущее. — Туманно изрекла женщина, и Фаран понял, что дальше спрашивать что-то бесполезно. Ему было хорошо известно, что его матушка подобным образом способна отбрехиваться до бесконечности, и он решил сразу перейти к своим новостям.

— Мам, у меня к тебе разговор. На счет той лошади, что мы с Сайфой сегодня купили...

— С ней что-то не так?

Они уже спустились вниз и удобно устроились в той самой комнате и на том же диване, где состоялось утренняя встреча. В руке у женщины, с любопытством обратившейся к своему сыну, волшебным образом возник бокал с красной густой жидкостью, которая была совсем не вином.

— Мне кажется это ваак-хи'идшерс.

Бокал застыл в ее руке, недонесенным всего полпальца до перламутровых губ. Взгляд Вестии приобрел пугающую глубину и остроту.

— Ты уверен? — ее голос чуть охрип.

Фаран остервенело потер слипающиеся от усталости глаза и кивнул.

— Да. — Это короткое слово упало в звенящую тишину и долго гуляло в ней в одиночестве, прежде чем мужчина продолжил, желая оторвать мать от раздумий. — Ты можешь это прокомментировать?

Она усмехнулась и подняла на него удивленно-радостный взгляд.

— Без проблем. Но все что я могу сказать по этому поводу, ты можешь найти в библиотеке в словарях по трольему языку в разделе "непереводимые идиоматические выражения".

— Мам, я серьезно.

— Ну, раз серьезно... в этом нет ничего удивительного.

— "Нет ничего удивительного"!! — взвился Фаран. Он вскочил с дивана и начал наматывать круги у окна. — Ты издеваешься?! Их же всех перебили больше ста лет назад!

— Видимо кого-то пропустили. Это может быть и полукровка. — Флегматично заметила Вестия, делая глоток из бокала.

— Нет, он чистокровный. Я уверен. — Мужчина растерянно остановился. — Что нам делать?

— Ничего. Успокойся и сядь. То, что ты своими мытарствами протрешь дырку в ковре, никоим образом в нашей ситуации не поможет. Да и нет, откровенно говоря, никакой ситуации. Конь признал ее своей хозяйкой? Признал, иначе бы не позволил бы себя куда-то вести. Теперь он порвет любого, кто попытается причинить вред его хозяйке. Под охраной его и Шерхана нашу девочку можно отпускать куда угодно. Да и сама она далеко не деревенская дурочка. В состоянии разрулить ситуацию и без вмешательства "тяжелой кавалерии". Так что не мечись тут как неупокоенный призрак, а иди лучше спать. Я же вижу, как у тебя глаза слипаются.

Зевнув пару раз с риском вывернуть челюсть, он согласно кивнул и пошел к двери, но на середине пути обернулся.

— Ты расскажешь отцу?

— Конечно. — Бокал опустел и, на слабо мерцавшем в темноте лице, женщины отражалось глубокое спокойствие и блаженство.

— А где он, собственно?

— Ты что совсем на небо не смотрел? Хоть оно и затянуто тучами, но все же полнолуние на дворе.

— Ах, да... Ну я ушел спать.

— Спокойной очи, дорогой.

6

Солнце светило с самого утра приятно грея кожу, пробивающимися сквозь листву деревьев лучами. Мимо проплывал однообразный частокол из деревьев Пограничного леса, изрядно поднадоевший мне за последние три дня путешествия. Сегодня к вечеру я должна буду пересечь границу Кохрии и завтра утром прибыть в Университет, успевая ко второму дню приема, как мы и планировали с Вестией.

Одна из сорока двух косичек вновь щекотнула ухо своим кончиком — я вздохнула. Множество косичек на голове очень удобная для путешествий прическа и по заверениям Вестии и по моим представлениям, но именно эта косичка за последнее время выбивалась из общего пучка демонову дюжину раз и я устала ее все время поправлять.

— Ну и шакхор с тобой!...

В пути я была пятый день и, не смотря на всяческие запугивания и предостережения родственников, мне по дороге не встретилось ничего опаснее двух купеческих караванов, которые я без труда обогнала и нескольких одиночных всадников, которые сами не пожелали со мной познакомиться более тесно, из-за угрожающего вида моего тьегра, каждый раз неведомым мне способом угадывающего момент появления в поле зрения каких-либо попутчиков. За это я была ему весьма благодарна — заводить знакомства на дороге одинокой и неопытной путешественнице совсем не хотелось. А может, на них производил отталкивающее впечатление мой грозный вид, что было хоть и смешно, но весьма вероятно. Из-за чрезмерной заботы своих родных я вооружилась как заправская наемница — обвешалась всевозможным оружием и амулетами. В качестве оружия я забрала из поместья весь свой арсенал, состоявший к моменту моего отъезда из: моего верного меча Драгоньера, трех кинжалов, четырех метательных ножей, лука с которым я худо бедно, но научилась обращаться (до легендарных эльфийских лучников мне естественно было как до небес) и небольшой топорик гномьей работы, предназначенный как для добычи хвороста, так и для сражения с незваными гостями (хотя единственное что я могла им сделать, это стукнуть его обухом недоброжелателя по затылку). Весь этот металлолом весил совсем не мало, если учесть еще и бытовые вещи и запас провизии. И для меня оставалось удивительным, как Мрак мог везти эту кучу и меня вдобавок, хоть Вестия и обмолвилась, что, мол, твой конь из особой породы, магически усовершенствованный и предназначенный как раз для извоза магов с их немаленьким количеством необходимых вещей.

Амулетов на мне болталось тоже целая связка — от насекомых, экстренное освещение, отпугивание мелкой и не очень нечисти и много чего еще. У меня просто не было времени разобраться во всех этих цепочках, бусах, кольцах и браслетах, в которых я себе напоминала новогоднюю елку. Мое предложение обеспечивать себя магической поддержкой самостоятельно, было встречено дружным хохотом моих названных родственников. Мне популярно, буквально на пальцах объяснили, почему мне, хоть и знакомой с основами магической теории, не следует блистать своими знаниями в Пограничном лесу, полному нежити, охочей до нежной человечины.

Мой верный Шерхан целыми днями пропадал где-то в лесу, совершенствуя свои охотничьи навыки и возвращаясь только к ночи. Иногда до моего сознания доносилось невнятное удовлетворенное бурчание, занятого поглощением пищи тьегра. Мрак в понуканиях не нуждался медленно, но уверенно преодолевая версту за верстой.

Итак, делать мне было абсолютно нечего и я, уставшая разглядывать красоты природы, придавалась размышлениям о том будет ли чем-то отличаться учеба в Магическом Университете от учебы в обычном, как неожиданно впереди раздался пронзительный, явно женский крик и громкий треск ломающегося дерева. Первым моим порывом было немедленно подхлестнуть настороженно всхрапнувшего Мрака и узнать, что меня ждет за поворотом, но мой внутренний голос, более разумный и осторожный посоветовал не нестись, как на пожар, а в начале разведать обстановку и степень опасности, буде таковая имеется. "Умно" — подумалось мне, и я потянулась краешком сознания вперед, на полную мощность используя свою способность к дальновиденью.

Как я и подозревала глубоко в душе, моему внутреннему взору открылась неприятная и обыденная для этого мира картина — банда головорезов грабила крестьянскую телегу, груженную мешками не пойми с чем. Романтиков с большой дороги было человек шесть, все вооружены мечами, у двоих были еще и топоры и у троих арбалеты — явно не шпана, а широко известная в узких кругах уважаемая банда. Их жертвой стала семья из пяти человек. Отец, на последнем издыхании отмахивался ржавой железкой, в которой с трудом опознавался меч, сразу от двух разбойников. Мать без сознания лежала на траве — от ее виска растекалось кровавое пятно. Рядом с ней истошно ревущий мальчик лет пяти, не перестававший трясти за руку свою родительницу. С другого бока телеги, парень лет пятнадцати уже не мог кричать и только слабо дергался в руках держащих его и гадко ухмыляющихся бандитов, увлеченно наблюдающих как третий, скорее всего главарь сдирал платье с отчаянно обивающейся девушки где-то моего возраста. Четвертый, уперев взведенный арбалет в плечо, давал сальные комментарии и советы.

Уже привычная и не пугающая как раньше мстительная и жестокая часть моего сознания вновь подняла голову. Внутри разгорался жаркий костер гнева и ненависти "Подонки! Мразь! Жалкие твари!". От бешено полыхнувшей ярости скрипели зубы. И неожиданно... все успокоилось, остыло. Я четко знала, что должна делать. Послав мысленную просьбу о помощи и страховке Шерхану, я расчехлила лук, натянула и проверила тетиву, повесила за спину колчан со стрелами. Попробовала насколько легко вытаскивается из ножен меч и хорошо ли закреплены седельные сумки. Наклонилась к шее Мрака:

— Дорогой, тебе придется пробежаться. Сможешь подобраться к ним бесшумно?

Конь встряхнулся и кивнул "Не вопрос!".

Я сверилась с ощущениями, Шерхан недалеко. Можно начинать.

Прочь сомнения и страхи. Пощады не будет.

* * *

Рист не мог поверить в происходящее. Он много раз закрывал глаза и обращался к Богам и к Создателю с просьбой разбудить его, прервать этот кошмар. Но он продолжал чувствовать жесткую хватку разбойников на своих плечах, слышал плач брата, доносящийся из-за телеги и похотливые смешки бандита с арбалетом, и видел, как главарь насилует его сестру, которую он, Рист ее брат, не смог защитить. Силы давно его покинули. Медленно, но неотвратимо накатывало оцепенение и безразличие ко всему. Он поднял глаза к небу — оно было поразительно яркое и чистое, без единого облачка. Осмотрелся вокруг — зеленая, еще не тронутая дыханием осени стена леса и непонятная тишина. Умирать в такой день кажется, совсем не страшно.

Внезапно один из лучиков солнца угодил прямо ему в левый глаз. Рист сморгнул, непроизвольно обернулся в ту сторону, и его сердце пропустило пару ударов, замерев от обжигающе полыхнувшей надежды. Со стороны дороги к ним абсолютно бесшумно скакала женщина, державшая в руке готовый к стрельбе лук. Тренькнула тетива. Насильник захрипел, схватился за пробитое насквозь стелой горло и мешком рухнул на Кию, заливая ее своей кровью. Разбойник с арбалетом успел только моргнуть и развернуться, как присоединился к своему командиру — из центра его лба торчало оперение второй стрелы. Державшие Риста громилы швырнули его на землю и, направив свои самострелы в сторону нового действующего лица, синхронно спустили курки. Нежданная спасительница ловко прильнула к конской шее, пропуская оба болта над спиной, отбросила в сторону лук и, налетая на неудачливых стрелков конем, двумя одинаковыми ударами выхваченного меча заканчивает их жизни — на землю падают располовиненные трупы, а в стороны разлетается горсть кровавых капель. Она бросает быстрый пристальный взгляд на Риста, и он буквально леденеет. Ее глаза похожи на черные блестящие зеркала — ни зрачка, ни радужки.

Женщина, отталкиваясь от седла, перебегает по телеге и оказывается с другой стороны, где двое разбойников избивали его отца. Первый, только заметивший новую противницу, тут же получает удар сапогом в лицо, отлетает на целых три сажени и, ударившись спиной о ствол дерева, обдирая кору, сползает вниз, сдавленно ругаясь. Второй оказался более расторопным, нежели его товарищ и сам отскочил от своего первого противника, вытащил из-за ремня топор и внимательнее присмотрелся к пружинисто и мягко приземлившейся незнакомке.

Она делает два шага влево. Он отходит вправо, сохраняя дистанцию.

Она останавливается и Ристу, наблюдающему за поединком из-под телеги, хорошо видна безжалостная ухмылка, исказившая ее красивое лицо. Разбойник нервно сглатывает и крепче сжимает в руках оружие. Все в той же непонятной тишине, с неожиданно зловещем шелестом, кинжал покидает свои ножны из голенища ее сапога.

Никто не решается начать драку первым. Витающее в воздухе напряжение можно, кажется, уже резать ножом. И когда терпеть неопределенность становится нельзя, незнакомка сделала широкий шаг вперед.

Боя не было. Противники обменялись, дай-то Боги, десятком ударов. Предпоследним из них женщина перерубила мечом топорище вместе с запястьем и отвела в развороте меч противника кинжалом. А секундой позже из спины разбойника уже торчал кончик, чуть светящегося красным, меча их спасительницы.

Занятая боем с одним разбойником она временно не обращала внимания на второго, а как оказалось — зря. Он довольно быстро пришел в себя и теперь заходил женщине со спины. Рист хотел крикнуть "Берегись!", но это не понадобилось. Из кустов напротив выпрыгнул огромный черно-белый полосатый зверь и одним ударом своих лап с громким хрустом сломал подлецу шею.

Их спасительница медленно, с шелестом вытащила свое оружие из трупа и сложным движением стряхнула с лезвия капли крови.

* * *

Туман в глазах рассеивался чересчур медленно, словно неохотно и первое что я увидела, это были обеспокоенные и внимательные голубые глаза тьегра.

"С тобой все в порядке?"

— Да...нормально... — голова раскалывалась и отвечала я в слух, пусть это и похоже на первую стадию сумасшествия.

"А со стороны непохоже. Ты вся какая-то бледная..."

— Не беспокойся. Немного голова болит. Скоро все пройдет. А ты опоздал...

Я ожесточенно терла виски, когда кто-то дернул меня за рукав. Я обернулась. Снизу вверх на меня смотрела зареванная чумазая мордашка маленького мальчика.

— Тятя,... а что с мамой? Она...поправиться? — каждое слово сопровождалось всхлипом.

— Мама...? — и я только тогда огляделась по сторонам и вспомнила, что тут произошло. Картины прошлого были необычайно яркими и походили на кадры из какого-то третьесортного фильма ужасов, где весь экран всегда завалин расчлененными трупами и залит кровью. Но сейчас это была действительность сотворенная моими руками. Мне сейчас же сделалось плохо, и я немедленно бы распрощалась с содержимым своего желудка, но меня отвлек хриплый стон женщины с разбитым виском — она пришла в себя и попыталась перевернуться на спину. Малыш тут же бросился к ней, как и мужчина, до этого момента сидящий тяжело привалившись к заднему колесу телеги. Я растерянно застыла, не зная, что делать, толи самой упасть без сознания, благо голова уже начала знакомо тяжелеть, толи тоже броситься к пострадавшей. Решение за меня принял тьегр, подтолкнувший меня к женщине и мне тут же стало не до обмороков.

Сперва помогла перевернуть и забинтовать голову пострадавшей женщине, первым вопросом которой было "Как дети?". Потом привела в чувство девушку, дала ей свои вещи переодеться, потому что ее изорванное бандитами платье годилось разве что на тряпки. К слову сказать, обесчещенная девица и ее родители отнеслись к этому факту гораздо более понимающе, чем можно было ожидать — все живы остались и это для них главное. Только отец семейства злобно попинал труп главаря шайки. После было еще много всяческих мелочей, в том числе и починка сломанной оглобли у телеги. Все это время я мужественно подавляла головокружение и рвотные позывы при виде разделанных мною разбойников. Но все же, в конце, когда с починкой и утешениями было покончено, когда полуживая мать мне, как спасительнице, предложила переночевать в их доме, а я, видя быстро темнеющее с востока небо и понимая, что везде уже опоздала, согласилась, меня настигла расплата. При виде того, как отец и сын пытаются забросить в кусты одного из располосованных мною разбойников, и как у того при этом вываливаются внутренности, моя нервная система сдалась — к горлу подкатил желчный комок, тело согнулось пополам, избавляясь от обеда и заодно от завтрака, а после нахлынула блаженная тьма.

В себя я пришла от терпкого сладковатого запаха, заполнявшего казалось все вокруг. Туман перед глазами рассеивался медленно и неохотно, не смотря на то, что сознание было на удивление ясным.

Первое на что наткнулся мой взгляд, был деревянный низковатый потолок, составленный из досок темного и светлого дерева, уложенных в шахматном порядке. Странно. Под потолком на всевозможных ниточках и шнурочках висели пучки и венички различных травок. Вспомнив о том, что в первые минуты не стоит тревожить собственную голову напряженными мыслями и резкими движениями, я медленно повернула ее вправо, откуда раздавалось тихое шебуршание и глухое постукивание, просто фиксируя окружающее. Практически все стены этой небольшой, но уютной комнаты были заставлены стеллажами с баночками, бутылями и всякими колбочками, некоторые из которых светились, а некоторые едва заметно вибрировали. Относительно свободными от всего этого были дверь, окно и стена у которой стояла практически неотличимая от исконно русской печка, рядом с которой и обреталась моя то ли кровать, то ли широкая лавочка. Хозяйка всего этого добра обнаружилась быстро — милейшая бабуля, сущий божий одуванчик, в платье немаркого коричневого цвета и в передничке не первой свежести. Она самозабвенно и ловко бросала в котел, стоящий на столе, те самые травки, во множестве разложенные на столе, и тщательно отмеряя, подливала в него различные жидкости, сопровождая все свои действия едва слышным бормотанием и покачиванием головы. На добавление каждого нового ингредиента варево реагировало весьма бурно — к потолку поднимались, закручиваясь крутой спиралью струи пара.

Я чуть повела носом в сторону стола. Определенно запах разбудившей меня исходил от котла, а точнее от его содержимого. В животе неожиданно громко заурчало, и я притихла как мышь под веником. По какой-то причине мне не хотелось знакомиться с местной ведьмой ближе. Как мне показалось, просьб моего желудка никто кроме меня не заметил, и я расслабилась. Оказалось рано. Раздавшийся суховатый шуршащий голос заставил меня буквально подпрыгнуть в положении лежа.

— Как самочувствие?

Не ожидавшая такой подставы, я едва не свалилась на пол и с легким испугом уставилась на бабульку. Ведьма мерно размешивала свое зелье, чуть ударяя ложкой о стенки котла, и смотрела на меня внимательными и неожиданно яркими голубыми глазами. От широкой улыбки по ее лицу разбегались сети глубоких морщинок.

Тряхнув головой, я отогнала непрошенные мысли и, прислушавшись внимательно к себе, честно ответила.

— Вроде неплохо.

Старушка прищурилась, и я почувствовала, как по телу пробежали мурашки экстренного диагностического заклинания. Не поверила...

— И правда хорошо. Даже очень. Ты стремительно восстанавливаешься — у тебя быстрый обмен внутренних энергий, — кивая, произнесла старушка.

Я расслабленно откинулась на мягкую подушку, поерзала, устраиваясь поудобнее. Вставать не хотелось.

— Да, я знаю.

Молчание.

— Меня зовут Халива. Торенг просил передать тебе свою благодарность за спасение жизней его семьи и свои извинения за то, что не может принять тебя в своем доме с должными почестями. — Фырканье и смешок похожий на шуршание опавших листьев. — Он так по этому поводу переживал, не смотря на то, что у них дома сейчас форменный лазарет.

Я сделала глубокий вдох. Запах уже перестал раздражать и голова от него, кажется, стала кристально ясной. Я не стала спрашивать кто такой Торенг и за что он мне благодарен, картины кровавой резни устроенной мной на дороге так и стояли перед глазами, но больше не вызывали ни каких эмоций. Мне было абсолютно наплевать на то, что я собственноручно отправила к предкам шестерых человек, и что-то внутри меня подсказывало, что я без малейших колебаний сделала бы это снова. Просто потому что по-другому быть не могло, эти разбойники не заслуживали другой участи.

Такие мысли мне были абсолютно не свойственны. И хотя я не отличалась страстью к глубокому самокопанию, я никогда не позволяла себе таких монументальных убеждений.

Сосредоточившись, я постаралась выбросить из головы подобные мысли, стараясь жить сдесь и сейчас.

— Я Сайфарема. Можно просто Сайфа. Передайте Торенгу, что не стоит благодарности. Я не могла поступить иначе. И пусть не переживает на счет меня. Я не задержусь тут надолго. — Я заинтересованно повернулась к моей собеседнице и спросила. — А кстати, где это тут и как долго я была в отключке?

Старушка сцедила часть своего варева в деревянную чашку, а остальное в литровую на вид бутылку. Оказалось, у зелья был очень красивый цвет — емкость была словно наполнена расплавленным жемчугом.

Я терпеливо дожидалась ответа, наблюдая как Халива, бодренько обошла стол и посеменила ко мне. С кряхтением присела на табуретку у моей кровати и протянула мне чашку.

— Пей.

Я покладисто кивнула и опрокинула в себя содержимое. Последовавшее за этим ощущение было похоже на разряд электрического тока в 220 вольт, пробежавшийся по всему моему телу. Сразу захотелось вскочить и начать прыгать, бегать и скакать по потолку. Я резко села и встряхнулась, с моих волос и в самом деле посыпались голубоватые искорки.

— Ух ты! Что это?

Ведьма удовлетворенно улыбнулась, глядя в мои удивленно хлопающие глаза.

— Это особый отвар, прибавляющий сил и улучшающий настроение. Лучшее лекарство от слабости и расстроенных чувств. И отвечая на твои предыдущие вопросы — ты в маленьком городке Сохи почти на самой границе между Кохрией и Аталазией. Сейчас вечер 23 сиурона. Ты проспала всего около пяти часов.

Я остервенело потерла лицо ладонями. Умыться хотелось зверски.

— Халива, а у вас тут где-то можно умыться?

Старушка понимающе кивнула и встала, посеменив обратно к столу, предварительно махнув рукой на дверь.

— Во дворе. Как выйдешь, справа бочка стоит под крышкой в ней вода как раз для этих целей. Только уж больно холодная.

Я отмахнулась от последних слов, натягивая свои, обнаруженные под кроватью, сапоги.

— Ничего. Чей не сахарная, не растаю. — И поднявшись, вышла. Прошла по короткому прямому коридорчику с еще двумя дверями расположенными симметрично справа и слева напротив друг друга. И толкнула, сбитую из тяжелых и толстых (видимо дубовых) досок, входную дверь. Оказавшись на небольшом крылечке, я с невероятным наслаждением вдохнула свежий чистый воздух. Красота! На улице стояла середина вечера, небо на западе горело пожаром заката и все окружающее казалось, имело розоватый оттенок.

С удовольствием поплескав в лицо действительно ледяной, аж до ломоты в зубах водой, я выпрямилась и потянулась до хруста в костях. Бусины, закрепленные на концах косичек, простучали по спине с мягким перезвоном. Я снова встряхнула волосами, наслаждаясь создаваемыми мелодиями, похожими на журчание родника.

Оглядевшись, я поняла, что Халива не просто польстила этому месту, она безбожно врала, назвав эти, дай Бог, двадцать низеньких и одинаковых деревянных избушек (жаль без курьих ножек), понатыканных как небо пошлет прямо посреди леса, городом. Для меня как для бывшего жителя мегаполиса это была деревня, причем самая глухая из когда-либо мной виденных. И все же в ней было свое очарование. Казалось, что если очень постараться, то здесь можно забыть о том, что за чахленьким забором есть другой мир с множеством людей и городов. Здесь было спокойно. Звуки леса органично сливались со звуками человеческого поселения — детским смехом, хлопаньем дверей, приветственными криками соседей. Я раскрылась на встречу этому умиротворению, жадно впитывая его, как губка, как неожиданно ощутила обжигающее любопытство, направленное на меня. Поспешив свернуть сети своего сознания, я открыла глаза и осмотрелась по сторонам и сразу же заметила стоящего напротив калитки с той стороны забора русоволосого парня в кожаных штанах и добротных сапогах, показавшегося мне странно знакомым. Я склонила голову к плечу, внимательнее его разглядывая. "Он и вправду мне знаком, — метались мысли — только выражение лица должно быть другим... испуганным..." Я вздохнула. Да я знала этого парня, не смотря на то, что так и не узнала его имени, мне запомнились его глаза, горящие страхом и восхищением, когда он смотрел на меня из-под телеги, когда я прикончила последнего из разбойников. Сын Торенга.

Смиряясь с неизбежным, я подошла ближе и, скрестив руки на груди, хмуро уставилась на парня своим фирменным взглядом. Многие мои знакомые говорили, что если мне потренироваться я наверняка смогу этим взглядом гвозди забивать. Ну, на счет гвоздей не знаю, а нервишки этому конкретному молодому человеку я потрепала уже изрядно и приходится добавлять во взгляд мягкое, но настойчивое ожидание начала разговора. Заговаривать первой я принципиально не хотела.

Неуверенно поозиравшись по сторонам, словно он стеснялся моего общества, парень заговорил.

— Здравствуйте... — заминка, вызванная ожиданием моей реплики, но так ее и, не дождавшись, он продолжил, со скоростью пулеметной очереди выстреливая слова. — Отец просил меня зайти проведать как у вас дела и спросить, не надо ли вам чего. Может, мы сможем вас как-то отблагодарить за то, что вы для нас сделали.

Он перевел дух и заинтересованно уставился на меня. Я задумалась. А действительно чем демон не шутит. Можно и стрясти с них компенсацию за моральный ущерб в размере...

— Мне нужно попасть в Университет, как минимум завтра. Это возможно?

Парнишка тут же счастливо загорелся.

— Да, многоуважаемая тиссэ. Возможно. Наш сосед завтра едет в Университет по деревенским торговым делам и если отец попросит, с удовольствием возьмет вас в компанию. Он выезжает завтра утром, через полчаса после рассвета. К полудню, если вы поедите, уже будите на месте.

Я мысленно прикинула расстояние. Да, деревушка и правда пограничная. С предложением этого молодого человека я была абсолютно согласна.

— Договорились. Скажи отцу, если он обеспечит мне поездку с комфортом до Университета, а моего коня хорошенько накормит, мы будем с ним в расчете.

Парень кивнул и уже собрался отвалить, когда я кое-что вспомнила об особенностях Мракова характера и решила оградить ни в чем не повинных людей от членовредительства.

— Эй, постой! — малец растерянно обернулся. — Осторожнее когда коня кормить будите, он у меня чрезвычайно агрессивный бывает порой. Вы ему руки в рот не суйте, он их откусить может.

Он вздрогнул и кивнул:

— Хор-р-р-рошо... — и, развернувшись, на нетвердых ногах пошел обратно.

"Хм. Надеюсь, он не останется заикой на всю жизнь. И надеюсь, Мрак будет вести себя прилично, не хотелось бы потом оправдываться перед семьей за некомплект конечностей у одного из ее членов".

Вернувшись в дом я обнаружила сразу две замечательные вещи. Первое — за время моего отсутствия Халива проветрила помещение, избавившись от противного запаха. И второе — на столе вместо котла и прочих травок обнаружился простой, но обильный ужин, что мне и было нужно. В полном благодарности молчании и под одобрительно-родительским взглядом старушки я умяла большую часть снеди, и, попросив разбудить на восходе, завалилась спать на собственноручно перестеленную кровать.

Город Университетов или просто Университет, встретил меня не слишком радостно, наверное, оплакивая так некстати закончившуюся хорошую погоду. Рассвет хоть и был ясным, но по сравнению со своими предшественниками, заставшими меня в пути, был демонски холодным. Пришлось переодеться в осмотрительно захваченные теплые кожаные непромокаемые штаны и куртку с серебряными заклепками и цепочками (просто мечта металлиста). Ближе к полудню, когда стал накрапывать дождь, пришлось залезть еще и под водоотталкивающий плащ с капюшоном, укутавший меня с ног до головы. Через час после полудня, когда мне и моему партнеру в пути удалось добраться, по раскисшей дороге до одних из ворот города, с меня потоками текла вода, и я мечтала только о теплой ванне, сухой одежде и сытном ужине. Сердечно распрощавшись с премилым соседом Риста — пожилым, веселым и увлекающимся дорожными байками Корном, скрасившим мое путешествие, я, сориентировавшись в названиях улиц, направила Мрака к одному из постоялых дворов, адреса которых мне посоветовали Вестия и Верих.

Место называлось "Магическая Искра" или просто "МагИра" и выделялось из общего числа подобных заведений тем, по словам Вериха, что вместо колокольчика оповещающего хозяина о том, что у него новый посетитель, там над вновь прибывшим рассыпался сноп ярких и безобидных магических искр. Владел им хороший знакомый моих приемных родителей — слабенький ведьмак Вальдер, что тоже было плюсом.

Сверившись с планом города, огнем горевший у меня в воспоминаниях после трехдневного его изучения, я за двадцать минут добралась до цели своего маленького квеста, мало интересуясь новым для меня городом и его жителями — встреченные мною субъекты мало поддавались опознанию, так как были закутаны в такие же, как у меня плащи. Что же на счет архитектурных изысков, которые я смогла разглядеть в полуденных дождливых сумерках, так ничего для меня нового я в такую погоду и не заметила — частично или полностью каменные дома в несколько этажей (всегда не больше пяти) с множеством статуй и барельефов. Если судить по этому и чистой и цельной брусчатчатой мостовой, то Университет город богатый, сытный и интересный, но в моем нынешнем состоянии меня это мало волновало.

Замаячившая невдалеке светящаяся магическая вывеска постоялого двора вызвала у меня шумный вздох облегчения. Наконец-то я отдохну по-человечески.

У широкого крыльца меня встретил расторопный аналог местного швейцара — паренек лет пятнадцати с чуть раскосыми зелеными глазами и вежливой улыбкой, предложивший позаботится о Мраке и переносе вещей в мои апартаменты. Устало кивнув, я сползла с показавшегося мне тот момент чересчур высокой и крутой спины моего коня и невнятно буркнув ему "Веди себя как приличная лошадь!", бросила немного ошарашенному парню серебрушку и неторопливо толкнула входную дверь, ныряя в тепло помещения. Как только я шагнула за порог, мне на плечи просыпались шипящие обиженной кошкой яркие искры, оправдывая название постоялого двора. В тот же момент все взгляды немногочисленных присутствующих обратились на меня, жадно обшаривая в поисках темы для разговора и обиженно натыкаясь на темный плащ с капюшоном, закрывающий меня с головы до ног. Если не считать хозяина сего благословенного всеми богами заведения за столами в зале сидело (условно) человек пять. Парочка рыжебородых гномов приканчивала кувшин с алкоголем, мужчина, явно маг, втолковывал нечто важное своему соседу неземной красоты, в котором я с удивлением опознала легендарного светлого эльфа, и молодой парень примерно моего возраста сосредоточенно сверлил взглядом стакан (на мое явление он единственный не отреагировал). Будь я в чуть лучшем настроении я бы рассмотрела своих соседей попристальнее (особенно эльфа и понятно почему!), но в данный момент у меня были кардинально иные приоритеты.

Подойдя к стойке, я тяжело уселась на высокий табурет и, скинув капюшон, призывно махнула рукой хозяину — среднего возраста мужчине с уже частично седыми волосами и шрамом через правую щеку. В ту же секунды предо мной почти волшебным образом появилась чашка горячего чая, которую я с удовольствием выпила залпом. Дождавшись пока я с удовольствием расстегну застежку тяжелого и мокрого плаща, мужчина вежливо обратился ко мне:

— Чего изволит почтенная тиссэ?

Я откинула со лба пару непослушных косичек и, тряхнув головой, с улыбкой кивнула.

— Во-первых, передать вам привет от старого Кота Майвара. — При этих словах глаза моего собеседника сперва удивленно расшились, а потом уголки губ дрогнули, намечая улыбку. — Во-вторых, комнату на пять дней. В-третьих, ванну. И, наконец, в-четвертых, ужин в номер. Это возможно?

Ведьмак на миг опустил глаза и в следующий момент радушно улыбнулся мне как старой знакомой.

— Конечно, тиссэ. У меня всегда найдется все для дочери моего друга.

Удивляться у меня уже не было сил.

— А, так вы знаете. Ну и отлично. Можете звать меня просто Сайфарема, безо всяких "тиссэ". — В этот момент в зал ввалились двое тяжело отдувающихся мальчишек, нагруженных моими вещами. — Так какой номер в моем распоряжении?

Мужчина хитро осмотрел мои нехилые пожитки и вытянул из-под стойки ключ с деревянной пластиночкой с выжженным стилизованным изображением искры. Протянул мне с лукавой улыбкой.

— Третий этаж. Второй номер справа. Надеюсь там, вам будет не тесно с вашей киской.

Я обворожительно улыбнулась, забрала ключ и, прихватив плащ, встала.

— Не сомневайтесь. Мы устроимся с наибольшим комфортом. — Пропела я на прощание и потопала вверх по лестнице, неосознанно прислушиваясь к сопению моих носильщиков за спиной. Все мое внимание было сосредоточено на общении с Шерханом — я рассказывала тьегру, как добраться до постоялого двора из-за стен города, и просила его быть осторожным. В городе магов ему пока не стоило попадаться на глаза местным жителям. Это в Ней'о люди привыкли видеть меня, выгуливающей опаснейшего хищника, а здесь могут быть проблемы.

Предоставленные мне апартаменты были весьма неплохими — широкая кровать со столбиками, на которой можно разместиться впятером (ли вдвоем с тьегром), массивный комод для вещей, прикроватная тумбочка, стол, два стула и кресло, зеркало в полный рост и сундук. Свободные участки пола везде прикрывали разномастные и на удивление чистые коврики. Главным достоянием я посчитала большое окно, которое я туту же распахнула и мысленно сообщила об этом Хану, и небольшая дверца справа, из-под которой медленно сочился парок — там определенна была такая вожделенная ванна. Повинуясь моему кивку, парни с наслаждением сгрузили мои пожитки на коврик возле комода и, получив вознаграждение в виде серебрушки на каждого, отбыли из моей комнаты на дальнейшие заработки, удовлетворенно улыбаясь. Как ни манила меня ванна, я волевым усилием заставила пока разложить свои вещи, уверенная, что после водных процедур и ужина двигаться мне не захочется категорически. К тому же мне не хотелось мыться в одиночестве и приходилось из-за пресловутых соображений безопасности дожидаться тьегра.

Я как раз успела заполнить одеждой два ящика комода и загрузить свой арсенал в сундук, как послышался тихий шорох, а потом увесистый удар об пол — это Шерхан наконец-то соизволил явиться. Не считая того, что с него ручейками текла вода, выглядел он относительно чистым (слава Создателю он избавился от своей детской привычки прыгать по лужам!) и мою постель он вряд ли испачкает.

— Ну, как добрался? — спросила я, закрывая окно.

Тьегр недовольна заворчал.

"Нормально. Только этот дождь меня доконал!"

— Не тебя одного. — С усмешкой отозвалась я, аккуратно регулируя температуру струи горячего воздуха, которой я высушивала его шкуру. Во время тренировок бывали прецеденты — несколько домашних слуг лишились некоторого количества одежды. Те обгоревшие лохмотья годились только на помойку. Но в этот раз к нашему обоюдному счастью все закончилось удачно. Встряхнувшись, тьегр без спросу забрался на кровать и развалился там во всю длину.

"Хорррошо-то как..."

Я завистливо фыркнула и принялась раздеваться — на кресле развалились забрызганные грязью штаны, влажная от дождя куртка и мокрая от пота рубашка. С каждой минутой ванна притягивала меня все больше.

— Скоро должны принести ужин. Веди себя тихо и прилично. И вообще лучше сделай вид что спишь.

"А может мне и правда вздремнуть? Тут так удобно..."

— Размечтался! — Я с ехидным удовольствие шлепнула его полотенцем по заднице. Тьегр обиженно рыкнул. — Эта кровать не для тебя, а для меня. А будешь и дальше наглеть, всю ночь проспишь на коврике возле двери или вообще на улице.

"Бессердечная женщина..."

— Шерхан — в моем голосе тоже появилось тихое рычание. Тьегр, прижав уши к голове, свернулся калачиком так, что стал похож на большую экзотическую подушку и сделал вид, что спит и только мерно вздымающиеся бока выдавали его.

"Молчу-молчу, характер мягкий..."

Хмыкнув на его брюзжание (прямо старик какой-то!), я, прихватив свежую широкую рубашку, пользуемую мною как ночнушку и полотенце, пошла в ванную. Комнатка оказалась маленькой. Она вмещала в себя только собственно ванну и небольшой столик со всяческими щетками, мочалками, мылом и местным аналогом шампуня, с более густой консистенцией, чем в моем мире. Все это мне было хорошо знакома, и я с острейшим удовольствием погрузила свою не до конца согревшуюся тушку в пленительно горячую воду. На следующие полчаса я в этом мире отсутствовала.

Из приятной полудремы меня вывел тихий стук в дверь и вежливый голос прислуги, принесшей, судя по всему, мой ужин.

— Тиссэ Сайфарема? Я принесла ваш ужин.

— Заходите и поставьте на стол. Я сейчас выйду. — Крикнула я в предусмотрительно оставленную приоткрытой дверцу ванной. Из основной комнаты послышался скрип открывающейся двери и тихие шаги, стук поставленного на стол тяжелого подноса и еще несколько шагов в направлении ванной.

— Вам нужна помощь...? — Голосок у девушки, появившейся в приоткрытой двери, был весьма звонкий.

— Нет, я сама справлюсь. — Я остервенело намыливала голову. — Можешь идти. Спасибо. Завтра разбуди меня в девять утра.

— Да, тиссэ.

Снова тихие шаги и стук закрываемой двери. Промыв голову я закуталась в сухое полотенце и, прошлепав босыми ногами по коврикам, самолично заперла входную дверь и положила ключ на тумбочку возле кувшина с водой для умывания.

По всей комнате от принесенного служанкой подноса разносились аппетитнейшие запахи. Даже Хан повел в ту строну носом и облизнулся.

— Ты сегодня уже ел. — Напомнила я его алчно блеснувшим глазам.

"Да..." — недовольно, словно я морю его голодом, буркнул он в ответ и, переместившись в ноги, чуть поскрипывающей под его весом, кровати, устроился поуютнее и погрузился в бдительную дремоту.

Пожав плечами, я поскорее приступила к поглощению восхитительно вкусной картошки с мясом и овощами, салата и двух яблок, запитых стаканом подогретого вина со специями. Расправившись с ужином, я переоделась в рубашку и, погасив освещение, нырнула под одеяло. Засыпала я с удовлетворенной улыбкой — я добралась до Университета хоть и с приключениями, но вовремя. Осталось только сдать вступительные экзамены, о которых я не смогла добиться ни слова не от Вестии, не от Вериха, не даже от Фарана. Но я не волновалась, просто знала, что все пройдет удачно, а моя интуиция меня никогда не подводила.

7

Утро следующего дня хоть и не радовало солнцем, как мне хотелось, но было не дождливым и не таким холодным как прошлый вечер. Проснулась я незадолго до деликатного стука служанки, оповестившей о том, что на дворе девять утра. Восхитительное ощущение оттого, что я наконец-то выспалась в мягкой постели и мне больше не надо никуда спешить, стало фундаментом для моего хорошего настроения на этот день. Так как прием учащихся в Университет начинался в полдень, у меня было достаточно времени, что бы понежиться немного в постели, привести в порядок растрепавшиеся косички, с которыми я была пока не готова расстаться, подобрать достойную и уместную одежду и аксессуары, спокойно позавтракать в одиночестве (не считая общества весьма общительного ведьмака) и отдать тьегру распоряжения и указания по поведению на этот день.

Расправившись со всеми этими делами, я поняла, что у меня еще осталось целых два часа, на то что бы побродить по городу и даже вовремя успеть в приемную комиссию.

Когда я приехала сюда прошлым вечером, мне было совсем не до разглядывания достопримечательностей, а как показала дальнейшая практика зря. Город университетов был великолепен и настолько неоднороден, что иногда в глазах начинало рябить от изобилия цветов, форм и размеров. В этом городе на одной улице спокойно сосуществовали монументальные и великолепные дворцы-замки местной аристократии и лавочки простых ремесленников и магов. Как я знала из рассказов моих опекунов, в этом городе живет семьдесят восемь процентов всех магов выпускаемых УВМА, и те лавочки могут принадлежать могущественнейшим магам, некоторые из которых держат подобные заведения только как дань традиции — у мага должна быть лавка, в которой он продает свои услуги. Хотя сегодня многие из магического сообщества и считают эту традицию пережитком прошлого, предпочитая заключать, несомненно, выгодные для себя сделки в комфорте собственных, не менее роскошных, чем у маститых аристократов, домах.

Планировка у этого города была кольцевой. Первое, внешнее кольцо. В нем в основном живут бедняки из немагического населения, или кротты и неудачники-маги. Во втором проживают преимущественно ремесленники, основное немагическое население и маги среднего эшелона. Третье или внутреннее кольцо сплошь застроено аристократическими особняками (во времена Империи каждая более или менее знатная фамилия считала своим долгом иметь свой дом в Университетах) и лавками наиболее преуспевающих магов. Четвертое кольцо, кольцо Университетов, в котором и расположены три знаменитейших высших учебных заведений Аманты — Университет Высшей Магии, Академия Прикладных Магических Наук и Школа высоких искусств, в которые стремятся попасть любой ценой, но счастливцев, как и подобает, бывает меньше чем желающих. И ваша покорная слуга, несомненно, мечтает войти в число первых, а не остаться в массе вторых. Последнее кольцо, именуемое также Кольцом Башни, собственно и состояло из Башни (именно так, с большой буквы), по сравнению с которой прославленная парижанка может показаться просто карлицей. Башня являлась своего рода дворцом, в котором жил управитель города, читай король, поскольку Университеты подчинялись Аталазии так же номинально, как и Ней'о Кохрии. Там же обретались все административные инстанции, начиная с приемной управителя и заканчивая коллегией золотарей. На самой вершине Башни были часы, невероятно огромные — из любого конца города можно рассмотреть, сколько времени (Биг Бен нервно курит в сторонке).

Мрак, казалось, еле переставлял копыта, но мы все же прибыли вовремя или даже немного пораньше, минут на десять. На воротах толстенной стены отделяющей второе кольцо от третьего, нас свободно пропустили, даже для порядка не окинув взглядом, трое охранников, подогревавших себя глотками из бурдюка в котором плескалась явно не вода. Пожав плечами, я проехала мимо, справедливо рассуждая, что забота о воспитании чувства долга у местных стражей порядка не моя проблема и вмешиваться я не имею никакого права.

Вдоль стены шла кольцевая дорога, которая по моим прикидкам опоясывала весь сектор.

Не заметить ворота, ведущие на территорию увма, мог только полный идиот, ... которых к слову туту была целая толпа. Парни и девушки примерно моего возраста слепо шарили руками по кованой ограде, совершенно не видя распахнутых всего в двух шагах ворот. Мрак остановился как вкопанный, почувствовав мою растерянность. В воротах, словно статуя, монументально воздвигался высокий худой бородач, неопределенно-среднего возраста, сквозь тонкие стекла очков внимательно наблюдавший за моими действиями. Кончики пальцев его рук, скрещенных на груди, самую чуточку светились бледно-голубым — мужчина явно поддерживал некое заклинание и все пристальнее присматривался ко мне. Я нервно сглотнула и крепче сжала вожжи. Конь тряхнул головой и выжидательно покосился на меня, словно спрашивая "И что дальше?".

— Вперед. — Шепнула я и сопроводила свои слова хлопком вожжей. Мрак слегка качнулся и медленно и торжественно пересек воображаемую линию, отделявшую Университет от дороги. Ворота остались позади и я, спешившись, уже вежливо раскланивалась с мужчиной.

— Доброго дня, гелириса. Мое имя Лорн — я местный смотритель. Оставьте вашего коня здесь, о нем позаботятся. А сами идите прямо по этой дороге, — он махнул рукой в сторону возвышавшихся зданий Университета — никуда не сворачивайте. Войдете в холл, а там висят указатели — не заблудитесь.

— Спасибо, не стоит беспокоиться. Я справлюсь. — Поблагодарила я, и в последний раз посмотрев на своих неудачливых товарищей, все пытающихся отыскать вход на ощупь и все же решилась спросить. — А что с ними такое? Почему они не могут войти?

— Они во власти заклинания и просто не видят вход. — Грустно произнес мужчина, поворачиваясь ко мне спиной и продолжая внимательно следить за входом. — Они не могут преодолеть несложную иллюзию, наложенную на ворота и ограду и, соответственно, не проходят первого испытания.

— Значит, я его уже прошла?

— Раз вы здесь, а не там, то определенно. — По его голосу я поняла, что он улыбается.

— А что с ними будет?

— К вечеру либо сами уйдут, либо стража разгонит, а вам бы я советовал поторопиться, прием очень скоро начнется.

Кивнув на прощанье затылку смотрителя, я махнула рукой Мраку и поспешила на свои вступительные испытания.

Холл УВМА встретил меня тишиной и светящимся объявлением "На вступительные испытания" и так же светящимися стрелочками, указывающими, что следует повернуть направо, в сторону чуть приоткрытой двери. Рассматривать внутреннее убранство холла я не стала, рассудив, что если мне удастся поступить, то на разглядывание у меня будет аж четыре года минимум, а если нет, то не стоит и душу травить. Не медля больше не секунды, я как можно увереннее зашагала вперед на встречу своей судьбе, четко следуя указаниям стрелочек.

В конце пути меня ожидало такое же светящееся объявление, что и в холле, только с надписью "Приемная комиссия" и стрелочка указывающая вниз. В искомом направлении обнаружились два молодых человека, по закону жанра — пухлый блондин, подпадающий под определение "живчик" и худой брюнет в стиле "таинственный незнакомец". Но в данный момент времени на их лицах ни живости, ни таинственности написано не было — только безмерная скука и недовольство своим незавидным, как мне показалось, положением. Оба они смерили меня одинаковыми взглядами "Кого, еще там демоны принесли?" и брюнет выдал мне листок и блестящее черное перо, а блондин, немилосердно растягивая слова, словно зевая, прогнусавил:

— Заполните опросный лист и перед экзаменом отдайте его приемной комиссии.

— А разве это не вы? — автоматически спросила я, хотя с первого взгляда на эту парочку знала ответ на свой дурацкий вопрос.

— Нет. — Буркнул, как отрезал, брюнет, еще больше насупившись, словно я наступила на его любимую, давно пестуемую мозоль.

— Но у меня нет чернил... — растерянно промямлила я (ну не рассчитывала я на заполнение всяческих бумажек).

Тяжелый сдвоенный вздох и вновь загнусавил блондин.

— Они вам и не нужны. Пока перо полностью не побелеет, в нем буде достаточно чернил для письма. — Когда он закончил, я уже сама была готова его задушить, только бы заткнут.

— Спасибо. Куда мне пройти для заполнения опросного листа?

В этот раз никто из них не соизволили даже ответить, только синхронно указали на дверь в конце короткого коридорчика. Я, кивнув на прощание, с удовольствием покинула эту "сладкую" парочку.

Указанная комната оказалась больше похожа на зал, по которому были беспорядочно расставлены десятка два столов в окружении стульев. Примерно две трети всех сидячих мест были заняты, плюс еще с десяток людей нервно расхаживали от стены до стены или просто тупо пялились в окно. Всего, по моим прикидкам, в помещении находилось человек пятьдесят — и парней и девушек было примерно одинаково. Я подсела к сосредоточенно скрипящему пером парню, примерно моего возраста, не забывающему хитро стрелять во все стороны глазами. Когда подо мной чуть скрипнул стул, юноша внимательнейшим образом меня оглядел, так что мне стало неуютно, и с удвоенной энергией застрочил в своем листке.

Стараясь больше ни на что не отвлекаться, я заглянула в опросник. Как я и предполагала это оказалась наитипичнейшая анкета — "Имя, Адрес, Возраст и т.д." коих в своей жизни я заполняла неисчислимое количество. Занятие хоть и пустяковое, но оно вырвало меня из реальности минут на десять.

Поставив последнюю закорючку-руну, я бегло просмотрела написанное — нет ли где ошибки, понятно ли все написано и прочие мелочи. Удостоверившись, что все заполнено должным образом, я отложила листок и принялась рассеяно наблюдать за своими невольными товарищами по несчастью. За время моего вынужденного "отсутствия" наша теплая компания пополнилась еще одной особой. Новенькая девушка поражала своей аккуратностью во всем и абсолютной незаметностью — она бледным призраком тихонько проскользнула в даже не скрипнувшую дверь из коридора, присела на самый краешек стула у дальнего стола, и нервно оглядываясь, быстро и бесшумно заскользила пером по бумаге. Я тихонько вздохнула и отвернулась. Интересно ей самой нравится такой образ жизни — тихой, незаметной и ненавязчивой?

Следующие, кто привлек мое внимание, была парочка, расположившаяся в абсолютно разных концах зала. Настолько противоположные и одновременно похожие, что это вызывало улыбку.

Она — высокая, с волосами медового цвета, пышной волной стекающей до талии, с фигурой настолько идеальной и женственной (на самую "женственную" часть ее фигуры пускали слюни почти все присутствовавшие в зале парни), что все прочие девушки могут пойти и тихо удавиться и огромными глазами шоколадного цвета, и чуть золотистой кожей. Вокруг нее неспешно прохаживались "поигрывая бицепсами" полтора десятка парней, на которых она царственно не обращала внимания.

Он — невысокий, худощавый, но не худой, просто не обладающий рельефными мышцами, с иссиня черными прямыми волосами, в которых то и дело мелькали абсолютно белые пряди. В его лукаво прищуриных глазах плескалось море глубочайшего синего цвета, а кожа была слишком бледной для человека. Он сидел за столом и с удовольствием общался с десятком восхищенно ахающих и охающих девушек, не забывая незаметно ощупывать и оглядывать "фронт работ".

И наверно только я одна заметила, что под их напускным безразличием друг к другу они скрывали немалую заинтересованность в таком любопытном оппоненте. Оба они, я уверенна, принадлежали к потомкам Старшой расы — она типичнейшая светлая эльфийка, он — столь же типичный потомок дроу, что объясняет слишком светлый цвет кожи (у чистокровных дроу она вообще серо-голубая) и неоднородный цвет волос. Как я понимала, сегодня здесь встретились два непримиримых соперника и не дай Создатель попадут они в одну группу со мной...ой, что там будет...!

От поиска еще одного какого-нибудь столь же колоритного персонажа меня отвлек чуть скрипнувший справа соседний стул. Я резко обернулась. Мой сосед по столу аккуратно пересел ко мне поближе, не забыв передвинуть и свою анкету.

— Любопытна парочка... — парень с ухмылкой кивнул на потомков Старших.

Я кивнула, с любопытством гадая, зачем он завел этот разговор и что ему от меня нужно.

— Надеюсь, мы с ними будем не в одной группе. Наблюдать за ходом их "военных действий" мне совсем не хочется. — И без всякого интонационного перехода. — Кармий Горонский. — Представился он и протянул мне руку.

— Сайфарема Камшен и я абсолютно с вами согласна — ответила я, пожимая его руку. Благо, что даже в сопредельных мирах этот жест означает одно и тоже.

— Приятно познакомится с еще одним адекватным человеком в этом зале.

Я обвела зал взглядом.

— А кого кроме меня вы имели ввиду?

Парень удивленно поднял брови и, пожав плечами, ответил:

— Себя естественно.

Я, не сдержавшись от такой самоуверенности, захихикала.

— Первое что я могу о вас сказать — излишней скромностью вы не страдаете.

Он склонился к моему уху и прошептал:

— Эта самая скромность иногда бывает вредной, а сам себя не похвалишь, никто этого не сделает. — Мы оба тихо засмеялись.

Непродолжительное молчание.

— Давно вы тут сидите? — по моим предварительным наблюдениям и выводам, могу сказать, что с этим Кармием общаться будет приятно — нам найдется о чем поговорить, но сейчас мне гораздо более необходимо выяснить некоторые волнующие меня вопросы, касающиеся комиссии и предстоящего экзамена. Думаю такому пройдошистому наглецу есть, что мне рассказать.

— Я пришел перед вами. Так что не очень... и если не возражаешь, может, перейдем на "ты"?

— Не возражаю. — Я искренне и дружелюбно улыбнулась. — Сама хотела предложить.

— Вот и отлично!

— Кстати, а за то время пока ты тут сидел кто-нибудь из кабинета — я качнула головой в строну небольшой дверцы, в противоположной ко входу стене, — выходил?

Кармий покачал головой и со странной смесью злости, любопытства и усталости, произнес.

— Нет. Никто не входил и не выходил. Все здесь присутствующие ждут, когда комиссия начнет прием. А они все тянут. У меня терпения, конечно, хватит прождать хоть до вечера, но некоторые, менее наделенные сим даром, могут не выдержать и устроить небольшой тарарам. — Он задумчиво оглядел все присутствующих, особо задержавшись взглядом на нервно расхаживающей у окна девушке с копной буйных рыжих локонов.

— Небольшой? — скептически хмыкнула я.

— Все зависит от того, насколько они владеют навыками контроля.

Я уже открыла рот, что бы добавить свой комментарий, как из маленькой двери, на которую с каждой минутой обращалось все больше взглядов, вышел среднего роста мужчина, в мантии густо-синего цвета и повелительно поднял руку, призывая к тишине мгновенно всколыхнувшихся поступающих. В тот же миг на зал упала тишина.

— Уважаемые абитуриенты, я рад приветствовать вас в стенах Университета Высшей Магии Аманты, и надеюсь, в следующий раз мы с вами встретимся на церемонии Встречи. Мое имя Тирах Лог. Я секретарь приемной комиссии. Прошу вас сдать мне ваши опросные листы.

Зашуршали многочисленные листы, и толпа молодых людей качнулись в его сторону. Когда я подавала секретарь свою анкету он скользнул по мне безразличным взглядом мгновенно превратившимся в остро-любопытный. Я дружелюбно улыбнулась и, развернувшись, направилась к своему месту, спиной чувствуя острый изучающий взгляд этого Тираха Лога.

Когда все прочие студенты так же расступились, секретарь аккуратно, листочек к листочку сложил анкеты.

— Вас будут вызывать по одному в произвольном порядке. Когда прозвучит ваше имя, входите. — И развернувшись, скрылся за все той же дверью. Как только раздался закрывающий щелчок, зал взорвался голосами — каждый хотел поделиться с окружающими своими впечатлениями. Не стал исключением и мой сосед.

— Как думаешь, скоро нас вызовут?

Я пожала плечами.

— Не знаю как на счет тебя, но со мной они медлить не будут.

Кармий от такого заявления весь аж подобрался. Толи самолюбие взыграло — "А почему это?", толи любопытство.

— С чего такая уверенность? — Ха, все же любопытство!

— Просто у меня очень любопытная биография. И они точно захотят расспросить меня поподробнее.

Парень так сильно подался вперед, что между нашими носами осталось расстояние буквально в полпальца (со стороны даже могло показаться, что мы целуемся).

— Расскажешь?!

— Всему свое время. — Я ехидно усмехнулась.

— Ну, пожа-а-алуйсто! — заканючил он.

— Неа. — я демонстративно отодвинулась. — В каждой девушке должна быть некая загадка.

Кармий фыркнул и закусил от обиды губу.

— Вредина! Я же изведусь предположениями! Тебе что, жалко, что ли?

В этот момент смотреть на это чудо без смеха было демонски трудно — само воплощение незаслуженно нанесенной обиды.

— Не дуйся! На сердитых воду возят! — от последнего высказывания он недоуменно округлил глаза, и я поспешила разъяснить. — У моего народа поговорка такая есть.

— Ааа. — протянул он, и мы замолчали. Через мгновение общую тишину прорезал громовой голос:

— Этьен Ролдит!

Тот самый паренек с примесью темно эльфийской крови легко поднялся со стула, ехидно подмигнул своим "подружкам" и, помахав всем ручкой, скользнул за заветную дверь. И снова установилась тишина, потянулись долгие минуты ожидания. Приблизительно через полчаса тот же голос вновь громыхнул:

— Аладрина Макгро!

Золотоволосая красавица изящно покинула столик и продефилировала в том же направлении, распространяя вокруг флюиды насмешливого высокомерия. Когда за ней закрылась дверь, в зале раздалось несколько завистливых вздохов. Если не о чем думать, то ожидание убивает.

У меня же тем для размышления было предостаточно. Для начала — правильно ли я предсказала поведение комиссии. Я точно не знала, могла ли их заинтересовать моя история, настолько, что бы они вызвали меня хотя бы в числе первой десятки. Но надеялась. Все же не часто к ним заносит приемную дочь, все еще хорошо известной в Университете, по Словам Вестии, преподавательницы-вампирши. Да и история как я попала к Майварам, должна быть комиссии интересна. Второй проблемой было — говорить ли им всю правду, часть ее, придумывать отредактированный вариант событий или вообще изложить душещипательную историю, сочиненную мною по дороге. Как раз когда я определилась что стоит лучше рассказать пока отредактированный вариант, не упоминая о том, что я из другого мира, а просто из других земель (по словам все той же Вестии, все попытки здешних мореходов переплыть океан, даже при помощи магии не увенчались успехом) вновь грянуло:

— Сайфарема Камшен!

В тот же миг, внизу живота, от бешеного выброса адреналина, все мои внутренности завязались узлом и нехорошо заворочались, во рту вмиг пересохло, а в голове застучали кузнечные молоты. Стараясь не показать окружающим как мне хре... очень плохо, я постаралась изящно подняться. Бросила прощальный взгляд на Кармия, который доброжелательно мне подмигнул, и на ватных ногах я направилась к двери, чувствуя себя, как идущая на эшафот Мария Антуанетта.

Как ни странно ничего примечательного в той комнате, в которую я попала, не было. Была она в половину меньше того зала, что я покинула. Справа — окно во всю стену, было единственным источником освещения. На полу выложен узор из паркетных дощечек. Все стены обиты панелями из темного дерева. Никаких излишних украшений, все строго и функционально. Закончив рассматривать обстановку я наконец опустила взгляд на комиссию — к моему глубочайшему сожалению тоже мало чем примечательную. На первый взгляд.

Прямо напротив меня (метрах в пяти, если быть точной) вальяжно развалившись в кресле, больше похожем на трон, за неприподъемным, даже на вид, столом расположился, судя по описаниям, ректор Университета — архимаг Аламир Дорей. Маг не только умелый и сильный, но и уникальный по своей природе. Гэлир ректор был абсолютным универсалом, то есть имеющим способность к абсолютно любому виду маги. Подобные ему, легко обращаются с Водой и Огнем, вмещают в себя Свет и Тьму и совершенно от этого не страдают — никаких помешательств и съехавших крыш. С момента основания Университета только маги этой породы и становились ее ректорами и, насколько я знала, сейчас таких магов на территории Аманты только трое. На вид моему будущему (надеюсь!) ректору было лет тридцать пять, ну или максимум сорок. Хотя из рассказов Вестии, бывшей его куратором во время его учебы в Университете на факультете Воды ему должно быть в два раза больше (неплохо сохранился старичок!). Глаза, цвета хорошей стали, были чуть прищурены и внимательно наблюдали за каждым моим движением. В уголках губ тщательно пряталась улыбка. По широким плечам рассыпались прямые каштановые пряди волос. Все телосложение за исключением не карликового роста скрывала просторная мантия серебристо-серого цвета, небрежно запахнутая, наподобие домашнего халата. Вобщем, приятный во всех отношениях мужчина.

Справа от нег за таким же столом сидели четыре декана факультетов, на которых я признаться честно так внимательно как на ректоре взгляда не останавливала. Отметила только что трое из них брюнеты, а один блондин и один из брюнетов либо злоупотребляет мучным, либо совершенно незнаком с физическими нагрузками. Проще говоря, был толстоват.

По левую сторону, за заваленным бумагами столом, располагался тот самый секретарь Тирах Лог, что осчастливливал нас своим присутствием в зале ожидания, как я мысленно его называла.

— Добрый день тассэ Сайфарема!

Оказывается голос у ректора, тоже был примечательный, таким только баллады под окном у любимой петь, или в его случае заклинания для (а может "от") нечестии (естественно, что ректор был мощнейшим боевым магом, положившим не одну сотню упырей). Ласкающий баритон так и вливался в уши. Будь обстановка несколько иной, я бы тут прямо и растеклась от удовольствия.

— Добр... — подобный писк просто не мог быть моим голосом! Я откашлялась. — Добрый день гэлир ректор! — вот это уже намного лучше.

— Что же поведайте нам, что привело вас в стены нашего Университета?

Я вздохнула и начала свой рассказ, тщательно продумывая каждое свое слово.

* * *

Гэлир ректор безмерно скучал. За те пятьдесят лет, что он возглавляет Университет, на вступительных испытаниях происходило мало интересных событий, достойных долгой памяти. И этот год не предвещал так же ничего необычного. Но законами Университета ясно сказано, что на этих демоновых испытаниях ректор присутствовать обязан. И ради всей этой тягомотины он каждый год почти на седмицу забрасывал дела, которые потом приходилось разгребать чуть ли не в авральном режиме.

Второй день приема только начался. Первые два абитуриента вызвали у Аламира только легкое любопытство и ничего более. С их родителями он был хорошо знаком и заранее знал об их приезде.

Когда потрясающе красивая Аладрина Макгро, новая студентка факультета Огня, вносившая своим несравненным обликом хоть какое-то разнообразие в эту рутину, удалилась, счастливо улыбаясь, настроение мужчины медленно, но верно поползло вниз к отметке "озлобленная депрессия". Он тяжело вздохнул и обратился к своему секретарю, а ныне и секретарю приемной комиссии:

— Кто там следующий, Тирах?

Тирах зашуршал бумагами, и очередной листок плавно спланировал на стол ректора. Он лениво взглянул на имя, написанное каллиграфическим почерком, какой у абитуриентов встречается крайне редко — "Сайфарема Камшен". Дальше читать он не стал.

— Ну и почему она? Ни фамилия не имя мне ничего не говорят, а вам уважаемые коллеги? — Аламир обратился к деканам, так же присутствующих здесь согласно регламенту. Они, так же как и он сам, ненавидевшие это практически бесполезное просиживание драгоценного рабочего времени, отрицательно покачали головами, даже не отрываясь от своих захватывающих занятий. Кто-то из них так и продолжал работать, кто-то бездумно пялился в потолок, кто-то сосредоточенно пережевывал очередное пирожное (и куда в этого водника столько влезает?), а кто-то усердно разрисовывал поля ведомостей всяческими абстракциями (сколько раз уже предупреждали воздушника, а ему все же опять придется переписывать ведомость).

Тирах усмехнулся. Только ему одному, похоже, это непотребство доставляло удовольствие.

— Фамилия и имя этой особы и, правда, нам всем не знакомы. Она не принадлежит не к одному из более-менее известных аристократических семейств. Но ее семья, несомненно, всем присутствующим известна. Особенно тебе Аламир.

Ректор с интересом подобрался.

— И кто же ее родители?

— На счет родителей ничего не известно, но вот в графе "Опекунство" указаны имена Вестии и Вериха Майвар.

В комнате повисла напряженная тишина. Все присутствующие повернулись к Тираху и недоуменно на него уставились. Декан водного факультета сделал мощное глотательное движение и ахнул:

— Вестия Майвар? Не может быть?! — этот его полу-всхлип полу-вскрик остальные деканы поддержали согласным гулом, а ректор с недоверием вчитался в лежащий перед ним листок. Убедившись в праведности этой информации, он заинтересовался еще больше. Своего куратора он помнил очень хорошо и признаться честно никак не мог понять, что толкнуло такую особу как она на такой не свойственный для нее шаг. Как он знал, она души не чаяла в своем супруге и сыне и весьма агрессивно относилась к попыткам вторжения в их частную жизнь, а тут опекунство над совершенно незнакомым человеком... Хм, в этой Сайфареме должно бы нечто необычное. Его внутренний голос буквально вопил от желания поскорее с этой девушкой познакомится поближе, а магическое чутье, подсказывало, что если сия тассэ поступит (в чем он признаться и не сомневался), то слегка однообразная жизнь Университета, преподавателей и его самого очень сильно изменится.

Аламир предвкушающе улыбнулся и расположился в своем кресле поудобнее.

— Зови. — Коротко бросил он Тираху.

Через пару минут пред приемной комиссией предстало настоящее чудо, только одним своим внешним видом производившее неизгладимое впечатление. Высокая девушка, с копной волос, заплетенных во множество тонких косичек. Цвет волос у корней почти черный постепенно светлел, и самые кончики были золотисто-желтого цвета. На каждой косичке были закреплены несколько серебреных бусин, при ударе друг о друга издававших мелодичный перезвон. Карие проницательные глаза внимательно осмотрели каждый палец комнатного пространства, после также усердно рассмотрели (можно даже сказать без всякой магии просканировали) членов приемной комиссии, больше всего задержавшись на ректоре. Легкая насмешливая улыбка чуть приподнимала уголки рта. Великолепную фигуру не скрывала, а даже подчеркивала одежда — штаны из черной кожи, оставляли весьма мало пространства для фантазии, темно-синяя бархатная рубашка с воротничком-стоечкой, расшитым золотистыми нитями, тугой корсет, явно с тонкими металлическими полосками для защиты и черная же короткая куртка с серебряными заклепками на плечах и локтях. Обута эта абитуриентка была в сапоги до колена на высоких каблуках. Последним штрихом в этом поразительно дерзком и невероятно притягательном и загадочном облике были золотые серьги в форме широких колец, ловивших блики солнечного света из окна.

Ректор мысленно ликовал, внешне сохраняя каменное спокойствие. Еще не один абитуриент на его памяти не позволял себе такой вольности в одежде, но Аламиру это даже нравилось. Такая студентка, наконец встряхнет это застоявшееся болото так, что, он был уверен, им не скоро выпадет возможность спокойно выспаться. Насколько ректор знал своих деканов они сейчас все просто в шоке, за исключением, пожалуй, только Элеста. Этот пронырливый и ехидный огневик уже, несомненно, мысленно потирает руки от удовольствия — такой типаж может поступить только на Огненный Факультет. Его студентов можно отличить даже без вступительных испытаний — по пламени, бушующем в глазах каждого мага огня. И у этой девушки его было в избытке. Но ясности в дело об опекунстве все это не вносило, хотя кое-какие предположения у Аламира уже появились, и начало разговора он решил взять на себя, тем более что есть протокол проведения подобных мероприятий (что б демоны в преисподней драли того, кто его изобрел!).

— Добрый день тассэ Сайфарема! — в эту фразу, он постарался вложить все свое ей восхищение и отчетливо заметил, как девушка слегка передернулась, стряхивая наваждение его голоса, и ответила. Точнее попыталась ответить. Для этого ей пришлось справиться со своим собственным голосом, который в конце концов оказался весьма приятным.

— Добрый день, гэлир ректор!

А Аламир старался сдерживать желание потереть ладони от удовольствия — девушка оказалась неробкого десятка, смышленой и смогла справиться с непредвиденной ситуацией (честное слово, ректор не имел никакого отношения к ее проблемам с голосом... ну, почти никакого!). Итак, прекрасно! Можно продолжать беседу дальше.

— Что же поведайте нам, что привело вас в стены нашего Университета?

Девушка тяжело вздохнула и начала рассказывать свою историю, и с каждым ее словом Аламиру все тяжелее было удерживать маску непоколебимого спокойствия. Рассказ Сайфаремы не был ложью — вранье он бы почувствовал сразу. Нет. Она умело исказила факт своего появления в доме своих опекунов и совсем ничего не сказала о том, каким собственно образом она попала на ту гору и почему ей (девушке, а не горе) понадобилась лекарская помощь. Дальнейшие события — как она обживалась в новом доме, обучалась и прочее, было правдой, хотя тоже изобиловало недомолвками. Любопытство в душе ректора затачивало когти, приготовившись рвать его на части, если он не сможет узнать правду — ужасный его недостаток, который он за свои восемьдесят шесть лет так и не смог в себе искоренить. И одновременно то достоинство, что и позволило ему прожить так долго. А абитуриентка уже закончила свое повествование и, переведя дух, вопросительно смотрела на ректора, как, впрочем, и вся приемная комиссия. В комнате повисло молчаливое ожидание, а ректор продолжал думать.

Узнать правду, и разобраться в этой загадочной истории было для Аламира необходимо. И не только ради забавы и удовлетворения его любопытства, но из соображений безопасности и для того, что бы лучше понять нового студента. Но если она не рассказала правду сразу, то возможно в этом есть тайна, от которой зависит чья-то жизнь и вероятно даже что ее собственная, а значит переспрашивать сейчас не имеет смысла. Он позволил себе легкую усмешку и пронзительный взгляд в сторону девушки. От этого она слегка побледнела, но гордо вздернула подбородок, как бы говоря "Я вас не боюсь!". Да, он как всегда оказался прав. Лучшим выходом было бы отложить продолжение этого разговора, на некоторое время и провести его, когда она немного пообвыкнится в Университете. И в следующий раз общаться они будут наедине.

А сейчас пора возвращаться к протоколу проведения вступительных испытаний, который кажется уже начал довольно явственно трещать по швам от столь долгого молчания главного действующего лица (ректора в смысле).

— Хм. То есть вы хотите поступить в Университет только для того, что бы научиться контролировать свои возможности? Если это единственная причина, то мы не будем вас задерживать, и вам стоит чуть позднее подать документы в Академию Прикладных Магических Наук. Там вас обучат полному контролю.

Ректор смотрел только на нее и заметил, как девушка побледнела и сжала зубы от еле сдерживаемой злости. Это было еще одним маленьким личным ректорским испытанием этой абитуриентки. Ему было интересно, как она поведет себя в этой ситуации и сможет ли сдержать свои чувства. А еще, не глядя на своих коллег, он легко чувствовал их неприкрытое удивление и отчаянное желание декана факультета Огня "наплевать на все приличия и прямо сдесь начистить ректорской сволочи рожу, чтоб не спроваживала великолепных студентов" (последнее цитата из мыслей декана). В таких обстоятельствах удерживаться от недостойного смешка было невыносимо тяжело.

Тем временем Сайфарема на миг прикрыла глаза и когда вновь встретилась с взглядом ректора, там не было заметно и тени бушевавшей бури, только тлели до поры угольки.

— Мое желание контролировать свои способности не основное, но именно оно и привело меня сюда. — Ее голос не дрогнул, зато передернулись все кроме ректора от северного ветра скользнувшего в комнату вместе с ее словами.

— Если так, то вы все еще не ответили на поставленный вопрос.

Девушка обежала взглядом комнату, внимательно рассмотрела узор на паркете у себя под ногами, закусила губу и, наконец, собравшись с мыслями, ответила.

— Я хочу познать всю глубину своих способностей, научиться чувствовать, подчинять и создавать тончайшие колебания магии. Я знаю, что смогу научиться всему. Я хочу стать магом.

Ректор был крайне удивлен таким ответом. Уж слишком он не вязался с тем образом, что сложился у него в голове. Придется кое-что потом пересмотреть, а сейчас стоит уточнить:

— И для чего вам становится магом?

— Чтобы вернуть равновесие в мир.

Вся приемная комиссия, не только ректор, подобралась. Таких заявлений абитуриенты на вступительных испытаниях не давали никогда. Кто-то жаждал признания, кто-то хотел продвигать магические науки, изобретать новые заклинания, кто-то стремился к власти — всякое говорили абитуриенты, только врать они не могли. На всю комнату было наложено мощнейшее заклинание правды — у незащищенных специальными амулетами (стоит ли говорить, что у всех членов комиссии они были?) просто не возникало и мысли что бы покривить душой.

Несмотря на всеобщее оживление, вызванное последним заявлением абитуриентки, только ректор заметил, что когда девушка говорила, ее глаза на миг застила непроглядная тьма и что это могло означать, он не хотел даже думать. Боялся спугнуть встрепенувшуюся вновь надежду.

— Достойная причина. — Кивнув, промурлыкал ректор, не давая даже рта открыть взволнованным коллегам. И повернувшись к Тираху. — Приступайте ко второй части.

Быстрее всех успокоившийся, в свете общей флегматичности характера, секретарь бодро кивнул и, встав из-за стола, направился к Сайфареме. Вежливо подвинул ее в сторону и, приложив руку к светлому кругу на паркете, легонько толкнул его чистой силой, и быстро убрав руку, вернулся за свой стол. Как только он сел, из пола медленно вращаясь, стала подниматься Сфера диаметром в два локтя, словно свитая из туманных нитей. Вокруг нее несинхронно вращались два кольца большего размера.

В глазах девушки боролись страх и любопытство.

— Эта Сфера предназначена для определения ваших магических способностей. К какой стихией вы можете повелевать, и дана ли вам возможность оперировать Светом или Тьмой. А так же мы сможем приблизительно узнать размер ваших способностей. — Мягко успокаивая, произнес огневик. — Для прохождения испытания вам нужно положить руки на поверхность Сферы и по возможности снять все психобарьеры и щиты, если таковые имеются.

Элест со своими студентами был всегда вежлив и внимателен. Представители же других факультетов не могли заслужить хотя бы его одобрительного взгляда, даже если спасли бы ему жизнь.

— Зачем? — напряженно спросила девушка.

Ответил ректор.

— Это будет лучше для вас. Сфера просканирует и через все барьеры, но неприятных ощущений будет в сотни раз больше.

Сайфарема кивнула и, закрыв глаза, бесстрашно положила руки на поверхность Сферы. Кольца начали вращаться все быстрее, постепенно сливаясь в сплошную сероватую дымку вокруг густеющей Сферы. Очень медленно эта дымка начала подниматься вверх по рукам девушки, обвивая их как две змеи. На мгновение они замерли на ее плечах, а затем одна скользнула в сердце, а другая обвилась вокруг головы, проникая в сознание и разум через глаза. Все правильно, силой мага повелевает не только разум, но и чувства — сердце. Абитуриентка успела только удивленно то ли всхлипнуть, то ли вздохнуть и замерла не в силах пошевелиться, пока Сфера не закончит со сканированием.

Вся приемная комиссия застыла, с нетерпением ожидая итогов. Один только Аламир был спокоен и не проявлял такого болезненного интереса — результат стал ему известен в ходе беседы и в нем он не сомневался. И еще наверно Элест, отличавшийся хорошими аналитическими способностями еще во время своей учебы в Университете.

Наконец, когда напряженную тишину комнаты, уже казалось можно резать ножом, Сфера басовито загудела и затряслась, увеличилась в два раза, а затем из нее наружу попеременно хлынуло две волны — непроглядной Тьмы, где ощущаешь себя маленьким непослушным ребенком под взглядом строгой матери и обжигающего Огня, такого горячего что казалось, вдохнув хоть раз, выгоришь весь изнутри. Такой всплеск означал две вещи. Первое — Сфера не смогла удержать то количество силы, что было в девушке. Второе — это автоматически означало зачисление в Университет, потому что отпускать такого мощного необученного контролю мага в город комиссия не могла согласно одному из законов Университетов.

Когда последняя, огненная, волна схлынула, пришла в себя и девушка. Она чуть нахмурилась, и ректор буквально услышал, как с грохотом встали на место ее психо-ментальные щиты, отсекая ее и так еле слышные мысли и эмоции. Восстановив свою защиту, она, наконец, с любопытством посмотрела на приемную комиссию, почему-то демонстративно игнорируя взгляд Аламира, который, он мог поспорить на свое место ректора УВМА, она чувствовала. Внезапно на ее губах мелькнула легкая усмешка, и она перевела взгляд в пространство между стульями деканов. Заинтересовавшись, что же в виде его коллег могло так рассмешить теперь уже почти студентку, Аламир внимательнее присмотрелся к ним. И сам не смог удержаться от мимолетной ухмылки — слишком уж выразительные у них были гримасы, изображавшие палитру эмоций от испуганного удивления (стадия — почти обморок) до благоговейного восхищения (стадия — почти полное отупение). Если бы у ректора была возможность сделать слепки этих рож, он бы весьма обогатился, продав их как заготовки для масок в театр. Но, к сожалению, деканы еще были нужны ему адекватными для дальнейшего приема студентов, так что придется выводить их из ступора.

— Уважаемые коллеги, — его собственный голос прозвучал как гром среди ясного неба и кое-кто из деканов дернулся, приходя в сознание, — мне кажется, вопросов к студентке Сайфареме Камшен у комиссии больше нет?

Он особенно выделил голосом слова "студентка" и "нет" и деканы вразнобой, но довольно усердно закивали, молчаливо заверяя, что вопросов к этой студентке они уже не имеют и всесторонне поздравляют ее с зачислением в Университет Высшей Магии Аманты.

— Чтож, замечательно. Я вас поздравляю Сайфарема — вы официально стали студентом УВМА и насколько я могу судить по результатам сканирования, — ректор перевел взгляд на Сферу, в которой перемешивались черные и багрово-красные полосы — будете зачислены на факультет Огня к магистру Элесту Онеру. — Огневик дружелюбно ей кивнул, и она тоже ответила улыбкой и кивком. — Так же вы будите изучать надстихийную магию на кафедре Тьмы. Еще раз поздравляю!

Аламир встал со своего стула и протянул руку, якобы для рукопожатия. И когда она, сделав два неуверенных шага, с сомнением вложила свою руку в его, он неожиданно развернул ее (ладонь в смысле) и запечатлел на тыльной стороне легкий поцелуй, неотрывно следя взглядом как меняется выражение лица студентки — от растерянного к удовлетворенно-предвкушающему. Едва заметная дрожь ресниц сообщила ему, что игра началась.

Отпустив руку Сайфаремы и не обращая внимания на неэстетично отвалившиеся челюсти своих коллег, он сделал сложный пас рукой и в противоположной окну стене, с тихим скрипом отъехала в сторону одна из панелей, открывая вход в еще одну комнату, через которую всегда и выходят новые студенты Университета.

— До встречи! — шепнул он, все еще продолжая стоять и пристально смотреть ей в глаза.

Смелая усмешка и немного шутовской поклон:

— Спасибо, гэлир ректор! — Она медленно выплыла из комнаты, и стенная панель вернулась на место. Ректор же опустился в кресло и задумчиво пару минут смотрел ей в след, представляя какое его ждет развлечение на протяжении четырех лет минимум.

Деликатное покашливание секретаря вырвало его из мечтаний и вернуло в суровую действительность. Он тяжело вздохнул и, отодвинув все мысли связанные с Сайфаремой Камшен подальше, вновь развалился в кресле.

— Так кто у нас следующий, Тирах?

8

Утро первого танатира встретило меня хмурым, затянутым сплошными серовато-синими тучами небом и мелким моросящим дождиком. Но, не смотря на это, настроение у меня было самое солнечное и вполне способное заменить мне острую нехватку ультрафиолета в последнюю седмицу (с тех самых пор как я приехала в Университеты солнце показывалось всего пару раз, и то только на несколько минут). Сегодня у меня был чрезвычайно важный день — через несколько часов состоится церемония официального зачисления новых студентов в УВМА или просто церемония Встречи, где будут оглашены окончательные списки студентов этого года. И я стану учащейся этого славного заведения, на самых что ни на есть законных основаниях.

За те четыре дня, что я прожила в городе, я обшарила его если не полностью, то вся его легко доступная часть мне была теперь знакома (и знакомых признаться прибавилось!). Я все еще поражалась его размерам, его архитектуре и его жителям в особенности. Они относились абсолютно спокойно, например, к тому, что какой-то маг, внезапно застыв столбом посреди улицы, начинал что-то бормотать и размахивать руками ("концентрационные пассы" так мне позже объяснили). Немагическая часть населения переходила на другую сторону, но не из-за опаски, а чтобы не мешать плетению заклинания. Коллеги же мага в начале устраивали небольшой консилиум, обсуждая "способы закрепления основательных узлов" и "степень многомерности плетения", а затем, раскритиковав или взяв на заметочку, так же отходили в сторону. Я же каждый раз замирала с неэстетично отвисавшей челюстью, старательно сглатывая слюни зависти ("Тоже так хочу!!").

Все это время я жила в "МагИре" и основательно сдружилась с ее хозяином Вальдером и его милой семьей — жена Тоба закармливала меня всевозможными вкусностями, а милые, кукольного вида девочки-близняшки Ирда и Мирда, веселили одним своим видом. Они были в том необычайном возрасте, когда ребенка интересует все вокруг, и он выстреливает вопросы по тысячу штук в минуту, на зависть любому автомату. У сестер было еще двое старших братьев, но о них я слышала только то, что они оба моряки и сейчас плавают на неком торговом корабле под названием "Поющий Левиафан". И Тоба еще горевала, что их контракт заканчивается только через год, а в том районе, где они плавают, по слухам кишат пираты. Сам Вальдер относился ко мне как к еще одной дочери и всегда дожидался моего возвращения из блужданий по городу, даже если я приходила далеко за полночь. И одним из его плюсов было то, что как бы поздно я не приходила, он никогда не пилил меня по поводу "где ты шляешься?" и "ты хоть представляешь, сколько времени?", а только счастливо вздыхал, понимая, что со мной все в порядке и, пожелав спокойной ночи, сам шел спать, оставляя зажженную свечу возле тарелок с едой, если я пропускала ужин.

С Вестией и Верихом я общалась только один раз, когда Вальдер милостиво разрешил мне воспользоваться его хрустальным шаром для дальноречи — местным аналогом телефона, созданного для слабых магов или ведьм и ведьмаков, не имеющих особого дара. Устройство было весьма примитивным — нужно было, только обхватив бока шара размером с голову среднего человека, руками и сосредоточенно подумать о человеке, с которым хочешь пообщаться, при условии наличия у этого человека его шара, а дальше магия шара работала сама. Уже через пару мгновений вы могли свободно общаться. Настраивалась я на Вестию и все время разговаривала только с ней, ощущая, что Верих находится где-то рядом с женой и благодаря тесному телепатическому каналу, существующему между супругами, слышит весь наш диалог. Женщина была крайне рада, что я поступила в Университет Высшей Магии и по ее словам она ни на мгновение в этом не сомневалась. С замиранием сердца я рассказала о случае на дороге и о том, что я убила шестерых пусть и разбойников, но живых людей. После этого моего рассказа я почувствовала замешательство женщины, а затем она медленно заговорила, уговаривая, что у меня не была иного выбора. Голос ее звучал как-то глухо, а между словами иногда были слишком длинные паузы, по которым я поняла, что вампирша повторяет мне то, что говорил ей Верих. Женщина знала, что ее супругу я в таких вопросах верила чуть больше. Я сделала вид что поверила и успокоилась, хотя где-то глубоко осталось сомнение, имею ли я, простая студентка, право распоряжаться в этом чуждом для меня мире кому жить, а кому умирать. Дальше разговор ровным счетом превратился в монолог Вестии дававшей мне советы и распоряжения о том, как себя вести, что делать и где, как думать и о чем и чуть ли не как дышать и где. Я мысленно успевала только пару раз угукнуть в перерывах ее мысленного словесного извержения. Но, не смотря на общую бредовость советов, среди них проскочили несколько достойных внимания, касательно расположения некоторых магазинов, лавок и прочих товарных мест. Через час я стала замечать, что глосс Вестии звучит все глуше и женщина сказала что у заклинания заканчивается сила. Последнее что она успела мне сказать, это то, что остатки моих вещей они вышлют мне через пару дней, что бы они дошли до меня, когда я уже буду официально зачислена в Университет. Я лишь успела крикнуть "Спасибо!" когда шар, в молочное сияние которого я все это время вглядывалась, медленно потух. Вальдер немного поворчал, о том, что шару теперь придется набирать энергию пару дней, а я сделала вид, как сильно раскаиваюсь, хотя мы оба знали, что это только игра "Грозный родитель и раскаивающаяся дочь", ведущаяся к нашему обоюдному удовольствию.

В общем и целом эти пять дней я прожила как в сказке опьяненная успешным поступлением и небывалой доселе свободой. Единственной ложкой дегтя в этой бочке меда были мысли об одной особе мужского пола, особого внимания которого я удостоилась. Естественно я говорю не о настойчивом поклоннике материализовавшимся неожиданно из воздуха (хотя в городе Университетов бывало и такое), а о гэлире ректоре Аламире Дорее. Судя по его азартно блестевшим глазам, он ни на секунду не поверил в рассказанную мною историю, а если и поверил, то у него остались на мой счет громадные сомнения, которые он, так же судя по глазам, постарается развеять в ближайшее время. После сегодняшнего дня и моего официального зачисления, вслед за которым он станет хозяином моей судьбы на целых четыре года. И как ни прискорбно, я так и не могла определиться со своей гражданской позицией по вопросу доверия к ректору. Волновать своими терзаниями окружающих или тем паче приемных родителей я не собиралась, так что приходилось терзаться в одиночестве, бегая по замкнутому и хорошо известному кругу размышлений, опасений и стереотипов "начальник — лицо не заинтересованное в ваших эмоциональных страданиях". Так до конца и, не определившись, я решила, что буду соображать по ситуации.

Но вернемся в первое танатира. В день церемонии Встречи. Утро началось как обычно с громкого стука в дверь моего номера и ласкового голоса Тобы, возвестившего о наступлении долгожданного дня. Я резво вскочила (что в обычный день было для меня неестественно — я большая любительница понежиться в постели с утра) с кровати и понеслась мыться, перепрыгнув развалившегося на дороге недовольно ворчавшего тьегра.

К слову сказать, Шерхан все то время пока я исследовала город, занимался примерно тем же, только круг его интересов распространялся в основном за стенами города и включал в себя изучение видов живности пригодной в пищу для моего котика. Иногда он сопровождал меня, когда я отправлялась в особо опасные районы города, расположенные на брегах Теплого озера, самого большого и глубокого во всей Аманте (местный вариант Байкала). И за все это время он ни разу не попался на глаза не одному жителю города. Точнее...после той единственной встречи наглый грабитель уже вряд ли кому-то что-то расскажет. О допросе мертвеца профессиональным некромантом, коих к слову в Университетах было немало, я старалась не думать.

После принятия ванны и быстрой просушки волос, передо мной встала самая извечная из всех женских проблем: "Что мне сегодня надеть?". Знающие люди поймут, что это вопрос весьма серьезный, так как нужно произвести благоприятное впечатление и к тому же кардинально отличаться от того образа, что был создан на вступительных испытаниях. Соответственно я сразу отказалась от брюк и обратилась к своим немногочисленным платьям и юбкам. Перемерив с дюжину комбинаций, с юбками и различными блузками, я отмела и этот вариант. Остались только платья, на которых остановлюсь подробнее. Было у меня их четыре. Первое, мое самое любимое, из изумрудно-зеленого бархата, с квадратным вырезом и великолепной вышивкой по подолу из клиновых листьев. Второе, тоже бархатное, но уже густо синего цвета с узкими рукавами и отделкой по краю белым шелком и с белыми манжетами, в котором я себе порой напоминала примерную школьницу. Третье голубое из легчайшего шелка без рукавов и с небольшим круглым вырезом. Поколебавшись, я отложила его в сторону, как неприемлемый вариант, ввиду его частичной прозрачности в определенном освещении. И, наконец, четвертое, из матово поблескивающей парчи, закрывающее меня от шеи и до носочков туфель тяжелыми складками шуршащей юбки, но с потрясающей россыпью нашитых на отделанный серым кружевом лиф мелких черных жемчужин. Выбор был не велик, но дьявольски труден. И изгрызть бы мне все с таким трудом выращенные и лелеемые ногти, если бы не чудо.

Когда я уже была готова влезть в привычный зеленый бархат, раздался скромный стук в дверь. В начале я насторожилась, но, взглянув на блаженно дремлющего под кроватью Хана, куда негодник забрался, прячась от моих метаний по комнате, я расслабилась. Натянув светлый шерстяной халат, и потуже затянув его пояс, я открыла дверь. С той стороны стоял нездешний мальчик-посыльный и на вытянутых руках держал сверток, перевязанный розовой лентой. Я вопросительно вскинула брови.

— Да?

Мальчик откашлялся и ломающимся голосом спросил:

— Вы тиссэ Сайфарема Камшен?

Я кивнула.

— Чего угодно?

Посыльный расплылся в широченно улыбке и чуть выше поднял руки со свертком.

— Вам посылка, тиссэ.

Я пошире распахнула дверь.

— Заноси.

Мальчик торжественно перенес сверток через порог с таким видом, будто это подушка с императорской короной и водрузил его на стол. Я закрыла дверь и принялась развязывать ленту. Развернув оберточную бумагу, я удивленно ахнула, а мальчик протяжно присвистнул. Внутри оказалось платье. Причем не просто, а именно ПЛАТЬЕ. То самое, в котором я пойду на церемонию Встречи. Оно было именно таким, каким я хотела — строгим и изысканным: струящийся черный шелк, длинные рукава-фонарики с манжетами, оставляющие на виду только пальцы, аккуратный вырез лодочкой с отделкой серебром и поясом также вышитым серебром.

— Какая прелесть! — я не смогла сдержать восторга и, прижав наряд к груди, закружилась по комнате.

Мои восторги прервало тактичное негромкое покашливание. Я недоуменно застыла, совершенно забыв, что в комнате помимо меня есть еще кто-то. Мальчик-посыльный робко протягивал мне плоскую коробочку, обтянутую черным бархатом и прикрытую сверху прямоугольником письма.

— Что это?

От только что пережитой эйфории я существенно потеряла в интеллекте. Мальчик аккуратно положил коробочку рядом с обрывками бумаги и ленты на столе.

— Это вторая часть посылки.

Для него совершенно очевидный факт.

— Ага, спасибо. — Продолжая основательно тормозить, я, отложив платье на кровать, бросила парню серебрушку и, прикрыв дверь, подошла к столу. Первым я решила распечатать письмо, надеясь, наконец, узнать кому я обязана такой щедростью.

На листке было всего несколько ровных строк текста написанных быстрым, летящим почерком:

" Дорогая Сайфарема!

Прими мои искренние поздравления с поступлением в Университет. Я в тебе ничуть не сомневался! Думаю, мой подарок придется весьма кстати и ты наденешь его на церемонию Встречи. Я знаю, что ты скажешь, что мне не стоило так тратиться, но покритиковать мою расточительность ты сможешь и позднее, как и поблагодарить. Сейчас же, надевай этот наряд и веселись, малышка!

С любовью

твой старший брат!"

На глаза неожиданно навернулись слезы, и я прижала бумагу к груди. Было чертовски приятно, что Фаран обо мне не забыл и даже прислал такой необходимый подарок. Мужчина, как я знала, уехал на встречу со своим экс-учителем всего через пару дней после меня. Сейчас он находился на полпути в Асвию, выехав даже раньше намеченного срока, по причине мне не известной.

Оторвавшись от сентиментальных размышлений, я взглянула за окно на часы Башни, отлично отсюда видимой и, помянув на исконно русском себя, подарок и весь мир принялась лихорадочно переодеваться, абсолютно забыв открыть маленькую коробочку.

На мне платье смотрелось еще потряснее, словно было сшито как раз под мою особу. Не смотря на очень скромные фасон и отделку, обтягивающий как вторая кожи лиф и юбка, при каждом шаге четко обрисовывающая ноги, оставляли очень скромное место для фантазии. Осмотрев себя в зеркале, я возблагодарила Создателя и Вериха с его ежедневными тренировками, изваявшими из меня "девушку без комплексов" в плане фигуры. Я еще немного покрутилась перед зеркалом и присев на трехногую табуреточку, принялась наносить боевой раскрас, одновременно прикидывая, что мне сделать с волосами. На то что бы расплести косички мне катастрофически не хватало времени и я уже начинала ощущать как в животе разворачивает свое скользкое тело паника.

От стука в дверь я размазала по щеке тушь, моментально превратившись в жалкое подобие Пьеро.

— Д'хассе! Да?!! — нетерпеливо рявкнула я на дверь, мысленно вопросив небеса какого... этого самого, там несет.

За дверью зашуршали, и тонкий голосок невнятно промямлил:

— Тиссэ Сайфарема, это Лорда. Госпожа Тоба просила меня узнать, не нужна ли вам помощь?

Я задумалась на мгновение.

— Как у тебя с прическами?

— Многие говорят, что у меня это получается просто изумительно. — Уже буквально на грани слышимости прошептали из-за двери.

— Заходи! — Властно, но спокойнее произнесла я, остервенело оттирая тушь.

Дверь скрипнула и в зеркале помимо меня отразилась худенькая заморенная фигурка девушки лет шестнадцати в зеленом форменном платье и белоснежном переднике со склоненной головой. В обеденном зале она появлялась крайне редко, особенно после одного неприятного инцидента, в ходе которого Вальдеру пришлось доходчиво (при помощи кулаков и магии) объяснить одному клиенту, что тот перепутал приличный постоялый двор с публичным домом или дешевой харчевней.

На посторонние раздумья абсолютно не было времени, и я постаралась выкинуть лишнее из головы.

— Что ты можешь мне предложить?

Девушка подняла голову и, сделав последнюю пару шагов, встала за моей спиной и в задумчивости раскинула по моим плечам косички. Закусив губу, девушка внимательно осмотрела меня своими поразительно зелеными как у кошки глазами и, наконец, произнесла:

— В вашем случае лучше всего уложить волосы в высокую прическу.

— Долго?

— Минут двадцать.

Я прикинула оставшееся время и махнула рукой. Надеюсь, они не исключат меня за опоздание.

— Действуй, но если можешь побыстрее.

— Вы спешите?

Я кивнула. На гладкий лоб служанки набежала рябь.

— Я могу быстрее, но вам может быть придется потерпеть.

— На фиг! Можешь — делай!

Она кивнула и ее руки ловко принялись закручивать и укладывать мои косички во что-то очень элегантное. Приготовившись к резким рывкам, я удивилась, ощутив только вполне терпимое натяжение волос. Наверное, раньше ей приходилось делать прически только каким-то кисейным барышням.

Я не успела даже задуматься о чем-то серьезном, как Лорда отступила на шаг назад и ее губ коснулась удовлетворенная полуулыбка.

— Все.

От удивления я даже приоткрыла рот. Все мои сорок две косички были аккуратно уложены и подобраны в высокую прическу. Снаружи остались только маленькие кончики-хвостики и скрепляющие косички, серебряные бусины. И все это великолепие за какие-то семь минут. Я ради эксперимента потрясла головой уже готовая к тому, что сейчас вся эта конструкция развалиться, но прическа держалась монолитнее железобетонной плиты.

— Не беспокойтесь, тиссэ. Прическа будет держаться, даже если вам захочется несколько раз спрыгнуть с Башни. — Лукаво заверила меня девушка, разгадав мои манипуляции.

Я скептически вздернула брови.

— Уверена?

— Да тиссэ.

— Отлично, можешь идти. Спасибо за помощь. — Лорда была уже у двери, когда я, наконец, вспомнила о бархатной шкатулочке. — Постой! Подай, пожалуйста, сюда бархатный футляр со стола.

Я была уверена что там либо колье, либо браслет. Но, открыв, я поняла, что была неправа. У Лорды вырвался восхищенно-завистливый вздох, и я была с ней солидарна, хоть и воздержалась от подобной бурной реакции. Там внутри на белом шелке лежал изящный, казалось сплетенный из серебряных лент головной обруч с черным опалом в середине.

— Какая прелесть, тиссэ! — восхищенно прошептала девушка.

— Ты права. Поможешь?

Я вынула обруч из его шелкового плена, разомкнула маленькую защелку и подняла над головой. Служанка взяла его чуть трясущимися руками и, опустив на меня, вновь закрыла. Как и платье, обруч подошел мне идеально, тут же охватив голову крепким, но не тесным и быстро теплеющим кольцом, принеся спокойствие.

Я, наконец, встала и окинула всю себя взглядом. Вроде получилось неплохо, хоть и как мне кажется излишне пафосно (не могла отделаться от ассоциаций обруча с короной, как будто я принцесса какая!).

— Вы великолепны.

— Спасибо. — Я улыбнулась. — Можешь идти. Скажи Вальдеру, что бы седлали моего коня. Я скоро спущусь.

Девушка поклонилась и просочилась за дверь. Просто выйти она почему-то не могла. Только просочиться или проскользнуть, причем сделать это как можно незаметнее для окружающих. Но и понятно — сказывается плохой опыт.

Я еще раз взглянула на свое отражение в зеркале и уже почти вышла из комнаты, когда правую руку внезапно обожгло так, словно я сунула ее в кастрюлю с кипятком. Вместе с моими сдавленными шипящими проклятиями послышалось глухое, пока, рычание вылезшего из-под кровати тьегра. На его загривке шкура собралась маленькими складочками, клыки чуть поблескивают, выглядывая из пасти — все говорило о том, что он готов броситься на врага в любую минут. А врагом его был чуть подрагивающий сундук с вещами. По крайней мере, именно на него был устремлен его пылающий взгляд.

— Что случилось, Хан?

"Магия... Опасная магия грррр..."

Я сглотнула подступивший к горлу комок и на едва гнущихся от внезапного и удушливого ужаса ногах подошла к сундуку. Шерхан держался рядом. Пара глубоких вздохов и я рывком откинула стукнувшуюся о стену крышку сундука. Небольшая горка вещей продолжала подрагивать. Осторожно раздвинув вещи я вытянула на свет божий подрагивающую как раздраженно вибрирующий мобильник сумку с моими вещими из дома из другого мира. В странной тишине расстегивание молнии было похоже на автоматную очередь. Как ни странно, но причиной всей этой катавасии стал свернутый трубочкой обычный шерстяной носок. И только взяв его в руки и ощутив горячие острые грани, я поняла, что виной всему не сам носок, а то, что в него завернуто.

Кольцо. То самое кольцо, что вымогали у меня два чудика в моем мире, ставшие косвенной причиной моей спешной и принудительной эмиграции в этот мир. То кольцо что я носила на экспертизу дяде Толе, оценившим его в несколько миллионов евро. То кольцо что перед своей смертью передал мне тот странный маг из парка, запустив своим появлением весь механизм того сумасшествия, в котором я живу последний год.

Кольцо. Оно не отпускало меня, желало, что бы я взяла его с собой.

Почувствовав мою растерянность, Хан ткнулся носом в носок и втянул воздух.

"Дааа, сильная и опасная магия... — пауза, за время которой я уже начала просматривать кадры из своей жизни, — но не для тебя..."

— Почему? — я сама с трудом узнала в этом хриплом карканье свой голос.

Меня окатила волна лукавства со стороны тьегра.

"Потому что она твоя..."

— Моя? — с легким недоумением переспросила я, но в ответе не нуждаясь.

Развернувшийся носок упал обратно в сумку, а я смело, с печатью фатализма на лице надела массивный перстень на средний палец правой руки. Ярко алый рубин в осыпи черных бриллиантов радостно полыхнул костровым заревом, и жгучая боль мгновенно пропала. Зато появилась уверенность в том, что в ближайшие месяцы я смогу его снять, только отрубив палец. И то не факт. Во мне плеснулись недовольство и опаска. Первое твердило, что глупо подчиняться желаниям какой-то пусть и магической цацки. Вторая шепотом бормотала, что такую глыбу на моей руке непременно заметит и могут опознать, если не по внешнему виду, то по фонящей магией ауре точно. Словно уловив ход моих мыслей, перстень сверкнул и под моим удивленным взором растекся по пальцу и собрался уже в виде тоненького серебряного колечка усыпанного мелкими черными камушками с магической аурой как у третьесортного амулета. Я поспешно вернула нижнюю челюсть с пола на законное место и, задвинув посторонние мысли подальше, буркнула прощальные слова вновь улегшемуся под кровать тьегру и выскочила из комнаты захлопнув дверь.

Обеденный зал встречал меня почти полным отсутствием посетителей, не считая двух, жителей постоялого двора — престарелых алхимиков. Больше внимания уделяя точной дозировке своих лекарств от прострелов и прочих болячек, чем даже внезапному начавшемуся бы мировому потопу (они не заметили бы его до тех пока приливная волна не смыла бы бесконечные штабели пузырьков с лекарствами), они совершенно не обращали внимания на окружающий мир. Но к моему удивлению встречали меня не только члены семьи Вальдера, но и неожиданный гость, потягивающий вино за стойкой и заслуживающий неодобрительные взгляды ведьмака и его жены. Так как спустилась я тихо, желая сделать сюрприз своим здешним опекунам, то могла очень хорошо рассмотреть спину вновь прибывшего. Широкая, немного полноватая в талии и обтянутая камзолом из дорогой на вид шелковой ткани густого шоколадного цвета она бастионом спокойствия возвышалась над стойкой. На плечи гостью спадали темные густые волнистые волосы, в освещении зала они то и дело вспыхивали красноватыми искорками. Посетитель о чем-то переговаривался с Вальдером, но услышать о чем мне не удавалось и соответственно терялась последняя надежда подготовиться к встрече заранее. Чутье подсказывало, что этот гость именно ко мне.

Первыми мой приход заметили близняшки. С криками повскакивав с пола, девочки подбежали ко мне и несколько раз быстро обежав вокруг, восхищенно завизжали.

— Ой, Сайфа какая ты красивая сегодня! — протянула Ирда, обняв меня где-то в районе коленок.

— Спасибо, детка. — Механически улыбнувшись, ответила я, продолжая неотрывно следить за реакцией спины. При звуке моего имени она чуть напряглась, но так и не повернулась. Видно ее хозяин дожидался пока я подойду, чтоб произвести более сильное впечатление. Ну, чтож ... отодрав от своих ног Ирду и взяв за руку Мирду, я подошла к стойке. Где выслушала очередную порцию комплиментов уже о Тобы.

— Ах, девочка! Ты сегодня восхитительно красивая! Тебе очень идут платья, носи их почаще, а не эти вульгарные штаны.

Я трагически закатила глаза. Тоба женщина приятная во всех отношениях, но на счет девушек в штанах у нее пунктик. К реальности меня вернул лукавый голос неизвестного, которого я наконец-то узнала.

— А мне кажется, что такой потрясающей девушке идут и платья и штаны. И, наверное, пойдет тюремная роба! — голос был тихим почти шепчущим, бархатистым и приятным для слуха. Если бы он говорил чуть громче, мягкая ирония в его голосе была бы больше похожа на злую насмешку.

Мои губы непроизвольно расползлись в ослепительной улыбке.

— Кармий! — радостно выдохнула я.

Парень с ухмылкой поднял руки вверх.

— Вот он я!

После показавшихся совершенно естественными объятий, я уже приготовилась задать главный вопрос, но меня опередил Вальдер.

— Сайфа, ты знакома с этим гэлиром?

Продолжая улыбаться, я кивнула ведьмаку и, наконец, спросила парня:

— Как ты меня нашел?

Лукаво сверкнув сощуренными глазами, он произнес:

— У моего отца в этом городе очень широкие связи. — Секундная заминка и задумчивое хмыканье. — Как впрочем, и во всех остальных. Так что найти тебя, зная имя, было совсем не трудно.

Я заинтересовано подалась вперед.

— Любопытно кем работает твой папа.

— Он не работает. Он служит.

— Кому?

— В первую очередь самому себе. И вообще, что за допрос? Ты сама случайно на сыскарей не подрабатываешь?

Я смутилась.

— Нет, прости. Старая привычка. Так зачем ты меня искал?

Темная бровь Кармия взметнулась вверх, выражая некоторую степень недоумения.

— Что бы сопроводить тебя на церемонию Встречи, естественно.

Настала очередь мне удивляться.

— А разве туда надо приходить парами?

Хмыканье. Наклонившись к моему уху, парень заговорчески зашептал:

— Нет. Просто очень много народу видело, как мы шептались перед приемом и мне показалось забавным немного поводить всех этих хмырей за нос.

В моих глазах в ответ заплясали дьявольские огоньки.

— Чувствую, тебе нравится это дело. — Это был не вопрос, а утверждение.

Широкая и довольная улыбка.

— Что поделать — плохая наследственность. — И парень с церемониальным поклоном предложил мне дополнить незамысловатую конструкцию из двух человек. Я с удовольствием подхватила его под локоть и царственной походкой выплыла из зала, на прощанье, помахав семье Вальдера, оставшейся в полном офигении.

* * *

— Дорогая, ты что-нибудь поняла?

— Нет, милый, но надеюсь, у нее есть своя голова на плечах.

* * *

За дверями нас ждала роскошная карета, запряженная тройкой гнедых жеребцов. Как бы мало я не разбиралась в нравах местной аристократии, но было ясно, что сие сооружение создано в первую очередь, чтобы поражать богатством и только потом для передвижения по улицам.

Кармий помог мне залезть в чуть покачнувшийся экипаж, и крикнув кучеру "Трогай!" присоединился ко мне, усевшись напротив. Я восхищенно осматривала обитый бардовым бархатом салон. У Майваров тоже была карета, пользуемая только для торжественных выездов, но выглядела она и снаружи и внутри гораздо скромнее. В тоже время она была много изящнее и как-то легче — не подавляла, как здешняя роскошь.

— Нравится? — спросил парень.

Я перевела на него задумчивый взгляд.

— Да. Мне раньше не приходилось ездить в таком шикарном транспорте. Но знаешь... — я запнулась и все же мгновение спустя, продолжила — все это богатство... как-то подавляет.

Кармий серьезно кивнул.

— Ты совершенно права. Мне самому эта карета не очень нравится, но она, крыжт побери, самая представительная, а папа иногда любит пустить пыль в глаза богатеям.

Я задумчиво покосилась на него.

— Ты не слишком лестного мнения о своем сословии.

— А с чего ты взяла, что я — аристократ?

Я чуть улыбнулась.

— Осанка, манера говорить и держаться в обществе и сам язык... да и много всего. Для наблюдательного человека все вполне заметно. Даже не смотря на твою экстравагантную манеру поведения.

Кармий сощурился.

— Умненькая?

— Да не жалуюсь.

— Плохо.

Я чуть не свалилась с сиденья от изумления.

— Это еще почему?

— Умные люди мрут быстро. — Сказанное было очень похоже на угрозу.

По моей спине вверх-вниз пробежали мурашки.

— А может им помогают умереть? — съехидничала я.

Молчание, за время которого я уже приготовилась выпрыгивать на ходу из кареты.

— Чаще всего. — И спокойная улыбка.

Я расслабилась и перевела разговор в другое, менее опасное русло, поставив в памяти галочку, не спрашивать у Кармия ничего о его семье. Захочет сам расскажет.

— После того как я ушла тебя быстро вызвали?

— Где-то через полчаса. Я, как и ты, фигура интересная.

И опять высунуло свой уже опухший от сегодняшних щелчков нос мое любопытство.

— В каком плане?

— В семейном.

Любопытство мгновенно юркнуло обратно. И наступило молчание. В который раз уже я задумалась что мы слишком медленно едим. Но вот кучер крикнул "Тпру!" и карета чуть качнувшись, остановилась. Кармий вышел первым и галантно подал мне руку, помогая выбраться на свежий воздух.

Мы стояли прямо напротив открытых ворот Университета, а по дорожке к главному зданию двигались фигурки празднично одетых людей. Отослав карету, Кармий предложил мне руку.

— Ну что, пошли?

Выдохнув как перед прыжком в пропасть, я, кивнув, оперлась на его локоть.

— Пошли.

И мы торжественно зашагали вперед, кивая, здоровающимся с нами людям и не только. В толпе мелькали лица светлых эльфов, с роскошными гривами волос, словно сошедших с экранов телевизоров во время рекламы шампуней, и неимоверным высокомерием во взгляде. Пара дроу, отсвечивающих своей изысканной пещерной бледностью. Несколько кряжистых гномов, целеустремленно, как ледокол "Ленин", рассекающих толпу, при движении позванивали нашитыми на куртки из коричневой толстой кожи кованными стальными пластинками и еле заметно что-то ворчали. Встречались полукровки, и мне даже на мгновение показалось, что в толпе мелькнуло красноватое лицо орка. Я заинтересованно обернулась, но так и не смогла понять, показалось мне или нет — Кармий, демонстрируя всем улыбку людоеда, тащил меня внутрь Университета, как на буксире. Я только порой возмущенно шипела и тогда смиряясь с неизбежным, он притормаживал и отвечал на так и сыпавшиеся из меня вопросы. Оказалось мой друг очень хорошо знаком с аристократической элитой не только своей страны, но и сопредельных государств. Его ответы хоть и не блистали красноречием, но содержали самые основные сведенья, о заинтересовавшем меня субъекте и походили на заметки из энциклопедии.

Следуя за людским потоком, мы, наконец, попали в зал и, сделав всего несколько шагов, я замерла с неприлично отвалившейся челюстью. Помещение было огромным и представляло собой некое подобие Колизея, только каким-то образом уместившегося в, с виду, не такое уж и большое главное здание Университета. На миг появившееся из-за туч солнце пустило по хрустальному куполу, заменявшему крышу несколько солнечных зайчиков. И я окончательно остолбенела, такой красоты невозможно было даже представить — постепенно на потолке стали проявляться узоры, словно заполняемые солнечным светом. В начале пейзаж леса на фоне величественных гор, затем парящий в небесах дракон. Его сменили танцующие в кругу то ли эльфы, то ли дриады. И в конце всё это сплетенное кружево мгновенно полыхнуло золотом и на гостей посыпались маленькие искорки, похожие на снежинки. С нескольких сторон раздались восхищенные вздохи и приглушенные вскрики.

От созерцания прекрасного меня грубо отвлек сильный рывок за правую руку, в которую как клещ вцепился Кармий. Я рассержено зашипела, машинально подогревая температуру собственной кожи на несколько градусов. Меня резко бросило в холод, а парень тихонько вскрикнув наконец отцепился и задул на обожженные пальцы.

— Ты чего?! — наивное, детское возмущение.

— Да ты мне чуть руку не сломал! — праведно вознегодовала я. — Или вообще чуть не оторвал! А я терпеть должна?

Кармий нахмурился и, тут же просветлев лицом, легкомысленно от меня отмахнулся.

— Извиняй, подруга. Просто ты застыла тут прямо посередине прохода, прям как статуя какая, а ведь сзади тоже люди идут, вот я и решил тебя поторопить. — Он пожал плечами, и предельно аккуратно и нежно взяв мою ладонь, словно она хрустальная и повел к свободным местам где-то в середине лесенки стульев, но зато недалеко от прохода, так что бы нам не пришлось тревожить слишком много народу, если придется вылезать.

Пока мы добирались, я медленно приводила в норму свою температуру и мысленно бурчала всевозможные ругательства.

Наконец устроившись на обитой серебристой тафтой скамеечке, я смогла разглядеть толпу в целом. И поняла что в отличие от многих одета чрезвычайно скромно. В принципе, присутствующих женщин, большая часть из которых вряд ли была студентками, можно разделить на две группы: "Где у тебя одежда?" и "Ювелирная выставка". Наряды первых напомнили мне фразу, брошенную моим бывшем одноклассником, когда однажды мы все летом выбрались на пляж, по поводу бикини — "Черта, черта и ничерта!". Платья у сих дам, составляли тоненькие лямочки и ленточки, вырезы до пупка и разрезы до жо...кхм, пятой точки, прозрачные лифы и декольте "мама не горюй". Вторая категория в плане одежды была более сдержана и едва не бросалась в другую крайность — полная закрытость, зато в аксессуарах, а точнее в украшениях... Такие леди сияли, искрились так, что было больно глазам — на каждом пальце кольцо, на запястьях по шесть-десять браслетов разной ширины, шею и верхнюю часть груди как воротники охватывали колье и бусы, уши оттягивали массивные серьги. О бесчисленном количестве булавок, шпилек, заколок, брошей и всевозможных цепочек я скромненько промолчу. Представив себя на их месте, я в ужасе передернула плечами — какой силой и выносливостью обладают эти казалось бы эфемерные дивы если тягают на себе несколько кило драгоценных камней и металлов, брр.

Пока я размышляла Кармий в качестве шумового сопровождения повествовал мне о пространственном расширении (о котором оказалось я знаю горазда больше), с помощью которого был создан этот зал и о самом зале (тут я слушала повнимательнее, но все равно воспринимая два слова из пяти). Мне как-то удавалось кивать и угукать в нужных местах, так что моей легкой дизориентированности он не замечал. Все мое внимание было сосредоточенно на все еще вливавшейся в зал толпе. Кое-где мелькали знакомые лица ребят, с которыми нам пришлось ждать у приемной комиссии. Самой себе в этот момент я напоминала маленького ребенка в магазине игрушек в восторге разглядывающего загруженные под завязку полки, пытаясь выбрать себе самую-самую.

Взгляд неожиданно зацепился за высокую и широкоплечую фигуру молодого черноволосого мужчины в льдисто-голубом камзоле, стремительно поднимающегося наверх. Когда он проходил мимо, наши глаза неожиданно встретились, и я подарила ему самую обворожительную улыбку из своего арсенала. Плотно сжатые и оттого узкие губы чуть скривились, имитируя дружелюбие, а серо-стальные глаза так и остались по северному холодными. У меня даже по спине холодок пробежал, и я отвернулась, старательно демонстрируя всем окружающим, как я сосредоточенно разглядываю трибуну в центре сцены-арены.

— Нашла себе кого-нибудь, детка? — шепот Кармия над ухом раздался так неожиданно, что я едва не подскочила.

— Единый Создатель! — я прижала руку к груди, где галопом неслось сердце. — Кармий у меня чуть разрыв сердца не случился из-за твоих шуточек!

— Прости, солнышко! — он умильно заломил бровки, демонстрируя полное раскаяние в содеянном. — Я так виноват. — Он преданно заглянул мне в глаза. — Ты меня, такого непутевого простишь?

Я насмешливо фыркнула.

— Прекрати придуриваться. Ты уже прощен. И лучше объясни мне, отчего тут такая тьма народу. Это ведь не могут быть все студенты. Тут ведь несколько сотен человек... и не только.

Парень лукаво усмехнулся и перевел взгляд на, наконец закончившуюся и рассаживающуюся по местам, толпу.

— Ты абсолютно права Сайфа. Наших собратьев по несчастью, то бишь студентов всего одна десятая часть из всей этой орды. Основная часть здесь присутствующих это родственники студентов и преподавателей, старшие студенты и просто важные и не очень гости. В последние годы среди аристократии Аталазии и Кохрии стало модным прибывать на церемонию встречи в Университет. Это хороший шанс познакомиться и найти себе своего личного мага для каждого аристократа и в особенности для аристократки. — Кармий презрительно скривился. — Постепенно эта внутренняя и довольно личная традиция становится модным времяпрепровождением для бездельников.

Я чуть нахмурилась. В принципе он прав, но...

— А не слишком ли ты резок?

Кармий бросил на меня резкий, хладнокровный и расчетливый взгляд.

— Если кому-то не нравятся мои слова и он посчитает себя оскорбленным, то я с удовольствием приму вызов. Пусть как маг я пока еще меньше чем посредственность, то в стальном диалоге я могу потягаться с некоторыми мастерами. У меня были хорошие учителя.

— Хм, интересная точка зрения и забыли. Кстати, почему твои родные не приехали тебя поддержать? — Надеюсь, за этот вопрос он меня не прибьет, пронеслось в голове.

Парень быстро успокоился и перевел задумчивый взгляд на медленно заполняющуюся "императорскую ложу".

— Вся моя семья, занята делом, но я знаю, что они мысленно со мной и поддерживают, даже находясь так далеко, как сейчас. К тому же я уже большой мальчик и могу со своими делами разобраться сам. — Лукавая ухмылка и я спокойно перевела дыхание. — А твои почему не с тобой?

Я пожала плечами, следя за тем, как гэлир ректор поднимается на трибуну.

— У меня другая ситуация. Мои родители неизвестно где, а опекуны просто не слишком любят большие города и предпочитают не вылезать из своего горного поместья в Каваджи. — удивительно как легко и непринужденно я рассказывала только ту часть правды, которую хотела. — Но я, как и ты, чувствую их мысленную поддержку.

Кармий потянулся спросить еще что-то, но я шикнула на него. Ректор начал свою приветственную речь. Признаться честно ни чем от уже ранее слышанных мною речей двух ректоров (моего и моей подруги) она не отличалась. Самое традиционное обращение к студентам, какое можно было только представить, разве что имело небольшой политический уклон. Ведь Университет Высшей Магии являлся, можно так сказать, международным заведением, хотя чистокровные представители других рас — эльфы, дроу, гномы и другие — обучались в УВМА крайне редко так как имели собственные узкоспециализированные для собственной магии Университеты. Чаще всего в УВМА обучались дети от смешанных браков.

Сознание тщательно отфильтровывало всю вступительную муть про "Рады приветствовать", "хранилище знаний" и "достойное пополнение" и пристальнее сосредоточилось на главном, к которому традиционно подобрались под конец, когда большая часть зала успела не то что прозеваться, а даже выспаться (как например тот премилый старичок тремя рядами ниже и чуть левее умильно продолжающий похрапывать). И все же само по себе такое затянутое вступление было несколько странным для гэлира ректора. Многие называли его человеком действия, а это издевательство... хотя постойте... Я внимательнее присмотрелась к Аламиру насколько позволяло расстояние и с удивленным восхищением заметила его довольную ехидную ухмылку, скрывающуюся в уголках глаз! Это и, правда было издевательством, утонченным глумлением над всеми теми, кто пришел сюда на "ярмарку специалистов", что бы приметить и заранее переманить на свою сторону будущих магов. Мои губы непроизвольно растянулись в злорадной счастливой улыбке "Так их гадов!".

— А теперь, когда мы покончили с надлежащими церемониями, — более мягко и как-то по-домашнему продолжил ректор — можно переходить к самой важной и приятной части церемонии. Это оглашение списков студентов и представление деканам. Так же вам сегодня выдадут пропуска на территорию Университета и индивидуальные ключи от ваших комнат в общежитии. Я предоставляю слово декану Факультета Огня Элесту Онеру.

К трибуне спустился среднего роста мужчина, с бронзовой от загара кожей, жгуче черными волосами, размашистой уверенной походкой и цепким взглядом фиксирующем все вокруг. Настоящий боевой маг, прошедший суровую школу выживания в боях с кочевниками, орками и пиратами. А если абстрагироваться от всей этой магической ауры, то на возвышении стоял весьма симпатичный мужчина (на Земле его наверняка приняли бы за испанца или итальянца), в возрасте "слегка за тридцать", со смеющимися глазами и легкой плутовской улыбкой искателя приключений. С ректором они стопудово большие друзья, так сказать "братья по разуму" так как оба наверняка не могут долго прожить без поиска приключений или острых ощущений на ту часть тела, что пониже спины.

— Ну чтож уважаемые уже студенты, приступим! — голос у нашего декана тоже оказался примечательным. Раскатистый, переливчатый баритон казалось, заполнил всю комнату и, немного неприятно ввинтившись в уши, заставил прислушаться. — Я позволю себе быть несколько короче, нежели многоуважаемый ректор. — Ехидный поклон в сторону стоящего чуть позади главы Университета. — Рад приветствовать вас всех в стенах обители высшей магии и да поможет вам в постижении ее тайн благословление предков, богов или прочих эфемерных духов! Сейчас я буду в алфавитном порядке вызывать студентов набора этого года. Вы выходите к нам сюда получаете пропуск, ключ и карту для ориентирования на местности... ой, простите! Я хотел сказать путеводитель по территории Университета, — виноватая извиняющаяся улыбка, — и по собственному желанию либо покидаете сие высокое собрание, отправляясь в общежитие, куда уже были доставлены ваши вещи, либо дожидаетесь официального окончания церемонии. Тут у нас не каторга и вы существа пока еще вольные. — По залу прокатился нестройный смешок и, увязнув где-то в стороне наибольшей концентрации сонных, недовольный и прочих высокопоставленных персон, затих.

От восхищения и нетерпения я ерзала по сиденью, совершенно не заботясь о сохранности обивки. Я была в восторге от того, с какой тонкостью, фантазией и размахом проводилось опускание в лужу всех тех, кто пришел сюда как на представление. Удивительно то, что если ректор и его деканы с таким единодушием намекают аристократической общественности о том, что они тут нежеланные гости, как им хватает выдержки не только терпеть эти издевательства весь вечер, но возвращаться сюда каждый год? На импровизацию все вашепроизошедшее действо не тянуло в связи со слишком отлаженным механизмом речей, улыбок и выражений лиц. Такое мастерство можно встретить только в театре, где актеры играют давно заученные роли в любимом спектакле. И мне нетерпелось лично выказать свое восхищение, хоть кому-нибудь из актеров. Судя по лицу Кармия, он остался в высшей мере доволен случившемся и сейчас походил на обожравшегося сметаной чеширского кота. Особенно знаковой была улыбка "тридцать два — это норма!".

— Я думаю можно начинать? — утвердительный кивок ректора и на весь зал прогрохотало первое имя из аккуратно развернутого свитка, с которого свисала уйма печатей. — Аморен Шабант!

Чуть выше и сильно правее наших мест поднялась невзрачная, не смотря на немалый рост, серая личность и с серьезным, даже скорее постным выражением лица проследовала на арену к трибуне. Получив все полагающееся, личность поклонилась на все четыре стороны, послушала сдержанные хлопки, пожала руки ректору и декану и отправилась на свое место. От дальнейшего созерцания своих будущих одногруппников я отказалась намеренно, желая положиться на первое впечатление, которое меня признаться, никогда не обманывало. Поэтому все то время пока звучали чьи-то имена я, с нескрываемым удовольствием, наблюдала за игрой света на хрустальном потолке. И вот, наконец, когда Кармий преодолел большую часть обратного пути, сжимая в руках неотъемлемые, на целых как минимум четыре года, атрибуты своего студенчества, прозвучало родное:

— Сайфарема Камшен, приемная дочь магистров Майвар!

Я, кожей ощущая заинтересованные взгляды окружающих, в данный момент наверняка разбирающих меня по кусочкам, с гордо поднятой головой и невидимыми под платьем трясущимися коленками, спустилась вниз. На полпути ободренная улыбкой Кармия, поднялась на трибуну. Мой декан аккуратно надел мне на шею две цепочки с кулонами. Один из них, амулет-пропуск, похожий на пресловутый вечный двигатель — несколько вращающихся колец вокруг металлического шарика, на котором выгравирован герб Университета (четырехконечная звезда на фоне соединенных воедино луны и солнца). Второй — индивидуальный ключ от комнаты — на параллелепипед длинной с мизинец и на каждой из четырех сторон которого, несколько драгоценных камней образовывали своеобразный индивидуальный код, предназначенный для запирания и открывания дверного замка. Поразительно насколько одинаковыми путями идут мысли у людей из совершенно разных миров. Только в нашем мире подобные цифровые ключи, появившиеся не более десяти лет назад и используются исключительно в банках.

В то время, когда декан произносил короткую личную поздравительную речь, не сильно отличающейся от общей, его взгляд показался мне странным. Словно и сосредоточенно меня рассматривающим, и в то же время отстраненным и рассеянным. Это показалось мне знакомым. Одновременно я ощутила, как кто-то разглядывает меня со спины, и я остро пожалела оттого, что не могу в силу регламента внимательно осмотреть всех сидящих сзади в данный момент.

Не отказываясь от мысли поделиться своим восхищением с ректором, я с вежливой и довольной улыбкой пожала руку задумчивому гэлиру декану и повернулась к ректору. Когда наши руки соприкоснулись в ритуальном пожатии, я постаралась ясно сформулировать мысль и послать ее не на общей волне, а через ощущаемую мной теплую и чуть шершавую ладонь.

" — Великолепное представление, гэлир ректор! Я восхищена и преклоняюсь перед вашим талантом. Мне до таких высот еще далеко".

И уже ощутив, что мысль достигла адресата, разорвала контакт и, поразившись фривольности и легкости, с которой я обратилась к, наверняка, не последнему человеку в политике Аманты поспешно поклонилась собравшимся и поспешила на место, напоследок уловив удивленный и задумчивый взгляд Элеста Онера.

Усевшись рядом с вежливо подвинувшимся Кармием, и сказав что-то одобрительное по поводу его немного детских восторгов я неожиданно для себя погрузилась в созерцательное безразличие. В голове стоял густой туман. Думать не хотелось и не моглось. Голова просто отказывалась работать, а сознание уплыло куда-то за океаны, оставив несчастное тело на попечение инстинктов и подсознания, сославшись на повышенную загруженность в последние седмицы. Последней яркой бабочкой мигнуло любопытство "Интересно, отчего у декана было такое задумчивое лицо?" а дальше белое пятно.

* * *

Собственно мысли декана Факультета Огня Элеста Онера были не такими уж и загадочными. Признаться это были и не совсем его мысли, но обо всем по порядку. Когда он назвал запомнившееся еще с вступительных испытаний имя и увидел, кто на него откликнулся, то был, мягко сказать, поражен. Будь Элест в более неформальной обстановке, то непременно присвистнул бы от удивления. Девушка, грациозно спускавшаяся по лестнице, имела так мало общего с той, что стояла перед отборочной комиссией всего шесть дней назад, что он сперва подумал, что это кто-то другой, но, присмотревшись внимательнее, понял, что не ошибся. Это просто еще одно лицо его новой, загадочной во всех отношениях, студентки Сайфаремы Камшен, приемной дочери магистров Майвар. Сколько же их на самом деле и есть ли среди них истинное, ему предстояло выяснить в последующие четыре года.

Девушка, на фоне разноряженных и расфуфыренных аристократов, которые его раздражали, даже не смотря на то, что он сам барон, выделялась весьма скромным, но элегантным и баснословно дорогим нарядом, из искристого тсаудзенского шелка. Ничего лишнего в аксессуарах и отделке, все просто и со вкусом. Платье подчеркивало экзотичную внешность своей хозяйки и представляло ее достоинства в самом выгодном свете. Поймав себя на том, что смотрит на то, как шелковая юбка обвивает ноги тассэ Сайфаремы с чисто мужским удовольствием, Элест поспешил вернуть свои мысли в более благопристойное русло. Не хватало еще только влюбиться в собственную студентку!

" — Верно. К тому же, тебе пришлось бы встать в очередь". — Раздался в голове привычный насмешливый голос друга. Элест незаметно скривился и ответил:

" — Что, уже застолбил ее для себя? Ты ведь раньше не интересовался симпатичными студентками, друг мой".

" — Ты абсолютно прав, Эл, но эта девочка особенная". — Загадочная мысленная улыбка.

Огневик в это время поздравлял новую студентку своего факультета и вручал ей знаки, удостоверявшие всех и каждого в том, что эта девушка отныне находится под покровительством Университета Высшей Магии Аманты.

" — Интересно чем она тебя так зацепила, Мир? Не поверю, что только своей таинственной историей с опекунством твоей первой преподавательницей — Вестией Майвар".

" — Ты прав, не только этим. Но и еще кое-чем. Присмотрись внимательнее к ее ауре".

Элест мгновенно последовал совету ректора и своего ближайшего друга вот уже на протяжении двадцати лет. Небольшое усилие и вокруг живых существ, предметов и даже стен расплылись то четкие, то размытые полотнища аур. У девушки она была очень красивой. Эмоциональные вихри закручивались так туго, что рассмотреть точно какие она испытывает сейчас чувства, было чрезвычайно сложно. Зато ее магические способности были отчетливо видны — огненно-красные ленты маги Огня переплетались с черными всех видов магии Тьмы, на их кончиках, и вообще по всей ауре, рассыпаны яркие золотистые искры нерастраченной силы. Действительно красиво, но ничего необычного, он не заметил.

" — Все вроде как у всех. Разве что избыток нерастраченной силы присутствует".

" — А как глубоко ты смотрел? Ты пробовал заглянуть под ауру?" — Лукавый смешок.

Заглянуть под ауру... странно. Это возможно, но не принесет ничего нового. Душу разглядеть вряд ли удастся, такое без умерщвления только некромантам и доступно, а на телесную оболочку он уже налюбовался. И все же привыкнув доверять другу, сделал, как тот предлагал. И едва не сорвался на испуганный, восхищенный, недоуменный вопль. Под аурой бала... еще одна аура! Прозрачная и незавершенная, с открытыми энерго-каналами, почти идентичная первой, но гораздо более высокого порядка, на уровне одного из Высших богов. Но такого не должно быть! Ведь при всем своем магическом могуществе эта девушка всего лишь человек, даже без примеси крови Старших рас!

Бросив по соединявшему их защищенному от прослушивания ментальному каналу скомканный образ он спросил:

" — Как такое возможно?!"

" — В этом мире возможно все..." — загадочно ответил ректор, наблюдая как Сайфарема разглядывает ключ от комнаты. Их разговор шел гораздо быстрее, чем текло время в реальности, поэтому мир казался чуточку заторможенным — недостаток всех долговременных искусственных ментальных каналов.

" — Ты видел нечто подобное?" — С замиранием сердца спросил Элест.

" — Да, но там строительство второй ауры уже давно завершено и ею вовсю пользуются".

" — Но как такое возможно..." — растерянное недоумение.

" — Тут замешано..." — Аламир не успел закончить фразу, так как контакт прервался. Как раз в это время девушка традиционно пожимала руку ректору и только с того расстояния, на котором находился Элест, можно было заметить, как изумленно расширились глаза гэлира ректора. В тот же момент, когда девушка поспешно выдернула ладонь из руки Аламира, восстановился и ментальный контакт, по которому сплошным потоком хлынуло растерянное удивление ректора.

Поспешно отгородившись от шквала эмоций захлестнувшего друга, Элест спросил:

" — Что случилось, Мир? Ты начал что-то говорить и неожиданно связь пропала... — косой взгляд на медленно поднимающуюся по лестнице фигурку девушки, закутанную в черный шелк. — Это как-то связано с ней?..."

Долгое задумчивое молчание, за время которого огневик вызвал очередного студента, вернее студентку — ослепительно красивую, закутанную в зеленый и золотистый шифон девушку с кричащей примесью светлоэльфийской крови, а затем очень серьезное:

" — Она неплохо знакома с ментальными техниками... Знает что при тесном тактильном контакте переданную мысль не может услышать более некто, кроме того кому она адресована... наверно поэтому прервалась наша с тобой связь..."

Тело действовало совершенно автономно, управляясь крохотной частью сознания, в то время как другая, большая часть, активно работала.

" — Но это же замечательно! Нам давно не приходилось обучать столь талантливых студентов..."

Усталый вздох.

" — Ты прав, Эл. Просто меня поразило, как четко прозвучал ее мысленный голос и... что я при этом почувствовал..."

Элест затаил дыхание.

" — И что ты почувствовал?"

Молчание, а затем:

" — Я почувствовал то, что помнил всегда, но так давно об этом забыл, что не смог бы найти даже тени воспоминаний... без нее..."

" — Аламир, ты хоть понял, что сейчас сказал? Это же чушь собачья..." — растерянное недоумение декана Факультета Огня полыхнуло ярким костром.

Слабая улыбка чуть приподняла уголки губ и отразилась в глазах, когда они, наконец, расправились со студентами-огневиками, и Элест уступил трибунное возвышение своему недругу — декану Водного Факультета Нирму Дорне.

" — Это не только мой секрет, Эл, поэтому поделиться я с тобой им не могу. Может лет через пять... а может и раньше".

" — Ладно, а что она тебе сказала? Ну, когда пожимала руку".

Аламир улыбнулся уже в открытую:

" — Выразила свое восхищение устроенному мной приему для нашего цвета аристократии. Сказала, что сама таких высот еще не достигла".

Огневик хмыкнул и больше ничего не спрашивал. За годы дружбы он научился отличать этот тон даже при их мысленном разговоре — больше чем сейчас гэлир ректор не расскажет. Придется ждать или разбираться самому, что он и собирался сделать. Элест Онер ненавидел ждать и бездействовать.

Удобно устроившись в специально для него принесенном кресле ректор откинул гудящую голову на спинку и прикрыл глаза, все еще продолжая наблюдать за девушкой, сидящей с отсутствующим видом, с тех пор как она вернулась на свое место. Неприятные ощущения от неумелого, но мощного вторжения в его сознание этой недоучкой (или всезнайкой?) медленно сходили на нет, оставляя только пищу для размышлений и болезненные воспоминания. Не его воспоминания. Картинки, присыпанные грустью, печалью и отчаянием от сознания того, что ни чем не можешь помочь захватывали, завораживали и грозили свести с ума, если бы не его железная воля. От общения с противоположной стороной ощущения были обратными и не такими глубокими. От этой двойственности восприятия можно было легко заработать раздвоение, а то и разтроение личности, но он был готов стерпеть и не такое для восстановления естественного баланса Сил. Ведь его предшественники справлялись как-то с этим...

Что интересно, не смотря на раннее время, процесс шел полным ходом и даже кажется быстрее, чем это возможно — чего стоит только эта недосплетенная вторая аура. По большинству источников этот признак появлялся только через пару лет, но никак ни через год. А это значит, у него появился уникальный шанс пронаблюдать столь удивительный процесс своими глазами и самому, наконец, завершить полную трансформацию. Впервые за более чем полтора столетия хранитель Радужной Башни будет иметь возможность полностью использовать свой дар.

9

Утром меня разбудил не привычный стук в дверь и голос Тобы или кого-то из служанок, а мелодичный и настойчивый хрустальный перезвон. Спрятаться от него под подушкой оказалось невозможным и стоило мне только пошевелиться, как звон стал на порядок громче и, кажется, ехиднее. Я раздраженно уселась на кровати, совершенно машинально создавая небольшой огненный шарик, что бы со всей душевной теплотой засветить в неопознанный и непрошенный утренний "будильник", но в комнате никого не оказалось. Я растерянно заморгала, огляделась, протерла заспанные глаза, зевнула с риском вывихнуть челюсть и не найдя цели, впитала огонь — портить обстановку спальни, в которой предстояло прожить как минимум следующие четыре года совсем не хотелось.

К слову сказать, как только я осознала, где собственно нахожусь — то есть, полностью проснувшись, надоедливый звон стал еле слышным и я, наконец, нашла его источник. На прикроватной тумбочке стоял светильник в виде девушки, в одной руке держащей непомерно большой для нее светош, а в другой она держала палочку с висящими на ней колокольчиками, звон которых и разбудил меня этим утром. Задумавшись, я решила провести эксперимент и, зевнув на показ, снова завалилась спать, накрывшись одеялом с головой. От раздавшегося после этого набатного звона заложило уши и я, едва не сверзившись с кровати, подскочила как ужаленная. Сердце сорвалось на бешенный галоп, дыхание было таким прерывистым, словно я пробежала разом пять километров без подготовки и при этом за мной гнались все черти Ада. Ничего себе побудочка, просто Царь-колокол такому обзавидуется! Так и заикой можно стать! Посмотрев на часы, безжалостно показывавшие половину восьмого, я, тяжело вздыхая и кряхтя как столетняя бабка, выпуталась из одеяла, сползла с божественно мягкой кровати и направилась в ванную, зевая и молясь о том что бы холодная вода помогла мне наконец проснуться. Занятия начинались ровно в девять.

Предоставленные мне апартаменты имели две комнаты — спальню-кабинет, с кроватью, шкафом для вещей, креслом, тумбочкой, двумя стульями с мягкой спинкой, массивный дубовый (или из чего-то очень близкого) стол с выдвижными ящиками и небольшой шкаф для книг (учебников?); ванная с бадьей для купания, тазиком и кувшином для умывания (или тушения незапланированных пожаров? Хи-хи) и мраморная полочка для туалетных принадлежностей и, что несусветно, унитаз, такой же, как родной толчок, оставленный дома. Бонусом ко всему этому богатству шло окно и массивное разлапистое дерево, очень смахивающее на пальму, стоящее сразу за дверью, открывающейся вовнутрь — идеальное место для засады на незваных гостей. Обстановка не спартанская, но строго функциональная. Вчера вечером, вернувшись с церемонии Встречи, я была в полубессознательном состоянии и смогла только переодеться и упасть спать — слишком много впечатлений для моей нежной впечатлительной психики. Сейчас же, окончательно проснувшись и одеваясь для похода в поисках завтрака, а затем и аудитории указанной в расписании, лежащем на письменном столе поверху, некоего подобия студенческой формы, я поняла, что тут вполне можно прожить четыре года, главное как-то комнату украсить. Картины, статуэточки, вазочки, цветочки и прочая дизанейрско-интерьерная ерунда.

Для своего первого занятия я выбрала практичные и вполне скромные (по моим мерками, но не по меркам мужской части моих знакомых) черные кожаные обтягивающие штаны, рубашку с воротничком стоечкой, насыщенного винного цвета с широкими рукавами и мягкие сапоги на низеньком каблучке. Завершала мой образ как я и сказала форма, точнее форменная толи жилетка, толи мантия, сшитая из кусочков черной замши переплетенных между собой кружевной сеточкой, на трех пуговицах и с разрезами по бокам до середины бедра, и длинной до щиколоток. На левой стороне напротив сердца искусно вышит язычок пламени, символизирующий мою принадлежность к Факультету Огня. Посмотрев на себя в висящее на обратной стороне дверцы шкафа зеркало, пришлось признать, что я выгляжу немного странно, но экзотично. Волосы, все еще заплетенные в косички, я завернула в небрежный узел и заколола десятком шпилек. Попрыгала. Вроде не разваливается. Еще раз окинула себя взглядом в зеркале. Сойдет для сельской местности! Закинула на плечо бежевую замшевую сумку со специальной обережной вышивкой — если кто захочет без спросу поживиться моим добром, того несколько дней будет мучить жуткая чесотка в самых неприличных местах. Сунула туда расписание, пачку самопишущих перьев и с десяток листов бумаги на всякий пожарный случай. Сомнительно что бы нас на первом же занятии заставили писать десятистраничную лекцию, но как говорится береженого, Боги берегут. Последний штрих — легкая перламутровая помада на губы, присоединившаяся к бумаге и перьям в сумке и я вышла из комнаты, не забыв ее тщательно запереть.

Прежде жить мне в общежитии не приходилось, благо предыдущее мое место учебы располагалось всего в двадцати минутах езды на маршрутке, но от своих одногрупниц из других городов я всяческих рассказов о подлянках соседей наслушалась вдосталь и решила подстраховаться. Кроме запора я поставила слабенькие, зато незаметные оповещающие чары, которые должны были мне сообщать, кто и сколько раз к моей двери прикасался или колдовал над ней. Закончив с чарами, я, легко подпрыгивая, направилась к общей лестнице ведущей на третий этаж, где располагалась местная столовая.

Несколько слов об устройстве Университетской территории в целом и студенческого общежития в частности.

На территории Университета крупных построек было очень мало. В первую очередь главный корпус, оформленный в строгом классическом стиле, с множеством башен, галерей, открытых переходов и лестниц, в котором проводились теоретические и большая часть практических занятий. В нем же находился Магический Музей и Музей Химерологии. В первом выставлялись достижения современной магии и шедевры мастеров прошлого — артефакты и книги с заклинаниями. Во втором экспозицию составляли всевозможные гады и гадики из нежити, нечисти и прочие удачные результаты экспериментов химерологов. Так же в главном корпусе была Общая Магическая Библиотека или просто ОМБи (как и в моем мире тут очень любили сокращать длинные названия и не всегда эти сокращения были благозвучны), в которой по слухам собраны редчайшие тома, изданные в седой древности чуть ли не в единственном экземпляре. Любопытно будет там пошириться. Плюс в корпусе был и Общий Зал, в среде магов называемый Залом Хрустальных Миражей из-за тех узоров, которые возникали на хрустальном потолке зала при попадании на него солнечных лучей. Именно там чаще всего проводились общеуниверситетские собрания и магические межрасовые конференции.

Вторым по значимости и размеру шло студенческое общежитие. Сложенное из грубо отесанных гранитных блоков и на первый взгляд производившее весьма грозное и угнетающее впечатление.

Здание было пятиэтажным. На самом нижнем этаже обретались представители Земляного Факультета или "землеройки", как пренебрежительно называли их представители других специальностей. Такое расположение объяснялось двумя причинами. Первая — молодым магам этого факультета постоянно требовалась подпитка силой родной стихии. Вторая — если неожиданно случится землетрясение, старшекурсники удержат здание от разрушения. С учетом того, что это не они его устроили. Но вообще фундамент и устойчивость стен у общежития была впечатляющей.

Второй занимали водники. Они же "водяные". На это тоже были свои доводы — при нечаянном затоплении мок только Факультет Земли, студенты которого в силу специализации отличались низкой раздражимостью и повышенным спокойствием.

На третьем этаже располагалась общая столовая, приметная только высокими окнами и лестницей ведущей сразу же на улицу, минуя территорию двух "нижних" факультетов. Как там кормили, мне еще предстояло выяснить.

На третьем жили мы, то бишь огневики, огненный или "сумасшедшие пироманы" как звали нас други факультеты. Такое расположение объяснялось тем, что при неудачном эксперименте студента-огнвика, проведение которых вне лабораторий, полигонов и специализированных практических аудиторий, к слову сказать, запрещал устав Университета, прочитанный мной еще до приезда в город, могли теоретически прогореть только два последних этажа, да и то при наисквернейшем случае. Все же Факультет Воды рядышком, почти под боком.

На самом верху, почти под крышей, проживали воздушники, прозвища которым за столетие так придумать и не удалось. Кстати эту самую крышу у них частенько срывало и совсем не в фигуральном, а самом прямом смысле. За год такое случалось раз десять. Что гораздо чаще "нечаянных" землетрясений у фундамента.

Спросите, откуда я столько знаю? Отвечаю, пока я ждала церемонию Встречи, мне удалось в городе разведать множество местных сплетен, в большинстве которых как раз и касались катастроф на территории Университета.

На данный момент, как мне рассказал Кармий, тут живет всего, дай-то Боги, тридцать процентов от того количества, на которое общежитие было рассчитано при строительстве или того, которое жило в нем во времена Империи. И это не оттого, что ужесточился отбор или сюда не хотят идти учится. Хотят и еще как, я своими глазами видела толпу желающих у главных ворот Университета. Просто после падения Даргарда, количество достаточно одаренной молодежи резко сократилось и продолжает сокращаться, а упростить программу по каким-то причинам не представляется возможным. Но вернемся к описанию устройства территории Университета.

Еще одним зданием было общежитие преподавательского состава. Там действительно были почти квартиры с ванной, спальней и рабочим кабинетом, в котором гэлиры профессоры иногда принимали задерживающих работы или неуспевающих студентов. Единственным исключением из этого был ректор. Его личные покои располагались в главном корпусе на вершине Центральной Башни. На самом нижнем этаже в преподавательской общаге была столовая, по уже слышанным мною слухам в десятки раз лучшая, чем у студентов.

Множество мелких сугубо хозяйственных построек стояли скопом. Там и сарайчики с незнамо чем. Домик смотрителя. Крошечное общежитие прислуги и конюшня.

Последнем о чем стоило бы сказать это два полигона, на которых проводилась отработка боевых заклинаний и сложных комплексных плетений с не всегда устойчивой структурой, которые могли рвануть похлеще противопехотной мины.

Все эти стратегические объекты соединялись паутиной выложенных мраморной плиткой дорожек, аллей и тропинок. Всю остальную территорию занимала почти парковая зона с небольшими лесочками, рощицами, зарослями кустарника и прочей, уютной и пригодной для ведения интимных или очень секретных бесед, дребеденью.

В конечном итоге, когда я достаточно разберусь в хитросплетениях всех этих дорог, то мне даже может понравится бродить и размышлять о вечном и несбыточном в тенистых аллеях... Кхм, но это еще только будущее, а сейчас у меня первый день занятий.

Местная общественная столовая в принципе ни чем не отличалась от тех, что я видела в своей жизни. Стандартный шведский стол — подходишь и берешь что твоей душе угодно и сколько угодно. Самое главное — бесплатно, то есть ХАЛЯВА, сэр. Наше пропитание полностью оплачивалось Университетом и, судя по качеству и разнообразию блюд, администрация УВМА на своих студентах не экономит, что приятно.

На завтрак, не смотря на изобилие вкусностей, я решила не объедаться. Только необходимый для поддержания жизни минимум, а то не известно, что с нами будут делать на вводных занятиях, может и этот творог с плюшкой и сладким чаем обратно запросятся.

Народу, не смотря на довольно позднее время (до начала занятий оставалось чуть больше получаса), в громадном зале, отданном под столовую, было на удивление мало, только несколько групп старшекурсников с других факультетов и пара девочек чуть постарше меня, но зато тоже огневиков. Проходя мимо них, я постаралась дружелюбно улыбнуться, и они, осмотрев меня с ног до головы и заметив эмблему факультета, выдавили некое подобие улыбок и поспешили на выход. Я только передернула плечами от раздражения, тоже мне светочи магии, небось сами только на втором курсе, а уже всех младших глупыми считают.

Спокойно прожевав свой завтрак, ни на кого больше не отвлекаясь, и выйдя на улицу, я поспешила к Главному корпусу, на ходу проверяя, в какую мне надо аудиторию, и как до нее быстрее добраться. На улице долгожданное утреннее солнце еще не успело подогреть воздух и пронизывающий северный ветер так и норовил забраться под одежду. Добравшись до парадного входа, от которого начиналась лестница, ведущая в нужный мне коридор, я даже немного пожалела, что не накинула плащ. По сравнению с улицей в корпусе было божественно тепло и, приободрившись, я, перепрыгивая через ступеньку, понеслась вверх на третий этаж, по которому мне надо было пройти до конца правого коридора и по еще одной лестнице подняться на два уровня в башне и там найти комнату с номером 321-E5P. Главное не забыть где и куда свернуть.

Карманные часы, присланные Вестией и Верихом вместе со всеми моими вещами, показывали без десяти минут девять, когда я, поправив чуть растрепавшиеся волосы и прислушавшись к тишине за дверью, спокойно зашла в аудиторию и первый раз увидела своих новых "братьев и сестер" на годы учебы. Всего в просторной и светлой аудитории сидело человек шесть, хотя свободных привычных двухместных парт там стояло раза в три больше. Особенно не приглядываясь к собравшимся, я с независимым видом прошла к интенсивно сигналившему мне глазами Кармию сидевшего в левом от входя ряду на третьей парте. Я бросила на стол сумку и уселась за вторую. Мы обменялись приветствиями и улыбками и я, знаком показав, что поболтать мы еще успеем — просто отмахнувшись от парня — направила все свое внимание на присутствующих.

На правом от входа ряду за первой партой в позе записной отличницы сидела памятная по вступительным испытаниям "серая мышка", при ближайшем рассмотрении оказавшейся невысокой и хрупкой миловидной девушкой, лет шестнадцати-семнадцати на вид с темно-русыми волосами, стянутыми в образцовый пучок на затылке и огромными печальными голубыми глазами.

Через парту от нее сидели братья-близнецы, но очень разные. Один, улыбчивый, с озорными детскими глазами, с интересом разглядывающий все вокруг. Когда он заметил, как я за ним наблюдаю, то непосредственно помахал ладошкой и заговорщицки мне подмигнул. Его брат был его полной противоположностью — он безразлично смотрел строго в одну неизвестную точку на потолке, а его губы чуть кривились в презрительной гримасе.

На следующей парте, после близнецов сидела очень красивая девушка, которая тоже помнилась с поступления. В нашем мире у нее не было бы отбоя от парней и предложений снятся в рекламе или на обложку глянцевого журнала. Хотя первых у нее и тут хватает. За несколько дней, что мы не виделись кардинальных изменений в ее внешности не наблюдалось. Все те же золотые волосы, на этот раз стянутые в тугую косу с кокетливым зеленым бантиком на конце. Под форменной одеждой была светло-салатовая рубашка и коричневые замшевые штаны. Внимательный золотисто-карий взгляд сосредоточен на подпиливании ногтя на указательном пальце.

Пока я разглядывала присутствующих, прибыло пополнение в бесстрастном лице того парня, которого я приметила на церемонии Встречи, и у меня опять холодок пробежал по коже. Его взгляд остался таким же как вчера — холодным и равнодушным. Никаких признаков эмоций. Только еле заметный внимательный интерес, похожий скорее на интерес ученого, выбирающего очередную лабораторную крыску для опыта. Твердо чеканя шаг, он прошел по аудитории и устроился на предпоследней парте среднего ряда. Как его могли принять на факультет Огня? Это же глыба льда, а не человек. По сравнению с ним даже снеговик покажется горячим парнем.

Через пару минут прозвенел колокол, оповещающий о начале первого занятия, и на аудиторию упала просто могильная тишина, даже Аладрина (ура! я вспомнила, как зовут эту красотку) оставила в покое свой ноготь. А преподаватель все не появлялся.

Неожиданно из коридора донесся торопливый топот и в рывком открытую дверь с промежутком в несколько секунд ввалились двое — девушка и парень.

Девушка, тряхнув огненно рыжими встрепанными кудрями и обведя всех насмешливым и высокомерными зелеными глазами бойко юркнула на вторую парту среднего ряда и в спешке начала доставать перья и бумагу, поминутно то поправляя сползающую форменную одежку, то заправляя за ухо лезущие в лицо локоны. Вся она показалась мне какой-то дерганой, порывистой и неспособной сидеть без движения даже пары секунд.

Парень тоже был мне знаком, все оттуда же, с поступления. Всем присутствующим он подарил широкую, счастливую и одновременно обворожительную улыбку и лукавый прищур густо-синих глаз. Уселся он прямо передо мной, на первую парту, и тут же развалился на мягком стуле, явно вознамерившись додремать на занятиях то, что не удалось в кровати (интересно в чьей? явно не в своей!).

От занятий прошло уже минут десять, когда из-за двери послышались тихие степенные шаги и негромкий разговор. Дверь чуть скрипнула, все присутствующие подобрались, даже мой передний сосед, и в дверь вошел он... точнее... вошли они.

Мужчине на вид было лет сорок, короткие вьющиеся каштановые волосы, небольшая седина у висков и в аккуратной бороде. Серо-зеленые глаза с любопытством осмотрели нас, и его губы едва дрогнули в улыбке. Из одежды можно отметить простую коричневую развевающуюся мантию, под ней жилет и брюки болотного цвета, заправленные в поношенные сапоги и серая рубашка. Походка твердая, но заметна небольшая хромота на левую ногу — болезнь или ранение? Его спутнице из-за разницы в росте постоянно приходилось задирать голову или подпрыгивать.

В отличие от мужчины, женщина выглядела лет на двадцать с небольшим. Густые черные волосы, с красными искрами, сворачивались в тугие спиральки и при ходьбе постоянно подпрыгивали. Пухлые губы были безжалостно искусаны, а серые глаза смотрели на нас с обреченностью и отчаянием. Одета она была в похожую мантию, только застегнута та была на все пуговицы, даже тугой воротничок-стоечка. Движения молодой женщины были резкими и порывистыми, казалось ей неуютно и тесно не только в одежде, но и в нашем окружении.

Эта любопытная пара прошествовала к кафедральному возвышению. Мужчина тут же уселся за стол и открыл принесенную с собой папку с какими-то бумагами. Женщина растерянно осмотрелась в поисках еще одного стула, но потом, махнув рукой, с покорным вздохом совершенно не стесняясь, уселась на стол и закинула ногу на ногу. Все это в абсолютной тишине.

Мужчина наконец оторвался от чтения, выпрямился, откашлялся и заговорил.

— Добрый день студенты. Рад приветствовать вас на Огненном Факультете. Меня зовут магистр Тивал Дренго. Моя спутница — магистр Неки Рено. — Женщина неохотно кивнула и выдавила подобие радостной улыбки. — С сегодняшнего дня мы назначены вашими кураторами. Все возникающие у вас вопросы по поводу обучения, правил поведения и вообще всего можете смело задавать нам — чем сможем всем постараемся помочь. На первом курсе лично мы будем преподавать вам два предмета, я — управление стихией, а магистр Рено — основы магических построений. Заранее большая просьба занятия не пропускать. Сегодня же у вас никаких занятий в прямом смысле не будет — нам необходимо точно выяснить уровень вашего дара и уточнить кое-какие данные ваших биографий для заполнения досье. Плюс у вас еще сегодня вводное занятие по физподготовке. Да и вообще, — добавил мужчина с теплой улыбкой, которая ему необычайно шла — познакомимся с вами поближе, все-таки мы станем почти семьей на несколько лет. Начнем, пожалуй, со знакомства друг с другом. Я буду называть фамилию, а вы, пожалуйста, вставайте, называйте полное имя и несколько слов о себе.

Он снова улыбнулся и опустил глаза в папку.

— Итак, Аморен?

Близнецы переглянулись, и встал тот, что с постным лицом.

— Шабант Аморен. Восемнадцать лет. Люблю читать и аккуратных и пунктуальных людей. — И в упор уставился на небрежно распахнутую мантию магистра Дренго. В уголках глаз магистра Рено заплясали смешливые искры, и уголки губ дернулись в непроизвольной улыбке — это был явный камешек в их огород.

Невозмутимый мужчина только покивал и что-то быстро записал.

— Спасибо, садитесь. Следующий, второй Аморен?

Второй близнец усмехнулся и лениво поднялся.

— Шарек Аморен. Тоже восемнадцать. Люблю охоту и своего пса Хика. У меня есть брат — страшный зануда.

Кармий фыркнул. Рыжая со среднего ряда откровенно захихикала. Упомянутый брат сердито засопел. Снова несколько строк в бумагу и разрешение садится.

— Вайф?

Тихий, чуть дрожащий голосок "серой мышки":

— Енара Вайф. Семнадцать лет. Люблю танцы и садоводство.

— Замечательно. Горонский?

Кармий принял очень серьезный вид и встал.

— Кармий Горонский, к вашим услугам. Двадцать лет от роду. Интересуюсь артефактологией и холодным оружием.

— Любопытно. Можете садиться. Камшен?

Я встала, мысли лихорадочно метались, пытаясь найти что-то нейтральное для "нескольких слов".

— Сайфарема Камшен. Девятнадцать лет. Увлекаюсь историей магии, мифологией и эльфийской поэзией. Люблю лошадей.

Мои слова вызвали неожиданное оживление у магистра Рено.

— Вы правда любите эльфийскую поэзию? Можете что-то прочесть?

Я растерянно огляделась.

— Здесь?

— Да, будьте любезны. — Ехидная улыбка.

Мысли путались, но вроде удалось что-то выудить. Я прокашлялась и продекламировала, одно особенно запомнившееся четверостишье:

Странное чувство. Так больно в груди,

Будто мне сердце пронзили ножом,

Будто душа моя там, позади

Ищет покоя и ночью и днем.

Я перевела дыхание и посмотрела на женщину. Она уважительно и немного лукаво мне кивнула, и я с облегчением уселась на место. Слава всем богам и Создателю, пронесло! Магистр Дренго с повышенным любопытством меня оглядел, и я очень старалась не поежиться и не выдать, как мне такой взгляд неприятен. Он педантично занес какие-то пометки в бумаги, перелистнул страницу и кажется, сосредоточил все свое внимание на следующем студенте.

— Макгро?

Золотоволосая красавица поднялась легко и изящно. Каждое ее движение было наполнено грацией и врожденным чувством достоинства и собственного превосходства. У мужской части коллектива началось обильное слюноотделение.

— Аладрина Макгро, — у нее и голос был красивый, как серебряный колокольчик и в то же время мягкий и обволакивающий. — Люблю петь и создавать различные интерьеры.

Последним клином Аладрина вбила себя в мужские сердца — против ее широко распахнутых золотисто-карих глаз, смотрящих на преподавателей с немым восхищением и обожанием, невозможно было устоять. От такого взгляда и гранит растекся бы лужицей чуть теплого мороженного, а магистр Дренго даже не дрогнул! За что поднялся в моих глазах на еще одну ступеньку вверх по лестнице моего уважения. Только прищур все понимающих глаз стал еще более ехидным.

— Спасибо, присаживайтесь. Дальше у нас...эм... Нолузье?

С задних рядов раздался скрип, и я тут же поняла, что сейчас впервые услышу голос "ледника". На всех предыдущих "выступающих" он смотрел с неослабевающим интересом и почти незаметно кривился то от брезгливости, то от озабоченности. Все его мимические подвижки были столь незначительны, что заметить их представлялось затруднительным занятием, если не наблюдать за мужчиной (назвать его по свойски "парнем" язык поворачивался с трудом) постоянно, как делала я с того момента, как он вошел в аудиторию, отвлекшись только тогда, когда назвали мое имя. И благодарение богам, что он моей слежки не засек.

— Грейхарт Нолузье, второй наследник Северного Вольного Княжества. Двадцать два года. Интересуюсь политикой и экономикой. — Голос оказался на удивление приятным — не бас и не фальцет, а густой, как патока, но не такой сладкий, баритон, объемный и пробирающий до костей. Заставляющий ежиться от резкого дуновения сурового морозного ветра.

И что любопытно не у одной меня голос гэлира Нолузье вызвал подобную реакцию — вместе со мной передернулись все девушки и Шабант. На лице Кармия застыла маска — нервной брезгливости и глубокого осуждения. С первым было все относительно понятно, но осуждение? С чего бы это? "Надо будет в перерыв спросить" отметила я для себя.

Во взглядах обоих деканов мелькнуло удивление и все то же осуждение (да что тут, крыжт их побери, происходит?!). Они переглянулись и явно обменялись какими-то мыслями. Подслушать о чем они говорят, хотелось зверски, но я стерпела.

— Спасибо, дальше Ролдит? — в голосе магистра Рено ощутимо прибавилось холода и отчужденности. И легко догадаться из-за кого, но вот почему? Грррр, ненавижу чего-то недопонимать — это так раздражает!!!

Мой впередисидящий сосед подскочил как в задн...хм...как ужаленный, словно это не он только пару минут назад изображал из себя амебу или морскую медузу на прогретом пляже.

Похоже, что широкая улыбка у него палочка выручалочка на все случаи жизни. При всем притом, что она всегда истинная, без притворства.

— Этьен Ролдит, если полностью, но можно просто Тьен, а для более близкого знакомства — лукавое подмигивание и почему-то мне — можно просто Ен. Люблю оружие, стратегические и тактические игры. Большой шутник, так что прошу заранее не обижаться на подколки.

Еще одна улыбка (и как у него мышцы лица такие нагрузки выдерживают? хотя результат воздействия потрясающий!!) и парень непринужденно плюхнулся обратно на сиденье, мгновенно расслабившись и будто бы задремав. Но с моего места было хорошо видно, как синие глаза стали серьезными и продолжили внимательное наблюдение из-под полуопущенных век. Нда, непростой, совсем непростой фрукт этот Этьен Ролдит...как впрочем, и все вокруг. Я уверена на сто процентов, что сейчас все не сказали о себе и сотой доли правды.

А пока я размышляла о природе масок, носимых некоторыми моими одногруппниками, да мной самой признаться, магистр огласил последнюю фамилию из списка, хотя всем и так было ясно кто это.

— Трен?

Рыжая девушка подскочила как пружинка, отбросила с лица волосы, обвела всех насмешливым и немного высокомерным взглядом и заговорила.

— Умия Трен. Девятнадцать лет. — Голос звонкий, как струна и чуть визгливый, но в целом слушать можно. — Увлекаюсь верховой ездой и мореплаванием. Не люблю лжецов, политиков и глупые шутки. — Пристальных презрительных взглядов удостоились, сидящий прямо как палка, Грейхарт и, прикинувшийся спящим, Этьен. Все остальные были окинуты сочувственными, насмешливыми и глумливо-сожалеющими взглядами.

Девушка быстро опустилась, и наши кураторы переглянулись и во избежание подслушивания закрылись ментальными щитами и начали обсуждения своих подопечных. Судя по нахмуренным бровям и беспорядочной мимике, шло оно весьма бурно.

Ну что же, вот и высказался последняя из нашей группы и все стало понятно. Роли распределились, осталось дождаться первых ходов игроков, но что-то мне подсказывало, что ожидание не будет таким уж долгим. Вот примерные портреты моих одногруппничков:

— братья Аморен — две стороны одной монеты. Шабант — зануда и консерватор, чтит правила и недолюбливает все тех, кто как-то выделяется из общей массы. Человек толпы, своего мнения не имеет по определению. Домосед. Шарек — подвижный, улыбчивый. Старается засветиться везде, где только можно. Пытается предельно отделить себя от брата, но все равно не престает о нем думать не на минуту. Возможно, регулярно предпринимает попытки по изменению характера брата, которые столь же регулярно проваливаются. Как два настолько разных молодых человека уживаются между собой для меня тайна за семью печатями.

— Енара Вайф. "Серая мышка". Заниженная самооценка. Сплошные комплексы, тщательно лелеемые и оберегаемые. Скромность и честность возведенная в абсолют. Если не предпримет никаких решительных шагов в ближайшее время у наиболее активной и высокомерной части группы превратится в "девочку для битья". Хотя возможно где-то там, в потаенных глубинах подсознания и спит темпераментная личность, но как же громко она храпит...

— про Кармия Горонского сказать ничего нового не могу, он, как был вещью в себе, так ею и остался. Радует то, что меня он считает другом и против меня пока ничего не имеет. В том, что он может превратить жизнь неприятного ему человека в ад без всякой магии, я уже давно не сомневалась.

— Аладрина Макгро, эта эльфийская "королева красоты", тоже вызывает сомнения в своей поверхностности и невинности. За легкомысленной шторкой из томных взглядов и ужимок может скрывается решительный и хитрый ум.

— Грейхарт Нолузье. Сказать что-то объективное из-за народившейся неприязни будет сложно, но... умен, скрытен и заносчив. В отличие от всех, единственный произнес свой титул и таким образом явно отделил себя от остальной группы. Очевидно, что он попытается захватить главенствующие позиции, и будет навязывать свое мнение более слабым и податливым ребятам, задавливая собственным авторитетом. Но постарается, не светится и править из тени, этакий "серый кардинал" (не смотря на то, что обычно так называют женщин).

— Этьен Ролдит, то же не подарок. Явное наличие темноэльфийской крови говорит об авантюризме и решительном характере. Для достижения своих целей может пойти по головам и на его пути в этот момент лучше не становиться. Слабость — представительницы слабого пола и возможно вообще все обиженные и обделенные. Уже сейчас начинает подбивать клинья под окружающих девушек.

— Умия Трен. Явная заноза в заднице для всей группы. Гипер-активна дамочка, любящая всеобщие внимание и поклонение. Будет очень явно навязывать свое мнение всем и гнобить тех, кто не способен ответить. Надо будет сразу дать ей понять, что со мной поступать подобным образом крайне не разумно.

Ну а вообще у нас тут настоящий гадюшник. Командного духа нет и в помине. Каждый только за себя, в крайнем случае, за близкого человека — брата, друга или подругу. Остается надеяться, что со временем хоть что-то изменится в лучшую сторону. Надо дать всем время.

Наконец наши кураторы закончили обсуждение, опять приглянулись, и на этот раз заговорила магистр Неки Рено. Для разнообразия она говорила спокойно, доброжелательно и деловито.

— Спасибо все вам за откровенность. Нам с магистром Дренго это очень поможет для вырабатывания приемлемых манер общения с каждым из вас. Мы постараемся помочь вам обустроиться в Университете. Но для начала нам необходимо окончательно выяснить уровень ваших сил и есть ли у вас с этим проблемы. — При упоминании проблем поморщились и передернулись Умия и Енара. Вот и нашлось у них что-то общее, только сомнительно, что они в этом признаются друг другу для создания дружбы.

— Для вашего испытания нам нужно будет прейти в другую часть корпуса, где находятся магически защищенные аудитории. — Между тем продолжала магистр Рено. — Эта аудитория с сегодняшнего дня закреплена за вашей группой и все обще-групповые собрания будут проводиться здесь. А сейчас встаем и тихо идем за мной и магистром Дренго. Мы познакомим вас с системой университетских телепортов.

Женщина спрыгнула со стола, и выжидательно посмотрев на нас, остановилась у двери. Мы немного ошеломленные тут же подхватили свои сумки и ринулись к выходу. Тут же у двери образовалась давка, в которой все толкались, ругались и пытались пролезть вперед раньше других. Лично мне было очень весело смотреть и участвовать в том, как вполне взрослые и сознательные личности ведут себя как младшая группа детского сада. Все веселье прекратил громкий окрик магистра Дренго. Он построил всех по одному за магистром Рено, а сам пристроился в конец колонны. Вот таким гуськом мы и отправились к залу телепортов.

Со стороны мы наверняка смотрелись потешнейшим образом и для высоких самомнений некоторых моих одногруппников, не обремененных чувством юмора, это был весьма чувствительный удар по самолюбию. Для полноты картины нам не хватало только заложенных за спину рук и полосатой формы — и пейзаж под названием "Прогулка заключенных" был бы абсолютным. Представив себе ЭТО на мгновение, я едва сдержала непочтительный хохот — одногруппники в виде зэков и магистры в роли тюремных начальников смотрелись бы умопомрачительно. Полностью сдержать себя у меня не получилось и наружу вырвалось ехидное фырканье. Тихо ругнувшись, я поскорее закрыла рот ладонью. Идущий впереди Кармий обернулся и приподнял брови, как бы спрашивая, от чего я так веселюсь. Я замотала головой все еще продолжая внутренне покатываться от хохота и поэтому зажимая рот рукой. Показала глазами на преподов и остальных ребят покачала головой. "Не здесь!" отвечал мой взгляд. Парень пожал плечами и, состроив недовольную рожицу, незаметно погрозил мне пальцем "Ты мне все расскажешь!!". Я усердно закивала.

Наши с Кармием переглядывания не остались секретом для магистра Дренго, но он слава Создателю тогда ничего нам не сказал.

Система университетских телепортов не была такой уж сложной штукой. На каждом этаже было несколько залов, в каждом из которых имелось с десяток стационарных круглых телепортов.

Встаешь на круг. Легким толчком сила активируешь заклинание переноса, при этом держа в голове или произнеся в слух место назначения. Несколько секунд ты ничто и нигде, а потом яркая вспышка и ты уже стоишь в другом круге телепорта, расположенным ближе всего к месту твоего назначения. В каждом телепортационном зале была карта этажа и прилегающих башен для более четкой ориентации, куда же тебя выбросило. Поставили их относительно недавно, с пол века назад, после того как группа первокурсников два дня плутала по малоиспользуемым помещениям Главного корпуса. Такие же карты появились повсеместно в разных частях Университетских коридоров (причем всех без исключения, даже в заброшенных подвалах и на чердаке).

Проблемой телепортов было то, что прорваться к ним получалось далеко не у всех. Хоть в настоящее время в Университете и обучалось значительно меньше студентов, чем рассчитывали строители, но и этого количества плюс преподавательский состав и обслуга, носящая в качестве активатора специальные амулеты, и получалось так, что зачастую простым студентам было не добраться до телепортов. Иногда быстрее получалось пробежаться на своих двоих по коридорам и лестницам, чем отстоять очередь к чуду магических технологий.

Наша группа довольно легко освоилась с телепортами, только с Енарой возникли какие-то проблемы.

Когда я сама с облегченным вздохом вышла из светящегося круга, то, осмотревшись, поняла что мы под крышей одной из многочисленных башен Университета. При этом не самой маленькой — зал, стены которого были испещрены непонятными магическими знаками, вызывавшими непонятную оторопь, был размерами с футбольное поле. В центре него возвышалась каменная тумба локтя два в высоту, на верху которой в небольшом углублении покоился матово блестящий стальной шар, размером с голову ребенка. Последним из вспышек двух телепортов одновременно появились кураторы, сразу же поклонившиеся неприметному старичку, сидящему недалеко от тумбы. Рядом с его креслом стояла корзина с запасными шарами.

— Группа, знакомьтесь, это магистр Широн Тихиор.

Все дружно и без обиняков поклонились, понимая, что маг, доживший до того возраста, когда не спасает даже магическое поддержание молодости, достоин безмерного уважения либо за его выдающиеся магические способности либо за столь же совершенный ум, а то и за все вместе взятое, позволивший ему столько прожить.

Щуплый и сухонький старичок с улыбкой покивал, оглядев нас выцветшими глазами, и заговорил:

— Рад, очень рад я приветствовать молодую кровь, вливающуюся в магическое сообщество. Когда-то и я был молодым и полным сил, только было это ох как давно, ребятки... — голос похожий на шелест старинных пергаментов стих. Дедуля прикрыл глаза и кажется, унесся в те славные давние времена. Пауза затягивалась. Студенты выжидали. Кураторы начали хмуриться. Когда неожиданно раздался весьма мощный для столь хилого тельца храп, некоторые подпрыгнули или дернулись. Студенты, придя в себя, захихикали. Преподаватели смутились.

Магистр Дренго громко прокашлялся, пытаясь деликатно разбудить старика. Тот еще раз всхрапнул и резко открыл глаза. Обвел присутствующих немного растерянным детским взглядом и спросил у магистра:

— Так о чем мы беседовали?

— Вы хотели объяснить, для чего предназначена данная комната. И про предстоящий ребятам ритуал.

— Ах, да...комната...ритуал...да-да я помню. — Закивал Тихиор. Прокашлялся и начал рассказывать размеренным и более сильным голосом. — Как вы, наверное, уже заметили, молодые люди, стены этой комнаты выложены ирдесом. — По толпе студентов прокатился удивленный возглас. Я едва удержалась оттого, что бы не присвистнуть, прикинув общую площадь, покрытую таким дорогим материалом. А старичок продолжал. — Поэтому любые магические действия в этом зале строго ограничены стенами. Он был специально создан для определения магического потенциала и способностей студентов огненного факультета. Сегодня вам предстоит пройти небольшое испытание или эксперимент, результат которого и даст вашим кураторам отправную точку и направление в каком должно идти ваше развитие.

Старичок умолк, прикрыл глаза. Несколько раз глубоко вздохнул. Застыл на несколько минут, и неожиданно открыв глаза, посмотрел на нас очень тяжелым, пронизывающим взглядом. У меня все внутри перевернулось, а массивный перстень, превратившийся в неприметное колечко, потеплел и сильнее сжал мой палец, нервничая. Магистр опять закрыл глаза и едва заметно улыбнулся, покивав своим мыслям. Студенты наблюдали за стариком кто с опаской, кто с удивлением, а кто и с откровенным испугом. А магистр Широн снова огляделся и продолжил, как не в чем не бывало.

— Суть предстоящего заключается в следующем. Один из вас, доброволец, встает напротив тумбы с шаром. Желательное расстояние в несколько локтей, но не больше пяти и не меньше двух. Там на полу есть отметочка, где лучше стоять. Выбрав удобную для вас позицию, вы пытаетесь изо всех своих сил разогреть шар до максимально высокой температуры. Этот шар состоит из особого жароустойчивого сплава и снабжен специальными заклинаниями, определяющими, какое количество силы вы потратили на упражнение. Когда все вы пройдете испытания, я отдам результаты на анализ вашим кураторам. Вот и все.

Повисла задумчивая тишина. Все мы разглядывали лежащий на столе шар с нехорошим интересом, пытаясь представить, как это будет сложно.

— Если у вас возникли вопросы, то лучше их задать сейчас. — Кивнул нам магистр Дренго. Вверх взметнулась рука Шабанта Аморена. Куратор разрешающе кивнул.

— То есть все, что нам надо сделать, это разогреть шар до предела? — в голосе парня сквозило недоумений — задание казалось ему слишком простым.

Гэлир Тихиор благодушно закивал.

— Вы все правильно поняли молодой человек. Но я забыл упомянуть кое-что очень важное. Основное условие испытания — вы должны не просто использовать какое-то количество вашей силы. Вы должны выложиться полностью, выжить себя без остатка.

Мы удивленно переглянулись. Все слушали о том, что такое очень опасно для молодых магов. В последствиях подобного стояла даже необратимая потеря магических способностей и летальный исход. Умирать никому из нас явно не хотелось.

— Это так необходимо? — в глазах Енары стыл страх. Голос дрожал. Казалось, она была готова прямо тут грохнуться в обморок от перспективы лишиться своего дара.

— Да, девушка. Но вам не стоит беспокоиться о своем здоровье. Это испытание не будет иметь необратимых последствий. Максимум что с вами может случиться это непродолжительная головная боль и небольшая дезориентация. — С ласковой улыбкой попытался ее успокоить старик.

Судя по начавшейся у Енары мелкой дрожи, получилось у него это плохо. Магистр Тихиор еще раз обвел нас взглядом, предполагая еще вопросы, но мы молчали, набираясь смелости. Дедушка кинул вопросительный взгляд на наших кураторов. Они одновременно кивнули. Старичок согласно моргнул.

— Ну, чтож, если у вас более нет вопросов, то нам, наверное, стоит начать. Кто хочет первым?

Рука, стоящего рядом Кармия, взметнулась на секунду раньше Грейхарта. Я кивнула. Все правильно, лучше поскорее разобраться с не слишком приятным экспериментом, а потом спокойно собираться с силами и наблюдать за тем как остальные проходят испытания.

Со стороны "ледника" послышался скрип зубов, и едва различимое проклятие, слава Создателю, пока ни к кому не адресованное. Я с удивлением обернулась в его сторону — эта вспышка была его первым ярким проявлением эмоций. И неожиданным. Грейхарт пронзил Кармия неприязненным взглядом и уставился в пол, демонстрируя абсолютное равнодушие. Со стороны могло показаться, что ему совершенно не интересно происходящее и это не он только что рвался стать первой подопытной свинкой.

Наблюдая за тем как Кармий, выслушав более подробные инструкции магистра Тихиора, подошел к тумбе и, сосредотачиваясь застыл с полуприкрытыми глазами и поднятыми на уровень груди руками, я размышляла, то и дело косясь на княжича.

"Возможно, я в чем-то ошибалась в отношении него. Он явно не оловянный истукан коим хочет казаться. Грейхарт старательно прячет свои чувства, вот только зачем? Разве он не понимает, что этим только отдаляет себя от окружающих? Все это его высокомерие и безразличие делает его весьма неприятной личностью, для общения. И зачем ему это? Ааа, кажется, догадываюсь пресловутое дворянское воспитание, правила приличия которого не позволяют наследному князю, пусть и второму в очереди, показывать своим подданным истинные чувства. Но парень видно не понимает, что сейчас он не у себя в княжестве и те, кто его окружают не его верные слуги и граждане, а такие же, как он парни и девушки, в отношениях с которыми он загоняет себя в неприятные рамки, раздражения, недоверия и неприязни". Я улыбнулась про себя. "Интересно будет посмотреть, сколько он протерпит и когда до него, наконец, дойдет его просчет, но делиться с ним своими мыслями я была не намерена. Пусть учится на собственных ошибках и набивает шишки сейчас, когда можно все исправить". Я снова усмехнулась и отбросила всяческие мысли о Грейхарте и сосредоточилась на проходящим испытание Кармии. У него как раз возникли заметные подвижки.

Шар напротив моего друга уже сильно покраснел и даже до нас, стоящих на расстоянии в десять метров, долетали волны пока еще легкого и приятного тепла.

Шар сменил цвет на оранжевый. На лбу у Кармия появились капельки пота.

Желтел шар медленно и как-то рывками, то темнея, то светлея. Кармий закусил губу. Выдохнул какое-то проклятие на оркском. Из прокушенной губы потянулась струйка крови.

Шар на мгновение мигнул ослепительно белым светом и стал гаснуть. Гэлир Тихиор удовлетворенно кивнул, записав огрызком карандаша несколько строчек на непонятно откуда взявшемся листе бумаги. А Кармий медленно оседал на пол. Он стоял на коленях, опираясь чуть подрагивающими руками о пол и низко наклонив голову. Его плечи и вся спина ходили ходуном. Казалось, он только что пробежал несколько десятков километров без подготовки. Наконец студент поднялся, очень медленно и аккуратно повернулся к нам лицом. От увиденного у меня защемило сердце — бледное до зелени лицо, запавшие щеки, вокруг потухших глаз залегли неприятные серые тени. Неожиданно он пошатнулся и мгновенно ему на встречу бросились наши кураторы и сразу же утянули его в телепорт. В зале повисла испуганная тишина, в которой набатом прозвучал голос старика:

— Кто следующий?

Тут уже никаких сомнений, вперед протолкался Грейхарт. Молча выслушал пожелания магистра и подошел к тумбе на минимально позволительное близкое расстояние. Сделал два глубоких вздоха, поднял чуть засветившиеся багровым руки и тут же новый шар (когда их поменяли непонятно) стал краснеть. На этот раз разогрев шел быстрее — за считанные минуты шар стал желтым, потом почти сразу раскалился добела. И неспешно начал оплывать. У группы вырвался восхищенный вздох — силы в Грейхарте было очень много! Но каких усилий ему это стоило — пот с его лица катился градом, зубы сжаты так, что на скулах ходили желваки, руки тряслись, но Нолузье продолжал стоять. И вот когда уже шар почти потерял свою идеально круглую форму из Грейхарта, словно кто-то вынул внутренний стержень. Он с тяжелым прерывающимся вздохом упал на одно колено, опустил голову, закрывая перекошенное от изнеможения лицо волосами. Когда он, пошатываясь, поднялся, отказавшись от поддержки магистра Дренго, пытавшегося за локоть довести своего студента до телепорта, я заметила на внутренних сторонах каждой из ладоней одногрупника три полукруглых кровоточащих ранки.

Следующим пошел Этьен. Пошел без своей неизменной улыбки, непривычно серьезный и собранный в раз ставший на десяток лет старше. Его испытание окончилось после вспышки белого света, как и у Кармия. Но в отличие от моего друга держался Тьен после гораздо увереннее и выглядел почти нормально, не считая залитого потом лица и слипшихся и потускневших волос. Потомок дроу сам дошел до телепорта, хотя магистр Рено все равно держалась рядом.

— Дальше, господа и дамы! — бодро проскрипел голос магистра Широна.

Не желая больше затягивать, я бодро подошла к магистру.

— Имя?

— Сайфарема Камшен.

Старик покивал. Взял меня за руку и проболтал какое-то заклинание. Я удивленно подняла брови, когда по коже разлился холод. Магистр лукаво усмехнулся.

— Это защита от жара, девочка. Что-то подсказывает мне, что она тебе понадобится.

— Эээ...спасибо... — Я даже сперва несколько растерялась, но потом встряхнулась и уверенно подошла к постаменту.

Незаметно замененный новенький шар приветственно поблескивал мне отполированным боком. "Как же мне тебя разогреть?". Скосив глаза на выжидательно застывших одногруппников и магистров, я медленно перевела зрение в истинный спектр. Стены были абсолютно нейтральны — никаких отпечатков бушующих тут событий или эмоций — как и положено ирдесу. Взволнованно колышущиеся ауры сокурсников, уверенно застывшие и закрытые всевозможными слоями защиты ауры магистров, наполненные беспокойством, усталостью и любопытством. Я перевела взгляд на шар и удивленно нахмурилась — вся его поверхность была закрыта тонкой сеточкой заклинания, по которому бегали жемчужного цвета искорки силы. Вот и анализирующие заклинания.

Я захотела присмотреться получше и тут же сдвинулось не только зрение, но и сознание. "Я" та, которой я себя считала, ушла куда-то в глубины сознания, отстраняясь от реальности, а "Я" более сильная, решительная, безжалостная и наделенная знаниями, взяла руководство на себя. Это было похоже на то, как будто я раздвоилась на две противоположные личности, при этом, продолжая все ощущать и понимать. Новое зрение значительно увеличило изображение сети заклинания. Я знала, как ее разорвать с наибольшим или наименьшим шумом, как перенастроить и заставить работать кардинально по-другому. Я с трудом отогнала видение красочного взрыва и разрушения всей башни, которое могло произойти поменяй я во-о-от эти канальчики местами и прибавь капельку своей силы. "Мне нужно только максимально его разогреть, без локального Армагеддона!" твердила я себе. Жаждущая ослепительных впечатлений "Я", разочарованно поворчала и принялась сплетать почти идентичную сетку только гораздо более тонкую и частую, стараясь не задеть сигнальные плетения магистра Тихиора. В итоге получилось очень красивое и крепкое серое кружево, с двумя вводными энергетическими каналами — под правую и левую руку. Для облегчения перекачки энергии я поднесла руки на как можно близкое расстояние. И обратившись к нерастраченной лавине силы начала напитывать сеть. Частично прейдя к обычному зрению, я видела как стремительно и равномерно раскаляется шар.

Вот он багрово-красный...

Теперь ярко-оранжевый...

Пронзительно желтый...

И нестерпимо белый...

Дальше шар начал так же быстро плавится, а у меня еще оставалось слишком много силы, и ее поток я остановить была не в силах. Созданное мною подобие заклинания на автомате забирало у меня энергию до определенного предела, до которого было еще далеко.

По спине пробежали струйки холодного пота. Сердце сжало неприятно предчувствие. Неожиданный советчик вновь погрузился в сон, даже не попрощавшись, но и без его помощи я знала, что остановить действие заклинание не удастся. Шар, под восхищенное гудение студентов, уже почти превратился в пышущую жаром лужицу металла, когда я почувствовала что почти все, но... последняя волна силы была похоже на цунами. Быстро распределить ее по каналам без соответствующего опыта не получится, и все что я могла, это вскрикнуть:

— Берегись!

Каким-то седьмым чувством я ощутила воздвигнутые между мной и одногруппниками профессиональные щиты магистров и отпустила радостно рвущуюся наружу магию...

Для меня это было, как рождение звезды...

Мне было и жарко и холодно одновременно...

И слишком светло и очень темно...

Все сразу и много...

Кажется, я кричала от боли... а может от удовольствия...

Плакала от страха... или от счастья.

На единственную секунду я была целым миром и каждым человеком...

А потом я ощутила что лежу на спине, на чем-то мягком. Сквозь веки просачивался мягкий ласкающий любящий свет, в объятиях которого я, наверное, могла провести целую вечность. Включившийся слух сообщил, что тишину нарушает только мерно журчащий где-то фонтан и дыхание кого-то, кто рядом и очень за меня волнуется. Быстренько проверив состояние вновь ощущаемого родного тела, я осталась удовлетворена — хуже чем хотелось бы, но лучше чем могло бы быть. Только магический резерв почти на нуле, но при моей скорости восстановления на следующее утро все должно обновиться.

Справа послышался мягкий шорох и скрип дерева. Я с любопытством открыла глаза и повернула голову в ту сторону. На меня с опаской и тревогой смотрели знакомые карие глаза Кармия. Он сидел на соседней кровати, по-турецки скрестив прикрытые молочного цвета пледом, ноги. В одно мгновение его взгляд изменился от озабоченного, до счастливо-удивленного, а губы растянулись в радостной улыбке. Парень издал облегченный вздох.

— Наконец-то ты пришла в себя!

Я заметила, что по сравнению с прошлым разом, когда я его видела, он выглядит гораздо живее: глаза вновь зажглись интересом к жизни, из них пропала выражение обреченной покорности, прошли серые тени, делавшие Горонского дряхлым стариком. Осталась только незаметная бледность, не очень бросающаяся в глаза.

Я не успела и рта раскрыть, как утонула в его объятиях.

— Я так за тебя волновался! — пробормотал он. На какую-то минуту, меня просто не было слов, так спокойно и умиротворенно было в его руках. Но, едва не растекшись как желе, я отвесила самой себе мысленно несколько звонких затрещин и аккуратно вывернулась из его объятий.

— Успокойся, со мной все в порядке. Немного кружиться голова, но это пройдет. — Кармий со вздохом уселся обратно на свою кровать, и я смогла, наконец, осмотреться.

Комнатка, в которой мы сидели, была небольшой, но очень светлой. Огромное окно во всю стену, занавешенное полупрозрачными колышущимися занавесками, пропускало рассеянный свет осеннего солнца. Стены, пол и потолок светлых теплых и уютных оттенков. Воздух напоен непонятным, но безумно приятным ароматом. Такая комната, словно создана для расслабления и отдыха, после трудового дня.

Я поудобнее уселась, опираясь спиной о пухлую подушку, прислоненную к спинке кровати.

— Может, расскажешь мне, где мы находимся? — спросила я, обводя рукой обстановку комнаты. — Я то мне начинает казаться что мы умерли и попали в рай... то есть на небеса. — Поспешно поправилась я, подумав, что на Эрлане нет такого понятия.

Кармий усмехнулся.

— Ты немного переборщила, подруга. Это всего лишь больничное крыло. Палаты, специально рассчитанные для скорейшего восстановления магов после значительной энергопотери. Тут при помощи заклинаний созданы особые условия... в общем в том состоянии, в котором нас суда принесли, самое то. Единственное что я смог выяснить наверняка, атмосфера всех подобных палат насыщенна веществом, вызывающим состояние счастья и эйфории, поэтому тебе так тут хорошо.

Я нахмурилась.

— С чего ты взял, что мне тут нравиться?

Парень расплылся в проказливой и донельзя очаровательной улыбке.

— Достаточно только раз сейчас взглянуть на твое лицо, и все тут же становится ясно. У нашего замкового кота Прима было такое же выражение морды, когда ему удавалось незаметно, как он думал, полизать сливки из кувшина или подкинуть мышь в комнату старшей горничной. Помниться та тетка ненавидела и боялась мышей, особенно дохлых, до потери сознания. Когда такое случалось визгу бывало немеряно...

Я согласно захихикала, сама знаю таких особ, которые с завидной регулярностью падают в обморок при виде невинно убиенной серой тушки и так же остервенело, требуют крови несчастной мыши стоит той явиться пред светлые очи "принцессы" в живом виде.

— Ладно, согласна. Ты меня подловил, но сегодня я в хорошем настроении и карать тебя не намерена. — Я насупила брови. Прищурила в "злобе" глаза и с царственным видом махнула рукой благословляя "рыцаря". "Рыцарь" изобразил почтительный подобострастный поклон. Сидя.

— Ах, моя королева, вы так добры, к своему презренному слуге...

— Да, я такая...

Минутное затишье и последовал наш громкий, и до неприличия раскатистый, ржач. Когда мы, уже постанывая, валялись на кроватях, тихонько скрипнула дверь, и к нам проник неожиданный визитер. Аккуратно и бесшумно прикрыв за собой вход, он непринужденно плюхнулся на кровать рядом с Кармием и одарил нас счастливой и довольной улыбкой.

— Привет, ребята! Вижу с вами уже все в порядке, и вы смело можете составить мне компанию за начинающимся обедом?

Мысленно отметив, что вот кто больше всех нас похож на кота, или скорее лиса (черно-бурого), я предложила со снисходительной усмешкой:

— А может, это ты составишь нам компанию? Нас все-таки двое против одного.

— И почему бы тебе не пойти на обед с твоим Соседом? — удивился Кармий, начиная натягивать сапоги.

Потомок высокомерных и гордых дроу, скривился так, будто только что опрокинул в себя стакан уксуса.

— Потому что мой сосед большая сволочь и его не волнует ничего кроме собственной значимости.

— А кто наш сосед? — полюбопытствовала я, следуя примеру Кармия.

— Грейхарт Нолузье. — опередил Этьена мой друг.

Я сочувственно покивала и поднялась с постели.

— Нда ты прав. С таким соседом пожелания приятного аппетита покажется жестоким издевательством. И в этом случае, что бы ты не скончался от обжорства в одиночестве, мы щедро предлагаем разделить сею, и все последующие трапезы, с нами. — Непонятно от чего, но меня потянуло на высокий слог.

Этьен опять улыбнулся, но на этот раз как-то по-новому. Его улыбка была как бы личная. Специально для нас.

Ребята вышли раньше меня из палаты, а я, стоя на пороге, неожиданно вспомнила:

— Эй, народ! — оба парня обернулись. — А нам ничего не будет за то, что мы покинули больницу без разрешения персонала?

Этьен отмахнулся от моих слов как от надоедливых насекомых.

— Да, брось! Если бы не ушли сами, то через десяток другой минут, сюда бы нагрянула монументального вида тетенька и "вежливо" попросила нас проваливать отсюда.

Кармий согласно закивал и я, более не сомневаясь, поспешила догнать ушедших вперед ребят.

Удивительно, что на протяжении всего обеда Этьен только раз попытался подлизаться ко мне, но неожиданно вспыхнувший на его тарелке кролик с овощами, быстро превратившийся в горстку пепла и моя милая и невинная улыбка прекратили все его трепыхания. Кармий только ухмылялся, подлец. Нет бы, вступиться за честь дамы! Ему бы все зубоскалить! Гад! Ступня парня приятно хрустнула под моей ногой, и его улыбка превратилась в перекошенный оскал. Момент замешательства и его, наконец, осенило. Он предал своему лицу достаточно равнодушное выражение и с жадностью набросился на свою еду, пока ее тоже не постигла печальная участь обеда Этьена.

Беседа текла неспешно. Мы знакомились и понимали что у нас много общего. Как-то странно у меня получается — в своем мире я у парней популярностью не пользовалась, и моих друзей противоположного пола можно было пересчитать по пальцам одной руки. А на Эрлане у меня обратная ситуация — напряженка с настоящими подругами, вот бы найти хоть одну. Я безразлично ковыряла вилкой в остатках обеда, краем уха прислушиваясь к болтовне парней о каком-то суперском рыцарском турнире, когда откуда-то с боку раздался громкий издевательский женский смех. Я резко обернулась.

Картина, открывшаяся моим глазам, была обычной, но от этого не менее печальной. Красная до корней волос Енара, пыталась соскрести с пола, неопределенную массу, несколько минут назад бывшую, судя по всему, едой. Осколки тарелок уже лежали на деревянном подносе. Над девушкой стояла Умия и сверкала от удовольствия. Ее губы кривила презрительная надменная улыбка. Трен изредка бросала одну или две неслышные мне фразы, от которых руки Енары начинали трястись еще сильнее, а голова склонялась все больше. Вокруг парочки образовалось пустое пространство. Я заметила, что кто-то из присутствующих в непосредственной близи, смотрел на нашу тихоню сожалеющее, но даже не пытался помочь. Заметила я и пару недовольных, перешептывающихся с соседями. А кто-то брезгливо морщился.

Я внимательнее осмотрелась, отыскивая в толпе наших одногруппников. Чуть правее, Аладрина охмуряла какого-то расфуфыренного студента со старшего курса. Казалось, она полностью поглощена своим занятием, но то и дело ее взгляд уползал в сторону шума. У противоположной стены братья Аморен о чем-то ожесточенно спорили. Грейхарт сидел почти у выхода и ничего, не замечая, изучал некую толстенную книгу.

Но никто, демоны Преисподней их раздери, не пытался как-то помочь!

Не в силах выносить продолжающееся издевательство (Умия только что подставила подножку Енаре и та снова упала, выронив поднос) я вскочила и поспешила на помощь готовой вот-вот разреветься Енаре, расталкивая, непожелавших убраться с дороги, студентов. За спиной взвизгнули отодвигаемые стулья, и ребята пристроились по бокам, чуть отставая, прокладывая себе дорогу более успешно, чем я. Таким образом, мы и вломились на свободное пространство вокруг Умии и ее жертвы. Бросив убийственный взгляд на удивленно застывшую рыжую, я помогла подняться трясущейся Енаре, в глазах которой и правда стояли слезы, и прижала к себе. Благо разница в росте позволяла мне это сделать. Поднос подобрал Кармий, и с убийственным спокойствием отнес его на мойку, а потом пошел за новой порцией еды. При этом только я заметила, как побелели от гнева его скулы и как напряжена шея. Зато ярость Этьена была заметна невооруженным взглядом, хотя сперва, могло показаться, что он расслаблен и спокоен. Юноша подошел к замершей Умии и нежно взяв ее за подбородок, что-то прошептал ей на ухо на темноэльфийском. Судя по резко посеревшей физиономии, девушка поняла смысл. Как и я:

— Будь ты мужчиной, то твой труп уже бы остывал прямо на этом паркете.

Закрепив результат предупреждающим оскалом, который трудно назвать улыбкой, он отошел ко мне с Енарой. Помог довести почти свалившуюся в истерику девушку до нашего шестиместного стола, который мы занимали теперь уже вчетвером. Вместе мы усадили ее на свободный стул, пододвинули принесенную Кармием еду и заставили ее все проглотить не смотря на все же потекшие слезы. Девушка, кажется, была в прострации, ни на что не реагировала, автоматически жевала, глотала и брала новую ложку не понимая, что именно она ест. Взгляд влажных голубых, как летнее небо, глаз, устремлен в одну точку. Плечи опущены, но она упорно продолжала жаться ко мне, и стоило мне только чуть отдвинуться, как девушка начинала едва слышно подвывать.

"Хорошо, что я сама успела поесть" пронеслось в голове, когда я нашептывала какие-то слова ободрения ей на ухо. Парни смотрели на нас со смесью заботы, беспокойства и злобы направленной на вполне конкретную особу. "Вот тварь!" я скрипнула зубами. Хотелось немедленно начать крушить что-то тяжелое о чью-то пустопорожнюю рыжую тыкву.

В полном молчании ребята забрали наши опустевшие тарелки и, протискиваясь сквозь толпу, понесли их на мойку. Как только их спины уже невозможно было разглядеть, Енара зашевелилась. Я застыла, боясь спугнуть девушку неосторожным или резким движением. Она повертелась в моих объятиях и неожиданно развернувшись, попыталась зарыться в мою подмышку. Наверное, мои глаза в тот момент приобрели идеально круглую форму. До сего дня я была уверенна, что только один человек ищет спасения от мира в женской подмышке — и это я. С самого детства для меня не было надежнее места, чем мамины объятия или ее подмышка, под которую я пряталась, пытаясь сбежать от реальности. Теперь мне представился случай почувствовать себя на месте чьей-то матери. Необычное ощущение.

Я ласково погладила Енару по волосам и легонько поцеловала в макушку. Девушка завертелась и, наконец, я встретила ее осмысленный взгляд. Она шмыгнула носом.

— Мне так, плохо... — еле различимый шепот. — За что она так со мной? Я ведь ничего ей не сделала.

Из уголка ее глаза выкатилась одинокая слеза. Она сморгнула.

И что на это ответить?

— Ты не в чем не виновата. Просто Умия очень сомневающийся в себе человек. — Я сама не поняла, почему у меня это вырвалось. Енара растерянно нахмурилась.

— А мне казалось она, наоборот, в себе уверена. Даже очень.

Я улыбнулась, "Раз ты способна на логическое мышление, то истерика вроде миновала" и поспешила ответить

— Она ощущает себя уверенно только тогда, когда сама себе доказывает это. То есть ей необходимо самоутверждаться за счет других. Поэтому она будет бесконечно оскорблять и унижать тех, кто слабее нее и не способен дать сдачи сам. Самым приятным для таких людей бывает то, что им удается довести свою жертву до слез. Как тебя сегодня.

— Меня еще никогда в жизни так не унижали... — ее голос стал громче, но все еще дрожал. Енара зажмурилась и вздохнула. — Значит, она теперь всегда так будет делать?

Полезная правда или благостная ложь? Дилемма похлеще гамлетовского "Быть или не быть?"

— Не хочу тебя расстраивать, но фантазия у Умии очень богатая.

— Но тебе не стоит бояться. Стоит ей только к тебе приблизиться с нехорошими намерениями, и она мгновенно получит по башке.

Веселый голос, незаметно вернувшегося к столу, Этьена легко перекрыл шум студенческой столовой. Енара распахнула глаза и удивленно переводила их со счастливо лыбившегося дроу, на провокационно подмигивающего Кармия. Он и ответил на немой вопрос девушки.

— С этого дня мы твоя "крыша".

Удивления во взгляде стало еще больше, и он требовательно уперся в меня. Я хмыкнула.

— Говоря человеческим языком, наша команда принимает тебя в свои ряды, и мы постараемся в свою очередь оградить тебя от подобной проблемы.

Енара опустила взгляд.

— Почему?

Этьен беззаботно тряхнул своей черной с проседью гривой.

— Ты нам понравилась, вот и все. Ничего от тебя и твоих родителей нам не нужно. Ну, кроме может быть, твоей дружбы и помощи в ответ. Согласна?

Оказывается у нее невероятно красивая улыбка. Если она искренняя конечно.

— Спасибо, я...

Договорить ей не дал Кармий, ставший деловым и сосредоточенным как похоронная бригада.

— Потом поблагодаришь, а сейчас не соизволят ли благородные тиссэ оторваться от стульев и поспешить переодеться перед тренировкой. А то я слышал, что здешний мастер по боёвке сильно не любит опаздывающих студентов.

Здраво рассудив о том, что вряд ли форменная жилетка-мантия может считаться одеждой приемлемой для занятий физическими упражнениями, я порылась в недрах шкафа, и выудила, по закону подлости, с самого дна костюм, в котором я тренировалась с Верихом. Удобная и надежная одежда, проверенная и совсем не стесняющая движений. Не минуты не сомневаясь, я переоделась, мгновение подумав все же прихватила свое оружие и, прикрыв всю эту смертоносную красоту, понеслась в зал отведенный под занятия по боевке.

Я неслась со всей своей скоростью, но все равно чувствовала, что успеваю едва-едва. Я влетела в огромные двери спортивного зала за пару секунд до звона колокола. Как оказалось, на этот раз я была единственной, кто опоздал — вся группа чинно расселась на низеньких скамеечках, стоящих вдоль стен, состоящих из сплошных окон. Мне приветливо махнули ребята, и я поспешила усесться на прибереженное мне место. Времени оглядеться было катастрофически мало, но я успела заметить в дальнем углу, различные приспособления, жутковатого вида, и похожие скорее на пыточные аппараты, чем на тренажеры, коими они и являлись на самом деле.

Я едва успела принять такую позу, что никто, увидев ее, не сомневался бы, что сижу здесь аж с самого открытия Университета, как скрипнула небольшая боковая дверка, и пред нашими взорами предстал наш преподаватель по физическим упражнениям. В расписании он значился как, сир Вальденс Герон.

К горлу подкатил горьковатый комок, и внутреннее чутье, вздохнув, пожелало мне удачи. Мндааа, с таким "учителем" поблажек у нас не будет. Рост метра два, телосложение такое, что земным бодибилдерам от такой картины захотелось бы удавиться от зависти, а натянутая на это великолепие кожаная жилетка едва не трещала по швам. Абсолютно гладкая, выбритая голова. Нехватка растительности на черепе компенсировалась аккуратной длинной бородой до середины груди, заплетенной в косу, и перехваченной в нескольких местах серебряными кольцами. Мощные запястья охватывали кожаные, с чеканными железными накладками, наручи. Огромные ладони крепко сжимали нехилый двуручник, который обычный человек вряд ли бы смог даже приподнять. Глаза, неопределенно-зеленого цвета, с морщинками в уголках, бегло нас оглядели, разыскивая что-то примечательное, чем просто горстка новых студентов. По мелькнувшему разочарованию, я поняла, что ничего "эдакого" в нас на первый взгляд не было.

Сидящий справа Кармий, нервно сглотнул и едва слышно прошептал:

— Вот это громада... — в голосе парня сливались в дикую смесь страх, восторг и уважение. Глаза моего друга были неприлично вылуплены, и казалось, что они вот-вот вылезут из орбит. Смешно до невозможности. Я внимательнее присмотрелась к своим товарищам по группе и поняла, что вся мужская половина находиться в подобном состоянии перманентного восторга. Даже невозмутимый Грейхарт застывшим взглядом следил за каждым движением сира. "Эх, пропали вы молодцы! Вот она и пришла — любовь с первого взгляда. Пришла, чтобы вытрясти из вас все ваши мозги!" злорадно хихикала я про себя.

Любовно поставив свой меч на подставку, сир Вальденс развернулся к нам и раскрыл неприметную серую папочку, совершенно теряющуюся на фоне ее обладателя, перелистал несколько страниц, бегло пробежав их глазами. Откашлялся и заговорил:

— Ну, чтож, уважаемые студенты. Вы находитесь в Зале для фехтования, и тут будут проходить ваши занятия по физподготовке. Руководить этим процессом буду я — сир Вальденс Герон. — Знатный бас у нашего учителя. Аж даже стекла позвякивают в рамах! — Тех, фамилии кого я сейчас назову, попрошу подняться. — Мимолетный взгляд в папку, а затем — Горонский. Нолузье. Ролдит. И...Камшен.

Интуиция чувствовала, что просто так это не закончится, какой-то подвох тут крылся. Неуверенно переглянувшись, наша троица присоединилась к уже достойно стоящему Грейхарту.

Посмотрев каждому из нас в глаза, он прошелся взад-вперед мимо нас, осматривая каждого. "Как будто он себе лошадь выбирает, только в зубы не заглядывает!" ворчала я мысленно, чуть нахмурившись следя за преподавателем.

— Вам интересно, почему я назвал вас? — спросил сир Вальденс. Дождался нашего общего утвердительного кивка и продолжил. — При заполнении вступительной анкеты вы указали весьма интересных личностей, когда у вас спрашивались ваши учителя по фехтованию, если таковые имелись. Со стилями всех четверых этих господ я знаком. Они настоящие мастера и мне хотелось бы знать привели ли они вам частичку своего мастерства. Так что сегодняшнее занятие начнем с небольших спаррингов. Пары Ролдит-Нолузье, вторые Горонский-Камшен. Юноши зал весь ваш.

— Разминка? — Вскинулся Грейхарт.

— Три минуты. — Подумав, ответил преподаватель.

Грейхарт тут же начал прогонять знакомый и мне комплекс упражнений, призванный быстро и довольно эффективно размять мышцы, сделать их более пластичными и упругими. Он уже обнажил простой прямой полуторник с крестовидной гардой, когда его прервал спокойный и даже тягучий голос Вальденса:

— Оружие возьмите здесь. — И он со стуком откинул крышку вместительного сундука в углу. Грейхарт изменился в лице. Растерянно посмотрел на свой клинок. Нахмурился, убрал его обратно в ножны и направился к сундуку, что бы присоединиться к, уже роющемуся в его недрах, Этьену. Последний, кстати, совершил мало кому известный и узкоспециальный комплекс упражнений, разработанный дроу для дроу. Я его знала только потому что Верих показывал мне пару фигур из него. Никаких помпезных выхватываний меча и вообще игры на публику от него не последовало — только сосредоточенность и абсолютная серьезность. Его аккуратный даргх'хар так и остался в простых черных ножнах, лежать на его месте, на скамье, слева от меня. Совсем другой парень.

Среди группы ужи звучали и принимались ставки на то, кто победит. Шансы были примерно равными, но чаша общественного мнения все больше склонялась в сторону Грейхарта. Я была уверенна, что Этьен поддастся, каким бы унизительным не казался проигрыш в первом же поединке. Он специально создает себе сейчас образ, который и попытается разрушить на протяжении года. Своего рода вызов самому себе и конечно общественности. И откуда в потомке гордых дроу столько подросткового бунтарства и противоречий?

Но вот противники подобрали себе достойное на их взгляд оружие и встали друг напротив друга, приготовившись к бою, внимательно рассматривая друг друга и ожидая команды преподавателя. Тот не заставил все долго ждать:

— Бой!

Грейхарт тут же нанес тяжелый рубящий удар сверху. Лезвие его полуторника свистнуло буквально в половине пальца от Этьена и мой друг, увернувшись, тут же пошел на сближение. Его легкий одноручный изогнутый меч, очень похожий на кавалерийскую саблю образца века этак восемнадцатого, рыбкой порхал вокруг ушедшего в глубокую оборону княжича. Этьен с самого начала задал очень быстрый темп схватки, который Грейхарт, судя по напряженному лицу, выдерживал едва-едва. Он даже не пытался атаковать. Удары квартерона сыпались отовсюду, он легко перебрасывал меч из руки в руку, не давая противнику даже лишний раз вздохнуть. Но неожиданно он отпрыгнул далеко назад, разорвав контакт, и Грейхарт наконец-то рванулся в атаку, желая по максимуму использовать длину своего оружия. Этьен несколько раз увернулся с ехидной улыбкой и, наконец, принял на прижатый к локтю обратным хватом меч удар противника. Чуть сморщился и, кувыркнувшись назад, вновь устремился в тесный контакт. Грейхарт наученный горьким опытом старался не подпускать его слишком близко. В итоге оба они обзавелись десятком неопасных царапин и синяками — у Грейхарта медленно темнела скула, по которой ударил рукоятью Этьен, у того — кисть левой руки от удара клинком плашмя.

Учитель наблюдал за поединком спокойно, оценивая каждого. Мои товарищи меняли взгляды в зависимости от того, кто проигрывал, а кто выигрывал. Постоянством отличались только мы с Кармием, подбадривая Этьена.

Дроу сверкнул в сторону препода хитрющими глазами и, начав проводить сложную, но уже однажды удавшуюся ему атаку (результат ее — самый глубокий порез на правом плече Грейхарта), он специально неправильно повернул клинок и перепутал с постановкой ног. Заметивший его ошибку княжич, не знавший что действует в соответствии с планом своего врага, не будь дурак, воспользовался шансом и, выбив оружие из руки Этьена, толчком в плечо уложил противника на лопатки, нацелив ему в лицо клинок.

— Стоп! — вмешался сир Вальденс. Подошел к поединщикам, помог подняться Этьену, поздравил с победой Грейхарта, отвел обоих в сторону и начал им что-то втолковывать, на пальцах показывая, где и в чем они ошиблись во время поединка.

Я витала где-то в облаках, когда Кармий, настороженно косясь на сира и парней, спросил:

— Слушай, а ты хорошо владеешь клинком?

Я удивилась.

— Да вроде неплохо. — И добавила, стараясь нечаянно не задеть его мужскую гордость. — Для девушки.

Друг покачал головой.

— А надо не просто "неплохо для девушки" надо обалденно хорошо.

— А зачем тебе вообще знать, как я владею клинком? Сейчас же все узнаешь, когда придет наша очередь.

Тот закивал и поморщился.

— Да-да, ты права, просто я уже просчитал стиль Грейхарта и его уровень мастерства. Его наверняка обучали с сопляческого возраста, а я занимался всего три года. И будь моим учителем хоть сам бог Войны Таррад, я этому северянину не соперник. Надежда была только на тебя.

Признаться, его надежды меня потешили, и я решила не признаваться, что сама училась только полгода и постаралась ответить честно.

— Знаешь, когда я уезжала в Университет, мой учитель сказал, что ему больше нечему меня учить.

Кармий тут же обернулся, и требовательно уставившись на меня, весь обратился в слух.

Я вздохнула.

— К тому времени я уже дважды победила его в тренировочных поединках.

— Здорово, а кто твой учитель?

— Мой приемный отец — Верих Майвар. — Скромненько молвила я.

Отпавшая челюсть и вылезшие из орбит глаза Кармия, неприятно застучали о пол. Пару мгновений, проведя в состоянии крайнего офигения, он встряхнулся, и его глаза загорелись злорадным огоньком.

— Отлично. Значит запоминай. Сейчас мы идем и сражаемся. Я не буду так явно поддаваться как Этьен, но ты в конце поднапрягись и я сдамся, добровольно. Это означает, что на финал идете вы с Грейхартом. И я тебя как друга прошу — надери ему задницу!

Я улыбнулась.

— А почему бы тебе самому не попробовать?

— Я же сказал, я знаю что проиграю. А я не люблю проигрывать.

Я удивленно вскинула брови.

— А разве мне ты не проиграешь?

Он энергично завертел головой.

— Эээ, нет. Я тебе поддамся, а это совсем другой расклад. К тому же проиграть другу не так обидно как просто неприятному человеку. Да и вообще я тебя по дружбе прошу — уделай меня красиво!

Я тихо рассмеялась.

— Ладно, уговорил!

Тут как раз преподаватель закончил чихвостить первую пару и махнул нам, мол, наша очередь. Кармий поднялся первым и как истинный мужчина помог встать мне. Развязанные мною заранее завязки плаща, не смогли удержаться, и он красиво стек по фигуре к моим ногам. В зале воцарилась тишина и все без исключения, даже учитель потрясенно уставились на мой костюм для тренировок.

Признаюсь честно, именно на этот эффект я подсознательно и рассчитывала. На неподготовленного зрителя мой вид мог произвести шоковое впечатление. Этот костюм подбирался в первую очередь для моего удобства, а прилично или нет, он выглядит с точки зрения морали, Вестией, подбиравшей мне его, учитывалось в последнюю очередь. Сначала я и сама поражалась его смелости, но потом, привыкнув, оценила все его достоинства. Верх костюма состоял из... хм...ну, скажем кожаной жилетки (или топика?) со шнуровкой на груди, внушительным декольте и открытой до лопаток спиной. Низ был представлен кожаными бриджами, с редкой шнуровкой по бокам. Надо ли говорить, что весь костюм облегал мое тело как вторая кожа? Да, на ногах были надеты мягкие туфельки на низкой сплошной и нескользящей подошве. На мой развращенный взгляд вполне пристойно, и демонски удобно — нигде ничего не жмет и не натирает, кожа дышит, лишние слои ткани движения не стесняют.

Кармий, стоявший ближе всех ко мне, нервно сглотнул и весьма красноречиво осмотрел меня с ног до головы. Наткнулся на мой предупреждающий и одновременно кокетливый взгляд. Медленно моргнул и, встряхнувшись, прогнал с лица придурковатое выражение, и разухмылялся в ответ на мою смелую призывную улыбку, обращенную ко всем особям мужского пола в зале. Играю на грани фола. Адреналиновая вспышка приятно щекочет нервы, и мне это нравится.

Воцарившаяся тишина прерывается наигранным кашлем учителя.

— Камшен и Горонский будьте любезны, выберите себе оружие и приступайте к разминке. — В его глазах засиял неподдельный интерес. Он единственный помимо Кармия и Этьена, прячущего ухмылку в кулаке, понял в какую игру я решила сыграть.

Плавно покачивая бедрами, я заскользило походкой тени к сундуку с железом. Провожали меня завистливые и алчные взгляды. Покопавшись в чуть звякающей куче, я подобрала себе достаточно легкий полуторник, почти той же длины, что и мой Драгоньер. В пару ему нашелся тяжеловатый для меня, но широкий гномий кинжал. Для моей левой руки подойдет. Как родной он скользнул в, специально для подобных клинков прикрепленные сзади на талии, ножны. Я быстро провернула почти тот же комплекс что и Грейхарт с небольшими индивидуальными корректировками. Несколько раз вхолостую взмахнула мечом, проверяя баланс и привыкая к весу. Несколько пробных простых выпадов и я почувствовала, как быстрее забилось сердце, и кровь резвее забежала по сосудам. Чуть поднялась температура тела, мышцы разогрелись и стали более пластичными. Скоренькая дыхательная гимнастика настроила легкие на нужный ритм. Я была готова к бою.

Кармий сбросил куртку, оставшись в белой рубашке, с широкими рукавами, бриджах и высоких сапогах. Комбинация оружия у него была такая же, как и у меня. Только кинжал был тоньше, рассчитанный скорее на быстрые и внезапные отаки-уколы, чем на защиту. И хотя Горонский сказал, что поддастся после непродолжительной борьбы, я все же взяла это себе на заметку на будущее.

Мы встали друг напротив друга. Приветственно поклонились по всем законам этикета и замерли в обманчиво расслабленных позах, готовые в любой момент взорваться вихрем ударов. Сир Вальденс и тут не стал тянуть кота за хвост.

— Готовы? — Наш синхронный кивок. — Тогда... Бой!

Я тут же пошла в атаку, с самого начала задавая собственную скорость поединка. Мечи свистели и скрещивались. У самого носа сыпались искры, но я не обращала ни на что внимания. Здесь и сейчас для меня существовал только Кармий и сумасшедшее чувство свободы и приятной опасности, все больше пьянившие. Со стороны зрителя мы наверняка смотрелись впечатляющее — две быстро вертящиеся и перетекающие из стойки в стойку фигуры, то сходящиеся, то расходящиеся. Полный контакт всегда приятнее наблюдать, чем дистанционные уколы.

Биться с Кармием было сплошное удовольствие, каждый мой выпад он встречал защитным блоком, мгновенно переходя в атаку. Я признаться, отвечала ему тем же. Мы словно читали мысли друг друга, но все же различие стилей чувствовалось. А может, сказывалось то, что мы разных полов? Вобщем, мой противник чаще атаковал, и любое свое телодвижение старался сделать атакующим. Я больше думала о защите, выбирая для атак самое неожиданное, а порой, специально, самое неподходящее время. Стиль Кармия был более резким, без плавных переходов, но, что удивительно, имел небольшую скорость и иногда казался статичным. Когда я, в свою очередь, вертелась вокруг него волчком, стараясь атаковать и сверху и снизу и сзади и спереди. Кармий не брезговал и рукопашным боем. Его неприятный удар в коленку, заставил меня с шипением упасть на пол и только вовремя подставленный кинжал, зажатый обратным хватом, спас положение, приняв удар на себя — резкая боль парализовала мою левую руку почти до локтя. Отбросив Кармия на пару метров от себя, я кувырком ушла с возможной траектории атаки и, переведя дыхание, вновь ринулась к нахально усмехнувшемуся партнеру, зажимая его в тиски. Он не мог даже нормально взмахнуть слишком длинным клинком и только успевал подставлять лезвие под мои удары, но все еще даже не думая поддаваться. Где-то в глубине заворочалась злоба, но я старалась сдерживаться, напоминая себе, что у меня впереди еще Грейхарт.

Мы обходили зал уже, кажется, по пятому кругу и инициатива на этот раз была у Кармия, когда в моем сознании звякнул вездесущий колокольчик женской интуиции. Мой противник как раз разорвал дистанцию для чего-то мощного, но сказалась усталость и хитрый удар с поворотом, наносимый парнем сверху, был самую чуточку неточным, но мне с лихвой хватило и этого. Лишившись нескольких выбившихся из небрежного пучка косичек, я ушла в противоположную сторону, несколько долей секунды полюбовавшись своим отражением в блестящем лезвии его меча. Быстро присела. Изящная подсечка и безмерно удивленный противник падает на спину с приглушенным грохотом. Его меч отлетает в сторону. И вот уже я прижимаю его грудь к полу своей ногой, а мой клинок нацелен ему точно между глаз. Тишина...и бурные овации зала.

Я, усталая, но довольная, скромненько улыбнулась собравшимся. Помогла Кармию встать и даже протянула ему его меч. Рывком он притянул меня к себе и тяжело дыша, прошептал мне на ухо:

— Спасибо за доставленное удовольствие, детка. И...это, правда, было красиво и...весьма оригинально.

Мои волосы на затылке отчего-то зашевелились и я незаметно передернула плечами. Отстранилась от друга и посмотрела в его глаза. Они горели восхищением, удовольствием и хитро переливались. Он явно представлял нашу гордую "ледышку" в той же позе, что и сам минуту назад — распластанным на полу и попираемым моей изящной ножкой.

Я фыркнула. "Вот мечтатель!"

Он удивленно расширил глаза, придерживая меня за локоть, пока мы подходили к сиру Вальденсу "А разве нет?".

Я бросила быстрый взгляд на сосредоточенно следящим за нами Грейхартом и неуверенно пожала плечами "Ну не знаю...может быть...".

Дальше обмениваться красноречивыми взглядами мы не могли. Преподаватель начал разбирать наш бой буквально по косточкам — кто как повернул оружие, с какой ноги сделал атакующий шаг, и как надо было сделать, чтобы добиться большего результата. Во время разговора мы с Кармием менялись в лице раз десять. Мы бледнели и краснели, сгорали от стыда и сияли от гордости. Общий вывод был утешительным — конкретно мы не так уж и безнадежны и из нас еще могут получиться более-менее приличные бойцы. Сказать спасибо за это надо было нашим учителям прошлым и будущим и самим себе, своему труду и упорству.

Как Кармий и догадывался Вальденс захотел посмотреть каким будет результат моего поединка с Грейхартом. Как и раньше Кармий оказался прав, а так хотелось, что бы он ошибся. Хоть раз и именно сейчас.

С одной точки зрения мы находились в равных условиях — мы видели, как бился противник в прошлый раз, и имеем представление о его стиле, силе и слабости. Тут как бы все честно. А вот с другой стороны... Грейхарт выше меня на целую голову и отнюдь не хлюпик — сплошные, хорошо натренированные, мышцы. Нехилая сила, обширный опыт и внезапные смены стилей, тоже приятное для него подспорье. Я могла похвастаться высокой скоростью, маневренностью, необычно пластичным стилем и извращенной фантазией, помогающей видеть выход из той ситуации, в которой его нет в принципе.

Я нахмурилась, размышляя. Получается...все честно?! Вот д'хассе! Или даже не так. Гораздо больше сюда подходит народная русская бл...ь! Поняв, что отвертеться не удастся я зверски ухмыльнулась навстречу вставшему напротив Грейхарту. Этот оскал обещал ему незабываемые впечатления. "До последней капли крови!" решила я и подняла меч.

Вальденс внимательно нас осмотрел, как-то тяжело вздохнул и рявкнул:

— Начали!

Мы с Грейхартом одновременно сделали шаг навстречу друг другу...

...Мир для меня превратился в сплошную серую дымку со вспышками вздымающегося и опускающегося клинка противника. Все тело ныло и молило пощады. Болели плечи, колени, кисти рук и стопы. Глубокую царапину у ключицы дергало каждый раз, когда я делала резкий выпад. Грудную клетку жгло огнем и сдавливало как в тисках — это сломанные ребра. Дышать могу только с хрипом...

Я знала, что этот поединок, начавшийся как обычная тренировочная проверка, давно перестал быть таковой. Мы сражались уже не на жизнь, а на смерть...и я знала, что могу проиграть. Я уже должна была проиграть, но держалась на одном упрямстве. К своему прискорбию, я едва смогла задеть Грейхарта — тонкая, но глубокая царапина, не причиняла ему никакого видимого вреда и он все еще казался полным сил, в то время, как я была выжата как лимон.

Наконец, отбив очередной удар, даже скорее просто отмахнувшись от него, руки отказались поднимать этот чудовищно тяжелый кусок металла, по недомыслию именуемый мечом.

Я позорно упала на колени. Растрепавшиеся косички почти закрывали мне обзор, но я все равно видела медленно приближающиеся темно-коричневые сапоги Грейхарта. "Вот и мой конец..." отстраненно подумала я, наблюдая за происходящим как бы со стороны. Внутри все сжалось в ожидании последнего удара. Мысли о том, что его противнику не позволит нанести преподаватель, даже не возникали.

В голове было пусто. Только извращенное удовольствие оттого, что я наконец-то всех обманула.

Как? Почему? Зачем? Не имеет смысла...

Это все не имеет смысла...

Не имеет...

Или...

ДА!

По телу пробежала судорога, выкручивая каждую мышцу, завязывая узлами сухожилия и выворачивая кости... По сосудам хлынул чистый огонь. Каждая клеточка моего тела пела наполняясь энергией. Сознание прояснилось, но это уже была не совсем я...точнее...не только я. Совсем рядом, как тень, маячила закутанная в темный плащ с капюшоном чем-то неуловимо знакомая фигура. Полная сил и злости. Жаждущая отмщения.

ДА!

Все имеет значение!

Для тебя! Для меня! Для нас!

Мы одно, но ты слаба и должна признать меня как часть себя, чтобы победить...

Победить? Я могу победить?

С моей помощью ты сможешь подчинить хоть весь мир! — леденящий душу смех.

Кто ты?

Я это ты! Та "ты", которую ты боялась и прятала. Без меня ты лишь половинка, слабая и посредственная. Как и я без тебя, но только еще и безгласная. Признай меня, ты не пожалеешь! Нам нельзя быть раздельно, это все разрушит...

Я боюсь тебя — я содрогнулась и почувствовала, как ее губы растянулись в зловещей улыбке.

Ты боишься себя. Ведь я это ты.

Я это ты?

Угадала! — она скинула капюшон.

И правда я...значит, раньше я была одна...мы были одни...

Одиночество такое мерзкое чувство, мы же это знаем...

Да мы знаем... Мы...больше никогда не будем одиноки! Ты это я!

Ее...Наш...Мой торжествующий смех вдребезги разнес стеклянную стену разделяющую нас. Стену, которую я давным-давно сама построила.

Я открыла зажмуренные глаза. Теперь я все видела очень четко — каждую трещинку в полу, каждый свой волосок в косичке. Не видела только темно-коричневых сапог. Он ушел и оставил меня в живых? Ах, да это же всего лишь тренировка... Но я все еще хочу...могу...ДОЛЖНА уделать эту высокомерную ледышку! Я же обещала друзьям.

Тело рвалось в схватку. Я сжала рукоять вновь ставшего легким меча и медленно встала, откинув косички за спину. Грейхарт успел сделать только пару шагов на встречу нахмурившемуся сиру Вальденсу, когда его настиг мой насмешливый голос:

— Эй, красавчик! Не хочешь закончить работу, я ведь все еще держусь на ногах!

Он быстро обернулся, и я прочитала в его взгляде неприкрытое удивление. Я глумливо поманила его пальчиком. Удивление быстро сменилось злостью, и он прыгнул вперед, но я уже была готова.

* * *

Сир Вальденс Герон за свои почти сорок пять лет повидал в жизни множество странных вещей. После пятнадцати лет работы в УВМА он думал, что его вообще очень трудно удивить. Но то, что происходило сейчас на его глазах, было не просто чудом. Творящееся опровергало многое из того, во что он привык верить как в прописную истину.

Устроенные им поединки, были своего рода показательными выступлениями и одновременно его личным отбором студента, который мог бы подменить его на занятии, случись такая необходимость. Все четверо поединщиков отвечали большинству параметров его личного списка требований к его помощнику, но Вальденс хотел найти лучшего. До недавнего времени он колебался между тиссэ Камшен и юным княжичем Грейхартом, но все больше склонялся к последнему и еще минуту назад он без колебаний поставил бы на его победу собственную жизнь, а теперь... Его "фаворита" методично и жестоко, как младенца, избивала, казалось недавно поверженная девушка. В нее словно вселился демон. Она рубилась с остервенелым счастьем. При ее скорости и силе наносимых ударов даже он, рыцарь, поостерегся бы к ней сейчас приближаться — порубит и даже не заметит.

Нолузье уже отбивался из последних сил. Его меч опускался все ниже и ниже. Пот заливал лицо. Руки тряслись все заметнее.

На мгновение отвлекшись, преподаватель не заметил поворотного момента сражения, услышав только оглушительный звон, и только тогда поднял взгляд — на полу перед Грейхартом лежала кучка металлических осколков. В руке молодой мужчина сжимал рукоять с обломком клинка длиной не больше ладони. На лице его читалось неприкрытое, детское обиженное изумление, а его соперница...крэгх!...уже выполняла опасный разворот. Его финальной точкой должна была стать катящаяся по полу голова ее противника...отдельно от тела. Чему он обязан был помешать, но просто не мог — впервые на своей памяти после детства он оказался в такой ситуации, когда почти любое его решение не принесет желаемого результата. Но стоять и наблюдать за убийством он тоже не мог и, зная, что все же не успевает, рванул к месту действий.

Ему оставалось совсем чуть-чуть, когда испуганную тишину зала взорвал крик. Женский:

— Сайфарема!!!! — это кричала вскочившая миниатюрная брюнетка с огромными голубыми глазами. Эту малышку вдвоем едва удерживали на месте Горонский и Ролдит, с такой силой она вырывалась. Но, не смотря ни на что, ее крик возымел нужный эффект — Сайфарема вздрогнула, несколько раз моргнула, и лезвие ее меча замерло всего в пальце от горла Грейхарта. Она не успела повернуться чтобы посмотреть кто же ее окликнул — со всего размаху на нее налетел подоспевший Вальденс и сбил ее с ног. Ее меч полетел куда-то в сторону. Вместе они несколько раз перевернулись, и неожиданно она оказалась сверху, профессионально прижимая к его горлу лезвие кинжала, который она умудрилась не выронить при падении.

— Сайфарема Камшен?

Она тряхнула головой, словно разгоняла туман пред глазами.

— Грии? — девушка изящно поднялась на ноги, растерянно оглядывая притихший зал. Валяющуюся в обмороке кричавшую девушку, расширенные глаза Нолузье и своего преподавателя распластанного на полу. — Что произошло?

Вальденс встал, отряхнул штаны от пыли.

— Я бы сам был непрочь это узнать.

— Что? — она удивленно вздернула брови.

— Ты пыталась убить своего сокурсника.

Девушка ошарашенно посмотрела, на застывшего, как статуя Грейхарта, заметила множество синяков и его почти изрубленную на куски одежду, держащуюся только чудом. Перевела взгляд на преподавателя, и тот прочитал в ее глазах понимание.

Кинжал звякнул об пол, и Сайфарема буквально вылетела из зала. Окриком "Без вас разберусь! Займитесь лучше девушкой и Грейхартом!", Вальденс отбросил рванувшуюся за ней ретивую парочку, кажется, ее друзей и сам поспешил из зала. Поиски беглянки не были долгими — девушка нашлась за следующим поворотом у окна.

Рассмотреть выражение лица из-за свисавших со всех сторон частично расплетенных косичек было невозможно, и он услышал только обреченный шепот:

— Ты же обещала...

Мужчина встал рядом.

— Почему ты ушла?

Хмыканье и грустное:

— Я чудовище? — и непонятно чего было больше в этой фразе — вопроса или утверждения.

— Нет, ты отнюдь не чудовища. У каждого из живущих есть темные стороны и инстинкты. Просто кто-то умело их скрывает.

— Я не умею...

— В этой жизни можно научиться чему угодно.

Она наконец-то откинула с лица волосы, и он с удивлением увидел две мокрые дорожки от слез на ее щеках. На губах играла тихая печальная полуулыбка. Глаза смотрели куда-то в пустоту.

— Думаете, я смогу?

Вальденс кивнул, и аккуратно сжал ее плечо.

— Я уверен. И более того, это необходимо для того, что бы ты продолжила обучение не только у меня, но и в Университете. А если случиться, так что тебя решат исключить, то попрощайся со своими магическими силами. Их тебе заблокируют. А такие недомаги, как правило, долго не живут.

Ее плечи поникли, и вся она кажется, сжалась. Стала меньше и беззащитнее.

— Я буду стараться... — тихий, но твердый шепот.

Интересно, а ее в принципе может согнуть хоть что-нибудь в этой жизни?

Эпилог

В кабинет ректора ворвался взъерошенный и крайне взволнованный чем-то декан Факультета Огня. С грохотом, захлопнув дверь и бросив на рабочий стол тиссэ Дорея несколько неопрятных листов бумаги, Элест навис над своим другом.

— Ты уже читал отчет этого старого сухаря Тихиора об испытании Силы, прошедший у моего первого курса?

Подняв на гостя спокойные глаза, Аламир взял захватанные листы и небрежно пробежал их глазами.

— Я только что их получил.

— Так ты не знаешь...? — удивленно протянул огневик, падая в услужливо пододвинувшееся кресло.

— Чего? — с интересом подался вперед ректор УВМА.

— Прочти внимательнее. И предельное внимание удели графе с названием "Камшен, Сайфарема".

Недоверчиво прищурившись, мужчина погрузился в чтение. Через минуту он откинулся на спинку своего высокого, похожего на трон, кресла. По его губам бродила непонятная улыбка.

— И что?

— И что? Ты спрашиваешь "и что?". — Элест вскочил с места и нервно заметался из угла в угол. — Как ты можешь быть таким спокойным? У нее же уровень свободно контролируемой силы девятый по шкале Болджа, тогда когда большинство студентов на первых курсах имеют показатели не выше шестерки, а такого как у нее достигают, дай бог, только к выпуску. И то не все. Она даже потенциально сильнее некоторых наших преподавателей, ведь определить количество ее резерва при таком показателе просто невозможно!

— Расслабься, друг мой. — Буквально промурлыкал ректор. Он был похож на обожравшегося сливками кота — полное довольство жизнью. — Чего-то подобного я и ожидал...

Декан Огненного Факультета резко остановился и успокоился, будто на него кто-то ушат холодной воды опрокинул. Он внимательнее присмотрелся к довольному лицу своего друга и медленно опустился обратно в кресло.

— Ты определенно что-то знаешь, но не хочешь мне об этом говорить. И я не понимаю этой твоей скрытности. Если она представляет опасность или важность, то если ты поделишься со мной известными тебе сведеньями, то вдвоем нам будет легче решать возникающие проблемы.

Ректор с одобрительной улыбкой посмотрел на Элеста, подавшегося в азарте спора вперед. Усмехнулся.

— Как я тебе уже говорил вчера Эл, знание, котором я обладаю строго конфиденциально. И дело совсем не в том, что я тебе не доверяю или сомневаюсь в твоем профессионализме. Просто эта игра к сожалению идет на недостижимом для тебя уровне. Сейчас в действие вступают более тонкие и одновременно более мощные силы, чем те с которыми ты привык иметь дело. Любое неосторожное движение сейчас может привести к колоссальной катастрофе. Я сам буду присматривать за девушкой. Возьму на особый контроль всю ее группу, и буду постепенно думать, к чему же это все ведет.

— А ты думаешь, что это все имеет какое-то значение? — С легкой обидой в голосе спросил Элест.

— Я в этом уверен. Недаром же набор этого года пусть и не самый большой, зато потенциально самый могущественный. Что-то надвигается...что-то готовиться в мире, и он стремиться обезопасить себя.

Огневик подобрался как охотничья собака перед командой хозяина.

— И сколько у нас времени? — предчувствиям друга, в университетские годы много времени посветившего различным методикам предсказывания будущего и обладающего превосходным чутьем (особенно на неприятности) он давно научился доверять.

— Лет пять, вряд ли больше...

В темном зале, освещенным только гудящим пламенем камина, сидели двое. Разглядеть их лиц было совершенно не возможно — все скрывала услужливо сгущающая у их фигур темнота.

Неожиданно тишину разорвал скрип приоткрывшейся двери и торопливые шаги визитера. Попав в освещенное пламенем пространство, посетитель, оказавшийся мужчиной среднего возраста с приятным лицом и неожиданно холодными серыми глазами. Он коротко поклонился присутствующим и обратился к, наконец проявившемуся, молодому мужчине, с изумрудно-зелеными глазами.

— Я нашел ее гэлир.

— Где? — молодой мужчина сразу как-то оживился, внимательнее всмотрелся в гостя.

— Она в Университете Высшей Магии Аманты, в Аталазии.

— Что она там делает? — невероятное удивление.

— Она там учится. На Факультете Огня. И судя по нашему наблюдению, является одной из сильнейших тамошних первокурсниц.

— Это надежное место?

— Вам не стоит беспокоится за ее безопасность. Там одна из лучших защит во всей Аманте. Трое из нас погибли при попытке проникновения, пока нашему магу удалось разобраться с защитными плетениями. Да и охранники там впечатляющие.

Мужчина задумался. Перевел глаза на пламя камина и застыл как статуя на несколько минут. Потом решительно повернулся к визитеру.

— Направьте туда группу из четверых братьев. Обязательно включите в нее двух Высших, для наблюдения днем. Я хочу, что бы вы ни на минуту не теряли ее из виду, когда она выходит за территорию этого Университета.

— Слежка должна быть явной? — Спросил сероглазый.

Собеседник посмотрел на гостя как на сумасшедшего.

— Естественно нет, Элдо.

— Да, хозяин. — Названный Элдо низко почтительно поклонился и стремительно вышел. Казалось, ему неуютно находится в этой комнате. С его ухода прошло минут десять, и заговорил второй, сидящий в зале, тоже оказавшийся мужчиной.

— Не беспокойся за нее, Максим. С ней там и вправду все будет в порядке.

Тяжелый вздох.

— Я надеюсь....

КОНЕЦ

Август 2007 — Сентябрь 2008 гг.

# # #

Люди с крыльями за спиной, живущие в маленькой горной стране Кадад. Имеют две ипостаси — истинную и человеческую. Неохотно идут на какие-либо контакты.

Цивилизованные территории.

Хотя и в ее глазах плясали искорки смеха.

Тролли считаются признанными авторитетами в мастерстве ругани. И в трольем языке больше ругательств, чем в каком бы то ни было.

Вежливое обращение к девушке или женщине имеющей более высокое социальное положение. Для равного тассэ.

Вежливое, скорее даже исполненное почтения, обращение младшего к старшему, в не зависимости от сословий и пола.

В этом мире они, конечно же, назывались по-другому, но название было столь мудреным и зубодробительным, что, узнав его, я тут же закопала его подальше, про себя так и зовя их березами.

Светош — световой или осветительный шар.

Официальный титул вампира, дающийся ему его птенцом.

Ребенок вампира и человеческой женщины. Обладает многими плюсами вампирской сущности, кроме бессмертия и не имеет их слабостей, в том числе боязни солнца и жажды крови.

В обоих мирах это слово имеет сходное значение.

Конечно, Верих не полный идиот и понимал что это ругательство. Его интересовала смысловая нагрузка этого исконно русского выражения.

Третий из четырех летних месяцев.

(т. эльфк.) Иди сюда.

Вежливое обращение к незнакомому мужчине, как наш "господин". В женском варианте гэлири. Используется мало и только на светских мероприятиях, для подчеркнуто обезличенного общения.

Троллий вариант "Черт возьми!" с более грубым смыслом.

Ягода на подобие нашей вишни, но в два раза больше.

Отвар из смеси нескольких трав, измельченных кори дерева и корешков; по вкусу более всего похожи на зеленый чай.

Последний третий месяц осени.

Это действо призвано отгонять злую силу, и представляет собой описывание окружностей перед лицом раскрытой ладонью правой руки повернутой тыльной стороной от себя.

Просто голливудской! А зубы на удивление крепкие и белые, на зависть всем звездам. Настоящая реклама для стоматологов этого мира

Название беднейшей части населения или городского дна (исключая различные преступные Гильдии). Со староастенского переводится как "роющийся в грязи". Участвует во множестве оскорбительных пожеланий. Например "Чтоб тебе с кроттом обниматься!".

Старшая раса — общее самоназвание двух ветвей эльфийского народа: дроу и светлых эльфов.

В Университете есть негласное правило среди преподавателей "Знай каждого своего студента, как самого себя и даже лучше. Только понимая все его мотивы и действия, ты сможешь научить его как правильно БЫТЬ". Установлено еще самим Основателем. Хотя сейчас его мало кто соблюдает.

Некоторых студентов приходится уговаривать как маленьких детей, что "этот шарик не причинит вам вреда" просто "просканирует вас с потрохами и выложит все ваши грехи" — последнюю фразу про себя всегда добавляет озверевший от глупости абитуриентов ректор (обычно в последние дни приемной недели).

Первый осенний месяц, именуемый так же месяцем урожая.

Орочий фольклорный элемент. Дух, отвечающий за всяческие неприятности.

"При плотном тактильном контакте (рукопожатия, объятия и т.д.) передача мыслей между соприкасающимися происходит гораздо легче, мысль передается полнее и существует абсолютная гарантия, что никто кроме адресата не сможет ее уловить, при условии отсутствия контакта адресата с третьим лицом". ("Ментальные и медитативные техники" автор Хисаре Т'ьиро)

Камень, поглощающий любые магические возмущения любой интенсивности и размера. Добыча существенно ограниченна из-за невозможности использования при добыче магии и общая дороговизна и опасность процесса.

Обращение, принятое по отношению к рыцарям.

Разновидность оружия потомков благородных семей дроу. Более всего напоминает традиционную японскую катану, с чернением и рисунком у дола, магическим наполнением и пятью небольшими зазубринами на кончике лезвия. Часто в рукояти прочится выкидной стилет, появляющийся при нажатии особой кнопки на рукояти, при помощи пружины. Может быть парным.

Непереводимое идиоматическое выражение с сильной негативной окраской из староастенского языка. Соотносится с нашим "черт!" и "бл...ь!"