Он приходил туда ранним утром, когда торговки только-только раскладывали на лотках овощи и свежую рыбу, а служаночки из богатых домов, в накрахмаленных белых чепчиках, похожих на паруса, спешили с корзинами наперевес, чтобы успеть закупить продукты для завтрака.
Леар неторопливо прогуливался по овощным и рыбным рядам, ожидая, когда откроется лавка каллиграфа, а на развале появятся первые книжники, завтракал горячими, обжигающими пальцы и нёбо пирожками с требухой, запивал водой из фонтана и чувствовал себя маленьким мальчиком, удравшим от строгого учителя... хотя в детстве никогда не прогуливал уроки.
Пока стояла жара, он не выходил из башни, отсиживаясь за толстыми стенами хранилища, сохранявшими прохладу в любую погоду, но как только прошел первый дождь, он в то же утро отправился на рынок, уже ближе к полудню, против обыкновения припоздав.
Дождь омыл лотки зеленщиков, и овощи полыхали всеми цветами радуги, не уступая буйством красок клумбам наместницы: вилки красной капусты, пучки оранжевой моркови с кокетливыми зелеными хвостиками, солнечно-желтая репа, нарядный зеленый салат с резными листьями, иссиня-черные глянцевые баклажаны, огромные фиолетовые луковицы, сладкие и сочные... не хватало только голубого цвета.
Леар на секунду задумался, бывают ли голубые овощи, и негромко рассмеялся: знал бы кто, чем занята голова Хранителя дворцовой библиотеки, живого символа мудрости. Но решил, что вернувшись, проверит: вдруг где-нибудь в Кавдне или на Островах растет необыкновенно-вкусный, никому не известный голубой корнеплод.
Солнце начало пригревать, и Леар с сожалением покинул овощной ряд — нужно было зайти в лавку каллиграфа, забрать давно заказанную диковинку — морскую бумагу. В Квэ-Эро не так давно научились делать шелковистую бумагу с добавлением водорослей. Она сохраняла зеленоватый оттенок и пахла морской солью. Леар использовал ее для заметок. Он неторопливым шагом подошел к лавке, остановившись перед вынесенным на улицу прилавком, где хозяин разложил недорогие мелочи для привлечения покупателей: небольшие кусочки старого пергамента, дешевые глиняные чернильницы, восковые таблички и палочки для письма. Его внимание привлекла подвеска из колокольчиков, танцующая на ветру.
Краем глаза Леар заметил бедно одетого юношу, остановившегося у прилавка за его спиной, и несколько удивился: лавка почтенного Эрниля была самой дорогой в городе, даже дешевые безделки стоили у него в два раза дороже, чем в любом другом месте. Скорее всего, парень был приезжий, и не знал, что за углом те же самые чернильницы обойдутся ему куда дешевле. Но юноша не интересовался писчими принадлежностями, он обратился к Леару:
— Простите, уважаемый господин, я не ошибся, вы ведь Хранитель библиотеки?
Вместо ответа Леар повернулся, и у любопытного молодого человека должны были пропасть любые сомнения — амулет Хранителя поверх белой с серым робы жреца Аммерта ответил на его вопрос:
— Вам что-то от меня нужно, уважаемый? — Вежливо, но несколько удивленно поинтересовался Леар. Он не привык, чтобы к нему приставали на улицах.
Юноша криво улыбнулся и подошел поближе:
— О, да! Я давно вас искал.
Леар развел руками, мол, вот он, я, полностью в твоем распоряжении, давай быстрее свое дело, и этот жест с легкостью мог стать последним в его жизни. Он не успел заметить, откуда парень выхватил нож, да это и не было важно, солнечный блик на лезвии отразился в глазах Хранителя, и в следующий миг он почувствовал обжигающую боль в животе.
Он пошатнулся, прижав руки к животу, ладони бессильно скользнули по рукояти. Леар упал вперед, еще глубже вогнав в себя лезвие, не успев спросить: за что? Убийца даже не пытался бежать, он стоял над упавшим Хранителем, бледный, как мел, на лбу выступили капельки пота, улыбка кривила губы. Когда подбежавшие стражники взяли его под локти, он не сопротивлялся.
* * *
Саломэ ходила туда сюда по комнате, ожидая, пока к ней выйдет храмовый целитель, занятый раненым. Министр Чанг с мрачным видом сидел в кресле, отслеживая взглядом ее перемещения. Наконец, он не выдержал:
— Ваше величество, сядьте, пожалуйста. У меня уже в глазах рябит.
— Это ваша вина! — Набросилась Саломэ на так некстати прервавшего молчание министра, — где были ваши вездесущие соглядатаи тогда, когда они действительно нужны?!
— Моя в том числе, — мягко согласился он, — я не отрицаю. Но главный виновник случившегося несчастья — сам Хранитель. На него покушался жених той самой девушки. После того, как новый судья закрыл дело, я потерял его из виду. К сожалению, юноша не вернулся в свою деревню, а решил восстановить справедливость. Теперь придется его повесить.
— Вам жаль только убийцу? — Гневно осведомилась Саломэ.
— Простите, ваше величество, но в сложившейся ситуации мне трудно посочувствовать Хранителю.
— О, да! Вы предпочли бы, чтобы он умер!
— Не раньше, чем назовет своего наследника, — министр пожал плечами, — старайтесь во всем находить положительные моменты: если он умрет, вам не придется искать невесту.
Их спор прервал целитель, вышедший из спальни. Он был весь в крови, даже руки не ополоснул. Саломэ жадно подалась вперед:
— Что с ним?
Целитель скривился:
— Рана в живот, ваше величество. Важные органы нож не задел. Если не откроется кровотечение, если рана не воспалится... слишком много если. Все в руках Семерых, я не могу ничего обещать.
— Он пришел в себя?
— Да, но я дал ему сонное зелье. Раны в живот необычайно болезненны. Первые дни ему лучше пролежать в забытьи. Потом понадобятся все силы для выздоровления. При нем постоянно будут мои собратья, если понадобится, меня позовут.
Лекарь ушел, министр только собрался откланяться (нужно было позаботиться, чтобы незадачливый мститель не сказал лишнего), как из спальни выбежал встревоженный младший целитель:
— Ваше величество, он хочет вас видеть. Борется с зельем, это очень вредно. Прикажите ему успокоиться.
Саломэ, не дослушав, вбежала в затемненную комнату. Леар лежал на кровати, от кровопотери его смуглая кожа посерела, глаза провалились в глазницы. У него не было сил даже приподнять голову, но он прошептал:
— Он жив?
Саломэ не сразу поняла, о ком речь.
— Этот парень.
— Да, да, его будут судить, не волнуйся.
— Приведи его ко мне.
— Что? — Наместница переспросила, решив, что не расслышала.
— Хочу знать, за что.
— Но, Леар! Это подождет! Ты должен уснуть.
— Я могу не проснуться, — криво усмехнулся он. — Приведи.
Саломэ беспомощно посмотрела на господина Чанга, последовавшего за ней без приглашения и ставшего так, чтобы Хранитель не мог его увидеть, не подняв голову. Министр медленно кивнул.
— Хорошо. Но обещай, что ты сразу после этого уснешь.
— Да.
* * *
Парня успели заковать в цепи, да так, что он с трудом передвигался. Охранники, повинуясь жесту министра, остались за дверью, поставив преступника на колени перед наместницей, застывшей у кровати Леара. Юноша поднял голову и с болью простонал:
— Живой! Да что ж это такое!
Леар невероятным усилием приоткрыл набрякшие веки и попытался сфокусироваться на лице своего убийцы, но комната плыла перед глазами, и он предпочел сберечь силы для разговора:
— Что я тебе сделал?
— Не знаешь, тварь?! — Выкрикнул парень. — Еще бы ты знал! Думал, можно убивать, и никто слова не скажет, потому что Хранитель? Кинут шлюху в реку и вся недолга?
У Леара не было сил переспрашивать, он молча слушал:
— Ты убил Дэну! Мы должны были пожениться осенью, она была честная девушка, но нам лошадь была нужна, без лошади отец не соглашался, мол, бесприданница, — юноша плакал, по-детски всхлипывая.
— Я не знаю, кто такая Дэна, — Леар говорил медленно и невнятно, каждое слово требовало огромного труда, он из последних сил заставлял ворочаться непослушный язык, раздвигал тяжелые пересохшие губы. — Ты, скорее всего, убил меня, зачем мне лгать перед смертью?
— Такая уж у тебя душонка мелкая! Я тебя сам видел в борделе, когда к Дэне приходил. От тебя уже все девушки шарахались! Ее отправили, потому что новенькая, заступиться некому!
Министр шагнул вперед, проигнорировав отчаянное выражение на лице наместницы:
— Очень жаль, Хранитель, что вам изменяет память. Но вы действительно убили девушку. В борделе на Красной улице. Мои люди доложили мне сразу же после происшествия. Этот молодой человек — жених девушки. Он подал жалобу в суд, но дело закрыли.
— Зато теперь вам придется судить меня, и все узнают! Даже если эта скотина выживет, все будут знать, кто он такой!
Господин Чанг усмехнулся: суд не входил в его планы, но он не собирался объявлять об этом публично:
— Вы получили ответ на свой вопрос, герцог. Теперь вам лучше отдохнуть.
Арестанта увели, министр ушел следом, и Саломэ осталась наедине с Леаром. Она села на край кровати и осторожно взяла его за руку, удивившись, какая та горячая:
— Ты обещал, что уснешь.
— Я схожу с ума, — простонал Леар, — но хоть ты не веришь в этот бред? Саломэ, ты не веришь?
Она хотела бы солгать, больше всего на свете хотела, уже приготовилась произнести ложь, но так и не смогла:
— Леар... я видела след от укуса у тебя на руке. Эта девушка, она укусила тебя, и ты... Я не знаю подробностей, не захотела знать. Министр Чанг принес папку. Я не поверила сначала.
— И все это время ты думала, что я убийца.
— Да. Но мне все равно! Слышишь, все равно!
— Саломэ, — он сжал ее руку, не понимая, откуда взялись силы, — мне плевать, что думает Чанг и во что верит этот мальчишка, они ответят в посмертии за клевету. Но ты должна мне поверить! Я не знаю, кто такая Дэна! Не знаю, — горячо прошептал он, приподняв голову, и бессильно упал на подушки.
Саломэ держала его за руку, пока он не уснул, потом осторожно высвободила пальцы и ушла, ее сменил целитель. Леар вздрагивал и стонал в тяжелом забытьи, продолжая доказывать, что не убивал. А из темноты медленно проступал изломанный силуэт девушки, истекающей кровью. Кровь сочилась из каждой поры ее тела, стекала вниз, заполняя комнату, мешая дышать, он кашлял, захлебываясь, выхаркивал кровавые сгустки, но уже знал, что не выплывет. У девушки было лицо его матери.
14
Алый факел негасимой справедливости на изумрудно-зеленой робе отца-дознавателя притягивал взгляд, не позволяя сосредоточиться на его лице: худом, костистом, с острым вытянутым подбородком. Даже внешне жрец напоминал гончую, ставшую на след, не хватало только гладкого хвоста, поджатого между ног. Вэрд отвечал на вопросы, чувствуя себя напроказившим мальчишкой, пытающимся скрыть правду от строгого, но любящего отца:
— Я снял стражу перед их комнатой как только поставил засовы.
— Почему?
— Я уже объяснял вам — люди были напуганы. Охранять колдунов не самое безопасное задание.
— Это ваши люди, они должны выполнять ваши приказы. Вы им платите за опасную работу. Они воины, а не вышивальщицы.
— Верно, они мои люди, а я привык беречь своих людей. У стражников не больше шансов остановить мага, чем у крепкого засова. Я старался избежать ненужного риска.
— И кто теперь будет платить за вашу осторожность?
— Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Все, что нужно для поисков — люди, деньги, лошади.
— Теперь вы не боитесь за своих стражников?
— Теперь вы дадите им магическую защиту.
Жрец подался вперед, чуть не выпав из кресла, и вцепился в графа взглядом, словно пытался пробуравить насквозь:
— Эти юноши — племянники вашей супруги. В то время как ваш сын ей — всего лишь пасынок.
— Вы слишком далеко заходите в своих предположениях — моя жена не имеет никакого отношения к бегству близнецов. — Как приятно было для разнообразия сказать правду.
— Вы удивитесь, узнав, на что порой способны женщины, особенно когда речь заходит о родной крови.
— О, не сомневайтесь, я очень хорошо знаю, на что способна моя супруга. Особенно когда речь идет о родной крови. — В голосе Вэрда прозвучало нечто, заставившее жреца отступить.
— Никто не обвиняет вашу жену. Но я хотел бы побеседовать с госпожой Старнис, так же, как и с прочими домочадцами. Очень жаль, что вы не задержали дочь до нашего прибытия. Она незаменимый свидетель.
— Она четырнадцатилетняя испуганная девочка. Право же, Тэйрин лучше поскорее забыть, что у нее вообще есть кузены.
— Вы сделали все возможное, чтобы они смогли ей о себе напомнить. Мы отправим отряд дознавателей в Квэ-Эро, но может оказаться, что уже поздно.
— Я не думаю, что они поедут в Квэ-Эро. Они должны понимать, что там их будут ждать в первую очередь.
Жрец не стал отвечать, только хмыкнул, встретившись со столь безграничной верой в логику:
— Если не в Квэ-Эро, то куда?
— Виастро приграничная провинция. Я бы на их месте отправился к варварам. Они, хотя и верят в Семерых, всегда примут сильных шаманов.
— Но вы уверяли, что близнецы не могут использовать магию по желанию.
— Варварам хватит простых трюков. Их шаманы обычно такие же колдуны, как мы с вами.
Отец-дознаватель кашлянул, и Вэрд несколько смутился — стоило говорить только за себя.
— Я усилил охрану границ, но они хорошо знают здешние места и могут обойти патрули.
Жрецы приехали вчера и сразу же принялись за дело. Похоже, они знали утраченные секреты магов пространства, иначе непонятно, как пять человек ухитрялись мозолить глаза обитателям замка в двадцати разных местах одновременно. Дознаватели расспросили всех: от конюха до графа, от поломойки до графини, обыскали весь замок, спугнув в ходе поисков одну неосторожную парочку на конюшне, уничтожили плод многолетней работы местных пауков, но близнецы исчезли бесследно. На то они и колдуны, чтобы проходить сквозь стены, но старший дознаватель не верил в чудеса и упрямо искал виноватых, вместо того, чтобы ловить беглецов.
Вэрда это вполне устраивало: доказать, что братьям помогли сбежать, жрец все равно не сможет, так пусть лучше растратит пыл в замке, чем рыщет по окрестным лесам. Но разговаривая с дознавателем, граф никак не мог избавиться от неприятного ощущения, что тот видит его насквозь. Поиски продолжались, но про затерянную в чащобе охотничью избушку знал кроме Вэрда только старший ловчий, а не зная точного места, проще было бы найти седой волос в прическе придворной красавицы.
Дознаватели быстро убедились, что напрасно тратят время — магический поиск ничего не дал, а прочесывать окрестные леса можно до возвращения короля. Оставалось только одно: расставить ловушки в Квэ-Эро и ждать, пока птички прилетят в силки. Старший жрец не сомневался, что так и будет — онзнал, как невыносимо тяжело терять то, что уже считаешь своим.
Он не сомневался также, что жена старого графа помогла сбежать своим племянникам, а Старнис ее покрывает. Герцогиня Ивенна тоже должна быть в сговоре, но сейчас он ничего не мог сделать. Но после того, как беглецы попадутся в ловушку, справедливость восторжествует. Он еще вернется в Виастро, и на этот раз Вэрду Старнису будет некого просить о помиловании.
