Я выбираю рок-н-ролл

Но сухпая не нашлось, и я теперь сижу на сене, разглядывая кучку намародёренных вещей, сложенных на табуретке. Кроме четырех калашовских магазинов там оказалась ребристая, похожая на лимон граната, которую я отложил тут же в сторону — пользоваться не умею совершенно, так что уж лучше не гневить судьбу, она и так мне здорово помогла; запечатанный пакет из серого пластика с красным крестом и непонятными цифрами; тяжелый металлический инъектор с заряженной в него ампулой без маркировки; потёртую рацию и ножны со штык-ножом от АК. Чуть поразмышляв, убираю медпакет и инъектор в сумку, а гранату отношу в дальний угол сарая и закапываю ее в сено — решил все же не связываться, рацию и нож оставляю лежать на табуретке.

Немного подумав, снимаю с мертвеца саму разгрузку и бронежилет, оказавшийся удивительно лёгким. С сомнением смотрю на берцы — но все же отказываюсь от этой идеи — не настолько еще одичал, чтоб с мертвецов обувку снимать.

Осталось посмотреть подсумок и карманы штанов.

Подсумок оказался полностью пуст и не принес трофеев. Если не считать извлечённый из незамеченной ранее портупеи обойму от неизвестного пистолета (самого пистолета в кобуре не оказалось). Обойма отправилась на табуретку, а я принялся ощупывать карманы штанов. Тут мне неслабо подфартило. В правом кармане оказался заляпанный кровью, но тем не менее полный магазин от карабина — скорее всего хозяин сунул его туда в спешке(и забыл?).

На радостях я перезарядил пустой карабин. Теперь у меня в руках было боевое оружие. Ну держитесь теперь осьминоги с мамонтами! Что ни говори, а оружие вселяло уверенность.

Немного подумав, нацепил на себя великоватые мне бронник и разгрузку, рассовал по карманам всякую мелочевку, сунул на место штык-нож, повесил флягу на пояс и одел сумку из-под инструментов на плечи на манер рюкзака. Попрыгал — не особо удобно конечно, но и на том спасибо. Довольный новой экипировкой, я разоблачился и начал готовиться ко сну.

Заснуть удавалось не особо хорошо — мёртвый взгляд сверлил мне спину. Чувствуя себя глупо, подошел к висельнику и развернул его лицом в угол. Естественно, трос тут же раскрутился и труп вновь развернулся ко мне лицом. Чувствуя себя полным идиотом, я лег спать в обнимку с карабином. Его деревянное ложе постепенно нагревалось от моего тела и уже казалось, что он меня греет, а не я его. Чувство уверенности отпугнуло страх, и теперь даже безмолвные упрёки мертвеца("И ты сдохнешь!!! И ты!!!") не мешали мне уснуть. Я провалился в пустой чёрный сон без образов и тревог.

На следующий день мне предстояло испытать самый огромный ужас в моей жизни. Но я об этом совершенно ничего не подозревал, обнимая деревянное ложе винтовки и посапывая, как будто я был маленькой девочкой, а оно — моим плюшевым медвежонком.

Утро началось для меня с жестокой рези в желудке. Есть, нет, жрать, хотелось зверски. Желудок буквально сводило судорогой. Я с трудом разогнулся и привалился к полуразваленному во время сна снопу и тихонько простонал сквозь сцепленные зубы.

Разминая затекшие руки, я снял флягу с пояса и несколькими глотками выпил все её содержимое, надеясь заглушить не только жажду, но и хотя бы немного, голод. Лишь допив да последний капли, я понял, что наделал и грязно выругался. День начинался не особо удачно.

Успокоив себя, что найду воду у хозяев сарая или, хотя бы в их доме, если они сгинули во время тумана. Обретя таким образом душевное равновесие, я собрался уходить, повесив за спину сумку и взяв руки карабин. Чудь принюхавшись, отметил, что от висельника начало уже немного пованивать. Отсюда следовало валить, и как можно скорее.

Я решил сначала осмотреть внутренний двор, а после этого проверить все постройки на наличие жильцов. А если тех не найдётся — то на предмет наличия всяческих полезных вещичек. Но моим наполеоновским планам не суждено было сбыться.

Я подошел к моей хлипкой баррикаде, чтобы начать её разбирать, и мой взгляд случайно упал на широкую щель между досками прямо в двери — двор через неё просматривался отлично.

Я взглянул туда, наружу.

Я взглянул и замер на месте так, как будто меня парализовало.

Тумана не было; теперь можно было осмотреть двор более подробно: те силуэты, которые я видел во тьме, оказались крепким сельским домом, разве что несколько запущенным, крепким сараем непонятного назначения и хлипким навесом над здоровым ржавым плугом, у основания которого валялись еще какие-то тяпки и мотыги. Но не это поразило меня.

Посреди двора высилась небесно-голубая сфера около двух метров в поперечнике. Под ней переливалось что-то блестящее и гибкое, как серебряные змеи... или металлические щупальца.

Я вцепился в цевье карабина до побеления пальцев, как будто я — утопающий, а оно — мой спасательный круг. Голова кружилась, а мир потёк, как расплавленный парафин. Сердце билось где-то в районе пяток, а эхо от него гулко раздавалось в моих ушах.

Тут в меня словно выстрелили из пушки.

Я потёр ноющую челюсть. Надо осторожнее лупить себя, а то так и сотрясение получить недолго. Но зато, я хотя бы обрел подвижность — ноги подкосились от страха и я шлепнулся в стог, как мешок картошки. Я глубоко дышал, руки мои судорожно дрожали, а мысли — метались, словно спущенные с цепи псы, истосковавшиеся по свободе.

"Они пришли за мной!!!Пришли!!!" — вопило сознание, перекрывая шепоток рассудка, и вливая адреналин в вены. Вот только использовать этот адреналин я не мог — выход из сарая был только один — напротив неведомого механического спрута.

Я старался успокоиться, чтобы сделать хоть что-то. Постепенно я начал успокаиваться, ведь стальные щупальца пока не ломились в сарай. В любом случае, для того, чтобы что-то предпринять, мне нужна информация. А её нет. Значит надо добыть её.

Я решил немного понаблюдать за неведомым монстром. А если будет угроза жизни — у меня есть карабин. Конечно, учитывая мою врождённую криворукость, он — скорее для самоуспокоения, но тут уж как карта ляжет.

Я осторожно подгрёб небольшую кучу сена к щели, чтобы начать наблюдение за загадочным сфероидом, но перед тем, как взглянуть во двор, мои глаза зацепились за уже слегка распухшего мертеца, висящего в тёмном углу. Казалось, он улыбался.

Мертвецов не за что любить. И не за что ненавидеть. Это просто пустые оболочки, сброшенные ушедшими людьми. Но я так возненавидел в этот момент мертвого спецназовца, как будто это он был источником всех моих бед. Впрочем, возможно так и было.

— Пошёл на хер, тупой ублюдок. Ты уже сдох, я еще живой, — пробормотал я, уставившись в тёмный силуэт. Он ничего не ответил. Еле оторвав взгляд, я вгляделся в щель.

Там же разворачивалась какая-то сюрреалистическая мистерия.

Сфера плавно мерцала, как ночник на столике психолога. А снизу, словно пенные гребни волн, перекатывались стальные щупальца. Меня вновь пробрало. Мне стоило многих усилий отвести взор. Эти движения завораживали, словно какой-то танец. Но в них не было явной системы и они не несли значения для меня. Не знаю сколько на самом деле я следил за этими текучими плавными движениями, но субъективно я оценил это время в полчаса. После у меня затекла шея и я вновь свалился в свой уютный стожок.

На меня снизошло странное спокойствие. Я постоянно подползал к щели и смотрел в нее. Иногда, в каком-то полубреду я нащупывал на поясе фляжку и облизывал сухой ободок ее горлышка. Постепенно щупальца выползали из-под шара, описывая вокруг него концентрические круги, а сам шар опускался все ниже и ниже, будто врастая в землю.

Постепенно щели в двери светлела все больше и больше, потом начала темнеть. Шар зарылся до половины и превратился в полусферу. Металлические отростки прекратили свой странный танец и начали просто ощупывать окружающий их ландшафт. Я пережил немало жутких минут, когда щупальца пытались открыть дверь сеновала. Слава Богу, моя баррикада, хоть и подергалась, но, все же выдержала. Щупальца ретировались и начали шарить внутри жилого дома.

Есть хотелось жутко. Ведь, если подумать, в той старой, обычной и размеренной жизни я никогда по-настоящему не испытывал голода. Дома всегда было хоть немного еды, а в институте на крайний случай — были бутерброды и хот-доги. Я сглотнул тугой комок слюны, и решительно выгнал все мысли из головы. Пить под вечер тоже хотелось смертельно. Я уже десятки раз проклял тот момент, когда выхлебал всю воду из фляжки.

Наступил вечер. В свете заката Шар, как я незатейливо назвал монстра, совершал непонятные действия — копал вокруг себя какие-то траншеи, непонятные небольшие насыпи, натащил кучу всякого хлама. Вокруг сферы валялись останки разломанной мебели, какие-то сельскохозяйственные железяки, обитая металлом дверца, перевернутый вверх тормашками плуг, здоровенный чан и ещё что-то поломанное и бесполезное. Может, еще утром это и вызвало бы у меня страх или интерес, но сейчас я просто смотрел на всю эту невероятную, невозможную дичь просто как на очередной голливудский фильм.

В кинотеатре обычно продают поп-корн.

Я зажмурился и усилием воли переключил сознание с непрекращающихся голода и жажды на анализ непонятной ситуации. Анализа не получалось. Был просто клубок спутанных мыслеформ и чудовищная пульсирующая мысль: "Пить! Что угодно сделаю, только дайте пить..."

Мой полубред прервало что-то еще боле необычное, чем вся предыдущая фантасмагория. Одно из щупалец тащило из-за дома труп человека. При жизни он был босоног и одет в какие-то лохмотья, так что я не мог понять, кто стал жертвой Шара. Сейчас будет есть? Но как? У него же нет рта. "Высунет какую-нибудь ложноножку и размягчит ткани. А потом будет всасывать получившийся коктейль из гноя и желудочного сока, словно текилу в ночном клубе..."

Я помотал головой, отгоняя жуткое видение, и вгляделся лучше, с замиранием сердца наблюдая за развитием ситуации. Щупальце тащило труп за ногу, а голова безвольно подпрыгивала на кочках. "Еще не закоченел, наверно", — всплыло откуда из подсознания.

Но тут произошло то, чего я никак не ожидал.

Щупальце резким и точным движением вскинуло труп бродяги и насадило его на плуг. Тело с хлюпаньем просело и его безвольные руки раскинулись, теперь он напоминал наколотую на булавку бабочку в коллекции энтомолога.

Я был так удивлен и напуган, что рефлекторно сглотнул, доставляя себе ощущения, сходные проглатыванию целиком куска наждачной бумаги. Я со страхом и отвращением ждал продолжения чудовищного надругательства. Теперь могло быть что угодно: тварь могла оторвать конечности, могла отрывать мо маленькому кусочку, черт его знает, что она могла еще...

Вместо этого Шар с какой-то прямо-таки отцовской нежностью медленно и осторожно объял тело всеми своими щупальцами, погребая его под их шевелящейся массой. Логика происходящего абсолютно ускользала от меня. Теперь во дворе словно стало два шара:один голубого цвета, полузакопанный в землю, и второй, состоящий из мечущейся стали щупалец и мёртвой плоти неизвестного человека. Картина эта столь напугала меня, что несмотря на болезненное и истощенное состояние, я отполз в угол к стогу и, обняв карабин, пытался успокоить и сознание, и нервы. Не выходило. Мне мешали.

Поганый спецназер теперь ухмылялся, даже не пытаясь скрываться.

-Ах,ты, сука! — злобно зашипел я, и, размахнувшись ударил его прикладом.

Мертвец начал раскачиваться. Это был просто труп висельника. И он не ухмылялся. И не улыбался. Он просто начал разлагаться и гниение исказило его лицо.

Я испугался посетившего меня приступа паранойи и ухватился за единственный якорь, связующий меня с реальным миром — за СКС, и не было в тот момент в мире для меня вещи дороже него.

Я не знаю, сколько времени провел раскачиваясь, словно сомнабула, баюкая карабин в руках и бормоча невнятные то ли молитвы, то ли оправдания. Когда я вынырнул из этого мутного омута сознания, было уже темно. Я еще раз погладил ставший столь родным карабин и уже осмысленно оглядел сеновал. Не обнаружив ничего нового, я подполз к моей щели.

Снаружи, будто в страшном танце, творилось беззвучно жуткое действо. Все щупальца, кроме одного, вернулись к своей работе. Теперь к помятому и покалеченному телу тянулось всего одно щупальце, но оно погрузило свое окончание прямо в голову трупа, и тот мелко подергивался, будто бился в припадке.

Я тихонько откинулся на сеновал и заплакал. Я. Ничего. Не. Понимаю. Ничего. Ничего. Ничего. Я плакал, как маленький мальчик, который не может понять какой-то очевидной для взрослых вещи, я плакал, удивляясь, как может еще оставаться в моем теле столько жидкости, что у меня текут слезы. Эта тихая спонтанная истерика продолжалась минут пять. Потом я как-то успокоился и мне стало все равно. Вообще все. Что, как — наплевать. Только очень клонило в сон — видимо сказывалось сильное эмоциональное напряжение.

Перед моментом, когда разум провалился в непроглядную темноту сна, мой взгляд скользнул по лицу висельника. Эта скотина всё-таки улыбалась.

* * *

Я перевернулся на другой бок. Спать на жесткой земле было очень неудобно, да еще и свет и жар костра рядом доставлял некоторое неудобство. Земля?! Костёр?! Какого хрена?

Я быстрым движением вскочил,и все еще полусонный, принялся шарить руками по земле, стараясь нащупать карабин.

Неожиданно из темноты с другой стороны костра послышался глухой хриплый голос:

-Зря стараешься. Его здесь нет. Здесь вообще ничего нет. Здесь я, ты, костёр, да и, пожалуй, все.

Я с трудом сфокусировал взгляд и разглядел собеседника. Конечно, это был он. Тот самый спецназер-самоубийца, что навещал меня в голодных галлюцинациях, теперь пришел еще и в сны.

Пока я врубался, что к чему, он продолжил монолог:

-Хотя нет. Вру, конечно, есть еще пара картофелин, — он продемонстрировал два зажатых в левой руке клубня, которые явно собирался чистить зажатым в правой штык-ножом.

Я удивленно потер глаза. Потом махнул рукой -сон есть сон. Я подвинулся к костру и протянул руки к пламени.

-Угостишь? — бросил, словно бы безразлично, я. На самом деле голод даже во сне не хотел отпускать меня.

-Конечно. Для такого поганого ублюдка, как ты, ничего не жалко. — он ловким движением бросил одну из картофелин через костёр, а я, рефлекторно, словно это был теннисный мячик, поймал её.

Пока я был ошеломлен несуразным несоответствием его добродушного тона и оскорбительного содержания слов, висельник невозмутимо продолжил:

— Знаешь, я всегда чистил картошку одним движением. Одной тоненькой шкуркой. Видишь ли, довелось в юности почувствовать, что такое голод. Не то, что ты. Как помню, ты чистил абы как, лишь бы побыстрее. Тебе было всё равно. В общем-то, тебе многое было все равно, не так ли? — мертвец по-заговорщицки подмигнул мне и продолжил, — но не тревожься, я не осуждаю тебя, мы ведь очень похожи...

— Пошел ты, -произнёс я. Всё-таки это был мой сон. И нечего всяким мертвецам тут командовать . — Ты уже сдох и болтаешься там, под балкой. Так что заткнись и дай мне выспаться — завтра у меня будет сложный день. Я буду пробовать прорываться...