Всё не так

  — Обо мне? — немного встревожился я. — А что я сделал не так?

  — Да ты не бойся, Сашенька, не бойся, — ласково засмеялась Катя. — Я же тебе говорила, что ты дедушке нравишься. Просто до сих пор мы с ним серьезно о тебе не говорили. А вот теперь наконец-то настал час...

  — Так, может быть... — робко заикнулся я.

  — Нет, не может быть, — все так же ласково, но твердо перебила меня Катя. — Мы же договорились, что дедушка не должен знать того, чего знать ему не следует.

  Я лишь пожал плечами и перевел разговор на другую тему. Не ссориться же на прощанье.

 

* * *

 

До начала игры с ИКС (Императорским Клубом Сеула) оставалось пять минут.

  — Ну что, братцы-кролики, — обратился к нам Леонид Иванович. — Врать не буду, игра предстоит нелегкая, это уж как пить дать, no doubt. ИКС этот — команда мощная, одна из лучших молодежек в Азии. Фавориты, да, это безусловно. И хозяева поля к тому же. И уверены в победе. И в том же уверены зрители. Так? Так. Но вместе с тем они такие же люди, как и мы. У нас тоже по одной голове, по две руки и по две ноги. И у нас на поле тоже будет одиннадцать ребят, как и у них. Как говорится, мяч круглый, а поле ровное — так что счет может получиться какой угодно. А какой счет нам нужен?

  — 5:0! — подал реплику Петя Миронов, левый полузащитник.

  — Неверно, — покачал головой тренер. — 5:0 — это из области sci-fi, а задачи надо ставить реальные. Где мы играем? В гостях. Вторая игра — дома, там-то будет легче. Вот дома о победе и подумаем. А здесь для нас хорошим резалтом будет ничья. Хотя бы и 0:0. А теперь взгляните-ка на табло.

  Конечно, из раздевалки табло видно не было, но все и так знали, какие в начале матча на табло должны быть цифры.

  — 0:0 на табло, хлопцы, — наставительно поднял указательный палец Леонид Иванович. — Такое вот статус-кво. И все, что нам надо сделать — это сберечь сие статус-кво до конца матча. А иксовцам-то надо забивать, надо выигрывать, надо не опозориться перед своей строгой публикой. То есть им нужно волноваться, у них должны дрожать коленки, они должны от страха ошибаться. А мы? А мы должны спокойно, уверенно, дисциплинированно обороняться. Оборона, оборона и еще раз оборона! Удержим статус-кво!

  И тут наконец зазвучала бравурная музыка, после чего ворота раздевалки наконец открылись — и "Гладиаторы", как и их соперники, помчались на поле брани.

  Игра проходила не где-нибудь, а на Олимпийском стадионе, который уже был полностью готов к наступающим Играм. Впрочем, лично мне пока что пришлось довольствоваться олимпийской скамейкой запасных — таков уж удел форварда-джокера.

  Как и можно было предполагать, хозяева принялись давить наших с первых же секунд, бросаясь в одну атаку за другой. Однако "Гладиаторы", памятуя о напутствии тренера, нисколько не стушевались, а принялись грамотно обороняться. Защитники играли великолепно, полузащитники и оба нападающих в меру сил им помогали, а вратарь Митя Рощин то и дело парировал один опасный удар за другим.

  Так продолжалось довольно долго — десять минут, двадцать, тридцать... Обычно в таких ситуациях кажется, что время ползет страшно медленно, но на этот раз я даже и не заметил, как закончился первый тайм. Вернее, заметил — но лишь после того, как прозвучала судейская трель.

  — Хорошо, хорошо, — довольно кивнул Леонид Иванович, снова собрав всех в раздевалке. — Именно так и продолжаем. Статус-кво, 0:0, оборона. Никаких ненужных контратак. Держимся и дальше.

  Потом перерыв закончился, и я снова зашагал к скамейке запасных. Конечно же, я радовался за своих товарищей — и все же не мог при этом не отметить тот печальный факт, что при счете 0:0 никакой джокер во втором тайме "Гладиаторам" не понадобится. А это значило, что моя возможность-opportunity превращалась в дырку от бублика...

  И тут все изменилось — не знаю, были ли тому виной мои эгоистические мысли. Как только начался второй тайм и футболисты ИКС снова бросились в атаку, один из японцев нанес дальний удар. Удар оказался слабым, и Митя уже готовился поймать мяч, как вдруг умудрился... поскользнуться на ровном месте и шлепнуться на траву. Конечно же, мяч не стал ждать, пока Митя поднимется, а преспокойно вкатился в наши ворота. 0:1.

  Леонид Иванович схватился за голову. Такое статус-кво его уже не устраивало. Теперь надо было менять всю тактику.

  — Вперед! В атаку! Сравнять! — стал орать тренер во все горло, одновременно еще и махая руками, чтобы лучше довести до игроков на поле свою нехитрую мысль.

  И "Гладиаторы" стали атаковать. Японцы же, забив наконец желанный первый гол, ушли в оборону, лишь иногда огрызаясь контратаками — конечно, им хотелось забить еще, но удержать победу хотелось больше. Наши же атаки сначала были совершенно беззубыми, но постепенно становились все более и более уверенными и опасными. Но не настолько опасными, чтобы японская оборона не могла с ними справиться.

  А время шло, и я все ждал, когда же Леонид Иванович вспомнит о своем новом джокере. Однако с подобной заменой тренер явно медлил — и я даже понимал, почему. В конце концов, счет 0:1 в гостях не так уж и смертелен — ведь можно выиграть 2:0 дома и одержать таким образом общую победу.

  Где-то на семидесятой минуте тренер наконец замену сделал — вместо защитника Ромы Левченко на поле вышел... нет, не я, а полузащитник Федя Бронский. Атаки "Гладиаторов" все продолжались, напряжение все нарастало... но и времени оставалось все меньше и меньше.

  И вот минут за десять до конца произошло грубое нарушение правил — один из японских защитников врезал со всего размаха по левой ноге Лехи Кузнецова, нашего правого нападающего.

  — Фа-а-ак!!! — застонал на весь стадион Леха, падая на спину и хватаясь за поврежденную ногу.

  Следует заметить, что использование иностранного языка Лехе не помогло — судья-индус его отлично понял и сделал Кузнецову замечание. Но он был справедливым человеком, а потому показал японцу желтую карточку и назначил штрафной удар.

  На помощь Лехе кинулись врачи — но смогли лишь помочь ему доковылять до кромки поля. Кузнецов даже ступить не мог на левую ногу, не то что играть.

  — Сашка! — вдруг повернулся ко мне тренер. — Давай-ка вместо Лехи!

  — Спасибо, Леонид Иванович! — вскочил я со скамейки.

  — Нужно мне твое спасибо... — махнул рукой тренер. — Ты вон давай гол забей, джокер...

  Я бросился на поле. Штрафной удар все еще не был пробит. Японцы аккуратно выстраивались в стенку, а судья вежливо, но непреклонно отпихивал ее на положенное расстояние.

  — Кто будет бить? — крикнул я левому нападающему Васе Трифонову, своему импровизированному партнеру.

  — Давай ты, Сашка... — махнул Вася рукой. — Я уже раз пять сегодня бил, все без толку. Авось тебе больше повезет...

  Я подошел к мячу. До угла штрафной площадки было метров десять, до ворот — где-то двадцать пять. Как следует оценив расположение игроков противника в стенке и у самых ворот, я решил попробовать тот коварный удар, которому меня научил — еще там, в Гомеле — Опанас Мефодьевич, лучший в городе детский тренер.

  Засвистел свисток. Можно было бить. Я нанес удар.

  Описав сложную траекторию, мяч перелетел над стенкой, обогнул двух японских защитников и влетел в нижний правый угол ворот мимо не успевшего среагировать вратаря.

  Через пять секунд я был погребен под кучей-малой, состоящей из моих товарищей по команде.

  До конца матча счет 1:1 так и не изменился.

 

* * *

 

Зайдя в вагон-ресторан скорого поезда "Пусан — Хабаровск", я заказал большую тарелку суши и огромный стакан "Пепси", после чего уселся за свободный столик и принялся завтракать, одновременно любуясь из окна красотами японской провинции Корея. Немного болела голова — вчера по случаю нежданного успеха пришлось выпить двести грамм. Другие "Гладиаторы", впрочем, отпраздновали нашу удачу еще более бурно. Двое ребят даже отправились в "веселый квартал" — то ли к гейшам, то ли к путанам попроще. Звали с собой, но я поступил, как подобает порядочному бойфренду — и сохранил свое облико морале.

  — Прошу прощения, — раздался незнакомый голос, отрывая меня от трапезы, — вы случаем не Александр Морозов?

  Голос принадлежал незнакомому мне господину лет тридцати пяти, элегантно одетому и обладающему пышной курчавой шевелюрой.

  — Он самый, — кивнул я головой.

  — А меня зовут Лев Каминский, — протянул он мне руку. — Я работаю в еженедельнике "Спорт-Курьер".

  — Как же, знаю вашу газету! — воскликнул я. — Каждый понедельник читаю ее от корки до корки.

  — Отлично! — обрадовался Каминский, усаживаясь за мой столик без приглашения. — В таком случае не соблаговолите ли вы, Александр, ответить на несколько вопросов?

  — Соблаговолю, — кивнул я, не желая отказывать представителю любимого печатного издания.

  — Скажите, Александр, — спросил Каминский, достав из кармана небольшой диктофон и нажав на кнопку "REC", — довольны ли вы итогом вчерашнего матча?

  — Конечно, доволен, — ответил я. — Ведь 1:1 в гостях — это отличный результат, куда лучше, чем 0:0.

  Это действительно было так. Как известно, в случае равенства мячей по итогам двух матчей предпочтение отдается той команде, которая забила больше голов на чужом поле. И теперь для общей победы после 1:1 в Сеуле нам хватило бы и 0:0 во Владивостоке.

  — А как насчет вашей игры, Александр? — задал журналист новый вопрос. — Довольны ли вы собственным выступлением?

  — Вообще-то я почти и не играл, — скромно потупился я. — Так, за десять минут до конца на замену вышел...

  — Но ведь именно вы забили такой важный гол! — воскликнул Каминский. — И как забили! Я занимаюсь спортивной журналистикой уже лет пять, но такого удара не видел еще никогда. Где вы так научились, Александр?

  — В детско-юношеской спортивной школе "Гомсельмаш", — усмехнулся я.

  — Простите, где? — не понял журналист.

  — В городе Гомеле, господин Каминский. В Белорусской ССР.

  — Ах, вот как... — протянул Каминский. — Так вы, стало быть, эмигрант из Советского Союза?

  — Именно так, — кивнул я.

  — А какими же, простите, судьбами? Каким, так сказать, ветром вас занесло в нашу дремучую провинцию?

  — Таким же, как и всех, — пожал я плечами. — Израильская виза, аэропорт "Лод", посольство ДВР, аэропорт "Семенов".

  — Смотри ты... — присвистнул журналист. — А я бы ни за что не догадался.

  — Ну, не все евреи обладают типичной внешностью, — усмехнулся я. Сам-то Каминский обладал еврейской внешностью в полной мере.

  — Стало быть, Александр, — задумчиво сказал Каминский, — вы у нас как Колобок. От СССР ушли, от Израиля ушли, к нам в ДВР пришли.

  — Можно сказать и так, — согласился я.

  — Значит, повезло и вам, и нам, — заметил журналист. — Понимаете, Александр, футбол-то у нас в ДВР очень любят, но на международной арене дальневосточная сборная пока ничего серьезного собой не представляет. Равно как и клубы. И потому любой успех, даже на молодежном уровне — это бальзам на раны наших болельщиков. Так что, господин Морозов, извольте-ка привыкать к сладкому бремени славы.

  Бремя славы так бремя славы. Возражать я не собирался.

 

* * *

 

Слава славой, а на вокзале меня встречала только Катя. Впрочем, жаловаться мне было не на что — она крепко меня обняла и одарила доброй дюжиной жарких и страстных поцелуев.

  — Хорошо быть футболистом, — перефразировал я цитату из "Всемирной истории" Мела Брукса, когда получил наконец возможность говорить.

  — Саша, ты же знаешь, что я люблю тебя не только за это, — улыбнулась Катя, перефразировав известный анекдот про Чайковского.

  Обняв друг друга за плечи, мы двинулись к стоянке, где была запаркована Катина "Тойота".

  — А у меня тоже есть чем похвастаться, — загадочным тоном сказала Катя.

  — Ты тоже вчера забила гол? — пошутил я.

  — Лучше! — торжествующе воскликнула Катя. — Мой серьезный разговор с дедушкой наконец-то состоялся!

  — И о чем же вы говорили? — спросил я, уже подозревая, какой будет ответ.

  — О тебе, Сашенька, как я и думала! И знаешь что? Дедушка сказал, что всецело одобряет мой выбор. Он очень доволен, что у меня появился такой достойный кавалер.

  — "Кавалер"? — переспросил я, не будучи вполне уверен в значении этого слова.

  — Ну, бойфренд. Дедушка-то англицизмов не любит, как и англичан. Предпочитает русские архаизмы.

  — Что ж, я очень рад, — искренне ответил я.

  — А уж как я рада, — воскликнула Катя, — ох, Сашенька, ты бы только знал! Конечно, я и так знала, что ты ему нравишься, но услышать от него эти слова, да еще и во время серьезного разговора...

  — То есть моя кандидатура одобрена как бы официально, — хмыкнул я. — И все потому, что я вчера забил гол?

  — Да нет, Саша, мы ведь говорили вчера утром, еще до матча. После того разговора уже было совершенно не важно, забьешь ты гол или нет. Ох, Саша, милый, любимый мой, ты бы только знал, какая у меня гора с плеч свалилась! Так хорошо теперь на душе, прямо благодать...

  — Мне тоже хорошо, — сказал я, после чего остановился, обнял Катю и нежно поцеловал ее прямо в губы. — А теперь еще лучше.

  — Слушай! — вдруг сказала Катя. — Саша! Ты позавчера говорил, что твои родители едут в этот уикэнд на дачу, да?

  — Ну да, — кивнул я. — Сегодня суббота, нихт вар? Значит, вчера вечером уехали, а вернутся завтра.

  — Тогда едем сейчас к тебе!

  — Зачем?

  Такой уж я человек — то и дело задаю глупые вопросы.

 

* * *

 

Я повернулся на правый бок.

  — Тебе... было хорошо? — спросил я несколько усталым голосом.

  — Да. Очень. Очень-очень, — изможденно улыбнулась мне Катя.

  — Даже несмотря на?..

  — Даже несмотря на боль. Я все равно счастлива, Саша. Потому что ты — мой первый мужчина. Первый, последний и единственный.

  Я чуть не задохнулся от нежности. Ради таких моментов действительно стоит жить.

  — А я? — спросила Катя.

  — Что "ты"?

  — А я у тебя какая? Пятая, шестая, десятая?

  — Зачем же десятая? Первая, — слегка несмело сказал я чистую правду.

  — Да ну? — улыбнулась Катя. — А ведь ты... все делал, как будто уже опыт есть, и немалый.

  — Просто я... читал соответствующую литературу, — уклончиво ответил я.

  Естественно, я не стал объяснять, что немалую роль в моей теоретической подготовке играла порнуха, которую я не столько читал, сколько... впрочем, это не существенно.