Тёмная война. (рабочее название) Общий файл.

ПРОЛОГ

Никто не знает, когда случилась эта история, где было её действие, что являлось до неё, а что было ещё раньше. Потому что эта история никогда не происходила. Она рассказывалась людьми, передавалась из уст в уста, пока в полной красе не предстала нашему разуму.

Возможно, кто-то просто прочтёт её и забудет, поверив отрогам собственной наивности. Возможно, кто-то не поймёт её сути и удалит из своих мыслей, погрязнув в бесконечных суетах современного мира.

Но так всё и должно быть с этой историей, потому что она — всего лишь сказка.

* * *

За горами, за лесами; за морями и океанами; в тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил да был король. Вовсе не был он тёмен душой и не строил своенравные козни. А наоборот — всем пытался помочь людям. Нищим и бездомным он строил приюты в своём царстве, а налоги жителям снижал. Народ любил он больше всего и ценил его помощь государству.

Но тяжкое выпало на него бремя — спокойные времена прошли; лихие огры всё чаще стали спускаться с гор на юге и разорять деревни, а гоблины, живущие в низине на востоке, теснили границу с каждым днём.

Были у короля три сына, но все погибли, защищая родину. Тая в душе злобу и ненависть, король всё же не терял рассудок, ибо был он человеком сильным, мудрым и терпимым. Но тридесятое государство было необходимо защищать.

Король понимал, что враги ещё не разбили его, только благодаря магу — Парадону. Этот колдун, как говорили в народе, родился из горючего масла, по крайней мере, именно в бочке с этой жидкостью его нашёл местный кузнец и тут же скользкого и полуживого принёс показать королю. Вырос он во дворце, а в возрасте стал помогать тогда ещё молодому правителю в обороне королевства. Мудрость его проявлялась в стратегиях, а смелость в бою.

Но на сей день колдуну было предначертано умереть, ведь его девяносто девятый год жизни подходил к концу, а король хорошо знал, что в его мире все без исключения люди умирают ровно в тот час, когда должны отмечать сто лет со дня рождения. Конечно, за исключением тех случаев, когда человека убивали до наступления срока.

Скоро, скорее, чем случится что-то другое, маг умрёт, а на тридесятое государство падёт огромная тень исчезновения.

— Мой король! — Голос придворного слуги разлучил короля с мыслями. — Доктора сказали, что до смерти мага не больше часа. Господин Парадон вызывает вас.

Король встал с трона и, не скрывая отчаяния, поспешил по коридорам. Маг лежал в одеялах, окружённый верными слугами и лекарями. Король почесал коротко отстриженную бороду, что он всегда делал, когда желал отпустить слуг. Те всё поняли и оставили короля наедине с умирающим магом.

— Я умру через час. — Сухо и очень спокойно сказал колдун, и его отуманенные веки прикрылись на мгновение.

— Ты сделал многое для государства. — Король обхватил его худую охладевшую руку. — Даже больше, чем я сам. Но теперь всё кончено. Я один останусь на страже и не ровен час, огонь разорения достигнет и этих стен.

— Я проводил много исследований — стараясь бодрить голос, прошептал Парадон — и, кажется, нашёл способ защитить наши земли.

— Говори же! — Не выдержал король.

— Хорошо! — Даже немного с задором промолвил маг. — Слушай внимательно и хорошенько запоминай.

ГЛАВА 1

Пока лучистое жёлтое солнце, светящее с юга, лениво приближалось ближе к центру небесной синевы, а тихий ветерок раскачивал деревья, день проходил обычным порядком. Час сменялся следующим, а не объятые временем горы постепенно отбрасывали тени всё ближе к лесу. Дух дубовой чащи признавался не с первого нюха — давно не шли дожди, тем самым, подвергнув осушению земли захребетья. Но ни что так не радовало глаз, как поля пшеницы. Стремглав разбросанные вереницы посадок превращались взором в золотисто-рыжую дугу. Маленькие еле заметные точки — силуэты крестьян, медленно перемещались вдоль троп. Что же ещё, вместе с шелестом листвы, пением птиц и запахом грибов, могло узнаваться здешним человеком, как родное. Только, что стук топора о старую крону дерева.

Джерлас Астифольд рубил дрова с малых лет, с тех самых пор, когда отец первый раз заставил его взять в руки топор и заняться делом. Теперь его ни за что не отлучить от работы. Хватайся за рукоять, намахивайся и руби — вроде ничего сложного, а и людям в пользу, и себе приятно. Отец Джерласа — крупный старый солдат, тот ещё вояка, получил эти навыки от деда — такого же богатыря. И вот теперь Джерлас крепкой хваткой толстой мускулистой руки держал такой же огромный топор и рассекал стволы, словно те не с метр толщиной. Наследственность сыграла свою роль.

Вообще-то была ещё одна причина, почему он рубил дрова в деревне — больше он ни на что не годился. Работа в захребетных землях стала главной заботой в его жизни. Из армии его отпустили слишком рано, к его тридцати годам. Славно он в свое время рубил врагов, даже слишком славно, поэтому король и решил за все заслуги отпустить его к семье. Правда, оказавшись дома, Джерлас узнал, что нет у него больше семьи — мать пропала в лесу, отец пошёл её искать и тоже не вернулся. Вот уже десять лет, как Джерлас сменил боевой топор на рабочий, никто не вернулся, и жены у него так и не появилось.

Стук топора гулким эхом отдавался за сотни метров. Работа подходила к концу, и Джерлас стал вспоминать, какие у него планы на день. После рубки дров, нужно ещё скосить траву, а там... видно будет. Глядишь, и во дворе дела найдутся. Что-то в этом распорядке показалось Джерласу неправильным. Он немного постоял на месте без движения, раздумывая, а потом продолжил работу.

День тем временем уже стал прятаться за горы. Пенье птиц осталось лишь в редких вскриках. Астифольд погрузил на большую деревянную телегу дрова и, никуда не спеша, покатил её по натоптанной тропинке. Слепивший его свет солнца исчез за ветвями деревьев. Косая дорога вела мимо старых величественных камней, тепло приветствуя ежедневного посетителя мимоходным пролётом через приятно пахнущие заросли черники. Робкое дыхание ветра касалось его загорелых обветренных щёк. Как называлось то время года, что стояло в захребетье? А не было в том мире времён года. В смысле, было оно одно. Но раз одно, то зачем название ему? Есть оно, и всё!

Поросшие мхом корни и погребённые под ним стволы деревьев показались бы простому путнику необыкновенно красивыми, но только не Джерласу. Он видел их каждый день и сильно привык. Тонкие и толстые, ветвистые и кривые, обваленные и стойкие, величественные и до тошноты знакомые деревья. Кругом одни только деревья, на чьих ветвях милые, но тоже надоевшие, белки сидели, бывало, целыми рядами.

Руки Джерласа были заняты, но мысли свободны. Конечно, это происходило с ним не впервой. И всякий раз он начинал думать о народах своего мира, чтобы хоть чем-то занять разум. Всего ему было известно о шести народах: огры, гоблины, орки, эльфы, гномы и люди.

Огры издавна считались свирепыми разбойниками и убийцами. Они питались человеческой плотью, поэтому всегда совершали набеги на людские деревни. Не зная пощады, их армии приближались всё ближе к знаменитому замку — стене Староминг, через который невозможно было пробраться, пока его защищает магия волшебника Парадона.

Само слово "огр" переводилось с древнего эсиатирского языка, как "большой", ибо в те времена все огры были громадных размеров. Сейчас же едва ли можно было найти огра, который был бы крупнее человека.

Жили огры преимущественно в горах, откуда и совершали набеги. Деревни под скалами и возвышенностями рельефа люди уже не строили — весть о многочисленных нападениях прошлась по всему миру. Разве что, за исключением родины Джерласа — деревни Гнорленд, потому что великий хребет был обследован жителями деревни вдоль и поперёк. Но так же люди нашли способ спастись от скорой гибели при нападениях огров. Если этим разбойникам кланяться в ноги, низко, аж, лбами о землю, то они временно щадили, конечно, пока у них не заканчивалось пропитание.

Что же касалось внутренней жизни, то огры всегда считались мягкими, в отношении своих детей. По их поверьям, чем нежней воспитывать ребёнка, тем сильней и свирепей он вырастет. Женщины у огров были большой редкостью. И никто не знал, почему так случается, возможно, даже сами огры.

Что ещё было о них известно? Самое главное — огры были почти полностью бесстрашными. Всем было известно, что если напугать огра, то он рассыплется в обыкновенную пыль.

Гоблины считались юркими, ловкими проходимцами, побеждающими своих врагов благодаря числу. В отличие от огров, гоблины были более цивилизованной общиной. Они измеряли границы и имели чёткое государство. Они проживали в низине, по краям текущей лавовой реки на востоке от тридесятого государства.

Войну с людьми они начали по неизвестным причинам, однако ходили слухи, что ими, орками и ограми управляет злой колдун, пришедший из неизведанных земель на юге. Он приказал им истребить всех людей к его следующему приходу. Конечно, всё это были лишь сплетни, но Джерлас всегда говорил: "слухи берутся не из пустого места".

Вопреки этому, гоблины ненавидели огров ровно так же, как огры ненавидели гоблинов. И тому была причина, а именно немного забавная история. Однажды гоблины, орки и огры встретились возле большой горы, что бы обсудить вступление огров в "союз серокожих". Сами огры этого не одобрили, ибо не смыслили в дипломатии, но их вождь был немного иным. Собралось много народа, а вожди каждой расы сидели в небольшой палате в горной пещере. По традиции, чтобы вступить в союз, вождь народа должен был без собственного ведома сесть на сломанную лавку.

Король орков и король гоблинов договорились так: король гоблинов уводит вождя огров куда подальше, а король орков тем временем готовит сломанную скамью. Вначале всё шло по плану — гоблинский правитель увёл огровского из палаты, а король орков стал искать скамью. Но скамьи не нашлось, и он сломал небольшой стул. Перегрыз все ножки и накрыл шёлковым одеялом, что бы не было заметно.

Король гоблинов тем временем наврал вождю огров, что отойдёт на минутку выпить чего-нибудь покрепче, а сам забежал в палату проверить всё ли в порядке с "сюрпризом". Короля орков и след простыл — он спрятался в толпе. Правитель гоблинов долго искал его или сюрприз по палате, пока внезапно не зашёл вождь огров. Юркий гоблин успел спрятаться под покрытый шёлком, как казалось, крепкий стул, где его не было видно. У огровского вождя между пальцев на ноге забилась козявка и больно кусала, поэтому он и поспешил усесться на стул, что бы выковырнуть её. Стул оказался сломанным и вождь огров своим огромным весом насмерть задавил гоблинского короля. За это его потом убили сами гоблины, в результате чего завязалась массовая драка гоблинов и огров, которая переросла сначала в битву, а потом в войну...

Телега нарвалась на крупную кочку и перевернулась, разбросав дрова по округе. Джерлас вздохнул и стал собирать их обратно, а заодно думать дальше.

Орков как таковых Джерлас не видел в лицо, ибо жили они далеко на востоке и, опять же вопреки поверьям, не воевали с тридесятым государством. Но ему описывали их те, кто видел, как огромных мускулистых созданий с клыками и когтями. Каждый орк был не меньше двух метров в высоту и, как правило, метр в ширину.

В той истории с гоблинами и ограми орки сбежали и остались вне битвы. Они и сейчас оставались в стороне от конфликта своих бывших соратников и, как говорили, воюют с совсем другим королевством людей.

Астифольд, наконец, собрал метровые дрова обратно в телегу и вновь покатил её по лесной тропе, придерживая на поворотах.

Гономы, как и огры, были горными жителями, но более миролюбивыми. Однако им не удалось избежать конфликта с эльфами, но об этом позже.

Гномы были низкие ростом, имели длинные бороды, занимались преимущественно добычей руд и камней в шахтах, а так же слыли весельчаками. У гномов был довольно весёлый гимн:

Мы гномы, мы гномы

Заранее ведомы,

Что в мрачных тех пещерах не ждут нас чудеса,

А ждут нас там металлы

И прочные, как скалы

Каменья, что нам каждому даровали небеса.

Эльфы были похожи на людей, однако имели чуть более длинный рост, жёлтый цвет лица и острые уши. Эльфы были отличными лучниками и жили исключительно в лесах, ибо жизнь без растений делала с эльфами чудовищные изменения: у них вырастал горб, кривились уши, бледнела кожа и отрастали клыки. Одним словом, постепенно они превращались в огров или орков.

В лес севернее тридесятого государства эльфы прибыли совсем недавно, где-то тридцать лет назад. До этого они проживали в далёких восточных лесах, пока те леса не были подожжены орками и не сгорели дотла. Эльфы едва успели спастись из пекла.

Ну, вот теперь самое время рассказать о том, как поссорились эти два миролюбивых народа. А произошло это по более простой и весомой причине, нежели в случае с гоблинами и ограми.

Как-то раз один из гномьих учёных смог сковать особую кирку, благодаря которой было возможно разбивать камни особой прочности — милтиры. Эта такая парода метала, из которой можно было ковать очень прочные оружие и доспехи, на случай нападения гоблинов.

Но однажды ночью стражники обнаружили, что кирка пропала, а на месте кражи была найдена эльфийская стрела, как видимо выпавшая из колчана вора. Вердикт гномов был таков: "эльфы заподозрили, что мы готовим оружие для войны с ними и выкрали кирку. А сами улучшают свои стрелы до безупречности" Тогда король гномов послал самого лучшего вора среди своего государства — сына второго губернатора — к эльфам выкрасть корону их короля. Но тот был пойман и убит.

После того случая завязалась война, которая длилась и по сей день.

Взявшись из ниоткуда, яркий свет солнца внезапно ослепил Джерласа. Лес остался позади и, неуклонно гуляющий в горах, ветер своим свистом поприветствовал путника. Стоя на возвышенности, Джерлас смотрел на то, что казалось ему прекрасным, сколько бы раз он это не видел. Джерлас оглядывал все захребетные земли, открывшие для его взора свой образ: речушки текли медленно и непрестанно, огибая зелёные холмики и крепкие валуны, пробегая мимо рыбацких хижин, пролезая под мостиками; деревья наклонялись к ним, иногда даже касались влаги листьями; и как граница где-то вдалеке громоздились над всей землёй громаднейшие горы, столь громаднейшие, что казались в дне пути. Деревня "Гнорленд", где жил Астифольд, вливалась в этот пейзаж отлично, будто была частью природы. Эта долина все триста дней в году оставалась зелёной. Именно столь зелёный цвет всегда поражал Джерласа в раннем детстве.

Поселение поприветствовало его вскриками домашних птиц и уличными суетными пробежками крестьян. Ровные конусные крыши слегка косых домиков, сплюснутых снизу и широких вверху, дивно украшали деревню, а редкие длинные деревья между ними только зацепляли зрение. Джерлас дался диву: "сколько не живи тут, всё не привыкнешь к такой красоте" Пока он возился в лесу с дровами, солнце уже тронуло своим краем горизонт и стало постепенно скрывать прекрасную сказочную долину за тьмой. Астифольд всё же решил доделать хлопоты, но после небольшого отдыха, и поспешил к своему дому.

Дом Джерласа не особо отличался чистотой, но уютом был не обделён. Окутанные синевой и сквозящимся светом, широкие окна кидали лучи солнца на массивные деревянные шкафы с полками. На них, кроме толстого слоя пыли, лежали так же различные камни, невиданные минералы и даже куски железа, как видимо раздобытые хозяином дома во время земледельческих работ. Крепкие высокие опоры, под которыми иногда стояли крупные стулья из древесины, не давали рушиться дому на протяжении многих лет. Джерлас бросил мешок с рабочими инструментами в ближайший угол рядом с, протянутой от запылённого боевого топора к ещё более запылённому сундуку, из которого торчал край кольчуги, паутиной. Потом он сел за стол и принялся ужинать. Одна из ножек стола была сломана. Видно было, что её когда-то подрубили и в качестве подставки по неё положили щит.

Астифольд впал в глубокое раздумье, кладя одну за другой ложки в рот. Внезапный стук в дверь разбудил его разум. Но разбудил слишком резко, отчего Джерлас поперхнулся похлёбкой и долго откашливался.

— Войдите! — Сказал он после.

Дверь неуверенно распахнулась и открыла Джерласу человека, одетого в красный плащ, слегка измазанный грязью. Астифольд не много не мало, а десять лет прослужил у короля в армии и сразу узнал в человеке гонца.

— Здесь живёт Джерлас Астифольд? — Спросил незнакомец, разглядывая дом.

— Так оно и есть. — Ответил Джерлас. — Но позволь заметить, любезный, что ты едва не положил этому конец. — Потом почему-то вспомнил о хороших манерах и добавил: — Скажи, что привело тебя?

— Я пришёл призвать тебя на службу государству! — Гонец стал читать привычную речь, гордо подняв вверх подбородок. — Защищать родину — долг человека...

— Постой, не продолжай. — Хладнокровно перебил его Джерлас. — Меня списали со службы десяток лет назад. Ты наверняка ошибся Джерласом.

— Король вновь призывает тебя, — речь гонца уже не была столь уверенной и гордой — ибо земли государские под угрозой!

— Под какой угрозой? — Джерлас от волнения позабыл о похлёбке, о Гнорленде и даже о дровах.

— Парадон умер! — Отрывисто сказал гонец.

— Воистину. — Задумался Джерлас. — Сотый год жизни значит прошёл. Весело у вас там. Так, что сказал король?

— Вот его слова: — начал гонец, после небольшого раздумья — Пусть придёт витязь славный, дабы защитить земли родные. Десять лет, как я списал его со службы, и поэтому, в его правах решать, откликнуться на мой зов или нет. И я прошу его не как король, но как друг.

— Не продолжай! — Снова перебил его Астифольд. — Я подумаю до утра и, если решусь, прибуду в Акстрополь через три среды. А ты ступай.

Гонец кивнул и умчался вдаль со всей гонцовской скоростью, а Джерлас ещё долго сидел на месте, хмуро раздумывая над произошедшим. Все хлопоты он сразу же забросил, и, как потом выяснится, долго не брался за них.

Солнце полностью скрылось за горами, свет луны стал глубоко проникать между веток деревьев в лесу, пробуждая сов, призывая на охоту волков. Подул сильный ветер, шевеля вершины сосен, унося их иголки и закидывая их в распахнутую дверь дома рядом с задумчивым Джерласом Астифольдом.

ГЛАВА 2

Утро прорезало темноту игривыми лучами солнечного света, скользящими по воздуху с удивительным проворством. Цветы пробудились, раскрывая свои лепестки, подсолнухи радостно повернулись к свету. Наивные звуки леса снова возродились. По мере отступления тумана на зелёном покрове захребетья стали появляться капли росы.

Джерлас Астифольд сидел на том же месте, в том же положении и даже с тем же выражением лица, что он принял после ухода гонца. Если полностью описать его душевное состояние, понадобиться целая книга, поэтому опишу лишь кратко.

Если пролистать книгу жизни Джерласа, то можно обнаружить, что он никогда не принимал тяжёлых решений. Он был рабочим и воином, он видел мир, выполнял приказы, совершал подвиги не по своему желанию, он терял семью, терял доверие, и лишь физическая сила помогала ему преодолевать невзгоды жизни. Его глаза повидали многое: смерть, возрождение, отчаянность, решимость, безумство и многие другие мерные поступки людей. В последних силах он не сходил с ума, и вот пришла надежда: его отправили домой, где правят нежность и любовь, где многое можно забыть. На всех порах примчался он в родную обитель, но не приходилось ему больше испытывать ни любви, не тягостных волнений за её отсутствие. Он остался один, ни на что не годный, никому не нужный. Осталась лишь сила. И он приложил её, чтоб возродить своё доверие и уничтожить отчуждённость. Он стал работать, и это его утешало и отвлекало от грустных дум. Смыслом его жизни и тропой судьбы для него стала работа. И вот теперь, ему вновь приходится вернуться к уничтожению, к тому, от чего он десять лет отвлекался работой. Однако, есть возможность отказаться. Ведь можно не идти, забыть про зов отчизны. Но не позволит душа его совершить это. На него возложена надежда там. И всё же, на него возложена надежда здесь. Что же выбирать, где он нужнее?

Джерлас, наконец, пробудился, встал и подошёл к углу, где рядом друг с другом опирались на стену рабочий и боевой топоры. Он привычно протянул руку к натёртому рабочему инструменту, но в последний момент остановился, вздохнул поглубже и взялся всей своей могучей хваткой за боевой тесак. Новая сила наполнила его тело. И тогда он решился окончательно. Стряхнув пыль с сундука, он достал оттуда кольчугу, потом выхватил из-под стола щит. А вот со шлемом пришлось повозиться — ещё давно Астифольд немного переделал его, что бы в нём можно было готовить еду.

В полном боевом облачении он вышел из дома и его силуэт мигом залился приветливым солнечным светом. Вновь он шёл по улице деревни, пропуская мимо взгляда прекрасные сады во дворах и весело смеющихся крестьян. Он глядел на родную землю, словно видел её в последний раз. А когда он вышел по тропинке за пределы деревни и направился к великому хребту, жители собрались у окраины и стали удивлённо глядеть ему в след.

Джерлас брёл, всё дальше оставляя за спиной свой дом. Холмы сменялись, раз, за разом сгущался лесной покров на них. Деревья, чьи пышные ветви не пропускали сквозь себя солнечный свет, твёрдо стояли, лишь колеблясь от ветра. Высокие утёсы каменных уступов глядели на путника с многовековым спокойствием. Уничтоженные солнцем кустарники, что росли по берегам зыбко текущих ручьёв, непрестанно тянулись, вместе с еле заметной тропой, уничтожая желание проходить мимо ещё раз. Потом они внезапно кончались, а серые утёсы, которых прорезали тропы, подступали ближе. Холмы оставались вдалеке, а впереди сплошь клался один лишь лес, где запах мха и черники напоминал о родных краях и совсем недавних днях. И всё это лес делал для того, чтобы потом кончиться и вновь пустить путника сквозь холмы и реки к уже совсем близким очертаниям гор. Не долго, не коротко, а три дня брёл Джерлас к великому хребту.

Зияние скал, что изумляло неминуемо, воздвиглось перед ним. И, как казалось, больше нет зияния лучше. Подхватив с лесов обреченные листья, гулкий ветер мягко вознаградил путника своим прикосновением.

Искусственная лестница, ведущая к вершине самой низкой горы хребта, далась Астифольду с трудом. Прочные каменные ступени норовили свести с пути, кидая под ноги булыжники и кочки. Но вскоре Джерлас оказался на краю уступа, ко дну которого камни падали едва ли не минуту. Он посмотрел на захребетную долину ещё раз — но в этот миг она не показалась ему такой маленькой и просто милой. Захребетье предстало перед ним величественным образом, способным околдовать даже самого бесчувственного человека, даже если он перед этим обойдёт весь мир, даже если он будет слеп. Закрыв глаза и ощутив дуновение всё ещё родного ветра, Джерлас развернулся и стал спускаться по другую сторону горы навстречу зовущей дали мира.

Бугры неслись вдоль приветливых гор, небрежно расстилаясь по округе. Кроме обсушенных трав, на них росли деревья, из них торчали камни, и огибали неровности тропы. Глубокие впадины, заполненные хвойной растительностью, лишь подражали красоте, оставленной Джерласом за спиной, захребетной земли. Сверкающий свет осыпал снежные проталины на дальних отрогах скал слепящими отблесками. Ручьи и водопады внушали лишь страх отдалённости от дома. Обрывистые горы приближались и обдавали холодным потоком воздуха, уносящим последние воспоминания о доме. Каменные "гробницы" пустых вершин попадались часто, не раз завлекая своей таинственностью, а приближающийся с каждым днём силуэт далёких равнин и гордых поселений государства вдохновлял на величественные песни, вроде такой:

И короли, и слуги,

Портные, кузнецы,

Враги и наши други,

Плохие, молодцы,

И женщины и дети,

Политики страны;

Вот, правда — люди эти

Перед тропой равны.

Дорога вдаль уводит,

Сомненьями скрипя.

По ней и нищий ходит,

И отпрыск короля.

Та, что не строит сети,

Не отдаёт в покой,

Что лишь одна на свете

Не хочет быть слугой,

Спешит собой назваться,

Заменит грусть тоской,

Но как бы не стараться,

Не приведёт домой.

И под эту песню растворялись километры в пути, преодолевались горы, исчезали длинные дороги. И вскоре под эту песню приблизился Акстрополь — столица тридесятого государства и резиденция короля. Джерлас смотрел на город одновременно и с изумлением и с горечью. Вся его молодость была связанна с ним. Он вошёл внутрь и поспешил через людные улицы. Иногда в толпе народа появлялись знакомые лица, бывало приветливо глядевшие на него, бывало глядевшие с ненавистью, бывало не замечавшие его вовсе. Астифольд дошёл до королевского дворца, украшенного золотом и знаменьями. Мощёные купола глядели на него свысока, как бы выражая знакомое приветствие. Наконец он собрался духом, растворил величественные двери и растворился в знакомых коридорах.

Король нашёлся легко. Он стоял, спиной повёрнутый к Джерласу, возле висевшей на стене карты в главном зале. Гонец, тот самый, что приходил в дом к Астифольду, находился поодаль. Он узнал гостя и едва слышно сказал королю:

— Витязь прибыл. Опоздал лишь на один день.

Король развернулся и Джерлас едва узнал его — так сильно он изменился. Борода укоротилась, почти исчезла; волосы поседели, наконец, морщины покрыли его лицо. Не изменились лишь глаза, всё так же смотрящие на Джерласа с уважением и пылкостью.

— Капитан Астифольд, — Обратился он к Джерласу на удивление твёрдо — подойди! — (Джерлас подошёл ближе) — Знать должен ты, что я король и твой владыка, что голос мой разит все разумы людей, что посланцы самих богов меня учили разговаривать в годах малых... Но всё равно, я не могу подобрать слов, что б описать ту радость, что ты принёс своим прибытием.

И король обнял Джерласа так крепко, что, удивлённый и овладевший облегчением, Астифольд едва не задохнулся.

— Воистину не ровен час! — Сказал Джерлас после. — И я подумывал, что не вернусь более в эти земли. И что за повод ты нашёл, что б опровергнуть это?

— Пойдём! — Позвал его король. — Не для здешних стен разговор.

Спустя час они пребывали в чудесном саду с водопадом, рядом с небольшой могилой, на камне которой было аккуратно и мастерски выщерблено "Парадонас — маг Парадон"

— ...Так всё и случилось. — Король заканчивал недолгий рассказ.

— Значит, Староминг ещё держится? — Сделал вывод Джерлас.

— Да, ибо, если б это было не так, мы бы с тобой не разговаривали. Покуда сила магии не оставит Исгариалдор, через стены Староминга никто не пройдёт.

Джерлас задумался. Только сейчас он вспомнил о камне, что излучал магическую силу, которая защищала Староминг. Камень этот был необычайно хрупким, по крайней мере, если учитывать, что он камень. Удары простым рабочим молотком разрушали его постепенно. И имя ему — Исгариалдор, прошу заметить, ударение на вторую "а". Магическая сила этого камня быстро кончалась, и его всё время нужно было подзаряжать. Обычно этим занимался Парадон, — сам создатель камня — но...

— Но теперь Парадон мёртв. — Промолвил Джерлас. — Кто заряжает Исгариалдор вместо него?

— Никто. — Коротко заявил король. — Больше на это ни способен никто. Вскоре он разрядится полностью, и мы потеряем последний оплот, ибо стены Страроминга станут приступными.

— И у тебя есть план. — Догадался Астифольд.

— У меня есть план. — Подтвердил король.

— Ну, так обмолвись мне, мой государь, ибо нет в мире плана, который я не исполню во имя родины...

— Брось ты эти церемонные речи. — Прервал его король. — Мы здесь одни.

— Однако, что за план? — Продолжил Джерлас, пропустив минуту времени.

И король сказал:

— За час до смерти, Парадон поведал мне новые знания. Ты же знаешь, что помимо сыновей у меня была дочь. Прекрасна, как сиянье солнца; светла и чиста, как река в раю. Но...

— Но сила магии, что в ней блуждает, способна укротить и пламя и зарю. — Закончил за него собеседник. — Я хорошо знаю сказание. Твоя дочь была носительницей ужасной мощью магии, которую люди не могли из неё извлечь. И в целях сохранения мира, ты запер её в замке и на стражу поставил дракона, который уничтожит всякого, без исключений, кто осмелиться подойти к цитадели.

— Магия, что запечатана внутри моей дочери, способна вечно поддерживать силу в Исгариалдоре. — Объяснил король.

— Какая разница, — грубо заметил Джерлас — люди не могут её извлечь...

— Парадон нашёл способ. — Сказал его собеседник, и лицо Джерласа возбуждённо засияло. — Быстрый и надёжный способ, при котором дочь моя останется жива. Друг мой, о лучшем я не мог и фантазировать!

— Значит, мне нужно освободить принцессу?

— И привести её сюда. Пройдёмся по саду, обсудим детали. — Король повёл Джерласа вдоль, украшенной россыпью блестящих камней, тропы. — Итак, ты должен дойти до дремучего леса, пробраться сквозь королевство эльфов, промчавшись через долину Галандур, найти проводника в стране гномов, добраться до Пестиваля, спасти мою дочь и невесть как пройти обратно. Не так уж сложно, согласись.

— Да, — кивнул Джерлас — легче лишь взглянуть на свой затылок.

Король хохотнул.

— Ты и твой отряд делали дела и пославнее.

В тот миг их обзору предстал могучий памятник, чьи края божий день обмывали воды сотен фонтанов. Из древнего камня были нарисованы пять былых витязей. Творение мастеров воздвиглось перед ними, касаясь краем потолка. Джерлас посмотрел на одного из каменных великанов и узнал себя. Те же черты лица — скромная борода с бакенбардами, напоминающая больше небритую щетину; усы, едва улавливаемые взором; сощуренные, но глубже рек, глаза — а так же длинные волосы, скрывшие шею. Это был памятник, посвящённый отряду витязей, в чьих рядах Джерлас пробыл десять лет. Король, конечно приукрасил, сказав, что они делали что-то подобное, но легендарные подвиги их всё же славились на весь мир.

— Да, кстати, почему именно я? — Спросил он короля.

— Мне совестно об этом разговаривать, но только ты остался в строю. — Медленно рассказывал король. — Я хотел созвать весь отряд. Позвал Джатора — он спился. Позвал Карла — он женился и во благо семьи отказался от похода. Сэнгерник, как выяснилось, погиб, защищая свою деревню от огров. А гонец, отправленный к Голдору, и вовсе не вернулся. Вдогонку я отправил нового гонца. Спустя неделю, он вернулся с вытаращенными глазами, едва дыша. Сказал, мол, Голдор спятил, стал жить в лесной глуши. Он съел на завтрак первого гонца и едва не слопал его самого. Одним словом, вся надежда взгромоздилась на тебя. И ты откликнулся.

— Я с тобой и с тридесятым государством, мой король, — промолвил витязь в ответ — покуда зов твой не исчезнет.

— Хорошо! — Кивнул король, едва умудряясь выражать хладнокровие. — Но, перейдём непосредственно к деталям твоего предстоящего путешествия. Вначале, тебе будет необходимо добраться до дремучего леса. Разбойники, что там пируют, наверняка ещё помнят тебя, так что, думаю, с этим проблем не возникнет. Потом, ты должен будешь пробраться через лес к эльфам. Но сделать это не так просто.

— В чём дело? — Поинтересовался Джерлас.

— Все, кого я посылал в лес, не возвращались обратно. Лишь один гонец, шедший к эльфам, добежал сюда, но не было в его умирающих глазах радости — он был отравлен. Если бы не гонцовская скорость, он бы вообще не успел ничего сообщить. А так, он сказал, что через два чёрных дерева нельзя проходить, и умер. В книге путешествия сказано так: "чрез лес должно идти лишь отраженье путника" Так или иначе, тебе предстоит сделать едва невозможное, ибо через лес проходили лишь контрабандисты. Ну и эльфы, и те, благодаря возможности летать.

Конечно же, эльфы не могли сами летать. Они разводили огромных пчёл и их помощью перелетали на большие расстояния. Были пчёлы боевые, на которых эльфы вели сражения; были грузовые, на которых сбагривались поклажи; ещё были переездные маленькие, на которых эльфы летали по одному и переездные большие, которые не особо отличались размерами от малых, но на них могли передвигаться целые платформы с хижинами.

— Почему просто не обойти лес по восточной стороне? — Джерлас и король вновь зашагали по тропе в саду.

Король обождал немного, украдкой поглядев на Джерласа, а потом сказал:

— Дремучий лес — самое лучшее место, для рвущихся погибнуть. Есть всего одно более подходящее для них место, и это восточные земли. Кроме мелких юрких хозяев — гоблинов — там водятся так же и огры. Целые полчища дикарей. Поверь мне, если ты разумен — уж лучше лес.

— Хорошо! — Удовлетворился Астифольд. — Что мне делать, когда я доберусь до эльфов?

— Эльфы, как я слышал, хладнокровно относятся к людям, но к гномам не пускают, ни за что. Контрабандисты, что шли через лес в недавние времена, продавали гномам оружие. Поэтому эльфы сделали так, что никто посторонний не перейдёт через границу. Говорят, нужно добыть какой-то пропуск. Эльфы славятся своей ответственностью, но всё же возьми эти деньги, может, сможешь подкупить кого-то.

Король протянул Джерласу крупную горсть золотых монет. Витязь принял, коротко поклонившись.

— Что далее? — Продолжил король, спросив сам себя. — А далее простилается долина Галандур. Что б перейти через лавовую реку, ты будешь нуждаться лишь в скорости, ибо есть там мост изо льда, что кладётся через реку лишь раз в сутки. Если успеешь пробежать

прежде, чем он исчезнет, считай, долина позади. Тогда понадобится перейти через горы к гномам. Сумеешь ли?

— Мой король, — взбушевал Джерлас — я перебрался через самые высокие вершины мира, что бы встретиться с тобой.

— Хорошо. — Продолжил король, слегка замедлив шаг. — Потом ты должен будешь найти себе проводника среди гномов, что бы он провёл тебя к змеиной горе, на которой стоит замок Пестиваль. Сделать это будет несложно, ведь гномы любят людей. А вот к дракону они не подойдут. Придётся спасать принцессу одному. Дракон силён, но его не обязательно убивать.

— Я понял. — Улыбнулся Астифольд.

— Тогда останется только доставить моё дитя сюда. Но сделать будет ещё сложнее, чем всё остальное вместе взятое. — Король взглянул на Джерласа. — Это будет даже сложнее, чем взглянуть на свой затылок. Принцесса не должна попасть в руки кому-либо другому, и тем более в руки нашим врагам. Это одно. Второе — эльфы не пустят вас через лес обратно и даже, если вы проберётесь через восточные земли, сила магии помешает вам перебраться мимо Староминга.

— Я найду способ. — Уверил Джерлас.

— Не спеши. Риск нам не нужен. Возможно, тебе понадобится книга путешествий. Я отдам тебе её.

Книгу путешествий написали древние исиатирцы. Кстати, кто такие исиатирцы? В далёкие времена существовало королевство людей — Исиатирия. И народ, что там проживал, назывался естественно исиатирским. Предки людей говорили на совершенно другом языке и изобретали разные механизмы. Они впервые изобрели фонтаны, катапульты, различные виды оружия, что бы воевать с ограми. Они так же много путешествовали и исследовали другие земли. По своим путешествиям они написали знаменитую книгу путешествий в одном лишь экземпляре, перевод который хранился у короля. В нём рассказывалось, как обойти весь мир.

— Тогда немедленно в путь. — Король остановился. — Нам в тягу потеря каждого мгновения.

— Ты дашь коня мне? — Попросил Астифольд, хитро блеснув глазами.

— Я дам тебе коня. — Повторил король.

* * *

Джерлас Астифольд вспрыгнул на резвого коня, серой окраски, кивнул прощально королю и поскакал вперёд, растворяясь в утренней дымке.

— Скачи скорей, — кричал ему вдогонку государь — и пусть прибудет с тобой удача, ибо лишь на неё возложена последняя надежда на спасение людского народа.

А витязь уже скрылся из виду. Король постоял немного на месте, раздумывая над происходящим, и сердце его сжалось от того, что не излилось полностью. Король не рассказал Джерласу о полной мощи магии, что была заточена в его дочери.

ГЛАВА 3

С забвением смотря на тропы, мы не редко обделяем вниманием то, что вокруг. Бывает, бредёшь себе в прохладный осенний день по лесу, смотришь под ноги, а вокруг такая красотища стоит — деревья цветом красные, будто маляры поработали, листопад круговоротом облетает стволы, где нет стволов, описывает обороты и рассыпается, покрыв багряным цветом одичалые пеньки. А ты всё бредёшь и бредёшь, любуясь дыркой у себя в ботинке. Это, в общем-то, обыденно в нашем мире. В нашем мире — да, но только не том мире, про который я повествую.

Джерлас Астифольд, стремглав пролистывая в памяти разговор с королём, верхом на лошади пересекал ландшафт. От качки на коне его немного тянуло в сон. Но он всё же не смел не уделять минуту на разглядывание окрестностей, сменяющих друг друга каждый час. В том дело, что в его мире нельзя было не любоваться природой, ибо её красота поражала всех. Да, это не захребетная земля, и цвет тут вовсе не зелёный, какой-то вялый. Но Джерлас уже перестал быть столь прихотливым. Три дня прошло с тех пор, как он покинул Акстрополь, и тринадцать, как ушёл он из родного дома. Возможно, окажись он в лесу, где рубил дрова, деревья вновь приобрели бы в его глазах прежнюю прекрасность.

Половина пути от столицы государства до леса осталась позади. Конь очень сильно ускорял путь и в отдыхе нуждался меньше, чем витязь. Однако ел он — будь здоров. Не успевал Астифольд понять, что рядом большое поле травы, как конь нервно вертелся, прогоняя с себя седока и требуя кормить. Джерласу, хочешь не хочешь, приходилось слазить и скашивать траву серпом. Джерлас очень сильно привязался к коню и назвал Акарласом — в честь деда, ибо настоящего имени коня ему не сказали.

День освещал ему путь. Зиждясь вдалеке, невысокие горы скрывались за, наложенным на них серой дымкой, туманом. Качка окончательно уничтожила Джерласе бодрость, и он невольно распластался по спине Акарласа и заснул. Огромная поклажа, что он до этого заслонял ещё более большой спиной, взгромоздилась над силуэтом лошади, а силуэт его самого, наоборот, даже немного сжался. Туманный сон его не внушал ничего хорошего — король обнимал свою дочь, та вдруг превращалась в молот, и король этим молотом разбивал исгариалдор. А ещё говорили, что по понедельникам сны сбываются. Проснулся Астифольд от напряжённого ржания Акарласа. Кони часто чуют неладное заранее. Вот и сейчас, не успел Джерлас сотворить думу, как кусты впереди зашуршали. Джерлас, не смея шевелиться, так и замер, лёжа на кобыле. Краем глаза он увидел, как заросли расступились и пропустили двух вооружённых людей. Это были разбойники, скорее всего спутавшие витязя и коня с торговцем. Ещё бы — поклажа громадная, а ездока вообще за лошадиной шеей не видно.

— Стой, несчастный! — Заверещал один. — Давай сюда золото и весь товар, не то укорочу тебя ещё на одну голову.

Оба бандита засмеялись, а Астифольд выпрямился на коне во весь свой могучий рост.

— Это же Джерлас! — Сказал второй бандит более грубым голосом, нежели чем первый.

— Да, это Джерлас, пропей меня создатель. — Испуганно пискнул первый, невольно построив густые усы домиком, и его седоватые волосы, покрывавшие лишь заднюю часть головы, поседели окончательно. — Чешим пятки! (Так звучало в том мире выражение, что у нас звучит как "уносим ноги")

И бандиты почесали пятки.

— А ну стойте! — Закричал им Джерлас и направил коня в погоню.

В минуту он настиг усатого и поймал левой рукой за шиворот. Удерживая его на скаку, он изловил второго, у которого ни усов, ни бороды не было, зато волосы были густые и не седые. Астифольд бррркнул и конь остановился. Легко держа двух бандитов на весу, витязь ловко слез с коня.

— Что же вам, негодяи, золота мало? Моего захотели? — Грубо встряхнул их Джерлас. Потом бросил на землю. Те ударились спинами о большой стоячий камень и испуганно застыли на месте, даже не пытаясь бежать — всё равно не выйдет.

— Так мы, это, — стал оправдываться усатый бандит, которого, кстати, звали Летчер. — собираем на благотворительность. В церковь отдать хотим.

— А укоротить меня на голову, зачем вздумали? — Усмехнулся Астифольд.

— Что б оп потолок не стукался. — Пискнул тот же разбойник.

— А ну цыц. — Пробасил Джерлас. — Значит так. В Акстрополь мне вас везти всё равно не по пути. Остаётся два варианта: либо я вас отпускаю, либо обрабатываю вот этим. — Джерлас указал на острый топор, висящий у него за спиной. — Так что же!?

— Мы выбираем первый. — Заявил безусый бандит. (Его звали Барн)

— Ишь, чего захотели! — Крикнул Астифольд, лукаво покачав головой. — За свободу заплатить надо. В общем, есть тут на севере лес, большой очень, через него мало кто живым проходил. И что-то мне подсказывает, что вам известно как это сделать.

Бандиты переглянулись.

— Да, да. — Закивал Барн. — У нас в лагере есть контрабандист Курниас. Он сто раз проходил через лес, пока эльфы не закрыли проход. Он, когда первый раз ходил туда, зачем-то попросил у меня мамино зеркальце. Вот. — Барн протянул Джерласу маленькое женское зеркальце, на боку которого было вырисованы буквы: Лустия. — Наверное, оно нужно.

— Эх, ты! — Призрел его Астифольд. — Материнской памятки за свою никчёмную шкуру не жалко! Ладно, свободен.

Бандит неуверенно попятился, а потоп убежал, сверкая подошвами потёртых ботинок.

— Он заслужил свободу. А за что тебя отпустить? — Обратился витязь к Летчеру.

— А я один раз подслушал, как Курниас разговаривал с другим контрабандистом. Там в лесу живёт дух. Лесной дух. Только слушая его как-то можно выбраться из леса. Причём этот дух будет всё время говорить тебе направление. Всё время. Такова его природа.

— Дух значит. — Задумался Джерлас. — Хорошо. Гуляй. И что бы за благотворительностью я вас больше не видел.

Бандит убежал, а Джерлас продолжил путь к лесу. Прошло ещё три дня. Время пронеслось очень быстро, и граница леса подошла вплотную к Джерласу. Витязь стоял прямо перед стеной высоких деревьев, завещая прошлому беспечные думы и тягостные сны. Лес, сквозь который не проходил ни один добросовестный человек. Джерлас вспомнил всё, что знает. Через лес должно идти его отражение, через два чёрных дерева нельзя проходить, лесной дух всегда говорит направление и зеркальце мамы бандита нужно для похода. Зеркало и отражение связывались воедино. А выражение из книги путешествий явно имело скрытое значение. Два чёрных дерева были лишь предупреждением. А вот насчёт духа, бандит мог неправильно понять из подслушанного разговора. В чём же разгадка?

Джерлас решительно направил коня через лесную границу. Едва он проехал мимо пары стволов, послышался голос.

— Приветствую тебя благородный путник. — Говорил он. — Что привело тебя в этот лес.

— А то так непонятно. — Нагрубил Джерлас. — К эльфам мне надо.

— Ты не удивлён, хотя ты и не знаешь, кто я. — Заверещал голос.

— Знаю. — Поспорил Астифольд. — Ты Лесной Дух.

Голос пробурчал что-то о мерзких контрабандистах и об их головах, а потом продолжил разговор.

— Знай же, дорогой путник, что я действительно лесной дух. Я помогу тебе выбраться из леса. Хотя, наверняка ты и это знаешь. — Голос звучал довольно звонко, будто принадлежал молодому человеку, вопреки ожиданиям Джерласа.

— Ты дух, — заявил витязь — а значит должен ответить на любой из моих вопросов правдой. — Дух ответил молчанием. — Вот мой вопрос: Что мне нужно сделать, что бы выбраться из леса?

— Ты должен слушать мои наставления, перед этим прочтя книгу путешествий. — Немедленно ответил довольный дух.

Джерлас хладнокровно достал книгу, отчего послышался нервный глоток духа. "Через лес должно идти отражение путника" — единственное, что там было написано. Астифольд достал зеркальце и двинулся вперёд.

— Ну что ж, говори. — Обратился он к лесному духу.

— Лес этот норовит завести тебя в глушь, откуда не выбраться никогда. Лишь с моей помощью можно преодолеть его. Пока иди прямо. — Дружелюбно сказал проводник.

Джерлас с сомнением верил духу, но шёл всегда туда, куда тот говорил. Говорил направо — шёл направо; говорил налево — шёл налево. А сам лес понравился ему. Он был на удивление красив и живописен. Повсюду стояли могучие дубы, ветви которых вились на сотни метров в округе и срастались с чужими ответвлениями. Вместе с замшелыми осинами они зрели явственно и гордо, придавая всему лесу сказочный образ. Но красотой Астифольду мешал наслаждаться постоянно звучащий голос духа. Бесконечные повороты и обходы заводили вдаль, в самую сердцевину леса.

Вскоре Джерлас оказался перед двумя чёрными как ночь деревьями. Их кора казалась выжженной огнём, но листья на ветвях росли.

— Ты должен пройти через эти два дерева, — сообщил дух — что бы обезопаситься от чар леса.

— Но мне известно, что через них проходить нельзя. — Заявил Астифольд.

— Естественно сразу нельзя. — Мигом заявил проводник. — Многие кидаются бездумно, как только я скажу, и погибают. Вначале нужно сделать три поворота вокруг себя. Можно прямо на коне. Только с закрытыми глазами.

— А ты не пробовал сначала предупреждать путников об этом, а потом посылать через деревья. — Построил его Джерлас.

— Мммм... Да, нужно впредь так и делать. — Замялся дух.

Джерлас огляделся вокруг, убедившись, что нет засады. Потом осторожно закрыл глаза и потянул поводья Акарласа вправо. Конь сделал три оборота, Джерлас открыл глаза и сам удивился, что жив.

— Отлично! Теперь проходи через деревья. — Напомнил ему дух.

Джерлас неуверенно двинул коня. И тут произошло то, что спасло его жизнь. Он нечаянно задел острыми пятками боевых сапог брюхо Акарласа, отчего конь стремительно поскакал вперёд. Астифольд не удержался в седле и упал через спину лошади вместе с поклажей на землю. Акарлас пробежал между двумя деревьями, и из дупл в него вылетели стрелы. Они пронзили коня. Джерлас открыл веки, давая потупленному зрению увидеть издыхающего коня. Одна из стрел попала прямо в сердце, и яд быстро парализовал его. Акарлас умер.

— Акарлас. — Еле слышно застонал витязь.

Послышался короткий смешок лесного духа. Джерлас встал, но удержался и не побежал к коню.

— Арггх... ты ещё жив. — Заверещал дух. — Как же это прекрасно. Я перепутал — на лошади нельзя...

Дух и дальше оправдывался, но Джерлас его не слушал. Его опасения подтвердились — дух вёл в ловушку. Он завёл его слишком далеко. Обратно самому не выбраться. Что же теперь делать? Джерлас случайно вспомнил о зеркальце и достал его. Он смотрел в своё отражение, пытаясь разгадать косвенное значение выражения из книги.

— Куда, говоришь, мне идти? — Обратился он к духу.

— Так, направо. — Не задумываясь, ответил тот.

Джерлас посмотрел на отражение и представил, что оно в своём зеркальном мире пойдёт в своё право. Получилось, что оно пойдёт влево от Джерласа. Ну конечно! Джерласа, наконец, осенило. Нужно всего лишь идти в противоположные стороны от указания духа. Выражение в книге имеет самое прямое значение. И Джерлас двинулся влево.

— Эй! Ты куда идёшь. Я же говорил направо, а не налево. — Забормотал недовольный проводник.

— Говори и дальше. — Кинул ему Астифольд.

— Я не буду говорить, если ты будешь идти неправильно.

— Будешь. — Уверенно упрекнул его витязь. — Сейчас куда?

— Налево. — Сквозь зубы процедил дух.

Джерлас шёл и шёл, пробираясь через кусты и обваленные деревья, покрытые мхом. Три часа дух леса кричал направление, иногда пытаясь убедить витязя идти по его прямому указанию. Но Джерлас уверенно двигался против его наставлений.

— Сейчас куда? — Спросил он.

— Аааааааа... — Закричал дух.

— Говори же. — Рявкнул Астифольд.

— Назаааааад. — Прозвучал очень неохотный ответ.

Джерлас развёл куты и выбежал на поляну, где на вершине толстого дуба был построен небольшой деревянный домик. Из него уже без грохочущего лесного эха слышался протяжный вой.

— Вот ты где живёшь. — Скорее себе заявил Астифольд.

Он подошёл вплотную к дубу, что представлял собой переплетение двух стеблей, как бы косой.

— А ну вылезай по-хорошему, проклятое создание! — Крикнул он духу. Тот не ответил.

Джерлас вскинул топор.

— Как я соскучился по рубке дров. — Крикнул он и рубанул дерево.

Неожиданно кора дуба облупилась, раскрывая черствую чешуйчатую кожу, покрывавшую дерево. Послышался громкий рык, и дерево ожило. Корни оторвались от земли и превратились в когти. Сам ствол раздвоился по месту переплетения. Перед Астифольдом предстала самая настоящая изба на куриных ногах.

— Победи витязя. — Послышался еле распознаваемый голос лесного духа, и монстр-дерево ринулся на, успевшего отойти подальше, Джерласа.

Лесные бестии. Джерласу вспомнились страницы из какой-то давно забытой книги. Огромные куриные ноги для своих хижин создавали маги и ведьмы. Но то было давно, наверняка это последний представитель.

Астифольд, не мешкая, бесстрашно побежал навстречу своему врагу. Песни птиц утихли, жизнь всего леса замерла. Джерлас, в надежде быстро повалить монстра на землю, прицелил удар на когтистую лапу лесной бестии. Но та оказалась проворней — вмиг она размахнулась той самой конечностью и пнула Джерласа с огромной силой. Витязь описал сальто в полёте и влетел в толстое дерево. В это мгновение он понял, что способен не на всё и что враг ему достался тяжёлый.

Астифольд вскочил и приготовился к новой атаке. Куриная изба вновь понеслась на него. Не придумав ничего другого, Джерлас тоже ринулся в атаку. Монстр намахнулся для ещё одного пинка. Поскольку эта атака была просчитана Джерласом заранее, ему не составило труда увернуться, пробежать под ногами монстра, спустя миг развернуться и рубануть по левой лапе бестии. Та опешила и попыталась сбить противника коротким ударом невредимой куриной конечности. Джерлас остановил удар, поставив у него на пути рукоять топора. Бестия усилила давление, но витязь держался.

— Не бывать тебе победителем! — Вскрикнул он и, ловко отведя блок в сторону, тем самым обескуражив монстра, ударил по правой конечности.

Обе куриных лапы бестии были ранены. Джерлас было обрадовался, но увидел, как эти раны мигом зажили, и монстр как ни в чём небывало двинулся на него.

— Уааахх — Издало чудовище зловещий звук.

Джерлас без труда подловил момент для удара — топор прошёлся по колену бестии. Потом он подпрыгнул и нанёс ещё один удар в опору избы. Дом шатнуло. Постепенно монстр начинал уставать, но Джерлас, всё же, уставал сильнее. Лесная бестия заставляла его отступать, пока он не упёрся спиной о торчащий из земли камень. Этот булыжник торчал, как видимо, здесь уже давно. Его мшистая поверхность сливалась с землёй, а насекомые строили себе убежища вокруг него. И тут Джерласу в голову пришла одна идея. Он ссутулился, как бы переводя дыхание. Куриный монстр решил этим воспользоваться и нанёс удар. Астифольд был готов, посему успел увернуться, отлетев вбок. Бестия со всего размаха ударила лапой камень. Его зашатало — она потеряла равновесие. Джерлас обрадовался и уже стал мылено праздновать победу, но монстр как-то сумел остаться на ногах. Более того, он подбежал к изумлённому витязю и второй раз пнуть его.

Джерлас вновь влетел в толстое дерево. Он отчаянно стал думать, как победить монстра. Что-то он читал ещё про лесных бестий. Их часто видели на болотах, так как именно в топях любили обитать ведьмы и колдуны... Джерлас старался ускорить ход мыслей, но ничего не получалось, а лесная бестия приближалась всё ближе. В последний момент до очередного удара Астифольд крикнул.

— Повернись ко мне передом, задом к лесу.

Чудовище замешкалось. Ну конечно! Эти слова действуют на него как заклинание. Изба уже была повёрнута к Джерласу передом, но лес был повсюду. Да и где у неё зад, бестия уже запамятовала. Джерлас воспользовался замешательством и срубил близстоящий ствол. Дерево покосилось, а потом обрушилось на монстра. Лесная бестия пала замертво.

* * *

Тем временем королю в Акстрополе тоже не приходилось скучать. Утром его стражники поймали шпиона огров, невесть как и невесть когда пробравшегося в город. И изловили они его не где-нибудь, а на выходе из садов славы, где они с Джерласом обсуждали план по спасению принцессы. Информация, что вылетала там из их уст, была слишком секретной, что бы на допрос пленника посылать кого-то из посторонних, поэтому король сам спешил допросить его.

Правитель тридесятого государства вошёл в пыточную, где к широкому столу за все конечности был привязан жилистый коренастый огр. Король почесал короткую бороду, но стражники были новичками и не поняли намёка.

— Оставьте нас. — Грубо окрикнул он их. Те ушли, громко захлопнув за собой двери.

— Что ты слышал, когда был в саду? — Не тратя времени на лишние провокации, спросил король пленника.

В ответ послышалось лёгкая усмешка.

— Ты думаешь, я просто так возьму и всё скажу тебе? — На удивление короля в голосе огра слышался разум.

— Говори, что ты успел передать из услышанного, и я пощажу тебя.

— Нет! Знай же, насколько наш народ непреклонен...

— Говори, не то я обезглавлю тебя! — Выкрикнул король, приложив острие меча, что он моментально выхватил у статуи рыцаря, к горлу пленника.

— Я не боюсь смерти, человек. — Теперь голос звучал немного зловеще. — Я — огр. Я ничего не боюсь.

— Тогда ты не побоишься рассказать мне всё о своей разведке.

— А ты прав. — Заверещал огр, шевельнув своими длинными трубчатыми ушами. — Мой напарник всё равно успел сбежать и сообщить нашим. Мы знаем про витязя и принцессу. Мой вождь отправит дюжины солдат на его поимку. Хахаха.

Король впал в отчаяние и потом не вспомнил, как обезглавил огра, нашёл у себя во дворце последнего старого голубя, что летал в гномье поселение, а потом написал записку и отправил её голубиной почтой, в надежде предупредить витязя об опасности.

ГЛАВА 4

На раскрошенную и раздробленную в хлам избу, чьи бывшие куриные ноги беспомощно валялись поодаль, уже стали садиться недавно перепуганные птицы, когда Джерлас отдышался и тоже решил подойти к ней. "Годы уже не те, — думал он — силы быстро истекают" Под завалом древесины нашёлся злодей этой жёсткой битвы — лесной дух собственной персоной. Зеленокожий, покрытый мхом с правой стороны, человечек был не на шутку перепуган. Витязь взял его за тощие руки, ибо рубахи, за чей воротник можно было взять, у лесного духа не было. Только старые потёртые зелёные штаны.

— Проклятое ты чудовище. — Грозно сказал он духу. — Сколько ты жизней невинных загубил.

Джерлас вскинул кулак и хотел ударить ничтожное существо, но то завопило:

— Нет! Не убивай меня! Я тебе пригожусь! Помогу выбраться к эльфам.

— Погоди, — удивился Джерлас. — Ты же меня уже вывел.

Джерлас грубо бросил своего пленника и подошёл к краю рощи, где виднелся солнечный свет. Расступившись, деревья позволили увидеть ему холмистые поляны и поросшие цветными травами берега рек. Гряды гор, загораживающих друг друга, непрестанной чередой тянулись к горизонту.

— Так оно и есть. — С досадой сказал Джерлас сам себе. — Это выход из леса. Выход в тридесятые земли.

Астифольд вернулся к своему бывшему проводнику, который тем временем растирал ушибленные места какой-то тягучей жидкостью.

— Если бы ты не был мне нужен, я бы разорвал тебя. — Грозно кинул ему витязь.

— За что? — Обиделся тот. — Этого жирного коня всё равно бы сожрали волки.

— Ты убил многих людей из моего королевства...

— А откуда мне было знать, что они не такие же разбойники, которые ходят по лесу и вырубают деревья, убивают зверей? — Ответил Джерласу дух. Выслушав его слова, витязь задумался. — Я — лесной дух и я должен оберегать этот лес.

Джерлас подошёл вплотную к нему и продолжил разговор более мягким тоном:

— Как тебя зовут то?

— А так меня все и зовут — Дух Леса, Лесной Дух.

— А сам ты себя как называешь?

— Я иногда называю себя Рэпхеном, ну, так раньше драконов называли.

— Ну, тогда, Рэпхен, будешь искупать свою вину, работая моим проводником, пока я тебя не отпущу. Есть согласие?

— Есть! — Ответил дух.

— Отлично! — Одобрительно кивнул Джерлас. — Теперь веди меня к тем двум деревьям. Я забыл там свою поклажу с пропитанием.

— Её, наверное, уже опустошили сурки и суслики. — Равнодушно ответил Рэпхен. — Они так всегда делают.

Вернувшись к деревьям, путники обнаружили, что поклажа и впрямь была опустошена. Осталось лишь немного. Но Джерласа больше удивило то, что безжизненное тело Акарласа исчезло.

— Где мой конь? — Спросил он духа.

— А что ты думал, я буду оставлять трупы прямо здесь? — Укоризненно ответил тот. — Тогда на эту ловушку точно никто больше не попадётся. Трупы убирают плющи и отдают волкам.

Джерлас расстроился, что не удалось попрощаться с так полюбившимся ему конём. Но он быстро забыл об этом, утонув в мыслях об эльфах. Лесной Дух вёл его торопливо мимо живописных деревьев и полян, где росли большие, ростом с приличную табуретку, грибы. Чудесные маленькие птицы то и дело пролетали мимо них. Джерлас наслаждался гармонией природы, но Рэпхен равнодушно отмахивался от птиц и всё время о чём-то рассказывал. Джерлас его почти не слушал, обратил внимание лишь на один момент, когда дух стал рассказывать об эльфах.

— Мерзкие, проклятые существа! — Верещал он. — Чтоб им провалиться, пропиться и порезаться о свои же уши! Они, никого не спрашивая, вторглись в лес, вырубили часть деревьев, что бы построить свой городишко. Сначала я докучал им, всё время кричал через лесное эхо, чтобы уходили. Но потом, они своей магией ограничили мою власть над лесом. Теперь я не могу управлять той его частью, где расположен проклятый Истиль и в округе.

— Как тогда ты сможешь провести меня через то место? — Озабоченно спросил Джерлас.

— Не бойся, я всё ещё помню тропы. — Довольно ответил дух. — Да, кстати, а зачем тебе понадобилось к эльфам?

Джерлас понимал, что посторонним не следует рассказывать о секретной миссии, которую он выполнял. Тем более об этом не должны знать какие-то лесные духи.

— Не твоих умов дело. — Грубо ответил он духу.

Тот немного обиделся, но потом возобновил свою бесконечную болтовню.

Разговоры скоротали время, отпущенное им судьбой, для того, что бы дойти до Истиля. Путники, наконец, увидели город. Джерлас изумился — вовсе не таким ему представлялась эльфийская столица. Он мыслил её, как покрывающие вырубленные лесные массивы, купола и башни, воздвигнутые над сводами стен. Но увидел он нечто прекраснее: парящие в воздухе постройки возвышались надо всей округой. Под ними на земле, сверкая красотой, располагались другие строения, меж которых почти всегда росли молодые деревья. Воздух здесь был покладистый, мягкий и душистый, оттого, что пчёлы, которых разводили эльфы, опыляли растительность. Да, пчёл было несокрушимое множество. Они летали везде. По воздуху, наравне с платформами, где располагались дома, летали патрули — эльфы на боевых пчёлах. Кстати, транспортные пчёлы, что держали собой платформы, вопреки рассказам путников, сильно отличались размерами от простых. Если простые были не больше телёнка, то эти громадины превышали размерами мамонта. От воздушных возвышений к наземным хижинам были проведены стеклянные лестницы.

Джерлас открыл рот от восхищения; Рэпхен зло сплюнул.

Местное население поприветствовало их хладнокровно, вернее не поприветствовало вообще. Кроме самих эльфов, великое множество людей и гномов слонялось по, освещённым вечным светом, улицам города.

— Мне нужно выйти из леса к гномам. — Сказал Джерлас духу. — Знаешь, как?

— Нужно всего лишь подкупить эльфа, выдающего разрешение на выход. — Спокойно ответил тот, попытавшись сделать умный вид.

Посреди главной площади города путники увидели эльфа, на прилавке которого было написано "Станция справок". А рядом лежала стопка бумаг, на верхней из которых Глорт, благодаря своему безупречному зрению, смог прочитать "Разрешение на выход в северные земли". Заведомо обрекая себя на провал, Джерлас поспешил туда с намерением подкупить эльфа.

— Стой! — Остановил его Рэпхен. — Давай сначала узнаем о нём больше.

Джерласу эта идея понравилась больше, чем безумие, в надежде на удачу.

— Как мы это сделаем? — Спросил он.

— Эльфы безумно тупы. — Громко начал Лесной Дух, но потом заметно снизил тон, потому что эльфы, проходящие мимо, моментально бросили на него недоверчивые взгляды. — Они изобрели магическую штуку, которая отвечает на вопросы гостей города, но она не живая.

Глорт повел Джерласа через людные загромождения к одному неподвижно стоящему эльфу.

— Вот! Это та самая штуковина. — Сказал он по прибытии.

Джерлас на всякий случай проверил механизм на жизненные признаки, наступив тому на ногу, и только потом стал задавать вопросы.

— А что за балбес там выдаёт разрешение на выход? — Спросил он сперва.

— Это наш король. — Хладнокровно ответил механизм.

— Король? — Джерлас переглянулся с удивлённым Глортом. — Король сам отдаёт разрешения?

— Да. Раньше выдавали обычные должностные лица, но они часто продавали эти разрешения. И теперь король лично раздаёт бумаги. И если вам необходимо их получить, то советую поспешить, скоро полдень, а после разрешения не выдаются.

— А по какой срок король будет сам выдавать разрешения? — Джерлас пропитался досадой и отчаянием.

— Сейчас вычислю... До конца жизни. Ему сейчас шестьдесят пять. Получается... нужно ожидать тридцать пять лет. Можете подождать в гостевой комнате.

— Нет, спасибо. — Джерлас понуро опустил голову.

— Должен быть способ незаметно украсть один из листов. — С надеждой сказал Лесной Дух.

Джерлас взглянул на прилавок и стал думать. Обычно хорошие мысли посещали его по крайним необходимостям. Этот случай не был исключением. Джерлас заметил недалеко от прилавка здание тюрьмы.

— Видишь, там? — Указал он Рэпхену. — Наверняка тюрьма забита пленниками. Коррупция у них вон какая! Если освободим их, начнётся суматоха, и у нас появится шанс стянуть бумагу.

— Тюрьма защищена магией. — Поспорил искусственный ответчик — Ну, вроде как тридесятое королевство, с помощью магического камня.

Джерлас наконец увидел неподалёку объект, похожий на маленький исгариалдор, от которого отходил синий луч магии. Охранялся он дюжиной вооружённых эльфов. Астифольд взглянул вверх, и в его отчаянной голове возникла ещё одна идея.

— Как только начнётся бунт, кради бумагу и беги из города. — Сказал Джерлас Рэпхену. — Встретимся за стенами.

Не успел Лесной Дух понять что-то, как Астифольд стремглав понёсся в сторону тюрьмы. Проскочив мимо стражи, он стал взбегать по огромной, сделанной из стекла, лестнице, ведущей на гигантскую платформу над тюрьмой. Никто больше не обращал на него внимания.

Закрученная в спираль, эта лестница немного утомила витязя. Но он, всё же, не стал тратить время на отдышку и сразу скрылся в тёмных переулках домов. Нужно сказать, что город находился не в лучшем состоянии. Дома косились, краска облупливалась, в переулках нередко встречались бездомные эльфы, мусор был разбросан повсюду. Джерлас удивлялся, почему все люди и гномы спешат сюда поселиться.

Подойдя к краю платформы, он упёрся в преграждение, выстроенное из горизонтально расположенных блоков. Он оглянулся и, убедившись в равнодушии окружающих в свой счёт, достал боевой топор, просунул с ним руку через преграждение и стал тянуться к самому хвосту огромной пчелы. Её жужжание стало слышно столь громко, что до Джерласа не долетели звуки вскриков капитана городской стражи. Астифольд изо всех сил тянулся, взявшись за самый конец рукояти топора. Наконец, он провёл остриём по хвосту пчелы, ранив её. Пчела восприняла это, как нападение и выпустило жало. Джерлас обрадовался — если пчела выпустит жало, то через несколько минут умрёт.

Но никогда ничего не идёт чётко по плану — жало пролетело несколько метров и вонзилось в другую пчелу. Астифольд отпрянул от преграды и поспешил спуститься обратно.

Всё-таки везение — странная штука. Иной раз, Джерлас бы лёгко утверждал, что он везучий человек, например, когда из-за его топкой сонливости на него напали пара вооружённых разбойников, у которых он разузнал про лес. Без этих знаний он бы ни за что не добрался до эльфов живым. Или когда под развалинами так жестоко разорванной им избы нашёлся живой проводник. Хотя последний случай тяжело назвать удачей, ибо Джерлас просто забыл, что у духов, как природных существ, пятьдесят жизней. А иногда, например, сейчас, Астифольд готов был назвать себя полностью невезучим.

Не успел он вырваться из объятий тёмных переулков, на него двинулись полдюжины вооружённых стражников во главе с бородатым капитаном. Астифольд сразу понял, что просто так теперь из города выбраться не удастся. Не став дожидаться, когда подоспеет подкрепление, он ринулся на эльфов. Свет солнца мельком порезал его зрение, отчего первый удар получился смазанным и обрушился на щит одного эльфа. Грядущее предсказывалось заранее — по его ногам и бокам прошлись изогнутые мечи. Но толстые доспехи сдержали удары. Он тут же размахнулся и рассёк позолоченные латы на спине эльфа слева от него. Тут же махнул оружием в правую сторону и задел другого противника по голове. Тот потерял сознание. Капитан эльфов ударил его палицей по груди, а ещё двое эльфов добавили по удару, ранив руку Джерласа. Витязь отпрянул и тут же с разворота пробил доспехи ещё двум противникам. Потом подбежал к оставшемуся, вместе с капитаном, оттолкнул его и краем топора ударил по голове, лишив сознания. Сразу после этого Астифольд почувствовал спиной палицу. Это был капитан эльфов. Один из поверженных противников, а именно тот, которого Джерлас поразил первым, встал на ноги и ринулся в атаку. Витязь ударил по выставленной вперёд палице капитана, и та, отлетев, поразила набегающего противника. Остался лишь обезоруженный офицер. Его Астифольд пнул так, что тот разбил собой преграждение и мягко приземлился на прилавок с огурцами.

Джерлас стоял посреди корчащихся стражников и уже собирался бежать, но платформу вдруг шатнуло — одна из пчёл умерла. Почти сразу умерла от яда и второе насекомое. Платформа оторвалась от лестницы и медленно стала коситься набок. Джерлас успел прыгнуть на лестницу из стекла, отчего она раскрошилась под его весом. Большой мусорный бак, стоящий на краю платформы скатился и упёрся в преграду. Ещё пара таких баков навалилась на него, и стена из блоков не выдержала — мусор свалился вниз, упав на магический камень и разрушив его. Магическая сила исчезла. Пленники в тюрьме сначала помедлили в недоумении, а потом вырубили охрану и поспешили на волю.

Рэпхен ещё толком не воспринял остроты событий, в лесу уж точно такого видеть не приходилось, но его подсознательное чувство повело его вперёд к деревянному прилавку. Люди, эльфы и гномы в панике пробегали мимо, периодически толкая его, спотыкаясь друг о друга, выкрикивая непонятные фразы на ходу. Наконец он приблизился к цели. Король уже полностью забыл о пропускных бумагах и вовсю командовал городской стражей и вызванными войсками. Шанс схватить листок был. Рэпхен протянул руку. В это время один из освобождённых пленников расправился со стражником, взял его меч и напал на короля. Правитель эльфов не успел сконцентрироваться на оборону, и тут же был повержен. Безжизненное тело упало на Лесного Духа и оттолкнуло его от стопки бумаг. Рэпхен онемел. Ещё несколько минут он лежал без движения. Потом мужество взяло верх над леденящим душу страхом, да и жизней у него было ещё много, и он оттолкнул мёртвого эльфа, схватил одну из пропускных бумаг и попытался убежать из города. Но его заметил капитан городской стражи, которого Джерлас скинул с платформы. Он двинулся на Рэпхена с грозным видом. На ходу он хотел схватить палицу, забыв, что потерял её, и выхватил из-за пояса лишь покореженный длинный огурец. Потом злостно выкинул его и вынул из ножен короткий кинжал. Лесного Духа спасла удача, а точнее удачно подоспевший Джерлас. Он схватил Рэпхена и отвёл от разъярённого капитана. Тот выкрикнул что-то, подняв руку вверх, и из его подмышек посыпались огурцы. Джерлас улыбнулся и вместе с лесным духом выбежал из города.

* * *

Бунт продолжался ещё несколько часов. Городская стража безуспешно пыталась справиться с великим множеством пленников, которых отлавливала годами, а жители в панике выбегали прочь. Но за этим Джерлас Астифольд наблюдал уже за стенами города. Он залез на высокое дерево, чья листва неплохо скрывала его могучий силуэт, и с горечью наблюдал за последствиями своих действий. Оставшаяся держаться на лишь трёх пчёлах, платформа, наконец, не выдержала и полетела вбок, сбив другую. Осколки разлетались во все стороны, разрушая здания. Хлам и разруха.

— Что же я наделал!? — Вскрикнул Астифольд и спрыгнул с дерева. Внизу его ждал Лесной Дух.

— Что-то не так? — Спросил он.

— Я хотел устроить лишь небольшой переполох, — отвечал витязь. — А получилась целая катастрофа.

— Так им и надо эльфам! — Воскликнул собеседник.

— Ты не понимаешь! — Поспорил витязь. — Ты знаешь их только как злодеев, навредивших лесу. — При этих словах лицо духа оскалилось. — Хотя они тоже ухаживают за лесом теперь.

— Не лучше, чем я. — Огрызнулся тот.

— Рэпхен, пойми. Они тоже живые и хотят существовать. Их родные леса спалили орки, и им больше не было предоставлено право выбора.

— Ты так говоришь, словно сам был с ними в то время.

— Нет, не был. Но мой народ сейчас на грани уничтожения. И если придётся, скорее всего, мы бежим к тебе в лес.

Рэпхену эти слова не понравились.

— Не знаю, что у тебя за дела на севере, но я помогу тебе, чем смогу. — Сказал он.

Джерлас улыбнулся и промолвил:

— Неминуемо переплетение и расхождение нитей судьбы, но пока наши ещё сплетены, знай, ты... ммм... славный малый.

Послышались крики стражников, доносящиеся со стороны города.

— Нам пора. — Джерлас схватил Рэпхена и увёл в пустоту меж деревьев.

* * *

Лес шелестел непрестанно и игриво. Ветер теребил его, заслоняя небесную синеву отпавшими листьями и гнетённой пылью. Охранника главных ворот между лесом и севером он обдавал лишь слегка. О далёком бунте, начавшимся ещё несколько дней назад он ещё не знал. За ним тем временем наблюдали Джерлас и Рэпхен.

— Не бойся. — Уверил витязь лесного духа. — Мы сможем. Главное, веди себя спокойно, и тогда тебя не заподозрят.

Астифольд посмотрел на, тянущуюся через всю северную и восточную границу леса, каменную стену, едва виднеющуюся между веток деревьев, и сам попытался убедить себя в собственных словах.

Они беспечно двинулись к охраннику. Тот слегка насторожился.

— Нам необходимо перебраться в северные земли. — Заявил Джерлас, стараясь выдавить властный голос.

— И у вас есть пропуск? — Немного тонким голосом спросил охранник.

— Разумеется. — Джерлас протянул ему помятый грязный листок, оборванный по краям и измазанный птичьим помётом.

Охранник долго рассматривал его, делая противное нахмуренное лицо.

— Всё в порядке. — Промолвил он после. — Сейчас я открою дверь.

Джерлас дружелюбно улыбнулся, едва не плача от радости. Охранник сжал бумагу в руке, протянул эту руку к запертой двери на стене и стал читать заклинание. Его ладонь засветилась синим отблеском. Дверь понемногу стала растворяться. Душа Астифольда, всё ещё плачущая от радости, неожиданно заплакала от горечи —

— Хлаос! — Раздался окрик. Эльф прекратил читать заклинание, и дверь закрылась.

К нему подбежал ещё один эльф, измотанный и слегка помятый.

— Появилось сообщение из города. — Сразу стал докладывать он. — От капитана городской стражи. Если вдруг встретишь огромного человека с топором и его маленького зелёного замшелого напарника, попытайся их задержать. Они — беглые преступники.

ГЛАВА 5

— Проклятые эльфы!

Грозный, но в тоже время писклявый, возглас разрезал тишину леса, заставив птиц улететь с насиженных мест. Небольшое эхо тут же ответило из пустых древесных коридоров. Несложно догадаться, что он принадлежал никому иному, как самому низкоголосому в мире лесному духу.

— Тише, — тут же упрекнул его другой голос. — Не то их накличешь.

— Как мы теперь выберемся отсюда. — Они брели по глухомани леса, скрипя душой из-за последней неудачи. Естественно они убежали от ворот, как только послышался окрик эльфа. И только через несколько минут у них за спиной раздались негодующие возгласы. Но теперь наверняка все охранники ворот знают про их небольшую затею с платформой.

— Почему мы? — Спросил Джерлас духа. — Ты ведь довёл меня до края леса. Почему ты просто не ушёл?

— Ты меня не отпустил. — Спокойно и, как будто заранее продумав слова, ответил Рэпхен.

Вот оно что! Джерлас и забыл об их договоре.

— Ну, хорошо. — Они, наконец, остановились. — Давай что-то придумаем.

Думали они недолго. Их размышления прервал один из освобождённых тюремщиков, бесцеремонно свалившийся на них с неба. Рэпхен вскрикнул, Джерлас достал топор. Однако жизни бандит лишился, по-видимому, ещё в небесах. Они взглянули вверх и увидели нечто неописуемое — по небу летало просто огромное число пчёл, наездниками которых были как преступники, так и эльфы. Разразилась настоящая воздушная битва.

— Они захвати пчёл! — С явным и нескрываемым довольством воскликнул Рэпхен.

Джерлас вымолвил, после небольшого раздумья:

— А чем мы хуже?

Ближайшая стоянка пчёл находилась неподалёку. Идти пришлось лишь около часа. В трухлявой, спрятанной в ветвях вьющихся деревьев будке, если её можно было так назвать, хранились лишь двое насекомых.

Охранников было тоже двое. Джерлас подкрался к ним сзади и без труда вырубил. С поверженных противников он собрал оружие — короткий меч и маленький топорик. Однако, когда он развязывал путы, сдерживающие одну из пчёл, подоспел ещё один эльф. Он окинул паникующим взглядом тела своих товарищей, достал рог и затрубил в него изо всех своих жалких сил. Астифольд схватил трофейный меч одного из поверженных противников и запустил во врага. Естественно, тот пал без чувств.

Вначале всё было тихо, и Джерлас даже обрадовался, подумав, что никто не услышал рог, но потом раздался отдалённый хруст веток.

— На нас движется патруль. — Кинул он. — Около дюжины.

Джерлас отвязал одну из пчёл и сел на неё. Управлять насекомым оказалось не труднее, чем лошадью.

— Что будешь делать ты? — Обратился он к духу. — Если тебя поймают, поверь мне, дело дойдёт до казни. Капитан стражи хорошо тебя запомнил.

Рэпхен замялся. Звуки приближались, и вскоре рядом с Джерласом приземлилась стрела, разрезавшая путы второй пчелы.

— Пойдёшь, пока со мной! — Крикнул витязь и усадил духа на второе насекомое.

Они взмыли в небеса, сопровождаясь множеством пролетающих мимо стрел. Шум битвы мгновенно превратился в грохот. Перезвон клинков, жужжание пчёл, свист летящих стрел — всё это зазвучало в новых нотах, отчего у Рэпхена закладывался слух. Одна из стрел прошмыгнула прямо над макушкой его головы. У лесного духа задрожали руки.

Джерлас коротко взглянул через спину, движется ли за ним попутчик, и, убедившись в этом, ускорил пчелу. Внизу зеленел лес. Сгусток тумана слегка скрывал его прекрасный образ, но Джерлас всё же мог разглядеть едва заметных эльфов.

Всё время приходилось увёртываться от стрел или клинка. Джерлас ловко управлял поводьями насекомого, периодически оглядываясь на Рэпхена. На эльфа он не был похож, но не был похож и на бывшего тюремщика, поэтому все, кто принимал участие в битве, видели в нём своего врага.

Один из бывших заключённых направил свою пчелу на него с намерением выбить из седла. Джерлас достал свой топор и без труда отразил атаку, сбив самого преступника. Один из эльфов попытался достать его своим мечём. Астифольд увернулся и тот разрезал лишь сгусток воздуха. Но тут же погнался вслед за витязем.

Рэпхен тем временем неумело кружился, переворачивался в воздухе, и на него особо никто не обращал внимание.

Эльф почти догнал Джерласа. Витязь резко потянул поводья пчелы, и та взмыла вверх. Джерлас сделал несколько витков, и его преследователь потерялся в облаках.

Лес остался позади. Внизу лежала длинная лавовая река. Джерлас обрадовался, слегка расслабился и нечаянно задел острыми пятками боевых сапог брюхо пчелы. Теперь это могло погубить его — пчела выстрелила жало и с минуты на минуту грозила умереть.

Рэпхен тем временем слегка освоился с управлением. Но на него налетел эльф с длинным острым мечом. Он намахнулся им — Рэпхен пригнулся. Клинок скользнул по воздуху. Лесной Дух осмотрел себя и своё насекомое.

— Фух. — Крикнул он сам себе. — Вроде всё на месте.

У пчелы отвалилась голова.

— Нееет! — Кричал Рэпхен, падая с неописуемой вышины. А рядом падал Джерлас Астифольд.

* * *

Берег тихоструйной лавовой реки в долине Галандур стал понемногу мутнеть. Туман уже осел, лес затих. Синева неба сменилась россыпью звёзд необузданных и непокорённых. Желтизна у горизонта побагровела и вскоре превратилась в красное зарево. Насекомые зароптали свои песни. Мелодии природы стали столь прекрасными и лестными, что при их звучании исчезали и свист клинков, разрезающих воздух, что доносился с неба, и немое жужжанье боевых пчёл, и охотничий зов хищников. И только тихий стон, донёсшийся из прибрежных кустов, испортил их гармонию.

Разум Рэпхена болел и рыдал, нехотя вспоминая последние мгновения своей бодрости, а именно стремительное приближение земной поверхности. Лесной дух с трудом перевернулся на бок, открыл глаза и упёрся носом в пустую глазницу человеческого черепа, беспечно лежащего на берегу. Рэпхен вскрикнул и отпрянул. Потом взглянул в небо, заметив всё ещё разгоравшуюся там битву. "Это хорошо!" — подумал он, и не потому что так не любил эльфов, наоборот, он их даже немного стал жалеть, выслушав тогда историю Джерласа. Просто, если битва ещё не прекратилась, значит, он пролежал меньше, чем тысячу лет, а это в свою очередь значит, что череп принадлежит не Джерласу, ибо витязь просто не успел бы разложиться.

Рэпхен ощупал себя и всей своей сущностью почувствовал, что жизней у него стало на одну меньше. Что же могло случиться с витязем? "Он должен быть где-то неподалёку" — подумал дух и начал поиски.

Джерлас нашёлся нескоро — его огромную тушу тяжело было не заметить, но темень скрыла её очень тщательно. Астифольд лежал на высохшей траве, не подавая признаков жизни. Рэпхен стал осматривать его. Сейчас он был готов отдать одну, а то и половину, из всех своих оставшихся жизней, что бы воскресить его. Но, увы, это было невозможно. Он наклонился к нему и, едва не плача, пискнул:

— Скажи, что ты жив!

— Я жив. — Последовал спокойный ответ.

Лесной дух вскрикнул.

— Ты чего?! — Заругался он на ожившего витязя.

— Ты же сам попросил меня сказать, что я жив. — Джерлас встретил вопросительный взгляд со стороны собеседника, едва различимый во тьме, и стал объяснять — я искал тебя, но потом устал и заснул. А потом ты меня разбудил.

— Хорошо, видно искал. — Негодованию Рэпхена не было предела.

Джерлас не услышал претензий и стал разминать затёкшие бока. Скрежет стали его доспехов раздражал уши. Джерлас на секунду бросил своё занятие, и его слух напрягся.

— Слышишь? — Спросил он у духа.

— Не только, — ответил тот, глядя в небо. — Ещё и вижу. Это голубь. Наверное, почтовый.

Джерлас пригляделся и заметил, как одна из звёзд потухла, заслонившись чьим-то силуэтом, а потом вновь засияла. Тщательнее присмотревшись, Астифольд всё же нашёл взглядом одинокую птицу.

— Наверное, это к гоблинам!? — Подумал он вслух. — Нужно перехватить.

Он нащупал во тьме свой топорик, что недавно отобрал у эльфа, и запустил в небо. Голубь предсмертно вскрикнул и спикировал вниз. Джерлас в сопровождении Рэпхена подошёл к нему и снял с холодного тела маленькое письмо. Вот, что в нём было написано:

Дорогой и многоуважаемый Тарланд.

Пишу тебе в спешке, ибо время не на моей стороне.

Мой народ на грани гибели. Скоро Староминг падёт, и тёмные силы захватят мои земли, а затем посягнут и на гномьи, так что в твоих интересах помочь мне.

Эльфийский король хитёр и коварен. Он не доверяет мне, посему к нему я даже стал обращаться.

Вот моя просьба — скоро к тебе в город прибудет мой витязь, Джерлас Астифольд. Вообще-то у него не должно быть особых проблем, если он всё-таки доберётся до тебя. Но недавно случилось нечто ужасное — два огра, по разведанным данным, подкупили эльфа на окраине леса, рядом со Старомингом и пробрались в мои владения. Они подслушали мой разговор с витязем и теперь объявили на него охоту. Обязательно предупреди его, а так же дай лучшего проводника по окрестным землям, ну и провизии. Ему необходимо добраться до змеиной горы. Нет времени и бумаги объяснять, зачем.

Доказательством того, что написал письмо именно я, а никто другой, является голубь, что доставил тебе письмо. Наверняка ты помнишь, как он однажды испортил тебе церемонный костюм.

С уважением и низким поклоном король тридесятого государства.

Джерлас и Рэпхен бросили взгляды на раскромсанного и разодранного голубя.

— Вот ведь дела! — Воскликнул витязь. — Огры на меня охотятся. Впредь нужно быть внимательнее.

И Джерлас стал внимательным. Именно это его и спасло — он услышал недалёкие звуки разговоров. Он схватил Рэпхена и уволок в ближайшие кусты. В том месте, где он стоял секундой ранее, приземлились несколько больших размерами стрел, а потом туда подбежали десять огров. Их тёмные, прыщавые лица извергали злобу всем своим выражением, что было видно даже за пеленой тьмы.

— Не могло же мне показаться. — Скрипящим голосом пробасил тот из них, у которого были обрезаны оба уха.

— Баргуш, ты стареешь. — К нему подошёл огр с длинными клыками, выпирающими из верхней губы. — Похоже, твои глаза подстроились под уши.

Остальные огры засмеялись, если это можно было назвать смехом, скорее кашель с редкими вскриками. Безухий огр грозно прорычал и вцепился в горло клыкастому.

— Ещё одно слово, — проверещал он. — И я вырву у тебя и уши и глаза. Ты этого хочешь?

— Нет, конечно. — Публичным голосом ответил клыкастый огр. — Нас тогда будут вечно путать.

Баргуш отбросил его от себя, пронзив злостным взглядом.

— Нам нужно остаться здесь и подождать, пока огры уйдут. — Шепнул Рэпхен в кустах, но, обернувшись, заметил, что Джерласа рядом нет.

Он бежал с топором в руках навстречу десятерым ограм. Те, увидев его, обнажили клинки и приготовились к бою.

Сразу Джекрлас убил одного огра. Остальные попытались окружить его. Но витязь растолкал их и поверг ещё одного. Он оттолкнул, атакующего со спины, огра и саданул его рукоятью топора.

Но спереди на него прыгнул другой противник, уже замахнувшись тяжёлым мечом. Он целился в лицо витязю. Джерлас опустил голову и принял удар на жёсткий шлем. Астифольд взглянул на своего противника — это был тот клыкастый огр. Джерлас разрубил его ноги и нанёс удар в спину.

Оставшиеся шестеро противников окружили его и начали по одному атаковать.

Один из нападающих был тут же повержен из-за неосторожности. Удар другого был успешно отбит Джерласом, но в это время атаковал третий. Астифольд едва успел отпрыгнуть вбок. Джерлас сшиб с ног одного огра и разрубил его череп пополам. Из окружения он уже вышел, но четверо живых противников двинулись на него. К тому же Джерлас порядком устал. Из последних сил он размахнулся топором и убил двух противников. Ещё один огр атаковал слева. Джерлас двинул оружие в другую сторону и поверг его, вырывая из себя последние силы.

Остался Баргуш. Последний огр вонзил свой зазубренный меч в ногу отвлеченного витязя. Джерлас закричал от боли. Огр с силой дёрнул меч и тот вырвался из плоти. Астифольд впал в ярость и ударил огра с такой мощью, что тут же обезглавил его.

Битва была выиграна.

Джерлас упал на колени, издав громкий рёв — рана сильно ныла. Рэпхен, чей разум ещё не до конца переварил частоту событий, подоспел к нему.

— Рана серьёзная, но не смертельная, — сказал он, осмотрев ногу витязя. — Просто, огровские клинки специально созданы для причинения боли. Сейчас перевяжем.

Он оторвал добрый кусок от одежды одного из огров и стал перевязывать.

— Где ты этому научился? — Спросил витязь, слегка зажмуриваясь.

— В лесу нередко приходилось помогать раненным зверям.

Пока лесной дух перевязывал рану Джерласа, солнце успело встать из-за горизонта. Наступило утро, заявляя о себе возрождающимися звуками недалёкого леса.

Джерлас достал из-за пазухи книгу путешествий и сам удивился, как она только уцелела после всех его приключений. Даже почти не помялась.

— Так долина Галандур. — Стал искать он, но ничего не нашёл.

— Попробуй найти лавовую реку. — Предложил Рэпхен.

Джерлас ещё раз пролистал страницы перевода древней книги и нашёл упоминание о лавовой реке.

— Она вытекает из огромного вулкана, — стал читать он вслух. — Известного как Хад. Эта река зародилась очень давно. Она старше людей и эльфов. Возможно, даже старше всего живого в этом мире.

Через реку можно перебраться тремя способами:

Первый: Обойти сам вулкан по северо-западу, однако в этом случае придётся иметь дело с троллями, что обитают по краям горы.

Второй: Построить огромный мост самостоятельно.

Третий: Перебраться по мосту изо льда, что кладётся через реку в долине Галандур раз в сутки, ровно в полдень. Но кладётся он на короткое время, поэтому путник обязан спешить, перебегая его.

Место, где появляется мост можно узнать по большому стоячему камню на берегу рядом с небольшим уступом.

Искать долго не пришлось — стоячий камень был хорошо заметен издалека. Рядом с ним действительно оказался небольшой уступ берега, а на противоположном краю был такой же. Вокруг валялось большое количество костей, черепов, сломанных клинков. Видимо, за это место не раз сходились в битве гномы и эльфы.

— Сейчас дождёмся полудня и перебежим через мост — Сказал Джерлас и с огорчением взглянул на свою ногу. — Вот только я бежать не смогу. Ладно, попробовать нужно. Если не получится, значит, боги не желают, что бы я выполнил эту миссию.

Солнце полностью поднялось над горизонтом, лес зашелестел под напором ветра. Битва в небе прекратилась, лишь только несколько эльфов озлобленно летали в испарине вышины, пытаясь отыскать сбежавших преступников. Джерлас и Рэпхен осмотрели берег, который только что приобрёл краски. Земля была сухой и мёртвой, мелкие булыжники едва выделялись на её серо-коричневом фоне. Травы прорастали лишь за три метра от края реки. Другой берег не особо отличался. Только вместо леса там тянулись такой же бесконечной чередой остроконечные горы.

Джерлас вздохнул. Он и не предполагал, что поход окажется таким сложным. Половина пути до змеиной горы уже стала насыщенной приключениями и неприятностями. А ведь это лишь четверть похода. Но всё же что-то внутри него радовалось и пело. Какое-то новое чувство появилось в его сердце. То чувство, что перебивала неясная горечь. Джерлас взглянул на Рэпхена.

— Можешь идти. — Сказал он ему.

— Что? — Рэпхен напрягся.

— Ты можешь идти. Я тебя отпускаю. — Пояснил витязь, печально блеснув глазами. — Ты и так сделал для меня многое. Обойди лес по северу, найди, где кончается эльфийская стена и возвращайся домой.

— Нет, я не могу тебя бросить. — Поспорил дух. — Ты что вообще ничего не понимаешь? Посмотри на себя... Нет, так не пойдёт.

— Я тебя отпускаю. — Повторил витязь.

— Можешь отпускать меня ещё хоть десять раз. Я пойду с тобой. — Рэпхен насупился.

— Почему? — Джерлас пал в недоумение. — Что тобой движет?

— Это называется дружба. — Ответил лесной дух, смягчив голос.

Джерлас хотел улыбнуться, но резкая боль в ноге исказила его выражение лица.

— Я должен рассказать тебе всё, в этом случае. — Астифольд обвёл взглядом своего собеседника. — Про мою миссию, про свою жизнь. Слушай...

И Джерлас рассказал духу всё от своего рождения и до того, как он вошёл в дремучий лес, даже не заметив, что только что нарушил приказ короля.

— И вот теперь я снова вернулся к этому. — Заканчивал он свой рассказ. — К тому, отчего десять лет прятался в Гнорленде — к уничтожению. Я уничтожил десятерых огров, и много эльфов погибло из-за меня.

Возможно, их разговор продолжился бы и дальше, но в это время солнце оказалось прямо над их головами. Наступил полдень. Путники подошли к уступу. Прошло ещё немного времени, но ничего не происходило. Они уже стали опасаться, что ошиблись местом. Небо нахмурилось, стало пасмурно. Сверху сгустилась большая серая туча. Друзья собирались уходить, как вдруг эта туча подлетела к ним и осыпала дождём. Капли падали на землю и мигом превращались в лёд. Волшебная туча полетела на север, выкладывая чудесный блестящий мост изо льда от уступа в направлении уступа на другом берегу.

Озадаченные Джерлас и Рэпхен ринулись по нему. Лесной Дух тут же обогнал Астифольда. Нога у витязя ныла. Боль нарастала с каждым шагом, с каждым рывком. Время тянулось зыбко и неведомо, словно не существовало вообще или просто замерло в напряжении. Сзади у берега лёд начал стремительно исчезать, догоняя их. Рэпхен взбежал на твёрдую почву и стал переводить дыхание. Джерлас бежал медленно, пустота догоняла его. Лесной Дух кричал что-то, подгоняя друга. Джерлас пытался ускориться, но бесполезно. Берег уже был близко. Оставалось несколько метров. Рэпхен заулыбался, Джерлас тоже. Но внезапно улыбка на лице лесного духа сменилась выражением ужаса. Твёрдая поверхность ушла из-под ног Джерласа, и он упал в лавовый поток в двух метрах от берега.

Лицо Лесного Духа побледнело.

ГЛАВА 6

— Джерлас! — раздался крик имени и тут же заблудился в потоке звуков полуденного шума.

Рэпхен пребывал в растерянности и страхе. Чувство потери подступило глубоко — к самому горлу. Не осталось никаких надежд — пустота догнала Джерласа, стерев под ним ледяную поверхность моста. Витязь канул в пропасть, всплески лавовой жидкости раздались в долине. Лесной Дух не мог ошибиться — Астифольд безвозвратно утонул в реке.

Долго он стоял на краю короткого уступа, разглядывая немое движение потока. Потом его ноги подкосились — Рэпхен невольно упал. Журчащая тропа раскалённой жидкости нарывалась на стены побережья, сжимающие её с двух сторон. Цепкий туман стал обволакивать долину. Рэпхен протёр глаза и понял, что это всего лишь слёзы. Слёзы скатывались по его замшелым щёкам, свисали с подбородка и падали вниз, при ударе о землю отдаваясь в ушах гулким эхом.

Он уже собирался разрыдаться вовсю, как, вдруг, резкое смутное движение разорвало пелену его смятений — из глубин лавового потока вынырнула рука. Сначала Рэпхену показалось, что это лишь часть его бредового состояния разума, однако за рукой показалось всё остальное, и перед ним воздвигся витязь, целый и невредимый.

— Джерлас! — крикнула поющая часть души лесного духа, а сам он едва сдержался, чтобы не прыгнуть витязю в объятья.

Астифольд не обращал на него внимания. Он недоумённо стоял на одном месте и процеживал лаву через ладони.

— Джерлас, быстрее выбирайся на берег. — Предупредил его дух.

— Что-то не так, Репхен. — Астифольд продолжал игнорировать того взглядом.

— Да что ты говоришь?! — Усмехнулся собеседник. — Ты шлёпнулся в раскалённые лавовые глубины, вышел из них целым и невредимым и только теперь догадался, что что-то не так? Не тряси судьбу за пятки, вылезай.

— Тут не глубоко. — Успокоил его витязь.

— Джерлас, немедленно вылезай. — Начинал злиться Рэпхен.

— Лава остыла. — Астифольд показал ему жидкость на ладони.

— Не говори глупостей. Вылезай из неё.

— Рэпхен, лава холодная. — Повторил Джерлас.

— Тогда вылезай ещё быстрее, не то простудишься.

Джерлас медленно выбрался на берег.

— Но как может лава быть холодной? — не унимался он.

— Наверное, так же, как снег может быть горячим. — Рэпхен недоверчиво посмотрел на него, стирая пот со лба.

Джерлас брызнул на него лавой со своих рук. Лесной дух вскрикнул, но сразу успокоился.

— Действительно, холодная. — Сказал он.

Витязь подошёл к краю берега и взглянул на дальнюю черту горизонта туда, где река берёт начало.

— Не могли миллионы не знать об этом. — Промолвил он.

— Этого не было раньше. — Подтвердил его догадки друг. — Один из моих друзей духов потерял последнюю жизнь, утонув в этом же месте пятьдесят лет назад.

Они развернулись и небрежными шагами побрели по тропе навстречу, лежащих в облаках, вершин каменных гор. Джерлас радостно посмотрел на Рэпхена, тот улыбнулся в ответ. Грядущее сулило новые приключения, но они были готовы к ним.

Джерлас, наконец, понял, что за новое чувство приобрела его душа. Чувство, которое он давно позабыл, если испытывал когда-то вообще. Это было чувство дружбы.

* * *

Из книги иссиатирцев.

Вулкан Хад.

Замечено, что над устьем в вулкане, там, где берёт начало великая лавовая река, свисает месторождение очень редкой магической субстанции — магического льда. По расчётам учёных, эта жидкость может превратить в лёд любую другую, или остудить горячие воды до нормальной температуры. Может случиться так, что спустя века каменная преграда в какой-то момент обрушится и магический лёд смешается с лавой, сделав её холодной, какой она останется во веки веков.

* * *

Солнце окутывало седые вершины. Туманная дымка прятала, покрывающий их, снег. Дуновение ветра отдавалось в гулком свисте протяжного эха.

Они добрались до подножий скал и немедленно стали искать путь через них. Как и в любом отроге, в этом были выщерблены массивные ступени. Друзья стали подниматься по ним наверх.

Истерзанная веками гряда гор окружностью простилалась по великой равнине. Под её защитой гордо процветал город гномов. Столь громадное и величественное, как он, сложно было найти что-то в мире. Толстые каменные стены, угнетающие всё в округе, безмерно тянулись чередой через холмы и кручи, огибая поселение. Громадные здания и механизмы, над которыми когда-то трудились сотни гномов в разгар давних угрюмых, безрадостных дней, сверкали чистотой и прочностью. Обычные строения зиждились на их фоне. Свет заката лился тощими струйками на равнину и небрежно ниспадал на городские очертания.

Описывать подробно их долгое хождение по улицам города нет смысла. Бесконечные постройки лились мимо цепкой чередой, а взор подолгу застревал на огромным механизмах, вроде крутящегося колеса, или транспортных кибиток. Железные строения крутились, скрежетали, испускали клубы пара. С улиц на них глядели гномы, чаще всего, посмеиваясь за спиной. Дворец короля найти было не сложно — столь высоко тянулись его величественные купола. А вот внутри друзья обнаружили целый лабиринт. Коридоры путляли, обескураживая своим высоким потолком; грозные видом двери поражали количеством. Но, наконец, они кончились, и друзья вошли в просторное шумное помещение, полное бородатых гномов. Они смеялись, пили эль, шутили. Король, точнее тот гном, что больше всего походил на правителя, кинул на путников задорный взор из-под косматых бровей.

— Стойте. Ничего не говорите, дайте я сам угадаю. Ты — тролль-недоросток, а твой дружок — зажившийся эльф.

Смех лавиной прокатился по всему залу, отражаясь от стен, отчего у друзей едва не потерялся слух. Гномы смеялись от души, истерично захлёбываясь элем и пивом. Рэпхен и Джерлас переглянулись. "Он сросся со своими растениями!" — крикнул кто-то из толпы, смешивая слова с утробным смехом.

— По-моему, у гномов плохо с чувством юмора. — Шепнул Рэпхен Астифольду.

Джерлас кивнул и попытался добиться разговора с королём.

— Король Тарланд, я пришёл к тебе, чт... — Попытался, было, он, но тут же был прерван новой волной ещё более громкого смеха.

— А к кому ещё ты мог прийти? — Хватаясь за живот, крикнул бородатый король.

— Может, выслушаешь меня? — Джерлас слегка начинал злиться.

Гномы не обратили на него внимания и продолжили хохотать. Рэпхен, чтобы привлечь внимание, решил разозлить их.

— Наверное, у них уши заросли так же, как и лица, поэтому они плохо слышат. — Выкрикнул он.

Гномы, почти переставшие смеяться, засмеялись вновь. "Точно, у нас же бороды" — кричали они.

Джерлас было потерял надежду, но один из бородатых, вдруг, крикнул "Пиво!", и все они уткнулись лицами в кружки. После стали негромко обсуждать температуру напитка. Витязь уже собрался раскрыть рот, но...

— Свежий анекдот! — Крикнул один из гномов.

О, нет! Пропал шанс.

— Встретил я, однажды, — продолжал тем временем гном. — Гоблина и решил поймать его. Я накинул на него сеть и попытался загнать в клетку. Но он разорвал сеть и не поместился в клетку. Да к тому же связал два конца моей бороды в узел. И только тогда я понял, что этот гоблин — тролль.

Вновь зал захлестнули всплески смеха, а витязь остался без внимания. Джерлас напряг разум, чтобы придумать способ его привлечь.

— Эльфы! — Воскликнул он.

Гномы умолкли и насторожились.

— Где эльфы. — Осторожно спросил король, не обращая внимания на капли пива, стекающие по его рыжей бороде.

— Эльфы — между тем продолжил витязь, делая несколько шагов вперёд. — Сейчас пишут не лучшие страницы своей истории — у них случился бунт.

— А, это мы знаем. — Ответил Тарланд и слегка хохотнул. Как ни странно, остальные гномы молчали. — Какой-то болван поломал им платформу и выпустил всех тюремщиков.

— Этот болван — я. — Уверил Астифольд.

Зал пронзила тишина.

— Да. — Вдруг, сказал король гномов. — А ещё ты пил пиво с богами и встречался с иссиатирцами.

— И участвовал в осаде Стилминка. — Выкрикнули из толпы.

На самом деле, Джерлас участвовал в осаде Стилминка, но решил умолчать об этом, чтобы не потерять доверие гномов.

— Ты думаешь, я настолько глуп? — Покачал головой Тарланд. — Твоя рана на ноге не от эльфов, а от огров. Я хорошо в этом разбираюсь.

Джерлас слегка пожалел, что снял повязку на ноге.

— А как насчёт этого? — Он припустил край кольчуги, давая видеть шрам оставшийся от раны, полученной им в городе эльфов.

Бородатый правитель впервые взглянул на него с уважением.

— Может, ты и не устраивал погром в Истиле, но с эльфами воевал. Уважаю. Садись с нами за стол, отведай гномьего пива.

Вновь толпа зашумела, заглушая музыку балалаек. Джерлас не придумал ничего другого, сел за стол рядом с Тарландом и осушил добрую кружку эля. Гномы издали возгласы в его пользу.

— А хотите свежий анегдот? — Крикнул Джерлас, не обращая внимания на недоверчивый взгляд Рэпхена. Ему сразу одобрительно закивали. — Повстречались как-то на дороге гоблин, орк и тролль. И поспорили, значит, кто дольше всех пробудет в эльфийском городе, пока его не выпрут. Гоблин едва вошёл в город, как тут же вылетел из него. Тролль продержался три часа. Зашёл орк. День прошёл, второй прошёл. Выходит орк из города. Его тролль с гоблином спрашивают, чего так долго? А он говорит: "мне там дом и собственную ферму подарили — за своего приняли".

Гномий смех вновь влился в своды зала.

— Расскажи ещё. — Ухватившись за живот, пробурчал Тарланд. Ему вторил весь зал: Ещё! Ещё!

— Ну, хорошо, слушайте. — Сказал Джерлас. — Шёл я как-то по лесу в Истиль. Вижу, пчела летит. Я его обуздал, перелетел через лес, а потом меня сбили. Я упал, встал и вижу, голубь летит. Думаю, сбить, не сбить, вдруг к ограм летит. Решил сбить. Нашёл на нём письмо, а там написано: король гномов, когда к тебе придёт Джерлас, (это меня зовут Джерлас) скажи ему, что на него охотятся огры. И тут на меня нападают огры...

— А когда смешно будет? — Раздался гномий голос.

— А смешно не будет. — Джерлас поставил кружку на стол, да так, что он подпрыгнул на месте, вместе с, облокотившимися на него, гномами. — То, что я рассказал — чистая правда.

— До середины звучало, как анегдот. — Поспорил с ним один из бородачей.

— Так ты от короля? — Взметнулся Тарланд. — Надо было сразу сказать, чего ты огра за ухо тянул?

Джерлас без лишних слов протянул ему потрепанное письмо короля.

— Его подчерк. — Вынес вердикт правитель Гномленда. — У меня для тебя две новости и обе плохих. С какой начать?

Джерлас подумал с минуту.

— Начни с той, что покажется тебе более хорошей.

— Король писал это письмо в спешке, и на нём отпечатки крови. Это может означать всё, что угодно.

— Ну а вторая? — Спросил Астифольд.

— Пива нет. — Опустил голову Тарланд.

Джерлас усмехнулся. Репхен решил высказаться за него.

— По-вашему, пиво дороже короля?

— Вы не так меня поняли. — Поспешил объясниться король. — Пива в городе почти не осталось, еле на себя хватает. Поэтому путеводчики в город не заходят.

— Кто? — Не понял витязь.

— Путеводчики — гномы, что знают тайные тропы через болота, в том числе и ту, что ведёт к змеиной горе. Самым первым путеводчиком был Караганд. Он проводил к Пестивалю вашего короля, его дочь и Парадона...

— А где они все сейчас? — Поинтересовался Репхен.

— Сопровождают караваны, что идут через болота. Другим способом на восток не пройти.

— А если у меня есть книга иссиатирцев? — Поспорил Джерлас.

— Была б это книга гномов, то да. А ваши исиатирцы даже про эту гору не знали. — Сказал Тарланд.

— И померли все, так и не узнав. — Добавил один из гостей короля.

— Но должен же быть другой выход. — Не унимался Астифольд.

— Нет, не должен. Караваны уходят из Гномленда, а возвращаются только ради пива.

— Почему? — Спросил Лесной Дух.

— Потому что это — лучшее пиво в мире. — Громыхнул один из гномов.

В зале вновь поднялся шум. Гномы закричали тосты вперемешку с анегдотами и заглушали свои голоса ударами кружек друг о друга. Джерлас вновь попытался докричаться до короля, но тот сказал лишь следующее:

— Пока великан стережёт свой дуб, никто, разве что за пивом, по доброй воле в Гномленд не поедет.

И, крикнув что-то про тёплое пиво, перестал обращать на витязя внимание. Позвав Репхена за собой, Джерлас поспешил уйти прочь.

* * *

Из дворца Джерлас и Репхен вышли расстроенными. Настроение совсем пропало, к тому же солнце садилось, а они до сих пор не нашли место для ночлега. В громадном городе для приезжих заблудиться было прощё простого, а найти таверну, казалось, невозможно.

Едва они вышли на улицу, как к ним подбежал гном и женским плаксивым голосом просипел:

— Человек, помоги мне, прошу! Только на тебя надежда!

— Успокойся, — остановил его Астифольд. — Что случилось?

— Мой сын, он пропал. Он ехал на караване с вотока в Гномленд и так не доехал. Говорят, караван перехватил великан, что у могучего дуба обитает.

— Нового заделаешь. — Грозно напал на него Лесной Дух, утаскивая Джерласа за рукав.

— Муж мой тоже в этом караване был.

Витязь и Репхен удивлённо оглядели гнома и поняли, что это женщина.

"И как они друг друга различают"? — Про себя подумал лесной дух.

— А как к дубу тому пройти? — Джерлас отмахнулся от своего друга и уделил внимание убитой горем матери пропавшего гнома.

— Через горы на востоке. — Тока и смогла произнести гномиха, после чего её голос заблудился в всхлипываниях и рыдании.

Репхен таки смог отвести витязя от бородатой женщины, после чего завязал с ним воспитательный, по его мнению, разговор.

— Джерлас, это же великан. — Напомнил Астифольду Лесной Дух.

— Да. — Согласился с ним тот. — Но великан с путеводчиком в плену.

— Это плохая идея. — Продолжал отговаривать его собеседник.

— И единственная. — Покачал задумчивой головой Джерлас.

Он взглянул на заходящее солнце и почему-то стал полностью уверен, что эта задумка у него точно выйдёт. И от этой мыли, на сердце у него стало легче.