Предвестница смерти(общий файл)

Обыскав всю комнату, так и не нашла ее. И, решила, что повреждение оказалось не таким уж сильным, раз она улетела.

Немного расстроенная, наконец, пришла в школу, которая располагается в старинном особняке с достроенными корпусами современного типа. Раньше это была школа для дворянских детей. Потом, в связи с революцией, в семнадцатом году прошлого столетия ее закрыли. И только спустя восемьдесят лет детские голоса вновь наполнили коридоры школы.

Украдкой озираясь по сторонам, прошмыгнула в родную библиотеку. Здесь царил уютный полумрак и ничем не заменимый запах книг.

Признаться честно, мне нравится работать библиотекарем. Отчасти потому что могу читать любимые художественные произведения прямо на месте. А от части, потому что нынче, в эпоху всемирной информатизации, библиотека не пользуется особой популярностью у школьников. Посему здесь тихо и прохладно, как в склепе. Великолепно.

Библиотека, кстати, нечета обычным школьным.

Размером с хороший спортзал, имеет два яруса и поделена на несколько секторов: архив, два читальных зала, каталоги, сектор периодики. Фактически полностью она заставлена высокими книжными стеллажами и шкафами. Книжный каталог насчитывает несколько десятков тысяч литературных источников. Некоторые книги расположены так высоко, что приходится пользоваться специальной мобильной лестницей. Вся мебель выполнена в духе русского барокко, принесшего нам из глубин восемнадцатого века роскошь имперских дворцов. Попов Валентин Семенович — нынешний директор школы немало вложил средств в библиотеку. Чтобы она оставалась такой же, как и столетия назад.

Я устроилась за стойкой из потемневшего от времени дуба, поудобнее: в одной руке чашка чая, в другой — Лермонтов. Эпоха романтизма, что может быть чудесней? Моя воля, я б с удовольствием жила в веке так девятнадцатом. Балы, дуэли, жены декабристов, отважно преодолевающие трудности и спешащие вслед за мужьями в холодную опасную Сибирь. Я как раз читала о том, как Печорин втюхивает Грушницкому про то, что княжна Мери по уши влюбилась в молодого юнкера, когда в библиотеку вошла Ольга Павловна, замдиректриса.

Если сравнивать с обитателями фауны, то Ольга Павловна напоминает крысу. Такая же вездесущая и хитрая.

— Чернышева, отдыхаем? — Женщина сунула свой крысиный нос ко мне за стойку. От неожиданности, я поперхнулась горячим чаем. Замдиректриса самодовольно хмыкнула.

— Заканчивай стул просиживать. Дуй к десятому "Б", урок истории России проведешь. Иннокентий Петрович заболел. — Под словом "заболел" Ольга Павловна имела в виду, ушел в запой общаться с "белочкой". Историк являлся родственником одного из спонсоров школы, поэтому директор и не увольнял мужчину. Хотя я могу понять Иннокентия Петровича. Детишки в школе почти не отличаются от своих ровесников из обычных школ. Под "почти", я имею в виду родительский карман пошире и шалости покруче. Десятый "Б" состоящий из десяти человек вообще дает всем остальным классам фору. Подпилить ножку стула, намазать клеем "Момент" сидение, а затем с хохотом наблюдать, как учитель скачет по аудитории, отдирая стул — запросто. Заснять медсестру с физруком на камеру в довольно пикантный момент и выложить на "ютуб" — пожалуйста. Кстати, должность физрука до сих пор вакантно. Вот почему услышав про десятый "Б", я попыталась увильнуть от пытки.

— Ольга Павловна, я не могу.

— Почему?

— Ну... э-ээ... — замешкалась я, подыскивая подходящий повод, — я плохо себя чувствую. — М-да, врать я никогда не умела. Чего не скажешь о моей бабушке — актрисе. В смысле, она реально актриса. Но о ней чуть позже.

— Выпей таблетку аспирина и вперед! — Ольга Павловна склонила голову набок, тонкие губы раздвинулись в хищной улыбочке "Мозги не пудри деточка":

— Поднимайся или я доложу директору, что ты не хочешь выполнять свои прямые обязанности.

— Но я библиотекарь и обязана работать в библиотеке.

— Ладно. Тогда урок истории пройдет здесь, — парировала замдиректриса.

— Как здесь? — опешила я. Это ж моя обитель! Во что она превратится после визита этих... этих малолетних вандалов, вот! Ведь это прекрасная возможность совершить какую-нибудь пакость! Мои бедненькие книги! Лучше убейте меня лопатой!

— Твои заботы. Я сейчас приведу их. — Она развернулась уйти.

— Нет! Я сама пойду!

Пожав костлявыми плечами, она вышла, сказав напоследок:

— Не забудь, сегодня в четыре планерка, связанная с предстоящим балом. И ты, как организатор должна отчитаться в проделанной работе.

Вот невезуха! Еще и чертова планерка! Да, кстати, именно я в прошлый раз скакала по классу с приклеенным к заднице сидением от стула. Эх, ничего не поделаешь, придется идти.

Чувствуя себя ведьмой, пойманной безжалостными инквизиторами, я вошла в заветную аудиторию. В лоб попал скомканный тетрадный листок. С задних парт раздался дружный ржач. Спасибо, Иннокентий Петрович!

— Урок начался, — бесстрастно заметила я, — Скажите, на какой теме вы остановились?

— Сто один способ избавиться от исторички-истерички, — заявил Олейников, парень с темно-рыжей шевелюрой и веснушчатым курносым лицом.

М-да, наглость десятого "Б" не знает границ. Возникло стойкое желание убежать или превратиться в невидимку.

Но я, мужественно задрав подбородок, проковыляла к учительскому столу.

— Нуар Георгиевна, вы поосторожней со стулом, — посоветовала Катя Волкова — белобрысая девчонка со второй парты, так старательно выдувающая пузырь из жевательной резинки, что казалось он, станет больше, чем ее голова.

Они что думают, я такая дурочка, чтобы повторно попасться на "удочку" со стулом? Не дождетесь! Я вообще садиться не буду! И потом, теперь я знаю, что собой представляет этот класс!

Господи, дай мне силы продержать час! Именно по часу, а не по сорок пять минут, как в обычных школах, шли в этом элитном зоопарке уроки.

На удивление урок прошел относительно спокойно. Только под конец, я обнаружила у себя в волосах мадагаскарского таракана, исчезшего на прошлой недели с террариума кабинета биологии. Черный, блестящий, он, медленно перебирая лапками пряди волос, карабкался к макушке. Ученики просчитались в одном: я не боюсь насекомых! Спокойно сняв бедняжку (у него должно быть стресс!), под раскрытые от удивления рты класса, я отнесла его в террариум. Ах, да, еще отобрала у Олейникова игровую приставку.

— Вы не имеете право забирать у учеников их личные вещи, — заявил парень после звонка, когда я категорически отказалась возвращать игрушку.

— Почитайте школьный устав. В нем черным по белому написано о запрете подобных игрушек во время учебного процесса. Я передам приставку директору. Он сам решит, когда вам лучше всего отдать ее. — С этими словами, я вышла в коридор. Единственное, что не понравилось, так это взгляды Олейникова и его дружков, которыми они проводили меня. В них читалась плохо скрываемая злость. От чего прошелся мороз по коже.

Выкинув из головы неприятный инцидент, я занялась отчетом для планерки.

В этой частной школе дети начинают обучаться с пятого класса. Здесь нет начальных классов. В каждом классе по десять — пятнадцать человек. Всего же школу посещает около двухсот пятидесяти учеников. Из них на бале должны присутствовать примерно сто детей из старших классов. Но учитывая, что не все смогут прийти, я рассчитала затраченные средства примерно на пятьдесят — шестьдесят человек. Конечно, я буду рада, если вообще никто не придет. Как уже говорила, я не особо люблю праздники. Пусть даже это и Хелоуин.

После того, как отчиталась на планерке о проделанной работе, меня обрадовали тем, что сегодня вечером буду дежурить в актовом зале. Но хуже всего то, что ко мне в напарники вызвался математик Федор Иванович — сальный тип с вечно хлюпающим носом. Не зря его за глаза все ученики, да и некоторые учителя называют Хлюпиком.

— Нуарушка, душенька. — Подле меня оказался Хлюпик. Его "щупальца" потянулись ко мне. Я предусмотрительно отошла в сторону. Нет, ну скажите мне, чем я его могла зацепить? — Вы не представляете, как я рад нашему совместному дежурству. Можно я провожу вас домой после праздника?

— А вы не боитесь идти ночью через кладбище? — задала встречный вопрос.

Федор Иванович разом погрустнел. Наверное, вспомнил истории про ведьму в черном саване, крадущую младенцев. Около двух лет назад на одной из ежевечерних пробежек вокруг кладбища я наткнулась на местную шпану. Гм, бедняги после той встречи целую неделю заикались. И теперь, по поселку ходят различные страшилки. Вот почему, я бегаю по утрам: не хочу вновь попасть в схожую ситуацию.

Чтобы не терять лица перед девушкой, Хлюпик заверил:

— Ерунда. Такой красавице, как вы наоборот требуется защитник. — Вот все-таки интересно, от кого он собрался защищать меня? От покойников, что ли? Блин, как бы от него избавится тактичней?

— Ну, если не передумаете, то проводите, — сказала я. Попробую улизнуть пораньше.

К сожалению, ничего не вышло.

* * *

Чудесная ночь! Могильные плиты залиты лунным светом. Хрустящие листья шуршат под ногами. А воздух наполнился ароматом сладкой ваты, которую я методично поглощаю. Еще бы Хлюпика рядом не было, вообще отлично б стало! Нет, его не Хлюпиком надо было назвать, а Нытиком!

— Нуарушка, мы скоро придем. Я ничего не вижу, — ныл он, то и дело, спотыкаясь, при этом заваливаясь на меня и стараясь опереться о мою задницу. После пятого по счету спотыкания, я сделала шаг в сторону. Хлюпик растянулся между двух симпатичных надгробий. Я и не думая помогать ему, ускорила шаг.

— Нуарушка-а-а! Не так быстро! — сипел он. — Я уже не так молод, как вы.

"У-у-у, баклан старый! Достал!" — Я резко остановилась. Бедняга врезался носом мне в спину. Это ж надо было так напиться! И где он алкоголь успел найти? Точно старшеклассники протащили! Эти умеют. Изобретатели, блин! Лучше б свою гениальность на изучение истории тратили! В целом, праздник прошел спокойно. Олейников, правда, доставал со своей приставкой. Мол, директор только и ищет доказательства, которые он сможет предъявить его отцу, с целью исключения парня из школы. Это не первый косяк Олейникова. У него уже есть три предупреждения. Четвертого не будет. Валентин Семенович решительно настроен против него. Но я отшила мальца. Обнаглел в конец! Дошло до того, что когда я вернулась из актового зала в библиотеку за сумкой и курткой, обнаружила его копавшегося в моем столе! Сделать замечание, не успела. Испугавшись моего внезапного появления, он убежал. Я же, на всякий случай взяла приставку к себе домой.

"Пожалуй, не стану отдавать ее Валентину Семеновичу. Я ж не монстр все-таки!" — размышляла я, бодрым шагом двигаясь по хорошо знакомой тропинке и слушая нытье Хлюпика, все также семенившего следом с упорством преданной дворняги. Убейте меня лопатой, как все это надоело! Одно я знала точно, нужно проучить Олейникова. Применить воспитательные методы, чтобы в будущем он не повторял ошибок прошлого! Да! Я смогу!

Короче, преисполненная праведными мыслями, я пришла домой.

Хлюпик, переминался с ноги на ногу, пока открывала дверь.

— Ну, я пойду?

— Угу, — кивнула я.

Он тяжко вздохнул. Видимо, ожидал приглашения выпить чаю. И когда было, открыл рот, чтобы сказать что-то еще, я, выпалив "До свидания", юркнула в дом, захлопывая дверь у него перед носом. Знаю, не красиво. Но, по-моему, я ясно дала понять, что он меня не интересует.

Сегодня я ночую одна. Братец у Лехи на вечеринке, а родители уже два месяца в археологической экспедиции и вернуться только к новогодним праздникам. А это значит, я могу заняться любимым делом — просмотром фильмов ужасов! М-мм, люблю пощекотать себе нервишки!

Остальные обитатели дома не выносят это мое увлечение, поэтому насладится реками крови и оторванными головами, я могу только, когда никого нет.

Приняв душ и переодевшись, я, расположившись в любимом кресле перед домашним кинотеатром. И, включив на полную громкость звук, погрузилась в багровый мир ужаса.

Девушка умоляла остановиться. Она плакала, когда мужчина занес над ней бензопилу. Он растянул тонкие губы в хищной улыбке. Острые, словно лезвия бритвы, зубы пугали, а в налитых красным глазах читалось безумие.

— Ну, давай уже! Не тяни! — азартно воскликнула я. — Она сама виновата! Ее ведь предупреждали об опасности!

Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Нет, я не испугалась. Появилось лишь легкое раздражение. Кого черт принес так поздно? Полдвенадцатого на часах! Или же братец, решил домой вернуться?

— Да! — резко выпалила, когда открыла дверь. Передо мной стоял тыквоголовый Джек! Ну ладно, ладно. Человек с головой вместо тыквы. Дурацкая шутка! За его спиной находились, двоя закутанных в белые простыни с прорезями для глаз "привидения".

— Совершенно не смешно! Ромка, заканчивай выделываться! — воскликнула я, упирая руки в бока.

Ряженные переглянулись.

— Ох, убейте меня лопатой! — разозлилась я.

К сожалению, я не знала, что эта фраза станет пророческой. Иначе поостереглась говорить ее так опрометчиво. Потому как тыквоголовый завел руку за спину и вытащил лопату. Полный абзац!

Вот так позорно закончилась моя бренная жизнь.

Я летела куда-то в небесные высоты и мечтала о хрустальном гробе. Не удивляйтесь, в детстве я любила мультик "Белоснежка". Да, еще хотела первоклассные похороны с черными розами, маленькими шляпками с вуалью, жемчугом и лимузином.

Но гроб непременно должен быть хрустальным!

2 глава. Поцелуй смерти.

"Только я могла так по-дурацки умереть" — пришла на ум мрачная мысль. Или как выразился бы мой братец выпендрежник — что б его в армию забрали! — "пипец подкрался незаметно". В моем случае еще и с лопатой!

Я, с хмурой миной на лице, разглядывала небесную канцелярию. Меня вообще веселой девушкой трудно назвать. Нет, конечно, назвать можно. С натяжкой. Подвыпивши. Хорошо подвыпивши.

Ладно, не об этом сейчас речь. Я мертва.

Боже! Я мертва! Осознание собственной смерти доходило до меня, как до черепахи. До очень старой черепахи, должна заметить. Ибо поначалу считала: мне снится кошмар. Но с каждой секундой я понимала — это не так, я мертва. Мертвее не бывает.

Небесная канцелярия подозрительно смахивала на вокзал — такой же шумный и многолюдный. Точнее многодушный. Голоса десятков тысяч душ слились в единый поток, напоминая морской прибой. Вереницами тянулись очереди к регистрационным окошкам. Откуда-то сверху, прогромыхало:

— До отправления "Адского экспресса 666", рейс Чистилище — Третий круг Ада, осталось пять минут. Просьба всем грешникам приготовить посадочные талоны и пройти на вторую платформу, четвертый путь.

"Так это чистилище" — пронеслась в голове мысль, прежде чем дедок в форме эсесовца не прошамкал:

— Чавой-то стоишь на дороге, разиня! Не видишь — опаздываю! — И доверительно добавил: — Меня перевили с Седьмого круга на Третий!

— А есть разница? — опешила я, не удивившись: с чего бы вдруг немец так бегло говорит по-русски?

Дедок закатил блеклые водянистые глаза: