Кольцо Волка

С интересом оглядев изуродованную ручку, он отшвырнул ее в сторону, и легко поднялся. Я не рисковала переходить на внутреннее зрение. Зрелище наверняка не вдохновило бы меня. Однако Стокер решил иначе. Его человеческое обличье поплыло, словно дурное изображение на экране, послышался хруст растущих костей, чавканье плоти — в общем, все то, что обычно показывают в фильмах ужасов. Спустя несколько мгновений огромный черный зверь возвышался надо мной, слегка приподняв верхнюю губу — так, чтобы видны были лишь кончики белоснежных клыков. Впрочем, и они меня впечатлили.

— Вылитый Дракула! — пробормотала я, лишь бы не показать, как я напугана.

— Дракула? — тварь с интересом воззрилась на меня. — Почему ты сравниваешь меня с ним?

— А с кем мне тебя сравнивать? — удивилась я. — С Винни-Пухом?

Стокер нахмурился.

— Это, кажется, медведь? Разве я похож на медведя?

Я задумчиво уставилась в потолок — лишь бы не видеть его пасти.

— Дракула давно мертв! — сказал Стокер. — Такие, как вы, убили его, и развеяли прах над океаном. Но во мне действительно течет его кровь! Со времен дедушки Брэма.

— Брэма? — переспросила я. — Брэма Стокера? Писателя, придумавшего Дракулу?

— Не придумавшего, а описавшего! — поправил Стокер, раздраженно складывая мешающие крылья. — Он, конечно, изменил место и время. И имя главного героя. Но история была на самом деле. Обычная история человека, укушенного нетопырем. Необычно в ней только одно — этот человек не умер, как всегда бывает с укушенными, а начал перерождение. Впервые удалось соединить две несовместимые генетические ветви, разошедшиеся сотни тысяч лет назад. Больше такого не случалось. Нетопыри существовали сами по себе, и вы — люди, сами по себе. Не считая, конечно, перерывов на обед!

Он усмехнулся и придвинулся ближе, обдавая меня горячим дыханием.

— Вот почему мне так важно, Игорь, чтобы ты продолжал исследования! — сказал он, не глядя на него, а глядя мне в глаза.

— Или..., — он сделал многозначительную паузу и облизнулся, — мы прервемся для обеда!

Я старательно отворачивалась от его клыков, и вдруг увидела, что дверь в кабинет осторожно приоткрывается. В щели мелькнуло бледное лицо Максима. Наши глаза встретились. Я указала взглядом на охранника рядом с Игорем, и устало смежила веки. Пусть тварь решит, что я не в себе от страха. Я же вновь перешла на внутреннее зрение и собиралась с силами, готовясь к атаке.

Черная морда оказалась совсем близко. Я невольно отшатнулась, удерживаемая крепкой рукой охранника. Моя голова клонилась все ниже.

— Не бойся меня, женщина, — ласково сказал нетопырь, — нет ничего непристойного в том, что я убью тебя. Это быстро и не больно. Наоборот, ты почувствуешь наслаждение!...

Я со всей силы ударила затылком в подбородок охранника, стоявшего позади, упала на пол, и закричала, что есть мочи:

— Сейчас, Волк! Сейчаааас!

Игорь открыл глаза и взмахнул рукой, вбирая мою силу. Мне показалось, что из меня тянут внутренности. Извиваясь по полу от боли, я успела заметить, как распахнулась дверь, и в комнату, поливая собравшихся огнем из короткоствольного автомата, ворвался Максим. Пули отбросили всех троих охранников к дальней стене, что дало возможность Игорю ударить по ним смертоносной энергией, одновременно удерживая передо мной щит, закрывающий от огромного черного нетопыря. Тот отчаянно ревел, мотал головой и пытался лапами разорвать преграду.

Максим, расстреляв всю обойму, бросился ко мне и попытался поднять.

— Не... трогай... меня..., — корчась от боли, пробормотала я, — дай Игорю зелье из красного флакона. Рядом с ним на диване...

Максим развернулся и направился к дивану, но тут сверху на него спикировала принявшая истинный вид гривастая самка с красными когтями. Сцепившись, они покатились по полу.

Игорь, забирая мою силу, пытался щадить меня, поэтому выбирал ее порциями. Каждая новая порция оборачивалась для меня приступом боли, которую невозможно было терпеть. Я невольно представила, что было бы, если бы он забрал всю силу сразу — наверное, я бы не выдержала болевого шока.

Стокер, забыв обо мне, уперся передними лапами в стену и пытался, толкая ее перед собой, приблизиться к Игорю. Его губы тоже кривились, открывая клыки — он читал контрзаклинание, пытаясь развеять стену. По ней уже плыли огненные круги, прожигая насквозь.

Я с испугом посмотрела на Игоря. Он казался ходячим трупом. Был бледен до синевы, губы его шептали заклинание, а руки, которыми он проделывал пассы, тряслись. Ему нужно было зелье! Красное зелье, дающее здоровье!

Я оперлась об пол, пытаясь подняться на ноги и шагнуть в его сторону. В ладонь мне больно впилось что-то острое. Впрочем, это раньше было бы больно. Сейчас, сопровождаемая рвущей внутренности болью, я заметила только, что мне что-то впилось в руку. Я взглянула на пол — это была сломанная ручка господина Стокера. Сзади меня сильно ударили. Я обернулась — Максим и самка катались по полу. Конечно, она была сильной! Молодая, сытая, прожившая последние — сколько лет? — в довольстве и спокойствии этого убежища. Но Максим тоже был силен. Я видела, как вздулись его мышцы под разорванной в клочья тканью костюма. Он пытался свернуть ей шею, одновременно удерживая сверкающие клыки вдали от своего горла. Но у нее было еще одно преимущество — когти. На руках Максима обильно кровоточили глубокие порезы.

Они снова подкатились ко мне. Максим оказался лежащим рядом со мной, а гривастая морда нависала над ним все ниже, блестя адскими глазами. В один из них я и всадила ручку, украшенную брильянтами и черными агатами. Самка взвыла и дернулась в сторону, отчаянно махая крыльями. Глазница, из которой торчала ручка, дымилась. Этот орган она уже не смогла бы регенерировать. Недаром алмаз считался камнем Силы. Наверное, поэтому нетопыри так любили брильянты. Для них это было то же, что для людей — игра с огнем.

Самка оторвалась от Максима, взмыла под потолок, рванулась в сторону и, выбив стекло, вылетела на улицу, громко завывая. Морозный свежий воздух ворвался внутрь, принеся горсти снега.

— Зелье... дай ему! — прошептала я, и Максим, перекатившись к дивану, нашел среди моих вещей фиал, открыл его и приложил к синим губам Игоря.

Тот покосился на него удивленно, но зелье выпил. Краски жизни принялись стремительно возвращаться на его лицо.

Между тем стена оказалась вся покрыта огненными кругами. От нее уже дышало жаром, сильнее всех который ощущала я, ведь я лежала совсем близко от нее. Стокер толкал ее перед собой, и по миллиметру продвигался вперед.

Впрочем, мне уже стало все равно. Боль немного утихла, а вместе с этим пришла усталость и чувство полного пофигизма.

— Спасибо! — услышала я краем уха слова Игоря. — Ты кто такой?

— Я — с ней, — ответил Максим.

— А! — коротко сказал Игорь. — Оттащи ее подальше. И держись рядом. Кира, слышишь меня? Сейчас я заберу все!

Я слушала, закрыв глаза, и даже улыбалась. Я узнавала этот не терпящий возражений голос. Это ненасытное желание быть первым. Иметь все и сразу. Этот голос принадлежал человеку, которого я когда-то полюбила больше жизни!

И тут пришла боль. Я солгала, когда сказала, что мне все равно. Боль предыдущая по сравнению с болью настоящей стала ничем. Я внезапно и ясно — как бывает только в минуты откровений — поняла, что не тело корчится от нее. Это душа моя, чьей неотъемлемой частью была и Сила, рвется и горит в адском пламени, погибая.

Я не ощущала ничего, кроме этой боли. Я не видела, как Максим оттащил меня к Игорю, и прислонил к дивану, прижимая к себе и не позволяя биться в судорогах. Я не видела, как Игорь титаническим усилием убрал половину огненных кругов со стены и толкнул ее вперед, обрушив на нетопыря. Я не видела, как тот, зарычав метнулся в сторону, в один из огненных разрывов, и оказался совсем рядом с нами. Игорь выставил другую защиту. Одновременно он пытался притянуть разваливающуюся предыдущую стену, чтобы зажать нетопыря между ними.

Ничего этого я не видела. Я открыла глаза, только, когда услышала нечеловеческое рычание, вырвавшееся из горла нетопыря. В ярости он перестал четко произносить слова, но они еще были понятны.

— Я уничтожу тебя и твою сучку, маг! И до вашего детеныша я доберусь. Ведь у вас есть общий детеныш? Детская кровь самая сладкая! Я выпью ее до дна!

Не стоило ему говорить этого! Я открыла глаза и перехватила взгляд Стокера, направленный на Игоря. С мгновенье мы смотрели друг на друга.

Игорь забрал из меня все. Кроме того, что принято считать материнским инстинктом. В мире нет силы большей, чем материнская любовь. И хотя принято считать, что любовь — чувство созидательное, иногда и она может разрушать.

Зрачки нетопыря расширились. Он попытался отвести взгляд, но было поздно. Сноп красной, словно кровь, энергии ударил его по глазам и вошел в тело, сжигая изнутри. Стокер, раскинув крылья, закричал почти по-человечески, и вдруг осыпался на пол кучкой пепла. Стены энергии, которые Игорь все это время стягивал к нему, накрыли ее сверху и развеяли дотла. От потомка прославленного писателя не осталось ничего.

Игорь бросился ко мне. Я проваливалась в темноту небытия.

— Сейчас, девочка..., — шептал он, беря меня за руки и отдавая теперь уже свою силу, — сейчас... Ты у меня умница, Кри! Я никогда не ошибался в тебе!

Когда я снова открыла глаза, то обнаружила себя на руках у Максима. Он шел за Игорем к главному выходу, совершенно не обращая внимания на то, что творилось вокруг. А вокруг творилось черт знает что. Оставшиеся нетопыри, с перепугу принявшие свой истинный облик, метались по замку, сбивая камеры под потолком и антикварные люстры. Охранники-люди, тоже перепуганные донельзя, отстреливались, громко крича. И те, и другие натыкались друг на друга и бросались врассыпную. Нас они не видели и не слышали. Полный колпак!

Мы вышли из дверей замка, спустились по лестнице во двор. Я разглядела черные тени, спешно разлетающиеся над лесом. Вдруг они, как по команде, сложили крылья и камнем пали вниз. В то же мгновение Игорь зашатался и осел на снег. Вслед за ним упал и Максим, закрыв глаза. Я вскрикнула и попыталась подняться. Игорь подполз к нам и взял меня за руки.

— Не... сопротивляйся! — сказал он.

Глаза у него закрывались.

— Это — наши!

И мы уснули в обнимку. Втроем. На грязном истоптанном снегу. А крылатые твари на шпилях башен все так же держали в руках стяги, трепещущие на ветру, и пытались, но никак не могли улететь ему навстречу.

ЭПИЛОГ

Мы с Максимом стояли в дверях и смотрели, как Игорь играет с Катей в шашки. Они сидели на ковре, низко склонившись над доской, почти касаясь друг друга головами.

— Ты — восхитительная женщина, Кира! — прошептал Максим, касаясь губами моего уха. — И я хотел бы, чтобы моему ребенку также повезло с мамой, как Кате.

— Я так далеко не заглядываю! — пошутила я, обтираясь об него головой, как кошка.

— А я заглядываю! — неожиданно сказал Максим. — Выйдешь за меня?

Игорь на мгновение отвлекся и взглянул на меня. Катька тут же стащила с доски одну его шашку.

Я улыбнулась им и повернулась к Максиму.

— Я подумаю, Макс, — сказала я очень серьезно. — Это такой ответственный шаг!

— Ну, папа! — возмутилась Катька. — Ты отвлекаешься!

Игорь едва заметно улыбнулся мне, вновь склонился над доской и вернул свою шашку на место. Под негодующие вопли Катенка.

Максим потянул меня за руку в коридор.

— Пойдем на кухню. Не станем им мешать.

— Не станем! — согласилась я, идя за ним.

На душе было легко и радостно. Ох, надолго ли?...

(C) Мария А. Ермакова