| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Свистнула и опустилась на плечи министра полезных ископаемых плеть.
Полетело, истерично звеня о каменный пол коридора вырвавшимися на свободу монетами ведро.
Черный меч мрачной молнией сверкнул в руке лукоморца, и кто-то яростно закричал: 'Ах вы... негодяи!!!..'...
Когда Иванушка пришел в себя, то на узком, то и дело осыпающемся карнизе под потолком сидели, съежившись, словно страусы в клетках воробьев, не только растерявшие свои кнуты и самоуверенность рабовладельцы, но и их нервно позвякивающий обрубками цепей живой товар.
Иван вдруг понял, кто кричал, пристыжено опустил оружие и покраснел.
— И... извините... Я вас... не очень напугал?..
— Сумасшедший!..
— Развели тут!..
— Пускают, кого попа...
— Я не с вами разговаривал, — гневно зыркнул лукоморец на мгновенно притихших работников кнута и подошел поближе к стене, вглядываясь в лица людей. — Медьведка?.. Вы где?.. С вами все в поряд... Воробейник?! Коротча?! Барсюк?! Комяк!.. Вы... вы все!.. Тут!.. Но... Что произошло?!.. Как вы здесь оказались?!.. Кто эти... — слово 'уродцы' пришло ему на ум, смущенно потопталось, и пристыжено пожав плечами, удалилось, и Иван честно сделал еще одну попытку назвать отвратительных чумазых карликов как-нибудь по-другому. — Эти... эти... эти...
'Уродцы', видя полное отсутствие достойных конкурентов, осмелев, оттолкнуло 'уродов', на цыпочках прокралось назад и снова выглянуло и украдкой помаячило бьющемуся в муках поиска лукоморцу.
— Эти, — упрямо отверг единственного кандидата и договорил тот.
— Э-э-э... долгая история, Иван... — болезненно поморщившись, покачал головой министр стеклоснабжения.
— Мы... спуститься-то можем? — нерешительно подал голос Воробейник.
— Да, конечно, вы теперь свободны! — спохватился царевич. — Спускайтесь, я разрублю кандалы, и мы пойдем искать выход...
Министры, словно только и ждавшие Иванова разрешения, дружно посыпались на пол как переспелые яблоки и совсем заглушили и без того негромко, с ядовитым отвращением произнесенную кем-то невидимым фразу: 'И чего ведь только люди ни сделают, лишь бы денег не платить...'
И Иванушка ничего не услышал, и продолжал:
— ...Но если кто-нибудь вздумает пойти за нами, — многозначительно обвел он грозным взором безмолвно взирающих на происходящее черно-золотых существ под сводом пещеры, — то пусть имеют в виду, что мы сумеем дать отпор.
На то, чтобы срубить остатки цепей и собрать обратно в помятое золотое ведро почуявшие волю монетки ушло не больше получаса, и Временное Правительство царства Костей во главе с младшим братом лукоморского царя гуськом двинулось на поиски пути наружу.
Первая же попытка выяснить, как все-таки постольцы оказались в таком ужасающем положении, больше напомнила Ивану то ли допрос партизан, то ли ловлю обмылка в шайке. И он, рассудив, что если они на Белый Свет выберутся, то потом будет достаточно времени, чтобы разузнать о постигшем их бедствии, а если нет — то тем более, оставил намерения что-либо выяснить на ходу.
Тяжеленное ведро с почти неприличным, смутившим его облегчением он передоверил странно молчаливым и тихим министрам, и теперь уже они ковыляли, по очереди сгибаясь дугой под его весом, а царевич просто пошел вперед, с мечом в одной руке и факелом — в другой, освещая и разведывая дорогу.
* * *
— ...Долго ли, недолго ли шел наш рудокоп, вправо ли, влево, вверх ли, вниз — про то неведомо, а только попал он в другой зал, поменьше...
Голуб сделал драматическую паузу и обвел маленькими подслеповатыми глазками затаившую дыхание аудиторию. Оставшись довольным эффектом, производимым повествованием, он одобрительно кивнул, откинул со лба длинные седые волосы, сухо откашлялся в кулак и неторопливо продолжил:
— А посредине — кто бы мог подумать! — за ногу цепью прикованный, сидел его друг, с которым они работать вместе уговорились! Рядом с беднягой стояло странное существо, безобразное, как смертный грех. Кожа у него вроде золотом под низом отблескивает, а сверху — все сажа да копоть, ровно головешка обгорелая из печки вылезла. Охаживает оно того, второго приятеля, плетью почем зря, и ухмыляется во всю пасть. 'Отпусти его, не мучай', — попросил рудокоп. 'Дай золотой — отпущу', — ухмыляется тварь. Парень и размысливать не стал — тут же отдал. 'На дворе лето,' — только и сказал, — 'Без ботинок пока девчонки мои походят. И кожушки до зимы, поди, еще справим. А от коз — одни проказы.' И пошли они — с товарищем теперь уже — дальше. Долго ли, коротко — доходят они до развилки...
* * *
То, что впереди есть кто-то живой, Иван сначала услышал: зубодробительный храп, рокочущими волнами перекатывающийся по узкому коридору подземелья, донесся до его слуха сразу же, как только они завернули за угол. Он замер, словно налетел на него будто на каменную стену и, не поворачиваясь, сделал министрам нетерпеливый жест рукой немедленно остановиться.
К несчастью, это была та самая рука, в которой он держал меч.
Шедший впереди Комяк взвизгнул и еле успел отскочить назад, и отделался рассеченной полой тулупчика.
Но, увлеченный спасением своей жизни и здоровья, он всей упитанной трактирщицкой спиной налетел на Барсюка.
Застигнутый врасплох Барсюк пошатнулся, повалился навзничь и приземлился на ноги министру каменных стройматериалов.
Тот покачнулся и, пытаясь сохранить равновесие, извернулся и ухватился за выпирающее вверх плечо Коротчи.
Второе плечо которого было утянуто вниз золотым переходящим ведром.
Не ожидавший подобной прыти от товарища по кабинету, министр канавизаци сдавленно ахнул, взмахнул и так едва не отрывающейся конечностью, очерчивая в воздухе окружность...
В самой высшей точке которой ведро выскользнуло из тонких разжавшихся пальцев и золотым снарядом понеслось над головами изумленных костеев, обильно посыпая их шрапнелью монет.
Пролетев половину кабинета и задев на излете вскользь макушку министра даров природы, бывшего мастера-зеленщика, ювелирное изделие бадья со звонким грохотом хлопнулось на пол. Оставшиеся деньги вылетели из него и устремились прочь, словно тараканы, вырвавшиеся из ловушки.
На мгновение в спертой атмосфере подземелья повисло молчание, пока все участники мизансцены набирали в грудь воздуха...
На второй секунде прорвало всех и сразу.
— Лови их, лови!..
— Где ведро?..
— Ой, простите, пожалуйста, я имел в виду...
— Вон покатилась, вон, вон!..
— Ох, рука моя, рука...
— Да их тут, вон, половина просыпалась!..
— Где ведро?..
— Я только хотел сказать...
— Ты же меня чуток не раздавил!..
— Куда складывать-то?..
— Посвети сюда!..
— Там был какой-то очень подозрительный шум, и я...
— А глядите, одна мне за шиворот завалилась!..
— Ведро где, ведро, говорю?..
— Ты на деньге стоишь, подвинься...
— И за пазуху одна попала...
— Ведро у кого?..
— Посвети, пожалуйста, сюда.
— Хорошо...
— Да руками прямо нагребай, руками!..
— Ведро давай!..
И только когда шум и гам переполоха, вызванного падением золотого запаса, немного спали, Иванушка, увлеченно собиравший беглый капитал в получившее вторую травму и теперь формой больше напоминающее базарную кошелку ведро вдруг осознал, что храп прекратился.
Смутно обеспокоенный сим фактом, он повернулся, чтобы найти и подобрать выроненный в суматохе меч...
И встретился глазами с самым громадным саблезубым тигром, о каком когда-либо читал.
Потому что зоологи всего Белого Света, после многочисленных экспедиций и изысканий давно и единогласно сошлись во мнении, что саблезубые тигры должны быть переданы в ведение палеонтологов.
Стараясь не думать о том, сколько зоологов и палеонтологов отдали бы полжизни, чтобы сейчас оказаться на его месте [59], и как жалко, что рядом нечаянно не оказалось хотя бы одного, царевич судорожно сглотнул ставшим отчего-то вдруг сухим горлом и сделал крошечный шажок назад и вбок. Исключительно на тот маловероятный случай, если огромная, светящаяся серебром скотина просто шла своей дорогой, пока, к своему не менее огромному удивлению, не обнаружила ее заблокированной ползающим на коленках кабинетом министров славного города Постола.
Случай действительно оказался маловероятным, потому что при виде смятения Ивановых чувств тигр прищурился, словно прицеливаясь, ухмыльнулся, продемонстрировав знаменитые зубы во всей красе, и сделал шаг вперед — по направлению к лукоморцу.
Иванушка, не придумав ничего иного, снова попятился, из последних сил цепляясь за отбивающуюся и удирающую со всех ног надежду на мирный исход нежданной встречи, и вдруг будто наткнулся на невидимый барьер: сзади испуганно охнул сначала один костей, потом второй, третий...
Возможно, тигр был и без того настроен атаковать, но именно четвертый ох послужил ему сигналом.
Ожившее ископаемое испустило низкий рев, от которого зубы зачесались и перевернулась, нервно нырнув за грань устойчивости, только что наполненная бадья, и присело, сжавшись для прыжка. Иван, не теряя больше ни мгновения, кинулся вперед, ударил наотмашь факелом поперек серебристой морды раз, другой, третий, выкрикивая что-то несвязное и сердитое, протиснулся между странно холодным шерстяным боком опешившего тигра и стеной и бросился бежать.
Где-то совсем рядом должен валяться его меч.
Дай мне только найти его, и тогда, зловредное животное, мы еще поглядим...
Где-то тут...
Где-то совсем близко...
Где-то...
Да где же?!..
Интересно, говорили ли что-нибудь и когда-нибудь философы по поводу поиска черного меча в темном коридоре?..
Вспомнить что-нибудь подходящее к поводу он не успел, потому что в спину ему врезался дом, или гора или весь Белый Свет почему-то посчитал его единственно возможной и надежной подушкой безопасности при своем падении, и царевич, не успев ни вскрикнуть, ни как-нибудь по-иному выразить свое к этому факту отношение, полетел вперед в клубке собственных рук и ног, теряя факел, дыхание и ориентацию в пространстве.
Мимо него — оказавшись почему-то на потолке — промелькнул и пропал из виду злосчастный меч, где-то сбоку и снизу сверкнули холодные серебристые глаза хищника и отливающие сталью оскаленные клыки, откуда-то из соседнего измерения донеслись полные ужаса вопли постольцев...
Стена прервала падение, а, может, полет Ивана, и он рухнул бесформенной кучей на неровный каменный пол, уже не пытаясь понять, где там у всего остального мира верх, где низ, а где сам этот мир. И единственное, чего ему хотелось — это чтобы его оставили в покое хотя бы на пять минут, а лучше — на неделю, а еще чтобы в ушах перестало звенеть, в голове — кружить, а перед глазами появилось что-нибудь, кроме разноцветных огненных искр размером с яблоко, играющих в догонялки.
Может, если бы он поведал о своем желании тигру, он бы и прислушался.
Что-то мягкое и одновременно острое тронуло его за плечо, зацепило за одежду будто крюками, подняло в воздух и шмякнуло спиной и затылком о стену.
Так...
Ноги — там...
Голова — здесь...
Всё остальное — в середине...
Ну, наконец-то...
Теперь я знаю, где у вас тут верх...
А где тигр?
И, словно отзываясь на его мысли, в лицо тут же пахнуло холодом — неживое, с металлическим привкусом, дыхание заставило Иванушку разлепить глаза и попытаться сфокусировать взгляд на пылающей нереальным молочным светом оскаленной пасти, истекающей ртутью слюны в полуметре от него.
Это ты?..
Ну, чего тебе еще?..
Съесть хочешь?..
Ну, съешь, съешь...
Только отвяжись...
Зверь удовлетворенно ухмыльнулся, разжал когти, выронил добычу и придавил громадной, как подушка лапой.
Ивану стало смешно.
Он что, всерьез думает, что я могу убежать?
Тигр подозрительно прищурил серебристые глаза, явно не разделяя веселости своего ужина, и уже склонил над ним массивную лохматую голову, примериваясь, с чего лучше начать — с шейки или грудинки — как вдруг взвыл, подпрыгнул, и в мгновение ока перед лукоморцем вместо головы оказался хвост.
— Факелом его, факелом!..
— По мордàм его, по мордàм!..
— Осторожно!..
— Погоди, я меч тут где-то видел!..
— Ищи скорее!..
Хвост дернулся вверх и вперед...
— Ага!.. Вон о-о-о-а-а-а-а!!!..
— Барсюк!!!..
— ..а-а-а-ах...
Барсюк?!
Ивана словно пружиной подкинуло и, не соображая, что делает, он изо всех оставшихся сил повис на удаляющемся на добивание пухлого отважного министра коммерции хвосте.
Ощущение было такое, словно он обнял ершик для мытья очень грязных бутылок.
Не исключено, что из-под смолы.
— Эй, ты! Вернись! Немедленно! Я здесь! Ты!.. Глупое животное!.. Ископаемое!.. Атавизм!..
Интересно, как можно пообидней обозвать саблезубого тигра?
— Матрас! С зубочистками!
Обиделся тигр, или побоялся за свою кошачью красу, но хвост в руке Ивана рванулся, и царевич оказался на четвереньках, нос к носу с ископаемым атавизмом и его полуметровыми зубами из нержавейки.
Царевич попятился.
В спину ему [60] уперлась твердая холодная стена.
Панический взгляд направо, налево...
— Р-р-р-р-р-р-р-а-а-а...
А-а-а, пропади земля и небо!..
И Иванушка обеими руками оттолкнулся от холодного свинцового носа гигантской кошки и метнулся туда, куда в последний раз глянули его глаза — в неровную темную дыру слева.
Стальные зубы тигра лязгнули — ровно капкан слоновый сомкнулся — в районе левой пятки царевича, отхватывая каблук и половину увязавшейся за ним подметки. Иван отчаянно рванулся, оттолкнулся свободной ногой и локтями, ввинчиваясь в узкий, негостеприимно чернеющий лаз, тигр — вслед...
И внезапно тесный проход за спиной лукоморца наполнился отчаянным ревом и воем, вдребезги разбивающим барабанные перепонки и заставляющим мелкие камушки, пыль и песок грязным, скрипящим на зубах дождем посыпаться с потолка.
Царевич экстренно утроил усилия и ускоренно прополз еще несколько метров, пару раз едва не пробив стену загибающегося колесом коридора лбом, как вдруг почувствовал — шестым ли чувством, задним ли умом — что сзади него пустота.
Бестигринное пространство.
Не веря своей догадке, он прополз еще метра два, насторожено застыл, готовый стартовать в любое мгновение...
Ничего.
Тогда он попробовал оглянуться, экспериментальным путем обнаружил, что ширина лаза не превышает ширину человеческого тела, с трудом развернулся, добавив к прежнему сотрясению мозга несколько шишек и синяков, и с леденящим восторгом узрел метрах в семи от себя исполинскую кошачью голову и часть мускулистой лохматой груди.
Без всего остального.
Голова оглядела изменившую курс жертву злобным белесым взглядом, оскалилась и громоподобно зарычала.
Откуда-то издалека, снаружи, там, где, теоретически, оставался остальной тигр, донеся яростный скрежет стальных когтей о неподатливый камень.
Дыхание Ивана перехватило от радости.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
