На предельной скорости

Мирослава (3 дня спустя...)

— Блин, опять проспала! Да сколько можно? — думала я, собирая части очередного разбитого будильника, которые, почему-то, не желают на долго прописываться у меня. Хотя... Этот долгожитель — трое суток! Рекорд. Придется опять заявиться только к третьему уроку. Печально, но факт. Так, что там у нас по расписанию? История — пара, математика — пара, иностранный и физкультура. Опять Александр Германович. Быстренько покидав учебники в рюкзак, выскочила за дверь.

Школа... Небольшое двухэтажное здание розового цвета, находящееся на окраине города. С одной стороны лес, в котором мы постоянно бегаем, с другой — озеро, но плавать в нем не разрешают, мотивируя это тем, что большинство нынешней молодежи находиться на водоемах только в нетрезвом виде, да и глубокое оно, к тому же. Вот так и живем. Запыхавшись, вбежала в вестибюль, выкрашенный в салатовый цвет, и тут же прозвенел звонок. Так что, немного, передохнув, помчалась на второй этаж, в надежде, что Ольга Алексеевна, наша историчка, опять застрянет в столовой.

Фух, успела. Еще бы чуть-чуть... и мне — секир-башка.

— Здравствуйте, класс, — чопорно поздоровалась преподавательница, водружая свои немаленькие сумки на учительский стол. Да, Ольга Алексеевна, прозванная Фионой, имела впечатляющие формы и занудный характер, отчего большинство учеников ее просто-напросто ненавидели. Вот и сейчас, в розовой кофте с аляповатыми розами, черной юбке и колготках со стрелками, она плюхнулась на стул и посмотрела на нас своими маленькими поросячьими глазками, вычисляя, кто же не сделал домашнее задание. Увы, таких самоубийц пока не находилось, — Хочу вам сказать, что я ухожу в декрет, поэтому все время, что меня не будет, у вас будет преподавать студент нашего университета, — тут в дверь постучали, после чего она открылась, пропуская нашего нового преподавателя. Немного длинные темные волосы, то ли черные, то ли темно-каштановые, лежали в легком беспорядке, как будто он только что проснулся. Высокие скулы не портили, а наоборот, украшали его загорелое лицо, придавая ему легкий налет аристократического происхождения. Но не это было главным. Его глаза... Вот, что поразило больше всего. Редко у кого встретишь сочетание темно-синего и серого цвета... Они напоминали грозовое небо, когда стихия, чем-то разозленная, рвет и мечет, выплескивая свой гнев и ярость.

Девчонки сидели, открыв рты, зато Машенька и Дашенька уже во всю строили свои накрашенные глазки. А в моей голове билась одна мысль, заглушая другие: "Что здесь забыл Кай?"

— Всем привет. Меня зовут Дмитрий Дмитриевич...

— Дмитров? — послышалось с задних парт, где сидела наша банда "местного разлива"

— Нет, увы и ах, Александров. Ольга Алексеевна, я вас больше не задерживаю. Спасибо, — холодно обратился он к Фионе, отчего та даже опешила, но быстро собрала свои манатки и ретировалась.

— Так, дорогие мои... — он лучезарно улыбнулся, показывая свои белоснежные зубы, — Кто у вас староста? — он обвел класс взглядом, облокачиваясь на край учительского стола.

— Она! — все развернулись в мою сторону. Нашли козу отпущения, блин!

— Что ж... Как вас там... Стушевская, кажется? — он намеренно исковеркал мою фамилию, тем самым давая понять, где пол, а где стол. Однокласснички мерзко захихикали. Им только повод дай — они меня и так не особо любят, разве что контрольная будет, тогда: "Славочка, дай списать."

— Увы и ах, но нет. Я — Сташевская, прошу впредь не путать, — чеканя каждое слово, произнесла я, — А если забыли, то журнала перед вами, Дмитрий Дмитриевич.

— Действительно, молодежь дерзкая пошла, — хмыкнул парень, подходя ко мне.

— А про студентов, проходящих практику, речь умалчивает, дабы не слишком занизить их самооценку, — глаза Кая метали молнии, грозящие меня поджарить, но я стойко держалась, не отводя взгляда. Вскоре он не выдержал и, развернувшись, вернулся к доске.

— Кто-нибудь сдает ЕГЭ по истории? — как-то устало поинтересовался студент. Видимо, уверенный в том, что желающих будет тьма. Для того, чтобы поступить на престижное отделение (чаще всего юрфак.), все больше и больше народа начало сдавать историю.

— Сташевская и будет! — кто-то сдал меня с потрохами. Нет, почему же? Я собиралась сказать учителям, что сдаю, но... Лучше сразу завучу. Так надежнее.

Честно сказать, меня в школе не очень любили. Может, потому, что знала больше преподавателей, а может... Не важно, но факт остается фактом. Рано или поздно все всплывает наружу.

— Останетесь после уроков. Нужно проверить, что вы собой представляете, — Кай раскрыл журнал и начал называть фамилии, проверяя, кого нет.

— Дмитрий Дмитриевич, мы вот тут подумали и решили, что тоже будем сдавать историю, — подала голос Дарья, часто захлопав ресницами, отчего тушь, густо нанесенная на них, начала осыпаться, оставляя на щеках темные полосы и делая девушку похожей на енота.

— Хорошо. Тогда жду вас в этом кабинете после уроков, — дальше урок пошел по накатанной колее. Как оказалось, Александров был строгим, поэтому в классе стояла тишина, да и историю он знал хорошо, рассказывая параграфы без учебника и добавляя сведения, которые там не прописаны.

День тянулся медленно и скучно, да еще как назло зарядил дождь. Капли стучали по крыше, выбивая какую-то, известную только им, симфонию. Так, осталась только физкультура. Интересно, что же сегодня придумает наш садист Алекс? Ну, вот сейчас и узнаем. Переодевшись, потопала в спортзал, где уже построились мои одноклассники.

Моему взору предстала умопомрачительная картина: весь зал был уставлен разнообразным инвентарем, создающим трассу с препятствиями. Ух, ты. Здорово. Для меня это рай, который и длиться всего сорок пять минут, но каких минут...

— Хм, Александр Германович, а что мы с этим будем делать? — подала голос Дарья, стоявшая в середине шеренги. Сегодня она превзошла саму себя, натянув белоснежную мини-юбку, обтягивающую черную кофточку с огромным вырезом и черно-белые туфли на платформе. Не понимала я никогда наших модниц, которые постоянно ходили на каблуках, мотивируя это тем, что так девушка становится красивее. Нет, для меня главное — удобство: вдруг придется куда-нибудь или от кого-нибудь бежать, а на каблуках далеко не смотаешься, разве что очаровательно пропашешь носом асфальт.

— Сухова, мы будем через это прыгать, — Алекс отошел к дальней стене, где, по всей видимости, находился старт, и, разбежавшись, оттолкнулся руками от поверхности козла, через которого перепрыгнул без труда, а затем помчался дальше, вытворяя такие движения и кульбиты, что у половины класса челюсть, мягко говоря, упала на пол.

— Ого. Да он трейсер, — присвистнул один из парней, с любопытством глядя на тренера, — Я тоже так хочу.

— Не знаю, но его друзья его в сто раз круче, — хмыкнула Маша, опуская длинные накрашенные ресницы и кокетливо поджимая губы, — Кстати, наш историк новый тоже паркуром увлекается.

— Девушка, вам завидно? Не желаете попробовать? — как-то зло ухмыльнувшись, физрук вытянул девушку из шеренги, — Приступайте.

— Но... Но я ж... — она краснела и запиналась, пытаясь что-то объяснить, но, увы, ее жевания никто не смог понять.

— А я предупреждал, что надо ходить в форме на мои уроки. Что ж, начинайте. Вам же не нужен неуд? А как вы это сделаете — не важно. Норматив должен быть сдан, — Алекс уселся на пол, сложив по-турецки ноги.

Машка оказалась более предприимчивой, чем ее подруга. Девушка взяла с собой шорты, так что теперь, сняв туфли, встала на старт.

— Начинай! — крикнул Айр, и девушка побежала. Ох, это было так... ржачно. Тараканьи бега отдыхают. С трудом перепрыгнув через козла, она приземлилась на лягушку, которая подтолкнула ее дальше. Едва не врезавшись в коня, пролетела под ним, упала на маты... Все дальнейшее не поддается описанию — я как ненормальная хохотала над этим представлением. Все, Машкина профессия определена — клоун. Нет, не подумайте, что я считаю себя лучше, чем она, просто было смешно наблюдать, как девушка, стремясь кому-то что-то показать, пыталась копировать движения Айра, надеясь, что и у нее все получиться. Дурочка, это же все дается огромным количеством тренировок. Не так все просто.

— М-да, позабавила ты меня. Кто-то еще желает? — тренер внимательным взглядом оглядел нас, выискивая желающих, но таковых не было.

— Александр Германович, вот Сташевская тут смеется. Пусть она и идет, — вступилась за покрасневшую, как рак, подругу Сухова

— Мирослава? — выгнув бровь, он с интересом посмотрел на меня, ожидая дальнейших действий. А я стояла и думала, как же мне поступить. Если пойти — значит в открытую заявить общественности, что я — трейсер, хоть и начинающий, а если нет... будет еще хуже. Алекс не простит мне моей трусости, да и Арти бы не простил... Арти, братик, как же тебя не хватает.

Стянув митенки, защищающие руки от царапин, отошла к дальней стене, где сидел Айр.

— Давай, девочка. Я в тебя верю. Заткни их всех раз и навсегда, — еле слышно сказал он, чтобы слышала только я.

Разбег... Прыжок... и мое тело взвилось воздух... Сколько раз уже испытывала это чувство... Свобода... Адреналин в крови зашкаливал... Стены никогда не были для меня помехой — очередное сооружение, которое можно использовать как опору... Знаете, правильно говорят, что паркур — это не спорт, а образ жизни. После смерти брата он стал моим воздухом, моей судьбой. Не знаю, чтобы со мной было, если бы я не бегала по городу, каждый раз прокладывая новую трассу, чувствуя, как ветер целует лицо. Все, чего я добилась сейчас, было следствием многократных и упорных тренировок. Если что-то не получалось, повторяла снова и снова, загоняя себя до изнеможения. Долгое время была одиночкой. Моими спутниками были лишь ночь и ветер, а потом появились Катя и Кирилл, которым я безумно благодарна. Особенно Киру, который раз за разом вдалбливал в мою пустую голову, что в паркуре нет победителей и проигравших, что я напрасно стремлюсь кому-то что-то доказать, показать... Сколько раз он спасал меня от необдуманных поступков, которые могли бы стоить мне жизни? Парень стал моим ангелом-хранителем, отгоняющим все беды и напасти, и если что-то случалось, шла на наше место, где он всегда ждал, а потом обнимал, утешая, уверяя, что время лечит, что все будет хорошо... И я верила... Со временем та обреченность, что была поначалу, пропала, я могла вновь радоваться жизни, пусть не так, как раньше, но все же... И все благодаря ему... Киру... Никогда не забуду, что он сделал для меня год назад...

... Бескрайнее небо над головой... Ярко светящее солнце, улыбающиеся люди... Ненавижу! Как же я это все ненавижу!!!! Почему?! Почему они живы и счастливы, а моя семья — нет?! Почему?! Так много боли и несправедливости.... Я испытала все это сполна... Сегодня ровно год, как не стала братика, моего Арти... Родного человечка, который был моим персональным солнышком, моим миром... Который был для меня всем... Им всем весело, они чему-то радуются, отмечая какой-то праздник, а его нет!!! Нет рядом со мной... Я одна...

Сидя на крыше десятиэтажки, заливала в себя вторую бутылку алкоголя и смотрела на идущих внизу людей, а по щекам стекали слезы. Пальцы тряслись... Бутылка выскользнула из рук и полетела вниз, со звоном ударившись об асфальт, даже никого не задев... Ну, вот... Вторая уже туда упала... Ничего, есть еще одна. Открыв очередную бутылку, жадно присосалась к горлышку, надеясь, что алкоголь заберет с собой боль, что все проблемы уйдут... Но нет! Они никуда не делись, а наоборот, еще больше разворачивались, запуская свои черные щупальца прямо в сердце...

— Как же я вас всех ненавижу!!!! — прокричала в это голубое небо с редкими облаками, плывущими по нему. Прокричала солнцу, улыбающемуся праздничному городу. — Ненавижу!!! — уткнулась носом в колени и разрыдалась. Слезы капали на крышу, скапливаясь в небольшую лужицу... А боль все не уходила...

— Нет!!! — бутылка полетела за спину, ударившись о дверь, ведущую на лестничный пролет, — Это единственное, что осталось...

Встала... Ноги подрагивали и не хотели шевелиться, но я их заставила... Шажок за шажком, на дрожащих ногах я шла к краю крыши... Все... Дошла... Внизу суетливо шли люди: кто-то с шариками в руках, кто-то в нарядных платьях... Им весело, когда мне хочется выть и лезть от боли на стенку... Еще шаг... и я упаду туда, вниз, и тогда боль точно прекрати одолевать, найдет себе кого-нибудь другого...

— Идиотка! Стой!!! — чьи-то руки обвились кольцом вокруг моей талии и дернули на себя, оттягивая от края, — Ты что творишь?!

— Кир... Я так больше не могу, — простонала, уткнувшись носом в грудь парня. По щекам вновь заструились слезы, — Его нет... Понимаешь... Его нет!!! А эта боль... Она разъедает изнутри, рвет на части...

— Ну, тише, Мири. Все будет хорошо, — он крепче обнял меня, прижимая к себе.

— Да ничего не будет хорошо!!! — Кир... он, как и остальные не может меня понять... Никто не может... — У меня никого не осталось...

— А я? Как же я? — вдруг закричал он, резко оттолкнув меня, отчего я упала, — Я для тебя, значит, никто?! Пустое место?! Так, значит?!!! Это ты дура! Погрязла в своих страданиях и ничего не хочешь видеть. Оглянись, посмотри, что происходит рядом... Неужели не понимаешь, что мне больно смотреть на тебя, когда ты так убиваешься, плюешь на себя! А что бы сказал твой братец, если бы был жив?! — парень кричал, жестикулируя руками. Никогда не видела его таким... Да, он прав. Арти никогда бы не простил меня, узнай, что творю, как обижаю близкого мне человека, наверное, единственного, кто не махнул рукой, а сумел достучаться...

— Кир... Кирилл, прости меня, я... — вскочив, подбежала к парню, крепко обняв его и ощутив аромат корицы и еще чего-то пряного, — Я дура... Сдалась, забыв, что у меня есть друзья... Прости...

— Обещай, что этого больше не повториться, — прошептал парень мне в макушку, крепче прижимая к себе.

— Обещаю, — заглянула в его глаза, ставшие вдруг цвета грозового неба.

— Смотри, какая красота, — он развернул меня к себе спиной, не убирая рук с моей талии. А передо мной простиралась вереница крыш, освещенных заходящим солнцем... Голубой, розовый, красный... Эти цвета сплетались причудливым образом, дополняя друг друга, рисуя невероятно прекрасную картину, — А ты хотела променять все это на холодный асфальт. Тебе подарили жизнь. Пользуйся этим вторым шансом. Цени каждый ее момент.

Так мы и стояли, обнявшись, глядя на медленно садящееся солнце... Отчего-то на сердце вдруг стало так тепло-тепло... Отступила боль... Нет, она не исчезла вовсе, просто отошла на задний план, уступая место чему-то новому и загадочному... Чему-то, чему я не знала объяснения...

Флип и мягкая посадка на бывалую подошву... В кабинете воцарилась тишина. Одноклассники с каким-то благоговением взирали на меня, лишь две закадычных подруги кривили свои мордашки.

— Кто твой тренер? — разорвал эту гнетущую обстановку голос Алекса, который с какими-то непонятными эмоциями смотрел на меня.