|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Алло?
— Светка, привет! Тема есть интересная.
— Что за тема?
— Областная молодёжная конференция. От нашего отдела нужно два доклада. Поедешь?
— А куда?
— Под Дубну, профилакторий 'Романтика'.
— Ну, не знаю... — засомневалась я. — Меня муж не отпустит.
— Профилакторий в лесу, там пруды, сауна, спортзал, маленький зоопарк... Была я там пару раз, место — чудесное, давай, решайся!
— Давай я с мужем переговорю и позвоню завтра.
— Давай так, только не тяни! Всё, пока!..
Забрав вечером человека из сада, я подкатила к дому и у подъезда встретила мужа, с вялой руганью ковыряющегося в передней вилке мотоцикла.
— Привет.
— Привет, — буркнул муж, не отрывая глаз от какого-то ржавого болта.
— Андрюш, мне тут поручают в командировку съездить...
— Ну и съезди, — ответил муж, налегая на ключ. — Куда это?
— В Дубну.
— Езжай.
— Ты меня отпускаешь?
— Да отпускаю, сказал же! Чёрт, да где же смазка?
— Ты ж мне ни разу не разрешал ездить в командировки!
— Ну, а вот сегодня разрешил. Дубна — это наша область, можно раз в жизни и съездить.
— Ты понимаешь, что тебе с человеком придётся четыре дня в одиночку справляться?
— Справимся... тьфу ты, гайка ускакала! Убери-ка туфлю свою!
Я, честно говоря, не поняла, уяснил ли муж хоть что-нибудь из сказанного, позвала дочку и пошла домой готовить ужин.
А вы знаете, как оно бывает?.. А вы знаете, сколько слов нужно сказать и сколько взглядов кинуть? Да ни черта вы не знаете! Я вам сейчас расскажу.
В первый же вечер в гостинице Женя Зуева, аспирантка МГУ, на которую была возложена неблагодарная обязанность организации досуга участникам конференции, смерчем прошлась по двум этажам и безжалостно вымела из номеров всех, кто попался под руку. В холле набралось человек двадцать; Женя раздала карты и заставила всех играть в 'Мафию', сама, разумеется, взяла на себя роль ведущего.
Помимо игроков в холле сидело ещё несколько человек. Женя кликнула:
— Присоединяемся бодрее!
Никто не отреагировал, и тогда Женя взяла его за руку и силой вытащила из угла, где он, о чём-то размышляя, пил пиво прямо из горла двухлитровой бутыли.
— Чего? — спросил он.
— Присоединяйтесь к нам играть в 'Мафию'.
— Я не умею.
— Это очень просто, — ответила Женя и принялась объяснять правила.
— Ты мне скажи: вы играете с комиссаром или без? — довольно грубо поинтересовался он.
— Без комиссара, но с доктором.
— Ладно, как хотите, — махнул он рукой и сел за стол. Женя выдала ему карту.
Он был одет в белую футболку с нарисованной какой-то сложной химической формулой. Нет, не химик, подумал я, химики — ребята общительные, они всегда все вместе тусуются. Наверное, биолог или биохимик из какой-нибудь медицинской академии.
— ...настал день, и жители города собрались решать, кого сегодня будут казнить! — объявила Женя. — Начнём мы с нашего меланхоличного друга как с новенького. Как вас, кстати, зовут?
— Не с меланхоличного, а с флегматичного, — равнодушно ответил он, сворачивая голову свежей бутылке.
— Итак?..
— Да не хочу я никого казнить! Но поскольку так положено по игре, я воздержусь. Мне надо обождать хотя бы пару кругов, чтобы присмотреться.
— Хорошо, — сказала Женя, и игра продолжилась. Практически единогласно все проголосовали против него. Даже я.
— Ваше последнее слово? — осведомилась Женя.
— Мафиози — это рыжий Костя, — и он швырнул на стол свою карту. Карта упала рубашкой книзу, открыв напечатанное на ней слово 'Доктор'.
Он сел обратно в угол и начал смотреть в какую-то точку за окном.
Меня давно уже застрелили, и я не следила за ходом игры, а смотрела, как он всё сидит и сидит, и пьёт своё долбанное пиво, и то ли о чём-то серьёзно думает, то ли просто слушает доносящийся из-за приоткрытой балконной двери птичий гам.
Почему ему не сидится в номере? Он ищет компанию? Нет, он сам от неё отказался. Тогда чего? Неужели ему так необходимо присутствие людей, чтобы почувствовать, что он отгородился от них стеной?
И когда я мысленно проговорила последний вопрос, я вдруг поняла, с чем именно он у меня прочно ассоциируется. С толстой равнодушной бетонной плитой, из которой, как шипы, торчали острые обрывки арматуры. Когда он говорил, он как будто бы черкал яркими мелками по бетону, рисуя образы той или иной эмоции — но лишь образы, подкладка-то под ними всё равно оставалась бетонной, и образы эти быстро таяли, словно детские рисунки под дождём, обнажая грубую серую поверхность.
Я подошла и сказала:
— Вторым мафиози была Люда.
Не глядя на меня, даже не пошевелившись, он ответил:
— Ни за что бы не подумал. Хотя, теперь понятно, почему она так осторожно дышала.
Я развернулась и направилась спать, в раздражении подумав: 'Он даже не спросил, как меня зовут!'.
В последний вечер перед отъездом Аня, соседка по номеру и тоже аспирантка МГУ, сказала:
— Там твои прощальный вечер организуют, пойдём?
— Кто это — мои?
— Ну, троицкие.
— Что обещают?
— Танцы, выпивку, шашлык.
— Тогда пойдём, конечно.
— А может, в номере посидим? 'Симпсонов' досмотрим...
Я разозлилась:
— Я и дома могу 'Симпсонов' посмотреть! А тут хочу с людьми пообщаться! Если тебе так нравится — смотри своих вонючих 'Симпсонов', а я шашлыка хочу! Тем более что угощают.
— Ну ладно, Свет, чего ты, в самом деле, распсиховалась? Вместе пойдём. Там и друг твой будет наверняка.
— Какой ещё друг? — насторожилась я.
— Ну, с которым вы в 'Мафию' играли, он ещё Костика выщемил в первом же раунде!
— А он что — тоже троицкий?
— А ты думала! Он же с толстым Славиком бухает всю конференцию напролёт!
— Вот тебе и раз. Я-то думала, он медик.
— Он физик. Славик говорил, что теоретик, вроде. Из отдела 02. Есть у вас такой отдел?
— Так значит, мы с ним в одном здании работаем!..
— Свет, ну ты даёшь! Вы там с ним целовались на глазах у всех, а ты о нём не знаешь ничего!
— Ань, ты дура, что ли? Ни с кем я не целовалась. Кто тебе сказал?
— Ой, Светка, прости... ляпнул кто-то, да я и услышала, и вот тебе пересказала...
— Аня, я к нему один раз подошла всего! Всего один раз!!! И спросила, как он догадался, кто есть мафия!
— Ну, ладно-ладно, Свет, не кипятись. Одевайся теплее, четырнадцать градусов за окном.
Было совсем темно, когда мы с Аней наконец-то вышли из гостиницы и дошли до площадки отдыха.
Всего набралось около пятнадцати человек. Толстый Слава сидел за накрытым столом и разливал, из подогнанного к площадке 'Лексуса' играла музыка — тупой электронный клубняк. Незнакомый мне парень следил за шашлыком и курил; хоть мне и было противно нюхать табачный дым, я всё же подобралась поближе к пылающему мангалу, чтобы не озябнуть.
Он сидел на краю скамейки, едва не касаясь плечом мангала, и сам курил длинные толстые папиросы, за одну затяжку выпуская столько же дыма, сколько шашлычник — за целую сигарету.
Пару раз подходили какие-то типы с гитарами, но, наткнувшись на 'Лексус', понимали, что сегодня фары светят не им, разворачивались и уходили куда-то в лесную глубь, поближе к прудам.
Он был одет так же, как я видела его сегодня в зале на закрытии конференции — строгие брюки, рубашка и серо-коричневый галстук в растительных узорах. Поверх, очевидно, для тепла, он напялил камуфлированную куртку, и, несмотря на эклектичность его наряда, мне в полумраке казалось, что он одет в парадный офицерский мундир.
— Слышь, а у тебя галстук клёво с курткой сочетается, — сказал парень, жарящий шашлык.
— 'Укуренных' видел? — раздался в ответ серый бетонный голос.
— А как же! Был, был там такой персонаж — Штакет.
— Вообще говоря, в оригинале имя звучит как Strawberry, Клубника. В литературном переводе — что-то вроде Алый, или Меченый.
— Это из-за родимого пятна?
— Очевидно.
— О, — с обречённостью в голосе сказала Аня, — рыба-прилипала идёт!
Из темноты вынырнул Саша с бутылкой в руках.
— Так, девчонки, кому рома? Кто хочет, тому колой разбавим! — и Саша налил Ане полный стаканчик.
— Нет-нет, мне не надо, — сказала я.
— Да как же! — закричал Саша. — Все пьют, и ты давай! — и горлышко бутылки нахально залезло в мой стакан с минеральной водой.
— Не надо, я сказала!
— Почему?
— Не хочу.
— Да что значит — 'не хочу'? Давай пей!
— Саша, отвали, — вдруг сказал он, брызгая на бетон тёмно-красным раздражением.
— Чего? Я — 'отвали'?
— Да, ты — отвали! Тебе чётко было сказано — человек не хочет. Тебе какие ещё причины нужны? — раздражение потемнело и стало почти чёрным, как ярость, переходящая в злость.
— Ладно, — многообещающе сказал Саша и пропал.
— Ты его знаешь? — спросила я.
— Тупой и злобный человек, — полетела на бетон по-лягушачьи зелёная брезгливость.
Пьянка продолжалась.
— Что за музыка здесь? — раздражённо пожаловалась я Ане. — Поставили бы что-нибудь хорошее, 'Disturbed', например.
— Ты считаешь, что 'Disturbed' — хорошая музыка? — покрылся бетон синим сомнением.
Он резнул меня по чувствительному месту. Я задолбалась от тупого удивления случайных знакомых: 'Девушка, как вы можете ТАКОЕ слушать?', я задолбалась объяснять, что хардкор, между прочим, — тоже музыка, и её тоже слушают люди. Я кто — человек или блондинка? Я вообще могу себе позволить слушать, что хочу, пить, что хочу, и выражаться, как хочу, — прилично, без использования площадной брани?
Но я ответила осторожно:
— Во всяком случае, 'Disturbed' лучше, чем эта долбёжка.
— Тут я с тобой полностью солидарен.
— Я что-нибудь получше поставлю, — сказала девушка Катя и полезла в 'Лексус'. За ней следом отправился Саша — как оказалось, хозяин 'Лексуса'.
Я давно заметила, что эта Катя вьётся вокруг него, как оса возле дыни: то подсунет ему стакан со словами 'Наполните даме бокал шампанским!', и он изящным жестом наливает, будто не в ломкий одноразовый стаканчик дешёвого пластика, а в хрустальный фужер; то попросит прикурить, тянясь своей прозрачной сигареткой к его зажигалке.
Он, правда, пару раз кидал Кате свою тарелку:
— Принеси мне мяса, — как простым карандашом чертил приказ на бетоне, и Катя чуть ли не с поклоном безропотно приносила ему шашлык с пучком зелени и ломтём хлеба.
Что за игра у них такая? Я вообще не поняла. Я же видела, что ему Катю эту в микроскоп не разглядеть, наплевать на неё многажды, но, тем не менее, он почему-то позволял манипулировать собой.
Нет, манипулировать — всё же не то слово. Похоже, он просто развлекался и ждал, насколько далеко зайдут Катины приставания.
Тем временем бессмысленное 'туц-туц-ныц' сменилось на завывания алкашей из группировки 'Ленинград'. Не самый плохой вариант, в отличие от табачной вони матерную ругань можно и потерпеть. А он курил и курил свои невыносимые папиросы, не переставая.
Из 'Лексуса' выскочила Катя и подсунула ему стакан:
— На-ка, выпей за меня!
Он с чёрно-красно-белым в шашечку шутовством крикнул:
— За тебя! — и махнул одним глотком всё содержимое.
— Нет, — сказала Катя, обращаясь скорее ко мне, чем к нему, — меня там Саша пить заставляет.
— Что это было? — спросил он, отдышавшись.
— Ром.
— Это не ром, это понос престарелой медведицы. Иди и принеси мне качественный напиток.
Катя убралась обратно в салон 'Лексуса'.
— Садись завтра мне на хвост, — вдруг предложил он. — Доставка до подъезда.
— Ты на авто?
— Да.
— Да поехали! — это предложение настолько огорошило меня, что я выпалила таким тоном, как будто бы это он меня попросил его подвезти.
Вновь прибежала Катя, вновь с полным стаканом, уже не такая весёлая, как несколько минут назад.
— Опять заставил пить? — на бетоне начали прорастать саркастические лиловые грибы.
— Да, — тихо сказала Катя с такой обидой, что мне стало не по себе.
Он выплеснул мерзкий пуэрториканский ром в урну, куда кидал окурки папирос.
— Вот и всё. Самой надо было так сделать.
Катя поплелась обратно.
— Во сколько ты хочешь выезжать? — спросила я.
Из салона 'Лексуса' донёсся разговор на повышенных тонах.
— За завтраком встретимся и обсудим.
— Отлично.
И немедленно, не выдерживая положенную приличиями паузу между фразами, он быстро проговорил:
— Ты торопишься куда?
— Мне надо человека из садика забрать до пяти вечера.
— На этот счёт не волнуйся.
Вылетела зарёванная Катя и заскулила:
— Саша у меня телефон отобрал!..
Я ожидала, что она бросится ему на шею, но он сидел на лавке и при этом ещё и предусмотрительно ссутулился.
— Иди, разберись!..
Я возмутилась. Шарится с гопотой, в тачках с ними бухает, а потом жалуется, что телефоны отбирают! Спасибо скажи, что не изнасиловали!
Он равнодушно встал, потянулся и, сев на переднее пассажирское кресло 'Лексуса', захлопнул дверцу. Водительская дверь закрылась тоже.
— Пипец, — выругалась Аня. — Сейчас начнётся буча. На кого ставишь?
Я молчала, мне было неприятно наблюдать эту отвратительную сцену. Катя стояла, обхватив себя руками, и тряслась.
— Свет, чего молчишь? Кто кого, как думаешь?
Я подумала, что Саша — очень крепкий парень, качок, и, несмотря на его преимущество в росте в десять сантиметров, а в весе — во все двадцать килограммов, я бы отдала победу Саше. Если бы на его месте был бы кто-нибудь другой. А так я никак не могла себе представить, что же Саша будет делать с бетоном. Когда плите надоест расквашивать Сашины кулаки в кровь, она просто упадёт на Сашу и разобьёт тому череп вдребезги.
'Лексус' взревел мотором и рванул с места.
— Блин, чего это они? — забеспокоилась Аня.
У меня тоже ёкнуло так ёкнуло! Он был уже в стельку набравшись, он весь вечер сидел и пил всё, что было в пределах досягаемости рук, всё без разбору.
Господи, да кто ж знает, что у них на уме и до чего они договорятся!..
Ни я, ни Аня, ни Катя не проронили ни слова, наблюдая за ездящим кругами по площадке 'Лексусом' — будто муха летала вокруг лампочки. И вот автомобиль сбавил ход, встал на прежнее место, и оттуда вылез Саша — живой-здоровый, подбежал к Кате и произнёс скороговоркой:
— Извини меня, вот твой телефон!
Катя взяла и тихо ответила:
— Проваливай!..
И Саша исчез. А с другого конца стола вдруг подошёл он, и Катя спросила его:
— Как тебе удалось?..
Он перебил:
— Что-то я перепил, ничего не соображаю. Пойду спать.
Когда я вошла в обеденный зал, он уже сидел с Катей за столом и нехотя вращал ложкой в тарелке с овсянкой.
— У вас не занято? — я почему-то не решилась подсесть к нему без разрешения.
— Ни в коем случае.
Я постаралась уловить в бетоне хоть намёк на иронию, но тщетно. Аня подтолкнула меня локтем, и мы уселись.
— Съешь мою кашу, — предложил он.
— Нет-нет, — горячее, чем следовало бы, возразила я. — Я в платье не влезу.
— А ты, Катерина Антоновна? — и вот теперь ирония потекла из него игривым искрящимся горным ручьём, горьким, как рисовый уксус. — Влезешь в платье? — Катя хлопала ресницами, корча дебильное кукольное личико. — В таком случае пей ром для похудания.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
