Игры в вечность

— Надо сжечь их всех. Давай, Сар, ты пойдешь туда, а я туда, — сухо распорядился Атт, указывая направление рукой. Лицо его было мрачным и отрешенным.

— Всех? — Эмеш не поверил своим ушам. — Но среди них могут быть здоровые, не все же...

— Хватит! — рявкнул на него Атт. — Думаешь, мне это нравится? Думаешь, ты сможешь определить?

Он тяжело дышал.

— Мариш! Ну, зачем! Что толку?! Нам придется выжечь весь этот мир! Давай тогда сразу всех?! Давай, просто уйдем!

— Выполнять! — громыхнуло небо, и ослепительная голубая молния ударила прямо у его ног.

Безумие. Никчемная жестокость. Зачем?! Эмеш хотел было возразить, но что толку было возражать. Вздохнул, и поплелся выполнять приказ.

Это оказалось не так уж и сложно. Слишком много всего случилось, теперь все равно. Они в любом случае мертвы — сейчас или потом.

Он методично подходил к каждой хижине, превращая ее в гигантский костер, так же методично осматривал все вокруг.

Люди даже не пытались сопротивляться, не пытались бежать, не кричали и не плакали. Они были настолько напуганы, что походили скорее на глиняные куклы. Их человечки. И это немного облегчало дело... или как раз наоборот — Эмеш еще не решил.

Он старался не думать о них, как о живых людях. Они ненастоящие, он же вылепил их своими руками. Это все просто игра. Просто игра. Все это происходит не на самом деле. Это игра. Сейчас постреляют, потом выключат свет и пойдут домой. Забудут навек. Как сон. Просто игра, просто...

Среди мутной круговерти его встретил седой старик... знакомое лицо... Эмеш тряхнул головой и присмотрелся. Да, тот самый переговорщик. Который верил. Так и не узнал его имя...

Прицелившись, Эмеш швырнул в старика огнем.

Сколько это длилось — сказать сложно. Время текло по каким-то своим законам, больше не подчиняясь разуму. Пожар в ночи, безумие.

Только когда не осталось ничего живого вокруг, он понял, что на сегодня все, и понемногу начал приходить в себя. Тяжело дыша побрел прочь, надеясь хотя бы в одиночестве найти каплю покоя. Отдышаться, прийти в себя.

Но вдалеке от всех, на излучине сверкающей Мирикиль, под сенью цветущего миндаля и фисташки, среди зеленых листочков цикламена, где днем греются на камнях юркие ящерки, а ночью поют цикады... там...

Эмеш наткнулся случайно, и долго стоял, пытаясь привести в порядок мысли... не нужно было ничего объяснять, не нужно было ничего спрашивать и узнавать наверняка. С некоторых пор он просто видел правду, чувствовал ее, не понимая умом — почему и как.

Два обгорелых до неузнаваемости трупа, даже в смерти прижавшихся друг к другу.

Пугаться и горевать уже не было сил, только тихо постоял рядом.

Стянул с себя майку, накрыл, зачем-то кинул сверху горсть земли. Даже прочитал "Отче наш"... глупо, конечно глупо, тем более из уст игрушечного бога. Но что делать еще? ..."царствие твое, на небесах и на земли..."

Закрыл глаза. Постоял.

Ушел. Так и не смог заставить себя рассказать Атту. Да и зачем? Он все равно не поверит, не захочет, не сможет — предчувствие, не более того, все равно сейчас точно не узнать. Такие предчувствия лучше держать при себе. Потом они, может быть, разберутся, но то потом... Сейчас это ни к чему.

Вдруг, он ошибся?

Нет, точно знал — ошибиться не мог. Он знает все. Даже если захочет, сможет точно узнать, как все было. Не сейчас

А в голове бестолково крутилась только одна мысль: если даже Утнапи не смог — все, это конец. Они не смогут. Все зря.

Одиночества больше не хотелось. Ничего больше не хотелось.

* * *

Они вдвоем сидели и смотрели как догорает огонь, как последние трескучие искорки возносятся к небесам, чтобы погаснуть там навсегда. Последние искорки...

Пожалуй, уже настал рассвет, и демоны света илиль сменили на посту демонов тьмы савалар, и день сменил ночь.

— Пойду, схожу в Илар, — сказал Эмеш. — Береги себя.

— 4

По левую руку светлые горы Унгаля, по правую — темные горы Унхареша. За спиной шелестит набегающими волнами священное озеро Нух.

А он? На какой стороне?

Эмеш шагал по черному граниту дороги и старался думать только о делах, но о делах получалось плохо. Последнее время мир вывернулся наизнанку, обнажая незащищенное сердце, и сердце нестерпимо ныло под порывами ветра.

Он ведь просто человек, что он мог сделать? Если даже Ут не смог, который написал "выход" и прогнал бабочек, который умел летать, как птицы... Он не умел и того.

Они с Аттом, пожалуй, еще подергаются в агонии сотворенного ими мира, не долго, для очистки совести, потом махнут рукой и уйдут, чтобы жить дальше. Впрочем, как теперь жить дальше — он тоже не знал. И как Атт будет... сможет ли теперь вернуться? Без дочери.

Но все равно, что бы они не делали — все бесполезно, он не видел ни единого способа, ни единого правильного пути. Честнее отвернуться. Да, честнее. Но как уйдешь?

До конца — упрямо шептал человек в нем.

Одним ударом! — громко спорил бог.

Но Эмеш не умел ни так, ни так.

У самых врат, на больших плоских камнях, сидели Кайраш и Нима, привычно переругиваясь из-за грязной посуды. Вот уж кого совершенно не касалась история с концом света, так это их. Они наверно даже и не знали, что твориться вокруг. Ничего, однажды бабочки прилетят и сюда.

— Привет, — сказал он.

Кайраш обернулся, внимательно осмотрел Эмеша с ног до головы и насторожено принюхался, морща нос.

— Ты Саир? — серьезно спросил он.

— Да.

— Что-то не очень похож.

Эмеш развел руками — может и не очень. Он изменился?

* * *

Лодочник, как ни в чем не бывало, занимался своими делами. Наверняка он пережил не один конец света и то, что происходило наверху, его мало интересовало. Скоро работы ему прибавится...

Пришлось немного подождать, пока старый демон усаживал в лодку двух молодых охотников, судя по одежде из южных степей. Не люди, тени людей, блеклые и пустые... какими же они были раньше?

Эмеш уселся на песок и принялся ждать. Ждать пришлось долго, Уршанаби совершенно не собирался спешить, степенно, с достоинством работая шестом. Лодка мерно покачивалась на волнах. Наверно, так оно и полагается, смерть не терпит суеты.

В конце концов, лодка ткнулась носом в песок. Гостя демон, казалось, не замечал вовсе.

— Я пришел поговорить с тобой, — не вставая с места, окликнул его Эмеш.

Уршанаби лениво обернулся в его сторону, задрал подборок, довольно шевеля редкой бородкой, сдвинул панамку на затылок.

— Что-то ты зачастил к нам.

— Мне надо поговорить.

— Говори, — согласился лодочник, и алый дракон на борту лодки принялся задумчиво чесать лапой за ухом.

Легко сказать — "говори", если бы он знал вопросы, то может быть и сам нашел бы на них ответы. Так что он хочет узнать? Что этот старый демон может сказать такого, чего он не знает и сам? Пожалуй, ничего. Но ведь зачем-то он пришел.

— Я не знаю, что мне делать, — признался, наконец, чувствуя, как опускаются руки.

Лодочник склонил голову на бок, разглядывая, оценивая.

— Тогда или домой, Сар, отдохни.

— Я не могу вернуться домой. У меня больше нет дома.

— Глупости, — снова усмехнулся демон, — ты можешь вернуться не хуже любого другого. Там все по-прежнему, ничего не изменилось. Ты даже ключи найдешь.

— Я не хочу, — сказал твердо.

— А что хочешь?

— Сражаться хочу.

Лодочник булькнул, закаркал, видимо это должно было изображать смех.

— Ну-ну, — сказал он, — не наигрался?

Наигрался. Еще как! Если б ты только знал, лодочник, как наигрался, сил больше нет. По горло сыт этими играми.

Ответить было нечего.

Что он хочет? Спасти мир? Глупо. Очень глупо, даже смешно. Тем более смешно, что мир как-нибудь спасется и без него. Ведь он это знал, твердо знал. Он может уйти, но мир останется. Треснут небеса, треснет земля, но мир уцелеет, по-новому соберется из кусков. Ведь так? Да — молчаливо подтвердил лодочник, мир не погибнет, он просто должен перестроиться, вылупиться из скорлупы. Ты же не хочет остановить, не позволить? Вот тогда он точно погибнет, рано или поздно задохнется и начнет гнить изнутри.

Тогда что?

Какой-нибудь Ной в своем ковчеге забьется в нору...

Эмеш вдруг поймал себя на забавной мысли — ему ужасно неловко признаться, что хочет помочь людям, он изо всех сил пытается придумать оправдания, найти другие причины. Хочет доказать, что этот мир ему зачем-то нужен, он не хочет домой, хочет сделать этот мир своим домом.

А на самом деле — просто ответственность за этих людей. Совесть? Ведь он сделал их сам, вылепи из глины. Они как дети. У него никогда не было настоящих детей.

— Сегодня я научился убивать, — сказал он зачем-то.

Лодочник безразлично пожал плечами, словно это было все равно.

— Что ж, молодец. Тебе это надо. Даже боги рождаются в крови и грязи, иначе никак. Теперь остается научиться воскрешать и дарить жизнь.

Эмеш хотел было возразить — он всего лишь человек, он не сможет никогда... Сможет. Если он действительно хочет остаться, то есть только один путь. А, значит, придется уметь и это, уметь по-настоящему. Не только забирать — это может каждый дурак. Дарить и воскрешать.

Красный дракон повернулся и смотрел на него нарисованными глазами, не мигая. Ждал.

— Я решил играть до конца, — твердо сказал, вставая.

Лодочник пожал плечами.

— Это больше не игра.

— Не важно. Я хочу до конца, что бы это ни было.

— Конец может оказаться там, — демон махнул рукой за Реку.

— Не хуже чем любой другой.

Было уже не страшно. Хватит.

— Ты знаешь, что делать? — демон ехидно щурит золотой глаз.

Да, он знает. Как ни странно, но он действительно знает. Есть только один путь. Ведь так?

Теперь у него есть вопрос. Самый важный.

— Скажи мне только одну вещь, лодочник — мог ли Утнапи сам прогнать своих бабочек?

Уршанаби довольно прикрыл глаза, пошевелил губами, словно пробуя вопрос на вкус. Похоже вопрос ему подошел.

— Это правильный вопрос, Саир, — сказал он, — может быть единственно правильный из всех, что ты готов был задать, и я отвечу тебе, — демон ухмыльнулся, выставляя напоказ все свои многочисленные рыбьи зубы, аж мороз по коже. — Я скажу: мог. И ты бы мог. И даже тот царь, которого ты приводи сюда, и даже тот пастух, которого ты хотел привести... Любой человек может, это заложено в вашей природе. И ты, и Утнапи, и те люди, которых вы лепили по образу и подобию. Нужно только ни минуты не сомневаться, и тогда мир будет слушаться вас, как послушался лабиринт. Это еще слишком молодой мир, ему легко слушаться людей. Потом будет сложнее, когда мир повзрослеет, одеревенеет со временем, застынет в устоявшихся рамках. Пока он еще молодой, зеленый и гибкий, можно гнуть, как хочешь. У тебя, как и у всех вас, есть истинная сила, совсем не та, распределенная по ролям, что была дана вам в начале игры. Забудь про то, что ты морской бог. Помни что ты человек, которому под силу все. Все. А теперь иди, меня ждет работа.

Махнул, отвернулся.

Идти? Куда? Что делать?

Эмеш стоял, стараясь собраться с мыслями, осознать. Да, наверно он сможет...

Сейчас пойдет, Уршанаби все равно не скажет больше ничего.

Стоял, ковыряя ногой песок. Тихо шуршала белоснежная галька...

На берегу уже начали собираться тени, ожидая своей очереди уйти навсегда на тот берег, в Илар, или как еще говорили — Тат-Фишу, Страну-Без-Возврата. Что там? Ад или рай? Неведомые земли...

Эмеш невольно присмотрелся. Тени — керуби, возможно те, которых он убивал этой ночью. Они не видели его, мертвые — живого, они и друг друга-то едва воспринимали, двигаясь, словно во сне, отрешено, слепо... одна за одной. Только две тени держатся за руки, словно боясь потерять друг друга в наступающей темноте, мужчина и женщина. Эмеш едва не вскрикнул когда понял — Думузи и Лару. Едва удержался, чтобы не подбежать, попробовать заговорить.

Не стоит тревожить мертвых.

Он стоял, судорожно глотая ставший вдруг сухим и колючим воздух, не чувствуя уже ничего, он совсем разучился чувствовать. Стоял и смотрел, как Уршанаби деловито рассаживает тени на скамейках лодки, места хватило всем, какой бы маленькой ни казалась его посудинка. Эмеш точно знал — так надо, сколько потребуется места, столько и будет.

Все еще никак не верилось.

Так не бывает.

Он все смотрел... Вдруг на мгновение его взгляд пересекся с отрешенным взглядом тени, Лару вздрогнула. Узнала? Мертвый прямо глянул в глаза живому, бескровные мертвые губы беззвучно шевельнулись, — "прости", понял Эмеш, не слыша слов. Одно мгновение, один тихий всплеск воды и все кончилось, тени, только тени, не замечающие даже друг друга.

Только тогда Эмеш почувствовал, как подкашиваются ноги, едва не рухнул на песок.

Мир действительно перевернулся.

Увидеть так близко, на самом деле... ведь это реальность.

Ларушка, девочка... ну, как же так! Как же так?!

Если бы Утнапи смог...

И я бы смог — осознал, наконец, до конца. Если б я смог — она была бы жива! Теперь поздно.

Под взглядом мертвого, игра окончательно перестала быть игрой.

Уже отвернулся, чтобы уйти.

Нет. Хватит! Уходить и отворачиваться больше нельзя. Нужно что-то делать, и прямо сейчас, прямо здесь! К чему тянуть? Лодка все дальше, скользит по блестящей глади реки...

Еще плохо понимая, что он собирается делать, Эмеш стащил с ног сандалии, бросил на берегу, и с разбегу кинулся в воду. Кожу разом обдало огнем, он едва не задохнулся от боли, едва не ослеп... "Совсем сдурел! Так нельзя!" — в панике орал ошалевший разум, но тело упрямо делало свое, уж плавать-то морской бог умел, как никто другой. Догнал лодку, одним рывком взлетел на борт. Сердце заходилось от собственной наглости.

Ничего. Откуда-то точно знал — так надо. Похоже он становится всезнающ, как ни крути. Хорошо. Так надо.

Уршанаби наблюдал с интересом.

— На тот свет невтерпеж?

— Поворачивай! — приказал громко. — Я беру их с собой.

Демон засмеялся, гулко, раскатисто, лодка вздрогнула от его смеха.

Демон. Эмеш только сейчас, в близи, стоя с ним в одной лодке, понял, насколько Уршанаби не человек. Как бы не был похож, как бы не скалил бесчисленные рыбьи зубы — он не живое существо, и даже не мертвое, ибо мертвое когда-то было живым. Он никогда не был живым, никогда не дышал... он... оно. Оболочка, тряпичная кукла, которую дергает за ниточки невидимая сила. Оно лишь притворяется живым, но жизнь ему чужда. Оно...

Так страшно, как сейчас, Эмешу не было еще никогда в жизни.

Вот он истинный демон, лицом к лицу. Это на самом деле.

Только поздно боятся. Бросившись в реку смерти — поздно бояться, надо было раньше.

— Поворачивай, демон! — сказал твердо.

Демон задумчиво покачал головой.

— Полагаешь, ты можешь их забрать? А как же жизнь за жизнь?

— Можешь забрать в обмен мою. Если сможешь!

— Одну за всех?

— Хватит с лихвой!

Рука сама потянулась вниз, скользнула по борту лодки, уверенно схватила что-то... красного нарисованного дракона? Неужели правда? Да, именно так. Так надо. Дернуть его, тряхнуть за хвост, и вместо дракона в руках огненный меч. Ладони жжет, но ничего, он уже привык.